Обратный отсчет: Равнина

Часть 18 23–30 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

23 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

У наезженной тропы — там, где обычно спускался в долину бронеход — стоял хлипкий навес из трёх костяных подпор и неровного истёртого куска чьей-то шкуры. Один его край почти касался земли, другой был приподнят, и под ним виднелась вырытая в гравийном слое ниша. Гедимин подошёл ближе, поднимая фонарь так, чтобы сооружение попало в световой круг. Под навесом что-то шевельнулось, потом наружу высунулась четырёхпалая рука и задёрнула полог. Гедимин убрал фонарь, но включил сигма-сканер — и беззвучно хмыкнул: под навесом стоял кованый ракетомёт, рядом лежали жировые ракеты, заправленные под завязку, слегка прикопанные в гравий, а на оставшемся месте кое-как устроились двое филков. С собой у них были ещё «резинки» и круглые снаряды для них; содержали их аккуратно — проделав в каждом прорезь и нанизав их на плоскую кость, чтобы избежать случайного раскручивания. Ещё раз хмыкнув, Гедимин выключил сканер и тихо отошёл к лаборатории. «Не спят. Правильно. Местные кочевники не понимают по-хорошему. Может, поймут из ракетомёта.»

…Все детали остыли. Тщательно просканировав их, повертев в руках, приложив к респиратору и только что не облизав, Гедимин нехотя кивнул сам себе и, собрав всё, устроился за лабораторным столом. Пустой твэл был практически готов, оставалось приварить наконечники, собрать решётку и надеть, не закрепляя, хвостовики — и как-то протиснуться в активную зону и установить управляющий привод.

«Хотя бы новые зеркала добавлять не надо,» — думал сармат, приваривая светлый металл к чёрному стеклу. «Катушки я проверил. Будет смена — установлю. И привод к ним… Опять весь пульт переделывать!»

…В руке у радостного Вепуата была связка живых «кальмаров». Она дёргалась во все стороны, и сармат с трудом её удерживал. В другой руке он держал полный мешок «трилобитов» — и они, хоть и сонные, что-то чуяли сквозь прорехи и беспокойно шевелились.

— Неси, — Вепуат сунул связку Гедимину и широко ухмыльнулся. — Хороший улов, верно? Бронны даже на еду себе ничего не взяли. Я им говорил, но…

— Опять охота? — Гедимин едва заметно поморщился. Вепуат радостно закивал.

— И я попробую выпустить стаю. Слушай, ты справишься один? Надо будет сначала выпустить пару «кальмаров», чтобы зверьки забеспокоились. Потом я их всех отвяжу. Ты выпустишь ещё одного, кто-то его поймает, и стая спустится к тебе в кратер. Будет искать, где ещё еда. И вот тут тебя не должны найти!

Гедимин сузил глаза. «Вот чем мы сейчас занимаемся? Может, послать его к филкам? Это у них работы нет…»

— Накрыться защитным полем? — спросил он вслух. Вепуат закивал.

— Ага! Сделай воздуховоды, только узкие, чтобы «трилобит» не пролез. Они тебя учуют и будут кружить рядом. И когда услышишь свист — вытряхивай дичь в воздуховод! По две-три штуки, всё сразу — не надо. Сначала — две, когда я снова свистну — на одну больше, ну и пока не кончатся. Тебе под куполом будет ничего не видно, но я потом запись покажу.

— Прозрачный купол? — предложил Гедимин. Его не интересовали «трилобиты», но ему стало немного досадно. «Раз уж возиться со всей этой дрянью, то хотя бы посмотреть на результат возни. Я тоже не видел, как охотится стая.»

— Не, не пойдёт, — Вепуат покачал головой. — Тогда они тебя увидят и будут ждать у воздуховодов. А я хочу, чтобы они распределились по скалам. Пусть поохотятся на пролёте — оно, говорят, очень занимательно.

— Кто тебе всё это говорит? — Гедимин слегка сощурился. — Тут кто-то держит «трилобитов»?

Вепуат пожал плечами.

— Ну, не держат. Но охотятся на них. И знают их повадки. Так ты идёшь или нет?

…В жёлтом свете фонаря поблескивали чаши каменных весов. Конструкция, вбитая конусовидным торцом опоры в слепленную из гравия подпорку, держалась в равновесии. Рядом стояли двое Скогнов-патрульных и разглядывали балансир, пытаясь поддеть его копьём. Вепуат на бегу заверещал на них, Скогны, вздрогнув, подались назад. Гедимин хотел проследить за ними, но стена ангара уже закрыла их, впереди была тропа на спуск, а в руке — связка живых «кальмаров»… «На обратном пути разберусь,» — решил сармат.

…Из-под купола ничего не было видно. Даже воздуховоды не помогали — сармат сделал их изогнутыми, чтобы снаружи нельзя было заглянуть внутрь — и сам, соответственно, выглянуть не мог. Руки были заняты связкой «кальмаров» — развязанную, её приходилось держать двумя руками, не отвлекаясь на сканирование окрестностей.

Снаружи донёсся короткий резкий звук — вой воздуха, с силой пропущенного в респиратор — и Гедимин сунул связку в воздуховод и сдёрнул с неё трёх «кальмаров». Он уже наловчился освобождать их, не сдавливая, — они один за другим слетали, рикошетили от изгиба воздуховода и проваливались дальше, к выходу.

«Ещё семь осталось,» — сармат покосился на связку, всё так же пытающуюся вырваться из рук. «Трилобиты не лопнут? Сколько в них вообще влезает? Или они и половину не поймали?»

Снаружи снова взвыло, и Гедимин, еле слышно хмыкнув, поднёс связку к воздуховоду. «Быстро у них всё. Видно, добыча разлетелась.»

…Когда он поднялся на вал над кратером, «трилобиты» уже сидели на стойке и делили добычу. Подранок и Чужак с двух сторон толкали раздутого, почти круглого Сокола. Их брюшные мешки были пусты. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Получилось! — радостно сказал Вепуат, подсовывая ему передатчик. — Всё, как и говорили, — самки-загонщики и самец-перехватчик. Видишь, сколько нахватал?

Сокол, устав от тычков, выплюнул мятого «кальмара». Подранок поймал его на лету, но есть не стал — спустил в подбрюшный мешок и снова потыкал Сокола хоботком. Из четырнадцати «кальмаров» внутри самца сейчас было восемь — то ли пятерых уже съели, то ли они всё-таки разлетелись.

— Смотри! — Вепуат толкнул Гедимина в бок и щёлкнул пальцем по передатчику. — Вот здесь он засел, в тени камня. Видишь, Чужак с Подранком гонят на него стайку? А вот он вытянул хоботок… Быстро он хватает, верно? Я как-то замерял скорость выпада…

Гедимин смотрел в замедленной промотке, как два «трилобита», выписывая виражи и выгибаясь в дугу, сбивают стайку из трёх «кальмаров» в плотный комок. Мелкие животные метались во все стороны, уклоняясь от хоботков — и быстро приближались к сидящему в засаде Соколу. Хватал он, и правда, быстро — втянул стайку в один вдох, только щупальца мелькнули.

— Пять штук они, конечно, упустили, — с сожалением сказал Вепуат. — Считай, почти половину. Не знаю, плохой это результат или годный. У них всё-таки давно не было практики. Тренировки с кусками мяса — это не то…

Сокол отрыгнул ещё одного «кальмара». Добыча постепенно переходила из мешка самца в мешки самок. Сокол вяло шевелил спинными щитками, но сбежать не пытался — то ли понимал, что шлейка не развяжется, то ли такое «общение» было для него привычным.

Гедимин покосился на небо. Ему вспомнился гигантский «трилобит» с пилотом в жабрах. «Интересно, на кого охотятся такие твари,» — подумал сармат и невольно поёжился.

— Ну всё, — вздохнул Вепуат, и Гедимин удивлённо на него покосился — кажется, он что-то упустил. — Теперь тренировок долго не будет. Я после вчерашнего-то не хотел их выпускать — думал, не полетят. А завтра — точно день потерян. Вынесу их пролетаться, и всё. На команды они даже крылом не пошевелят.

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Значит, завтра управимся быстрее. Сколько они пролетают без тренировочных заходов? Полчаса, час? А мне завтра вообще будет не до них.»

Вепуат огляделся по сторонам, помахал рукой чему-то светящемуся, высунувшемуся из кратера, и повернулся к Гедимину.

— Джагулы ушли, — сообщил он. — И больше не возвращались. Сэта вывели их к разлому, но дальше не пошли. Вроде они сильно злились.

Гедимин поморщился.

— Их проблемы. Ты от них хотел всего-то данного слова. Если у них пасть не открывается — мы-то при чём⁈

Вепуат поднял на него взгляд, и сармат удивлённо мигнул — радужка разведчика потемнела, будто он и впрямь был расстроен.

— Видимо, для них слово — это не «всего-то», — тихо сказал он. — Вот это меня и занимает. И… любопытно было бы рассмотреть живой холм вблизи. Интересное животное.

Гедимин пожал плечами. Ему вспоминались вольеры экзотариума — самое «необходимое» сооружение на засекреченной базе в недрах Луны. «Похоже, у всех биологов с головой неладно. Профдеформация… А вот интересно, у „Тория“ уже есть такое животное? Может, даже и клонированное?»

…В бункер Гедимин спускался с охапкой костяных и деревянных деталей и пучком тросов. Тросы ему не нравились — рядом с асааном растительное (или животное?) волокно из запасов Броннов казалось полной дрянью. Но для временной экспериментальной установки годились и такие, а взять асаан было всё равно неоткуда.

Ещё одна горка деталей и объёмная смонтированная конструкция остались лежать у реакторной крышки, под защитным полем, — это предстояло устанавливать снаружи, сняв крышку. На монтаж и испытания у Гедимина было десять часов — вся операторская смена.

— Уже всё собрал? — Айзек глянул на охапку деталей и еле слышно хмыкнул. — Завтра с утра едем за ирренцием. У Маккензи всё готово, он нас только поторапливает. Вепуат завтра с тобой? Он там не очень нужен, но если тебе так спокойнее…

Гедимин пожал плечами.

— Вепуату лучше бы сидеть у реактора. Если тут мотаются кочевники, каждый плазмомёт на счету. Гварза ведь не едет?

Айзек качнул головой.

— Едет. Проверит топливо перед сборкой твэла. И сам твэл. Хочет всё проконтролировать.

Гедимин сузил глаза.

— Может, он тогда сам соберёт твэл? И мне не ездить, и ему спокойнее…

Айзек досадливо сощурился.

— Хватит, атомщик. У нас тут у всех свои функции. А в нашей работе лучше всё проконтролировать. Будешь монтировать приводы? Моя помощь нужна?

…Цвет реакторного накопителя сразу, ещё в отражении на мониторе, показался Гедимину подозрительным. Выбравшись из реактора и размяв онемевшие руки (монтировать приводы в узкой каменной трубе даже сармату было непросто — он плохо там помещался), он выдохнул и снова сунулся внутрь. Плёнка защитного поля под синюю пластину, подключённый сигма-сканер, — и через пару секунд сармат уже разглядывал на экране свёрнутые многослойные ячейки накапливающих молекул. «Так и есть. Заряд, достаточный для передающего кольца. Можно сегодня запустить дрон-излучатель. Завтра будет не до него.»

…Дозиметр на запястье мигнул, стрелка-указатель качнулась вправо и немного вверх — и тут же сверху донёсся протяжный то ли свист, то ли вой Вепуата.

— Взлетел? — крикнул ему Гедимин. — Что с фоном?

— Норма, — отозвался с поверхности Вепуат. — Даже купол не задело. О, пошёл на снижение… Всё, сел!

Гедимин подавил досадливый вздох и повернулся к монитору. Невидимые, но вполне осязаемые щупальца держали его за запястья и сплетались на висках и макушке. Дозиметр погас — больше хранитель не видел вокруг бункера ничего интересного.

«Так я и не увижу, как эту штуку запускают,» — подумал Гедимин; ему было слегка досадно. «Надо её осматривать перед полётом. Со временем балансировка собьётся, и дрон начнёт крениться. Айзек за ним следит, но… Надо и мне его проверять. Всё-таки это механизм. Сам себя не починит.»

24 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из-под респиратора Кенена Гварзы донёсся смешок. Гедимин, остановившийся перед ним с пустым твэлом в руках, недовольно сощурился. Айзек быстро шагнул к ним; по его взгляду было видно — сейчас он никаких стычек не потерпит.

«Да и мне не хотелось бы,» — думал Гедимин, укладывая пустой твэл на мягкую подложку. «Мало ли, трубки потрескаются. Поговорим ещё, когда руки будут не заняты.»

— Приятно видеть Кета, занятого делом, — пробормотал Гварза, склоняясь над твэлом. — Делом, а не тем, что обычно.

Говорил он тихо, но отчётливо, и Гедимин расслышал каждое слово и недобро сузил глаза.

— Атомщик очень быстро справился, — сказал Айзек, вклиниваясь между сарматами. — И, как всегда, на высшем уровне. Я уже проверил оболочки в движении.

Гварза, буркнув что-то в ответ, уставился на экран сигма-сканера. Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ну, теперь будет просвечивать во всех проекциях. И на руке покрутит. Будто это он дефектоскопист, а не Айзек. Найдёт, к чему прикопаться, или нет? Хорошо, я катушки ему не показывал. Остались бы без люфта.»

— Ну, в целом… — протянул Гварза через пять минут, с явным разочарованием выключая сканер. — В целом, для экспериментальной установки на отдалённом полигоне… Допустимо. Меня всё-таки очень радует, что эти места далеки от цивилизации. Как представишь такую установку под мегаполисом…

Айзек покосился на мрачного Гедимина и укоризненно хмыкнул.

— Не надо преувеличивать. «Элидген» очень хорошо себя показал. То, что вы с ним не ладите, ещё не значит, что он неисправен.

Гварза поморщился.

— Реактор — не то, с чем можно ладить или не ладить. Он должен работать. И быть надёжным и управляемым. Кет, иди в шлюз. И постарайся не ободрать палубу.

…Пустой твэл остался в лабораторном отсеке; Гедимин проследил, чтобы его принайтовали, как положено, и теперь был относительно спокоен. Сам он устроился на скамье в шлюзовой камере, пристегнувшись и оперевшись локтями на колени, — наклонённая голова всё-таки меньше кружилась. Бронеход покачивался на каменных «волнах», проползая между невидимыми за обшивкой холмами. Внутри было тихо, снаружи в броню никто не ломился.

«Интересно, к чему мы в этот раз вернёмся,» — думал Гедимин, и ему заранее было не по себе. «К очередной куче трупов? Или к взорванному холму? Хоть вообще не уезжай…»

17 июня 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Палуба загудела под чьими-то неуклюжими шагами.

— Лежи-лежи, — деловито сказал Кенен Маккензи, наклоняясь над Гедимином и ловко вскрывая броню на его плече. Когда под кожу вошла холодная игла, сармат даже не поморщился — Маккензи не умел делать инъекции и даже не старался, но в сравнении с центрифугой, включившейся в потрохах, это была такая ерунда…

— Что это? — вяло спросил Гедимин, не поднимая головы, и стиснул зубы от очередного мучительного спазма ниже рёбер. Над головой негромко хмыкнули.

— Лекарство, Джед. «Торий» прислал. Ты хоть рассказывай иногда, как они действуют! Нам тоже интересно.

Перешагнув через распластанного сармата, Маккензи сбежал по трапу, и его отвратительно бодрый голос донёсся из-за открытого шлюза:

— Джед не в форме — ну, а мы не будем терять время. Айс, Кен, берите эту вашу странную штуку и несите её сюда. Пока Джед лежит, мы её закрепим в захвате, и ему останется только пересыпать наш металл.

— Гедимину не понравится… — начал было Айзек, но трап уже гудел под чьими-то сапогами, и Гедимин угрюмо сощурился. «Гварза…»

— Смелее, парни! — подбодрил сарматов Маккензи — он так и стоял внизу, у бронехода, и в отсеки не лез. — Я не атомщик, но кое-что понимаю. В этой вашей штуке нет ни атома ирренция и ни одного взрывоопасного элемента. Несите её сюда!

Через Гедимина снова перешагнули — в этот раз двое одновременно. Чуть повернув голову, он успел увидеть блеск чёрного стекла из-под сползшей ветоши.

— Я понимаю нежелание трогать руками непроверенные и опасные агрегаты, — услышал он голос Гварзы. — Я только не понимаю, зачем было брать в экспедицию их производителя. И тем более — зачем тащить явно больного сармата через портал из-за рутинной операции пересыпки.

Гедимин, нахмурившийся было, удивлённо мигнул. «Хм? Дело сказал. Надо же. Умеет, когда захочет.»

Кто-то хлопнул бронированными перчатками по обшивке — так, в четверть силы, для звука.

— Кен, я не меньше твоего переживаю за здоровье нашего Джеда, — сказал Маккензи и наверняка при этом ухмыльнулся. — А за ваш бесценный реактор — даже и больше. Вот так, сюда её, в захват. Ванджур, сдай назад! Вот, теперь идеально.

Гедимин, недобро щурясь, повернул голову — как бы ни было плохо, он должен был увидеть, что Маккензи в данном случае считает «идеальным». Разглядеть ничего не удалось, кроме защитного поля на дальней стене ангара. Досадливо хмыкнув, Гедимин перевернулся и сел. Внутренности вяло дёрнулись, но через пару секунд успокоились. Сармат поднялся на ноги, выглянул из шлюза — теперь погрузчик со спаренным захватом и два закреплённых твэла просматривались хорошо. «Идеально», видимо, относилось к их симметричности относительно кабины погрузчика и пола ангара.

— А, Джед! — Маккензи с радостной ухмылкой замахал двумя руками. — Ну что, готов к работе? Надо сказать «Торию», что препарат получился удачный. Дал бы вам с собой, чтобы тебе на той стороне быстрее встать, но — была единственная ампула!

Гедимин, пропустив мимо ушей его болтовню, прислушался к ощущениям. Тошнота, и правда, ушла, голова не кружилась — вот только всё внутри черепа будто растворилось, превратившись в однородную массу. Гедимин, встряхнувшись, попытался вообразить чертёж погрузчика. Получилось далеко не сразу.

— Дрянь препарат, — буркнул он, подходя к погрузчику. — Все мозги расплавились. Работать буду медленно. Думать тяжело.

Поверх его брони с шелестом опустилось защитное поле — Айзек обмотал сармата со всех сторон. Гедимин благодарно кивнул — сам он до этого додумался бы к середине работы. «Так,» — он угрюмо сощурился на твэлы, пытаясь сосредоточиться. «Ипрон по центру — стабилизирует. Половину ирренция из верхнего сегмента вынуть, потом — центральный ипрон. Потом — то, что останется.»

Маленькие серые цилиндры с тихим стуком падали внутрь оболочек. Они были тёплыми — тепло ощущалось даже сквозь защитное поле поверх перчаток. Гедимин долго всматривался в их свечение в поисках белого оттенка — признака нейтронного всплеска с сильным нагревом — пока сообразил, что тепло — фантомное, реакция нервных окончаний на сигма-излучение. Оно сопровождало сармата с первых секунд работы, не ослабевая и не усиливаясь. Гедимина в этом что-то смущало, но он далеко не сразу понял, что.

«Волокна,» — сообразил он, разбирая очередной сегмент управляющего стержня. «Волокон нет. Однородная тёплая масса. Как в миниреакторе… или просто в куске ирренция. А волокон нет.»

Он попытался вспомнить, были ли они в прошлый раз, когда он перекладывал топливо из твэла в твэл. Память, как и весь мозг, отчаянно сбоила. «Странные у „Тория“ препараты,» — подумал он, оставив бесполезные попытки. «На работе мне такого не надо. Лучше в шлюзе полежу. Внутренности уймутся, а вытекший мозг — так и останется.»

… — Готово! — Маккензи хлопнул в ладоши. — Твоя очередь, Кен. Джед, садись вот сюда, на ящик. Хорошо всё-таки, что к защитному полю радиация не липнет!

Айзек провёл вдоль рук Гедимина дозиметром и нехотя кивнул.

— Да, посиди. Ты немного заторможенный. Побочка от препарата?

Гедимин угрюмо сощурился. Он думал, что за сорок минут лекарство «выветрится», но фрагменты мыслей внутри черепа развалились на ещё более мелкие части. Он попытался представить себе чертёж генератора защитного поля, но сосредоточиться ему не дали — Маккензи кашлянул над ухом.

— Как дела на базе, Джед? Как там ваша с Вепом дипмиссия? — осторожно спросил он. — Айс говорит, на вашем счету уже три города! И все очень довольны. Даже думал, не попросить ли и мне благословения на гетто. Раз уж у вас с Айсом вскрылся такой талант…

Гедимин сердито фыркнул — и услышал почти синхронное фырканье Айзека.

— Вот как только гетто попадёт на Равнину — так сразу! — громко сказал командир экспедиции, с щелчком выключая и загоняя под нарукавную пластину сигма-сканер. — Из Гедимина хороший жрец. Внушительный. Жаль, что он сам от этой работы плюётся.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Этой мелюзге любой филк — внушительный, — пробормотал он. — А дурить дикарей — подло.

Маккензи весело хмыкнул.

— Опять ты преувеличиваешь, Джед. Дурить — это вводить новые верования. А вы только удачно встроились в систему старых.

— Я всё, — громко объявил Гварза, отходя от погрузчика. — Повреждений не выявлено. Мы назад поедем или так и будем болтать?

24 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Едва бронеход остановился, Гедимин сполз со скамьи и достал ежедневник. На слабую тошноту можно было не обращать внимания, переборки не плавали и не менялись местами с палубой, но внутри черепа колыхался туман с обрывками мыслей, и это уже начинало раздражать. «Устройство радиометра Конара,» — сармат сердито сощурился на выдранный листок. «Знаешь же. Вспоминай!»

С писчим стержнем в руке и бумагой перед глазами процесс пошёл быстрее — нужная схема сложилась за четыре минуты. Едва Гедимин успел её закончить, внешний шлюз загудел, и сармат, убрав уже ненужный чертёж в карман, поднялся на ноги. По ту сторону шлюза на первой ступеньке трапа стоял угрюмый Айзек.

— Пришёл в себя? Легче? — отрывисто спросил он, пристально глядя на Гедимина. — Вовремя. Выбирайся. У нас гости.

…Джагул стоял у обрыва, рядом с валуном, слепленным когда-то из тектона, и смотрел мимо Скогнов-копейщиков, окруживших его плотным кольцом, куда-то в сторону ангаров. У соседнего камня встал Руниен. Его светящийся посох упирался в валун, частично накрывая разложенные там предметы — видимо, всё, что выгребли у Джагула из карманов и отвязали от пояса. Гедимин мельком удивился, что с кочевника не сняли и одежду — он впервые видел настолько одетого Джагула.

«Так у них и обувь есть…» — сармат покосился на ступни пленника, обутые в сапоги из узорчатой кожи. Покрой у них был странный, но, похоже, удобный, учитывающий быструю походку с опорой исключительно на пальцы, изгиб пяточного сустава высоко над землёй и крупные, хоть и затуплённые, когти. «И штаны даже. И нормальные рубахи… или это куртка? Только бахрома лишняя. Наверняка за всё цепляется.»

Джагул, взглянув на остановившегося сармата, коротко рявкнул. Скогны заверещали, недобро скалясь и прижимая уши, но через пару секунд пленнику протянули на копье костяную маску. Гедимин ошалело мигнул.

— Хеллуг?

— Они, — подтвердил Вепуат, встав рядом с ним. — Явились полчаса назад. Там, под холмом, сидят ещё трое. Четверых сразу Руниен не пустил.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Что говорят?

Вепуат пожал плечами.

— Пока поотбирали у них цацки и оружие. Скогны хотели ещё и одежду стащить. Но я думаю — это лишнее. Холодно.

— Кто у реактора? — быстро спросил Гедимин, силой заставив себя не оглядываться на бункер. Одинокий кочевник выглядел безобидным — по крайней мере, для сарматов — но кто мог поручиться, что за разломами не прячутся живые крейсера?

— Бласко внутри, снаружи — ракетомётчики, — так же быстро ответил Вепуат. — И тройной купол сверху. «Трилобиты» молчат. Но они вчера объелись, сегодня сидят тихие.

Гедимин едва заметно поморщился. У него были дроны-разведчики, сигма-сканеры и вроде бы куча союзников со странными способностями — а доверяться приходилось «трилобитовому» детектору, и это сильно раздражало.

— Я говорю, — раздался ровный неживой голос маски-переводчика, и Гедимин перевёл взгляд на Джагула. — Джагул прихожу к чёрный панцирь. Отдаю оружие. Чёрный панцирь слушаю я говорю?

— Говори, — Вепуат выразительно пожал плечами. — За язык тебя не держат.

Гедимин краем глаза увидел, как морщится Айзек, и угрюмо сощурился. «Какие у них переговорщики, такие и у нас. Поговорил бы я с ними за подрыв реактора…»

С трудом разжав кулаки, он заставил себя слушать.

