Абсолютная Власть 3

Глава 9 Он помнит

Я проснулся резко, будто кто-то толкнул меня в плечо. Сердце быстро колотилось, а по коже бегали мурашки. В ушах стоял высокий, едва слышный звон. Я лежал неподвижно, вслушиваясь в тишину спящей усадьбы, пытаясь понять, что же меня разбудило.

И вдруг почувствовал ещё один толчок.

Исток в груди вздрогнул, все волоски на теле встали дыбом. Я ощутил, как по всей усадьбы, из её глубины, разносится волна магии.

Чистая, невидимая энергия, проходящая сквозь стены, сквозь плоть и разум. Она прокатилась по комнате, заставив вздрогнуть воздух и задрожать тени от деревьев на стенах.

Я вскочил с кровати, коснувшись босыми ногами прохладного пола. Это случилось!

Очаг полностью слился с Жилой и достиг третьего уровня. Это происходит прямо сейчас — источник нашей родовой магии проходит новый этап эволюции.

Накинув халат, я уже направлялся к двери, чтобы отправиться в Чертог, как вдруг остановился. Возникло ощущение, что кто-то попросил меня остановиться — и оно было небеспочвенным.

В голове прозвучал Голос.

Он был странным, не мужским и не женским, похожим на лёгкий звон хрусталя, но при этом глубоким, как бас.

«Не беспокойся, глава рода. Со мной всё в порядке».

«Знаю, — помедлив, ответил я и вышел в коридор. — Всего лишь хочу взглянуть на тебя».

«Прошу, не надо».

— Ты стесняешься? — тихо усмехнулся я вслух. Надо проверить, может ли Очаг слышать меня, если я буду говорить с ним так.

«Нет. Лишь беспокоюсь о тебе… Я какое-то время ещё буду нестабилен и могу неосознанно причинить тебе вред».

Хм. Как интересно. Мало того что Очаг беспокоится обо мне, так он ещё и говорит об осознанности.

Выходит, после слияния с Жилой он обрёл не только третий уровень, но и разум. Как я и рассчитывал.

«Хорошо», — мысленно произнёс я и подошёл к окну в коридоре.

Воздух на улице мерцал. Магические вспышки возникали тут и там, словно стаи светлячков. Представляю, как нравится это зрелище вражеским солдатам, окружившим наше поместье.

Особенно магам, которые наверняка почувствуют сильный всплеск магии. Они поймут, что Очаг Градовых перешёл на новый уровень, и вряд ли этому обрадуются.

Я улыбнулся.

«Благодарю, Владимир, — сказал он тем временем. — Ты исполнил обещание, снова сделал меня сильным. Глава рода должен держать своё слово, и ты делом доказал, что способен на это. Твой отец был таким же».

«Ты помнишь моего отца?»

«Да. Я помню всех. Мне жаль, что так много из нашего рода пало. Их голоса умолкли в моей памяти, и я не могу их отыскать… Лишь смутные образы, живущие внутри меня».

Ненадолго Очаг замолк, и я ощутил исходящую от него печаль.

«Их кончины были… такими резкими, — продолжил он. — Гибель каждого из Градовых причинила мне неистовую боль. Но я счастлив, что ты здесь! Твой брат. Твоя сестра. Ваши души сильны и чисты. Вы сможете возродить род Градовых, а я вам помогу».

«Рад слышать. Но нам предстоит война, и никто не знает, как она повернётся», — сказал я, желая проверить решимость Очага.

«Мы победим! — ответил он, и по усадьбе пробежала очередная волна магии, сияющие всполохи за окном на миг разогнали тьму. — Я готов. Я накопил много сил. Но я буду рад, если ты продолжишь подпитывать меня ядрами».

«Обязательно».

Наступила короткая пауза, и я ощутил, как внимание Очага сместилось и унеслось куда-то очень далеко. Неожиданно, и я даже слегка удивился, но предположил, что это было сделано не просто так.

И оказался прав.

«Есть одна важная тема, которую необходимо обсудить. Едва пробудившись, я почувствовал, направленный на нас интерес. Я чувствую сильное зло далеко на востоке, на землях, полных дикой и опасной магии».

