999999999 маны. Том 3

Глава 19

Честно говоря, в какой-то момент начало казаться, что о моем бессмертии за последние сутки не узнал только ленивый. И если с Тиной, Сарой и Говардом я еще мог худо-бедно смириться, то… вот понимание того, что о секрете теперь знают Шрауты и КОБРовцы, покоя мне не давало. Одна из сильнейших семей Империи и спецслужба Республики осведомлены о том, что человек, который не может умереть, теперь не персонаж из сказок и фильмов, а вполне себе настоящий Марк Ротт. Даже не берусь предполагать, какой у каждой из сторон может возникнуть ко мне интерес, понятно одно — конфликт этих интересов может обернуться не самыми приятными последствиями. И не только для меня.

Сомневаться в том, что всё это устроил Родион, не приходилось. Сколько бы я не ломал себе голову, другого варианта, откуда бы республиканцы могли обо мне узнать, я не находил. Ну, а когда Тина рассказала мне, что он лично попросил её рассказать родителям о бессмертии, строить догадки стало излишним.

Старик все говорит, что у него всегда есть запасной план, пути отступления и прочее, и прочее. Ни за что не поверю, что он не рассматривал тот вариант, при котором мы становимся врагами. А если ты не можешь убить своего врага, то следующим логичным ходом будет просто-напросто запихнуть его куда подальше, чтобы не мозолил глаза. Может ли Родион подготавливать почву для того, чтобы обернуться против меня?

Доводов «против» я найти не смог, впрочем, как и доводов «за».

И чем дольше я думал о том, как сильно старик любит продумывать всё наперед, тем страннее было видеть, что Элиза… не имела ни малейшего понятия о том, что я жив.

Меньше, чем за секунду, выражение её лица с уверенного и дерзкого сменилось на довольно ошарашенное. Сначала я решил, что девушка так отреагировала на уложенные в ряд трупы на кровати. Однако следующая её фраза наглядно всё разъяснила.

— Марк? — она закачала головой. — Но тебе же… — её глаза резко расширились, Элиза осеклась на полуслове.

Я наконец-то бросил довольный взгляд на надежно сваленные у стены трупы и повернулся к своей всё ещё невесте. Хотя бы технически. Она выглядела более привычно, нежели в последнюю нашу встречу. Все тот же серый костюм, аккуратный макияж и собранные в деловую прическу серебряные волосы.

— Мне, — я приподнял бровь, — что?

Впрочем, надеяться на то, что Элиза выложит все свои мысли как на духу, было бы глупо. Она быстро взяла себя в руки.

— Ничего, — Элиза нервно выглянула в коридор. — Просто не ожидала тебя увидеть здесь.

— Взаимно, — я натянуто улыбнулся.

Разумеется, я понимал, что родионовским кротом окажется кто-то, приближенный к клановским. У простого охранника или служащего ни за что бы не хватило полномочий для того, чтобы внести нас в списки, я уже не говорю о том, что провести на совет, однако… чтобы это была Элиза Белецкая? Я помню, что краем глаза видел, как они беседовали с Родионом в ту ночь, когда я убил Рэма. Еще тогда мне показалось странным как внимательно девушка выслушивает каждое его слово, словно ребенок… однако я и предположить не мог, что она будет готова пойти против своего отца, чтобы помочь дедушке.

С той самой ночи мы, кстати, с ней и не виделись. После того, как я отправил её на машине с трупом Рэма в багажнике, я был уверен, что она поедет прямо к отцу и расскажет ему все. О том, что я жив, что со мной возится Родион, что именно я убил Рэма… однако, факты говорили об обратном.

Судя по всему Белецкий не знал о том, что под маской убийцы Рэма был именно я. В противном случае, вряд ли бы он убил меня без расспросов. Разрывная пуля в голову? Нет, слишком быстро, слишком просто.

В конце концов, я обманул смерть. На его месте было бы глупо так тривиально разбираться со мной, даже если исходить из банального любопытства.

Либо же во мне сейчас просто-напросто говорит эго. Никогда нельзя быть уверенным до конца.

