Алые воды "Карибского супа"

Глава 10. Страх, любовь, карты

Путь до мирной гавани надо было ещё пережить. Как выяснилось, "Гумилития" не успела взять припасов на обратный путь, так что дееспособные "неудачники" старательно делали вид, что, несмотря на голодный вид, справляются ничуть не хуже, чем члены Братства. Гектор из милосердия выслал часть своих людей на шхуну, более того — сам перебрался на неё, а "Непрощающий" доверил Педро Один.

— Кстати, — напомнил он Бесник, — мы собирались одного убийцу красивых девушек килевать. Не пора ли?

— Сейчас не до того, мразь, — быстро отмахнулась от него Бесник, в результате чего тот вывернул ей руку.

— Аккуратнее с ручками! Поддержи дисциплину, капитан, или и моим ребятам можно кидаться ножами?

Бесник пришлось отдать приказ вывести Мориса на палубу. Тот снова поразил всех своим безразличием и лёгким презрением во взгляде.

— Фил! — крикнула девушка. — Тащи кнут! Отвесь ему десять ударов, чтобы в следующий раз он выбирал равного себе противника и желательно не во время службы!

Показушному разочарованию Гектора не было предела, но, когда с Мориса сняли рубашку, он изумился не меньше остальных: вся спина, да и грудь с животом, у ирландца были сплошь исполосованы, исцарапаны и искусаны, а на свободных местах были синяки разной степени свежести.

— Ох, мать моя, не спина, а карта рельефа какая-то! — блеснул умными словами кто-то из гекторовских.

— Простите меня, сеньор капитан, а куда тут бить? — спросил Фил. — Боюсь, что убью нахуй…

Бесник нервно чесала нос.

— Тогда отмена, Хрипун. Мы и так потеряли людей.

Команда "Гумилитии" согласно кивнула и поспешила вернуть Морису исходное состояние и вернуть его в исходную точку. Появление русалок окончательно превратило Мора Русалкина в нечто, находящееся в сознании простых моряков между человеческим и дьявольским, и все, кроме Чайника, старались держаться от него подальше.

Однако Братство резко воспротивилось.

— Какого хуя, капитан? — осклабился Гектор. — Вы своим готовы простить всё только потому, что какие-то верноподданные золотого идола сдохли? Мы тоже потеряли нашего славного Джонни! Либо разъебите этому уроду позвоночник, либо я разрешу моим ребятам делать на вашем корабле всё, что им ударит в голову!

За всё это время Бесник слушалась раза со второго-третьего, потому что Гектор был выше её на голову и ходил с заряженным пистолетом, но на этот раз она сказала "нет". Точнее, она сказала:

— Да, пусть делают что хотят, русалки и их захуярят голосами, чтобы ваш Джонни не скучал.

И вот тут Шестёрка всерьёз сжал кулаки.

— Ах ты маленькая суч!..

Вжик!

Кончик бородки Гектора медленно, точно пёрышко, опустился на пол.

В наступившей тишине кто-то икнул.

Бесник стояла вплотную к иберийцу. В руках у неё был ножик. И сейчас он был под подбородком Шестёрки.

— Да, я сучка, — медленно произнесла девушка, свободной рукой дёрнув мужчину за воротник. — И могу захуярить всех твоих людей на "Гумилитии", и ты это знаешь. Так что завали свою хуесосалку и съеби с моего корабля, пока не стал Гектором Беспалым.

Остаток пути Гектор помалкивал и только иногда смеялся про себя. Морис остался сидеть в карцере.

— Кстати, — вдруг встрепенулся Фил. — А где Чайник?

Чайник стоял, облокотившись о фальшборт, и смотрел вдаль грустными, запавшими глазами. Он физически ощущал оболочку, в которую его погружал чужой, чуждый голос, становившийся с каждым днём всё желаннее. Все мысли тонули в этой плотной оболочке, оставались только обрывки. Хотелось просто… быть вещью, которой воспользуется археса. Хотелось стать настоящим чайником, без души и тела, способного чувствовать боль. Он не любил боль и не хотел чувствовать, потому что чувствовал ещё и ревность: Морис стал первым и потому был любимчиком. У него, Келда, которому нет и шестнадцати, нет шансов против взрослого мужчины, который к тому же до Карибов нормально питался. К тому же он был привлекательнее: волосы светлые, кожа тонкая, глаза больше похожи на синеву воды, мышцы крупнее. Келду не стать таким, он весь в ряби от оспы, рыжий, ржавый, так отвратительно похож на мышь. Почему нельзя было выбрать кого-то получше, почему вся его жизнь — вечное страдание от того, что все лучше его?