Расколотые земли. В голове сразу же возникла карта — два континента, разорванные на куски магией вселенской мощи. Земли, где рождаются аномалии и монстры, которые затем распространяются по всей планете.

«Что именно ты чувствуешь?» — спросил я.

«Зло… Голод. Ненасытную жажду крови и власти. Древнюю ненависть. Оно жаждет убить тебя».

«Меня? Кто на Расколотых землях может желать мне смерти?»

«Не знаю, — ответил Очаг. — Но, возможно, знаешь ты? Я помогу тебе увидеть…»

Я закрыл глаза, настраиваясь на энергию Очага, ловя тот самый отголосок ненависти. Сначала не почувствовал ничего. А потом…

Знакомый привкус Пустоты. Холодный, бездонный, всепоглощающий. Тот самый, что я ощущал, когда сражался с Мортаксом и победил его.

Мортакс. Его душа была расколота, рассеяна по мирам. И один из осколков каким-то образом проник в этот мир… И судя по всему, сохранил немалую частицу силы тёмного бога.

Возможно, он пришёл сюда, почуяв меня.

Я открыл глаза и глубоко вздохнул. Старый враг вернулся из Небытия, и угрожает он не только мне, но и всей планете. Потому что, если Мортакс найдёт подходящую плоть и вернёт себе хотя бы толику могущества — быть беде. Он сможет подчинить тот магический хаос, что царит на Расколотых землях, сможет повелевать монстрами, и тогда — Землю ждёт очередная Мировая магическая война.

Я должен это предотвратить. Но прямо сейчас у меня не хватит власти, чтобы поднять человечество на войну. Прямо сейчас — я должен расквитаться с графом Муратовым.

И теперь у меня появилась причина сделать это как можно скорее.

«Я знаю, кто это, — мысленно сказал я Очагу. — Спасибо за предупреждение».

«Не за что, Владимир, — отозвался Очаг, и его присутствие стало понемногу отступать, растворяясь в фоновой магии усадьбы. — Я всегда готов помочь, ведь именно для этого я и существую».

Расколотые земли

В то же время

«А-р-р-г-х… Ты тоже чувствуешь это, смертный?» — прозвучал в голове холодный голос.

— Что? — недовольно буркнул Зубр, переворачивая мясо, которое жарилось на палке над костром.

Жир шипел, капая на угли, а от запаха уже тошнило. Надоело есть одно и то же, к тому же мясо монстров было отвратительным на вкус. Приходилось запихивать его в себя, чтобы не сдохнуть от голода.

«Чужое внимание. Магия. Нас заметили…»

— Ни хрена не понимаю, о чём ты говоришь. Кто нас может здесь заметить? — Зубарев обвёл рукой вокруг.

На острове, что они с Мортаксом выбрали своим убежищем, не было ничего, кроме небольшой скалы и пещеры в ней. Именно в этой пещере Зубр и жил… Если можно называть столь жалкое, рабское существование жизнью.

Кроме Николая, здесь были только чайки да склизкие твари в прибрежных скалах.

«Тот, кого я не хотел бы встретить раньше времени. Он почуял меня. Значит, пора ускоряться. Бросай свою жалкую пищу! — приказал Мортакс. — Немедленно отправляйся к аномалии, я укажу тебе путь. Там есть то, что мне нужно».

Зубр стиснул зубы. Желудок урчал от голода, но спорить было бесполезно. Он швырнул палку с недожаренным мясом в стену пещеры.

Великая сила, месть Градову — так этот голос в голове соблазнял его. Вместо силы он пока что получал только приказы. Вечный холод пронизывал до костей, голод стал его вторым я, а единственные развлечения — охота на монстров, чтобы Мортакс мог поглотить их силу, и вылазки в самые гиблые аномалии за ядрами.

Зубр уже потерял счёт вывихнутым суставам, ожогам от магии и ранам от когтей тварей. А сущность внутри лишь жадно впитывала энергию, не становясь сильнее и не делясь обещанными благами. Лишь при необходимости исцеляла тело, в котором поселилась.

— Опять? — с вызовом спросил он вслух, вставая и хватая Громовержца. — И что на этот раз? Очередной камушек, который ты сожрёшь, а мне за это — шиш?

