Адмирал Империи – 36

Глава 9

Место действия: звездная система HD 20383, созвездие «Орион».

Национальное название: «Новгород» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: серая зона.

Дата: 6 июня 2215 года.

Между тем, вице-адмирал Джонс со своими экипажами, набранными из бывших военно-пленных американцев, а также части русских офицеров и техников, усиливших команды кораблей дивизии при ее формировании, стал неумолимо настигать, неторопливо шедший по направлению к звездной системе «Ингерманландия», караван транспортов Ивана Федоровича Самсонова.

Сам Илайя Джонс стоял перед главным тактическим экраном своего флагмана, задумчиво всматриваясь в россыпь огоньков кораблей противника. Его лицо было непроницаемым, но в глазах горела решимость довести начатое до конца. Он понимал, что эта встреча с бывшим диктатором, ныне ставшим предателем и врагом государства, может стать решающей.

Джонс поправил воротник мундира и обернулся к своим офицерам:

— Джентльмены… Я рассчитываю на вашу стойкость, отвагу и высочайший профессионализм. Давайте выполним свой долг так, чтобы наши потомки гордились нами!

Офицеры ответили дружным «Да, сэр!», и на мостике воцарилась атмосфера собранности и решительности. Каждый из них понимал, какая ответственность лежит сейчас на их плечах…

Диктатор, которому было сообщено от разведки о том, что за ним по пятам движется вражеская эскадра, и не просто эскадра, а дивизия под предводительством самого Илайи Джонса, был невероятно этому факту обрадован.

Самсонов находился в своем роскошном апартаменте на борту флагманского «Громобоя». Обстановка вокруг дышала ощущением подавляющей власти и роскоши — бархатные портьеры, мебель из ценных пород дерева, экраны во всю стену, транслирующие новости. Но сейчас все это мало занимало диктатора. Его мысли были всецело поглощены предстоящей схваткой.

Когда помощник доложил Ивану Федоровичу о приближении кораблей Джонса, тот просиял от восторга. Наконец-то ему представился шанс лично поквитаться с этим ненавистным предателем! Уничтожить эскадру союзников и захватить в плен ее командующего — что может быть слаще для уязвленной гордости Самсонова, тем более после тяжелейшего поражения в системе «Воронеж».

Самсонов встал из-за массивного стола и прошел к иллюминаторной панораме, сквозь толстое бронестекло которого мерцали далекие звезды. Скоро, совсем скоро на месте этих безмятежных огоньков разгорится пламя ожесточенной схватки, в которой он, несомненно, одержит триумфальную победу.

— Наконец-то, нам удастся поквитаться с этим подлым предателем, — воскликнул Иван Федорович в разговоре с Демидом Зубовым, которого он срочно вызвал на свой флагман. — Разведчики докладывают, что у Джонса всего тридцать девять вымпелов — это отличный шанс для нас одержать легкую победу. Как я и говорил, Птолемей в военных делах — бестолковый болванчик, он отправил в погоню за нами столь маленький отряд загонщиков, решив, что мы полностью разбиты и деморализованы.

Зубов, на сегодняшний момент правая рука и ближайший советник Самсонова, стоял рядом, внимательно слушая своего патрона. В отличие от пышущего злорадным восторгом диктатора, Демид сохранял тревожную задумчивость. Что-то не давало ему покоя во всей этой ситуации, словно неприметная, но очень важная деталь ускользала от внимания.

— Мне даже не верится, что наши враги в одночасье так поглупели, — недоумевающе покачал головой Демид Александрович. — Может это ловушка и за передовой эскадрой Илайи Джонса, следует сам Птолемей с главными силами?

Зубов пристально всматривался в лицо Самсонова, пытаясь уловить его реакцию на свои слова.

