Алхимик в Пустыне

5-ая ночь месяца Барса

Чудурский лес, Башня

— мурлыкал под нос почтенный мэтр, споро прихрамывая по лаборатории. В тиглях кипели выпариваемые жидкости, бурлило темное варево в серебряной чаше, украшенной лиственным орнаментом. Белки, еноты и верный Корвин, выполнявшие при волшебнике роль домашних питомцев, помощников по хозяйству и восхищенных зрителей (а иногда — и участников) магических экспериментов, — сидели по углам.

— Та-ак, отличненько, — радостно похвалил себя маг. — Пойдем готовить вторую порцию ездовых животных. Добровольцы? Где тут мои добровольцы?

Пушистые зрители шустро рванули прочь из лаборатории. Остался только Корвин, но и он предпочел перелететь с длинного лабораторного стола на самый высокий стеллаж.

— Что, нет добровольцев? Алхимия, почему нет добровольцев? А, он же поехал выполнять мое поручение, — щелкнул себя по лбу забывчивый маг. — Ладно, проведет среди зверья воспитательную работу, когда вернется. А пока обойдемся тем, что есть.

Подхватив котелок с зельем, Виг, покряхтывая, перебрался через подоконник единственного в лаборатории окна, откуда и пролевитировал вниз, под сень окружающих Башню лесных великанов.

— Фьють-фьють! — посвистел волшебник, подманивая какую-нибудь живность. — Выходите, а то хуже будет!

Из кустов очень осторожно высунули носы лисица, жук-переросток (размером с табуретку), кукушка, дятел и пара зайцев.

— Кто из вас быстрее бегает? — на секунду задумался Виг. Животные разом вздрогнули и приготовились демонстрировать свои умения.

Уффф, хорошо, что не понадобилось — маг очень быстро определился в своих желаниях и подхватил обоих зайчиков за уши.

— Сидеть, — велел он перепуганным ушастикам и указал пальцем на площадку перед Башней, на которой отпечатались следы множества шаровых молний, огненных взрывов и других последствий магических экспериментов. — Дозу, что ли, увеличить, чтоб волшебство покрепче взялось? А вдруг рванет, как в прошлый раз?

Зайцы, по счастью, не поняли, что речь идет о них.

Мэтр Виг покрутил кончик бороды, высчитывая тонкости будущего колдовства. Потом с сомнением полил каждого подопечного пятью ложками зелья, присыпал сухими травами, бросил горсть чего-то, похожего на сушеную гвоздику и семена кориандра, громко, с выражением, прочитал над трясущимися от страха серыми комочками заклинание и интересом истинного натуралиста принялся ждать результата.

Буквально сразу же зайчики начали трансформироваться. Их ноги изменились, стопы превратились в копыта, туловища изрядно увеличились, шеи вытянулись, появились гривы… Через несколько минут перед волшебником стояли два коня светло-серой масти — правда, маленькие, чуть больше кошки. Виг вылил на них еще по десять ложек зелья, прочитал еще одно заклинание, и «кони» стали медленно подрастать.

Велев енотам и белкам срочно обеспечить подкормку в виде морковки, капусты и чего-нибудь кроличьего, Виг ласково потрепал обоих «скакунов» за ушами — они так и остались чуть больше обычного.

— Подрастайте, касатики, — с умильной улыбкой попросил волшебник. — А я пойду, проверю, как там дела продвигаются…

Вернувшись в Башню, в свое любимое кресло напротив зачарованного зеркала, Виг пронаблюдал за тем, что происходит в городе Луазе. В частности, он с большим вниманием проследил за тем, как его личный алхимик, он же — секретарь с фырчаще-кошачьим именем, которого Виг пока не запомнил, расспрашивает у какого-то стражника, какие кавладорские маги уже переправились через Луаз в Эль-Джалад, а какие еще только собираются. Также была отмечена зрительскими симпатиями информация о том, каких гадов и монстров перегоняют в Эмират караванщики из Вечной Империи Ци — умница-секретарь потолкался на рынке, где торговали живностью.

Выяснение отношений между Далией и секретарем, и последовавшее сражение богатырской девицы с луазцами Виг смотрел, помирая со смеху. У него даже свалились тапочки, столь самозабвенно дрыгал ногами старый волшебник.

Потом, правда, стало совершенно не интересно. Богатырку с бабкой алхимичка и гномка усадили к себе в карету (им, Вигом, между прочим, сработанную карету!) и поехали по Караванной Тропе в сторону пиков Восточного Шумерета, коротая время за пустыми, ничего не значащими разговорами.

Зевнув, волшебник собрался поужинать и прилечь отдохнуть. Только надо бы перед сном проверить живность, как она там…

Бывшие зайцы уже подросли до размеров ллойярдских догов.

— Еще морковки! — велел Виг енотам. Те охотно послушались — в конце концов, не медведя, как в прошлый раз, откармливают, заяц уж точно их за десерт не примет…

— Надо пойти, проверить, как поживает моя прелесть, — вернулся Виг в лабораторию. — Кто-нибудь помнит, какой пароль в моем сейфе?

Корвин промолчал — умный ворон жил в Башне давно, и твердо выучил: Виг легко забывает нужную информацию, но то, что шпионов полагается душить, знает точно. Это даже не знание — это что-то вроде жизненного кредо, основополагающего морального принципа, действующего на уровне спинного мозга.

— Ладно, по дороге вспомню…

В секретном хранилище было много всякой всячины — Виг имел привычку хранить на чердаке припасы к магическим зельям, особо ценные артефакты, подарки от преданных друзей и вообще всё то, что по каким-либо причинам не годилось на то, чтобы быть использованным в обстановке остальных четырех этажей Башни. По Флосвиллю и ближайшим лесным деревушкам, до Фраскарона и Литтл-Джока, ходили легенды, что в своем тайнике на чердаке Виг хранит настоящие сокровища. Эта информация, увы, не соответствовала истине — золото и прочие блестящие побрякушки маг держал в подвале, или, что в плане сохранности было еще надежнее, закапывал под ближайшими деревьями и отдавал под опеку особо доверенным лесным обитателям. А здесь, под защитой самых мощных охранных чар, были собраны вещицы для души. Ну, если честно, Тройной Оракул хранился в «сейфе» потому, что из подвала он мог самостоятельно выбраться.

Другими словами, переступившего порог хранилища Вига встретило не мерцание золотых груд, а поскуливание соскучившегося по хозяину питомца.

— Ах ты, мой маленький! — ласково потрепал Виг зверя по загривку. — Скушал барашка? Еще принести? У, ты лапонька! У, ты моя кисонька! Давай поиграем, давай, давай…

Волшебник повалил звереныша на пол, тот вывернулся, обхватил когтями руку человека — не больно, а играючи, облизал тонким розовым языком и забил хвостом, показывая, что готов и побегать, и попрыгать, и полетать…

— Скоро, скоро, мой хороший. Еще несколько дней — и будешь бегать в свое удовольствие! Мы с тобой покажем этим неумехам, ты да я — мы ведь Сила! Которая Магия и не только она! Ты у меня…

Зверь смутился от подобной похвалы и стал прятать морду у старика в ладонях.

— Хороший, хороший, — приговаривал Виг. И вдруг почувствовал… почувствовал…

— А ну, выходи, кто прячется! — строго скомандовал волшебник. Зверя он потрепал по загривку и загородил собственной тощей персоной. — Я тебя чую! Выходи, а то кастану чего-нибудь — ты меня полтыщи лет будешь помнить!

Кроме зверя, его кормушки и корзинки (не в которой он спал, а о которую он тренировал кусательно-жевательные функции), на чердаке сейчас хранился багаж, оставленный путешественницами. Виг искренне предложил Далии оставить ее сундуки и баулы в подвале, под охраной змей и ядовитых пауков, но она почему-то отказалась. И все собранные запасливой гномкой узлы с оружием, связки книг самой мэтрессы, сундук с запасной одеждой, перенесли, пока Напа и Далия оставляют для возможных преследователей память о себе в провинции Луаз, на чердак.

Сейчас внимание Вига привлек сундук, украшенный бронзовыми гвоздиками. В этом, на первый взгляд, не было ничего странного — почтенный маг за свою долгую жизнь проявлял искренний интерес ко многим вещам, в том числе и переносным предметам интерьера. Но на самом-то деле данный конкретный сундук был лично Вигом зачарован так, чтобы нейтрализовывать воров! Почему из него доносится постороннее шебуршание?! Что, неужели Виг настолько стар, что стал путаться в творимой магии? Или кто-то сумел обмануть его — его, Вига! — и проникнуть в тщательно охраняемое помещение с целью пошпионить за новейшими криптозоологическими разработками мэтра?!

Шпионов Виг (см. выше) не любил.

Между пальцами приготовившегося к схватке волшебника сверкнула льдисто-голубая искра.

— Мэтр! Не надо!!! — запищал сундук. Вернее, кто-то, прячущийся между рубашками Далии. — Мэтр, я просто не могу выйти, меня этот… сундук держит! Пожалуйста! Не убивайте меня… не убивайте меня еще раз! Я хорошая!

— Хмм… Что-то странное, — догадался Виг. Решил вступить в переговоры. — И кто же ты?

— Меня зовут Касси! Касси, мэтр! Вы должны меня помнить!

— Да? — удивился мэтр Виг. Приосанился, пригладил бороду и прокомментировал для насторожившего уши звереныша: — Лет пятьдесят не слышал подобных признаний от женщин. Или пятьсот? Но в любом случае — так приятно… И откуда, милая, я тебя знаю? — уточнил волшебник.

— Год назад, помните? Вы бегали по горам! И спасли меня от зомби! Помните?

— Я? Бегал по горам? Спасал кого-то? — удивился маг. Ответил честно: — Не помню. Быть такого не может. Разумеется, в горах я бывал, и не однажды — но путешествовал степенно, с достоинством… или сносил горы, чтоб дорогу не загораживали… Но бегать? Я даже в молодости подобными глупостями не занимался…

Запертая в сундуке Касси, судя по всхлипам, заплакала:

— Ну как же, мэтр?! Умоляю вас, вспомните! Там еще грифон был! А потом взрыв! И вас на магию перемкнуло, вы и та, вторая, эльфийка которая, колдовать не могли! И вы послали меня собирать ингредиенты для зелья! И еще сказали, что друзья, духи, странствующие пилигримы, путешествующие прокуроры могут заглядывать к вам на огонек когда угодно!! — зарыдала девушка.

Когда Виг откинул крышку сундука, она выплыла на свет, размазывая слезы по лицу.

Призрачные слезы. По несуществующему лицу.

— Что это с тобой, милая?

— Меня… у-уу… убили! — пролепетала Касси. — Мэтр, я случайно в сундуке оказалась! Честно, я не хотела ничего воровать! Лишь посмотреть одним глазком! Должны же быть у призрака какие-нибудь слабости!

— Ну-ну, успокойся, — заботливо попросил Виг. Была бы девчонка настоящей, он бы обязательно дал ей какую-нибудь конфету, чтоб перестала плакать, а так оставалось лишь добавить в голос сострадания и сказать утешающе: — Пошли, поговорим…

— Как — идти?! — сочувствие от постороннего человека сломало что-то внутри Касси и призрачные слезы полились бурным потоком. — Я в этом сундуке завязла!..

Звереныш заскулил, сопереживая девушке.

Волшебник подобрал с пола косточку от скушанного питомцем барашка и предложил призраку перебираться на новый материальный носитель.

— Разве так можно?

— А ты не знаешь?..

— Не… знаю… — снова заплакала Касси.

— А ну брось сырость разводить! — прикрикнул Виг. — Не знаешь — объясню, чего тут плакать? За кость держишься? Пошли в гостиную, вина выпьем… Цыц, кому говорю! Если я сказал, что ты будешь пить вино, значит, будешь, и никаких возражений! Маг я или не маг?

— Вы некромант, мэтр? — всхлипнув, спросила Касси. — Клянусь, я никому не скажу!

— Так, умею кое-что, — отмахнулся волшебник, пробираясь между куч собранных на чердаке вещей к выходу. — Все эти мертвые кости меня мало привлекали, но ради общего развития… Опять же, с дочкой позаниматься, а то она в маменьку удалась, мне два или три дома разнесла, пока научилась способности контролировать…

— У вас есть дочь, мэтр? — призрак Касси начал успокаиваться.

— Даже две. Одна нормальная, а вторая вышла замуж. Нет, я что-то путаю, — спохватился Виг. — Одна нормальная, а вторая на маменьку похожа. Нет, снова не то. Одна нормальная, и она же сбежала из дома… Вот демоны рогатые…

— Да, хозяин? — подобострастно отозвалась мраморная маска.

— Отстань, не до тебя. — Маг застыл на пороге, усиленно припоминая. Мраморный демон, девушка-призрак и зверушка смотрели на него с сочувствием: — Про одну дочь я знаю точно. Она была нормальная. Хорошая такая девчушка, меня однажды гномьими фейерверками чуть не сожгла. А вот вторая… Как-то совершенно стерлось из памяти, — пожаловался старый волшебник.

— Может, у вас одна дочь была? — подсказала Касси.

— Может быть, — пожав плечами, согласился Виг. — Очень даже может…

В глубокой задумчивости он направился к лестнице.

— Хозяин! — окликнул мага стороживший сейф демон. — Хозяин! У вас там что-то свистит!

— Где? — Виг вернулся и заглянул в тайник. — А, это какой-то сигнальный оберег!

— И о чем он сигналит? — поддерживая беседу, спросила Касси.

Возникла небольшая пауза. Призрак девушки в экстравагантном — очень коротком, открывающим ноги до колен, платье, испорченным кровавым пятном на груди, терпеливо ждал ответа. Мраморный демон корчил рожи, подмигивал красавице и, выпятив губки, приглашал к более близкому знакомству — ты, дескать, уже мертвая, я — ненастоящий, так чего же зря вечность терять?

— Наверное, он предупреждает меня о чем-то очень важном, — рискнул предположить почтенный мэтр после долгих раздумий.

