Обратный отсчет: Равнина

Часть 32 25–31 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды — Сфен Камня

25 день Молнии, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Перья Вепуата стояли дыбом. Гедимин протянул руку, чтобы пригладить их, и тут же отдёрнул — между пальцами и оперением проскочила трескучая искра.

— Ага, — Вепуат, невесело хмыкнув, повёл плечами. Перья затрещали, рассыпая искры. Долгая белая вспышка накрыла холм, и Гедимин взглянул на небо. Там между сизыми складками сверкали разряды, а поверх них медленно вращалось сияющее колесо, разбрасывая молнии. Ещё секунда — и его порвало, и в небесных складках открылся бесформенный провал. Молнии, как нити, стягивали его края. Гедимин следил за ними, пока разрыв не закрылся. Края уже смыкались, когда из небесной складки вывалился сияющий синевато-белый шар и повис над холмом, медленно расплющиваясь и растягиваясь в ширину. К нему со всех сторон слетались сгустки плазмы — она градом сыпалась из подсвеченных синеватых провалов в небе. Налетевший ветер взвыл в воздуховодах, надавил на чувствительные щитки на пальцах. За прозрачной стеной взлетел потревоженный рыхлый снег.

— День Молнии, — Вепуат проследил за взглядом Гедимина и зябко поёжился; перья снова затрещали. — К рассвету жди электрической атаки. Защитным полям опять достанется…

Гедимин покосился на закрытое куполом ущелье, потом — на генератор защитного поля на запястье.

— Выберусь к рассвету — возьму на себя. А пока я внизу — генератор всё сразу не потянет. Там каменные конструкции на полевом подвесе…

— Да понятно, — отмахнулся Вепуат. — Странно, что подвесы выдерживают. Я видел эти махины… Если что — какие участки надо защищать в первую очередь?

Гедимин посмотрел на электрическое «колесо» посреди неба. «На купол давят два фактора. Один — слабый, но постоянный. Другой… может, вообще не заденет. Но если заденет — нагрузка будет гигантская…»

— Погоди. Есть кованые прутья, «жидкая молния», — попробуем собрать громоотвод.

— Уверен, что оно здесь так работает? — забеспокоился Вепуат. — И местные не знают? От них я такого не слышал.

Гедимин пожал плечами.

— Одолжишь бусы и пару-тройку перьев?

…Сборный штырь воткнули на «восточной» окраине, на максимальном расстоянии ото всех построек. В темноте Гедимин его не видел — только слышал тихий перезвон бусин и электрический треск.

— Электрические существа… — вслух подумал Вепуат, оглядываясь на шорох. — Здесь ведь такие есть. Ты их даже видел.

— Хиги? — сармат вспомнил пещеру-ловушку и угрюмо сощурился. — У них там свой город. И с бусами они играть не будут.

Вепуат фыркнул.

— Но для кого-то ты их туда повесил?

Гедимин пожал плечами.

— Пусть висят. Расплавятся — сделаю новые.

…Стена закрыла от Гедимина внутренние помещения. Они были пусты; они ещё висели на белесых стропах над «чашей» обшивки, — недособранная конструкция, часть вспомогательного корпуса. «Блочный щит управления,» — Гедимин опознавал каждую камеру, не заглядывая в чертежи. «Первый энергоблок…» Он пытался представить себе, как это помещение будет выглядеть, когда станция заработает, — там было много тросов, рычагов и зеркал и сверхмассивные экранированные ворота на входе. «Здесь будут сдвижные механизмы. А это шлюзовая камера… из цельного камня. Странные штуки всё-таки получились. Когда оно лежало по частям — ещё куда ни шло, а сейчас — очень странные…»

Он попытался представить себе операторов — в комбинезонах из ксеноорганики, за деревянным пультом, перед мониторами-зеркалами… На краю пульта стояла батарея песочных часов — с тросиками, отмечающими количество сделанных оборотов. Рядом, на стене, висел рамочный дозиметр — почему-то без стекла, просто чей-то зуб на тонком жгуте. Гедимин отогнал мысленную картинку и брезгливо поморщился. «Та ещё будет станция. Ладно, лишь бы работала…»

…Он смывал с обшивки змеиную слюну, когда на улице громыхнуло. Снаружи кто-то потрясённо вскрикнул. Секунду спустя сармат уже стоял у прозрачной стены (всё-таки выдержала!) и смотрел на дымящийся кратер. Разряд, ударивший в его край, был на порядок слабее; снег, зашипев, поднялся паром. Гедимин схватился за сигма-сканер. Сканирующий луч прошёл сквозь облака и «увидел» кратер, будто разрезанный надвое, — удар пришёлся на край плато. От металлической вышки, стоявшей там, не осталось и следа — только густой пар.

— Мн-да, — Вепуат покосился на плечо, лишённое трёх длинных перьев. — Вот как это считать — громоотвод сработал или нет?

— Сработал, — буркнул Гедимин, жалея, что не включил сканер ещё в душевой — тогда на экран попал бы сам удар молнии, и было бы ясно, куда угодил разряд. — Только прут был хлипким. Не рассчитал…

— Только сейчас пересчитывать не надо, ладно? — Вепуат оглянулся на кратер и оседающий пар над ним и едва заметно поёжился. — Буря стихает…

Светящихся «колёс» в небе больше не было. В самых глубоких складках ещё что-то вспыхивало, но плазменные сгустки не вылетали. Гедимин тронул Вепуата за торчащие перья — затрещало, но видимой искры уже не было. Разведчик отодвинулся и повёл плечами, укладывая оперение на броню. Оно улеглось без сопротивления, лишь кончики перьев ещё топорщились.

— Ты на всякий случай повесь купол на свой генератор, ладно? — Вепуат покосился на прозрачные стены. — Если в него с такой силой ударит — снесёт…

Гедимин молча кивнул и поднял руку, выпуская из запястья короткие сопла. Стены помутнели.

— Когда уже Айзек привезёт «сивертсены»? Мне, что ли, ехать за ними к Маккензи?

…Выдавливать горючую смесь из туб было удобно — она ложилась ровной полосой как раз подходящей ширины, не размазываясь по всему поддону. Гедимин занёс над ней руку со сжатыми когтями, готовый высечь искру, но остановился и оглянулся на Вепуата. Нахохленный сармат стоял у печи и озабоченно хмурился.

— Ну, в этот-то раз Куттуш пришлёт учеников? Как думаешь, Кут’тайри? Все Сэта очень осторожны, когда речь о новшествах, но Куттуш… Такого я ещё не видел.

Жрец, замерший в тени печи, резко шевельнул когтями и недобро ощерился.

— Есть различия между осторожностью и трусостью. Ты сделал, что мог, мастер Хетпу. Если вожди упрутся — их сами боги не убедят.

«Ещё бы знать, чего ради мы так стараемся,» — думал Гедимин, отступая от дымящегося поддона. «Какой-то дальний город не будет плавить стекло? Будет поглощён двумя другими? Вот ведь потеря…»

— Аса’ан рад приветствовать жрецов Пламени, — донеслось из побагровевшего костра.

…Дверь склада закрылась. Почти угасший костёр разгорался всё ярче, портал растягивался до потолка, и Вепуат, оглянувшись на Гедимина, радостно хмыкнул. «Придут?» — жестом спросил он. Гедимин пожал плечами, но разведчик этого уже не видел — он уставился на горящий поддон. Оставленные без присмотра крылья развернулись во всю ширь, цепляясь за печи и чужую обшивку. Гедимин подался в сторону.

— Куттуш с почтением смотрит на юное Пламя, — услышал он голос из костра. На поддон шагнуло, на глазах принимая гуманоидную форму, раскалённое существо. За ним шли ещё двое, и один нёс в руках длинную горящую миску. Она осталась светиться и после того, как руки пришельца перестали гореть, — на ней поверх «асбестового» покрывала с бахромой лежали осколки кейека.

— Куттуш прислал подношения для юного Пламени, — сказал, занеся над ними когтистую ладонь, главный жрец. Лишь когти и торчали из-под обмоток — вместо того, чтобы сшить рукавицы, Сэта обматывали «асбестом» каждый палец. Гедимин покосился сперва на многослойную одежду каждого пришельца, потом — на термометр и едва заметно качнул головой. «Как они дежурили в кратерах, не заматываясь в сто слоёв⁈ Там тоже было не плюс пятьдесят…»

— Жрецы Пламени благодарны Куттушу, — тем же странным тоном ответил Вепуат, переставляя миску на выступ печи. — Рад видеть тебя, хранитель жара Куттуша. Что сказали вожди? Многих ли ждать на обучение?

Сэта переглянулись.

— Вожди Куттуша готовы собрать стеклянную скорлупу, кейек и цветные камни. Рука Куттуша спрашивает, какую плату вы берёте. Куттуш будет рад красивым вещам из города Пламени.

Вепуат мигнул.

— Зачем платить за работу нам, если вы можете выучиться сами? За это мы не возьмём ничего, кроме шихты и горсти цветного камня. И очень скоро вы, как Шакха и Аса’ан, построите свои печи…

Сэта снова переглянулись. Вид у них был настороженный.

— В дом стекла приходили многие мастера из Шакхи и Аса’ана, — вмешался в разговор Кут’тайри. Он незаметно выбрался со склада и теперь стоял рядом с Вепуатом, сложив руки на груди.

— Всем им хватило ума и стремления, чтобы постичь эту науку. Неужели в целом Куттуше не найдётся ни одного…

Жрец из Куттуша громко зашипел.

— Ты, выгнанный из Шакхи, — кто просит тебя говорить⁈

— Спокойно! — Вепуат расправил крылья и качнулся вперёд. Чужаки отступили к костру. Гедимин видел, как опускаются под накидками уши, и зажигаются вдоль шеи красные огоньки.

— Мастера из Куттуша боятся приходить в дом стекла? — Вепуат помрачнел. — Из-за чего? Разве кто-то из нас причинил вам вред?

— Ты не был раньше трусом, Тахишшу, — заметил, выглянув из-за его крыльев, Кут’тайри. Жрец зашипел ещё громче.

— Обвиняешь нас в трусости? Легко говорить, держа в руках огонь и лёд! Вы равны Куэннам в могуществе — и вы так же странны и так же опасны. Ты хочешь, чтобы Сэта из Куттуша пришли сюда? Кто поручится, что их огонь тут не погаснет? Что ваша сила не направится против них?

— Вы держите лёд и огонь в руках, — пробормотал один из его спутников, с опаской глядя на Гедимина. — В одной руке. Мы это видели. Кто и за что поручится, когда тут такое?

Гедимин, проследив за его взглядом, ошалело мигнул. «Криобластер? Это напугало целый город⁈ Вепуат, экспериментатор, мать его пробирка! Говорили же ему…»

— Лёд? — повторил Вепуат, растерянно глядя на чужаков. — Вы про орудие Хеттийиррна? Так вы его испугались⁈ Я же сказал ещё тогда — его нельзя направить ни против одного существа. Нет более мирной вещи!

— Ни один кусок стекла не может быть оружием, — подтвердил Кут’тайри, обхватив себя за плечи. Его светящаяся грива опала и побелела — видимо, что-то вспомнил.

— Это говоришь ты, изгнанник, — отозвался Тахишшу. Из-под его обмоток лился красный свет.

— Мы видели сияющий лёд. Мы видели, в чьей он руке. Что помешает его направить? Мы этого не видели.

«Традиции, чтоб им провалиться!» — рука Гедимина сжалась на рукояти «криобластера». «Вепуат в них влез — и завяз! И что теперь делать?»

— Что помешает? — он угрюмо сузил глаза и отступил на два шага. Ангар наполнился шипением, но Гедимин уже не смотрел на чужаков и их красное свечение. Пальцы прикипели к костяной рукояти.

— Смотри!

«Отсюда не зацепит,» — успел он подумать, направляя свет «фонаря» на Вепуата. Пальцы он разжать успел, уронить «криобластер» — нет. Рукоять разлетелась в костяные щепки, хлестнув осколками по перчатке. На дымящихся пальцах повисли хлопья стеклянной пены. Гедимин встряхнул странно онемевшей рукой и едва не взвыл от боли. Перед глазами плыли красные пятна.

— Гедимин! — Вепуат обхватил его за плечи и потянул к стене. Сармат рефлекторно сжал пальцы и зашипел, болезненно щурясь. «Не раздробило. Сильный ушиб, не больше. Быстро оно срабатывает. Думал, успею выронить.»

— Когда Куттуш прокляли трусостью? — спросил в пустоту Кут’тайри. Он остался стоять у погасшего «портала» — единственный Сэта в опустевшем ангаре. От пришельцев из Куттуша остались только красные пятна перед глазами Гедимина — и те уже почернели и медленно таяли. Вепуат возился с пластинами на предплечье сармата — и, едва открыв в панцире проём, быстрым движением просунул туда что-то на ремешке. Почувствовав на руке кровяной камень, Гедимин зашипел ещё громче — пальцы будто наизнанку вывернуло.

— Тихо, тихо… сиди, вот так, — Вепуат проворно сдирал с разбитой руки перчатку. — Кут’тайри, воду сюда! И тряпку — чем мягче, тем лучше!

Когда в глазах прояснилось, а дыхание удалось выровнять, Гедимин увидел белый компресс с бахромой, ладонь, опущенную в плошку с водой, и устроившегося рядом Вепуата. Чуть поодаль стоял Кут’тайри, смотрел на поддон, засыпанный пеплом, и недобро скалился.

— Не надо так больше, Гедимин. Ладно? — побледневший Вепуат заглянул сармату в глаза. — Вышло, конечно, наглядно, но это уже чересчур.

— Если им и этого будет мало… — Кут’тайри уронил голову на грудь и отчётливо скрипнул зубами. — Тогда забудьте о них. Куттуш недостоин даров Пламени.

— После такого они ещё сильнее испугаются, — Гедимин болезненно поморщился. Руку жгло, каждый её миллиметр чесался, по телу прокатывались волны жара, — кровяной камень подхлестнул регенерацию, усилив ощущения от неё многократно. «Лучше бы пару дней нормально заживало. Был ушиб, а теперь — будто шкуру с мясом содрали…»

— Могущественная вещь потеряна из-за трусости Тахишшу, — медленно проговорил жрец, глядя на костяные щепки. Вепуат сгрёб их вместе со стеклянной пеной в подвернувшийся горшок, и они слабо светились со дна. «Колба, вечный лёд, осколок кейека…» — Гедимин досадливо поморщился. «И линзу заново шлифовать. И чего ради? Кут’тайри прав — шли бы они все…»

— Ещё и Гварза прицепится, — пробормотал он, щурясь на вентиляционные окошки. — Взрыв слышала вся база…

— Навряд ли, — отозвался Вепуат, поливая компресс на руке Гедимина холодной водой. — Сирены не воют. Пойду гляну, что там.

Едва закрылся внешний «шлюз», с улицы донеслись неразборчивые реплики филков.

— Да так, колба лопнула, — ответил им Вепуат. — Всё нормально, помощь не нужна.

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Что Гварза не прицепится — хорошо,» — он покосился на ладонь, прикрытую тканью. «Что от часовых никакого проку — плохо.»

…Едва Вепуат принёс в ангар осколок «вечного льда», как Кут’тайри отступил на склад и там заперся. Его не удерживали. Гедимин, изредка щурясь от зуда в раненой руке, собирал из полых костей корпус нового «бластера». Вепуат возился со стеклянным расплавом, подгоняя тонкостенный пузырь по размеру «сопла».

— Видел Джагулов у входа в ущелье, — сообщил он, убирая готовую колбу в «холодный» отсек печи. — Они, похоже, грохот слышали.

— Гварзу не видел? — спросил Гедимин, быстрым взглядом окинув ангар. Следы «аварии» давно убрали, скафандр отмыли от крови, рука за прошедшие полчаса успела принять нормальный вид, хоть и чесалась изнутри. «Цепляться вроде не к чему. Взорвалась колба — так им и скажу.»

— Айзек спрашивал, живой ты или нет, — признался Вепуат, разглядывая пол под ногами. — Он вечером поедет за «сивертсенами». И кто-то должен их чинить, а то там такой хлам…

— Ясное дело, — отозвался Гедимин, в очередной раз проверяя, как сгибаются ушибленные пальцы. — Если их дал Маккензи… Вечером? К вечеру буду в строю. Забери уже своего силикатного паразита!

Вепуат обиженно фыркнул.

— Симбионта. Заберу, когда будешь в строю. Надо бы выторговать у аса’анцев ещё одного и приучить к тебе. Будешь носить на теле. Полезная штука.

— Не буду, — Гедимин угрюмо сощурился. — Хватит с меня кости-переводчика.

…Вепуат должен был бы в два прыжка взлететь на загривок гигантского зверя и ждать Гедимина там — но он упрямо переползал со щитка на щиток с той же скоростью, то и дело оглядываясь на медлительного сармата.

— Иди уже, — буркнул тот, перебираясь на очередной уступ. — Не упаду.

— Мало ли, — отозвался Вепуат, поднимаясь вслед за ним.

— Ты, что ли, меня удержишь? — Гедимину очень хотелось дёрнуть его за крыло. — Разницу в массе помнишь?

— Ползи уже, — буркнул Вепуат. — Надо будет — удержу.

…После подъёма рука снова зачесалась — какие-то волокна до конца не срослись, и нагрузка их повредила. Гедимин устроился на загривке сааг-туула и, чтобы отвлечься, взял подзорную трубу. Реальная местность вокруг холма выглядела очень странно — лохмотья разных Сфенов наползали друг на друга, ручей рассекала надвое скала, растения «прорастали» друг друга насквозь. Гедимин гадал, к каким «стихиям» относятся эти заснеженные участки. Опознать не получалось почти ничего. «Интересно, Сфен Лучей среди них есть? Ирренций не помешал бы…» — он оглянулся на Вепуата.

— Их вожди так никого и не прислали, — вздохнул тот. Джагул, слушавший его, коротко рыкнул.

— Пусть так. Кто ранил Геджера?

«Нашёл кому рассказывать,» — Гедимин поморщился. Вепуат, быстро оглянувшись на него, понизил голос. Двое Джагулов громко фыркнули.

— Аррх! Упрашивать учиться⁈ Кто не хочет — не упросишь, — громко сказал один из них.

— А кто хочет, тех не возьмут, — угрюмо сказал другой, кутаясь в накидки. — Близко не подпустят.

— Ты о чём? — удивился Вепуат. — Кого куда не пускают? Погоди… Это у вас кто-то хочет работать со стеклом?

— У нас есть мастера-кузнецы, — отозвался Джагул. — Мы не дикари. Возьмёшь учиться — будем. Нас упрашивать не надо. Вот Урджен…

— И Джегех, и Аджах, — вскинулся притихший было Урджен — Гедимин всё-таки узнал его по голосу. — И Джаарган тоже. Если он сможет. Сил мало. И Джагзуу — если берёшь самок.

Вепуат мигнул.

— Гедимин, — он повернулся к сармату, едва не свалившись со спины зверя — тот как раз огибал холм. — Что скажешь? У нас есть оборудование для Джагулов?

— Сэтское подойдёт — они того же роста, — Гедимин смерил кочевника задумчивым взглядом. — Только мундштуки… Урджен, у тебя есть дудки? Дай сюда.

«Нечто среднее между Скогнами и Сэта. Челюсти короче, смычка плотнее,» — думал сармат, разглядывая изогнутый двойной рог с отверстиями, просверленными в одном из раструбов. «Выдох более долгий… Ничего сложного. Есть готовая трубка, мундштук сделаю.»

— Как Гедимин закончит работу — позову, — пообещал Вепуат, возвращая рог владельцу. — Значит, вас пятеро? Что ж, попробуем. Но если будет малейший вред хоть кому-то в лагере…

В груди Урджена громко зарокотало.

— Что про нас несут карлики⁈ Мы близко к ним не подходили!

— Ну вот и дальше держитесь, — отозвался Вепуат. — Кого из вас уже три раза видели там, где ему быть не надо?

Джагулы переглянулись.

— Никому не было вреда, — угрюмо сказал один из них. — Они только смотрели. И это нельзя? Ладно, не будут.

…Вепуат остановился у горячего цеха, задумчиво глядя на закрытые ворота.

— Значит, ещё и Джагулы… Вот думаю — может, совместить их с Сэта? Джагулы их опасаются, значит, будут тише.

— Если Сэта придут, — Гедимин покосился на правую ладонь и едва заметно сощурился. — Я вот не уверен.

— Не придут, так нам же проще, — отозвался Вепуат, высчитывая что-то на пальцах. — Побудешь в цеху, пока Джагулы там? Что-то мне неспокойно.

— Если ждёшь диверсий, не пускай их в цех, — сказал Гедимин. — Не с чего нам доверять им. И они это знают.

Вепуат согласно хмыкнул.

— Не знаю, Гедимин. Как-то всё… расплывчато, — он обхватил себя за плечи, приглаживая вздыбленные перья. — Неспокойно, но из-за чего? Они вроде не склонны нарываться.

— Я там побуду, — пообещал сармат. — Нарвутся — пожалеют.

…Гедимин повесил на стену готовую стеклодувную трубку.

— Национальные инструменты, — невесело хмыкнул Вепуат, разглядывая мундштук. — Третий набор. Как думаешь, кто ещё…

Дверная створка с шумом отъехала в сторону.

— И правда, живой, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина. — И вроде бы даже целый. Тебя предупредили про «сивертсены»? Там шесть штук, и все с помойки. Три… хотя бы два рабочих — осилишь?

…Сивертсенит, освобождённый от креплений, выкрошился Гедимину в ладонь — в подставленную «кювету» из защитного поля. Сармат высыпал остатки в горку таких же.

— На Земле — переплавил бы. Как кристаллизация пойдёт тут — не знаю.

— Лучше не рисковать, — быстро сказал Айзек, переглядываясь с угрюмым Гварзой. — Бери только рабочие детали.

Распотрошённые генераторы заняли весь отсек. Исправные блоки лежали на столе. Гедимин положил туда же оцарапанную сивертсенитовую линзу. Айзек взял её и еле слышно хмыкнул.

— Уверен? Дефект виден без сканера…

— Выбирать не из чего, — отозвался Гедимин. — Она потянет. Через пару месяцев всё равно выбрасывать.

Гварза переступил с ноги на ногу на свободном от деталей «пятачке» и тяжело вздохнул.

— Надеюсь, за пару месяцев ты придумаешь что-нибудь получше.

26 день Жизни, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды

Альгот покачал головой.

— Ничего хорошего, — он покосился на неплотно закрытый ящик лабораторного стола и досадливо поморщился. — Нечего там показывать, Гедимин. Даже по моим меркам — ерунда, а по твоим — тем более.

Гедимин кивнул. Закрытый ящик притягивал взгляд — сармат даже отодвинулся, чтобы не смотреть на него.

— Чего не хватает? Вязкости? Пластичности?

— Ты проверил все виды сырья? Всё, что нашлось в Сфене Земли? — перебил Гедимина Вепуат, внимательно глядя на Альгота. — И минералы, и животных…

Химик снова поморщился.

— Что было — проверил. На выходе… на выходе очень паршивый древний цемент. Могу показать.

— Что я, цемента не видел? — буркнул Гедимин, отводя взгляд от закрытого ящика. «Да что я к нему прилепился⁈»

Вепуат задумчиво посмотрел на потолок.

— Сфен Земли… Альгот, знаешь, сырьё из разных Сфенов может быть очень… разным. Вот по-твоему — чего не хватает? Где можно было бы поискать… ну, недостающее?

Гедимин мигнул и, наконец забыв о ящике с «цементом», перевёл настороженный взгляд на Вепуата. «Откуда Альготу знать? Или… или он о местном… сопромате, провались он в ядерный могильник? А что, Альгот уже разобрался…»

Филк-химик пожал плечами и уставился в переборку. Его глаза помутнели.

