Обратный отсчет: Равнина

Часть 31 18–24 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

18 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Полоса инея на стене постепенно таяла.

— Вот как… — пробормотал Айзек, настороженно глядя на «бластер» в руках Гедимина. — Что ж, где тепло, там и холод. Неопасно?

— Тут самая слабая ледышка, — ответил Гедимин, направляя сопло «бластера» на ладонь. — И линза дрянь. Не шлифовал раньше лёд. Так себе он шлифуется.

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Хватит! Тут и так не жарко, — он придержал переключатель, помешав Гедимину его выдвинуть; ладонь так и осталась «неотмороженной». — Ты после вчерашнего решил, что нам не хватает холода?

Гедимин недовольно сощурился.

— Пищеблоку пригодится холодильник. Управляемый и без… населения. Не то, что вот это, снаружи.

Айзек вздрогнул.

— В пищеблок? Ты эту штуку когда собрал? Вчера? Сколько часов испытаний?

— Она неопасная, — пробормотал Гедимин — и сам понял, что звучит совсем не убедительно.

— Само собой, — кивнул Айзек. — Поработай с ней до конца месяца, а там посмотрим. Выпариватель тоже филкам не давай. Тут медотсека нет, оторванные руки не пришьют… А это что за подствольник?

Он занёс палец над полой костью, приделанной под корпусом «ледяного фонаря».

— Предохранитель, — буркнул Гедимин. Из составляющих установки эта деталь больше всего противоречила законам физики, и говорить о ней сармат не хотел. «В поршневых машинах такая штука есть — и они работают. Тут тоже будет,» — думал он ночью, прорезая в костяном корпусе два отверстия и соединяя их костяным патрубком. «Туннель между ледышкой и огненным камнем. Без перемычек, чтоб не закрывался. А то сквозь стекло и переключатель им трудно будет общаться.»

…Высунуться из-под купола Гедимин не решился, только посветил фонарём сквозь прозрачную стенку — и, вздрогнув, уплотнил её до непрозрачности. Ущелья затопил мерцающий газ. Дозиметр у реактора показывал минус семь кьюгенов; хранитель ещё ночью втянул все щупальца и забился в активную зону.

«Сирены молчат,» — Гедимин огляделся по сторонам. «Наружу никто не лезет. Тем лучше. Пойду в долину. Надо в этот раз осторожнее, без взрывов. Этот газ камни вроде не проедает. Лучше он, чем близкий взрыв или обвал.»

— Гедимин! — окликнули его с трапа. У закрывающегося шлюза лаборатории стоял Вепуат, и его золотистая броня горела ярче фонарей.

— Чего не лежишь? Выписали? — Гедимин недовольно сощурился.

— Медик сказал — всё на месте, — Вепуат весело хмыкнул и спрыгнул с трапа, не тратя времени на спуск. — Мне и вчера-то было худо от блокатора. И сегодня рука ещё ноет. Вот же лекарство, мать его пробирка! Придумал же кто-то…

— Помню, как тебе хорошо было вчера, — проворчал Гедимин, вполглаза наблюдая за стеной коридора. «Не растворяется. Или холм ещё не затопило, или эти… колониальные организмы… собираются с силами. Надо придумать что-нибудь, что отгоняет их, не взрывая.»

— Как по-твоему, зрячие камни видят через эту… органику? — Вепуат перехватил его взгляд и резко посерьёзнел. — Давай спросим у Хьюго. Как бы их там не разъело…

…«Камеры» на восточном склоне, казалось, ушли под воду — на мониторе была только серо-зеленоватая муть и редкие холодные вспышки. Гедимин наблюдал за ними пару минут, пытаясь уловить последовательность, но в этот раз микроорганизмы, похоже, не «договорились» — мерцало хаотично, редко и тускло.

— Давай наверх посмотрим, — Вепуат, забрав «монитор» у Хьюго, развернул линзу. Муть поредела. Видимость на холме была чуть хуже, чем обычно по утрам — но туманом его ещё не затянуло.

— Плато пока держится, — Вепуат, поправив настройки, вернул «монитор» филку.

— Воздух уже помутнел, — Гедимин недовольно сощурился. — Пойду в ущелье. Там скоро начнётся…

Кто-то в коридоре уронил дверную завесу, послышались быстрые шаги кого-то тяжёлого. Гедимин зашевелился, поднимаясь на ноги, но Айзек уже добрался до «диспетчерской» и заглянул в дверь.

— Вепуат, твой пост у горячего цеха, — бросил командир и направился к выходу. Разведчик, легонько хлопнув «диспетчера» по плечу, повернулся к Гедимину.

— Значит, я прикрываю тебя сверху?

— Следи за воздуховодами, — буркнул сармат, лихорадочно высчитывая, где в этот раз будут уязвимые точки. В новом проекте купола у ущелья не было своих воздуховодов — свежий воздух стекал с холма, из системы, проложенной в самых верхних точках «постройки», над уровнем тумана. «Так высоко взвесь обычно не поднимается,» — думал Гедимин, останавливаясь на развилке коридоров. Отсюда один «туннель» уходил к горячему цеху, другой — вниз по тропе на дно ущелья.

Сквозь прозрачную «крышу» виднелся зелёный орнамент среди серых складок неба. Сегодня они провисли особенно низко — Гедимин даже попытался нащупать их сканирующим лучом, но сигма-кванты ожидаемо рассеялись на разломах. Луч, направленный на складские ангары, показал забитые ячейки хранения, складчатые стены и — за ними, в полутора метрах от торцов строений — защитный купол, заглублённый в гравий. Где странная субстанция протекла в прошлый раз, Гедимин так и не понял, но сегодня заглубил все кромки — светящийся газ, если и оседал на гравий или снег и просачивался под них, снова в летучую форму после этого не переходил. Сармат оглядел штабеля каменных деталей вдоль стен ущелья и развернулся к жилому ангару. Из-за прикрытой двери не доносилось ни звука. Аборигены разливали что-то из котла, умудряясь не стучать ложками. У стены, отмеченной символом радиационной опасности, стояли стеклянные чашки с мутной жидкостью. Рядом с ними никто не сидел, и, пока Гедимин смотрел на экран, к ним никто не притронулся.

Луч, пройдя столярный ангар насквозь, упёрся в чёрную рябь — вторую стену защитного купола. Гедимин выключил сканер, прошёл вдоль стены, огибая мешки и бочонки. Вчера стена проходила поперёк ангара, так, чтобы под купол попадала только жилая часть; «холодный» склад оставался снаружи — вместе с замороженными припасами, сложенными у стены. Сегодня защитное поле растянули до самого торца и на полтора метра за него; мешки и бочонки, попавшие в тепло, понемногу оттаивали. Вепуат с вечера предлагал вытащить их за купол, на холод, но Скогны резко воспротивились. Гедимин, покосившись на мешки, уже не так похожие на каменные блоки, прошёл мимо — к строению из обломков скалы. Недавно оно было присыпано снегом, но всё уже растаяло, только из проёма в камнях тянуло холодом. Гедимин заглянул внутрь — острые листья иглицы, похожие на кристаллы льда, очистились от снега, но сами таять не спешили. На одном из них было маленькое углубление, покрытое белесой пылью — «жук»-криофил забрался в «парник», прогрыз отверстие, но наступившее тепло вскипятило его изнутри и взорвало панцирь. «Всё-таки жуки сюда пролезают,» — отметил про себя Гедимин, осматривая листья и замеряя температуру под камнями. «Надо изредка устраивать такой нагрев.»

В ущелье, под куполом, было плюс двенадцать, в «парнике» иглицы — плюс три — может, поэтому растение ещё не расплавилось. Гедимин отодвинул камень, подсунул под него «криобластер», щёлкнул переключателем, направляя синеватый луч на куст. «Минус восемнадцать — этого ему хватит.»

За стеной барака что-то зашуршало, и сармат резко выпрямился и отвернулся от «парника». «Чем приходится заниматься, мать моя пробирка…» — он, еле слышно фыркнув, оттолкнулся от земли и перебрался на крышу ангара. «Отсюда обзор лучше. Через пять минут пойду на склад.»

…Время тянулось мучительно медленно. Гедимин то вглядывался в темноту за полупрозрачной стеной, то сканировал ущелье, проверяя, как под купол поступает воздух, то вскидывался и хватался за сфалт — мерещилось, что по скале стекает клубящийся «газ». Интенсивность излучения с минус семи кьюгенов дошла до минус двенадцати. Аборигены, сложив грязные миски в кучу, играли в фишки. К чашкам у стены так никто и не притронулся.

«Скоро начнёт светать,» — Гедимин опустил сигма-сканер и покосился на часы. «Но сквозь туман ничего не разглядишь.»

Стена за ангаром оставалась такой же чёрной — даже зеленоватые вспышки прекратились. «Или о нас забыли,» — Гедимин криво ухмыльнулся — странно было думать, что светящаяся взвесь может забывать или помнить. «Или отвлеклись на что-то другое.» От последней мысли сармату стало не по себе. «Сааг-туул…» — он повернулся к холму, подавляя невольную дрожь. «Да нет, вряд ли. Если бы до него добрались, мы бы услышали.»

— Гедимин!

На оклик сармат развернулся со сфалтом в руках. Вепуат с верхнего гребня тропы растерянно хмыкнул.

— Эй! Потише! Тут свои!

— Чего не на посту? — Гедимин спрыгнул с крыши. «Переберусь на столярку. На минуту раньше намеченного — ну да какая разница?»

— Стой-стой, я к тебе! — Вепуат скатился по тропе, едва не подвернув ногу, и остановился внизу, шумно дыша и нащупывая что-то за плечом. — Ядро Сатурна! Вот так привыкнешь к удобству…

Гедимин сдержанно хмыкнул, глядя на его «ободранную» золотистую броню.

— Осторожней с ипроном, зря не царапай. Чего не на посту? Если к ангару прорвутся…

Вепуат отмахнулся. Он уже нырнул в «переулок» между двумя складами и почти добрался до дальней «стены».

— Давай сюда, — услышал Гедимин нетерпеливый возглас. — Только фонарь прикрой!

Когда Гедимин поравнялся с ним, Вепуат в темноте копался в гравии, пытаясь просунуть «щупы» сканера под защитное поле.

— Прикрой фонарь! — крикнул он, не оборачиваясь. Гедимин растерянно хмыкнул, но прикрыл — теперь свет в переулок проникал только снаружи. На дно ущелья, за полупрозрачную стенку, падали тени ангаров — очень густые и странно размазанные по краям.

— Я увидел их наверху, — говорил Вепуат, раскапывая оттаявший гравий. — Сначала — со своей стороны… когда понял, что тумана там нет. Потом прошёл по периметру. Они тут везде, вдоль всех зданий! Хьюго мне показал — у него на мониторе видно. Внизу туман, а тут, на холме… Да где эта стена кончается⁈

— Глубоко, — машинально ответил Гедимин, с недоумением глядя на раскопки. — Ты про что вообще?

Тень по ту сторону защитного поля шевельнулась и проползла немного вперёд. Сармат мигнул.

…В узкую прорезь в куполе сложенные «щупы» еле пролезли. Гедимин развернул их и теперь смотрел на экран. Над ним со сканером в руке навис Вепуат — ему поручили следить, чтобы в щель не протекло ничего лишнего. Глазея на запястье Гедимина, он и затопления ущелья не заметил бы — и сармат думал его одёрнуть и каждый раз забывал. В тени ангаров и дальше, вдоль скал, замерли клубки белесой ряби. Иногда излучение ослабевало, и из пятен проступали чёрные когтистые лапы, оперённые хвосты, длинные морды. Гедимин развернул «щупы» кверху, развёл их в стороны, увеличивая дальность и охват. Пятна ряби окружили холм и замкнули цепь. Дальше, в считанных сантиметрах от неё, поднималась стена тумана. Взвесь колыхалась, формировала внутренние течения, сбивалась в комья и снова рассыпалась, но не могла переступить невидимую границу.

— Чисто, — выдохнул Вепуат. Он украдкой прорезал в куполе свою щель и просунул в неё сканер.

— Между куполом и ними — чисто. Ни единой пылинки… Эта штука даже подойти к ним боится!

— У неё хватает мозгов на боязнь? — Гедимин еле слышно хмыкнул. Ему было не по себе — и от «газа», ведущего себя как гигантский организм, и от несканируемых теней по периметру базы.

— Они пришли! Прикрывают нас! — Вепуат радостно ухмыльнулся. «Щупы» из прорези он выдернул, но не втянул — они так и торчали из запястья, а в куполе зияла щель. Гедимин недовольно сощурился и ткнул в неё генератором защитного поля.

— Прикрывают — не прикрывают, а дырявить купол — незачем.

— Нет, ты понимаешь? — Вепуат схватил его за плечо. — Это уже не случайность. Они пришли помочь…

…Рассвет отгорел пару часов назад. На освещённость под куполом это повлияло слабо. Гедимин, когда надоело отмахиваться от Вепуата, пригасил фонари и перенёс термочаши подальше от периметра — теперь и у шахты, и за ангарами было одинаково темно. Сармат видел скальные обрывы и третий «обрыв» поперёк ущелья — плотный туман, упёршийся в невидимую стену. Изредка в нём что-то вспыхивало.

— Опять не на посту? — Гедимин сердито сощурился, услышав за спиной шаги. Вепуат, еле слышно хмыкнув, обогнул его и вышел к стене. Из его кулака свисала короткая нить с бусиной-каплей из красного стекла.

— Отсюда удобнее — меньше идти по открытой местности, — пробормотал он, раскрывая кулак. Гедимин хмыкнул.

— Ещё не все бусы повзрывал?

— Да ну тебя, — отозвался Вепуат, разматывая звенящую нить. Цветных бусин на ней было немного, в основном — прозрачные, с отверстием не по центру, а с краю — «чешуйки» и очень вытянутые «капли».

— Им понравились такие звенящие штуки, — прошептал он, вглядываясь в густую тень. — Эх, повесить не на что… Я положу на снег, скажу, что это для них — подарок.

— Полезешь наружу? — Гедимин про себя помянул спаривание «макак». — Ты в себе?

— Там чисто, — прошептал Вепуат. — Ну, хочешь — ты выйди, я прикрою.

— Прикроет он… — Гедимин, угрюмо сузив глаза, переложил сфалт на плечо. — Иди, только быстро!

Он сдвинул височные пластины, но из-за прорези в защитном куполе доносился только голос Вепуата и звон стеклянных бус. Договорив, разведчик осторожно положил низку на снег и попятился к Гедимину. Отверстие в куполе сомкнулось. Бусы остались на снегу, на узкой освещённой полосе между густыми тенями.

…Туман зашевелился всем массивом и начал рассеиваться. Он оттекал от холма так быстро, будто его сдувал ураган — но воздух снаружи еле-еле двигался. Гедимин с крыши ангара видел, как проступают очертания дальних холмов, как тени вдоль скал дрожат, вытягиваются и отрываются по кускам.

— А бусы не взяли, — Вепуат сокрушённо вздохнул. — А подходили к ним? Не видел?

Гедимин пожал плечами.

— Может, когда я был у столярки? Я там долго стоял. Хотели бы — забрали бы.

На диске передатчика осталась схема размещения несканируемых пятен — весь периметр, от склона до склона, и Гедимин прикидывал, как расставить там каменные обломки, дающие тень. «Только чтобы Вепуат не видел. А то заставит рисовать какую-нибудь ерунду на камнях. Или виселок там навешает.»

…Узкие «окна»-продухи светились красным. Свет был непривычно ярким. Гедимин поднял руку, подставляя пальцы под исходящий поток, и удивлённо мигнул — из ангара тянуло жаром.

— Ничего себе нагрев!

Вепуат поднёс к продуху анализатор.

— И верно. Кут’тайри сегодня разгорячился. Не помню такого накала…

Пропустив Гедимина в цех, он с нарочитым шумом задвинул створку в пазы, хлопнул двумя ладонями по стене и пошёл к складу, громыхая и лязгая всеми пластинами. Гул огня, исходящий из-за дальней двери, стих. Когда сарматы её открыли, Кут’тайри, принявший гуманоидную форму, стоял посреди помещения, глядел в зеркало и тяжело дышал. По раскалённой гриве пробегали языки пламени.

«Плюс сто два,» — Гедимин сверился с термометром и настороженно посмотрел на защитное поле у дальней стены. Оба купола были на месте. Из чашек с «подношениями» поднимался густой пар, внутри булькало — похоже, огненный шар висел посреди склада минимум полчаса.

— Ну, как ты сегодня? Икси не напугали? — с ухмылкой спросил Вепуат и, обойдя жреца, остановился у вытянутого защитного купола — и удивлённо хмыкнул. — Эй! А тут зачем чашки?

К ёмкостям с «подношениями» для «дома Пламени» добавились ещё две, тоже из цветного стекла — они стояли у стапеля, прикрытого защитным полем, «под ногами» пернатой обшивки.

— Да благословят все боги могущественное Пламя, — прохрипел Кут’тайри, прижимая ладонь к подвеске-«трилистнику». — Вот для него мои подношения. Вот хвала ему, вернувшему жар моему огню…

Не договорив, он припал на одно колено и тронул ладонью пол у стапеля. Вепуат ошалело мигнул.

— Так ты… Гедимин! Ты видел? К Кут’тайри вернулся его огонь! Ты замерял температуру в прошлый раз? Ну, когда он был в огненной форме?

— Где-то в сканах осталось, — буркнул Гедимин. Сейчас его интересовал только штабель «твэлов». «Надо охладить, пока не загорелось,» — он, выбрав вентиляционные окошки подальше от гамака Кут’тайри, открыл лючки. Сквозняк погасил последние огни в гриве жреца, и тот перевёл дух и поднялся на ноги.

— А что с богами? Они тебя теперь слышат? — с любопытством спросил Вепуат. Гедимин отодвинулся от него, досадливо щурясь, и посмотрел на пернатую оболочку. Она неподвижно свисала со стапеля; из перьев, приделанных сарматом, ни одно не отвалилось, но и признаков жизни они не подавали. Гедимин хотел прощупать «дыхание», но передумал и сунул палец под крыло. Оно, дёрнувшись, ударило его по руке. Обшивка затрещала.

— Что-то с ним не то, — пробормотал Вепуат, потрогав жёсткие перья. Гедимин потёр ушибленный кулак и сдержанно хмыкнул.

— Реакции в норме. Цепляй на броню. На привычной опоре быстро опомнится.

Вепуат погладил кисть «существа», пощупал щитки-чешуйки на «пальцах» перчатки и с сомнением покачал головой.

— Лучше не спешить. Пусть побудет тут, в тепле. Кут’тайри, вон, подношения ему принёс…

— Ну, хоть на него не вылил, — буркнул Гедимин, думая, что защитное поле над стапелем надо бы уплотнить — вдруг, и правда, выльет?

— А как оно показало, что ему приятны подношения? — Вепуат снова расспрашивал Кут’тайри — и снова о какой-то ерунде. Гедимин, прослушавший и первые-то ответы, сердито сощурился.

— Чашки — твои, ставь их куда угодно. Но под купола не лезь! — предупредил он жреца. — И в огненный шар превращайся где-нибудь здесь. Или ближе к двери. Но не дальше!

Кут’тайри вяло шевельнул ухом — он ещё не до конца пришёл в себя после превращения в плазму. Рука, сжимающая «трилистник», так и не разжалась, пальцы то вспыхивали, то гасли.

— Благое Пламя, дающее силу стихиям…

Вепуат, улавливающий в его бормотании какой-то смысл, одобрительно хмыкнул.

— Вот то-то же! А то туда же — пугаться каждой ерунды… Что там с разрезанным временем? Как раз прошло тринадцать дней — ты же считал? Наши часы — очень опасная штука? Что они испортили, что починили?

Кут’тайри наконец разжал руку, и на его лице появилось осмысленное настороженное выражение.

— Тринадцатый день настал, — сдержанно признал он; уши зашевелились, разворачиваясь за неслышным Гедимину звуком. — Я не вижу вреда. Я бы взглянул ещё раз на эту вещь, но сейчас — ничего не было испорчено. Боги спокойны.

Вепуат с довольной ухмылкой оглянулся на Гедимина.

— Видишь? Я же говорил — все скоро успокоятся.

— Я бы отсчитал ещё тринадцать — и дважды, и трижды, — пробормотал Сэта, слегка прижимая уши. — И спросил бы у тех, кого боги слышат. Что говорят кочевники? Они дикари, но чутки к воле богов… и от них не отвернулись, как от меня.

Он, помрачнев, снова вцепился в «трилистник». Гедимин выразительно пожал плечами. «Если бы от меня „отвернулись“ — было бы неплохо. Прекратилась бы ерунда, нарушающая законы физики. Что он там хочет узнать у диких кочевников? Как измерение времени вредит Равнине? Нашёл экспертов, мать моя пробирка…»

… — Вот это уже нормальный обзор, — проворчал филк, не отводя взгляда от линзы-«монитора». — Хотя освещённость падает… Что, отбой? Можно выходить?

— Ну-ка, посмотри на меня, — Вепуат, склонившись над ним, взял его за плечо. — Вот так. Теперь поводи глазами вверх-вниз… Ага, понятно. Как Хьюго проснётся, иди к Гварзе. Скажи, чтобы снял тебя с дежурства. Или сократил до пяти часов.

Гедимин заглянул в «монитор» и удивлённо мигнул, не сразу поняв, откуда взялся лишний холм. Посреди «восточной» долины лежал огромный зверь. Вдоль его хребта выстроились Джагулы, укутанные по самый нос. Каждый держал в руках не то кости, не то чьи-то рога — длинные изогнутые штуковины с короткими отростками. На отростках болтались помятые рэссеновые кольца. Джагулы размеренно колотили ими друг о друга, то вскидывая, то резко опуская — и запрокидывая голову. «Монитор» не передавал звуки, а полотнища, натянутые по самые глаза, прикрывали рты, но существа определённо кричали — может, лаяли, может, выли.

— Ритуал? — Вепуат отобрал у филка «зрячий камень» и сам на него уставился. — По такому-то холоду⁈

…Холод всё-таки загнал Джагулов «на базу». Когда сарматы выходили из барака, ещё можно было расслышать заглушаемый ветром вой и лязг; когда Вепуат высунулся из-под защитного поля, всё уже смолкло. Сааг-туул лежал под холмом мордой к дороге, его глаза были закрыты, панцирь — кроме хребта, истоптанного участниками ритуала — покрылся полосатым инеем.

— Вон там и там недавно открывали «двери», — заметил Вепуат, указывая на свежие тёмно-синие «натёки». Кристаллы льда на них были крупные, нетронутые — с тех пор, как они образовались, сааг-туул ни разу не вставал и не отряхивался.

— Стучать палками в минус шестьдесят… — Гедимин покосился на термометр и выразительно поёжился. — Такое важное дело, что до тепла не подождёт?

— Было бы неважное — не стучали бы, — отозвался Вепуат, спускаясь на когтях по обледеневшей тропе. Сааг-туул утрамбовал снег — теперь на склоне темнела полоса льда, покрытая буграми и вмятинами. Вепуат дёргал плечами и недовольно шипел. «Привык держать равновесие перьями, без них — разучился,» — думал Гедимин, в очередной раз ловя его на склоне. Он спускался без когтей — на тропе хватало шероховатых, нескользких участков.

…Стучать кулаком о кулак пришлось долго. Гедимин хотел стукнуть по панцирю задремавшего зверя, но Вепуат фыркнул на него — и сармат, сложив руки на груди, молча ждал, когда кочевники «проснутся». Когда «иллюминатор» наконец открыли, и наружу высунулся Джагул в сползающей набок шапке, Гедимину показалось, что он, и впрямь, только что проснулся. В следующую секунду он понял, что существо хлебнуло местного этанола.

— Пусти нас! — рявкнул Вепуат, подтягиваясь на щитках панциря. Команда до мозга дошла — «люк» распахнулся. Секунду спустя Гедимин захлопнул его за собой. Сааг-туул не сопротивлялся — видно, и впрямь уснул, даже не таращил на сарматов боковые глаза.

В «отсеке» было тепло и душно. На открытую жаровню только что плеснули жидкость, и её испарения теперь висели повсюду, оседая на холодных скафандрах. Кто-то отползал в соседний «отсек», волоча за собой пустой котёл; из ещё не опустевшего котла разливали остатки жижи. Кто-то из Джагулов уже лежал и ни на что не реагировал — то ли напился «этанола», то ли надышался испарений; кто-то сидел и пытался сфокусировать взгляд на пришельцах. На стене над котлом чернело размазанное пятно сажи, окружающее ослепительно-белую треугольную арку. С тех пор, как Гедимин видел этот рисунок в прошлый раз, он стал ещё ярче, а линии — толще.

— Пей, — ближайший кочевник протянул сарматам чашку-конус, едва не расплескав по дороге. — Сегодня сильный ветер. Ук-кут открыл ворота. Пришло их время, они выйдут. Мы их позвали. Теперь нужно ждать…

Он замолчал внезапно, уронив голову на грудь; Вепуат поймал чашку, другой Джагул — обмякшее тело.

— Зачем лезла в лёд? — его взгляд был ясным и сердитым. — Разве не говорил про перья на снегу? Самки никогда не слушают!

Сонное тело на соседней куче одежды встрепенулось, замахнулось когтями, но, никого не успев ударить, снова обмякло. Джагул развернул его спиной к себе и недовольно ощерился на сарматов.

— Они ещё не вышли, — сказал он, к чему-то прислушиваясь. — Ветер сильный, но он молчит. Кто-то другой выходит из Ук-кута. А им некуда. Некому их родить. Будут ждать. Я попросил их. Ещё есть время… можно ждать…

Его глаза стремительно мутнели. Гедимин невольно поёжился.

— Идём, — прошептал он в наушник Вепуата. — Нечего тут делать. До завтра не протрезвеют.

