Адмирал Империи – 36

Глава 11

Место действия: столичная звездная система HD 23888, созвездие «Орион».

Национальное название: «Смоленск» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Коалицией первого министра.

Дата: 6 июня 2215 года.

Командующий Юзефович, который очень вовремя покинул Большой лагерь у орбиты Новой Москвы, сейчас возвращался во главе двух дивизий Балтийского флота в звездную систему «Сураж». Сидя в своем командирском кресле, адмирал погрузился в тяжелые раздумья, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Птолемей на совещании был прав, когда предположил что Карл Карлович в первую очередь поспешит на соединение с остальными своими дивизиями, по-прежнему находящимися у Константинова Вала и охраняющими внутренние миры Российской Империи от 3-го американского «вспомогательного» космофлота адмирала Хейза.

Корабли американцев в который раз безуспешно пытались сунуться в «Сураж» и в очередной раз откатывались оттуда не солона хлебавши. Мощные форты и оборонительные станции Константинова Вала, по-прежнему удерживаемые верными дивизиями Балтийского флота, не давали им ни малейшего шанса прорваться за периметр. Раз за разом предпринимая отчаянные атаки, «янки» вынуждены были отступать, неся существенные потери. Командующий ухмыльнулся, представив их бесплодные попытки пробить столь крепкую оборону.

Однако адмиралу Юзефовичу сейчас было точно не до попыток «янки» пробиться сквозь форты Константинова Вала, все его мысли были направлены на то, как выбраться из той ситуации, в которую он сам себя загнал. Он тяжело вздохнул, вспоминая события последних часов. Спустя примерно сутки с момента бегства из «Новой Москвы» Карл Карлович узнал, что совет, созванный Птолемеем Граусом, оказывается, признал его изменником. Эта новость больно ударила по самолюбию адмирала. Как они посмели обвинить его в измене? Его, того, кто всю свою жизнь отдал служению Российской Империи!

Командующий был в бешенстве от такой несправедливости. Мысли метались в голове, словно разъяренные осы. Он не мог смириться с тем, что Птолемей и его приспешники посмели очернить его честное имя, выставить предателем перед всем народом. О, они еще пожалеют об этом! Его оскорбленная гордость жаждала мести. Единственной вещью, что согревала сейчас сердце адмирала, было то самое завещание покойного императора, с помощью которого Юзефович в скором времени собирался отомстить всем своим недоброжелателям. Этот документ, заверенный электронной генетической подписью Его Императорского Величества — Константина Александровича, сейчас казались командующему бесценным сокровищем, ключом к его торжеству и реваншу.

В глазах Карла Карловича пылал сумасшедший огонь, когда он обратился к своим старшим офицерам, затаив дыхание внимавшим каждому его слову:

— Этот зарвавшийся первый министр слишком многое о себе возомнил! — воскликнул в бешенстве Юзефович. Его голос дрожал от переполнявших эмоций. — Птолемей не имел никакого права обвинять меня в измене! Он всего лишь жалкий временщик, возомнивший себя властителем Империи! Но я покажу ему, кто здесь истинный защитник трона!

Офицеры переглянулись, пораженные яростью своего командира. Никогда еще они не видели адмирала в таком бешенстве.

— Когда мы достигнем звездной системы «Сураж», — продолжал Юзефович, сжимая кулаки, — я соберу все имеющиеся корабли и вернусь назад к Новой Москве-3. Пусть Граус попробует остановить армаду Балтийского флота! И тогда мы снова встретимся с тобой, Птолемей, — прорычал он сквозь стиснутые зубы, — и завершим наш разговор! О, ты еще узнаешь, как опасно вставать у меня на пути…

Для того чтобы адмиралу Юзефовичу оказаться у своих родных балтийских дивизий, его немногочисленной эскадре необходимо было преодолеть одну за другой четыре звездные системы. Корабли уверенно скользили сквозь черноту космоса, периодически ныряя в сверкающие воронки подпространственных тоннелей. Мощные генераторы полей перехода работали на полную мощность, стремительно перебрасывая флот из одной системы в другую. На капитанском мостике флагманского линкора Юзефовича «Александр Невский» царила напряженная тишина, нарушаемая лишь ровным гудением приборов и редкими докладами офицеров.