В копилку к тому, что Элиза так ничего и не сказала Вульфрику, идет и то, что она помогает Родиону. Девушка знает, как играть в эту игру, это я понял еще на моменте её отношений с Августом Локком. Но неужели амбиции давят так сильно, что она готова вставлять палки в колеса даже собственному отцу?

Это было настолько цинично, что я готов был рассмеяться.

Элизе, увы, было не до смеха.

— Вам нельзя здесь оставаться, — она глянула на Говарда, а затем снова на меня. — Нужно показаться остальным, иначе люди начнут задавать вопросы. Времени мало.

Не знаю, была ли это защитная реакция, или Элиза просто привыкла так решать дела, однако говорила она очень сухо. Создавалось впечатление, схожее с тем, когда смотришь за тем, как неуверенно чувствующий себя перед камерой человек пытается записать свою речь по бумажке — неловкое неверие в то, что он говорит.

Впрочем, я сюда пришел не за тем, что оценивать харизматичность Элизы. А потому, быстро проверив свой внешний вид, прошел мимо неё в коридор.

— С чего бы мне тебе доверять, Белецкая? — Говард же оставался стоять в купе. — Может, ты сейчас просто сдашь нас охране?

Элиза посмотрела на него холодным взглядом.

— Значит, я просто случайно постучала в первую попавшуюся дверь ровно три раза? — девушка вышла из купе, даже не договорив до конца. — Давайте сделаем жизни друг друга проще и не будем тратить время на это. Дедушка уверял меня, что проблем с его людьми не будет.

Значит, мы его люди? Он специально не раскрыл ей всех карт. Вывод из этого можно сделать простой — либо он ей не доверяет до конца, либо недоговаривать критически важные части уже вошло у старика в привычку.

Что-то мне подсказывало, что оба варианты верны.

Говард недовольно скривился и тоже вышел в коридор.

— Что делаем с этими ребятами? — я глянул на тела за спиной у мужчины. — Нельзя оставлять дверь открытой.

Услышав это, Элиза нахмурила брови.

— Ключа у меня нет.

Говард повернулся назад и, несколько секунд подумав, кивнул про себя.

Мужчина схватился за край двери и задвинул её в исходное положение. После чего схватился ладонью за стык между проемом и металлической обшивкой двери. Его ладонь вспыхнула красным цветом. Он стоял так около минуты, когда металл тихо зашипел и повеяло теплом. В какой-то момент Говард убрал руку от двери, и повернувшись к нам, показал рукой знак «Окей».

Поступок был в высшей мере логичным — хочешь сделать так, чтобы дверь не открывалась? Просто завари её!

К чести дяди, работу он проделал хорошо, беглым взглядом было даже не понять, что с замком что-то не так. Впрочем, защитить его способ мог разве что от случайной попытки завалиться внутрь. Если кто-то захочет целенаправленно прорваться, тот небольшой участок, сплавивший дверь в единое целое под воздействием огненного навыка Говарда, не выдержит.

Понадеявшись на то, что никому не взбредет зайти в купе, мы с дядей пошли следом за Элизой в соседний вагон.

Основная задача сегодняшнего дня была довольно простой. Помешать Белецкому осуществить свой план, заручившись поддержкой совета. Но если идти по очереди, то сначала было бы неплохо дождаться начала этого самого совета и выудить как можно больше информации из клановских, раз уж они так любят точить лясы. Элиза упоминала, что стоит нам задержаться и появление покажется подозрительным, а потому особого времени на подготовку к этому светскому рауту у меня не было.

Перед тем, как девушка открыла дверь, что вела в следующую секцию поезда, я задал вопрос, который не давал мне покоя всё время, что мы сидели в этом поезде.

— Разве… — она повернула голову на мой голос, — никто не может узнать меня в лицо?

Элиза хмыкнула.

— Уверена, что не все из них знают, как выглядят в лицо собственные дети, — девушка сделала небольшую паузу, призадумавшись. — Хотя… об имени лучше молчи. На всякий случай.