… — Он же ясно сказал — ждут, когда вернутся их умершие, — Вепуат недовольно сощурился. — Ты лучше скажи — что за разговор про перья?

Гедимин поморщился.

— Урджену снилось что-то про чёрные перья и снег. За пару дней до тех… неудачных переговоров. Странное совпадение.

— Если бы, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на спящего зверя. — Гедимин, если меня опять предупредят — ты хоть скажи, ладно?

Гедимин посмотрел себе под ноги.

— Мы скоро сами, как дикари, поверим во всякий бред. Хотя бы чушь про вред часов не подвердилась. Влияние измерения времени на законы физики… Приснится же!

Он ухмыльнулся, но взгляд Вепуата остался серьёзным.

— Ты не спеши. Влияние… Я вот не удивлюсь, если оно есть.

19 день Воздуха, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек тяжело вздохнул.

— Чтобы предсказать, что вы с Вепуатом найдёте себе приключений, никаких снов не надо. Вот я, ни разу не шаман, предсказываю — сегодня он полезет общаться с пролётными Экеста. И ты будешь там — где тебе ещё быть⁈

Гедимин сердито сощурился, но Айзек, не обратив внимания, продолжил:

— А вот про часы — повтори ещё раз, — он подобрал с пульта массивную сдвоенную колбу и задумчиво заглянул в неё. — Значит, жрец опасности не видит…

— Из него так себе жрец, — отозвался Гедимин. — И внятного слова не вытянешь.

Наверху заскрежетала, отодвигаясь, крышка люка.

— Пойдём-ка к Кенену, — сказал Айзек, ставя опрокинутую колбу на край пульта. — Ему будет интересно.

…Гедимин втянул «щупы» приборов.

— Ну? — нетерпеливо спросил Кенен Гварза. Гедимин покосился на его запястья (с такими же приборами, но выключенными) и угрюмо сощурился.

— Как и раньше. Ни лишнего кванта. Кусок кейека фонит в сто раз сильнее! А их тут уже распихано…

— О кейеке известно, что он безопасен, — перебил его Айзек. — По крайней мере, для других разумных. Итак, часы не фонят, и жрец перестал беспокоиться… Кенен?

— Есть устройства для автоматического переворачивания часов? — спросил Гварза, пристально глядя на Гедимина. — Можно сделать в местных условиях?

— Есть, — нехотя признал сармат. — Ничего сложного. Только… это получится вращение. Раз в пять, в пятнадцать минут — но в одном направлении. На каком обороте рванёт, и как обезвредить…

— Раскрутить в обратном направлении? — полуутвердительно спросил Гварза. — Возможно, развернуть другим боком будет достаточно. Так или иначе — базе нужны часы. Интервалы — час, полчаса, пятнадцать и пять минут. Последние — с переворотом.

…В жёлтом свете фонаря золотистая броня горела особенно ярко. Вепуат воткнул светильник в снег и, не обращая ни на что внимания, соединял костяные детали. Нижние части арки, уже собранные, торчали из сугробов. Вепуат озадаченно смотрел на стык верхних и вертел их в руках. «Опять угол не рассчитал,» — отметил про себя Гедимин, входя в пятно света. «Всё-таки удобно иногда в нечувствительном скафандре!» — добавил он, неохотно отводя ладони от тёплой брони и щурясь от жжения в пальцах. Со вчерашнего дня слегка потеплело — немного, до минус пятидесяти, но усилившийся ветер налетал со всех сторон и обжигал руки холодом.

— Дай сюда, — Гедимин забрал у Вепуата полусобранную арку и поменял детали местами. Дуга легла на опоры. Вепуат, радостно хмыкнув, подобрал подвески и прицепил, куда пришлось. Ветер трепал их, выдирая из рук.

— Хорошо задувает, — заметил Вепуат, поймав улетающую гирлянду. — А ведь ещё не рассвело. Экеста наверняка прилетят. Я вот думаю — если попробовать с ними поговорить…

Гедимин качнул головой.

— Одному опасно. А мне будет не до того. Сегодня — начало монтажа…

Он оглянулся на светящееся в темноте ущелье. Текк’ты ещё не появились, и сармату было не по себе. В карманах лежали пять вариантов чертежей — расстановка существ и вспомогательных стапелей при разной численности и размерах рабочих. «Слишком много переменных», — думал Гедимин, досадливо щурясь. «Пять вариантов — а пригодится шестой или десятый…»

— А-а, — протянул Вепуат, медленно отходя к закрытому шлюзу. Ветер усиливался, подвешенные к арке гирлянды вытягивались параллельно земле, одну уже сорвало и утащило к пустому стрельбищу. Далеко в темноте над холмами метались светящиеся нити, и Гедимин видел, как они медленно растут.

— Без перьев как-то не по себе, — пробормотал Вепуат, вслед за ним забираясь в шлюз. — Я к ним успел привыкнуть. Ходишь быстрее, в снегу не так вязнешь…

Гедимин покосился на просевший наст. Две цепочки следов ещё угадывались — один сармат прошёл на широко расставленных пальцах, другой то и дело в спешке сводил ступню и проваливался глубже. «Так он торопился? Я думал — специально медленно идёт. Обычно он куда быстрее меня,» — Гедимин посмотрел на ступни Вепуата — тот, и правда, стоял на сжатых пальцах.

— Посмотрю, как там перья, — пробормотал разведчик, ускоряя шаг. Гедимин оглянулся на ущелье. «Пока змей нет, зайду за чёрным песком. И трубки надо перебрать. Останется время — сделаю песок для часов.»

— От Гварзы заказ — четыре часовые колбы на разные интервалы, — сказал он, вслед за Вепуатом заходя в цех. — С опрокидывателем.

Разведчик приостановился и сдержанно хмыкнул.

— Куда ему столько часов? Что собрался мерить?

Гедимин пожал плечами.

— Пусть лучше сверяет часы, чем мотается по базе. Когда он занят делом, всем спокойнее.

— Стой! — Вепуат замер посреди коридора. — Слышишь?

За дверью склада что-то встряхивалось, хлопая жёсткими длинными пластинами. Звук стих, но тут же раздался шорох и тихий треск. Потом затрещало громче — пластины снова пришли в движение.

Кут’тайри сидел на полу перед защитными куполами, расставляя чашки с подношениями. Его уши были повёрнуты к вытянутому белесому пузырю — шорох и треск шли оттуда. Вепуат махнул генератором защитного поля, и пузырь растворился. То, что свисало со «стапеля» в углу, вздыбило перья и захлопало крыльями, едва не слетев с крюков. Все чешуйки топорщились, рукава болтались и колотились о стену. Крылья двигались попарно, очень слаженно, будто живая обшивка и впрямь собиралась взлететь.

— И давно оно так? — спросил Вепуат, медленно приближаясь к «стапелю». Гедимин поднял руку с «арктусом», думая, что скафандр придётся фиксировать — без фиксации он к себе не подпустит.

— С тех пор, как усилился ветер, — ответил Кут’тайри; его уши повернулись к открытым продухам — за стеной что-то звенело, свистело и завывало. «Экеста ломают арку,» — подумал Гедимин. «А скафандр надо бы прижать к сте…»

Вепуат, развернувшись боком, в одно движение нырнул в броню и вделся в трещащие перья — только щёлкнули, смыкаясь, нагрудные пластины. Крылья расправились и с грохотом легли на обшивку. Вепуат погладил себя по бокам, пошевелил растопыренными пальцами, плавно повёл лопатками — крылья тем же мягким движением развернулись во всю ширь. Сармат оглянулся на Гедимина и широко ухмыльнулся.

— Оно соскучилось. Кут’тайри, можешь забрать свои чашечки. Не ставить же их перед пустым углом!

…Вепуат остался у ангара махать крыльями на сквозняке — они всё не унимались и, хотя подъёмной силы им не хватало, идти сармат не мог — его тащило назад. Гедимин хотел прижать их к обшивке, получил в ответ гневное шипение, вовремя отдёрнул руку — и решил, что «пернатый» сам разберётся. И тот кое-как разобрался — когда Гедимин, перебрав на складе оболочки для стержней и разложив их в другом порядке, вернулся к бараку, Вепуат боком, придерживая себя за плечи, входил в дверь. Перья топорщились, но крылья всё-таки лежали на броне, и в небо их не тянуло. Сармат хотел окликнуть разведчика, расспросить про «дрессировку» скафандра, но тут на дне ущелья громыхнула крышка шахты, а из колодца донёсся протяжный низкочастотный гул.

…Дно пещеры, засыпанное на пару метров гравием, плавно уходило вниз. Его освещал только фонарь Гедимина, прикреплённый к его шлему. Сармат заранее «зарядил» церу и приделал к корпусу линзу; яркий пучок света нагревал воздух до тридцати градусов, но ничего страшного в этом не было. Текк’ты выглядывали из скалы — двое внизу, двое — у темнеющих в своде пещеры «люков». Из дальнего туннеля, соединяющего жилой корпус со вспомогательным, высунулся третий. Перед собой он осторожно толкал стопку каменных пластин. Она выскользнула на гравий, и её тут же перехватили. Гедимин затаил дыхание. Рядом с огромными Текк’тами толстые плиты из двойного тектона казались хрупкими, но существа обращались с ними бережно — и точно. Пара движений — и к двум состыкованным пластинам по центру пещеры добавилась третья. Текк’т обернулся вокруг медленно растущих стенок огромной чаши; ещё двое, выглядывая из стен, добавляли сегменты. Гедимин слышал тихие щелчки — шипы входили в пазы, плита за плитой собиралась мозаика. Текк’т, придерживающий основание чаши, нырнул в скалу, и сармат поднял «арктус». Белые тяжи соединили растущую полусферу с каменными стенами. Гедимин взглянул на сигма-сканер. Экран заволокло рябью, но прибор ещё мог высчитывать расстояния — и сармат довольно ухмыльнулся. Защитное поле не столько подпирало стенки чаши — они держались и так — сколько мешало ей «ползать» от лёгких толчков.

Ещё одна стопка обшивочных плит выкатилась из туннеля. Её тут же поставили на ребро — места между стенками пещеры и «чаши» становилось всё меньше. Гедимин стоял там, где работа должна была закончиться — на стыке строящейся нижней полусферы и предполагаемой верхней — и расставлял белесые опоры, пронизывая взглядом каждую плиту. Сердце билось где-то под горлом.

…Последний элемент опустился в паз, замыкая зубчатый край прямо перед Гедимином. Пятеро Текк’тов погрузились в скалу — только головы, и то не полностью, выглядывали наружу в паре метров над краями «чаши». Они выжидающе смотрели на сармата, и он, судорожно сглотнув, опустил руку на камень.

Хлопок вышел слабым — если тычки Текк’тов, способные проломить скалу, только прочнее загоняли шипы в пазы, то сармат не смог бы ничего сдвинуть, даже навалившись всем телом. Он прижал к плите ладонь и уставился на ближайший стык. «Это лишь первая линия защиты. Её дело — поглощать энергию удара…»

«Чутьё» ремонтника молчало, только кровь гулко стучала в ушах. На запястье то вспыхивал, то гас экран дозиметра. Гедимин на него не смотрел — вокруг было пять гигантских змеев, и все «фонили».

— Сделано, — громко сказал он, отрывая ладонь от камня, и направил луч на пробоины в потолке. — Сыпьте гравий!

Самый массивный из Текк’тов медленно «вытек» из скалы. Гедимин смотрел, как его витки заполняют изнутри «чашу». Он сворачивался вдоль стенок, и камень тихонько потрескивал. Треск не прекратился, и когда все витки оказались внутри. Текк’т поднял голову и коротко прогудел:

— Камни!

…Белесые тяжи таяли один за другим — Гедимин растворял их по мере засыпки. Уровень гравия рос быстро — и сигма-сканер показывал его равномерность. Сармат следил за ним с радостной ухмылкой, хотя сейчас разравнивать засыпку было незачем — достаточно было довести её до верхнего края полусферы. Сквозь грохот камнепада он уже не слышал треска «чаши», только видел, как сверкающее тело Текк’та мелко дрожит на её стенках. Когда первый камешек выкатился в туннель Гедимину под ноги, все звуки стихли. Сармат посмотрел на экран сканера, ухмыльнулся и поднял «арктус». Полотнища защитного поля развернулись от стены до стены, прижимая «чашу» к дну пещеры. Гедимин притронулся к камню. Из «чаши» высунулся гигантский змей, навис над сарматом, но тот не сразу его заметил. В мозгу мелькали расчёты, вносились на ходу поправки — и «чутьё» ремонтника молчало.

…По коже стекала испарина, по броне — слюна Текк’та. Змей выпустил сармата из пасти на краю обрыва и нырнул в скалу, оставив его переводить дух и рассеянно ухмыляться. Перед глазами Гедимина ещё стояла гигантская пустая «чаша». «До завтра не трогать. Завтра — второй слой и сброс песка…»

Он свернул от обрыва к душевой, но дойти не успел — из-за «дома стекла» выскочил Вепуат, едва на него не налетев. Глаза у разведчика были неестественно круглые.

— Ядро Сатурна! — он уставился на что-то на груди Гедимина и криво ухмыльнулся. — Ну, жрец Пламени, как прошёл ритуал? Асгаан на призыв ответил охотно?

Гедимин мигнул.

— Ты что несёшь? — он проследил за взглядом Вепуата и со сдавленным шипением схватился за нагрудник. На щитках от ключиц до солнечного сплетения пропечатались глубокие оплавленные линии — ромб, разделённый на четыре части.

Линии на ощупь были холодными, оплавленный фрил к пальцам не лип, — и вообще рубцы показались Гедимину очень странными. «Это не грели,» — окончательно уверился он, прощупав орнамент. «Ничем. Это просто… вдавили. И давление было гигантское.»

Он глубоко вдохнул, дёрнул плечами — и лёгкие, и кости, и мышцы были целы, даже на коже ссадины не осталось. Он ошалело мигнул, перевёл взгляд на Вепуата — тот с той же странной ухмылкой указал вдаль, за «стену» коридора.

— Горело так, что весь лагерь видел. Я Кут’тайри еле-еле успокоил, чтобы он наружу не лез. Здоровенный такой ромб прямо на земле. И снопы света на десяток метров вверх.

…Никаких следов на гравии и снегу не осталось. Пока Гедимин, поминая про себя спаривание «макак», ползал по холму с дозиметром, Вепуат, не замечая ветра, стоял во весь рост и барабанил по запястью. Гедимину было не до него — он искал следы.

— Ничего нет, — сказал он, стряхивая с брони снег. — Ни вмятин, ни излучения. Не знаю, что там у тебя светилось…

— Кут’тайри видел, — отмахнулся Вепуат, сердито щурясь на экран. — Я даже с дрона заснял… Ядро Сатурна!

Участок, попавший в кадр, Гедимин узнал — только что прополз его вдоль и поперёк. Никаких снопов света странной формы над ним не было — ни на снимке, ни на местности.

— Да что ж такое, — пробормотал Вепуат. — Может, в сканах…

Гедимин вытолкнул его обратно в подогреваемый коридор и вышел следом. Взгляд упал на вмятины на груди, и сармат сердито сощурился. «Вот где опять попортили скафандр⁈ И, главное, не заметил…»

— Куда⁈ — Вепуат, забыв о сканах, повис на его локте, упираясь двумя ногами.

— Чинить, — Гедимин неприязненно покосился на деформированные щитки. «Текк’т зацепил? Видимо, совсем вскользь. Я-то помню, как они цепляют…»

— Стой! А пробы⁈ — Вепуат вцепился крепче и оглянулся через плечо на ангар. — Оно правда горело! И долго! Мы оба видели…

— Айзек и Гварза видели? — спросил Гедимин, с досадой глядя на разведчика. «Если видели — вмятины надо срочно убирать. Потом не отвяжешься.»

Вепуат мотнул головой.

— Если Хьюго им не доложил. Я-то не хотел шума. Даже Скогнам не сказал… были ученики в цехе. Мы вдвоём с Кут’тайри вышли… — он оглянулся на «ворота», шуршащие и воющие на ветру, и криво ухмыльнулся. — Ага, Экеста вернулись! Как только загорелось, их как ураганом сдуло.

Одинокий «дух воздуха» кружил между столбами арки, теребя шуршащие гирлянды. Ещё два летучих моллюска вынырнули из складок неба и спикировали к «воротам». Гедимин покосился на ближайшую к ним «стену» защитного поля, оценивая её прочность, и шагнул к ангару.

— Бери пробы, только быстро.

— И дозиметрию давай сюда, — Вепуат обрадованно ухмыльнулся. — Сверимся.

…Кут’тайри склонился в очередном поклоне. Его рука, поднесённая к фигурной вмятине на груди сармата, замерла в миллиметрах от обшивки — трогать её он почему-то опасался. Гедимин настороженно следил за ним и молча щурился — жрец от волнения перегрелся, грива поднялась огненными языками, от пальцев тянуло жаром. «Горячий — значит, довольный? Когда пугается — гаснет… и красных пятен не видно. Чем-то доволен. Но взволнован. Очередная традиция, куда б их все зарыть поглубже…»

— А чего ты ждал? — Вепуат, лучше разобравшийся в местных обычаях, держался уверенно. — Серьёзное строительство — серьёзные ритуалы. Хеттийиррн меня-то не взял под землю, что уж там…

— Ритуал Камня в день Воздуха, — прошелестел жрец, прижимая одну ладонь ко лбу, другую — к груди. — И такая сила… Ашха’ан воистину благоволит тебе. Твои дела под его рукой…

— Да я… — начал было Гедимин, но Вепуат прикрыл его респиратор ладонью.

— Ага, угу, — быстро кивнул он, оглядываясь на дверь склада. — Мы рады. А ты совсем разволновался. Иди отдохни. До утра тут никаких ритуалов не будет.

Едва за жрецом закрылись ворота, Гедимин опустил височные пластины и сердито сощурился.

— Что за тварь этот Ашха?

— Бог Камня, тебе же сказали, — Вепуат рассеянно пожал плечами. Его интересовал только анализатор, что-то выискивающий в образцах гедиминовой обшивки. Теперь на груди сармата зияли жёлтые прорези — Вепуат соскрёб чёрный фрил до самого ипронового слоя.

— Прикрой! — Гедимин, не выдержав, заслонил сканируемые пробирки ладонями от внешнего излучения. — Ты что измеряешь — наведёнку или планетарный фон⁈

— Ага, так лучше, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. — Ого! А я думал — только сигма…

Цифры в окошке, отмеченном буквами «ЭМИА», медленно сменялись. Гедимин беззвучно выругался. «Значит, не наведёнка. Загрязнение… Мало что помяли, так ещё и загваздали ирренцием. И…» — мелькнувшая в мозгу мысль сменилась ещё более неприятной, и сармат стиснул зубы. «Разберусь с бронёй — и вниз. Проползу там всё с дозиметром. Если Текк’ты нафонили и уползли — это одно. А если ирренций размазало по плитам…»

— Ещё пробы нужны? — мрачно спросил он, сдирая с нагрудника продавленные щитки. Вепуат растерянно мигнул.

— Ты чего? Ты это куда?

— В утилизацию, — буркнул Гедимин. — Пусть на Земле чистят.

— Ну вот зачем⁈ — Вепуат попытался отобрать щитки, но Гедимин отодвинулся. — Пусть будут, где были! Этот знак же ни на что не влияет! А богам будет приятно…

Гедимин поморщился.

— Это радиоактивное загрязнение. А вокруг — филки и всякие там… ученики. Без скафандров. Не хватало кого-нибудь облучить!

…Вепуат проводил его до самой душевой, бубня что-то в респиратор. Гедимин уже не прислушивался. Ему хотелось поскорее избавиться от дурацких отметин — и он всё пытался вспомнить, когда же их получил. «Текк’ты ко мне не приближались. Тем более — вплотную. Как можно не заметить пятидесятиметровую змею⁈»

Когда последний из новых, не продавленных, щитков встал на место, Гедимин облегчённо вздохнул. Навязчивые мысли отступили, и дозиметр не показывал ничего странного. В душевой было тихо, и выходить не хотелось. Сармат прислонился к стене и так замер, прислушиваясь к отдалённому вою ветра. «Странно он воет. Не на тех частотах…»

Вепуата у ангара не было. Гедимин, оглядевшись, увидел чёрный нахохленный силуэт у дальнего торца здания. Сармат, растопырив крылья, высматривал что-то на дне долины и даже со спины выглядел озадаченным.

— Сааг-туул, — прошептал он, поднимая руку — «тихо!». Кто-то под обрывом шумно, с подвыванием, выдохнул. Огромный зверь укладывался в снег, недовольно дёргая хвостом и громыхая спинными щитками. Ещё раз выдохнув — не протяжно, как обычно, а коротко и очень громко — он замер, уткнувшись мордой в снег. Гедимин открыл рот, но спросить ни о чём не успел — зверь дёрнулся всем телом, грохнул хвостом по камню и, встряхнувшись, поднялся на лапы. Он ткнулся в одну сторону, снова дёрнулся, развернулся и побрёл вдоль обрыва, размахивая хвостом. Уже из-за скалы Гедимин услышал короткий хриплый вой.

— Чего он?

— Похоже, ему больно, — глаза Вепуата потемнели. — Он уже давно так — не может лечь…

— Опять лапы? — Гедимин вспомнил, как резал стремительно чернеющую кость. — Снова гниль?

Вепуат качнул головой.

— Его не перекашивает. Тут не лапы… — он двинулся вдоль прозрачной стены вслед за зверем, но быстро упёрся в тупик. — Надо его остановить…

Гедимин покосился на стену, подёрнутую рябью, и быстро отодвинул от неё сармата. Снаружи, как раз на месте «ворот ветра», поднималось торнадо. Секунда — и его порвало изнутри. Защитное поле всколыхнулось, но устояло.

— Может, он из-за ветра? Негде спрятаться? — Гедимин уплотнил стену, глядя на поднимающийся вихрь. Он «подмёл» с холма снег и теперь копал кольцевую борозду, выдирая из-подо льда гравий. Сармат уплотнил стену до непрозрачности — и вовремя, — торнадо взорвалось изнутри, расшвыривая обломки.

Вепуат шумно вздохнул. Его крылья поднялись и снова легли на броню. Он поднёс ладонь к наушнику и растерянно покачал головой.

— Из-за такого рёва ничего не услышишь. Может, и правда, ищет, где спрятаться…

…Кут’тайри отсиживался на складе. Гедимин его не звал — одному было спокойнее. Стеклянные колбы остывали в печи, металлические части — в дымящемся ведре с водой. Гедимин собирал из фрагментов костей и раковин устойчивые опоры и едва заметно ухмылялся. «Пятеро часов, и все — с боем. Вот филки будут рады! Без нормальных дверей это „дынь-бззы“ весь барак услышит…»

Вепуат вошёл, стараясь не громыхать дверью, — сармат даже не сразу его заметил.

— Твою стрелку мотало по кругу, — мрачно сказал разведчик, показывая голограмму. — А моя смотрела вниз.

…Гедимин угрюмо щурился на дозиметр. «Знал бы, что там так зашкаливает — обернулся бы защитным полем. Через поле небось не продавило бы. Незаметно — так точно.»

На экране волнами изгибались два графика — «сигма» и «омикрон» резко меняли интенсивность, а стрелка указателя крутилась на шпеньке, угрожая слететь или взорваться. «Восемьдесят метров камня,» — думал Гедимин, глядя на другой график — дозиметрию Вепуата. Она была куда скромнее — «омикрон» почти не долетал, десяток лишних микрокьюгенов не в счёт. «Восемьдесят метров. Естественный экран. Да ещё — защитное поле. Повезло…»

— Скажи филкам, чтоб над собираемым корпусом не мотались, — он повернулся к Вепуату. — Особенно — при всяких фантомных свечениях. Скоро переберёмся во вспомогательный, под тот холм, — там хоть облучаться некому.

Вепуат рассеянно кивнул и снова уставился на голограмму.

— Бог Камня… Интересно, как он выглядит. Можно мне завтра с тобой?

Гедимин резко качнул головой.

— Там — серьёзная работа. Не до… — он осёкся и подобрал слова помягче:

— Не до поисков приключений.

Ветер заметно утих; дудки на «воротах ветра» ещё посвистывали, но уже не могли заглушить короткий хриплый вой и шумный вздох. Вепуат повернулся на звук и покачал головой.

— Не знаю, что с ним — но лучше не становится.

…В реакторный бункер звуки снаружи не проникали. Гедимин, едва крышка люка закрылась, поднялся из кресла и прижал обе ладони к корпусу реактора. Тёплые волокна скользнули по вискам и быстро стекли на грудь — под заменённые ещё с утра щитки. Гедимин мигнул.

— Говорят, заглядывал один из местных… богов, — он неловко ухмыльнулся. — Ты тут ничего не заметил?

Волокна «замерцали», быстро меняя температуру, но сильного жара от них не было. Гедимин погладил корпус реактора и повернулся в сторону ущелья.

— Станция строится, — тихо сказал он. — Завтра положим вторую обшивку. А потом и всё остальное. Местные, кажется, не против.

20 день Воды, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— В водоподъёмнике с утра громыхало, — сказал Айзек, дождавшись, когда Гедимин передаст смену троим операторам и отойдёт от щита управления. — Снизу идут ледышки. Видимо, озеро всё-таки подмёрзло. Сможешь аккуратно его растопить? Ключевое слово — «аккуратно».

Гедимин сузил глаза, но кивнул.

— Я не идиот, чтобы взрывать свои скважины. С бластером доигрался Гварза… если ты вдруг забыл.

— Ага, — рассеянно отозвался Айзек. — Будешь выходить — осторожнее. У душевой больное животное.

