Обратный отсчет: Равнина

Часть 22 6–11 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

6 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Гедимин, ты помнишь, кто сегодня приезжает?

Гедимин остановился посреди туннеля, будто налетев на неожиданно выросшую стену. Айзек сидел у монитора, пристально глядя на сармата, и едва заметно щурился. Гедимин сузил глаза в ответ.

— И что?

«Как он, всё-таки, читает мысли без сканера⁈» — мелькнуло в мозгу. Уже составленный план незаметной вылазки в Сфен Огня разлетелся на куски — Гедимин практически услышал, как в черепе задребезжало. «Приедут не раньше рассвета. Пять часов… хватит или нет? На вылеты хватит, а если идти, куда намечено… а кто знает, что там? Вдруг застрянем до вечера… или вообще не… Hasu! Приедут Бронны, инструктаж им… арматура для ИЭС, нельзя налажать… да, инструктаж, ещё образец им сделать… и вообще я не видел, что там… сканер сканером, а если микротрещины… Sa has— sulu!»

— Ты помнишь, да? — повторил Айзек, выразительно щурясь — кажется, он прочитал и эту кашу из мысленных ошмётков. Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— И что? Я один тут станцию строю?

Айзек неопределённо пожал плечами.

— А какой выбор? Я буду у реактора. Вепуат — так себе строитель. Разве что Кенен… Если так уж надо куда-то бежать, предупреди его — пусть он общается с Броннами. Только объясни ему, чего тебе от них нужно.

«Кенен…» — Гедимин поморщился. «Этот сразу докопается — и уже никто никуда не пойдёт. Ни с утра, ни вечером. М-да… похоже, утренняя вылазка накрылась.»

— Четвёртый день нет связи, — сказал он, угрюмо щурясь на Айзека. — Может, там что-то серьёзное…

Тот снова пожал плечами.

— Да, может быть.

Гедимин сердито фыркнул.

— Может быть, — с нажимом повторил Айзек. — Гедимин, ты ещё помнишь, зачем мы сюда приехали? Строить станцию и обеспечивать её безопасность.

— Мы и обеспечиваем, — буркнул сармат, разглядывая стену туннеля. — Заключили с Сэта мир…

— Угу, — кивнул Айзек. — Мирные Сэта безопасны. А ещё безопаснее… знаешь? Отсутствующие.

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Ты в себе⁈

Айзек в третий раз пожал плечами. Смотрел он куда-то мимо сармата.

— Кроме шуток, атомщик. Этот город с нами в мире и сидит тихо — или пуст и заброшен, — в любом случае результат будет один — на станции спокойно. На вашем месте я бы…

— Псих! — выплюнул Гедимин, разворачиваясь к выходу. Айзек ещё что-то говорил, но его слова заглушил скрежет и грохот слетевшей крышки люка. Гедимин бросил её на место, запечатывая туннель, и вслух помянул спаривание «макак». В груди ныло.

… — Ты только один туда не бегай, ладно? — повторил Гедимин, держа Вепуата за плечо. Разведчик смотрел растерянно и жалобно.

— Тихо. Тихо! — он надавил ладонью Гедимину на грудь, но отодвинуть его не смог. — Всё понятно. Быстренько сходим, вылетаем «трилобитов» и сразу вернёмся. Может, там уже все кратеры горят, а мы тут дёргаемся.

Он ухмыльнулся, но глаза остались тёмными. Гедимин ничего не ответил.

…Литейную станцию кто-то вскрыл и загрузил снова, истратив последние остатки «чёрного песка». Кристаллы медленно прогревались, но до расплавления было ещё далеко. Второй тигель был пуст и уже остыл; загружать его в любом случае было нечем. Гедимин забрал из опоки маленькие металлические трубки. Они были ещё тёплыми — или сармату так показалось после утренней прохлады. Он показал трубки Вепуату; разведчик кивнул и старательно усмехнулся, но глаза так и не посветлели.

— Я прямо в Сфене Огня попробую сложить костёр, — сказал он, неуклюже заталкивая в пакет комок промасленных листьев и какие-то шкурки. Рука дрожала, пакет мялся и норовил порваться.

— Может, им оттуда лучше слышно. Может, на разломе помехи…

…В «шлюзовой камере» горячего цеха Гедимин едва не споткнулся о костяные санки — кто-то додумался убрать рудосборщик с улицы, но на то, чтобы не ставить его на проходе, соображения уже не хватило. «Филки,» — сармат поморщился и отодвинул санки к стене, попутно проверив, не разболтались ли крепления, и не треснул ли опорный позвонок вместе с дугами.

— А расти оно не хочет, — пожаловался неизвестно на что Вепуат, отойдя от вскрытой печи. Заслонки он отодвинул, но загрузку руды Гедимин ему не доверил — у разведчика всё валилось из рук, не хватало ещё устроить аварию.

— Оно — это что? — без особого интереса спросил ремонтник, складывая раскрошенные обломки в тигель. Надо было бы пропустить их через камнедробилку, но возвращаться за ней в лабораторию, устанавливать на новом месте, тащить обратно… «Надо соорудить что-нибудь поршневое,» — подумал сармат, сжимая крупный обломок в пальцах и высыпая в тигель мелкую крошку. «Грохота будет на весь лагерь…»

— Кровяной камень, — отозвался Вепуат. — То ли субстрат ему не тот, то ли что… Может, холодно? Всё проверил — ни одной новой структуры. Даже и не ест.

— Может, он всё-таки неживой? — пробормотал Гедимин, обдумывая измельчитель руды. «Для нормальной работы нужно вращение. Не „дёргалка“, а постоянные обороты на хорошей скорости. Или высчитывать прочность и рисковать взрывом, или… или собрать долбилку — как-нибудь да раскрошит. Хорошо, что руда хрупкая…»

— Может быть, для размножения годен только чистый, ни к кому не привязанный, — вздохнул Вепуат, погружённый в свои мысли. — А когда привяжется, больше не растёт. Вот бы посмотреть на их колонии в естественной среде…

…Четвёрка «трилобитов» взметнулась над кратером и, выписав над ним плавный круг, пошла на снижение к жёлто-красному скальному зубцу. Гедимин покосился на повисший высоко над зубцами дрон. По ту сторону защитного поля мелькнула хвостатая тень, но тут же ушла в небесные складки — верхнюю часть дрона Гедимин с утра полил Би-плазмой, «трилобиты» сквозь поле ничего не чуяли, а вот на той стороне запах должен был сбивать с плавников любую пролётную тварь.

Чуть поодаль, на пепельном валу, чадил костерок. Дыма было много, огня — совсем чуть-чуть. Вепуат сидел над ним, ворошил когтем тлеющие листья, и они чадили ещё сильнее.

— Холм светится, — сказал Гедимин, кивнув на ближайший «огород». Светящиеся пятна располагались там же, где и вчера, и не стали ни больше, ни меньше, — похоже, ничего, кроме растений-пирофор, там не было. О том, что рядом живёт кто-то разумный, теперь напоминали только вешки из костей, опутанных шнурами. Усиливающийся ветер трепал их, и некоторые успели завязаться в узлы.

— Нет сигнала, — прошептал Вепуат, придавливая ладонью дымящиеся листья. Последние искры погасли. Сармат поднялся, не глядя на Гедимина, и сбросил горячий мусор на склон кратера, к наслоениям вулканического пепла.

…Чёрного песка набралось меньше, чем обычно, — в руде он распределялся неравномерно, и, похоже, рядом с горячим цехом были довольно скудные залежи. Когда Гедимин, высыпав последнюю порцию в контейнер, взвешивал добытое, кто-то открыл дверь и зашуршал, вытирая матерчатые сапоги.

— Заходите, — подбодрил пришельцев Вепуат. — Ага! Как раз вовремя. Гедимин, это Эгберт и Войя. Покажи им загрузку. Если двоих не хватит, я ещё поищу.

Филки молча смотрели на сармата. Гедимин попытался вспомнить, видел ли он их раньше; их имена ему ничего не сказали. «Может, и не видел. Тут постоянно кто-то новый. Вот и сегодня с декомпрессии кого-нибудь привезут,» — подумал он и жестом подозвал новичков к себе. Комбинезоны им выдали жёлтые — то ли из старой партии, то ли, наоборот, у Альгота недавно кончились ксеносульфаты, и он вернулся к фторидам…

— Ничего сложного, — сказал Гедимин, пытаясь принять дружелюбный вид; кажется, получилось плохо. — Печи предельно стабильны. Температура уже настроена, главное — не трогайте горячий слой. Это ручные захваты…

…Филки попались молчаливые, но толковые — вторую печь они загружали сами. У третьей и четвёртой уже толкались воодушевлённые и очень громкие Скогны — похоже, Вепуат их даже не звал, они сами просочились в цех и после недолгого сопротивления сармата разобрали инструменты и отправили в печи шихту. Вепуат смотрел то в одну сторону, то в другую, озадаченно мигая, — ему показывали «макеты» чего-то сложного, вылепленные из какой-то непрочной субстанции, они крошились и мялись, а «конструкторы» верещали наперебой. Гедимин проводил Эгберта и Войю до «шлюза», прикрывая их от мельтешащих аборигенов; его — и, возможно, филков тоже — радостно приветствовали.

— Дим-мин, — незамеченный страж выбрался из угла и слегка наклонил голову, когда ремонтник возвращался в цех. Тот кивнул в ответ и оглянулся на Вепуата, изучающего полуразрушенный «макет».

— В Синви жители ррадуются, — Ауна, отставив в сторону посох, улыбнулась во все клыки. — Горрод и ррека наполнены силой Пламени, и Селасси игррают в волнах. Карраван отпрравится с перрвым светом, но в дни Мррака свет прриходит поздно…

— Заметил уже, — буркнул Гедимин. — А из Сфена Огня новости были? Сэта пропали. Который день не можем с ними связаться.

— Сэта? Прропали? — Ауна заглянула в навершие посоха и качнула головой. — Пока на Рравнине есть огонь, Сэта прропасть не могут. Вы дрружны с одним их горродом? Видно, что-то дерржит их там…

«Держит,» — повторил про себя Гедимин, оглядываясь на Вепуата. Разведчик следил, как Скогны пытаются соединить вместе три стеклянных пузыря, и ничего вокруг не замечал.

— Мы вечером пойдём выяснять, что с ними, — тихо сказал Гедимин, придвинувшись к стражу. — Помощь не помешает. Ты вроде разбираешься в местных делах. Пойдёшь с нами?

