999999999 маны. Том 3

Глава 20

Человеческая память — очень странная штука. Она с легкостью забывает цвет глаз любимой девушки, день рождения собственной матери или что-нибудь невероятно важное по учебе и работе, однако в то же время досконально помнит, как именно ты сидел на диване, когда впервые увидел первую серию любимого мультсериала по телевизору, как звучит припев песни, что ты последний раз слышал десять лет назад, и сколько бродячих псов жило на улице твоей бабушки.

Со своего десятого дня рождения я помнил совсем немногое. Много людей в костюмах, довольный отец и атмосфера праздника, который, тем не менее, совсем не ощущался моим. Если не считать прикосновение к камню пробуждения, одарившему меня Уроборосом, то следующим воспоминанием, ярко впечатавшимся в мою память, была небольшая игра, которую устроил отец. Тогда он был уверен в том, что мне выпадет боевой атрибут, а потому решил немного разбавить вечер, а заодно немного набить себе кошелек, и объявил ставки на то, что именно мне выпадет.

Нужно ли говорить, что папа прогорел.

Совру, если скажу, что помню среди гостей Альберта Флейнса, однако ничего удивительного в том, что его пригласили на столь важное событие, не было. В конце концов, отец до последнего верил, что из меня выйдет достойный преемник.

Жаль только, что из всех мелких мелочей, которые могли остаться в памяти главы клана Флейнсов в тот вечер, отпечаталось именно моё лицо.

Я не чувствовал в его словах ни угрозы, ни страха. Альберт просто курил свою сигариллу и смотрел в окно, по всей видимости, ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции.

— Марк Ротт мертв, — я повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. — Вы обознались.

Флейнс хмыкнул и затянулся.

— Мне слишком много лет, чтобы меня пугали такие серьезные взгляды, молодой человек. Впрочем, я не осуждаю. Даже наоборот, — он едва заметно улыбнулся.

— Вот как?

Очевидно, что если бы он хотел сдать меня, то сделал бы это без предварительных разговор один на один. Но если дело не в этом, то к чему это всё?

Альберт продолжал.

— С последнего совета я всё надеялся, что эти идиоты опомнятся, — он закачал головой. — Но, видимо, уже поздно.

— Мне кажется, что все было решено задолго до этого дня, — я сделал шаг навстречу к Флейнсу.

Делать вид, что я — не я, уже было глупо. Да и, в конце концов, если бы он хотел что-то со мной сделать, то явно бы перед этим не подлавливал меня для разговоров тет-а-тет.

Мужчина покачал головой и улыбнулся, глядя в окно.

— Решения на совете могут меняться в щелчок пальца из-за сущих мелочей… однако сейчас, похоже, не тот случай, — Альберт глянул на почти докуренную сигариллу. — Радует одно — этот хотя бы обещает быть занимательным.

Я нахмурился.

— Да уж. Страна катится к чертям в угоду Белецкому — занимательнее некуда.

— Что я могу сказать, — он отправил окурок в окно аккуратным щелчком пальца, — у всех разное представление о юморе.

Кажется, нам пора, — мужчина указал на дверь. — Не стоит заставлять их ждать.

— Подумают, что мы плетем заговоры? — я ухмыльнулся.

— Да нет, просто невежливо.

Альберт отринул от окна и пропустил меня вперед, к двери в соседний вагон.

Весь наш короткий разговор я ждал какого-то подвоха, однако глава клана Флейнс не сказал и не сделал ничего, что было хотя бы в какой-то мере похоже на угрозу, предложение… или предупреждение, на худой конец. Однако я понимал, что вряд ли бы он вышел ко мне просто затем, чтобы сухо отметить тот факт, что он меня узнал.

Хотел посмотреть на мою реакцию? Или дал понять, что мнения в совете всё же разнятся? В любом случае, предчувствие у меня было хреновое — ведь если впереди всё чисто, значит, тебя обходят с тыла.

Гости пока даже и не думали куда-то идти. В общем и целом, с того момента, как я удалился подышать, ничего не изменилось, разве что состав столиков в очередной раз перемешался, как колода карт, и сами голоса клановских словно стали несколько тише. Видимо, общие безобидные темы для разговоров закончились, вынуждая достопочтенных господ говорить по существу..