…Для сааг-туула пробили в защитном поле отдельный шлюз, поставив новые стены вдоль его боков. В сарматском коридоре помещались только его плечи и массивная голова. Гедимин обогнул дальний торец душевой и вышел к животному с другой стороны. Из-под панциря на его боку высунулась пара глаз и недружелюбно уставилась на сармата. Голову существо не повернуло — оно склонилось над свёрнутой из защитного поля «поилкой» и шумно втягивало воду. Рядом с поилкой стояли Гварза и Вепуат, сверху, с загривка сааг-туула, настороженно смотрели погонщики.

«Не воет и не дёргается,» — отметил про себя Гедимин, вспомнив, как зверь вчера мотался вокруг лагеря. «Стало легче?»

— Уран и торий! — Вепуат, заметив сармата, радостно ухмыльнулся и вскинул руку.

— Много снов про камни, — донеслось с загривка сааг-туула. — Даже в день Воздуха.

Налетевший порыв ветра засыпал загривок и кочевников на нём снегом. «Сновидец» даже не шелохнулся. Гедимин приветственно помахал ему рукой.

— Что с вашим зверем?

— Много ест. Много ходит. А должен спать, — отозвался кочевник, недовольно скалясь. — Теперь плохо.

Зверь поднял морду от поилки, громыхнул щитками, шумно вздохнул и попятился от душевой.

— Далеко не уходить! — заорал вслед Гварза. — Весь помёт — Альготу!

Кочевники что-то буркнули в ответ и, отмахиваясь от снега, полезли в ниши. Зверь открыл их не сразу — что-то внутри беспокоило его сильнее, чем «пассажиры».

— Так что со зверем? Не сдохнет? — спросил Гедимин у Вепуата. Временный шлюз закрылся, но в коридор успело нанести снега; Гварза сердито отряхнулся и ушёл, пробормотав что-то про зоопарк. К душевой по его отмашке потянулись филки.

— Живот болит, — так же тихо ответил Вепуат. — Что-то с обменом веществ выходит не то. Он двигается — должен есть. Двигается мало, вполсилы — систему выделения заклинивает. А изнутри распирает.

— И это из-за того, что он не в спячке? — Гедимин оглянулся на сааг-туула, но зверь уже пропал за стеной бурана. — Так давно лёг бы — кто ему мешает? Уже полмесяца прошло…

— Тут спать опасно, — отозвался Вепуат. — Сфен не тот. Надеюсь, от тёплой воды ему станет полегче. Надо чаще его гонять, расшевеливать… М-да, тяжело без нормального биолога.

…В одну руку сигма-сканер, в другую — «термобластер» с линзой двукратного увеличения; Гедимин думал, что придётся лезть в узкий сырой колодец, но обошлось — устройство с утяжелителями удачно опустилось на самое дно, оставалось только осторожно дёргать страховочный трос, разворачивая «бластер» в разные стороны. Сармат старался не делать полных оборотов — конструкция из троса и полой кости прочной не выглядела, проверять её на взрывоопасность не хотелось. Гедимин смотрел на сигма-сканер, дожидаясь, когда прогреется вода, и жалел, что линзу-«шестёрку» применить не может — паровой гейзер посреди душевой был совсем ни к чему. «Так этот нагреватель там и оставить?» — подумал он на втором часу медленного теплообмена — и грохнул кулаком по ближайшей стене, вслух помянув уран и торий: трос, как сармат его ни закреплял, всё-таки слетел. Пока Гедимин рылся по карманам в поисках стекла, вода успела нагреться до плюс семи, и сармат решил, что этого на сегодня хватит. «Магнитная» катушка в секунду выдернула «бластер» из подземного озера — только рукоятка затрещала от удара. Гедимин, разглядывая сеть мелких трещин на кости, удивлялся, что стекляшки внутри корпуса уцелели. Мелькнула мысль, что надо бы переложить их в другой, но тут загудело на дальней окраине, и сармат, наскоро обмотав «бластер» бечёвкой, вышел из душевой. «Будет время — соберу заново, чтобы руку не жгло.»

…Последний сегмент лёг на место. Текк’т на долю секунды прижал его мордой. Гедимин услышал двойной щелчок — шипы на нижней челюсти коснулись камня, выступы совместились с пазами. Гигантская тектоновая чаша повисла, растянутая на десятках «строп» из защитного поля. Её нижняя часть уже погрузилась в полусферу внешней обшивки; теперь временные опоры упирались и в её стенки, и Гедимин надеялся, что расчёты верны, и тектоновая «мозаика» окажется не хрупче скалы.

— Вниз! — отрывисто скомандовал он и вскинул руку. «Стропы» натянулись. Белесые опоры медленно проседали и одна за другой таяли, сверху по чётко расчерченной спирали вырастали новые «тяжи». Чаша плавно опускалась, поддерживаемая с трёх сторон Текк’тами. Гедимин смотрел, как «стропы» натягиваются и растворяются, и считал секунды. Кровь гулко стучала в ушах. Казалось, прошла вечность, прежде чем краевые зубцы двух полусфер совместились — внутренняя обшивка легла на песчаную подушку внутри внешней и застыла, поддерживаемая лишь символическими боковыми распорками. Гедимин взглянул на сигма-сканер. Сейчас его интересовали только расстояния. «И всё-таки промахнулся…» — он досадливо сощурился. «Тяжи» с одной стороны растворились, с другой — медленно, плавно натянулись. Нагрузка была огромной, поле пульсировало, не в состоянии уплотниться, но чаша всё же сдвинулась — ненамного, на считанные сантиметры. Восстановленные «распорки» были практически прозрачными — генератор «перегрелся», и сармат его выключил и прикрыл ладонью, пытаясь перевести дух. «Всё-таки получилось. И обе стенки выдержали. Полезная вещь — „арктус“…»

— Песок сыпать? — прогудело сверху. Текк’там было не до высчитывания сантиметров. Они перебрались к разгрузочным туннелям и там выглядывали из скалы, ожидая команды. Гедимин, шумно втянув воздух, поднял «арктус». Поверх чаши легла тонкая выпуклая плёнка защитного поля. «Её — держать. Распорки будут растворяться. Один купол генератор потянет.»

Часть песка на купол всё-таки попала — и стекла по нему в заполняемый проём. Песок сыпался не так быстро, как гравий — Текк’там трудно было его сгребать, он расплёскивался по сторонам от толкающей морды. И всё же «стена» засыпки росла, и Гедимин «отключал» тяжи один за другим. Чашу уже не нужно было подпирать — она сохраняла равновесие, распорки только мешали потокам песка её сдвинуть.

Когда песчаные «реки» иссякли, генератор на предплечье уже не «тикал», а купол уплотнился до непрозрачности. Гедимин растворил его, облегчённо вздохнул и втянул сопла «арктуса». Каменная чаша с двойными стенками лежала посреди пещеры, и в неё, выгнувшись дугой, сползал из скалы Текк’т. «Уплотнение,» — щёлкнуло в мозгу сармата, и он впился взглядом в экран сканера. «Последний этап. Если выдержит…»

Экран затягивало мелкой рябью, но Гедимин видел, как шевелится камень вдоль стыков, а по верхней части песчаной насыпи шли едва заметные волны. Еле слышный треск очень быстро сменился монотонным гулом. Текк’т извернулся, направив голову вниз, но, спохватившись, выгнулся кверху и, оттолкнувшись от каменного дна, ушёл в скалу, не задев ни одной из чаш. Гедимин смотрел, как он стремительно погружается в жёлтый камень, не оставляя следов. Когда в скале исчез кончик хвоста, сармат перешагнул через выступы-зубцы и встал на песок, опираясь на обе чаши. Камень под руками едва заметно пульсировал, но дрожь быстро затухала. «Выдержали. Обе. И забутовка. Всё равномерно…» — Гедимин вдохнул глубже, унимая сердцебиение. Только теперь он заметил выступившую на лбу испарину. «При нормальных технологиях не пришлось бы так дёргаться. А здесь…» — он постучал по камню, прислушиваясь к звуку, и шагнул обратно в туннель. Перед глазами уже вставали временные стапеля и подвесы для конструкций жилого блока. «Стены на месте. Завтра — начинка. И пусть устаивается.»

…Текк’т выплюнул сармата на край плато и нырнул в скалу. Гедимин выпрямился, отряхиваясь от змеиной слюны. Чужие шаги и сердитые голоса он заметил не сразу — только после гневного шипения:

— Саботаж!

Гедимин ошалело мигнул. Напротив, прижав его к валунам у обрыва, стоял очень сердитый Гварза, рядом с ним — Айзек; нахохленный Вепуат с опаской выглядывал из-за его плеча. Под их ногами — и дальше по коридорам, насколько доставал глаз — лежал подтаявший снег. Тонкие прозрачные «стены» защитного поля дрожали на ветру — хотя уже и ветер дул вполсилы, и снег сыпался почти вертикально.

— Гедимин, что произо… — начал было Айзек, но Гварза перебил его, сердито фыркнув:

— Опыты с реактором, что ещё⁈ Опять полез руками в ирренций! С чего ещё всему холму фонить⁈ А сноп света⁈

— Какой формы? — вырвалось у Гедимина. Гварза с треском приложил ладонь к лицевому щитку.

— Видел, Айзек⁈ Ну, выгороди его ещё! Всю защиту снесло, у четверых обморожения… Опыты у него, sa hasulu!

— Тише! — Айзек привычно втиснулся между двумя сарматами, хотя Гедимин ещё и с места не двинулся. Информация в мозг просачивалась медленно. Он смотрел мимо Гварзы на тающий снег. Потом перевёл взгляд на «арктус». «Вся защита висела… так и есть — на моём генераторе. И когда я все мощности бросил на перемещение чаши… Hasu!»

— Поле… всё разрушилось? Полностью?

Айзек угрюмо кивнул.

— Весь лагерь накрыло бураном. Пока мы с Кененом выскочили, пока восстановили… Всё-таки нельзя филков пускать наружу без полной защиты!

Вепуат из-за плеча согласно хмыкнул.

— «Арктус»… — Гедимин показал ему предплечье. — Пришлось переключить на временные стапеля. Был перегруз. Видимо, тогда оно и…

Гварза грохнул кулаком о кулак.

— Ещё что расскажешь?

— Тише! — Айзек недовольно покосился на него. — Гедимин, этот случай со стапелями — он единичный, или завтра ждать того же?

Гедимин задумчиво покачал головой.

— Не единичный. Пока не собраны все три полусферы, нагрузка на «арктус» будет огромная. Возможно… — он с досадой оглянулся на гигантский защитный купол над ущельем — «вот всё сразу — внизу монтаж, сверху морозы… и генератор сбоит — совсем не ко времени…». — Возможно, поверхность он не потянет. В рабочие часы — точно.

Гварза сердито фыркнул.

— Не потянет? С подпиткой от ядерного реактора⁈ Что ты делал с установкой, — опять идиотские опыты⁈

— Хватит! — Айзек ударил в ладоши. Под затухающее гудение брони он встряхнулся и продолжил:

— Ограничения «арктуса»… М-да, следовало ожидать. Атомщик… Как долго продлятся работы с такой нагрузкой?

Гедимин пожал плечами.

— Не от меня зависит. Всё Текк’ты. Работают без расписаний. Конец месяца, где-то так.

Айзек переглянулся с угрюмым Гварзой.

— Тут четыре генератора, если что, — влез Вепуат. — Хватит сил и без гедиминова реактора. Всего-то — полтора коридора и навес над ущельем! Навес могу взять на себя. А стрельбищу защита вообще ни к чему. Пусть бронеход проложит тропу для филков. А площадку они уже сами расчистят взрывами. Защитное поле ещё им…

Гварза смерил его недобрым взглядом, но Вепуат уже шмыгнул за плечо Гедимина и теперь выглядывал оттуда, топорща перья. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Навес… — начал было он, но Айзек жестом попросил помолчать.

— Целый город из защитного поля… — он огляделся по сторонам. — И всё — на ручных генераторах. Мы тут, конечно, не подумали. Гедимин, сегодня ещё работы будут?

Сармат качнул головой.

— Я сейчас переключу нагрузку…

— Погоди, — отмахнулся Айзек. — Оставь себе ущелье. Остальное — на нас троих. А как только вернутся Текк’ты, Вепуат возьмёт ущелье на себя. До твоего возвращения. А мы поедем за стационарным «сивертсеном».

— Мутирует, — буркнул Гварза.

— Два на замену. Один на Земле, один здесь — за экраном, один в работе, — отозвался Айзек. — Мало их у Маккензи по разным складам?

— Ты видел, что там за «сивертсены»? — Гварза угрюмо сощурился.

— Ну, шесть вместо трёх. Из двух Гедимин как-нибудь соберёт один рабочий.

Гедимин сдержанно хмыкнул, но промолчал. «А разумная мысль. Пока мы живём на поверхности, без защитного поля не обойтись. А ручные генераторы уже очевидно не тянут.»

— И всё-таки он что-то делал с реактором, — пробормотал Гварза, вслед за Айзеком уходя к лаборатории. Он хотел оглянуться, но командир его удержал и тихо что-то ответил. Шли они быстро, а говорили почти шёпотом — слова заглушил треск перьев Вепуата.

— Уф! Быстро они успокоились, — разведчик, шумно выдохнув, отошёл от обрыва и ткнул Гедимина в нагрудник. — Вот ты невежа!

Сармат мигнул.

— Невежа, а ещё жрец, — продолжал Вепуат с кривой ухмылкой. — Даже не начертил для Асгаана его знак! Там что у тебя, стен мало⁈ Вот ему пришлось чертить на твоей броне! А ты ещё щитки переплавил…

Гедимин взглянул на свежие отметины посреди нагрудника и беззвучно выругался. Ромб, рассечённый на четыре части, виднелся на прежнем месте — и так же немного «фонил».

— И свечение опять было? — спросил он. Вепуат кивнул.

— Сквозь буран мало что видно, но светилось ярко. А потом посдувало поля, и всем стало не до того… Гедимин! Ты всё-таки слушай. Я тебе дам краску. Ничего сложного — просто ромб, разрезанный крест-накрест. Ничего ни говорить не надо, ни руками махать. Начертил и забыл. Ну… если это существо здесь, его же надо учитывать?

Гедимин болезненно поморщился.

— И что? Оно от меня отстанет?

— Оно… как говорил Кут’тайри — «направит твою руку», — Вепуат виновато усмехнулся. — Я ведь сам мало знаю об этих штучках. Асгаан любит всякое строительство. И другие такие дела. Он — повелитель всех руд. Если к нему с уважением…

«И что мне на Земле не сиделось⁈» — Гедимин с тоской оглянулся на бронеход — единственный «нормальный» объект на всей Равнине.

— Ромб? Большой? Фонить будет?

— В краске ирренция нет, — заверил Вепуат. — Ну, начерти, насколько размаха хватит. Главное — ровно. А то Асгаан обидится. И это… с его именем поосторожнее. Мы с Кут’тайри проверяли — меня он не слышит.

В голосе Вепуата звучала обида. Он пригладил перья и выразительно пожал плечами.

— Говорят, это из-за крыльев. Ну ладно. Я-то ни разу не строитель.

— Не видел я там никаких… — Гедимин тронул отметину на груди и сердито сощурился. «Главное — чтобы это… существо конструкции не помяло. А фрила мне не жалко. Так и так переплавлять.»

… — Отметина бога Камня.

Эта фраза далась Гедимину непросто — но говорить её в лезущие из орбит глаза Кенена Гварзы было даже отчасти приятно.

— Н-ну ладно, — Гварза, ошалело мигнув, подался в сторону; на вмятины на груди Гедимина он больше не смотрел. — Теперь к делу. Бери всё это и неси в барак.

Последняя, самая широкая, металлическая пластина ещё вибрировала, когда сармат собирал «батарею» часов и заворачивал в защитное поле. Он нёс груз к бараку и думал, что Гварза на все эти «приборы» ни разу не фыркнул — и даже не стал проверять получасовую колбу, не говоря уже о часовой. «Ему тоже тяжело без нормальных штук? Или филки задрали спрашивать время?»

… — Сюда.

Эту деревянную подставку вырезал не Гедимин; дерево взяли кое-как просушенное, не прокалённое. Сармат поморщился. Он уже видел, куда и когда эту штуку «поведёт» и как при этом перекосит.

Подставку впихнули в комендантскую — в угол у двери, напротив воткнутого в стену фонаря. В её ножки упирался матрас. Второй лежал у другой стены, упираясь в короб с ящичками. На матрасе сидел Дасьен и следил за сарматами, сердито щурясь — когда они вошли, места в отсеке не осталось.

— Вот так, — Гварза хотел отступить на шаг от ровного ряда часов, но в комендантской разбежаться было некуда — и он подался на несколько сантиметров в сторону и наклонил голову набок. — Пять устройств. Запустим в первые секунды дня. По идее, большие отрезки времени кратны малым. Если начнётся рассинхронизация…

Дасьен качнул головой.

— Это пусть Уктанну следит. У меня своих дел полно.

«Уктанну?» — Гедимин мигнул. «Они тут уже назначили дежурного по часам?»

— Уктанну свои инструкции получит, — пообещал Гварза. — Зензо тоже. Когда здесь прибавится отсеков, их от тебя отселят.

«Назначили двух дежурных,» — мысленно поправился Гедимин. «Мать моя колба…»

— Кет, ты ещё здесь? — Гварза поморщился. — Можешь быть свободен. Реакторы не трогать!

…Айзек растерянно хмыкнул. Гедимин выдержал его взгляд, стараясь не ухмыляться. Четверо филков — один из них в тяжёлом скафандре — смотрели на сарматов с опаской, на реактор старались не смотреть вовсе.

— Атомщик, не время шутить. С реактора надо снять энергию. Ни у Джефри, ни у Бальтеса такого опыта нет. Без подстраховки…

— У меня приказ — не трогать реакторы, — Гедимин сложил руки на груди. — Могу подстраховать защитным полем.

Айзек посмотрел на потолок.

— Как бы так приказать тебе не цепляться с Кененом…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Я выполняю его приказ. Теперь-то что не так⁈

Он был рад, что заранее опустил височные щитки, и хранитель всего этого не слышит. Филки растерянно переглядывались. Джефри (или, может, Бальтес) в тяжёлой броне покосился на реактор и едва заметно вздрогнул.

— Ставь защитное поле, — буркнул Айзек. — Бальтес, команда на глушение…

…Гедимин стоял по эту сторону защитного поля, ближе к реактору, оставив филков за непрозрачной стеной, и пристально смотрел на качающийся маятник. Джефри волновался, но тренировки сказались — устройство, приведённое в действие твёрдой рукой, сработало, и зелёный луч вырвался из синей пластины и упёрся в красное кольцо. Через три секунды оно потемнело, и филк остановил маятник.

— Скафандров нужно два, — пробормотал Айзек, возвращая Джефри заряженный накопитель. Проём в корпусе реактора был плотно закрыт, но Гедимина тянуло проверить заслонку. «Наружу не светит,» — убедился он, покосившись на дозиметр. Айзек и Джефри уже выбирались на поверхность; филки-операторы, выпущенные из-за экрана, стояли в нерешительности между выходом и Гедимином.

— Работайте, — буркнул сармат, покосившись на монитор. — Реактор не трогайте. Запустит следующая смена.

…Из-под реакторного купола Гедимин вышел, но тут же пришлось свернуть за душевую — у её главного входа весь коридор перегородил «живой холм». На боках зверя висели мешки с угловатыми блоками или брикетами; Джагулы спускали их по одному и передавали филкам у душевой. На самом видном месте стоял химик Альгот и что-то отмечал на подвернувшемся камешке. «Что это у них?» — Гедимин покосился на сигма-сканер и хрюкнул в респиратор. «Понятно. Утреннее лекарство сработало. Альгот теперь сделает много-много бумаги.»

— Значит, горячую воду надо давать раз в десять дней, — услышал Гедимин недовольный голос Гварзы. Сармат стоял у морды сааг-туула, глядя снизу вверх на кочевников, собравшихся на загривке.

— Или даже чаще. Не доводя животное до постоянных болей. Вепуат! Ему ещё нужна помощь?

Разведчик хлопнул ладонью по ближайшему щитку панциря. Сверху и с боков на него тут же уставились выпученные глаза сааг-туула. Вепуат довольно хмыкнул и шагнул в сторону.

— Пока ни к чему. Но надо за ним следить. Если обмен веществ опять замедлится — ускорять, как придётся. Или гонять его, или горячей водой… Спать ему тут нельзя, а в полуостывшем состоянии он так и будет маяться.

— Зверь Хеллуг проклят, как и все мы, — угрюмо ответили с загривка зверя. Его уже разгрузили, и он медленно пятился, чуть припадая на левые задние лапы. «Идти назад тяжелее, чем вперёд. Хромота заметнее,» — думал Гедимин, следя за его отступлением. Мешки с замёрзшим помётом уже втащили в душевую, и там гудела вода, и плюхал подъёмник. «Когда закончат — фильтры облучить и просушить,» — сделал мысленную пометку сармат. «Обойдёмся без общих паразитов.»

…Стоило из трубчатой кости вытряхнуть внутренние детали, как она развалилась на десяток длинных «щепок» — трещины оказались глубже, чем виделось снаружи, и Гедимин только удивился, как она «дожила» до демонтажа. Он только собрался проверить пересобранный «термобластер», как наверху заскрежетало.

— Ты один? Давно я тут не был, — Вепуат, быстро закрыв за собой люк, огляделся по сторонам и смущённо ухмыльнулся. — Ещё с утра думал — надо бы. Но без тебя заходить не хотелось. Всё-таки тебя он знает…

Гедимин мигнул.

— Как его называть? Хранитель? «Элидген»? — шёпотом спросил Вепуат, кивнув на реактор. Гедимин мигнул ещё раз.

— Так ты пришёл…

— Он защитил меня… там, с ледяными… существами, — Вепуат дёрнул пернатым плечом. — А я с ним до сих пор ни разу не говорил. Пустишь?

— Будто это от меня зависит, — растерянно пробормотал Гедимин, поднимаясь из кресла. Тонкие щупальца хранителя, до того спокойно лежавшие на его висках и правом плече, пришли в движение. Вепуат, с опаской глядя на монитор, обогнул щит управления и встал перед заслонкой.

— Он здесь? С чего начинать?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Ничего не чувствуешь? Такие тёплые нитки на коже… Совсем ничего?

Он машинально тронул висок. Вепуат повторил его движение, на секунду прикрыл глаза и пожал плечами.

— Не. Ничего. Может, с ним как-то… поздороваться?

Гедимин настороженно посмотрел на корпус реактора и прижал ладонь к заслонке. Щупальца перетекли на запястье.

— Руку сюда, — шёпотом скомандовал Гедимин. Вепуат нервно сглотнул. Его перья встали дыбом, крылья развернулись во всю ширь и едва заметно раскачивались, будто готовились к широкому взмаху. На ладони, прижатой к заслонке, топорщились острые чешуи.

— «Элидген», приём, — окликнул Гедимин, прислушиваясь к копошению щупалец. — Здесь Вепуат. Помнишь Вепуата? Ты заступился за него на холме…

Разведчик обернулся к нему и ошалело мигнул, прижимая пальцы к наушнику.

— Слышишь?

Теперь мигнул и Гедимин. За уши он хвататься не стал — ритмичный гул шёл изнутри черепа, минуя барабанные перепонки. Он был коротким, повторяющимся — и уже на третьем повторении гудящие звуки сложились в слово.

«Ву-пуу,» — отозвалось внутри черепа, и сармат с присвистом выдохнул в респиратор. «Ву-пуу.»

— Вот как оно говорит, — прошептал Вепуат, дрожащей рукой гладя заслонку. — А ты не рассказывал…

— В первый раз слышу, — отозвался Гедимин. Сомнений быть не могло — хранитель осваивал речь.

«Ву-пуу,» — щупальца отпустили голову Гедимина, зато Вепуат встряхнулся и растерянно хмыкнул.

— Вот оно какое… — прошептал он, трогая лоб и нелепо ухмыляясь. — И тебе привет. Спасибо, что вступился. Никогда не видел таких, как ты. Жаль, я не атомщик, — оно того стоило…

Гедимин отодвинулся и смотрел, как перья Вепуата, успокоившись, укладываются на броню. Крылья всё-таки сделали взмах, сармат выставил руку, мягко оттолкнул их от своего шлема — и почувствовал, что силы в их «мышцах» очень и очень немало. «Вепуат так скоро полетит,» — подумал Гедимин, машинально замеряя размах. «Ничего себе они разрослись! Были же меньше вдвое…»

Щупальца переползли ему на загривок и там улеглись. Вепуат отнял руку от заслонки и ошалело встряхнул головой.

— Всё. Он… ушёл, что ли. Наверное, устал. «Ву-пуу», надо же… Ему, похоже, звуки… не очень привычны. Что ещё он говорит? А тебя как называет?

Гедимин едва заметно поморщился.

— До сих пор он не говорил ничего. Ты ему, похоже, нравишься. Хорошо. А то… бывает всякое.

— Да я видел, — серьёзно кивнул Вепуат, потирая висок. — Значит, это первое слово… Ну надо же. Эй! «Элидген»! А Гедимин? Ты же знаешь Гедимина! И давно! Попробуешь сказать?

Сармат замер, прислушался, но ничего, кроме слабого шевеления щупалец, не дождался. Вепуат, выждав ещё десяток секунд, растерянно хмыкнул.

— Может, у него пока получается только «у»?

Гедимин пожал плечами. Внутри шевелилась глухая досада. Сармат одёрнул себя и старательно ухмыльнулся.

— Хочешь погладить твэлы? Если он к тебе хорошо настроен — позволит.

Вепуат едва заметно вздрогнул.

— Н-нет. Так уж торопиться не надо, — пробормотал он, с опаской оглядываясь на светящийся монитор. — Пусть сначала привыкнет. Ну, и я освоюсь. Можно в твою смену сюда спускаться?