— Может быть, он просто сломался? Ведь может оберег просто сломаться! — выдвинула еще одну гипотезу Касси. Призрак наслаждался благоуханием вина из Сан-Тиерры, сладкого и ласкового, как солнце родной для бедняжки Касси Иберры.

— Что, все сразу? — закричал на девушку Виг. — Мои обереги не ломаются! Я, по-твоему, кто? Школяр? Недоучка какой-нибудь, чтоб делать ошибки на ровном месте?! Или, может, ты где-нибудь у меня видишь уши, как у беззаботного самоуверенного эльфа?! Я маг! Магистр! Мои артефакты будут работать! Будут, или я переплавлю их на собачьи кормушки! Будут, я сказал!..

С наэлектризованной бороды и седых волос старого волшебника сорвались искры.

— Тогда, мэтр, — испуганно пролепетала Касси. — Вам не о чем беспокоятся. Вот они, ваши изделия. И действительно — работают…

После небольшой инспекции в тайнике обнаружился не один сигналящий оберег, а целых восемь. Громче всех свистел крупный голубоватый кристалл, вплавленный в округлый черный камень. Маленькая, буквально в пол-ладони, серебряная корова время от времени издавала приятное слуху "муу!" и качала головой вверх-вниз. Деревянная игрушка, по-деревенски простая и по-детски незамысловатая, периодически издавала громкий стук — мужик и медведь «рубили» топорами вечный пенек. Звонкий серебряный бубенчик, найденный в самом дальнем углу «сейфа», время от времени звенел, причем, по мнению Касси, делал это всё чаще и чаще. Широкий медный браслет с вплавленным сердоликом, покрытый странными знаками, то нагревался, испуская розово-красное свечение, то остывал. Браслет тоже был опознан хозяйственным магом как сигнальный артефакт, и вот теперь мэтр пытался вспомнить, о какой беде хотел предупредить себя с его помощью. Три оставшиеся вещицы — завязанная крепким узлом веревка, засохший букетик и брошка, выполненная в виде гномьей двусторонней секиры, были признаны почти выдохшимися от постоянного срабатывания в течение последних двух-трех сотен лет и буквально доживающими последние годы своего артефактного существования.

— Ведь я их сам создал, — сердито закричал Виг. — Значит, я их создал для чего-то! А следовательно, должен помнить, зачем! Алхимия!.. где же он? Алхимия! — заорал волшебник на всю Башню.

— Мэтр, вы хотите сменить род деятельности? — поинтересовалась Касси. Открыв для себя способ поглощения алкогольных паров, девушка-призрак немного переусердствовала и еще более, чем это свойственно для трезвых нематериальных созданий, утратила контакт с реальностью. — Последние полгода я прожила в библиотеке талеринского Университета, и могу рассказать вам про тамошних алхимиков столько забавных историй…

— Где мой секретарь?! — орал Виг. — Почему он не напоминает мне о том, что я забыл?! Где он?! Так, сиди здесь! — внезапно приняв решение, скомандовал он призраку. — Следи за оберегами, может, поймешь, о чем они меня предупреждают! — и, подхватив полы длинной мантии, побежал вниз по лестнице.

Вернулся буквально через минуту:

— Посмеешь проглядеть что-то важное, я тебе голову оторву!

— Мэтр, не надо меня пугать, — с грустью ответила Касси. — Меня убили еще прошлой осенью… — и задумчиво погладила голубой посвистывающий кристалл.

Призрачные пальцы обожгло холодом.

Восточный Шумерет. Дорога из Луаза в Аль-Тораз

Дорогой Ньюфун!

Наконец-то, пользуясь минутой тишины…

— После чего я пошла доить корову, но оказалось, что у нее на спине спит чужой котяра; да такой большой, откормленный, просто страсть! Я, конечно, подойник уронила, кричу, кричу, меня никто не слышит, а сердце мое так и бьется! Надо, конечно, идти корову спасать, всё ж тяжким трудом нажитое, всё ж своим горбом заработанное, не дареное, не сворованное, доить ее, опять же, надоча, так я-ить боюсь! А вдруг кошка ее покусала! Кошки, оне ведь такие негодники! Мне еще бабка моя, которая ведьмой была, про них такие страсти рассказывала! Особенно про черных! Жуть, жуть, жуть, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, но я ведь и не запомнила, кошка-то на корове черная спала, или обычная, полосатая!.. От полосатых-то ведь тоже добра не жди — вот бабка моя, которая ведьмой была, всегда говорила…

Спасенная в Луазе женщина говорила, не закрывая рот ни на секунду. Ее дочь, наоборот, сердито буркнула приветствие и замолчала. При ближайшем рассмотрении «богатырка» оказалась вовсе не близкой родственницей троллей, а вполне обычной девушкой лет…э-э… во всяком случае, меньше тридцати, выше среднего роста, а так вполне вписывающихся в стандартные человеческой расы пропорции и габариты. Иллюзию богатырского телосложения создавали пышные рукава вышитой рубахи, а также мощные, уверенные движения девицы. Если говорить честно, то больше всего богатырско-воинственного было в ее лице — нет, хвала богам, это были не борода, тяжелый подбородок или какие-нибудь застарелые шрамы. Это был всего лишь взгляд светло-голубых глаз, пристальный, оценивающий и расчетливый, как у наемника с Дикого Рынка. Обладателю — и обладательнице — подобного взгляда явно было всё равно, кого резать — курицу, врага или друга, и не вина Любомарты, что ей до недавних пор чаще приходилось иметь с курами…

Матушка Любомарты как где-то в предместьях Луаза начала благодарить алхимичку и гномку за их чудесное спасение, так и продолжала. Вот уже третий час подряд. Без перерыва на перекус — Любомарта, которой требовалось восстановить силы после учиненного в Луазе побоища, без спросу схватила котомку, которую приготовила Напа для Фриолара, и с шумом сожрала все припасы. Опять же, первое впечатление о Ханне, матушке Любомарты как женщине почтенного возраста, не подтвердилось: ей было от силы лет пятьдесят пять-шестьдесят. С гномьей точки зрения — вообще не годы. Но было что-то такое противно-старушечье в этой маленькой, согнутой, сморщенной бабке с хитрыми маленькими глазками, сжатым в гузку ртом, закутанной в старую собачью шубу…

Раз уж зашел разговор об ошибках первого впечатления, следует сказать, что к Буренавии Любомарта и ее мать имели весьма далекое отношение. Или близкое? Другими словами, они всего-навсего жили в деревеньке, которая располагалась на полпути между кавладорским Тьюссом и буренавскими Чудурами. Что понадобилась деревенским «красавицам» в Луазе, а вернее, в Аль-Торазе, куда их любезно пригласила довезти Далия, бабка обещала рассказать, и вот… выполняла свое обещание. Третий час подряд.

Далия громко всхрапнула, резко уронив голову назад. Очнулась. Обвела сгустившийся сумрак в карете полубезумным взглядом. Увидела Любомарту. С густо подведенными сажей бровями, чуть размазавшимся свекольным румянцем, щечками, за которыми хранились еще не до конца пережеванные пирожки, соломенной косой, которая никак не хотела возвращаться на законное место и упорно не привязывалась к собственной кургузой косичке девушки. Перевела взгляд на стеклянный фонарик, висевший над Напой. Вслушалась в бормотание бабки.

— А потом-то ясно стало, что корова-то была не моя! Не моя, а мужа моего четвертого, который от лихорадки помер! Ой, смеху-то было! А ведь и кошку я зря гоняла! Обычная приблуда была, а я уж думала, оборотень! Пришла, на перину упала, кричу: доча, доча, спасай, маму рыси съели!.. Она, конечно, прибежала, рученьки белые заломала, и плачет, и плачет, аж сердце мое разрывается…

Далия глухо застонала и снова сделала вид, что спит.

Впрочем, рассказчица в слушателях не нуждалась.

— Племянник, брата моего сын, пришел, меня за руку взял, говорит: прощайте, тетушка, мы вам на могилку редьку посадим, или горчицу какую, чтоб цвела пользительно, я-ить помирать-то и приготовилась…

Напа зачеркнула слово тишины, и исправила:

…пользуясь минутой относительного спокойствия, я спешу сообщить, что мы с Далией живы, спешно сбегаем от возможных преследователей, теперь готовимся к попытке вооруженного грабежа со стороны шумеретских разбойников, а в остальном — всё замечательно.

Пожалуйста, проверь кладовки ресторации. Все кладовки. Если сразу их не сможешь обнаружить — список и карту с инструкциями я спрятала в своей комнате, шестой тайник в левой стене. Только будь осторожен — я, когда делала тайник, экспериментировала с пружинами и самострелами. У меня почему-то на сердце не спокойно, так и кажется, что в кухне или около нее может случиться какое-нибудь печальное недоразумение…

Как чувствует себя Айра? Скажи ему, что я скучаю. На самом деле сапиенсологические выверты Далии не дают мне возможности поскучать по-настоящему, но Айре скажи, что я очень соскучилась. Если он не ответит, что тоже ужасно хочет меня увидеть, воспользуйся молотом из коллекции.

Не забывай кормить Черно-Белого Котика. Ты знаешь, что тебя ждет, если он вдруг за время моего отсутствия похудеет хотя бы на пол-унции. Привет Джое. Ну, и всем остальным тоже.

С сердечным приветом — твоя сестра Напа Леоне.

Уже стемнело, и Фриолар перестал гнать «лошадей». Дорога шла в горы, не хватало только по собственной глупости съехать в какую-нибудь пропасть.

Он вглядывался в окрестности, не мелькнет ли где огонек постоялого двора. По плану сапиенсологини, который Фри-Фри так опрометчиво утвердил, предполагалось остановиться на ночлег в каком-нибудь людном месте, а к полуночи тихо слинять, оставив карету, «лошадей» и девицу в розовом сарафане в качестве утешительного приза тому, кто вдруг последует за Далией и Напой. И очень хорошо, что к Любомарте прилагалась ее бабка в собачьей шкуре — если не придираться, то издали она чуть-чуть была похожа на Напу. Конечно, Напа — красавица, особенно по гномьим стандартам, а бабка — тьфу, но преследователей, хоть на некоторое время, можно сбить со следа…

О том, зачем Далии понадобилось прилагать столько усилий, чтобы замаскировать их путешествие в Эль-Джалад, Фриолар предпочитал не думать. Даже для его тренированного мозга это была слишком серьезная проблема. Почти как деление неопределенно большого числа на ноль.

Нет, ну где же постоялый двор? То встречались через каждые две лиги, то ни одного… А он, признаться, проголодался…

Вместо гостиницы за очередным поворотом обнаружился мэтр Виг. Старик левитировал над дорогой, высматривая своего подчиненного и прилагающихся к нему дам; при виде кареты он с радостным клекотом спикировал к Фриолару.

— Алхимия! Выручай!..

— Тише, мэтр, пожалуйста, — Попросил Фриолар. И объяснил драматическим шепотом: — у нас в карете две особы, которых Далия обрабатывает новейшими сапиенсологическими методиками.

— Да дрыхнет твоя алхимичка, что ты мне голову морочишь? — возмутился Виг. — Выволакивай своих подружек и быстрей в Башню, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

— Я готов, мэтр, — Фриолар сложил поводья, и карета начала терять скорость. — Только… Чтоб усилия мэтрессы не пропали даром, скажите, можете ли вы… — и зашептал на ухо волшебнику одну идею, которую обдумывал вот уже который день.

— О чем разговор! — захихикал Виг. — Сейчас сделаю! Смотри!..

Экипаж остановился посреди каменных валунов. Вдруг, без предупреждения, дверцы кареты резко распахнулись и два страшных зверя — что-то наподобие гигантской черной обезьяны — выхватили со скамейки спящую Далию и задумавшуюся над письмом Напу, и утащили прочь, за каменные груды. Те даже не успели вскрикнуть.

А Любомарта успела.

Она визжала, визжала и визжала, потом, когда поняла, что матушка поддерживает, передоверила визжать ей, и лишь иногда издавала особо пронзительные звуки, перепугавшие всю горную живность на многие лиги вокруг.

Спустя некоторое время, почувствовав неприятное жжение в перетруженном горле, Любомарта замолчала и, после долгого размышления, рискнула выглянуть из кареты.

Вокруг были камни. Тишина. Летняя ночь. А от страшных чудовищ, как и от недавних попутчиц, не осталось даже воспоминания.

— Мамо, визжите дальше. Пугайте их, мамо, я пойду, проверю, лошадей тоже съели или как…

Конечно же, съели. Пустая сбруя лежала на земле, а в отдалении слышался сытый медвежий рев.

Правда, буквально в четырех шагах от кареты испуганно жались друг к другу две серые лошадки. Низкорослые, с ушами, которым иной осёл обзавидуется, но явно годные на то, чтобы продолжить путешествие.

Ждать, что из темноты вдруг появится еще одна шайка похитителей, было бы верхом наивности. Не пугая себя рассуждениями о правильности или законности действий, Любомарта решительно присвоила коняшек, загнала их в хомуты, кое-как впрягла и под завывание добросовестной родительницы черная таинственная карета поспешила прочь. Куда-нибудь…

6-й день месяца Барса

Чудурский Лес, Башня

Из восьми артефактов больше всех старался серебряный бубенчик. Корова и "мужик с медведем" вели себя относительно пристойно, а голубой кристалл продолжал свистеть, не меняя ни громкость, ни интенсивность звука.

— Интересно, правда? — с восторгом рассматривала Напа магические изделия.

Далию заинтересовала стоящая на краю лабораторного стола бутылка из-под вина. На донышке плескались остатки, а всё остальное пространство сосуда занимала таинственная прозрачно-розовая субстанция. Кажется, какой-то газ, но вот какой? И почему не вытекает, даже если перевернуть бутылку вверх дном?

— Фри-Фри, что это? — спросила алхимичка у Фриолара, когда тот поднялся в лабораторию.