— Сфен Воды, я думаю, не у дел, — вслух рассуждал Вепуат, присев на край лабораторного стола. — Хотя — вязкость… Но ведь цемент должен ещё и застыть. А это совсем не про Воду. Если бы мы чуть больше знали о свойствах стихий… Может, позвать…

— Есть одна мысль, — перебил его Альгот, выходя из задумчивости; его взгляд прояснился. — Из соображений о свойствах стихий… Сфены Камня и Воды. Если найти место, где они стыкуются, и взять пробы там…

— Точно! — Вепуат вскинул плечи и громыхнул жёсткими перьями, заставив лаборантов Альгота вздрогнуть и обернуться. — Гедимин! Помнишь, за холмом был такой… кусок Сфена Камня? Ну, куча скал и их обломков, так, что еле пролезешь? Вот бы проверить, с чем он стыкуется… Почему бы и не со Сфеном Воды?

Гедимин тяжело качнул головой. Когда говорили о стихиях, очень трудно было удержать нить мысли — в черепе сразу сгущался туман. «Они делают выводы… Если бы понять, из каких предпосылок, я бы смог высчитать…»

— В округе три выхода в Сфен Камня, — пробормотал он. Вепуат радостно ухмыльнулся и спрыгнул со стола. Филки-лаборанты оглянулись на него и пробормотали что-то недружелюбное.

— Альгот, ты работай. А мы поищем образцы.

Гедимин поймал его за крыло только в шлюзовой камере — медленно открывающиеся люки дали ремонтнику фору. Пернатый скафандр недовольно замахал всем подряд. Вепуат встряхнулся и захлопал по перьям, пытаясь уложить их.

— Не надо так хватать. Он нервничает. Чего ты хотел-то?

Гедимин хмыкнул.

— Собрался в Сфен Камня? Айзека предупредил? А Гварзу?

Вепуат скривился. Его оперение встало дыбом и заскрежетало по переборкам.

— Не отпустят?

Гедимин молча кивнул.

— Ну, значит, получу выговор, — Вепуат пожал плечами, придерживая вырывающееся крыло. — Не на слюни же клеить термоизоляцию… Прикроешь?

— Идём вместе, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Мало ли, что там ползает. Тем более — зимой.

Вепуат расплылся в ухмылке.

— Как рассветёт, поедем на сааг-тууле — вроде у нас тренировка. Это же разрешено? А там — осторожно спустимся… Жаль, сааг-туул не пройдёт по валунам! Ну ничего, пешком проберёмся. Термобластер растопит снег…

— А я бы им не махал, — Гедимин покосился на «бластеры», прикреплённые к поясу. — На чужой территории лучше не шуметь. Думаешь, вернёмся до того, как заметят?

Вепуат пожал плечами.

— Это вряд ли. Но мы ведь для дела. Как закончишь под землёй, встретимся и поедем.

Снаружи в люк нетерпеливо постучали. Гедимин опустил рычаг, и створка медленно поехала в сторону.

— А как же стеклодувы? — он оглянулся на горячий цех и криво ухмыльнулся. — У тебя с рассветом занятия?

Вепуат проследил за его взглядом и досадливо сощурился.

— Джагулы? Подождут до вечера. А Сэта… не знаю, ждать их вообще или нет. Кут’тайри обещал с ними связаться…

Гедимин невесело усмехнулся и покосился на правую ладонь. Пальцы уже давно не болели, и треснувшие щитки на перчатке сармат переплавил и напылил заново.

— Они придут, а нас нет…

Вепуат пожал плечами.

— Кут’тайри сам — мастер-стеклодув. Если кто явится, небольшое занятие проведёт. Обещал. Я ему там всё оставил…

Гедимин поднёс «окуляр Ку-унну» к лицевому щитку и медленно развернулся вдоль склона холма. Один из «фрагментов» Сфена Камня просматривался от лаборатории, — нагромождение рассыпающихся скал и их обломков, грудами сваленных у подножья. Острые цветные зубцы торчали из-под полуметрового снега.

…Кто-то смотрел на Гедимина. Чужой пристальный взгляд жёг спину сквозь броню. Впереди, посреди пещеры, на «стропах» защитного поля висела полусобранная многотонная конструкция. «Отвлекаться нельзя,» — напомнил себе Гедимин, закрепляя «тяж» на очередной детали, добавленной к сооружению. Верхние «стропы», плавно растягиваясь, пошли вниз. Сармат сократил нижние опоры, давая конструкции просесть, и быстро оглянулся через плечо. Ничего, кроме жёлтого камня, там не было — только сбоку на скале темнел начерченный ромб, рассечённый крест-накрест. Чужой взгляд упёрся в правое плечо. Гедимин развернулся к подвесу — Текк’ты уже крепили к конструкции новую деталь, с другой стороны, и срочно нужна была страховка. Взгляд упрямо сверлил ему спину.

— Кто сзади? — спросил Гедимин на языке Текк’тов. Рабочие выглянули из скалы. Никого нового к ним не добавилось — все эти Текк’ты держались на виду, лишь изредка ныряя в камень. «Не они,» — Гедимин досадливо дёрнул плечом — чужой взгляд практически «упирался» в кожу, минуя скафандр. «Дозиметр мигает. Излучение… Это всё из-за излучения. Действие на мозг. Если бы его заэкранировать…»

Текк’т навис над конструкцией, держа в пасти очередную деталь, и Гедимин «подхватил» массивную плиту «тросами» защитного поля. Оглядываться было некогда. «Нельзя экранировать,» — думал сармат, наблюдая, как конструкция плавно отклоняется от центра — и возвращается в прежнюю точку. «Текк’ты что-то скажут — я не пойму. Мало ли, вдруг авария…»

Он оглядывался через плечо ещё трижды. Ощущение чужого взгляда пропало, лишь когда растаяла последняя «стропа», и сооружения вспомогательного корпуса легли в чашу обшивки. Гедимин проверил все узлы, обернулся, настороженно глядя на стены, и еле слышно хмыкнул. «Ушло. Интересно, без меня оно тут ходит? Лишь бы конструкции не трогало. Прикрою до завтра защитным полем. Вепуату не рассказывать. Не хватало ещё бреда про богов. Он ведь не удержится…»

…Гигантский зверь по натоптанной колее огибал холм. Гедимин уже видел с его спины нагромождение пёстрых скал.

— Очень много снов про камни, — угрюмо сказал Урджен; он стоял на загривке сааг-туула, ни за что не держась, только шест с погремушками иногда дёргался в руках — видимо, работал балансиром. — Очень много камней.

— Про воду там ничего не было? — деловито спросил Вепуат.

— Аджаху снилась вода, — пробормотал в «респиратор» другой погонщик. Урджен сердито ощерился.

— Всем что-то снится!

— У Аджаха толковые сны, — отозвался второй погонщик. — Может, становится сновидцем?

Урджен глухо рявкнул и отвернулся.

— Сто-ой! — Вепуат хлопнул по панцирю сааг-туула. — Ждите нас тут.

Гедимин покосился на близкое плато. Верхний край обрыва нависал над спиной сааг-туула. Со дна долины просматривалась верхушка округлого реакторного купола, а за ней — длинный гребень крыши. «Караульных нет. Может, и правда, никто не спохватится.»

Перехода он не заметил — только местность вокруг в одно мгновение сменилась, и нога провалилась в снег. Сармат широко расставил пальцы — в один из них тут же упёрся острый обломок. Пёстрые скалы над головой были сложены вкривь и вкось и расслаивались как попало — и, похоже, верхний слой обломков упал совсем недавно, выступы не успели сгладиться.

— Красивые камешки! — Вепуат, высмотрев какую-то конкрецию, ковырнул когтем. Обломок раскололся со стеклянным звоном, осколки посыпались под ноги. Вепуат выловил из снега, что подвернулось, и оглянулся на Гедимина.

— Пройдём?

…Верхушку десятиметрового валуна замело снегом. Гедимин удивился было, что его до сих пор не сдуло, но ветра в скалах не было — воздух еле-еле двигался, даже здесь, в десяти метрах от поверхности.

— Ну? — нетерпеливо спросил Вепуат со дна ущелья. Сарматы пробирались по нему уже полчаса. Где-то между камнями приходилось протискиваться. Под ногами всё время хрустело что-то, прикрытое снегом. Пальцы вскоре пришлось подобрать — в растопыренные постоянно впивались осколки. Броню они проткнуть не могли, но чувствительные участки ныли.

Гедимин поднял подзорную трубу. Перед «вооружённым» глазом поплыли пёстрые скалы.

— Камни. Снег. Ещё снег, — он шумно вздохнул и соскользнул с валуна, оставляя когтями проплавленный след. — Скалы всё заслоняют. Разве что подняться ещё выше…

Вепуат покосился на стометровый скальный зубец, нависающий над «тропой». Гедимин смотрел на него и против воли щурился — он уже видел, на сколько кусков эту скалу разломит малейший подземный толчок… или неосторожное втыкание когтей.

— И на сканере — сплошь камни и снег, — вздохнул Вепуат, опустив сканирующий луч под ноги. — Возьмёшь часть образцов? Мне уже складывать некуда.

…На скале виднелась насечка — сарматы, незаметно свернув не в ту сторону, вышли к своим же следам. Гедимин, досадливо хмыкнув, показал Вепуату на соседнее ущелье — очередной узкий лаз между зубцами скал, наполовину засыпанный острыми обломками. «Понятно, почему сааг-туулы тут не ходят. И я бы не ходил.»

Заснеженная поверхность ушла из-под ног. Сармат вцепился когтями в скалу, подтянул ногу, перенёс на неё вес — и проскользил ещё десяток сантиметров, прежде чем нашёл твёрдую опору.

— Что? — Вепуат, успевший взобраться на валун на другой стороне ущелья, испуганно смотрел с высоты.

— Ещё и лёд, мать его колба… — Гедимин угрюмо сощурился на пропаханную в снегу борозду полуметровой глубины. «Мало было каменного крошева под снегом!»

— Иди осторожнее, тут может быть ещё… — Вепуат, внезапно замолчав, вцепился в сигма-сканер и взвыл:

— Ручей!

…Исток они отследили быстро — вода вытекала из-под полуразрушенного скального массива. Тот же водоносный пласт «прищемило» ещё в нескольких местах — местность была изрезана мелкими руслами. Все они промёрзли до дна, сверху намело снега. Отследить их, впрочем, было несложно — стоило шагнуть в нижнюю точку «жёлоба», на замаскированный лёд.

— Вода из Сфена Камня, — Вепуат с кривой ухмылкой прицепил к поясу пакет с куском промёрзшего ручья. — Интересно, куда она впадает.

— Возможно, никуда, — Гедимин следил за полосой на экране сигма-сканера. Она то и дело терялась в ряби разломов. «Высыхает где-нибудь по дороге…»

— Идём за ней, — Вепуат распушил крылья и перебрался на валуны вдоль ущелья. — Ты понизу, я поверху. Видишь, ручей становится шире? Куда-то он всё-таки впадает…

Скалы расступились. Гедимин заметил это не сразу — массивы, нависающие над «тропой», идти не мешали, в отличие от мелких обломков, сваленных в ущелье. Он поднял взгляд на ушедшую в сторону громаду, оценил расстояние до соседней и потянулся за подзорной трубой. «Камни не мешают, значит, обзор…»

— Гедимин! — Вепуат, прыгающий с камня на камень над тропой, взялся за приборы первым. — Смотри!

Прямо за расколотыми скалами лежала совершенно плоская равнина, засыпанная снегом. На его поверхности виднелась ничем не нарушенная ветряная рябь. Ущелье шло к ней под небольшим уклоном, быстро расширяясь — и там, где два куска пространства смыкались, острые камни становились округлыми.

— Сфен Воды, — выдохнул Вепуат, расправляя крылья. — Нашли!

— Sata! — крикнул Гедимин ему вслед. Над тропой угрожающе затрещало. Сармат бросил вперёд пузырь защитного поля, прикрылся сам и под стук камнепада пошёл следом. Бежать по льду и каменному крошеву не получалось.

Когда он добрался до «устья», Вепуат уже зарылся по плечи в снег.

— Дай бластер! — выдохнул он, выглядывая на поверхность. — Тут всё на метр занесло!

Пар шипел, оседая на округлых валунах. Гедимин уже видел на них следы водяной эрозии. «А их затапливало,» — думал он, глядя, как Вепуат сгребает оттаявшие образцы. «Давно, но затапливало. Во-он тем водоёмом. То ли переливался через разлом, то ли границы Сфенов нестабильны.»

— А оно тут давно течёт, — рассказывал сам себе Вепуат, зарываясь на полметра вглубь. — Нижний слой осадка окаменел… А, оно тут разноцветное! Гедимин, держи керн.

Сармат оглянулся на протоптанную тропу. «А мы не так много прошли,» — внезапно понял он. «Больше кружили. Если бы сразу обогнули ту скалу с другой стороны…»

— Ага! — на ладони Вепуата зеленела небольшая галька. — Смотри! Её вынесло сюда. Тут точно было дно… А, теперь ясно. Во-он по те скалы — это всё было затоплено. Видишь, как их искрошило с этого бока?

Гедимин оглянулся на скалы и махнул рукой.

— Вон там — наш разлом. Обратно пойдём короткой дорогой.

«А скалы я бы подровнял,» — он покосился на плазморез. «Всё равно обвалятся, так хоть не нам на голову.»

— Значит, ульсену можно добывать прямо под боком, — думал о своём Вепуат, вертя в пальцах гальку. Иней уже оседал на его перья, ложился под ноги, но сармат ничего не замечал.

— Даже и сейчас, если взрезать лёд. Там, под ним, много чего.

Чей-то взгляд обжёг Гедимину спину. Сармат резко обернулся. «Ничего, кроме скал,» — он покосился на мигнувший дозиметр. «Не нравится мне это.»

— Пора выбираться, — сказал он, снимая с плеча сфалт. — Кто-то нас заметил.

Вепуат удивлённо взглянул на него, увидел что-то поверх его плеча и переменился в лице.

— Уходим, — он подхватил мешки с образцами. — Fauw!

Купол защитного поля взлетел над сарматами. Гедимин мигнул — и бросился вслед за Вепуатом, на ходу включая наручный «арктус». Он уже слышал над ущельем тяжкий гул и грохот. Вершины, подмытые древним «океаном», медленно проседали внутрь. Ещё секунда — и по куполу застучали осколки.

Защитное поле выдержало. Через пятнадцать секунд, показавшихся Гедимину вечностью, сарматы выбрались из-под камнепада, и грохот за спиной утих. Гедимин схватил Вепуата за перья, дёрнул в сторону — «Тропа там!» Тот молча свернул, придерживая защитный купол над головой. Гедимин, замедлив шаг, сделал на подвернувшихся валунах насечки. За спиной снова загрохотало — гора обломков, зацепившаяся за какой-то уступ, всё-таки перевалилась через него и рухнула в ущелье.

— Saat hasesh, — еле слышно пробормотал Вепуат, останавливаясь посреди дороги и опираясь на боковой валун. — Местность та ещё…

Гедимин, уплотнив купол над головой, оглянулся на засыпанное ущелье. Россыпь обломков завалила дорогу. Из-под неё не было видно ни замёрзшего ручья, ни снежных заносов, — только метровый слой острых камней. Вепуат, обогнув замешкавшегося Гедимина, сделал шаг к завалам и радостно хмыкнул.

— Смотри! Ульсеновая конкреция!

Гедимин еле успел поймать его за крыло и оттолкнуть себе за спину.

— Камнепад! — он указал на скалу над дорогой, слегка уменьшившуюся в размерах. — Трещины видишь?

— Не-а, — признался Вепуат, но всё же сделал шаг назад и уложил крылья на броню. — Значит, сюда больше не сунешься… С чего оно осыпалось? Не знаешь?

— Сунешься, — буркнул Гедимин, рассматривая скальный массив. — Самое непрочное уже съехало. До завтра упадут остатки. Если нет — доломаем вручную.

Вдали громыхнуло — очередная скала, не выдержав перепада температур и давления, раскололась на части. Гедимин подался назад. Он снова чувствовал, что на него таращатся — и, кажется, со всех сторон одновременно.

— Не нравятся им тут твои планы, — пробормотал Вепуат. — Идём быстрее!

Кто бы ни глазел на сарматов со скал, за разлом он не пошёл — стоило переступить невидимую черту, и странные ощущения пропали. Гедимин облегчённо вздохнул, поднял «телескоп», оглянулся на тропу, — над ущельем клубилась снеговая пыль, на скале стало на один неустойчивый выступ меньше.

— Э-эй! — крикнул Вепуат, растерянно оглядываясь. — Вот просил же подождать у разлома…

Сааг-туула в долине не было. С края плато на сарматов недовольно щурился Айзек.

— Э-эй! Джагулов не видел? — с широкой ухмылкой спросил Вепуат, помахав мешочком с образцами. — Нам их ещё три круга гонять!

— Кого вы там гоняли по соседним Сфенам? — спросил Айзек. — Что в мешках?

— Образцы для Альгота, — Вепуат поднял мешки над головой. — Пойдём, Гедимин. Отдадим их — и поедем дальше. Куда их, интересно, унесло?

Гедимин вспомнил взгляд из-за скалы и стиснул зубы. «Могли дикари додуматься… Если знают местность — запросто. Но зачем⁈»

Он уткнулся взглядом в тропу, случайно зацепил ноги Вепуата, поднимающегося по склону перед ним, и удивлённо мигнул. «Длинные перья на плечах — ещё ладно. На щиколотках они на кой сдались?»

Удлинённые чёрные перья спускались клином от колена к стопе и при каждом шаге чуть приподнимались. Когда Вепуат остановился, они сложились в вытянутый треугольник — «хвост», один на две ноги. Две его части были симметричны, и Гедимину казалось, что они сцепляются между собой — как половины единой «конструкции». «Хвост,» — повторил про себя сармат, криво ухмыльнувшись. «Длинный. Мог бы расти прямо из зад… Sa hasu!»

На бедре Вепуата, на пять сантиметров выше первых «хвостовых» перьев, выросты на обшивке чуть расходились, и под ними что-то блестело. Гедимин шагнул вперёд — оно шевельнулось, выступая из-под оперения. Это был круглый чёрный глаз. Он развернулся к сармату и втянулся под перья, но Гедимин видел, как он блестит сквозь их края. Здесь оперение было мельче и больше напоминало длинные широкие чешуи. Ещё один такой участок Гедимин видел на спине, между двумя парами крыльев — и там тоже что-то маслянисто блестело.

— А-а, вот они где, — шумно выдохнул Вепуат, разворачиваясь к реакторному куполу. — Если от нас ничего больше не надо — мы пойдём. Скажи Альготу — образцы для цемента.

Айзек, только что заглянувший в мешок, поморщился, но завязал его и взвесил в руке.

— Цемент…Если бы вас накрыло камнепадом — где бы вас искали? И кто? Джагулы⁈

Вепуат развёл руками.

— Кто знал, что с ними всё так плохо? Уж тревогу-то могли бы поднять… Пойдём, Гедимин. Альгот дальше справится!

Он подтолкнул сармата в плечо и, не оглядываясь, запрыгал вниз по тропе. Крылья развернулись, и казалось, что он планирует, перелетая с уступа на уступ. На другом его боку тоже блестели глаза — прикрытые перьями, но вполне зрячие.

Джагулы нашлись за выступом плато — «под реактором», где обычно и лежал зверь. Сааг-туул, услышав крик Вепуата, дёрнулся, выпучил глаза вдоль бока, шумно стравил воздух и под грохот погремушек начал подниматься на ноги. С загривка погонщик кричал что-то про камни, но сквозь стук и треск Гедимин ничего не слышал. Он смотрел на спину Вепуата. «Три пары… а нет, ещё одна. Сдвинутая симметрия… Интересно, на груди тоже глаза?»

— Испугался камнепада? И не смогли остановить всей толпой? — Вепуат насмешливо хмыкнул. Он уже сидел на загривке сааг-туула и переругивался с погонщиками. Их было четверо — ещё двое выбрались на броню с погремушками на шестах. Сааг-туул махнул хвостом, едва не задев скалу, шумно громыхнул спинными щитками и попытался залечь. Погремушки затрещали ещё громче. Гедимин пересчитал Джагулов, оглянулся на колею, проложенную вдоль холма, и покосился на сигма-сканер. «Следы зверя вижу. Наши тоже. Джагульских нет. Непохоже, чтобы они спешивались. Если только вместе со зверем… Чушь. Если бы и пролез в те ущелья — всё истоптал бы.»

Сааг-туул, недовольно размахивая хвостом, побрёл вдоль холма. Гедимин выключил сигма-сканер. Сканов было много, сармат просмотрел их бегло, но вглядываться не стал — того, что он искал, не было. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить секунды перед камнепадом. «Скала треснула… Да, это и был первый звук. Ломающийся камень. Никаких посторонних стуков, щелчков или хлопков. Она ломалась изнутри…»

— Ну ты посмотри! — Вепуат с кривой ухмылкой повернулся к нему. — Пока нас не было, можно было два круга намотать по холмам. Так нет же — залегли в ущелье и чего-то ждали. Ни разлом постеречь, ни зверя погонять…

Джагулы-погонщики недружелюбно покосились на него, но промолчали. Гедимин скользнул по ним рассеянным взглядом. Его занимал только скафандр Вепуата. «Вот ещё короткие перья. Плотнее, чем на спине…»

— Эй! — Вепуат озадаченно смотрел, как Гедимин поддевает когтем часть его оперения. Он старался не задеть предполагаемый глаз, но под пальцем что-то округлое дёрнулось. Блестящий выступ поднялся из-под отодвинутых перьев, качнулся на короткой ножке и лёг, погружаясь в «кожу».

— Мутация, sa hasu…

— А-а! — Вепуат прикрыл глаз ладонью и быстро отодвинулся. — Ну да, выросли. Я ими не вижу, если что. А он, как отрастил, сразу стал активнее. На ощупь-то не полетаешь…

Гедимина передёрнуло.

— Давно выросли? На спине тоже…

— Я насчитал восемнадцать, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — И все реагируют на свет и движение. Пока не знаю, как проверить цветное зрение…

«Охота же таскать на себе ксенофауну…» — Гедимин покосился на свою броню, гладкую, лишённую бессмысленных выростов, мигнул и перевёл взгляд на чёрное оперение. «Не сходится. Масса исходной обшивки была в разы меньше. Чтобы что-то отращивать, надо что-то поглощать.»

— Чем ты его кормишь? — спросил он, угрюмо щурясь на Вепуата. — И через что? Рта ведь нет.

Вепуат, опустив взгляд, раздвинул густые перья на груди. Чуть ниже его правой ключицы в обшивке зияла звёздчатая щель со складчатыми краями. Они дрогнули, и Вепуат быстро прикрыл отверстие и смущённо сощурился.

— У него хоботок. Пока — десять сантиметров. Но для его размеров этого маловато. Думаю, будет ещё расти. Согласен на Би-плазму. Пятьдесят грамм в день. Хотел давать по сто, но Кут’тайри отговорил.

Гедимин мигнул.

— Кут’тайри? Ещё и он тут… И долго ты будешь это откармливать?

Вепуат пожал плечами.

— Любопытно, во что оно в конце концов вырастет. Ты… не говори пока Айзеку, хорошо? И Гварзе не надо. Оно безвредное. Я даже нарочно палец в хоботок пихал…

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Вепуат, ты в себе?

Сармат встретил его взгляд, не мигнув.

— Живой реактор — можно, а живой скафандр — нельзя?

Гедимин выругался вслух.

— Думаешь, я рад… — он оглянулся через плечо на реакторный купол, исчезающий за холмом, и тяжело качнул головой. — На ночь свою тварь привязывай. Чтобы по лагерю не шарахалась. Увижу — переплавлю.

…«Живой реактор, мать его колба! Будто я их специально развожу…» — Гедимин болезненно поморщился. На Вепуата он старался не смотреть. Тот шёл впереди, оживлённо что-то рассказывая — то ли Гедимину, то ли скафандру. «Интересно, у этой твари есть уши? Хотя — нет, неинтересно.»

— Надо бы разжечь костёр, — Вепуат на ходу подобрал задвинутый в угол поддон и полез в нишу за горючей смесью. — Куттушцы не придут, так с другими городами поздороваюсь. Только спросим Кут’тайри…

Он остановился на пороге, загородив проём растопыренными перьями. Гедимин сердито фыркнул. Сквозь чёрное оперение он уже видел силуэты в длинных накидках, жёлтый мех и ярко-рыжие гривы.