— Да можно и не спускаясь. Он и снаружи всех видит, — отозвался Гедимин, стараясь не щуриться. — Приходи, если хочешь. В другие смены тоже можно. Ты ведь ничем не мешаешь…

— А вот не уверен, — пробормотал Вепуат, и его перья снова встопорщились. — Айзек, мне кажется, будет против.

Он неловко погладил корпус реактора и подался к выходу. Щупальца хранителя шевельнулись, Гедимин насторожился, но Вепуат, похоже, ничего не заметил.

«Ву-пуу?» — прогудело внутри черепа, когда крышка люка легла на место. Гедимин мигнул. Может, вопросительная интонация ему и померещилась — вряд ли хранитель настолько освоился с речью…

— Вепуат, — медленно и чётко проговорил он. — Наш друг. Обещал говорить с тобой.

«У-у,» — прогудело в ответ, и Гедимин снова не удержался, чтобы не мигнуть — эти звуки были очень похожи на «угу».

21 день Камня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ну что же ты? Скажи ещё раз: «у-гу»…

Гедимин растерянно смотрел на реактор. Щупальца незаметно сползли с предплечья и растворились — хранитель делал вид, что его тут нет. Озадаченно хмыкнув, сармат повернулся к Айзеку. Тот наблюдал за ним, едва заметно щурясь.

— У него получалось очень отчётливо. Вепуат тоже слышал… — Гедимин, не договорив, развёл руками.

— Зря вы с Вепуатом носите шлемы нараспашку, — только и ответил Айзек; его взгляд ничего не выражал. — Зайди сдать кровь. Проверка не помешает.

Гедимин сердито сощурился, но вспомнил, что сегодня бронеход уезжает на декомпрессию — и анализы сдают все, кроме тех, кто едет туда же. Он нарочито медленно выбирался из бункера, обходил реакторный купол, слабо надеясь услышать ещё одну попытку речи. Хранитель молчал.

…Вдоль стены душевой стоял ряд «бочек», свёрнутых из защитного поля. Их содержимое то мутнело, то покрывалось мелкими пузырьками. Филки, зашедшие в душ, держались у противоположной стены и сердито на них косились.

— А это обязательно ставить там, где моются? — услышал Гедимин недовольный шёпот.

— Это важное производство, — прошипели в ответ.

— Для важного производства строят цеха, — отозвался филк.

— Строят! — хмыкнул другой. — У нас барак не могут надстроить…

Гедимин, сузив глаза, повернулся на звук. Все замолчали, ещё когда он начал оборачиваться, и молчали ещё долго после того, как он отвернулся. Гедимин, досадливо щурясь, подобрал свободный шланг и включил воду. Филки, уже выйдя в предбанник, снова начали шептаться, но вода шумела слишком громко.

Ледышки в цистерне больше не плавали — вода в подземном озере ещё не остыла и, возможно, до следующих серьёзных морозов не собиралась. Гедимин обнаружил, что штатные минус пятьдесят как серьёзный мороз уже не рассматривает, и невесело ухмыльнулся. «Спасибо Кумале за скафандр. Хотя — чувствительные участки не всегда полезны…»

… — А сегодня — день Асгаана! — Вепуат, выглянувший из-за угла цеха, радостно ухмыльнулся. — День Камня, то есть. Кут’тайри говорит…

— Да чтоб им обоим… — еле слышно пробормотал Гедимин, покосившись на вмятины на скафандре. «Фонящий» ромб он вчера дал погрызть Зелёному Пожирателю; животное куснуло щиток и вскоре потеряло к нему интерес, дозиметр показал остаточное сигма-излучение, и Гедимин оставил вмятины в покое. Вепуат проследил за его взглядом и с ухмылкой помахал заткнутой пробиркой с чем-то вязким.

— Вот я краску принёс. Без ирренция, не волнуйся. Ну, или проверь…

Гедимин, махнув рукой, вставил пробирку в поясной кармашек.

— Не стал убирать? — Вепуат ткнул пальцем в отметины. — Ну и правильно. Нам полезно ладить с местными. Даже с богами.

Проходящие мимо филки-караульные с одним бластером на двоих сдержанно усмехнулись. Гедимин посмотрел сквозь них — на метровые валы снега, наползающие на «стены» коридоров. Все старые следы вчера замело, новых ещё не натоптали. Где-то была колея, оставленная сааг-туулом, но её скрыла темнота.

— Удержите защитное поле? — спросил он, оглянувшись на ущелье. Вепуат уверенно кивнул.

— Большой нагрузки сегодня нет. Единственное — бочки в душевой… ну, и выгородка в логове Кут’тайри. Их держу я. А Гварза с Айзеком удержат остальное.

Он повернулся к реакторному бункеру, внезапно смутился и тронул висок.

— Хранитель… он ничего больше не сказал?

— Хранитель говорить не хочет, — отозвался Гедимин. — То ли вообще, то ли именно со мной.

Вепуат хотел что-то сказать, но посмотрел на сармата и промолчал. Крылья вдоль спины качнулись, распушились и замерли.

…Искать кисть не пришлось — Вепуат приделал её к затычке пробирки. Гедимин, угрюмо сузив глаза, выводил на жёлтом камне ромб. «Одно хорошо — обшивка эти художества закроет…»

…Когда Гедимин заметил, что тело затекло от неподвижности, и переступил на онемевших ногах, прошло уже два часа. Всё это время двигались только глаза и рука с генератором защитного поля. Посреди пещеры (и перед мысленным взором, стоило опустить веки) висела бело-жёлтая конструкция: жёлтый — блоки из тектона, белый — непрозрачное защитное поле. Белые и жёлтые блики дробились на панцирях Текк’тов. Змеи, как манипуляторы гигантского механизма, сновали по сооружению, заталкивая внутрь блок за блоком и скрепляя их. Генератор защитного поля ещё держался, хотя нагрузка возрастала с каждой минутой. Гедимин дождался, когда вынырнет из полусферы очередной Текк’т, и снова поднял руку. Верхние «стропы», удерживающие конструкцию, начали растягиваться, нижние — проседать. Собранный модуль погружался в «чашу» обшивки.

…Тёмно-красный ромб был на месте. Гедимин наткнулся на него взглядом, когда забирался в пасть Текк’та. При змее, нависающей над головой, замерять излучение было бессмысленно — но экран дозиметра не светился, значит, фон держался в пределах нормы. «И скафандр помятый,» — он покосился на вчерашние отметины посреди нагрудника. Новых к ним не добавилось. «Видимо, всю стройку так и прохожу.»

Текк’т, осторожно сомкнув челюсти, скользнул по туннелю в соседнюю пещеру. Когда он разворачивался, Гедимин успел из-за огромного «клыка» увидеть жилой блок. Собранные модули лежали на дне гигантской чаши и отсюда не просматривались, но сармат знал, что они там. «Ещё два дня, если всё пойдёт по плану,» — думал он, поднимаясь на поверхность по винтовой траектории и стараясь не цепляться за челюсть змея когтями. «Интересно, сегодня были свечения? Ничего не заметил…»

… — Ага, ещё как! — Вепуат с широкой ухмылкой указал на заснеженный участок. — Гейзером под самое небо. Странный такой свет. Тёмно… оранжевый, что ли.

Гедимин подошёл к прозрачной стене. Пока он сидел в пещерах, наверху заметно посветлело — уже была видна вчерашняя колея сааг-туула. Новых следов на снегу не появилось.

«Без трёх минут шесть,» — он покосился на часы. «Думал, меньше. В бараке скоро часы пробьют. Все сразу…»

— Ты куда? — спросил в спину Вепуат.

— Пойду часы послушаю, — отозвался Гедимин, скрывая ухмылку. «Шесть часов утра — минимум два „долгих боя“, пять поменьше… ну, и получасовых одиннадцать. Гварзу, может, ещё не выгнали вместе с часами, но мне лучше не заходить. Постою снаружи.»

…Механизмы сработали почти синхронно, с отставанием в секунду — «тикнул» один, коротко звякнул другой, звон третьего потонул в дребезжании четвёртого. Сквозь все звуки Гедимин услышал сердитое бормотание Дасьена и короткий ответ Кенена Гварзы. Беззвучно хмыкнув, он покосился на часы. «Неплохо для примитивных устройств. Дасьен хорошо наловчился их переворачивать. Посмотрим, какие расхождения накопятся к вечеру…»

— Довольно громкое срабатывание… — пробормотал он, поворачиваясь к Вепуату. Рядом никого не было. Пернатая фигура стояла у дальней стены, высматривая что-то на снегу. Потом сделала пару шагов вдоль защитного поля и снова уставилась на снег. Крылья за спиной настороженно топорщились.

— Гедимин, посмотри, — Вепуат кивнул на склон ближайшего сугроба. — Тут что-то странное.

Ничего, кроме рыхлого снега, там не было; Гедимин хотел так и ответить, но, присмотревшись, растерянно хмыкнул. Верхний слой ледяных кристаллов лежал не в том направлении — будто на небольшом пятачке ветер дул как-то наискось. Гедимин взглянул на соседний квадратный метр, — таких пятачков было немало, и все они складывались в узкую цепочку вдоль прозрачной «стены».

— Я заметил эти штуки во-он там, — Вепуат махнул рукой в сторону горячего цеха. — И тут тоже они.

— Это следовая цепочка, — прошептал Гедимин, просовывая «щупы» сигма-сканера в узенькую прорезь в защитном поле. Невидимый луч накрыл холм, передатчик пару секунд посвистел — и сармат, ещё раз нажав на экран, увидел чёткую цепь однообразных вмятин. Она тянулась от подъёма — сперва существо шло по следам сааг-туула, оставляя поверх них свои, потом перебралось на «целину» и кралось мелкими шажками вдоль «стены». Следы были неглубокие — весило оно немного и очень старалось замести оставшиеся вмятины. Без сканера Гедимин с трудом отличал их от нетронутого снега; прибор обмануть было сложнее.

— Вон там оно стояло, — сармат кивнул на развилку коридоров. — Следы шире и глубже. Не помнишь, когда стих ветер?

Вепуат покосился на пятнистое небо.

— Сегодня вообще день тихий… Гедимин, а ты видишь, где оно спустилось? Цепочка уходит вниз?

Гедимин тронул экран. Чужак от развилки свернул к лаборатории, постоял напротив — и широким шагом попятился от «стены». Там, где цепочка оборвалась, на снегу осталась вмятина с размазанными краями — кто-то присел, раскачиваясь, и с силой оттолкнулся. Гедимин вскинул взгляд на «потолок» коридора и помянул спаривание «макак».

— Оно внутри!

— Яд-дро Сатурна! — выдохнул Вепуат, хватаясь за сканер. — Кто это мо… Смотри!

У спуска в ущелье остановился филкский патруль. Над караульными нависал рослый сармат в тяжёлой броне. Из-за его плеча выглядывал приклад сфалта. На груди блестели вмятины, образующие рассечённый ромб.

— Бластер? — услышал Гедимин удивлённый голос филка. — Да нет, не доводилось. Кенен не даёт из них стрелять. Мол, на камнях не проверишь…

Сармат медленно двинулся к чужаку. Тот смотрел не на него, не на филков и даже не на бластер на поясе караульного. Взгляд был направлен под ноги, но почему-то под углом, будто там было что-то очень интересное.

«Ещё и сфалт… Вот мартышка!» — щёлкнуло в мозгу. Сармат схватился за височные пластины, задвинул их до упора — и чёрный силуэт исчез. На его месте стоял двухметровый абориген с ветвистыми антеннами, «проросшими» сквозь шапку. Они поднялись к «потолку», развернулись к филкам и замерли в облаке слабого свечения.

— Проверка? Кенен нас не предупреждал, — один из филков, пожав плечами, снял бластер с пояса. — Только быстро, а то…

Отдать оружие он не успел — в шапку Райвига врезался кусок гравия.

Удар она всё-таки смягчила — существо качнулось, нелепо взмахнуло антеннами, но устояло — и в следующую секунду уже катилось вниз по склону. Шар защитного поля накрыл его на полпути и вместе с ним полетел по тропе. С обрыва Гедимин видел, как он отрикошетил от скалы, покрутился на гладком камне и замер, слабо подёргиваясь.

— Вырывается, — прошептал сармат, пристально глядя на шар. Отверстие для воздуха он оставил — его сейчас и пытался расширить Райвиг, пуская в ход то когти, то зубы, то упираясь в стенку макушкой с прижатыми к ней антеннами. Сармат шевельнул пальцами, уплотняя защитное поле. Шар замер.

Весил он мало — Гедимин вынес его на обрыв одной рукой и периодически встряхивал, проверяя, там ли пленник — когда он замирал, казалось, что ловушка пуста. Вепуат замедлил шаг и оглянулся на столярную мастерскую.

— Хорошо, двери были закрыты…

Гедимин, кивнув, закатил шар за барак, потянулся было к вискам, но тут же отдёрнул руку и сердито сощурился.

— Вепуат! Скажи ему, чтоб сидел тихо. Иначе вырву антенны и позову Скогнов. Шлем не открывай!

— Понял, не дурак, — пробормотал разведчик, недобро глядя на шар. — А ты сходи за Айзеком. Чтоб не ругался, что не предупредили.

…В комендантскую идти даже и не думали — еле впихнулись втроём в соседний «отсек». Гедимин вжался в стену, крепко держа пленника за основания антенн и чувствуя, как под пальцами пульсирует их кровоток. Это были не хитиновые усики насекомого, — сармат впервые разглядел, какая это массивная конструкция на костяном каркасе, с мышечной системой и обильным кровоснабжением. «Перья» антенн были пронизаны сосудами насквозь. Сейчас существо прижало их все и обернуло ими каркас. «Они откидываются назад,» — думал Гедимин, чувствуя под пальцами «расхождение» в костях и напряжённые мышцы. «Вот этот мешок за спиной, вроде капюшона, — футляр. Опустить до упора, поднять, затянуть ремешки — и вот термоизоляция…»

Айзек, нависший над пленником, резко что-то спросил. Существо ответило коротко — на том же гортанном щёлкающем наречии. Гедимин не понял ни звука, но Гварза, вставший в дверях, с присвистом втянул воздух.

— Врёт.

— Будешь врать, когда тебя держат за антенны, — пробормотал Вепуат, заглядывающий из коридора. В дверь он не пролезал — перья мешали.

Айзек снова о чём-то спросил. Гедимин досадливо сощурился — он уже и забыл, каково это — ничего не понимать в чужом разговоре. Существо беспокойно шевельнулось, и он крепче сжал пальцы. Связывать антенны, как сармат понял, не имело смысла — Айзек на ходу буркнул что-то про ирренций, ипрон и экранирование. Существо замерло, и Гедимин слегка ослабил хватку. «Всё-таки эти штуки очень уязвимы. Да и само оно… Как добралось сюда в минус пятьдесят в одной куртке?»

Куртка и впрямь была одна — один слой, и то не слишком толстый, и уж точно без хитрых воздушных прослоек, даже без меховой подкладки. Куртка с капюшоном для антенн, штаны, мягкие сапоги, — всё было сшито из чьих-то шкур и скреплено ремешками, продетыми в костяные проушины. Как Райвиг дошёл до Элидгена, не оледенев, и не выморозил себе лёгкие (лицо даже тряпка не закрывала!), Гедимин понимал плохо. На ощупь существо было тёплым — чуть холоднее сарматской брони. «Странно. Это же не Элоси — мицелий в ледяных кристаллах. Эта штука — теплокровная…»

— Вот нет стражей, как назло, — пробормотал Гварза, досадливо щурясь. — Они бы его расспросили. Может, всё-таки привлечь Броннов?

Айзек поморщился.

— Это несложно. Но ты знаешь, что будет потом.

Гварза фыркнул.

— Эта тварь едва не убила караульных. Предлагаешь её просто выкинуть за порог?

— Шлемы, — буркнул Гедимин. — Бластеров вы филкам надавали. Шлемы где⁈

— Верно, — донеслось из-за двери вместе с перестуком жёстких перьев. — Там, где гуляют такие существа, мозг надо бы защищать. Это я как медик говорю.

Гварза тяжело вздохнул.

— Ты смотри на сканер. Дроны видят других чужаков?

— На северном плато ещё один, — доложил Вепуат. — Идёт вдоль купола. Гедимин, оно там не перелезет?

— Там — негде, — буркнул сармат. — Я так думаю — он ждёт вот этого.

Он с трудом удержался, чтобы не поднять Райвига за антенны и не встряхнуть. Существо, уловив его намерения, дёрнулось и что-то прощёлкало. Айзек резко ответил и снова спросил о чём-то. Вепуат шумно громыхнул перьями.

— Да с чего ты взял, что Кьюссы? Будто никто другой не бывает любопытным.

— Настолько, чтобы идти по пояс в снегу несколько суток? — Айзек поморщился. — Тебя и Гедимина в расчёт не берём. Для нормального существа это перебор.

Он снова заговорил. Существо ответило коротко, глядя ему в нагрудник, но Гедимин ощутил участившуюся пульсацию под пальцами — кровь по антеннам пошла быстрее.

— Напрягает антенны, — буркнул он, крепче сжимая кулак. Существо дёрнулось и коротко вскрикнуло.

— Вывести в ущелье и позвать Скогнов, — пробормотал Гварза, недобро щурясь. — А второй пусть смотрит. Допрашивать мы не умеем. Да и что нового он скажет? «Не думал убивать», sa has— su…

В повисшей тишине громко «тикнули» часы в комендантской. Антенны, хоть и были крепко сжаты, вяло качнулись. Существо повернулось на шум и издало несколько щёлкающих звуков. Айзек хмыкнул, коротко ответил — и Райвиг вскинулся, приоткрыв пасть и развернув «перья» антенн. Гедимин перехватил их второй рукой, прижимая отростки к каркасу, но чужак этого даже не заметил. Он что-то протрещал, привстав на пальцах, и резко встряхнул головой. Айзек ухмыльнулся.

— Атомщик, помоги отвести его в часовой отсек. Похоже, ему интересно.

Под пальцами Гедимина часто-часто бился чужой пульс. «Да не то чтобы интересно,» — вдруг понял сармат, глядя сверху вниз в расширенные остекленевшие глаза. «Он же напуган…»

Гварза с тяжёлым вздохом отодвинулся от двери.

— Может, сразу устроим ему экскурсию по базе? Реактор, там, покажем. Душевую. Лабораторию. Мы всегда рады кьюсским шпионам…

— Кенен, потише, — Айзек уже стоял у комендантской и жестами выманивал из неё Дасьена и дежурного по часам. — Гедимин, смотри в оба.

Пришлось наступить на чужой матрас — на узких тропинках между ними помещалась только одна нога, и то с поджатыми пальцами. Райвиг держал голову ровно, не пытаясь дёргаться, но сосуды под ладонью сармата часто пульсировали, и дышало существо быстро, странно приподнимая плечи. Гедимин развернул пленника лицом к часовой батарее, и он издал резкий щёлкающий звук и замер, наклонив голову и расширив глаза. На ладони сармата едва не осталась пара «перьев», слущенных с антенны, — он еле успел опустить руку и ослабить хватку.

Айзек взял в руки самую маленькую часовую колбу. Она только что перевернулась — сработал опрокидывающий механизм. Гедимин машинально подсчитал витки на шнурке-индикаторе, с каждым переворотом накручивающемся на штырёк. Их было всего три — дежурный своевременно «скручивал» обороты, не давая часам взорваться.

Райвиг, забыв о чужой руке на антеннах, потянулся к устройству — и тут же шарахнулся, когда Айзек небрежно раскрутил часы в обратную сторону, сматывая шнур со штырька. Сармат остановил качающуюся колбу, тронул пальцем пустую нижнюю часть, куда стекала струйка песка, и негромко что-то проговорил. Райвиг вскинулся, издал десяток быстрых щелчков и подался назад. Айзек с недоброй ухмылкой указал на Гедимина — сперва на сфалт за его спиной, потом, почти уперев палец в нагрудник, — на выдавленный на груди символ. Райвиг приоткрыл пасть и часто задышал, втягивая воздух. Язык, высунутый из пасти, почти касался скафандра сармата, и он, сузив глаза, резко отодвинул чужака. Тот вздрогнул и обхватил себя за плечи. Голова опустилась на грудь. Гедимин чувствовал, как Райвиг дрожит. «Что ему сказали?» — он растерянно смотрел на Айзека и его недобрую ухмылку. «Что-то про разрезание времени?»

— На три дня в кокон, кормить Би-плазмой — и выложит всё, никуда не денется, — пробормотал заглядывающий в дверь Дасьен.

— У меня нет ни времени, ни лишней Би-плазмы, — пробормотал Айзек, покачивая песочные часы на ладони. — Гедимин, тебе несложно будет сделать новые?

Сармат только и успел ошалело мигнуть. Они вдвоём с Райвигом уставились на «прибор», протянутый пленнику. Айзек проговорил пару фраз, чуть повысив голос, и качнул головой куда-то вбок. Райвиг поднял руку, схватил часы и прижал их к груди, накрыв двумя ладонями и длинным подбородком. Его снова трясло — и сильнее прежнего.

— Где второй? — спросил Айзек у Вепуата.

— У горячего цеха, — отозвался тот.

— Идиотизм, — пробормотал Гварза. — Самое то — показать им, что к нам можно вот так залезть…

— Они и без нас знали, что можно, — отозвался Айзек, выбираясь из отсека. — Дасьен, труби сбор!

Дребезжащий вой сирены-ракушки впился в уши. Райвиг дёрнулся, пытаясь втянуть голову в плечи. Его уже вытащили в коридор; теперь на него со всех сторон уставились поднятые по тревоге филки. Гедимин крепче сжал антенны, покосился на дозиметр — вроде бы существо ничего лишнего не излучало.

— Кто что видит? — резко спросил Айзек, кивая на чужака. Филки переглянулись.

— Местного с рогами на макушке, — отозвался Хьюго, так и вышедший со зрячим камнем в кулаке. — Такой же что-то вынюхивает у северного ангара. Шпион?

— Так и есть, — мрачно ответил Айзек. — Такое существо называется «Райвиг». Рога — излучатель сигмы. Достаточно мощный, чтобы поджарить вам мозги. Увидите такое под куполом, и рядом не будет кого-то из Старших, держащих его за шиворот, — стреляйте на поражение!

Не обращая внимания на растерянных филков и их перешёптывания, сармат кивнул Гедимину — «Идём!»

— Идиотизм, — пробормотал Гварза, но развивать мысль не стал. Отсюда, с развилки коридоров, уже просматривались сугробы за горячим цехом. Второй Райвиг залёг в снегу. Закопался он старательно, однако без излучения, действующего на мозг, Гедимин прекрасно видел, где из сугроба торчит чужая морда. «И не холодно им, когда снег тает на теле…» — сармат вспомнил про минус пятьдесят и невольно поёжился.

Айзек остановился в паре метров от сугроба с засевшим в нём Райвигом и тяжело вздохнул. От короткой щёлкающей фразы пойманный чужак крепче обхватил себя за плечи. Куртка на груди оттопырилась — часы спрятались под одеждой.

— Стрелять? — повторил, уже по-сарматски, Вепуат.

— На поражение, — мрачно ответил Айзек. — Потому что терпению есть пределы. Или приходят открыто, официально и с подношениями, или идут на сырьё для Альгота. Всё по местным обычаям. Гедимин! Выпни его в открытый шлюз. Только аккуратно.

Пинать Райвига не пришлось — едва шлюз оказался перед ним, он, на ходу натягивая капюшон на уроненные на спину антенны, шмыгнул за сугроб. Гедимин приподнял височный щиток — и увидел нетронутые снежные холмики, без чужих следов и посторонних пятен. Когда щиток лёг на место, два существа уже бежали вниз по склону, перемахивая через обледеневшие гребни. Сааг-туул, лежащий в ущелье, даже глаз в их сторону не открыл.

— Наглые твари, — пробормотал Гварза, брезгливо морщась. — Была охота тратить ценные вещи…

— Пусть покажут Кьюссам, — отмахнулся Айзек. — Посмотрим, что там думают о разрезании времени. Насколько это байка для внешнего пользования, а насколько… Гедимин, а ты что скажешь?

Сармат угрюмо сощурился. Перед глазами стоял силуэт, похожий на него вплоть до свежих отметин на броне. «Он меня видел — срисовал точь-в-точь. Значит, наблюдал… А я тогда что делал⁈»

— Шлемы, — буркнул он. — Ипроновые. Они есть, я сам их делал. Даёшь филку оружие — даёшь к нему шлем. Без шлема — бластер на полку и вперёд мыть барак. Если у них так выманят поломойку — полбеды. Но если какой-нибудь ракетомёт…

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Боги в помощь такому ракетомётчику! Из новичков ни один не ушёл без ожогов. При тройной-то одежде…

Айзек ударил ладонью о кулак.

— Шутки в сторону. Шлемы! Кенен, проследишь?

— Проку от шлемов… — Гварза выразительно поморщился. — Всё тело открыто. Периферийные нервы…

— Отказ периферии — поганое дело, — Вепуат сузил глаза. — Но полсекунды на заорать у пострадавшего будет. А вот то же, но с головным мозгом… Короче, голову и шею надо прикрыть.

— А ты следи за периметром, — Гварза перевёл на него угрюмый взгляд. — Расслабились, яд-дро Юпитера…

…Новые часы остывали по частям в горячем цехе. Собрать их Гедимин решил утром, не подвергая лишнему облучению. Сидя в реакторном бункере, он вспоминал Райвига-оборотня и угрюмо щурился. «Сколько нужно наблюдать, чтобы так точно воспроизвести? Где он всё это время был? И где были мои глаза⁈»

«Ву-пуу,» — прогудело внутри черепа, заглушив все мысли. Гедимин изумлённо мигнул. В ту же секунду наверху зашуршал гравий.

«Ву-пуу!»