Меня это, впрочем, волновало мало. Не оборачиваясь назад, я отправился прямо к нашему столику, подметив, однако, что полное безразличие вначале сменилось на короткие взгляды в мою сторону со стороны каждого клановского, мимо которого я проходил.

Не успел я даже окончательно сформировать у себя в голове опасения насчет перемены в поведении гостей, как эти самые опасения тут же подтвердились. Столик, за которым мы сидели с Элизой и Говардом, был пуст. Захотелось обернуться и начать рыскать глазами по помещению в поисках дяди и моей невесты, однако, я сдержался от того, чтобы так явно показать беспокойство.

Тем не менее, притихшие до этого разговоры и вовсе пропали.

Замерев перед пустым столом, я слегка повернулся вправо — к окну, в отражении которого увидел, как сразу несколько глав кланов поднимаются со своих мест.

В опасной для жизни ситуации человек может повести себя всего лишь тремя способами. Для простоты эти реакции называют «Бей, беги, замри», что, в общем-то, говорит само за себя. Возможно, события последних недель немного сделали меня параноиком, а потому я не мог расценивать происходящее как что-либо иное, нежели прямую угрозу. Стоять на месте вариантом не было, ровно как и бежать — увы, поезд такая же ловушка для меня, как и для клановских. По крайней мере — этот поезд.

В нем не было открытых переходов между вагонами, а потому варианта вывалиться за борт, переломать себе всё, что только можно и спокойно умереть, чтобы через пять минут встать свеженьким, у меня не было.

Оставалось только бить. Я быстро прикинул, в кого из клановских и их охранников имело бы смысл влететь первым и даже наметил ближайший столовый нож, который остался на моей тарелке…

Но резко повернуться и напасть на одних из сильнейших пробужденных в стране мне не дал басистый голос, что донесся откуда-то позади.

— Если вы ищете Говарда Ротта… то, боюсь, я посчитал его присутствие на собственном поезде не совсем уместным, — я медленно развернулся и уставился на единственного оставшегося сидеть на месте мужчину.

Острих выглядел так, словно всё происходящее его интересует не больше, чем какой-нибудь бухгалтерский отчет. Он говорил с одышкой, часто делая паузы и даже не смотрел на меня, а просто перекатывал между сальными пальцами золотую монетку, раз за разом всё быстрее.

— Остальные члены совета сошлись на том, что и как участник совета он нам ни к чему, — Острих облизнул губу. — Раз с нами теперь истинный глава клана Ротт.

Толстяк впервые за все время приподнял на меня глаза.

Чего?

Остальные клановские просто стояли молча и многозначительно рассматривали меня с ног до головы.

Некоторые, вроде Филиппа Мана, были по какой-то причине весьма взбудоражены происходящим. Мужчина едва сдерживался от того, чтобы не улыбнуться во все тридцать два, и меня это сразу же смутило. Не думаю, что перестановки в чужом клане могут вызвать такую плохо удерживаемую радость, а значит, дело в чем-то еще.

Флейнс же стоял немного в стороне и качал головой. Не знаю, что они сделали с Говардом и Элизой, однако, похоже весь наш разговор нужен был лишь для того, чтобы заговорить мне зубы и потянуть время.

Кто-то, вроде Гродского, смотрел на меня с неподдельным интересом, словно прикидывая что-то на мой счет у себя в голове. Другие же просто мрачно молчали, стараясь не показывать своих чувств по поводу происходящего.

Жаль только, у меня так не получалось.

Я, конечно, понятия не имел, как именно выглядело моё лицо после слов Остриха об «истинном» наследнике, однако готов поспорить, что из всей гаммы испытанных мной эмоций отчетливо на нем можно было прочитать только недоумение.

— Малец. — самодовольно прохрипел Платов-старший. — Ты правда думал, что просто войдешь сюда и всех обманешь? — мужчина выдержал небольшую паузы, а затем расхохотался как не в себя. — А он мне нравится!

— Потише, Глеб, — все тем же ленивым тоном произнес Острих.