— Куттуш почитает могущественное Пламя, — Сэта, шагнув вперёд, сложил руки в почтительном жесте. Другой, сдёрнув с выступа печи длинную миску с загнутыми кверху краями, протянул Вепуату. На его руках блестели браслеты из сложно переплетённых серебристых шнуров.

— Пришли? — Вепуат с радостной ухмылкой оглянулся на печь. Заслонка была чуть сдвинута, жар шёл наружу, но огненных существ он не беспокоил. Гедимин машинально заглянул в плавильный конус — вязкая масса светилась оранжевым, постепенно желтея.

— Прошу прощения за хранителя жара, — Сэта в серебристых шнурах склонил голову. — Тахишшу очень осторожен, иной раз — даже излишне. Ученики пришли бы ещё и вчера… Что ж, я, рука Куттуша, прослежу за ними.

Гедимин, выбравшись из-за вороха чёрных перьев, посмотрел на «учеников». «Шестеро. Похоже, все — ремесленники… а нет, вон тот — жрец, но из младших. Значит, в Куттуше стекло с богами не связано? Ну, хоть где-то…»

— Мы пришли с благословения Тахишшу, — быстро добавил «рука Куттуша», покосившись на восьмого Сэта — Кут’тайри. Беглый жрец стоял у печи, сложив руки на груди; в его ладони была зажата стеклодувная трубка. Его голова была опущена, но Гедимин видел двойную линию вдоль шеи — она светилась красным.

— Вот и хорошо, — деловито сказал Вепуат, складывая крылья и заглядывая в печь. — Расплав дозревает. Гедимин, закинь им чуток ульсены, как раз успеет дойти. Кут’тайри, что вы тут разобрали? Общие правила? Или уже дальше ушли?

Кут’тайри недобро ощерился.

— Мы пришли учиться у мастера, а не у подмастерья, — ровным голосом ответил вместо него «рука Куттуша». — Снисхождение к беглому преступнику — воля Пламени и его жрецов. Но Куттуш смотрит на это иначе.

Вепуат шумно вздохнул.

— Значит, начнём с начала. Гедимин, расскажи им про инструменты и технику безопасности. А я позову Джагулов.

— Джагулы? — Сэта, столпившиеся у печи, вздыбили гривы. Гедимин оглянулся на Вепуата — за ним уже закрывался второй «шлюз».

— Тоже… ученики, — буркнул сармат, отбирая у Кут’тайри стеклодувную трубку. — Займут вон ту печь. Уживётесь?

— Джагулы… — протянул «рука Куттуша», оглядываясь на соплеменников. — Торговать с ними полезно. А вот пускать в город — это уже лишнее. Впрочем, Аса’ан принимает у себя и Джагулов, и Кьюссов…

— За Джагулами надо следить, — пробормотал один из «учеников». — Вечно путают своё и чужое.

— Воля Пламени и его жрецов, кого принимать в своём городе, — предводитель сложил руки у груди. — Мы обещаем держаться достойно.

— Угу, — буркнул Гедимин, ставя плавильный конус, наполненный шихтой, в печь. «Всё-таки стену придётся строить. Может, даже непрозрачную.»

…Когда Вепуат привёл Джагулов, ульсена в маленьком конусе уже расплавилась, а Гедимин успел показать Сэта, как проводится дегазация, и как расплав наматывается на штырь. Кут’тайри забрался в угол у «Джагульской» печи и молча наблюдал за соплеменниками. Когда «шлюзы» открылись, он нехотя отделился от стены и выбрался в коридор.

— Сэта! — глухо рявкнул вошедший Джагул и пригнул голову, поднимая гриву дыбом. Беглый жрец громко зашипел, покрываясь мелкими языками пламени.

— Тихо! — Вепуат грохнул кулаком о кулак и сердито посмотрел на Кут’тайри. — Как тут, Гедимин?

— Осваивают бусы, — доложил сармат и кивнул на «Джагульскую» печь. — Расплав дозревает.

— Ага! — Вепуат ухмыльнулся и развернулся к Сэта. — Бусинам можно придать разную форму. Если успеем, покажу, как смешивать расплавы и делать стекло с искрой. Такие утеплительные браслеты из бусин — как раз для холодных дней. Гедимин, эти четверо — к тебе. Джаарган сказал — будет только смотреть.

Гедимин взглянул на кочевников, жмущихся к стене, и сдержанно хмыкнул.

— Конечно, смотреть. Куда бы я его пустил во всех этих висюльках⁈

Кто-то — скорее всего, Вепуат — успел втолковать Джагулам технику безопасности: четверо пришли в подпоясанных рубахах без лишней бахромы и перевесили цацки с шеи и рук на пояс. Ремешки, намотанные поперёк ладоней, видимо, заменяли рукавицы. Гедимин скользнул взглядом по крупным значкам, намалёванным на светлой коже рубах. Их нанесли только что — пигмент ещё не успел впитаться. «Символы вдоль ворота. Где-то я похожие видел…» — задумался было сармат, но, стряхнув оцепенение, жестом позвал «учеников» к себе. Те, переглянувшись, двинулись навстречу, прижимая уши и нервно скалясь. Джаарган, весь в бусах, шнурках и подвесках, остался у стены — смотреть сквозь растопыренные кривые пальцы то ли на печь и Гедимина рядом с ней, то ли на четвёрку «стеклодувов».

— Печь, — рыкнул один из Джагулов, пристально глядя на отодвинутую заслонку. — Сильный жар.

— Кейека мало, — подал голос другой, придвигаясь ближе — и, рявкнув, подался назад, едва Гедимин сдвинул заслонку. — Горяч не по размеру. Как это сделано?

Гедимин сузил глаза. «Наблюдательные. Да, не дикари. Надо быть осторожнее…»

— Потом узнаешь, — хмуро пообещал он, протягивая захват к плавильному конусу. — Пока смотри сюда.

— Мятый камень, — пробормотал Джаарган, заставив Гедимина вздрогнуть. — Вещи из мятого камня. Как у Кьюссов. Только новые. Каменные змеи, да…

— Redzennu! — самый проворный Джагул уже добрался до стойки с инструментами и взял в руки трубку. Теперь он пристально разглядывал металл, чуть ли не обнюхивая. Остальные с негромким рычанием повернулись к нему.

— Дай, — другой отобрал трубку и, сунув в пасть, несильно прикусил. — Redzennu… Хороший кузнец.

Он щёлкнул когтем по металлу и зубасто ухмыльнулся.

Захват, оставленный на пару секунд без присмотра, успел хорошо нагреться — и Гедимин выдернул его из печи и поднял перед собой. Никого из Джагулов он не зацепил, но жаром на них дохнуло — и все четверо с глухим рычанием шарахнулись к стене.

— Положи, где было, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на трубку в чужой руке. — До этого дойдёт. Пока — слушай, что я говорю.

…Стеклянный шар, сплющившись и потеряв форму, погрузился в расплав. Его ещё можно было опознать по красноватому контуру, но он быстро желтел и расплывался. Гедимин оглянулся на Джагулов.

— Иди сюда. Держи. Показываю ещё раз…

Кто из кочевников к нему подошёл, сармат не понял — он так и не начал различать их, даже не выяснил, кто из них самка. Стоило одному шагнуть к печи, остальные отступили к стене и настороженно оскалились. Гедимин покосился на того, кто стоял ближе всего к стойке с инструментами и поддону с остывающими бусинами. «Скалятся-то они скалятся, а вот сейчас кто-то пойдёт на рывок… Обожжётся — его проблема.»

— Чуть поверни, чтобы расплав налип, — Гедимин направил руку Джагула. Существо шумно и быстро дышало, но пальцы не дрожали. Гедимин поднял трубку со сгустком расплава вместе с чужой рукой и вынул из печи.

— Пальцы не жжёт? — он покосился на ладонь в короткой шерсти — «вроде не дымится…». — Вдохни. Теперь — мундштук в пасть и осторожно выдыхай…

Джагул глухо рявкнул. На конце трубки вздулся жёлто-красный шар. Гедимин успел подумать, что пузырь слишком большой, толкнул «ученика» к стене, выдернув инструмент из рук — и теперь угрюмо щурился на брызги расплава. Шар порвало. Светящиеся капли дымились на полу, на скафандре, под ногами отшатнувшихся Джагулов. «Ученик» судорожно отряхивал рубаху. На ней остались мелкие чёрные точки.

— Не так сильно, — буркнул Гедимин, подбирая дымящиеся ошмётки. На чистом полу расплав не особо загрязнился — сармат бросил его обратно в конус.

— Ещё раз, — скомандовал Гедимин; он ждал, что Джагул, забрызганный стеклом, откажется, но кто-то наверняка вызовется. — Надо приспособиться. У Сэта выдох тоже короткий, но лёгкие меньше.

Джагул с подпалинами на рубахе протянул руку за трубкой. Его уши были прижаты, глаза сверкали.

— Попробуй вполсилы, — сказал Гедимин, глядя, как он резким движением подносит инструмент к расплаву. — И — чем плавнее, тем лучше.

…Четвёртая чашка-шар легла на поддон. Гедимин задвинул заслонку «холодного» отсека. Четверо Джагулов шумно дышали ему в затылок, но отступали, стоило обернуться. «Они что, каждое движение отслеживают?» — думал сармат, глядя на очередное колыхание живой «волны». Он развернулся к «ученикам», и они слаженно отступили.

— Стекло резко не остужают. Трескается. Тем более — снаружи холодно, — пояснил Гедимин, вспоминая, как Скогны вытаскивали раскалённые изделия на мокрых шкурах — никак было не дотерпеть до остывания. — Пока всё нормально. Завтра покажу, как сводить дно в конус. Как в ваших горшках.

Джагулы переглянулись.

— Эти четыре вещи — готовые? — спросил один из них. — С полной силой? Без обрядов, без знаков, — будут такими, как надо?

«Традиции…» — Гедимин досадливо сощурился.

— Со знаками были бы лучше, — буркнул он. — Для начала — сойдёт. Можно налить воду. Поставить на полку. Для ритуалов сделаете что получше. Из цветного стекла, фигурные, с узорами.

— Даже без знаков, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь через плечо на Сэта и россыпь бусин на их поддоне. — Таких камней никто не видел. Может, только Куэнны.

— Много огня, — застывший у стены Джаарган внезапно шевельнулся и шумно вздохнул. — Даже отсюда видно. Нужна большая осторожность.

Джагулы повернулись к нему. Кто-то дёрнул ухом, кто-то зарычал.

— Геджер уже сказал про осторожность. Только о ней и говорил!

— Геджер не знает осторожности, — Джаарган пригнул голову и ощерился. — А вам надо смотреть и думать. Отдашь нам эти вещи с утра? Слишком много огня. Надо подумать.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Что, опять⁈ Чего на этот раз испугались? У них же есть кузнецы — а там температуры ещё не такие. Что опять не так?»

— Отдам, — буркнул он. — Ничего опасного в них нет. Они угодны богам.

Джаарган прижал уши и громко рявкнул. Его соплеменники отступили к стене. Их ухмылки погасли. Даже Сэта, разглядывающие бусы у соседней печи, повернулись на шум и навострили уши.

— Не трогай богов! В твоих камнях — угроза. Слишком много огня. Я сказал — ты слышал.

— Что случилось? — растерянно спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами, глядя кочевникам вслед. Они выбирались в «шлюзовую камеру», к оставленным там тёплым накидкам. Сармат машинально пересчитал инструменты — всё висело по местам.

— И наши кристаллы останутся тут, как чаши Джагулов? — спросил предводитель Сэта, выглянув из-за печи. Вепуат поспешно мотнул головой.

— Из тепла в тепло можно переносить без опаски. Главное, чтобы резко не остывало.

Он кивнул на десяток бусин с блёстками внутри.

— Вечером нанижете и проверите, как они хранят тепло. Завтра попробуем с цветным стеклом. Принесёте красящие камни — хорошо, проверим, какой цвет они дадут.

Сэта переглянулись.

— Кристаллы красивы. Но странные чаши лучше. Покажи нам завтра, как надувать из камня пузыри.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Само собой. Но красящие камни всё равно приносите.

…Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Так и сказал — угроза?

— И молол что-то про огонь и осторожность, — Гедимин досадливо поморщился. — Ну, ожоги на первом занятии. Они и на последнем будут. Без нормального-то снаряжения…

— Он не из-за ожогов испугался, — пробормотал Вепуат, разглядывая стену. — Видел, сколько у них шрамов? Такой ерундой их не удивишь. Значит, угроза…

Гедимин презрительно фыркнул.

— Как же надоело возиться с дикарями! Может, отстанем от них? Не надо — пусть не учатся, нам же проще.

Вепуат качнул головой. Его глаза потемнели.

— Им надо. Помнишь — сами просились? Ещё злились, что их не пускают. И эти четверо всё делали. Даже после аварии с пузырём. Никто не сбежал. Тут что-то другое…

Гедимин тяжело вздохнул и выпрямился, стряхивая с рук невидимый нагар.

— Если всем надо, а Джааргану не надо — так сидел бы в лагере! Он ведь и других не пустит…

— Ну-ну, — Вепуат похлопал его по локтю. — Не спеши с выводами. Завтра посмотрим, пустит или нет. Что-то он всё-таки имел в виду…

…Под реакторный купол Гедимин шагнул первым. «А-агха-а,» — протяжно прогудело внутри черепа, не задев барабанные перепонки. Сармат угрюмо сощурился.

— Ну чего? — Вепуат, пробравшись за ним, недовольно хмыкнул. — Он же реагирует… Ага, и тебе привет.

Он помахал в сторону реактора. «Ви-епу-у-а,» — слышал Гедимин затихающий гул в голове. «Уг-гу-у…»

— Учи его словам с буквой «у», — посоветовал он, смахивая с запястья невидимые волокна. Они отцепились не сразу, а «погаснув», тут же прилипли к вискам и залегли — едва ощутимые, чуть-чуть теплее кожи.

27 день Металла, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Чёрный складчатый выступ шевельнулся, замер на секунду, ещё раз качнулся — и, вытянувшись во всю длину, ткнулся в подставленную чашку. Би-плазма брызнула во все стороны. В следующую секунду хоботок втянулся обратно в броню, и перья прикрыли его. Вепуат посмотрел на размазанные по чашке остатки, встряхнул её, сгоняя их на дно, и снова поднёс ёмкость к груди. Перья всколыхнулись.

— Первое время приходилось вливать по капле, — Вепуат, отложив пустую чашку, криво ухмыльнулся и поправил оперение на груди. — Оно не сразу наловчилось. Теперь, вон, с двух раз…

Гедимин оглянулся на плотно закрытую дверь.

— Куда только Айзек смотрит… Ты бы ему всё это показал. Хоботки, глаза, кормление…

Ответить Вепуат не успел — за стеной забулькала «гражданская сирена».

Едва шагнув за дверь, Гедимин увидел тёмную громаду «живого холма». Сааг-туул подошёл к самому куполу и залёг, уткнувшись мордой в притоптанный снег. У его бока нетерпеливо переминался с ноги на ногу одинокий кочевник. Увидев сарматов, он вскинул руки и сердито рявкнул.

— Геджер! Сказал же — приходи с утра! И где ворота⁈

Гедимин мигнул. «Да, чашки… ну да, остыли… оно что, в одной накидке⁈»

— Чего без одежды⁈ — пузырь защитного поля вздулся и лопнул, открывая сквозной проход. — А если бы я через час пришёл?

Джагул уже стоял под куполом и тряс головой, потирая прижатые уши. Накидок на нём было всё-таки две — два слоя, один поверх другого.

— Урху пришла бы. Она с утра здесь, — кочевник спрятал уши под шапку и попытался ухмыльнуться, не показывая клыков. — Джаарган сказал — иди сразу. Весь извёлся. Урджену снился огонь. Где чашки? Остыли?

Вепуат осторожно отодвинул растерянного Гедимина и небрежно махнул ладонью.

— Пойдём, заберёшь. Значит, Джаарган не успокоился…

…Джагул расстелил на остывшем поддоне мягкие шкурки с ремешками. «Устройства для переноски хрупких предметов,» — ухмыльнулся про себя Гедимин, глядя, как он деловито заворачивает каждую чашку. «Сшили специально для стеклянных штуковин? Да нет — они, похоже, не новые.»

— Урджену вечно снится, — Джагул недовольно дёрнул ухом. — Не всегда поймёшь, к чему. Они с Джаарганом нас с утра подняли. Всех, кто тут был вчера. Уррх! Джаарган странный. Давно таким не был.

— Не стоило ему вчера сюда приходить, — пробормотал Вепуат себе под нос, но Джагул всё-таки расслышал и громко фыркнул.

— Кто знал⁈ Он вчера таким не был. Я сказала — я и сегодня пойду. И завтра. Пока не выучусь. Урджен пусть не ходит. Его дело.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Приходи. Если Джаарган тебя не отпустит…

Самка недобро ощерилась.

— Джаарган? Он даже не вождь! Может говорить. Слушать никто не должен. Делать, как сказал, — тоже. Я приду. И Джегех придёт. А они пусть сидят.

Она закинула связку мягких «контейнеров» на плечо, оглянулась на печи и широко ухмыльнулась.

— Тут были Сэта. Сильный огонь. Сегодня будут? Может, сон про них. Урджен так и думал. Пока Джаарган не пристал. Всё, я иду. Открывай ворота!

…Джагзуу протиснулась под оттопыренную пластину слоистого панциря, и узкий проём захлопнулся. Зверь не двинулся с места. Он, похоже, спал — даже глаза не высунулись из-под брони, чтобы взглянуть на сарматов. Вепуат повернулся к филкам-караульным, настороженно наблюдающим за чужаками, и помахал рукой — «всё спокойно!» Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Не все слушают шаманов. Это хорошо.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Хорошо-то хорошо… Но Джаарган ведь не дикарь, боящийся всего нового. Ему что-то всерьёз не нравится. А что… Ладно, может, к вечеру он разберётся.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть боится чего хочет. Лишь бы остальным не мешал.

Ему было неспокойно. «Не вождь, но если подговорит других вождей… Они ведь, и правда, очень дикие. Если тех, кто работал со стеклом, сочтут какими-то… нарушителями традиций?.. Что с ними могут сделать?»

— Подождём вечера, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на спящего зверя. Его перья стояли дыбом, крылья беспокойно шевелились — и Гедимин насчитал десяток глаз, вытаращенных на сааг-туула. «Настороженный скафандр, мать моя колба… У него, небось, ещё и мозг есть. Куда, всё-таки, смотрит Айзек? Ему-то зачем мутанты?»

…В наступившей тишине Гедимин слышал каждый тихий треск — массивная полусфера, половина конструкций вспомогательного корпуса, улеглась на гравийную «подушку» и теперь на ней устаивалась. Дождавшись, когда шорохи стихнут, сармат шагнул на широкое ребро обшивки, перемахнул через зубец и спрыгнул в лестничный пролёт. Приземление было мягким. Гедимин замер, напряжённо прислушиваясь. Полусфера не качнулась под его весом — он был слишком мал, чтобы нарушить её равновесие.

…Стоило поставить в коридоре первую термочашу, и воздух пришёл в движение, — проходя по пустым помещениям, Гедимин чувствовал постоянный сквозняк. Шлюзы на выходе из операторских ещё нечем было закрыть, и они продувались насквозь. Сармат поставил вторую термочашу к «главному щиту управления» — о назначении этой комнаты напоминала только необычная форма стен и проделанные в них отверстия — каналы для систем контроля и управления. Гедимин заглянул в них. Ему представились блоки и рычаги, множество тросов, цветные рукоятки и мониторы-зеркала. Удерживать картинку перед глазами было непросто — всё время наплывала другая, впечатавшаяся в память на Земле. «Там проводка, тут — тросы,» — Гедимин покосился на отверстия в стене и невольно поморщился. «Диаметр другой. А так — ничего запредельного.»

… — Рыть — далеко, — прогудел Текк’т. Его массивная голова торчала из скалы в полуметре от Гедимина. Отодвинуться сармату было некуда — а хотелось.

— Далеко, — согласился он. — Неудобно. Сделаем иначе. Вы — там роете, как тут. Мы вынесем песок и камни. Оставим у ходов. Вы их спустите.

«Вынесем… Легко сказать!» — ещё не договорив, он невольно поморщился. «Четверть всей забутовки, песок и гравий… Сколько мы с этим провозимся? По горизонтали, конечно, проще, но филки же опять заноют…»

— Вы — носить? Этим? — язык Текк’та, высунутый из пасти, ударил Гедимина по руке. По пещерам пронёсся стеклянный лязг. Чем его издавали замурованные в скале Текк’ты, сармат так и не понял — броня, стиснутая со всех сторон камнем, колыхаться и дребезжать явно не могла.

— Долго, — прогудел второй змей, вылезая из скалы ещё на полметра. — Не день, не два. Нам уйти? Ждать?

Гедимин досадливо сощурился. «И чего я раньше не подумал? Знал же, что главный корпус далеко от складов…»

— Лучше перегоните гравий к шахте, — буркнул он. — По ущелью, волной. Вы так уже делали. А песок перенесём мы. Волной он же не пойдёт?

Вокруг снова затрещало бьющееся стекло.

— Камни мелкие, много. Будет трудно, — прогудел Текк’т. — Они все в лепленных скалах?

— Там, — подтвердил другой, выглядывая из потолка пещеры. — Камни в одной, песок в другой. Всё вместе. Не рассыпется.

— Так проще, — самый крупный Текк’т придвинулся к Гедимину, едва не уткнувшись в его броню. — Возьмём скалы здесь. Поставим там. От них — ходы. И всё потечёт. Потом — обратно.

Гедимин ошалело мигнул.

— Возьмём? Ты про… переноску ангаров⁈

…Выгнать аборигенов из столярной мастерской удалось, отогнать от обрыва — нет. Гедимин видел краем глаза, как они выстраиваются вдоль склона, а за ними маячат рослые фигуры филков — и даже кто-то в чёрной броне. Приглядываться ему было некогда. Он смотрел одним глазом на дальний конец ущелья, где стояли склады, другим — на экран сигма-сканера. Прибор «видел» гигантские змеиные клубки под каждым зданием — и медленное расщепление камня по слоям и плавный, по миллиметру, подъём. Ангар приподнялся ещё на сантиметр и замер. Из-под него блеснула бесцветная броня.

Гедимин видел, как медленно Текк’ты ползут по ущелью, удерживая здание на своих телах, и думал об изрытой скале. Её прочность была нарушена незначительно, но сармат вглядывался в очертания туннелей до боли в глазах. «Просядет? Выдержит? А то, что внизу? Если пойдёт трещина…»

За спиной кто-то изумлённо рявкнул, а потом завыл. Гедимин оглянулся. За дальним торцом столярной мастерской, по ту сторону защитного купола, маячил сааг-туул. Из-под его оттопыренных боковых щитков выглядывали кочевники. Те, кто стоял на спине, перебрались на лоб зверя и завороженно следили за медленно ползущими ангарами. Гедимин мельком подумал, что Текк’тов, волокущих здания, оттуда не видно — а потом раздался подземный гул, и сармат развернулся к ущелью.

Текк’ты миновали изрытый, ненадёжный участок скального пласта и поползли быстрее. Ангар угрожающе качнулся с торца на торец — и замер. Гедимин схватился за сканер. «Надлом? Оно же не рассчитано…»

Микроскопические трещины в стенах зарастали на глазах. Текк’т, принявший на себя вес здания, выгнулся, напрягая спину. Другой, поднырнув под него, уткнулся мордой в фундамент и «заклеивал» надломы. Гедимин видел, как сетка трещин, не успев разрастись, опять сжимается в точку и закрывается наглухо. Ещё секунда — и «лепленная скала» снова стала монолитной.

…Гедимин ждал грохота, ещё одного надлома — но здания «вросли» в скалу без единого звука, только крыша под ногами мягко дрогнула. Наверху заверещали.

— Tza atesqa! — услышал Гедимин чей-то радостный вопль. «Atesieq», — машинально поправил он про себя, глядя, как из-под ангара поднимается огромная змея. Под прозрачной бронёй Текк’та проступили косые тёмные полосы.