— Ага, я, — Вепуат с широкой ухмылкой шагнул в туннель. — И вам обоим привет. Гедимин, ничего, что я пришёл?

— Пришёл — садись, — Гедимин, пожав плечами, кивнул на пустое кресло у монитора. Ему было досадно. «Почему хранитель начал с него? Из-за лёгкости произношения? Так всё равно произносит неправильно…»

— Да не, я так торопиться не буду, — Вепуат по стене обошёл сармата и остановился перед заслонкой. — Я с ним немного поговорю. Ты не отвлекайся, я тихо.

Он, и правда, говорил тихо, короткими фразами, иногда чему-то усмехаясь. Гедимин щурился в монитор. Он бы и рад был расслабить веки, но их сводило. Одинокое тёплое волокно на правом виске изредка вздрагивало, но звуков не издавало.

— Вот так-то, — прошептал Вепуат и снова усмехнулся. Волокно на виске потеплело, и ещё одно внезапно приросло к груди — точно под центром выдавленного ромба. Гедимин мигнул.

— Трудно понимать с непривычки, — виновато сказал Вепуат. — Но он, похоже, видел Асгаана. Знает, что вы с ним строите новый дом.

Гедимин поморщился.

— Никакие боги со мной ничего не строят, — буркнул он. — Разве что это имя кого-то из Текк’тов. А от краски на скале ни жарко, ни холодно.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Вот такое говорить лучше бы с закрытым шлемом. А что хорошо — что хранитель с третьего раза его не пугается. Я его ещё успокоил. Ему надо привыкать к местным… сущностям, понимаешь?

— Угу, — отозвался Гедимин. «У-гу,» — прогудело внутри черепа.

22 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Периметр чист, и всю ночь так было, — сообщил Вепуат. Он хотел растянуть голографический экран прямо поперёк дороги, но двое филков-патрульных сердито на него зашипели. Оба были в шлемах, нахлобученных по самые плечи, и угрюмо щурились сквозь желтоватое ипроновое стекло.

— Ни чужаков, ни подозрительной ряби, ни новых следовых дорожек… Да, под куполом я тоже всё проверил.

Гедимин, потративший полчаса на перенос воздуховодов подальше от земли — и от существ, желающих в них запрыгнуть — еле слышно хмыкнул.

— Подношений тоже не принесли?

Вепуат ухмыльнулся.

— Официальное общение — оно до-олгое. Всё-таки интересно, кто додумался вчера тут лазать. Кьюссы — или сами Райвиги. И дойдут ли до Кьюссов наши часики.

Гедимин поморщился.

— Ты у Скогнов сегодня был? — перевёл он тему. — Что с торгом? А жрец что говорит?

Обсуждать Кьюссов ему не хотелось — и к тому же он был почти уверен, что часы до пункта назначения доберутся по частям или россыпью — и восстанавливать их не станут, а повесят куда-нибудь, как дикарский трофей.

— Шакха и Аса’ан будут, Куттуш пока плохо понимает, о чём речь, — «отчитался» Вепуат. — Скогны пока не подтянулись. Надеюсь, они уговорили какой-нибудь транспорт! На волокушах в минус сорок семь доедут ледышки…

Гедимин слушал его вполуха. Его больше занимала тишина в «ободранном» ущелье. «Текк’ты ещё не приползли. Пойду к литейке, пока есть время. Хорошо, когда есть запас сырья. Вот сейчас выдирал бы руду из-под метровых заносов…»

— Кет! — Кенен Гварза, быстро куда-то идущий, резко остановился и протянул к сармату руку. — Бегом со мной. Хепри! Что с периметром? Ну вот и следи. Тебя пока не надо.

Вепуат еле слышно хмыкнул. Гедимин, пожав плечами, пошёл за Гварзой, быстро уходящим в сторону барака. Он не оглядывался — и можно было бы остановиться или даже пойти к литейной станции, но что-то во взгляде Гварзы и ширине его шагов неприятно настораживало.

— Экранируй и замеряй, — коротко скомандовал Кенен, кивнув Гедимину на батарею часов в комендантской.

Защитное поле сомкнулось вокруг колб, отрезая их от внешнего излучения. Гедимин посмотрел на дозиметр и мигнул — число на экране быстро росло. Стрелка-указатель задумчиво «плыла» вдоль ряда колб. Гедимин отделил крайнюю, поднёс прибор к ней — стрелка уткнулась в неё и замерла.

— Тридцать микрокьюгенов, — прошептал сармат, пристально глядя на другое табло — то, где отображалась интенсивность омикрон-излучения, пока что нулевая. — Сигма. Откуда⁈

Интенсивность «сигмы» от размеров колбы не зависела — и «фонил» всё-таки не металлический песок, — когда Гедимин направил прибор на заэкранированную пустую часть колбы, число на экране осталось прежним. «Сигма» держалась ровно, не пульсировала — только это и успокаивало.

— Это не наведёнка. Здесь не от чего навестись, — Гедимин огляделся по сторонам, проверил фон по углам комендантской. — Это они сами по себе…

— Вот именно, — Гварза угрюмо кивнул. — Всё-таки с часами что-то нечисто.

— Не нравится мне это… — пробормотал Гедимин, с тоской глядя на колбы. «И что было не выбрать для строительства ИЭС другую планету⁈»

…Ракушка на стене душевой ничего не излучала. Сармат было выдохнул, но задумался — и, вернувшись, наполнил её водой. Едва жидкость закапала в водосток, на экране дозиметра замигали цифры. «Те же тридцать грёбаных микрокьюгенов,» — в груди что-то заныло. «И это не вода фонит. Это… измерение времени. Что-то на этой рехнувшейся планете реагирует на измерение времени… И ведь на Землю уже не удерёшь — полкорпуса построено…»

…Кут’тайри, взглянув Гедимину в лицо, молча подался к стене и, пока тот ходил из цеха в лабораторию и обратно, держался от него на максимальном расстоянии. Гедимин тоже молчал и угрюмо щурился. «Когда реактор дурит, это уже как-то привычно,» — думал он, пересыпая растительной трухой очередной слой «стеклянных» трубок. «А вот когда часы… И главное — непонятно, чего ждать…»

— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу. — Чувствуешь что-нибудь? Сегодня всё так, как вчера — или есть изменения?

Беглый жрец наклонил голову набок и навострил уши, потом опустился на пол и приложил ладонь к камню.

— Спокойный день. Земля в своих правах. Твердь прочна, опоры надёжны.

Гедимин мигнул.

— Не понимаю. Но опасности нет — так ты сказал?

— Я ничего не вижу, — Кут’тайри неопределённо шевельнул пальцами. — Что-то тебя встревожило, мастер Хеттийиррн?

Гедимин хотел ответить, даже думал показать жрецу «фонящие» часы, но тут из ущелья донёсся протяжный гул, и сармат, кивнув на прощание, быстро пошёл к выходу. «Надо будет проверить фон на стройке. Может, и там „сигма“ вылезет…»

…На поверхность предстояло выбираться на когтях — подъёмник над шахтой сармат не поставил. Но сейчас его это не волновало. Он стоял у входа в жилой корпус и смотрел на приборы. Сигма-сканер «видел» над конструкциями белесую рябь; дозиметр показывал, как излучение постепенно затухает. «Фонили» стыки между каменными деталями, чуть меньше — стены пещеры, изрытые Текк’тами. Стена, отмеченная красным ромбом, «светила» немного «ярче». Гедимин проверил старые вмятины на груди и недовольно сощурился — они тоже «фонили», хотя сармат не помнил, чтобы кто-то радиоактивный трогал его нагрудник. «Я, конечно, весь в чужой слюне. Но она вот не фонит. И на грудь мне как раз не капало. Надо будет спросить про свечение над холмом…»

…Джагулы смотрели на Гедимина исподлобья.

— Очень много камня, — пробормотал кто-то из них. Сармат, погрузившийся было в свои мысли, озадаченно на него посмотрел. Камня вокруг было не больше, чем обычно. Сааг-туул брёл по ущелью, огибая очередное плато; Вепуат в начале поездки уговаривал погонщиков пустить зверя трусцой, но те отказались — пришлось заложить несколько лишних петель и витков по долине, чтобы существо «прогрелось» до нужных градусов.

— Дом Пламени строится из камня, — Вепуат ухмыльнулся. — Из воздуха строить неудобно.

— Слишком много, — повторил Джагул, глядя на холмы. — Зверь беспокоится.

Вепуат пожал плечами.

— С утра дай ему тёплой воды. Разминка разогрела бы его, но на такой скорости… Эй! Он сейчас ляжет!

Сааг-туул, оставленный без присмотра, и правда, замедлил шаг и начал совать морду в снег. Погонщики схватились за шесты с погремушками. Животное побрело дальше; треск над головой помешал ему обнюхивать дорогу, но скорости не прибавил.

— Райвиги не появлялись? — спросил Гедимин у ближайшего Джагула.

— Да они их и вчера не видели, — ответил вместо него Вепуат. — Даже Урджену ничего не снилось.

— Я сказал — две ночи без снов, — повернулся к нему Урджен, недовольно скалясь. — Не над чем тут смеяться.

Вепуат пожал плечами.

— Вы обещали охранять холм. А все, кому надо, ходят тут в своё удовольствие. Что, если Райвиг твоему зверю сунет что-нибудь в пасть? Мало ли что ему приказали Кьюссы.

Джагул дёрнул плечами и сердито ощерился.

— Райвиги для Кьюссов? Нет. Такого не делают. Могут смотреть. Оставить зрячий камень. Делать ничего не будут.

Гедимин вспомнил почти отобранный бластер и еле слышно хмыкнул.

— Оружие у часового отбирали просто посмотреть?

Джагулы быстро переглянулись.

— Ваш воин отдал оружие? — кто-то из них глухо зарычал. — Гони его скоблить горшки! Тебе нужны воины в городе? Если нам вернут оружие…

Вепуат поспешно замотал головой.

— Не спеши. Райвиги умеют дурить часовых. Вы так же не защищены от них. Верно, Урджен?.. Значит, Райвиги только высматривают и подслушивают? Не было случая, чтобы они подложили знак разрыва, отраву… или ещё что-то?

Теперь зарычал Урджен.

— От Райвигов голове плохо. Но что-то делать? Если только вы в войне. Тогда, для себя, — может быть. Для Кьюссов? — он широко оскалился, едва не уронив тряпичный «респиратор». — Для них — нет.

— Кьюссы любят говорить — сделай то, сделай то, — пробормотал другой Джагул. — Всем. И кто делает?

— Хеллуг делали, — мрачно сказал Урджен. — И что вышло? Хватит говорить о Кьюссах.

Он перебрался вперёд и стоял там весь остаток пути, не оглядываясь на сарматов. Гедимин думал о странных местных традициях — и о том, что непроверенная информация мало чего стоит. «Вчера нам ничего не подложили. Может, просто не успели. Хорошо, что шахту не так просто открыть…»

…До рассвета оставалось минут сорок, когда Гедимин зашёл в столярный ангар. Вепуат прошмыгнул в «шлюзы», обогнав его — и остановился посреди прохода, странно хрюкнув. Гедимин надавил ему на плечо, отодвигая с дороги. Экран на запястье коротко мигнул. Посреди ангара, на пятачке, только что освобождённом от бочек и узлов, из ниоткуда появился Хассинельг, облепленный Скогнами. Аборигены висели на его плечах, цеплялись за пояс, на посохе, поднятом на вытянутых руках, повисла целая гроздь. Он шумно выдохнул, опуская палку, но Скогны, не дожидаясь, пока их поставят, уже ссыпались на пол. Хассинельг дёрнул плечом — видимо, хотел отряхнуться, но сдерживался.

— Сэви! — выдохнул он, мутноватыми глазами глядя на Гедимина. Двое Скогнов, взобравшись по его бокам, что-то отвязывали от спины. Ещё четверо поймали отвязанную корзину с плотно закреплённой крышкой и оттащили её к стене. Страж попытался заглянуть себе через плечо. Скогны заверещали.

— Там нет ничего, даже и пыли! — разобрал Гедимин среди взволнованного писка. — Всё чистое!

Расслышать отдельные слова было трудно — едва появились сэвийцы, те, кто спокойно возился с бочонками и корзинами, развернулись к ним и заверещали. «Синви,» — кое-как понял сармат из совместных воплей и жестов. «А теперь явились сэвийцы. Все на торг?»

Хассинельг низко опустил голову, оперся на посох двумя руками и глубоко вдохнул.

— Теперь — в Тогот, — проговорил он в тряпку, намотанную на лицо. — Может, за два захода. Просил много не наваливать, но — знаю я их.

Он исчез. Скогны ничего не заметили — растащив корзины и бочонки по углам, они звенели металлическими прутками, перебирали подсушенные грибы и перекрикивались, показывая друг другу то вещи, то оттопыренные когти. Полуоглушённый Гедимин отодвинулся к стене и едва не наступил на Вепуата — тот уселся на пол и внимательно смотрел на Скогнов.

— Ну, хоть грибы в этот раз не мороженые, — пробормотал Гедимин, устраиваясь рядом с ним. Вепуат хмыкнул.

— Грибов много, а ульсены мало. Старейшины решили экономить металл?

— И ещё какие-то кости и ракушки, — Гедимин присмотрелся к предметам, которыми махали аборигены, и удивлённо мигнул. — Ёмкости из костей. А там что? Ягоды курруи?

— Ну, это они для себя, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как Скогны вытряхивают сухие ягоды из мешочка в плошку с водой и растаскивают, не дожидаясь размокания. — А вот ёмкости… Там какие-то реагенты. Интересно…

Он зашевелился, но встать не успел — посреди «отсека» появился Хассинельг. Посох лежал на его плече, сам он припал на одно колено. Со всех сторон с него свисали вцепившиеся аборигены и их узелки и корзины. Не успели они появиться из ниоткуда, как ангар наполнился писком и верещанием. Синвийцы и сэвийцы забыли друг о друге и развернулись к прибывшим. Те завопили в ответ. Гедимин двинулся к Хассинельгу, чтобы поднять его — корзинки от него отвязали быстро, но он так и сидел, уперев посох в пол и тяжело дыша.

— Живой? — с тревогой спросил Вепуат, поддевая край тряпки, прикрывающей лицо стража. Она не свалилась — края были надёжно закреплены.

— Надо было в два захода, — прохрипел страж, поднимаясь на ноги. Белый посох в его руке часто мерцал, и Гедимин видел, как свет течёт от ладони к плечу — вдоль руки и нигде больше, кольцами с чётко различимыми краями. «Никакое излучение себя так вести не будет,» — думал сармат, украдкой поднося к палке дозиметр. Вепуат покосился на него и укоризненно хмыкнул.

— Хассек, ты бы снял пару слоёв одежды. Лагерь под куполом, внутри не холодно.

— Сниму в доме стекла, — отозвался страж. Он пытался отдышаться и никак не мог, и дело было не в жаре.

— Это из-за большого груза? — Гедимин оглянулся на тоготцев. Они устроились у третьей стены. У них была одна большая корзина, зато мелких — штук десять. «Снова кости, ракушки, трубки… много разных штук. Это всё — на обмен?»

— Это из-за частой беготни, — отозвался Хассинельг. Тряпку с лица он всё-таки стянул и теперь поправлял сползающие ремешки и перекошенные накидки.

— Не люблю так бегать в день Земли, — пробормотал он, забирая чашку, протянутую кем-то из Скогнов; в ней плавали размокшие ягоды курруи. — В день Лучей было бы проще. Но всё-таки не день Пустоты — тогда я бы вовсе не взялся.

— Обратно они тоже на тебе поедут? — Гедимин обвёл аборигенов недобрым взглядом. «Почему их так много — и чего они натащили? Для торга хватило бы двоих, мешка со слитками и корзины грибов. О других товарах речи не шло. Или шло, но нам не сказали?»

— Что у вас тут за странные штуки? — громко спросил Вепуат, глядя на узлы и корзины. — Это ведь не для торговли?

— Как укажут боги, — тоготец, сердито цыкнув на сородичей, повернулся к нему и приложил пальцы двух рук ко лбу, низко наклоняя голову. — И как надумают огненные тва… творения. В Тоготе есть что показать, кроме ульсены и нергонских грибов.

— И у Сэта есть товары, кроме стеклянной скорлупы, — добавил другой тоготец. — Пока вы, Равные Куэннам, можете усмирить их ярость, надо вести дела — так широко, как выйдет. Мы поговорим о разных товарах и послушаем, что ответят.

— Ну-ну, — еле слышно пробормотал Вепуат, с сомнением глядя на Скогнов. — И вы, Синви и Сэви, тоже привезли разные товары? И с Сэта заранее никто не договаривался?

— Как нам, Скогнам, говорить с огненными… существами? — удивлённо спросил сэвиец, и жители Синви согласно запищали. — На нас они смотрят со злобой. Если вы не усмирите их, мы только и сможем, что разбежаться.

— Мы ведь пришли без оружия — по вашей воле, — поддержал его кто-то из Синви.

— Это хорошо, — буркнул Вепуат. — А среди ваших товаров нет, случайно, оружия?

От верещания со всех сторон у Гедимина зазвенело в ушах. Он схватился за наушники, но светящееся белое кольцо хлопнуло его по груди, и боль в ушах пропала. Хассинельг убрал посох и дружелюбно ухмыльнулся.

— Я ещё тогда сказал им про оружие. Мол, Равные Куэннам защищать вас не будут. Там ничего опасного — жир, точильные шкурки и краски.

— И всё взвалили на тебя? — Гедимин сердито сощурился. — Ладно ещё — перекинуть одного-двоих. Но целое стадо с грузом, и за просто так…

— Почему за просто так? — Хассинельг оттянул ворот накидки и поддел пальцем широкое ожерелье из круглых красных и продолговатых жёлтых бусин. Внутри яркого стекла блестела металлическая пыль. От ожерелья тянуло теплом.

— И на руки и ноги тоже, — страж показал широкий браслет из стеклянных щитков с блёстками. — Удобно в холодные дни.

— Как знаешь, — пробормотал Гедимин, постепенно успокаиваясь. «Чего я так взвился? Это же местные, а не „макаки“. И Хассек никому не раб. Как договорились, так и работает. Интересно, далеко по Равнине уже разошлись такие бусы?»

…Кут’тайри со склада выбрался незаметно — Гедимин обнаружил его в «торговом отсеке», только закончив проверку термочаш. Жрец стоял в двух шагах от него, сложив руки на груди. Над ним возвышался Вепуат. Он принёс поддон и две тубы с горючей смесью и теперь, держа их в руках, недовольно щурился.

— Нет нужды тратить горючий жир, — говорил Кут’тайри. — Я открою ворота для Шакхи и Аса’ана. Теперь мне хватит огня, чтобы удержать их.

— Кут’тайри, иди в цех, — недовольно сказал Вепуат. — Ты всё ещё вне закона, если ты забыл. И кое-кто из этих городов тебя ищет.

Жрец небрежно махнул пальцами.

— Молния Шакхи не будет спорить с богами.

— Боги тебя всё ещё не слышат, — напомнил Вепуат.

— Они вернули мне огонь, — отозвался Кут’тайри. — Их ярость утихла. В Шакхе и Аса’ане узнают об этом и не будут препятствовать…

— Иди на склад, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к весам.

— Верно, — согласился Вепуат. — Так всем будет спокойнее.

Они спорили ещё пару минут, но Гедимин уже не слышал их слов — он перешёл в «отсек», примыкающий к горячему цеху, и тут же у него от верещания зазвенело в ушах. Там общались три отряда Скогнов, и сармат только порадовался, что вовремя разделил «отсеки» перегородкой, не то пришлось бы всю дорогу это слушать.

— Рыбоеды! — презрительно фыркал тоготец. — Только и слов, что о жире и шкурах! На что огненным твои шкуры⁈

— Как и всем — точить металл и шлифовать камень, — отозвался синвиец; его отряд собрался вокруг и смотрел на такую же плотную группу тоготцев очень неприязненно. — А вы что привезли — свои три краски и резаный тростник?

Тоготец фыркнул.

— Сэта живут в огне! Какой прок там от ваших красок⁈ Пусть их там две сотни — все станут серым пеплом! Наши краски — из камней, из того, что не теряет цвет в огне. Это хороший товар. А на ваши травки и шкурки Сэта даже не посмотрят!

Синвийцы пронзительно запищали.

— Решил удивить Сэта тёртыми камнями? — фыркнул предводитель. — Вот уж чего в Сфене Огня не встретишь!

Перегородка между отсеками растаяла, пропуская горячий воздух — и Кут’тайри, придерживаемого Вепуатом за плечо. Жрец, недовольно встряхнув гривой, прошёл мимо притихших аборигенов. Через несколько секунд в отдалении громыхнула дверь.

— Вот настырный, — пробормотал Вепуат, закрывая за собой ангар. Оглянувшись на Скогнов, он старательно улыбнулся.

— Все здесь? И все товары?

— Тоготцы опять лезут вперёд! — сердито фыркнул абориген из третьей, самой тихой, группы. — Сейчас очередь Сэви и Синви, а они зачем вышли?

Тоготец фыркнул ещё громче, открыл было рот, но Вепуат легонько стукнул кулаком о кулак и вскинул крылья.

— Кто будет первым — узнаем, когда ворота откроются. Может, вы и вовремя вышли. Аса’ан вечно лезет в канал вперёд всех. Если вылезут опять — не загонять же обратно…

Он повернулся к весам и закрыл последний проём защитным полем. Гедимин, молча кивнув на его жест, чиркнул когтем по металлу. Горючая смесь, поглотив искры, зашевелилась, источая прозрачный дым, и вспыхнула изнутри. Жёлтые язычки пламени в следующую секунду стали красными и потянулись кверху. Гедимин шагнул к весам, настороженно глядя на костёр. «Надеюсь, обойдётся безо всякой ерунды…»

— Аса’ан склоняется перед мощью юного Пламени, — донеслось из костра, и Гедимин помянул про себя уран и торий. «Ну да, кому ещё первым влезть в канал…»

Сэта, разделившись по двое, вытолкнули за портал два высоких короба, обтянутых кожей. Внутри шуршало и звякало. Следом из огня шагнул верховный жрец и двое его спутников. Поверх многослойных накидок и обмоток виднелись только цацки из камня и кости — и несколько рядов бус из цветного стекла. Самые крупные и сложные подвески достались главному жрецу, но какие-то стекляшки на одежде были даже у носильщиков. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Видно, что производство работает. Интересно, а термочаши они сделали? Или всё ушло на цацки?»

— Аса’ан пришёл по зову Пламени, — бесстрастно проговорил «командир», останавливаясь у весов. — Наше почтение его жрецам — Хеттийиррну и Хетпу.

Тоготцы по ту сторону весов быстро переглянулись и вытолкнули одного аборигена вперёд. Тот шагнул к весам и выдал старательную ухмылку.

— И Тогот пришёл ради мирного торга, — слово «мирного» он произнёс с нажимом. — Здесь водяной металл.

Четыре слитка легли на весы. Чаша пошла вниз. Гедимин удивлённо мигнул. «Это всё?»

— Это всё, с чем вы пришли? — спросил аса’анец, небрежным жестом подзывая носильщиков. В пустую чашу посыпалась стеклянная шихта.

— Пять весов, как и прежде, — быстро проговорил Вепуат. Скогны из плотных групп за его спиной переглядывались и негромко попискивали.

— Это водяной металл, — подтвердил один из спутников жреца, протянув руку к слиткам. — Но его очень мало. Эту мелочь несли в стольких корзинах?

Он указал на ёмкости, расставленные рядом с тоготцем.

— В Тоготе много хороших вещей, — отозвался тот. — Не только белый металл. Мы рады торговать там, где торг честный. Вот куджагла, грибы с посадок Тогота.

Двое Скогнов открыли корзину и слегка наклонили её, показывая содержимое. Жрец резко взмахнул когтями.

— Засохшие грибы! Это ты назвал хорошей вещью?.. Мастер Хетпу, их цена чересчур высока.

— Твоя воля — покупать их или нет, — сдержанно ответил Вепуат. — По справедливости сухие грибы дороже мокрых — не надо платить за воду. В Аса’ане не едят куджаглу? Я об этом не слышал, но если так…

— Пусть будет старая цена, — бросил Сэта. Из-под обмоток на его руках проступил красный свет. Скогны заверещали.

— Равный Куэннам прав насчёт воды. Пусть назначат другую цену! Два веса — вот на это мы согласны.

— Эти грибы, и правда, сухие, — Вепуат запустил руку в корзину и показал сплющенные колючие сферы. Одна из них хрустнула, обнажая бурую ссохшуюся мякоть. Один из Сэта подошёл ближе.

— Это пригодно для еды, если растереть и вымочить, — сказал он. — Если все эти грибы такие — я согласен с новой ценой.

— Ты их и проверишь, — отозвался главный жрец, отступая в сторону. Скогны потащили корзину к весам. Синвийцы и сэвийцы привстали на цыпочки, заглядывая через их плечи. Гедимин смотрел, как бугристые лепёшки ложатся в чашу, и думал, что проверка затянется надолго.

…Они действительно проверили каждый гриб. По другую сторону весов Скогны демонстративно перебирали шихту. Что она промыта и очищена от примесей, Гедимин видел; в грибах он разбирался хуже. Три лепёшки были сброшены с весов; Скогны возмущённо фыркнули, но возражать не стали — видимо, там в самом деле был «брак». Остальные грибы Сэта переложили в пустую корзину и отошли от опустевших весов.

— Не спеши, — сказал жрец «эксперту по грибам». — У карликов ещё много корзин.

— Здесь не грибы, — сказал главный тоготец; Гедимин видел, как его уши под шапкой приподнимаются и заинтересованно разворачиваются к Сэта. — Здесь вещи много лучше. Смотри, что есть в Тоготе.

Он достал из корзины закупоренные трубки. С затычек свисали просверленные камешки и металлические кольца.