— Ты забыла — после того, как по моему наущению тебя в очередной раз похитили милые, благопристойные, исключительно хорошо выдрессированные гориллы, ты со мной не разговариваешь, — хмуро ответил секретарь волшебника. Судя по красным глазам, он не выспался, тогда как Далия и Напа, наоборот, провели ночь на перинах в гостевых комнатах Башни, сладко досматривая сны, навеянные бормотанием бывшей попутчицы.

— Не сомневайся, Фри-Фри, я не имею привычки забывать подобные оскорбления. Так что ответь на мой вопрос, а я, так и быть, не буду рассказывать, какой великолепный завтрак мы с Напочкой только что приговорили к немедленному уничтожению.

— Блинчики с жареными грибочками, — тут же проговорилась известный конспиратор Напа Леоне. — Когда мэтр спустится в столовую? А то вдруг они остынут, надо будет разогреть…

— Сейчас он медитирует по цинской методике: рисует с закрытыми глазами акварель, в надежде, что нарисованный образ мистическим образом раскроет ему какую-нибудь тайну.

— Мэтр умеет рисовать акварели? — в один голос спросили девушки.

Снизу, со второго этажа, где располагалась комната Вига, раздались вопли, проклятия и чавкающие звуки, будто кто-то пинал что-то мокрое.

— Собственно, не столь важно, — умерила женское любопытство Далия. — Так всё-таки, Фри-Фри, что за вещество содержится в бутылке? Твое изобретение? Я всегда знала, что благодаря твоему таланту классическая алхимия обогатится каким-нибудь замечательным открытием.

Алхимик скептически ухмыльнулся. Ага, конечно же, когда ей что-то нужно, он, оказывается, и открытия совершает, и талантом обладает, и вообще… Что ж, надо убить женское любопытство правдивым ответом.

— Вообще-то, это не мое изобретение, а что-то из припасов мэтра. Судя по всему — призрак. А видимым он стал потому как, скорее всего, переусердствовал с поглощением винных паров — мэтр знает пару хитрых способов, позволяющий пьянствовать даже неживым созданиям.

Когда до Далии дошло — а дошло очень быстро, — что всего лишь хрупкое стекло отделяет ее от непосредственного контакта с духом умершего человека, более того — с духом, который наклюкотался винных паров до… до видимости, она резко отшвырнула бутылку подальше от себя, и буквально через секунду уже составляла Корвину компанию высоко на стеллаже.

Фриолар подхватил бутылку, чтоб не разбилась, на всякий случай запечатал ее пробкой и поставил на полку, как можно дальше от сапиенсологини.

— Так, значит, твой мэтр, помимо всего прочего, и некромантией увлекается? А твоя мама, между прочим, велела следить, чтоб ты не попал в дурную компанию, — строго погрозила Напа своему бывшему подопечному. Семь лет назад, когда Фиона уехала со своим вторым мужем, вождем Граткхом на север, она поручила «малыша», то есть пятнадцатилетнего недоросля Фриолара, заботам своих сестер и Напы, справедливо рассудив, что, если сын будет жить у хозяйки ресторации, то, как минимум, не останется голодным. Гномка очень ответственно относилась к выполнению порученных обязанностей, поэтому Фриолар поспешил дать исчерпывающий ответ прежде, чем вдруг Напа состряпает очередной донос в Министерство Спокойствия, или, того больше, решит разобраться с неблагонадежным волшебником сама, топориком.

— Мэтр вовсе не некромант. Он просто вежливый, радушный хозяин, и, если вдруг в Башню занесет какого-нибудь бедолагу, убитого в Лесу разбойниками, или пропавшего в болотах, он, естественно… э-э…оказывает теплый прием. Между прочим, запрет на практикование Магии Смерти вовсе не означает, что нельзя общаться с духами, призраками и прочими привидениями. Кошки, а также некоторые дуаморфы, изначально имеют способность видеть ауры и астральные проекции, плюс ведьмы, плюс потомки эльфов, некоторые творчески одаренные натуры — всех не перечислишь! И поверь, если вдруг кто-то видит привидение — это вовсе не то же самое, что поднятие мертвецов, управление вампирами, или что-то другое, такое же некромантское… К тому же, мэтр Виг отдал все свои способности на постижении магии Крыла и Когтя, даже Природные Начала он знает постольку поскольку, а уж на третью магическую специализацию у него таланта не хватит.

Напа задумалась над ответом. Посмотрела на Далию, ожидая ее мудрой подсказки.

Та подарила Фриолару ехидную улыбочку:

— Значит, говоришь, отдал все свои способности магии Крыла и Когтя? Скажи-ка, любезный Фри-Фри, а не увлекался ли мэтр в последнее время медведями? Меня немного смущает пророчество, сделанное Тройным Оракулом. В какую берлогу ты хотел завлечь меня и Напу, умник?

Проведя детские годы в компании восемнадцати кузин и воинственного дедушки, отставного капитана лафризских бомбардиров и героя Осады Луаза, Фриолар умел точно рассчитывать момент, когда пришла пора отступить с обороняемых позиций, перегруппировать силы и дать противнику насладиться временной победой.

— Медведь был абсолютно ручной, — изобразив глубокое раскаяние, ответил секретарь, он же кучер, он же, по совместительству, пособник чересчур талантливого мага, а вдобавок ко всему — прирожденный алхимик. — К тому же, до вас ему не было никакого дела, ведь я подкармливал его молоком и медом строго по расписанию! Просто, когда возникла необходимость в быстром, а главное, надежном средстве передвижения, Виг сделал акцент на силу и выносливость. А медведь в этом отношении куда выгоднее лошади. Знаешь ли ты, например, что среднее мускульное усилие тяглового животного…

— Мэтр превратил медведя в лошадь?! — изумилась Напа. — Вот здорово!! А он поможет мне сделать из котика сторожевого минотавра?

— Напа, пожалуйста, не позволяй Фри-Фри увести разговор в сторону. Так, с одной лошадью разобрались. А вторая?

— Вы только не волнуйтесь, вашей жизни абсолютно ничего не угрожало! Это очень и очень надежное заклинание, — Фриолар начал с главного. — Виг работал над ним лет семьдесят, и сейчас оно срабатывает без ошибок.

— Напа, бери перо. Пиши: "Дорогая Фиона! Приезжай немедленно: малыш Фри-Фри нуждается в твоем внимании…" — скомандовала Далия.

— Призванный Змей, — сдался Фриолар. — Очень, и очень модифицированный, как вы могли заметить — у него даже грива, хвост и ноги отросли. Напа, Далия! Да чего ж вы боитесь?! Во-первых, «вороные» свое уже отслужили и перевоплотились обратно, а во-вторых, я же был рядом! Я бы ни за что не позволил вам попасть в беду! И вообще…

— А карета? — вдруг осенило Напу. — Карету мэтр Виг тоже сделал волшебную?

— Да, Фри-Фри, а наш прекрасный экипаж из какого зверя был сработан? — поддержала любопытство гномки мэтресса.

— Из тыквы, — скрестив пальцы, ответил Фриолар.

Далия посмотрела на коллегу с подозрением. Тот отвечал чистым, незамутненным взглядом, который выработал, отвечая на вопросы кузин, к лицу ли им новые шляпки. Пока двое алхимиков играли в гляделки, выжидая, не допустит ли противоположная сторона грубых ошибок в своем поведении, Напа, получив ответы на свои вопросы, потеряла интерес к карете — всё равно ее пришлось бросить в горах, и вернулась к посвистывающему оберегу.

Затянувшуюся паузу нарушил мэтр Виг, который тяжело, согнувшись и всем видом выражая старческую немощность, поднялся в лабораторию.

— Удалось что-нибудь вспомнить? — спросил Фриолар.

Вместо ответа Виг протянул свиток тонкой рисовой бумаги, на котором в художественном беспорядке было раздавлено несколько клопов. Напа ревниво выхватила «акварель» из рук волшебника и, закусив губу, начала изучать новую художественную технику.

— Тогда надо попробовать другой способ решения проблемы, — с оптимизмом посоветовала Далия, спускаясь со шкафа. — Давайте попробуем применить сапиенсологию!

— Сначала мы попробуем логику, — возразил Фриолар. — Я тут подумал, мэтр…

— Ну? — Виг доплелся до лабораторного стола, плюхнулся на табурет и в отчаянии посмотрел на не устающие сигналить обереги.

— Сигнальные обереги используются для того, чтобы о чем-то предупреждать, — с важными интонациями, которые обычно используются для оглашения королевских указов, высказался Фриолар.

— Поздравляю, Фри-Фри, ты сформулировал величайшее научное открытие последнего века, — съязвила Далия.

— Я тебя тысячу раз просил не называть меня этим детским прозвищем, Далия. Давай, ты хоть пять минут не будешь надо мной подкалывать?

Виг, не тратя слов понапрасну, выстрелил в Далию большим пауком-птицеедом. Переставляя мохнатые ножки по столешнице, паукообразное двинулось в сторону мэтрессы, которая от ужаса совершенно потеряла голос, опять забралась на стеллаж и всем своим видом принялась сигнализировать о том, что спешно нуждается в спасении.

Увы, всё внимание рыцаря от Алхимии сейчас было сосредоточено на восьми безделицах.

— Так вот, продолжая намеченную в первом тезисе линию рассуждений, мы легко приходим к выводу, что, раз обереги сработали, значит, произошло какое-то событие, о котором вы, мэтр, хотели быть предупрежденным.

— Гениально! — шепотом, чтоб не слишком нервировать паука и Вига, пробормотала Далия. — Мир не слишком велик, происшествий в нем вчера случилось всего-то миллиона четыре-пять, не больше…

Секретарь волшебника строго посмотрел на Далию и продолжил:

— После этого нам надо всего лишь разделить произошедшие за последнее время события на незначимые и важные, действительно важные, настолько интересующие вас лично, что вы предпочли не доверять случайностям, а создать артефакты, предупреждающие о наступлении или приближении подобных ситуаций.

— Как-то всё запутано, — пожаловался Виг после минутного размышления.

— Всё не так сложно, — не сдавался Фриолар. — Берите перо и бумагу, мэтр, и начинайте составлять список событий, которые способны нарушить ваше душевное равновесие, ближайшие планы или, допустим, причинить вам физический или моральный ущерб.

— Не волнуйтесь, мэтр, — подала голос Напа. — Вы среди друзей, который ни за что и никогда не позволят этому списку стать достоянием общественности! Я даже могу для него тайничок сделать! — предложила гномка.

И Виг, вздохнув, придвинул ближе письменный прибор.

Луаз, квартал золотых дел мастеров

Господин Осиновик, работавший приказчиком у мастера Томазо из тривернского клана Данкенхольф, явился в лавку рано утром. Повернул на двери табличку «открыто», чтоб клиенты знали, что здесь готовы их обслужить, устроился за прилавком и погрузился в чтение газеты. Господин Осиновик, в жизни которого все события исчерпывались житейскими проблемами, чтением нотаций непослушным детям и регулярными, раз в три месяца попыткам ограбления лавки какими-нибудь самоуверенными типами из Пелаверино, очень любил издание "Талерин сегодня". Столько новостей, сплетни из жизни высшего общества! Почитаем, почитаем… Может, столичные журналисты расскажут что-то новенькое о подготовке свадьбы принцессы Ангелики?

В глаза бросался крупный заголовок:

СЕНСАЦИЯ! ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВЕКА!

Господин Осиновик аж крякнул от удовольствия. Сразу видно — живут господа в столице. В Талерине, а не где-нибудь!.. У нас-то, в Луазе, мало что происходит…

Тут Осиновик вспомнил, как вчера, ближе к ночи, за три переулка от их с мастером Томазо лавки нашли убитого Лека-Притворщика, поёжился и, чтоб защитить себя от прозы жизни, вернулся к чтению газеты.

Ограблен дом тайного советника Джиобарди!

Как стало известно нашему специальному корреспонденту, в ночь с третье на четвертое число месяца Барса ограблен дом тайного советника Министерства Золота господина Ф. Джиобарди. Украдена коллекция БАСЛОСЛОВНОЙ ЦЕННОСТИ! Отдел сыска и тайных расследований Министерства Спокойствия ведет расследование!

Ведущий специалист Министерства, лично курирующий дело об ограблении дома Джиобарди, инспектор Клеорн так ответил на вопрос о ходе следствия: "Похитили? Да, да, да, их похитили!.. Я спасу!.. Держитесь, я спасу вас!.." И наш долг сделать эту клятву отважного сыщика достоянием общественности. Преступники, трепещите! Инспектор Клеорн идет по вашему следу!

Нам удалось выяснить, что преступник гигантского роста проник в дом тайного советника, обезвредил магические ловушки, сломал хребты буренавским волкодавам, сделал неприличное предложение кухарке тайного советника и его мажордому, после чего…

Господин Осиновик с громким шуршанием перевернул лист и, охая от удивления, прочитал подробный отчет о совершенном злодеянии. Ужасно! Просто ужасно! Куда смотрит полиция?! Злоумышленники встречаются просто на каждом шагу! Конечно, всегда можно себя успокоить тем, что среди жителей Кавладора количество преступников на душу населения немного меньше, чем в Пелаверино, но… Но надо что-то делать!.. Ловить их как-нибудь, связывать, потом исследовать, чтобы выяснить, какая железа их ущербного мозга работает неправильно, что воры, грабители и налетчики потеряли способность различать свое и чужое! Лишенный удовольствий бурной жизни, господин Осиновик очень верил в Науку.

Дверной колокольчик издал мелодичный звон. Приказчик посмотрел поверх прилавка, но не заметил вошедшего. Опять детишки шалят, — подумал господин Осиновик. А может… и воспоминание о смерти Лека-Притворщика, безобидного пьяницы, выдававшего себя предсказателя будущего, вдруг затрясло некрепкие колени лавочника.

Нет, это разгулялось проклятое воображение. Кому он, скромный приказчик, нужен?