— Сделано, — прогудел он, нависая над сарматом, и с грохотом рухнул на скалу, «впитываясь» в неё.

— Рыть — завтра, — донеслось из смыкающихся пластов.

…Там, где недавно стояли склады, остались длинные ямы полуметровой глубины. Гедимин рассматривал ребристое дно и невольно ёжился. Думать о суммарном весе ангаров и их содержимого и о силе, нужной для такой транспортировки, совсем не хотелось. По ту сторону купола на ямы смотрел сааг-туул. Из-под его панциря выглядывали кочевники. Гедимин поднял на них взгляд, криво ухмыльнулся и двинулся к тропе, машинально выглядывая на дне ямы замурованные выходы разгрузочных туннелей. Их на время прикрыли — когда будет собрана полусфера главного корпуса, ангары предстояло тащить обратно.

… — Тебе опять броню помяло, — Вепуат тронул пальцем выдавленный на нагруднике ромб, разделённый на четыре части. Гедимин вяло шевельнул плечом.

— Не заметил. Было не до того.

Он попытался вспомнить, таращились ли на него из скалы, и видел ли он тёмно-оранжевое свечение. Перед глазами вставали только ползущие ангары и живые «гусеницы» под ними. «Да там весь лагерь собрался,» — подумал сармат, обрывая бесполезные воспоминания. «И фонило на всю долину. Может, и появлялся кто-то… неучтённый. Диверсию не устроил — уже хорошо. А вмятины… Заделаю.»

…Горючая смесь начала тлеть. Гедимин шагнул в сторону, рассеянно глядя на поддон. «Видеть то, что на самом деле,» — шевельнулась в мозгу вялая мысль, и сармат потянулся за «телескопом». «Интересно, как на самом деле выглядит красный огонь? Только глаза поберечь…» — он опустил на лицо тёмный щиток и проверил, как сдвинуты височные пластины.

— Оставайся, конечно, — услышал он голос Вепуата. Сармат говорил с Кут’тайри — жрец, выбравшийся со склада, снова маячил у соседней печи, высматривая что-то в разгорающемся костре.

— В этот раз, наверное, первым пойдёт Куттуш, — вслух подумал Вепуат. — Или опять будет ждать, пока все с нами поздороваются? Другого дежурного им, что ли, на портал поставить…

Мелкие языки пламени из желтоватых стали багровыми. Гедимин схватился за «телескоп» — и вовремя: в светящихся облаках раскалённой плазмы скручивались горизонтальные вихри. Сармат подался назад, пытаясь рассмотреть всё вихревое поле, — оно на глазах превращалось в решето, поставленное на ребро. Тысячи мельчайших отверстий, окружённых облаками плазмы, зияли в воздухе почти вплотную. Казалось, поле дёргается из стороны в сторону — одни отверстия закрывались, другие возникали чуть в стороне. Ещё секунда — и они сложились в замысловатую структуру.

— Шакха приветствует жрецов Пламени, — донеслось из огня. — Рука Шакхи просит дать ему время!

— Рука Шакхи? — Вепуат повернулся к Гедимину. — А это, похоже, к тебе.

— С чего вдруг? — сармат нехотя опустил «телескоп». «Сканер не видит — много ряби. А у этой штуки увеличение не то. Вот бы рассмотреть, как Сэта протискиваются через эту ячею. Мицелий, наверное, расплетается на нитки.»

— Рука Шакхи? — Кут’тайри шагнул за выступ печи. Судя по шороху, он втиснулся в камень и притворился невидимым. Гедимин, сдержанно хмыкнув, двинулся к костру. «Не за жрецом же они пришли?»

— Дом Пламени приветствует руку Шакхи, — сказал Вепуат. Гуманоидная фигура за костром изобразила почтительный жест.

— Неловко обращаться к вам из-за карликов, — Сэта наморщил нос. — Но напрямую с ними не поговорить никак. Тот жир, что мы выменяли у них в день Земли… Есть те, кому нужен ещё бочонок. Кто может приказать карликам привезти его?

— И что они запросят на обмен? — высунулся из-за его плеча кто-то в жреческих «цацках». Вепуат изумлённо мигнул.

— Приказать не может никто, — сдержанно сказал он. — Но я с ними поговорю. На обмен? Они говорили об асаане — тросах и полотне.

— Кейек, — буркнул Гедимин под усиливающееся шипение из костра. Сердитые Сэта стремительно теряли гуманоидный облик. Видно было, как они сдерживаются, втягивая в себя лишний огонь — и разгораются снова.

— Кейек всем нужен. Должны согласиться.

Шипение стихло.

— Мы придём в день Земли, — пообещал Сэта, складывая руки у груди. Костёр лизнул потолок — и опал, выплюнув облако густого дыма.

— Что им так дался «асбест»? Мало на Равнине тряпок? — пробормотал Гедимин, сгребая по поддону догорающую смесь. Вепуат метнулся было к нему, остановился, шагнул назад и хлопнул крыльями.

— Куттушцы придут… Покажешь им, как красить шихту? Я — в ущелье. Потом кликну Джагулов.

…Пигмент — какой-то слоистый минерал, растёртый в грубый порошок — на вид был чёрным. Гедимин понятия не имел, в каких пропорциях его смешивать, но решительно высыпал в тигель.

— Будем делать к чашкам ручки, — пояснил он собравшимся вокруг «ученикам». Их снова было шестеро; седьмой — «рука Куттуша» — стоял у стены, заглядывая в печь поверх голов, но сам к инструментам не прикасался. Когда он приподнял руку, Гедимин увидел, что на запястье блестят бесцветные бусины «с искрой». Что-то похожее сверкнуло и в рыжей гриве ближайшего «ученика». Присмотревшись, Гедимин различил бусины, прикреплённые к шнуркам в волосах — каждому Сэта досталось по одной. «На браслеты, значит, не хватило,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Но уже опробовали и оценили. Хорошо…»

— Сначала сделаем по круглой чашке, — сказал он, задвигая заслонку. — Попробуем приделать ручки. Их вытягивают штырём, как стеклянные ленты для бус. Несложная операция…

Двери распахнулись. Первым в цех ввалился Вепуат, цепляясь перьями за стены, и тут же оглянулся на «шлюзовую камеру».

— Кто войдёт первым, дам сыпать шихту. Кому совсем страшно — пусть стоит и смотрит!

— Что сказали Скогны? — успел спросить Гедимин, пока Джагулы переругивались в «шлюзовой камере». Вепуат, оттеснив его от печи, глянул на сигма-сканер и довольно хмыкнул.

— Новый пигмент? Хорошо, что принесли… Скогны хотят кейек. И асбест. И добраться до города, не заледенев. Так что ждём Хассека — без него ничего не выйдет!

— Скогны? — первый Джагул перешагнул порог и тут же зарычал, прижимая уши. — Сэта!

— Мог бы освоить вежливое приветствие, — прошипел Кут’тайри, поднимая огненную гриву. Он стоял посреди коридора — будто нарочно вылез на самое видное место. Ученики из Куттуша покосились на кочевников, дёрнули вибриссами и развернулись к печи. Гедимин постучал штырём по ладони, изображая нетерпение.

— Кто сыпет шихту? Кто стоит у стены? Что выяснил Джаарган?

Один из Джагулов, с сердитым рычанием оттеснив остальных, двинулся к печи. Другие отстали от него ненамного. Все встревоженно скалились и прижимали уши, но от печи никто не пятился.

— Дай, — первый Джагул отобрал у Гедимина мешок шихты, едва не выронил, не рассчитав вес, и с глухим рычанием затряс горловину над плавильным конусом. — Мы, четверо, тут. И завтра придём. Покажи, как делать бусы! Чем их красят?

Гедимин покосился на соседнюю печь — там Вепуат жестами показывал, как набирать расплав в воронку. «Красят?.. Покажу червяковый пигмент. Его много.»

— Тогда сыпь сюда и сюда, — велел он, доставая маленькие конусы. — Там будет белое, здесь — цветное. Чашки уже разбили?

Джагулы сердито зарычали.

— Зачем бить? У нас руки, а не лапы. На чашки все смотрят. Таскают по норам. Только ходи и возвращай.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Значит, понравилось. Или, по крайней мере, стало интересно. Ёмкости с прозрачными стенками… Здесь это в новинку.»

— И Джаарган не велел их уничтожить? — он протянул Джагулу захват и отодвинулся, давая ему поставить конусы в печь. — Странно. Так он сказал, что ему не по нраву?

Джагул, оттеснённый от печи, показал оттеснившему зубы и коротко рявкнул. Тот оскалился в ответ.

— Даже Урджен не понял, — буркнул он, рывком задвигая заслонку. — Урджен будет спать — поставит чаши рядом. Что увидит — скажет.

— Если найдёт чаши, — другой Джагул — кажется, Урджен — угрюмо оскалился. — Говорил же — посмотрели, так верните…

— Ты-то стекла не боишься? — Гедимин, совсем запутавшийся, смерил его настороженным взглядом. — Что там за сны про огонь?

В груди Джагула что-то зарокотало.

— Много огня и вспышек. К чему — не знаю. Но это не Сэта. Другой огонь. Трудно рассказывать. Джагзуу! Закрыла — отойди!

Самка щёлкнула пастью.

— Куда⁈ Буду делать бусы. Геджер покажет.

Гедимин снял со стойки кованые штыри.

— Работать будете по двое. Урджен, иди сюда. Джагзуу, держи. Джегех, Аджах, — ваша очередь за ними.

Джагзуу коротко рявкнула.

— А они пусть идут! Им Джаарган сказал. Урджен слышал. Слышал? Скажешь?

— Что опять «Урджен»? — сновидец сердито оскалился. Двое, отодвинутые к стене, пригнулись, поднимая гривы, и недобро ощерились. Гедимин резким движением вклинился между Джагулами.

— Тихо! Будут драки — выгоню всех.

— Джаарган взял все чаши, — заговорила, убрав оскал, самка. — Смотрел на них, на нас. Потом бросил перья. Пять раз бросал. На чаши, на нас, на каждого. Аджах! Что он тебе сказал? Ты и стекло — плохо?

Аджах зарычал.

— Ты слышала. Чего спрашивать⁈ Сказал на меня и Джегеха. Мне нет дела, что он сказал. Пусть его Урджен слушает! В моих снах огня не было.

Гедимин мигнул. Внутри черепа неприятно гудело — концентрация «традиций» превысила допустимую.

— Так он не к стеклу вообще прикопался? Ему не нравится, что кто-то из вас…

— Уррх! Ну да, — самка махнула штырём в сторону Аджаха, снова заставив его пригнуться и зарычать. — Вот он. Про нас — ничего. Он пусть думает. А мы при чём⁈

— Иди в ущелье! — огрызнулся Аджах, выглядывая из-за спины Гедимина. Джегех с сердитым рыком ткнул его в плечо.

— Геджер что сказал⁈ Тихо! Джаарган говорит — его дело. Он даже не вождь. Мы — вожди. Нам и решать. Нам эти вещи нравятся. Значит — будут.

Гедимин с трудом подавил смешок. «Всё-таки здравый смысл побеждает. Даже у дикарей. А за Аджахом я прослежу. Если он неосторожен или делает, не думая, — это будет видно. Это поправим. Это не перекошенная физика. Не выходки тварей размером с континент. С такой ерундой мы разберёмся.»

…Он всё-таки расплавил пару капель ульсены. Сейчас от неё ничего не осталось — Джагулы выкатали со стенок тигля даже серебристый налёт. Последнюю бусину доделывал Урджен. Сделав на спиральной поверхности вмятину, сбивающую симметрию, он сбросил дымящуюся «цацку» со штыря. Джагзуу каменным лезвием подвинула её в ровный ряд бусин разной формы. Зачем она расставляет их рядами, Гедимин не спрашивал — он тоже думал, что так они лучше смотрятся.

— Так — ровно, — Аджах поднёс коготь к «спирали», развёрнутой неповреждённым боком кверху. Она откатилась чуть в сторону, показывая вмятину.

— Ровные — лучше. Зачем делать так? — Аджах тронул когтем «насечку». Гедимин озадаченно хмыкнул. «А самому не ясно? Разве они так не делают?»

— Будет вращаться — взорвётся, — пояснил он. — Ровная — быстро. Кривая — не сразу. Или вообще уцелеет.

Джагзуу, отложив лезвие, навострила уши.

— Взорвётся? Сильно?

— У вас же есть крутящее оружие, — сказал Гедимин. — Взорвётся, как круглый камень. Ещё и с выбросом жара и стеклянной пены. Изрежет лёгкие, пожжёт глаза.

— Вещи Гверрека, — выдохнул, дёрнув короткими вибриссами, Урджен. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение.

— У Геджера всё взрывается, — пробормотал, отступая за чужую спину, Джегех. Гедимин фыркнул от неожиданности. У соседней печи весело хрюкнул Вепуат.

— Вот поэтому — осторожнее, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь, и задвинул поддон в «холодный» отсек печи. — Завтра остынут — заберёте. Будете делать сами — сбивайте симметрию. Мне всё равно, а у вас скафандров нет.

…Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Значит, он тревожится не из-за стекла… И Аджаха предостережения не напугали. А какие к нему претензии? Ты что-нибудь заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Я бы сказал — Джагзуу найдёт приключений раньше. Лезет, не спросив… Аджах чуть ли не самый осторожный. Много спрашивает. Не знаю, что там кому примерещилось. Мне и без них есть о чём подумать.

28 день Мысли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Надо же! Всё-таки доделал. Уже не думал, что получится…» — Гедимин с довольной ухмылкой присыпал последний слой чёрных трубок растительной трухой и отступил на шаг, любуясь полутораметровым штабелем. «Никогда не подумал бы, что оболочки для твэлов можно хранить… вот так. Если встряхнёт — раскатятся? Не должны. Вроде всё рассчитал…»

Оборвав мысль на полуслове, сармат огляделся по сторонам. «Всё? Вот с этого обычно и начинается…»

Стеклянные чашки у барьера, огораживающего штабель, стояли полупустыми. Гедимин, не приглядываясь, выплеснул в одну содержимое другой, провёл по мокрому дну «жалом» лучевого резака и поставил потеплевшую ёмкость на край штабеля. Выглядела она там на редкость нелепо — так, как и должна была.

«Зазор для люфта. Сработает или нет — увидим,» — Гедимин накрыл склад трубок защитным полем. Взгляд упал на пустое место в ряду цветных чашек. Сармат смущённо сощурился.

— Твоя чашка там очень нужна, — сказал он, повернувшись к Кут’тайри. — Тебе сделаю другую.

В голове мелькнул старый, давным-давно забытый «кадр» — корпус пароперегревателя довоенной АЭС, набитый сотнями трубок-каналов. Гедимин представил его полупрозрачным и еле слышно хмыкнул.

— Новую. По нашим традициям.

…«Корпус» вышел тёмно-серым, декоративные «каналы», выползающие на поверхность, — жёлтыми; стекло, пропитанное пигментом, блестело почти как сталь. Гедимин не вовремя задумался, и ёмкость получилась сарматского размера — как раз под две ладони. «Двуручная чашка,» — хмыкнул он про себя, выгибая из стеклянной трубы трёхколенный патрубок. «А второй — сюда, для симметрии.»

— Не знаю, что это, но очень внушительно, — сказал Вепуат, задвигая за остывающим «пароперегревателем» заслонку. Он сидел в цеху с самого утра — сначала кормил скафандр (и явно в той кружке было не пятьдесят граммов Би-плазмы…), потом — помогал разводить по серому стеклу жёлтые «каналы». Кут’тайри со склада выбрался вместе с Гедимином, но помощь не предлагал — наблюдал за сарматами из-за печи и, похоже, с опаской.

— Это для подношений. Вроде как пароперегреватель. Атомная станция всё-таки… — отрывисто пояснил Гедимин — и остановился, прислушиваясь к заоконному бульканью. Кто-то дул в «гражданскую сирену».

Сааг-туул, потревоживший патрульных, улёгся вплотную к защитному куполу. Кочевники выглядывали из-под панциря, но наружу не лезли. «Минус пятьдесят пять,» — отметил про себя Гедимин, высунувшись во временный шлюз. «Это и для них чересчур?»

Джагул, увидев, что «ворота» открыты, протиснулся в узкий «люк» и скатился вниз по броне. В шлюз он влетел с разгона, так, что брызнул из-под ног гравий, и резко развернулся к закрывающемуся проёму. По ту сторону купола сааг-туул громыхнул щитками брони, закрывая все «люки». Часовых на его спине не было — видно, и правда, замёрзли.

— В груди не больно? — спросил Вепуат, с тревогой глядя на Джагула, потирающего уши. Они быстро отогрелись и встали торчком.

— У вас там что, одежда кончилась? — Гедимин недовольно сощурился. — Вчера ещё была.

Пришелец проворчал что-то неразборчивое, потёр нос и оглянулся на горячий цех.

— Ты сказал — бусы греют. Сейчас узнаем.

«Экспериментаторы, уран и торий…» — думал Гедимин, глядя, как Джагул под присмотром Вепуата нанизывает бусины «с искрой» на шнурок и перевязывает узлами. Пополам с обычными стекляшками их хватило на коротенькое ожерелье. Джагул завязал его на мохнатой шее, ссыпал оставшиеся бусины в кошель и ухмыльнулся, пряча клыки.

— Тёплые. Шее тепло. Будет польза — сделаем для зверя. Это много надо?

— Если на все дыхальца, то много, — Вепуат на секунду задумался. Гедимин встряхнул головой — мозг вцепился в полученную «задачу» и уже строил пространственную модель сааг-туула.

— Что снилось Урджену? — спросил Вепуат — видимо, решил не досчитывать, сколько же бусин там надо. — Провёл опыт с чашками?

— Опыт? — Джагул дёрнул ухом. — Видел, что в чашках огонь. Горело ровно, не жглось. Урджен думает — сон хороший. Ему виднее.

На приглушённое рявканье с улицы Гедимин не обращал внимания, пока не услышал, как филки-патрульные дружно фыркают. Они так и стояли рядом с сааг-туулом, только подошли ещё ближе. Напротив них из-под панциря зверя выглядывал кто-то из Джагулов. Этот был в шапке, и даже лицо прикрыл расшитой тряпкой — видимо, готовился к долгому разговору.

— Гедимин? Вождь⁈ — филк-патрульный хрюкнул в респиратор. — С чего вдруг? Командир тут Айзек. А этот амбал… ну, он тут работает. Что за работа — не знаю. Но командиру виднее.

— Не хватало его в вожди! — второй филк громко фыркнул. — Он же…

Вепуат, тенью пролетев мимо ошалевшего Гедимина, легонько ткнул патрульного в плечо. Тот, вздрогнув, шарахнулся к стене. Второй оглянулся на сарматов, побелел и попятился. По ту сторону купола сааг-туул шумно зашевелился и открыл глаза. Кочевник в шапке налёг на край щитка, открывая «отсек».

— Аджах! Много болтаешь, — ухмыльнулся Джагул с бусами, поддевая когтем шнурок-ожерелье. — Видел? Тёплые!

— Померещилось, — буркнул Аджах, исчезая за пластиной брони. Вепуат, весело хмыкнув, выгнул защитное поле дугой, достраивая вдоль неё туннель.

— Беги!

Джагул мешкать не стал — через пару секунд за ним закрылся «люк» живого холма. Сааг-туул встряхнулся, недружелюбно покосился на сарматов и попятился к спуску, нервно помахивая хвостом. Массивная булава качалась высоко над пологим куполом, и всё же Гедимин пристально следил за ней, пока зверь не отошёл от лагеря.

— Эй! — Вепуат повернулся туда, где недавно стояли филки-патрульные, и громко хмыкнул — они незаметно обогнули горячий цех и уже спускались в ущелье. — Так я их и не спросил…

— Много болтают, — буркнул Гедимин, угрюмо глядя вслед сааг-туулу. «Аджах? Это он всё ходит вокруг лагеря? Интересно, что ему надо…»

…Сегодня Гедимин не спускался в пещеры — всё, что нужно, «видел» сигма-сканер с крыши перетащенного склада. Стоило оглянуться — из красноватого полумрака проступали жёлтые бока и грани, — детали верхних полусфер теперь громоздились позади ангаров с гравием и песком, на дальнем конце ущелья. Защитный купол по-прежнему накрывал их, термочаши поддерживали постоянную температуру, но Гедимину при взгляде на эти завалы становилось не по себе — разобранные конструкции казались хрупкими и уязвимыми.

Пласты горных пород под ногами кишели Текк’тами — двое крупных привели стаю «мелюзги» по тридцать метров длиной. Когда работа шла бурно, Гедимин ощущал едва заметные подземные толчки, но с каждым разом всё реже — клубок живых проходчиков спускался всё ниже, подходя к верхнему своду пещеры. Старшие Текк’ты шли за мелкими, шлифуя стенки туннелей; их даже проверяли, выплёвывая в проход щебёнку, — один из строителей набрал на складе полную пасть. Комки спрессованного камня катились под уклон, выглаживая туннель изнутри; Гедимин смотрел, где он должен состыковаться с пещерой, и куда все эти «отходы» строительства будут вытолкнуты — и надеялся, что термочаши внизу уцелеют. Один из Текк’тов уже двинулся к пещере, спиралью свился вокруг главной шахты и выглянул в подземную полость. Гедимин видел, как он «вытекает» из скалы и сворачивается вдоль стен. Его хватило на полтора витка. Он поднял голову и посмотрел на своды. Камень там уже расступался — первый туннель прошёл скалу насквозь. Ещё пара секунд — и из него посыпались вытолкнутые валуны, а следом хлынул «проверочный» гравий.

Камни падали, подпрыгивали и раскатывались — и останавливались, налетая на живой барьер. Термочаши утонули в белесой ряби. Сквозь неё на экране еле-еле можно было различить Текк’та — гиганское рябящее кольцо — и бесформенные валуны на полу пещеры. Гедимин пересчитывал ходы в потолке — сеть разгрузочных туннелей была закончена, Текк’ты выглаживали их стенки. На дно пещеры вывалились трое «мелких» бурильщиков и свились клубками среди валунов. Экран побелел, но Гедимин и так знал, что там происходит, — Текк’ты размягчали и крошили камень, создавая гравийную подушку. Самый крупный так и лежал живой стеной, прикрывая собой термочаши и стены пещеры. Кто-то из Текк’тов вынырнул у столярной мастерской и протяжно загудел:

— Еда-а!

Гедимин еле слышно хмыкнул. Это был мелкий Текк’т, всего двадцать восемь метров от носа до кончика хвоста; следом «шли» ещё пятеро, трое «мелких» и двое крупных оставались под землёй, — и на всех них у карликов в столярной мастерской было три котла еды. Сармат думал, хватит ли этого, чтобы каждый Текк’т хотя бы ощутил вкус. Ему было неловко. «Если бы они согласились на Би-плазму… вкусовые добавки можно ведь синтезировать — на Земле это несложно… Решат ещё, что мы им недоплачиваем. А они стараются — вон, за день всё дорыли. Завтра можно будет собирать обшивку… Хм. А если они так разогнались — может, начнём сегодня?»

Все Текк’ты, всплывая из-под земли, сползались к «пищеблоку» — повара только успевали наполнять «кормительные» мешки и подбирать разбросанные пустые. Как Гедимин и думал, три котла закончились очень быстро. Ещё пара минут — и в ущелье не осталось никого из Текк’тов. Сармат, досадливо хмыкнув («Чего я их не позвал⁈ Конечно, после еды им ни до чего. Надо было сказать, что вечером…»), начал спускаться с крыши — и проехался на когтях, едва не спрыгнув на змею, всплывающую из-под земли.

— Верх готов. Ты глядел? — язык Текк’та замер в считанных сантиметрах от сигма-сканера. Гедимин вздрогнул.

— Готов, — подтвердил он. — Быстро работали.

Текк’т загудел. «Переводчик» молчал — видимо, этот звук не относился к членораздельным.

— Копать скучно. Куэнн-работа будет? Все ждут.