— В Тоготе лучшие литейни и камнерезные мастерские — потому что мы знаем, для чего нужны песок и шершавые камни. Вот то, чем затачивают лезвия. То, чем режут и сверлят камень. То, от чего металл так ярко блестит. А вот растёртый с жиром камень — самые яркие цвета, каких не видели в Аса’ане!

Гедимин впился взглядом в «контейнеры» с красками. Они были из чьих-то раковин или конусовидных зубов с несимметричными выступами и бороздками — верхняя часть входила шипами в пазы, снизу её придерживал ремешок. Скогн отцепил его, показывая рыжевато-красный порошок. Содержимое другого «контейнера» было ярко-зелёным, третьего — дымчато-серым.

— Эти камни не теряют цвета, смешиваясь со стеклом, — сказал тоготец. — Эти вещи стоят многих весов стеклянной скорлупы. Но они достойны и лучшего обмена. Все знают, что ваш город богат асааном — и белой тканью, и прочнейшими тросами. Если…

Сэта выдохнул сквозь приоткрытую пасть. Вдоль его шеи протянулась полоса красного свечения.

— Лучшие литейни? У карликов⁈ Вы ещё не умели сшить два куска шкуры, когда мы плавили небесный металл! Ты принёс тёртые камешки, — думаешь, мы их не видели? Мы не извлекли из них всё, что возможно извлечь⁈ Забирай свои никчёмные порошки — и забудь о священном асаане!

Гедимин ошалело мигнул. По ту сторону весов раздался нестройный визг. Тоготец прижал уши и недобро оскалился.

— Что вы извлекли — чёрную краску? Белый, чёрный, красный, — только эти цвета вы и знаете! Или ты не видишь цветов — Гверрек выжег тебе глаза?

Вепуат грохнул кулаком о кулак и с треском опустил крылья на броню.

— Довольно! — из его запястья «проросли» сопла «арктуса». — Нельзя отказаться от товара, не изругав его? Не торговать — твоя воля. Но нет ничего плохого в торговле. И в том, чтобы выставить на торг новые вещи, тоже.

Жрец слегка наклонил голову, но красный свет из-под обмоток стал ещё ярче.

— Кто сказал карликам, что мы готовы менять асаан на любую дрянь? Они его не получали раньше и не получат впредь. Если у них нет ни водяного металла, ни куджаглы, пусть идут, откуда пришли!

Мимо застывшего на месте и сверкающего глазами тоготца протащили корзину — это вышли вперёд сэвийцы. Один покосился на неудачливого торговца и злорадно оскалился. Остальные смотрели только на полную корзину стеклянной шихты.

— Здесь грибы и металл из Сэви, — сказал Скогн, выходя вперёд. — И мы готовы обменять их.

…Гедимин поворошил горючую смесь и подался в сторону — портал, едва угаснув, опять разгорелся. Из соседнего «отсека» доносилось негромкое бормотание — сэвийцы пересчитывали оставшиеся слитки и выясняли, хватит ли места в корзине с шихтой. Жители Синви взволнованно перепискивались — они ещё ничего не распродали, а сэвийцы теперь пролезли вперёд них в очереди, а сколько стекла привезут из Шакхи, и всем ли хватит — неизвестно. У самых ворот ангара устроились недовольные тоготцы. Рядом сидел Вепуат и что-то тихо говорил им. Гедимин расслышал угрюмое бурчание.

— Вепуат! — окликнул он, кивнув на разгорающийся костёр. Разведчик, охнув, кинулся к весам и уже оттуда, обернувшись, показал тоготцам странный жест. Показывать пришлось двумя руками, собрав вместе часть пальцев и оттопырив два крайних, — видимо, знак был скогнийским, рассчитанным на другое строение кисти.

— Шакха возносит хвалу юному Пламени, — донеслось из костра.

…Весы опустели.

— Сегодня было много грибов, — сказал главный жрец, глядя почему-то на Вепуата. — Надо подумать, как применить их в доме стекла. Может, наши мастера заменят ими водяной металл, который в этот раз так скуден. Надо думать, в следующий день Земли сюда принесут только грибы. И нам придётся вернуть дому стекла его стекло.

Скогны быстро переглянулись, обменялись короткими взвизгами, и их предводитель двинулся вперёд.

— Ульсены было мало. Но мы привезли другие товары для мастерских. Если мастер Вепу-а разрешит положить их на весы…

— Клади, конечно, — Вепуат опустил чашу, чтобы Скогну было удобно. Сэта переглянулись.

— Не было речи о других товарах, — настороженно сказал жрец.

— Нет ничего плохого в торговле, — угрюмо сказал Вепуат. — И в том, чтобы смотреть на новые вещи. У Скогнов много любопытного с собой.

— Я не сказал, что в чём-то есть плохое, — сдержанно ответил жрец. Он остался на месте, но его спутники отступили — и Гедимину их передвижения неприятно напомнили боевое построение. «Орудие на носу и два на флангах. А вон там группа прикры… Heta! Ещё ничего не случилось. Они насторожены, вот и всё.»

— В Синви много красок для тканей, — сказал синвиец, выкладывая на весы костяные и тростниковые «пробирки». — И жиров для пропитки и смазки, полезных в мастерских. Вот эти хороши там, где тросы трутся о камень…

— Я взгляну, — сказал один из Сэта, наклоняясь к чаше. Гедимин поднял генератор защитного поля, но ничего не случилось — пришелец выпрямился, сжимая «пробирку» в руке, вынул пробку на ремешках, тронул когтем содержимое и приподнял уши.

— Что-то достойное? — жрец повернулся к нему. Тот шевельнул ухом.

— Я возьму это в Шакху. Здесь хороший жир, но запах другой.

— У нас много жировых смесей, — сказал синвиец. — И красок…

— Краски выгорят в огне Шакхи, — перебил его жрец. — То, чем смазывают тросы, мы возьмём. Пусть Равные Куэннам назовут цену.

Гедимин мигнул.

— Эти смеси непросто сделать, — сказал синвиец. — Очень непросто. Они достойны обмена на лучшие вещи. Если бы привезли кейек или несгорающие верёвки…

Жрец зашипел. Из-под обмоток на руках ударил красный свет. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Здесь нет ни кейека, ни верёвок. Но ещё осталась шихта. Если она недостойна…

— Я так не сказал, — быстро проговорил Скогн. — Пусть будет шихта. Я называю цену в пять весов.

— Пять весов за каплю жира? — Сэта дёрнул вибриссами, но светиться перестал. Гедимин облегчённо вздохнул.

— Капля внутри полого зуба. Резьба на нём стоит больше пяти весов битой скорлупы, — отозвался Скогн. — Но Синви — щедрый город…

Один из Сэта бросил на весы обрезок полой кости — ещё один «контейнер» с затычкой, чуть крупнее «пробирки» с жиром.

— В Шакхе достаточно зубов и резчиков. Забирай свою резьбу себе. Жир пусть будет перелит в эту кость. За него ты получишь три веса шихты. Мы надеемся, он стоит этой цены.

…Жира в «контейнере» в обрез хватило бы для смазки какого-нибудь подъёмника или сдвижного механизма ворот; из пригоршни шихты, полученной взамен, получилась бы небольшая чашка-шар. Но Гедимин терпеливо ждал, когда закончится торг, а все Скогны глазели на весы — и сармат видел, как тоготцы стискивают зубы. «Если всё пойдёт как надо, к списку добавится ещё один товар,» — думал он. «Значит, процесс пошёл…»

— Из Синви привезут ещё такого жира в длинных трубках, — сказал торговец, расправив плечи и развернув уши. — Хоть эта цена и невелика, но ради дома стекла…

— Мы скажем, если это будет нужно, — сдержанно ответил жрец. — Лучше было бы получить из Синви водяной металл.

— Его мало, — шумно вздохнул синвиец. — Как и жара в наших плавильнях. Если бы из Шакхи привезли для них кейек…

Гедимин ждал красной вспышки, но жрец только шевельнул вибриссами.

— Карлики готовы покупать кейек? Видимо, воровать его стало труднее. Передам твои слова вождям Шакхи. Если что — мастер Хетпу узнает их ответ.

Вепуат оглянулся на Гедимина, и тот увидел в его глазах торжествующий блеск.

— Если бы огонь не терял силу у великих вод, Сэта не платили бы за водяной металл, — в тон жрецу ответил синвиец. — Они бы, как раньше, жгли наши города. Хвала богам, теперь всё по-другому.

Красные пятна под обмотками всё-таки вспыхнули.

— Когда мы приходили, чтобы грабить? — Сэта с недобрым оскалом двинулся вперёд. — Ваше жалкое добро не стоит траты сил! Только вы…

— Heta! — Вепуат вскинул крылья. Только теперь Гедимин увидел, насколько они широкие.

— Здесь место для торговли, а не воспоминаний о вражде, — сердито сказал разведчик, глядя на расступившихся аборигенов. — Кто остался недоволен торгом?

Жрец Сэта наклонил голову.

— Да не вызовем мы ярость Пламени. Мы получили то, за чем пришли, и мы благодарны.

— И мы тоже, — быстро сказал Скогн. — Весь Синви благодарен Равным Куэннам.

…Гедимин стёр с поддона остатки пепла. В соседнем «отсеке» верещали, уже не пытаясь понизить голос, и сармат различал только самые громкие обрывки фраз. Синвийцы обступили предводителя и махали перед ним «контейнерами» с разными веществами. Жители Сэви сбились в плотную группу у стены и быстро, но тихо что-то обсуждали, оглядываясь на жителей Синви. Тоготцы, поговорив с Вепуатом, ушли в горячий цех. Оттуда выбрался Хассинельг и теперь неторопливо заворачивался в накидки и подтягивал завязки, развязанные в жарком помещении. Скогны встретили его почтительными жестами, но было видно, что они не торопятся идти с ним.

— Гедимин! — Вепуат, смахнув последние перегородки между «отсеками», отобрал у сармата поддон. — Дай, я отнесу. Ты видел? Тут у всех куча красителей. Нарочно так не подгадаешь! Я им сказал — не вышло продать Сэта, обменяйтесь со мной. Так что… Гедимин, у тебя не будет лишнего асбестового троса?

Гедимин мигнул.

— Лишнего? Откуда⁈ Я не себе их беру. Это стройматериалы для станции.

— Да я понимаю, — Вепуат досадливо сощурился. — Но ведь ты брал с запасом? А на станции ещё даже стен нет. Всего-то десяток метров… ну, есть же тросы, которых не очень жалко?

— Я же сказал — это для станции. Ничего лишнего там нет, — теперь сощурился Гедимин. — Додумался обещать Скогнам чужой асбест…

Вепуат фыркнул.

— Гедимин! Это же образцы пигментов. Нам и так повезло, что мы их увидели, — нам их ещё сто лет не показали бы. Альгот за такой набор жизнь отдал бы…

— Ну, пусть он отдаст асбестовый трос, — буркнул Гедимин. — Что ты вцепился в асбест⁈ Меняй сырьё на изделия. Мало у тебя стекляшек?

Вепуат оглянулся на аборигенов.

— Такого добра у них у самих… Мн-да. А на шихту они меняться не будут. Зачем, если можно за грибы и ульсену, не тратя ценные ресурсы… Что же им дать? Про изделия ты верно сказал, но что?

Он задумался. Гедимин разобрал весы и понёс их, стараясь никого не пришибить по дороге, к ангару горячего цеха. С Вепуатом он столкнулся на обратном пути. За ним вереницей шли чем-то заинтересованные Скогны — отряд из Синви впереди, сэвийцы — за ними. Предводитель прижимал к груди небольшую корзинку, остальные вещи остались у ангара. Из-за печи, услышав шаги и писк, выглянули хмурые тоготцы.

— Гедимин, у тебя далеко линзы? — спросил Вепуат со смущённой ухмылкой. — Только дай, что посильнее — для наглядности.

«Линзы?» — Гедимин угрюмо сощурился и опустил височные пластины. «Незачем всем подряд подслушивать…»

— Бластеры не дам.

Вепуат фыркнул.

— Какие бластеры? Я про них слова не сказал. Просто линзы. Безо всяких штучек. У тебя же где-то лежали?

Гедимин оглянулся на Скогнов. Три группки уже собрались в плотную толпу. Все смотрели на Вепуата, навострив уши. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Чего-то он им нарассказывал. Надеюсь, всё-таки не про бластеры. Не хватало второго взрыва…»

— Держи, — буркнул он, высыпая тканевые свёртки на ладонь. — Вогнутые уменьшают, выпуклые — увеличивают.

…Вепуат вернулся через пару минут. Гедимин, разглядывающий объёмные схемы «Элидгена», не сразу его заметил.

— Вот, — выдохнул разведчик, протягивая сармату горсть линз. — Что ещё надо для подзорной трубы? Полая трубка? Такая сойдёт?

Его руки были заняты линзами; на трубки, в спешке прицепленные к поясу, он указал локтём, едва не рассыпав стекляшки. Гедимин недовольно сощурился.

— Дай сюда, поцарапаешь. Где тряпки?

Одна из линз всё-таки пострадала — её, похоже, уронили на гравий и не сразу смогли поднять. Вепуат, избавившись от груза, вытряхнул из-под оперения комок тряпья и придавил его полыми костями.

— Так попробуешь сделать трубу? Там, — он кивнул на прикрытую дверь, за которой возбуждённо верещали, — всем всё очень интересно. Трубу или бинокль, — ну, что-нибудь такое. Бинокль, наверное, сложнее?

— Бинокль без призм малополезен… — рассеянно пробормотал Гедимин, разглядывая полую кость. «Тут поставить вогнутую, фокус здесь… этот кусок обрезать — пойдёт на шпонки. Тут проклеить и прижать… Уплотнить нечем, ну да и так сойдёт.»

— У-ух! — Вепуат, шумно выдохнув, протянул руку за «подзорной трубой». — Это что, уже готово?

— Через пару дней развалится, — буркнул Гедимин, но Вепуат его уже не слышал — заглянув в оба конца трубы, он радостно хмыкнул и выскочил за дверь. Писк под окном стал громче. Гедимин оглянулся на ворота и покачал головой. «На кой на Равнине бинокль? Ничего, кроме разломов, не увидишь…»

Вепуат вернулся через полчаса, неся с собой корзину. Посмотрев на Гедимина, он молча откинул её крышку. Внутри из губчатой массы торчали костяные и тростниковые трубки с затычками.

— Альгот будет рад.

— Где подзорная труба? — хмуро спросил Гедимин, глядя на пустые поясные крепления.

— В Тоготе, — ответил Вепуат с виноватой ухмылкой. — Надо было тебя спросить, но — боялся, сделка сорвётся.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Ты им хоть сказал, что стекло — не оружие? Убьются же ни за молекулу…

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Ясное дело, сказал. И не раз… — он повернулся к поддону, где на сложенной «асбестовой» ткани лежали уже завёрнутые линзы. — Гедимин! Я что-то пропустил — а для филков ты такие штуки делал? Линзу для Хьюго — знаю, термо- и криобластеры видел, а бинокли?

Гедимин поморщился.

— Без толку. Разломы мешают. Всё равно не увидишь, что на самом деле, — только рябь и туман.

Вепуат, вынув линзу из обёртки, задумчиво на неё посмотрел.

— Зоркие глаза Ку-унну…

Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Что?

Вепуат открыл было рот, но, спохватившись, потянулся к височным пластинам.

— Только шлем прикрой… Ну вот, так спокойнее, — он выставил линзу под свет и покосился на неяркий блик. — Он бог излучения, знаешь? Его лучи пронизывают всё насквозь. Никакой туман ничего не скроет. И вот эти штуки… Если все в один голос связывают их с Ку-унну — это что-нибудь да значит.

«Опять грёбаные боги!» — Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Мало было фокусов с температурой…»

— Мои линзы не фонят, — угрюмо сказал он. — Не знаю, что померещилось местным…

— Я, так-то, тоже с дозиметром, — рассеянно отозвался Вепуат, вертя линзу в пальцах. — Я вот что думаю… У него есть знак. Это глаз… ну, странный, но какой уж есть.

Если бы Гедимин не ухватил его за руку, «знак» был бы начерчен прямо на печи.

— Он на стебельке, — проворчал сармат, глядя на «странный глаз». Про едва не изрисованную печь он уже забыл. В этом изображении и впрямь было что-то… если не тревожащее, то заставляющее сердце биться быстрее.

— Я вот думаю — можно такой знак нанести на линзу? Резаком там… или ипроновой иглой — она ведь режет стекло…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Зачем? Чтобы запороть линзу?

— Ну, сбоку, где не так мешает, — Вепуат пожал плечами. — Попробуй, а? Я тебе сделаю новые линзы. Только покажешь, как шлифовать, а дальше я сам.

Его крылья, дрогнув, поднялись над спиной. Он смотрел на Гедимина в упор. Через пару секунд молчания тот дёрнул плечом и отвёл взгляд.

— На кой оно тебе?

Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Пока не знаю, ремонтник. Но что-то получится. Вот такой знак, запомнишь? Я сейчас покрупнее нарисую…

…Значок получился микроскопический, в самом углу. Когда Гедимин, отложив вторую линзу, устало зажмурился, в дверях раздались шаги — Вепуат вернулся и принёс полую кость и небольшой обрезок сеша.

— Забрал у Альгота, — криво ухмыльнулся он. — Не возражал. Как переберёт краски, наверное, вспомнит. Но пока ему не до этого. Э-эхм… А что, не получилось? Вроде же стекло поддавалось?

Гедимин, растерянно мигнув, оглянулся на помеченные линзы. Вырезанные значки он заметил далеко не сразу — секунд через десять, повертев стекляшки в пальцах и успев подумать, что кто-то подменил их.

— Вот, — он ткнул в миниатюрные насечки на стекле. Стоило отвести от них взгляд, и они терялись — даже на ощупь Гедимин с трудом их различал.

— Прибор! — коротко вскрикнул Вепуат, хватаясь за дозиметр. Гедимин взглянул на экран и помянул уран и торий. Отмеченные линзы «фонили» в сигма-диапазоне — на два порядка сильнее неотмеченных.

— Так и знал — что-то да будет, — прошептал Вепуат, горящими глазами глядя на стекляшки.

Гедимин, сжав линзу в кулаке, развернулся к дальней стене и осторожно, будто что-то могло взорваться, посмотрел на неё сквозь стеклянный диск. Она приблизилась во всех деталях — так же, как и раньше, до нанесения на линзу насечек. Сармат ждал, что порезанный участок будет мутнее из-за дефекта, но так его и не нашёл — стекло осталось прозрачным.

— Ядро Сату-урна, — протянул Вепуат, разглядывая стену сквозь вторую линзу. — Гедимин! А чтобы мелочь увеличивало, можно?

— Нужна другая кривизна, — буркнул сармат, зажимая стеклянный диск в кулаке. «Не греется. Уже хорошо.»

— Сделаешь как-нибудь? — Вепуат заглянул ему в глаза. — Скогнам-мастерам было бы интересно. Ну, и Альготу. Не всегда же у него будет микроскоп…

— Угу, — сармат нехотя взял с поддона костяную трубку. «Фокус будет здесь. Края подравнять. Уплотнить… Ку-унну, бог оптики… то-то я смотрю — вся Равнина в оптических приборах… А линзы всё-таки фонят, мать их колба. Вот вечно надо Вепуату во всё влезть…»

— Он прямо как ты — не любит тумана на пустом месте, — Вепуат уже давно что-то рассказывал, но только сейчас, минуте на третьей, Гедимин оставил в покое заготовку «подзорной трубы» и прислушался. — Всяких там тайн, вранья, галлюцинаций. Видит то, что есть. Как ЭСТ-луч через все преграды. Так что его боятся…

— Ты там вообще про что? — спросил Гедимин, прогревая «термобластером» проклеенные стыки. «Ещё минута — и схватятся намертво…»

— Я-то? Про Ку-унну, — ответил Вепуат, завороженно наблюдая за тепловым лучом. — Он очень любит ясность. И истину.

— Трудно ему на Равнине, — пробормотал сармат, откладывая заготовку в сторону. — Всё, готово. Остынет — можешь проверить.

…Филки-патрульные остановились на опустевшей «торговой площадке» и с подозрением смотрели на ближайшее плато.

— Снег нетронутый, — услышал Гедимин негромкий голос. — Но и в тот раз следы еле разглядели. Ты что-нибудь видишь?

— Нужен пост у воздуховодов, — отозвался напарник. — Чтобы точно никто не пролез. Следы… Мало ли кто тут лазит. Вон, кочевник куда-то пошёл…

Гедимин мигнул. По снежной целине и впрямь шёл — так быстро, как получалось — очень недовольный Джагул. «Передвижной лагерь» ждал его под холмом; кочевник далеко от него забрался — к самому стрельбищу филков — и теперь возвращался по колено в снегу.

— Эй! — окликнул его Вепуат, одновременно хрипло рявкнув. — Ты нас искал?

— Клык, — отозвался Джагул, поднимая за шнурок зуб-подвеску. — Оторвалось. Нашёл.

— Когда только успел потерять, — пробормотал Вепуат, глядя ему вслед. Находке Джагул совсем не обрадовался — прижимал уши и только что не скалился.

— Что-то он высматривал, — тихо сказал Гедимин, недобро щурясь на «передвижной лагерь». — Да ещё на стрельбище…

— Наше стрельбище трудно не разглядеть, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Что там было — все всё видели. Если хотел подобрать потерянный колёсомёт — это зря, филки не такие растяпы. Ну что, проверим трубку?

Не дожидаясь ответа, он поднёс «телескоп» к лицевому щитку и охнул.

— Смотри!

Дальнего плато не было. Вместо него тянулась заснеженная равнина с редкими кочками, из которых торчали блестящие листья. В неё клином вдавался узкий скальный гребень, к подножию которого жались ступенчатые бугорки. Под тонким слоем снега угадывалась их спиральная структура. Гедимин развернул «телескоп» вдоль скалы. Она оборвалась неожиданно и явно не там, где должна была — её будто разрезал пополам склон пологой горы, покрытый чёрными глыбами причудливых форм. За ними виднелись дымовые столбы. Гедимин чуть наклонил трубу и увидел спину сааг-туула — зверь лежал в считанных шагах от вулканического склона, мордой к нему.

— Видел? — Вепуат нетерпеливо толкнул его в бок. Гедимин отдал ему трубу. Теперь, без «фонящих» линз, соседняя долина выглядела как обычно — только зверь лежал мордой в прежнем направлении. «С той стороны теплее,» — мелькнуло в голове сармата. «Какой-то кусок Сфена Огня.»

— Эта штука показывает ближайшие местности, — пробормотал Вепуат, разглядывая соседнее плато. — Сфен Огня… ну, и всё остальное. Сквозь разломы, сквозь всё… Э-эй!

Он развернулся к филкам, огибающим горячий цех, и замахал подзорной трубой. Патрульные остановились.

— Иди сюда, — Вепуат протянул трубу ближайшему филку. — Смотри на тот холм. Что видишь?

Филк шумно выдохнул в респиратор и резко развернулся с трубой к «восточному» склону.

— Соседние… пространства! — он отнял прибор от глаза, встряхнул головой и снова заглянул в трубу. — Вот что, значит, у нас вокруг… Это что, вулкан?

— Вот поэтому время от времени и трясёт, — кивнул Вепуат. — Скажи «спасибо» Гедимину. Он придумал, как увидеть то, что там на самом деле.

— На самом деле? — повторил другой патрульный, уже второй раз пытаясь отобрать «телескоп». — Значит, и всяких там… действующих на мозг… тоже будет видно?

— Должно, — ответил Вепуат. — Но, если честно, мы не проверяли. Держи. Патрулируй. Потом отдашь сменщикам.

Гедимин беспокойно зашевелился. «Незнакомое устройство? Без испытаний?»

— Если хоть что-то пойдёт не так, — заговорил Вепуат, придерживая филка за плечо, — глаз заболит, увидишь не то, что-то нагреется, затрещит, остынет… В общем, при любых странностях — сразу влезаешь в полную защиту и несёшь это мне. Или Гедимину. Тут любую ерундовину надо проверять годами. А у нас времени нет. Будь начеку, ладно? И сменщикам скажи.

— Эту штуку надо показать Кенену, — решил второй патрульный, с подозрением глядя на Гедимина. — И командиру Айзеку.

Сармат следил за филками, пока они не свернули за лабораторию. Ничего странного не увидел — труба не светилась, не плавилась и не взрывалась.

— Видит то, что есть, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на снег. — Гедимин! Сделаешь широкую линзу с «глазом Ку-унну»? Такую, как у Хьюго. Надо бы ему заменить в зрячем камне — пусть видит то, что есть.

Гедимин резко качнул головой.

— Нет. Не так сразу. Хочешь себе телескоп? Сделаю, испытаешь.

23 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ис-спытатели, м-мать ваша колба!

Гедимин, потревоженный у монитора, вскинулся и растерянно замигал.

— Авария? Где⁈

— Heta! — Айзек уже привычным манёвром обогнул рассерженного Гварзу и встал поперёк прохода, загородив сарматам дорогу. — Ещё ничего не случилось. Но Кенен очень недоволен вашими опытами на филках.

— С Вепуатом отдельно поговорю, — пробормотал за его спиной Гварза, угрюмо щурясь. — Ис-следователь, яд-дро Юп-питера…

— Мы хотели помочь патрульным, — буркнул Гедимин, глядя в пол. «Значит, ничего не случилось. Просто Гварза только с утра заметил у патрульных лишний прибор. Внимательность на уровне, мать моя колба…»

Айзек тяжело вздохнул.

— Да уж наверное. Забирай, — он сунул сармату костяную трубку. — Хотя сама идея неплоха. У тебя найдутся такие же линзы, но без странной символики? Обычная подзорная труба филкам пригодилась бы.