Вдруг на лакированной поверхности прилавка появились чьи-то длинные, бледные пальцы. Их появление было столь внезапным, что Осиновик лишь целую минуту спустя сообразил, что их хозяином является не страшный зомби, неведомо как и для чего заявившийся в ювелирную лавку, а самый обычный посетитель, правда, очень маленького роста.

Осиновик перегнулся через прилавок и, нервно улыбаясь, предложил посетителю присаживаться и объяснить, что за приятная необходимость привела его в лавку мастера Томазо.

Одетый в темный бархат, с кружевным жабо на шее, тонконогий и толстозадый карлик забрался на высокий стул, который Томазо держал для своей гномьей родни, и строго посмотрел на Осиновика поверх огромного носа.

— Мне нужно кольцо, — без предисловий, после короткого обмена приветствиями, сказал он.

— Прекрасно, что вы обратились именно к нам! Мастер Томазо — большой… э-э… мастер по изготовлению украшений. Какое кольцо вы бы желали? Можно изготовить обычное, с гравировкой. Или вы желаете перстень с личной печатью? Никогда не выходит из моды!

— Мне нужен перстень с голубым брильянтом, — шевельнув длинными пальцами в знак нетерпения, ответил карлик. — Камень круглой огранки, небесно-голубого цвета, совершенно прозрачный, без вкраплений или неровностей, размером с зуб тролля.

— Эу… — чуть сбился Осиновик. Нахмурился, припоминая, имеются ли подобные алмазы в личных запасах ювелира. — Очень хорошо, что вы решили заказать работу с таким замечательным камнем именно мастеру Томазо! Знаете ли, клан Данкенхольф, к которому он принадлежит, прекрасно чувствует душу драгоценностей…

— На мой взгляд, — покачал головой карлик, — у мастеров из клана Гогенбрутт получается еще лучше. Но не буду спорить. Тем более, что я не собираюсь заказывать новое кольцо — я ищу вполне старое. Украшению, о котором идет речь, лет… хмм… кажется, триста.

— Ой, — по-детски растерялся приказчик. — Простите великодушно, сударь, но таких диковин у нас нет. Вы же знаете этих гномов, — развел руками Осиновик. — Для них дело чести — торговать исключительно собственными изделиями. Единственные старые вещи, которые у нас имеются — сделаны родней мастера Томазо, но, к моему величайшему сожалению…

— Что ж, очень жаль, — забренчал длинными бледными пальцами по прилавку карлик. — Простите, что отнял у вас время.

— А может быть, сударь, вы все-таки взглянете на некоторые работы здешних ювелиров? — радушно предложил Осиновик.

— Нет, моя хозяйка хочет вернуть именно это колечко. Полтора века назад потеряла, а теперь вдруг вспомнила, и подавай его, и никакое другое. Капризы, вы же знаете этих женщин… — пожал узкими плечами карлик.

— Да уж… Найти одно колечко, даже со столь примечательным камнем, на землях Кавладора — всё равно, что иголку — в стоге сена, — искренне посочувствовал Осиновик.

— Позволю себе с вами не согласиться, сударь, — покачал головой карлик. И, покряхтывая, стал слезать с высокого стула. — Развеять сено в поисках иголки, или запустить в него дюжину огненных саламандр, чтоб они спалили всё лишнее — моей госпоже раз плюнуть. А вот найти стог, в который упала иголка, да еще выяснить, в стог ли ее угораздило, или в какое-нибудь болото, северный айсберг или горный ледник — вот это действительно работенка…

— Эй, — вдруг осенило приказчика. — Господин хороший! А колечко, которое вы ищите, случайно, не волшебное? Тогда спросите мэтра Иллариана! Он живет на улице Гортензий и торгует артефактами! Может, он что-то слышал о вашей пропаже…

— Благодарю, — проворчал карлик. Доковылял до двери, сухо попрощался, звякнул колокольчиком и скрылся из виду.

— Эй, сударь, а может, вашу госпожу заинтересуют какие-нибудь ожерелья? Или диадемы? Мастер Томазо прекрасно их делает! — закричал Осиновик, выскакивая следом.

Увы, улица была пуста — странный посетитель просто растворился в воздухе. Пожав плечами, приказчик вернулся к своему чтению. Самая полезная, с его точки зрения, информация оказалась на последней странице "Талерина сегодня".

РАЗЫСКИВАЕТСЯ!

Министерство Спокойствия королевства Кавладор разыскивает по подозрению в организации побега опасного преступника, Хрумпа из Пелаверино, свершившегося в четвертый день месяца Барса в окрестностях Тьюсса:

1. Любомарту из деревни Нижняя Исподвысковочка. Приметы: девица пяти локтей шести дюймов роста, волосы светлые, цвета соломы, замаскированы фальшивой косой того же колера. Глаза светлые. Лицо красит. Рот большой, голос громкий.

Особые приметы: путешествует вместе с матерью, Ханной.

2. Ханну из деревни Нижняя Исподвысковочка. Вдову Афеногона из Чудур, Жерома Толстого из Тьюсса, Буньиго-Пьяницы (место рождения неизвестно), Семеона из Водеяр, Людовика из Анжери, Людвига из Талерина, Самуэля из Литтл-Джока, Нестора Подушки из Флосвилля, немного свинопаса из Верхней Исподвысковочки, брата Трудолюбие из Ордена Мегантира Степенного, Ваньки Вяленого из Охохо и Казимира Тощего из Тьюсса.

Приметы: возраста обманчивого, росту четыре с половиной локтя, спина постоянно сутулая, голова маленькая, прическа темная, всклокоченная. Рот маленький, но болтливый. Лицо старушечье.

Особые приметы: при виде Ханны очень хочется плюнуть и сбежать подальше. Говорит много, но без толку.

Помимо указанного обвинения от Министерства Спокойствия, Ханна разыскивается Министерством Чудес по поводу ее не лицензированной ведьмовской практики.

Дамы и господа! Будьте бдительны! При появлении поблизости этих опасных преступниц (смотри картинки) зовите на помощь полицию (смотри инструкцию в картинках, как это делать правильно и научно обоснованно)!

Так как других посетителей, помимо странного карлика, в лавке не наблюдалось, Осиновик сложил газету и занял наблюдательный пост в дверях, готовый звать полицию при первом же удобном случае.

Судьба любит пошутить. Поэтому ни в этот день, ни в следующие пятьдесят лет, с господином Осиновиком больше ничего странного не случалось.

Талерин, ресторация "Алая роза"

Пробуждение было кошмарным.

Нет, всё понятно — и похмелье, и муки совести, связанные с тем, что он, Ньюфун из клана Кордсдейл, дошел в своем стремлении к наживе до того, что, как какой-нибудь человек, обманывает посетителей ресторации собственной сестры… И похмелье… Оно было столь значительным, что заслуживало многократного упоминания.

Но больше всего проснувшийся Ньюфун страдал от женщины.

Красавица Изольда разбудила его, если выражаться по факту, а не по степени цинизма действия, поцелуем. Гном пытался отмахнуться, тем более, что ему снилось, будто он заночевал в лесу, и, как персонаж какого-нибудь слезливого романчика, стал объектом поклонения лесных обитателей. Но Изольда лишь крепче приложилась сначала к щеке почивающего в полуразрушенной кухне гнома, потом добралась до его кончика носа, потом принялась что-то такое делать с бородой…

— Ты чего? — проснулся Ньюфун и отодвинулся как можно дальше от навязчивой пробудительницы.

— Ах, Ньюфун! Доброго тебе утра! — закатив глазки, ответила Изольда. Она сидела рядом и маньячески настойчиво тянула к нему, славному гному из орбурнского клана Кордсдейл, свои жадные ручки. — Приветствую тебя и сердечно поздравляю с началом новой жизни!

Ньюфун задумался.

— Чьей жизни? — уточнил он.

— Нашей, разумеется, нашей! — прочирикала Изольда и снова сделала попытку поцеловать Ньюфуна. Попала куда-то в шлем. — Ах, дорогой, как я счастлива!

— С чего это? У тебя что, канарейка сдохла? — поинтересовался гном. Утрата канарейки, или другой маленькой птички, которую удобно носить с собой в небольшой клетке, была единственным событием, которые суровые жители гор считали оправданием странностей в поведении своего собрата (или сосестры). Обычно птички дохли, если гном путешествовал по отдаленным шахтам и вновь пробитым подземным ходам, что, как правило, сопровождалось вдыханием выделяющихся из стен и штолен странных газов, или даже взрывами, пожарами и сотрясением. Как повезет — мозгов или земли, но обычно и того, и другого. Ничего удивительного, что многие гномы начинали вести себя странно при смерти любой комнатной пичуги, даже если находились в сотне лиг от потенциальной опасности.

Изольда, разумеется, о гномьих традициях, комплексах и приметах понятия не имела, поэтому, не тратя силы на размышления, продолжила атаку. Она обняла Ньюфуна за широкие плечи, пристроила голову ему куда-то между кольчужным плечом и шлемом, и прошептала:

— Ах, дорогой, теперь нас ждет райская жизнь!

— И не такое уж страшное у меня похмелье, — осторожно, стараясь не двигаться, ответил гном, отстраняя от себя странную девушку, — И хуже бывало.

Изольда нежно улыбнулась, посмотрела Ньюфуну в лицо, легонько чмокнула его в кончик носа.

— Мои родители согласны. Я их вчера уговорила. И они подсказали мне, что твоим родителям лучше сделать сюрприз. Они любят приятные неожиданности?

— Маменька — да, — Ньюфун сделал еще одну попытку отодвинуться от девушки. Да человеков с такими странностями поведения связывать надо! А может, это у нее сезон такой? Или действительно, канарейка сдохла? Ньюфун из клана Кордсдейл был воспитанным гномом, хоть и умело скрывал этот факт грубоватой манерой поведения, а потому знал: если на вас вешается женщина, ни в коем случае не роняйте ее на пол. По крайней мере, оглядитесь, вдруг рядом с вами возведена виселица, и немедленно перевесьте даму как-нибудь понадёжнее.

Да, но почему именно эта женщина вешается именно на него, Ньюфуна? Что, человеческих мужчин ей мало?

— Маменька у нас последние пятьдесят лет занялась торговлей редкостями и странностями, поэтому очень любит, когда кто-то неожиданно двое понижает цену, или, наоборот, плохо разбираясь в искусстве, покупает втридорога… А папенька у нас суров. Ему подавай сталь, он из нее сделает механизм, потом снова — сталь, снова механизм, механизм — сталь, сталь — механизм, ну, иногда он, конечно, позволяет себе изобрести новую пушку, но не более того. А что?

— Я заранее обожаю все его изобретения, — с чарующей улыбкой ответила Изольда. Она смотрела на Ньюфуна так нежно, так ласково, что гном вдруг почувствовал себя… хмм… небритым? — И уже предвкушаю, как мы подружимся с твоей маменькой! Где мы будем жить? — перешла к деловым вопросам девушка. Осмотрела кухню, требующую срочного ремонта. — Здесь?

Выкарабкавшись из объятий Изольды, Ньюфун подумал, что догадался, зачем она вдруг заявилась в "Алую розу":

— А, ты по поводу того, что случилось у тебя в спальне…

— Да! Ты запомнил! — обрадовалась Изольда. И снова бросилась целоваться. Гном, морщась от отвращения, подставил шлем:

— Ты не думай, я все компенсирую. Кирпичи, цемент и доски я уже нашел, вечером приду, стену залатаю, всё будет, как новенькое. Это ж не фиг делать — поставить на место несколько кирпичей да починить сломанную ножку кровати…

— Можешь не спешить, я, пожалуй, поживу здесь. Комната Далии сохранилась? — Изольда вышла из кухни в обеденную залу и по-хозяйски оглядела помещение.

— Не думаю, что она разрешила тебе пользоваться ее вещами, — осторожно заметил гном.

— Ах, Ньюфун, но ведь Далия — всего лишь квартирантка Напы, а я — ее родственница. Почти. Конечно, свадьба еще не состоялась — но это пустая формальность…

Ньюфун нахмурился:

— Погоди, я не совсем понял про «родственницу». Ты что, приходишься родней мелансонским Кордсдейлам? Нет-нет, я ничего не имею против смешанных браков, — спохватился вежливый и воспитанный гном. Ну, в глубине души он был именно таким. — Всякое бывает. Правда, обидно, что это случилось с нами, Кордсдейлами, а не с какими-нибудь Шнапсштельмайерами или Штрудельгольцами… Хотя про Гогенбруттов вообще ходят слухи, что когда-то давно они водились с эльфами… бррр…

Вежливого, воспитанного, а главное — тактичного гнома перекосило от отвращения.

Изольда, блистая ослепительно-белой улыбкой, золотыми кудряшками и чем-то шелковым, розовым, что в портновской лавке имело наименование "наряд Легкомыслие", подошла к Ньюфуну, присела, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и проворковала нежно и трепетно:

— Это прекрасно, что ты человек… в смысле, гном широких взглядов. Я обож-жаю, — страстно прошептала она, — решительных мужчин. Поцелуй же меня, и поспешим к священнику! Отец Джером из Обители Отдохновения Ночного редко спит, так что он сможет обвенчать нас уже через полчаса!..

— Эй, ты что, с дуба рухнула?! — отступил гном, выворачиваясь из длинных цепких ручек красавицы. Хотя какая она красавица? У нее и рост, по гномьим меркам, зашкаливает, и силы никакой в руках не чувствуется… И вообще, она какая-то безбородая… — Ты б постеснялась! Вот еще — лезет целоваться средь белого дня! Что приличные гномы о тебе или обо мне подумают?..

— Ах, какое мне дело до условностей! Тогда, ночью, когда ты, окутанный огнем страсти, ворвался ко мне в спальню…

— Не было никакого огня! — запаниковал Ньюфун. — Так, взрывом подожгло мне куртку, не более!..

— И закричал о своей любви!..

— Я не кричал, я ругался!

— А я твои слова услышала как любовное признание. Ну-ка, повтори, что ты тогда говорил?