За спиной кто-то босоного шлёпал. Чайник обернулся: перед ним в одной потной рубашке стоял больной юноша с растрёпанными волосами, закрывавшими ему глаза, руки он держал за спиной.

— Привет, — сказал он.

— Привет… — удивился Чайник, разворачиваясь к ночному гостю. В темноте не удавалось понять, кто это, но это точно был не член команды "Гумилитии".

— П-покажи з-запястье… — шёпотом попросил тот.

Келд удивился ещё больше, но молча засучил левый рукав, демонстрируя трезубец на запястье.

Юноша улыбнулся.

— Красивый, — сказал он, потом прошлёпал поближе, почти вплотную. — Ты тоже красивый.

И тут протянул руки, обнял Чайника и прижал к себе. Слегка, поскольку был очень слаб.

Сердце юного матроса бешено забилось, по спине пробежали тёплые мурашки. Он обнял незнакомца в ответ. Больной юноша был очень тёплым, и так обжигающе приятно было его трогать после прохладного склизкого тела русалки.

Неужели… неужели это настоящая любовь? Неужели наконец-то выбрали его? Кто же это: один из людей того страшного пирата, чудом спасшийся ибериец или же сам ангел?

Что-то кольнуло в затылок. Келд отстранил от себя странного юношу и пощупал рукой. Мокро…

В следующий миг ему кольнуло в горло. Уже гораздо глубже.

Жюльен вырезал ножом ему на лице букву "L" и перечеркнул трезубец, после чего привязал к шее трупа маленький, пустой, но хорошо просмоленный бочонок и выкинул всё это за борт. Кровь на палубе залил водой из тазика, в котором Кристина мочила ему тряпки.

Всё это произошло следующей же ночью после Борща.

— Теодосия сказала, что они не будут искать оружие, а покинут акваторию Аматора и последуют за Артемидой на запад, — сообщила Люмо.

Они были в шатре Ахиллеи, полог которого был плотно закрыт. Сейчас Советница не могла отлучаться, но имела полное право говорить с разведчиками один на один.

— Это плохо. Лучше бы им снова напасть на лагерь и привести его в смятение.

Люмо покачала головой.

— Трихехо не желает смерти простых атлатетис. Ты же, трахни меня изопод, тоже Анасис, почему ты не подчинишь наших Голосом? Сейчас здесь нет Артемиды, другого шанса не будет.

Ахиллея отрицательно замахала руками и съёжилась в кресле.

— Я не могу, я ни разу не пробовала, и если я возьму неправильную частоту…

Люмо ласково взяла её за руку.

— Ты достойна венца Регины, Хили, у тебя всё получится! Подумай о тех, кто был насильно выдернут из безрадостной тьмы и помещён под жаркие лучи солнца, чтобы умереть на чужих остриях. Тебе их не жаль? Это ведь мои соплеменники. Спаси их, Ахиллея, иначе я разлюблю тебя.

Ахиллея наклонила голову вбок и распахнула жаберные прорези.

— Ты действительно этого хочешь?

Люмо завела руку под тунику и коснулась жаберных прорезей Советницы, та дёрнула голову вверх в экстазе и издала хриплый долгий звук.

Тут снаружи похлопали по ткани.

Люмо быстро убрала руку, и Ахиллея, раздражённая тем, что их прервали, грубо дала допуск.

В шатёр ворвалась девочка-вестовая.

— Артемида Анасис велела передать, что применила Голос на сушеходах и он сработал, они все мертвы! Надо сворачивать лагерь и плыть на восток, чтобы затем развернуться севернее и уничтожить сушеходов там. Все подробности плана "Зачистка" на этих листах, — Она протянула Ахилее тонкую пачку плотных листов, сделанных из волокон спрессованных водорослях, на них русалки писали с помощью желейных чернил, наносимых в выдавливаемые углубления.

— А оружие? Мы же не можем его оставить? — спросила Люмо.

Девочка-вестовая смерила её презрительным взглядом и сопроводила это соответствующим жестом. Неудивительно: она была с первого яруса, и для неё Люмо в иерархии, несмотря на все свои заслуги и близость к Ахиллее, была ниже, чем даже те бестолковые близняшки, которых взяли только потому, что они были дочками одной из консулов и их некому было оставить.

— Насчёт оружия соответствующие распоряжения были переданы ответственным атлатетис, но тебя, днище, это не касается.

С этими словами вестовая сделала прощальный жест Ахиллеи и удалилась.

— Вот почему я не могу склонить атлатетис на свою сторону, — тихо заметила Ахиллея. — В них с рождения вбиты эти древние закостенелые порядки и они не видят во мне новую ветвь. Для них я лишь чудачка, что хочет поймать в ладони солнечные зайчики.