— Зверь Хеллуг умираю, — сказал угрюмый Джагул. — Нет лечение, нет надежда.

— И вы пришли за помощью, — отозвался Вепуат, складывая руки на груди.

— Хеллуг прошу помощь у чёрный панцирь, — голова Джагула чуть наклонилась вместе с неудобной маской. — Прошу помощь у младший Пламя. Белый шатёр там. Шатёр Пламя?

— А то вы не знаете, — процедил Вепуат, изменившись в лице. — Вы сломали такой же, сорвали крышки, пытались навредить Пламени — а теперь ты не знаешь, где оно?

— Нет повреждаю, — отозвался Джагул, странно дёрнув плечом. — Забираю без вред. Повреждаю Пламя! У Джагул нет такой дурак.

Гедимин, забыв о досаде и гневе, ошалело замигал. «Что значит — забираю⁈»

— Так вы пытались… похитить Пламя⁈ — Айзек, удивлённый ничуть не меньше, шагнул вперёд. — Что вы с ним стали бы делать? Что вы о нём знаете?

— Джагул нет знаю такая вещь, — угрюмо отозвался переговорщик. — Кьюсс знаю много про разный бог. Кьюсс прошу. Много говорю. Кьюсс люблю говорю. Потом голова больно. Кьюсс прошу — Джагул забираю. Теперь зверь Хеллуг умираю. У Кьюсс нет помощь.

Вепуат сдержанно хмыкнул. Его рука сжалась на запястье Гедимина — то ли он хотел удержать сармата, то ли заручиться его поддержкой.

— Зверя жалко. Они у вас большие, — задумчиво сказал он, глядя куда-то мимо Джагула. — Слушай, Хеллуг. Ты говорил с нами в городе Сэта? Помнишь, чего я тогда просил? Дать клятву, что ваше племя не будет нам вредить. Вы даже этого пообещать не можете, а хотите какой-то помощи.

Гедимин оторопело разглядывал разрисованный череп. Ему сейчас было не до чужих зверей и обещаний. «Эти дикари пытались выкрасть ядерный реактор. По „просьбе“ других дикарей, считающих себя очень умными. Любознательные твари эти Кьюссы. Мало им было взорванного подъёмника…»

— Хеллуг нет нападаю, — услышал он и от неожиданности вздрогнул. — Хеллуг прошу помощь. Нет нападаю на чёрный панцирь и жёлтый шкура, нет нападаю на твой карлик. Хеллуг прошу мирно. Это ты хочу?

Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина. Руниен с присвистом выдохнул и смерил кочевника недобрым взглядом. Посох в его руке неритмично мерцал.

— Ты клянёшься? — Вепуат двинулся вперёд. — Ты говоришь от имени всех Джагулов?

— Я Хеллуг, — мрачно ответил переговорщик. — Говорю от Хеллуг. Другой Джагул говорю сам. Джагул нет клянусь перед чужак. Но Хеллуг не нападаю на город Пламя. Хеллуг говорю. Так ты хочу?

Гедимин сузил глаза. Вепуат крепче сжал его запястье, задумался на секунду — и кивнул.

— Сойдёт. Не сдержите слово — вам же хуже. Где ваше животное?

— Вепуат, — Айзек предостерегающе взглянул на него и протянул руку к его плечу. Разведчик резко качнул головой.

— У вода, — отозвался Джагул. — Зверь лежу у река. Близко. Быстро иду. Чёрный панцирь иду?

Айзек крепко взял Вепуата за плечо и отодвинул себе за спину.

— Идти к вам вчетвером? — он насмешливо хмыкнул. — Хорошо придумал. Кьюссы подсказали? Так не пойдёт. Нам не с чего верить вам. Ты дал слово, да. Но одно слово против трёх нападений? Приводи своё животное к холму. Здесь, на нашей земле, мы ещё можем вам доверять. Но к вам не пойдёт никто.

— Зверь Хеллуг иду сюда? — медленно повторил Джагул. Маска говорила, а живые челюсти под ней сжимались чуть ли не до хруста. Гедимин выразительно притронулся к прикладу сфалта — оружия у Джагула не было, но лежало оно, в общем-то, в двух шагах…

— Ты сказал, что он недалеко, — напомнил Вепуат. — Значит, дойдёт. От этой болезни может свалиться кожа, но ноги не отсыхают. Запаситесь нужной едой — вода у нас есть, но кормить его будет нечем.

— Зверь иду к чужой холм… — медленно сказал Джагул. — Пью чужая вода. Зверь нет пью и нет ем. Плохо иду. Весь Хеллуг под твой коготь. Ты хочу нападаю — куда ухожу? Как Хеллуг верю ты?

Вепуат пожал плечами.

— Так не идите. Мы-то не заставляем. Мы к вам не пойдём. Ну, могу дать слово, что мы первыми не нападём. И наши союзники тоже.

«Согласиться на похищение ядерного реактора. В критическом состоянии. Без систем управления…» — Гедимин встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. «Где им так мозги прижгло? Опять нейротоксины? Как у Райвигов, только у Кьюссов… Hasu! Они же вроде дружат… М-да. Теперь понятно. Хоть и неохота тратить флоний… У нас вообще столько есть?»

— Нет говорю один, — сказал угрюмый Джагул. — Иду к Хеллуг. Говорю твой ответ. Пускай Хеллуг думаю.

Вепуат кивнул.

— Пускай, — согласился он. — Если надумаете — сначала приходи один или вдвоём на холм. Без оружия! Чтобы мы знали, что это ваш зверь, и что вы настроены мирно. А мы посмотрим, чтобы никто его не тронул.

Джагул, уже снявший маску, смерил его мрачным взглядом, но больше не издал ни звука — только шуршали собираемые с камня цацки. Руниен и Кенен Гварза пошли вслед за ним и его конвоем из Скогнов к наезженной тропе. Оставшиеся сарматы растерянно переглянулись.

— Воровать реактор… — пробормотал Гедимин, безнадёжно качая головой. — Грёбаные Кьюссы!

— Мыслят они нетривиально, — отозвался Айзек, оглядываясь на тропу. — Вторая местная цивилизация после Куэннов. Но ядерную энергию не освоили. Может, поэтому и любопытствуют… Вепуат, спасибо, что держал его. Я уж боялся стрельбы.

Гедимин сердито фыркнул.

— В безоружного переговорщика⁈ Я в твоего стража не стрелял. Хотя он-то заработал. Подстрекатель, sa has— sulu…

— Тише! — Вепуат хлопнул его по локтю. — Не знаю, что надумает племя Хеллуг — но, по-моему, они почти дозрели. Видно, зверю совсем худо.

— Есть вероятность, что приедут к холму? — Айзек заинтересованно хмыкнул. — Надо будет усилить охрану. Ещё один отряд филков… и, возможно, позвать Скогнов.

Вепуат нетерпеливо закивал, оглядываясь на Гедимина.

— Ну да, да, охрана… Ремонтник! Как думаешь — флоний поможет?

Гедимин пожал плечами.

— Ничего другого на Земле нет. Не поможет — придётся добивать.

Вепуат поёжился.

— Айзек! А у нас наберётся пара литров флония? Если не здесь, то, может, у Маккензи?

Айзек хмыкнул.

— Маккензи будет рад отдать годовой запас… Ладно! Сначала посчитай, сколько точно тебе нужно. Я вечером еду в Ураниум, поговорю с Кененом. У нас хорошая колония Пожирателей. Если остановить всё производство, может, пара литров и наберётся.

Гедимин поморщился. «Два литра. Две тысячи ампул. Тратить их на убийц, уродов, крадущих чужие реакторы…»

— А потом они опять приедут, — пробормотал он, и оба сармата замолчали и повернулись к нему. — На здоровом «крейсере». И с тремя такими же. И или мы их перебьём, или они нас. Но станции точно хорошо не будет.

Айзек вздохнул.

— Атомщик, приехать они могут в любом случае и любым составом. Хеллуг — не единственное племя на Равнине. Сэта — тоже так себе соседи, но им ты помогаешь…

— Сэта не крали мой реактор, — отозвался Гедимин. — И сфалт тоже. Если они всё-таки явятся — чтоб ни одного рядом с бункером не было.

…Гедимин выпустил из рук твэл и выпрямился, тяжело дыша — не столько от нагрузки, сколько от волнения. Хвостовики встали вровень, почти вплотную; из-под сдвинутых экранирующих пластин сочился зелёный свет, на защитном куполе над головой горело яркое зелёное пятно — омикрон-луч бил вертикально вверх, и купол под ним светился и рябил.

— Что внизу? — крикнул сармат, наклоняясь над сияющим «колодцем». Снизу, в операторской, была открыта заслонка, — реактор прокрикивался насквозь.

— Готово! — ответил из-за пульта Айзек. — Вижу обе сборки. Закрывай!

Гедимин сдвинул экранирующие пластины, и зелёный свет погас. Под куполом резко стемнело — он, непрозрачный, не пропускал фотоны снаружи, а сарматы, ориентируясь по светящимся «протечкам» омикрон-квантов, работали без фонарей. Гедимин стряхнул с себя защитное поле, убрал колпак с фонаря. В жёлтом световом пятне заблестели мифриловые крепления катушек, гладкие кости приводов, плотные каменные пластины, проложенные мифриловой фольгой… Тонкие щупальца намотались на руку, и сармат еле слышно хмыкнул.

— Ну, как ты там? Или — вы? Сколько вас всего-то?

Щупальца перебрались на загривок и расплелись вдоль лопаток. Гедимин прислушался к ощущениям и озадаченно пожал плечами. «По-моему, он там один. Второго я вообще не чувствую. Да и раньше не чувствовал. Только ровное тепло. А сейчас и его нет. Любопытно…»

… — Запускаем? — спросил Гедимин, заглядывая в монитор. Только что он вылез из активной зоны — замерял показатели на месте, не доверяя жгутовым радиометрам. По всему выходило, что второй твэл в незапущенном реакторе ни на что серьёзно не повлиял — ну, повысился общий омикрон-фон, чуть интенсивнее стало сигма-излучение…

— Не торопись, — покачал головой Айзек. — Часов через девять, в твою смену, — попробуем. Сразу после ритуала.

Он едва заметно усмехнулся, глядя на хмурого Гедимина.

— Учти — у нас спросят, что такое мы привезли и куда засунули. Твэл видело пол-лагеря, а остальным расскажут.

Гедимин поморщился.

— Объяснять будешь ты. Мне эта местная терминология…

…Филки-патрульные бродили по двое, разделив пополам периметр холма, — один патруль — от полевой кухни до отмеченного разлома, другой — от главной тропы аборигенов до сарматского барака. Ещё две пары, как знал Гедимин, засели в «ракетомётных гнёздах» под прикопанными навесами — и сидели довольно тихо, не привлекая к себе внимания.

Очередной патруль прошёл вдоль обрыва. Филки оглянулись на Гедимина и нервно потрогали шлемы. В этот раз всё было пристёгнуто. Сармат скользнул взглядом по их оружию — одному патрульному досталась костяная камнеметалка, другому — целый «бластер». И то, и другое было сделано явно не Гедимином — он не возился с прикладами и тем более не вытачивал углублений под филкские пальцы. Поясную сумку для камешков-снарядов сшил сармат, но по местному образцу — даже добавил тиснёный «трилистник». «Хоть бусин не навешал,» — подумал Гедимин, отворачиваясь.

Шаги патрульных затихли. Сармат вслушивался в ночные звуки. На окраине лагеря чем-то хрустели тягловые звери — живые утилизаторы, в низинах с двух сторон монотонно булькал какой-то представитель фауны, под навесом зашуршал, устраиваясь поудобнее, филк-ракетомётчик, гулко вздохнул кто-то из стражей, тихий шорох камешков затих рядом с Гедимином…

— Не спишь? — спросил он, повернувшись к Вепуату. Тот удивлённо хмыкнул.

— Заметил! А я думал — подойду к тебе тихо.

Он встал рядом, сощурился в темноту за холмом и тихо вздохнул.

— «Трилобиты» молчат. Я высылал дроны, сканировал округу…

— Из-за разломов от сканеров никакого толку, — Гедимин досадливо сощурился — его самого раздражала вынужденная «слепота» ко всему, что отстоит от лагеря на десяток метров. — Никто не придёт — нам же лучше.

— А я бы посмотрел вблизи на живой крейсер, — грустно сказал Вепуат. — Да и на не очень живой… Интересно, как утилизируются такие огромные трупы? Вроде бы Равнина ими не завалена. А ведь что-то должно сохраняться — кости, панцири…

— Съедают, — Гедимин вспомнил «трилобита» размером с пассажирский глайдер и гигантов, проплывших по небу во время шторма Жизни. — Тут много всякого… ползает и летает. Чем-то оно должно питаться?

— Недалеко, у реки… — еле слышно пробормотал Вепуат, думая о чём-то своём. — Интересно, о чём это. Скогны спят, не то спросил бы…

— Угу… — рассеянно отозвался Гедимин, задумавшийся было о реакторах, но тут же насторожился и схватил сармата за плечо. — Ты куда собрался?

— Эй! — разведчик, морщась, разжал его пальцы. — Я? Спать. И тебе советую. Полезно для нервов.

…Вокруг лабораторного шатра было тихо — и, выходя из него, Гедимин надеялся, что аборигены всё-таки спят. Обогнув бронеход, он беззвучно помянул уран и торий. Все, разумеется, были в сборе — от Скогнов-патрульных до последнего нхельви. На неосвещённом краю жёлтого круга маячили большие силуэты — двое стражей стояли рядом, погасив свечение посохов.

— Дим-мин, — окликнул один из них сармата. — Ты — первый неспящий сармат, которого мы видим. Впереди несколько плохих дней. Ты знаешь об этом?

Гедимин мигнул.

— Нет, — признался он. — Руниен ничего не говорил. И какой прогноз?

— Руниен не говорит, если сомневается, — донеслось из темноты. — А теперь сомнений нет. Будет четыре плохих дня, а потом ещё — сильные дни воздуха и воды.

«Мать моя колба!» — Гедимин стиснул зубы. «Четыре, потом ещё два… Минимум четыре рабочих дня выпадают. Ну естественно, что же ещё могло быть…»

— К чему готовиться? — деловито спросил он. — Завтра что будет? Из стражей точно никто не придёт…

— Мы придём ночью, — пообещал Калиг. — А днём будет множество едких дождей. Стройте белые стены и не выходите до темноты!

Защитный купол дрогнул. В нём появился просвет, а потом и весь он стал прозрачным. Внутри стоял Айзек, озадаченно глядя на Гедимина.

— Калиг принёс прогноз, — буркнул тот, не дожидаясь вопросов. — На четыре дня вперёд — никакой работы. Завтра — кислотный ливень…

— А за ним — день мрака, — донеслось из темноты, и все аборигены прижали уши и оглянулись на ближайший источник света. — Стройте световые стены и не выходите из домов. А мы скажем Хассинельгу, чтобы не бегал, куда не надо.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Мы учтём, — пообещал он. — День мрака… Потом — ждать похолодания?

— Да, очень сильный холод, — подтвердил Калиг. — Но это не так страшно — у вас много кейека. А на четвёртый день не спускайтесь с холма и разожгите Пламя ярче — и опасайтесь блуждающих огней и тумана.

Те аборигены, кому удалось уцепиться за посохи стражей, быстрым шёпотом пересказали всё остальным — и вокруг установилась мертвенная тишина. Гедимин смотрел себе под ноги, угрюмо щурясь. «Кислота, твари в темноте, минус семьдесят и токсичный туман. Ну, и ливень с ураганом, как итог. Минус четыре рабочих дня. Одно хорошо — кочевники сюда не полезут. Не под кислотным ливнем.»

— Иди сюда! — зашипел Айзек, отчаявшийся дозваться Гедимина жестами, и сказал чуть погромче:

— Спасибо, что предупредил, Калиг. Мы будем осторожны. Скажи Броннам и Скогнам, что наши убежища открыты для них. Но если они хотят на четыре дня уйти с холма…

Аборигены зашевелились, приглушённо перепискиваясь и повизгивая. Гедимин думал о поддонах, намазанных светящимся жиром. Их давно отмыли и пристроили к делу — и сармат даже не знал, куда большую часть уволокли. «Надо будет вокруг реактора поставить светильники,» — думал он. «И разгерметизировать его. Пусть подпитывает церу. Нормальные существа в такую погоду не ходят. А всякие там не-совсем-живые — туда им и дорога.»

— Они не успевают уже уйти, — сказал Калиг, прислушиваясь к писку. — Ночные дороги опасны. Они благодарны за убежища. Завтра вечером мы с Хассинельгом пополним их припасы. А воды у вас много. Всего много. Мало только осторожности. Но её мы принести не можем.

Он шагнул в темноту, сливаясь с ней. Гедимин мигнул.

— Уран и торий! — громко сказал Айзек, легонько ткнув его кулаком в грудь. Сармат, досадливо щурясь, повернулся к реактору. «Надеюсь, бункер выстоит. А запуск всё равно проведём. Рабочий реактор нам пригодится.»

…Зеркальный монитор неярко светился зеленью. Фонарей никто не зажигал — трое сарматов внимательно следили за светом.

— Значит, лучше запустить… — медленно проговорил Айзек, отворачиваясь от Гедимина. — А я бы выждал эти четыре дня. Работающий реактор более уязвим.

Кенен Гварза, к которому он повернулся, пожал плечами.

— Дни, конечно, будут паршивые. Но ничего, опасного именно для реакторов, я не вижу. Землетрясение ещё могло бы повредить активную зону или приводы управления, но дождь, холод и темнота… Кет, отключи на завтра вентиляцию — побережём фильтры.

— Надо будет купол укрепить, — пробормотал Гедимин, стараясь не мигать — Гварза, оказывается, мог говорить дельные вещи и при этом не бесить одной интонацией! Айзек покачал головой.

— А я бы все купола убрал. Провёл полевые испытания. У нашей станции, когда мы её достроим, защитных полей не будет. А климат на Равнине останется тем же.

Гварза резко качнул головой.

— Неоправданно. Защитных полей не будет, но будет броня станции и восемьдесят метров скалы над ней. И от кислоты с неба, и от экстремальных температур они прикроют куда лучше, чем тонкая каменная крышка. Ничего, кроме риска для установки, в таких испытаниях нет. Условия совершенно другие, и ничего это не покажет.

Гедимин растерянно ухмыльнулся. «И ещё раз Гварза сказал дело. И совсем не бесит. Что, и ему Ассархаддон прислал ампулы? Надо же…»

Айзек с сомнением посмотрел на сарматов, на реактор, потом перевёл взгляд на монитор и нехотя поднялся на ноги.

— Садись, Гедимин. Запустим, а там посмотрим. Аварийное глушение ещё никто не отменял.

…Яркая вспышка монитора заставила Гедимина прищуриться — даже затемнённый щиток не поглощал весь свет, а от напряжённого ожидания в полутьме глаза стали неприятно чувствительными. В отражении проступили две сияющие колонны — старый и новый твэлы, и сармат, щурясь, пристально в них всматривался, пока не обращая внимания на радиометры. Они сработали тоже, быстро отреагировав на усилившееся излучение; длины и эластичности жгута, как прикинул Гедимин, должно было хватить ещё на четыре добавленных твэла — или на один аварийный всплеск.

— Работает, — признал сармат через пять минут, прикрывая обожжённые глаза. Резь прошла быстро — фактических повреждений не было, только перенапряжение и нервы. «Конар говорил — на шестом запуске привыкаешь,» — Гедимин криво ухмыльнулся, глядя в красноватое свечение под веками. «Но он не запускал ничего на Равнине.»

— Ну-у… — протянул Кенен Гварза, до сих пор молча стоявший за его плечом. — Если верить камешку и верёвочке — показатели в норме. Оставим так на ночь.

Он направился к выходу. Айзек приостановился, тронул Гедимина за плечо.

— Как хранитель? — почти беззвучно спросил он, прикоснувшись к височной пластине. Гедимин слабо ухмыльнулся и ответил жестами, так, чтобы от выхода его жестикуляция не просматривалась: «Спокоен. Немного нагрелся. Много щупалец.»

— Айзек, ты там долго? — окликнул сармата недовольный Гварза. — Нам ещё аборигенов размещать.

— Иду, — отозвался Айзек, скрывая ухмылку. — Не знаешь, где Альгот? И — где он держит поддоны? Нам послезавтра они очень…

Скрежет каменной крышки, запечатавшей туннель, отсёк все звуки. Гедимин ухмыльнулся, уже не скрываясь, и неловко обнял выступающую часть реакторного корпуса. Хранитель «растёкся» вдоль хребта от макушки до нижних рёбер и обернул всё тело ветвящимися тонкими волокнами. Их ровное тепло было приятным.

— Теперь ты станешь сильнее, — прошептал Гедимин, утыкаясь в обшивку лбом. — Корпус узкий, но ещё два твэла в него влезут. А потом мы сделаем новый.

25 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Над головой сверкнуло. Долгая ядовито-розовая вспышка залила светом холм. Гедимин рывком втащил каменную плиту в ангар. С треском захлопнулись вентиляционные лючки. Новая вспышка, на этот раз зелёная, просочилась в распахнутый «шлюз», осветила холодные печи и медленно погасла.

— Беги в машину, — приказал Гедимин Вепуату, мельком глянув на разобранные и сложенные у стены весы. Их станину он только что втащил в ангар горячего цеха. Больше ничего ценного на улице не осталось.

— Ага, — отозвался Вепуат, выходя из «шлюза». Последняя, каменная, створка вошла в паз. Теперь в цех не проникал даже воздух.

Жёлтая вспышка сверкнула над холмом. Гедимин посмотрел на небо. Оно всё сияло, от края до края изрезанное кольцевидными трещинами. Длинные разломы соединяли их, и казалось, что по ним при каждой вспышке что-то перетекает. Вот одна из трещин сверкнула розовым — сперва внутреннее кольцо, потом — внешние, с каждым разом всё ярче…

Гедимин шагнул к длинному белому куполу, прикрывшему сарматские шатры и стоянку бронехода. Отсюда просматривался весь лагерь — и длинные каменные ангары барака и душевой, и белая полусфера за ними, и место, где ещё вечером стояли полевые кухни. Сейчас о стойбище аборигенов напоминали только округлые насыпи — «фундаменты» разобранных шатров — и прижатые по краям камнями шкуры, разложенные по углублениям в гравии. «Сбор полезного осадка,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Сегодня будет больше разных реактивов. Поставлю „поддон“ пошире…»

Сворачивая защитное поле в широкий контейнер с загнутыми краями, он краем глаза увидел тень, резко обернулся, — Вепуат так и маячил на открытом месте, щурясь на разноцветные вспышки.

— Чего встал? Сейчас польёт!

— Уже иду, — отозвался разведчик, снова к чему-то прислушался — и покачал головой. — А ты?

— Надо собрать образцы, — Гедимин растянул «контейнер» ещё на полметра в ширину. — Беги! Кого тут ждать⁈ Даже самые тупые кочевники сегодня не ездят.

— Угу, — Вепуат двинулся к белому куполу. Когда он открыл шлюз, с неба капнуло. Секунду спустя всё вокруг гремело и шипело, и Гедимин вытягивал кверху борта «поддона» — кислота мигом захлестнула их и полила через край. Мельком он оглянулся на купол — шлюз был закрыт, если Вепуата и облило, то незначительно.

Вслед за шипением раздалось бульканье. Гедимин покосился на «поддон», потом — на ближайший туманник. Разбухшее растение сливало воду из переполненной чаши, вместе с ней вытекала серая слизь. Сверху уже не лило — капало, и с каждой секундой реже; Гедимин, спохватившись, выплеснул всё из «поддона» в «мешок» из защитного поля. «Три литра за один заход. Ничего так дождик…»

…Усилившийся на рассвете ветер сдувал едкие испарения. Под ногами похрустывал синеватый осадок, присыпавший весь холм тонким слоем «снега». Туманники уже не булькали. Слизь наполнила их чаши до краёв, не оставив места воде. На кромках проступили чёрные пятна ожогов.

Второй световой гейзер угас на горизонте. Следующая вспышка была розовой — кольцевые разломы, рассекающие небо, всё никак не смыкались. Они вспыхивали уже не так ярко, как с утра, но смотреть на них было тревожно. Гедимин оглянулся на тихие ангары — никто наружу не лез, не открылся ни один люк. Сармат покосился на «бурдюки» с собранными реагентами. «Запастись запасся. Куда переливать — не подумал. Одолжить у Броннов бочку?»

В лабораторном шатре сидел Вепуат — устроился на краю стола, внимательно глядя на экран передатчика. Увидев Гедимина, он смущённо хмыкнул, спрыгнул со столешницы, но устройство закрывать не стал.

— Ну ты набрал! На химзавод хватит, — он захлопал себя по карманам, отщёлкивая пластину за пластиной, и вытряс из-под ипронового слоя пять складных контейнеров. — Погоди, ещё найду. Это всё надо аккуратно перелить…

— Тихо ты, — Гедимин недовольно сощурился. — Это земной фрил. Он мигом поплавится.