Гедимин радостно ухмыльнулся и поспешно закивал. На втором кивке он сообразил, что Текк’т не распознаёт сарматские жесты.

— Вечером, — пообещал он. — Зови всех, кто вчера был. Будем соединять куски.

Голова Текк’та взвилась кверху и нависла над сарматом под другим углом. Он хотел податься в сторону, но не успел — из скалы «пророс» второй змей. Зрачки, «плавающие» в ртутных глазах, смотрели одновременно и на Гедимина, и куда-то вниз. Сармат взглянул туда же, но увидел только скальную поверхность, ободранную от гравия.

— Этот день-вечер? — прогудел второй Текк’т. — Куэнн-работа? Важная? Тяжело…

— Отдыхай, — Гедимин пожал плечами. — Зови других. Кто не работал сейчас? Их зови. Они не устали.

— Устать-нет, — гул раздался с двух сторон одновременно. — Другое тяжело. Важная Куэнн-работа… Асгаан? Ты говорить-Асгаан?

Гедимин ошеломлённо мигнул. «Асгаан? Это про ту… сущность с ромбами? Текк’ты знают её по име… Sa hasu! У Текк’тов тоже… эта муть с богами⁈ Мать моя пробирка…»

— Куэнн-работа большая, — Текк’т, не дождавшись ответа, придвинулся ближе. — Говорить-Асгаан. Очень важно. Сделай. Мы будем.

Он нырнул в обрыв — только мелькнула сверкающая дуга и шипастый конец хвоста. Гедимин встряхнул головой. «Говорить с Асгааном? Это они про что? Какой-то ритуал, как у Джагулов с их… живой атмосферой? Текк’ты, мать моя колба… Вот уж от кого не ждал!»

…Вепуат мигнул и наклонил голову набок, пристально вглядываясь в лицо Гедимина. Тот сердито сощурился.

— Говорю, что было. Надо мне выдумывать, sa hasu…

— Я ещё ничего не сказал, — быстро проговорил Вепуат, прикрывая ладонью глаза на стебельках, лезущие из-под перьев. — Так это первый раз, когда они… что-то сказали о богах? И ты… даже опознал имя? Яд-дро Сатурна…

Гедимин поморщился.

— Я думал, хоть у них нет дурацких традиций. Ритуалы… Вот только ритуалов мне не хватало. Мало было нелепых значков на стенах…

Вепуат посмотрел на потолок.

— Знаешь… Если что-то есть, это надо учитывать. Тебе ли не понимать… Говорить с Асгааном. Интересно, как это делается…

Глаза лезли из его брони, и Гедимин поморщился и отвёл взгляд. «Ходячая ксенобиота… Скорей бы уже сформировалось и улетело!»

— Неинтересно, — буркнул он. — И я это делать не буду. Айзеку ничего не говори.

Вепуат изумлённо мигнул.

— Не будешь⁈ Но Текк’ты… Им же работать!

— Так пусть работают, — отозвался Гедимин, недобро щурясь. — Как до этого. Без дурацких выдумок. Я-то думал, хоть они в своём уме…

— Зря ты это, — сказал ему в спину Вепуат. Гедимин не обернулся.

…Вепуат выглянул из-за печи, помахал на прощание стеклодувной трубкой и исчез в тёсном кольце «учеников»-Сэта.

— Чашки с ногами? Их делать удобнее вдвоём, — донеслось оттуда.

Гедимин, угрюмо щурясь, повернулся к четвёрке Джагулов. Один из них, пока сармат отвлёкся, успел снять со стойки трубку со скогнийским мундштуком и вертел её в руках. Поймав взгляд Гедимина, другой Джагул рявкнул на «разыгравшегося» и дёрнул за плечо, разворачивая к сармату.

— Ну? Какие новости?

Джагулы переглянулись.

— Буду делать чашки, — сказал Урджен, глядя исподлобья. — Покажешь, как подвешивать.

Джагзуу, одобрительно рявкнув, полезла в заплечную торбу и вынула здоровенную раковину со множеством отростков.

— Вот такое сделать можно? Знаешь, как?

— А мне чихать, — прорычал себе в вибриссы Джегех. — Самка в бусах, а я — нет⁈ Вот водяной металл, я принёс.

Он высыпал на выступ печи десяток крупных ульсеновых «капель». Рядом такую же горку высыпал Аджах.

…Ручки для подвешивания были приделаны криво, но крепко — «чутьё ремонтника» говорило Гедимину, что скорее расколется сам сосуд, чем что-то от него отломится. Налепленный на стенки орнамент — тонкая полоска красного стекла, выгнутая в кривой зигзаг — напоминала сармату график сигма-пульсации. Урджен и Джагзуу смотрели на подвесной кувшин и довольно скалились. Перед ним на поддоне лежало три ряда стеклянных бусин — шарики, диски, кресты, конусы, капли… Внутри бесцветного, красного и синего стекла сверкали металлические искры.

— Мне нравится, — сказал Джегех, глядя, как поддон задвигают в «холодный» отсек печи и закрывают за ним заслонку. — Цветные огни Гверрека.

— А нельзя сделать стекло крепким? — Джагзуу повернулась к Гедимину. — Не как redzennu, ладно. Как хорошая кость. Можно покрасить — можно, наверное, и укрепить?

Гедимин хмыкнул.

— Возможно. Надо выяснить. Есть чёрное стекло, оно очень прочное. Но эти печи его не потянут.

— Эти? — самка навострила уши и ткнула подвернувшихся сородичей, куда дотянулась. — Какие потянут?

— Для небесного металла, — Кут’тайри с горящими глазами выглянул из-за печи, и Джагулы с рычанием отступили к стене. — Самый сильный жар. Но на спину зверя их не поставишь.

— Мы умеем ковать небесный металл, — Джегех, оказавшийся ближе всего к Сэта, недобро оскалился. — И не зарываемся в норы!

— Ковать — не плавить, — отозвался жрец. — Речь о силе жара. У вас таких печей нет и не будет. Мои речи верны, мастер Хеттийиррн?

Гедимин сердито фыркнул.

— Не меряйся печами на занятии! С чёрным стеклом много возни. Попробуем закалить обычное. Может сработать. Но… — он покосился на «холодный» отсек. — Сначала должно нормально остыть. Джагзуу! Принесёшь позавчерашнюю чашку — попробуем на ней.

— Арррх! — самка радостно оскалилась и тряхнула гривой. — Урджен, слышал?

— Чего «Урджен»? — Джагул дёрнул вибриссами. — Не у меня. Ищи, где знаешь.

— Из хрупкого стекла рог не сделаешь, — самка наморщила нос. — Вот я ищу, как сделать прочнее. А ты что⁈

Гедимин подавил нелепую ухмылку. «Ну вот. Все заняты делом. А традиции — в ядерный могильник! Хм-м… а кто-нибудь пробовал закалить равнинное стекло? У литейной станции есть такой режим. Лицевые щитки… Интересно, их закаливают? Не выяснял, а зря…»

…Вепуат рассеянно смотрел мимо него и едва заметно хмурился.

— Закалка? Не, не знаю. Повтори ещё раз — что там было про бусы? Говоришь, Джегех фыркал?

Гедимин растерянно мигнул. «Он что, всё, кроме этого, прослушал?»

— Ну да. Видно, шаману не понравились бусы. Чашки — ещё туда-сюда, а бусы — совсем, — он криво ухмыльнулся и выразительно пожал плечами. — Не разберёшь этих… жрецов! Сэта, вон, весь город обвешали…

Вепуат не ответил на его ухмылку, только сильнее нахмурился и озабоченно потёр шлем.

— Джаарган — не дурак. И не болтает попусту. Что-то он чует… что-то очень тревожное. Значит, бусы… Надо завтра спросить Урджена, что ему снилось.

Гедимин тяжело вздохнул и потянулся к височным щиткам. «Сначала мозг жарится на всех лучах, потом из него лезет бред. Надо чаще прикрывать шлем, не то сам таким же стану.»

…Текк’т открыл пасть, выпуская Гедимина в туннель, соединяющий две пещеры. В красном сиянии термочаш сармат увидел четырёх гигантских змей. Они «прорастали» из стен пещеры и свисали над её дном, медленно покачиваясь. Когда Гедимин повернулся к ним, взгляды сошлись на нём.

— Сыпьте камни, — скомандовал сармат, указывая на пол, припорошенный жёлтым гравием. Из дальнего туннеля выглядывала стопка «бетонных» пластин. Разобранную обшивку затолкали туда; внутренним конструкциям там места уже не хватило. «Двое собирают, один спускает, один держит,» — думал Гедимин, оглядываясь на широкую шахту. «Дело пойдёт медленнее. Но тут и нельзя спешить. Главный блок — не склад и не барак…»

— Ты говорил-Асгаан? — спросил Текк’т. Гедимин мигнул. Только сейчас он заметил, что никто из гигантов не двинулся с места.

— Да, — ответил сармат, махнув рукой в сторону ромба, начерченного на скале. — Вот его знак. Можно работать.

Ему было не по себе, когда он смотрел в многозрачковые глаза. «Проведённый ритуал от непроведённого не отличается,» — успокоил он себя, подавляя шевельнувшуюся совесть. «Пусть думают, что провёл. Им спокойнее.»

Текк’т, резким выпадом коснувшись расчерченного камня, извернулся и нырнул в скалу. Пещера загудела.

— Камни! Сыпать камни! — донеслось уже из-под свода, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Так и знал. Поверили. Потому что проверить невозможно. Потому что ритуал ни на что не влияет.»

Чей-то взгляд обжёг ему спину. Сармат не стал оборачиваться, только остановил руку, потянувшуюся к виску. «Шлем закрывать сейчас нельзя. Идёт работа. А вот защитное поле поставлю.»

Он поднял руку, растягивая от стены до стены непрозрачную плёнку. Фантомное жжение пропало.

…Текк’т зажал в пасти тектоновую пластину, повёл головой, примеряясь — и точным движением состыковал её с другой. Второй двинулся ему навстречу, шипы тихо щёлкнули, погружаясь в пазы, и змеи на секунду замерли, держа пластины за края. Третий Текк’т качнулся к ним, выматывая из скалы виток за витком, и опустил третью пластину в свободное гнездо. «Сейчас они их опус…» — Гедимин поднял генератор защитного поля, но растянуть под сводами «стропы» не успел. Три состыкованных пластины дрогнули, что-то заскрежетало, Текк’т мотнул головой, попытался сжать пасть, но конструкция уже вывернулась и летела к стене. Стропы запоздало повисли, дёрнули её за пойманный край, вырвали одну пластину, — Гедимин успел это увидеть, когда падал ничком и вжимался в камень. Рядом загрохотало.

Он рывком выпрямился, ошалело мигая. Всё, что могло упасть, уже упало. Две пластины снова разъединились. Они валялись на полу пещеры, с двух сторон от багровеющего над ними ромба. «Легли симметрично,» — машинально отметил Гедимин, глядя на обломки шипов, торчащие из выемок. «Сантиметр в сантиметр.»

Вырванная из конструкции пластина до пола не долетела — так и осталась висеть на белесой «стропе», мерно покачиваясь. Гедимин скользнул взглядом по уцелевшим шипам — они вышли из пазов аккуратно, их не выломало, и камень не треснул. «Те две — пока вон, после переплавки пойдут в верхний ярус,» — щёлкнуло в мозгу. «Эту — отложить. Взять новые. Никого не задело?»

Текк’ты вынырнули из скалы вокруг ромба — не целиком, только высунули головы. Ещё одна «всплыла» прямо сквозь орнамент. Серебристые глаза неприятно светились.

— Нет-говорил-Асгаан! — слова Текк’та еле-еле можно было разобрать сквозь оглушительный стеклянный звон. — Ложь! Гнев-Асгаан!

— Тихо! — Гедимин грохнул кулаком о кулак, подавляя дрожь. — Уронил камень? Бывает. Исправим. Знаю, как сделать. Больше не упадёт.

— Гнев-Асгаан! — гигантская бронированная дуга промелькнула в паре метров от сармата и ушла в скалу. — Нет-работа! Вниз! Вниз!

— Стой… — ещё одна дуга разминулась с Гедимином на метр, и он шарахнулся в туннель. Окликать было уже некого. Посреди пещеры качался каменный маятник — уползающий Текк’т зацепил висящую плиту. Гедимин машинально «поймал» её защитным полем, осторожно уменьшая амплитуду, пока пластина не опустилась на гравий. «Ушли,» — он шагнул на первый слой забутовки, прислушиваясь к тишине. «Нет-работа… Асгаан… Sa hasulu!» — Гедимин, болезненно морщась, оглянулся на красный ромб. Два обломка так и лежали с двух сторон от него — на неприятно одинаковом расстоянии. «Несчастный случай. Дурацкая случайность. Надо было сразу страховать, не ждать третьего сегмента…» Он покосился на широкий колодец, зияющий в потолке, и криво ухмыльнулся. «Работа сорвана. Ещё и отсюда выползать на когтях. Восемьдесят метров, мать моя колба…»

… — Гедимин! — Вепуат, едва увидев его на краю плато, побелел и кинулся навстречу. Сармат, отмахнувшись, опустился на ближайший валун. Глаза уже устали щуриться, но поднять веки не получалось — лицо свело судорогой. Сквозь туман Гедимин видел жёлтый силуэт на тропе — одинокий филк остановился посреди коридора. «В шлеме,» — машинально отметил сармат. «Умный филк.»

— Hasu! — выдохнул Вепуат. Глаза под лицевым щитком сошлись в тёмные щели. Гедимин криво ухмыльнулся, отводя взгляд.

— Не надо было звать их на вечернюю смену. Всё-таки устали за утро. До завтра отдохнут, и такой ерунды не будет.

Крылья Вепуата с грохотом сомкнулись за спиной. Сармат, отброшенный их взмахом, едва устоял на ногах и пару секунд крутил головой, шумно глотая воздух. Филк, выглядывающий из коридора, резко развернулся и шмыгнул в ближайший ангар.

— Ты не понял? Завтра утром их тут не будет.

— С чего ты взял? — Гедимин недобро сузил глаза. — Они понимают, что такое случайность. Когда Текк’т об меня поранился…

— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, прижимая ладони к лицевому щитку. — Гедимин, слушай сюда. Никакая это не случайность. Свечение над шахтой… горящий ромб… Весь лагерь видел, как он раскололся и погас. Рассыпался в искры… А, hasu! Где дозиметр? Дай сюда!

…График интенсивности «сигмы» на экране взлетел вверх и задёргался, выписывая мелкие острые зубцы. «Фонило на два кьюгена,» — запоздало увидел Гедимин и беззвучно выругался. «И там, и снаружи. По всему плато…»

— Стрелка!

Изображение указателя перестало крутиться на шпеньке и уткнулось в одну точку. Вепуат впился в него взглядом и едва не продавил когтем экран.

— Куда смотрит? Что там было? Те плиты?

«Я стоял так. Вот рука. Плиты впереди, а стрелка смотрит вправо, и под большим углом. А справа…» — Гедимин на секунду зажмурился, достраивая в мыслях схему.

— Рисунок, — буркнул он, открыв глаза. — Там был рисунок. Ромб на скале.

«И он не из ирренция, чтобы фонить на два кьюгена,» — закончил сармат про себя. «Тварь размером с континент… она точно была там. И, похоже… похоже, дошло до диверсий. М-мать моя пробирка…»

— Асгаан, — прошептал Вепуат, оглядываясь на ущелье. Там уже не светилось ничего, кроме термочаш и фонарей — да и на плато фон упал до привычных микрокьюгенов. И всё же Гедимин поёжился. «Что теперь делать? Как защитить стройплощадку? Если оно просачивается сквозь скалы…»

— Гедимин, — Вепуат поднял голову и взглянул ему в глаза; его радужка была иссиня-чёрной. — Ты пока ничего не делай. Ничего не трогай, ладно? Я всё выясню. Мы договоримся.

Гедимин отвёл взгляд и сердито сощурился.

— Текк’ты утром приползут, и вся ерунда закончится, — угрюмо сказал он. Добавить уверенности в голос не вышло, как сармат ни старался.

…«Ву-у-ы-ы,» — протяжно прогудело внутри черепа, и Гедимина обволокло тёплыми ветвящимися нитями. Они нахлынули волной, обмотав голову, торс и руки, одно даже сползло вниз по ноге. «Ву-у-ы-ы ту-у-ут!»

— Угу, — отозвался сармат. — Как ты? Испугался? Оно тебя не тронуло?

Реакторный купол он обошёл по кругу сразу, как поднялся из шахты и сообразил, что хранителю всё «слышно». Тогда существо сидело, забившись в активную зону, и лишь через десять минут робко тронуло щупальцем его висок и тут же втянулось обратно. Что с ним делать, Гедимин не знал, — только просидел полчаса у бункера, надеясь, что хранителю с ним спокойнее. «Опомнился,» — сармат слабо ухмыльнулся. «Такой всплеск со всех сторон… Хорошо, не зацепило твэлы!»

Невидимые щупальца мелко задрожали.

— Не тронуло, — уверенно сказал Вепуат, прислушиваясь к чему-то внутри черепа. — Зачем бы ему? Но хранитель, понятно, испугался. Он ведь ещё… не очень сильный.

Перед глазами Гедимина повисли тонкие столбы, окутанные сиянием. Топливные стержни опознавались легко — только оболочек у них не было. Меж мелких светящихся «позвонков»-таблеток чернели прослойки ипрона. Сармат машинально пересчитал их и ухмыльнулся. «Не ошибся. Кому и знать, как не ему?»

Столбы вспыхнули и расплылись, стремительно делясь, ещё секунда — и всё поле перед глазами было ими занято. Свечение жгло сетчатку, сармат зажмурился, но без толку — и свет, и жжение были фантомными и зарождались прямо в мозгу.

— Понятно, — буркнул он, жалея, что не может потереть глаза сквозь шлем. — Станешь больше — станешь сильнее. Так и будет. Только подожди.

29 день Кислоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дасьен перехватил Гедимина у душевой — выглянул из ангара, провожая толпу неодетых филков. Они вскочили в одних подштанниках и теперь бегом неслись к бараку. Гедимин взглянул на термометр у двери — столбик зелёной жидкости держался на отметке «+18».

— Снова стирка? — спросил он, протискиваясь между вешалок. В душевой было тесно. Часть филков ещё мылась, другие складывали одежду в стиральный агрегат, третьи тащили волокушу с уже отстиранным в предбанник.

— Повезло, что подштанников на всех хватает, — проворчал Дасьен. За спиной коменданта с натыканных в два яруса вешалок свисало бельё. Комбинезоны и отстёгнутые шлемы сохли у стены, подвешенные лицевыми щитками кверху. В бак заталкивали куртки и гору подстилок и занавесей — комендант решил постирать всё, что нашлось в бараке.

— Помойся и начинай, — велел он Гедимину, оглядываясь на водяные часы и падающие из них капли. — Пока пропаришь то, что висит, как раз последнее достирается. И облучить не забудь! Всё металлическое они поснимали, ничего не засветится.

— Думаешь, поможет? — Гедимин невесело усмехнулся. О том, как филки надевают на себя сшитые вместе шкуры и спят на них же, да ещё и без скафандров, думать не хотелось — сразу передёргивало.

— А Вепуат брал пробы, — закивал комендант. — Польза есть. После прожарки — чисто.

— Вам виднее, — Гедимин снял с пояса «термобластер». — Начни, пока я моюсь. Что время терять?

Дасьен от протянутого ему «бластера» шарахнулся к стене и замотал головой.

— Когда оно в последний раз взрывалось? Позавчера?

Гедимин мигнул.

— Не оно. И не… — начал было объяснять он, но, махнув рукой, двинулся к брошенным шлангам. — Тогда жди.

«Взрывалось, мать моя колба… Откуда узнали⁈» — Гедимин, досадливо щурясь, светил «термолучом» на сохнущие рубахи. Пар валил в распахнутые продухи. В куполе над душевой пришлось открыть «вытяжное окно», но капли всё равно оседали на прохладной внешней стене. «Надо будет и её прожарить. Для дезинфекции.»

…Едва за дверь вытащили последнюю волокушу с подстилками и завесами, с улицы донёсся голос Вепуата. «Пришёл брать пробы,» — подумал Гедимин, слушая ответ коменданта. Слова разобрать было сложно — волокушу бегом тащили по гравию, и он гремел, вылетая из-под полозьев. «Пробы пробами, а ведь мимо меня он не пройдёт…» — сармат с тоской покосился на дальний торец здания — на запасной выход. «Опять начнётся про богов и ритуалы. Чтоб им всем… Надеюсь, Текк’ты уже на подходе. Они успокоятся — и Вепуат уймётся.»

Шарахаться по запасным выходам Гедимин не стал — очень уж глупо это выглядело. Вепуат, склонившийся над волокушей и рассовывающий образцы по пробиркам, вроде бы его не заметил. Гедимин, «прожаривающий» мокрую стену, видел, как он поднимается по трапу в лабораторию. «Занят делом. Хорошо.»

…Вепуат разделался с образцами быстрее, чем ждал Гедимин, — в очередной раз оглянувшись на бронеход, сармат увидел на трапе нахохленную крылатую фигуру. Он со вздохом выключил «термобластер» и шагнул навстречу. Вепуат криво ухмыльнулся и спрыгнул — или, скорее, вспорхнул — с трапа. До Гедимина он добрался в один прыжок, мягко приземлившись на гравий. Крылья качнулись и легли на спину.

— Надо идти, ремонтник, — радужка его глаз потемнела. — Тут жди — не жди, ничего не дождёшься. Без ритуала…

Гедимин досадливо сощурился.

— Некогда. Текк’ты на подходе. Иди…

Вепуат мотнул головой.

— Никто не придёт. Ты на часы смотрел?

Гедимин машинально покосился на запястье, но тут же резко опустил руку.

— Значит, чуть опоздают. У них-то часов нет.

Вепуат шумно вздохнул.

— Гедимин! У меня тут два дрона-разведчика. Думаешь, я не вижу, что вокруг⁈

Он сунул сармату под нос развёрнутую голограмму. На ней извивалась длинная полоса ряби. «Идёт под холмом,» — Гедимин посмотрел на координаты и впился взглядом в табло времени. «Полчаса назад… Hasu!»

В трёх метрах от «ободранного» ущелья полоса резко развернулась и уплыла обратно. На краю сканируемого участка мелькнула ещё одна и тут же пропала.

— Они тут были, — озвучил общие мысли Вепуат, отключая голограмму. — Что-то обнаружили — и ушли. Думаешь, вернутся?

Гедимин болезненно поморщился. «Что они могли найти?» — пульсировало в мозгу. «Что⁈»

— Они успокоятся, — мрачно сказал он. — К вечеру. Или к завтрашнему утру. Жалко терять день…

Вепуат громыхнул перьями.

— Ты так год потеряешь! Их не пустят. Ты ещё не понял? Текк’ты — существа стихии Камня. Асгаан — бог Камня. Если он против…

— Бред, — бросил Гедимин. — Они не могли так испугаться. У них не было суеверий. Ни разу не слышал…

Вепуат развёл руками.

— Так ты не спрашивал.

— И что теперь? — Гедимин недобро сузил глаза. — Ползать на брюхе перед комком сигма-квантов⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Для начала — хотя бы не хамить. На брюхе тут никто не ползает. Но минимальное уважение…

— К террористу-диверсанту⁈

— Гедимин! — хватка пернатой руки была на удивление цепкой — развернуться и уйти сармату не удалось. — Сколько дней он тебе помогал⁈ Два корпуса станции, куча зданий…

Гедимин гневно фыркнул.

— Мало я строил на Земле — без божков и их диверсий⁈ И здесь бы построил, если бы они не лезли под руку!

Он всё-таки вывернулся из цепкой «лапы» и шагнул назад, тяжело дыша. В груди ныло.

— Асгаан — не диверсант, — угрюмо сказал Вепуат, потирая ладонь. — Но он гордый, как незнамо что. Прямо как ты.

— Я⁈ — Гедимин ошалело мигнул. — С чего я…

Вепуат раздражённо фыркнул.

— Ладно, сам пойду! Мы с Кут’тайри справимся. Помоги с подъёмником. Не жреца же к нему сажать!