Люмо была очень зла: ей нагрубила какая-то мелочь коралловая, смелая лишь потому, что отмечена небом с самого рождения.

— Как только мы свергнем древнюю верхушку, я велю содрать с этой малявки кожу и повесить её над загоном с рыбами-мечами! Гордость выжжется кровью!

Теперь уже Ахиллея взяла её за руку.

— Успокой свои воды, моё морюшко, мы обязательно что-нибудь придумаем.

Тут в шатёр снова ворвалась вестовая.

— Серьёзные проблемы с оружием! Нужно ваше присутствие!

Иберийский красно-золотой флаг сменился галлийской короной на белом полотне. Порт-о-Пренс встречал тех, кто вышел из ада, чтобы рассказать о нём.

Впрочем, альбионские офицеры даже обрадовались, узнав, что Санто-Доминго можно не захватывать. Тем более что теперь зарядили дожди, и лучше было бы посидеть пока на берегу.

Раненые были отправлены в лазарет, а все остальные получили возможность залечить раны душевные пейзажами и алкоголем, но в основном алкоголем.

Сеньору Кхецо пришлось нелегко: он бегал между Йореком, который не хотел отходить от Ламарка и назвал всех лекарей шарлатанами и инквизиторами, желающими "отравить тело человека веществами, далёкими от природного", и Бесник, которая совсем потеряла надежду и вкус к жизни, потому что её вера в господа сильно пошатнулась: все эти люди были католиками, но бог не спас никого из них. Попытка найти бога обернулась страшным: девушка втянулась в азартные игры, а поражения заливала ромом.

Выгорания Кхецо добавили и матросы во главе с Филом, которые решили, что пропажа Чайника — дело рук шайки Гектора, и теперь постоянно искали повод "разобраться", из-за чего сам Гектор, который снова шатался себе на уме, им в веселье отказывать не собирался. Как будто других бед было мало, Морис, будучи освобождённым на время прозябания на суше, очень быстро исчез с поля зрения и в городе вообще не появлялся, существуя, по-видимому, где-то на песчаном берегу за счёт даров моря от русалок.

Словом, очень скоро сеньору Кхецо всё это надоело, и он пошёл искать Кристину, которая остановилась "у старых знакомых отца".

Она спустилась к старому моряку с деревянной лестницы очень симпатичного дачного домишки в свежем чистом платье, здоровая и отнюдь не убитая горем: в более заботливых и умелых руках Жюльен быстро шёл на поправку, письмо отправилось к отцу, и скоро она займётся тем, что будет несколько отдалено от непосредственного участия в войне. Воевать женщине, да ещё и за мужские интересы, которые объявлены государственными? Боже упаси!

— День добрый, месье квартирмейстер! Вы что-то очень печальны.

Кхецо с неловкой улыбкой почесал плешь.

— Ну как сказать, сеньорита… Я борюсь с несчастной любовью, карточными проигрышами, одержимостью принцессой и пиратами, и что хуже, все эти проблемы не у меня.

Кристина подняла брови.

— Подробнее?

— У меня один голубок одержим жизнью другого, сеньор капитан скоро проиграет "Гумилитию", заключивший договор с русалками сбежал, а люди, которые были наняты с вашего же согласия, теперь ищут способ умереть в бою. Право, сеньорита, я вообще не знаю, что мне делать, вся надежда на ваш острый ум.

Девушка довольно улыбнулась.

— Всё-таки у меня острый ум, да?

— Острый, — кивнул Кхецо. — И Бесник это признаёт. Просто ей тяжело постоянно находиться среди мужчин, вот она и грубит, а так она вас очень уваж…

Кристина остановила его жестом.

— Мне эти все слова не нужны: я не отрицаю, что подвела Джулию. И поэтому я проявлю женское сострадание и помогу вам, мужчинам, решить все ваши проблемы.

— Не юли, не юли, цыган! Знаем мы, что цыган ты неправильный и нет у тебя там ничего!

— Проиграл, проиграл!

В душном полумраке, наполненным гарью свечей, зазвенел хохот.

— Суки! — Бесник хлопнула о стол картинами, сверля соперников ненавидящим взглядом.

Ответом снова стал хохот.

— Должок-то растёт, капитан! Скоро придётся играть на последнее, что есть!

— Суки… — снова произнесла Бесник, но уже с отчаянием.

Да, дела у неё были плохи. Мало того, что играть она умела плохо, так ещё и игроком оказалась предсказуемым и невезучим. Точнее, не способным на мошенничество.