Человекопёс шевельнул ухом.

— В земли Огня? Стрражей не ждут там.

— Здесь тоже, — Гедимин кивнул на цех. — Но вы пролезли. А там, может, авария, и нужна помощь. Я тебя прикрою…

— Охотно веррю, — отозвалась Ауна, покосившись на сфалт за его плечом. — Рравных Куэннам мало что остановит, а остановившее — не обррадуется. Эррх… Если Сэта при виде стрража встрретят вас, как вррагов, — ты знаешь, что будешь делать?

— Договоримся, — буркнул Гедимин. — Нам они тоже были не рады.

…Едва на улице протяжно завыли трубы, ремонтник отложил чертёж и вышел из шатра. С дробилкой всё было ясно, а привод из костяных рычагов — даже и готов, — можно было приделать его к поршневой машине, а можно — к длинной рукоятке и подсунуть её незанятым филкам — пусть двигают, сил им хватит. С ним из шатра выбралась стая в полтора десятка нхельви — существа незаметно пролезли в «лабораторию» и тихо сидели на полу и свободном кресле, пока сармат чертил и возился с костями. Что интересного зверьки во всём этом увидели, и что они вообще поняли, Гедимин даже не представлял. Трубы завыли громче, к ним присоединились свистульки и трещотки, и сармат ускорил шаг.

Вепуат уже был у обрыва — смотрел на подъезжающие повозки и «знамёна» из цветных хвостов и молча разгибал пальцы.

— Большой караван, — ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — Громкий. С арбалетчиками.

— Кто приехал? — спросил сармат, вставая рядом. Цветные хвосты он видел отлично, вот только их сочетания в мозгу не задерживались.

— Впереди — Алвен, — Вепуат разогнул первый палец. — Две повозки с припасами. Дальше — одна повозка, сменщики из Сэви. За ними — телега из Ушта, а дальше… этих я не знаю. В замыкающих — Синви. Солдаты и припасы.

— Приехали, — прошептал Гедимин и нелепо ухмыльнулся. «Хоть кто-то здесь имеет представления о планировании.»

Волокуша за волокушей под надсадный вой дудок поднимались на холм и разворачивались для разгрузки. Едва тягловый зверь останавливался, дудочники прятали инструменты и спрыгивали на землю. На полевой кухне, у навеса, сидел Бронн с дымящимся глиняным горшком и огромной ложкой, и приехавшие сбегались к нему, оставив местных разбираться и с животными, и с грузом. Сменщиков из Сэви тоже ждали — на полевой кухне Скогнов, только дымящаяся ёмкость была не из глины, а из стекла. Сэвийцы верещали и норовили потыкать в неё когтем — видимо, город прислал новичков, ещё не знакомых с «Куэннской» технологией.

Одинокая повозка из Ушта была полупустой — тюки на дне, сложенный шатёр, свёрток из шкур, обвязанный ремнями… места хватило ещё восьмерым Броннам. Один ехал на спине тяглового зверя, подвернув под себя полу толстой накидки. Спрыгнув с панциря, он с протяжным писком протянул руку невысокой старой самке.

Гедимин двинулся к повозке, но Нурру уже сама подошла к нему и быстро заверещала, едва не уронив с запрокинутой головы шапку. Сармат увидел за её спиной повозки из неизвестного города — они уже поднялись, и там был такой же груз — шатёр, тюки и бережно уложенный свёрток.

— Она говорит, что собрала, кого смогла, — перевёл Вепуат. — Всех, кто мог приехать из Ушта, и всех, кого стоило брать. Ещё приехали Бронны из Хсиу. Она говорит, что они ничем не хуже.

«Бронны из Хсиу» уже спустились с повозок, двое осторожно приблизились к Гедимину и остановились чуть позади Нурру. Одеты они были похоже; самцы это или самки, сармат под грудой накидок не разглядел, но на вид один Бронн был сильно моложе.

— Здесь Хови, мастер из Хсиу, — перевёл Вепуат. — Он даже отложил работу, чтобы приехать. Ещё была Кайю. Она приехать не могла, но прислала племянницу. За ней присмотрят, чтобы не было оплошностей. А подмастерья у неё толковые, Нурру знает их.

Гедимин мигнул и на всякий случай изобразил местный приветственный жест. «Хови,» — повторил он про себя. «И Кайю… нет, не Кайю. Вот мало мне было филков с их именами…»

Вепуат толкнул его в бок.

— Нурру просит, как они поставят шатры, разрешения поклониться Пламени. Для Унку и Хови тоже, и для их подмастерьев. Они видели вчера красивый свет в небе. Многие в Алвене поднимались на него посмотреть.

…В туннель пошла вся толпа. Вепуат, посмотрев Гедимину в лицо, вызвался проводить их. Тот хотел было отмахнуться, но тут гравий под ногами колыхнулся, а над холмом пронёсся тихий, но давящий на уши гул. Над обрывом медленно поднимался огромный — не иначе как сорокаметровый — Текк’т.

…Сканирующий луч нашёл рядом с гигантскими подземными полостями двух «змей», плывущих в толще скалы; ещё две забрались внутрь и грызли камень с двух сторон, расширяя пещеру. Гедимин смотрел на неровные плиты из спрессованного тектона и думал, что они уже достаточно отлежались — можно лепить элементы обшивки и неармированные перекрытия, им тоже надо будет отлёживаться перед монтажом. В голову лезли конструкции талей, кранов, транспортных платформ, и в каждой был вращающийся элемент, — сармат только успевал мысленно отмахиваться. «Хорошо, если Текк’ты смогут это смонтировать,» — думал он. «Иначе мы тут убьёмся.»

За спиной послышался приглушённый писк. Обернувшись, Гедимин увидел столяров — все три «отряда», чётко разделившись, стояли поодаль и смотрели на него с опаской. Вепуат со смущённой ухмылкой обогнул их и развёл руками.

— Нурру им рассказывала, но они не поверили. Теперь она смеётся над ними, а они думают, обидишься ты или нет.

— Что ты там мелешь? — Гедимин сердито сощурился. — Всё, молебны закончились? Ну и нечего тут стоять. Пойду ангар проветривать, а то они все надышатся…

…Гедимин сел на пол и так сидел, стараясь не шевелиться, пока Бронны с деловитым писком сновали вокруг. Подмастерья сбились в три плотные группы в «шлюзовой камере»; там им было тесно, но выйти в мастерскую они, похоже, боялись. Вепуат заглядывал в ангар снаружи и на сердитые взгляды и жесты Гедимина только ухмылялся. «Переводчик, мать моя колба…» — сармат угрюмо сощурился и отвернулся.

Трое мастеров остановились в самом дальнем углу ангара, вытащили из стопки кусок чёрной древесины, осмотрели его со всех сторон и с протяжным писком понесли к Гедимину. Тот озадаченно мигнул.

— Есть дефекты?

Бронн (Нурру — или кто-то другой?) с коротким писком сунул деревяшку сармату в руки. Едва тот взял её, аборигены отошли на пару шагов и уставились на него, чего-то ожидая. Гедимин повертел плашку в руках, щёлкнул по ней когтем — прокалённое, пропаренное и просушенное дерево отозвалось не стуком, а почти металлическим звоном. Бронны с ухмылками вскинули отогнутые когти. Гедимин неуверенно улыбнулся.

По ощущениям, в руке лежало нечто плотное, очень прочное, но не монолитное, а словно собранное из отдельных пластин. Сармат, прижав палец к древесине, видел, где по ней проходят вертикальные «швы». Они были ещё в структуре живого дерева; обработка уплотнила их и замаскировала, теперь волокна расслаивались не так отчётливо, но раскалывать плашку нужно было именно по ним.

«Что ж, попробуем,» — Гедимин, посмотрев на ребро деревяшки, опустил её на пол и прижал коленом. «Сечение один и два…»

Волокна поддались не сразу. Самых прочных, поперечных, на швах было меньше, но всё же встречались. На отколотой рейке их пучки проступили едва заметным рельефом. Гедимин попробовал рейку на излом, на скручивание, — ладони заныли раньше, чем волокна поддались.

— Вот, — сармат показал Броннам отколотую заготовку. «Сначала пусть наделают реек. Края обточим и дырок насверлим уже под готовые сетки. Когда освободятся рабочие-тектонщики.»

— Делайте заготовки такой толщины, — он показал, как когтями замеряет ширину и отмеряет такое же расстояние по плашке, отмечая его насечкой. — Пока не кончится материал.

Он показал ухмыляющемуся Вепуату кулак. Бронны не обратили внимания — они сгрудились вокруг плашки и рейки, несколько секунд пищали, потом позвали толпу из «шлюза» — и в ангаре стало тесно. Гедимин перебрался в мастерскую — оттуда было неплохо видно, кажется, ему специально оставили смотровой коридор. Один из Броннов-мастеров чьим-то зубом, прикрученным к палке, аккуратно разделял плотные волокна. Пара секунд — и в намеченные углубления были вставлены короткие колышки. По ним били молотком, обтянутым кожей, очень осторожно и как будто вполсилы — но на шестом ударе отмеченный край откололся от плашки. Мастер поднёс его к рейке-образцу, и Гедимин одобрительно хмыкнул и зашевелился, переползая к двери. «Работа пойдёт. Теперь — незачем мешать им.»

— Ну вот видишь, — ухмыльнулся Вепуат, на всякий случай отойдя на пару шагов. — Вы и так друг друга поняли. Это ваш деловой разговор, я там совсем ни к чему.

Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Он закрыл двери цеха, и теперь только сигма-луч «видел», как трое мастеров делят между собой рабочие места, распределяют материал и достают из утеплённых свёртков инструмент. «Метчики у них из зубов. А колышки — из такого же обработанного дерева. Дорогой инструмент для тонкой работы… Чем им всем, интересно, не нравится металл?»

…Айзек, дослушав до конца, коротко усмехнулся.

— Главное, что их работа тебя устраивает. Если эти твои решётки укрепят какие-то плиты внутри станции — я только за. Тектон и так довольно прочен, но осторожность не повредит.

Рядом с ним, у стены, стояли три чашки с подсохшими ягодами курруи. Перехватив взгляд Гедимина, Айзек криво ухмыльнулся и наклонился за ними.

— Они вполне съедобны, атомщик. Ещё ни один филк не отравился.