— Saat has— sesh… — прошептал Гедимин, пытаясь вдохнуть — рёбра сдавило уже до боли. — Асга… он тебя не слышит. Сам говорил. А Кут’тайри вообще…

Вепуат хлопнул крыльями. Он уже и не пытался уложить перья — они все топорщились, превращая сармата в золотисто-чёрный шар.

— Лучше так, чем никак. Спусти нас в шахту и иди…

— Грёбаные традиции… — перед мысленным взором сармата промелькнули расколотые и осыпающиеся скалы, пластины, зарывшиеся краями в гравий, каменный «маятник» посреди пещеры. — Идём. Одному тебе там делать нечего.

Вепуат недоверчиво поднял на него взгляд — и радостно ухмыльнулся.

…Булыжники с кое-как выдолбленными в них углублениями изображали ритуальные миски. Их было две, одна кривее другой.

— А нормальные взять нельзя? У нас всякой стеклянной дряни… — начал было Гедимин, но осёкся. Вепуат развёл руками.

— Говорят, камень лучше. Проверять как-то не хочется. Мне Скогны помогали, но… — он покосился на миски и виновато вздохнул. — Получилось так себе.

— Сейчас поправим, — Гедимин развернул миску на ладони и включил лучевой резак. Эта часть «ритуала», по крайней мере, выглядела понятной.

— Никаких значков тут не надо? — спросил он у Вепуата, роющегося в карманах. Перья и глаза, лезущие под руку, очень ему мешали.

— А сделай, если не сложно, — отозвался тот, разглядывая промасленный кулёк. — Вот откуда в грибах жир⁈

Из кулька торчали концы тонких ветвящихся костей. Гедимин вспомнил, где их видел, и еле слышно хмыкнул.

— Куджагла? Жрец поделился?

— Подношение как подношение, — отозвался Вепуат, заворачивая кулёк в пакет. — Начерти на мисках ромбы. Простые, без деления. Так, а ягоды курруи… Мало, одна вода, но что поделаешь — не сезон.

Гедимин покосился на ёмкость с жижей и ошмётками ягод внутри и криво ухмыльнулся.

— И что, оно это пьёт?

Вепуат пожал плечами.

— Скогны думают — да.

Гедимин поморщился и снова склонился над миской. Она стала заметно симметричнее. «Тут толпа всех этих… соблюдающих традиции. Так чего оно ко мне-то лезет⁈ Мне они не упали…»

… — Сиди у рычагов и ничего не пугайся, — сказал Вепуат филку у подъёмника. Тот мигнул.

— А что будет?

— Пока не знаю, — ответил Вепуат, поднимая над филком и пультом управления защитный купол. — Ты, главное, не пугайся.

— Успокоил, — невесело хмыкнул Гедимин, вместе с крюком подъёмника погружаясь в шахту. Филк выглянул из-за её края и тут же скрылся за пультом.

…Гедимин быстро огляделся, ожидая неизвестно чего. В пещере было тихо. Под ногами лежал гравий. Две каменные пластины остались там же, где сармат их бросил — с двух сторон от начерченного на стене ромба, на одинаковом расстоянии от него.

— Ага, — Вепуат, повертев головой, развернулся к пластинам. — Вот здесь мы и поставим.

Он склонился над плитой, старательно вычерчивая ромбы, вложенные один в другой. На третьем он остановился, задумчиво похмыкал и поставил в центр орнамента каменную мисочку. Гедимин молча наблюдал за ним и угрюмо щурился.

— Ага, вроде нормально, — Вепуат отступил на пару шагов от «алтарей» и пригладил вздыбленные перья. Ничего не изменилось, только на тектоновых пластинах появился примитивный орнамент и ёмкости с ксеноорганикой. Гедимин огляделся по сторонам, покосился на дозиметр — из-под брони ничего не вспыхивало, фон оставался ровным и незначительным.

— Встань вот сюда, — Вепуат провёл ступнёй черту. Гедимин, пожав плечами, занял указанное место. Теперь он стоял с Вепуатом бок о бок, и чужие перья скрежетали о его спину — крылья сложить так и не удалось. В пещере тянуло сквозняком, поверхность отвара, налитого в каменную мисочку, покрылась мелкой рябью, пар от горячих грибов отклонился к «вытяжке» — отверстию главной шахты. Больше ничего не шевелилось.

— Мы пришли к тебе, о Асгаан, — заговорил Вепуат, глядя в стену. — Мы принесли дары. Мы, сарматы, всегда тебя уважали. Мы признаём твою силу и не претендуем на твои владения. Ты — действительно повелитель камня.

Чего ждал Вепуат, Гедимин не знал — но всё в пещере так и осталось немым и неподвижным, даже дозиметр не мигнул. Выждав пару секунд, разведчик заговорил снова.

— Ты видел, что мы строим в твоих владениях. Это огромная штуковина, полная мощи. Таких давно не было на Равнине. Её сила поддержит тебя. Её размер и сложность тебя прославят. Так, как не бывало очень давно. Не препятствуй нам!

Он оглянулся на Гедимина и еле слышно кашлянул. Сармат мигнул. «Что, теперь мне… а мне текст дадут?»

— Гедими-ин! — Вепуат недовольно сощурился и дёрнул плечом в сторону «алтарей». Гедимин угрюмо сузил глаза. «Вот с кем мы говорим? Со стенкой? Эта… это существо спит, небось, в своих владениях. А мы тут, как два идиота…»

— Я строю энергостанцию, — буркнул он, глядя на разрисованный камень. — Атомную. С ней и без вас хватает сложностей. Помочь не можешь — так не мешай!

Не обращая внимания на сдавленное шипение Вепуата, он развернулся к подъёмнику и выразительно посмотрел на дозиметр. «Восемнадцать микрокьюгенов. И те, скорее всего, из-за термочаш. Точно, спит где-нибудь в Сфене Камня. Я бы тоже спал. Что он, жареных грибов не видел?»

Когда подъёмник пошёл кверху, на краю колодца кто-то взволнованно заверещал. Гедимин поморщился. «Аборигены. Акустика тут не очень, но наверху тихо, а у них слух… Значит, этот балаган ещё и видел весь лагерь. Мать моя пробирка…»

Видимо, аборигены оценили его настроение по первому взгляду. Не успел ещё сармат спуститься на твёрдую землю, как двери столярной мастерской закрылись за последним удирающим Скогном. Бронны от Скогнов почему-то отстали — видно, мешали длинные откидные когти. Филк у подъёмника ни о чём спрашивать не стал, только глянул на сарматов с опаской и заторопился в лагерь. Гедимин разобрал подъёмник, закинул на спину переносные части и развернулся к Вепуату. Тот с самого подъёма так и стоял у шахты, выглядывая что-то на экранах приборов.

— И что?

Вепуат дёрнул плечом. Крыло поднялось, развернулось и с треском улеглось обратно.

— Кто как, а я ничего не вижу, — нехотя признался он. — И Бласко ничего не заметил.

— Вот именно, — буркнул Гедимин. В голове уже строился чертёж стапелей и кранов, удобных для филков-строителей. «Ещё день подождём — и начнём работать. Транспортные туннели проложены, дальше будет трудно, но — ничего невозможного.»

…Кольцо-«экран» Гедимин сковал на скорую руку. Теперь оно лежало в корпусе «термобластера», закрывая внутреннюю поверхность линзы — всю, кроме узкого отверстия, пропускающего такой же узкий луч. Он, как казалось сармату, от «фокусировки» стал только ярче. Под жёлтым бликом поверхность стекла постепенно багровела и вскоре должна была порыжеть. За ней пристально наблюдали двое Джагулов — один держал заготовку, другой примерялся, как прорезать в ней отверстие под новый патрубок. Один такой патрубок, уже «приваренный» к нелепой ёмкости-ракушке, успел остыть с жёлтого свечения до тёмно-красного.

— Чего «не болтай»? — донеслось из-за спины вслед за звоном стеклянных бус. — Я дело говорю. Они красивые. И звенят. С чего им не нравиться богам?

— А я говорю — не болтай без проверки, — отозвался угрюмый Урджен. — Мало ли что звенит.

Джагзуу коротко рявкнула и снова встряхнула стеклянные низки.

— Так возьми и проверь!

— Джаарган…

— Что «Джаарган»? — перебила самка с презрительным рявканьем. — Вот ты, вот боги. Поговори с ними! Джааргану не нравится — так его и не спрашивают.

Гедимин погасил «термобластер» и оглянулся на Джагулов. Те замолчали и подались к стене, настороженно скалясь.

— Джагзуу, ты тоже… говоришь с богами?

Самка дёрнула ухом и неуверенно ухмыльнулась.

— Я? Мне-то оно зачем⁈ Что я, вождь⁈ Это их дело, вот что.

Она сгребла бусы в кулак и отодвинулась от рычащего Урджена. Гедимин молча отвернулся. «Вождь… Так ведь и я не вождь. Надо было Айзека позвать. И Гварзу. Знатоки традиций, мать моя пробирка…»

Пол под ногами едва заметно дрогнул. Гедимин замер. Он уже слышал из ущелья протяжный гул, давящий на череп. Кость-«переводчик» эти приветственные гудения не расшифровывала, но сармат привык к ним за долгие месяцы. Ещё один «гудок» — и на дне ущелья громыхнула отодвигаемая крышка шахты.

— Пришли, — выдохнул Вепуат, глядя на Гедимина сверкающими глазами. — Ну⁈ А я что говорил⁈

…Каменные мисочки на «алтарях» были пусты. Гедимин прикоснулся к ним с опаской, не сводя глаз с дозиметра. Прибор «молчал». Едва Гедимин, забрав ёмкости, поднялся в «наблюдательный» туннель, Текк’т подобрал повреждённые плиты и пополз с ними наверх. Ещё двое, держа новые пластины в пасти, замерли посреди пещеры. Их многочисленные зрачки смотрели на Гедимина. Третий змей выглядывал из туннеля, придерживая пластину зубами. Сармат глубоко вдохнул и поднял генератор защитного поля.

— Сдвигай!

…Красный ромб до половины присыпало гравием, но он ещё был виден над зубцами собранной полусферы. Гедимин постучал кулаком по каменной кромке, надавил на неё, перенося вес на руки, довольно хмыкнул и махнул растопыренной ладонью — «отбой!» Текк’т, выглядывающий из «чаши», выгнулся дугой и ушёл в скалу, не задев ни одного зубца. Через пару минут он вернулся — сполз по шахте, удерживая в пасти стопку тектоновых пластин. Существа неспешно перетаскивали их в пустой туннель — там был временный склад.

Гедимин посмотрел на шахту. Сейчас она зияла над пустой полусферой. «Завтра соберём внутренний слой — и трос подъёмника придётся укорачивать,» — думал сармат. «Надо будет переставить блокиратор. Вычесть пятнадцать метров.»

Бронированный змей высунулся из стены рядом с Гедимином и выгнул шею, перегораживая туннель. Сармат через его голову взглянул на «склад» — стопка пластин уже торчала из прохода, больше ставить их было некуда.

— Все ушли? — Гедимин окинул взглядом пустую пещеру. — Хорошо работали. Поднимешь меня?

— Асгаану нет-врут, — прогудел Текк’т, опуская голову на пол туннеля. — Очень плохо. Всегда.

Гедимин, угрюмо щурясь, забрался в открытую пасть. Текк’т почти целиком ушёл в скалу, только голова торчала наружу — так он и поднимался к стволу шахты. Гедимин старался не думать, что будет, если существо нырнёт в камень — и как вещество может быть одновременно рыхлым, пропускающим гигантское тело, и плотным, мешающим ему выпасть наружу. Про богов ему хотелось думать ещё меньше.

…Вепуат сидел на валуне над обрывом и задумчиво шевелил крыльями. Едва змей выплюнул Гедимина на тропу, он поднялся и радостно ухмыльнулся.

— Ну что?

Гедимин нехотя кивнул.

— Внешняя обшивка готова.

Он вспомнил о мисках и отстегнул от пояса ненужный мешок.

— Забирай. Так и стояли пустыми.

Вепуат ухмыльнулся ещё шире и прижал миски к груди.

— Ну вот. Теперь мы ритуал знаем. Чую, ещё пригодится…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

…Новая линза была маленькой, но очень выпуклой. Заготовка для ещё одной лежала на сложенной «асбестовой» подстилке. В этот раз шлифовка и полировка прошли быстрее — Гедимин наконец освоился с материалом и рискнул включить специальный инструмент. «Как местные будут с этим возиться — не знаю,» — думал он, в очередной раз выключая агрегат — от непрерывного вращения он запросто мог взорваться. «Ручная шлифовка — занятие нудное.»

— Новый термобластер? — хмыкнул Вепуат, заглядывая через плечо.

— Для горелки такая линза удобнее, — отозвался Гедимин, рассматривая заготовку на просвет. — А для широкого луча будет насадка.

— А-а, — протянул Вепуат и неожиданно ухмыльнулся. — А ведь тринадцать дней уже прошли. Ты считал? Эта штука у тебя третью неделю. И не взрывается. И тогда не взорвалась бы. Если бы ей в тебя не тыкали. Теперь убедился?

Гедимин мигнул.

— И что? — он недобро сощурился на разведчика. Тот усмехнулся.

— То, что можно давать её филкам.

— Айзеку скажи, — буркнул сармат. — Филки от неё шарахаются.

— Привыкнут, — отмахнулся Вепуат. — Айзек им вдолбит, что это не оружие. Сначала будут работать в скафандре. Увидят, что не взрывается, и совсем освоятся. Сейчас схожу, принесу кость на корпус. У Джагулов их много…

30 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня

Айзек шагнул в туннель, рассеянно кивнул Гедимину, вставшему из-за пульта, и перевёл взгляд на резные кости, прислонённые к стене. Еле слышно хмыкнув, он поднял их, вставил в пазы, надавил ладонью, снова хмыкнул, надел на костяные выступы два красных «стеклянных» кольца, тронул пустующий выступ и оглянулся на Гедимина.

— Почти впритык?

— Туннель узкий, — отозвался тот. — Или так, или кости втыкать наискось.

Айзек замерил пальцами расстояние между выступами, задумчиво сощурился — и махнул рукой.

— Сойдёт. Ну что, приступаем?

Не дожидаясь ответа, он выглянул в открытый люк, и Гедимин услышал отрывистые команды.

— … К западу от крышки — и ждать сигнала! — закончил Айзек, отступая к стене. Мимо него боком пробрались двое филков в тяжёлых скафандрах.

— Какого чёрта без пневмоприводов⁈ — донеслось из-под тёмного лицевого щитка. Филк, остановившись, тяжело повёл плечами, перевёл дух и двинулся дальше. Гедимин в последний раз глянул на монитор и отодвинулся, уступая место пыхтящему оператору. В конце туннеля легла в пазы массивная крышка — люк был запечатан.

— Начинаем, — отрывисто сказал Айзек, переглянувшись с филками. Один из них остановился у монитора, другой встал у корпуса реактора, вполоборота глядя на заслонку.

— Действуйте по инструкции, — добавил Айзек. Филк у реактора шумно сглотнул.

— Я открываю заслонку, — донеслось из-под тёмного щитка.

— Бальтес открывает заслонку, — эхом ответил второй филк. Гедимин мигнул.

— Защитное поле… — он оглянулся на дальний конец коридора и поднял руку. Айзек резко качнул головой.

— На работе защитных полей не будет. Пусть привыкают.

Гедимин мигнул ещё раз.

— Вскрывать реактор без защиты? Если кто-то влезет под луч…

— Всех разогнал, — отмахнулся Айзек, опуская на глаза тёмный щиток. — Бальтес, действуй!

Заслонка бесшумно отъехала в сторону, открывая сияющее зеленью «жерло». Из-под панцирного рукава Гедимина ударил красный свет — дозиметр зажёг тревожные светодиоды. Чей-то «счётчик Конара» истошно заверещал, и сармат поморщился.

— Я возвращаюсь н-на пост, — голос Бальтеса всё-таки дрогнул. Филк шагнул к монитору, завороженно глядя на вскрытый корпус реактора.

— Джефри, действуй, — велел Айзек. Второй филк, судорожно сглотнув, двинулся к «жерлу».

— Я извлекаю накопитель…

…Тёмно-синяя пластина легла на место. Заслонка закрылась, и зелёный свет, режущий глаза даже сквозь тёмный щиток, наконец погас. Гедимин с облегчённым вздохом перевёл взгляд на тёмно-красные кольца. Они так и висели на «стапеле», пока Джефри судорожно размазывал по рукавам чёрную грязь. Айзек стоял над ним с дозиметром.

— Это что, местная мея? — спросил Гедимин, кивнув на горшок с грязью.

— До меи не дотягивает, — признал Айзек. — Но лишнюю пыль отмоет. Всё, Джефри, можешь смыть. Вот здесь ещё натри.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Хорошо, когда есть нормальный дозиметр. Подвес на жгуте пятно пыли не выявит.

Айзек недовольно на него покосился.

— Гедимин, это ты рассказываешь, какая дрянь твои приборы? Когда появились дозиметры с указателями, не вспомнишь?.. Будут ходить под рамкой с подвесом, пока не перестанет дёргаться. Или отмываться целиком. Чтоб уж точно ничего не пропустить.

Джефри, под присмотром Айзека закрепив кольца-накопители на броне, двинулся к открытому люку.

— Позови Ансура, — сказал вслед ему командир.

Бальтес за монитором беспокойно зашевелился.

— А я что? — он неуклюже развёл руками, опуская голову. — Так в этом и останусь? Оно центнер весит!

— Шестьдесят пять килограммов, — бесстрастно ответил Айзек. — Чтобы привыкнуть к снаряжению, его нужно носить. Сегодня и начнёшь. Гедимин! Есть что сказать о работе операторов? Смена Ансура, Кённы, остальные? Кого-то надо отстранить?

Гедимин пожал плечами.

— Да все работают…

Айзек сдержанно хмыкнул. Мимо, с опаской оглянувшись на Старших, проскользнул филк. Сармат, идущий за ним, поднял руку в приветственном жесте.

— Ансур смену принял.

— Работайте, — кивнул ему Айзек. — С этого дня переходите на шестичасовую смену.

Бальтес, придавленный скафандром, сдавленно застонал. Гедимин мигнул.

— Шесть часов?

— Ну да, — кивнул Айзек. — Если не будет проблем, в месяце Пустоты все дежурства лягут на фил… на эти смены. Пять по восемь часов — весь день закроется.

— Как будем дежурить? — спросил Гедимин. — Остаётся десять часов. Кто…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Конечно, ты, атомщик. Не буду лишать тебя сна у реактора. У вас с Вепуатом и так тридцать часов на приключения.

Гедимин сердито фыркнул.

— Я ещё станцию строю.

— Ну да, ну да, — кивнул Айзек всё с той же кривой ухмылкой. — Пять часов в сутки. Тебя Альгот искал. И, к слову, уже третий день.

Гедимин растерянно мигнул.

— Третий день? И не нашёл? Ему там глаза не выжгло?

Уже наверху сармат с запозданием вспомнил, как позавчера на него смотрел издалека филк — а подойти так и не решился. «Ну да, мне тогда было… не очень хорошо,» — Гедимин виновато сощурился. «Не думал, что он так испугается. Надо было самому найти его…»

Выйдя к душевой, сармат хотел развернуться к лаборатории, но посмотрел на дверь и ошалело мигнул. Она была перекрыта двумя костяными засовами. Продухи захлопнулись, свет внутри погас, даже фонари у входа кто-то снял.

— Что с душевой? — Гедимин развернулся к Айзеку. Тот хмыкнул.

— Твоими стараниями, атомщик. День Мрака. Забыл?

— Мать моя колба… — пробормотал сармат, разворачиваясь к закрытой душевой и прижимая ладонь к двери. Холодом не тянуло — «гости» из Ущелья Падальщиков ещё не пришли.

— Хорошо, что закрыли, — сказал сармат, машинально потирая ладонь. — Без брони к ним лучше не лезть.

Кто-то за углом душевой насмешливо фыркнул.

— Кет — эксперт по влезанию куда ни попадя. Если уж он сообразил…

Гедимин недобро сощурился, но промолчал и направился к лаборатории. «Надо найти Альгота. Гварза топчется снаружи — хорошо, значит, внутри донимать не будет. Поговорю с Альготом спокойно. Наверное, что-то про цемент. Получилось? Или нужны ещё образцы?»

…На лабораторном столе сидел Вепуат и разглядывал кювету со светло-бежевой массой. Его скафандр тоже на неё смотрел — Гедимин насчитал восемь глаз, высунувшихся из-под перьев.

— Думали уже тебя искать, — сказал филк-химик, доставая из ящика свёрток и стряхивая с него драные листья. Теперь он держал в руках каменную плашку. К ней поодаль друг от друга прилипли красные камешки. Клеили их как ни попадя — то за узкую грань, то за ребро или вершину угла, однако ни один не отвалился, даже когда Альгот похлопал плашкой по ладони и замахнулся, чтобы ударить о стол.

— Дай сюда, — Гедимин отобрал плашку и постучал ей о броню, пристально разглядывая толстую прослойку «клея» под камешками. «Жидкий раствор — бежевый. А тут — скорее рыжеватый. Похоже, он спёкся — застыл при нагреве. Любопытно…»

Первый камешек, который он пытался отколупнуть, раскололся под пальцами, но все осколки остались впаянными в раствор. Второй удалось поддеть когтем. Гедимин потёр занывшую фалангу и одобрительно хмыкнул.

— Очень даже ничего. Как сделал?

…Все три минерала были Гедимину незнакомы — может, он и видел мельком что-то такое, убегая от камнепада на границе Сфенов, но точно не изучал с микросканером. Вепуат подобрал камешки, задумчиво покачал на ладони.

— Значит, все — с пограничья? В нашем Сфене ничего такого нет?

— Воду брал местную, — ответил Альгот. — С той всё разваливалось. Вода имеет значение…

Он подобрал со стола камешек, оторванный Гедимином от плашки, плюхнул на неё шматок свежего раствора и, влепив в него красно-жёлтый осколок, занёс над горелкой.

— Градусов двести, без лишней спешки — полчаса. Можно быстрее — тогда до пятисот. Но при ускорении может растрескаться.

— Двести? — Гедимин снял с пояса «термобластер» и, отцепив ещё шматок раствора, переложил на подвернувшийся черепок. Раствор под жёлтым бликом еле слышно зашипел, уменьшаясь в объёме. Гедимин царапнул ссохшуюся поверхность — след был едва заметен.

— Вот! — Вепуат хлопнул сармата по плечу и широко ухмыльнулся. — Вот для чего нужны термобластеры. А Гварза всё — «оружие, оружие»…

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Надо опробовать на месте. В тех условиях, с полноразмерными плитками.

— А это значит — килограмм пятнадцать сырья, — Вепуат слез со стола и встряхнулся, убирая лишние глаза под перья. — Гедимин, ты запомнил образцы? Дай-ка я их ещё просканирую…

Палуба едва заметно дрогнула. Химик отложил плашку с почти приклеившимся камешком и оглянулся на закрытый люк.

— Текк’ты? Вот кого бы привлечь к камнедроблению! С килограммами сырья мы ещё справимся. А вот с тоннами… Старшие! Договоритесь?

…Последняя «стропа» защитного поля растаяла. В промежуток между огромными каменными чашами, вложенными одна в другую, рекой тёк песок. Из внутренней полусферы высовывалась часть сверкающей дуги — там залёг самый крупный из Текк’тов, выстлав стены чаши своими витками. Сквозь шум песка Гедимин слышал тихое шкворчание спекающегося камня. Кто-то снова смотрел сармату в спину — и, кажется, в макушку. Он уже знал, что оборачиваться бесполезно, и только криво ухмылялся. Из-под забутовки выглядывал верхний край ромба, начерченного на скале; ещё можно было понять, что он рассечён крест-накрест. Экран дозиметра то вспыхивал, то гас, — «фонило» со всех сторон; снимать показания было некогда, но Гедимин был почти уверен, что стрелка-указатель смотрит ему за спину. «Асгаан снова здесь. Квантовое облако размером с планету… Интересно, как он съел грибы? Чем и куда? Спросить, что ли… Не, Вепуат опять скажет, что я нахамил. И всё-таки — зачем квантовому облаку пища?»