Отделаться от контейнеров не удалось — Вепуат настоял, чтобы их пристроили нижним слоем в «короб» из защитного поля. Внутри короба в длинный ряд встали «бочки» с реагентами — всё то же защитное поле, уплотнённое до непрозрачности. По прикидкам Гедимина, четырёх подпиток в день «ёмкостям» хватало, чтобы не раствориться. С твёрдыми осадками было проще — их сармат собрал немного, всё поместилось в пробирки из чёрного и светлого стекла.

— Придётся тебе делать большие контейнеры, — подвёл итоги Вепуат, глядя на ряд «бочек» вдоль стены шатра. — Такие канистры из стекла… Насколько большие ёмкости из него можно выдуть?

— Литейная станция выдует, — буркнул Гедимин. Меньше всего ему хотелось делать лабораторную посуду вручную.

— Альгот будет очень рад, — убеждённо сказал Вепуат, разглядывая образцы жидкостей в заткнутых колбах. — Вот это я видел. И это. А вот это — нет, не попадалось… Это всё агрессивные реагенты, да?

— Пальцем не проверял, — отозвался Гедимин, оглядываясь на приоткрытый полог. — Но реакция шла бурно. Пойду к реактору, пока тихо…

— Рассвет видел? — быстро спросил Вепуат. — Сколько их было?

Вместе с Гедимином он вышел из шатра. Снаружи, под куполом, прикрывшим сарматскую часть лагеря, было тихо — никого больше тут не было, все остальные набились в каменный барак и пережидали кислотный ливень там. Внутри было темновато, светили только забытая посреди лагеря жаровня и зелёный фонарь в лабораторном шатре. Воздуха, несмотря на герметичность, пока хватало; Гедимин даже приоткрыл респиратор, экономя воздушные баллоны.

— Двойной рассвет. Третьей вспышки не видел, — ответил он Вепуату. — Ну так и реактор всего один. Только немного вырос.

Вепуат хмыкнул.

— Любопытно, как они друг друга считают. По активным зонам, по корпусам, по мачтам передатчиков?..

Свет снаружи вспыхивал и гас — то зелёный, то жёлтый, то ядовито-розовый. Ветер подозрительно притих. Гедимин покосился на анализатор — испарения над гравием, омытым семью видами реагентов, стояли плотным облаком. Несколько шагов сквозь него — и на чёрной обшивке осел сероватый налёт.

— Пойдёшь внутрь — помойся, — предупредил Гедимин Вепуата, посмотрев на его пернатую броню. На перьях налёт оседал ещё лучше, чем на гладких пластинах. «Все эти неровности замаешься дезактивировать,» — Гедимин недовольно сощурился. «Когда он уже обшивку переплавит⁈»

Купол стоял на прежнем месте и с утра не разуплотнился. Выйдя из шлюза, Гедимин посмотрел под ноги и облегчённо вздохнул — ни жидкости, ни цветных налётов на камнях не было, значит, герметизация сработала. Сигма-сканер показывал, что вниз, под слой гравия, кое-что всё же просочилось и перемешалось, местами разворошив камни струями пара от бурной реакции. Обе крышки над реактором были чистыми, каменный бункер выстоял. Хранитель «высунулся», потрогал щупальцем дозиметр и отправил мощный луч куда-то в сторону холмов. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— А я тут кое-что нашёл, — подал голос Вепуат, глядя на экран передатчика. — Тебе Айзек скидывал календарь?

Гедимин поморщился.

— Бессмысленный календарь. В месяце сорок дней, поделен на четыре части. У дней названия вразнобой и чередуются по четырнадцать. В чём смысл — Саргон его знает. Какая-то традиция?

— Смотри сюда, — Вепуат выделил фрагмент календарной таблицы красной рамкой. — Сегодня мы тут, видишь? День Кислоты.

Гедимин покосился на купол и хмыкнул.

— Заметно.

— Нет, ты читай! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану. — Тут так и написано — день Кислоты. Знаешь, какой следующий?

Гедимин пожал плечами.

— Ну читай же! — Вепуат раздражённо фыркнул. — Видишь — «день Мрака». И что у нас ожидается? Верно, затмение. Дальше смотри. День Льда. Что будет в день Льда?

«А точно…» — Гедимин, резко встряхнув головой, отогнал нелепую мысль и сердито сощурился.

— Забавные совпадения. И что с того?

— А то, — Вепуат пролистнул календарь назад. — Видишь? Вот тут тоже был день Кислоты. Посчитай дни. Помнишь, чем ты тогда занимался? Как раз принёс первые образцы всяких жиж…

Гедимин мигнул. По расчётам выходило, что так оно и есть, — и что «день Кислоты» на «неделю» раньше тоже был ознаменован едким ливнем. «А в дни Воды и Воздуха…» — додумывать он не стал — взгляд упал на другое обозначение дня, и сармат фыркнул.

— Вчера был день Мысли. А позавчера — Металла. Вчера у кого-то были галлюцинации? Может, позавчера тут пролилась рэссена, а мы не заметили? — он с кривой ухмылкой отвернулся от экрана. — Совпадения, вот и всё. Обычное дело.

Вепуат недовольно хмыкнул.

— Насчёт Мысли и Металла — верно. Ничего не было, хотя обозначения — вот они. Но я думаю — это не просто совпадения. Это какая-то система. Не такая простая, как мне показалось, но… Тут есть какой-то смысл.

Гедимин поморщился.

— Смысл? Природные явления тут идут по расписанию? С периодичностью в четырнадцать дней?

— Думаешь, календарь составляли на ровном месте? — Вепуат взглянул на него в упор. — Такой странный календарь, вроде бы ни с чем не связанный? Это же не для удобства счёта дней. Дни так считать неудобно. Он считает что-то другое. Может, не так в лоб, как мне померещилось. Мало данных…

Гедимин кивнул.

— Всегда мало данных. Иди в машину!

…Айзек, на ходу стряхивая с себя защитное поле, спустился к щиту управления, заглянул в монитор и довольно хмыкнул.

— Не сбоило, не глохло?.. Там, наверху, уже проветрилось. Думаю, можно включать вентиляцию. Купол пока пусть стоит.

Гедимин заглянул в его анализатор и, подумав секунду, кивнул.

— Включаем.

Когда он отпустил вентили и выпрямился, Айзек уже сидел у зеркального монитора и смотрел на сармата. Его глаза слегка потемнели.

— Кенен забрал у Альгота все поддоны, — сообщил он. — А сейчас собирает фонари. Если нет срочной работы, помоги ему. Завтра все перебираются в душевую — надо её как следует защитить.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Может, вскрыть реакторную шахту? Тварям из темноты, кажется, не нравятся реакторы.

Айзек невесело хмыкнул.

— Ты готов рискнуть?.. Иди, помоги Кенену. Только без драк, ладно?

…Воздух над холмом, и правда, успел очиститься; сильный ветер выдувал остатки испарений из низин, разрушал хрупкий кристаллический осадок и трепал плохо закреплённые пологи шатров. Аборигены выбрались из укрытия и разбрелись по лагерю. Шкур, расстеленных по ямкам, уже не было. С одной из них к душевой шёл филк — видимо, это были сарматские запасы «мыла».

«Туманники выжили,» — отметил про себя Гедимин, обогнув машину и выйдя на ненатоптанный участок. Над чашей ближайшего растения склонились двое Броннов, вычёрпывая содержимое в небольшой кувшин. Черпалось плохо — воду почти полностью заменила вязкая слизь. Она прикрыла и обгоревшие края чаши; местами они почернели и просели внутрь, но повреждения не выглядели опасными. «Сегодня их сильно пожгло. Ничего, должны восстановиться. Если похолодание не добьёт.»

— Кет! — из сгущающейся темноты вышел Гварза с жаровней в руках. — Пересменка была шесть минут назад. Ты работать собираешься? Если нет — неси все свои светилки в душевую. Да, и поясной фонарь тоже. У тебя где-то был нормальный, если ещё не пошёл на опыты.

Гедимин недовольно сощурился.

— Что, завтра прямо с утра… начнётся?

Гварза поморщился.

— Не исключено. С тебя поддоны и лабораторные фонари. Через полчаса принесёшь всё в душевую. В ангаре внизу есть светильники? А в новом ангаре?

Гедимин покосился на здание горячего цеха. У входа фонаря уже не было, но дверь, похоже, не открывали.

— Один есть. Сейчас принесу.

— Давай, — кивнул Гварза. — Поддоны у тебя в шатре. Работай!

…Ангар сиял. Внутри не осталось ни одного затемнённого участка — свет проник даже в складки камня, бил из каждого проёма, и Гедимин, сквозь тёмный щиток глядя себе под ноги, не видел тени.

— Неплохо, — сдержанно признал Гварза. — Лучше, чем в прошлый раз. Двери — все, кроме внешней — открой и зафиксируй так. Ага, тут тоже нет теней… Да, неплохо. Разбирать не будем. Завтра с утра всё перепроверишь.

— Как им глаза не выжигает… — пробормотал Гедимин, оглядываясь по сторонам. Он сразу прикрыл лицо тёмным щитком, но тут собирались провести целый день существа, у которых защитных очков не было… «И филки,» — подумал он и поморщился. «Плотные повязки им на глаза, что ли…»

Он вышел из сияющего ангара и остановился промигаться. После света со всех сторон темнота снаружи казалась особенно густой. На запястье вспыхнул и тут же погас дозиметр, Гедимин озадаченно хмыкнул, но, увидев показания, ухмыльнулся.

— Хассинельг на холме.

— Да слышу уже, — отозвался Гварза. У барака филков пронзительно верещали несколько десятков аборигенов, и гудел чей-то низкочастотный голос, — кроме Хассинельга, к холму подтянулись ночные стражи.

Из барака забрали фонари, но у входа зажглись три источника белого свечения — стражи воткнули посохи в гравий и теперь снимали с себя заспинные корзины и вьюки. Груз несли Калиг и Навкет, Хассинельг пришёл налегке, но выглядел самым замученным — он даже не мог стоять, сидел, держась двумя руками и хвостовой клешнёй за ближайшие посохи и уронив голову на грудь. Гедимин подошёл, протянул руку к корзине, но Калиг, отмахнувшись, легко сдёрнул её со спины и поставил у двери. Её тут же подхватили с четырёх сторон и поволокли в барак. Бронны и Скогны обступили стражей, взволнованно вереща. Вокруг, путаясь у всех под ногами, сновали нхельви.

— А, Дим-мин, — Хассинельг поднял голову, взглянул на сармата и тут же уронил её обратно на грудь. — Завтра — держись. Очень плохой будет день. Помнишь, раны от падальщиков заживают на свету?

Гедимин кивнул.

— Ты ранен? Болен? — он с тревогой смотрел на измотанного стража. Калиг тронул его за плечо, что-то прогудел, и Хассинельг неохотно убрал руку с посоха. Свою палку забрал и Навкет, оставив третьего стража только с одной. Хассинельг схватился за неё двумя руками и с видимым трудом поднялся на ноги.

— Устал, — отозвался он. — Тащил двоих с грузом. С Края — в Синви, из Синви — в Алвен, потом — сюда…

Бронны с двух сторон протянули ему по миске ягод. Хассинельг зачерпнул две горсти, ссыпал в рот и вынужденно замолчал.

— Иди поспи, — сказал Гедимин. — У Вепуата в шатре тепло, и место есть. Я его попрошу…

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Ни к чему его тревожить. Отдохну в каменном доме — и обратно. Мне ещё в дозор, завтра-то не выпустят…

— Завтра опасно, — сказал Гедимин. — Сиди в укрытии. А мы тут… разберёмся.

Он недобро сощурился и погладил приклад сфалта. «Я завтра буду у реактора. И хоть бы всем хватило ума к нему не соваться…»

…Гедимин закрепил на струбцине фонарь, привезённый с Земли. Он был исправен, заряжен, но горел, как казалось сармату, вполсилы — или земные фотоны с трудом проходили сквозь равнинный воздух. Впрочем, света хватало, чтобы рассеянно чертить расширенную экспериментальную установку — восемь твэлов, полное кольцо…

Вепуат, копающийся в стекляшках, поднялся из-за стола и досадливо хмыкнул.

— В темноте он, что ли, заблудился? Пойду искать.

Снаружи зашуршало, под полог просочился жёлтый свет. Гедимин мигнул.

— Растаскиваешь защитную систему? — ухмыльнулся Вепуат, глядя на филка с жёлтым «факелом». — Вам хоть в бараке светильник оставили? Или ходите на ощупь?

Филк досадливо сощурился.

— Коменданту дали фонарь из машины. Другим не хватило. Что завтра-то будет? Какие-то монстры?

— Да, неприятные существа, — Вепуат тронул пальцем когда-то ободранный рукав и поморщился. — Ладно, сделаем опыт, и я тебя отведу в барак. Камень носишь? Что-то странное замечал?

Филк, молча качнув головой, достал камешек на шнурке. Делать надрезы на пальцах он уже приноровился — даже не шипел от боли. Кровь капнула на каменный желвак, сармат, морщась, прижал к нему надрезанный палец — и его глаза внезапно расширились.

— Жжёт!

Гедимин еле успел поймать брошенный камень. Вепуат схватил филка за плечо, повернул к себе ладонь и облегчённо вздохнул.

— Ожога нет. Маленький надрез, уже зарастает. Вот так держи, не надо тут капать.

«Так много крови?» — Гедимин с тревогой взглянул на филка. Тот тяжело дышал, на лбу выступила испарина. Выступившую каплю крови на пальце размыло до светло-красного цвета и размазало по всей ладони. Ранка уже не сочилась, но по руке тёк пот.

— Больно? — Вепуат, отступив от филка на пару шагов, смотрел то на него, то на экран сигма-сканера. — Где?

Филк вяло качнул головой. Он разглядывал свою руку.

— Уже нет. Горячо внутри, — пробормотал он. — Сейчас пройдёт.

— Внутри-и? — Вепуат сузил глаза. — Так. Это мы сейчас вытрем. Ты едешь на декомпрессию. Там тебе всё проверят. Вот, попей воды…

Филк, уже немного опомнившийся, сделал глоток из фляги, отодвинул её и, натянув перчатку, поднялся на ноги.

— Да уже всё нормально, — пробормотал он. — Где эта… штука?

Гедимин протянул ему камешек. Следов крови на нём не было — или сармат плохо различал их на чёрно-красной поверхности.

…Вепуат вернулся через пять минут, тяжело опустился за стол и покачал головой на вопросительный взгляд.

— Я пересмотрел все сканы его руки. Никаких эа-клеток. Если что-то образовалось, на медосмотре, надеюсь, не пропустят.

Гедимин вздрогнул.

— Эа-мутация? У него может быть эа-мутация?

«А камень он носил на теле…» — сармат посмотрел на свои руки и потянулся к прикладу сфалта. «Нейтронного источника нет, обойдёмся омикроном…»

— Надеюсь, что нет, — мрачно сказал Вепуат. — Вот чего я уж точно не хотел! Такое небольшое повреждение… Это какая-то другая реакция. Да, наверное, другая.

— Завтра узнаем, — буркнул Гедимин, вскрывая корпус сфалта. — Давай руки. Дезинфекция не повредит.

26 день Мрака, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из источников света в «отсеке управления» был только зеркальный монитор, отражающий свет реактора. Хватало его на четыре квадратных метра; чуть выше по туннелю — и ничего уже нельзя было разглядеть. Гедимин достал фонарь, направил его в темноту, щёлкнул переключателем — и, досадливо щурясь, выключил. Луч выходил на полметра из светового кольца и будто упирался в тёмно-серую стену. Чуть дальше эта стена становилась чёрной. Гедимин встал, шагнул на край освещённого пространства, сунул руку в темноту — никаких внезапных уплотнений там не появилось, воздух по-прежнему пропускал предметы — но не фотоны.

— Да чтоб им всем с их физикой… — еле слышно пробормотал Гедимин — и вздрогнул от скрежета отодвигающейся крышки. В туннеле вспыхнул слабый белесый свет. Его луч не дотягивался до зелёного светового пятна — таял на полдороге.

— Ага, — пробормотал Айзек, выйдя наконец на свет. — И тут тоже стемнело. Гедимин, хочешь в душ — иди сейчас, через полчаса туда набьётся весь лагерь.

— Уже с утра? — сармат угрюмо сощурился. — В тот раз заселялись перед рассветом.

Айзек пожал плечами.

— Видимо, в нашем бараке им беспокойнее, чем в своих шатрах. Или надоело на стены натыкаться.

Он заглянул в монитор и еле слышно хмыкнул.

— Что с реактором делать — даже не знаю. В самое тёмное время кому-то придётся тут сидеть. Одному и с минимумом света. Может, заглушить и оставить без присмотра? Ты, если честно, куда нужнее в обороне убежища.

Гедимин недобро сузил глаза.

— Я реактор не оставлю. Вас там трое, обороняющихся. Трёх облучателей на периметр хватит. А я буду здесь.

Айзек недовольно поморщился.

— Решил так? Думаешь, для реактора есть опасность? Икси вроде бы не трогают вещи…

— «Элидген» — не только вещь, — отозвался Гедимин. — Его нельзя бросать одного с… непонятно чем! Я буду тут. И… нам надо смениться, пока не началось. Отсидишь неполную смену?

— Видимо, так, — нехотя согласился Айзек. — Сменимся через семь часов. Я встану у барака, ты присмотришь за реактором. Через десять часов я за тобой зайду. Осторожнее тут, ладно?

…Вепуат, еле слышно что-то насвистывая, раскладывал по столу самодельные стеклянные предметы. Бусины он сложил в кювету, остальное распределил равномерно.

— Что там с филком? — спросил Гедимин, отметив про себя, что Вепуат выглядит довольным — а значит, филк как минимум не умер. — Вернулся?

— Ага, — с усмешкой ответил разведчик. — Злой, весь в пункциях, но — точно не мутант. Еле уговорил его не выбрасывать камень. Хорошо, что сегодня последний день! Не люблю я разумных подопытных…

Гедимин сдержанно хмыкнул. За филка он был рад — после вчерашнего и ему было тревожно.

— Хм-м… — Вепуат, качнув головой, забрал зеркальную пластину с центра стола и переложил её на край. — Так, наверное, лучше. А то далеко тянуться. И стекляшки мешают. А сюда поставлю вот это.

— Зачем? — Гедимин кивнул на стол, равномерно покрытый стеклянными предметами. Вепуат вытащил всё, даже самые кривые «колбы», годные только в переплавку. Делать с ними он явно ничего не собирался, высматривать что-то на ощупь, с одним сигма-сканером, было неудобно и бессмысленно…

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Стол днём всё равно никому не нужен. Оставлю цацки для Икси, пусть смотрят. Ничего про них не знаю, но вряд ли у них есть стеклодувы.

Гедимин мигнул.

— Оставишь для… тварей из темноты? Хочешь… — он криво ухмыльнулся. — Познакомить их с новой технологией?

— А вдруг им интересно, — отозвался Вепуат. — Чем они хуже Сэта или Скогнов?

Гедимин вспомнил исполосованный скафандр и рваные раны на теле Хассинельга и поморщился.

— Ты бы ещё Джагулам стекло показал.

— Будет время — покажу, — серьёзно ответил Вепуат, переставляя стекляшки с места на место. — Ага, вот так лучше… Гедимин, нам тут жить. Со всеми… этими вот. И лучше — мирно. Ты свои агрегаты будешь разбирать?

…В лагере было темно и тихо. Светился только ангар душевой — и то световой пучок из распахнутой двери уже не дотягивался, как с утра, до самых дальних шатров. Гедимин вышел в жёлтый луч и остановился, глядя на едва освещённую крышку реактора, притихших аборигенов, сбившихся в кучку у дальней стены ангара, жаровню и уложенный рядом с ней мешок. Над мешком стоял Вепуат и прощупывал что-то внутри.

— Свернулись и лежат, — сказал он, повернувшись к Гедимину. — Все трое. Так с утра и легли. Попросил Бласко за ними присмотреть…

— Не замёрзнут? — Гедимин оглянулся на распахнутые двери. На улице было чуть выше нуля, последние остатки тёплого воздуха из душевой давно выдуло.

— Не хотелось бы, — Вепуат с тревогой взглянул на мешок. — Положил их у жаровни. Когда двери закроются, тут потеплеет…

— Кет! — в ангар, не отбрасывая тени, вошёл Кенен Гварза. — Всё болтаешь? Решение дежурить у реактора ещё в силе?

Гедимин мигнул.

— В свою смену буду дежурить, — угрюмо ответил он. — А ты облучай поддоны вовремя. Цера выгорает быстро.

— Держи, — Гварза протянул ему два жёлтых «факела». — Больше дать не могу. Поставишь у двух стен. Будет небольшая световая камера перед реактором. В неё не сунутся.

Гедимин растерянно посмотрел на фонари. Их уже впихнули ему в руку, оставалось только сжать, не уронив. «Световая камера?..»

— Айзек будет внутри, — разъяснял Гварза, не дожидаясь ответа. — У той стены — Вепуат. Со стороны реактора буду я. Ядерных установок у меня нет, но плазменная вспышка темноту тоже разгонит. Сигнал «fauw» я услышу и постараюсь помочь. Только ори громко — и сразу, не в последний момент!

Гедимин ошалело мигал. Слова как-то не находились.

…В два пробитых в стенах отверстия «факелы» вошли наискось. Гедимин закрепил их и встал между ними, угрюмо щурясь на темноту. Вчера двух фонарей и монитора хватило бы, чтобы, встав у реактора, пересчитать пятна цветного камня на закрытой крышке. Сейчас темнота начиналась в трёх метрах от источников света, а ещё через метр превращалась в иссиня-чёрную стену. Ни закрытый люк, ни реактор под боком ни на что не влияли — свойства фотонов изменились на сутки, и ничего с этим поделать было нельзя.

«Да и Седна с ними,» — Гедимин устроился у монитора, на пересечении световых потоков. Один из них неприятно «засвечивал» экран, портя изображение, но без него было не избавиться от тревожащих теней у самого реактора. «Седна с темнотой. Лишь бы сюда никто не лез. Тут стрелять неудобно.»

Он прижал ладонь к плотно задвинутой заслонке. Тонкие щупальца хранителя скользнули по руке и замерли, плотно прилипнув к ней.

— Открыл бы люк, но что-нибудь непременно засветится, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. «Надо отвлечься. Не то так и просидишь, глядя в темноту. Что из чертежей у меня не доработано? Система зеркал?»

…Прошло, наверное, часа три — Гедимин не сверялся с приборами — когда что-то на краю поля зрения едва заметно колыхнулось. Отдёрнув руку от чертежа, сармат резко выпрямился. Перед ним колыхалась темнота.

Она подошла незаметно, поглотив последние метры освещённого пространства. Два «факела» еле тлели. Сопло сфалта, сдёрнутого со спины, почти уткнулось в чёрную стену. «Режим луча,» — Гедимин до хруста сдавил пластины обшивки. Палец замер на предохранителе.

Секунды три он молча глядел в темноту. Она больше не двигалась. Чёрная стена казалась сплошной и непроницаемой, но сармату мерещилось, что из-за неё кто-то смотрит — так же пристально и очень внимательно.

— Чего забыл? — Гедимин недобро сощурился и выразительно качнул соплом. — Назад!

Выстрелить он не успел — чёрная стена заколыхалась, превращаясь в волну, и отхлынула на пару метров. Гедимин перевёл дух, расслабил сведённый судорогой палец у предохранителя и шагнул вперёд, краем глаза отмечая, как с каждой секундой ярче светятся «выгоревшие» фонари. Темнота уступила ему ещё один метр и замерла, снова затвердев посреди коридора. Там она была, когда сармат только выстроил световой «заслон»; там она и осталась, когда он нехотя отвёл сопло сфалта.

— Вот только сунься, — бросил он, тяжело опускаясь в кресло. Чёрная стена стояла поперёк коридора, за яркими «факелами», направленными друг на друга. За ней определённо кто-то был — может, даже и не один.

…Темнота утратила плотность где-то минут за сорок до рассчитанного окончания смены. В очередной раз оглянувшись на туннель, Гедимин увидел светлый коридор, затенённый только в конце, у самого люка. Хмыкнув, он погасил один «факел» — ничего не произошло, лишь яркая освещённость сменилась полумраком.

Через полчаса, не дождавшись ни уплотнения темноты, ни сармата-сменщика, Гедимин с «факелом» в руке выбрался из бункера. Наверху было ещё светлее — ярко сияли поддоны, разложенные вокруг ближайшего ангара, их свет накрывал всю окраину — и бронеход, замерший на «стоянке», и шатры в стороне от него. В жёлтом свете к небу поднимались столбы пара — несмотря на прохладу, туманники «дымили».

— Гедимин! — из-за светового барьера вынырнул Вепуат. Осмотрев броню сармата, он облегчённо вздохнул и широко ухмыльнулся. На его скафандре царапин не было, и все пластины были на месте — похоже, и наверху обошлось без драки.

