999999999 маны. Том 3

Глава 23

После ухода Белецкого члены совета толком ничего не обсуждали. Впрочем, ничего удивительного. Голова каждого из них была забита лишь одной мыслью — как бы поудобнее извернуться, чтобы не оказаться в дураках и вне милости Вульфрика одновременно.

От множества неоднозначных взглядов меня это, впрочем, не уберегло. Преимущественно они были злобными, однако «злобный» тоже может означать разные вещи. Кто-то смотрел так, словно я лично оскорбил их своей речью, кто-то больше с обидой за то, что разрушил красивую картинку, созданную Белецким, а некоторые и вовсе снисходительно, как на какого-то малолетнего дурака, ничего не смыслящего в жизни.

Не то, чтобы мне до этого всего было какое-то дело, конечно.

Я бросил взгляд на молчаливого Председателя. Тот перебирал пальцами на столе, однако выглядел куда менее нервно, чем его коллеги по совету. Он мертвецки глянул на меня с головы до ног, словно оценивая, однако, говорить ничего не стал.

Атмосферка в комнате была так себе, да и делать мне здесь было больше нечего, а потому я встал со своего места и улыбнулся.

— Благодарю за совет, господа, — я откланялся и последовал в ту же дверь, за которой несколькими минутами ранее скрылся Белецкий.

И все шло вполне себе неплохо, не то чтобы дорога до двери занимала больше пяти секунд. Однако даже этого времени было достаточно, чтобы меня со спины остановил грубый голос Платова.

— Раз уж все молчат, — он громко прочистил горло, — то я скажу. С таким поведением в наших кругах не выживают, малой. Учти это на будущее.

Я медленно повернулся к нему и приподнял бровь.

— С каким поведением? — я фыркнул. — Сомневаюсь, что хотя бы один из вас не прокрутил в голове то, что я сказал вслух.

Кое-кто из клановских покосился на Председателя, но опровергать мои слова, как и соглашаться, не решился ни один из них.

Платов недовольно скривил лицо и решил сменить тему.

— Я бы предпочел сидеть здесь, на случай, если этот психопат Долгов не шутит насчет мертвого города. — было заметно, что мужчину не на шутку взволновал такой исход событий.

Я посмотрел на Платова и ухмыльнулся.

— Первый раз?

Моя небольшая речь, судя по всему, заставила клановских на мгновение забыть о небольшом ЧП с захватом поезда, потому как после слов Платова некоторые господа, вроде Манна и Гродского, помрачнели ещё пуще прежнего. Только сейчас я поймал себя на мысли о том, что мертвый город, при всей своей дурной славе, не вызывает во мне никакого страха. Нет, не то чтобы со мной там хотя бы раз произошло что-нибудь хорошее, однако… я понимал, что вряд ли встречу в нем смертельную опасность. Перспектива посещения мертвого города пугала меня только тем, что место это донельзя скучное.

Пустые улицы, жутковатое население многоэтажек и бродящие то тут, то там чудища. Безусловно, неподготовленный человек (а под неподготовленным я подразумеваю любого, кто не провел в таких местах добрые пару лет, как Родион, и не был бессмертным, как я) будет ощущать себя в такой обстановке как в фирменном кошмаре наяву, однако мне же…

Не грозило быть бесповоротно растерзанным на куски. А значит, все эти ужасы были не более, чем досадными помехами в моем передвижении по городу… что-то вроде пробок, только с клешнями и клыками.

Как бы там ни было, больше меня задерживать в вагоне никто не стал.

На самом деле, мне хотелось как можно быстрее выскочить вслед за Белецким, однако если бы я подорвался с места, то это бы вызвало определенные подозрения, а потому пришлось потратить какое-то время на общение с советом и надеяться, что это самое время не станет решающим. Очевидно, что Вульфрик прихватил с собой охрану и направился прямо в кабину машиниста, а потому, как бы сильно мне ни хотелось выцепить Элизу для разговора тет-а-тет, сначала придется разобраться с этой неувязкой.

Не то, чтобы я держал старика за идиота — наверняка он ожидал, что к нему начнут ломиться сразу же после объявления по громкой связи, однако в такой щепетильной ситуации, как наша, что угодно может пойти не так.

Я толкнул дверь вперед и прошел до вагона, в котором мы с Говардом и Элизой сидели в самом начале совета. В глаза ударил солнечный свет, льющийся через окно. Впервые с самого начала совета мне удалось посмотреть на улицу. Каких-то разительных изменений снаружи поезда заметить мне не удалось. Мимо нас проносились кривые ряды хвойных деревьев и редкие трансформаторы со служебными будками по обочинам. Никаких следов мертвого города пока что видно не было, однако как я хорошо помнил ещё со своей первой поездки в поезде, оскверненная территория начинается довольно внезапно.