Гном густо покраснел. Узнает папенька, какие слова и выражения использовал для определения своего состояния сын, пролетающий Университетский квартал и таранящий одно строение за другим, ведь выпорет. Не посмотрит на то, что отпрыску уже семьдесят семь лет.

— Ага, врожденная стыдливость мешает тебе раскрепоститься и дать свободу своим желаниям! Не волнуйся, — поспешила утешить Ньюфуна Изольда, — когда мы поженимся, ты познаешь всю глубину моей страсти!..

— С чего это я на тебе женюсь?!!

— А с чего это ты решил, что можно забираться ночью в спальню к порядочной девушке, а потом на ней даже и не жениться? — возмутилась Изольда. Но тут же одумалась, укротила раздражение и вернулась в романтический образ: — Ты покорил мое сердце! Твой звон… Звон, ты… нет, как-то не так. Погоди, — она достала из сумочки шпаргалку, сверилась, и продолжила монолог: — Звон твоей кольчуги отозвался грохотом по наковальне моей души!.. Люблю тебя, мой горнорудный!

Ньюфун похлопал глазами, поразмыслил, и стал очень осторожно отодвигаться от девушки, открывший ему свои объятья.

— Чего ждешь? — спросила Изольда, которая немного устала стоять с вытянутыми для поцелуя губами. — Ньюфик, любимый, давай не будем тратить время зря! Поцелуемся — и к священнику…

— Ньюфик?! — подпрыгнул гном. — Любимый?!!! Так ты что, серьезно?!

— А ты думал, я шутить такими вещами буду? Конечно, серьезно. Свадебный контракт составлять будем? Конечно, я понимаю, что гномы живут дольше людей, но вдруг ты захочешь прямо сейчас подарить мне что-нибудь ценное — чтоб не было потом, при разводе, разговоров о том, имею ли я право сохранить за собой подарок… Кстати, Ньюфик, дорогой, а сколько, приблизительно, ты зарабатываешь в год?

У Ньюфуна затряслись борода и губы, он выдал несколько "тыр… быр… мыр…", после чего, наконец, вспомнил нужное имя и заорал на весь дом:

— Джоя! Эй, малохольная, как тебя! Джоя! Госпожа будущий алхимик! Сударыня! Барышня Джоя! Объясните, как поступают человеки в таких ситуациях?! Если я поточу об эту асан'к-тэ топор, меня в тюрьму посадят, или только заставят на виселицу смотреть?! Барышня Джоя! — так как Изольда не унималась и снова тянула губы к его драгоценной особе, Ньюфун не выдержал, и, забыв не только о солидности, но и о фамильной агорафобии, рванул вверх по лестнице, вопя: — Помогиии-иите!..

Мансарда, которую занимала вторая напина квартирантка, была пуста. То есть, конечно же, там были и письменный стол, и стул, и развешанная на шкафу одежда, вот только Джои там не было. Как и огромного сундука, в котором она имела привычку спать.

— Где же она? — запаниковал Ньюфун. Бросился на второй этаж. Заглянул в комнату мэтрессы Далии, в соседнюю, в огромную напольную вазу с сухим букетом (наследие прежних владельцев ресторации)… — Барышня, вы где?

— Я здесь, любимый! — отозвалась из обеденного зала Изольда.

— Тьфу на тебя! где Джоя? Она же должна быть здесь! Где она? Где?!!

Слушая, как носится по верхним этажам ресторации перепуганный гном, Изольда улыбнулась, поправила рукава платья и стала задумчиво прикидывать, сколько можно выручить, если продать коллекцию оружия, собранного Напой Леоне на стенах ресторации. Девушка не зря вот уже четвертый год посещала занятия в Университете — слово «учиться» по отношению к этим посещениям не рисковали применять ни преподаватели, ни сама Изольда. В любом случае, что-то в память просочилось, хотя возможно, это был побочный эффект ношения черной мантии. Поэтому Изольда знала, что с течением времени стоимость всего это боевого железа может только повышаться. Да, но, может быть, она уже достаточно повысилась, и сможет компенсировать предприимчивой возлюбленной низкий рост и чудаковатость объекта ее устремлений?

— А ты что такое? — спросила Изольда у металлической свинки, прикованной цепями в углу. — Жаль, что тебя так расцарапали. А то я бы тебя продала монет за десять-двенадцать…

— Не трогай! — завопил Ньюфун с лестницы. Потом опомнился: — Хотя нет, тебе можно! Айра, где Айра?!

Он сбежал вниз и бросился искать соучастника порохового взрыва:

— Айра!

— Что… Я еще сплю, — пробурчал рыжий мастер, почивающий в кладовке.

— Где Джоя? И где ее сундук?! Как теперь я узнаю, куда она спрятала деньги, которые я вчера заработал нелегким кулинарным трудом? И где — только сейчас заметил — тот пьяница, которого я вчера подпаивал?! Он должен лежать здесь, у стола, и мучиться кошмарным похмельем, а его нет!! Никого нет!!

— У тебя есть я, — проворковала Изольда. Свинья уже была забыта.

— Куда все подевались?! Почему никого и ничего нет на месте?! Это всё чокнутая алхимичка научила мою бедняжку-сестру беспорядку! Только у Напы могло хватить мозгов покупать дом, который то взрывается, то позволяет теряться своим обитателям!..

В этот момент в разоренную кухню, где устраивал скандал гном-растеряха, залетел большой черный ворон. Громко хлопая крыльями, приземлился на холодную плиту, протянул лапу, к которой был привязан свиток; дождавшись, когда его освободят от ноши, он каркнул, взлетел, сделал круг по кухне, уронил на Изольду белое пятнышко и вылетел в окно.

— Это для тебя, — прочитал Айра подпись. — Судя по почерку, Напа. Как она? — с печалью спросил он у Ньюфуна.

— Скучаешь? — уточнил Ньюфун.

— Очень, — вздохнул Айра.

— Любовь — это так прекрасно! — восторженно завопила Изольда.

— Ладно, рыжий, поверю, — почесал бороду Кордсдейл. — Вот только кто уже успел донести Напе про взрыв на кухне? Это, случайно, не по твоей просьбе она просит меня особое внимание уделить кладовкам?.. Нет? Тогда давай разбираться по порядку. Значит, ты сейчас берешь в руки инструменты и начинаешь убирать следы взрыва из ресторации.

— Хорошо, — легко согласился Айра. — Я и так планировал этим заняться… Вот только позавтракаю.

— Ешь, — разрешил Ньюфун. — Только, смотри, кого ты ешь — если вдруг попадется Черно-Белый Кот… Если он вдруг отыщется внутри кастрюли, сваренным… — Борода Ньюфуна вдруг приобрела сверхъестественные свойства и верно угадала, какое будущее — вернее, полное его отсутствие — ожидает ее после возвращения Напы. Ньюфун приказал воображению знать меру и попытался вернуться к реальности: — Если вдруг окажется, что кто-то вчера, по пьяни, приготовил из него шашлык…

— То я его есть не буду, — понятливо согласился Айра.

— Да, а то Напа нам устроит… А я пойду, поищу Кота, Джою и ее сундук по окрестностям. Не могли они далеко убежать! Сундук тяжелый, Кот его в одиночку не утащит. Хотя…

— А в ходе поисков мы заглянем к отцу Джерому! — ласково погладила Ньюфуна по шлему Изольда.

— Нет, я отведу тебя в Обитель Премудрой Прасковии, может, тебя вылечат!..

— Я хочу к отцу Джерому!

— Отстань от меня!

— Любимый, не сердись…

— Брысь!

— Ах, мой тугоплавкий! Ты разбиваешь мне сердце!..

Оставшись на кухне "Алой розы" в одиночестве, Айра из клана Моргенштерн задумчиво почесал голову и пожал плечами. Интересно, конечно, узнать, какие события произошли, пока он отсыпался после трудового дня, но кирпичи, раствор и инструменты ждать не будут.

И он пошел работать. Как обычно, с именем Напы Леоне на устах.

Луаз, улица Гортензий

Мэтр Иллариан вовсе не был единственным, заслуживающим упоминания, магом Луаза. Он даже не был самым могущественным или самым именитым среди волшебников и чудотворцев, населяющих восточную провинцию Кавладора. Тем не менее, как показывала практика, именно мэтр Иллариан всплывал в памяти жителей Луаза, если вдруг требовалась консультация по магическим вопросам.

Мэтр Иллариан обладал счастливым, незлобивым нравом, никогда не доводил отношения с окружающими до открытого противостояния, занимался благотворительностью (редко), устраивал пышные праздники (часто), умел быть полезным, умел быть учтивым и тактичным, а еще… еще он был неравнодушен к прекрасному полу. Это «неравнодушие» привело к тому, что приблизительно пятнадцать процентов горожан считали Иллариана практически родственником. Да, все понятно, пока злословят завистники, пока вам шлют в спину проклятия адепты высокоморальных Орденов, признавать, что ваша родственница, обязательно — дальняя и почти не знакомая, завела интрижку с каким-то там чудиком… Кхм, неловко, право слово, неловко. Но лет через двадцать неприятности забываются, а хорошие отношения с мэтром Илларианом — остаются.

Женился маг преступно редко — раз лет в пятьдесят. Свадьбу обычно играл в Обители Святого Париса, покровителя всех, совершивших супружескую измену, чтоб, значит, заранее предупредить супругу о том, как будет развиваться их семейная жизнь…

В год Черного Лебедя Иллариан находился в состоянии интенсивного поиска дамы сердца. В прошлом году, путешествуя по Буренавии, он не удержался, завел интрижку с женой советника короля Мирмидона. Обманутый муж, вот незадача, оказался ревнивцем и большим приятелем капитана Саблезубов(15). Составляющие полк Саблезубов оборотни вняли призыву своего командира и устроили форменную охоту на любвеобильного путешественника, вынудив не только сбежать из Лугарицы, забыв там половину собранных для переправки в Луаз артефактов, но и искать пристанища в глухомани. Скрываясь от настойчивых преследователей в Чудурском Лесу, Иллариан оказался в деревеньке с кошмарным, переполненным безысходностью и тоской названием Нижняя Исподвысковочка, где его угораздило связаться с местной первой красавицей, Любомартой. Первое время отношения были вполне хорошими, да еще матушка Любомарты, старательно выдающая себя за ведьму, помогла избавиться от волчье-барсового сопровождения. Правда, потом, почувствовав, что спасительницы всерьез решили выйти за него замуж, перебраться в благословенный Луаз и оккупировать его трехэтажный особняк на улице Гортензий, мэтр Иллариан впал в панику и, страшась возможного скандала, сбежал уже из Исподвысковочки.

Случившиеся побеги были серьезным ущербом для самомнения волшебника, а значит, обязывали всю эту историю как можно скорее забыть.

Поэтому шестой день месяца Барса, начавшийся для мэтра с чтения столичной диковинки, газеты "Талерин сегодня", вышел печальным и исполненным раздумий. Если верить столичным собирателям сплетен, Любомарту и Ханну искали в связи с побегом опасного преступника; может быть, долг Иллариана — помочь им?

Но ведь поможешь — мало того, что рискуешь нарушить закон, так еще и жениться, не допусти Парис, придется на этой… Вспомнив роскошную, истинно Исподвысковочковую красоту Любомарты, Иллариан содрогнулся.

Когда слуга тихим шепотом поведал, что мэтра желает видеть посетитель, Иллариан был рад отвлечься от решения моральной дилеммы. Он поправил тяжелую цепь с аметистами на шее, серьгу с рубином в ноздре, пересчитал кольца на руках, взял свой самый красивый и ценный магический посох и спустился на первый этаж в гостиную, где увидел на редкость уродливого карлика, изучающего развешанные на стенах художественные полотна.

— Вертанская школа живописи, — с удовольствие похвастался мэтр Иллариан. — Посмотрите сюда: прославленный шедевр маэстро Брюля, "Завтрак на троих".

Карлик посмотрел на холст, где три тролля на фоне валунов жадно ссорились из-за полуразделанной кровавой туши, и выразил должный восторг:

— Прекрасное чувство цвета. Композиция неплоха… Художник принимает заказы?

— К сожалению, он умер лет триста назад, — с приличествующей случаю печалью ответил мэтр Иллариан.

— Жаль. Я бы заказал ему пару портретов, — карлик покачал круглой головой.

— Если вас интересует живопись, могу познакомить с несколькими ценителями, — предложил Иллариан, прищуриваясь, чтобы разглядеть ауру незнакомца.

— Благодарю, — сухо отказался карлик. — Этого не требуется. Я здесь по делу. Ищу, знаете ли, кольцо с голубым бриллиантом.

Волшебник нахмурился. Что за… Что за штучки?! Аура карлика расплывалась, будто кто-то специально отводил Иллариану глаза. Но ощущения Силы, волшебной мощи от коротышки Иллариан не улавливал, нисколько. Что за демонова свадьба?!

А, вот в чем дело!.. Карлик-то не так прост. На нем — как минимум дюжина артефактов, да, видать, не слабеньких…

— Мне посоветовали спросить у вас, — между тем продолжал посетитель, — Как у лучшего знатока артефактов к востоку от Талерина.

— Я лучший во всем Кавладоре, — гордо засопел задетый за живое Иллариан. Рубин в носу дернулся. — А что, это кольцо…

— Нет, оно не артефакт, — поспешил заверить карлик. — Никаких волшебных свойств своему обладателю не придает, да и пророчеств, связанных с ним, лично я не знаю.

Чувствуя, что незнакомец чего-то не договаривает, Иллариан добродушно улыбнулся (серьга в носу снова дернулась) и предложил поведать ему любой секрет. Он, мэтр Иллариан, хранить их умеет.