— Bonjour! Не знаешь, куда девать выигранные деньги?

Бесник аж подпрыгнула: Кристина появилась рядом точно из ниоткуда. Её носик поморщился.

— Только утро, а ты уже пьяная?

Бесник моргнула.

— Утро?

Кристина кивнула.

— Утро. И ты забыла, что пора бы идти на войну, но сначала надо разобраться, кому принадлежит фрегат. Гектор уже собирается обогнуть остров и напасть на иберийцев с севера, для этого ему нужны люди из твоей команды. Словом, раз ты теперь решила играть в таком отвратительном месте, где… — тут она повысила голос, — …даже альбионские моряки держат в рукаве заряжённые кости!

Тут же один моряк в мундире вздрогнул, и у него из рукава действительно выкатилась кость, которая показала шестёрку.

Тут же поднялся невообразимо гвалт, мошенника схватили за ворот и начали избивать. Но Бесник уже не было до этого дела: она во весь опор мчала к пристани. Два её оппонента помахали ей рукой: ещё сочтёмся, капитан, должок твой записан. Кристина молча взглянула на них и коснулась пальцем шеи.

Дальше дело было за малым: соврать Гектору, что Бесник уводит его людей и фрегат, и сообщить Кхецо, чтобы он звал матросов на разборки капитанов. Мориса решено было искать с помощью детей-беспризорников, которых подрядили искать черепашьи яйца и одного странного молодого человека со светлыми волосами и жутким взглядом.

Йорека привлекли опять же с помощью Кристины.

— Скажи ему, — нашёптывала Кхецо девушка, — что Бесник решила сделать своим избранником Гектора, потому что ей надоело ждать, когда он, тугодумный северянин, возьмёт её. Он мигом бросит своего артиллериста.

Кхецо аж закашлялся сильнее, чем обычно.

— Да кто поверит в такой бред?! Уже одно плохо, что вы, сеньорита, их друг на друга натравили. Не один, так другая убьёт. Только Бесник нынче не в себе, а вот Гектор…

— Тс-с-с… — Кристина приложила палец к губам, в глазах у неё играли шаловливые искорки. — Вы вот не знаете, хоть уже давно с Джулией, а мы, женщины, такие мелочи видим. Я знаю, как смотрят мужчины на то, чем жаждут обладать. — Она загадочно улыбнулась и мотнула головой в сторону фрегата.

Кхецо бессильно вздохнул.

— Я старый моряк, сеньорита, который, имев дело со многими женщинами, видимо, так и не узнал ваш женский род и пути, по которому следует ваш разум, и я не понимаю…

— …Теперь-то я всё понял, — облегчённо выдохнул квартирмейстер.

Все участники визита в Санто-Доминго, за исключением раненых, Чайника и Мориса, а также несколько важных галлийских лиц и два знакомых Гектору капитана собрались в кружок на верхней палубе "Непрощающего". Внутри кружка друг напротив друга стояли двое: капитан Ринальдино и капитан Шестёрка. Оба выглядели так, словно готовились помереть в наилучшем виде, но при этом дорого отдать свою жизнь: чистые рубашки, нарядные штаны, волосы частично убраны.

Дождя не было, но небо было пасмурным. Солнце не выглянет, а потому соперники в равных условиях: оба немного нетрезвые, оба невыспавшиеся, оба голодные. Потому что одна всю ночь играла, а другой искал одних знакомых и бегал от других.

При Бесник были сабля и нож.

При Гекторе два палаша.

Как по команде два знакомых капитана вышли из общего круга и встали рядом с дуэлянтами. Те передали им свою оружие.

— На корабле согласно Кодексу драки запрещены, — пояснил Кхецо двум матросам помоложе, которые спросили у него, что происходит. — Сейчас у нас сложная ситуация, так что галлийские губернаторы в союзе с некоторыми пиратскими капитанами, а потому в целом одобряют такой метод выбора, кто станет капитаном, а кто… кхе-кхем! да. А поскольку драться нельзя, то…

— Куда руки суёшь, извращенец?! — Бесник отмахивалась от капитана, который хлопал её по бокам штанов в районе таза. — Нет у меня больше ножей, о́н небось в сапоге прячет!

Но тот изловчился и вытащил у неё небольшой кинжал.

— При наличии оружия это будет считаться за драку! — напомнил он.

Его оппонент вытащил у такого же недовольного Гектора целую коллекцию ножей и пару заряжённых костей, аргументировав это тем, что ими можно выбить глаз.