— Что было? — спросил Гедимин, оглядываясь на душевую; её двери ещё были закрыты, а у дальней стены маячил силуэт в чёрной броне. Вепуат развёл руками.

— Да ничего не было. Ходили по периметру, облучали поддоны. Где-то полтора метра освещённого пространства у нас было. В темноте кто-то лазил, сканер их засёк, но к ангару не сунулись. А у тебя как прошло? Ты же там вообще один был…

Гедимин пожал плечами.

— Тихо. Поглазели на реактор и ушли. Сейчас я их вообще не вижу, — он покосился на сигма-сканер, высматривая характерные полосы ряби. — Чисто. Ушли?

— Ушли, — подтвердил Кенен Гварза, выходя из-за ангара. Изнутри уже доносились шорохи и приглушённые голоса, потом сдвинулась одна из створок внутреннего шлюза.

— Цел? — спросил Гварза, скользнув по Гедимину цепким взглядом. — Реактор, по-видимому, тоже. Кто разрешил покинуть пост⁈ Сиди внизу, Айзек скоро придёт.

…Айзек спустился в бункер через полчаса, покосился на «факел» на стене и одобрительно хмыкнул.

— Так и оставь. Освещение тут не лишнее. Наверху спокойно, можешь идти. Сменимся через двенадцать часов. Ты пока помоги Кенену. Завтра похолодает, нужно собрать все источники тепла в бараке. Ну, и термоизоляция… и вещи из шатра перетащи, куда надо. Судя по туманникам, холодно станет ещё ночью.

— Вода кому-нибудь нужна? — задумался на долю секунды Гедимин. — Надо спустить все цистерны. Сколько холода ждать?

Айзек пожал плечами.

— Семьдесят-восемьдесят, где-то так. С водой не спеши — Бронны и Скогны как раз шли за бочками, пусть наберут, сколько надо.

…В распахнутой настежь душевой шумела вода. У дверей стоял хвостом к ним очень недовольный плоский зверь. К нему была прицеплена волокуша, и в неё как раз затаскивали очередной бочонок. В бочонке булькало. Гедимин посмотрел на Броннов-погонщиков, мешающих зверю отойти от ангара, на отряд сердитых Скогнов с волокушей, заставленной пустыми бочками, и отошёл в тень — на край ужавшегося светового пятна, туда, где «дымили» туманники.

Над растением стоял Вепуат и внимательно смотрел на усохшие края «листа».

— Высушиваются, — хмыкнул он, увидев Гедимина, и тронул туманник когтем. — Не заметил, когда они начали. Видимо, ещё с утра. В темноте было не до них.

Гедимин потрогал «чашу», пощёлкал когтем — она отозвалась глухим стуком. Покровы, недавно сочащиеся слизью и покрытые водой, высохли до деревянной твёрдости. Все наплывы расплющились, и чаша превратилась в тонкостенную воронку, на полметра зарытую в гравий. Верхняя кромка растянулась по ближайшим камням — так они меньше сыпались внутрь «листа».

— Гварза с филками перерыл все шатры, — сообщил Вепуат, махнув рукой в сторону барака. Источники света уже перетащили туда, теперь здание было ярко освещено, а из открытых вентиляционных лючков доносился гомон. Галдели все — и филки, и аборигены, даже нхельви успевали вставить слово. Потом Гварза коротко рявкнул, и стало немного тише.

— Кейек забрал? — Гедимин оглянулся на шатёр. — Где «трилобиты»?

— В машине, — отозвался Вепуат. — Висеть не захотели, положил их на стол, на мешок. Там теплее, может, придут в себя. Кейек забрал, даже из твоего агрегата что-то хотел вытащить, но филки не дали.

Мимо, таща за собой волокушу с поршневой машиной, пробежали двое филков. На полпути к душевой их догнали ещё двое и на бегу закинули в волокушу ворох цветной одежды. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты сейчас занят? Помоги мне, пока все при деле, — попросил он Вепуата. — Прикрой спину.

…На дне долины было темнее, чем на холме, и всё-таки это не было похоже на уплотнившуюся темноту, от которой гаснут фонари. Вепуат с двумя «факелами» у пояса стоял чуть поодаль и оглядывался по сторонам, пока Гедимин обвязывал тросом и закреплял на спине «лепёшку» из спрессованных металлических капель. Рэссеновая «руда» и в таком виде была плотной, тяжёлой; вторую заготовку сармат брать не стал, а эту уравновесил сфалтом, перемещённым со спины на грудь.

— Для работы? — спросил Вепуат уже наверху, кивнув на «лепёшку». За шатрами Гедимин положил её на гравий и аккуратно нарезал плазменным потоком на удобные куски. Вепуат взялся перетащить третью часть металла в машину, остальное сармат донёс сам и свалил под ближайшим столом.

— Завтра займусь, — кивнул Гедимин. — Всё равно день потерян. Вот же дурацкий климат…

Вепуат сочувственно хмыкнул. Он стоял над столом, прикрытым защитным полем, и смотрел на «трилобитов». Животные свернулись в бронированные клубки и не подавали признаков жизни.

…На улице было минус семь. Туманники перестали «дымить» и потеряли всякое сходство с живыми существами — проще было принять их за чьи-то норы или ловушки. Из открытой настежь душевой выдуло всё тепло. Воды в цистернах уже не было — Гедимин, набрав, сколько нужно, в скафандр, остальное слил в водосток. То, что замёрзло раньше, теперь синело на полу и стенах и хрустело под ногами. От холодной воды под бронёй сармату вспоминался довоенный Ураниум-Сити и зимние купания — не хватало только ледяной корки над головой и медленно нарастающих на неё кристаллов.

— Над-деюсь, филки помылись до того, как всё промёрзло, — Вепуат, тоже ждущий, когда вода под бронёй прогреется, зябко вздрогнул. — Кому-то ещё одежду тут снимать, пока не потрескалась…

Весь промороженный предбанник был увешан рубахами, подштанниками и носками филков — комендант выстирал их и оставил на ледяном сквозняке. Гедимин, дотянувшись, щёлкнул когтем по ближайшему предмету — тот, к его удивлению, колыхнулся, как эластичная ткань, а не как жёсткий пласт.

— Не потрескается, — уверенно сказал он. — Гзеш, даже такой, до сотни охлаждается спокойно. Но лучше бы, и правда, всё это убрать.

— Давай уберём, — предложил Вепуат, выпуская воду из-под скафандра. Водосток уже частично затянуло льдом, и лужа растеклась по полу, дымясь и медленно твердея.

— Всё равно мне в барак идти, — сказал Вепуат, сгребая с вешалок ворох одежды. — Завернём в защитное поле. Пихай всё вместе, они там разберутся.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Комендант прицепится…

Вепуат отмахнулся.

— Не прицепится. Дасьен — нормальный. А нам всё равно опыт проводить, забыл? Сегодня восьмой день, а вчера на камень была реакция!

Гедимин поморщился. «Да, опыт… Не завидую я тому филку. Надеюсь, это всё-таки была не эа-мутация. Медики ничего не нашли…»

На входе в барак Гедимин, уткнувшийся в ком тряпья, забыл пригнуться — и вполголоса помянул спаривание «макак», когда затрещали пластины шлема. Вепуат, не оборачиваясь, сочувственно хмыкнул.

— Эй, Дасьен! Принимай! Не нам же к тебе лезть⁈

Сухую одежду, и правда, забрали без единого звука — филк-комендант только настороженно зыркнул на рослого сармата, устроившегося под самым высоким участком потолка и потирающего шлем. «Чтоб я ещё раз, строя, соизмерялся с мелюзгой…» — Гедимин нащупал свежую царапину и досадливо сощурился.

— Ты там где? — Вепуат выглянул из жилой ячейки. — Лезь сюда, только пригнись!

Ячейка была рассчитана на двух филков или на одного сармата; Гедимин и Вепуат жались по углам, сосед подопытного ушёл в коридор, но внутри всё равно было очень тесно. Под пристальным взглядом разведчика филк-«испытатель» достал из-под куртки камень на шнурке и нехотя положил его на ладонь.

— Что-нибудь странное чувствовал? — деловито спросил Вепуат. — Сегодня с утра или, может, теперь? Ничего не болело, не мерещилось?

Филк пожал плечами.

— Медики меня всего изрезали, — он передвинулся на матрасе и поморщился. — Ноги, руки, хребет… Тут и без камня было чему болеть. Теперь ещё и чешется.

— Главное, что ничего плохого не нашли, — сказал Вепуат. — Ну что, готов? Последний раз — и я от тебя отстану. И камень заберу.

— Что ж тебе на себе не экспериментировалось… — пробормотал филк, надрезая палец стеклянным лезвием. — Если только последний раз… Hasu!

Гедимин еле успел его подхватить — филка повело вбок, лезвие, судорожно сжатое, дёрнулось кверху, к его лицу, и чудом не вошло под подбородок. Мелкий сармат зашипел, сжимая изрезанные пальцы в кулаки. Он крепко зажмурился, на лице выступила испарина.

— Клади его! — велел Вепуат, подсовывая филку подушку под лопатки. Не успел Гедимин уложить его, как он зашевелился, вяло отмахиваясь от сарматов сжатыми кулаками, и медленно выпрямил пальцы, ошалело глядя на свои ладони. Размазанная кровь там была. Царапин — не было.

Когда Гедимин подобрал упавший камешек, ладонь почувствовала тепло. Красные прожилки между чёрных желваков стали чуть ярче и слегка заблестели. Вепуат, расстегнув комбинезон филка, рассматривал тоненькую белую полоску на бедре; на её краях ещё виднелись следы измазанного пластыря.

— Сработало, — медленно проговорил он, оглядываясь на Гедимина; его глаза светились. — Сработало! Ну-ка, ещё раз…

Не обращая внимания на протестующее шипение филка, он всадил ему в ногу коготь. Кровь брызнула на прижатый к коже камень. Рана схлопнулась, не успев открыться.

— Heta! — Гедимин с силой толкнул Вепуата в грудь. Отлетать и падать тут было негде, но на десяток сантиметров его отодвинуло — и филк, вырвавшись, успел выпрямиться и отскочить к двери.

— Тихо, тихо, — Вепуат миролюбиво выставил вперёд ладони. — Камень-то возьми. Теперь твой.

Филк сердито фыркнул.

— Экспериментатор, мать твоя колба! Чтоб я ещё раз согласился…

— Чего ты крысишься? — Вепуат пожал плечами. — Надо же было проверить наверняка. Не так уж это больно. Я же тебе не кости ломал…

Он внезапно замолчал и задумался. Гедимин ткнул его кулаком в грудь.

— Hetatza!

— Да чего вы оба… — Вепуат, досадливо щурясь, поднялся на ноги. — Ладно, как-нибудь выпадет случай проверить. Ты теперь камень носи с собой и подкармливай раз в неделю. А если поранишься — ты или кто-нибудь из ваших — попробуй обвести им рану. Потом расскажешь, что получилось.

Притихшие филки и набившиеся в барак аборигены провожали сарматов настороженными взглядами. Вепуат досадливо щурился.

— Сработало! — выдохнул он, повернувшись к Гедимину, едва они вышли из барака. — Нет, ты видел⁈

Сармат пожал плечами.

— Ускоренная регенерация, да. Но ему от неё плохо. Может, это вредно?

Вепуат недовольно хмыкнул.

— Было бы из чего выбирать! Представь — они тут, посреди Равнины, у местных из медиков одни шаманы, а из лекарств — ягоды курруи. И у кого-нибудь — перелом или рваная рана. Да будь тут нормальная медчасть или возможность её сделать, стал бы я возиться с этой ксенофауной⁈

Гедимин положил руку ему на плечо. Ему было неловко — слишком уж Вепуат разволновался. «Но от филка я вовремя его оттащил,» — думал он. «Биологи все со странностями.»

— Никому ничего не ломай, — сказал он вслух. — Эта штука вроде не всё лечит. Вдруг перестараешься, и она не справится.

Вепуат кивнул.

— Я не собирался его калечить. Не знаю, что там тебе померещилось, — пробормотал он. — Но — интересная ксенофауна, верно? Любопытные свойства.

Гедимин покачал головой.

— Не нравится мне симбиоз неизвестно с чем. Как животное может управлять чужой регенерацией? Ты, биолог, такое видел?

— Я так себе биолог, — отозвался Вепуат. — Без образования. А бывает всякое. Я пойду, наверное, в барак. Присмотрю за филком — вдруг ему станет хуже.

27 день Льда, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

На стенах бункера за ночь выступил иней. Гедимин старался не дышать в сторону зеркал — их моментально затягивало испариной. Реактор заглушили ещё с вечера. Вентиляция гоняла внутри корпуса по кругу прогретый воздух. Этого пока хватало — жидкость в термометре не замёрзла.

Когда у входа в туннель оглушительно заскрежетало и завизжало, Гедимин бросился на помощь. Вдвоём сарматы крышку сдвинули — она не примёрзла, только слегка заиндевела по краям. Айзек быстро шмыгнул внутрь, жестом велел вернуть камень на место, шумно выдохнул и ухмыльнулся.

— А тут тепло! Пойдёшь наружу — респиратор закрой. А твой термометр льдом не разорвёт?

— Не должно, — отозвался Гедимин. Выходить наружу не хотелось — тут, у реактора, он был занят хоть чем-то осмысленным. Снаружи осмысленное занятие найти было труднее.

Стоило шагнуть на гравий — камень завизжал под ногой, — мелкие ледяные кристаллы облепили каждый обломок и крошились с громким треском, больше похожим на пронзительные вопли. «Минус шестьдесят» — сверился Гедимин с термометром, оглядываясь по сторонам. Лагерь накрыла мёртвая тишина.

Все здания, кроме барака филков, были закрыты наглухо; филкам оставили для вентиляции четыре приоткрытых лючка, и через них наружу просачивался свет. Внутри, если верить сигма-сканеру, температура держалась на уровне плюс двадцати пяти. Все спали, свернувшись в войлочных коконах и закопавшись в подстилки, только проснувшийся комендант пересчитывал запасы мыла. Считал он мерными трубками — полыми стеблями речной травы; их было четыре — на целый объём, на половину и на четверть. Гедимин, проследив за его манипуляциями, еле слышно хмыкнул. «Надо будет подарить ему весы. Вот закончим опыты…»

Он сделал несколько шагов по визжащему гравию — мимо ангаров, мимо бронехода, к разобранному лагерю. От шатров остались кольцевидные фундаменты, волокуши исчезли, где-то под слоем гравия лежали, сохраняя тепло, тягловые животные. Гедимин задумался было о том, как у них не вымерзают лёгкие, но вспомнил, что он не биолог и ничего умного не надумает.

Больше смотреть было не на что — разве что на небо в угловатых узорах, синих и чёрных по серебристому фону. Кто-то, не боящийся холода, «подвесил» на нём голограмму — маленькую красноватую луну, обгрызенную с края. Смотрелась она тут на редкость нелепо.

…На улице Гедимин пробыл дольше, чем собирался, — и, стоило войти в шлюзовую камеру, весь скафандр покрылся сперва инеем, а потом и водой. Кое-как отряхнувшись, сармат выбрался в лабораторный отсек.

— Видел? — Вепуат, обернувшись, кивнул на экран передатчика. — Я тут собрал все данные с дронов. Так и знал — все сойдутся к стекляшкам!

Гедимин заглянул в экран. Под сканирующим лучом был лабораторный шатёр, и знакомые очертания предметов то и дело исчезали за полосами характерной ряби. По шатру и вокруг него бродила несканируемая ксенофауна.

— Вот они где были, — пробормотал Гедимин, вспомнив вчерашний день и затвердевшую темноту. — Сколько их тут?

— Трудно сосчитать — их же не различишь, — ответил Вепуат. — Одновременно — пятеро-шестеро… а, вот немного седьмого. Нос или пальцы, скорее всего. Когда они движутся, даже силуэта не видно. А было бы любопытно — посмотреть на них, когда они… не очень дохлые.

Он перелистывал кадры записи, тыкая пальцем в каждый сместившийся предмет на столе. Гедимин думал о Сэта. От них на «сканах» оставались хотя бы силуэты. Икси под лучом превращались в бесформенную рябь.

— Ага! — Вепуат остановил промотку. Посреди кадра застыла широкая несимметричная кисть с двумя отстоящими пальцами. В них существо держало ножку стеклянной чаши. Остальные три пальца — толстые, с единственным суставом — заканчивались короткими широкими лезвиями. Существо держало их на отлёте, странно сложив кисть пополам, будто два пальца-захвата и три «клинка» были разными частями тела и соединялись в одну ладонь лишь формально.

— И вот эта чашка вечером стояла по-другому, — добавил Вепуат, перелистывая кадр. — Ага, вот он её ставит… и всё опять размыло. Не любят Икси быть на виду…

— Ничего себе когти, — пробормотал Гедимин, вспоминая исполосованный скафандр. — Это явно не для лазания по деревьям.

— Но и в добычу их не воткнёшь, — качнул головой Вепуат. — Это для скользящего удара. Оборонительное приспособление падальщика?

Гедимин, пожав плечами, полез под стол. Его странные твари и их биология занимали мало — пока не лезли к реактору. «Наполню тигель, и пусть плавится. Сделаю опоки… Значит, сто граммов, килограмм и десять килограммов. Десять граммов — делать или ни к чему? Ладно, сделаю. Может, в лаборатории пригодится.»

Не прошло и получаса возни с опоками, как Вепуат отложил передатчик и заглянул через плечо.

— Что тут у тебя? — он с любопытством смотрел на фигурные выемки в форме радиационного «трилистника». — Священный символ?

Гедимин поморщился.

— Сделаю гири. Из металла. Надоели камни. Форма — древняя, с ушком для захвата.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, радостно фыркнув. — Куэннский эталон веса? Что взял за основу?

— Килограмм, разумеется, — сердито ответил Гедимин, вспомнив свои попытки разобраться в местных системах весов. — Со своими традициями пусть аборигены маются. Килограмм, сто граммов, десять граммов. Мельче, думаю, ни к чему. До точной химии тут ещё тысячи лет. Десять килограммов сделаю. Это пригодится.

— Ядро Сатурна, — повторил Вепуат, глядя на него с непонятным восхищением. — Тебе помочь? Может, грузить чего или держать?

— Сиди тихо, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. «Ничего. На станции весы в любом случае пригодятся. Варить гзеш, мыло смешивать…»

…Рэссена, стёкшая в опоки, светила из-под убранного кожуха ярко-оранжевым, — миниатюрный, едва различимый шар, рядом — шарик с фалангу пальца, с целый палец, почти с ладонь… Треугольные и округлые вмятины — лепестки «трилистника» — охлаждались чуть хуже и светились жёлтым. Они были даже на самой микроскопической гирьке — Гедимин под радостное сопение Вепуата нанёс их на все весовые эталоны.

— Для них теперь нужен какой-то контейнер, — подумал он вслух. — С ячейками. Две мелкие будут постоянно теряться.

— А можно Скогнов попросить, — тут же отозвался Вепуат, который вроде бы возился с сонными «трилобитами». — Сделают ящик. Очень большой же не нужно? Что-нибудь такое… из деревяшек на костяных шипах. Или из костей на деревянных. Я их попрошу, когда плохая неделя кончится. Ведь примерно тогда и твои печи отстоятся, да? Ты когда будешь их испытывать?

Гедимин пожал плечами — на Равнине вообще сложно было что-то планировать.

— Дня через четыре, может, пять, — нехотя сказал он. — Вообще не знаю, что с ними будет при таких температурных перепадах. Может, цех придётся сносить.

Вепуат с досадой хлопнул по переборке.

— Вот вечно ты торопишься! Зачем сносить-то⁈

Загудел, открываясь, внутренний шлюз. На порог шагнул Гварза, смерил сарматов угрюмым взглядом и поморщился.

— Про утренний переезд тут кто-нибудь помнит? Только я? Ну, ваши проблемы. Кто не едет в Ураниум — вещи принайтовать или забрать, из отсека выйти.

Гедимин оглянулся на Вепуата — тот растерянно смотрел на Гварзу и был удивлён ничуть не меньше.

— Тут ничего опасного. Рэссена. Остывает, — сказал ремонтник, накрывая опоки кожухом и перенастраивая вентиляцию. «Ничего, остынет в дороге. За час на Земле сильно не испортится.»

— На улицу я их не понесу. Холодно, — проворчал Вепуат, пытаясь пристроить «трилобита» на стенные выступы. Животное цепляться не хотело, поджимало хвост и сворачивалось в клубок. Гварза, посмотрев на его старания, выразительно передёрнул плечами.

— В ящик, под поле, под стол. Чтобы по отсеку не летали. Выдержат два часа без воды и еды?

— Им сейчас ни до чего, — вздохнул Вепуат, складывая «трилобитов» в ящик. На секунду у Гедимина мелькнула мысль приспособить этот контейнер под гири. Он посмотрел на стенки из прозрачного фрила и едва подавил тоскливый вздох. «На Земле всё проще.»

…Под пронзительные вопли ломающегося льда бронеход спускался по склону. Гедимин смотрел на тянущиеся за ним темноватые колеи. По пальцам тянуло холодом, но онемение от термического шока уже сошло. «Минус семьдесят пять» — сверился он с термометром.

«Три часа до пересменки. Проверю, как там Айзек, и пойду в барак,» — сармат досадливо сощурился. Минимум полтора часа ему предстояло сидеть под низким потолком, стараясь лишний раз не шевелиться.

— Гедимин! — Вепуат, до сих пор молча рассматривающий дальний барак, повернулся к сармату. — Как думаешь, что сейчас в Сфене Огня?

— Холодно, — отозвался Гедимин. — Минус сорок-пятьдесят. Может, меньше. Иди в барак, я тебя догоню.

Вепуат качнул заиндевевшим шлемом. На его перьях, плотно прижатых к броне, отросла синеватая бахрома — тонкие ледяные кристаллы.

— Давай заглянем в Сфен Огня! Посмотрим, как он изменился. Там воздух суше, — как по-твоему, пепел смёрзся или лежит сухой?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Ладно. Но потом пойдёшь в барак. Холодно тут.

…Сфен Огня встретил их оглушительным треском ломающегося льда. Кристаллические щётки тоненько взвизгивали при каждом шаге. Пепел местами смёрзся в комки, местами лежал вперемешку с кристаллами инея. Они тут образовывали сложные многосоставные формы, окрашенные в два-три цвета; Гедимин несколько минут рассматривал их, присев на корточки и стараясь не трогать чувствительной ладонью землю. На термометре было минус сорок.

Вепуат качнул подвешенный на костяную вешку шнурок — серебристое волокно колыхнулось, сбросив несколько крупинок инея.

— Пусто, — сказал он, оглянувшись на погасшие кратеры. Сэта поснимали посты и, наверное, заперлись в городе. Гедимин мельком подумал, что вот им, при условии термоизолирующих комбинезонов на всё тело, как раз хватило бы тепла, чтобы патрулировать разлом в любую погоду. Ненадолго его занял вопрос, нужен ли для экзотермической реакции Сэта постоянный приток воздуха, насколько интенсивным он должен быть, и как устроить в термоизолирующем скафандре примитивную вентиляцию. Потом Вепуат толкнул его в бок, сбивая с мысли.

— Возвращаемся? — спросил Гедимин. Ему холодно не было, но ощущалась странная заторможенность, будто и воздух, и мысли стали вязкими и еле-еле текли. Он покосился на кратер, заваленный шихтой. «Набрать стекла? А потом его куда? Шатёр разобран…»

— Давай сходим в сад, — Вепуат указал на ближайший холм, окутанный дымкой. — Там сейчас никого нет. А мы там ни разу не были.

Гедимин недовольно сощурился.

— И ты полез по чужим огородам?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Я там ничего не возьму. Ну, может, данные для базы ДНК. Надо же её пополнять!

…На крутых местах подъёма пепел был расчищен до камня. Гедимин не был уверен, что это дело чьих-то рук — возможно, рыхлая порода осыпалась со скалы сама. Больше никаких признаков разумной деятельности не было, пока сарматы не дошли до воткнутых в расщелину костей — таких же ветвящихся «вешек», как поставленные у разлома, только с камешками и шнурками другого цвета. От них расходились тропинки, выложенные из каменных обломков; часть из них торчала из самой скалы, часть в самом деле принесли откуда-то из другого места. Между ветвящимися тропами поднимались невысокие бугорки рыхлого пепла, покрытые трещинами. Присмотревшись, Гедимин увидел, что они едва заметно колышутся.

— Светится, — хмыкнул Вепуат, запуская «щупы» сканера в трещину. — Подземные линии погасли, а это светится… Ого! Гедимин, смотри сюда!

Из слоя пепла торчали высохшие сморщенные листья, покрытые серым ворсом. Под торчащими, деформированными виднелись такие же, но более гладкие и плотно намотанные на округлый комок. Он плавно вздымался — внутри определённо было что-то живое.