Можно было бы и вовсе сказать, что ничего странного не происходит, если бы только не скорость с которой проносилась зелень за окном. Поезд мчался куда быстрее положенного. Только сейчас я заметил, как непривычно часто колеса стучат по шпалам, одним своим звуком разжигая небольшую тревогу где-то внутри. И дело было даже не в скорости как таковой — само по себе это совсем не страшно. Просто приятный ритм, с которым колеса ударяются о металл, является сильным образом, что настолько прочно засаживается в любом, кто хотя бы раз пользовался железной дорогой. А слышать, как этот ритм нарушается, да ещё и в довольно жуткой… напоминающей щелчки кнопок на клавиатуре, манере, ощущалось… неправильным.

И странное поведение поезда заметил не только я.

Клановские наследники, которых по какой-то причине не пустили на совет, сбросили свои вежливые маски и больше не носились туда-сюда по вагону, налаживая взаимовыгодные и не очень связи. Теперь они все сидели за своими столами и опасливо смотрели друг на дружку, совсем как их старшие товарищи в вагоне по соседству. Мне стало любопытно, как в такой ситуации себя чувствует охрана всего этого сброда. Насколько я понял, телохранителей и прочих бугаев, которых клановские взяли для собственной охраны, разместили в вагоне около головы поезда, подальше от самих шишек, чтобы создавалась иллюзия того, что все здесь друзья. Впрочем, все эти люди были сильными пробужденными и могли постоять за себя, поэтому нужды в том, чтобы рядом толпилась целая кипа охраны, тоже не было.

В любом случае, что-то мне подсказывало, что настроения сейчас были примерно одинаковыми на любом уровне.

Стоило мне войти в вагон, как и без того редкие разговоры совсем затихли. Плевать.

Больше меня волновало то, что здесь не было Элизы. Как и Вульфрика. А значит, он потащил дочь с собой, в сторону машиниста. Логику за таким поступком я проследить не мог, а потому оставалось только броситься вслед за ними.

Я помчался через вагон, не глядя по сторонам, и уткнулся в очередную дверь между вагонами.

Боже, как я ненавижу поезда.

Вульфрик поразился тому, как кучка пугливых дураков и несколько топорных провокаций могут смешать планы. Белецкий отлично знал своего тестя; Родион был той ещё занозой в заднице, но уж точно не дураком; он спланировал всё отлично.

Если Родион объявил по громкой связи, что поезд идет в мертвый город — это могло означать, что он идет в мертвый город. Или что не идет. Или что он хочет, чтобы все думали, будто поезд идет куда-то ещё, а на самом деле… тьфу.

Одно лишь можно было сказать точно: если Родион что-то сделал, то это не пустое бахвальство, а часть плана. Плана, который так просто разгадать не получится. Совершенно не в его стиле давать врагу время, чтобы предпринять ответные действия, и это настораживало Вульфрика ничуть не меньше, чем вся та чертовщина, что в последнее время творилась в столице.

Родион, нападение на особняк и лабораторию, внезапно появившийся на совете — как из мертвых воскресший! — Марк Ротт со своей речью… Белецкий мог бы поклясться, что это всё — звенья одной цепи, но вот каким именно образом складывались детали?

Трясти этого наглого мальчишку за плечи и требовать ответа было глупо. По крайней мере, в такой обстановке. Белецкий не мог взять в голову, каким образом этому комнатному растению, коим даже Алекс считал Марка, хватает наглости спорить не то что с ним, а с целым советом. Мужчина знал, что парень всю свою жизнь доставлял проблемы, однако не думал, что это каким-то образом коснется его самого. И с сожалением осознавал, что зря его недооценивал.

Нужно было плотнее заняться его поисками еще после того, как он пропал в парке на полпути к особняку Белецких, но рассуждать о том, что можно и чего нельзя было предпринять, было совсем не в его стиле.

Вульфрик вышел с совета и быстро нашел свою одиноко сидящую в стороне от прочих наследников дочь, за дальним столиком. Элиза в последнее время вела себя довольно странно и Белецкий рассудил, что нужно быть последним идиотом, чтобы дать ей возможность поговорить с Марком без надзора. В конце концов, именно она привела Роттов в вагон для наследников, и уже само по себе это было довольно подозрительно.

