Адвокат вольного города 8

Глава 5 Фамилия

Я сидел напротив Канцлера, который попивал крепкий чёрный чай и со вкусом курил в открытое окно.

Ветра не было, густой пряный дым от доминиканского табака плотными клубами растекался по лавке, что удивительным образом меня совершенно не напрягало.

На столе были разложены самые разнообразные русско-иностранные словари, а в них заложены тонкие закладки.

Соседняя лавка была кофейной, торговала кофе в зёрнах, молотым и что называется, на разлив. Чтобы Канцлер в его потреблении чая не был одинок, я сходил и попросил налить мне их ядрёного пойла в совершенно не кофейную огромную чашку. Оплатив покупку, с этим великанским вместилищем бодрости ушёл к Канцлеру, а теперь пил богатырскую дозу горького напитка.

Думаю, что с учётом абсолютной нетривиальности задачи, стоящей перед нами неподъёмной глыбой, мне нужно много кофе.

— Итак, что мы имеем? — я всё-таки попытался собрать вместе результаты идущего интеллектуального штурма.

— Филин на латыни будет «bubo bubo», — утомлённо отозвался Канцлер.

— Прямо два раза?

— Натурально, в словаре было написано так. Латиняне, они такие, у них знаете, как зебра будет? Гиппотигр! То есть лошадетигр.

— Иронично. Ладно, с трудом себе представляю, как из этого сформировать фамилию, даже без повтора? Бубоев? Бубоин? Болдуин? Бубобубоев? Бобо Бородо?

Канцлер пожал плечами.

— Как там было по-британски?

— The owl.

— Типа оувл? А фамилия, значит, Оувлов? Оувлин.

— Фамилии не обязательно формироваться из английского корня в русских правилах на «ин», «ов». Можно окончить на «сон».

— Филин мне не батя. Да и как же Толкин, Калкин? Они же на «ин»?

— А кто эти русские?

— Проехали. Что там у твоих немцев?

— Уху, — скромно потупился Канцлер.

— Уху? Как полномочный представитель этого народа, Канцлер, Вы сейчас издеваетесь? Немцы назвали филина просто от издаваемого им звука? Уху? Уха? Не какой-нибудь Hammerallewaldtötet?

— Не знаю, почему! Меня там не было. Как назвали, так и назвали.

— Ухуев. Так себе звучит.

— Скорее должно было бы быть Дер Фон Ухуманн.

— Что там испанский?

— Buho, произносится как буо.

— Бухищев… Классная фамилия. От латыни далеко не ушли. Итальянский?

— Gufo.

— Бухо, гуфо, репер, бляха. Какие ещё языки?

— По-арабски «бома», по-белорусски пугач.

— Я определённо не хочу быть Пугачёвым.

— А что, звучит!

— Личные негативные ассоциации музыкального характера, детская травма.

— По-грузински будет «бу». У армян примерно такое же слово.

— Чую тлетворное влияние латыни.

— По-еврейски звучит как «ди оввл».

— А тут тлетворное влияние английского.

— Ну слово такое, птица распространённая!

— Есть ещё варианты?

— У французов изящное «la hibou», но читается как «ибу».

— И не дай Предок такую фамилию среди русскоязычных людей носить, производное от «ибу». Забавное слово. Что-то ещё подыскалось?

— У степняков звучит примерно, как «буркит», на языке алтайцев «мечиртке».

— Круто.

— У норвежцев «угле», по-фински «пуллу», у китайцев «маотоуфинг», у японцев «фуку ро у». Это всё при условии прочтения хотя бы приблизительно корректно, Вы же знаете, Аркадий, во всех языках что-то не читается или читается пёс пойми как. Так что на точность не претендую.

— Я без претензий.

— Кстати, по-татарски будет — «фил».

— Родные люди, что тут удивляться? — усмехнулся я.

— А Филин требует, чтобы прямо было производное от него?

— Нет, вообще ни разу, даже наоборот, он недвусмысленно намекнул, что ему фиолетово. Но вот отец прямо потребовал, чтобы я валил нахрен с его фамилии.

— А он может такое требовать, ну, с юридической точки зрения? — лукаво спросил меня Канцлер и я в очередной раз задумался.

— Скорее нет, чем да, фамилии как таковые, не патентуются и какой-либо авторской защите не подлежат, больше того, формально простолюдин может взять фамилию хоть Кречет и ходить как туз. Другое дело, что есть абстрактная теория, а есть конкретный осмотрительный в этом плане ЗАГС, который просто пошлёт такого оптимиста нахрен.

