Агитбригада 3

Глава 7

— Напугал! — чуть не подпрыгнул от неожиданности я.

— Ты меня слышишь, Генка⁈ — возмутился Енох, — я говорю, что знаю, куда ходила Клара!

— Куда? — моментально влез Моня, опередив меня на какую-то долю секунды.

Я же спросить не успел, так как за спиной послышался какой-то глухой звук. Я машинально обернулся — Мими где стояла, прижимая куклу к себе, там и уселась на пол. Причём, когда она обычно прыгала, то звук был словно от удара мешка с цементом, то, когда она уселась, то звук вышел точно таким же, только ещё более сильным и глухим.

И сейчас она рассматривала куклу с таким неподдельным изумлением, словно это не самая обычная дешевая игрушка, а, как минимум, живой утконос. При этом вертела её перед глазами туда-сюда и даже трясла.

— Что это с ней? — удивился Енох.

— Не знаю. Она вернулась без куклы, Генка ей дал эту, ну и вот… — попытался объяснить Моня.

— Может, не нравится она ей? — предположил Енох. — Бантиков и рюшиков там не хватает, к примеру? Или что там маленькие девочки обычно любят в куклах?

— Так что там с Кларой? — поторопил его я.

— В общем, слушай. Вышла она из дома, а я увязался за ней…

Договорить ему не дала Мими.

С утробным рычанием она оторвала кукле голову и отпрыгнула в сторону, зло ощерившись.

— Что это она делает⁈ — взвизгнул Моня и на всякий случай отлетел подальше.

— Может, играет? — предположил Енох недовольным тоном, так как его уже в который раз перебивают из-за ерунды.

— Так не играют! — заметил Моня, рассматривая издалека, как Мими, угрожающе рыча, крадучись, ходит вокруг безголовой куклы на некотором расстоянии, словно опасаясь приближаться.

Такое впечатление, что она то ли боится эту куклу, то ли наоборот.

— С ума сойти! — покачал головой я. Меня уже всё это начинало раздражать. Хотелось спать, а не вот это вот всё.

— Предыдущей кукле она голову не отрывала, — тревожно заметил Моня и добавил громким шепотом, — и вот зачем она это делает?

— Так спроси у неё! — сварливо ответил Енох.

— Сам спроси! — вызверился Моня.

Мне это уже вконец надоело.

— Так! — строго сказал я, — отставить галдёж! Я спать хочу. Мими!

Мими повернула голову ко мне.

— Что ты эту куклу мучаешь? Если не нравится, я тебе завтра другую куплю. Пойдём в магазин, и сама выберешь. Договорились?

Мими зашипела, бросилась к кукле, осторожно потянула её за ногу и уселась в углу, настороженно наблюдая за безголовым игрушечным трупиком. Кудрявая голова осталась одиноко лежать на полу в центре комнаты, укоризненно глядя на нас пуговичными глазками.

— Ну как хочешь! — пожал я плечами, — потом не говори, что тебе не предлагали.

Мими вытянула голову и возмущённо зашипела.

— Дальше! — я обернулся к призракам, — Моня! Закрой рот и молчи!

Моня набрал воздуха, чтобы возразить, но, наткнувшись на мой недобрый взгляд, сдулся.

— Дальше! Енох!

При упоминании его имени, Енох расцвёл и замерцал, как новогодняя ёлка.

— Рассказывай, куда ходила Клара! Только кратко и ёмко! Без лирических отступлений.

— Ну так вот, увязался я за ней и догоняю её, а потом смотрю…

— Енох!

— Ладно, — вздохнул Енох, — к гадалке она ходила. На соседней улице живёт, в частном секторе.

— Зачем?

— Попросила сделать Зубатову приворот на неё, и отворот на Ирину эту.

— Гадалка-то хоть настоящая? — спросил я. — Могла она такой отворот сделать, что Зубатов с Ириной сразу умерли?

— Настоящих гадалок не бывает! — влез Моня, — шарлатанки они все!

— Моня! — рыкнул я. — прошлая гадалка в Яриковых выселках была как раз настоящей!

— Да молчу я, молчу! Больно надо! — фыркнул Моня и, надувшись, демонстративно отвернулся от нас с Енохом и принялся смотреть, как Мими играет с кукольным трупиком.

— Она погадала ей на картах, потом на кофейной гуще, — принялся перечислять Енох, но договорить опять не успел, раздался крик Мони:

— Смотрите!

Мы с Енохом обернулись — одноглазый призрак указывал дрожащим пальцем на Мими:

— Ч-что? Ч-что это?