— Остальной флот так называемых союзников бездельничает на орбите Новой Москвы-3, не вылезая из столичной системы даже в соседние миры, — уверенно заявил Самсонов, усмехаясь. — У меня в столице остались информаторы, с помощью «фотонной» почты они сообщают, что основные силы под предводительством первого министра продолжают оставаться на прежних координатах. Единственное, от них отделилась одна эскадра, которая, судя по картам, ушла не в нашем направлении, что меня очень сильно радует. Поэтому-то я так счастлив, что мы снова увидимся с подлым предателем Джонсом, легко разбив его одинокий авангард.

Иван Федорович энергично потер руки, предвкушая грядущую победу.

— Если Птолемей Граус и дальше будет делать нам такие подарки — мы перебьем все его огромные силы по частям, — весело усмехнулся Демид Александрович.

Он встал рядом с Самсоновым, глядя на тактическую карту, где зелеными огоньками были отмечены корабли противника.

— Мне только странно, как это старый мудрый «Лис» Дессе соглашается с такими очевидно глупыми решениями своего недальновидного главнокомандующего, — продолжил Зубов, в задумчивости потирая подбородок. Демид, впрочем как и все остальные, знал Поля Дессе как опытного, хитрого космофлотоводца, умеющего просчитывать ситуацию на много ходов вперед. И вдруг такой нелепый промах…

Иван Федорович, казалось, только и ждал этого вопроса. Глаза диктатора вспыхнули торжеством, а губы растянулись в хищной усмешке, обнажая крупные белые зубы.

— И поэтому, вот тебе вторая новость из столицы — адмирал Дессе больше не служит Птолемею Граусу, — захохотал Самсонов, видя вытянувшееся лицо своего помощника. — Моим соглядатаям пока не известны подробности случившейся размолвки между ними, но это и не так важно. А важно то, что лучший боевой адмирал лагеря наших противников больше не у дел.

Зубов почувствовал, как к нему вновь возвращается уверенность в победе.

— Слишком много хороших новостей за один раз, — недоверчиво покачал головой Демид, не веря в такую удачу. — Что ж, ваша покровительница Фортуна, похоже, снова на правильной стороне. Теперь только нужно разумно воспользоваться этим благоприятным моментом, чтобы перевесить чашу весов…

В глубине души он чувствовал какое-то смутное беспокойство. Все складывалось слишком уж гладко, враги раз за разом сами шли в расставленные сети, не замечая очевидных ловушек. Слишком легко, слишком удачливо. А Демид Александрович привык не доверять удаче. Особенно когда она улыбается так ослепительно…

Сразу после этого разговора Самсонов перевел контр-адмирала Зубова и его гвардейские дредноуты в арьергард построения, якобы для прикрытия «тыла» колонны. Спустя некоторое время Зубов со своими дивизиями начал постепенно отставать от остального каравана, пока тот окончательно не скрылся с экранов радаров кораблей и не исчез во вспышке гиперпрыжка. Флот Самсонова ушел в подпространство, оставив гвардейцев одних посреди холодной звездной пустоты.

Гвардейские крейсеры и линкоры замерли в пространстве в одной из звездных систем, через которую, судя по картам, не мог не пройти Илайя Джонс, если американский адмирал хотел поскорей нагнать караван Самсонова. Демид Александрович в нетепрении метался по мостику своего флагмана, словно тигр в клетке. Где же Джонс? Почему он не торопится в погоню за беззащитным конвоем?

И в этот миг сенсоры корабля ожили, вереща сигналами тревоги. На тактической карте расцвели силуэты боевых кораблей, только что вывалившихся из вспышки подпространства. И Демид Александрович не ошибся. Вскоре, в зоне видимости сканеров его кораблей появился, восстанавливающийся после прыжка, флот Джонса…

Илайя увидев, что пред ним находится его смертельный враг — Демид Зубов, тут же пожелал поквитаться с ним за все прежние обиды и оскорбления. Джонс, конечно, понимал, что перед ним стоят гвардейские дредноуты, которые так просто по космосу не рассеять, но желание убить Зубова и прославиться было так велико, что вице-адмирал решился на бой и подал сигнал к наступлению. Мостики кораблей ожили, загорелись огни боевой тревоги, застрекотали переговорные устройства. Капитаны рапортовали о готовности к бою, операторы вводили в компьютеры данные наведения, канониры разворачивали башни орудий в сторону врага.