Гедимин поморщился.

— В реактор их, надеюсь, не совали?

Айзек собрал «подарки» в плотный шар защитного поля, заглянул под пульт, где лежали «живые камни» Вепуата, еле слышно хмыкнул и пошёл к выходу.

— Присмотри за литейкой — там инструменты для Броннов, — попросил Гедимин. — Хотя — я не знаю, надо им или нет. Они вообще металл используют?

— Рэссеновый инструмент — вещь ценная, — отозвался Айзек. — Не понадобится им, так продадут Скогнам. Скогны металл используют.

«Всё-таки интересно, как это у них получается,» — думал Гедимин, рассеянно глядя на светящийся монитор. «Бронны и Скогны вроде не сильно ладят. Скогны Броннов явно обгоняют в развитии. Почему до сих пор не вырезали? Даже не поработили? Странное тут что-то. Неучтённый фактор?»

…Из туннеля Гедимин выбрался в почти непроницаемую черноту. Едва он задвинул крышку, пришлось убирать кожух с поясного фонаря. Снаружи, за куполом, было ненамного светлее — темноту кое-как разгоняли «факелы» у ангаров и красные огни далёкого лагеря. Чуть в стороне Гедимин увидел широкое пятно белого света. «Страж на месте. Пользы не будет, так хоть освещение…»

Вепуат, заслышав его шаги, выглянул из шатра, шевельнул рукой в вопросительном жесте. Гедимин коротко кивнул и остановился, дожидаясь, пока сармат прикроет все щели и подвяжет все свисающие шнуры.

— Наразведываем мы в такой темноте, — пробормотал он, глядя, как Вепуат возится с фонарём. — Надо было мне уйти с дежурства…

Вепуат хмыкнул.

— Ну, это уже лишнее. Чтобы ты, да бросил реактор… — оборвав фразу на полуслове, он оглянулся на лагерь аборигенов. Там было шумно — столяры после пары часов работы вернулись на холм и теперь, кажется, праздновали прибытие. Гедимин даже не морщился — то, что в первый день они хоть что-то сделали, уже было хорошо — и, похоже, против местных обычаев.

— Уверен, что нам нужен страж? — тихо спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Я тут ни в чём не уверен. Если там какая-нибудь местная зараза, ты её распознаешь? Навряд ли. Нужен местный эксперт.

— Если только его не зажарят на месте, — пробормотал Вепуат, проверяя наручный «арктус».

Через пару шагов пятно белого света растянулось в длину — и разделилось надвое. Гедимин удивлённо мигнул, когда одно из них двинулось ему навстречу.

— Ауна говорит, вы… — Хассинельг быстро оглянулся через плечо и встряхнулся, поправляя длинный чехол на «лице». — Вам нужна помощь?

— Угу, — Вепуат кивнул. — Уже знаешь, куда мы идём? Ты… ты уверен, что тебе туда надо?

Ауна, молча наблюдавшая за ними, коротко фыркнула.

— Стрраж есть стрраж. Хассек быстрро уйдёт, если ему будут совсем не ррады. Я буду уходить медленно и непрриятно.

«Да, это верно,» — Гедимин отогнал скверные предчувствия — сейчас от них не было никакой пользы — и сдержанно ухмыльнулся.

— Если почуешь опасность, уходи немедленно, — сказал Вепуат стражу. — Я сам не знаю, что мы там найдём. Если оно смогло причинить вред Сэта…

Хассинельг качнул посохом.

— Мы, стражи Равнины, стараемся помогать её жителям. Сэта — тоже жители Равнины. Надеюсь, от меня там будет польза. Идём?

…За разломом было тихо и темно. Гедимин поднял фонарь и огляделся. Ничего не изменилось, только шнуры на указателях весь день трепал ветер — и запутал окончательно. Хассинельг, выставив перед собой посох, смотрел на равнину сквозь его навершие и что-то шептал; Гедимин не понимал даже интонаций, но ему казалось, что страж с каждой секундой мрачнеет.

— С последнего ливня здесь не было никого, кроме вас, — внезапно сказал Хассинельг, опуская посох. — Ни здесь, ни на том холме.

Он поддел навершием слежавшийся пепел, и от его ног вниз по склону протянулась узкая полоса белого света. Она доросла до десяти метров и вспыхнула ярче — теперь на ней и в паре шагов от неё был виден каждый камешек.

— Напрямик через кратеры? — Вепуат настороженно посмотрел на стража.

— Самая короткая дорога, — отозвался тот. — Я бы вас перенёс, но не сдвину. И светлее мне тоже не сделать. Повезло ещё, что не день Пустоты.

Гедимин решил ни о чём не спрашивать.

…К полю каменных «скульптур» они, и правда, выбрались очень быстро, срезав угол через пару разломов и какой-то тёмный и холодный Сфен — рассмотреть, что там к чему, сармат не успел. Световая стрела, уткнувшись в фигурный камень, сжалась в точку и погасла. Хассинельг, почти потушив посох, остановился и оглянулся на сарматов.

— Город там.

Ему явно было не по себе — да и Гедимину тоже. Над изломанными скалами было ветрено, но очень быстро сармат расслышал сквозь вой ветра другие звуки — несмолкающий шорох и редкое потрескивание. Он оглянулся на Вепуата — тот, приложив ладонь козырьком к шлему, всматривался в темноту.

— Sata! — выдохнул он внезапно, толкая Гедимина в плечо, и сам свернулся в клубок, сливаясь с чёрной скалой. Хассинельг растворился в темноте рядом с ним — просто погас, как сломанный светодиод. Гедимин, вжавшись в камень и держа наготове сфалт, медленно досчитал до ста. Вокруг было тихо.

— Что там? — прошептал он.

— Дрон-разведчик, — еле слышно отозвался Вепуат. — Эшку-тэй с камнем в хоботке. Проплыл в шести метрах от нас. Не знал, что они видят в темноте…

Гедимин мигнул.

— Эшку? Откуда у Сэта… — замолчав, он медленно отодвинул пластину над сигма-сканером и прикрыл ладонью засиявший экран. Ещё две тени нависли над ним с двух сторон — больше свет наружу не просачивался.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул в полной тишине Вепуат.

Вся долина ложных фумарол покрылась бронированными холмами. Над блиндажами из кусков огромного панциря дрожал горячий воздух. Каждую «фумаролу» загородили частоколом из заострённых костей. За ними, поднявшись на крыши блиндажей, наблюдали неподвижные Сэта. Над военным лагерем возвышались тонкие костяные башни, увенчанные «зрячими камнями». На выступ одной из них сел «трилобит», выплюнул камешек на платформу внутри башни и замер, втянув крылья. Подошедший к нему Джагул в панцире из костяных щитков взял его в руки и унёс.

— Мать моя пробирка… — прошептал Гедимин, смещая сканирующий луч в сторону. Лагерь был ещё больше, чем ему вначале показалось. Все «фумаролы» были оцеплены, и все — под постоянным прицелом. В центре лагеря под ярким красным светом собирали большую конструкцию из костей, шнуров и гравированных камешков; Гедимин не знал, что это, но оно ему сразу не понравилось.

— Разгонный модуль, — прошептал он, вглядываясь в соединённые детали. — Поддерживает и ускоряет враще… Hasu!

— Чужаки, — почти беззвучно проговорил Вепуат, трогая когтем экран — там, где под луч попал один из сборщиков, и стало хорошо видно его панцирь и инкрустацию на шлеме. — Сэта из другого города. Больше сотни…

— И Джагулы, — прошептал Гедимин, глядя на новый силуэт «в кадре». «Это дрессировщик „трилобитов“. Наплечники и нарукавники, как у них. Оператор дронов-разведчиков. А я думал, Сэта и Джагулы не ладят…»

— Совсем плохо, — проговорил Вепуат; его пальцы дрогнули. — Шакха в осаде. Что это за дрянь, ремонтник? Осадное орудие?

— Похоже, будут взрывать, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Понятно, почему нет связи. С чего на них так насели? Сэта часто воюют?

Он оглянулся на Хассинельга. Страж, не мигая, смотрел на экран сканера, и посох в его руке едва заметно дрожал.

— Сэт-та н-не воюют, — прошептал он; его голос дрожал вместе с рукой. — Н-никогда н-никто н-не слыш-шал…

Вепуат сжал его локоть.

— Хассек, беги к разлому. Никаких Скогнов-Броннов не собирай, но Ауну и Гварзу предупреди!

Он ещё не успел договорить, как его рука сжалась вокруг пустоты. Хассинельг испарился, оставив только слабое свечение дозиметра — да и оно сразу угасло.

— Что теперь? — шёпотом спросил Гедимин, глядя на «осадное орудие» и тяжёлые колёсомёты в руках Сэта. — Пойдём на прорыв?

— Огромный риск, — прошептал Вепуат. — Я бы попробовал для начала поговорить… Гаси сканер, нас видно!

Он выпрямился во весь рост и шагнул на пустую площадку. Гедимин еле успел встать рядом с ним, как с трёх сторон от него вспыхнули огни. Три невидимых снаряда с напалмом взорвались, расплескав по камням содержимое, ещё секунда — и сарматов окружили с трёх сторон.

Из-под пластинчатых панцирей и шлемов были видны только глаза Сэта — и они горели недобрым багровым огнём, а металлические пластины дымились. Гедимин покосился на костяные колёсомёты с «асбестовыми» шнурами, — ни одной горючей детали… «Примитивные устройства,» — мелькнуло в мозгу, и ремонтник стиснул зубы. Защитное поле уже встало над сарматами, отделив их от врагов, но Гедимин уже видел, как шквал взрывающихся дисков разносит его в пыль. «Уплотнить? При постоянной генерации — выдержит?»

Вепуат вскинул руки и зашелестел на непонятном языке. Он до сих пор не снял с плеча плазмомёт, даже генератор защитного поля не включил. Гедимин ждал со сфалтом наготове, не зная, что делать — уплотнять поле в попытках защиты или сразу стрелять на поражение. Поблизости было немного врагов — всего полтора десятка, но совсем рядом, со стороны лагеря, что-то прерывисто вспыхивало — основной отряд рассредоточился там.

— Гедимин! — Вепуат толкнул его локтем. — Опусти ствол! Можешь выглядеть чуть мирнее?

Сармат молча оскалился и очень медленно наклонил сфалт к земле. Вскинуть его обратно было делом доли секунды — и защитное поле эту долю ему дало бы.