— А в Вашем случае?

— В моём случае есть Совет Владетелей, который рекомендовал мне при формировании собственного рода, так сказать, перворождённого, избрать другую фамилию.

— Другую?

— Но человеческая традиция такова, что фамилия бывает производной от названия покровителя.

— Филинин?

— Звучит как Федерико Феллини.

— Кто это? В российской традиции образование фамилий через приставку «ин», «ов» «ев».

— Филинов занят, «ин» не получается, потому что он и так на «ин».

— Филинев?

— Слабенькая версия, но она тоже имеет место быть, — неуверенно согласился я.

— Есть ещё «ский». Филиновский?

— Тоже вариант. Бляха. Как трудно фамилию самому себе придумывать, оказывается.

— Аркадий, а когда Вы изволили себе альтер-эго придумывать, не было такой проблемы.

Канцлер прав, он сам делал мне поддельные паспорта, и я не заморачивался, тыкал пальцем в небо, получал фамилию и не переживал. А тут прямо давила на меня ответственность.

— А если двойная фамилия? Филинов-Алтайский?

— Тогда уж Кустовской!

— Что, ничего не нравится? — с сочувствием спросил Канцлер.

— Честно говоря, ничего.

— А какие сроки?

— Да так-то не давит, не жмёт. Как определюсь, зарегистрирую в ЗАГС новый род, впишу себя в реестр дворянских родов, который ведёт «дворянское собрание», местная элит-община, вполне официально получу новые документы.

— Греция даёт нам, — пока я рассуждал, Канцлер снова зарылся в словари. — «Коукоувагия».

— Прямо целый город.

— Польский — «пухкач».

— Те же яйца, только в профиль. По всему видать, в большинстве славянских языков эту птичку боялись.

— Может тогда просто Пугач? Филин?

— Возможно. Пока что из всего услышанного в лидерах степняковский вариант, викинги, и, как ни странно, алтайцы.

— Красиво звучит?

— Хреново звучит, ни разу не песня, но с политической точки зрения имеет смысл, я же с тем регионом завязываюсь.

Зазвонил мобилет.

— Ваше сиятельство, — это был Константин, и в его обращении была толика издевательства, — моё руководство намерено сегодня убыть по основному месту несения службы, но хотело бы перед этим с Вами попрощаться.

— Рад небось?

— Хорошего понемногу.

— Понял. Сейчас примчусь.

— Вы очень любезны, но никакой спешки нет. Подъезжайте сразу к железнодорожному вокзалу через два часа.

Нажал отбой, посмотрел на часы.

— Предлагаю пока на этом остановиться, герр Канцлер.

— Как скажете, Аркадий. Я выпишу для Вас все варианты списком с пометкой, что за язык, я же так понимаю, что это имеет значение.

— Имеет, потому что меня тысячу раз спросят «почему» и надо будет что-то отвечать. И обосновать польский будет сложнее чем, скажем, степняковский.

Я тепло распрощался со старым немцем и вышел на Чёрный рынок, чтобы купить блестящее, но недорогое ружьё, шитый яркими нитками пояс и турецкую подделку под персидский ковёр.

Закинув это всё на плечо, я активировал Шило и провалился на Изнанку только лишь затем, чтобы затем моментально переместиться в стойбище кагана Юбы, где немедленно наступил в кучу конских сюрпризов.

— Да чтоб тебя так дети кормили в старости, — пробурчал я, отряхиваясь и нетвёрдой от нагрузки походкой направился к шатру правителя.

— Ой, Аркадий. Привет! — был ранний вечер и мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что Каганат значительно восточнее, может быть на часовой пояс или около того, а перенёсся я быстро так, что не успел перестроиться на часовую разницу.

Каган в данный момент зевал и в монаршей деликатности своей прикрывал рот ладонью. А на пальце у него поблескивал новенький золотой перстень с тонкой надписью Garrard, London.

Что-то я не припомню у моего степного правителя никаких английских цацок, а поблизости не наблюдалось английских ювелирных магазинов.

— Достопочтенный Юба! Прими дар своего…

— Подданого?

— Между прочим, ты, уважаемый Великий Каган, мне для подданости земельный надел обещал.

— Да, тут в десяти километрах есть кусок степи, там рек нет, ручьёв, трава не растёт, но ты придумаешь, как приспособить.

— Я ковёр обратно понёс?

— Нет-нет, что ты! Это шутка была.

