Абсолютная Власть 3

Глава 14 Новые игроки

На следующее утро хлынул ливень — плотная стена дождя стояла за окном, как ширма, что скрывала всё вокруг. Но я, как всегда, порадовался дождю и вышел на улицу, чтобы впитать энергию стихии.

В этот раз получилось поглотить гораздо больше силы, чем раньше. Я чувствовал, что уровень элемента Воды вот-вот должен повыситься — осталось ещё несколько тренировок и медитаций.

Оформился ощутимый перевес к этому элементу. Как только достигну третьего уровня силы, надо будет озаботиться тем, чтобы развить и другие. Раз уж мой Исток позволяет, надо этим пользоваться. А если я продолжу делать упор на Воду, то внедрять и развивать другие элементы будет гораздо сложнее.

Когда я закончил поглощать энергию, дождь тоже подошёл к концу. Открыв глаза, я уже без удивления обнаружил рядом с собой Варвара. Котяра сидел рядом и впитывал разлитую вокруг меня силу. Увидев, что я смотрю на него, он мяукнул и ткнулся лбом в моё колено.

Я потрепал кота по голове, ненароком задев незажившую рану за ухом. Удивительно. Очаг оказался способен вернуть к жизни убитое животное… Не значит ли это, что на высоких уровнях силы он сможет оживлять и людей?

«Всё может быть, — немедленно откликнулся Очаг на мои мысли. — Особенно теперь, с Жилой внутри… Я сам не знаю, на что могу быть способен».

«Знаешь, такие слова одновременно радуют меня и пугают», — мысленно ответил я.

«Глава рода не должен меня бояться. Я всегда буду верен».

«Я тебя не боюсь. Но опасаюсь того, сможешь ли ты контролировать силу, о которой мы говорим. По моему опыту, великая сила всегда развращает. Очень немногие могут с ней справиться».

«Глава рода один из них, — уверенно произнёс Очаг. — Ты мне поможешь».

«Здесь ты прав», — улыбнулся я.

Моя одежда промокла насквозь, и я отправился переодеться. С кухни уже доносился запах свежей выпечки, Бабуля бренчала посудой и что-то приговаривала себе под нос.

Надев чистую одежду, я взглянул в окно и увидел, что к поместью приближается несколько всадников. В одном из них, по расслабленной посадке и длинной чёлке, я безошибочно узнал графа Соболева. Выполняя своё обещание, он прибыл ко мне с первыми лучами солнца.

Я спустился во двор. Станислав, применяя Левитацию, плавно вылетел из седла. Потянувшись, он окинул взглядом усадьбу. Его длинные волосы были собраны в небрежный хвост, а на лице играла привычная лёгкая ухмылка.

— Владимир! — он широко улыбнулся, подходя и обмениваясь со мной крепким рукопожатием. — Рад снова побывать в твоих владениях. Выглядит всё куда лучше, чем в моём последнем визите.

— Работа кипит, — я хлопнул его по плечу и жестом попросил следовать за собой. — Пойдём, прогуляемся. Завтрак скоро будет готов, а пока нам есть о чём поговорить без лишних ушей.

Мы прошли через двор, мимо дружинников, отдававших честь, и свернули на задний двор, где среди старых деревьев можно было укрыться от любопытных взглядов.

— Ну? — Соболев поднял бровь. — Ты меня заинтриговал. Что у тебя за план?

— План простой и сложный одновременно, — начал я, замедляя шаг. — Генерал-губернатором станешь не ты. И не Игнатьев.

Станислав отбросил чёлку.

— Угу. И кто же? Неужто ты сам метишь в правители Приамурья?

— Нет, — я покачал головой. — Эта должность не для меня. Я выбрал другого человека. Филиппа Базилевского.

Наступила короткая пауза, за которой последовал тихий, восхищённый свист.