Хорошо. Вариантов совсем немного. А конкретно — всего два. Либо я наблюдал за тем, как план Родиона с треском срывается в прямом эфире… а вернее как его срываю лично я, сам того не желая. Либо… это и есть часть его плана. Что, конечно, было в его стиле. Однако мне почему-то казалось, что правда где-то посередине.

В любом случае, лучшей стратегии, чем сделать ровное лицо и следить за тем, как развиваются события я придумать не мог. Уж лучше случая для того, чтобы Родион показал, как хорошо он продумывает все наперед, мне представить сложно.

Платов постепенно успокоился, и когда я уже хотел спросить у совета куда пропал мой дядя с Элизой, позади меня раздался звук открывающейся двери. Я резко обернулся.

Вульфрик Белецкий выглядел точно так же, как и в ту ночь, когда я видел его в последний раз. Такой же важный вид, идеальная осанка и уверенный оскал. Мне показалось, что мужчина смотрит на меня с каким-то высокомерием и даже злобой. Кажется, ему было что сказать.

Не знаю, что именно я ожидал услышать… но точно не то, что он произнес через секунду после того, как вошел внутрь вагона.

— Марк! — его лицо тут же стало куда менее напряженным. — Всё же глаза меня не обманывают! — он быстро подошел ко мне и протянул руку, на которую я сощуренно покосился.

Рядом с Вульфриком стояла Элиза. Она держалась очень странно, а её и без того холодное лицо теперь казалось совершенно непроницаемым. Я быстро глянул ей в глаза через плечо отца.

Мне показалось довольно забавным то, что секундного взгляда хватило, чтобы её маска начала рассыпаться на глазах. Девушка отвернулась, а я медленно потянулся к руке Белецкого.

Разумеется, можно было бы демонстративно оттолкнуть его в сторону, однако что бы это изменило? Да и я совру, если скажу, что его радушность совсем не сбила меня с толку.

Вульфрик крепко схватил мою руку и, поздоровавшись, похлопал меня по плечу.

— Видеть здесь сына моего старого друга в здравии — большая радость, Марк. Все думали, что ты погиб.

Я поднял на него глаза. Он вел себя так, словно видит перед собой не вернувшегося с того света, а случайно встретил на вокзале своего двоюродного племянника, или что-то в этом роде. Я не собирался проглатывать этот спектакль.

— И что вы сделали, чтобы спасти своего старого друга? — прошипел я сквозь зубы и склонил голову, о чем, впрочем, сразу же пожалел.

Из тысячи вещей, которые я мог бы сказать… я не удержался и надерзил ему. Нет, само собой, мне плевать на эго Вульфрика Белецкого, однако сам ход был далек от тонкого и продуманного. Возможно, мне и вправду не совсем место во всей этой клановой возне.

Услышав это, мужчина слегка запнулся, однако ему хватило считанных секунд, что вернуть себе лицо. Он тяжело вздохнул и опустил голову вниз.

— Я до сих пор виню себя за то, что узнал о происходящем слишком поздно, — Вульфрик скривился. — Мы не успели ничего сделать, и именно поэтому я так рад видеть тебя здесь. Хотя бы одной жизнью на моей совести меньше… — он посмотрел мне в глаза. — А это очень тяжелый груз.

Было сложно удержаться от того, чтобы не хмыкнуть, но я все же справился.

— Всё, что я могу сказать в своё оправдание, — мужчина окинул взглядом всех присутствующих, — а я практически никогда не перед кем не оправдываюсь и люди за твоей спиной могут подтвердить эти слова, — он вновь посмотрел на меня, — как только информация о предательстве подтвердилась, я нанес удар по этим мерзавцем ещё до того, как гроб с телом твоего отца опустился в землю.

Нет, нет, нет. Я не куплюсь на эту хрень. С какой стати он ведет себя как добрый дядюшка? Допустим, убивать они меня не собираются. В это даже можно было поверить, однако…

Бессмертие. Что им известно? Что ему могла рассказать Элиза, которая чуть ли не пряталась за спиной отца, лишь бы не смотреть на меня? Бескорыстная доброта — слишком редкий зверь, чтобы всерьез считать, что я так легко его поймал.