Элиза удивленно глянула на отца, но перечить не стала и аккуратно оглянувшись по сторонам, последовала за ним.

Думая о том, что час от часу не легче, Вульфрик открыл дверь в следующую секцию поезда — ту, где находился главный вход. Мужчина так уверенно рвался в первый вагон, что, возможно, даже не заметил бы сильный рев в купе для проводников, не последуй за ним еще более громкий грохот.

Белецкий резко дернулся в сторону, явно не ожидая, что небольшая зона между вагонами может быть хоть сколько-нибудь опасна. Элиза тоже сделала несколько шагов назад.

— Какого? — мужчина нахмурил брови и прислушался, глядя на дверь в купе. Звуки были действительно странными и чем-то напоминали крик раненного животного.

— Только этого не хватало, — Вульфрик сделал пару шагов в сторону купе для проводников. — Сраный Долгов…

Элиза удивленно выпятила глаза и отошла за спину отца. Тот же, сощурившись, посмотрел на спаянный замок и громко выдохнул.

— Ладно.

Чтобы выбить дверь, понадобился всего один удар ногой. Она выгнулась внутрь купе, создавая импровизированный проход. Однако… пользоваться им особого желания ни у Вульфрика, ни у его дочери не возникло.

На полу небольшого купе развернулась не самая приятная картина. Два человека, а точнее, существа, отдаленно напоминающих людей, копошились внизу. Одно из них буквально сидело на теле второго и широкими махами вырывало из грудной клетки несчастного кровавые, мясистые куски, обрызгивая всё купе густой жидкостью.

Сомнений в источнике нечеловеческого воя не оставалось.

Иногда существо прекращало копошиться во внутренностях изредка подающего признаки жизни оскверенного проводника на полу, но только затем, чтобы вгрызться в него и с противным чавканьем оторвать немного мяса.

От такого вида Элизе стало немного дурно и она попятилась назад. Однако даже тихого стука каблуков об пол хватило, чтобы нежить резко подняла голову и обернулась.

Проверять, что пришло в голову чудовищу, Вульфрик не хотел.

Головы нежити разлетелись как арбузы под натиском ботинка Вульфрика. Он пробил их насквозь, а затем продавил еще несколько раз, чтобы точно убедиться в том, что твари мертвы. Белецкий уже встречался с такими, однако привыкнуть к этим монстрам мог разве что какой-нибудь психопат.

Вульфрик оглядел себя на предмет ран, однако из урона понес только бесповоротно испачканный костюм.

— Развлекаетесь? — позади мужчины раздался молодой голос, что буквально за несколько минут успел засесть у того в печенках.

В голове мужчины пронеслась мысль о том, что его измазанное кровью лицо придавало мрачному взгляду, с которым он повернулся назад, еще более устрашающий вид, однако Марк Ротт словно не заметил этого и лишь с любопытством разглядывал оставшееся под ногами главы клана Белецких месиво.

— Я что-то не то сказал? — парень нахмурил брови.

Вульфрик аккуратно переступил через тела и вернулся в проход, только после этого удосужившись ответить:

— Ты много чего сказал не так сегодня, Марк. Мы с твоим отцом были близки, однако не думай, что это дает тебе право не следить за языком, — мужчина поправил галстук, посередине которого красовалось большое красное пятно. — Иначе можешь стать кем-то вроде Говарда.

Марк лишь бросил брезгливый взгляд на кусочки мозгов, прилипшие к обуви Вульфрика и пожал плечами.

— Я сказал то, что думаю. Без обид. Меня правда интересовали ответы на все эти вопросы, и в то же время я правда решил, что клану Ротт стоит голосовать «за» — потому что это верный выбор, а не потому, что последний голос ничего не решал.

Вульфрик хмыкнул и глянул на свою дочь, но та лишь недоумевающе переводила взгляд с парня на отца и обратно. Очевидно, она понятия не имела, что именно произошло на совете.

— Можешь рассказать это кому-нибудь другому, Марк. Мне не нравится мелкая игра, которую ты затеял, но сейчас не время с этим разбираться. Надеюсь, ты вышел сюда не просто для того, чтобы проветриться?

— Я просто подумал, что вы идете к Долгову, в первый вагон. Решил пройти с вами. Если вы помните, я уже был в мёртвом городе, — парень покосился на окончательно погибшую нежить в купе. — Негостеприимное место. И судя по тому, что эти ребята ожили — мы только что в него въехали.

Сомнений в том, что парень повязан с Родионом у Вульфрика, не оставалось. Осталось лишь выяснить, как именно.