— Базилевского? Твоего юриста? Чёрт возьми, Владимир… — Соболев медленно улыбнулся, и в его глазах вспыхнул азарт. — Это же гениально! И чертовски коварно. Его знают все, ему доверяют, репутация безупречна… Да, Игнатьеву будет крайне сложно оспорить его кандидатуру. Особенно если за ней будут стоять уважаемые дворяне. Браво!

— Рад, что ты оценил, — я позволил себе усмехнуться.

— Зачем тогда нужна моя кандидатура?

— Чтобы в нужный момент ты мог отказаться от претензий и передать все свои голоса Базилевскому.

— Ах, вот как… Хочешь меня использовать, — Соболев наигранно печально покачал головой.

— Прекратите, ваше сиятельство, — с деланной официозностью произнёс я. — Я же вижу, вам по душе подобная авантюра.

Станислав смог сдерживаться только пару мгновений, а затем рассмеялся:

— Да, ты прав! Хочу увидеть лицо Игнатьева, когда он поймёт, что мы обвели его вокруг пальца.

— Обязательно увидишь, — кивнул я и немного помолчал. — Есть ещё кое-что, что я хотел бы обсудить.

Я рассказал ему о Роттере. Всю историю — от последнего приказа моего отца до недавней явки капитана с повинной. Соболев слушал, не перебивая, и его лицо постепенно становилось всё серьёзнее. Когда я закончил, он долго молчал, переваривая услышанное.

— Демон меня сожри… — наконец, выдохнул он. — Вот это поворот. Значит, всё это время… А его люди? Они теперь тоже в курсе?

— Теперь — да, — кивнул я. — И вот о чём я хочу тебя попросить, Станислав. Мне нужно, чтобы ты взял Роттера и его людей к себе. Дал им кров, снаряжение, возможность пополнить численность. Пусть Чёрный полк выполнит свой долг до конца. Но уже в составе твоих сил.

Соболев нахмурился и мотнул головой.

— Ты много просишь, Владимир. Довериться человеку, которого все годы считали предателем… Принять его людей… Это риск. В конце концов, это может запятнать мою честь.

— Ты прав, — не стал спорить я. — Но я прошу оказать будущему шурину эту услугу. Не обязательно афишировать. Кроме того, Роттер и его люди — опытные, закалённые бойцы. Они готовы искупить вину кровью. И они ненавидят Муратова не меньше нашего.

Граф тяжело вздохнул, посмотрел куда-то вдаль, а затем обернулся ко мне.

— Хорошо, я согласен. Но с одним условием. Я буду использовать их на самых опасных участках. На острие атаки, на прорывах, на тех заданиях, где потери наиболее вероятны. Пусть докажут свою верность делом.

— Это справедливо, — я кивнул. — Они отчаянные люди и с радостью на это согласятся.

— Тогда договорились, — Соболев протянул руку, и мы скрепили сделку рукопожатием.

В этот момент из-за угла показалась Таня. При виде Станислава её лицо озарилось счастливой улыбкой.

— Слава! Ты уже здесь!

— А как же иначе, моя ненаглядная? — он широко улыбнулся ей и открыл объятия.

Татьяна подбежала к нам и налетела на своего жениха, едва не сбив с ног.

— Я так рада тебя видеть! Ты не представляешь, что на днях произошло! Мы с Володей и Мишей ездили за ядрами, и на нас напали монстры! Прямо из разломов!

— Что? — Соболев отшатнулся, держа её за плечи, и его лицо вытянулось от изумления. — Серьёзно? Ты сражалась?

— Конечно! — Таня засмеялась, вся сияя от возбуждения. — О, ты должен был видеть, как я сражалась! И мы все. Это было невероятно!

— Серьёзно? Не знал, что у меня такая боевая невеста, — Станислав игриво подмигнул ей и поцеловал в губы. — Да ты без моего внимания вообще во все тяжкие пустилась!