Сэта не стреляли, но их побагровевшие глаза светились всё так же ярко. В кольцо вышел ещё один солдат — даже, скорее, офицер. Два декоративных гребня на его шлеме изображали то ли уши, то ли языки пламени, в пластины на груди и плечах были вставлены мелкие поблескивающие осколки — цветные камешки. Он указал на сарматов и что-то прошуршал, периодически срываясь на треск. Вепуат быстро ответил, резко мотнув головой. Гедимин сузил глаза. «Если бы я ещё понимал хоть слово…»

Офицер с резким жестом повернулся к ближайшим колёсомётчикам, и сармат увидел, как они медленно опускают оружие. Вепуат с нервным смешком что-то протрещал и оглянулся на Гедимина, но сказать ничего не успел — высоко над Сфеном Огня взорвалась серебристая ракета.

Защитное поле всё-таки выдержало. Гедимин поднял его гребнем, растянув между лагерем Сэта и белой вспышкой — и «напалм» расплескался по стене, так и не пробив её. Купол над сарматами сдуло, Гедимин вскинул второй над осевшим Вепуатом и дёрнул переключатель, «подметая» долину ярким зелёным лучом. Плазмы не было — сфалт со вчерашнего дня так и не вышел из лучевого режима.

Что загрохотало перед ним, он не понял — только увидел, как вскипает и разбрызгивается верхний слой обшивки, как огненная волна из-за спины перемахивает через тающий защитный купол и несётся вперёд — а там почти до неба поднимается другая, и они, столкнувшись, разлетаются горящими ошмётками. Вепуат навалился сверху и вдавил Гедимина в горячий пепел. Потом вспыхнуло белое — Хассинельг, встав во весь рост над лежащими сарматами, раскрутил посох над головой и накрыл их сияющим многоцветным куполом. Пламя вздымалось со всех сторон, то принимая отдалённо-гуманоидные формы, то превращаясь в горящие потоки напалма. Ещё секунда — и всё погасло. Существа с горящими из-под шлемов глазами стояли среди дымящихся скал — одни перед сарматами, другие — с двух сторон от них. Кто-то согнулся, держась за грудь, кто-то прижимал руку или припал на одно колено, кто-то пытался подняться с земли. Глаза у всех заметно потускнели.

Вепуат снова заговорил, громко шипя и издавая резкие трескучие звуки. Офицер с примятыми гребнями на шлеме ответил; на его вскинутой когтистой руке сверкнули и погасли красные искры. Один из Сэта, вставших сбоку от сарматов, зашипел и двинулся вперёд. Гедимин, увидев его, изумлённо мигнул. «Жрец из Шакхи⁈ Он-то откуда здесь… Hasu!»

— Ты где их взял? — прошипел Гедимин, нависнув над Хассинельгом. Тот спокойно стоял в «огненном» кольце, сжимая в руке посох, — только края тёплой накидки слегка закоптились. Солдаты из Шакхи выстроились сбоку от сарматов в две неровные косые шеренги, как бы прикрывая их от строя чужаков. Здесь был ещё один жрец и кто-то из «асбестового» цеха; остальных Гедимин не опознал — все были в пластинчатых доспехах из рэссены и костяных щитков.

— Нашёл, — отозвался Хассинельг. Его голова мерно раскачивалась, поворачиваясь то к офицеру чужаков, то к жрецу, то к Вепуату. Он явно понимал, о чём они говорят, и почему красные искры разгораются всё ярче, предвещая новую стычку.

— Пришлось привести их, — прошептал Хассинельг, дождавшись затишья. — Сквозь огонь пройти не могли — тут наставили ловушек. Ничего, они лёгкие, дотащил.

Вепуат громко зашипел. Гедимин не видел его глаз, но оперение сармата стояло дыбом. «Да о чём они, мать моя колба⁈ Я тут один, как идиот, ничего не понима…» — он стиснул зубы, впился взглядом в посох Хассинельга и рывком вскрыл перчатку на правой руке — от локтя до кончиков пальцев.

— Замри! — бросил он, сжимая ладонь на шесте-позвоночнике.

Под пальцами шевельнулось что-то тёплое, затрепыхалось, будто пытаясь вырваться — и впилось в ладонь десятками тупых игл. Гедимин встряхнул головой — среди шипящих, шуршащих и трескучих звуков ему послышались обрывки фраз. Невидимые иглы вытянулись, пробивая кожу остриями, руку свело судорогой, в ушах зазвенело.

— … умысел против Аса’ана!

— Я ещё раз говорю — мы ничего не замышляли против вашего города, — сердито ответил Вепуат, и Гедимин даже не понял, на каком языке он говорит. — Как и против других городов Сэта.

— Вы дали лживым ублюдкам оружие! — когти Сэта-командира налились красным огнём.

— Это вы — лживые ублюдки, — теперь когтистую руку вскинул жрец из Шакхи. — Вы пришли сюда с войной! Ты обвиняешь нас во лжи — а что говоришь ты сам⁈ В чём ты обвинил нас и жрецов Пламени? Откуда ты взял этот лживый бред⁈

Вепуат с треском расправил наплечное оперение и двинулся чуть в сторону, разделяя раскалённых спорщиков.

— Обойдитесь без оскорблений! — судя по голосу, он сам готов был загореться красным огнём. — Ты, Тей’кахашта, молния Аса’ана, говоришь, что Шакха готовила войско и оружие, чтобы захватить твой город…

— Вожди Аса’ана узнали об этом, — офицер сжал пальцы в когтистый кулак. Его потрёпанный отряд уже стянулся к нему и незаметно выстраивался в боевом порядке. Гедимин шевельнул плечом, придвигая сфалт ближе к руке. «Не знаю, кто тут прав, но, похоже, опять придётся…»

— У Шакхи нет оружия, кроме как для защиты своих пещер, — двинулся вперёд жрец, и Вепуат, резко вскинув руку, преградил ему дорогу.

— Не было, пока эти чужаки его вам не принесли! — аса’анец оскалил клыки. Гедимин ошалело мигнул.

— Какое оружие?

Вепуат дёрнулся и отчётливо скрипнул зубами, но Гедимин уже выдвинулся вперёд, волоча за собой упирающегося Хассинельга и его посох.

— Что за оружие? — спросил он и сам стиснул зубы, чувствуя себя полным идиотом. «Они не понимают! Эта штука не переводит, что говоришь…»

— Тебе виднее, чёрный панцирь, — оскалился Тей’кахашта. — Вы научили предателей, как его делать!

Гедимин встряхнул головой.

— Стоп. Вы ведь его видели, так? Ваши разведчики? Что они описывали? Как оно выглядит, как устроено? Чего вам вообще наговорили, что вы подорвались всей толпой?

Вепуат быстро оглянулся на него через плечо; его глаза на долю секунды посветлели.

— Что они могли описать, если никто из них в Шакхе не был⁈ — сверкнул глазами жрец. — Джагулы оболгали нас, а вожди Аса’ана рады верить! Да с того дня, как на Равнине зажглось первое Пламя, мы были вернейшими друзьями…

Гедимин почувствовал слабый гул под сводами черепа и угрюмо сощурился на жреца. Что-то сработало в мозгу — то ли реакция на передозировку местного стиля речи, то ли детектор бреда… или вранья?

— Джагулов в Шакху не пускают дальше тюрьмы, — сказал он, переводя мрачный взгляд на Сэта-офицера. — Они, наверное, хорошие разведчики, если пролезли в город. Так что именно они там видели?

Тей’кахашта чуть приоткрыл пасть; казалось, он готовится облизать нос, как это делают звери, но вместо этого он приподнял руку и высек когтями искры.

— Джагулы… они не говорили, как это выглядит, — с явной неохотой сказал он. — А вот про твоё оружие они говорили. Ты — тот, кто носит Пламя за плечом? Это правда. И остальное тоже. Этот лживый червяк, позорящий богов…

— Heta! — Гедимин, забывшись, едва не выпустил посох; бить пришлось не кулаком о кулак, а ладонью по бедру, но всё равно получилось громко. — Что у меня за плечом, я знаю. Я не знаю, что у них в городе. Не знаешь, как выглядит? А как работает?.. Джагулы в твоём лагере — это они, разведчики? Зови их сюда, пусть сами расскажут!

Солдаты Аса’ана зашевелились, разжигая свечение в глазах, и Гедимин выразительно приподнял сфалт. «Сейчас стрелять удобно. Не перепутаешь. Свои — по бокам, чужаки — впереди… А интересно, что у них так бахнуло?»

— Ни один Джагул не был в Шакхе, — подал голос жрец. — Ни один джагульский зверь не был в Шакхе. Зато в Аса’ан они ходят, как в родную пещеру. Кому там верят⁈ Приведи их, молния Аса’ана, пусть повторят свою ложь перед жрецами Пламени!

Рука офицера, давно погасшая, медленно опустилась. Красный свет в его глазах заметно пожелтел. Гедимин не знал, хорошо это или плохо, но почувствовал себя обнадёженным. «Дипломатия, м-мать её пробирка! Вот где Маккензи, когда он нужен⁈»

— Кого ты хочешь позвать, если сам убил их? — Тей’кахашта недобро оскалился, глядя на сармата в упор. — Твоё колдовство взорвало камни и кости, всё зачарованное стало огненной пылью. Джагулы мертвы, а кто нет, тот умирает.

…Рыхлый пепел вокруг «фумарол» покрылся мелкими и крупными кратерами. Осколки осадной машины и обломки костяных башен валялись вокруг вперемешку с расколотыми щитками брони. Взглянув под ноги, Гедимин увидел оторванную кисть в короткой желтоватой шерсти. Его передёрнуло, и он отвёл взгляд.

Вепуат внезапно остановился и, подняв руки, защёлкал языком и когтями. На его вскинутые перья опустился вынырнувший из полумрака «трилобит». Ещё секунда — и плечи и руки сармата были облеплены животными; Гедимин насчитал двенадцать особей, ещё одному не хватило места, и он, несмотря на призывы Вепуата, исчез в темноте.