— Я не знаю, через что тебе пришлось пройти, чтобы сюда добраться, и от этого мне несколько обидно, — Вульфрик цокнул языком. — Не было никакой нужды пробираться… окольными путями. И тем более не было никакой нужды в том, чтобы объединяться с предателями.

— Вам всем это не мешало работать с Говардом.

В этот раз я надерзил уже вполне осознанно. Было интересно проверить на прочность его терпение и таким образом понять, насколько сильно я ему нужен. Люди легко подделывают большинство эмоций перед вышестоящими, однако когда дело доходит до того, чтобы притворяться перед теми, кого ты считаешь ниже себя… порог приемлемого очень низок.

— Банальная политика. Я знаю, что ты достаточно зрелый, чтобы понимать такие вещи. После смерти отца ты не залег на дно в каком-нибудь лесу, а значит, решил, что тебе нужно стать частью того бардака, в котором варятся все здесь присутствующие, — тон Вульфрика стал несколько ниже. — А потому — нужно учиться играть по правилам.

Белецкий держался хорошо, однако по мелким жестам и мимике было понятно, что он ждал от меня немного не такой реакции на все его сладкие речи.

— Но… — он поднял указательный палец вверх, — кое в чём ты прав. Некоторые вещи нельзя оправдать политикой.

Мужчина щелкнул пальцем, и все главы кланов зашагали по направлению ко мне, оставив при этом своих помощников и наследников сидеть на месте. Не успел я даже напрячься, когда мимо меня пронеслась грузная фигура Платова, тем самым давая понять, что шли они к двери в следующий вагон.

Белецким молча глянул на меня и кивнул, жестом показывая следовать за остальными. Однако я не спешил.

Честно говоря, на тот факт, что положение Белецкого в совете несколько выше, чем у остальных, указывало несколько факторов. Во-первых, он говорил от их имени. А если я что-то понимаю в людях такого уровня, то уж они точно не любят, когда другие без спроса начинают выставлять свои слова и действия как всеобщие. Во-вторых, негласный приказ остальным помощникам сидеть на своих местах не касался Элизы. Сразу же после обращения ко мне Белецкий указал ей идти вместе с нами ровно тем же жестом.

Забавно, но она тоже замешкалась, и мы остались в конце цепочки клановских вдвоем.

— Отец не знает, — произнесла она шепотом, проходя вперед меня.

Я удивленно вытаращился на Элизу. Очевидно, она имеет ввиду бессмертие, но за какую из сторон девушка вообще играет?

Я вздохнул, решив, что пора прекратить попытки понять её.

Впрочем, вопросы о мотивации моей невесты отошли на второй план, когда я прошел в следующий вагон.

Говард стоял на коленях, с руками за спиной. Позади него стояли двое амбалов в черных костюмах, что следили за каждым его движением. Вскоре к ним полукругом присоединились и остальные члены совета.

Я знал, на что способен дядя. Ему бы не составило большого труда уделать охранников. Однако когда я посмотрел ему в глаза, то словил устойчивое впечатление, что он тоже это прекрасно понимал. Просто не видел никакого смысла.

— Убьете его? — я повернулся к Вульфрику, что, в отличие от остальных клановских, остался стоять рядом со мной.

Тот лишь пожал плечами.

— Теперь, когда нам стало известно, что у клана Ротт есть официальный наследник и он в добром здравии, предатель нам больше не нужен. Но я думал, — мужчина полез себе под пиджак, — это захочешь сделать ты.

Он протянул мне серебристый револьвер.

Еще вчера мне хотелось убить Говарда максимально мучительным способом. Последний паззл моей вендетты. Однако в свете последних событий, сомнений в том, что это не принесет мне какой-то особенной радости, не было.

Я взял пистолет и выстрелил дяде между глаз.

Не знаю, чего конкретно хотел от меня Вульфрик — посмотреть на реакцию, проверить на вшивость или просто увидеть меня в деле… что бы там ни было, мне просто плевать.

Я протянул револьвер рукояткой к Белецкому и посмотрел на клановских, что, нахмурившись, смотрели на упавшее тело Говарда.

— Так… когда мы начнем этот долбанный совет?