— Было весело, — я пожал плечами, а Таня тем временем уже увлекла Станислава в сторону дома, рассказывая о деталях той стычки:

— А потом Миша просто швырнул этого монстра об дерево, и тот…

Я последовал за ними, наслаждаясь этой мирной картиной и улыбками на лицах влюблённых.

В столовой нас уже ждала Баба Маша с очередной порцией свежих, дымящихся пирожков. Запах сдобного теста и ягодного варенья создавал невероятно уютную атмосферу.

— Садитесь, садитесь, родные мои, — суетилась она, расставляя на столе тарелки. — Гостя нужно хорошенько накормить, а то худой совсем!

Соболев, смеясь, уселся рядом с Таней, которая не прекращала свой захватывающий рассказ. Я сел напротив, наблюдая за ними, и впервые за долгое время почувствовал что-то похожее на спокойствие. Ненадолго. Но всё же.

Усадьба графа Муратова

Вечером того же дня

Кабинет графа поглотили вечерние сумерки. Лишь один кристальный светильник разгонял вечерний сумрак. Муратов стоял у окна, спиной к комнате, сжимая в руке недопитый бокал вина и теребя верхнюю пуговицу на рубашке.

Дверь открылась без стука. На пороге возникла окутанная тенью фигура Альберта Игнатьева. Он вошёл бесшумно.

— Вы звали меня, ваше сиятельство?

Муратов медленно обернулся. Его лицо, обычно надменное и холодное, было искажено сдерживаемой злобой. Он со стуком поставил бокал на стол.

— Звал, — его голос прозвучал низко и опасно. — Звал, чтобы спросить, Альберт… Что это за слухи до меня доходят? Слухи о том, что мой верный советник, моя правая рука, ведёт за моей спиной какие-то собственные игры? Что он заигрывает с Дворянским советом и метит в генерал-губернаторы?

Игнатьев не дрогнул. Он лишь слегка склонил голову, его взгляд из-под полуприкрытых век оставался непроницаемым.

«Я был неосторожен, — пронеслось у него в голове молнией. — Поторопился. Слухи разошлись, и уже не только Рудольф знает об этом, я уверен… Но медлить тоже было нельзя, а отступать тем более поздно».

— Слухи — такая субстанция, ваше сиятельство, — спокойно произнёс Альберт. — Они рождаются из ничего и обрастают самыми невероятными подробностями.

— Не уходи от ответа! — Рудольф Сергеевич резко стукнул кулаком по столу. — Я не слепой и не глухой! Ты ездил к Токареву, к Воронову… Ты вёл с ними переговоры без моего ведома. Мне это не нравится, Альберт. Ты должен был предупредить!

Внутри Игнатьева всё похолодело, но внешне он оставался невозмутим.

«Спокойно. Всё ещё можно уладить. Он просто напуган… Потерял опору под ногами и ищет виноватых. И я — самый удобный кандидат».

— Я действовал в интересах нашего общего дела, ваше сиятельство, — мягко, но убедительно произнёс советник. — Кто-то должен заменить господина Высоцкого. Если это будет не наш человек, то это будет ставленник Градова или кого-то ещё, кто немедленно обернётся против нас. Я искренне пытаюсь обеспечить нам преимущество.

— Преимущество? — Муратов горько усмехнулся. — Или просто хочешь получить власть? За последнее время, Альберт, с нашим родом происходит столько всего плохого… Война с Градовыми вроде заморожена, но я терплю поражение за поражением! Я начинаю сомневаться. В том числе в твоих советах, — он сделал паузу, и в кабинете повисла звенящая тишина. — И даже в твоей преданности.

Игнатьев почувствовал, как по его спине пробежали мурашки, но на лицо он нацепил маску сдержанного возмущения. Он сделал шаг вперёд, и его голос зазвучал со страстью и болью оскорблённой невинности:

— Ваше сиятельство! Я служил вам верой и правдой долгие годы! Я отдал вам всего себя! Каждый мой совет, каждое моё действие было направлено на укрепление вашей власти. Вы можете сомневаться во всём на свете, но не в моей преданности! — Альберт прижал руку к груди, и его пальцы в перчатках судорожно сжались.