Сэта, похоже, от взрыва не пострадали — многие были в помятой броне, но двигались быстро и не показывали признаков боли. Они ставили на место отброшенные и опрокинутые «блиндажи», выбирали из пепла мелкие осколки кейека и чинили повреждённое оружие. Оно, похоже, не было «зачарованным» (что бы этот термин ни значил) — Гедимин уже видел стрелков на старых постах, их оружие явно не взрывалось — ну, может, неудачно упало, и пришлось заменить непрочную деталь… «А вот машина не выдержала,» — отметил сармат про себя, сдерживая нервную ухмылку. «Уже неплохо. Подорвать город не смогут, пока не соберут или не привезут новую. Может, успеем разобраться, кто тут что не поделил. Оружие… Разве мы давали Сэта какое-то оружие? Если только он имеет в виду…»

— Племя Джуул? Ты из племени Джуул? — громко спросил Вепуат, наклоняясь над распростёртым телом — и тут же выпрямился с досадливым возгласом.

— Умер, — подтвердил Сэта, сидящий рядом. Он поддел когтем неподвижное веко Джагула и, убрав руку, сам поднялся с земли. Гедимин посмотрел на костяной панцирь кочевника — там даже и повреждений не было, раскололо только наручи — видимо, с костями предплечий под ними, Сэта как раз пытался соорудить примитивную шину…

— Вот суд богов! — жрец с недобрым оскалом поднял обе руки, зажигая на когтях искры. — Джагулы оболгали нас — и их ложь их же и убила. Чего тебе ещё надо, молния Аса’ана? Уходи и передай вождям, что наш союз прочен, как и раньше. Пока ни один Сэта в Шакхе не погиб от вашего оружия, а вы сами…

Офицер Аса’ана вскинул сжатый кулак, и его незаметно перестроившийся отряд двинулся вперёд.

— Ложь? Пока что я вижу, что Джагулы были правы. Вам помогают чужаки, их оружие смертоносно… Говори ты — что они дали твоему городу? Что вы хотели применить против Аса’ана?

Вепуат щёлкнул когтями, и над сарматами, огибая Гедимина, промчалась стая летучих «трилобитов». Летели они к фигурным скалам.

— Мы всё ходим и ходим по кругу, — с досадой сказал Вепуат, сложив руки на груди. — Если оружие есть, то оно есть — и оно ещё в Шакхе. Если ты, Тей’кахашта, обойдёшь город и сам увидишь, что там его нет — вы оставите Шакху в покое? Ни я, ни Гедимин не давали Шакхе ничего вредоносного. Если бы мы хотели вам зла…

Он криво ухмыльнулся, кивая на Гедимина.

— Думаешь, нам понадобились бы союзники? Мы здесь с миром. Мы ненавидим войну. Но если из наших мирных даров кто-то сделал оружие…

Он выразительно посмотрел на жреца — и Гедимин насторожился, уловив что-то странное в его мимике. Непохоже было, что предложение Вепуата его обрадовало.

— Пустить чужаков в город без осады? — вскинулся жрец, и к нему двинулись солдаты Шакхи. — Это после вероломного нападения, после запечатанных ворот⁈

— Они сразу устроят резню, — подал голос кто-то из солдат Шакхи, неприязненно скалясь на чужаков. — Они разрушат наши кузницы…

— Ты, жрец Пламени, наверное, не лжёшь, — медленно проговорил Тей’кахашта. — А вот Шакха набита ложью по верхние шахты. Тебе есть что скрывать, Кут’тайри? Может, оно, оружие, ещё не готово? Может, я вовремя привёл воинов?

— Heta! — Вепуат ударил ладонью о ладонь и сам едва заметно вздрогнул, не рассчитав силу. — Пока я и Гедимин здесь, никакой резни не будет. Тей’кахашта, ты уйдёшь от города, если увидишь, что там ничего не замышляют? Ты поклянёшься никому в Шакхе не вредить?

«И вот сейчас мы пойдём по третьему кругу,» — Гедимин покосился на сфалт, готовый лечь в руку. «Дались же Вепуату эти клятвы! Ещё бы „макакам“ на слово верил…»

— Если Кут’тайри приготовил внизу западню, — медленно, будто в сомнении, проговорил офицер Сэта. — Вы, чёрные панцири, будете защищать нас, давших вам слово, так же рьяно, как этих заговорщиков? Если ты увидишь, что замысел был, а оружие есть, вы оба уйдёте и не вернётесь?

Гедимин мигнул.

— Мы не допустим резни, — повторил Вепуат, сжимая пальцы в кулак. — Вы нападёте на беззащитный город, или Кут’тайри заманит вас, доверившихся, в ловушку, — нам это будет одинаково мерзко, и мы это пресечём. И мы не позволим вырезать город, если выяснится, что его вожди готовили нападение. Но мы поможем тебе наказать виновников.

«Он им верит на слово,» — повторил про себя Гедимин, растерянно глядя на огненных существ. Они стояли вокруг, притихнув, и ловили каждое слово. «Но и они ему, похоже, верят…»

— Ты повторишь всё это, глядя в пламя? — офицер Сэта протянул руку к плазморезу за плечом Гедимина. — Тогда и я готов дать клятву. Я и четверо воинов — мы пройдём по Шакхе. Вы и страж будете там с нами.

— Кут’тайри, хранитель жара Шакхи, — Вепуат повернулся к жрецу. — Ты тоже дашь клятву? Ты не причинишь вреда воинам Аса’ана, пока они выясняют, где тут правда, а где ложь? Шакха не готовила нападения — скрывать нечего…

— Я дам клятву, — отозвался жрец; когти на его руке судорожно сжались. — Мало веры воинам Аса’ана, но ты даже карликов заставил выполнять обещания… Скрепи наши клятвы, жрец Пламени.

Гедимин не сразу понял, что все смотрят на него. Вепуат, бросив взгляд на его ладонь, крепко сжатую на костяном посохе, осторожно потянул на себя плазморез. Гедимин помог свободной рукой; массивный приклад опустился на «сплетённые» предплечья.

— Не выпускай, — прошептал Вепуат, увидев, что сармат пытается разжать онемевшие пальцы. — Когда ты хоть что-то понимаешь, всё гораздо проще. Спасибо тебе.

Гедимин смущённо хмыкнул. Пластина на прикладе отъехала в сторону, выпуская прямо в небо узкий зелёный луч — сармат и не ждал, что он будет таким ярким. В полной тишине двое Сэта положили на корпус сфалта ладони.

— Я — Тей’кахашта, молния Аса’ана, — услышал Гедимин звенящий от напряжения голос. — За мной мои воины. Мы обещаем не вредить ни пещерам Шакхи, ни живущим в них — только тем, кто замышлял зло и строил оружие против Аса’ана. Когда предатели будут найдены и наказаны, мы уйдём с миром.

— Я — Кут’тайри, хранитель жара Шакхи, — заговорил жрец; его голос звенел, а глаза ярко светились. — За мной защитники Шакхи. Мы обещаем… впустить пятерых из Аса’ана в город и выпустить их невредимыми. Когда чужаки уйдут от наших ворот, мы не будем преследовать их.

«А они ведь серьёзно к этому относятся,» — внезапно понял Гедимин, и ему самому стало не по себе. «Как будто… настолько боятся нас? Да нет, не нас. Этой штуки. Пламени. Они думают, что оно… что ядерный реактор разбирается в таких тонкостях?» — он до боли прикусил себе щёку — нелепая ухмылка так и вырывалась на лицо.

— Я — Вепуат Хепри, а это — Пламя, — заговорил сармат — тем же серьёзным голосом, без намёка на усмешку. — Я обещаю следить, чтобы все эти обещания были выполнены. И чтобы нарушители были наказаны. Хассинельг! Ты вроде как с нами. Ничего пообещать не хочешь?

Посох в ладони Гедимина слабо дёрнулся — страж попытался его освободить, но не смог и только странно повёл плечами.

— А… меня туда пустят? А то, может…

— Пусть идёт, — сказали двое командиров почти одновременно — и тут же друг на друга оскалились. — Если клятва Пламени будет нарушена, пусть об этом знают и карлики. Пусть расскажут всем.

…Колодец открывали долго — он был запечатан несколькими плитами, одни из них сдвигались изнутри, другие — снаружи. Для Сэта, как понял Гедимин из отрывистых реплик, хватило бы узкой щели; широкий проход открывали для сарматов и их спутника. Вепуат молча ждал, только перья на плечах топорщились, выдавая его тревогу. Сам Гедимин разминал онемевшую ладонь. Вторая рука «считывала» информацию с посоха так же хорошо, как и первая, хотя в неё никакие иглы не впивались — да и на первой следов не осталось. «Воздействие напрямую на нервные окончания,» — думал сармат, уже не пытаясь понять, где в куске чьего-то позвоночника сигма-излучатели, не говоря уже о микросхемах. «Явно что-то про пульсирующую сигму. Странные всё-таки технологии. Видимо, без Куэннов не обошлось.»

У колодца, разобрав часть костяного заграждения, сложили горку из обломков кейека. Теперь на ней дымил миниатюрный костёр из всякой горючей органики. Дыма было меньше, чем обычно получалось у Вепуата, — всё-таки Сэта для порталов запаслись более приемлемым топливом. Под пристальным взглядом аса’анцев в огне исчезали обрезки коры с письменами. Гедимин не понимал ни единой буквы — тут «автопереводчик» был бессилен.

— Что он пишет? — тихо спросил он у Вепуата, глядя на жреца, выводящего значки на очередном обрывке. За ним пристально следил офицер из Аса’ана.

— Предупреждения для тех, кто в городе, — шёпотом ответил Вепуат. — Ты сломал какой-то местный блокиратор, порталы снова включились.

Гул отодвигающихся плит затих. Сэта смахнул догорающие «дрова» с горячих камней и повернулся к сарматам.

— Иди вперёд, — прошептал Вепуат Гедимину. Сармат попытался разжать руку, но обнаружил, что посох, кроме него, никто не держит.

— Иди так, — сказал Хассинельг, быстро оглядываясь на солдат. — Вдвоём мы не спустимся.

Гедимин посмотрел на костяной шест, поднял его, — палка будто ничего не весила, но место занимала. «Будет ещё одна опора,» — решил сармат, глядя на незащищённую ладонь. «Внизу плюс сто или около того. Неприятно, но не смертельно.»