Адмирал, сидя в командирском кресле, задумчиво изучал голографическую карту маршрута. Вроде бы с наличием судов-генераторов полей переходов сделать это можно было суток за трое. Три дня — и он воссоединится с основными силами Балтийского флота, получит подкрепление и сможет вернуться к Новой Москве, чтобы свести счеты с Птолемеем. Карл Карлович уже предвкушал этот момент торжества. Он отомстит за нанесенное оскорбление, докажет всем свою правоту и восстановит доброе имя.

Причем находились корабли Балтийского космического флота на всем протяжении маршрута в относительной безопасности. Птолемей, как бы этого не хотел и не высылал вдогонку за мятежным адмиралом свои эскадры, те чисто физически не успевали перехватить дивизии Юзефовича. Расстояния между звездными системами были слишком велики, а скорость флота Карла Карловича, благодаря умелому командованию и отличной выучке экипажей, поистине впечатляла…

Однако по маршруту следования случилось непредвиденное. Как раз в этот самый момент в звездной системе «Смоленск» Юзефович столкнулся с тем, кого увидеть желал сейчас меньше всего на свете. Сенсоры дальнего обнаружения внезапно взвыли тревожными сигналами, выдергивая командующего из раздумий. На тактических экранах замерцали ровные точки множества кораблей, стремительно приближающихся к флоту Юзефовича.

— Докладывайте! — резко бросил адмирал, подавшись вперед.

— Господин командующий, это ТКФ, — взволнованно отозвался вахтенный офицер, вглядываясь в показания приборов.

Готовясь к очередному прыжку в подпространство, на кораблях Балтийского космофлота заметили приближающиеся к нам две «линейные» дивизии другого флота — Тихоокеанского, которые вел командующий данного флота, адмирал и по совместительству граф Российской Империи — Глеб Александрович Шереметев.

Юзефович почувствовал, как внутри все похолодело. Только не это! Встреча с Шереметевым сейчас была подобна удару молнии среди ясного неба. Отношения между двумя адмиралами и раньше нельзя было назвать теплыми, а уж в свете последних событий…

Карл Карлович судорожно размышлял, лихорадочно просчитывая варианты. Только сейчас к июню 2215 года «тихоокеанцы» сумели-таки сформировать экспедиционную эскадру из пятидесяти кораблей и отправили ее на театр военных действий с американцами. Дивизии ТКФа должны были прибыть как раз таки в звездную систему «Сураж» для усиления своих товарищей-«балтийцев» и помочь тем отражать атаки Хейза. Но планы графа Шереметева, похоже, изменились самым неожиданным образом.

После поражения армады Коннора Дэвиса, пассивности противника в секторах, которые они на данный момент контролировали и главное — разразившейся в нашей Империи гражданской войной адмиралу Шереметеву, похоже, увидеться с «янки» в открытом бою в ближайшее время было не суждено. Зато вместо этого ему выпала возможность сыграть немаловажную роль во внутренних распрях, выбрав, кому оказать поддержку — опальному Юзефовичу или всесильному Птолемею.

Карл Карлович стиснул зубы, напряженно всматриваясь в приближающиеся силуэты тихоокеанских кораблей. Как поведет себя Шереметев?

Ответ он получил практически сразу. Оказывается, незадолго до появления в данном секторе пространства граф Шереметев получил «фотонное» послание от первого министра Грауса, в котором говорилось о необходимости задержания адмирала Юзефовича. Строчки текста, составленные официальным, сухим языком, светились на экране личного коммуникатора Бориса Александровича, заставляя его хмуриться все сильнее с каждым прочитанным словом. Птолемей не просил, а прямо приказывал перехватить корабли опального командующего Балтфлотом, где бы они ни находились. Это ставило Шереметева в непростое положение.