— Самый верный способ никого не убить! — вмешалась в неясную лекцию сеньора Кхецо Кристина. — И, пожалуй, возбудить куда больше светлых не омрачённых войной чувств…

— Светлых чувств? — усмехнулся нахрдившийся рядом Борис. — Я не удивлюсь, если половина из этого оскотинившегося сброда не мечтала с кем-нибудь из этих двоих возлечь где-нибудь под пальмой!

— Вслух-то не озвучивайте, сударь! — шикнула на него девушка.

Те же музыканты-любители, что способствовали возвышению Мориса, теперь должны были помочь решить, кому быть на главных ролях, а кому на подтанцовке. Дуэлянты приняли позы: Бесник подняла одну руку наверх, как в тарантелле, Гектор направил обе руки в стороны, как в сарабанде.

Наблюдавшие, до этого активно занятые обсуждением происходящего, тут же замолчали. Музыканты грянули.

Пока музыка медленно нарастала, соперники изящно и с достоинством ходили по кругу, точно хищные звери, стараясь превзойти другого в умении изящно и с достоинством ходить по кругу. Чем больше ускорялась музыка, тем ближе друг к другу держались танцоры и тем азартнее и злее становились их лица, а движения всё резче и сильнее.

Когда же музыка достигла пика, чтобы потом пойти в расколбас, дуэлянты сцепились. Но не как в вольной борьбе за что попало, а за ладони, чтобы теперь уже определить, кто же из них лидер.

Гектор оказался быстрее и сильнее, и потому ему удалось повести первым. Со стороны они казались мирной танцующей парой, состоящей почему-то из двух мужчин, но на самом деле у обоих трещали пальцы, потому что и Бесник сдаваться не собиралась. Когда мотив музыки резко изменился и Гектор прислушался, чтобы подстроиться, девушка сумела выхватить инициативу и теперь повела сама, сопровождаемая одобрительным гулом своих болельщиков. Группа поддержки Шестёрки разочарованно загудела: какой позор — позволять вести себя, точно мелкую девчонку, какому-то дохляку с птичьим носом!

Гектор это так не оставил и сумел подставить Бесник подножку. Та споткнулась, но не упала, однако временная потеря равновесия стоила ей полной потери контроля, и теперь уже Шестёрка вновь повёл, почти заключив девушку в свои объятия.

— Ну держись, иберийская сучка! — прошипела та, ударила Гектора лбом по носу (выше не достала) и подпрыгнула вперёд, чтобы тот точно потерял равновесие и повис, вцепившись в неё, после чего мелко и быстро зачесала ногами, резко развернула и потащила Шестёрку по кругу, точно огромную тряпичную куклу. Музыканты обливались по́том, но продолжали играть, а толпа начала хлопать, хотя сторонники Гектора делали это холодно и грозно.

Скоро, скоро Гектор упадёт, чтобы Бесник встала над ним!

Вот только не зря Шестёрка с малолетства болтался с цыганами.

Шурх — и алый платок упал с головы девушки, волосы выбились, закрыли ей глаза, и за эти несколько секунд частичной слепоты Гектор твёрдо встал на ноги, потеряв всякое желание ходить вокруг да около. Всё-таки у него значимые преимущества перед капитаном Ринальдино в том, что он выше, мужчина и весит побольше.

Бесник подавила желание завизжать, когда её ноги оторвались от земли. Гектор со смехом под оглушительный визг своих болельщиков несколько раз подбросил её в воздух, затем заставил сделать колесо туда и обратно, после чего немного повальсировал и, подмигнув музыкантам, уронил на пол, держа за талию и бедро на вытянутых руках. Музыка с измученным хрипом завершилась.

Дуэль была завершена. Гектор получил и фрегат, и шанс подобрать лучшую команду, и нового старпома, который и хорошо знал Багамские острова и места для ловли рыбы и кренгования, и обладал нужными для грамотного моряка познаниями.

В конце концов Бесник была одним из самых молодых капитанов, с которыми Гектору когда-либо приходилось встречаться. Не говоря о том, что при этом она была женщиной.

Артемида не появлялась.

Морис посылал ей сигналы, но никто из русалок не отвечал на них. Должно быть, они ушли на другой конец этого огромного острова, нарушив их прежние планы.

Точнее, её планы: сушеход уже давно никак не определял самостоятельно своё будущее, он был как щепка, влекомая течением, сама не знает куда, неизвестно зачем, но во имя великой цели.

Морис обрёк себя на довольно безрадостное существование, уйдя от человеческой цивилизация на берег моря и полосу джунглей. Когда начались проливные дожди, он, не имея укрытия, довольно быстро заболел, что уменьшало его и без того маленькие шансы добывать себе пищу. Единственным живым существом, благодаря которому он всё-таки выжил, стала Марта.