— Я тогда сам выберу из того, что твои верные нукеры не используют.

— Да, ты там сильно рот не разевай, мне межродовой конфликт не нужен. Давай ковёр. Что-то ещё есть?

— Вот бесценное ружьё!

— На стену повешу. Ты, кстати, определился, на какой из моих дочек женишься? Там у старшенькой, у Диндилей возраст уже подошёл… Шесть лет назад. Очень на деда похожа. А усы у неё нетрудно сбрить будет.

— У меня есть жена. Две. А вот, наконец, тончайшей вышивки пояс.

— Спасибо, это уже восьмой, хотя я вроде не коллекционирую их. Вы как сговорились все. А пластинок на патефон нету? Мне тут недавно подарили современную модель, а из пластинок только какая-то непонятная немелодичная музыка.

— Привезу в следующий раз. Кстати, про следующий раз, а есть карта, чтобы указ подготовить о наделении меня земельным наделом?

— Из карт есть таро, есть игральные, на покер.

— Смешно. А географические?

— Аркадий, ну где каганат и где географы? Пока что до нас никто не добрался.

— Пробел за пробелом в построении цивилизации.

— Нас ведёт дух степей и лесов.

— Короче, всё по памяти?

— Ну да.

— Скажи, любезный мой друг Юба, а что от тебя нужно было англичанам? — сложив вместе факты про патефон и золотишко, решил спросить я.

— Не понимаю о чём ты, — растеряно заморгал он. — Ты знаешь, только вот вспомнил, мне бежать надо, проверять как там кони и подпруги. Смотр у меня, дел по горло. Знаешь, ты пока что мой единственный министр, всегда рад тебя видеть, но вот конкретно сейчас срочно надо убегать.

Так незатейливо (по крайней мере Юбе показалось, что это он всё ловко провернул) меня выставили из покоев.

…

— Здарова, конник, а ты кто? — я подал руку зверского вида обвешанному золотыми цепочками немолодому вояке.

— Рус баш, я вообще-то минган-найом, а не хрен собачий и «ты кто»? Сам ты «ты кто»⁈

— А я граф и выше меня по титулу тут только сам каган.

— Великий каган.

— Типа того. Меня Аркадий зовут.

— Почти тезки, — хмуро ответил степняк, — я Архай, начальник войска Юбы.

— Будем дружить, тёзка? — окинул взглядом военачальника. Не похож он на человека, который устраивает смотр для правителя. Скорее помирает тут со скуки. — А я министр у Юбы. А ещё мотаюсь в Кустовой. Привезти тебе что-нибудь оттуда?

— Конечно, привези, друг! Сигарет или табака. И сахар.

— Привезу. Кстати, давно англичане припёрлись?

— Дня четыре как.

— Много их?

— Двое. Они выменяли дальнюю юрту у пастухов и каждый день упорно набиваются в гости.

— Ты, тёзка от них добра не жди, они в лицо улыбаются, а сами… Чего ожидать от человека, которым всем улыбается. Кто он вообще?

— Такой будет дурачок или хитрый убийца. Намекаешь, что они убийцы, Рус баш?

— Да, намекаю.

— Время покажет, — с подозрением сузив глаза, многозначительно поджал губы степняк.

Я посмотрел на часы.

Вокзал — понятие растяжимое.

Вокзал это и зал ожидания, и кассы, булочные, куча мелких лавок и торговцы всякой всячиной, включая вещи откровенно незаконные и контрабанду, которую усиленно «толкали» приезжим, справедливо полагая, что какая-то их часть приехала именно за запрещёнкой.

Служащие отделения полиции, охраняющего вокзал и окрестности, волшебным образом не замечали торговцев «контрафактом», хотя для них и были специально отведённые места, то есть торговля была вовсе не хаотичной.

Не знаю почему, но мне нравились романтика вокзалов, запах креозота, гам пассажиров, раскаты объявлений, вся эта странная транспортная магия. Когда будет время и рассеется дым, обязательно возьму и поеду в Челябинск обычным способом, чтобы досыта насладится перестукиванием колес, шумом дверей, дорожной романтикой.

А сейчас, за неимением более точного места встречи, засел в кафе, отгороженном от основного вокзала густо покрытыми коричневым лаком деревянными панелями, взял себе невкусный кофе и заветренный рогалик и принялся ждать.

…

Не знаю уж как, но полковник нашёл меня без всякой подсказки и был один, без сопровождения.