«Это ядро будет последним из необходимого минимума, — холодно ответил Мортакс. — После этого я смогу даровать тебе первую из многих сил. Но только если ты перестанешь ныть, как жалкий щенок, и сделаешь то, что велено».

Зубр пробурчал под нос ругательство, натянул потрёпанный плащ и выбрался из пещеры. Ветер сразу же принялся хлестать его по лицу солёными порывами. Хлипкая металлическая лодчонка, чудом найденная на одном из островов, болталась у берега. Николай отвязал её и, проклиная всё на свете, уселся на вёсла.

Грести пришлось долго. Волны били в борт, обдавая ледяной водой. Мортакс молчал, лишь изредка подавая команды: «Левее», «Прямо на тот одинокий утёс», «Теперь на север».

Наконец, он велел пристать к берегу, представляющему собой нагромождение острых чёрных скал. Воздух здесь звенел, как натянутая струна, пахло ржавым железом.

— Ну и где твоё сокровище? — язвительно спросил Зубр, вытаскивая лодку на камни.

«Впереди. Шагай».

Николай двинулся вглубь узкого ущелья. С каждым шагом давление нарастало, волосы на руках встали дыбом.

И вот, он её увидел. Аномалия висела в воздухе, мерцая тусклым свинцовым светом. Она напоминала гигантского металлического морского ежа — бесформенный клубок, из которого во все стороны торчали острые, вращающиеся шипы. Земля вокруг была усеяна глубокими бороздами — следами этих шипов.

«Элемент Металла, — прозвучал довольный голос Мортакса. — Идеально. Забери ядро».

— Как? — пробурчал Зубр, с опаской глядя на аномалию. — Вежливо попросить?

«Прояви изобретательность, смертный. Или ты думал, что месть даётся даром?»

Забрева с ненавистью сплюнул, снял с плеча двустволку и выстрелил в центр аномалии. Заряд дроби со звоном отрикошетил, не причинив вреда. В ответ аномалия разъярилась.

Воздух затрепетал. С десяток острых как бритва металлических осколков материализовались из ничего и со свистом понеслись к Зубру.

Николай бросился в сторону, падая за скалу. Осколки впились в камень с сухим стуком. Он поднял взгляд — и еле успел перекатиться, как из-под земли прямо перед ним вырвался острый стальной шип, едва не распоров ему грудь.

«Двигайся быстрее! — приказал голос в голове. — Я могу найти и новую плоть, а ты умрёшь навсегда!»

Матерясь, Зубарев побежал вдоль ущелья, петляя между вылезающими из-под земли шипами и уворачиваясь от летящих осколков. Он чувствовал, как острый камень пропарывает ему голень, как заноза впивается в щёку. Один из осколков чиркнул по плечу. Кровь тут же залила руку.

Он видел ядро теперь — оно пульсировало в самом центре мерцающего клубка, похожее на небольшой шар из полированной стали.

— Да как я до него доберусь⁈ — закричал он, прижимаясь к скале под градом металла.

«Через боль. Через ярость. Или ты хочешь вечно прятаться в пещерах?»

Вспомнив унижение от Градова, трупы своих людей, насмешливый взгляд того, кто отнял у него всё, Зубр зарычал от бешенства. Стиснув Громовержца, он рванулся вперёд, к центру аномалии.

Шипы рвали плоть. Что-то острое впилось в бедро, другое — распороло бок. Он падал, поднимался, хрипя, и снова бежал. Кровь заливала глаза и хлюпала в сапогах, силы стремительно покидали Николая.

Он протянул окровавленные пальцы к ядру. Из него вырвался шип и пронзил ладонь насквозь. Зубр закричал от боли и ярости, но не остановился. Кости в ладони хрустели, сухожилия рвались, но он продолжал тянуться вперёд и схватил-таки ядро.

Свет аномалии погас. Металлические обломки с грохотом посыпались на землю. Николай рухнул на колени, судорожно сжимая в окровавленной руке холодный шар.

«Прекрасно, — прозвучал голос, и в нём слышалось удовлетворение. — Теперь моя очередь».