Она ничего не говорила ему. Просто приносила еду и пресную воду, когда заставала его сидящем на каком-нибудь бревне, стволе пальмы или камне, и ждала, когда он обратит на её дары внимание и употребить их. Она знала, что он больше не думает ни о матери, ни о брате, ни о боге. Она уже видела такое у людей, которые в один момент потеряли всё. А те, кто клялся именем господа, семьёй и матерью, с этими же словами убивали невинных. Значит, дело было не в этом.

Может, для Мориса его теперешнее одиночество и отчуждение — верный способ спасти свою бессмертную душу? Может, она спасёт свою, если не оставит его? Ведь именно он изменил её жизнь, пусть и не в лучшую сторону. Он свёл её с другими женщинами, чья душа тоже страдает.

Мориса ищут за то, что он швырнул ножом в Кристину, до этого он что-то сделал такое с губернатором. Наверное, в последний раз он тоже кого-то защищал.

Жаль, не её…

Бесник была зла как чёрт, Гектор довольно улыбался. Все аплодировали, кто-то хихикал.

— Добро пожаловать в мою команду, кар-р-рамба! — Шестёрка против воли пожал девушке руку. — Эй, а где счастливая улыбка? Алё, парень, девушка, а в целом хуй знает что, ты будешь плавать с тем, кто плавал с крутыми ребятами до того, как они умерли, танцуй же от радости!

Взрыв хохота, Бесник злится ещё больше.

— Не до плясок, селёдка потрошённая…

Шестёрка перестал улыбаться и совершенно неожиданно спросил обеспокоенным голосом:

— А что такое?

Бесник аж вздрогнула, нерешительно постояла и отвела за ухо прядь волос. Платок был у неё в руке, но она не успела его завязать, а Гектор думал, что с распущенными волосами все девушки по воле какой-то чёрной магии становятся красивее.

— Не думаю, что это очень интересно, — в итоге отмахнулась Бесник, косясь на остальных. — Что ж, дорогие сеньоры и сеньориты, большое спасибо, что ваше присутствие…

Но её тут же прервали те самые важные галлийские лица.

— Ты уже всё сказал и показал, парень! Короче, сэры, сеньоры и прочий сброд! Именем Его Величества короля галлийского ваша свобода действий на этом острове остаётся в той же мере, что была и до этого. То есть только попробуйте нас разозлить — и мигом окажетесь на виселице. Как только пройдут дожди, то все незаконные должны будут покинуть Порт-о-Пренс. Капитан Гектор как-вас-там, эти слова относятся и к вам, и ко всем вашим людям. — Дальнейшие слова были сказаны с усмешкой: — А если бы победил ваш авзонский соперник, уже воевавший за наши интересы, то вы могли бы оставаться здесь сколько захотите!

Вот так победа Гектора была подпорчена.

— Ну так, — спросил Шестёрка Бесник, когда народ разошёлся и они подошли к дверям капитанской каюты, — что за проблема, теперь уже старпом Ринальдино?

— Ерунда, — буркнула Бесник. — Игровой долг.

Гектор аж присвистнул:

— Тю! И давно ли авзонские морячки играют?

Бесник опустила голову вниз, чтобы Гектор не видел, как она покраснела со стыда.

— С прошлой недели… Ах, ты!.. — Это Гектор коснулся пальцами её подбородка и заставил посмотреть в глаза. Бесник снова вздрогнула: они не были жестокими.

"Что с ним, чего он хочет?! Вроде у него всё есть, но наверняка он желает полного отмщения, но ему мешает… Да блядь, ничего не мешает! Я не понимаю, в чём его проблема и что он делает!" — запаниковала она.

— Проиграла? — спросил Гектор с усмешкой.

— Допустим, — Бесник попыталась отвернуться, но не вышло.

Шестёрка склонился к ней, и девушка поняла, что от него подозрительно приятно пахнет, да и, пожалуй, он чересчур хорош сегодня.

— А хочешь, помогу отыграться? Это и моя проблема, ведь из-за твоих пиздостраданий мы можем вовремя не уплыть, а?

Бесник втянула носом воздух.

— Что ты от меня хочешь?

Гектор снова усмехнулся.

— Того же, чего хочет капитан от хорошего старпома: контроля над этими неуправляемыми ублюдками, приведения корабля в боевое состояние по мере надобности и готовность заменить меня в случае пиздеца!

— Невероятно… — пробормотала Бесник.