Внизу оказалось жарче. Закупоренный город практически не охлаждался, и Гедимин, коснувшись первой ступени, стиснул зубы — камни были раскалены. «Голой рукой ничего не трогать!» — напомнил он себе, быстро, цепляясь посохом за ступени и держась только за него, спускаясь по торчащим балкам. Открытую кожу жгло. Когда сармат спрыгнул на дно раскалённого колодца, его ладонь окрасилась в кирпичный цвет, но жжение прекратилось. «Заживёт,» — решил он. «А вот как Хассинельг тут спустится…» Гедимин шагнул к лестнице и выставил посох перед собой — кажется, эта штука помогала стражам в терморегуляции, надо было держать её наготове.

— Айя-а! — Хассинельг, всё так же замотанный в кучу накидок, прыгал со ступени на ступень, едва к ним прикасаясь. — Огненная Бездна и все её владыки!

Над его головой висел, спускаясь на грудь и плотно прилегая к накидке, прозрачный купол защитного поля.

— Держи! — Гедимин вскинул посох. Страж на лету уцепился за него, развернулся на одной руке и мягко приземлился. Под накидками затрещала, смыкая «челюсти», хвостовая клешня, существо встряхнулось всем телом и радостно ухмыльнулось.

— Отвык без посоха, — пояснил Хассинельг, пытаясь оттащить Гедимина от лестницы. — Да, а тут не замёрзнешь! Кучу знаков начертил, а ноги всё равно печёт. А твоя рука — она не сварится? Ты бы хоть знаки…

Вниз по балкам обрушился огненный поток, и страж вынужденно замолчал. Гедимин хотел спросить про «знаки», но времени уже не оставалось — здесь были солдаты враждебного города, в колодец спускался второй отряд, а со стен на чужаков с тихим шипением смотрели вооружённые защитники. «Если что — сначала купол, разделить их всех, а потом уже разбираться,» — думал Гедимин, глядя на огненный «водопад». «А то все перепутаются. Надеюсь, Вепуат знает, что делает…»

— Воины Шакхи держат слово, — мрачно сказал жрец, едва все приняли гуманоидную форму. Гедимин покосился на вооружённых защитников. Здесь, на дне колодца, очень удобно было накрыть чужаков шквальным огнём… Посох тихо заскрежетал — Хассинельг, подумав о чём-то в том же роде, потянул его на себя и весь подобрался.

— Открывай ворота, — приказал офицер, быстро оглядевшись по сторонам. Рядом с ним уже стоял Вепуат, такой же настороженный, как и наверху. Гедимин двинулся к нему и встал рядом.

— Можешь обойти все наши кузни и святилища, — сказал жрец, не глядя на чужаков. — Ты не найдёшь тут ничего опасного для Аса’ана.

— Я уже слышал твои слова, — отозвался Тей’кахашта. — Теперь молчи.

— Это всё ещё мой город, хоть тебя сюда и пустили, — жрец двинулся к открывшейся арке. Оттуда тянуло жаром — «окно» было открыто, появилась тяга, теперь город стремительно проветривался и охлаждался.

…Когда сарматы уходили из литеен, кожа на ладони Гедимина была тёмно-красной. Жжения он не чувствовал — было жарко, но не более, пальцы свободно двигались, когда удавалось немного их расслабить. Руку, сжатую на посохе, то и дело сводило судорогой. Гедимин думал, что посох можно было бы отпустить, — всё равно Сэта обходили город молча. Шли они от шахты к шахте или стояли, дожидаясь, пока отряд Тей’кахашты осмотрится, — их везде встречала тишина. Её нарушал только шорох, похожий на шум воды, и изредка — рёв сработавшего гейзера на нижнем ярусе. Все городские ворота были открыты, все работы прекращены. Инженеры, рабочие, носильщики и уборщики, — все перебрались на балки и в ниши и там стояли с оружием в руках, молча глядя на пришельцев. Гедимин с секунды на секунду ждал, что кто-то нарушит дурацкую «клятву», и придётся поднимать над чужаками купол и проламываться к выходу из пещерного поселения, — но вокруг было тихо, и никто не двигался с места, кроме четвёрки солдат Тей’кахашты.

— Дальше, — отрывисто сказал офицер, когда отряд, ничего не нашедший в «асбестовом» цехе, снова собрался вокруг него. Вепуат шумно выдохнул.

— Куда дальше? Ты обошёл все цеха. Даже у камнерезов побывал. Что осталось? Ткачи? Огороды?

— Воины Аса’ана ищут, как им нарушить клятву, — угрюмо сказал жрец. — Они бесчестно напали на мирный город. Как им теперь это признать?

— Молчи, — отозвался Тей’кахашта, на секунду расцепив крепко сжатые челюсти. Он стискивал когти и зубы после каждой обысканной пещеры, и с каждым разом сильнее, — Гедимин уже опасался, что в конце концов кости растрескаются. Но и жрец выглядел как-то странно — непохоже было, что поиски, явно неудачные, его радуют. «Ничего, скоро пойдём на поверхность,» — думал сармат. От постоянного напряжения мышцы уже начинали ныть. «Осталось не так уж много отсеков. Осмотрим последние — и наверх.»

— Туда, — Тей’кахашта указал на боковую арку. Оттуда доносился негромкий скрежет — кто-то из мастеров, устав от вынужденного безделья, вернулся к работе. «Пробойник,» — определил по звуку Гедимин. «Делают отверстие в кости.»

— Здесь костерезы, — отозвался Кут’тайри, и Гедимину почудилось в его голосе что-то странное. Жрец как будто… замешкался?

— Идём, — чужак двинулся вперёд. За ним вошёл Вепуат. Скрежет стих.

«Кованые пробойники,» — машинально отметил Гедимин, глядя на оставленные инструменты и заготовки. Рабочие с оружием в руках смотрели на пришельцев с верхнего яруса. Внизу остались каменные «верстаки», разделённые невысокими стенками, места для сидения, застеленные простёганными шкурами, примитивные тиски и струбцины. Костей и внутренних раковин было много — вдоль стены стояли короба с рассортированным сырьём. На одном из «верстаков» лежала просверленная деталь запирающего механизма. На другом Гедимин увидел стопку узких костей, загнутых между вбитыми опорами, — дугам местных арбалетов придавали правильную форму, пропарив их и засунув в фиксаторы.

— Смотри! — Вепуат шагнул к «верстаку» и взял что-то в руки. — Гедимин, да смотри же! И когда только успели⁈

Гедимин изумлённо мигнул, увидев в сверкающей пластине свой силуэт. Вепуат показывал ему вогнутое зеркало.

Это и вправду было зеркало — слой стекла, слой распылённой ульсены и снова стекло, наклеенное на основу из широких вогнутых костей. Где-то оно было просверлено, где-то его держали костяные скобы, — фрагменты широкого разрезанного сосуда (точнее, двух, вложенных один в другой, — двуслойное стекло мастерам не далось) равномерно распределили по пятилучевой звезде полуметровой ширины. Её лучи плавно изгибались от середины к концу. Это была естественная форма чьих-то костей или раковин — плавный изгиб на середине, два более резких — на концах. Там, где они сходились к центру, зияло отверстие — сквозное, выстланное зеркальным стеклом и плотно заткнутое обточенным осколком кейека.

— Это их собственное, у меня они такого не делали, — голос Вепуата дрожал от волнения. — Смотри, тут две рукоятки! Это что-то вроде щита, его держат вот так…

Гедимин, вздрогнув, отвёл взгляд от разложенных на соседних «верстаках» заготовок — частично разрезанных, изогнутых, полусобранных и совсем готовых, только без зеркального покрытия. Вепуат стоял перед ним, прикрывая грудь зеркальным щитом. Нелепый камешек по центру тускло светился красным, его свет отражался в изогнутом стекле, вытекая из углубления наружу, на «лучи» блестящей звезды. Гедимину представился огненный поток, бьющий в вогнутую чашу, перетекающий по её стенкам — и усиленным отражением вырывающийся наружу; потом — другой, исходящий из воронкообразного отверстия, закрытого раскалённым камешком, — в этот раз пламя вихрем поднималось по зеркальным «лепесткам» и потоком било в сармата. Он смигнул, отгоняя видения — и вздрогнул всем телом. «Так вот что…» — мелькнуло в мозгу.

— Лживый червяк!

Когтистая рука Тей’кахашты вцепилась в край зеркального щита. Когти заскрежетали по стеклу. Вепуат разжал пальцы и повернулся к жрецу. Тот замер на месте, прижимая к груди светящийся кулак. От него — даже здесь, в раскалённых пещерах — ощутимо тянуло жаром.

— Так значит, Джагулы не врали… — пробормотал Вепуат в полной тишине, глядя на «верстак», заваленный заготовками. Тут было материала на десяток таких «щитов». «Отражающий огнемёт,» — Гедимин ухмыльнулся бы, но лицо свело болезненной гримасой. «Противосэтское оружие. Додумался же…»

— Это оружие против Сэта, — аса’анец отшвырнул зеркало, и оно со звоном покатилось по «верстаку». — Вовремя мы пришли в этот мирный город…

Гедимин пытался вдохнуть, но не мог — ледяные обручи выжали из лёгких воздух, под каждую лопатку вошла невидимая игла. «Даже из такой ерунды… даже из зеркала… Saat has— sulesh! Даже из этого они сделали бомбу…»

— Аса’ан привечает Джагулов! — услышал он сквозь гул в ушах голос жреца. — Кьюссы и Джагулы — вот кто там главный! Аса’ан помогает врагам жрецов Пламени, врагам самого Пламени. Его вожди предали Пламя. Этот город заслужил войну! Помоги нам! С мощью Пламени, с вашим оружием…

Гедимин зажмурился. Кровь грохотала в ушах, заглушая слова. «Оружие, мать моя колба. Всегда — только оружие. Всегда грёбаная война…»

— Сарматы не воюют! — услышал он звенящий крик Вепуата. — Мы пришли не для того, чтобы стравливать народы! Мы дали вам мирную технологию, красивые полезные вещи, — кто вас научил превращать их в оружие⁈

— У них всегда… только… оружие… — каждый звук давался Гедимину с трудом. Судорожный вдох отозвался в груди резкой болью. Перед глазами стоял красный туман. Кажется, кто-то вскрикнул, качнулся к нему. Гул в ушах сменился оглушительным звоном и тут же стих — теперь сармат слышал только треск и шкворчание. Кто-то обхватил его за плечи, потащил назад.

— Вот ему, в руку… — пробормотал кто-то, пытаясь разжать кулак сармата. Гедимин встряхнулся. Слух вернулся первым — шорох и потрескивание превратились в испуганный шёпот, только слов было не разобрать. Потом включилось зрение.