«Играй, играй свою роль до конца», — велел он сам себе, внутренне содрогаясь от омерзения.

Советник давно привык врать. Ложь слетала с его языка гораздо легче, чем правда. Но врать вот так, признаваться в верности человеку, которого он всей душой ненавидел, было противно.

Муратов смотрел на него, и его гнев понемногу начал стихать.

Он нуждался в Игнатьеве. Всегда нуждался.

— Однако… — замялся Рудольф. — Однако ты не отрицаешь, что претендуешь на пост.

— Я имею на это право! — твёрдо заявил Игнатьев, меняя тактику. — У меня есть личное дворянство, и у меня есть амбиции. Но разве это плохо? Разве вам не нужен сильный союзник на посту генерал-губернатора?

Альберт снова сделал шаг вперёд, его голос стал убедительным и звучал почти торжественно.

— Представьте, ваше сиятельство. Я там, а вы — здесь. Мы будем управлять всем регионом вместе! Даже если я займу этот пост, я навсегда останусь вашим верным советником. Ваша власть только укрепится. Разве не этого мы всегда хотели?

Он видел, как в глазах Муратова борются подозрительность и жажда власти. Жажда власти, как всегда, начала побеждать.

— Вместе… — задумчиво протянул граф, его взгляд стал рассеянным, будто он уже видел эту картину — себя, правящего из своего поместья всем Приамурьем через верного человека.

— Именно, — мягко подтвердил Игнатьев. — Всегда вместе.

Муратов тяжко вздохнул и потёр переносицу.

— Ладно, Альберт. Возможно, я погорячился. Но предупреждай меня в следующий раз. Я не люблю сюрпризов.

— Конечно, ваше сиятельство, — Игнатьев склонился в почтительном поклоне, скрывая холодную усмешку. — Простите моё рвение.

— Даже более того, — продолжил Рудольф. — Я готов помочь. Ты прав — если получишь место генерал-губернатора, это откроет перед нами обоими большие возможности. Так что я хочу использовать своё влияние, чтобы помочь тебе.

«Думаешь, у тебя ещё осталось влияние? — фыркнул про себя Альберт. — Над тобой потешаются. Владимир Градов явился из ниоткуда и принялся играючи крушить твой альянс. Но всё же я готов использовать твои ресурсы. Зачем отказываться?»

— Благодарю, ваше сиятельство, — Игнатьев поклонился.

Они обменялись ещё несколькими ничего не значащими фразами, и советник удалился, оставив графа наедине с его мыслями и бокалом вина.

Час спустя Альберт находился в собственной, гораздо более скромной комнате. Он стоял у камина, в котором потрескивали поленья. Дверь приоткрылась и в комнату бесшумно вошёл один из слуг — тщедушный, юркий человек с глазами-буравчиками.

— Господин, — прошептал он. — Вы спрашивали…

— Говори, — Игнатьев не обернулся.

— Граф поручил за вами следить. Двум людям из личной охраны. Кажется, он вам больше не доверяет.

Игнатьев замер на мгновение, глядя на пламя. Затем медленно кивнул.

— Я понял. Можешь идти.

Слуга исчез так же бесшумно, как и появился.

Альберт продолжал смотреть на огонь. Медленно сняв перчатки, он бросил их на прикроватный столик и посмотрел на свои уродливые, покрытые шрамами от ожогов руки. Осторожно протянул их к огню, ощутил жар и сразу следом — паническое, неконтролируемое желание отдёрнуть руки от огня.

Но он заставил себя не шевелиться. Подносил кривые ладони всё ближе к пламени, пока жар не стал нестерпимым. Отойдя на шаг, он громко вдохнул — стоя у огня, он неосознанно задерживал дыхание.