Леденящий холод хлынул изнутри, заглушая боль от ран. Зубр чувствовал, как срастается искромсанная плоть и срастаются сломанные кости. Это было мучительно, и он застонал, упираясь лбом в холодный камень.

Неожиданно холод сменился новым, незнакомым ощущением. По коже пробежал странный зуд, в жилах заструилась не кровь, а ртутная тяжесть. Он почувствовал каждый кусочек металла вокруг — осколки аномалии, дробь в своём патронташе, стволы Громовержца.

«Встань, — приказал Мортакс. — Используй это. Возьми своё оружие».

Зубр, всё ещё хрипя, поднялся. Поднял двустволку… и вдруг всё понял. Без слов, без указаний от живущей внутри него твари.

Он вскинул ружьё и выстрелил в скалу на другом конце ущелья. Грохот выстрела был привычным, но патрон он не заряжал. Пуля, сотканная из его воли и магии Металла, возникла в стволе сама.

По лицу Зубра расползлась широкая улыбка. Он снова выстрелил. И ещё. Дробь, пули — он мог чувствовать их форму, вес, мог менять их в полёте. Громовержец больше не нуждался в патронах, он был теперь продолжением его воли.

— Вот это да… — прошептал он, разглядывая свои руки. — Вот это сила…

«Это только начало, — проурчал Мортакс. — Дай своему телу отдохнуть. Утром продолжим. Теперь, когда наш общий враг знает, что мы здесь, мы должны действовать быстрее. Он будет готовиться. И мы тоже. Посмотрим, кто подготовится лучше».

Зубр ничего не ответил. Он лишь сжимал и разжимал пальцы, чувствуя, как под кожей играет новая сила. Месть перестала быть призрачной мечтой. Она стала осязаемой, как холодная сталь стволов Громовержца. И от этого по спине бежали мурашки предвкушения.

г. Владивосток, Дворянское ведомство

Несколько дней спустя

Воздух в кабинете следователя Дворянского ведомства был густым и спёртым. Погода сегодня выдалась жаркая — солнце беспощадно било через окно, и в комнате было нечем дышать.

Здесь бы пригодился охлаждающий артефакт, но во Владивостоке артефакты не работали. Технологический город, как-никак.

Я сидел напротив следователя — худого чиновника с бесцветными глазами — и чувствовал на себе тяжёлый, неподвижный взгляд Николая Сергеевича Воротынского, юриста Муратова. Тот сидел чуть поодаль, вполоборота, словно случайный наблюдатель, но его присутствие ощущалось физически.

Его лицо напоминало маску усопшего — мимика была едва уловима. Серые, каменные глаза, казалось, вообще не мигали. Воротынский изучал меня, Базилевского, барона Плахова, следователя — всех сразу, с холодной, почти машинной отстранённостью хищника, высчитывающего уязвимость жертвы.

Филипп Евгеньевич, сидевший рядом со мной, наоборот, не пытался скрыть напряжение. Он казался собранным, будто был готов в любой миг вскочить и броситься в атаку. Пускай и не с саблей наголо, а с юридическими аргументами.

Барон Плахов явно нервничал сильнее всех. Потел, запуганно смотрел по сторонам, постоянно поправлял парик.

Меня и Арсения Витальевича вызвали на перекрёстный допрос, чтобы выяснить правду по поводу атаки на мой Очаг. Я был твёрдо намерен доказать, что в этом участвовали маги Муратова, а значит, имело место нарушение прекращения огня.

Допрос начался с формальностей. Следователь задавал сухие стандартные вопросы. Николай Сергеевич изредка вставлял свои, всегда с подтекстом, всегда с попыткой повернуть ответ в нужное ему русло.

— Итак, барон, — голос следователя был безразличен, как стук метронома. — Повторите: известно ли вам о визитах вашей супруги в поместье графа Муратова в последние недели?

Плахов мотнул головой и смахнул со лба пот.

— Я уже говорил… Да, известно. Но я не знал подробностей! Женские дела, благотворительные ужины…

— Ужины? — фыркнул Базилевский. — Сомневаюсь, что графа Муратова интересуют ужины, ведь он ведёт две войны одновременно.

— Мой господин всегда уделяет внимание благотворительности, — мягко вставил Воротынский.