— Плюс пять на верхних листьях, — Вепуат сканировал странное существо слой за слоем. — А внутри… Ядро Сатурна! Плюс девяносто в розетке! О, смотри, а тут, по периметру, огненные камешки!

— Ещё одна пирофора? — Гедимину вспомнилось что-то про «огненные листья». Он выпрямился, огляделся по сторонам и еле слышно хмыкнул. Вся вершина холма была изрыта сетками узких трещин, и под каждым потрескавшимся бугорком пряталось растение. Они съёжились, замотались в листья, но ещё «дышали» и источали тепло — иней лежал только на тропах, над посадками его не было.

— А в почву они подмешали кейековую пыль, — отметил Вепуат, пытаясь отщипнуть край сухого листа. — И четыре крупных осколка у корней. Плюс девяносто при минус сорока снаружи… Думаю, в норме оно сто пятьдесят-двести выдаёт. Какая-то вулканическая флора…

— Угу, — отозвался Гедимин. После всех равнинных форм жизни растения-пирофоры уже не удивляли… даже растения-пирофоры, сворачивающиеся в клубок при наступлении холодов и зарывающиеся в землю. Он встал на самый высокий камень на тропе и теперь оглядывался по сторонам. Отсюда огород просматривался неплохо, можно было бы составить план, — но вот план-то и не составлялся. Никакого порядка в посадках, явно сделанных искусственно, не было. Где-то на обширном участке сидело одно растение, где-то они теснились, чуть ли не врастая друг в друга. Тропы были проложены как попало, так же посадили и пирофорные кусты, — криво, несимметрично и не слишком удобно. «Зачем они так сделали?» — думал Гедимин, глядя на сигма-сканер. Можно было подумать, что на планировку повлиял рельеф, но и это было не так — где-то выступы скалы засыпали горой пепла, где-то явно удобные углубления оставили, как есть, и ничего там не посадили. По ямам, где сармат прикопал бы растение, проложили тропы, накидав валунов, на неудобных скальных зубцах что-то пыталось расти, расплющиваясь между камней.

— Ага… Значит, такой густой рассол вместо воды, — пробормотал Вепуат, разбирающийся в устройстве растения. — Поэтому и не вскипает. А это похоже на кровеносную систему…

— Чего их в пещере не растят? — спросил Гедимин, глядя на закопавшиеся комки. — Они всё равно под землёй. А в городе теплее.

Вепуат дёрнул плечом, не отрываясь от экрана.

— А корни у них хлипкие. Много питающих отростков и ни одного удерживающего… — он уже закончил с листьями и теперь сканировал пепел и скалу под растениями. — В таком грунте, да при частых землетрясениях… Они, наверное, часто перекатываются. Ну вот, и стабилизатор есть. Перекатываются и снова пускают корни…

Он отщипнул край сухого листа и, присыпав растение пеплом, поднялся на ноги.

— Не замёрз? — оглянулся он на Гедимина. — Пойдём в барак. Я бы выкопал растение, но на таком холоде оно не выживет.

Гедимин мигнул.

— На кой оно тебе?

— Интересные клубеньки под розеткой, — пожал плечами Вепуат. — Что-то симбиотическое, а что — непонятно. Я их просканировал, но такое лучше рассматривать в пробирке.

«Биологи…» — ремонтник, недовольно щурясь, спускался вслед за ним со скалы, занесённой пеплом. На спуске он заметил, как из-под земли светится знакомый красноватый «разлом» — они потускнели, но их сеть никуда не делась.

— Эти листья для чего-то сильно нужны, — рассуждал сам с собой Вепуат, обходя кратеры. — И, возможно, для разного. Сэта растят их, Скогны воруют… А я не спросил тогда, для чего они. А надо выяснить…

— Спроси ещё, почему они так криво посажены, — буркнул Гедимин, вспомнив растения, разбросанные как попало. — Можно удобнее. И кейека меньше уйдёт, и расти будут лучше.

Вепуат, оглянувшись на него, едва заметно ухмыльнулся.

— Вот ты их впервые видишь, а уже знаешь, что им лучше. Может, ровно они вообще расти не будут. Или повзрываются.

Гедимин хотел сердито фыркнуть, но подумал — и только сощурился. «Может, и повзрываются. На этой бредовой планете всего можно ждать. Надеюсь, кривую станцию строить не придётся. И хоть что-то тут будет симметрично.»

28 день Пустоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Четыре рабочих дня насмарку. И ещё два — потому что Текк’там мешают вода и ветер. Чем они могут им мешать — там, под землёй⁈»

Гедимин включил сигма-сканер и, досадливо щурясь, отошёл от обрыва.

Внизу остались складчатые крышки шахт и каменный ангар столярного цеха, наглухо закрытый со всех сторон. Гедимин видел только гребень жёлтой крыши — едва отступила темнота, низины заволокло серым туманом.

У дальнего склона громыхнуло — туман нарушил невидимую границу, и филк с бластером выстрелил на поражение. Кажется, это было ему в новинку — вместе со взрывом раздался изумлённый вопль. Гедимин беззвучно хмыкнул. «От филков есть прок. А к странностям… что ж, привыкнут или уедут.»

С утра потеплело до минус трёх, и аборигены осторожно выбрались из барака. Пока было темно, и туман не появился, они успели поставить шатры. Полевые кухни разворачивать не стали — готовили в бараке. Еда у них вроде бы ещё оставалась, хотя ни караванов с припасами, ни стражей с корзинами Гедимин не видел уже давно.

— У Броннов кончаются ягоды, — сказал Вепуат, останавливаясь рядом; на его лице не было ни тени усмешки. — Осталось на дне, и те сушёные. Их поделили по одной, и все ходят угрюмые.

Гедимин пожал плечами.

— У них что, привыкание? Умеешь снимать ломку?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Нечему там вызывать привыкание. Разве что психологическое… Надеюсь, стражи что-нибудь принесут. Хотя бы к утру. Ещё на два дня там точно не хватит.

За шатрами мелькнул жёлто-красный комбинезон — двое филков патрулировали покинутое стойбище и главную дорогу. Из живых существ на холме остались только сарматы — все, кроме туманников, перед рассветом снова попрятались в барак, а туманники, ещё позавчера высохшие в твёрдую корку, не подавали признаков жизни. Гедимин тронул один из них — сухой край «листа» надломился, и сармат оставил растения в покое, так и не выяснив, живы они, или вчерашние заморозки их добили.

— И снова тишина… — вздохнул Вепуат, глядя с обрыва на серую дымку. Тяжёлый токсичный газ лежал на дне низины. Изредка облака смещались, и это было никак не связано со слабым прерывистым ветром — Гедимин каждый раз отслеживал его направление, делал поправку на холмы, и всё равно получалось, что туман шевелится сам по себе. Активнее шевелились те облака, в которых было больше зелёных вспышек, — и со временем их число увеличивалось, а дымка становилась гуще. Снова громыхнуло на окраине — разросшийся туман «перешёл» ещё одну границу.

— Что там, всё-таки, взрывается? — вслух подумал Гедимин, взглянув на сигма-сканер. Все облака по периметру Элидгена были уже не раз просканированы — сегодня сармату всё равно было нечем заняться, кроме сканирования и дозиметрии. Сигма-лучи не «находили» ничего, кроме измельчённой взвеси растительных и животных остатков — это сошло бы за почву, если бы не клубилось в воздухе. Мелкая органическая взвесь, конечно, могла взорваться — например, от искры или резкого нагрева. Но как её нагревали омикрон-лучи, Гедимин не понимал.

Вепуат покосился на дозиметр и еле слышно хмыкнул.

— Видел?

Гедимин поморщился. На дозиметр он сегодня старался не смотреть. Прибор, на вид совершенно исправный, показывал полный бред. Гедимин только удивлялся, кто вообще добавил в показываемые символы для его экранов минус — додумался же кто-то до отрицательного радиационного фона…

— Два кьюгена по ЭСТу, а ЭМИА в минусах, — озвучил показания Вепуат, и сармат снова поморщился.

— Хотя бы сигма на месте. Как омикрон может быть отрицательным⁈

— Позавчера же был, — пожал плечами Вепуат. — И сегодня. Только ещё больше… или меньше?..

Он снова протянул сигма-сканер с развёрнутыми «щупами» к обрыву. Гедимин встал рядом, подозрительно глядя на туман. На месте облака, разорванного в клочья взрывом, постепенно формировалось ещё одно — из клочков соседних и слабой дымки, отделяющейся от скал. Зелёных огоньков в нём пока не было.

— Гедими-ин! — сармата крепко пихнули в бок, и он озадаченно мигнул. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — буркнул ремонтник и на всякий случай отодвинулся. Вепуат выключил приборы и развернулся к нему — и, кажется, сделал это полминуты назад.

— От сканера никакого толку, — сказал он, досадливо щурясь. — Я говорю — без проб не обойтись. Надо спуститься и взять их. Во-он из того скопления.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Куда⁈ — он сцапал Вепуата за плечо и дёрнул к себе. — Тебе когда ещё говорили — в туман не лезть⁈

Перья на плече разведчика с треском расправились, и Гедимин рефлекторно разжал пальцы и беззвучно выругался. Ладонь на секунду онемела.

— Да тут всё время что-то говорят, — Вепуат, пригладив перья, выразительно пожал плечами. — Токсичный газ — штука неприятная. Но я ж и не лезу туда голышом! Помоги мне обмотаться защитным полем.

Он вынул из кармана пробирку из чёрного стекла и зажал между «щупами» сканера.

— Черпать надо оттуда, где гуще, — деловито пояснил он. — Придётся отойти от холма… там разломы, кажется?

Гедимин тяжело вздохнул.

— Идём вместе. Зачерпнёшь — и сразу назад!

…Останавливать их было некому. Гедимин видел краем глаза, как у обрыва замедляют ход двое филков; один из них что-то крикнул, но туман поглотил звуки. Внизу его было больше, чем казалось сверху, — ещё на спуске сарматы погрузились в редкую дымку, а теперь она периодически сгущалась вокруг. Гедимин смотрел на сигма-сканер, выискивая рябящие разломы и замаскированную ксенофауну. Пару раз полоса ряби проплыла мимо. Никакого облика у неё не было, только дозиметр от неё «уронил» интенсивность омикрон-излучения на целый милликьюген.

— Ну, как? — тихо спросил Вепуат, оглядываясь по сторонам. Сарматы, обмотанные защитным полем, стояли посреди тумана; скалы сквозь него ещё проступали, но гораздо лучше были видны зелёные огоньки. Они двигались вокруг, и Гедимин видел, что с каждым шагом их становится больше. Он протянул руку к одному из них, но не нащупал ничего, кроме пыли. Зелёное свечение скользнуло по защитному полю, не оставив следов.

— Вон тот куб, — прошептал Вепуат, плавно поднимая «щупы» анализатора. — Целиком и в пробирку. Сможешь?

Пузырь защитного поля раздулся, вывернулся и захлопнулся. Гедимин держал его крепко. Сквозь прозрачную стенку просвечивали зелёные огни — их удалось захватить, не разрушив.

— Отходим, — прошептал он, глядя, как поднимаются вокруг волны тумана. Ветер тут был ни при чём — он никак не мог дуть со всех сторон с такой силой.

Вепуат, не отрывая взгляда от мигающих огней, сделал назад один шаг, другой — и, развернувшись, бросился к обрыву. На бегу он дёрнул Гедимина за локоть, и сармат, не задерживаясь, побежал за ним. Что-то плотное ударило в грудь, но он вывернулся, обогнул невидимую преграду и пять секунд спустя уже стоял над слоем тумана со сфалтом наперевес. Луч ударил в клубящуюся дымку, от грохота качнулись скалы.

— Саргон его знает, что там за дрянь, — прошептал Вепуат, стряхивая с себя защитное поле и сканируя броню. — Вроде не измазались. Давай сюда образец, выдавим его в пробирку.

Через несколько секунд последний шар защитного поля растаял. В плотно закупоренной пробирке что-то поблескивало. Сквозь чёрное стекло не было видно ни серого газа, ни огоньков в нём, но Вепуат просканировал образец и довольно хмыкнул.

— Ну вот, так их лучше видно. Лучевая симметрия… хм, а они фрактальные. И растут в размерах. Быстро… а, это они подбирают себе внешний материал. Рост идёт снаружи. О, а там что-то движется. Перетекает…

— Это организмы? — нетерпеливо спросил Гедимин, оглядываясь на долину. После облучения туман улёгся. Разрушенное облако оставило свободную площадку, но над ней уже клубилась редкая дымка.

— Что-то вроде, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Явное взаимодействие… Попробовать дать им воды…

На запястье Гедимина что-то ярко сверкнуло. Сармат схватился за дозиметр и облегчённо вздохнул — ничего, кроме пяти кьюгенов «сигмы», там не было. Горячее невидимое волокно тронуло его за руку, прикоснулось к виску. Сармат еле слышно хмыкнул.

— Чего вылез? Всё тихо.

«Раньше он так далеко не выбирался,» — успел подумать он. В следующую секунду рядом громыхнуло, зазвенели стеклянные осколки, а Вепуат с воем прижал руку к груди. Пробирка разлетелась в стеклянную пыль. Горячие волокна обвили запястье Гедимина, вмиг нагрелись до сотен градусов и растаяли, оставив фантомный ожог. Сармат, тут же о нём забыв, бросился к Вепуату.

— Хэ-э… — тот мотнул головой, освобождаясь из захвата, и, выдыхая сквозь стиснутые зубы, отвёл руку от груди. Верхний слой обшивки на ладони покрылся мелкими трещинами и частично осыпался, перчатка слегка сплющилась.

— Вс-сё… нормально… уш-шиб… — выдохнул Вепуат, пытаясь согнуть помятые пальцы. Гедимин перехватил его руку, развернул нагрудные пластины, собирая из них фиксатор.

— Вот так держи, кистью кверху, — сказал он, судорожно соображая, кто из оставшихся в лагере понимает в медицине. — Мы сейчас к Айзеку…

Вепуат качнул головой.

— Да ну, ерунда, — пробормотал он, тяжело дыша. — Надо холодное приложить. Я так, испугался… Ушиб, кровоизлияние.

Руку Вепуата — с треснувшими ногтями, в ссадинах и чёрных пятнах кровоподтёков — Гедимин рассмотрел уже в машине, когда, пристроив её на охлаждающий компресс, водил над ней сигма-сканером. Вепуат сдавленно шипел и порывался отобрать прибор.

— Я что, сломанное от целого не отличу? — угрюмо отзывался Гедимин, но экран показывал.

— Это ж тебе не железка! — кривился Вепуат, но после изучения экрана кивал и дёргал плечом — «сканируй дальше!».

Пока Гедимин возился со сканером, разыскивая в костях микротрещины, регенерация и охлаждение сделали своё дело — кровь уже не сочилась из разбитых костяшек, ссадины начали закрываться. Вепуат пошевелил опухшими пальцами и досадливо поморщился.

— Чешется! Ладно, давай компресс.

— Регенерирует, — буркнул Гедимин, скрывая облегчённый вздох. Кое-как обмотав руку Вепуата охладителями, он подобрал отстёгнутую перчатку и принялся выправлять деформированные щитки. В эту работу разведчик уже не вмешивался — тихо сидел за столом, угрюмо щурился и о чём-то думал.

— Интересно всё-таки, — подал он голос минут через пять. — Что там могло взорваться? Обычно для этого нужно резкое изменение условий. Нагрев там или вынесение на свет. Я на пробирку смотрел под сканером. Ничего там не происходило. Ничего такого, чего не было бы до взрыва. Чему там было взрываться?

— Какая-нибудь искра в мелкодисперсной взвеси, — пожал плечами Гедимин, стараясь на него не смотреть. Взрыв был не таким уж слабым — если бы жёсткие ипроновые щитки не приняли удар на себя, Вепуат остался бы без кисти. Гедимин вспоминал раскалённую хватку хранителя — в секунду перед «аварией» что-то сильно встревожило существо. Но что?

— Не было там искр, — отозвался Вепуат. — Сканер бы заметил… Так, а это что?

Он встряхнул левое запястье, открывая экран дозиметра, и потянулся к нему ушибленной рукой. Гедимин запоздало перехватил её, но Вепуат, морщась, уже тыкал уцелевшим ногтем в прибор, пролистывая посекундные показатели.

— Момент взрыва и перед ним, — разведчик уронил больную руку на стол, сдавленно зашипел, но тут же продолжил:

— Видишь? Чуть меньше секунды? ЭМИА-фон снова больше нуля! Исчезает этот дурацкий сбой. Всплеск ЭМИА-излучения, вот что это было. Локальный всплеск…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Хранитель нервничал перед взрывом, — мрачно сказал он, глядя в пол. — Хватал меня за руки. Он так далеко обычно не вылезает…

— Точно! — Вепуат, забывшись, чуть не ударил больной рукой по столу. — Ты с ним говорил. Значит, хранитель… Тогда понятно.

Он перевёл взгляд на дозиметр.

— Локальный всплеск ЭМИА-излучения… Ну, для хранителя это несложно. Видел я его локальные всплески…

— Он не хотел тебя ранить, — мрачно сказал Гедимин, сам в свои слова не очень-то веривший. — Ему не понравилась эта… субстанция. Что-то с ней не то.

— Угу, — отозвался Вепуат, разглядывая ушибленную руку. — Перчатку отдай. Пойду смотреть показания.

Больше он ничего не говорил, только угрюмо щурился, прижимая ладонь к плечу. Гедимин не успел перенапылить расколотые чёрные щитки, — перчатка покрылась золотистыми пятнами и «лохмотьями» верхней обшивки. С ней Вепуат и ушёл в барак, оставив ремонтника в лаборатории.

Ещё четверть часа Гедимин сканировал место взрыва, разыскивая осколки пробирки и остатки странной субстанции. Крупные обломки он подобрал; на них не было ничего странного — только налипло немного органической пыли.

«Локальный омикрон-всплеск…» — Гедимин покосился на далёкий реактор. «Нет, физически это возможно. Но вот зачем?»

…Хранитель сидел в реакторе. Даже просовывание руки в активную зону и тыкание пальцем в твэл не заставило его выйти на контакт. Гедимин пару раз окликнул его, но, выждав минуту, пожал плечами и отступил. «Вокруг холма — центнеры той же субстанции. Они его так же раздражают, или тут дело в чём-то другом?» — думал он, но ответить ему было некому.

29 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Вепуат быстро оглянулся через плечо и хрюкнул в респиратор.

— Гедимин! Ты видел филка в шапке?

Гедимин, придавленный весом четырёх каменных «блинов» и порывами бокового ветра, ощутимо толкающими в правое плечо, только сощурился.

— Я Маккензи видел, — буркнул он. — А ты про филков. Из чего шапка-то?

Он поднялся по склону и остановился, развернувшись спиной к ветру. Воздушные потоки свистели в наушниках, подвывали, проходя сквозь отверстия в костяных опорах, и трепали кожухи установленных шатров. Лагерь сарматов был достроен, но Гедимин думал, что аборигены сильно поспешили. Всё его оборудование лежало в бараке, и он, глядя на качающиеся опоры, опасался переносить его в шатёр — упавший кожух не сломает стол, но опрокинуть колбу или нарушить сложный процесс вполне может.

— Шапка? Похоже, из подстилок, — ухмыльнулся Вепуат, кивая на ближайший «блиндаж». Там под пологом из сшитых шкур, натянутым на костяные опоры вровень с землёй, отсиживались двое филков. Ракетомётчики снова вышли на посты.

— Кто-то взял подстилки и сшил колпак с ушами, — пояснил Вепуат, недовольно щурясь. — Тебе совсем неинтересно?

Гедимин дёрнул плечом, поддевая тросы, удерживающие груз, — четыре каменных «блина» вместе весили полтонны.

— Занят. Потом посмотрю.

Отмахнувшись от помощи Вепуата (его рука за ночь поджила, но Гедимин видел её утром, — незачем было давать нагрузку отбитым пальцам), сармат поволок камни к машине. Их предстояло разбить на куски. Это сырьё Гедимин не резал — оно и так неплохо крошилось, главное было не раскидывать мелкие осколки.

Под вой ветра в вентиляции отсека сармат загрузил доверху тигель литейной станции. Второй уже был занят — судя по заданному режиму, туда заложили ульсеновую руду. Рассмотреть её в «натуральном» виде не удалось — минерал успел растечься в лужу, и через пару минут станция слила легкоплавкий металл и выгрузила шлак. Ульсена плавилась быстрее, чем сопутствующие вещества…

Гедимин накрыл литейную станцию кожухом и отошёл от неё. Смотреть было не на что. Чёрный песок от руды отделялся быстро — полный тигель возгонялся за час, на дне оставалась горстка кристаллов. Сармат уже высчитал объём необходимого сырья и теперь угрюмо смотрел на обломки, сложенные в отсеке. Месяца полтора, если «сидеть» на литейной станции каждую свободную минуту, — так выходило по его подсчётам. Сармат проверил их ещё раз и тяжело вздохнул. «А что делать? Ждать, когда у местных промышленность разовьётся?.. Выделить песок несложно. Нам его ещё плавить. И делать трубки. Ещё месяц возни…»

За утреннюю смену, по расчётам Гедимина, все четыре «блина» должны были переработаться, и даже оставалось время ещё для двух. Проверив термодатчики, сармат вышел из лаборатории. «Пока есть время, перенесу сырьё из долины. Там уже немного осталось. Смены на три…»

Не успел он сделать и десяти шагов от трапа, как мимо просвистело что-то вытянутое и трепыхающееся. Шар защитного поля, выпущенный на рефлексах, накрыл «трилобита», вытянулся в ленту на ветру и снова стянулся к ладони Гедимина. «Трилобит», перестав хлопать крыльями, свернулся в клубок и притворился мёртвым.

— Цел? — подбежавший Вепуат накинул на шар утеплённый мешок. — Спасибо, ремонтник. Они в шатре перегрелись и сдурели. Пойду их хоть в душевой вылетаю.

Гедимин кивнул.

— Они четыре дня не летали. Тут кто угодно сдуреет. В душевой тепло, можешь даже искупать их.

Он посмотрел на вздутый пузырём полог шатра. Сейчас ветер дул точно под завязки, и они с трудом удерживали шкуры на месте. Над холмом медленно раскручивались спиральные вихри. Яркие вспышки разрывали их изнутри, они теряли форму, расплываясь белесыми пятнами, но минуту спустя их стягивало обратно в спираль. Гедимин досчитал до пятидесяти двух, прежде чем сильный порыв ветра — воздушная волна очередного небесного взрыва — докатился до холма и дёрнул шатры в другую сторону, прижав полог к продуху.

Филк в шапке поверх шлема попался ему на обратном пути, когда сармат, нагруженный камнями, поднимался на холм. Шапка, и правда, была с ушами — по образцу тех, что носили Бронны. Вот только им доставались шкуры с мехом, а филк нашёл лишь облезлую подстилку с редкими уцелевшими волосками. Гедимин, проводив патрульного взглядом, сдержанно хмыкнул. «Ну, сармат и не должен ходить в шерсти. Всё правильно. Только остатки надо было сбрить.»

…Песка выделилось немного. Гедимин, не дожидаясь остывания, высыпал его в жаропрочный ящик и снова загрузил тигель. Снаружи, у бронехода, за время плавки выросли две невысокие башни из каменных «блинов» — сармат сделал несколько ходок в долину. «И ещё пойду,» — он проверил термодатчики и остановился у жаропрочного контейнера. Сквозь полупрозрачную стенку виднелся слой чёрного песка. «Четверть ящика за смену,» — прикинул Гедимин. «Места хватит надолго.»

…Сармат рискнул приоткрыть вентиляционную колонну. Теперь в бункере свистел ветер. «Пузырь» термодатчика, отражённый в зеркальном мониторе, вытянулся вбок и трепыхался. Радиометры не сдувало — нити под стеклянными кожухами висели ровно, показания не сбивались.

«В целом, вреда никакого,» — думал Гедимин, глядя то на радиометры, то на светящиеся колонны твэлов. «И пользы тоже. Прикрою, хватит проветривания.»

Едва ветер перестал свистеть, снаружи заскрежетало — кто-то неловко налегал на крышку люка. «Не туда толкает,» — определил Гедимин, подходя к выходу и приподнимая «дверь» изнутри. «Странно. Айзек вроде бы…»

— У-уф! — выдохнул Вепуат, выпуская крышку из рук. — Надо же было сделать такую тяжесть!

Из-за его спины выглянул слегка напуганный филк и нервно ухмыльнулся.

— Ты на неё сверху давишь. Толкай вбок, под уклон, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на чужаков. — Чего пришли?

— Бласко, иди вниз, — скомандовал вместо ответа Вепуат. — Ты тут был, справишься. Гедимин, у нас опять гости.

…Гор тоже был тут. Гедимин так и не понял, откуда он взялся, — десятки раз пройдя по холму от подножья до стоянки бронехода, он не заметил ни стража, ни его посоха. Но он был тут, на прикрытой шатром от ветра площадке, опирался на чей-то светящийся позвоночник и смотрел фасетчатыми глазами в пустоту. Рядом столпились Скогны-копейщики. В центре их круга сидел, скрестив ноги и держа в руках костяную маску, очень недовольный Джагул.