Хорошо поразмыслив перед этим, Шереметев решил выполнить приказ Птолемея, тем более что с командующим Балтийским флотом у него были давние счеты. Глеб Александрович хмыкнул и покачал головой, вспоминая былые обиды. О, эта встреча будет поистине удовлетворением многолетней жажды мести! Юзефович ответит за все — и за оскорбления, и за интриги, и за подставы, которые ставили под удар карьеру Шереметева. Сейчас граф получил идеальный шанс поквитаться…

Оба адмирала люто ненавидели друг друга еще со времен Академии, и ненависть не утихла спустя много лет. Юзефович был выходцем из простых колонистов, всегда пытался выслужиться, постоянно подлизывался к преподавателям и командованию, стремясь забраться повыше по карьерной лестнице. Его угодливость и прилежность выводили из себя ершистого юного Бориса, гордого отпрыска знатного рода. Глеб Шереметев же — отпрыск одной из богатейших семей, был повесой, разгильдяем, на все выходки которого, благодаря его отцу — сенатору и министру, даже руководство Академии Генштаба смотрело сквозь пальцы. Статус и связи позволяли молодому графу вести себя дерзко и безнаказанно, что лишь распаляло ненависть Юзефовича.

Конфликт между ними достиг апогея в тот злополучный день, когда на практических занятиях по пилотированию кораблей симулятор Юзефовича был загадочным образом взломан. Сбой в программе привел к тому, что Карл Карлович с треском провалил зачет, опозорившись перед всем курсом. И хотя доказательств не было, он был уверен, что без проделок проклятого Шереметева тут не обошлось. С тех пор вражда между ними вышла на новый уровень.

В общем, эти двое невзлюбили друг друга еще в те далекие времена, и сейчас, спустя почти тридцать лет, это явилось причиной разыгравшейся в системе «Смоленск» трагедии…

Когда два флота, Балтийский и Тихоокеанский, сблизились на расстояние прямой видимости, адмиралы вышли на связь. Эфир затрещал от напряжения, когда на обзорных экранах возникли лица двух непримиримых врагов.

— Приветствую тебя, Глеб Александрович, — вначале довольно-таки дружелюбно и на «ты» начал разговор Карл Карлович, первым связавшись с флагманом командующего Тихоокеанским космофлотом, когда их эскадры оказались друг напротив друга. Он натянуто улыбнулся, пытаясь скрыть за напускным добродушием охватившую его тревогу. — Скажи, что ты со своими экипажами делаешь здесь, в этой захолустной системе?

Шереметев скрипнул зубами, услышав этот насмешливый тон. Улыбка Юзефовича больше напоминала оскал.

— Я хотел бы задать тот же самый вопрос тебе, адмирал, — хмуро посмотрел на него, Глеб Александрович. В его глазах не было и тени веселья, лишь холодная решимость. — Ответь, почему ты находишься здесь в «Смоленске», ведь, как я слышал, война с Самсоновым далеко еще не закончена, и флот Коалиции по-прежнему располагается в «Новой Москве»? Уж не бежишь ли ты, поджав хвост, Карл Карлович?

По лицу Юзефовича пробежала судорога гнева, но он взял себя в руки. Этот змей Шереметев явно знает больше, чем говорит.

— Мои дивизии сильно пострадали в двух последних битвах с «черноморцами», — ответил на это Юзефович, пытаясь угадать по выражению лица своего собеседника, что у того на уме. Он старательно подбирал слова, чтобы история звучала убедительно. — И в данный момент я веду оставшиеся корабли в систему «Сураж» к основным базам своего космофлота на усиление оставшихся там подразделений в свете активизировавшихся «янки». Птолемей сам приказал мне это сделать.

— Какое совпадение, — воскликнул Глеб Александрович, театрально всплеснув руками. Его глаза сверкнули притворным удивлением. — И я по приказу Ставки лечу туда же в «Сураж», представь, с этими же целями… Очень странно, что нас обоих послали к Константинову Валу с одной и той же задачей. Не правда ли?

Шереметев многозначительно приподнял бровь, всем своим видом выражая недоверие. Слишком уж гладко звучала история Юзефовича, слишком удобно она объясняла его присутствие здесь. Глеб Александрович конечно же не верил в такие совпадения…

— Действительно, странно, — пожал плечами Юзефович, делая непринужденное лицо. Он старался сохранять спокойствие, хотя внутри все клокотало от напряжения. Неужели Шереметев раскусил его блеф? — Что ж, тогда давай мы просто продолжим путь, не мешая друг другу и следуя параллельными курсами… Незачем терять время на пустую болтовню, когда дело не ждет.

Карл Карлович натянуто улыбнулся, надеясь, что собеседник примет его предложение. Ему нужно было любой ценой оторваться от тихоокеанцев и добраться до Суража прежде, чем Шереметев перейдет от слов к делу. Однако граф, похоже, не собирался облегчать ему задачу.