— Вообще-то, — с оттенком смущения карлик сложил «домиком» длинные пальцы. — Это самое кольцо… Оно не то, чтобы потерялось… Мм… Моя госпожа — вы же знаете этих женщин, каждый день — новый каприз, — полтораста лет назад подарила колечко в знак своего расположения некоему рыцарю. То ли он спас ее от волков, то ли от разбойников, то ли она хотела посмотреть, подходит ли камень кольца по цвету его глазам — уже не важно. Но существует проблема: видите ли, кольцо, по традиции наших мест, вручается отважному, славному воину. Тот рыцарь, видимо, этому критерию удовлетворял. Но удовлетворяет ли этому важному требованию нынешний владелец камня? Вот в чем вопрос! Дарить наш камень каким-то наследникам, или, допустим, жадным перекупщикам, грабителям и мошенникам, мы не собираемся.

Иллариан понял из этого объяснения самое главное:

— Простите мне мое любопытство, но верно ли я разобрался, что ваша госпожа — волшебница?

Карлик хмыкнул. Потер кончики пальцев.

— Будем считать, что я ответил «да».

— Должно быть, очень могущественная, если судить по вашим амулетам и артефактам, — пробормотал Иллариан. Карлик расчетливо прищурился, наблюдая за волшебником. — Странно, что я не слышал о коллеге, которая…

— Держит на службе маленького уродца? — подсказал карлик со злой иронией.

— Имеет привычку вознаграждать отважных воинов драгоценными кольцами, — вовремя исправился Иллариан. Он принял решение выяснить как можно больше о даме, способной творить столь хитрые и… хмм… интересные вещицы — с каждой секундой разговора Иллариан убеждался, что артефакты, которыми пользовался карлик, сделаны истинным мастером и могут принести неплохой доход.

А может, она, к тому же, окажется недурна собой, и можно будет скрепить ее талант и его предприимчивость священными узами брака?

— Мой долг — помочь коллеге по Магическому Искусству. Я сегодня же свяжусь со своими друзьями в других городах и узнаю, не встречалось ли им кольцо вашей госпожи. Где вы остановились, господин..? — Иллариан сделал выразительную паузу, ожидая, что карлик сейчас назовет свое имя.

Тот проигнорировал подсказку.

— Нигде не остановился. Я вообще очень быстро бегаю…

— Тогда бы почему вам, пока идут поиски, не пожить в моем доме месяц или два? — радушно улыбнулся Иллариан (серьга с рубином подпрыгнула). "И дать мне возможность изучить… хотя бы пуговицы вашего камзола?! Это ж прелесть — избирательный телепорт, материализованный в столь прагматической и внешне очевидной вещи! А остальное? Да лишит меня Святой Парис очередной тещи — я, даже я, не смотря на всю свою квалификацию, лишь почувствовать спрятанные у маленького уродца артефакты, но не понять принцип их действия!" — У меня прекрасный повар, в подвалах найдется отменное вино, мы будем коротать вечера в беседах о живописи!..

— Лучше я зайду к вам через несколько недель. Если, конечно, вы к тому времени будете живы… — мрачно смерил волшебника взглядом карлик. Иллариан был чуть ниже среднего роста, но по сравнению с щуплым, недотягивающим до трех локтей роста коротышкой выглядел истинным гигантом.

— Я не собираюсь умирать, — засмеялся луазский маг.

Карлик растянул в косой улыбке тонкие губы, скрывая насмешку в маленьких глазках. Убедившись, что его злобный вид не остался не замеченным оторопевшим собеседником, коротышка схватился за четвертую пуговицу камзола, включил артефакт невидимости… и исчез.

Добежал до двери, с шумом отворил и захлопнул ее, а потом, стараясь держаться подальше от мельтешащих по дому слуг, на цыпочках прокрался в лабораторию мэтра.

Неумеха, — мысленно ворчал карлик. — Узнал пару фокусов — туда же, мага из себя корчит! Имеет наглость предлагать мне — мне!!! — свою помощь!

Воспользовавшись тем, что Иллариан остался в гостиной, карлик открыл шкатулку с корреспонденцией мага и начал изучать послания от тех, с кем хозяин дома поддерживал деловые отношения. Вот еще… просить неумеху познакомить с другими, такими же неумехами, чтобы те развели руками и накормили просьбами подождать месяцок-другой, дав им время на поиски?

Нет, ему надо действовать быстро. Пока гранды Магического Искусства не очнулись от сладких грез и не поняли, кто заявился к ним в гости. А то получится, как в прошлый раз…

Так, надо посетить Вертано, Лугарицу… Аль-Миридо? Хмм, и поздороваться с Пугтаклем? При воспоминании об эльфе карлик скривился и стал еще активнее читать чужую переписку.

В шкатулке нашлись письма из Шуттбери, Филони и Химериады. Пожалуй, надо начать с кентавров, решил карлик. А поиски в Ллойярде и Кавладоре оставить на потом. А то действительно, получится, как в прошлый раз…

Злым тихим словом поминая женскую привычку отличать заслуженных воинов, дарить им кольца, а потом посылать верных слуг на поиски — не воинов, хвала богам, а всего лишь колечек! — карлик покинул кресло, запер шкатулку, осмотрелся… Заметил на ковре выпавший листок. Хм, какой-то Раддо просить спешно раздобыть артефакт для сканирования памяти и спрашивает, всё ли готово у Иллариана к победе в Великой Пустыне. Спасибо, неизвестный Раддо, что напомнил — надо еще будет заглянуть в Хетмирош, вдруг тот рыцарь добрался до Эмирата и оставил кольцо там?

Хмм, речь идет о каком-то сражении? Что значит — победа в Великой Пустыне? Они снова развлекаются магическими войнами, а нас не пригласили?

Обязательно надо заглянуть в Хетмирош, решил карлик. Госпоже будет любопытно, чем сейчас развлекаются маги этого мира…

Он нажал на верхнюю пуговицу, открывая в ближайшей стене переход; дождался, когда мелькнет зеленая травка известного ему заповедного луга, расположенного неподалеку от столицы Фносса, и покинул дом на улице Гортензий.

Талерин, Министерство Спокойствия. После полудня

У входа в Министерство Спокойствия стояли два охранника — один вооруженный странной формы пикой, а второй — огромным ятаганом, — и подозрительно осматривали каждого посетителя с головы до ног. Ньюфун смутился. Нервно разгладил бороду, поправил шлем, взял боевой топор на плечо, совсем было решился войти, но в последний момент чего-то испугался. Поплевал на ладонь, протер едва заметное пятнышко грязи на плече, подергал поясной ремень, чтоб не сбился на бок, посмотрел, сверкают ли пряжки на сапогах…

— Может, всё-таки сначала к священнику, а потом займемся составлением контракта? — снова повторила свое предложение Изольда. И снова сделала попытку пристроиться к гному поближе. Так как целовать его она, как ни старалась, не успевала, пришлось придумать новую тактику: при каждом удобном случае Изольда лезла обниматься.

Ньюфун уже устал отбиваться от навязчивых предложений; однако инстинкта самосохранения еще не потерял. Поэтому он не стал рубить Изольду топором на части, а всего лишь увернулся из ее рук и бросился в здание Министерства.

— Мне инспектора Клеорна. По важному делу, срочно!

В Министерстве Спокойствия, по сложившейся традиции, стоял дым коромыслом, и горела земля под ногами чересчур исполнительных сотрудников. Изольда, девушка видная и приметная в любом обществе, была сразу же обнаружена бдительными стражами Спокойствия Кавладора, вследствие чего с ней начали сталкиваться с обидным постоянством. Пользуясь относительно низким ростом, Ньюфун убежал далеко вперед, правда, заблудился в коридорах Министерства, но все-таки нашел нужного человека.

— Инспектор!..

— Тсс, не будите его, — попросил Лео. — Лучше помогите мне довести его до кабинета штатного мага-телепортиста.

— Вы собираетесь куда-то? — сделал мудрое наблюдение гном, подставляя плечо.

Мэтр Лео, транспортирующий сонного Клеорна по коридорам Министерства, счел необходимым объяснить:

— Нас отправляют по служебной необходимости в Луаз. Не беспокойтесь, это буквально на несколько дней.

— Да-да, вернуть! Вернуть их немедленно! — очнулся Клеорн. Вернее, попробовал очнуться, обвел пространство безумным взглядом, уронил голову и снова захрапел.

— Похоже, у инспектора индивидуально-специфическая реакция на успокаивающий эликсир, — покачал головой Лео. — Пусть его проспится до вечера.

Ньюфун сосредоточенно подумал над информацией.

— А я ведь с ним по делу поговорить пришел… Слышь, ты, твое магичество! ты ведь тоже сыщик?

— Ну, в какой-то мере, — гордо похвастался Лео. — Я, конечно, волшебник, но и на сыщика прилежно учусь. А что, у вас что-то пропало?

— Да. Девица.

Лео посмотрел по сторонам, заметил Изольду и прошептал:

— Она сзади, любезничает с каким-то капралом.

— Да не эта, а другая, которая жила в мансарде у моей сестрицы. А с ней — кот. Тоже пропал. Я уже был на кладбище, в мясном ряду рынка, прошел половину рыбных лавок города — ни Кота, ни девушки! Мне кажется, ее похитили!

— Похитили! Ее похитили! Я спасу, непременно спасу вас, Далия!.. — пробормотал Клеорн, не выходя из бессознательного состояния.

Эксперт Министерства по вопросам волшебства и магии сделал умное лицо:

— С чего вы взяли, что ее похитили, господин Ньюфун? Вдруг она — Джоя, так ведь? — куда-нибудь ушла сама, или с друзьями?

— Я уже был в Студенческом Доме. Все приятели Джои, которые там отыскались, сказали, что не видели ее со вчерашнего дня. А еще, — вспомнил Ньюфун о подозрительном факте, — из ресторации пропал клиент, которого вчера я упоил до отключки. Может быть, его тоже похитили?

— Когда происходит похищение, — глубокомысленно изрек Лео. — Обычно приходят послания от злоумышленников с требованиями выкупа. Вы получали какую-нибудь корреспонденцию утром?

— Получал, — признал Ньюфун. Достал из шлема письмо от Напы и протянул магу.

На мэтра Лео впервые в жизни смотрели… Ну, снизу вверх на него, если честно, уже глазели, те же самые дети советника Штрау Штрудельгольца. Но никогда раньше на мэтра Лео не смотрели с такой надеждой, с таким ожиданием — в полном смысле этого слова — Чуда… Разве что прекрасная Элоиза, тогда, в парке замка Фюрдаст…

Сравнение Ньюфуна Кордсдейла и Элоизы Росинант отрезвило замечтавшегося волшебника и вернуло его к требованиям актуального момента.

— Дорогой Ньюфун… Пожалуйста, проверь кладовки ресторации… Скажи, что я скучаю… сапиенсологические выверты Далии не дают мне возможности… Не забывай кормить…Здесь нет требования выкупа. А о шумеретских разбойниках явно упомянуто вскользь. Думаю, вам не о чем волноваться!

— У тебя, твое магичество, явно не было младшей сестренки, — разочарованно ответил Ньюфун. — И тебе не устраивали головомойку всякий раз, когда она влезала в неприятности — дескать, что это за старший брат, который не может приглядеть за малышкой!.. Да если Кот и девица к ее возвращению не найдутся, знаешь, что маменька с папенькой мне устроят? Не знаешь — я вот тоже не знаю.

— Дорогой! — прощебетала Изольда, подходя к разговаривающим мужчинам. — Я узнала, где тут составляют завещания. Пойдем, навестим нотариуса!..

— Ладно, пойду сам поищу свою пропажу, — вздохнул Ньюфун, бросил инспектора и мага на произвол судьбы и ловко ускользнул от жадных объятий Изольды.

— Мой камнедробильный! Куда ты! — побежала девушка за гномом.

Лео зафыркал от сдерживаемого смеха. Доволок не приходящего в себя Клеорна до кабинета штатного телепортиста и попросил перебросить их в Луаз. Официальные расследования Министерства — ждать не будут!

Луаз. Через несколько часов

Инспектор Клеорн очнулся рывком, сразу. И несколько секунд моргал, не понимая, где находится. Мягкий свет склонившегося к горизонту солнца озарял простецкое, небогатое убранство незнакомой комнаты. У интерьера было бесспорное достоинство — здесь было чисто. Чрезвычайно чисто — после небольшой ревизии памяти, Клеорн опознал господствующий в помещении запах. Это было хорошее, качественное мыло с добавлением травок и эссенций.

"Неужели меня похитили какие-нибудь мыловары?" — прокралась в сознание сыщика мысль. Потом в комнату, где на жесткой деревянной скамье отдыхал инспектор, вошел мэтр Лео и второй мэтр Лео, который при ближайшем рассмотрении оказался его матерью. Хотя, если бы не женское платье, передник и лишних тридцать лет, украсивших лицо морщинами, Клеорн готов был поклясться, что волшебник таинственно раздвоился.

— Это моя матушка, — расплывшийся в счастливой улыбке Лео начал церемонию знакомства, — А это — мой начальник в Министерстве Спокойствия. Самый лучший сыщик, знаменитый инспектор Клеорн!

Матушка мэтра поприветствовала гостя неуклюжим книксеном и, высказав необходимость приглядеть за ужином, удалилась.

— Сейчас батюшка закроет лавку, и сядем за стол.

— Где это мы? Почему здесь ваши родители, Лео?.. Мы ведь не в Талерине, а где же? В Луазе?! Как мы здесь оказались? — закричал Клеорн. — Зачем?! Я должен спасать Далию! — схватил с каминной полки сложенную газету (мимоходом отметив, что это завтрашний, то есть от шестого числа, выпуск "Талерина сегодня") и приготовился атаковать ближайшего возможного противника.

— Не получится, инспектор. Господин министр поручил вам разобраться с убийством, которое вчера совершилось здесь, в Луазе.

— Да? Что-то я не помню такой просьбы…

— Утром. На совещании, — напомнил Лео. — Господин министр спросил — есть ли добровольцы, и вы сразу…э-э… напомнили о себе.

Волшебник решил не уточнять, что сам факт присутствия Клеорна на совещании, как и его согласие руководить расследованием запутанного дела, выраженное своевременным наклоном головы, было результатом его собственных, мэтра Лео, упражнений в левитации громоздких предметов.