— Карлик лезу в чужой дело, — донеслось из раскрашенных челюстей маски. — Я прихожу к чёрный панцирь. Нет к любой, кто сижу тут.

Вепуат оглянулся на Гедимина; угол его рта слабо дрогнул, но от нервного смешка он удержался.

— Тебя не били? — спросил он у Джагула. Тот, не затрудняя маску переводом, коротко рявкнул. Его вещи — горка цацек, на вид безвредных — лежали в ямке чуть поодаль. Над ней стояли двое Скогнов с копьями.

— Зачем пришёл? — спросил Вепуат. — Сегодня сильный ветер.

— Ветер вижу, — отозвался угрюмый Джагул. — Нет время на жду. Племя Хеллуг прихожу. В земля Сэта, близко. Тот холм. Зверь Хеллуг лежу там. Ты даю лечение?

Гедимин изумлённо мигнул. Оглянувшийся на него Вепуат был удивлён не меньше.

— У разлома на том холме? В Сфене Огня? — переспросил он. — Ясно. Гедимин…

Он повернулся к ремонтнику. Тот мигнул. «Я тут при чём?»

— Хеллуг даю хороший камень, — снова подал голос Джагул. — Рална-камень. Кеджек. Джагул нет нападаю на чёрный панцирь. Ты помогаю? Ты иду?

Вепуат кивнул.

— Мы идём, — он снова оглянулся на Гедимина, будто ожидая поддержки; ремонтник наклонил голову, и сармат мигом оживился. — Отдайте ему вещи! Веди нас к вашему зверю. Посмотрим, насколько серьёзны раны. Сразу мы не поможем — убить проще, чем вылечить.

— Джагул знаю, — мрачно отозвался чужак, подбирая разбросанные цацки. Он сгрёб их и сунул под накидку, не тратя времени на развешивание, и, ещё выпрямляясь, уже повернулся к холму. Гор впервые за эти минуты сдвинулся с места. Его посох холодно сверкнул.

— Вы пойдете вдвоём? К Джагулам, в Сфен Огня — вдвоём и без защиты?

Гедимин недобро сузил глаза, но Вепуат быстро шикнул на него и смерил стража угрюмым взглядом.

— Сиди тут. И остальным скажи тут сидеть. Нам не до того, чтобы вас вытаскивать. Джагулы вас не звали, Сэта — тем более. Предупреди Айзека и Гварзу…

— Мы уже в курсе, — раздался мрачный голос Гварзы. Сармат шагнул в круг расступившихся карликов, покосился на Джагула и сложил руки на груди.

— Мы ждём здесь. За два часа ни одного сигнала — мы идём в Сфен Огня. И мы очень не любим нарушителей слова.

Он взглянул на Джагула в упор. Тот шумно выдохнул.

— Много слово тут говорю. Чёрный панцирь иду или нет?

…Вместо двух «сторожевых» кратеров за разломом светились четыре — яркие «прожектора», направленные в небо. Между ними на пепельном валу, возвышаясь над ним на двадцать метров, распластался длинный холм.

На живое существо это не было похоже. Гедимин даже не сразу понял, с какой стороны голова, — повсюду торчали бесформенные выросты, бугры с отверстиями, шипы и гребни. «Зверь» был покрыт многослойным панцирем, слои, разделяясь, образовали пустоты, а сейчас существу было не до того, чтобы аккуратно всё это к себе прижать, — щитки брони топорщились во все стороны, под ними горели огни, и что-то шевелилось.

— Голова тут, — прошептал Вепуат, глядя на ближайшую часть животного. Она была чуть ниже остальных и плотно прижималась к «земле», отчасти зарывшись в пепел. Толстые броневые пластины симметрично расходились от «носа»; где-то там, под сдвижными крышками, были глаза и пучки вибрисс. Там, где угадывался стык челюстей, виднелась полоса засохшей чёрной пены.

— Оно дышит? — тихо спросил Гедимин, пытаясь определить, что из щелей под бронёй — ноздри. Кажется, существо издавало шелестящие звуки, но над долиной свистел и шипел ветер, — трудно было различить, где что.

— Дышит, — прошептал Вепуат, глядя, как щели под панцирем медленно расширяются. Их было много — десятка два на видимой Гедимину поверхности; на некоторых он успел разглядеть ту же чёрную корку.

Джагул уже добрался до головы «зверя» и залез на его «макушку». Животное его не замечало. Оно не шевельнулось, и когда кочевник заорал во всю глотку прямо над его «ушами» — хотя, возможно, это были ноздри, а уши в конструкцию вообще не входили. Но другие существа услышали.

Гедимин сжал пальцы в кулаки, готовый, если что, сдёрнуть с плеча сфалт, — сопло уже было наклонено вперёд, только дотянись. Из-под приподнятой брони «живого крейсера» выбирался «экипаж». Только вооружённых сармат насчитал полсотни; выглядывавших без оружия загоняли обратно, их было ещё больше.

«Они там живут,» — думал Гедимин, глядя на просверленные в панцире ходы. «Между слоями брони. У них там жаровни, мастерские… может, даже кузнечные горны.»

— Кто у вас главный? — быстро спросил Вепуат, когда Джагул в маске повернулся к нему. — Кому сказать, чтобы все услышали?

— Для я говорю, — отозвался Джагул. — Я говорю для Хеллуг. Тут нет дурак. Ты говорю про лечение?

— Да, — сказал Вепуат; Гедимин положил руку ему на плечо, и сармат благодарно кивнул. — Для лечения надо осмотреть зверя со всех сторон. Мы обойдём его по кругу. Потом залезем под броню. И проткнём шкуру, чтобы изучить его кровь. Покажи нам, как её достать, не сдирая панцирь.

Почти минуту над долиной разносилось рявканье — Джагулы переговаривались долго, сармат даже начал различать отдельные голоса.

— Сканируем с двух сторон, — тихо говорил Вепуат ему в наушник. — Идём вдоль тела, потом встречаемся. Сперва берём макроскан. Встретимся — определим, где брать микро. Слизистые сожжены, возможно, пострадал костный мозг и капиллярные сети. Сенсоры надо будет проверить… когда мы их найдём.

Он нервно ухмыльнулся.

— Ты делаю, что надо, — заговорил Джагул в маске; остальные следили за сарматами молча, не выпуская из рук оружие. — Я показываю ход. Зверь дышу кровь. Она вытекаю. Ещё немного — нет опасно.

— Пусть никто нам не мешает, — распорядился Вепуат, жестом отправляя Гедимина на другую сторону животного. Сам он пошёл вдоль правого бока, направив на броню луч сканера. Гедимин расширил поток, чтобы захватить всё, до верхних выступов панциря, и медленно двинулся вдоль левого.

Броня животного разделялась на несимметричные щитки; каждый из них, расслаиваясь, приподнимался горбом в метр-два высотой, и ещё метр-полтора пространства появлялось в углублении под ним. Это были жилые «отсеки». Гедимин, медленно проходя мимо, видел просверленные воздуховоды и штатные выходы. Сейчас некоторые из них были закрыты плотной шкурой; возможно, были и термоизолирующие крышки — сам панцирь был рассчитан на экстремальные условия, а вот занавески — явно нет. Сканер «видел» внутри вбитые в панцирь штыри и прикреплённые к ним костяные полки, лежанки, принайтованные жаровни и высушенные тушки чего-то рыбоподобного. Под ними было ещё полметра брони, лишённой нервных окончаний, — штыри входили в самый верхний, окостеневший, слой, существо при этом не чувствовало даже щекотки.

Панцирь от облучения не пострадал — Гедимин не видел никаких следов обугливания — но живой слой под ним распух и покрылся буграми от подкожных кровоизлияний. Броня нарастала снизу, и к нарастающим участкам была подведена плотная сеть сосудов, — они и полопались, покрыв всё существо гематомами. Оно еле слышно шипело — воздух прокачивался сквозь полости панциря, охлаждая его снизу… а может, там были дополнительные органы дыхания — такому огромному существу они не помешали бы. Что-то, похожее на них, Гедимин даже нашёл, — и увидел у выходного отверстия засохшую чёрную корку. Она покрывала и внутренние трубковидные полости — слизистая выстилка лопнула и теперь кровоточила.

«Пятая пара ног… шестая… а, всё, последняя,» — Гедимин остановился у поджатой лапы. Она была прикрыта выступом брони и сама «обшита» щитками; под ними не было полостей, зато наверху торчали зазубренные гребни. Это была толстая «подпорка» с двумя неразличимыми суставами — внизу, у ступни, и сверху, у стыка с «тазовой» костью — или как там у двенадцатиногой твари называлась опора очередного пояса конечностей… Пальцев не было — срослись в круглую подошву, в костяном комке внутри стопы не просматривались даже их зачатки — только несколько расщелин, обеспечивающих минимальную упругость. Дальше, от последнего «таза», начинался хвост — ещё одна длина туловища с огромными шишковидными выростами вдоль конца. Гедимин, не удержавшись, потрогал окостеневшие шипы — короткие, толстые, способные выдержать сильнейший удар и не расколоться. «Оборонительное приспособление. От кого⁈»

Внутри хвоста жилых отсеков не было — только у основания под отслоившейся бронёй просматривались какие-то тюки, бурдюки, связки костей и шкур. Дальше щитки уменьшались; в мелких ячейках уже ничего не хранилось, а ближе к концу хвоста отслойка брони сходила на нет, и пустот под щитками не оставалось. На конце, под шипастыми выростами, панцирь — все его слои — лежал плотно, только самые верхние напластования трескались и отшелушивались, свисая лохмотьями.

— Ты здесь? — из-за кончика хвоста выглянул Вепуат. Гедимин в ответ махнул выключенным сканером. Вепуат шумно выдохнул.

— Длинное животное. Очень длинное животное. Давай сюда сканы, будем смотреть.

Он уткнулся в экран, не обращая внимания ни на что вокруг. Гедимин, встав рядом с ним, настороженно оглядывался по сторонам. Над долиной свистел ветер, заметая ступни сарматов пеплом. «Живой холм» под боком медленно дышал, делая по вдоху в минуту и затихая секунд на сорок. Гедимин не мог понять, нормально это для него или нет, но, по крайней мере, дыхание не замедлялось и не ускорялось. Он подошёл к ближайшему дыхальцу, поддел кровавую корку, — она отделилась легко. Под ней была ярко-оранжевая слизистая и смятая сетка, похожая на ресницы. Гедимин попытался её расправить, но отверстие схлопнулось, едва не прищемив ему пальцы.

— Смотри сюда, — Вепуат протянул ему передатчик. — Вот тут большие кости конечностей. Сделай микросканы. Особенно тут, где головки. Постарайся захватить костный мозг с долгой экспозицией. Надо посмотреть кроветворение в процессе, понимаешь? А я займусь внутренними органами.

Гедимин, кивнув, двинулся вдоль длинного тела к ближайшему поясу конечностей. Кости внутри него лежали не вполне привычно, однако суставы — и расширения рядом с ними — хорошо просматривались на экране сигма-сканера. «Кроветворение в процессе… Биолог я ему, что ли⁈» — сармат, досадливо щурясь, пытался настроить увеличение. Он не был уверен, что на экран попадёт то, что надо, — сам он в шевелении под сканирующим лучом не разбирал ничего.

…Вепуат сидел на земле, уткнувшись в два экрана, и издавал еле слышные звуки. Гедимин ничего не понимал, но видел, что разведчик угрюмо щурится. Пару раз его лицо посветлело, но тут же он снова нахмурился. Гедимин покосился на приоткрытое дыхальце «зверя» — там снова скопилась чёрная засохшая пена. Сверху, с панциря, за сарматами следили Джагулы. Они там сменялись — Гедимин точно помнил, что недавно над головой маячил «переговорщик» в костяной маске, а теперь там стоял кто-то с камнеметалкой. Рассмотреть оружие сармату не дали — заметив пристальный взгляд, камнемётчик подался назад и скрылся за выступом брони.

— Ага, — буркнул Вепуат, поднимаясь на ноги. — Ничего непонятно, но всё плохо. Если бы я ещё знал его нормативные показатели…

— Сдохнет? — спросил Гедимин. Вепуат, быстро оглянувшись на животное, показал сармату кулак.

— Лучевая болезнь. Куча радионуклидов в костях и внутренностях. Организм угнетён… Может, ещё и не сдохнет. Регенерация мощная. Если свести облучение на нет… Как думаешь, сколько флония нужно на такую массу?

— Два литра минимум, — ответил Гедимин, вспоминая «лечение» живых кораблей Мианы. Вепуат невесело ухмыльнулся.

— И всё это — внутривенно?

Сверху зашуршало.

— Чёрный панцирь что говорю? — из-под отслоившегося щитка выглянул переговорщик.

— Думаем, что делать с вашим зверем, — отозвался Вепуат. — Ему нужно очень много лекарства. Сегодня мы столько не найдём. У вас есть что-то, заживляющее раны? Ему давали?

На короткий рык Джагула из-под панциря выглянули ещё несколько — в накидках поверх костяной брони.

— Кровяной камень. Много. Всегда у кожа, — переговорщик резким жестом указал под огромный щиток. — Много рана. Нет лечение.

Вепуат шёпотом помянул спаривание «макак». Гедимин мрачно кивнул.

— Облучение изнутри. Если не убрать, никакая регенерация не поможет. Я такое видел.

Вепуат отодвинул щиток обшивки, вытряхнул на ладонь четыре ампулы флония, посмотрел на неподвижное животное и безнадёжно покачал головой.

— Этого и на одну лапу не хватит.

— А ему вообще флоний можно? — спохватился Гедимин. — В этом дурацком мире всё работает криво. Мы же флоний на местных не проверяли…

Вепуат поморщился.

— Да, верно. Случая не было.

Он отошёл на пару шагов и окинул животное задумчивым взглядом.

— Это лекарство? — подал голос Джагул-переговорщик, протягивая руку к ампулам. Вепуат кивнул.

— Это. Но этого мало. Зверь очень большой. И это нужно ввести прямо в кровь…

Джагул спустился на пепельный вал. За ним шли ещё двое. Вепуат, не обращая на них внимания, сжимал ампулы в кулаке и задумчиво щурился.

— Кровь под панцирь, — Джагул надавил ладонью на ближайший щиток брони. — Я веду ты туда?

Вепуат качнул головой.

— Пока не надо, — он сунул все ампулы, кроме одной, обратно в карман. — Гедимин! Самые доступные кровеносные сосуды — в пасти. Как по-твоему, наши иглы справятся со слизистой внутри щеки?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Можно сделать надрез в верхнем слое… Hasu! Ты собрался к нему в пасть⁈

Вепуат кивнул.

— Проверим действие флония, — сказал он. — Пока — на небольшом участке. Язык я трогать не хочу, на дёснах сосуды не те. Значит — щека.

— Держать его кто будет? — Гедимин представил себе силу сжатия таких челюстей, и его передёрнуло. — И чем заклиним ему пасть? И как ты потом изнутри вылезешь?

Вепуат весело хмыкнул.

— Постараюсь не проглатываться. Эй, Хеллуг! — он повернулся к переговорщику, настороженно следящему за ним. — Я дам зверю немного лекарства. Сильно не поможет, но, если повезёт, ему станет легче.

— Ты даю быстрее, — отозвался угрюмый Джагул. — Хеллуг прошу давно.

Вепуат ухмыльнулся.

— Заставь зверя открыть пасть. Я войду внутрь. Ему станет больно. Сделаешь так, чтобы он не закрывал рот? И, желательно, поменьше дёргал головой. Меня он не убьёт, но сам может пораниться.

Джагулы переглянулись. Гедимину почудилось в их глазах крайнее удивление. Несколько секунд — и по всей передвижной колонии пронёсся рёв. Переговорщик быстро пошёл к голове «зверя». Сарматы двинулись за ним. Над ними по панцирю животного в том же направлении сбегались Джагулы. Когда Гедимин добрался до неподвижной головы, её уже плотно обсели кочевники. Навряд ли они причинили животному боль или даже неудобство, но что-то оно почувствовало — щитки на огромной морде зашевелились, приоткрывая глаза и дыхальца с вибриссами.

— Надеюсь, они умеют этой штукой управлять, — пробормотал Вепуат, глядя снизу вверх на «лоб» существа. Четыре глаза из (кажется) полутора десятков росли именно там — и сейчас они сильно выпучились, вылезая из-под брони, как на стебельках. «И верно — стебельки,» — вяло удивился Гедимин, покосившись на экран сканера. «Выдвижной механизм. Из-под панциря плохо видно…»

Джагулы взревели. Сармат, вздрогнув, потянулся к сфалту. Из-под панциря «зверя» донёсся гулкий вздох. Верхняя челюсть приподнялась, открывая тёмный зев. Гедимин с трудом удержал себя на месте — от пещеры, распахнувшейся на все пять метров, очень хотелось отодвинуться. Пасть приоткрылась ещё чуть-чуть, и животное замерло, только вытянутые на стебельках глаза следили за сарматами, застывшими у его рта.

— Мать моя колба, — пробормотал Вепуат, завороженно глядя на гигантские зубы.

Это, видимо, были резцы — четыре сверху, четыре снизу, плоские заострённые пластины в рост сармата, смыкающиеся под небольшим углом. Пока Вепуат, наклонив голову, разглядывал беззубый край между ними и плоскими выступами ближе к глотке, в мозгу Гедимина непрерывно щёлкало — высчитывалась сила сжатия челюстей и давление, создаваемое на кромке такого «лезвия». Ничего хорошего, даже для ипроновой брони, в итоге не выходило.

— Умм-хм, — протянул Вепуат, направляя внутрь свет «факела». — И всё, естественно, в язвах. Гедимин! Не подержишь челюсти, пока я тут копаюсь? Вот тут, сбоку. Зубы и язык не трогай!

— Дались они мне… — пробормотал Гедимин, глядя на то, что осветил фонарь. Жевательные выступы вдоль дальнего края челюстей были невелики; настоящая «камнедробилка» начиналась у самой глотки — там жёсткие выросты смыкались с четырёх сторон. «Глоточные зубы,» — Гедимин поёжился. «И тут же — мышечные кольца…»

— Вепуат! — окликнул он сармата, уже перешагнувшего беззубый край и выбирающего путь по неповреждённой слизистой. — Начнёт глотать — цепляйся, чем можешь! Вот в это влезать нельзя!

— Сам вижу, — отозвался «медик», высматривающий что-то на ярко-оранжевой складчатой поверхности. — Не давай ему закрыть рот!

Гедимин поставил ногу на беззубый край. Десна тут была жёсткой, даже не проминалась под ступнёй, но сармат всё равно старался сильно не надавливать. «Секунд тридцать я выдержу,» — он покосился на верхнюю челюсть в трёх метрах над головой. «Дольше — будет сложно. Тут и клин сделать не из чего…»

Вепуат, примерившись, загнал коготь в оранжевые складки. Следом воткнулась игла. Животное вздрогнуло. Вепуат кубарем выкатился наружу, Гедимин отскочил — и вовремя. «Зверь» с гулким рёвом захлопнул пасть и замотал головой, крепко зажмурившись. Вепуат толкнул Гедимина, и они вдвоём покатились вниз по склону. Оттолкнувшись от скального зубца, сармат вывалился на дно кратера и с хрустом в него зарылся. Сверху рявкнуло ещё раз, шумно выдохнуло — и громыхнулось на пепельный вал, обрушив вниз небольшую лавину.

— Лишь бы не подохло, — прошептал над головой Гедимина Вепуат. Он уже выкопался из стекла и пепла и теперь смотрел на нависший над ним живой холм. «Зверь» снова прижал голову к земле. Ещё секунда — и Гедимин услышал свист и шипение — существо медленно втягивало воздух, наполняя внутренние полости. Голова слабо шевельнулась и снова замерла.

— Жжётся, — Вепуат с кривой ухмылкой оглянулся на Гедимина. Его сигма-сканер уже был включен и направлен на «зверя».

— Ага, всё пошло куда надо… сосуды не разъедает… а что в крови… наблюдать, конечно, надо, но…

Гедимин поднялся на ноги, отряхнулся от пепла и мелких осколков и посмотрел на Джагулов. Они все выглядывали из-под брони, на земле не остался никто. «И все глазеют на нас,» — подумал сармат. «Таких психов их племя ещё не видело.»

Вепуат с торжествующей ухмылкой повернулся к нему и ударил кулаком о кулак.

— Работает! Нет, ты видел?

— Вижу, что не сдохло, — буркнул Гедимин, глядя, как «зверь» в очередной раз дёргает головой и приоткрывает пасть. — Ему бы воды. Хоть язык помочить.

— Сейчас скажем, — успокоил его Вепуат, быстро поднимаясь по склону. Джагулы, увидев, что он выбирается из кратера, повылезали из-под брони и все сгрудились на одном боку «зверя». На землю спрыгнул переговорщик.

— У вас вода есть? — деловито спросил Вепуат. — Дайте ему немного. Ведро или два, только пасть помочить. Пить он ещё не сможет.

Джагул, повернувшись к сородичам, громко рявкнул. Ему ответили. Он рявкнул ещё громче, указывая то на сарматов, то на голову животного. Колония зашевелилась. Из-под панциря вынули длинные бурдюки, поволокли по спине «зверя» к его пасти. Существо шумно вздохнуло.

— Давно нет пью, — заметил переговорщик, осторожно обходя голову зверя. Вепуат обогнал его и встал напротив, глядя, как Джагулы, вдвоём держа бурдюк, выплёскивают воду в приоткрытые челюсти. Животное мотнуло головой и открыло пасть ещё шире.

— От флония очень хочется пить, — вполголоса пояснил Вепуат. — Чем его больше, тем сильнее. Эй! У вас тут много воды?

— Надо для лечение? Джагул иду ищу вода, — отозвался переговорщик. Он стоял рядом с сарматами, но смотрел только на животное. Оно, набрав в рот воды, прикрыло челюсти и наклонило голову набок — видимо, «охлаждало» горящее место инъекции. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Сейчас мы дали ему вот столько лекарства, — он пальцами показал размер ампулы. — Чтобы вылечить, нужно во-от столько.

Джагул посмотрел на его разведённые руки и шумно выдохнул.

— Это всё ты втыкаю в пасть?

— Не вздумай, — вполголоса предупредил Вепуата Гедимин. Тот фыркнул.

— Не получится. Он половину проглотит. Проглоченное — бесполезно. Нужны крупные вены на спине и боках. Две, с двух сторон. И… — Вепуат на секунду задумался. — Лекарство в крови сильно жжётся. Потом начнёт чесаться. Как он чешет спину? Катается по земле?

Переговорщик быстро сказал что-то другим Джагулам. По всей колонии прокатилась волна рычания и рявканья.

— Хорошо ты предупреждаю, — сказал переговорщик. — Ты, когда втыкаю, сижу внутри. Нет на земля. Ты слышу?

Вепуат хмыкнул.

— Внутри, под бронёй? Там безопаснее?

Животное снова приоткрыло рот. Джагулы, замершие над ним с бурдюком, плеснули жидкость на язык. Сверху, с загривка, спустился ещё десяток «колонистов». Все взобрались животному на голову и уставились на него, будто впервые увидели.

— Ты помогаю Хеллуг, — переговорщик, повернувшись к сарматам, слегка наклонил голову и странно смигнул. — Ты даю большая помощь.

Вепуат смутился.

— До помощи ещё далеко, — сказал он. — Следите за ним. Мы пойдём собирать лекарство. Кто ещё болен, кроме зверя Хеллуг? Жители, животные?

— Ты ищу лекарство для зверь Хеллуг, — отозвался Джагул. — Ты нет трачу это на всё. Всё — потом. Зверь умираю — всё нет живу. Ты ищу быстрее!

Гедимин недобро сощурился, но Вепуат толкнул его в бок.

— Идём. Тут мы, что могли, сделали. Тебе надо к реактору, а то Бласко заждался. Мать моя пробирка, вот же работу мы нашли…

…Бласко из-за монитора вылетел, как ошпаренный, буркнул на бегу что-то очень недовольное и скрылся в туннеле. Гедимин подошёл к реактору и неловко провёл ладонью по корпусу. Горячие щупальца обвили его предплечья.

— Вепуат всех жалеет, — прошептал сармат и криво ухмыльнулся. — Ну, его дело. Если после его помощи они ещё раз к тебе полезут…

Он сжал кулаки и тяжело опустился в кресло. «Два литра флония. Вводить мгновенно — сосуды лопнут. Замедленно — животное столько не пролежит. Придётся вводить частями. С четырёх точек, не с двух. Поллитра сразу — выдержит. Литр — нет.»

Айзек появился в бункере через полчаса. Остановившись над удивлённым сарматом, он смерил его задумчивым взглядом и весело хмыкнул.

— Иди уже, ветеринар! Там Вепуат не знает, за что хвататься. Ночью поедем вытряхивать флоний из Маккензи. Ты с нами.