Как мы уже говорили, его экипажи состояли в основном из бывших соратников Илайи по русско-американской кампании, поэтому перед самой атакой Илайя обратился к своим командам с такими словами:

— Парни, вот ваш единственный шанс, чтобы доказать свою верность союзному флоту, — голос вице-адмирала, усиленный динамиками корабельной трансляции, звучал твердо и уверенно. На лицах офицеров и рядовых читалась решимость, смешанная с затаенной яростью. Слишком долго они терпели унижения и презрение со стороны русских, слишком часто на них смотрели как на людей второго сорта. Но сегодня все изменится.

— Если вы проявите себя во всей красе, то заслужите тем самым полное признание со стороны русских и будете окончательно восстановлены в прежних правах, должностях и рангах, — продолжал Джонс, обводя взглядом напряженные лица подчиненных. — Пока мы здесь чужаки, но после этой победы никто не сможет нас так больше называть, пренебрегать нами и ставить ниже себя… Покажем «раски» как мы умеем драться!

И словно в ответ на эти слова, в эфире пронесся одобрительный рев. Большинству из новонабранных экипажей Джонса было абсолютно плевать на судьбу гвардейцев, находящихся сейчас перед ними — гвардию никто и никогда не любил даже в дивизиях ВКС Российской Империи. А что уж говорить об американских космоморяках… Для них русская гвардия была не просто врагом — она была воплощением всего самого мерзкого и враждебного. И сейчас у «янки» появилась уникальная возможность стереть их в космическую пыль.

Поэтому тридцать девять крейсеров и линкоров с дикими воплями в эфире яростно набросились на небольшую эскадру русских и без особых усилий разорвали ее оборонительный строй, заставив немногочисленные корабли Зубова занять круговую оборону. Огненные росчерки и вспышки разрывов заполнили пространство, превратив его в адское месиво из обломков. Рев орудий и вой сирен слились в чудовищную какофонию, от которой закладывало уши даже сквозь шлемофоны.

Но гвардейцы не дрогнули. Даже оказавшись в кольце врагов, потеряв почти половину кораблей, они продолжали огрызаться ожесточенным огнем, стараясь продать свои жизни подороже. Каждый из них понимал, что пощады не будет — слишком много крови и ненависти стояло между ними и «янки». Никто не собирался сдаваться без боя.

В плотном «каре» гвардия оказалась особенно хороша. Демид так умело руководил своим миниатюрным флотом, состоящим из неполной дивизии, что тот просто оказался неприступной скалой, о которую разбиваются бесчисленные волны вражеских кораблей. Его распоряжения, краткие и четкие, передавались по защищенным каналам связи, позволяя капитанам его кораблей действовать с ювелирной точностью и слаженностью хорошо отлаженного механизма.

Конечно, гвардейцы также несли существенные потери, и постепенно их оборонительная «сфера» все больше и больше сжималась под огнем превосходящих сил противника. Дредноуты вспыхивали и гасли, словно спички, оставляя после себя лишь обугленные остовы и горстки уцелевших в спасательных капсулах. Но даже в этом аду Зубов умудрялся сохранять хладнокровие, без устали перебрасывая уцелевшие силы на самые опасные участки, затыкая бреши в обороне, перехватывая атакующие клинья врага точечными контрударами.

Джонс видел, как гибнут корабли его дивизии, но принципиально не отдавал приказа на отступление и перегруппировку, а продолжал наседать. Вице-адмирал понимал, что, как только ослабит давление, он тем самым даст передышку врагу и время тому перестроить и уплотнить свои ряды. Нет уж, второго шанса у этих ублюдков не будет! Даже если придется пожертвовать половиной своей дивизии — русская гвардия будет уничтожена сегодня и сейчас, чего бы это ни стоило.