На каменном столе дымились почерневшие осколки кости и хлопья светящейся пены. Зеркальный огнемёт перестал существовать. То, что от него осталось, разбрызгалось по «верстаку» и ближайшим стенам. Стекло — вспененный расплав — так и застыло комками тоненьких пузырей и паутинных нитей. Сэта, шарахнувшиеся к стенам, ярко светились, возвращаясь в гуманоидную форму. Главный жрец не светился — даже глаза потускнели. Он выставил перед собой руку, будто пытаясь защититься, но смотрел не на вражеских воинов, а на Гедимина. Тот же ужас читался в потускневших глазах защитников Шакхи; руки болтались вдоль тела, едва удерживая оружие, кто-то его даже выронил, но не обратил внимания.

— Довольны⁈ — Вепуат, выпустив плечо Гедимина, показал существам кулак. — Надо же было так его разозлить! Если ещё хоть кто-то попробует наше стекло превратить в оружие…

«Что он несёт? Что вообще было? Эта штука… кто её так? Я не стрелял. Вепуат стрелял?» — Гедимин перевёл взгляд на свою броню. На ней не было ни капли расплава, она даже не нагрелась от близкого взрыва. Плазмомёт болтался за плечом разведчика, и его сопло было холодным.

— Никто и никогда, — в голосе Тей’кахашты слышался страх; он прижал к груди сжатые кулаки и склонил голову. — Мы не заслужили гнева Пламени. Это они, черви из Шакхи! Ты, жрец Пламени, ещё будешь защищать их⁈

Воины вскинули колёсомёты. Гедимин схватился за генератор защитного поля, но Вепуат успел первым. Прозрачный, но быстро мутнеющий купол разделил пещеру надвое.

— Вы клялись не убивать невиновных! — крикнул Вепуат. — Кто придумал это оружие? Кто хотел напасть на Аса’ан и искал нашей помощи?

— Я, — отозвался жрец, резким жестом отгоняя спутников. Они шарахнулись в стороны, Тей’кахашта в огненных гребнях, прорастающих сквозь броню, шагнул вперёд — и в тот же миг Хассинельг, выпустив посох, метнулся к жрецу. Доля секунды — и оба исчезли.

— Страж! — в горящей пасти Тей’кахашты ревело пламя. Двое солдат вцепились в него, «загоняя» командира в гуманоидную форму. Гедимин оглянулся на спутников главного жреца — их уже не было, только по ту сторону купола появились два новых силуэта.

— Вот так вы держите слово? — разъярённый Сэта повернулся к сарматам.

— Мы ничего не нарушали, — отозвался Вепуат, внезапно успокоившись — даже перья ровно легли на плечи. — А страж — не обещал. Вы нашли виновного, но упустили его. Больше тут преступников нет. Оружие уничтожено, а будет снова создано — сгинет так же. Не пора вам уходить из Шакхи?

Из когтистого кулака Тей’кахашты посыпались искры. Он оглянулся на купол, на силуэты за ним и отчётливо скрипнул зубами.

— Вы дали преступнику уйти! Едва мы уйдём, он вернётся…

Светящаяся тень по ту сторону купола коснулась его ладонью. Вепуат резким движением разрушил «стену». Один из Сэта — Гедимин не узнал его, но на груди у него был разрисованный череп со множеством подвесок — шагнул в круг.

— Кут’тайри не вернётся, — угрюмо проговорил он. — Больше он не хранитель жара. Я, молния Шакхи, ничего не знал об этой вещи, сделанной для убийства. В Шакхе будет новый хранитель жара. Кут’тайри — преступник, и Шакха его больше не примет.

Вепуат склонил голову. Свечение вокруг чужаков потускнело, глаза Тей’кахашты из красных стали оранжевыми.

— Молния Шакхи поклянётся на Пламени? — спросил он. — Аса’ан не хочет пролить кровь и разгневать Пламя. Если вы хотите мира…

…Гедимин думал, стискивая зубы, что ни один подъём не давался ему так тяжело. Мышцы будто расплылись в Би-плазму. Когда он вытащил неподъёмное тело в дребезжащей броне на поверхность, даже не сразу смог встать — ноги и руки не слушались. Вокруг шуршало и постукивало — Сэта разбирали лагерь, складывали вещи в перевёрнутые панцири, из множества костерков выстраивали широченные огненные ворота. Двое Сэта — младшие жрецы — вели над одним из панцирей какой-то обряд. Там, внутри, лежало тело Джагула и собранные по долине останки. Гедимин машинально заглянул и отшатнулся. Его мутило.

— Оружие… — услышал он шёпот Вепуата. — И вполне действенное… Это ж додуматься надо было… Правильно говорил Айзек — в ядро Сатурна цивилизаторство…

— Хотя бы без войны обошлось, — пробормотал Гедимин и потянулся за фляжкой — слизистая во рту ссохлась до хруста. — Они ведь не вернутся? Они поклялись…

— Теперь будет мир, — кивнул Вепуат — и уткнулся Гедимину в грудь макушкой. Ошалевший сармат растерянно замигал. На его броню и «перья» Вепуата с шорохом и клёкотом садились «трилобиты».

…Вдоль обрыва горели огни — жёлтые, красные, одинокий белый… Не успел Гедимин сделать и двух шагов, как белая искра погасла, чтобы вспыхнуть перед ним. Посох в руках Хассинельга полыхал так, что сармату захотелось прикрыть глаза.

— Тут всё тихо, — страж быстро оглянулся через плечо и пригасил светящуюся палку. — Я его в дом стекла отвёл. Там тепло. Скогны не против. Айсиек и Кен-нен ничего пока не знают.

Гедимин только и успел мигнуть, как Хассинельг, закончив «рапорт», снова растаял в темноте. Сарматы переглянулись и, подхватив шар защитного поля с замотанными в него «трилобитами», быстро пошли к спуску.

— Тринадцать особей, — выдохнул Вепуат, взобравшись на холм. — Куда их лучше? В лабораторию?

Гедимин посмотрел на тускло освещённый бронеход, — шлюз как раз закрывался, впустив кого-то внутрь.

— Нарвёмся на Гварзу, — он качнул головой. — Давай в душевую. Там не замёрзнут, и вода рядом.

В душевой никого не было. Термометр показывал плюс пятнадцать. Гедимин плеснул на пол воды и растянул защитное поле от стены до стены. Вепуат, подставляя «трилобитам» руку, стряхивал их одного за другим в загородку.

— Ещё одну, — отрывисто скомандовал он. — Тут два самца.

Самцы вели себя так тихо, что Гедимин не сразу опознал их — только после переселения, когда пригляделся и сравнил, понял, что две особи «короче» и «круглее» остальных. Животные расселись по выступам стен и потолка и затихли с полувыпущенными крыльями. Вепуат тихонько пощёлкал по броне и сокрушённо вздохнул.

— Тринадцать особей! Я столько не потяну. Это полдня на одни вылеты уйдёт. Жаль, жаль…

— Куда их тогда? — спросил Гедимин. — Выпустить в Сфене Огня? Они улетят?

Вепуат покачал головой и снова вздохнул.

— Это всё потом, Гедимин. Идём быстрее в цех!

…Вода в душевой немного охладила зудящую руку. Гедимин пошевелил пальцами в перчатке, полной «охладителя», и снова отключил ощущения — пока было не до них. Вепуат налёг на дверную створку и, не дожидаясь, пока она отодвинется полностью, просочился в цех. В грудь Гедимину ударил горячий воздух, а в уши — взволнованное верещание.

У двух ближайших печей толпились Скогны — две пары «учеников» загружали шихту, остальные смотрели и одобрительно пищали. На поддонах дымились, остывая, чашки, кувшины и россыпь цветных бусин. Из-за печи выглянула Ауна, легонько ударила посохом об пол, утихомиривая взволнованных Скогнов, и указала на дверь склада.

— То, что ррассказал Хассинельг, стрранно, но на вас похоже. Дела Рравных Куэннам достойны Рравных Куэннам…

Она взглянула на потолок и снова указала посохом на прикрытую дверь. Поток горячего воздуха — прямой, не слабые боковые — шёл именно оттуда.

Заслонку одной из печей кто-то сдвигал и до конца не закрыл — это Гедимин заметил сразу же, как и мешочки, сшитые из шкур, рядом с горнами. Он встряхнул один из них на ходу — внутри шуршал «чёрный песок», чуть больше трёхсот граммов, дневная выработка при почти непрерывной загрузке печи. «Филки работают,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Хоть кто-то тут занят делом. Филки… и вот Скогны ещё. Тоже молодцы. Один я, как идиот…»

Обожжённая рука от резкого движения заныла — видно, сармат в расстройстве «подключил модуль ощущений».

Кейек, вынутый из печи, сложили двумя горками по углам склада. Внутри, несмотря на приоткрытую дверь, было плюс сорок. Хассинельг выглянул из-за угла, коротко усмехнулся и повёл посохом.

— Мы принесли подстилки. Плохо, что из еды только куджагла. Может, они из города что-нибудь пришлют?

Сэта, всё так же в броне и шлеме, замер посреди комнаты, не глядя ни на сложенные у стены подстилки, ни на плошки с грибами. Его глаза погасли, руки бессильно повисли. Он медленно повернулся к сарматам — и рухнул на колени.

Из шелеста и треска Гедимин не понял ничего, но Вепуат шагнул вперёд и быстро заговорил. Через пару реплик жрец приподнял голову — и снова уткнулся в камень. Вепуат оглянулся на Гедимина и развёл руками. Тот неприязненно сощурился.

— Может, его надо было аса’анцам оставить?

Вепуат сузил глаза в ответ.

— Не знаю, кто как, а я себе не простил бы… Ну что ж, он у нас. Гедимин, ты возьми у Хассека посох, а то опять ничего не поймёшь.

Страж, не дожидаясь просьбы, протянул сармату костяной шест. Гедимин сощурился, но посох принял — взял в левую, не обожжённую, руку. Правая снова зачесалась — от боли отключиться удалось, от нарастающего зуда регенерации — нет. «Не поймёшь… А оно мне надо — понимать?»

— Кут’тайри, — обратился Вепуат к бывшему жрецу. Тот кое-как поднялся и теперь стоял перед сарматами, склонив голову.

— Моя жизнь в руках жрецов Пламени, — отозвался Сэта и замолчал.