Гедимин оглянулся на реактор.

— Когда мне ездить⁈ Моя работа — здесь.

Айзек отмахнулся.

— Кириг посидит. Может, вместе с Кененом. Филков у нас много. А вот на Маккензи повлиять можешь только ты. Сам помнишь, как он отвечает на мои просьбы.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Ты же теперь командир. И Гварза — командир. Что, два командира не могут скомандовать? Я-то в Ураниуме вообще никто. Не то диверсант, не то ассенизатор…

Айзек сощурился в ответ.

— Я-то скомандую. И через неделю это даже выполнят. Но вытряхнуть что-то из Маккензи — другой разговор. И другие скорости. Ваш пациент там протянет неделю?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Много я вытряхну, если лягу у портала? Ты тоже помнишь, какой я после перехода.

— Так даже лучше, — криво ухмыльнулся Айзек. — Ты иди, иди к Вепуату. Ему там одному никак.

…Вепуат сидел в лабораторном шатре над исчирканным листком — даже не белым, красным, какой подвернулся. Гедимин опознал в зачёркнутых линиях очертания шприца с фиксатором и верхней колбой.

— Вот же влезли мы по уши! — выдохнул Вепуат, поворачиваясь к ремонтнику. — Посмотри. Ты такую штуку сделать сможешь?

— Не совсем такую, — отозвался Гедимин, переворачивая листок чистой стороной кверху. — Надо подумать. Ты пока ищи на сканах четыре вены прямо под кожей. Найдёшь — скажешь, на какой они глубине.

«Колбы, поршни, фиксаторы… на острие сделать режущую заточку,» — линии ложились на лист легко, мозг, получивший наконец выполнимую задачу, работал на полную мощность. «Вопрос в длине иглы. И флоний… как перелить без окисления?»

— Сорок пять сантиметров, — услышал он голос Вепуата. — И ещё грёбаный продуктивный слой… Гедимин! Сможешь сделать бур?

Ремонтник выразительно хмыкнул.

— Значит, полметра. Параметры вен покажи… — он заглянул в передатчик и одобрительно кивнул. — Толстую иглу проще ковать. Бурить не будем — много лишних повреждений. Надо будет кое-что выдуть. Из стекла. Поможешь?

…Когда Гедимин с остывающими заготовками в пузыре защитного поля возвращался в шатёр, на холме уже пропали тени, и ветер толкал в плечо вполсилы и не пытался вырвать пузырь из рук. У шатра сармат с тоской оглянулся на бункер, загороженный бронеходом, — даже белый купол отсюда не просматривался. «Пока всё остывает, пойду сменю Айзека. Реактор нельзя оставлять. Он важнее всей этой возни. А Джагулам я вообще помогать бы не стал. Нечего было лезть к реактору…»

Вепуат поднял взгляд от передатчика, посмотрел на длинные иглы, выложенные на свободный поддон, и устало улыбнулся. В соседнем поддоне лежали, красновато светясь, только что выдутые колбы. «Хорошая форма. Немного уплотнителя — и всё будет герметично,» — Гедимин одобрительно хмыкнул и заглянул в стол. «Всё есть. Хорошо. Остынет — соберу и испытаю. Стерилизовать будем излучением. Всё равно штука одноразовая.»

— Здоровенные, — заметил Вепуат, посмотрев на иглы. — Такой сармата насквозь проткнёшь… А это что — лапки?

— Фиксаторы, — ответил Гедимин, тронув висок. — Видел, как координаторы фиксируются? Только тут они длиннее.

— М-да, — Вепуат едва заметно вздрогнул. — Хороший координатор. Пробьёт кожу вместе с черепом… Ну, для продуктивного слоя — в самый раз. Спасибо, Гедимин. Внушительная штука.

Он снова склонился над передатчиком. Гедимин увидел на экране послойные сканы — панцирь, кожу, кости странной формы…

— С животным всё ясно, — сказал Вепуат, поднимая взгляд от экрана. — И без флония говорить не о чем. Я рассматривал колонию. Додумался же кто-то жить внутри панциря…

— Нормальные отсеки, — пожал плечами Гедимин, глядя на высвеченную на экране жилую «капсулу». — Бывают и теснее.

Этот щиток панциря был расположен где-то между первыми двумя поясами конечностей; верхний слой приподнялся над нижним, образовав объёмную капсулу — метров шесть свободного пространства. От её «пола» до живой кожи «зверя» ещё оставалось сорок сантиметров. В них прорезали конусовидные углубления и поставили туда горшки с чем-то сыпучим. Жидкости так хранить не рисковали — они, налитые в бурдюки, висели на вбитых в панцирь штырях. А со штырей по соседству, соединённых перекладиной, свисал летучий «трилобит».

— Я всё искал, где они, — Вепуат тронул когтем изображение существа. — Десятка три нашёл. И почти все лежат. Они не любят лежать, Гедимин. Тем более — в лётную погоду…

Сармат поморщился.

— Облучение. Сам говорил — досталось всем. Посчитай дозу для них. Им шкуру бурить не надо, помочь проще.

Вепуат не ответил на его кривую ухмылку. Он высматривал что-то на другом скане. Там тоже был «трилобит» — даже два, свисающий и свернувшийся — но сармата интересовало не это.

— Видел? Это очень мелкий Джагул. И пропорции другие.

Гедимин посмотрел на очерченный пальцем силуэт и пожал плечами.

— Нормально при половом размножении. Нет клонария — будут неполнозрелые особи. Они мельче.

Вепуат досадливо поморщился.

— Знаю, что нормально. Но их тут почти нет. Я нашёл троих. И все довольно крупные. При половом размножении в такой колонии куча детёнышей всех возрастов. Где остальные?

Гедимин снова пожал плечами. Взгляд Вепуата ему не нравился — и ещё ему не нравилось отвлекаться от реактора на непонятно что.

— При таком облучении, — медленно заговорил разведчик, глядя мимо сармата, — обмен веществ… он имеет значение. Незрелые особи очень уязвимы, и чем младше…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ты вообще о чём? Нечем мозг занять?

Вепуат поднял взгляд на него. Его радужка почернела.

— Ты, ремонтник, не очень понимаешь… — говорил он медленно, с трудом подбирая слова. — Не знаешь, что значит потеря детёнышей для…

Гедимин резко поднялся из-за стола.

— Я знаю, что их никто не звал ломать мой реактор. Лучше бы им всем было там и сдохнуть!

Повисла тишина. Вепуат молча щурился на экран. Гедимин стоял над дымящимися заготовками и слушал вой ветра. «Завтра с утра, как кончится смена, соберу шприцы. Если будет флоний — зальём его и пойдём делать дело. Закончить бы скорее эту дурацкую возню…»

Вепуат выключил передатчик, с трудом поднялся, сделал пару шагов к двери, развернулся и двинулся обратно.

— Тесный шатёр… — с кривой ухмылкой сказал он и поднял руку, неловко пошевелив пальцами. — Вот интересно. Как заниматься ерундой, так всё само проходит. А как потом вернёшься, так пальцы не согнуть. Надо будет вытрясти из Маккензи ещё и медика.

— Рука болит? — встревожился Гедимин, запоздало вспомнив кувыркания по каменистому склону. — Повязку давно менял? Расстёгивай перчатку, сейчас плеснём геля…

Вепуат досадливо дёрнул плечом.

— Ерунда. Ногти сходят, чешется. От геля только противнее.

Он шагнул к столу, заглядывая в поддоны.

— Остывать будет до утра, — напомнил Гедимин. — Хоть смотри, хоть не смотри.

Вепуат шумно вздохнул.

— Вот думаю, на что бы отвлечься. Вытрясти из головы всё это. Хотя бы до утра. Мы же сейчас ничем им не поможем… Гедимин!

Сармат едва заметно вздрогнул.

— Ну чего?

— Ты сейчас чем займёшься? Помощь нужна?

Гедимин поспешно качнул головой.

— Буду плавить песок. Камни тяжёлые, не мучай руку. Поспи, что ли.

Вепуат ухмыльнулся.

— Мне столько не проспать. Ещё ночь впереди. Далеко у тебя маленькие весы? Ты свои опыты ставишь?

Гедимин мигнул.

— Прервал, — нехотя признался он, доставая разобранные весы. — Похоже, масса здесь не меняется. Или меняется равномерно.

— Проверим, — отозвался Вепуат, собирая лёгкую конструкцию. — Может, так мозги отдохнут. Что тут у тебя можно брать для опытов?..

…Гедимин оперся локтями на колени и подпёр ладонями голову, свернувшись почти в клубок. В черепе уже заранее гудело. Он слышал, как рядом возится, пристёгиваясь, Вепуат, как кто-то заглядывает в приоткрытый шлюз, хмыкает и спрыгивает с трапа. Массивная створка ушла в паз, зашипели пневмозатворы. Машина качнулась на каменных «волнах». Гедимин судорожно сглотнул.

— У Маккензи есть лекарство, — прошептал ему в наушник Вепуат. — Выпрошу пару ампул. Оно тебе помогает — помнишь, как в прошлый раз?

Гедимин угрюмо сощурился.

— В прошлый раз у меня от него весь мозг вытек. Не надо в меня это пихать. Пусть лучше тошнит.

Машина снова качнулась, палуба наклонилась — бронеход осторожно сползал вниз по наезженному склону. Гедимин представил себе светящиеся топливные сборки и закрыл глаза.

18 июня 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Шлюзы открыли настежь, выгоняя из отсеков привезённый с Равнины воздух. Сквозь шум крови в ушах Гедимин слышал сердитые голоса. И Айзек, и Вепуат, естественно, давно вышли из машины, Кенен Маккензи их встретил — и переговоры заходили уже на третий круг с постепенным повышением «температуры». Гедимин, стиснув зубы, приподнялся на локте — и тут же лёг обратно, даже не пытаясь сглатывать вытекающую слюну. Казалось, внутренности накручивают на невидимый ворот.

— Вы как себе это представляете, парни? — услышал он раздражённый голос Маккензи. — Стоит канистра, наливаешь себе два литра и идёшь дальше? Это редкий ценный материал, каждый миллиграмм подотчётен…

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Этого «материала» у тебя в принципе быть не должно. Ни по одной бумаге. Перед кем ты там отчитываешься? Перед Пожирателями?

Гедимин не видел лица Маккензи, но, судя по шумному выдоху, оно сейчас перекосилось.

— Допустим, живя на Равнине, ты забыл понятие «внутренняя отчётность». И даже забыл, что неофициальные ресурсы всё-таки не лежат в моём кармане. Это вещество принадлежит гетто и тратится на его нужды. Предлагаешь оставить всех поселенцев без антирада из-за… из-за чего? Из-за сентиментальных побуждений Вепа?

— Джагулы — потенциальные союзники, — угрюмо отозвался Вепуат, и Гедимин даже с гудящей головой «слышал», что сам он своим словам не верит. — И ещё мы получим редкое сырьё.

Кенен хмыкнул.

— Конечно, Веп. Поэтому минимальную гарантию лояльности ты выбивал у них под прицелом. Что такое «рална-камень»? Чем он ценен, для чего нужен? Кто-нибудь из вас знает?

— Никогда о нём не слышал, — признался Айзек. — Но у Джагулов доступ к весьма ценным ресурсам…

Кто-то тяжело вздохнул.

— Итак, два литра ценнейшего сырья в обмен на неизвестно что и кучку довольных кочевников. Парни, у нас нет денег на благотворительность! Такие фокусы нам не по карману. Я готов возместить Вепу потраченную ампулу… хотя лучше бы этого не делать — всё-таки благородные порывы пора уметь сдерживать…

Гедимин рывком поднялся на ноги и вывалился в шлюз. На трапе пришлось ухватиться двумя руками за подвернувшиеся выступы, иначе тут бы сармат и рухнул.

— Маккензи! — отчего-то «отключать» тошноту было сложнее, чем боль, но с третьей попытки Гедимин справился. — Дай им флоний. Скажи Ассархаддону…

Он закашлялся, горечь обожгла горло. Кто-то снизу испуганно вскрикнул.

— Скажи — это для спасения… редкого… вида, — сармат втянул ртом воздух и снова закашлялся. — Он возместит…

Его всё-таки вывернуло. Всё, что он успел — это прижаться ртом к респиратору, выталкивая горькую слизь наружу. Его схватили за плечи, заставили сесть, кто-то с приглушёнными ругательствами сдёрнул шлем, сунул в лицо ветошь.

— Джед, твою мать! — Маккензи хлопнул себя по бёдрам. Он стоял напротив, заглядывая Гедимину в лицо. Зрение уже прояснилось; кто-то сунул флягу, вода смыла горечь, внутренности, сжатые в болезненный ком, медленно расправились.

— Джед, твою мать! Когда научишься думать, что говоришь⁈ Чтоб ни про каких Ассархаддонов я больше не слышал!

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ты всё понял, Маккензи. Дай им флоний. Два литра. Это… это нужно.

Кенен болезненно поморщился.

— Вы, два живодёра! Джед хотя бы знает, из-за чего его подвергли таким пыткам? Что это те самые Джагулы…

— Мы с ним вместе видели животное, — угрюмо отозвался Вепуат; он сидел рядом, неловко обхватив Гедимина за плечо, и пытался стереть с его лица испарину. — Маккензи, это под мою ответственность…

Кенен протяжно вздохнул.

— Джед! Это под твою ответственность. Надеюсь, нужный момент ты не упустишь, и рука не дрогнет. Ванджур! Не уходи пока, будет ещё один ящичек…

Его голос затих за штабелями пустых контейнеров. Гедимин склонил голову на грудь и прикрыл глаза. Кто-то осторожно, голой рукой, коснулся его виска.

— Ремонтник, — прошептал Вепуат. — Это всё глупо выглядит, да? Я уверен, что… что они не нападут. Что ничего плохого нам не будет. И твой реактор больше не тронут. Мне доказать нечем, вот в чём беда…

Гедимин досадливо поморщился.

— Бывает. Нападут — им же хуже.

«Вернёмся — пойду в бункер,» — думал он. «Хоть ползком, но доберусь. И до утра не выйду.»

30 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Айзек отцепил от руки Гедимина кровезаборник, поддел плёнку, заглянул в окошечко и громко хмыкнул.

— Боюсь, заставят перепроверять. После вчерашнего трудно поверить, что у тебя нет эа-мутации. Такие затеи — не от здоровой головы.

Гедимин сощурился, но промолчал. Будь тут Вепуат, он бы начал спорить, и, возможно, ремонтник поддержал бы его. Но защищать чужие планы от вполне здравых замечаний… Гедимин закрыл проём на рукаве, поднялся на ноги и, в последний раз оглянувшись на реактор, вышел из бункера.

Стоило выбраться из-под защитного купола, как на голову и плечи обрушилась стена воды. Холм заливало. Впереди светились полупрозрачные сферы — купола над бронеходом и сарматским лагерем. Что-то чавкнуло под ногой; Гедимин шагнул в сторону, с досадой глядя на придавленный туманник. Видимо, сармат сошёл с обычной тропы, — на ней растений не было.

«Край повреждён,» — Гедимин попытался расправить примятые наплывы на живой чаше. Она, ещё недавно высохшая и каменно-твёрдая, снова размягчилась и разбухла. Вода наполнила её до краёв и уже выливалась наружу.

«Живучие существа,» — подумал Гедимин, вспоминая кислотный ливень и ударившие следом заморозки. «Все другие давно вымерли.»

Он выпрямился и двинулся дальше, с досадой отмечая, как замедляются шаги. «Может, та тварь всё-таки сдохла за ночь. Отравилась флонием или не пережила лучёвки. Тогда мы вернём флоний в Ураниум и не выставим себя идиотами…»

Под дождём блеснула чёрная броня — ещё один сармат выбрался из-под купола и радостно замахал двумя руками. С его плеча свисал закреплённый на фиксаторах мешок.

— Ты всё? На десять часов свободен? — Вепуат заглянул Гедимину в глаза и довольно ухмыльнулся. — Ты начинай пока сборку. Я быстро — вылетаю их и вернусь. А то они из шатра рвутся…

Мешок, поддетый плечом, недовольно хрюкнул. Гедимин хотел что-то сказать, но гравий под ногами шевельнулся, и с окраины донёсся протяжный низкочастотный гул. «Текк’ты,» — беззвучно выдохнул сармат, поворачиваясь к дальнему обрыву. «Всё-таки вернулись…»

…В темноте и под дождём Текк’тов, зарывшихся в скалу, «видел» только сигма-сканер — на поверхность выглядывали одни глаза, и то не все. Четверо гигантов смотрели в сторону Гедимина и ждали указаний. Сармат довольно ухмыльнулся.

— Скажи, что сегодня сыро. Пусть копают, там хотя бы воды нет. А вот завтра будет работа по сбору камешков. Если кто-то любит катать камешки — пускай приползает.

Под скалой загудело. Гравий снова шевельнулся — чей-то хвост пролетел сквозь каменные пласты совсем рядом с сарматами, практически у них под ногами.

— Они хотели бы катать камешки сегодня, — перевёл Вепуат. — Но воды, и правда, много. Они пошли копать.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «План мы, конечно, не выполним. Но рано или поздно докопаем. Может, лепить перекрытия им будет веселее. Кажется, они любят строить.»

…Последняя проколотая ампула опустела, и Гедимин бросил её на поддон. Там поднималась полосатая горка — в ящике флония было много ампул. Теперь они все, пустые, годились только на утилизацию… или, возможно, могли мутировать в помесь осы и комара, может быть, даже летающую.

— У-ух, — Вепуат осторожно, едва дыша, приподнял на ладони наполненный шприц. — Поллитра флония! И как быстро его нужно выдавливать?

«Как пойдёт,» — хотел ответить Гедимин.

— Желательно — за пять секунд, — сказал он вслух. — Так риск минимален. Но если зверь начнёт кувыркаться на второй…

Вепуат вздохнул.

— Сделаем, что сможем. Надеюсь, сосуды ему не порвёт. От флония в мышцах пользы мало.

Он покосился на остриё полуметровой иглы и едва заметно поёжился.

— Тут что, стеклянная кромка?

— Буровая коронка, — отозвался Гедимин без тени усмешки. — Для всяких… продуктивных слоёв и неожиданных уплотнений. Рез будет тоньше, повреждений меньше.

— Не обкрошится? — Вепуат с сомнением посмотрел на иглу.

— Выдержит, — пообещал Гедимин и про себя понадеялся, что «тварь» за ночь всё-таки сдохла, а кочевники разбежались.

Вепуат осторожно опустил шприц на сложенные подстилки и оглянулся на «дверь». Из-за опущенного полога доносился шум ливня. Лило снаружи, за куполом; в шатре и вокруг него было сухо. «А эти штуки я оберну полем,» — думал Гедимин, глядя на шприцы. «Под броню они не влезут.»

— Нам нужны ещё двое, — сказал Вепуат. — Только вопрос — сарматы или филки?

Гедимин мигнул.

— Зачем? Со шприцами справятся Джагулы. Дел-то — опустить поршень…

Вепуат качнул головой.

— Никаких Джагулов. По крайней мере, сейчас. Они и сами не согласятся. Это же Куэннское снадобье. Никто не захочет его испортить.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Хоть что-то можно сделать, не влезая по уши в традиции⁈»

— Филки — тоже Куэнны? — мрачно спросил он. Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Вот это мы и проверим. Жди здесь, я скоро.

«Скоро» затянулось минут на пятнадцать. Гедимин успел взвесить на миниатюрных весах всё, что нашлось по карманам, и даже пустые ампулы. Похоже, происхождение предмета на массу не влияло.

— Ага, сюда, — услышал он голос Вепуата и чьи-то шуршащие шаги. — Заходите, не бойтесь, места хватит.

Двое филков переступили порог, синхронно мигнули и остановились поодаль от Гедимина, с опаской глядя на него и предметы на столе перед ним. Сармат смерил новичков задумчивым взглядом. «Много сделали оранжевых комбинезонов. Видимо, ксеносульфиды проще получать, чем ксенофториды. Они реже взрываются.»

— Сюда-сюда, — поторопил филков Вепуат, протискиваясь мимо них к столу. — Когтей на ногах у вас нет? Жаль, пригодились бы. Гедимин, можно наскоро сделать им «кошки»?

Ремонтник качнул головой.

— Сделать мало. Надо уметь держаться. Тем более — за живую тварь.

Филки быстро переглянулись. Одного из них передёрнуло.

— Ну ничего, и так справитесь, — ухмыльнулся Вепуат, беря со стола шприц. — Вот эти штуки. Внутри флоний. Мы с Гедимином воткнём их, куда надо. А ваше дело — аккуратно и неспешно выдавить.

— Куда? — спросил филк, настороженно щурясь. — И почему его так много? Тут на тысячу сарматов хватит.

— Рассчитывали по массе, — отозвался Вепуат. — Животное крупное, с толстой шкурой. Терпеливое, но не до бесконечности. Сами иглы его не потревожат, но вот флоний… Вам обоим его вводили? Знаете, как это ощущается?

Филки, переглянувшись, одновременно кивнули.

— Там есть куда отбежать? — спросил один из них. — У нас скафандры не такие прочные.

Вепуат хмыкнул.

— Бегать нельзя, Эстен. Или вы удержитесь под панцирем этого существа, под его защитой, — или вас придётся сгребать в пакет. Никуда не бегайте, ясно? Мы с Гедимином поставим вас в самых защищённых точках. Здорово, что вы согласились, — нам вдвоём было бы трудно.

Филк неуверенно усмехнулся.

— Под панцирем? То есть — внутри?

— Ну, почти, — Вепуат покосился было на передатчик с «фотографиями» животного, но махнул рукой и повернулся к Гедимину. — Это Эстен и Ярне. Жаль, нельзя провести для них учения, но… Это же просто поршни. Может, они сами под давлением опустятся.

«Давлением чего?» — Гедимин досадливо сощурился.

— Пойдём, — буркнул он, поднимаясь из-за стола. — От нас не отходить!

…Потоки воды разбивались о защитное поле, растянутое над головами сарматов. Внизу, в «ободранной» долине, ручьи уже понемногу сливались в мелководную реку; самый глубокий из них доходил Гедимину до щиколотки. Филки перебирались через низину, держась за сарматов, — ручьи на относительно ровной поверхности было проще преодолеть, чем водопады на каждом склоне. Гедимин, прикрывая подъём, досадливо щурился.

— Зато у существа будет много воды прямо под носом, — прошептал Вепуат, поравнявшись с ним. — Сможет выйти сюда — сразу напьётся.

На той стороне тоже шёл дождь, но, посмотрев на падающие капли, Гедимин убрал защитное поле, оставив его только над хрупким оборудованием. Под «ливнем» еле-еле намок верхний слой рыхлого пепла. Ручейки, сбегающие по склонам кратеров, не дотекали и до середины пути, исчезая в белых воронках — «водосборщики» сбежались, накопали ходов и уже улеглись на удобных участках, впитывая каждую каплю. Впереди, между четырьмя светящимися кратерами, лежал неподвижный живой холм. Не успел Гедимин остановиться и взглянуть на него, как услышал протяжный шелестящий вдох — существо наполняло воздухом внутренние полости. Джагул, сидящий на его макушке, вскочил, приложил ладони ко рту и издал вибрирующий рёв. Филки, вздрогнув, схватились за пращи.

— Тихо. Свои, — прошептал Вепуат и шагнул вперёд. На пепельный вал из кратера поднимались, не обращая внимания на дождь, двое Сэта.

Вода падала на них и тут же, шипя, испарялась — существа были накалены сильнее обычного. Они обратились к Вепуату, он отозвался негромким шелестом и потрескиванием. Сэта, повернувшись к кратеру, вскинул руку. За скалами полыхнуло, и ровное свечение стало ярче.

— Сэта говорят, что зверь Джагулов пил воду, — перевёл Вепуат. — С ним и его седоками теперь надо быть осторожнее. Они очень быстро наглеют. Если я подам тревогу, Сэта нападут — они взяли Джагулов в кольцо, а в городе ждут ещё воины. Джагулам об этом сказали, но они плохо понимают слова.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, Джагулам доверяешь только ты?

Вепуат недовольно сощурился.

— Хватит уже. Мы обещали им помощь. Работаем!

Джагулы — десятка два, все с оружием — уже собрались на голове и загривке «зверя». Пока Вепуат говорил с Сэта, за ним молча наблюдали. Смотрело в его сторону и само животное — четыре глаза вытянулись на стебельках и ловили каждое движение сарматов. Когда между ними и существом остались считанные метры, оно шумно вздохнуло и сдвинулось на полметра назад.

— Помнит, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. Тот с трудом удержался от нервной ухмылки. «Такое забудешь. Зверь, кажется, неагрессивный — настроен бежать, а не драться…»

— Чёрный панцирь! — Джагул-переговорщик в костяной маске шагнул на землю перед пастью «зверя». — Ты вчера хорошо помогаю. Зверь пью вода и отвар. Ещё нет ем. Кровь тут мало. Больше там.