Я перевёл взгляд на Мими и глаза полезли у меня на лоб — та тыкала куклу когтями и из трупика поднимался зеленовато-сизый дымок.

— Вы это тоже видите? — заикаясь, бормотал Моня.

— Угу, — сказал я, продолжая наблюдать, как из дымки формируется полноценный призрак. Сперва он был в виде эфемерного марева, затем эфир всё уплотнялся, пока не принял смутно знакомые очертания.

— Епифан! — пробормотал я.

— Ага, он, — поддакнул Енох.

У меня аж руки похолодели. Я помнил, чего мне стоило победить Епифана. Секту он тогда создал мощную, что ого. Чуть не погубил ведь всех нас. И лишь чудом удалось с ним справиться и пленить его дух в куклу. Но тогда у меня хоть оружие, выданное Софронием, было. А сейчас — ничего нету. И что я против него могу с голыми руками?

— Ща начнётся, — упавшим голосом подкинул дровишек в костёр моего сомнения Енох.

— Беги, Генка! — сказал Моня, правда неуверенным голосом, — мы задержим его!

Енох посмотрел на Моню, как на придурка, но ничего не сказал.

— Мими! — потрясённо вымолвил я, — что же ты натворила! Зачем⁈

Мими повернула голову ко мне и спокойно сказала:

— Ы!

При этом она ткнула пальцем в Епифана. Тот моментально развалился на куски.

— Она что, его убила? — потрясённо выпалил Енох. — Вот это да!

— Нет, гля, он обратно слипается! — сказал Моня.

И действительно, куски призрачной «ваты» вдруг начали слипаться, срастаться и уже буквально через пару мгновений перед нами стоял всё тот же Епифан.

— Что делать? — спросил я мою нечисть, впрочем, не ожидая внятного ответа, просто, чтобы слышать звук голоса.

— Ы! — сказала Мими и подошла к Епифану, нацелившись на него когтями.

— Генка! Скажи ей! — вдруг попросил меня Епифан. — Пусть не трогает меня!

— Зачем? Чтобы ты на меня напал? — покачал головой я и принялся наблюдать, как Мими опять ткнула Епифана, заставив его развалиться.

— Это ж она и нас так может, — глубокомысленно сообщил умную мысль Моня.

Енох аж завис и не ответил ничего.

— А ведь это ты, Енох, считай, её к нам притащил! — обличительно возмутился Моня и сварливо добавил, — надеюсь, она так разорвёт только тебя, а меня не тронет.

Пока призраки пререкались, Мими ещё трижды «разрывала» Епифана. Сейчас она напоминала мне толстого сытого кота, который играет с мышкой, прежде, чем её сожрать.

— Генка! — умоляюще вскричал Епифан, когда опять слипся, в очередной раз.

— Не слушай его! — моментально влез Енох.

— Нужно его обратно в куклу загнать. А куклу сжечь! — посоветовал Моня, но Мими так грозно на него взглянула, что Моня аж съежился и сделал вид, что он совсем не это имел в виду.

Мими ещё пару раз погоняла Епифана, пока он не стал совсем уж прозрачно-зеленоватым. Концентрация эфира в нём значительно уменьшилась, процентов на семьдесят. После этого Мими ткнула безголовую куклу прямо в центр Епифана и того с громким чпоканьем втянуло обратно прямо внутрь.

— Офонареть! — констатировал увиденное Енох.

Моня выразился более экспрессивно.

Я промолчал, мучительно размышляя, чем это всё чревато.

— Мими, а ты управлять ним можешь? — спроси Моня.

Мими согласно кивнула.

И в этот момент в дверь моей квартиры постучали.

— Это Клара, — сказал Моня, метнувшись за пределы двери и возвращаясь обратно, — и вид у неё решительный и свирепый.

Стук повторился и более громко. Вздохнув, я пошел открывать. А то перебудит весь дом.

Вид у Клары действительно был решительный:

— Капустин! — прошипела она, — когда я велела тебе разобраться с Зубатовым и этой Ириной, то убивать их не говорила. А ты что наделал⁈

Я аж икнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки и сказал:

— А я думал, что это ты их убила.

— Я⁈ — рыкнула она, — ты думай, что говоришь, Капустин!

— А ведь кроме тебя, ни у кого больше причины их убивать не было, — пожал я плечами, — вот ты их и укокошила… из ревности.

Лицо Клары стало пламенеть прямо на глазах.

