Глава 25

О, чёрт!

Прямо напротив нас стояла целая толпа колдунов (ну или кто там они, сектанты что ли? Или культисты?). Из-за деревьев их было не видно. Поэтому сейчас мы вылетели просто прямо на них.

Я оглянулся — сзади бежали культисты. Впереди тоже были колдуны-культисты.

Ситуация патовая.

— Приплыли! — потрясённо выдохнул Енох, и я был с ним солидарен.

Я резко остановился — бежать дальше смысла не было. Их там слишком много и разом наброситься и схватить пятнадцатилетнего пацана — не проблема.

— Они убьют тебя? — тоненько всхлипнул Моня.

Я не боялся. Я уже был однажды в посмертии и понимал, что ничего там такого уж ужасного нету. Может быть, меня вредный дедок на этот раз перекинет в какое-нибудь тело получше. Хорошо бы в какого-нибудь императора. Или султана. И чтобы гарем был. Хотя перед дедком было неудобно, я как-то привык обещания выполнять.

Успел только зашвырнуть Мими подальше в кусты. Надеюсь, никто не увидел.

Тем временем меня окружили плотной толпой.

— Стой! — воскликнул главный. Он быстрого бега он раскраснелся и тяжело дышал.

— Ты сорвал ритуал! — гневно воскликнул какой-то толстяк, — сволочь!

— Сам ты сволочь, — почти ласково ответил я. Ну а что, терять мне уже было нечего, мысленно я приготовился, что мне кранты. — Убивать людей и приносить их в жертву — это за гранью! Ты хоть соображаешь, придурок, что давно погубил свою душу? Тебя с таким послужным списком даже в ад теперь не возьмут!

— Много ты понимаешь, щенок! — по мере моего монолога лицо толстяка становилось всё более и более багровым.

— На алтарь его! — раздались злые возгласы.

Но хватать и тащить меня никто пока не торопился.

Я так понял, что ждали отмашки. Когда главный, тяжело дыша и отдуваясь, приблизился ко мне, я осознал, что где-то это лицо я уже видел.

— Ваше лицо мне знакомо, — вопросительно посмотрел на него я, — вы из Хлябова?

— Да это же глава администрации Хлябова! — потрясённо выдохнул Моня, — я видел его, когда он с Гудковым разговаривал.

— О как! — покачал головой я, — местное руководство решило возглавить шабаш? Неугодных городских жителей всех на алтарь и потрошить? Зачем вам это? Решили таким вот нехитрым способом обрести бессмертие⁈

Остальные колдуны- культисты возмущённо загомонили.

— Всё не так, — перекликая шум, устало вздохнул глава Хлябова. — Я, когда пришел сюда, был материалистом до мозга костей. Но в Хлябове творится чёрт знает, что. Долго рассказывать. Здесь центр всей этой нечисти. И именно мне предстояло бороться с этим. Вот я и борюсь. Сперва ничего не получалось. А потом к нам приехал один мудрец… по имени Мефодий. Он обучил нас противостоять потустороннему злу. И мы по мере своих сил делаем это…

— И для противостояния злу вы резали людей, чтобы принести их жертву, — поддел его я.

— К сожалению, это плата за спокойную жизнь горожан. Там же, в Хлябове, женщины, старики и дети. Я не мог обречь их на такую ужасную смерть!

— Красивые слова! — едко хмыкнул я, — а Лёля Тарелкина, выходит, не женщина? А Ирина, которая библиотекарь? Это же тоже ваших рук дело, да?

— Иногда, когда лес рубят, то щепки летят, — поморщился он и спросил, — а что ещё тебе известно?

— Всё! — ответил я, — и про Тарелкина, и про Лёлю, и про Ирину, и про официанта, и про Виктора Зубатова. Скольких ещё людей вы пустили под нож⁈

— Давай сопляка уже на алтарь! — зло ответил толстяк. — Что с ним лясы точить! Только время теряем!

— Я вообще не с тобой разговариваю, придурок, — почти ласково ответил толстяку я. — Заткнись и не отсвечивай.

Толстяк побагровел и надулся:

— На алтарь его! — рыкнул он своим подельникам.

Меня схватили и потащили обратно.

— Что же делать? Что делать⁈ — словно наседка квохтал Моня, летая вокруг меня кругами туда-сюда.