…Вепуат топтался на краю обрыва, застенчиво глядя куда-то в сторону.

— Едем за сырьём? Айзек разрешил.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Правда, что ли?.. Ну, едем.

— Погоди, — Вепуат смутился ещё сильнее и полез в карманы. — Когда я сказал Скогнам, что мы едем за камнями, они… ну, очень разволновались. Короче — там тоже надо будет… поговорить. Я вот взял мисочки… а это тебе.

Он протянул Гедимину грубо обработанные камешки на шнурке. Кто-то пытался сделать многогранные бусины, но получилось много лишних сколов, и отверстия были просверлены не по центру.

— Надень, — сказал Вепуат. — Это… ну, в общем, так безопаснее. Всем.

Гедимин мигнул.

— Ритуальные бусы? — он нехотя протянул руку за шнурком. «Мелкозернистая брекчия. Плохо режется, но хорошо колется. Вытачивали вручную — по неделе на бусину. Зачем было связываться с таким поганым камнем⁈»

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Скогны их надевают, когда… ну, надо что-то копать. Асгаан их не любит, так что — договариваются как могут.

— Не любит? — Гедимин невесело хмыкнул. — Так плюнули бы на ритуалы. Раз он к ним не лезет…

— А про «не лезет» я ничего не сказал, — буркнул Вепуат, внезапно помрачнев. — Едем?

…Ещё на подступах к Сфену Камня сааг-туул начал тревожиться. Он то замедлял шаг и опускал голову до земли, то замирал, размахивая хвостом, то шумно втягивал воздух в дыхальца и тут же его стравливал. Гедимин смотрел то в «телескоп», то на сигма-сканер, пытаясь понять, что (или кого) зверь учуял, но тщетно. Вепуат, нахохлившись, стоял на загривке и вглядывался в окрестные холмы.

— Много камня, — пробормотал хмурый погонщик и ткнул шестом куда-то в сторону. — Зверь тревожится.

— Ждите нас за холмом, — велел Вепуат, расправляя крылья и примеряясь, как соскользнуть по лапе сааг-туула к самому разлому. — Я знаю, кого он боится. Вы тут ни при чём.

— Сам знаю, — буркнул погонщик, нажимая шестом на макушку сааг-туула. Зверь махнул хвостом и коротко взвизгнул. Гедимин скатился по броне, даже не пытаясь аккуратно спуститься. Он ещё летел, когда сааг-туул тронулся с места. Кое-как смягчив посадку, сармат быстро огляделся. Взъерошенный Вепуат стоял у разлома и глядел вслед «убегающему» зверю. Сааг-туул переваливался с боку на бок, припадая на задние левые лапы — он очень спешил, но давняя рана мешала бегу.

— Тонны сырья мы будем на себе таскать? — Гедимин угрюмо сощурился. «Нет, я-то могу. Даже и за одну ходку. Но зачем тогда тут эта махина и её… население?»

— Не мучай его, — буркнул Вепуат. — Он всё равно не влез бы в ущелье.

…Гедимин не удивился бы, если бы оставленные на валунах насечки пропали. Но и камни, и метки были на месте. Сармат поднял над головой защитный купол, неприязненно глядя на скальные зубцы. Мозг просчитывал, как пролягут трещины при разных воздействиях, — все эти скалы могли разрушиться множеством способов, Гедимин только не понимал, почему они до сих пор стоят.

Давние следы сарматов ещё угадывались на дне ущелья. Кое-где тропу пересекали ямки разной формы и длинные борозды — местная фауна не знала покоя и в минус пятьдесят. Ещё один валун с насечками остался позади — и Гедимин увидел на дне следа тёмно-синий лёд.

— Стой, — Вепуат спрыгнул с камня и растопырил крылья, преграждая дорогу. — Здесь был последний камнепад. Это уже после нас — я такого не помню.

В полутора метрах от сарматов, за очередным узким проходом меж двух остроугольных обломков, начинался свежий завал. Сюда докатились отдельные камни; чуть дальше они лежали сплошным покровом, засыпав снег на полметра. Обломки падали с двух сторон; нависающие над тропой скалы обсыпались с боков, став ещё острее — и ещё неустойчивее.

— Ручей пробьётся, — прошептал себе под нос Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Ему не впервой.

Гедимин, оглядевшись, подтянулся на руках и взобрался на трёхметровый валун. Оттуда обзор был лучше. Ущелье, проложенное водой, было относительно прямым; крупные обломки местами загораживали обзор, но сармат всё же разглядел через «телескоп» дальний край горного массива — сглаженный, будто подмытый волнами — и бесконечный волнистый снег за ним.

— Пограничные горы, — пробормотал он, пытаясь отследить пёстрые каменные пласты. Они были сложены как попало, врезались в массив под разными углами и так же внезапно обламывались и упирались в совершенно другую породу. «Так и есть. Это всё один массив — тот, что примыкает к воде. Тут его разрезало, и эти скалы стали ещё хрупче. Вот он весь. Всё, что обсыпалось, — это его части. То, что дальше, даже не треснуло.»

— Гедимин!

Защитное поле над сарматом уплотнилось раньше, чем он понял, что именно кричит Вепуат.

— Не ори в горах! — ощерился он, приземляясь на ноги. Вепуат только отмахнулся. В кулаке он держал обломок, выкопанный из-под осыпи, и торжествующе тыкал в него когтем.

— Видел⁈ Нам не надо идти! Оно уже здесь!

…Это была одна из составляющих «цемента» — прозрачный пластинчатый минерал, похожий на полевой шпат. Острые тёмно-бурые осколки Гедимин разглядел через несколько секунд в тех же завалах. Белая крошащаяся порода — что-то вроде мела — налипала на них коркой. Её было много, но она, оказавшись на поверхности, без защиты более прочных минералов, стремительно разрушалась — Гедимин собирал её по крупицам, зачёрпывая вместе со снегом. Крупицы весили неожиданно много, и сармат даже проверил их дозиметром. «Что-то вроде местного свинца? Проверить бы на токсичность…»

— Вепуат!

Разведчик вздрогнул и распушил перья. Он незаметно отошёл от осыпи, где копался Гедимин, поставил каменные мисочки на выступ валуна и что-то выцарапывал на нём. Гедимин, выразительно хмыкнув, взвесил пакеты с образцами на ладони.

— Тут шесть килограммов. Хватит для начала. Белая порода сильно крошится.

— Угу, — Вепуат покосился на мисочки. — Гедимин, ты бы… поблагодарил его, что ли.

Гедимин ошалело мигнул.

— Кого и с чего⁈

Вепуат кивнул на скалу.

— Асгаана. Как думаешь, почему плато так удачно обсыпалось?

Гедимин мигнул ещё раз.

— Ты в себе? Этим «обсыпанием» нас чуть не раздавило! «Удачно», мать моя колба…

— Оно обнажило все породы, — Вепуат тронул когтем белые крупицы. — Собирай — не хочу. В тот раз снизу даже было не видно, что они там есть. Мы шли до самого устья, помнишь? Если бы не обвал…

Гедимин досадливо сощурился.

— Чего тебе намололи местные⁈ Ты уже любой упавший камень будешь списывать…

Вдалеке загрохотало. Вепуат вздрогнул и быстро оглянулся.

— Уходим. Hasu! Скалу уговорить проще, чем тебя!

Гедимин подался назад, уплотняя защитный купол. Вдали стучали падающие камни — последние обломки, где-то застрявшие по дороге к подножью.

— Миски забыл, — буркнул он, пропуская Вепуата под плотный купол. Тот лишь дёрнул плечом и ускорил шаг. Гедимин оглянулся на валун, на осыпь за ним и сдержанно хмыкнул. «А скала и впрямь удачно обвалилась. Сгрести обломки, не глядя. Вытащить в соседний Сфен. И там спокойно перебрать и выколотить нужное. Подальше от непрочных скал. Пустую породу…» — сармат криво ухмыльнулся. «Ну, можно и вернуть. Вдруг она кому нужна.»

…Он сложил пакеты перед Альготом. Тот машинально схватился за них — и разжал руку.

— Шутки у Старших… Сколько тут? Килограмм десять?

— Шесть, больше не взяли, — ответил Гедимин. Вепуата рядом не было — ещё у обрыва что-то буркнул на прощание и пошёл догонять Джагулов.

— Дробилка это переварит, — он оглянулся на прикреплённый к столу агрегат.

— Это — да, — кивнул Альгот. — Но для центнеров придумай что-нибудь другое. Камнедробилку на Текк’тах…

— Текк’ты мелко не раздробят, — Гедимин качнул головой. Что-то на груди брякнуло, сармат скосил глаз и увидел грубо обточенные бусины. «Забыл отдать,» — он, досадливо хмыкнув, сдёрнул дикарскую «цацку». «Даже не фонит. Так и думал. Верну Скогнам.»

…Куда забраться, чтобы спокойно заняться чертежами, Гедимин придумать не успел. Едва он вышел на трап, как увидел душевую, утонувшую в густой тени, и плотную толпу Скогнов на почтительном расстоянии. Карлики жались друг к другу, пытаясь спрятаться за спиной Хассинельга. Страж, расправив плечи и оперевшись на посох, смотрел на душевую. Никто не верещал от страха и не пытался зарыться в гравий — видимо, «пугалка» была выключена. Гедимин покосился на стража и толпу за ним и недоумённо пожал плечами. «Их-то чего принесло? Теней не видели?»

— Привет, — негромко сказал он, надавив ладонью на прикрытую дверь. С той стороны зашелестело.

— Пусссть не пессспокоятссся. Ссскоро уйттём, — различил Гедимин среди множества шипящих звуков.

— Купайтесь спокойно, — он повернулся к аборигенам, глазеющим на него. Про затенённую душевую они забыли. Хассинельг, одолев оторопь, махнул посохом.

— Идите уже! Ничего нового не увидите, — пробурчал страж, с опаской глядя не то на Гедимина, не то на что-то за его спиной. Скогны зашевелились, с недовольным писком отступая к ущелью. Гедимин, благодарно кивнув, снова тронул двери душевой.

— Я ищу зрячие камни. Откуда они берутся?

— Ссфен Мыссли, — донеслось из ангара после секундного пересвистывания. Сармат растерянно мигнул.

— А я слышал — их находят в вашей реке.

— Ессть и у насс, — не стал спорить Икси.

«Похоже, ему до зрячих камней нет дела,» — озадаченно подумал Гедимин, прислушиваясь к плеску за дверью. «Как будто я спросил о простой гальке.»

— Мне нужны такие камни, — сказал он и быстро оглянулся — в такие моменты поблизости обычно появлялся Айзек или даже Гварза. Сейчас вокруг было тихо, только Хассинельг всё стоял на тропе, пристально глядя на душевую. «Следит за порядком? Ну да, это же их работа…»

— Прихоттти. Пропусстим, — отозвались сразу несколько голосов.

— Пропустите? — переспросил Гедимин, не сразу поняв, к чему относится ответ.

— Ты насс пропусстил. И мы тебя пропусстим. Мошшешшь прийти.

Гедимин озадаченно хмыкнул. «Я же их не просил…»

— Далеко идти, — сказал он вслух. — Лучше приносите на обмен. Есть что-то, что вам надо? Пища, цацки, инструмент? Может, кейек?

Внутри ангара протяжно зашелестело — будто десятка два существ разом тяжело вздохнули.

— Нисссего не надо ссс этой ссстороны, — ответил кто-то из них. — Нисссего не приносссим с той. Шшто нушшно — прихоттти ссам. Пропуссстим.

Гедимин мигнул.

— С какой «стороны»? Я…

Навершие белого посоха стукнуло его по груди, и он замолчал. Хассинельг отчаянными жестами отгонял его от двери и зажимал себе рот, тараща глаза. Гедимин шагнул к нему.

— Хранит тебя пятнадцатый! — выдохнул страж, оттеснив сармата за угол лаборатории, и быстро оглянулся на душевую, прикрываясь посохом. — Не трогай их больше. Они и так позволили много. Мы туда ходим толпой и с оружием. И то никогда не знаем, чем кончится. Они же из мира мёртвых, Дим-мин. Как им торговать с живыми⁈

«Да чтоб вас всех с вашими традициями…» — Гедимин подавил раздражённый вздох. В душевой зашумела вода, и он болезненно поморщился. «Как мыться — так они живые. Как принести товар на обмен — так сразу мёртвые. „Ниссего“, s— sa has— sulu…»

— Ты там был? — тихо спросил он. Хассинельг потупился и сделал вид, что начищает посох.

— На краю, не дальше. Реку видел, но не трогал. Да лучше и не надо. Хотя — священный металл… — он провёл пальцем по рукаву Гедимина. — Должен защитить. Дим-мин! Они ведь придут. За мной скоро прибегут, чтоб за ними сходил. Непременно придут. А я костёр жечь не буду. Меня там не настолько уважают. Скажи Вепуату про них! Хорошо?

Гедимин ошалело мигнул. «Он вообще о чём?»

— Какой костёр? — он едва успел поймать убегающего стража за край одежды. Шов затрещал. Хассинельг отряхнулся и махнул посохом, едва не задев сармата.

— К Сэта. Говорить про торговлю. Про тот тёртый жир, что им нужен. Ты не знаешь, что ли? Вепуат не сказал?

…Вепуат, развернув крылья, в два прыжка слетел на дно ущелья и остановился там. Когда Гедимин нагнал его, он смотрел на мигающее запястье и криво ухмылялся.

— Пришли! — прошептал он, кивнув на двери «мастерской». — И из Синви, и из Сэви. Бедный Хассек! Нашли пассажирский транспорт, яд-дро Сатурна…

Из-за двери донеслось верещание — несколько Скогнов говорили разом, вокруг них взвизгивали потревоженные Бронны. Вепуат, хрюкнув в респиратор, отодвинул дверную створку и поманил Гедимина за собой. Тот досадливо сощурился, но подчинился.

…Гедимин сел на пол и отодвинулся так далеко к стене, как мог — но шлем упёрся в потолок, и пришлось прекратить «отступление». За его плечо юркнул Хассинельг и остался там, выглядывая наружу сквозь навершие посоха. Вокруг поддона, принесённого Вепуатом и засыпанного топливом, столпились Скогны.

Они пришли вдвадцатером — по десять старейшин (или, может, вождей или цеховых мастеров) из каждого города. Что они между собой выясняли, Гедимин не понимал — кость-переводчик не справлялась с таким потоком верещания. Вепуат, присевший у поддона, держался спокойно и только дёргал плечом, когда на него слишком напирали. Горючая смесь медленно тлела.

— Ты их рано привёл, — прошептал Гедимин, обращаясь к Хассинельгу. — Надо было им договориться у себя в городе. О чём спор-то?

— Не спрашивай, — вздохнул страж. — Мне торговля не даётся.

Реакция у Скогнов была отменная. Едва первые искры в толще горючей смеси из жёлтых стали красными, карлики, как по команде, отступили на пару метров.

— Скогны из Синви и Сэви приветствуют народ Шакхи! — громко сказал Вепуат, и костёр, опав, поднялся выше прежнего.

— Шакха приветствует жреца Пламени, — сдержанно ответил «дежурный по порталу». — Рука Шакхи и хранитель её жара просят подождать их.

«Жрец-то зачем?» — Гедимин недовольно сощурился. Сэта, частично принявшие гуманоидную форму, возвышались над толпой Скогнов на целый метр, едва не упираясь в потолок. Их взгляды сошлись на Вепуате. Карлики с приглушённым писком придвинулись ближе, не обращая внимания на жар костра.

— Сила Пламени да не иссякнет! — донеслось из огня. Сэта, покосившись на низкорослых чужаков, обступивших костёр, сложили когтистые лапы на груди. С когтей сыпались искры, и горючая смесь под ними неровно вспыхивала.

— Это правда, что вы ищете смазочный жир, что делают в городах Скогнов? — спросил Вепуат. — Скогны привезут его, но — пора говорить о цене.

— Шакха благодарит жрецов Пламени, — отозвался «хранитель жара». — Большой горшок, полный хорошо сделанного жира. Или даже два. Карликам нужен кейек? Пусть будет так. Один крупный осколок за каждый горшок. Или три маленьких.

От верещания Скогнов у Гедимина зазвенело в ушах.

— По таким ценам пусть с вами торгуют Джагулы! — сердито пискнул абориген в шапке с плавниками. — Жир меняется по весу — один к одному, и ни каплей больше.

Хассинельг протяжно вздохнул Гедимину в наушник.

— Началось…

…Через пару минут сармат не выдержал и опустил височные пластины. Верещание не заглохло, но теперь он не понимал смысла — и неприятный гул в голове постепенно затих. Оставалось только следить за Вепуатом — его крылья раскачивались в такт нарастанию накала, и он уже давно держал «арктус» наготове. По ощущениям Гедимина, торг должен был закончиться дракой ещё пять минут назад. «Столько шуму из-за смазки для подъёмников,» — думал он, досадливо щурясь. «Интересно, договорятся? Или в торговый день продолжат?»

Красный огонь погас, выплюнув в вытяжку столб густого дыма. Скогны с пронзительным визгом шарахнулись от него, на ходу сбиваясь в две плотные кучки. Вепуат встряхнулся и с грохотом уложил крылья на броню. Гедимин покосился на Хассинельга, поднимающегося на ноги, и неохотно притронулся к виску.

— Что, ушли ни с чем?

Вепуат изумлённо мигнул.

— Ты что, вообще не слушал? А-а… Ну да, тебе тут сложновато. Три веса жира за вес кейека. Из Синви и Сэви привезут по горшку. Тоготцам просили не говорить — ну, и ты не говори, — он криво ухмыльнулся. — Надеюсь, они в день Земли не устроят нам драку.

— И так будет с каждым видом товаров? — Гедимин оглянулся на галдящих Скогнов, наседающих на Хассинельга, и покачал головой. — Грызня на два часа? Понятно, почему они раньше не торговали…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Это ещё ничего, Гедимин. Эти в принципе умеют договариваться. Ты других не видел!

…«Гражданская сирена» булькала прямо под окнами горячего цеха. Пока Гедимин складывал чертежи и выбирался из ангара, Вепуат уже открыл шлюзы для приехавших кочевников. Джагулы выкатывались из-под панциря «живого холма» и ныряли в тепло. Одеваться по-зимнему им, похоже, было лень. Гедимин покосился на термометр, случайно попавший в поток холодного воздуха из шлюза, и выразительно хмыкнул. От стены ангара за чужаками пристально следили филки-патрульные. На рукаве одного из них болтался здоровенный раздутый нарост. Гедимин, заметив его краем глаза, пригляделся и удивлённо мигнул — это был генератор защитного поля, снятый с тяжёлого скафандра. Он был сделан по размеру Старшего сармата; на тощей руке филка еле-еле удалось его закрепить, и всё равно он выглядел чужеродно. «Чей это?» — Гедимин оглянулся туда, где недавно стоял бронеход. «Кто-то уехал на Землю, а прибор оставил? Хм… Вполне разумно. Своих генераторов у филков нет. Сделал бы, но…»

— Уррх! — шумно выдохнул Джагул, убирая руки от озябших ушей. В проколотых перепонках поблескивали бусины «с искрой». Гедимин машинально отметил, что место для прикрепления выбирали тщательно — движениям ушей украшения не мешали.

— Что у младшего? Рогатый наруч? — Джагул ткнул когтистым пальцем в сторону патруля. Филк, отойдя от «парковки» сааг-туула, выдвинул сопла генератора и водил ими вдоль бока зверя, уплотняя преграду между ним и зданием цеха.

— Это ключ от стены! — другой Джагул на ходу ткнул его в плечо. — Рогатый ключ! У младшего? Что тут было? Никого не убили?

Гедимин мигнул.

— Хозяин ключа в отъезде, а стену стеречь надо, — отозвался Вепуат, пропуская «учеников» в цех. — Гедимин, занимай печь, я портал разожгу.

Джагулы переглянулись.

— Отдал младшему? — один из них неуверенно оскалился, прикрывая ладонью клыки. — А что проку? Ключ не для него сделан. Что он откроет⁈

— Всё нормально работает, — буркнул Гедимин, отодвигая заслонку печи. — Это механизм. Он сделан для всех.

Он сгрёб разбросанный на ночь кейек в центр камеры. По руке потянуло жаром. За спиной кто-то приглушённо зарычал.

— Для всех? И в твоих руках, и в руках младшего — стена встанет, дверь откроется?

«Разобрались в работе „арктуса“,» — вяло удивился Гедимин, распределяя кейек вокруг углублений внутри камеры. «Когда только успели…»

— Кто знает, на что жать — справится, — отозвался он, поворачиваясь к «ученикам». В «шлюзовой камере» уже гудело пламя — Сэта вышли на связь.

— Любой по крови? — спросил Джагул, навострив уши. Он даже на печь не глядел, хотя остальные уже расхватали плавильные конусы и гремели мешком с шихтой.

— И Сэта? И карлик?

— Оно кровь не проверяет, — буркнул Гедимин. — Как любой нормальный механизм. Умеешь обращаться — будет работать. Ты сегодня учишься или так, смотришь?

Джагул, шумно выдохнув, двинулся отбирать у сородичей плавильный конус. Через пару минут всё тигли отправились в печь, и кочевники, рявкая друг на друга, заспорили о форме бусин. Но пару раз Гедимин замечал чей-то тяжёлый взгляд. Джегех и Аджах шумели меньше обычного и держались задумчиво.

31 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Снаружи минус семьдесят, — сообщил Айзек, спустившись в бункер. С ним вместе под землю просочился холодный воздух. Гедимин недовольно сощурился на открытый люк, но Айзек только отмахнулся:

— Под куполом плюс восемь. Думаю, Текк’ты сегодня не появятся.

«Чем им всё-таки мешает холод, если они глубоко под землёй?» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ничего нельзя планировать на этой бредовой планете…»

…Под куполом тянуло прохладой. Над ближайшей термочашей склонились филки в жёлтых комбинезонах и войлочных «сапогах». Один держал в руке костяной ковшик с дымящимися камешками и щипцами перекладывал их в чашу. Второй подвесил над ней снятый со стены термометр и всматривался в зелёный столбик. Гедимин покосился на «оборудование» — знакомым был только термометр, остальное сделал кто-то другой — и, в принципе, сносно. «Главное, чтобы руки не обожгло,» — думал сармат, проходя мимо. Термочаши вдоль прозрачной стены горели тусклее обычного, хотя горки камешков на дне каждой из них заметно увеличились. «Очередное падение мощности?» — сармат потянулся за сфалтом, но, махнув рукой, прошёл мимо. «Осталось десять дней, если местные не врут. Потом кейек успокоится, и тепловыделение войдёт в норму. А излучения тут и без меня хватает.»

…Сааг-туул лежал на плато, вытянувшись вдоль прозрачного коридора, боком вплотную к стене, и не подавал признаков жизни. Его караул попрятался в жилые «отсеки». Гедимин покосился на узкие извилистые воздуховоды, кем-то с утра проделанные в стене, — тёплый сквозняк из них дул прямо на сааг-туула. «Он тут лёг, потому что почуял тепло, или кто-то решил его обогреть?» — задумался на секунду сармат, оглянувшись на горячий цех. Из продухов в каменной стене сочился жар — Кут’тайри, как умел, боролся с холодом и, возможно, делился теплом с сааг-туулом. «Привадить тварь на холм… С Вепуата сталось бы. Ладно, если она станет чуть меньше от нас шарахаться…»

…Гедимин поднял мешок с рудой. Что-то застучало по ногам — мелкие камешки вывалились через прореху. Сармат сначала подумал, что на примитивном мешке разошёлся шов, но нитки-жилы выдержали — разъехалась сама «ткань», истёртая подстилка. «Дрянной материал,» — думал Гедимин, перехватывая небольшой, но рассыпающийся мешок второй рукой. «Что-то надо делать с контейнерами. Такие — ни на что не годятся.»

— Сколько уже дней прошло? Дважды по тринадцать? — донёсся со склада голос Вепуата. — Кто как, а я ничего странного не чувствую. А ты? Что там со временем? Успевает срастаться?