На самом деле молодой маг вовсе не собирался издеваться над своим непосредственным начальником. Наоборот, Лео всячески желал Клеорну успеха — ведь дело, которое инспектор раскроет, так или иначе бросит отблеск славы на его самого, сына скромного лавочника из Луаза. И чем преступление значительнее, — а по словам министра Ле Пле таинственное убийство Лека-Притворщика было именно таким, — тем больше фанфар достанется на долю сыщиков, его раскрывших!

Из этих же соображений Лео не препятствовал добравшимся до Клеорна журналистам брать у инспектора интервью.

— Что это?!! — заорал инспектор, показывая на заметку, в которой вдруг обнаружилось его имя. — Когда я такое обещал?! Кто тот писака, который посмел такое выдумать!!! Подать его сюда! Уж я-то ему обеспечу новости…

И разгневанный Клеорн, яростно потрясая кулаками, бросился к выходу.

— Инспектор! Вы только не волнуйтесь, инспектор! — побежал Лео следом. — Целители велели избегать вам стрессов, а то швы вдруг могут разойтись!

— Напомни мне посадить Ньюфуна Кордсдейла за то, что он держит в доме опасный для здоровья окружающих артефакт, — потребовал сыщик. — Сударыня, сударь, — он коротко поздоровался с родителями Лео, прибежавшим на шум. — Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство и откланяться. Где моя шляпа?

Матушка Лео спешно отыскала и шляпу, и плащ.

— Лео, за мной! — Клеорн едва сдержался, чтобы в присутствии пожилой пары не скомандовать их сыну "Ату! Фас!" — У нас нет лишнего времени! Мы должны как можно быстрее распутать все преступления! А главное, — добавил он драматическим шепотом. — Найти Далию!

Талерин, ресторация "Алая роза"

Изольда бегала вокруг запертой ресторации кругами, стучала в окна кухни, благо, трудолюбивый Айра уже вернул на место стекла, и выкликала своего ненаглядного, сталеварного и горнодобывающего.

— Ты уверен в том, что хочешь сделать? — еще раз спросил Айра у Ньюфуна.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы этим занялся кто-нибудь другой. Например, ты. Но ты ведь с этой дурындой не сладишь…

Гномы посмотрели на прикованную в углу тускло-серую свинью-копилку. «Хогри-хок», — свински ухмыляясь, ответила она.

— Когда дядя Дюша меня на несколько лет брал в помощники, я худо-бедно привык с ней справляться. Будем надеяться, что и она меня сразу не съест.

— Может, всё-таки доверим искать Джою и Кота сыщикам? — осторожно подсказал Айра.

— Девчонку-то они, может быть, и найдут. Рано или поздно. На фига она кому-нибудь сдалась — даже подковы делать не умеет, — согласился Ньюфун. — А вот насчет Кота я этим человекам не доверяю. У нас, в Орбурне, таких пушиcтых, откормленных кошек и вампирам продают, и буренавские меха из них делают… нет, нельзя людям доверять гномьих котов! Я как-нибудь сам.

— Ну, тогда — желаю удачи.

И Айра из клана Моргенштерн торжественно вручил Ньюфуну из клана Кордсдейл кирку.

— Спасибо, — патетически ответил Ньюфун. Закинул кирку к топору, то есть за спину, поправил мешок с припасами, привязанный спереди, с благодарностью принял от Айры булькающую походную флягу, сверток с пирожками заложил в шлем. После чего очень осторожно освободил свинью-копилку от части пут. Самую длинную цепь Ньюфун намотал на кулак, чтоб свинка вдруг не потерялась.

— Давай, — скомандовал Кордсдейл.

Айра с превеликой осторожностью опустил перед свинкой ожерелье из серебряных витых бомбошек с речным жемчугом и древними монетами — одно из любимых украшений Джои.

— Мы хотим найти хозяйку ожерелья, — медленным речитативом проговорил Ньюфун. — Мы хотим найти хозяйку этого ожерелья! Ищи ее! Ищи!

— Она нюхает! Как настоящая! — восторженно воскликнул Айра.

— Хогри-хок, — согласилась свинка. И без предупреждения взяла резкий старт.

— Ой-ей-ей-ёёёёёё! — закричал Ньюфун, все-таки не удержавшийся на ногах. Копилка протащила его по обеденному залу ресторации, через всю кухню и увлекла в темные лабиринты выкопанных запасливой Напой кладовок.

— Надо все-таки поискать план здешних подземелий, — почесал под шлемом мастер Айра. — Интересно, где они заканчиваются?

Через час Ньюфун узнал ответ на этот вопрос. Клятая копилка выскочила из-под земли в лесу, лигах в пяти, если не больше, к востоку от Талерина. Гном только и успевал, что материться — неутомимая свинка волокла его по лесным кореньям, кочкам, через завалы и буреломы. Хорошо еще, что кольчуга и шлем спасали от травм, но вот мешок с дорожными припасами не выдержал и пятнадцати минут путешествия.

Потом Ньюфуну повезло. Свинка вдруг чуть изменила направление, сбавила скорость и, наконец, застыла у большого гранитного валуна, лежащего на обочине проходившей через лес дороги.

Гном тяжело поднялся на ноги, перевел дух и, не отпуская цепь, рискнул подойти к копилке поближе.

— Уи-уи, — просигналила свинка, показывая на маленькое углубление под валуном.

— Зараза магическая, — ответил Ньюфун. — Переплавить бы тебя за твои фокусы…

— Уи? Уиуи?

Гном заглянул под гранитную глыбу. Наскоро прикинул, долго ли лежит закопанное под ним, может ли кто-нибудь увидеть в этом глухом месте, в сгущающихся вечерних сумерках его, Ньюфуна из клана Кордсдейл, после чего, крадучись, запустил в углубление руку и после недолгих поисков вытащил клад.

Он был невелик — всего-то три большие золотые монеты чеканки столетней давности. Но Ньюфун воспринял найденные сокровища как знак удачи в задуманном предприятии.

— Хогри! Хогри! Хогри-хок! Уииииии! — заверещала свинка, интенсивно качая головой.

— Да не визжи так, оборотней распугаешь! Запомни: эти деньги — мои, ты их мне вернешь в случае необходимости! — Ньюфун вразвалочку подошел к артефакту; досадуя на его малые размеры, устроился на свинке верхом, сжал цепь-поводья и опустил монеты в прорезь на спине копилки.

— Уииии! — обрадовалась свинка, резво срываясь с места.

К утру Ньюфун уже видел поднимающиеся к небу пики Тривернских гор.

Луаз, вечер

Визит инспектора Клеорна впечатался в память служащих луазского департамента Министерства Спокойствия.

Он появился — прихрамывающий, разгневанный, стремительный, будто пышущий жаром и недовольством болид. Серый мундир с эмблемой Министерства, начищенные до блеска сапоги, серый плащ за спиной, шляпа, которую несет подпрыгивающий позади недотепа в лиловой мантии волшебника… Правильные черты лица искажены выражением неприкрытого скептицизма, усы… ах, нет, после того, как пришлось конспирироваться под горничную герцогини Мелорианы Тирандье, Клеорн еще не успел вернуть усы на их законное место, но если бы они были — наверняка вызвали у самых слабонервных сотрудников истерику, а то и две.

Потребовав предъявить ему убитого, свидетелей, допросные листы, подозреваемых и возможного преступника, Клеорн не терпящим возражений голосом дал понять, что лучше бы луазским коллегам раздобыть требуемое, иначе… Коллеги не стали ждать объяснений, они и так, в общих чертах догадались, и бросились врассыпную, руководствуясь принципом "не найду, так согреюсь".

— Один точный удар в сердце, — осмотрел Клеорн предъявленного Лека-Притворщика. Незадачливый телепат был единственным, кто нашелся сразу. — Чувствуется рука профессионала. Царапин, синяков, ссадин, прочих следов борьбы нет… Похоже, он просто стоял и ждал, когда кто-то прицелится и вонзит сталь ему в сердце. Удар нанесен… хмм, ну-ка посмотрим… стилетом дюйм шириной и шести с половиной длиной. Один точный удар в сердце… — сыщик насупился, по привычке поднес руку к лицу, намереваясь подкрутить ус. Увы, буквально на днях с пышными, ухоженными усами пришлось попрощаться — ради того, чтобы войти в доверие к Мелориане Тирандье, Клеорн некоторое время изображал ее горничную.

А без привычной растительности на лице инспектору не вспоминалось. Что-то такое он где-то слышал, об убийстве, совершенным подобным образом. Но вот что? Где? А главное — кем было совершено убийство?

— Наш подозреваемый — профессиональный наемник, какой-нибудь брави с Дикого Рынка, верно? — подсказал Лео. Он чувствовал необходимость активного участия в расследовании. Иначе как Элоиза будет гордиться его подвигами?

— Лео, вы когда-нибудь были в Вертано?

— Нет, — честно сознался молодой человек. — Но прочитал от корки до корки сочинение мадам Жермуаны Опасной "История Жана Д'Айка, похитителя сердец".

— А с наемными убийцами дело когда-нибудь имели?

— Да спасут нас боги! Конечно же, нет!

Клеорн протянул руку, сгреб Лео за горло, встряхнул и хрипло спросил:

— Тогда какого лешего ты мне советуешь?!! Значит, план дальнейших действий. Сейчас вы, мэтр, подробно изучаете все странные происшествия, которые случились в Луазе за последние пять дней. Абсолютно все! Собранные сведения доставляете мне при первой же возможности.

— Слушаюсь, инспектор! А вы… позвольте спросить, куда?

— Конечно же, в Талерин! Расследовать похищение мэтрессы Далии! Вы меня туда телепортируете?

— Почту за честь, — растерявшись, ответил волшебник. — Только…

— Что — только?

— Как же вы будете расследовать преступление, совершенное в Луазе, если будете в Талерине?

— С помощью вас и интеллекта! — рявкнул Клеорн. Ответив, он вдруг и сам заметил несуразность своего поведения. — Хмм, мэтр… А вы случайно не можете… Знаю, у вас, волшебников, полно самых разнообразных штучек на все случаи жизни, — в этот момент до сыщика дошло, сколь многим он рискует, доверяясь артефактам, сработанным мэтром Лео, и он примолк.

— Можно купить кольцо с телепортом, чтобы перемещаться из Талерина в Луаз и обратно, у моего бывшего наставника, мэтра Иллариана, — по счастью, Лео разделял сомнения инспектора в своей компетенции как творца артефактов. — А я придумаю что-нибудь, чтобы извещать вас о результате своих поисков как можно быстрее. К мэтру Иллариану?

— Пожалуй, — согласился Клеорн.

И буквально через минуту они оказались у дверей шикарного особняка на улице Гортензий.

В первую минуту, увидев недоросля, который несколько лет назад постигал азы Магического Искусства под его чутким руководством, мэтр Иллариан расплылся в радостной улыбке. Узнав, что спутник Лео желает приобрести кольцо с телепортирующим заклинанием, Иллариан вообще почувствовал себя на седьмом месте от счастья. Пожалуйста, сударь, пожалуйста! Тоненькое колечко с одноразовым заклинанием я вам даже предлагать не буду, подобная безделица недостойна столь уважаемого господина. вот, полюбуйтесь на этот перстень, украшенный гравировкой в виде переплетенных гербов двух городов: вы сможете путешествовать между Талерином и Луазом двести раз без подзарядки! Вот особый «авральный» артефакт: почувствовав, что состоянию здоровья уважаемого господина нанесен серьезный урон, он переместит вас сам, надо только задать точные настройки, куда. Кстати, почему уважаемого господина интересует лишь телепорт? Не желаете ли амулет-переводчик? Амулет, охраняющий вашу память от случайного телепатического сканирования?

— Нам такие обереги мэтресса Хлоя делает, — отказался Лео.

— Хлоя? Конечно же, слышал, прекрасный специалист в магии Четвертого Шага, — согласился Иллариан.

— А у вас, случайно, не найдется амулет, которые позволяет вычислять преступников? — заинтересовался Лео.

— Вообще-то, сканирование чужой памяти без согласия владельца воспоминаний считается вмешательством в личность и противоречит Закону о Магии, — добропорядочно отчитал бывшего ученика суровый наставник. И тут же спросил, вроде как из любопытства: — А почему интересуетесь?

— Инспектор Клеорн, — представил Лео своего молчаливого спутника, придирчиво выбирающего будущую покупку, — сейчас занят расследованием запутанного преступления, а я просто… интересуюсь для общего развития…

— Ин…ин… инспектор? — жизнерадостность схлынула с Иллариана, как морской прибой. — Так вы сыщик, и занимаетесь расследованием преступлений?! Я никогда, никогда, — затряс посеревшими губами и внезапно потерявшим блеск кольцом в носу, перепуганный торговец волшебными вещицами, — Я никогда не имел дел с преступниками! Я ничего не знаю! Нет! Никогда…

— Не знаете — о чем? — уточнил Клеорн. Впрочем, достаточно рассеянно: он заинтересовался колечком, стоимость которого как раз соответствовала его запросам и возможностям кошелька, и совершенно не хотел тратить лишние усилия, чтобы выяснить, не продавал ли перепуганный толстяк артефакты с сомнительным прошлым. Наверняка пара или тройка разложенных перед возможными покупателями предметов сменила хозяина не совсем законным образом, но инспектор Клеорн считал себя слишком хорошим сыщиком, чтобы интересоваться подобными мелочами.

— Я вообще ни о чем не знаю! — замахал руками Иллариан.

— А я слышал, — задумчиво проговорил Лео, не замечая, как при этих словах переменился в лице его бывший наставник, — что в королевстве Ллойярд для расследования преступлений привлекаются специалисты из Восьмого Позвонка. Допустим, когда находят убитого горожанина, вызывают некроманта, он беседует с покойным и таким образом узнается имя убийцы…

— Помилосердствуйте! — замахал утяжеленными перстнями руками Иллариан. Он искренне обрадовался ляпу молодого человека как причине раздуть скандал. Всё, что угодно — только бы переключить внимание сыщика от своей драгоценной персоны! — Лео, мальчик мой, куда вас заносит?! Какая некромантия?! Весь цивилизованный мир, кроме Ллойярда и Эль-Джалада, давно уже забросил эту ветвь Искусства! Да и в Эмирате, насколько мне известно, толковых специалистов раз-два и обчелся!