Что примечательно никто из членов этой секты его не видел. Получается, что колдуном среди них был только Мефодий, а все эти люди — просто обычная биомасса.

Тем временем меня дотащили до алтаря и бросили на него.

Я зашипел, больно ударившись локтями.

— Что, не нравится? — едко похихикал толстяк, — сейчас боль будет еще сильнее. Готовься!

— Уроды! — выпалил я. — Ребёнка убивать? За что?

— А никто тебя не просил лезть, куда не просят! — поддержал толстяка глава города, — в каждой бочке затычка. Зачем трупы привёз в Хлябов? Ты же сорвал тогда мне праздник! А мы, между прочим, больше месяца готовились. Люди ждали! Дети ждали! Мы выставку рисунков устроили! У нас конкурс лучших швей должен был быть. И автопробег вокруг Хлябова. А ты вместо радости всех перепугал!

— То есть жизни шестерых людей как бы для тебя значения не имеют? — я рассердился и незаметно тоже перешел на «ты».

— Давай уже! — подогнал главу толстяк и сунул ему в руки ритуальный нож.

— Погоди! — непонятно почему, но тому хотелось объяснить мне, — Пойми, здесь нечистое место. Очень страшное. Поганое! И столько всей этой нечисти собралось, что только благодаря нашим усилиям, мы её ещё сдерживаем!

— Убивая невинных людей, — криво усмехнулся я. — Это скотство вообще-то!

— Если бы мы этого не делали, всё бы затянуло на ту сторону! — убеждённо сказал глава.

— Это тебе Мефодий так сказал? — насмешливо спросил я, морщась от боли — один из культистов, привязывая меня за руку, сильно содрал кожу.

— Генка! Что делать? — к нарезающему круги Моне присоединился Енох.

Я не ответил. Ну а что тут отвечать. Я проиграл, это очевидно.

— Гудков за мою смерть тебе припомнит, — больше бравируя, сказал я.

— Пусть сначала ещё выедет из Хлябова, — мерзко разулыбался глава.

— Иван Петрович, да что вы с ним разговариваете! Под нож его и всё! — убеждённо заявил толстяк.

— Душу отведу, Александр Сергеевич, — сказал глава.

А я лежал в ожидании рокового удара и судорожно соображал, что же делать, стараясь не обращать внимания на мельтешащих вокруг меня в панике призраков.

— А ведь Мефодия вашего я убил, — вдруг сказал я. — И чучело из него сделал!

Над алтарём повисла тишина. У всех явно случился экзистенциальный шок.

— Что, съели, каннибалы⁈ — зло хохотнул я, — и что вы теперь будете без своего колдуна делать?

— Да мы сейчас сами чучело из него сделаем! — побагровел толстяк.

— Ага, сами! — расхохотался я, — вы всего лишь подтанцовка. Причем довольно неубедительная! Сами себе внушили, что что-то из себя представляете! А на самом деле — нули! Никто из вас даже ни одного моего призрака не видит! А ведь их тут много! И имейте в виду, только моя жизнь их сдерживает. Как только вы причините мне хоть какой-то сильный вред, как они разорвут вас. Привязка спадёт и всё. Так что вершите свой ритуал, а я посмотрю, что от вас самих останется!

— Врёт он всё! — воскликнул какой-то мужик сбоку, правда неубедительным голосом.

— Не верьте ему! — подхватил второй.

— Не верьте! — я выдавил из себя мерзкую ухмылку, — ты, жиртрест, давай режь меня. Или что ты там хотел делать! Заодно и посмотрим! Подарочек такой вам от меня будет.

— Врёт! — опять завопил кто-то.

— Енох! Моня! Покажите, что вы тут есть, — велел я призракам. — Демонстрация идиотам нужна.

— А что я могу, Генка? Разве что отвести глаза! — запаниковал Енох.

— А я могу заставить забыть небольшой фрагмент, и то не всех! — добавил Моня.

— Я же говорил, что он врёт! — убеждённо воскликнул какой-то мужик и толпа выдохнула и загоготала.

Толстяк взял у главы города нож и подошел ко мне:

— Сам совершу ритуал, — буркнул он, покосившись на главу города. — Всё равно мне, как заместителю, руку набивать надо.

— Давай! — согласился глава.