— К моему глубокому сожалению, я не могу пропустить тебя к «Суражу», — печально ответил на это адмирал Шереметев, сбрасывая маску дружелюбия. Его лицо стало жестким, непреклонным. — У меня приказ первого министра задержать твои корабли, арестовать тебя и изъять то, что тебе не принадлежит…

Последние слова прозвучали зловеще, повисли в эфире, как приговор. В рубке флагмана балтийцев воцарилась гробовая тишина. Офицеры переглянулись, в их глазах читалась растерянность. Неужели Шереметев тоже знает о завещании?

Юзефович почувствовал, как к горлу подкатил комок. Вот оно, начинается. Схватка, которой он так долго пытался избежать. Но отступать некуда. Он заставил себя рассмеяться, вложив в этот смех всю свою браваду и напускную уверенность.

— Вот это да! — самоуверенно воскликнул Карл Карлович, глядя на Шереметева с насмешливым прищуром. — С какого времени ты стал послушно исполнять приказы, приходящие из столицы? Помню, раньше ты вел себя куда более самостоятельно, преследуя лишь свои личные интересы. Видимо, времена изменились⁈

Юзефович картинно развел руками, будто удивляясь неожиданной покладистости старого противника. В его голосе зазвучали ехидные нотки:

— Да и вообще, кто сейчас для тебя является премьер-министром — Юлиан Шепотьев, которого назначил диктатор Самсонов, или Птолемей Граус, который в данное время контролирует Новую Москву-3? Уж не решил ли ты, что Граус вскоре победит в этой гражданской войне?

Лицо Шереметева потемнело. Его щеки пошли красными пятнами гнева. Упоминание Юзефовичем политической неразберихи в Российской Империи и сомнительного статуса Птолемея задело графа за живое.

— Не пытайся играть со мной, Карлуша, — процедил Шереметев сквозь зубы, назвав Юзефовича так, как называл его в Академии. — И тем более не пытайся принизить вес моей семьи, я этого не потерплю… Как адмирал и командующий я служу, прежде всего, Российской Империи… Честно служу, надо отметить, а кто в данный момент является премьер-министром этого государства — не так важно. Я верен стране, а не конкретным личностям.

Последняя фраза прозвучала с нажимом, веско, словно граф вкладывал в нее какой-то особый смысл. Карл Карлович почувствовал раздражение. Честно служит, как же! Можно подумать, клан Шереметевых когда-то думал об интересах Империи, а не о своей выгоде. Он не сдержал язвительной усмешки:

— Забавно слышать подобные речи, — хмыкнул Юзефович. — Никогда бы не подумал, зная тебя и твоих многочисленных родственничков, сыновей и племянников, которых ты, пользуясь случаем, распихал на все командные должности в своем же космофлоте, что вы честно служите Империи.

Пуля попала в цель. Шереметев дернулся, словно от пощечины, но Карл Карлович не дал ему возможности ответить. Он вскинул руку в примирительном жесте и произнес миролюбиво:

— Ну да ладно, оставим ненужные колкости на потом, пусть дела каждого останутся на совести каждого. Итак, тебе был отдан приказ меня задержать?

Юзефович старался увести разговор от опасной темы, заставить Шереметева переключиться на формальную сторону вопроса. Возможно, удастся потянуть время, запутать графлота, поставить под сомнение правомерность действий Птолемея. Главное — не дать ему возможности действовать решительно. Но Глеб Александрович, похоже, устал от словесной дуэли. Его глаза сузились, губы сжались в тонкую линию.

— Я уже это сказал, — процедил граф Шереметев, явно теряя терпение из-за усмешек своего оппонента. — И повторяю еще раз, не касайся моей семьи! Довольно болтовни. Сдавайся, или я открою огонь.

Последняя фраза прозвучала как ультиматум. В голосе Шереметева звенела сталь. Его лицо являло собой маску непреклонности и решимости. Юзефович стиснул зубы. Похоже, переговоры зашли в тупик. Как ни хитри, а столкновения не избежать.

— И каким же образом ты собираешься это сделать? Я имею в виду — остановить меня, — издевательски спросил Карл Карлович, скрестив руки на груди и глядя на Шереметева с вызовом. В его глазах плясали озорные искорки, губы кривились в насмешливой ухмылке. Он явно не воспринимал угрозы графа всерьез. — Неужели, при помощи этих двух жалких дивизий, стоящих за твоим флагманским кораблем?