«Что ж, всё правильно, — подумал он. — Пусть шпионит за мной. Наконец-то этот самодовольный дурак прозрел. Понял, что в его идеальном мире появилась трещина. Теперь мне надо быть осторожнее… но медлить нельзя».

План казался рискованным, но другого выхода не было. Нужно было отвлечь внимание Муратова. Надолго и кардинально. Перевести его подозрительность с внутренних интриг на внешнюю угрозу.

«Пора, — решил про себя Альберт. — Пора возобновить войну между альянсом и Градовыми в полную силу. Пусть они снова увязнут в крови. А я тем временем смогу спокойно добиться своего…»

Владения барона Воронова

Карета, в которой ехал Артём, подскакивала на ухабах, и каждый толчок отзывался нервным вздрагиванием у него в груди. Он ёрзал на сиденье, то и дело поправляя слишком тугой воротник новой, сшитой специально для него рубашки.

Порой казалось, что ему всё это снится. Он — помощник барона, его уполномоченный представитель. Его везут в карете на переговоры с другим бароном.

Разве так вообще бывает? Чтобы сирота, который лишь надеялся подзаработать, вдруг стал настолько важным человеком?

— Фигня какая-то. Вот сейчас я проснусь в каком-нибудь клоповнике, вот сейчас… — бормотал Артём себе под нос.

— Что вы сказали, господин? — спросил сидящий напротив дружинник, которого приставили в качестве телохранителя.

— Ничего, — отмахнулся рыжий, а затем еле слышно прошептал: — Меня ещё и господином называют. Точно сейчас проснусь.

В руках он мял бархатный футляр с визитными карточками, на которых гордо красовался герб Градовых и его собственное имя, написанное золотыми буквами.

Артём Иванович Кислицкий. Дипломатический представитель.

«Господи, лишь бы не облажаться, — лихорадочно думал он, глядя в запылённое окно на проплывающие мимо поля. — Лада верит в меня. Владимир верит. Значит, справлюсь! Надо просто нести чушь поменьше и говорить, как учили. Прямо. По делу. Без этих ихних дворянских увёрток».

Поместье барона Воронова оказалось не таким помпезным, как он ожидал. Солидный, но не вычурный каменный дом, ухоженный парк, уютный передний дворик. Лакей проводил его в кабинет, где за массивным дубовым столом, заваленным бумагами, сидел сам Георгий Павлович Воронов.

Мужчина лет пятидесяти, с умными, внимательными глазами и сединой на висках. Он поднялся навстречу, его рукопожатие было сухим и крепким.

— Господин Кислицкий, — произнёс он, окидывая гостя оценивающим, но не враждебным взглядом. — Рад встрече. Прошу, садитесь. Как доехали?

— Нормалёк, ваше сиятельство, — автоматически брякнул Артём и тут же спохватился, чувствуя, как горит лицо. — То есть, нормально доехали! Дорога как дорога.

Воронов улыбнулся, в его глазах мелькнула лёгкая усмешка.

— Понимаю. Хотите чайку? Или чего покрепче?

— Чаю, пожалуйста, — поспешно согласился Артём, радуясь возможности сделать глоток и собраться с мыслями.

Они несколько минут потолковали о нейтральном — о погоде, о видах на урожай, о новых сортах яблонь, что Воронов выписал из Европы. Артём старался изо всех сил, отвечал вежливо, хоть и немного коряво, и понемногу успокаивался. Барон оказался не таким уж и страшным.

Но вот чашки опустели. Воронов отставил свою, сложил руки на столе и посмотрел на Артёма проницательным взглядом. Лёгкая, дружеская атмосфера мгновенно испарилась.

— Перейдём к делу, молодой человек, — сказал он, и его голос приобрёл деловые нотки. — Я знаю, зачем вы ко мне приехали. Вы хотите, чтобы я отдал свой голос за господина Базилевского на выборах нового генерал-губернатора. Труп господина Высоцкого ещё не успел остыть, а уже такая борьба развернулась за его кресло…

Артём почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он ожидал долгих предисловий, намёков, дипломатических ходов. Такой прямоты он не ожидал.