Он махнул рукой на живой холм. «Кровотечения из дыхалец продолжаются, а в пасти язвы поджили,» — перевёл про себя Гедимин. «Очень хорошо. Для такой-то мизерной дозы.»

— Есть он будет нескоро, — сказал Вепуат. — Давайте отвары, и то — осторожно. У него внутри всё изранено, пока не затянется — есть не сможет. Да и не захочет. Теперь показывай нам ваши ходы и норы. Я скажу, где нужно подобраться вплотную к шкуре.

— Показываю ход? — Джагул обвёл сарматов настороженным взглядом. — Ты два? Или ты и он, все четыре? Кто он, два?

— Сарматы, — Вепуат положил руки филкам на плечи и слегка подтолкнул их вперёд. — Как мы, но меньше. И панцирь ещё не вырос. С вашим зверем вдвоём трудно. Нужны четверо. Каждый встанет на свой пост. Показывай ходы!

Живой холм, потеряв сарматов из виду, шевелиться перестал. Гедимин был этому рад. Он косился на филков — они как-то умудрялись подниматься по округлым выступам и хаотично разбросанным шипам, не соскальзывая. У Джагулов на панцире «зверя» были свои тропы, вот только сармат их в упор не видел. Вбивая когти в щиток, расслаивающийся прямо под ступнёй, он вспоминал гигантские растения Броннов. «Те хоть до ступенек додумались. А тут… ещё бы оно не рассыпалось под ногами, было бы проще.»

Двое Джагулов держали оттопыренный щиток, пока сарматы протискивались во внутреннюю капсулу — и ещё дальше, в узенький боковой лаз. Одна из его стен дышала теплом; потом она под ладонью слегка промялась, и Гедимин отдёрнул руку — это был уже не панцирь, сарматы добрались до живой шкуры.

— Ну вот, — Вепуат провёл ладонью по горячей «стене». — Слегка шевелится, но вроде не мешает. Продуктивный слой. Видишь, сверху — как сетка волокон?

Жёсткие волокна, и правда, выступали на коже; между ними, в переплетениях, виднелись небольшие ороговевшие выступы. «Отсюда нарастает щиток,» — Гедимин покосился на другую «стену» — в её неровности он вжимался спиной. Места между будущей бронёй и уже отслоившейся было много — чуть ли не полметра.

— Вот, — Вепуат поддел когтем волокнистую сетку. — Втыкай прямо сюда. Сорок сантиметров — тыкай, как тыкнется, дальше я тебя со сканером направлю. У-ух… Ярне, Эстен, стойте, где стоите!

Там, где остались филки и Джагулы-провожатые, к коже «зверя» прирастал прочный щиток толщиной сантиметров в сорок. Второй его слой, отошедший на полтора метра, образовывал большой «отсек». В нём кто-то жил — краем глаза Гедимин увидел лежаки, прибитые к «полу» штырями, и ямку для сосуда с конусовидным дном. Сейчас в отсеке было очень тесно; его даже держали приоткрытым — видимо, из-за духоты.

На стенах «жилого отсека» были светящиеся пятна — кто-то взял церу и нарисовал орнамент; на «живой» стене не рисовал никто, и свет тут давали только фонари сарматов, но и их для крошечного «туннеля» было много. Гедимин, щурясь, отцепил от скафандра шприц. «И опять без анестезии, мать моя колба…»

Существо едва заметно вздрогнуло, когда игла проткнула кожу, но Гедимину и этого хватило, чтобы рёбра стиснул ледяной обруч. «Вот оно чуть-чуть шевельнётся…» — он вжался спиной в неровный щиток многослойной брони. Вжиматься было особо и некуда — между щитком и кожей сармат едва умещался и постоянно упирался куда-то локтями.

— Чувствует, — прошептал Вепуат, глядя, как по светло-бурой шкуре в тёмных полосах волокон пробегает волна. — А, всё, успокоилось. Два градуса вниз — и до упора!

Гедимин и сам понял, когда игла вошла в крупный сосуд — руку упруго толкнуло. Сармат надавил сильнее, лапки-фиксаторы впились в толстую шкуру, но до нервов не достали — существо лежало спокойно, даже кожу не морщило.

— Прямо в цель, — прошептал Вепуат, глядя на экран сканера. — Держится?

Гедимин надавил ладонью на колбу, подёргал в стороны. По коже «зверя» пробежала слабая волна — существо что-то почувствовало, и сармат с трудом заставил себя не отдёргивать руку. «Да тут некуда. Опять локтём ударюсь. Так, вроде всё нормально…»

— Вылезай, — Вепуат, уже покинувший тесный «коридор», протянул сармату руку. — Крепкие у тебя иглы! Я уж думал, придётся лучевым резаком…

Гедимин дёрнул углом рта — шутку он понял, но смеяться что-то не хотелось.

— Ярне, лезь сюда, — окликнул Вепуат ближайшего филка. — Видишь поршень? Дотянешься?

Гедимин запоздало сообразил, что надо было втыкать иглу под другим углом — так, чтобы низкорослому сармату не пришлось вставать на пальцы.

— Достану, — отозвался филк, с опаской глядя на «катетер», торчащий из шкуры.

— Теперь слушай, — Вепуат приложил ладони к респиратору и взвыл сиреной. Гедимин от неожиданности всё-таки врезался локтём в панцирь «зверя», Джагулы схватились за оружие.

— Если ты услышишь вот такое — берись за поршень, — велел Вепуат, оглядываясь на второго филка. — И вас это тоже касается. Дави осторожно, раздели объём на пять секунд. Но если животное сильно задёргается — нажимай до упора и ложись! Запомнил?

Гедимин, держась за локоть, с подозрением сощурился на Джагулов. «Sata!» — жестом сказал он, дождавшись, когда Вепуат к нему повернётся. «Эти кочевники. Вдруг — ловушка?»

Веки разведчика дрогнули. Почти секунду он смотрел на Гедимина, потом тронул за плечо филка.

— Сможешь громко свистнуть? Или заорать «fauw»? Во всю глотку, чтобы в ушах зазвенело.

Филк растерянно мигнул.

«Если кто-то нападёт, так и делай,» — быстрыми жестами сказал Вепуат. Гедимин одобрительно хмыкнул и снова покосился на Джагулов. Ему было неспокойно.

…Эстен остался у второго катетера. Дальше сарматы пошли вдвоём. Вепуат задумчиво щурился, протискиваясь под очередной щиток.

— Этот пост — для меня, — сказал он, с сигма-сканером в руке следя за движением иглы под толстой кожей. — Отведу тебя на последнюю точку и вернусь… Всё, готово. Можешь фиксировать.

Гедимин надавил на катетер, вгоняя в кожу острые «лапки»-фиксаторы. Гигантское животное всё сильнее напоминало ему мианийский корабль. «Только встроенного синтезатора нет. Ну, есть, но не на то, что нужно…»

…Последний лаз был самым узким. Гедимин, зажатый между панцирем и шкурой «зверя», мог пошевелить только ладонями — локти заклинило намертво. В свете фонаря, слишком ярком для такого маленького «помещения», над головой, почти вплотную к ней, виднелись внутренние вмятины и выступы брони. Мозг против воли сармата пытался рассчитать, как всё это себя поведёт при сильном ударе снаружи или давлении изнутри, но данных каждый раз не хватало, и расчёты сбивались. Гедимин шевельнул плечом, покосился на Джагулов, занявших соседнюю капсулу, — их было двое, оба с оружием. «Когда встряхнёт, удержатся или полетят?» — задумался он на секунду. «Держаться там не за что. Лететь, правда, недалеко. У них с собой взрывчатки нет? Не разбираюсь в местной взрывчатке…»

Из-за неплотно прикрытого продуха донёсся вибрирующий вой. Гедимин налёг на поршень. «Двадцать один,» — уровень жидкости за прозрачной стенкой колбы понизился на пятую часть. «Двадцать два…»

«Стены» содрогнулись. Броня сармата заскрежетала о слоистый панцирь.

«Двадцать три…» — стены мелко затряслись, кожа под рукой просела на десяток сантиметров. Скрежет стал громче. Гедимин опустил поршень до упора и упёрся локтями в ближайшую поверхность. Ещё полсекунды — и его швырнуло вбок и назад.

«Лететь» в «капсуле», и впрямь, было некуда. Вздувшийся бок «зверя» вдавил сармата в броню. Скафандр заскрежетал. Что-то с силой ударилось о броню снаружи — раз, другой, третий… На руку Гедимина брызнуло горячее, он запоздало втянул когти и распластался на шкуре существа, зажатый между ней и панцирем. Бок то сдувался, то набухал, животное раскачивалось и чем-то колотило по броне — и его щитки, и скафандр сармата гудели от ударов. «Хвост,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Бьёт хвостом. Раньше бил лапой.»

Существо встряхнулось всем телом и грохнулось брюхом на пепельный вал. Гедимин услышал шумный вздох. По боку, снова принявшему нормальный вид, пробежала волна. Издалека донёсся хриплый рёв.

«Живое. Хотя бы не сдохло,» — Гедимин с кривой ухмылкой посмотрел на пустую колбу. Оставшиеся рядом с ней следы от его когтей уже не сочились сукровицей. Края рваных надрезов стремительно смыкались. «И, похоже, флоний сработал…»

Он осторожно вытянул катетер. Капля крови, выступившая в проколе, тут же втянулась внутрь.

Что-то твёрдое стукнуло по его наплечнику. Джагул тыкал в сармата древком копья. Гедимин запоздало заметил, что соседняя «капсула» открылась, и в проём тянет сырым воздухом, а вместо двоих кочевников внутрь набились четверо. Джагул снова потыкал его в наплечник и с глухим рявканьем указал на «дверь».

Его толчками и жестами направляли куда-то вверх; десять метров подъёма — и он уже стоял между «лопаток» животного, на высоком выступе брони. Там был Вепуат. Рядом сидел один из филков, недовольно щурясь и потирая макушку.

— Зря ты им не сделал «кошки», — Вепуат ухмыльнулся. — Эстен ушибся, а у Ярне разбилась колба. Оставил его собирать осколки. Спасибо за катетеры, кстати.

Он приподнял руку, показывая три устройства, пристёгнутых к поясу. От одного осталась только игла с обломком колбы.

— Сработало? — нетерпеливо спросил Гедимин. Вместо ответа Вепуат махнул рукой в сторону «склона» — опущенной шеи и головы огромного зверя. Животное встряхивало мордой и коротко взрыкивало, разевая пасть. Джагулы, собравшиеся вокруг, плескали ему на язык воду и тут же отскакивали. Их рядом с головой становилось всё больше; везде, где мог видеть Гедимин, жилые «отсеки» были приоткрыты, и кто-то выбирался наружу.

— Видел, как он чесался? — Вепуат щёлкнул когтем по сканеру. — У него, оказывается, только четыре лапы поднимаются на нужный угол. Такое строение суставов. Как он изгибался!

Гедимин хмыкнул.

— Регенерация вроде бы запустилась.

— Ага, — кивнул Вепуат. — Флоний быстро работает. Сегодня-завтра свяжет радионуклиды и выкинет их вон. А с регенерацией проблем не будет. Оно в три слоя обложено кровяными камнями. Я еле катетеры успел вынуть, ещё чуть-чуть — и их всосало бы.

Он посмотрел на морду существа, пытающегося утолить жажду, повернулся к его хвосту, растянутому вдоль вала, и хрюкнул в респиратор.

— Гедимин! А ты знаешь, как выводятся радионуклиды у… hasesh? Не у сарматов?

Ремонтник настороженно сощурился.

— Через систему выделения, конечно… Hasu!

— Вот именно, — Вепуат криво ухмыльнулся. — И у этого существа она большая. И очень вместительная. Ядро Сатурна! Лишь бы Сэта не убили их за угаженные кратеры…

Гедимин огляделся по сторонам. «Экипаж» живого «крейсера» — все, кто не стоял у пасти с бурдюком воды наготове — перебрался на плечи и загривок и шумел, подбадривая животное и «поильщиков». До сарматов никому не было дела. Снизу зашуршало; из-за выступа брони показалась макушка в оранжевом шлеме.

— Всё собрал? — деловито спросил Вепуат у поднявшегося Ярне. — Эстен, ты как?

— Ерунда, — сердито отозвался филк, поднимаясь на ноги. — Сам велел сидеть, вот я и сижу. Что с этой тварью? Ей нужны ещё уколы?

— Нет, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Полезное вещество флоний!.. А теперь — вы, двое, встаньте мне за спину, а ты, Гедимин, иди вперёд. За работу надо бы получить плату. Во-он там виднеется наш переговорщик…

Джагул с костяной маской и двое его товарищей далеко отошли от морды «зверя». Взобравшись на его бок, они заглядывали в приоткрытое дыхальце. Оружие вместе с «автопереводчиком» болталось за спиной. Пальцы Джагул обмотал светящимся шнуром, соорудив «фонарь», и теперь пытался посветить им в узкий ход. Гедимин невольно хмыкнул — кочевники, изображающие из себя медиков, выглядели очень уж странно. Вепуат с укоризной на него покосился и даже хотел ткнуть его кулаком в бок, но передумал.

— Эй! — громко сказал он, ударив ладонью о ладонь; раздался лязг, и Джагулы с глухим рявканьем развернулись к сармату. Переговорщик, раздражённо дёрнув плечом, накинул на голову маску и одной рукой затянул завязки под нижней челюстью.

— Кровь теку меньше, — отрывисто сказал он. — Дыхание медленно. Он встаю и шевелюсь…

Животное с раскатистым вздохом сместилось на метр ближе. Гедимин шарахнулся, утаскивая за собой Вепуата. Тот раздражённо фыркнул. Кочевники теперь нависали над ним, держась за шипы на панцире «зверя».

— Ему будет лучше, — кивнул Вепуат. — Давайте ему воду и отвары. Начнёт вставать — кормите. Это будет скоро, может, уже завтра. Ещё он будет гадить — больше и чаще, чем обычно. Так выводится яд.

— Ты знаю, как бью, и где рана, — отозвался Джагул под отрывистое рявканье соплеменников; Вепуат едва заметно сощурился — что-то из сказанного ему не понравилось. — И так ты знаю лечение. Ты делаю дело правильно. Хеллуг ты нет держу.

Гедимин всё-таки не удержался от фырканья. «Не держат они, мать моя колба! Вот же мартышки…» — он смерил кочевников недобрым взглядом. «Как бы не пришлось…»

— Где плата за наше лечение? — спросил Вепуат; перья на его плечах давно уже топорщились, порываясь встать дыбом. — Время её отдать.

Переговорщик что-то буркнул. Двое за его спиной взревели, и весь живой холм отозвался рёвом. Перья Вепуата с громким щелчком встали дыбом, и Гедимин, встряхнув плечом, перебросил сфалт чуть ближе к руке — чуть удобнее для захвата.

— Нет, сейчас, — сказал Вепуат, глядя на кочевника в упор. — Мы обещание выполнили. Твоя очередь.

«Так они ещё и не платят⁈» — Гедимин стиснул зубы, не сразу заметив, как тихо стало вокруг. Сфалт сам лёг ему в руки — он опомнился за секунду до выстрела. Вепуат, раздувшийся, как пернатый шар, провыл что-то, отрывисто рявкая. Джагул-переговорщик резко повернулся к одному из воинов. Тот метнулся вверх по броне и исчез под её щитками.

— Тихо, — еле слышно прошептал Вепуат. — Не надо… так… волноваться. Опусти ствол. Всё в порядке… обычные… деловые… вопросы.

Гедимин ошалело мигнул. Ему сначала показалось, что Вепуат боится Джагулов; не сразу он понял, что опасливый взгляд исподлобья направлен на него.

Что-то с шорохом и стуком скатилось по броне. Переговорщик небрежно поддел это копьём и протянул сарматам. Это были два узла, связанные одной верёвкой; они были из одной и той же истёртой шкуры, но один заметно потемнел и скукожился.

— Хеллуг держу слово, — мрачно сказал Джагул, протягивая копьё Вепуату. — Вот камень. Ты здесь проверяю. Ты нет говорю Хеллуг обманываю.

Вепуат, покосившись на Гедимина, подался назад и подцепил когтем верёвку. В приоткрывшейся горловине мешка сверкнул знакомый красный свет кейека. Обломки в другом узле не светились; это были мелкие камни неправильной формы, со слабым стальным блеском. «Что-то из руд,» — подумал Гедимин, но тут же осёкся — знакомые ему равнинные металлы так не блестели.

— Ты вижу камень, — буркнул Джагул, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Хеллуг отдаю, чёрный панцирь забираю. Теперь иду. Нет мешаю!

Гедимин оглянулся на Вепуата. Перья на его плечах медленно укладывались, будто он был удовлетворён. Жестом попросив ремонтника убрать оружие, Вепуат взглянул на Джагула.

— Мы вернёмся завтра. Мало ли, нужна будет помощь.

Переговорщик ничего не ответил. Гедимин спиной чувствовал его угрюмый взгляд, пока вдоль «склона» гигантского существа пробирался к его пасти. Джагулы, замершие на панцире, следили за сарматами всю дорогу, медленно смещаясь вслед за ними к голове «зверя». Существо ни на что не обращало внимания — ему в пасть вливали воду, и оно жадно пило, изредка встряхивая боками. «Выживет,» — Гедимин с удивлением отметил, что доволен удавшимся лечением. «Интересно, сколько оно может прожить? За год до таких размеров не вырастешь…»

Вепуат замедлил шаг у морды существа, и Гедимин увидел, как из-под панциря выпучиваются два ближайших глаза. С коротким гудящим звуком «зверь» прижал голову к земле и подался назад. Сармат, уже не сдерживаясь, хрюкнул в респиратор, и его скафандр загудел от удара — Вепуат всё-таки заехал ему локтем в бок.

— Идём уже, — буркнул Гедимин, отодвигаясь. — Хватит его донимать. Оно нас и так надолго запомнит.

— Да уж, — отозвался Вепуат, в последний раз оглядываясь через плечо. Существо, открывшее было пасть, захлопнуло её и снова выпучило глаза.

Гедимин вывалился под дождь и не сразу даже понял, что залило лицевой щиток, — о ливне он успел забыть. Запоздало вскинув руку над головой и прикрыв группу защитным полем, он оглянулся на мокрых филков. Они вяло отряхивались от воды и косились на близкий разлом.

— М-да-а… — протянул один из них, поднимая затуманенный взгляд на Вепуата. — Интересный зверёк. Ещё и с жителями. Он как-нибудь называется?

— По-Джагульски — «сааг-туул», — ответил Вепуат. — С таким строением брони без жителей не обойдёшься. Кто-то да залезет — или симбионт, или паразит. Эстен, как голова?

Филк отмахнулся.

— Обычный ушиб. Мы тут ещё нужны, или что?

— Иди отдыхай, — махнул рукой Вепуат, поворачиваясь к Гедимину. — И нам надо бы. До сих пор руки дрожат. Не думал, что пойду в ветеринары!

Гедимин криво ухмыльнулся.

…Мешок с «платой» остался лежать на столе в лабораторном шатре — Гедимин даже не вытряхнул кейек, оставив все камешки Вепуату. До его смены оставался ещё час, но сармату не хотелось задерживаться на поверхности. Через пару минут он уже спускался в реакторный отсек.

— Ну? — спросил Айзек, без возражений уступая место у монитора.

— Выжил, — отозвался Гедимин, тяжело опускаясь в кресло. — У него ещё есть название.

— А ты не знал? — вяло удивился Айзек. — Даже четыре. Джагулы называ…

— Иди на Седну, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. Языки Равнины его сейчас совершенно не интересовали. «Надеюсь, племя со своим зверем уйдёт в свои степи. И не притащится снова воровать мой реактор. Не то придётся стрелять на поражение. Жаль потерянного времени. И флония. Два литра — это много.»

…Когда сармат выбрался из бункера, реки под слоем гравия ещё текли, а с обрывов сбегали ручьи, но сверху лило уже умеренно, — обычный летний дождь в Ураниум-Сити. Из-под мокрого навеса на шум шагов выглянул ракетомётчик, на вопросительный взгляд мотнул головой и скрылся. Гедимин посмотрел на дальнее плато. Издалека разлом был неразличим — обычная полоска мокрого гравия.

Вепуат сидел в лабораторном шатре. Перед ним, рядом с весами, стояла кювета с щепотью блестящего серого порошка. Разведчик оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Не светится, не греется, не экранирует, — коротко сказал он. — И не плавится.

— В зеркале тоже не светится? — деловито спросил Гедимин. Вепуат помянул ядро Сатурна.

— Вот уж что я не проверял… — пробормотал он из-под стола, копаясь в ящиках. — Думаешь, может?

Гедимин пожал плечами.

— Мало ли. Что-то там было про «вещи металла».

…Вепуат щёлкнул когтем по броне.

— Ага!

Гедимин молча кивнул. В зеркальном отражении вокруг щепоти блестящей пыли разливалось серебристое свечение — кольцо в два сантиметра шириной.

— Вот ты какая, стихия Металла… — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Химически это соль, причём… что-то вроде манганата. Два условных металла обменялись… не знаю, чем, но соединение вышло стойкое. В воде не растворяется, я пробовал. Сунуть в кислоту?

— Ещё во фторе сожги, — Гедимин отобрал кювету и поставил перед собой, задумчиво глядя на серую пыль. — С химией понятно. Физические свойства?

Вепуат пожал плечами.

— Твёрдое, но хрупкое. На четвёртой тысяче градусов начинает гореть. Чуть фонит по сигме — два-три микрокьюгена на грамм, где-то так.

— Угу… — ремонтник покосился на мешок с серыми камнями. — Никаких интересных свойств, кроме свечения в зеркале… Зачем нам его дали?

Вепуат снова пожал плечами.

— Джагулы говорили так, будто это что-то ценное. Могли наврать, но… я видел общую реакцию, когда тот тип вынес камни. Эти штуки для чего-то нужны…

— Скогны могут знать? — Гедимин оглянулся на «дверь». Вепуат хлопнул себя по колену.

— Ядро Сатурна! Я в эту сторону даже не думал, — он вытряхнул на ладонь серый обломок и шагнул к выходу. — Жди тут, я мигом!

Гедимин, сдержанно хмыкнув, взвесил камешек на ладони. «Довольно плотный… Если бы они были круглыми, предположил бы, что по-особому взрываются. Но непохоже.»

Быстро оглянувшись на опущенный полог, он взял два крупных обломка и с силой ударил друг о друга. Камни треснули. Гедимин, досадливо щурясь, собрал мелкие осколки в мешок. «Для чего они, всё-таки, нужны? Зря не спросили у Джагулов…»

С улицы донёсся пронзительный писк, а секундой позже в шатёр ввалилась верещащая толпа. Над ней возвышался очень озадаченный Вепуат. Скогны, набившись в лабораторию битком, обступили стол и встали на пальцы, пытаясь что-то разглядеть. Вепуат дал им мелкий камешек, и они заверещали громче прежнего.

— Дай-ка зеркало, а то не дотянуться, — вполголоса попросил разведчик, с недоумением следя за аборигенами.

— Чего они? — спросил Гедимин, отдав ему артефакт. — Испугались? Непохоже…

Обломок рална-камня «обошёл» всю толпу и двинулся было по второму кругу, но Вепуат вовремя подставил ладонь, отобрал его у недовольного Скогна и показал всем серебристый свет в зеркале. Там же отразились синие ореолы — Скогны подошли слишком близко, артефакт отреагировал и на них. Через пять секунд непрерывного верещания Вепуат махнул рукой и протяжно пискнул. Карлики притихли.

— Что сказали? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Эта штука чем-то интересна?

Вепуат кивнул.

— Как я понял, её надо растолочь и добавлять. В глину, в сплавы… в гзеш, когда он варится. Для прочности. И ещё…

Он громко пискнул. Аборигены ответили ему нестройным верещанием. Вепуат, судя по лицу, озадачился ещё сильнее.

— У вещи будут… зарастать повреждения. Ну, как у наших курток. Или у живого существа. Совсем из кусков не срастётся, но всякие царапины и сколы затянутся. Любопытное свойство…

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— И за счёт чего это будет происходить?

Вепуат пожал плечами.

— Так говорят. Я бы проверил.

Карлики выходили из шатра неохотно, постоянно оглядываясь. Смотрели они на невзрачные серые камешки. Гедимин зачерпнул горсть и спрятал под броню, вызвав недовольное хмыканье Вепуата.

— У кого-то цацку стырили, — вполголоса напомнил ремонтник, придвигая к себе кювету с серым порошком. — Похоже, что этого минерала у Скогнов нет. И у Броннов тоже.

Вепуат угрюмо кивнул.

— Как и церы, и кейека. Обычное дело на Равнине. Ещё одно нергонское сырьё. А мы о нём могли и не узнать. Ну, во что добавим?

— Во всё, — Гедимин достал из ящика пласт «сырого» сеша и потянулся за высушенной слизью. — Разжигай горн. Говоришь, до трёх тысяч не горит? Значит, в стеклянном расплаве выживет.