— Найди, кто убил их! — велела она и добавила угрожающим тоном, — а Зубатова верни к жизни! Иначе я всем расскажу про тебя!

— Да ты совсем с ума сошла? — вытаращился на неё я, — Сказок перечитала, Клара? Как ты себе это представляешь?

— Мне плевать как! Зубатов должен быть живым и влюблённым в меня! Иначе я сдам тебя НКВД. И я не шучу!

С этими словами она развернулась и вышла из комнаты. Даже, по обыкновению, дверью не хлопнула.

— Она сдаст, — в наступившей тишине голос Мони прозвучал слишком резко, что я аж вздрогнул.

— И что теперь делать? — задал единственно верный в данный момент вопрос Енох.

— Бежать ему нужно, — предложил Моня.

— Поймают, — не согласился Енох.

— Отведём всем глаза, — сказал Моня.

— Это НКВД! Им так просто не отведёшь!

— В первую очередь они — простые люди! — не сдавался Моня. Вот смотри, Генке нужно добраться всего лишь до границы Финляндии. А оттуда пешком…

— Нет! Это плохой вариант, — возразил Енох, — ему лучше до Одессы поездом. А потом на теплоходе до Владивостока. А оттуда — в Манчжурию…

— Нет, бежать я никуда не буду, — сказал я, — всю жизнь не пробегаешь. Рано или поздно поймают.

— В тюрьму захотел? — возмутился Енох.

— На Соловки? — поддакнул Моня.

— Да не знаю я, что делать⁈ — вызверился я, — единственное, что приходит в голову — грохнуть Клару. Задолбала она меня.

— Ы! — сказала Мими и протянула мне безголовую куклу.

— Что? — не понял я.

— Ы! — повторила Мими и я вдруг всё понял.

Ночь была в самом разгаре. Причём мрачная и безлунная настолько, что ничего не видно было уже за шаг. А на этой улице, по которой мы шли, вдобавок, ещё и фонари не работали.

— Присвети! — шикнул я и Енох замерцал впереди, освещая всё примерно на два-три шага призрачным зеленоватым светом.

Ну хоть так. Уже лучше.

Мы всей толпой шли к ресторану. Точнее шел я, а оба призрака плыли за мной. Где делась Мими, я не представлял. Будем надеяться, что ничего эдакого она сейчас не делает (хотя не удивлюсь, если новый визит к Кларе одной дохлой рыбой уже не обойдётся).

Я переложил безголовую куклу в другую руку и зорко огляделся (не хватало, чтобы меня увидел ещё кто).

— Правильно идёшь, — пришел на выручку Моня.

— Надеюсь, Зубатов всё ещё там, а не в морге, — прошептал я раздражённо. Где искать морг по ночному городу я не представлял совершенно. Да и спать хотелось всё сильней и сильней.

— Стопроцентно там, — успокоил меня Енох, — обычно такие дела, допросы всякие, они за полчаса не решаются. Так что до утра там всё точно будет. Тем более городок мелкий, морг стопроцентно по ночам не работает тут, в провинции.

В его словах был здравый смысл.

Я переложил куклу обратно (тяжелая, зараза, никогда бы и не подумал. Кстати, первоначально, когда я только загнал Епифана туда, она вес не изменила. И только сейчас, после манипуляций Мими, она стала как мешок картошки) и вспомнил, как это было:

Тогда Моня с Енохом спорили, кудой мне лучше бежать. Я злился, но ничего дельного придумать не мог, кроме того, что лучше всего Клару грохнуть. И вдруг Мими потрясла тогда куклой и из неё буквально вывалился Епифан. Только сейчас это была бледная тень былого Епифана.

— Ы! — сказала Мими и посмотрела на Моню.

Тот сообразил правильно:

— Жить хочешь? — перевёл он её «ы» на человеческий язык.

— Хочу, — пробурчал Епифан, — но только что это за жизнь…

— Ы! — зло перебила его Мими.

— По-настоящему хочешь? — продолжил перевод Моня. — По-человечески?

— Как? — в глазах Епифана зажегся осторожный интерес…

И вот теперь я крадусь по спящему городу, мечтая не напороться на что-нибудь и остаться без глаза. А то будем потом с Моней, как близнецы-братья, оба одноглазые.

Я сдержал нервный смешок.

Эта ситуация меня изрядно нервировала. Попахивало чем-то очень нехорошим. Когда-то, в прошлой жизни я читал рассказ Кинга о кладбище домашних животных. Так вот, там всё это ничем хорошим не закончилось. Боюсь, в моём случае может быть ещё гораздо хуже.