Шестёрка благодаря дополнительным пальцам не только ловчее держал карты и бросал кости, но и куда незаметнее доставал их из складок и прорех своей одежды. Этому искусству он научился ещё мальчишкой, когда доверчивые провинциалы и мещане приходили к цыганскому балагану узнать будущее у мальчишки, отмеченного знаками Длани и Глаза Дня, и тот, по едва заметным приметам характера и образа жизни с легкостью подтасовывал им наиболее вероятное будущее: крупный проигрыш, удачное замужество, нашествие воров или, напротив, хороший шанс нажиться за чужой счёт. Все эти слухи про ясновидение были не более чем преувеличенным восторгом от ясномыслия.

Мальчишка не считал, что его занятие есть грех или что-то в этом роде: он вырос среди цыган, пусть и осознавал, что не похож на них. Родителей он не помнил, да они и не были ему интересны: каков прок всю жизнь находиться на одном месте и платить подати дворянину или королю, если колесить по всему миру, не признавая границ и господ, куда лучше?

Вот только правила в таборе строгие и непонятные простым смертным, и хорошая, пусть и скрытная жизнь для шестипалого предсказателя кончилась, когда он помог своей названной сестре сбежать с изгнанником, что было равносильно позору. Предсказатель, приносивший неплохой барыш, стал неблагодарным дармоедом, глаз на его ладони был перечёркнут, а сам он стал малолетним бродягой, а при попытке гадать самостоятельно — колдуном, которого заждался костёр. Так сиротка с аномалией сбежал в море, где спустя долгие годы муштры, запугивания и мошенничества с обеих сторон в итоге вышел в "свободные от флагов люди". И пусть он перестал быть и цыганом, и предсказателем, его неприятие ограничений и мнимой принадлежности к какому-либо народу по рождению остались и с ними, а это значит, что никогда и не был предателем родины, раз родина для него не существует.

Всё это, только в более резких выражениях, Гектор рассказал Бесник, когда они уходили из игорного дома по песчаной дороге, не только закрыв долг, но и обобрав всех до нитки, из милосердия оставив горемыкам "излишек".

— Ну а твою историю я знаю, — ухмыльнулся Шестёрка. — Дочь моряка, сама пошла в морячки по зову моря, но романтика обернулась вечной грызнёй между набитыми золотом, как дерьмом, толстожопами и ёбнутыми зверюгами в масках людей, и этот адовый пиздоворот никогда не заканчивается, кто бы не победил и сколько бы жизней не было вложено. И после всей этой уёбищной жизни ты всё ещё думаешь, что господь не покинул нас?

Бесник вздохнула и сжала рукой крест.

— Наверное, это испытание на умение взрастить и сохранить в себе то, что не зло…

— Хуйня это всё, — махнул рукой Шестёрка. — Всему виной человечья манера кучковаться, как мухи на навозе, лишь бы в чём-то и с кем-то. Всему виной эти флаги. Я признаю лишь одно знамя — чёрное! На нём можно изобразить всё что угодно и оно будет значить всё одно и то же: вам пиздец.

Некоторое время они шли молча.

— А ты не такой говнюк, каким казался, — неожиданно сказала девушка. — Прости за то, что была груба с тобой: я груба со всеми, кроме Легранов, но они очень страшные уёбки. Собственно, теперь уже я груба и с ними: назвала Кристину сукой.

Гектор фыркнул и похлопал её по плечу.

— Прощаю, старпом, но впредь не дерзи капитану!

Бесник коротко засмеялась и кивнула. После чего снова стала смотреть на дорогу, но вдруг почувствовала на щеке влажное тепло, от чего её тело прошибло как в сильной лихорадке.

— Ты что творишь, уё… капитан?! — отшатнулась она.

Гектор уставился на неё с невинным видом.

— Раз уж я танцевал с тобой, имею я же право на поцелуй?

Бесник задёргала плечами.

— Не знаю! Всё слишком сложно!

Шестёрка приобнял её и притянул к себе.

— Всё просто: надо просто жить.

Ламарк, Йорек и сидевшая в плетёном кресле с чашкой чая в руке Кристина находились на широком балконе домика "старых знакомых" и смотрели, как вдали спускаются к фрегату две фигуры, держась рядом: высокая светлая и пониже тёмная.

Ламарку было гораздо лучше, он уже активно передвигался, но рука была на перевязи.

— Какая боль, да? — Кристина отхлебнула из чашки. — Вы вели себя так благородно по отношению к католичке, что она в итоге предпочла себе пирата. Не осуждаю: говорят, что он успел переспать с Энн Бонни до того, как она вышла замуж.

Йорек, на этого стоявший, облокотившись на перила, повернулся к ней.

— Здесь люди не думают, что говорят.

Кристина улыбнулась.