— Сделаю, — отозвался Гедимин, прикрепляя очередной прибор к поясу. Там уже скопился целый набор костяных трубок — «термобластер», «криобластер», «окуляр Ку-унну»…

…Гедимин хотел свернуть к лаборатории, но Айзек, тихо идущий за ним от самого бункера, придержал его за плечо.

— Я думал, Кенен тебе напомнит. А он сам забыл, — командир криво ухмыльнулся и кивнул на барак. — Часы. Их излучение ослабло. Есть соображения?

…Часы всё-таки «фонили» — слабее, чем вчера, но стрелка указателя раз за разом возвращалась к ним, даже когда Гедимин убрал прикрывающие их экраны.

— Фонят, — сообщил он Айзеку, пожимая плечами. — Как начали, так и продолжают. На что-нибудь влияет?

— На точность — вроде бы нет, — ответил Айзек, покосившись на наручные часы. — Дасьен и дежурные тоже ничего не замечали… Спроси на всякий случай Кут’тайри. Местную специфику он знает лучше нас.

— А Кут’тайри посылает к кочевникам, — Гедимин выразительно поморщился. — Эксперты, уран и торий… Мы тут что, суеверностью меряемся?

…Охапка «стеклянных» трубок весила немного, но нести их надо было с большой осторожностью, и Гедимин шёл медленнее обычного, внимательно глядя под ноги. Жёлтые силуэты далеко впереди он заметил не сразу, тёмный по ту сторону защитного поля — только после того, как чужак подал голос.

— Откройте ворота, — негромко прорычал Джагул; голос, и без того незвонкий, из-под ткани на лице звучал угрожающе глухо. — Вы ведь их стражи?

— Мы ничего не открываем, — отозвался филк. — Тебе сюда нужно? Жди Старших.

— Вас поставили стражами и не дали ключей? — Джагул шумно фыркнул. — Вы тут рабы?

— Эй, — Гедимин, мельком заглянув в «окуляр Ку-унну», шагнул вперёд. «Он в самом деле Джагул. Но что он тут забыл — и где зверюга?»

Кочевник, вздрогнув, подался назад.

— Ломится и ломится с ночи, — пожаловался филк, повернувшись к Гедимину. — Им же вечером назначено? В душ-то? Так и чего?

Гедимин на секунду перевёл на него взгляд, а когда спохватился, кочевника за стеной не было — только тень на спуске тёмной тропы мелькнула и растаяла. Следы, впрочем, остались — обычные, Джагульские.

— Купания — вечером, — подтвердил он. — К тому же — на другом краю плато. Тут ему делать нечего. Ещё раз появится — дуй в ракушку.

В темноте «глаза Ку-унну» были бесполезны — Гедимин еле-еле различил бредущего по долине зверя, а часовых на его спине разглядеть не удалось вовсе. Сааг-туул медленно огибал холм, направляясь к обычному лежбищу «под реактором». Гедимин проводил тёмный силуэт взглядом и озадаченно хмыкнул. «Хотел попасть в душевую первым? Так заходил бы с западной тропы, там ближе. С этого края заходят по совсем другим делам. Не нравится это мне…»

— Джагулы под куполом ходят только вместе с нами — с кем-то из нашей четвёрки, — угрюмо сказал он, заходя на склад. — Увидишь их отдельно от нас — гони в шею!

Кут’тайри, только выбравшийся из гамака, удивлённо шевельнул ухом.

— Ты насторожен из-за кочевников? — спросил он. — У них умысел против Пламени и его жрецов?

Гедимин пожал плечами.

— Они хотят пролезть под купол, но чтобы нас рядом не было. Это мне не нравится. Отпугнёшь их, если что?

Кут’тайри вскинул ладони, зажигая на них яркий оранжевый свет. Языки пламени окутали пальцы, от них тянуло ощутимым жаром.

— Мой огонь теперь силён. Никто здесь не будет умышлять против Пламени!

…Нахохленный Вепуат вылетел из-за барака, едва не зацепив Гедимина крылом, и резко развернулся на месте, тормозя растопыренными перьями.

— Гварза! — выдохнул он, с силой приложив ладонь к лицевому щитку. — Вот же пристал на ровном месте! Филки голышом по уши в фонящей ксеноорганике, а опыты, видишь ли, ставлю я… Мать его пробирка!

Гедимин сочувственно хмыкнул.

— Тут опять ходит Джагул. Может, даже вчерашний, — сказал он. Вепуат рассеянно кивнул, глядя куда-то поверх его плеча, и снова хлопнул себя по шлему.

— Гварза! Из-за него забыл, зачем пришёл… — он ухватил Гедимина за ремонтную перчатку и потянул к бараку. — Гравировка — она ведь делается на готовой линзе? Оборудование у тебя с собой?

Гедимин думал, что тут они и налетят на Гварзу — может, прямо у комендантской — но Вепуат тенью проскользнул мимо опущенной завесы, волоча ремонтника за собой, и нырнул в «караулку» Хьюго. Филк, оторвав взгляд от «монитора», уложенного на ладони, сердито фыркнул.

— Опять вы?

Гедимин, едва не наступивший на спящего филка, подался к дверному проёму и прикрыл его спиной. Вепуат с ходу плюхнулся на матрас, отобрал у Хьюго «монитор» и развернулся к ремонтнику.

— Сейчас вернём, только малость подправим. Гедимин! Один знак нанести — это же недолго?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Зачем?

— Какой ещё знак? — Хьюго потянулся за «монитором», но Вепуат поднял устройство на вытянутой руке.

— Тебе что, часовые не рассказывали? Есть штука, видящая сквозь разломы. Всё, что вокруг нас на самом деле, — и всех Райвигов, и всё, что ползает по соседним Сфенам. Сделаем тебе такую же.

— Так я и так вижу всех Райвигов, — Хьюго смотрел на него с недоумением. — Сквозь разломы? А оно надо?

Гедимин, машинально взяв «монитор» в руки, заглянул в него и недовольно сощурился — «зрячий камень», обнаружив незнакомого «оператора», тут же отключился.

— Он прав насчёт Райвигов, — пробормотал он, задумчиво щурясь. — Что-то тут…

Он вынул гладкий обломок из корпуса и протянул Вепуату.

— Посмотри на него сквозь отмеченную линзу. Может, никакой разницы не будет. Тогда незачем портить стекло.

Вепуат хмыкнул.

— Хорошего ты мнения о символах местных богов… — он сунул камешек филку и подался в дальний угол, снимая с пояса «телескоп». — Держи вот так, а я взгляну… Hasu!

Гедимин шагнул к нему, доставая подзорную трубу. «Вот рука Хьюго, вот камешек… Hasu!»

На ладони филка лежал обычный обломок камня с хорошо отшлифованной поверхностью. Отражался в ней только палец «оператора» и вставленный в стену фонарь. Никаких посторонних картинок на поверхности не было.

— Вот же ж… — Вепуат, отняв «телескоп» от глаза, покачал головой и криво ухмыльнулся. — Ничего не понимаю. Почему оно так?

Гедимин посмотрел на камешек невооружённым глазом, убедился, что «монитор» не испортился и всё ещё «видит» соседнюю долину, и пожал плечами.

— Тут бы спеца по оптике… Держи, — он протянул Хьюго корпус с увеличителем. — Тебе вообще удобно? Ничего переделывать не надо?

— Не, не надо, — качнул головой филк, с опаской глядя на Вепуата. — Если только придумаешь, что делать, чтобы работало без контакта. А то держишь, держишь в руках, — ладонь немеет.

— Что-то вроде кресла с поручнями и штативом… — задумался было Гедимин, но Вепуат уже тянул его к выходу, свободной рукой пытаясь пригладить перья. Они опять встали дыбом и едва не застряли в дверях.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он, выйдя из барака и шагнув за угол — подальше от Гварзы, как раз проходящего мимо. — Глаз Ку-унну видит то, что есть на самом деле. Почему он не показал местность за разломами? Почему камень вообще отключился?

— Потому что на самом деле он — камень, — Гедимин угрюмо сощурился на дальнее плато. — Камни не бывают мониторами. Даже местному божку это понятно.

…Гедимин остановился на «пороге» вспомогательного корпуса. Дно круглой пещеры плавно уходило вниз от стыковочного туннеля. За спиной осталась гигантская полусфера, прикрытая защитным полем, — собранные вместе конструкции жилого корпуса. Гедимин ещё чувствовал, как вибрирует под ногами плотный жёлтый камень — остаточное воздействие излучения Текк’тов. За спиной было темно, только слабый красный свет сочился сквозь проёмы в конструкциях — внутри недостроенного корпуса лежали, согревая воздух и камень, три термочаши. Гедимин вспомнил, как спускался по лестницам, поднимал руку к потолкам в удобных высоких проходах, заглядывал в пустые жилые отсеки, будто надеялся увидеть там что-то новое, скатывался в пустые цистерны водохранилищ и очистных систем… Теперь там тёк сухой тёплый воздух — полусфера прогревалась и устаивалась. В тусклом красном свете ромб, начерченный на стене, стал почти неразличимым. Гедимин косился на него, уходя из пещеры, но тронуть не посмел.

Грохот гравия, падающего из транспортных туннелей, наконец утих. Последние камешки высыпались на дно пещеры. Из стены медленно, сворачиваясь витками, выполз Текк’т. Камни загрохотали под его телом. Гедимин покосился на дозиметр — экран, прикрытый пластиной, то вспыхивал, то гас. «Сноп света,» — сармат посмотрел на своды пещеры и зияющие в них проломы транспортных туннелей. Никаких свечений на них не было. «Интересно, видят его наверху? Мы сейчас под кромкой северного плато — значит, горит над ним…»

Он взглянул на гладкую жёлтую стену пещеры. Текк’т, разровняв гравий, нырнул в скалу и теперь вместе с сородичами выжидающе смотрел на сармата. Гедимин оглянулся на пластины обшивки, вытащенные в дальний туннель. «Полусфера, первый слой… В следующий раз. Надо ещё посмотреть, как поведёт себя жилой корпус…»

— Здесь закончено, — громко сказал он, чувствуя, как странно вибрируют горло и диафрагма. — Дальше — завтра.

Рука дрогнула, когда он доставал из кармана «пробирку» с краской. Вепуат насыпал пигмента с большим запасом — сармат ещё и четверти не израсходовал. «Обшивка всё закроет,» — напомнил себе Гедимин, проводя по камню ровные багровые линии. «Никто, кроме меня, эту дикарскую ерунду не видит. А Текк’ты вообще не видят на плоскости.»

Текк’т ждал его в главном корпусе, под завалами ещё не пригодившихся деталей нижних полусфер. Полупрозрачные витки блестели среди жёлтого камня. Гедимин остановился на выходе из стыковочного туннеля и оглянулся через плечо. Вспомогательный корпус уже скрылся из виду — на другом конце перехода можно было разглядеть только красное свечение термочаш.

«Чтобы два раза не ходить…» — Гедимин достал краску и развернулся к стене. Он стоял на склоне — камень, на котором он чертил очередной ромб, должен был уйти под нижний слой обшивки и скрыться с глаз задолго до конца строительства. «А если нарисовать на полу, закроется в первый же день,» — сармат криво ухмыльнулся. «И не будет мозолить глаза. Хорошо всё-таки, что я тут один. Никто не лезет с вопросами и не посылает проверяться на эа-мутацию.»

Шахта уже осталась позади, и Текк’т, держа сармата во рту, поднял над ней голову, когда Гедимин услышал лязг. Нижняя челюсть змея с силой прижалась к верхней, едва не сломав сармату ключицы — и тут же пасть распахнулась, а голова мотнулась, выкидывая «пассажира» в ущелье. Гедимин покатился кубарем, пытаясь смягчить удар о скалу. Текк’т с гулом и грохотом нырнул в камень.

— Что… — начал было сармат, поднимаясь на ноги, но взглянул на свою руку и с присвистом втянул воздух. — Sa has— sulu!

Из скафандра торчали короткие чёрные шипы. Вязкая тёмная масса свисала с них нитями.

… — Поранил Текк’та⁈ — Вепуат взглянул на нитевидную массу и беззвучно выругался.

— Грёбаная мутация, — Гедимин с треском оторвал от обшивки очередной пласт колючей чешуи. — И, как всегда, не вовремя!

От резкого движения плечо, придавленное челюстью Текк’та, снова заныло. Сармат досадливо сощурился.

— Мн-да… — Вепуат тронул пальцем щиток, содранный с лопатки. От него осталась узкая дуга, увенчанная десятисантиметровым шипом — чуть загнутым и очень острым. Гедимин потёр помятое плечо и поморщился — не столько от боли, сколько от досады.

— Когда такое впивается в рот — радости мало… — пробормотал Вепуат, разглядывая загнутое остриё.

— Вот не выйдут они завтра на работу… — Гедимин сжал оторванные щитки в ладони. Вепуат перехватил его руку, и вовремя — фрил из-под пальцев уже крошился.

— Он понял, что ты это не специально, — заверил он. — Иначе раздавил бы.

— Грёбаная мутация, — пробормотал Гедимин, потирая плечо.

…Расплавленные щитки уже ничем не «фонили». Гедимин смотрел на однородную массу и думал, что сегодня его нагрудник снова станет гладким — и на него можно будет глядеть, не морщась.

— Я вот думаю, — Вепуат набился помогать с переплавкой и теперь сидел в душевой, глядя на «ковш» расплава. — Отметину Асгаана мы стёрли. Появится она завтра заново или нет?

— Я все знаки нарисовал, — хмуро сказал Гедимин. — Не знаю, зачем, но они там. Теперь ему незачем мять мою обшивку. Ну, если верить тебе и Кут’тайри…

Вепуат развёл руками.

— Сам понимаешь, тут особо некого спросить… о таких вещах. Но Асгаан тобой доволен. Будет недоволен — все заметят.

…Гедимин хотел свернуть к горячему цеху, но Вепуат, так и не отставший по дороге, тронул его за плечо.

— Ну чего? — сармат отстранился, прижимая ладонь к ещё тёплому наплечнику. Мышцы под ним перестали ныть, но начали чесаться — порванные и растянутые волокна регенерировали быстро, но болезненно.

— Извини, — Вепуат смущённо сощурился. — Вот зря ты отказался от кровяного камня! Но я не об этом. Давай ещё посмотрим на окрестности…

…Гедимин прикрыл правый глаз и открыл зажмуренный левый. От «переключения» между двумя местностями слегка кружилась голова. Сармат попытался смотреть двумя глазами — одним в «телескоп», другим — на привычную, хоть и иллюзорную, равнину. Секунду спустя гравий поплыл из-под ног.

— Вот то-то и оно. Никак не совмещается, — пробормотал Вепуат. Крылья за его спиной задумчиво покачивались. Еле слышно хмыкнув, он поднял руку к шлему. Крылья с треском легли на броню и замерли.

— А если закрыться от излучения… Ага-а, понятно.

Гедимин опустил височные щитки и снова заглянул в «окуляр Ку-унну». Долина не изменилась. Все плато и выступы под снегом остались на месте, — никаких спиральных холмов, острых скал и далёких вулканов.

— Значит, без контакта с мозгом оно не работает, — пробормотал Вепуат, с сожалением глядя на «телескоп». — Выходит, он не меняет свойства стекла. Только цепляется за него, а действует всё равно на мозг…

— Да тут всё действует на мозг, — буркнул Гедимин и брезгливо поморщился. Поднимать височные щитки не хотелось. «Никогда не поверю, что всё это ковыряние в мозгу — безвредно. Мало мне было живого реактора…»

— Только интересно, — Вепуат, вынырнув из раздумий, развернулся к нему. — Шлемы филков — они же из ипрона. Даже стёкла. Должны экранировать. Тогда почему «телескопы» работают? Они же видели то, что за разломами…

Гедимин пожал плечами.

— Стёкла… Такие вот стёкла. Говорил же Айзеку — не экономь ипрон…

…Альгот нашёлся в лаборатории. Он стоял над столом, заставленным кюветами с цветным содержимым. Рабочее место заняли двое филков — один сыпал цветное вещество из кювет в пробирку и прикреплял над горелкой, другой из прибирок пересыпал в ещё пустые кюветы. Их материал Гедимин опознал сразу же — «А, вот куда делся мешок шихты…»

— Вот, — сармат протянул филку линзу в костяной оправе. Химик мигнул.

— Это что?

— Увеличитель. Пригодится, — Гедимин протянул деревянный футляр. Дерево было не прокалённое, но оправу фиксировало и за линзу не цеплялось — она лежала на выстилке из фильтровочного волокна. С мелкой «цацкой» сармат провозился полдня; получилось терпимо (хотя Гедимин все эти стекляшки променял бы на простейший сигма-сканер, пусть и с кривыми настройками).

— Увеличитель? — Альгот достал лупу из футляра и настороженно осмотрел со всех сторон. Потом поднёс к рамке-радиометру.

— Эти штуки сигму не чуют, — напомнил Гедимин, поднося к лупе «щупы» наручного дозиметра. — Тут нет никаких… усовершенствований. Просто гладкое стекло.

— Ну ладно, — Альгот, пожав плечами, переложил увеличитель на стол. — Всё?

— Есть дело, — Гедимин вытряхнул из карманов каменные плитки.

Крупные куски тектона он вырезал сам и, как мог, заровнял стороны; красно-жёлтый камень взял, какой попался, — только осторожно подрезал грани, чтобы поверхности хоть как-то сопрягались. «Так себе образцы, но для примерной подгонки — сойдёт. На месте уже я сам проверю — когда будет, что проверять.»

— Термоизоляция, — коротко пояснил он. — Вот это должно лечь на это и держаться на вертикали. Даже если встряхнёт. Подбери связующий раствор. Из чего-нибудь поближе и попроще. Редкие материалы даже не рассматривай — всё равно без толку.

Альгот поднял плитку со стола и сдержанно хмыкнул.

— Раствор под каменную облицовку? Это для станции? Зачем тебе? Там у тебя Текк’ты. Скажи им — прилепят всё, куда надо. Или даже вмуруют.

Гедимин качнул головой.

— Это внутренние помещения. Текк’там туда не протиснуться. И потом… — он недовольно сощурился. — И так слишком много их работы. Такой, что мы повторить не сможем. А если придётся, а их рядом не будет…

— Понятно, — Альгот положил на жёлтую плитку красноватый камешек, прижал его пальцем и задумчиво сощурился. — Значит, распространённые материалы где-нибудь под боком… Будем думать.

…Вдоль правой стены тянулся ряд белесых бочек. Гедимин, проходя мимо, заглянул внутрь и увидел зеленоватую пену и редкие волокна, поднятые со дна. Впереди, в технологическом помещении, булькал водоподъёмник. Судя по звуку, цистерны давно наполнились, и поднятая вода падала обратно в шахту. Гедимин прикрыл «магнит» ипроновой пластиной и завернул вентиль. Когда он обернулся, в душевой уже было полно Джагулов — они раскладывали миски и гребни и рассаживались по полу, нетерпеливо глядя на свисающие со стены шланги. Кто-то тронул бочку, отдёрнул руку от плотного защитного поля и уставился на неё, озадаченно шевеля пальцами.

— Там твой источник? — Джагул незаметно выбрался вперёд и теперь пытался заглянуть за спину Гедимина. Сармат плотно прикрыл дверь.

— Подземное озеро, — коротко пояснил он. — Где твоя миска? Садись, сейчас будет вода.

Джагул подался назад, высматривая что-то среди труб и шлангов.

— Слышал, как вода поднялась на призыв. Большая нужна сила, чтобы призвать из-под скал.

— Угу, — сармат снял со стены пару шлангов и сдвинул насадки. «Два потока в потолок вот под таким углом… Нет, тогда всё выльется на бочки. Сейчас кочевники сидят правее, но растянулись в длину, значит, направлять надо вот так…»

— Тут ходили младшие, в жёлтых куртках, — снова заговорил Джагул; он отодвинулся на пару шагов, но к своим не уходил, и миски у него не было. — Перед тем, как ты нас позвал. После них шумела вода. Тоже умеют её призывать?

— Нечего там уметь, — буркнул Гедимин, открывая вентили. Вода с шумом ударила в потолок, и Джагул, встряхиваясь и прижимая уши, нырнул за чью-то спину. Миска у него всё-таки была — как и непромокаемый мешок из чьего-то внутреннего пузыря, и гребень с зубцами разной частоты. Пока Гедимин за ним следил, часть потока, отрикошетив, выплеснулась в подвешенную на стене ракушку. Из «часов» закапала вода. Сармат покосился на дозиметр и недовольно сощурился — хотя «фонящие» Джагулы натащили в душевую радиоактивных красок, излучение водяных часов всё равно было заметно, и стрелка-указатель неуклонно упиралась в них. Кто-то из кочевников, сидящих поблизости, оглянулся на ракушку, но тут же о ней забыл и принялся вытряхивать из мешка краситель. «Не пугаются часов,» — отметил про себя Гедимин. «Значит, излучение на мозг не давит. Может быть, оно в самом деле ни на что не влияет. А может, ещё не набрало силу.»

… — Камни без снега? Тропа из камней? — услышал Гедимин знакомый голос. Один Джагул, отложив гребень, подошёл к другому, и тот, опустив руку, недовольно оскалился.

— Тут полно каменных троп. Просто сон, ничего не значит.

— Не значит? Мы сегодня не шли по тропе из камня? — Джагул, приставший к соплеменнику, дёрнул вибриссами. — Вчера мне такого не снилось!

— Говорю — просто сон, — буркнул кочевник, берясь за гребень. — Я, Урджен, тебе говорю. Можешь верить.

Джагул, сидящий рядом с ним, шумно фыркнул и пригладил мокрые усы.

— Аджах подался в сновидцы? Это с чего?

Джагул, которому приснился сон, рявкнул в ответ. Урджен вскинулся, показывая клыки, и глухо зарычал.

— Тихо там! — Гедимин шагнул к кочевникам. На них уже оглядывались со всех сторон, и многие отложили гребни и оперлись о камень, готовые подняться.

— Чего не поделили?

Аджах с рычанием подался к стене.

— Мне мало воды! — он провёл когтями по высохшему боку. — Дай ещё!

— Вон шланги, — сармат кивнул на свисающую со стены трубку с наконечником. — Открывай вентиль и лей, сколько надо.

— Вентиль? — Джагул тронул когтем рукоятку. Гедимин молча сдвинул её на четверть. Вода выплеснулась кочевнику под ноги.

— Польёшься — закроешь.

Джагул ухватился за трубку, направил её на себя, дёрнулся, чуть не выронив, неловко махнул ей, разворачивая к сухому боку, и рывком ткнул в вентиль. Тот развернулся до упора, и кочевник всё-таки выронил шланг. Трубка закачалась, расплёскивая воду по душевой.

— Правильно. Только неосторожно, — буркнул Гедимин, закрывая вентиль и вешая шланг под потолок. — Рукоятку двигают плавно. У неё легкий ход, дёргать не нужно.

Он подвигал рукоятку пальцем и перекрыл воду окончательно. Мокрый Джагул рассеянно почесал бок. На спутанную шерсть и остатки красителя он даже не смотрел — взгляд намертво прикипел к вентилю.

— Я видел — тут много таких.

— Чем ещё регулировать поток? — Гедимин недовольно сощурился. — Самое простое устройство.

— И там, за дверью, такие же? — Аджах указал на закрытое технологическое помещение. — Это ключи к воротам источника?

— Обычные вентили, — отозвался Гедимин. — Научу пользоваться. Скогны справляются, вам тоже пора.

— Скогны? — Джагул с глухим рычанием подался назад. — Каждый может открыть ворота источника? Даже карлики?

— Аджах! — недовольно окликнул его кто-то из кочевников. — Много болтаешь. То тебе сны, то водяные ключи. Вставай сохнуть!

Джагул встряхнулся и, уже не оглядываясь на вентили, поднял оброненный гребень и встал под потоком тёплого воздуха. Через пару минут Гедимин снова услышал его голос и недовольное рычание Урджена.

— Дар? Был бы дар — давно бы проснулся. Ты придумал ерунду, Аджах. Подумай ещё раз и не ходи за мной с глупостями.

«Интересно, как там Джегех и его опыты с часами?» — Гедимин посмотрел на кочевников, пытаясь найти знакомое лицо. «Это он? Или это? Спросить? А, если сам не подошёл, значит, вопросов нет.»

…Снег стремительно таял под лучом, обнажая широкую полосу гравия вокруг куста иглицы. Двое филков в полном снаряжении смотрели сквозь защитное поле на Гедимина, расчищающего подходы к растению. Сармат сдвинул луч в сторону, чтобы не зацепить листья, — где-то там, под снегом, сидели жуки-криофилы, взрывающиеся от тепла.

— Сдвинь ближе к корням, — посоветовал Вепуат, глядя на термометр. — Ничего, растению не повредит. Зато сразу будет видно, кто там сидит и кусается.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Убирать снег, чтобы животное не покусало собирателей жучков… Правильное применение для термобластера.»

— А я что? — Вепуат, перехватив его угрюмый взгляд, пожал плечами. — У Альгота опыты. Нужно сырьё — значит, надо обеспечить.

«Опыты у него…» — Гедимин подавил шевельнувшуюся досаду и покосился на дальний склон. Из-под обрыва выглядывала длинная «вершина» живого холма. На спине сааг-туула стоял кочевник и пристально смотрел на сарматов. Уже темнело, но подвижное световое пятно было видно издали — как и подсвеченные столбы пара от испаряющегося снега.

Куст иглицы качнулся, сбросив ворох мелких ледяных кристаллов. Вепуат посмотрел на листья, обсиженные жучками, и довольно хмыкнул.

— Всё, хватит. Идите, путь свободен!

— Чем только ни занимаемся, — пробормотал Гедимин, глядя на выключенный «термобластер». — Кочевникам на смех…

— Очень полезная штука, — Вепуат щёлкнул по корпусу «бластера». — И, главное, совершенно мирная. Это, так-то, большая редкость. А у снежного зуба очень сильные челюсти. Филки правильно опасаются. Помнишь, одному палец сломало?