— Хорошо. Пошли, — сухо произнес Белецкий и, окинув дочь с Марком, беглым взглядом, направился вперед.

Купе с телохранителями удалось пройти довольно быстро. Несмотря на то, что сам Вульфрик не взял с собой ни одного бугая, каждый из клановских охранников знал его в лицо, а потому даже не пришлось просить их расступиться. Они сделали все сами.

Вульфрик лишь подметил, как скудно обставлен этот вагон по сравнению с теми, что предназначались для взора гостей. Впрочем, это вполне в духе Остриха. Он как никто другой знал цену каждой монетки в своем кошельке.

Как бы там ни было, Белецкий перестал думать об охране, стоило ему толкнуть дверь в головной вагон с машинистом.

— Долгов, — прохрипел Вульфрик, глядя на затылок в фуражке, виднеющийся через небольшое окошко в двери машиниста. — Какого черта ты творишь?

Но человек в фуражке даже не колыхнулся.

Вульфрик вздохнул и, нахмурившись, направился к кабине.

— Это не очень хорошая идея, — произнес из-за спины Марк, однако, было поздно.

Стоило Белецкому коснуться двери, как на ней прорисовался фиолетовый узор. Постепенно его цвет начал меняться на оранжевый, а затем и вовсе на красный. Спустя секунду дверь вспыхнула.

Взрывная волна не могла сделать такому сильному пробужденному, как Вульфрик, ничего страшного. А потому он даже не стал проверять своё тело на наличие всех конечностей и быстро подорвался на ноги, чтобы убедиться в том, что его не настолько сильная дочь цела и здорова.

Повернув голову, он увидел перед собой то, чего увидеть никак не ожидал.

Марк Ротт, тот самый, что десять минут назад пытался потопить Вульфрика на совете, прикрыл Элизу.

Прикрыл своим телом.

В груди парня торчал довольно длинный металлический осколок, на который тот глупо таращился широко открытыми глазами. За его спиной же стояла Элиза, которая, похоже, не до конца осознала, что вообще сейчас произошло.

— Марк, — Белецкий быстро потряс головой, — ты в порядке?

Ответ казался очевидным.

— В полном, — парень схватился рукой за железку и сломал её длинный конец, оставив впившийся в кожу наконечник внутри. — На мне… — он скривился, — всё быстро заживает.

— Но… — Вульфрик выставил свою руку, чтобы в случае чего подхватить раненого, однако тот лишь покачал головой.

— Говорю же, все в порядке.

Любому мужчине, особенно в возрасте Марка, иногда хочется почувствовать себя крутым. Однако сейчас было не время и не место для дешевого бахвальства. Он вел себя так, словно застрявший в груди кусок металла — какая-то жалкая царапина, и это могло стоить ему жизни. Марк казался Вульфрику умным парнем, чтобы не выделываться так перед Элизой.

Та тоже повела себя несколько необычно. Она не бросилась благодарить своего спасителя и не замерла в шоке, и даже выглядела не шибко испуганной, а скорее — довольной? Как будто поняла что-то, до чего долго не могла додуматься.

Белецкий ломал голову над тем, что на уме у его же собственной дочери, не один год, и ситуации вроде этой только подбрасывали дров в костер.

В любом случае, пока что для этого не было времени. Марк стоял на ногах, и хотя было заметно, что прятал боль изо всех сил, умирать в ближайшее время не собирался, Элиза же просто стояла рядом с ним. Вульфрик повернулся к кабине и медленно шагнул внутрь неё.

На этот раз повезло и никаких ловушек, основанных на печатях, внутри не было. Как, впрочем, не было и самого Родиона.

Машинист в фуражке был мертв и просто-напросто зафиксирован на стуле так, чтобы его было видно со стороны двери, а всевозможные кнопки и рычаги, включая стоп-кран, были либо расплавлены, либо сорваны с места. Поезд же, тем временем, лишь набирал скорость и мчал вперёд без остановки. Скорость размывала пейзаж за окном настолько, что тот казался довольно условным, а те немногие из датчиков, что уцелели вовсю горели красным цветом, что никогда не предвещает ничего хорошего.

Сзади раздался топот.

— Господин Белецкий, — охранники все же осмелились явиться в соседний вагон, спустя добрую минуту после взрыва в кабине, — что стряслось?

Вульфрик хотел было послать их к чертовой матери, однако понял, что можно сделать это хотя бы с пользой.

— Поезд неуправляем, — обратился он к ближайшему из остолопов, кажется из клана Гродских, — Нужно собрать всех в одном вагоне и предупредить, что сейчас может немного покачать.