Юзефович небрежным жестом указал на тактическую карту, где светились отметки кораблей «тихоокеанцев». Да, сил у Шереметева было явно недостаточно, чтобы тягаться с его грозной балтийской эскадрой. И граф, судя по всему, прекрасно это понимал. Шереметев поморщился. Самоуверенность Юзефовича раздражала его до глубины души. Как же хотелось стереть эту ухмылку с лица старого недруга, поставить его на место.

— Мне не хотелось бы конфронтации между нами, господин Юзефович, — ответил ему Глеб Александрович, стараясь говорить спокойно и рассудительно. В его голосе звучали примирительные нотки, словно он обращался к капризному ребенку. — Но пойми правильно, я не могу проигнорировать приказ первого министра. Как адмирал, я обязан следовать субординации и подчиняться вышестоящему руководству, кем бы оно ни было в данный момент. Уверен, ты и сам поступил бы так же на моем месте.

Шереметев смотрел на Юзефовича пристально, пытаясь уловить малейшие изменения в выражении его лица. Карл Карлович лишь рассмеялся в ответ — громко, издевательски, будто услышал невероятно смешную шутку.

— Ты не желаешь конфронтации только потому, что в данный момент у тебя меньше боевых вымпелов, чем у меня, а твои экипажи в отличие от моих еще ни разу за начало кампании против «янки» не участвовали в настоящих сражениях? — насмешливо произнес Карл Карлович, сверля Шереметева взглядом. — Признайся, что я прав.

Он картинно развел руками, словно предлагая графу сдаться и покаяться в собственной нерешительности. На его лице читалось откровенное превосходство, уверенность в неоспоримости своих доводов. Шереметев почувствовал, как внутри него закипает ярость. Но граф вовремя взял себя в руки. Нельзя показывать слабость, нельзя идти на поводу у эмоций. Сейчас важна холодная голова и трезвый расчет. И потому он лишь слегка поклонился, скрывая истинные чувства за маской почтительности.

— Оба этих аргумента весьма весомы, — ответил Глеб Александрович, пряча свои истинные эмоции и планы от взора своего оппонента, смотрящего на него через экран. Его голос звучал ровно, почти безразлично, словно речь шла о чем-то малозначительном. — Не стану отрицать, что численный перевес сейчас на вашей стороне, адмирал. Как и боевой опыт, полученный в сражениях с американцами. Однако не спешите недооценивать тихоокеанцев…

— Тогда, может быть, и не нужно так ревностно стараться исполнять столь глупые приказы Птолемея Грауса? — продолжал Юзефович, чувствуя, что продавливает Шереметева. Он подался вперед, пристально глядя на собеседника, словно стараясь загипнотизировать его своей волей. — Мне лично нечего с тобой делить, все, что я хочу — это прыгнуть сквозь звездную систему и оказаться в расположении своего космофлота. Скажу более того, я сделаю это в любом случае, хочешь ты этого или нет. Думаю, что ты прекрасно это понимаешь…

Последние слова прозвучали тихо, почти ласково, но в них явственно слышалась угроза. Юзефович давал понять, что не остановится ни перед чем в достижении своей цели. И если Шереметев встанет у него на пути — что ж, тем хуже для Шереметева.

Повисла напряженная пауза. Два адмирала буравили друг друга взглядами через экраны, словно пытаясь прочесть мысли противника. В воздухе потрескивало электричеством, казалось, еще немного — и вспыхнет настоящая битва. Офицеры на мостике затаили дыхание, ожидая, чем закончится этот поединок воль.

И наконец граф Шереметев дрогнул. Плечи его поникли, на лице проступила усталость и обреченность. Он понял, а вернее сделал вид, что проиграл эту партию.

— Что ж, — сдался Глеб Александрович, поднимая руки вверх в жесте капитуляции. — Я знаю твою решимость и отвагу, и вижу, что сейчас ты серьезен в своих угрозах. Действительно, у меня нет достаточных сил, чтобы помешать твоим кораблям проследовать дальше. Именно этот аргумент я и приведу в свое оправдание в послании к Птолемею Граусу, а сейчас, прикажу своей эскадре отойти на безопасную дистанцию.