— Она не преувеличивает, — Говард прокашлялся, скорчив недовольное лицо. — Насчет детей.

Похоже, он не самый большой поклонник советов и всего, что с ними связано.

Проход, который разделял вход и зону для проводника с вагоном, был довольно длинным и непрозрачным с обеих сторон, чтобы гости Остриха не вспоминали лишний раз о существовании обслуги на этом поезде. Впрочем, как и в случае с самозатемняющимися окнами, это было логично, ведь те люди, с которыми общается Острих — по сути, главный банкир страны — явно не хотят, чтобы их мог сфотографировать любой зевака, засмотревшийся на проезжающий мимо поезд с какого-нибудь холма около путей.

Наконец-то дверь отъехала в сторону. В глаза ударил свет, в уши — довольно громкая музыка, а в нос запах еды, напомнивший мне о том, что поесть мне утром не довелось. Само помещение было удлиненным и чем-то напоминало вагон-ресторан, только столиков и пространства в нем было куда больше обычного. Все члены совета и их помощники, кроме Вульфрика, растянулись по вагону и беседовали за трапезой. Люди из разных кланов общались друг с другом, и даже несмотря на нейтральную музыку, что играла на фоне, гул от оживленных бесед доносился до самого входа, из которого мы вышли.

Первое время нас никто не замечал, что меня даже немного обрадовало. Элиза едва заметно махнула рукой, призывая следовать за ней к единственному пустующему столику и я было даже подумал, что все пройдет легче, чем я думал… когда какой-то хилый мужчина с сединой все-таки встрепенулся на месте, когда мы проходили мимо него.

Правда, сначала он заметил только Элизу.

— А мы все думали, куда вы запропастились, госпожа Белецкая! — он наигранно посмеялся. — Ваш отец не желает побеседовать с нами?

Элиза вежливо улыбнулась и посмотрела на мужчину, сцепив свои руки.

— Отцу нездоровится, господин Манн, — она пожала плечами. — Ничего не могу поделать.

Не успела Элиза договорить до конца, как позади неё раздался басистый голос Говарда.

— Здравствуй, Филипп, — дядя посмотрел на сидящего за столом Филиппа Мана и тот резко поднял на него свои крошечные глазки. — Не переживай, думаю, Вульфрик скоро объявится.

Я не знаю, что там произошло между этими двумя, но даже слепой бы заметил эту смесь испуга и презрения, которая смешалась во взгляде главы клана Манн.

— Привет, Говард, — мужчина противно облизнул губу. — Полагаю, у тебя была весомая причина созывать внеочередной совет.

— Уж не сомневайся, — со стороны могло показаться, будто Говард испытывает отвращение даже от того, что смотрит на Манна. — Узнаешь всё на совете.

— Жду не дождусь, — Филипп демонстративно отвернулся от нашей троицы и завел разговор на какую-то отвлеченную тему с одним из своих помощников

Элиза быстро схватила витающее в воздухе настроение и без лишних слов проследовала дальше. Я же просто шел за ней и аккуратно разглядывал людей, что сидели за столиками по обе стороны прохода. Сразу за Манном и его свитой сидели Платовы. Отец и сын были похожи друг на друга как две капли воды — мощные и бородатые, они создавали впечатление лесорубов, которых по какой-то нелепой причине нарядили в деловые костюмы. Вели себя, надо сказать, соответствующе. Младший Платов без зазрения совести пялился на ноги Элизы, когда та прошла мимо, и не отвел взгляда даже когда я глянул на него исподлобья.

Отец же был слишком занят поеданием кровавого стейка, чтобы отвлекаться на такую мелочь, как молодая девушка.

Прямо напротив них сидел глава клана Флейнс. При его виде мне даже стало забавно от того, насколько сильно могут отличаться люди, сидящие в метре друг от друга. В отличие от нарядов прочих членов совета, костюм этого мужчины с тонкими усиками был странного бордового цвета в тонкую белую полоску. Он выглядел так, словно выбрался из имперских фильмов шестидесятых годов прошлого века — тонкие усики, ни на миллиметр не вылезающие за черту губ, аккуратно зализанные гелем черные волосы и несколько золотых колец с камнями на пальцах. Насколько мне было известно, он владел игорным бизнесом в нашей стране… и меня всерьез заинтересовало, специально ли мужчина пытается походить именно на тот образ, который первым вылезает в голове людей при фразе «Король Казино».