— Всем кораблям — усилить натиск! — рявкнул он в микрофон командной связи. — Забудьте про осторожность, забудьте про маневры — рвите их в клочья без пощады!

Илайя смотрел на цифры потерь своих и Зубова и с удовлетворением отмечал, что победа у него почти уже в руках. На тактическом экране боевой рубки «Юты» мерцали разноцветные символы кораблей — зеленые для союзников, серые для врагов. И с каждой минутой серых становилось все меньше, а зеленых — увы, тоже. Но это было неизбежной платой за триумф. Главное, что соотношение потерь складывалось в пользу Джонса, и скоро от проклятых гвардейцев останутся лишь дымящиеся обломки.

Несмотря на то, что корабли американцев гибли один за другим, гвардейцы, уступавшие в численности, все равно были обречены на поражение. Джонс хищно улыбнулся, глядя, как его крейсера и линкоры методично гасят последние очаги сопротивления. Да, это была пиррова победа — но она стоила каждой отданной за нее жизни.

В результате жесточайшего и бескомпромиссного боя, когда у Зубова в строю оставалась всего дюжина крейсеров, а у Джонса боеспособными были еще почти тридцать, неожиданно в секторе боя из «тумана войны» появилась во всей своей красе еще одна гвардейская дивизия. Новые ромбовидные силуэты возникли на экране, словно по мановению волшебной палочки, и сердце Илайи ушло в пятки. Откуда⁈ Как⁈ Ведь по всем данным разведки других гвардейских частей в этом районе быть не должно!

Но это была реальность, и от нее никуда не деться. Корабли Преображенской дивизии все это время наблюдали за сражением в режиме «тишины», и ее капитаны отдали приказ на атаку в самый решающий момент. Свежие гвардейские крейсера и линкоры всей массой обрушились на ослабленную дивизию Илайи Джонса, разя ее концентрированным огнем в уязвимые места.

Прибытие превосходящих сил противника обескуражило коммандеров Илайи Джонса и вселило страх в его экипажи. Еще минуту назад они рвались в бой, упоенные близкой победой — а теперь их охватила растерянность и смятение. «Янки» чувствовали себя загнанными в ловушку, меж двух огней, и инстинкт самосохранения возобладал над дисциплиной.

Корабли американцев буквально сразу ослабили нажим на гвардейское «каре» Зубова и заметались, не зная, что предпринять в этой ситуации… Некоторые продолжали по инерции вести огонь по прежним целям, но большинство развернулось в панике, пытаясь отразить новую угрозу. В строю возникли разрывы и бреши, их боевые порядки смешались. То, что минуту назад было организованной армадой, превратилось в беспорядочное месиво из мечущихся кораблей.

Илайя пытался собрать и заново воодушевить своих космоморяков, крича и бранясь на них в эфире по локальному каналу связи. Он призывал, угрожал, приказывал — но все было тщетно. В наушниках звучала какофония встревоженных голосов, перекрываемая хрипами помех и треском — но никто не слушал командира. Страх и растерянность оказались сильнее субординации и верности долгу. Паника от понимания, что они в одночасье оказались в ловушке между двух огней, оказалась сильней угроз их командира. Осознание того, что блестящая победа обернулась катастрофическим поражением, окончательно сломило боевой дух.

Подразделение вице-адмирала Джонса несколько жалких минут пыталось еще хоть как-то сопротивляться, но потом побежало во все «стороны». Корабли рассыпались кто куда, словно стая испуганных голубей, забыв о строе и управлении. Несчастному Илайе не оставалось ничего другого, как на полной скорости, развернув «Юту», удирать самому, чтобы не быть сожженным плазмой вражеских орудий или, что еще хуже — не попасть в плен. Последний оплот организованного сопротивления рухнул вместе с флагманом — стоило «Юте» начать разворот, как вся эскадра словно сорвалась с цепи. Теперь уже никакая сила в Галактике не могла остановить это паническое бегство.