В голосе графа слышалось неприкрытое облегчение, словно гора свалилась с его плеч. Он вымученно улыбнулся, пытаясь сохранить остатки достоинства. Юзефович торжествующе хмыкнул.

«Ну что ж, Птолемей, — подумал он мстительно, — твой верный пес оказался бесполезен. Посмотрим, как ты запоешь, когда я вернусь во главе всех балтийских дивизий и предъявлю завещание покойного императора! Тогда-то мы и поквитаемся.»

— Отличное решение, граф, ты не разочаровал меня, — обрадованно произнес Карл Карлович, широко улыбаясь. В его глазах плясали веселые огоньки, он явно наслаждался своим триумфом. Победа над старым соперником грела душу, наполняла ее злорадным ликованием. — Ты сделал правильный выбор, сохранив себе и своим экипажам жизнь.

Юзефович откинулся на спинку командирского кресла, сложив руки на груди. Поза его выражала полную расслабленность и самоуверенность. Он чувствовал себя хозяином положения, властителем судеб. Теперь, когда Шереметев отступил, ничто не мешало ему довести задуманное до конца. Однако граф, похоже, не спешил заканчивать разговор. Лицо его приняло озабоченное выражение, брови сошлись на переносице. Казалось, его что-то тревожит, не дает покоя.

— Единственное, что я буду обязан сделать, — продолжал Глеб Александрович, — это продолжать движение к «Суражу», ведь приказ командования никто не отменял. Как бы ни развивались события между нами, адмирал, я все еще должен выполнить свою миссию и присоединиться к силам обороны Константинова Вала. Надеюсь, вы не станете мне препятствовать?

В голосе Шереметева слышалась неуверенность, даже некоторая просительная нотка. Похоже, он опасался, что Юзефович может передумать и решит задержать его корабли, несмотря на достигнутое соглашение. Карл Карлович небрежно пожал плечами. Его абсолютно не волновали дальнейшие планы графа. Пусть летит куда хочет, лишь бы не путался под ногами.

— Этого я запретить не могу, — ответил он без какой-либо задней мысли, прекрасно понимая, что, достигнув Константинова Вала, он и его «балтийцы», соединившись с остальными дивизиями космофлота, окажутся в абсолютном большинстве, и никакой Шереметев не сможет после этого ничего с ними поделать. — Приказ есть приказ.

Юзефович сделал небрежный жест рукой, словно отметая все возможные возражения. На его лице мелькнула снисходительная улыбка.

— Пусть только твои корабли, пока мои восстанавливают мощности после предыдущего прыжка, не подходят слишком близко к маршевой колонне, чтобы мои канониры не занервничали и не открыли случайно по ним огонь на поражение, — добавил он с легкой угрозой в голосе.

Это было скорее шуткой, чем реальным предупреждением, но Карл Карлович не мог удержаться от искушения еще раз уколоть самолюбие Шереметева, напомнить ему, кто сейчас главный. Граф напрягся. На скулах его заходили желваки, выдавая сдерживаемый гнев. Однако он быстро взял себя в руки и ответил подчеркнуто нейтральным тоном:

— Мои уже восстановились. Поэтому, если позволишь, я первым уйду в подпространство. Не хотелось бы рисковать своими людьми из-за твоих нервных канониров.

В его словах слышался легкий сарказм, но Юзефович пропустил его мимо ушей. Какая разница, кто первым совершит прыжок? Главное, что путь свободен.

— Валяй, — великодушно разрешил он, взмахнув рукой. — Можешь начинать маневр прямо сейчас. Мои корабли останутся на месте, пока вы не уйдете в подпространство.

Шереметев кивнул, на лице его мелькнуло странное выражение — не то облегчение, не то предвкушение. Но Карл Карлович не придал этому значения. Мало ли какие эмоции могут отразиться на физиономии человека, только что проигравшего важную схватку.

На экранах и тактических картах было видно, как тихоокеанские корабли начали движение. Они с двух сторон огибали колонну «балтийцев», словно выводя свои корабли на открытое пространство, готовясь к прыжку. Зрелище было красивым и завораживающим — мощные боевые единицы слаженно маневрировали в космической тьме, выстраиваясь в четкие порядки.