Одетый в строгий тёмный костюм и со своим убийственным взглядом, Шпренгер смотрелся как странствующий патологоанатом.

— Добрый день. Как кофе?

— Дерьмовый, но Вы себе тоже возьмите, бодрит.

Несмотря на мой откровенно нелестный эпитет, Шпренгер кофе себе всё-таки взял, да ещё и ухитрился расположиться за крошечным столиком с каким-то комфортом. Есть такие люди, что могут сесть на угловатый кусок гранита так, что им будет удобно. Магия, мать его!

— Я хотел расставить с Вами точки над «и», господин посол и министр иностранных дел.

— Валяйте. Надеюсь, Яков Лаврович, запаслись точками, вопросов будет больше, чем Вы думали.

— То есть Вам сразу есть, что мне сказать?

— Да. Но это будет невежливо, лезть вперёд старшего по возрасту и званию.

— Вежливость — не Ваш конёк, Аркадий. И всё же я начну. Первое. Вы должны понимать и не строить иллюзий — если бы решение по Вам зависело от меня, оно было бы иным.

Я понятливо кивнул, полковник несколько секунд угрюмо сверлил меня взглядом.

— Нет проблем, господин полковник. Я же не красна девица и не золотой червонец, чтобы всем нравится. Ну не симпатичен Вам, это не помешает нам с большим успехом работать.

Шпренгер скорчил странную гримасу, вроде как его совсем не порадовало моё рассуждение о некоем гипотетическом будущем, где мы с ним будем пересекаться.

— Далее. Волю государя мы и я, в частности, выполнили, наследство Вы получили.

— Честно говоря, не до конца.

— Это не проблемы моей службы, — твёрдо отрезал Шпренгер, намекая, что регулировать дальнейшее я буду в гордом одиночестве. — И тем не менее, учитывая Ваш новый статус, мы рассчитываем, как минимум на лояльность.

— Всё верно, буду помогать по мере сил. Да и вообще, Вы могли убедиться, что несмотря на статус «вольного города», слово государя тут котируется выше денег и официальных бумаг. От имени города прошу сей факт отразить в донесениях.

Полковник неопределённо промолчал на мою просьбу и продолжил:

— Третье. Ваш статус посла означает влияние в каганате и нам надо наладить…

— А вот тут я Вас хочу перебить и увлечь вперёд в увлекательном волнительном танце.

— Чего? — ошеломлённо вздрогнул полковник. — В каком ещё танце⁈ Вы что, из этих?

— Нет. Я всего лишь пылкий мечтатель и человек, любящий своё дело.

— Да какое такое дело⁈ Вы же обманом околосудебным занимаетесь и подлогами!

— Любить можно разные профессии. Но я сейчас не о том. Имею кое-что слёту доложить про каганат.

— Я весь внимание, — с дружелюбием старого дракона буркнул суровый Шпренгер.

— Там уже поселились, как вошь в ковре — англичане.

— Вот ведь… — злобно оскалился полковник.

— Видите, есть люди, которых Вы не любите больше, чем меня. И тут от меня может быть польза.

— Откуда информация?

— Я сегодня был там.

— Самолёт?

— Магия, родовая.

— Опять-таки, в Вашем досье об этом ничего нет… И не надо мне тут про бакланов скабрезности говорить, эта фраза уже ухитрилась разойтись внутри нашего ведомства. И кто только проболтался? Вы англичан сами видели?

— Я видел на пальце кагана, падкого на подарки, золотое британское кольцо, а их наличие мне подтвердил командующий личным войском кагана, за небольшую взятку.

— Информация не проверенная, однако, к сожалению, вероятнее всего, верная, — вздохнул Шпренгер.

— В связи с этим у меня есть «Ё» для расставления над ним точек.

— Какое «Ё»? Оставьте свои гимназистские шуточки. О чём Вы говорите?

— Я хочу создать алтайское казачество. Войско, в большей степени верное Императору и идеям империи, преимущественно русскоязычное.

— Казаки разные бывают.

— Да. И всё же это была бы альтернатива ненадежной коннице кагана и его мелочных феодалов.

— А как Вы это обоснуете самому Юбе? Он у Вас человек хоть и специфический, но всё-таки далеко не дурак.

— Это охрана торговли с империей, охрана русских поселений и вообще защита от набегов.

— Там нет русских поселений!

— Ошибаетесь, там полно деревень чалдонов, это, считайте, русские люди.

— Я не люблю, когда мне говорят о том, что я в чём-то там не прав.