— Не совсем верно называть это выборами, конечно, — продолжил Георгий Павлович. — Решение примет Совет Высших, мы лишь выдвинем желаемого кандидата. Впрочем, с огромной долей вероятности будет принят именно тот, за кого отдаст свои голоса большинство членов Дворянского совета.

— А как же Гражданский? — брякнул Артём.

Воронов еле заметно поморщился.

— Их мнение вряд ли будет иметь такой же вес.

— Ну… наверное, — неуверенно согласился Артём.

Владимир говорил иное. Учитывая сильные профсоюзы рабочих во Владивостоке и Хабаровске, а также растущее количество частных предприятий во всём Приамурье — Гражданский совет обладал не меньшей властью, чем Дворянский.

Если в Совете Высших сидят не полные идиоты, они прислушаются к мнению простонародья. Даже если это не будет устраивать аристократов.

Рыжий понял, что молчание затянулось. Выдохнул, расправил плечи и посмотрел Воронову прямо в глаза.

— Вы правы, ваше благородие. Нам нужен ваш голос. Господин Базилевский — честный, справедливый и неподкупный человек. Его уважают все сословия. Мы уверены, что только он сможет принести в регион настоящую стабильность и, главное, мир.

Воронов слушал, не перебивая, его лицо оставалось непроницаемым.

— Мир? — он мягко усмехнулся. — Вы говорите о мире, в то время как ваш род ведёт войну, молодой человек. Да и вообще… — он сделал многозначительную паузу, — не так давно Градовы были объявлены предателями Родины. Не самые лучшие рекомендации для их ставленника.

Артём почувствовал, как по спине пробежали мурашки, но он не отвёл взгляда.

— Это ложь, ваше сиятельство! — его голос прозвучал твёрже, чем он ожидал. — Гнусный поклёп, придуманный графом Муратовым и его приспешниками, чтобы оправдать захват наших земель и истребление нашего рода! Суд всё расставит по местам. И очень скоро.

Они смотрели друг на друга несколько секунд — молодой, пылающий решимостью парень и опытный, умудрённый годами политик. В кабинете повисло напряжённое молчание.

Наконец, Георгий Павлович откинулся на спинку кресла.

— Допустим, я поверю в невиновность вашего рода и в достоинства господина Базилевского. Что я получу взамен? Голос такого человека, как я, дорогого стоит. На что может рассчитывать мой род при новом генерал-губернаторе?

Артём замер. Вот оно. Тот самый момент, к которому его готовили, но на который он всё равно не был до конца готов. Он понимал, что следующими словами может либо сорвать сделку, либо заключить её.

Артём сделал глубокий вдох и произнёс максимально спокойно и уверенно, как учил его Владимир:

— Ваше сиятельство, я не уполномочен вести переговоры о таких вещах. Обсудить конкретные уступки вы можете лично с господином Базилевским или с бароном Владимиром Александровичем. Они будут рады честному диалогу.

Он боялся, что Воронов рассердится на такой уход от ответа. Но вместо этого барон медленно кивнул и даже слегка улыбнулся.

— Разумно, — произнёс он. — Вы не берёте на себя слишком много, и правильно делаете. Хорошо. Передайте барону Градову и господину Базилевскому, что я готов встретиться и обсудить детали. И что они могут рассчитывать на мой голос… при условии, что мы найдём взаимовыгодные решения.

Артём едва сдержал вздох облегчения. Он поднялся, стараясь скрыть дрожь в коленях.

— Конечно, ваше благородие. Я непременно передам. Спасибо за чай, и… я рад, что мы провели столь содержательную беседу.

Последняя фраза была заученной, но прозвучала крайне естественно. Барон одобрительно кивнул, поднялся и вежливо указал на выход из кабинета.