— Я не вдавался в детали, — промямлил Плахов. — Елизавета имеет свой круг общения…

— Барон, вы утверждаете, что не знали о содержании бесед? — перебил следователь.

— Клянусь, не знал! — Арсений чуть не подпрыгнул на стуле. — Она вернулась, сказала, что всё улажено, что граф Муратов проявил понимание к её делам… Больше ничего!

— Простите за подобные намёки, — нахмурился Филипп Евгеньевич. — Но ваша жена гостила у другого мужчины, а вы даже не узнали, о чём они разговаривали?

— Мы с Елизаветой… у нас… натянутые отношения, — опустив глаза и покраснев, пробормотал Плахов.

— И где сейчас находится ваша супруга, барон? — спросил следователь, просматривая бумаги.

Плахов покраснел ещё сильнее.

— Я не знаю.

— Зато мы знаем, — сухо произнёс Базилевский и выложил на стол несколько бумаг. — Она покинула страну сразу после атаки на Очаг рода Градовых.

Следователь просмотрел документы и пообещал:

— Её объявят в розыск.

— Простите, — сказал Николай Сергеевич. — Но мне кажется, что распри рода Плаховых с родом Градовых не имеют отношения к моему господину.

— Ошибаетесь, — следователь посмотрел своими бесцветными глазами на него. — По приказу генерал-губернатора была проведена магическая экспертиза с привлечением лучших ритуалистов Приамурья.

— И что же показала экспертиза? — на лице Воротынского не дрогнул ни единый мускул.

— А вы догадайтесь, — усмехнулся я.

— Зачитываю, — следователь прочистил горло и достал из папки очередной документ. — Следы сильной магической активности и попытки подавления данных следов. Чёткий след элемента Порчи. Установлено наличие скрытого магического канала между владениями графа Муратова и владениями барона Плахова… Здесь ещё много чего, но я думаю, достаточно, — мужчина отложил документ.

Воротынский молча кивнул, скользнул взглядом по мне и пожал плечами.

— Что же, раз у вас есть такие доказательства… Мы не будем оспаривать сам факт нарушения нейтралитета.

Базилевский рядом со мной еле заметно дёрнулся. Ловушка! Такая же, как была на предварительном слушании… Муратов готов признать любую вину, лишь бы поскорее закончился суд и началась война.

Это уже было похоже на идею фикс. Рудольф Сергеевич прорывался к цели, как медведь через заросли, не обращая внимания на то, что его шкура изодрана и кровь течёт из десятков порезов.

Он потерял осторожность. Готов пожертвовать многим, лишь бы одолеть меня.

Прекрасно. Мне это на руку.

— Следовательно, — Воротынский повернулся к следователю, — я полагаю, единственно верным решением будет ходатайствовать перед судом об ускорении рассмотрения основного иска рода Градовых к альянсу графа Муратова. Чтобы избежать дальнейших проволочек и… ненужной эскалации.

Следователь удивлённо приподнял бровь, но кивнул.

— Это разумно. Зафиксируем.

После этого признания вины допрос закончился быстро. Мы с Базилевским молча вышли в коридор. Лицо Филиппа Евгеньевича было мрачным как никогда.

— Они повернули это в свою пользу, — тихо, сквозь зубы, проговорил он, когда мы отошли от кабинета. — Война может возобновиться быстрее, чем мы рассчитывали, ваше благородие. Гораздо быстрее.

Я посмотрел в высокое окно в конце коридора. Солнечная погода неожиданно сменилась моросящим дождём. Владивосток за окном резко стал серым и угрюмым.

Но внутри меня не было ни разочарования, ни тревоги. Напротив. В груди раскалялся азарт.

— Да, — сказал я, и мой голос прозвучал спокойно, почти отрешённо. — Пусть так.

Базилевский посмотрел на меня с удивлением.

— Владимир Александрович, вы понимаете, что это значит? У нас есть неделя, от силы две, чтобы…

— Понимаю, — перебил я. — Появились новые факторы. И я не против начать войну как можно скорее.

Я повернулся к юристу, и он, должно быть, прочитал что-то в моём взгляде, потому что умолк, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Чем раньше она начнётся, — добавил я, — тем скорее я смогу её завершить. Окончательно.