И тут рядом со мной, на алтарь что-то шлёпнулось. Я скосил глаза и громко заржал — это было чьё-то окровавленное сердце. Затем кто-то швырнул оторванную голову. Она, словно футбольный мяч, упала практически мне на живот.

— Степана убили! — потрясённо заскулил толстяк.

Мне из лежачего положения не было видно, кто это, но по «почерку» стало понятно, что это Мими. Хорошо, что очнулась. Очень вовремя.

— Мими, — громко сказал я, — продемонстрируй товарищам, что так поступать со мной не надо.

В грудь толстяка угодила чья-то оторванная по локоть рука, щедро забрызгав того свежей кровью.

— Ч-что это? — глаза у того чуть не вылезли из орбит.

Затем в него же с глухим звуком шлёпнулся клубок источающих вонь сизых кишок.

Стоящая рядом женщина упала в обморок. Кто-то, судя по звукам, отчаянно блевал.

— Это только начало, — спокойным голосом сказал я, — сейчас это делает только Мими. Но, когда вы меня убьёте, к ней присоединятся остальные.

— Ч-ч-ч-что-о-о-о… — прохрипел толстяк, руки его тряслись.

— Отвяжите его! — воскликнул глава и добавил, — ты же Геннадий Капустин?

— Вы меня знаете? — удивился я.

— Я знаю всё, что происходит на вверенной мне территории, — важно заявил Иван Петрович.

— Вот только убийства людей это не оправдывает! — убеждённо сказал я.

— Пошли! — велел мне глава, как только меня отвязали. — Сейчас ты всё сам увидишь.

Так как я понял, что убивать меня никто не собирается, во всяком случае пока что, то спокойно пошел следом за главой. Несколько культистов отправились следом. Остальные, включая толстяка, остались у алтаря.

Мы вышли из лесу и направились к Хохотую.

— Ты видишь это? — ошеломлённо выдохнул Енох, — сгорел только один дом, и то не до конца! Этого просто не может быть! Все же деревянное, и такой ветер тогда был!

— А потом дождь, — возразил Моня, — затушил всё.

— Но до этого был ветер, хоть пару изб сгореть должно было. А все осталось на месте!

Я оставил перепалку призраков без комментариев. Радовало, что рядом, чуть поодаль от нашей странной группы, шагала Мими.

— Смотри! — мы вышли уже на главную улицу деревни и свернули в небольшой тупичок, состоящих из четырёх дворов (по два с каждой стороны от дороги) и упёрлись в пятый двор. Тот, где мы в прошлый раз наткнулись на исчезнувшего старика.

Мы вошли во двор, но в избу Иван Петрович нас не повёл. Вместо этого мы направились к сараю.

— Вот! — указал глава на сарай, откуда веяло чем-то нехорошим. Причём настолько нехорошим, что у меня мурашки пошли по коже и захотелось отсюда срочно свалить.

— Что там? — спросил я, не заходя внутрь.

— Оттуда всё и лезет, — ответил глава. — А мы уже, как можем, стараемся сдержать это.

— Убивая людей, — мрачно буркнул я, поёжившись.

— К сожалению, это так, — тяжко вздохнул глава. — Другого способа просто не существует. Или Мефодий его не знал.

— Или не хотел сказать, — подхватил я. — А вы не думали, что он сам мог открыть эту дыру, чтобы потом было основание вас втянуть в жертвоприношения?

— Мы думали об этом, — подал голос один из ранее молчавших людей, — но дело уже сделано и нам остается только сдерживать. Когда мы приносим жертву и проводим ритуал, дыра на время закрывается. Ну или оттуда почти ничего не лезет. А потом, примерно через две-три недели, иногда и через месяц, всё начинается заново.

— Ого! — присвистнул я, — так вы, наверное, уже так полгорода на жертвы извели?

Но ответа я не услышал:

— Ы! — подошла ко мне и сказала Мими.

— Что, Мими? — спросил я.

— Ы! — настойчиво повторила Мими и, видя, что я никак не пойму, ткнула указательным пальцем на мой рюкзак.

— Что? — спросил я, однако послушно снял рюкзак и начал вытаскивать его содержимое.

— Ы! — сказала Мими, когда среди всякого хлама, который я со собой постоянно таскал, на поверхности показался желтовато-мутный камешек, который мы нашли в лаборатории Мефодия.