Он на секунду задержал на мне свой взгляд, но в остальном не проявил к нашей компании ровным счетом никакого интереса. Лишь ответив Говарду на приветствие кивком.

Следующий столик был даже больше прежних. Не уверен, сделано ли это затем, чтобы ненавязчиво указать гостям на то, кто здесь все-таки хозяин, либо Гас Острих банально не помещался за обычным… однако факта это не отменяло. Владелец поезда сидел прямо посреди вагона — так, чтобы было видно всех сразу и никого конкретно одновременно. Я не шутил, когда говорил, что он может не уместиться за простым столом, мужчина действительно был огромен в своих размерах, говорил с одышкой и из физической активности был, пожалуй, способен только на перекатывание монетки в пальцах, чем сейчас и был занят.

Не могу сказать, что я удивился, увидев рядом с ним пару проводниц, мило усевшихся по сторонам. Не то, чтобы я любил судить людей по внешности, однако при взгляде на их накачанные ботоксом и силиконом тела от чувства, что если их и наняли за профессиональные навыки, то никак не за железнодорожные, отделаться было сложно.

Говард остановился возле него и завел небольшой разговор, где благодарил господина Остриха за гостеприимство, на что последний просто лениво покачивал головой, больше заинтересованный в своих сотрудницах. Мы с Элизой продвинулись чуть дальше к пустому столу Белецких. Прямо напротив него расположился лысый мужчина в очках, оправа которых плотно ложилась прямо на его длинный, римский нос.

Увидев его, Элиза как будто немного смутилась. Он это заметил.

— О, Элиза! Пришли сюда, чтобы в очередной раз разбить мне сердце отказом? — мужчина подтрунивая улыбнулся.

— Боюсь, что да, господин Гродский, — Элиза хмыкнула. — Пока что актерская карьера в мои планы не входит.

— Ну, тогда давай сделаем тебя певицей! — Гродский рассмеялся, как не в себя, но довольно быстро успокоился. — Ты знаешь, куда звонить.

Клан Гродских занимается сферой развлечений, СМИ и всем прочим. Многие простые девушки бы сутки простояли в очереди просто затем, чтобы поговорить с ним пять минут.

Элиза улыбнулась и упала за столик. Я присел рядом. Вскоре к нам присоединился и Говард, после чего мы заказали у проводницы-официантки первые попавшиеся коктейли и стали ждать, пока все присутствующие вдоволь натреплятся языками. Чем больше проходило времени, тем сильнее смешивался состав каждого из столиков. Люди подходили друг к другу за столики — кто-то с широкими объятиями, словно к старым друзьями, кто-то абсолютно равнодушно, только ради того, чтобы не показаться грубыми, но в целом главы кланов и их помощники активно перемещались по вагону, как будто на какой-то вечеринке.

— И где Гиарр? — спросил Говард, когда окинул взглядом вагон, отпивая коктейль. — Обычно его облепляют со всех сторон.

Разумеется, Председатель Гиарр имел очень большой вес, как в совете, так и вне его.

— Наверное, с отцом, — Элиза постучала ногтями по стеклянному стакану.

Я развалился на спинке дивана и ухмыльнулся.

— Где ему еще быть? Если кто и в курсе того, что произошло, так это он. Наверняка сейчас сидят и не могут народоваться тому, как удобно все вышло с Роттами, — я посмотрел на Элизу. — Когда уже начнется совет?

— Потерпи, малец. Начнется, куда он денется, — бородатый мужчина, что подошел к нашему столику сбоку, громко засмеялся и перевел взгляд с меня на Говарда. — Прими соболезнования по поводу брата, Говард. Надеюсь, теперь Ротты понимают как важно позаботиться о клановой безопасности.