— Зря, — не согласился Лео. Скорее из чувства противоречия, чем действительно по убеждениям, — А то можно было бы сэкономить массу времени, всего лишь побеседовав с покойным Леком-Притворщиком…

— Лека убили? — переполошился Иллариан. — Какая трагедия!..

— Ага, хоть надевай накладные копыта и беги в амфитеатр Химериады, соревноваться с кентаврами в умении слагать хвалебные оды покойникам, — рассеянно согласился Клеорн. Он, наконец-то, выбрал артефакт: — Сколько я должен за эту вещицу?

— Пять серебряных монет! — пискнул Иллариан.

— Почему так дешево? — заподозрил неладное сыщик. — Его что, Лео делал?

— Нет-нет, как вы могли такое подумать! Просто сегодня… сегодня… скидки в честь дня рождения моей бабушки! И рекламная кампания в поддержку рудников клана Шнапсштельмайер!

— Ну, ладно…

Совершив сделку, Клеорн согласился подождать пять минут, пока Иллариан настроит кольцо на нового владельца. Воспользовавшись паузой, сыщик, понизив голос, приказал своему недотепистому помощнику:

— Мэтр Лео, сейчас вы делаете следующее. Напрашиваетесь к вашему бывшему наставнику на ужин…

— Как я могу? Это невежливо!

— Не спорьте, мэтр, а то я устрою вам экскурсию в Тьюсс, будете пытаться избавить каторжан от болотных насекомых, — кротко пообещал Клеорн. — Значит, напрашиваетесь на ужин и расспрашиваете о Леке-Притворщике. Что Иллариан знает об убитом, не было ли у них общих дел, знакомых или врагов…

— Вы что? Подозреваете мэтра Иллариана?! — не сдержал изумления Лео.

— Ах, мэтр, за какие грехи вами наказали наше Министерство?! Скорее мыло вашего батюшки взбесится и побежит вдогонку за чернопятым троллем, чем этот чудик кого-нибудь зарежет! Конечно же, я не подозреваю Иллариана, но он может что-то знать, что-то подозревать, а потому — оставайтесь и попытайтесь получить какую-нибудь информацию.

— Ну… хорошо, — со вздохом согласился молодой волшебник.

— Благодарю вас за согласие сотрудничать, — ядовито поблагодарил Клеорн. — И помните: при расследовании преступлений нельзя упускать ни одного, даже мельчайшего и на первый взгляд бесполезного, факта! Увидимся, когда у вас появятся для меня новости, мэтр.

"…Во время третьей перемены блюд (был подан фазан, фаршированный изюмом, орехами и рубленой зеленью), мэтр Иллариан признался, что хорошо знал семью покойного Лека-Притворщика еще сорок восемь лет назад, когда его мать (то есть Лека) была им беременна. К факту беременности мэтр Иллариан, по собственным словам, отношения не имеет, отцовство отрицает, доказательств, что знал Лека-Притворщика в его (опять-таки Лека) первые годы жизни, не представил. За десертом (взбитые сливки, фрукты, сдоба с корицей) мэтр И. рассказал, что участвовал в выездном заседании комиссии Министерства Чудес в год Оранжевого Павлина, когда Лек был рекомендован в качестве ученика мэтрессы Юджинии, специализирующейся в магии Четвертого Щага. Далее мэтр, одновременно с дегустацией сорта муската из Сан-Тиерры, урожая года Ароматного Яблока, поведал мне о своей сердечной привязанности к мэтрессе Юджинии, которая умерла восемь лет назад от колик в желудке. Не привязанность, конечно, а госпожа Юджиния.

По словам мэтра И. Лек-Притворщик оказался способным, но нерадивым учеником, который смог завершить лишь базовый пятигодичный курс образования. После чего получил лицензию Министерства Чудес на право оказания магических услуг населению. Встречались Лек и Иллариан относительно редко, как правило, инициатива встреч принадлежала Леку, который иногда продавал мэтру И. редкие артефакты, иногда просто забегал на огонек, поговорить об общих знакомых и поинтересоваться сплетнями в среде волшебников.

Возможность того, что Лек-Притворщик продавал ему краденые вещи, мэтр И. отрицает категорически."

Что бы еще добавить? Утомленный затянувшимся за полночь ужином, Лео потер красные глаза. Стоит ли приводить в отчете душераздирающий вопль мэтра Иллариана о том, что он ни в чем не виноват, повторявшийся с завидным постоянством каждые двадцать минут? Пожалуй, и навязчивые признания в том, что Иллариан никогда не был ни в Вертано, ни в Бёфери, тоже можно исключить.

В таком случае пора ставить точку.

Лео дописал абзац до конца, вывел подпись, свернул отчет в тугую трубку, перевязал усиленной простым заклинанием ниткой. Призванный ястреб деловито поднял лапку, всем своим видом показывая, что готов лететь в Талерин со скоростью молнии.

— Надо будет завести постоянных почтовых птиц, — решил Лео. — Архимагистры магии Крыла и Когтя именно так и делают. Вот только как научить животных отличать Клеорна от других сыщиков? Да, неудобно получится, если мои почтари вдруг испачкают министра… Обдумаю эту проблему при первой же возможности.

Устраиваясь на ночлег, Лео попытался вспомнить собственные впечатления от Лека-Притворщика. В памяти всплыл унылый, не слишком опрятный человек в потрепанной одежде, или слишком мучающийся похмельем, или слишком хорошо похмелье «пролечивший», а потому веселый и несерьезный. По сведениям, которые Лео почерпнул из разговора с матушкой и старухой Лииной, выходило, что Леку очень повезло, что он не загремел в кутузку еще лет пятнадцать назад, когда он начал помаленьку приторговывать «украденной» из чужих воспоминаний информацией. За руку его никто не ловил — у Лека доставало способностей и смекалки избегать встречи с полицией; но старуха Лиина точно знала, что купца, живущего на улице Водовозов, ограбили после того, как телепат-неудачник проспал целый день у его дома, наверняка подслушивая мысли торговца и его домочадцев.

Впрочем, старуха была готова обвинить самого Лео в том, что именно им призванные мыши забрались в прошлый вторник к ней в сарай и устроили там кавардак, поэтому строить какие-то версии на ее словах Лео остерегался.

А всё-таки, кто его убил? Кому мог помешать не слишком молодой, хронически незадачливый телепат?

Лео взбил подушку, перевернулся на другой бок и заснул.

Уинс-таун. Глубокой ночью

Серое марево, состоящее из смеси тумана и дождя, полностью закрывало взошедшую луну и звезды. А еще оно ловило и удерживало, как в паутине, громкие звуки. Цоканье копыт проезжающих экипажей, отдельные фразы, которыми обменивались редкие прохожие, звук выливающихся из водосточных труб дождевых потоков, шуршание крыльев пролетающих над городом горгулий — всё это столица Ллойярда. Тихая, сонная, затянутая пеленой дождей и туманов…

Но если вы знаете, что ищете, то сможете найти в Уинс-тауне гораздо более интересные места. Одной из достопримечательностей столицы Туманного и Дождливого Королевства был городской архив, располагающийся в подземелье бывшего аббатства. Мистический Орден, которому когда-то принадлежало аббатство, дошел до экзистенциального кризиса и самораспустился; вокруг большого, красивого здания некоторое время шли споры — да кто хозяин земли, да кто больше жертвовал на возведение, да почему кто-то присваивает себе чужие кирпичи… Чтоб горожане не ссорились и не впадали в грех стяжательства, его величество приказал здание снести, а подвалы — которые располагались под землей, а значит, вообще, теоретически, не существовали в природе(16), — отдать на общественные нужды. Больше всего город нуждался в архиве — в силу некоторых религиозных и магических традиций Соединенного королевства Ллойярд-и-Дац, уничтожать документы, свидетельствующие о жизни подданных, после их смерти не рекомендовалось. Вот подземелья аббатства и стали архивом.

Поздней ночью, когда до полуночи оставались считанные минуты, в архиве, разумеется, не было ни одной живой души. Мыши — летучие и бегающие — не в счет. Магические кристаллы, закрепленные высоко под сводчатым потолком, тускло светили, скорее умножая тени, чем разгоняя их. Многоцветная мозаика на торцовой стене большого, уходящего вдаль, помещения, изображающая свадьбу принцессы Фани и Уфгаса-Медведя… вдруг подернулась рябью и выпустила неуклюжего карлика.

— Так и знал, что придется тащиться в Ллойярд, — фыркал он. — А у меня, может быть, ревматизм! У меня, может быть, от здешней погоды насморк! Ааапчччхи! — оглушительно чихнул он. Пожаловался летучим мышам и мозаичным викингам: — Вот, уже начинается! Заболею и умру, чтоб ей икалось! Почему, спрашивается, отважный рыцарь посмел оказаться ллойярдцем? Хотя нет, почему — понимаю; здесь неделю проживешь, забудешь, что такое страх и подпишешься на совершение любого подвига, лишь бы согреться. Но зачем он вернулся сюда помирать? Не мог умереть в Химериаде? Почему, спрашивается? Там же так тепло, солнечно, лежишь на пригорочке, на тебе цветочки колосятся, пчелки… что-то там выделывают… Нет, его понесло в дождь, в сырость! Ааапчхи! — Найдя в кармане огромный белый платок, кровожадный карлик оглушительно высморкался. — Надеюсь, он перед смертью долго мучился. Так, где мне тут его искать…

Короткие ноги в странных башмаках с загнутыми ногами, прошлись мимо нескольких стеллажей с папками и переплетенными в кожу томами.

— Генри фон Пелм, Генри фон… ага, руна Плау. Паа… Паб… Пак… Пар… Сколько ж вас! — проворчал карлик. Так как ему приходилось с трудом карабкаться на верхние полки и рассматривать надписи в тусклом свете магических кристаллов, недовольство можно было понять. — Нет, чтобы сделать нормального голема, который бы отвечал на вопросы любознательных посетителей! Или вообще сжечь здесь всё дотла…

А еще лучше, мысленно и очень-очень тихими мыслями, добавил карлик, — было не делать кольцо из нюра(17). Так его можно было бы легко и просто найти с помощью волшебства. Втемяшится же в голову некоторым, что черный нюр хорошо оттеняет их магическую бледность! У, бабы… Вас бы сюда, в эту проклятую сырость…

Очередной чих спугнул какую-то тень в глубине архива и отозвался приближающимся шорохом. Карлик, замерев, снова активизировал артефакт невидимости. Потом на цыпочках прокрался в сторону и высунул любопытный нос за стеллаж.

Огромная черная мышь залетела через приоткрытую дверь архива и прошелестела над рядами стеллажей. Пролетев по одному из боковых коридоров, уводящих из главного зала архива в темноту и неизвестность, летун снизился, трансформировался и превратился в молодого человека в ярко-алом камзоле. Молодой человек смахнул со лба длинные черные волосы, поправил чуть выпирающие из-под верхней губы зубы, активизировал какой-то артефакт, вспыхнувший в его ладони крошечным огненным смерчем, и зашел в дверь маленькой комнатки.

Его встретил оглушительный рев приветствий.

Скрытый хамелеоновыми чарами карлик проверил, кто там прячется.

Ага, так он и думал. Вампиры. Сколько их?.. пятеро? Судя по вычурным нарядам — молодежь, не набравшая и полусотни лет псевдоживого существования. Нет, куда, позвольте вас спросить, катится несчастный мир? Видано ли дело, чтобы вампиры, как какие-нибудь демоны, рядились в красное и баловались огнем? А одна девица с ними вообще — в белом муслиновом платье с рюшами…

— Да у них тут гулянка! — с неудовольствием отметил карлик после четверти часа интенсивного наблюдения. — Сейчас наклюкаются свекольного сока, пойдут ловить горгулий или попытаются ограбить серебряных дел мастера… Хочется им острых ощущений — идите в лес, нанимайтесь помощниками лесорубов или жуйте осиновые опилки! Ишь, с огнем взялись играться! Как бы чего не подожгли, меня, например. И как я могу работать в таких условиях?! Даже луны не видно!..

Впрочем, не смотря на отсутствие ночного светила и периодический смех, возгласы и песни веселящейся нежити, карлик справлялся совсем не плохо. Через сорок минут, он нашел папку, содержащих записи о жителях Уинс-тауна, чья фамилия начиналась со слога «Пел», еще немного — и нашелся Пелм, Генри фон — барон, годы жизни, копия купчей на дом, копия завещания, безутешная вдова, дети… Внимательно изучив записи и вернув папку на место, карлик вздохнул, одновременно и радостно, и горько. Хорошо, что стог сена… то есть, отважный рыцарь нашелся. Обидно, что придется тащиться дождливой ночью на кладбище в поисках его могилы.

— А вот и не пойду! — возмутился карлик, очевидно, адресуя своей высказывание той таинственной Госпоже, которая устроила ему прогулку за пропавшим колечком. — Скажу, что хотел переждать дождь, рассчитывая на то, что утром он прекратится, а значит, могильщики, сторожащие склеп фон Пелмов, будут приветливыми и радушными. — Карлик попробовал изобретенную отговорку на вкус, посмаковал и был вынужден признать: — Нет, она не поверит. Я бы точно не поверил… Надо будет сказать, что утром обещали заморозки, и я решил, что подмороженный скелет будет охотнее отвечать на мои вопросы. Точно, так и сделаю! — со второй попытки коротышка все-таки придумал причину, не позволяющую ему немедленно продолжить поиски пропажи.

Издав злорадный смешок, карлик захлопал себя по карманам в поисках артефакта, способного сделать ложь былью…