— Это? — переспросил я.

Мими кивнула и требовательно и строго добавила, указывая на дыру:

— Ы!

— Она хочет, чтобы ты эту хрень забросил туда, — пояснил Енох.

Да я уже и сам догадался, но всё равно переспросил:

— Бросить это в дырку?

— Ы! — согласно кивнула Мими.

Тем временем к нам начали подтягиваться остальные культисты. Когда они почти все собрались, я взял и зашвырнул камень в дыру.

Некоторое время ничего не происходило, а затем Хохотуй накрыла волна чего-то непонятного и страшного. Я, кажется, что-то кричал, беззвучно, пытался выдохнуть, но не мог, проваливался в темноту. Навалилась тяжелая адская боль. И так, по моим ощущениям, прошло сто лет.

— Ы! — в лицо мне плеснули водой (холодной, между прочим), и я раскрыл глаза.

Надо мной склонились Мими, Енох и Моня.

— Пришел в себя! — радостно констатировал Енох.

— Ы! — подтвердила Мими и с триумфальным видом посмотрела на призраки.

— Ты молодец, Мими! — похвалил её Енох, а Моня сказал:

— Все погибли.

— Как все? — удивился я.

— И глава города, и остальные идиоты.

— А как же я?

— Не знаю.

— Ы! — сказала Мими и показала на нож Софрония, который так и был у меня.

— Меня спас нож? — догадался я.

Мими кивнула и отвернулась, занявшись своими делами.

Я сел и осмотрелся. Я находился в том же сарае. Только жуткой дыры больше не было.

Как и не было культистов.

— А где они? — спросил я, — всё равно хоть трупы ведь должны остаться.

— Их засосало внутрь. Живыми, представь себе, — сказал Енох и добавил, — ужасная смерть.

— Так они же не умерли, — сказал Моня.

— Это ещё хуже, — заметил Енох, — бродить живыми в том месте. Никому такого не пожелаешь.

— Да уж, — сказал я и поморщился, растирая затёкшие руки, — теперь бы убраться поскорее отсюда, пока свидетелей не набежало.

— И привести себя в нормальный вид, — многозначительно сказал Енох, намекая на плачевное состояние моей одежды.

— Где тут колодец? — вздохнул я и поплёлся искать воду.


А потом мы обошли весь Хохотуй, точнее то, что от него осталось. Все избы от волны энергии разрушились, некоторые в труху, многие дома сгорели.

— Ничего, скоро лес здесь всё захватит, — сказал Енох, глядя на пепелище, — лет через пять никто и не поймёт, что здесь была деревня.

— Нужно бы ещё наведаться на пятихатку, — сказал я. — А потом проверить алтарь для жертвоприношений.

— Думаешь, там кто-то мог выжить? — спросил Моня.

— Насчет алтаря не знаю, а вот в пятихатке люди уцелели стопроцентно. — Ответил я.

Мы прошли по лесной дороге и вышли к пятихатке.

И у меня аж мороз пошел по коже — никакой пятихатки тут не было. Даже следов от изб.

— Может, мы заблудились? — спросил я.

— Ну это у Мони может быть топографический кретинизм, — едко ответил Енох, — а у меня память идеальная. Я где бываю, запоминаю сразу и навеки.

— Но не может быть, что от домов даже следов не осталось, — покачал головой я, — что-то непонятно всё это.

— Значит, и не было здесь ничего, — ответил Енох, — иллюзия была.

— И Христофор? — удивился я.

— И он.

— И что, прямо с телегой? Но я же ехал на ней! И лошади были! И трупы мы везли.

— Интересно, а трупы те остались? — задумался Енох.

— Нет, могилы разрывать я точно не буду, — отмахнулся я.

— Я там посмотреть могу, — сказал Енох и добавил, — наверное.

— А кто же всё-таки это были? Все эти люди, пятихатка? И зачем?

— Скорей всего Мефодий открыл какой-то портал в другую реальность. В другой, потусторонний мир. И оттуда вышли местные «жители» и начали устраиваться здесь. Ну это я так предполагаю, — сказал Енох. — А когда ты зашвырнул артефакт назад, всё схлопнулось, они перестали получать подпитку оттуда и ушли. Или исчезли. Или погибли. В общем, их нету здесь и больше не будет.