— Но вам же больно, да? Эта боль сильнее, чем пулевое ранение, потому что наши бездарные врачи такое лечить не умеют, поскольку они все мужчины, а девушки-врачеи не сильно желают покидать Авзонию. А всё остальное, конечно, тебе вылечит твой друг.

Ламарк, который сидел на стуле и пил чай, поперхнулся.

— Кристина, дочь Жаннет, — слегка нахмурился Йорек, — что вы хотите нам сказать? Приятно, что вы пригласили нас пожить, но за всё есть цена, а цену вы не сказали.

Кристина снова отхлебнула чай.

— Это помощь двум разбитым сердцам. — Тут она поставила чашку на столик, поднялась с кресла и встала между Йореком и Ламарком. Оба почувствовали, что от неё исходит пленяюще-вкусный аромат цветочных духов. — Но, если хотите, я могу намекнуть Джулии, как она ошиблась.

Ламарк вздрогнул.

— Джулия? Её имя Джулия?

Кристина захохотала и вдруг прижалась к нему. Лицо канонира едва не утонуло в её груди: она вновь была в платье с широким вырезом.

— Моё имя звучит куда более возбуждающе, не правда ли?

Тут брови Йорека взметнулись вверх.

— Вы хотите пойти на грех?

Кристина обернулась к нему и свободной рукой приобняла его за шею, заставив передвинуться поближе, так они образовали тройку. Ламарк уже начал нервно потеть, а Йорек пребывал в негодовании, но тоже ощущал внутри волнение. Всё-таки Кристина была как Бесник: её тоже хотелось увезти отсюда.

— Когда я увидела, что осталось от Санто-Доминго, то поняла, что мы все можем умереть так же быстро и мучительно, причём в очень короткое время. Это заставляет меня дрожать сладостно и с ужасом. Мы почти не знаем своего противника, кроме того, что и им движет такое же извращённое чувство, которое иногда овладевает мной. Если мы все умрём завтра, когда кровь хлынет через глаза, не всё ли равно, что будет с нами сегодня? И потом: вы ведь хотите отплатить вашей Бесник той же монетой? Всё-таки неприятно, когда женщины вертят вами как хотят, что сейчас и повторится.

Жюльен хотел постучать к сестре, но услышал однозначные звуки ещё издали и передумал, дохромал до балкона, сел на кресло и вздохнул. Его глодала тоска, и это было не из-за болезни.

Кристина за дверью в спальню издала долгий томный полувскрик-полувдох, и Жюльен понял, чего же ему хотелось: увидеть Табео. Точнее, не только увидеть, но и войти в него, чтобы потом немного придушить и эта тварь зашипела.

В конце концов ради него он убил такого милого юношу, к тому же наверняка истерзанного морской королевой, что теперь руки дрожали всякий раз, как он брал нож.

А ведь надо убить ещё и Шестёрку.

— Нет, мы его не нашли.

Бесник сидела на самом конце причала, свесив ноги в воду. Рядом с ней сидела Люмо.

— Но Чайник точно погиб, кто-то убил его прямо на корабле, У меня была возможность убить Мориса, но я видела, что стало с теми людьми. Если Артемида узнает, то у твоей девушки больше не будет союзников на суше.

Установление нормальных деловых отношений между Бесник и Люмо свершилось благодаря тому, что Бесник приносила русалке сушеходные вкусности. В Авзонии знают, через что лежит путь к сердцу. В Анакреоне тоже знали, и потому вынимали сердце, распоров живот.

— Сейчас Артемида находится с другой стороны острова на западе. Корабли, которые она потопила, были с красно-жёлтым знаменем. Вам нужно напасть с востока, — сообщила Люмо.

— Что Трихехо?

Люмо вздохнула.

— Размазались по всему североводью вместо того чтобы собраться и ударить. Возле Аматора никого. Их Регина не хочет насилия.

— А Артемида хочет… — Бесник помотала в воде ногами. — Мы пока не сможем помочь вам оружием. Я не хочу убивать никого из ваших: ни трезубцев, ни ламантинов. Единственный способ — сделать так, чтобы Морис отравил Артемиду ядом Легранов. Гектор узнал, как они его делали, и сумел стащить немного.

Глаза Люмо расширились.

— Он у тебя с собой?

— Да.

— Артемиду убьёт Ахиллея. Мориса надо просто найти и держать взаперти.

Бесник задумалась, затем кивнула и передала яд в жестяной коробке.

— Нужно только, чтобы он не растворился в воде.

Люмо молча достала из своих многочисленных карманов кошель из материала, похожего на резину.

— Из этого мы делаем воздушные камеры. Спасибо тебе, сушеходная археса!

Морис смотрел из-за кустов, но так и не понял, что это была за русалка.