— Неосторожные шутки, Хетпу, — прошелестел из-за двери Кут’тайри. — Но ты прав. Я тоже не вижу угрозы. Эти ваши… измерители — они пока ничего не разрушили. Но торопиться всё равно не следует.

— Само собой, — серьёзно ответил Вепуат. Хрюкнул в респиратор он уже позднее, выйдя в цех и плотно закрыв за собой дверь. Гедимину было не до него — он пересыпал кейек изо всех печей в одну, «подогрел» излучением и теперь следил за нарастающим жаром. «Надеюсь, тигли выдержат. На руках такой объём плавить неохота.»

— Кут’тайри думает — наши часы пока не поломали время, — сказал Вепуат, заглядывая из-под его руки в печь. — Что у тебя тут за плавильня?

— Для рэссены, — Гедимин кивнул на мешки с рудой и снова вздохнул про себя о литейной станции. С утра он к ней подходил, но тут же отошёл — там плавился «чёрный песок». Судя по настройкам, кто-то запустил в производство тёмные щитки для шлемов — видимо, про запас — такой горы шлемов на всей базе не нашлось бы.

— Не заметил — среди минералов в Сфене Камня были очень твёрдые?

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Это надо Альгота спросить. Я их не проверял — брал, что само выпало.

— Досадно, — пробормотал сармат, задумчиво щурясь. «Шаровая мельница — устройство несложное, но — вопрос в шарах. На Земле выручал гранит, а здесь… Не найду минерала — придётся лить рэссеновую дробь. Со стометровой вышки, мать её колба, — иначе здесь не выйдет…»

Вепуат заглянул в расстеленные на поддоне чертежи и еле слышно хмыкнул.

— Я не механик, но — эти штуки что, вращаются?

— Угу, — буркнул Гедимин, подавляя желание прикрыть чертежи ближайшей тряпкой. — Я помню всё про вращение. Там будет в две стороны — такая скоростная дёргалка… если тросы раньше не порвутся.

Вепуат недоверчиво покачал головой.

— Это ведь выковано из рэссены? Ну-у… зная тебя… не надо это в лагере запускать, ладно? Отъедем к соседнему холму — там никто не живёт. Если и взорвётся, не страшно.

Гедимин угрюмо сощурился и убрал чертежи под тряпку.

— Это для производства цемента. Дробильный агрегат и смеситель. Что мне, тонну сырья таскать с холма на холм?

Взгляд Вепуата был холоден и серьёзен.

— Знаешь, Гедимин, лучше уж так.

…Мелкие детали остужали в ведре. Вода бурлила, пар бил в воронку, свёрнутую из защитного поля, и уходил за стену внешнего купола, осыпаясь на холм ледяной пылью. Рассеяться он не успевал. Вепуат, выглянувший наружу, с ухмылкой рассказывал, что сааг-туул придвинулся ближе к продухам, и иней оседает на его броне.

— Греется… Ну что, ещё? — сармат придвинул к Гедимину ведро с холодной водой. Сармат покосился на свои дымящиеся руки, на ошмётки шлака и несколько обрезков рэссены — всё, что осталось от долгой плавки — и сбросил металл в ведро, погрузив туда же ладони.

— Хватит. До вечера отлежится — и будем собирать, — отрывисто сказал он, думая о прочности тросов и скорости вращения. — Пока был снаружи — Альгота не видел?

…Альгот держал маленький мешок одной рукой, но с видимым усилием. Гедимин, подставляя ладонь, ждал, что её поведёт книзу — но еле-еле почувствовал груз и едва не выронил его — напряжённую руку от неожиданности дёрнуло кверху.

— На десяток квадратов хватит, — Альгот покосился на сармата, перехватившего мешок, и тут же отвёл взгляд. — На мороз не таскай — расслоится. При плюс пяти — плюс десяти застывать будет… суток пять-шесть, если график не врёт. Сразу скажу — не проверял.

…Гедимин тронул мешок, подвешенный к поясу. Смесь оставалась мягкой — с последней проверки ничего не изменилось. Сармат подобрал стопку красно-жёлтых пластин, проложенных защитным полем, осторожно перевесил за плечо и взглянул на уложенный у стены сфалт. Оставлять оружие без присмотра не хотелось, случайно покрошить прикладом ценный груз — тоже.

— Может, мне с тобой? Туда, вниз? — Вепуат наблюдал за сарматом с тревогой. Тот резко качнул головой.

— Жди у подъёмника. Следи за сфалтом — чтоб никто близко не подходил.

Вепуат хмыкнул.

— Ты за кого боишься — за сфалт или подошедшего?

— За лагерь, — буркнул Гедимин, становясь на «лапы» крюка. — Майна!

…Если бы не фонарь, сармат мало что разглядел бы — каждую пещеру освещала единственная термочаша, все остальные прогревали конструкции изнутри, и их свет не просачивался на временную «поверхность». Из-за этого над ней и похолодало — термометр на запястье показывал плюс семь. Гедимин спускался по каменным лестницам, ступая на широко расставленные пальцы — шуметь почему-то не хотелось. Что-то невидимое следило за ним из-за каждого поворота; однажды он даже обернулся, но заметить никого не успел, только дозиметр коротко мигнул из-под брони.

«Здесь,» — сармат остановился у стены. На вид она была гладкой, но ладонь ощущала слабые шероховатости — и «заваренный» шов на стыке двух пластин. Стена уходила вверх под небольшим углом — Гедимин стоял внутри гигантской полусферы. «Один квадрат сделаю здесь и ещё по одному — на других сторонах. Отсюда удобно вести укладку. Я начну, филки продолжат. Вроде бы работа им по силам…»

Альгот не зря возился, смешивая жидкости и минеральные порошки, — смесь ложилась на вертикальную поверхность, не сваливаясь и не стекая, только едва заметно растягивалась книзу. Гедимин укладывал красно-жёлтые плиты внахлёст, радуясь, что более тонкие кромки не треснули и не искрошились, пока лежали на складе, засыпанные трухой. Луч «термобластера», направленный в стену, постепенно прогревал её — другого способа подогреть раствор, оказавшийся за термоизоляцией, не было, она исправно изолировала его от нагревателя — но тепло, идущее по опорной стене, должно было в конце концов его прогреть. «Когда закроют последние „окна“, придётся ждать шесть суток,» — думал Гедимин, глядя, как кромка раствора постепенно рыжеет. «Там уже будет не подобраться с нагревом. Даже луч не просочится.»

… — Цемент? Облицовка? — Гварза настороженно сощурился. Гедимин сузил глаза в ответ. Гварза перехватил его у лаборатории с остатками раствора — вроде бы с каким-то делом, но привязался именно к мешку и его содержимому. Гедимин тоскливо смотрел на лабораторию и думал об испытаниях шаровой мельницы и смесителя. «Проверять придётся на чём-то безобидном и бесполезном. Что-то мелкодисперсное… Гравия набрать, что ли?»

— Значит, испытания строительных материалов… — протянул Гварза, с сомнением глядя на сармата. — Отчёт где?

— Чего «отчёт»? — огрызнулся Гедимин, нехотя поднимая руку с передатчиком и тыкая в запястье. — Облицовка только-только уложена. О чём там отчитываться?

— О любом движении в сторону стройки, — буркнул Гварза, глядя на экран. — Восемь квадратов в восьми помещениях двух корпусов… На карте отметил, уже неплохо. Когда контрольный обход?

— Через месяц, — отозвался Гедимин. — Раньше — бессмысленно.

Гварза покосился на белое в синих зигзагах небо.

— Через неделю. В присутствии комиссии. Как минимум — Айзека. Состав подобран Альготом? Или опять твои… изобретения?

Гедимин досадливо сощурился. «И что мне было не подождать под землёй полчаса? Спокойно добрался бы до лаборатории…»

— Компоненты из Сфена Камня… — Гварза, не дожидаясь ответа, листал журнал. — Планируемый объём… И когда же он… планируется к добыче?

Гедимин мигнул.

— Постепенно. Там около тонны.

— Сам вижу, — буркнул Гварза, просматривая записи. — Ноль два кубометра… Обломки породы? Камнепад? Собирать вручную?

— Оттаять и собирать, — Гедимин покосился на «термобластер». — Наверняка примёрзло.

— Мелкие обломки и рыхлая порода… — Гварза отвёл взгляд от экрана и опустил руку. — Завтра, с началом светового дня. Могу выделить десятерых. Подогреваемый туннель до разлома, купол на той стороне, максимальная осторожность. И никаких Джагулов!

Гедимин ошалело замигал.

— Там фонит, — предупредил он, покосившись на дозиметр. — И ещё — эта ксено… боги, в общем. Бог камня.

Последние слова он пробормотал, разглядывая гравий под ногами и радуясь, что сарматы не краснеют. Затылок жгло.

— Туннель и купол, — с нажимом повторил Гварза, отходя с дороги. — Сбор здесь, в начале светового дня. Приведёшь Вепуата и один дрон.

Уже в шлюзовой камере, дожидаясь, пока откроется вход в отсек, Гедимин еле слышно хмыкнул и покачал головой. «Гварза спешит собирать сырьё… Дался ему этот цемент! Пока идёт устойка, ничего, кроме испытательных квадратов, там не сделаешь. Да и те… может, я с ними поспешил. Ладно, соберём сырьё. Пока он не передумал. Филки… интересно, как Асгаан относится к филкам? А они про него знают?»

… — Квантовая сущность? — с недоумением повторил Альгот, пожимая плечами. — Не по моей части, Гедимин. Живое — это к медикам. Дипломатия — к командирам.

Его рука, втихаря засунутая в поясной карман, что-то сжала. Гедимин покосился на неё и удивлённо мигнул — пояс филка был разрисован аккуратными красно-коричневыми ромбами.

…Туннели защитного поля упирались в бок сааг-туула и под наклоном поднимались к приоткрытым жилым «отсекам». «Спустили трапы,» — криво ухмыльнулся Гедимин, увидев пристыкованные к животному прозрачные «кишки». Сааг-туул с опаской косился на них — два глаза выглядывали из-под брони, то привставая на стебельках, то втягиваясь от холода и прикрываясь пластинами. Бок животному грел тёплый воздух из продухов в куполе — Гварза даже принёс термочашу и поставил поближе к его лёжке. Сейчас, из душевой, Гедимин его не видел; можно было бы «посветить» на него сквозь стену сигма-лучами, но вокруг были Джагулы, дорвавшиеся до шлангов с водой, — сармат следил за оборудованием во все глаза, и то пару раз пришлось рявкнуть, иначе вентили посрывали бы.

С душем освоились быстро — самый опытный (кто-то из стеклодувов, судя по серьге-бусине в ухе, — Гедимин так и не научился их различать) показал на пальцах притихшей группе, потом каждый по очереди опробовал вентили и сунулся под струю воды, потом Гедимин показал, как направлять её в потолок, чтобы «дождь» накрыл всех. Теперь Джагулы втирали в шерсть двуцветную краску, а сармат рассеянно за ними следил. Краски осталось мало — мешочки были почти пусты. «Они вообще пополняют запасы? Похоже, что нет. Может, как совсем кончится, приготовят новую. Та, что на лице и руках, согревает — это я понял. А зачем вторая? Красить шерсть? Наверное, традиция. Ещё одна.»

— Что это? — пока Гедимин задумался, кто-то из Джагулов сдвинул крышку и заглянул в моечный агрегат. — Чем пахнет?

Ещё двое подошли понюхать. Остальные отложили гребни и навострили уши.

— Машина. Моет посуду водой под напором. Пахнет мылом, — отозвался Гедимин. Джагул отдёрнул руку и встряхнул головой.

— Машина⁈ Видел младших с повозкой чашек. Думал — их работа.

— Как у Кьюссов — на всё своя странная штука, — пробормотал другой Джагул, наблюдающий за «штуками» издалека. Остальные согласно рявкнули.

— А это? — чужак заглянул в бочку. — Для воды? Как те, большие?

— Стирать одежду, — Гедимин кивнул на отстёгнутые от приводов шесты, про себя отметив, что кожа на них опять истёрлась — пора перетягивать. — Тряпки в бак, сверху воду, лупить палками. Потом — на прожарку.

Джагулы с гулким рычанием переглянулись.

— Тратить воду… — пробормотал кто-то из самых опасливых, отодвигаясь к стене. Он хотел что-то добавить, но «исследователь бочек» его перебил.

— Одежда младших? Это для них? Их посуда, их одежда… Думал, это их работа. А какая тогда — их? Не охотятся. Не копают. На твоей стройке — не видел. В кузнице тоже. Для чего они?

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Вот и я думаю…» — он подавил невесёлую ухмылку.

— Их работа будет позднее, — отозвался он, обрывая неприятные и бесполезные мысли. Джагулы переглянулись.

— Позднее? Тогда — надо учиться. Не видел, — проворчал «исследователь бочек», дёрнув вибриссами. — Даже не охотятся. Не дело.

— Научатся, — буркнул Гедимин, про себя признавая, что кочевник прав. «Стрельбы стрельбами, а ведь им тут придётся делать всякие штуки. В своих „кузницах“. И из металла, и из стекла, и из камня. С Земли ничего не привезёшь. Надо поговорить с Айзеком…»

— Учи их, — проворчал Джагул, задвигая на баке крышку. — Хотя бы охотиться. А то — совсем не годится.

…Джагулы с «живого холма» под купол Элидгена перебирались быстро и в полном снаряжении — в этот раз в одной куртке никто не бегал. Гедимин, глядя на их перемещения, одобрительно хмыкнул. Тут же на глазах озадаченного сармата в открытый «шлюз» влетели ещё четверо. Последний развернулся в проёму и попытался руками сомкнуть его края, но едва не выпал в сугроб.

— Сегодня вас восемь? — удивился Вепуат, пока Гедимин закрывал «шлюз» и угрюмо щурился под шлемом — «Это что, всё ученики? Им там вчетвером-то тесно…»

— Иди вперёд, — сказал один Джагул другому. Первую четвёрку пропустили в «предбанник». Они, стянув рукавицы и откинув шапки за спину, оглянулись на Гедимина и двинулись в цех.

— Куда в цацках⁈ — сармат, оттеснив вторую четвёрку (они ещё раздевались — слоёв одежды было много), шагнул следом. — К печи не лезть, пока…

— Они не полезут, — донеслось из «предбанника», и ещё один Джагул высунулся в цех, на ходу снимая сапог. — Они не работать. Эджерех — кузнец. Покажи ему трубки и прочие штуки. Мы рассказали, но он говорит — надо смотреть.

— Иначе не сделаешь, — Эджерех глядел на Гедимина исподлобья и нервно скалился. Новички-Джагулы осматривались по сторонам, остановившись между печами, и переговаривались приглушённым рявканьем, тыкая пальцами во всё подряд. На пару секунд они замерли, глядя на «цацки», свисающие с потолка. Гедимин мигнул.

— Ты будешь делать инструмент? Пришёл осмотреть образцы? — переспросил он.

— Да, я ж говорю, — донеслось из открытой двери. — В кузнице Хеллуг…

Эджерех резко повернулся к двери и рявкнул. Джагула вместе с сапогом снесло в «предбанник». Там сердито зарычали. Вепуат, старательно сложив крылья, вышел в цех и вопросительно хмыкнул.

— Что, мало инструментов? — Гедимин, пожав плечами, протянул кузнецу стеклодувную трубку. — Делал с запасом — и никто не жаловался.

— Там новая кузница, — буркнул Эджерех, заглядывая в раструб и замеряя пальцами его ширину. — Стекольница. Дутница. Тень её разберёт!

Трубка перешла к его помощникам. Теперь они снимали мерки, а Эджерех изучал щипцы и лезвия. Пометок никто не делал — только Гедимин видел, как они изредка замирают, сжав инструмент в ладони и прикрыв глаза.

— Хорошо сделано, — прорычал Эджерех, осторожно складывая всё изученное на поддон. — И это тоже.

Он провёл согнутым пальцем по гладкому металлу, дёрнул вибриссами и резким жестом погнал Джагулов к выходу. Следом двинулся Вепуат. Четвёрка «стеклодувов» уже вывалилась в цех и теперь вынимала что-то из принесённых с собой мешков. Краем глаза Гедимин увидел стеклянный блеск и ошалело мигнул — «Уже сделали своё, в своей мастерской⁈ Быстро же они осво… Стоп. Какая мастерская⁈ У них же сырья нет. И инструменты только-только скопированы.»

— Не сделает, — недовольно прорычал кто-то. — Такую гладкую — нет. Тут шва не найдёшь. А Эджерех сделает, как умеет.

— Но вещь-то будет? — рыкнул другой, сердито скалясь. — Мало он их делал⁈

— Посмотрю, как ты в неё подуешь, — буркнул первый. — Одно дудение, а проку — ни на волос!

Третий шумно фыркнул.

— Не заклепать весь бок — будет дудка с прорезью. С того конца — пузырь, а тут, из-под руки, поющий ветер. Во славу богов…

Он приложил трубку к пасти и сделал вид, что закрывает пальцами боковые отверстия. Не сразу Гедимин понял, что хриплое тявканье со всех сторон — Джагульский смех.

— Работать будем? — громко спросил он, угрюмо щурясь. Кочевники оглянулись на него, прижали уши и расступились.

— Опять был твой сон, — прорычал помрачневший Урджен, глядя исподлобья. — Камни на земле. Много камней.

— Это плохо? — деловито спросил Вепуат, заходя в цех.

— Для Геджера — хорошо, — отозвался кочевник, отодвигаясь к стене. Там незаметно оказались трое из четырёх. Четвёртый — кажется, Джагзуу — стоял у выступа печи, заставленного стеклянными чашками. Гедимин их узнал — одну, с ручками для подвеса, недавно сделал Урджен, другие две, без существенных различий, уцелели с первого занятия.

— Зачем принесли? — спросил сармат, выискивая на стеклянных стенках свежие повреждения. С чашками, похоже, обращались аккуратно — ни одна не треснула, только внутри появились царапины — кто-то отдирал пригар острым камнем.

— Сам же говорил. Забыл? — отозвалась Джагзуу, взяв чашку в руки. — Как стекло сделать прочным? Надо, чтоб остыло. Ну — вот оно. А потом?

Гедимин мигнул. «Верно. Обещал же попробовать его закалить. Вопрос — в чём…»

…Чашку вынимали из печи, придерживая захватами с двух сторон. От рыжевато светящегося стекла шёл жар — Джагулы совались к нему и тут же отшатывались. Гедимин быстро огляделся, прикидывая направление воздушных потоков. «Горячий — вверх, холодный — вниз. Если не ошибся с прозрачностью…» — он опустился на пол и подставил под раскалённую чашку «криобластер». Широкий пучок холодно-синеватого света ударил в потолок, тут же покрывшийся инеем. Чашка больше не светилась, только на её поверхности проступила частая тёмно-синяя сетка. Гедимин ждал стеклянного звона, дождя осколков, но его не было. Ещё секунда — и поверх сетки лёг иней.

Ледяные кристаллы растаяли быстро, но частые тёмно-синие «трещины» так никуда и не делись. Гедимин держал чашку на ладони, осторожно прощупывая стенки. «Чутьё ремонтника» молчало. Он постучал когтем — звон был тонким, пронзительным, даже сармата пробрало ознобом. Он легонько ударил чашку о выступ печи. Зазвенело громче. Сармат жестом отогнал всех от печи и ударил уже с размаху. От стекла отделилась едва заметная белесая чешуйка.

— Огня больше нет, — пробормотал за его спиной Урджен. — Остался камень. Много тут камней…

— Отдашь? — под руку пролезла Джагзуу. Гедимин едва успел кивнуть, как чашка с его ладони исчезла. Ещё несколько секунд её рассматривали, ощупывали и даже прикусывали за края. Гедимин тоже её разглядывал — издалека, на экране сигма-сканера. «Интересно, что стекло осталось текучим. Это не кристаллизация, просто… дополнительные потоки. Прочность возросла, тут не поспоришь…»

…Вторую чашку на улицу вынесли холодной. Грели её уже на месте — под широким лучом «термобластера». Его Гедимин никому не доверил — «светил» сам, пока Джагулы выясняли, высовываясь в продухи, откуда дует ветер. Под очередной его поток подставили чашку, уложенную набок и светящуюся оранжевым. Через секунду она побелела, ещё через пять — начала подёргиваться знакомой синей сеткой. Орнамент лёг чуть по-другому, и Гедимин, взвесив её на ладони, настороженно сощурился. «Эта хуже первой. Всё-таки ветер был слабый…»

…Осколки третьей чашки выловили из дымящегося ведра. Чашка была подвесная — та, которую сделал Урджен. Теперь он мрачно разглядывал осколки.

— Переплавишь, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. Что чашку в воду совать не стоит, он сказал перед «экспериментом» три раза — даже кто-то из Джагулов успел согласиться. Теперь они стояли над ведром и переглядывались.

— Сильный холодный ветер, вот что, — задумчиво «подвела итоги» Джагзуу. — Или ледяное око. Ока нет. С ветром проще. Хватит смотреть, Урджен! Давай плавить. Эти куски — не испорченные? Смешать с шихтой — всё будет как надо?

…Пока Джагулы превращали стеклянный пузырь в конус, к ним заглянул Вепуат, вопросительно хмыкнул, протянув руку к «закалённой» чашке, и после кивка Гедимина унёс её к своим. Сармат видел из-за его крылатой спины, как Сэта с опаской разглядывают странный предмет, касаются стекла — и тут же отдёргивают руки и прижимают уши. «Любопытно, что стекло не взорвалось,» — думал он, вполглаза присматривая за Джагулами. «Какие там были стихии? Когда охлаждаешь на воздухе — наверное, Ветер… и Лёд? А когда бластером — Лёд и… Лучи? Если нагрев — это Огонь, а само вещество — Камень… или Металл? А, Маккензи их разберёт! Равнинный сопромат, sa hasu…»

— Какая стихия? — спросил Гедимин, протянув сетчатую чашку Урджену. Джагул озадаченно рявкнул.

— Камень. Огонь ушёл. Остальные тоже.

— Это плохо? Повлияет на прочность? — спросил Гедимин.

— С чего бы Камню не быть прочным, — пробормотал Урджен, глядя исподлобья. — Себе оставишь?

— Забирай, — ответил Гедимин, отгоняя мысли о местной физике. «Себе — сделаю ещё несколько. Странное явление. Надо его проверить.»

…Пока Гедимин выдувал из стекла образцы, Вепуат ушёл на склад за шихтой. Вернулся он нескоро и в дверь протискивался боком — перья встали дыбом.

— Вот, — буркнул он, протягивая сармату миниатюрную каменную призму. Граней у неё было шесть, и на каждой кто-то старательно вырезал ромб. Гедимин машинально сравнил их, приложив коготь, — расхождения в размерах составляли доли миллиметра.

— Что это? — спросил он, думая, что над «цацкой», если она вырезана без земных или Куэннских инструментов, кто-то очень постарался. — Где взял?

— В Шакхе, — буркнул Вепуат. — Носи с собой. Бусы Скогнов я возьму себе — завтра пригодятся. А тебе надо это. Дай я прикреплю…

Гедимин молча смотрел, как очередную «цацку» прикрепляют к его броне и убирают под слои обшивки. Там, в маленьких скрытых нишах, уже было несколько памятных знаков — невидимое ожерелье, привезённое с Земли. «Ромбовидные грани и ромбы поверх… Опять Асгаан?»

— Лучше давай сюда шихту, — угрюмо сказал он.

— Осталось немного, — вздохнул Вепуат, развязывая мешок. — До конца месяца хватит — если на занятия. А потом пойдём раскапывать снег. Я бы и сейчас сходил, да Айзек против.

— Джагулы строят свою мастерскую, — Гедимин невесело ухмыльнулся. — Что они там будут плавить — не знаю. Если только наворовали из цеха. Не замечал такого, но — кто их знает.

— Я бы заметил, — Вепуат покачал головой, заталкивая под перья высунувшийся глаз на стебельке. — Быстро они перенимают новшества. Кто как, а я не ожидал.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Пора учить филков. А то все освоят, кроме них.