Но прыжка не последовало. Вместо этого корабли Шереметева вдруг резко изменили курс и, набирая ускорение, устремились в самую гущу балтийской эскадры. Застигнутые врасплох, ошеломленные внезапным маневром противника, экипажи Юзефовича не успели среагировать. Шестьдесят вымпелов Шереметева стремительно сближались с кораблями Балтфлота, ведя ураганный огонь из всех орудий.

На флагмане балтийцев взревела боевая тревога. Пронзительный вой сирен, лихорадочные доклады офицеров, испуганные крики — все смешалось в какофонию звуков. Мостик сотрясался от ударов и взрывов, по экранам пробегала рябь помех. Карл Карлович, побелевший от гнева, вцепился в подлокотники кресла. Лицо его исказила гримаса ярости.

— Вот значит, какова цена твоего слова, мерзавец⁈ — воскликнул он, обращаясь к своему оппоненту по видеосвязи. Голос его срывался от бешенства. — Дать обещание и затем ударить в спину — это девиз твоей семьи! Будь ты проклят, подлый ублюдок!

На экране возникло надменное лицо Шереметева. Граф улыбался — холодно и жестко, в глазах его плясало торжество.

— Ничего личного, Карлуша, просто выполняю приказ, — усмехнулся в ответ на это Глеб Александрович. В его голосе звучали издевательские нотки. — Мне нет особого дела до твоих разногласий с Птолемеем, но тот документ, который ты присвоил, не должен находиться у тебя. Так что извини, придется взять его силой.

Юзефович задохнулся от возмущения. Он и представить не мог такого вероломства.

— Ты уверен, что завещание у меня и что именно это завещание настоящее⁈ — выкрикнул он в экран.

Шереметев кивнул с видом полной убежденности.

— Без сомнений, — произнес он веско. — Лишь обладание таким весомым документом позволило тебе — постоянно пресмыкающемуся и лижущему сапоги вышестоящего начальства, так смело пойти на обострение конфликта с самим первым министром.

Граф сделал паузу, словно задумавшись о чем-то, а затем добавил почти благодушно:

— Причем, заметь, я тебя абсолютно не обвиняю в том, что ты присвоил завещание — многие поступили бы так же, слишком большие возможности таит оно в себе.

Последняя фраза, сказанная таким покровительственным тоном, окончательно взбесила Юзефовича.

— Что-то мне сейчас подсказывает, что ты и сам не прочь подержать в руках данный документ, — зло усмехнулся адмирал командующий Балтийским космофлотом, яростно сверкая глазами. Он уже не пытался скрыть свою ненависть к Шереметеву, она плескалась в каждом слове, в каждом жесте. — Признайся, граф, тебя ведь снедает зависть? Ты бы все отдал, чтобы заполучить это завещание и ту власть, которую оно дает!

Карл Карлович подался вперед, словно желая дотянуться до экрана и схватить своего врага за горло. Но Шереметев лишь рассмеялся в ответ — холодно и презрительно. Казалось, ярость Юзефовича лишь забавляет его, доставляет какое-то извращенное удовольствие.

— Ты очень проницателен, Карлуша, несмотря на то, что глуп и несдержан! — воскликнул он, и в голосе его прозвучали нотки снисходительного превосходства. — Да, признаю, я бы не отказался владеть этим документом. Но в отличие от тебя, я достаточно умен, чтобы добиться своего более тонкими методами.

С этими словами граф небрежным жестом отдал приказ кораблям двух своих дивизий выйти на линию атаки. Он явно не собирался тратить время на пустые разговоры. Его цель была ясна — заполучить завещание любой ценой. И ценой этой, похоже, должна была стать гибель балтийских экипажей.

Юзефович прекрасно понимал всю опасность ситуации. Его флот, с тактической стороны максимально ослабленный внезапным нападением, не мог дать полноценный отпор превосходящим силам противника. Нужно было срочно перестраивать боевые порядки, организовывать оборону. Но времени катастрофически не хватало.

— Тогда тебе придется отнять его у меня силой! — прорычал Карл Карлович, одновременно стараясь как можно скорей отдать необходимые распоряжения своим капитанам перестаиваться в оборонительную «сферу». В голосе его звучал вызов, почти обреченность. Он знал, что шансы на победу в такой ситуации у него ничтожно малы.