Гедимин поморщился и шагнул в сторону, на проплавленную в снегу тропу. Отсюда живой холм в ущелье просматривался ещё лучше. На его спине уже никого не было — только двое дозорных брели навстречу друг другу от головы к хвосту. Неподвижный наблюдатель исчез.

24 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ничего, — вздохнул Вепуат, на секунду отрываясь от передатчика. — Совсем. Только зря весь экран зарябило.

Гедимин посмотрел на экран — его и впрямь затянуло едва заметной белесой рябью, будто на пути сканирующего луча кто-то поставил сигма-источник.

— А если ничего, то и нечего, — снова вздохнул Вепуат, просовывая руку с передатчиком сквозь защитное поле. В коридор ворвался холодный сквозняк. Гедимин прикрыл разведчика защитным экраном, покосился на тающий под ногами иней и недовольно сощурился.

— Осторожнее с полем!

— А, всего-то минус сорок девять, — отмахнулся Вепуат, расширяя пролом. В руке он держал дрон-разведчик. У устройства появился длинный хвост очень знакомого вида. Гедимин мигнул.

— Телескоп? На кой он дрону⁈

— Ага, глаз Ку-унну, — с кривой ухмылкой отозвался Вепуат, заделывая пролом. — Приделал к оптической системе. Всё-таки полезно было бы видеть, что там, за разломами. Думал сначала вставить прямо в систему, но без тебя не решился.

Гедимин с трудом удержался, чтобы не приложить ладонь к лицевому щитку.

— Не сработало, — шумно вздохнул Вепуат, отделяя «телескоп» от дрона. — Зря только возился. Значит, и вставлять линзу в систему смысла нет…

Гедимин беззвучно выругался.

— Ты в себе? Эта дрянь, «глаза»… — он скривился и не стал договаривать. — Она действует напрямую на мозг. Излучением. Где у дрона мозг⁈

— Ну, электронный-то есть, — Вепуат пожал плечами. Смотрел он мимо Гедимина — видимо, сам понимал, что порет чушь… во всяком случае, Гедимин на это надеялся.

— Значит, электронный тут не годится, — задумчиво добавил разведчик. — Хм… Любопытно, насколько развитым должен быть естественный. Вот «трилобиты», например…

Отобрать у него «телескоп» Гедимин не успел — Вепуат проворно шагнул в сторону и повернулся боком. Труба уже была пристёгнута на другом боку, и Гедимин остановился и мысленно махнул рукой. «Его „телескоп“, его „трилобиты“. Пусть развлекается, лишь бы лагерь не взорвал.»

… — Вниз! — отрывисто скомандовал Гедимин, чувствуя, как вибрация скатывается от гортани к нижним рёбрам. От низкочастотного гудения Текк’тов ныли виски, и закладывало уши. Гигантская каменная чаша, растянутая на белесых стропах, медленно погружалась в более крупную, укладываясь на песчаную «подушку». Внешний слой гравиевой забутовки подступал к ногам Гедимина, чуть выше поднимались выступы смонтированной полусферы. Защитное поле таяло, опуская вторую полусферу на дно первой. Гедимин смотрел на экран сигма-сканера, выверяя расстояния.

«Два сантиметра назад,» — щёлкнуло в мозгу, и полурастаявшие стропы снова уплотнились. Чаша медленно качнулась назад и замерла, подхваченная тяжами защитного поля. Генератор на запястье Гедимина дважды мигнул красным светодиодом — нагрузка приближалась к предельной.

…Генератор защитного поля всё-таки отключился. Можно было бы привести его в чувство, но Гедимин не стал. В проём между двумя каменными чашами стекал песок, на дне внутренней полусферы свернулся, уплотняя стенки, Текк’т, остатки защитного поля растянулись над краями, направляя просыпанный мимо песок в нужную сторону. Оно было ненадёжным, прозрачным, но и нагрузки на него почти не было.

Потоки песка громко шуршали, но Гедимин их не замечал — он прислушивался к тихому ритмичному треску внутри полусферы. Текк’т «плавил» камень, уплотняя швы. Когда треск сменился гулом, сармат облегчённо вздохнул. «Выдержала. Не придётся переделывать.»

…В этот раз до душевой он добрался, ни на кого не наткнувшись — не пришлось лишний час ходить в змеиной слюне. Только теперь, с остервенением отмывая скафандр, он решился взглянуть на нагрудные пластины — и удивлённо мигнул. Они были гладкими, как вчера, после переплавки, — ни вдавленных вмятин, ни случайных царапин.

«А Вепуат-то был прав,» — сармат криво ухмыльнулся. «Этой… сущности… в самом деле не хватало рисунка на стене. Он там есть — и мой скафандр оставили в покое. Надо спросить, было ли сегодня свечение…»

…Пламя над поддоном задрожало, побагровело и потянулось кверху.

— Аса’ан, — в один голос сказали Вепуат, ожидающий у огненного «портала», и Кут’тайри, вставший у печи и сложивший руки на груди. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Аса’ан рад видеть отсветы юного Пламени, — донеслось из костра, и все, кто стоял у портала, выразительно переглянулись.

— А что, никак нельзя не пускать в канал всех подряд? — тихо спросил Гедимин у жреца, пока Вепуат со старательной радостной гримасой завершал ритуал приветствия. Кут’тайри пошевелил загнутыми когтями. Они слабо светились, как раскалённый докрасна металл.

— Если стражи ворот Куттуша уступают место Аса’ану — с кого за это спрашивать?

Огненная стена пожелтела, распалась на отдельные костерки — и снова налилась красным и потянулась к потолку. Жрец приоткрыл пасть, шумно вдыхая воздух.

— А вот и Шакха. Запах синего металла…

— Шакха приветствует жрецов Пламени, — услышал Гедимин быструю взволнованную речь. — Литейщик Ут’таркех просит подождать его!

Сармат мигнул.

— Ут’таркех? — Вепуат повернулся к нему. — Это, наверное, к тебе.

Гедимин шагнул к костру.

…Детали сармат старался не рассматривать — даже беглый взгляд замечал множество мелких, но ненужных и досадных различий там, где должна была быть полная идентичность. «Ручная работа. Чего ты хотел⁈» — Гедимин, едва заметно щурясь, прижал очередную заготовку к груди и старательно ухмыльнулся. «Они и так старались. Не то стачивал бы по сантиметру, а не по миллиметру.»

— Спасибо, Ут’таркех. Быстро вы справились.

— Так юное Пламя нагрело наши печи, — отозвался литейщик. — Даже дни Льда не остудили их. Готовы ли твои странные опоки — те, что движутся, и те, что подвешены? Многие согласны с ними работать, почти никто уже не боится. Ты говорил, эта работа долгая, — так пора начать её!

Гедимину очень хотелось отвести взгляд.

— Когда они будут готовы, я скажу, — отозвался он, стараясь не щуриться. Ему было не по себе. «Здесь — готовая литейня с проверенной и не трусливой бригадой. И прямой транспорт от печи до базы. Но качество литья, да по новой технологии…» — он помянул про себя спаривание «макак». «Там — высокое качество. Но транспорт… но рабочие… Sa hasulu!»

— Дней Льда осталось немного, — сдержанно напомнил литейщик. — Но мы не знаем твоей работы. Я только говорю, что моя литейня готова. Кут’тайри! А тебе кто дал в руки вещи Пламени?

Жрец, заглянувший было в «асбестовый» свёрток, отшатнулся и недобро ощерился.

— Я служу Пламени, и оно благословило меня, — он тронул подвеску-«трилистник». — Тебя кто поставил сторожем его вещей?

— Это вещи из моей литейни, — отозвался Ут’таркех. — Мне за них отвечать.

— Так и делай своё дело, литейщик, — Кут’тайри двинулся вперёд, поднимая гриву. Вепуат сердито фыркнул.

— Назад! Если ты, Ут’таркех, отдал всё, что принёс…

— Я буду ждать слов Хеттийиррна, — литейщик подался назад, снова принимая гуманоидный облик. — Он скажет, какова воля Пламени. Я говорю — моя литейня готова её выполнить.

Костёр пожелтел и рассыпался на множество искр. Горючая смесь зачадила. Вепуат посмотрел на жреца и тяжело вздохнул. Все его перья стояли дыбом.

— Кут’тайри, иди на склад. Открой там портал в Шакху и общайся с сородичами. А мы тут поговорим о делах Пламени.

— Я был неосторожен в словах, — жрец сложил руки у груди и уронил на них подбородок. — Но я не заслужил изгнания. Ут’таркех зря берётся…

Гедимин двинулся к нему, и Кут’тайри шагнул назад.

— Правда, выйди, — буркнул сармат. — Посиди на складе. Сейчас придут из Куттуша. Ты и с ними сцепишься.

…Остатки смеси почти уже догорели. Вепуат поворошил их, раздувая последние искры, и потянулся за тубой.

— Сегодня день Огня. Они обещали… Ага, есть контакт!

Искры побагровели, превращаясь в высокое бездымное пламя.

…Пришельцев было четверо. О холоде их предупредили — из-под накидок и обмоток еле-еле виднелись глаза и кончики вибрисс. «Это жрец,» — Гедимин покосился на отполированный камешек в костяной оправе — крупную «цацку» поверх одежды. Из-под капюшона второго свисали серебристые «асбестовые» шнуры. «Инженер или мастер… А эти?»

Двое шагнули на каменный пол, и сармат понял, что негромкий металлический перестук ему не мерещился. «Панцири под одеждой. И не тяжело же, мать моя колба…»

Жрец, едва отойдя на шаг от костра, навострил уши и втянул приоткрытой пастью воздух.

— Мы не прервали ваш ритуал? — он сложил руки в странном жесте. — Тут слышны голоса многих богов.

— Это Асгаан? — оживился Вепуат. Гедимин смотрел на холмики — очертания ушей под накидкой, пытаясь прочесть эмоции. «А он насторожен. Даже больше, чем эти, в доспехах.»

— Многие, — отозвался жрец, соединяя пальцы в замок. — Твердь, Сияющий, Госпожа Вихрей… Лучше бы вам быть осторожными, призывая враждующих.

Вепуат неуверенно усмехнулся.

— Мы не враждуем с богами. И они к нам щедры. Хеттийиррн! Покажи свои новые создания — луч огня, луч холода и глаза Ку-унну!

Гедимин сердито сощурился. Теперь все смотрели на него.

— Холод? — негромко повторил один из воинов. — Здесь, где столько огня?

— Я покажу, — буркнул сармат, высматривая за печью горшок с водой. «Не лопнет? Не должен. Но — надо осторожно.»

…Вода забурлила. Ни одного осколка льда в ней уже не было. Вода бурно кипела, пар по наклонной уходил в вытяжку. Гедимин в наступившей тишине выключил «термобластер» и потянулся за второй трубкой, слегка холодящей пальцы. «Где-то пробило изоляцию. Закончим — проверить.»

— Полезно управлять теплом и холодом, — вполголоса заметил Вепуат. — Когда они нужны, и там, где нужны. Без стекла ни одна из этих вещей не была бы создана. Кроме луча холода…

— Доссстаточно, — прошелестел жрец. Он один остался, где стоял. Остальные отступили и наблюдали за водой издалека — хотя ничего пугающего с ней не происходило. Бурление уже утихло, но до кристаллизации было далеко — секунд двадцать-двадцать пять.

— Доссстаточно опасссных призывов, — пришелец повернулся к Гедимину. — Ты не знаешь осторожности ни в чём.

Сармат, растерянно мигнув, выключил «криобластер».

— Я не направлял луч на тебя, — напомнил он. — И не направлю.

— Ни одна из этих вещей не может стать оружием, — сказал Вепуат. — Пламя за это ручается. Гедимин, покажи им…

— Кто строил печи? — перебил его «инженер» в серебристых шнурах. Он отделился от группы, когда «луч холода» погас, и теперь заглядывал за отодвинутую печную заслонку.

— Текк’ты. Чертёж мой, — отозвался Гедимин. — Печи как печи.

Вепуат хмыкнул.

— Такие построить сложно. Но такие и не нужны — стекло плавится куда как проще. Даже Скогны справились.

Пришельцы переглянулись. Из-под обмоток на руках воина проступило красное свечение.

— Держать в руках силу многих богов — и разбрасывать её, как камешки, — пробормотал он. — Даже карлики…

Жрец опустил руку на его загривок.

— Значит, таких печей нет только в Куттуше… Покажи мне стекло, мастер Хетпу. Покажи вещь, отмеченную силой богов.

Гедимин угрюмо сощурился, глядя, как Вепуат протягивает Сэта тонкостенную круглую чашечку. «Опять боги! Что с дозиметром — Сэта фонят, или тут это… существо размером с материк?»

— Это не источник силы. Только тень, — жрец покачал хрупкую вещь на ладони и положил на выступ печи. — Но она приятна глазу. И угодна богам. Я буду говорить с вождями Куттуша. Вы, жрецы Пламени, согласитесь обучить мастеров стекла?

…Вепуат торжествующе ухмыльнулся и вскинул обе руки в жесте превосходства.

— Сделано! Всего-то и нужно было немного припугнуть. Заметил, как они смотрели на криолуч?

— Это не криолуч, — пробормотал Гедимин. Ему было не по себе. Вепуат насмешливо хмыкнул.

— Против Сэта это оружие посильнее плазмы! Ну-у… если бы это было оружием.

— Что они несли про богов? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на дозиметр. Он отмотал запись на полчаса назад и теперь смотрел, как крутится на экране отображение стрелки-указателя. Кривая интенсивности слабо подёргивалась, и сармат пытался сложить из этих подёргиваний ритм. «На пульсацию непохоже… почему стрелка так пляшет?»

Вепуат пожал плечами. На дозиметр он даже не взглянул.

— Они жрецы — им виднее. Завтра-послезавтра надо ждать учеников. Гедимин, ты поможешь, когда дело дойдёт до линз? Я в оптике не силён.

— Так учи их делать бусы, — буркнул сармат, оглядываясь на закрытую дверь склада. — Линзы у них уже есть. Если не повзрывались.

…От ущелья к душевой тянулась цепочка Скогнов с узелками и корзинками. Гедимин машинально пересчитал их и удивлённо мигнул — что-то не сходилось. Половина цепочки уже втянулась в ангар, оттуда доносились писк и плеск. Из ущелья показалась «голова» ещё одной вереницы — отставшие Скогны догоняли сородичей. Гедимин пересчитал и их. На середине подсчёта на склон поднялись — такой же растянутой вереницей — Бронны, и сармат растерянно хмыкнул. «Это ещё не всё? Сколько их тут вообще?»

Последний Скогн оставил дверь приоткрытой, и вовремя — следующая цепочка Скогнов и вереница Броннов добрались до неё одновременно. Аборигены шарахнулись друг от друга, пару секунд верещали, тыкая в воздух когтями, потом Бронны нехотя отступили и встали поодаль. Их группа росла, а вереница, тянущаяся из ущелья, всё не кончалась. На четвёртом десятке Броннов на тропе показалось рослое существо, опирающееся на посох. Последние двое карликов обогнали его, оглянулись, что-то пискнули и умчались к душевой. Существо неторопливо продолжило путь.

— Хоть бы тряпку с лица снял, — пробормотал Гедимин, разглядывая стража. Узнать Хассинельга под слоями накидок было нелегко. Подойдя ближе к сармату, он приостановился, тронул пальцами лоб под низко надвинутым капюшоном и наконец отстегнул ткань, прикрывающую лицо, и шумно выдохнул.

— Да не погаснет Пламя!

Плеск в душевой стал громче. Пару секунд там кто-то верещал — видимо, не поделили место. Потом зашумела и тут же выключилась вода. В предбанник деловито заглянул филк, покосился на Гедимина и юркнул внутрь.

— И я пришёл в купальню, — Хассинельг отчего-то смутился.

— Иди, воды много, — Гедимин пожал плечами.

— Желающих — тоже… — пробормотал страж, утыкаясь длинной мордой в воротник, и шмыгнул в ангар вслед за филком. Это был уже третий филк, зачем-то пришедший в душевую не в своё время. Гедимин, беззвучно хмыкнув, двинулся за ним. Он уже слышал прерывистое верещание на слишком низкой частоте — у филков, даже самых старательных, плохо получалось пищать по-скогнийски. «Радуйся, что ты своих воплей не слышишь,» — одёрнул он себя, огибая вешалки с одеждой. «У тебя связки ещё толще. Вообще не представляю, как нас понимают…»

— Что, и тут курруи? — услышал он удивлённый голос филка. — А есть что-то, куда вы их не кладёте?

— Ягоды курруи полезны во всём, — сдержанно ответил Бронн. — Нет! Это не пьют, это для запаха!

Гедимин, хрюкнув в респиратор, шагнул в душевую — и остановился. «Вовремя Альгот бочки убрал,» — пронеслось в голове, пока он машинально пытался пересчитать Броннов и Скогнов. Первые заняли треть душевой, остальные двумя группами устроились у стен — и места в ангаре осталось немного. По углам стояли жаровни, в горшках и плошках, поставленных на раструбы, что-то булькало и дымилось. Часть дымящихся отваров аборигены перенесли к себе, в расставленные по полу мисочки. Кто-то вдыхал пар, склонившись над ёмкостью, кто-то брызгал на себя и соседей темноватую жидкость, кто-то втирал в кожу грязевой ком, кто-то вымазал волосы и теперь пытался их распутать.

«Тут их больше сотни,» — подумал Гедимин, переводя взгляд на шланги. Их поснимали с креплений, но пока вода была не нужна — хватало разлитой по полу и испаряющейся из ёмкостей. Только под одной трубкой устроился Хассинельг. Вода текла еле-еле; существо подставило голову под раструб и блаженно жмурилось.

— А это зачем? — услышал Гедимин голос филка. Все трое столпились в проходе между «участками» Скогнов и Броннов и заглядывали в их миски и плошки. Один уже успел забрать разбрызгиватель и лил себе на руку что-то непонятное. Другой сплёвывал в водосток, вытирая рот. Третьему Бронн протянул ком грязи с торчащими из него волокнами. Гедимин опознал местное «мыло» — в бочонке в предбаннике лежало то же самое, но растёртое в более мелкую пыль, без крупных комьев и клочьев травы.

— Вот так, надо раскрошить. Теперь держи, я полью. Нет, вода у вас самих есть. Это — лучше.

— Ягоды-то зачем? — филк отдёрнул руку и недоверчиво посмотрел на грязь, разбавленную каким-то отваром. Сверху лежала блестящая шкурка ягоды курруи.

— От них волосы длиннее, — ответил Бронн, запуская когти в свою гриву. Филк потрогал щетину на макушке и хмыкнул.

— Зачем им быть длиннее? Неудобно же.

Ответить ему не успели — Бронн развернулся на шум и заверещал. Филк, отплевавшийся от одного отвара, под шумок дотянулся до другого — и метнулся к шлангам полоскать рот. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», хлопнул ладонью по стене.

— Эй, там! Выплюнуть мутаген — и на выход!

Филк, оторвавшийся от шланга, сердито фыркнул, но сказать ничего не успел — его снова перекосило, и он вцепился в трубку, старательно отплёвываясь. Гедимин двинулся к нему, стараясь ни на кого не наступить. Скогны заверещали.

— Это ничего! Оно правда невкусное! — крикнул Хассинельг, улыбаясь во все зубы и нашаривая у стены упавший посох. — Это не отрава!

Он хлопнул филка навершием по спине, тот сердито фыркнул, но дышать стал ровнее и пену изо рта больше не пускал. Другой поспешно растирал по макушке броннскую «грязь». Третьего, опрысканного разными отварами и уже чем-то натёршегося, Бронны пропустили к стене, и он там залёг, выглядывая из-за чужого плеча.

— Уран и торий… — Гедимин сердито сощурился. — Вы, трое! Бросайте мутагены и ксеноорганику. Мне вас что, излучением дезинфицировать?

— Не надо излучением, — испугался чего-то Хассинельг. Он выбрался на середину душевой и теперь махал посохом, «прикрывая» филков от Гедимина. Сармат остановился.

— Гони их из купальни. Они не местные! Местная дрянь для них — яд. А что у них мозгов не хватает…

Филк, прополоскавший рот и успокоившийся, сердито фыркнул из-за плеча стража.

— Теск, тебя сюда звали?

Гедимин поднял было руку, но представил, как будет ловить и вытаскивать из душевой мокрых скользких филков (в защитном поле, что ли, выкатывать?), поморщился и подался назад.

— Гварза вам, наверное, разрешил. Пойду спрошу.

Он двинулся к выходу. На этот раз дорогу ему освободили — ни одной мисочки под ногами не было. Секунду спустя за спиной взвыло, но сармат не обернулся. Ещё секунда — и посреди дороги сконденсировался страж с посохом наперевес.

— Подожди карать, мастер Дим-мин. Нарушители сейчас уйдут, только дай им одеться.

Гедимин фыркнул.

— А я не даю?

Он встал у двери, глядя поверх голов. В душевой снова шумела вода, и пищали аборигены.

— Откуда их столько? — спросил Гедимин у Хассинельга. Страж тоже остался в предбаннике, хотя одеваться не стал, только плотнее прижал к груди светящийся и излучающий тепло посох.

— Пришли, — он, почему-то смутившись, уткнулся взглядом в пол. — Здесь удобно собраться толпой. Им нравится толпой. Всё. А больших купален нет. Тяжело греть много воды.

Гедимин мигнул.

— И ты притащил сотню местных к нам в душевую? На себе через пол-Равнины? Тебе хоть за это платят?

Одевшиеся филки, выразительно фыркнув, по одному прошли мимо Гедимина. За ними хлопнула дверь. Сармат машинально задвинул её плотнее.

— Тут недалеко, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол. — Из Тогота я не повёл. А хотели.

Он что-то нашаривал среди одежды. Вскоре в шкурах и тряпье блеснула серебристая фольга. Хассинельг держал в руке плоскую стеклянную флягу — с двуслойными стенками и зеркальной «прокладкой» внутри. Она была обмотана ремешками, пропущенными через ручки и плотно прижимающими пробку.

— Это из Синви. Хорошая штука. Я им сказал — делайте на весь отряд. И Руниену, и Гору, и Калигу с Навкетом. Ворчали, но сделали, — он смущённо усмехнулся. — Я сказал — это ваши, сарматские, кристаллы. Не их. Скогны — они любят всё прибрать себе. Такими уж созданы.

Гедимин неуверенно хмыкнул.

— Если они тебя обижают…

Хассинельг широко ухмыльнулся.

— Меня? Бывают непочтительны, но это ничего, — он, внезапно помрачнев, оглянулся на прикрытую дверь душевой. — Воды хватит на всех? Мы не выльем вашу последнюю? Я ведь не вижу, сколько её в твоих колодцах. Скогны говорят — очень много, но — они такого наговорят…

— Воды хватит, — отмахнулся Гедимин. — Иди, мойся спокойно. И Калиг с Навкетом пусть приходят. Филков не пускай. Они моются ночью. Без мутагенов.

— Мью-та-чего? — переспросил Хассинельг. — Это трава Броннов? Я такой не знаю.

— Без трав, без жира и без прочего, что там у Броннов и Скогнов, — постарался «перевести» Гедимин. — Скажи, чтобы филкам этого добра не давали. Тащат в рот что ни попадя…

Хассинельг махнул посохом.

— Твоя воля. Если кому будет плохо, скажи — я помогу. Яда там нет. Я всё пробовал.

Филки, разумеется, дожидаться Гедимина не стали. Сармат не надеялся, что сможет опознать их. Гварзу он звать не стал, но к коменданту зашёл. Того искать не пришлось — он стоял в маленьком «вестибюле», щурясь на дверь комендантской и потирая висок.

— Ты знаешь, что куранты ставили на нежилых башнях? — спросил он, угрюмо глядя на Гедимина. Тот мигнул.

— Филки ели местную дрянь. Станет плохо — гони к стражу. Обещал помочь.

— А… — Дасьен поморщился. — Любознательные, мать их пробирка… Так скажи — скоро часы отсюда куда-нибудь денут?

— Я тут при чём? Гварзу спроси, — огрызнулся было Гедимин, но осёкся и предложил уже мирно:

— Могу убрать шумовые элементы. Останется только песок.

Дасьен быстро оглянулся на длинный коридор и болезненно поморщился.

— Гварза не одобрит. Ладно, поговорю ещё с ним…

…Вепуат приостановился, пропуская Гедимина к проёму в куполе.

— Ты чего? — удивился тот. Вепуат пожал плечами.

— Всё-таки ты его строил. Ты тут главный.

«Не хочет толкать тяжёлую крышку,» — криво ухмыльнулся Гедимин, направляясь к люку — и остановился. В мозгу, минуя барабанные перепонки, коротко прогудело: «А!» Тёплые невесомые волокна легли на виски, стекли по затылку, обмотали плечи. «А!» — прогудело снова. Вепуат радостно хмыкнул.

— Слышал? Он тебя приветствует! Слышал ведь? Раньше такого не было!

«Ви-е-пу-у,» — медленно, по звукам, проговорил гудящий голос. Гедимин угрюмо сузил глаза. «Тренирует произношение. Значит, не только „у“ у него получается…»

— И тебе привет, — Вепуат ухмыльнулся в пустоту и снова повернулся к Гедимину. — С тобой он заговорил первым! Ты чего?

— Случайный звук, — буркнул сармат, налегая на крышку люка. — Имени он не произносил.

Волокна, прижатые к его виску, дрогнули. Вепуат растерянно хмыкнул.

— Это про тебя, точно.

«Угу,» — прогудело внутри черепа. Гедимин, смахнув невидимые волокна, шагнул в проём.

— Меня зовут не так. Мог бы уже запомнить.