По пути к выходу они обменялись ещё несколькими формальными фразами, и вскоре Артём уже покидал усадьбу, чувствуя себя так, будто пробежал марафон. Сердце стучало где-то в горле, но на душе было невероятно легко.

Он почти бегом добрался до своей кареты, вскочил внутрь и, закрыв за собой дверцу, позволил себе широко-широко улыбнуться.

— Получилось, — прошептал он сам себе. — Демоны меня возьми, получилось!

— Отправляемся, господин? — спросил кучер, заглядывая в окошко.

— Поехали! — бодро скомандовал Артём, откидываясь на спинку сиденья и чувствуя прилив уверенности. — Следующая остановка! Вперёд, к победе!

Карета тронулась, увозя его от поместья Воронова и к новым вызовам. Но теперь Артём знал — он сможет. Как и сказал Владимир, он сумеет договориться с кем угодно!

Георгий Павлович стоял у высокого окна своего кабинета, наблюдая, как карета с гербом Градовых скрывается за поворотом аллеи, увозя того слегка неотёсанного, но упрямого и в чём-то обаятельного парня.

В дверь постучали, и в кабинет вошёл старший сын барона, Андрей.

— Отец, — начал он, подходя к окну и следя за взглядом Воронова. — Это был человек от Градовых? Ты что, правда решил голосовать за их ставленника? Ты же вчера сказал Игнатьеву, что будешь поддерживать его кандидатуру.

Георгий Павлович не поворачивался, его взгляд был устремлён вдаль, туда, где пыль от колёс кареты оседала на придорожную траву.

— Я сказал Игнатьеву, что рассмотрю его предложение, — невозмутимо поправил он сына. — Так же, как только что выслушал предложение Градовых.

— Но… это же две противоположные стороны! — Андрей не мог скрыть своего смятения. — Как можно одновременно рассматривать и то и другое?

Воронов обернулся к сыну. В его глазах читалась вся мудрость прожитых лет, проведённых в дворянских интригах.

— Это сложная игра, Андрей, — тихо произнёс он. — И пока что рано делать однозначные ставки. Слишком много переменных. Слишком много силы, с обеих сторон.

Он прошёлся по кабинету, остановившись перед картой Приамурья, висевшей на стене.

— Посмотрим, как проявит себя та и другая сторона. Игнатьев — человек умный, расчётливый. Он обещает стабильность и порядок, но за его спиной стоит альянс Муратова со своей военной машиной. Базилевский… да, он кажется честным и справедливым, его поддерживает Градов, который, судя по всему, готов на всё, чтобы вернуть своё. И те и другие обещают справедливость и мир… — он горько усмехнулся, — но оба держат в руках оружие. И оба не постесняются его применить.

— Значит, мы будем ждать? — спросил Андрей.

— Мы будем наблюдать, — сказал его отец. — И будем готовиться. Видимо, пока война между альянсом Муратова и родом Градовых не будет закончена, мы не узнаем имя того, за кого стоит голосовать. Победитель получит не только земли и титулы, Андрей. Он получит право диктовать условия. А наше дело — быть на стороне тех, кто сможет эти условия обеспечить. И кто предложит нам лучшую цену.

Он ещё раз взглянул в окно, где уже не было и намёка на карету. Игра только начиналась, и Георгий Павлович намеревался сделать всё, чтобы его семья оказалась в выигрыше, кто бы ни победил.

— Не думаешь ли ты, что среди членов Дворянского совета окажется тот, кто… — Андрей помедлил, подбирая слова, — решится усилить позиции одной из сторон?

Барон улыбнулся.

— Верно мыслишь, сын, молодец. Да, такие найдутся. И я боюсь, что война между альянсом и Градовыми станет гораздо кровопролитнее, чем они сами думают.

— Мы не будем участвовать?

— Только при необходимости. Пока что — будем наблюдать…