Однако Шереметев был готов к такому повороту. То, что произошло дальше, можно было назвать избиением, но никак не сражением. Два практически равных по своей численности флота столкнулись друг с другом на маленьком пятачке пространства. У Юзефовича оказалось чуть больше вымпелов, но все они еще не успели восстановить мощности после предыдущего прыжка и от этого не могли в полную силу противостоять атаке «тихоокеанцев». Измотанные и дезориентированные внезапным нападением, «балтийцы» не могли оказать достойного сопротивления.

Уловка графа удалась. Корабли Шереметева, пользуясь замешательством противника, смогли быстро выстроиться в идеальные боевые порядки и обрушиться всей своей мощью на разрозненные ряды «балтийцев». Огонь велся сразу с двух направлений, не давая врагу ни малейшей передышки, ни единого шанса на перегруппировку.

Юзефовичу и его капитанам попросту не хватило времени, чтобы восстановиться, а после перестроиться в оборонительное «каре». Каждая дивизия пыталась сражаться самостоятельно, вне единого строя, и в результате этого очень быстро терпела неудачу под напором превосходящих сил противника и рассыпалась по пространству, теряя корабль за кораблем.

Это было страшное зрелище. Линкоры и крейсера балтийцев, окутанные пламенем взрывов, вспарывали космическую тьму обломками своих корпусов. Их беспорядочный огонь не причинял тихоокеанцам серьезного урона, а вот ответные залпы граф Шереметева раз за разом попадали в цель. Он громил врага с методичностью и безжалостностью хорошо отлаженной машины, не оставляя ему даже призрачных надежд на спасение.

Корабли Балтийского флота не могли долго сдерживать столь мощный удар и начали отступать. Карл Карлович метался по мостику своего флагмана, срывая голос в попытках воодушевить подчиненных, переломить ход сражения. Но его приказы тонули в какофонии взрывов и предсмертных криков, а силы таяли с пугающей быстротой.

Как ни старался адмирал Юзефович собрать свои корабли воедино, у него ничего из этого не получилось. Его эскадра, потрепанная и дезорганизованная, рассыпалась на глазах, словно гнилое полотно под ударами стальных кулаков. Надежда на победу сменилась отчаянием, а отчаяние — паническим страхом.

И тогда Карл Карлович, осознав всю безнадежность ситуации, решился на отступление. Оставив в секторе сражения заслон из десятка наиболее боеспособных кораблей, он вырвался на оперативный простор и увел остатки своего космофлота в подпространство, спасаясь бегством от неминуемого разгрома.

Это был позор, несмываемый позор для гордого адмирала. Но выбора не оставалось. Лучше временно отступить и сохранить хоть часть сил, чем погибнуть в бессмысленной мясорубке. Карлу Карловичу пусть и с большими потерями, но все-таки удалось невредимым выскользнуть из ловушки. Его искореженные, дымящиеся корабли один за другим ныряли в спасительную дыру подпространства, унося прочь боль поражения и жажду мести…

…Оказавшись в относительной безопасности в системе «Сураж», Юзефович первым делом связался со своими дивизионными адмиралами и приказал их подразделениям сниматься с насиженных координат. А в это время граф Шереметев, оставшийся победителем в секторе недавнего боя, был вне себя от ярости, осознав, что упустил возможность разбить и захватить Юзефовича. Добыча ускользнула в последний момент, растаяла меж пальцев, словно горсть песка. И с ней растаяла надежда легко и быстро завершить всю эту историю.

Шереметев прекрасно понимал, что Карл Карлович не простит ему этого предательского нападения, и обязательно будет мстить. Командующий Балтийским флотом славился своим злопамятством и коварством, а значит, нужно было готовиться к ответному удару.

— Готовьтесь к отступлению в «Вязьму», — приказал граф своим командирам, мрачно глядя на искореженные останки вражеских кораблей на экране тактического дисплея. — И пошлите к Птолемею запрос на дополнительные дивизии для защиты данной звездной системы, все-таки я здесь, как ни как отстаиваю в том числе и его интересы.

В голосе Шереметева звучала плохо скрываемая досада. Он понимал, что одержал важную тактическую победу, но стратегически ситуация по-прежнему оставалась крайне шаткой и непредсказуемой. Юзефович все еще представлял смертельную угрозу, и граф не сомневался — их личное противостояние только начинается…