С губ Джонса сорвалось хриплое проклятие. Он метнул на экраны последний взгляд, полный отчаяния и бессильной ярости.

— Мне надоело постоянно видеть корму твоего линкора, трус! — связался с американцем Демид Александрович. Его лицо заполнило весь экран интеркома на мостике «Юты». В глазах русского адмирала полыхала ненависть, смешанная с презрением. Казалось, еще немного — и он прожжет Джонса взглядом насквозь. — Сколько еще раз за свою недолгую жизнь ты продемонстрируешь мне огни своих двигателей?

Илайя стиснул зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не ответить оскорблением на оскорбление. Зубов лично на «Москве» и с ним еще несколько быстроходных гвардейских крейсеров «Семеновской» дивизии погнались вслед за «Ютой». Все находившиеся в этот момент рядом с флагманом Илайи корабли его эскадры были либо уничтожены, либо из-за опасения перед контратакой гвардейцев просто разлетелись в разных направлениях, спасая собственные жизни и уходя с траектории движения «Москвы»… Джонс остался один против превосходящих сил противника, без малейшей надежды на спасение…

Таким образом, линкор «Юта» после получасовой гонки остался один на один со своими преследователями. Скорость позволяла флагману Джонса достаточно долго уходить от погони, но Демид, уже почуяв запах крови, не собирался отпускать свою жертву. Как голодный волк, преследующий раненого оленя, он неотступно шел по пятам, выжидая момент для решающего прыжка.

Оставив «преображенцев» и «семеновцев» добивать остатки дивизии противника, Зубов продолжал охоту за Илайей. Демид Александрович приказал своим канонирам по возможности аккуратно вывести одно либо два сопла двигателей «Юты», потому как понимал, что может и сутки напролет безрезультатно гнаться за своим противником, скоростные характеристики которого позволяли Джонсу бесконечно долго петлять в пространстве. Это был умный ход — лишить добычу маневренности, заставить ее замедлиться. Но для этого требовалась ювелирная точность — повредить двигатели ровно настолько, чтобы «Юта» потеряла в скорости, но не взорвалась.

Артиллеристы «Москвы» через какое-то время, ушедшее на «пристрелку», выполнили приказ своего адмирала, выведя из строя две из шести силовых установок «Юты»… Мало-помалу расстояние между преследователями и их жертвой начало сокращаться. Поврежденные двигатели «Юты» уже не могли поддерживать прежнюю скорость, и русские корабли неумолимо нагоняли добычу. На экранах алыми змеями расползались сигналы тревоги, предупреждая о критических повреждениях.

Джонс уже было приготовился развернуться и принять свой последний бой, точно зная, что в плен сдаваться не будет. Он не доставит Зубову такого удовольствия — насладиться унижением и казнью поверженного врага. Лучше умереть в бою, как подобает настоящему офицеру, чем склонить голову перед цареубийцей. В конце концов, смерть — это не самое страшное, что может случиться с человеком.

Да Зубов и не стал бы брать ненавистного ему адмирала-«янки» в плен…

Илайя уже приблизил к лицу идентификационный браслет на запястье, чтобы связаться с кормовым двигательным отсеком, приказав механикам «застопорить ход» и развернуться носом к врагу, как вдруг заметил на увеличенной до максимума тактической карте три до боли знакомых боевых корабля, появлению которых обрадовался сейчас как ребенок.

— Скажите, как так получается, контр-адмирал Васильков, что вам и вашим друзьям с завидной регулярностью удается появляться в нужном месте в нужное время? — пошутил Джонс, широко улыбаясь мне с экрана… Несмотря на весь ужас ситуации, Илайя почувствовал, как в груди разливается теплая волна облегчения и благодарности. И теперь у него снова появился реальный шанс на спасение.

— Считайте это моим маленьким хобби, адмирал, — усмехнулся я в ответ. — Я коллекционирую безвыходные ситуации и появляюсь там, где меня меньше всего ждут…