— Хорошо, что хорошо заканчивается, — сказал я и со вздохом предложил, — тогда идём ещё проверим алтарь.

От пятихатки к поляне, где был алтарь, нам пришлось поблуждать — дороги, по которой мы тогда бежали больше не было. Точнее на её месте был лес.

— Вот как так может быть? — удивлялся я.

— Ещё и не такое может, — хмыкнул Енох, — вот помню как-то мы с Арфакседом из Экбатана пошли на берег Аракса…

— Ого ты какой древний, — заметил Моня. — Это же после Всемирного потопа было, да?

— Да ну тебя! — обиделся Енох и дальше рассказывать не стал.

На поляне алтарь был. Видимо после действия артефакта он тоже попал под удар, потому что его поверхность раскололась на несколько мелких кусков. А вот само место тоже оказалось заросшим густым кустарником и лесной порослью.

Других следов мы не нашли.

В Хлябов мы вернулись уже ближе к вечеру. Я устал настолько, что отмахнулся от предложения Еноха зайти и купить что-нибудь на ужин.

— Ты уже второй день не ел ничего, — проворчал он.

Но мне было так паршиво, что не то, что есть не хотелось, а хотелось упасть и умереть.

— Зато вопрос с Хлябовом, колдунами и жертвоприношениями закрыт! — оптимистично заявил Моня.

Я его оптимизма не разделял. Нужно было что-то говорить Гудкову, куда девался Зубатов. Многие видели, как мы уходили вместе.

И конечно же, прежде всего все подумают на меня. О реакции Клары и последующем разговоре, я старался сейчас не думать.

Буду решать проблемы по мере их появления.

Поэтому я сейчас отправился сразу к себе в комнату.

Хочу спать!

И пусть всё остальное подождёт.

Я свалился на кровать, но от сильного перенапряжения, сразу не уснул.

Лежал, думал.

Вот почему я постоянно попадаю в какие-то передряги?

Глаза потихоньку закрылись, и я почувствовал, как медленно проваливаюсь в сон.

И приснился мне тот вредноватый дедок, похожий на Николая-чудотворца. Он сидел на самой обычной табуретке и таращился на меня.

Первое, что я сделал, это задал ему вопрос:

— Почему я в этом мире попадаю в всякое говнище? Куда ты меня закинул? В моем старом мире максимум, что у меня случалось из потрясений, это могло убежать кофе из кофеварки или отрывалась пуговица в неподходящий момент. А тут за каких-то пару месяцев столько всего произошло. Я уже сбился считать, сколько раз меня пытались убить, покалечить или подчинить!

— Стоп, стоп, стоп! — выставил впереди себя руки дедок, — ты сам во всём виноват.

— В чём я виноват? — удивился я.

— Ну я же тебе предлагал другие варианты, Олег, — пожал плечами дедок, — сидел бы сейчас в теле Прокофьева с двумя мулатками на собственном острове и пил бы мохито. Сам же такую жизнь выбрал…

— Но я не думал, что жизнь пятнадцатилетнего подростка окажется столь богатой на приключения! Причем на какие-то жуткие приключения!

— А дальше будет ещё хуже, — насмешливо зыркнул на меня из-под седых кустистых бровей дедок.

— Почему хуже? — удивился я, — куда уж хуже?

— По кочану! — вдруг рассердился дедок, — ты условие моё помнишь? Забыл, да? Так я напомню! Пока не выполнишь его и не спасёшь семь леодров с осьмушкой душ человеческих и не изменишь ход истории, до тех пор будешь во все эти передряги влипать! Регулярно!

Внезапно он нахмурился и с силой ударил меня сучковатым посохом по голове. Один раз, второй, третий. От этих ударов в голове моей раздался совсем уж невозможный стук. И я проснулся.

Да, проснулся я от стука в дверь.

— Опять Клара? — поморщившись от боли в задеревенелых руках и ногах, спросил я, но никто мне не ответил. Пока я спал, все мои призраки куда-то улепетнули.

Кряхтя и поминая их всех по очереди нехорошими словами, я пошел открывать дверь — в дверях стоял Зубатов:

— Я пришел за тобой! — голосом Епифана сказал он и нехорошо усмехнулся.

Загрузка...