— Не переживай, Генка, — увидел мои сомнения Енох, — Мими всё хорошо придумала.

Я промолчал.

Наконец, мы дошли до ресторана. Енох оказался прав. У входа дежурил мордоворот в форме. Вокруг сновали какие-то ответственные товарищи, а внутри сиял свет и слышались голоса.

Я задумался, как мне попасть внутрь и не привлечь к себе лишнего внимания. И тут Моня сказал:

— Туда! — и махнул рукой.

Ну ладно, раз туда, значит пойду туда. Надеюсь, он дорогу знает.

Моня провёл меня по каким-то узеньким переходам, очевидно в дореволюционное время сюдой ходили слуги, когда выносили помои. Во всяком случае остро пахло тухлой рыбой и кошками. Я шел осторожно, стараясь не оступиться на осклизлых камнях, которыми был выложен пол.

Наконец, переходы-лабиринты закончились, и я оказался в большом помещении, судя по всему это был склад.

— Сюда! — велел Моня.

Я пересек склад и попал в коридор. Рядом находилась открытая дверь, по всей видимости на кухню, где видно было, как дородная тётка вымешивала квашню в большом корыте. Её мощные руки с такой слой вымешивали, что тесто аж квакало, а стол ходил ходуном.

Вот и чудненько, зато моих шагов не было слышно.

Перебежками, я преодолел и этот отрезок пути и очутился, наконец, в смежной комнате с закрытым вип-залом, куда уже перенесли трупы Зубатова, Ирины и безымянного официанта (его имя я так и не удосужился узнать. Что ж, бедняге не повезло).

В помещении находился усатый дядька в форме, судя по всему — главный дознаватель. Кроме него был наш Гудков, а также ещё один мужичок, я помнил его, это был чиновник, от местных властей. Врач в белом халате что-то объяснял толстяку в форме. Тот записывал. Очевидно, протокол, или ещё-то-то подобное.

— Я вам человеческим голосом, в который раз объясняю! — раздражённо говорил Гудков мужику, — не мог Зубатов иметь претензий к официанту. Он вообще в Хляпове никого не знал.

— А как же гражданка Курочкина?

— С Курочкиной он познакомился тогда же, как и все мы! — возмущённо ответил Гудков, — мы репетировали постановку на праздник, а Ирина делала стенгазету и некоторые плакаты для нас.

— Вот бедняга, — сочувственно прокомментировал беседу Енох, — нет, Генка, хоть ты Гудкова и не любишь, но что ни говори, а это собачья роль — прикрывать задницы всем агитбригадовцам. Вот ваши все сейчас сладко спят, а он вынужден тут распинаться. И всё почему? Потому что этот придурок Зубатов, господи прости, решил перед бабой перья распустить.

— Всё зло от баб! — подтвердил Моня, который внимательно следил за обстановкой в зале.

— Ы! — Мими появилась за спиной так внезапно, что я от неожиданности чуть куклу не уронил.

— Давай! — перевёл Моня.

Я положил куклу на пол и сделал два шага назад. Мими наоборот, подошла к самой кукле и потрясла её. Когда появился Епифан, она сказала:

— Ы!

— Вон тот, в синем кителе, — пояснил Моня, показывая призрачным пальцем на труп Зубатова.

— И имей в виду, что самодеятельности мы не потерпим!

— Да понял я, понял! — нетерпеливо сказал Епифан, — я всё сделаю, как вы хотите!

С этими словами он подлетел к трупу Зубатова, немного покружил над ним и вдруг резко влетел прямо в его грудь.

— А я вам говорю, Виктор Зубатов у нас заведовал всей политической жизнью в агитбигаде. Его работой был именно культпросвет безбожников и идеологическая пропаганда. Он был идейный. Вы понимаете? Идейный! А не какой-то там мещанский элемент!

Мужик в сюртуке кивнул и что-то записал в блокнот.

— И если он решил встречаться с этой Ириной, то это свидетельствует только о её высоких нравственно-моральных качествах! И великих человеческих достоинствах. С обычной барышней он бы никогда проводить время не стал бы.

— Угу, великие человеческие достоинства! — хмыкнул второй дознаватель, — сиськи у неё великие, вот и все её достоинства!

— Да что вы себе… — вызверился Гудков, вне себя от ярости.

И тут, в этот момент, труп Зубатова с Епифаном внутри сел на полу и спросил глуховатым удивлённым голосом:

— Товарищи! А собственно говоря, что здесь происходит?