Два раза повторять не пришлось, и толпа бугаев понеслась обратно по поезду.

— И что будете делать? — схватившийся за грудь Марк опёрся об стену и вопрошающе посмотрел на Вульфрика.

— Я не знаю, обо что именно Родион хочет всех нас разбить, но… — мужчина закатил глаза. — Мне всё равно платить Остриху за этот е*учий поезд.

Белецкий схватил Марка с дочерью за плечи и чуть ли не силой вытолкнул из головного вагона, после чего вышел и сам.

Он повернулся лицом к переходу между частями состава.

— Лучше вам закрыть глаза, — спокойно бросил мужчина Элизе с Роттом.

По всему телу Вульфрика Белецкого начал расходиться лазурный узор. Он очень не любил использовать этот навык, однако более подходящей для него ситуации попросту было не придумать.

Рука мужчина ярко вспыхнула по всему вагону, однако затем сияние постепенно начало сужаться до размера ладони Вульфрика. Когда всё было готово, он направил свет вниз.

Восемь тонн железа расплавились за считанные секунды, отделяя головную часть поезда от всего остального состава. И с каждым мгновением голова поезда, теперь уже освободившаяся от вагонов, всё дальше уносилась вперед.

Прежде, чем остановиться полностью, то, что осталось от поезда, громыхало по рельсам еще около трех минут.

Марк с Элизой смотрели на располовиненный вагон с широко открытыми глазами, но даже не успели ничего сказать. Вульфрик прошел мимо них обратно в поезд, так как прекрасно знал, какой бардак сейчас поднимется среди клановских.

А наличие толпы испуганных пробужденных сейчас совсем не было в его интересах.

— Прошу, — начал он, когда вошел в вагон для охраны, куда успели привести всех глав кланов, не считая Председателя Гиарра, — Успокойтесь, господа.

Разумеется, это не сработало. Когда первичный поток вскриков, требований объяснить ситуацию и вернуть деньги за поезд утих, вперед вышел Альберт Флейнс.

— Будь так добр и скажи, что происходит, Вульфрик? — он, в отличии от остальных, хотя бы старался поддерживать видимость спокойствия.

Белецкий глубоко вздохнул и оглянулся по сторонам, с удивлением обнаружив, что Марк и Элиза тоже вошли сюда вслед за ним.

— Если бы я знал, что происходит, то с удовольствием бы сказал, — мужчина развел руками — Но пока я могу только предполагать.

Ему показалось, что после этой фразы сзади донеслось нечто похожее на смешок, однако Вульфрик продолжил говорить.

— А предполагаю я, что Долгов хотел нас всех угробить, — Белецкий цокнул языком. — Но что бы он там ни задумал, я с этим справился и теперь нам ничего не угрожает. Осталось лишь выбраться отсюда, — он перевел взгляд на старающегося не закричать Остриха, — как и обещал, я всё компенсирую.

В этот момент Вульфрик заметил, что взгляды клановских изменились. С ним никто не стал спорить и задавать встречные вопросы, все лишь удивленно смотрели за спину главе клана Белецких. Тогда он и сам повернулся назад.

Марк Ротт стоял у окна и тихо смеялся, глядя наружу.

— Что смешного, Марк? — нахмурился Вульфрик.

Парень в ответ улыбнулся и окинул всех присутствующих взглядом.

— Он хотел, чтобы вы остановили поезд, — Ротт снова уставился в окно и закачал головой.

Когда Вульфрик Белецкий выглянул наружу, то увидел там то, чего не видел никогда ранее. Стоял день, но небо над головой казалось сумрачным, как в грозу. Это были не сгустившиеся тучи — небо всё ещё оставалось безоблачным, и солнце висело над головами. Тёмный оттенок и небу, и солнцу придавала Скверна, разлившаяся вокруг совершенно материально и явственно.

И шевеление… Шевеление повсюду.

Казалось, всё обрело жизнь — или некое вывернутое подобие жизни. Ветки мертвых деревьев тянулись к ним. Иссушенный труп кошки в пяти метрах от обочины вдруг поднял голову и беззвучно пополз к вагону, переваливаясь на сухих лапах. Мелкие признаки шевеления то тут, то там, без возможности разглядеть, что именно шевелится. Много. Безумно много, настолько, что выглядело это не отдельными деталями, а целой картиной. Как будто сами тени ожили и теперь идут сюда.

К поезду.

Марк рассмеялся ещё раз.

— Добро пожаловать в мертвый город, господа.