Глава клана Платовых, насколько мне было известно, поддержал Белецких на прошлом совете. Видимо, он был настолько заинтересован в том, чтобы план Вульфрика сработал, что не постеснялся подойти к нам во время этапа беседы. Обычно обсуждение тем, что будут подниматься на совете, до его начала, считалось дурным тоном. Говард же сделал вид, что всё нормально и вежливо улыбнулся.

— Благодарю, Глеб. Ты не останешься разочарован советом, я тебе так скажу.

Услышав это, Платов довольно поджал губы и подмигнул Говарду, после чего отправился обратно к своему месту. Дождавшись, пока он уйдет, дядя фыркнул.

— Они все хуже чем пираньи.

— А ты святой здесь, да? — я приподнял бровь.

Говард ничего не ответил.

После того, как к нам подошел Платов, наш столик заметили и все остальные присутствующие. Следующие полчаса мы провели за настолько бесполезными, насколько и бесконечными беседами с главами кланов, их помощниками, наследниками… и прочими фальшивыми уродами. Кто-то «незаметно» подбивал клинья к Элизе, кто-то невзначай пытался узнать у Говарда причину, по которой было созвано внеочередное собрание, кто-то приходил просто поболтать, но все они были одинаково утомительны.

Я сдался самым первым. В отличие от Говарда и особенно Элизы, я только начинал набивать свой стаж в лицемерии, а потому притворяться вежливым и внимательным так долго, как у них, у меня не получалось. Мне захотелось немного побыть в тишине, а заодно и убедиться в том, что купе с проводниками с небольшим секретом никто не собирался открыть.

— Прошу прощения, — я встал из-за стола, натянуто улыбнувшись. — Нужно отлучиться.

Никто из трех человек, подсевших к нам, против не оказался. В конце концов, перед ними сидели глава клана Ротт и наследница Вульфрика Белецкого, а на какого-то безымянного парнишку-ассистента Говарда всем было решительно наплевать. Впрочем, не могу сказать, что меня это сильно обижало. Скорее, наоборот, дарило свободу от пристальных взглядов и попыток раскусить, что у меня на уме, как это сейчас происходило с дядей, например.

Я прошел по проходу в обратную сторону, едва обращая внимание на происходящее по сторонам. Да и поменялось не то чтобы многое — девушек вокруг Остриха каким-то волшебным образом стало еще больше, Платов-старший продолжал есть свои мясные блюда, но теперь, похоже, еще и запивал их каким-то алкоголем… видимо, на радостях от того, что ему сказал Говард. Носатый Гродский рассказывал что-то скучающему Филиппу Ману, пока их помощники молча смотрели друг на друга, и лишь глава клана Флейнсов продолжал сидеть в одиночестве, явно не желая ни с кем вести беседы.

Его можно было понять.

Я прошелся по коридору между вагонами и с опаской приоткрыл дверь, ведущую к выходу. К моему облегчению, около двери было пусто. Здесь было так тихо и спокойно, что я решил еще немного постоять в одиночестве, глядя в окно на пролетающие мимо пейзажи. Но не успел я пробыть в помещении один и пары минут, как в него кто-то вошел.

— Трудно выдержать этих идиотов, особенно в первый раз, — Альберт Флейнс, глава клана Флейнсов, поджег коричневую сигариллу и, встав рядом со мной, закурил прямо в поезде. — Полностью тебя понимаю.

Я искоса глянул на него, снова удивившись тому, как странно на нем смотрится полосатый костюм и все эти перстни, и решил ответить на это так нейтрально, как только можно.

— Да… — я наигранно скривился. — Мне просто нездоровится.

Мужчина втянул в себя дым с запахом ванили и закивал.

— Вот как.

Вежливо улыбнувшись ему, я решил, что лучше бы мне вернуться обратно к своему месту, пока Флейнс что-нибудь не заподозрил. Однако, в паре метров от входа в соседний вагон, его голос меня остановил.

— Знаешь, — я услышал, как он выдыхает дым, — твой отец был должен мне денег еще с твоего десятого дня рождения, Марк Ротт.