— Мы постараемся сделать так, чтобы тебя не убили, — пообещал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Тебе пока придётся прятаться. Огненные порталы снова работают? Мы поговорим с Шакхой…

Бывший жрец снял шлем. Его грива, когда-то огненно-рыжая, сбилась, потускнела и выглядела пепельно-серой, глаза погасли и почернели.

— Отдай вождям Шакхи мои знаки, — попросил он, сгребая в ладонь свисающие на грудь цацки и складывая их в шлем. — Они нужны новому хранителю жара. Пусть его выберут как можно скорее. Там нужен мудрый хранитель жара. Такой, что не навлечёт беду.

Цацек у него было много — хватило на полный шлем. Теперь Сэта протягивал его Гедимину. Тот ошалело мигнул, но протянул руку. «А я при чём? Нет бы отдать Вепуату. Или сам бы в огонь сунул. Чего я-то⁈»

— И доспехи снимай, — деловито сказал Хассинельг, сбрасывая верхнюю накидку. — Они всё равно не греют. Пока наденешь вот это, а потом мы тут устроим жару. У Дим-мина есть такой кейек — один осколок стоит десятка!

Гедимин снова мигнул. Кут’тайри, вместо того, чтобы нашипеть на «раба карликов», молча расстёгивал ремни, пока не остался в одном «асбестовом» поддоспешнике. Шерсть на руках и ногах стала белой, так же побелела и голова. «Что-то с ним неладное,» — подумал сармат, глядя на сникшего жреца; внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. «Да кому бы тут было хорошо…»

— Скогны в цехе, — Вепуат склонился было над горкой кейека, но оглянулся на дверь и жестом попросил Гедимина закрыть её. — Они знают, что Кут’тайри здесь?

— Да, все знают, — отозвался Хассинельг. — Они плохо молчат. Просил не болтать, но… сейчас знают все. И Бронны тоже. Тяжело с ними всеми. Очень много болтовни!

Гедимин оглянулся на закрытую дверь. Пока он мог видеть Скогнов, они толпились у печей; за цехом тоже не было видно толпы с копьями и пращами.

— Здорово ты их успокоил, — сказал Вепуат, складывая на камни горючий материал. — Кут’тайри сейчас подавлен, ему только драки не хватало…

Его слова заглушил треск пламени. Едва первый комок сухих листьев затлел, в потолок ударил столб красного огня. В комнату шагнули двое в рэссеновой броне. На груди одного из них желтел разрисованный череп.

— Не иссякнет сила Пламени, — сказал Сэта с черепом, склонив голову. На бывшего жреца он даже не взглянул. Тот снова опустился на колени и сидел на полу, не поднимая глаз. Вепуат двинулся в сторону, прикрывая его спиной, но Сэта не обратили на беглеца внимания.

— Аса’ан не вернулся? — быстро спросил разведчик. — Не опасно открывать порталы?

— Аса’ан побоится злить Пламя, — отозвался Сэта, переводя взгляд на перевёрнутый шлем в руках Гедимина. Сармат протянул его пришельцам.

— Это для нового… главного жреца, или кто он там, — пробормотал он, чувствуя себя на редкость нелепо. В груди ныло, рука чесалась. Сэта — командир, вождь, «молния», или как он себя называл, — принял шлем и прижал его к панцирю. Тот, кто пришёл с ним, встрепенулся и уставился на горку цацек горящими глазами. «А это, кажется, новый жрец,» — мелькнуло в голове сармата.

— Регалии Кут’тайри, конечно, должны быть у вас, — Вепуат кивнул на сброшенные доспехи. — Очень неприятно всё это… Что с ним самим?

— В доме Пламени пусть решает Пламя, — отозвался «молния», по-прежнему не глядя на поникшего жреца. — Вернётся в Шакху — будет казнён.

Силуэт за спиной Вепуата вздрогнул, как от удара, и из белесого стал светло-серым. Гедимин болезненно поморщился. «Вот как, значит. Недавно тряс того инженера, называл предателем… а сам, выходит, подвёл город под войну. А тот инженер теперь…»

— Эй, — он, перехватив поудобнее посох-«переводчик», шагнул к Сэта. Вепуат, дёрнувшись, вскинул руку, но Гедимин уже остановился. Все взгляды сошлись на нём.

— Значит, ты теперь главный жрец?

Сэта, прижимающий к груди шлем, полный цацек, приподнял ярко-красную гриву. Красные пятна выступили и на шее — может, новое назначение его и радовало, но всё вместе — вряд ли.

— Там у вас живёт изгнанник. Сэта, бывший мастер асаанового цеха, — сказал Гедимин, оглянувшись на неподвижного Кут’тайри. — Этот обвинил его в предательстве. Найдите его, верните ему все цацки, и пусть возвращается в цех. Если кто тут и предатель, то не он.

Вепуат крепко сжал его руку. Новый жрец, кажется, ждал чего-то другого — его грива слегка порыжела.

— Это будет сделано, — пообещал он. — Если Пламя этого хочет…

Гедимин кивнул.

— Сделай сразу же. Это был несправедливый приказ. Отмени его. И ещё… — он снова оглянулся на седого жреца. «Если он ту штуку сам спроектировал, — был бы неплохим инженером. Разобрался в новой технологии с полплевка…»

— Ему тут нужна еда, — буркнул сармат. — И какие-нибудь вещи… тряпки, гамак там, — что у него в городе было? Завтра кто-нибудь из ваших придёт работать со стеклом? Надо бы, а то Скогны их сильно обгонят. Пускай спрячут гамак и еду под накидками. Аккуратно, чтобы никто не видел. А здесь мы уже разберёмся.

Сэта переглянулись.

— Пламя милосерднее, чем говорят, — пробормотал «молния», глядя на Гедимина в упор. — Твой гнев утих? Ты не изгоняешь нас из дома Пламени? Если ты беспокоишься о жалком предателе — тебе виднее, Равный Куэннам. Сменится день — разожги огонь. Мы будем ждать.

Пришельцы сгинули в красной вспышке. Вепуат облегчённо вздохнул и повернулся к Кут’тайри.

— Тут можно повесить гамак, а посуда найдётся — ну, или сделают. Наружу не выходи. А мы подумаем, как договориться с Аса’аном и Шакхой. Какой выкуп или какие условия их устроят. Ты ещё вернёшься в город, и никто тебя не казнит. Да вставай уже!

— Ему плохо, — пробормотал Гедимин, с нарастающей тревогой глядя на светло-серую шерсть Сэта. Стоять он уже, очевидно, не мог — кое-как поднялся и повис на подставленном плече Хассинельга. Страж пересадил его на подстилки и накрыл накидкой.

— Холодно тут. Сейчас подбавим огня, принесу ягод курруи… А, точно, — он с сожалением оглянулся на дверь. — Им курруи нельзя. Вепу-а, чем лечатся нергоны?

Вепуат развёл руками.

— Не знаю. Ты здесь живёшь. Что ты слышал о Сэта-изгнанниках? Они вообще как… живут поодиночке или нет?

«Вот только этого не хватало,» — подумал Гедимин, чувствуя на рёбрах ледяной обруч. «Тогда лучше было дать ему умереть там, в бою. Это, и правда, похоже — как будто костёр гаснет…»

— Я только знаю, как с ними драться, — отозвался Хассинельг. — И то — на словах, а не на деле. Дим-мин, у тебя далеко тот жаркий кейек? Дадим ему, пусть держит в руках.

— Ага, — поддержал Вепуат; его перья, улёгшиеся было, снова встали дыбом. — А я… я пойду позову Айзека и Гварзу. Надо их предупредить.

…Гварза перевёл взгляд на потолок и тяжело вздохнул. Гедимин устало сощурился и попытался почесать ладонь сквозь перчатку. «Регенерация, что ли, ускорилась?»

— Вепуат, ты как-то странно понимаешь слово «предупреждать», — со вздохом сказал Айзек. — Оно означает «сказать заранее». Заранее, а не после того, как наворотили дел!

Вепуат сердито фыркнул.

— Я тебе когда ещё говорил, что Шакха в беде? Ты что, думал, мы всё так и оставим? Это ж надо — в двух шагах от Элидгена допустить резню, подрыв города…

Гварза поморщился.

— Помолчи, спаситель городов. Эксперт по диким народностям, мать твоя колба… Кто просил тащить выявленного преступника в Элидген⁈

— А мы при чём? — огрызнулся Вепуат. — Это Хассек. Стражу виднее.

— Страж, спасающий нергона… — Айзек покачал головой. — Умеете вы с Гедимином вывернуть мир наизнанку. Не знаю, что обо всём этом будут рассказывать, но репутация у нас…

Теперь фыркнул Гварза.

— Нашёл о чём думать! Мы со дня на день ждём огненных армий под Элидгеном… Хепри! Обязательно было тащить чужую войну на нашу территорию⁈

— Тихо! — Айзек поднял руки. — О войне пока речи не идёт. Посты усиль, за цехом следить в оба… Вепуат! Огонь, если что, зажигать у здания, а не в нём. При закрытой двери. Порталы Сэта универсальные. Кто с той стороны в него влезет, ты предсказать не можешь.

Вепуат быстро закивал. Гедимин видел, как темнеют его глаза.

— Лично я ждал бы посольства, — задумчиво сказал Айзек, глядя на красные камешки. — И ещё эта стая эшку-тэй в душевой… Ладно, это уже после декомпрессии. Гедимин! У вас с Вепуатом ночное дежурство на двоих. Разделите, как придётся, — хоть по восемь часов, хоть по десять и шесть. Вы оба кровь сегодня сдавали? Бегом в лабораторию!

…Как ни сопротивлялся Гедимин, Вепуат всё-таки вскрыл его перчатку — и возился с обожжённой рукой минут десять, виновато щурясь и хмыкая. Пока сармат ходил в «водяном чехле», кожа слегка посветлела; после обработки привычный цвет возвращался быстрее, а зуд почти унялся.

— Кто первым дежурит? — спросил Вепуат, закрыв на его повязках бронированную перчатку.

— Я, — буркнул Гедимин. — И последним тоже. Иди кормить «трилобитов». С реактором я разберусь.

— Сейчас? После таких-то волнений? — Вепуат настороженно заглянул ему в глаза. — Тебе бы отдохнуть…

— У реактора мне спокойнее, — отозвался Гедимин, выбираясь из-за стола.

— Ну хоть там поспи, — пробормотал Вепуат, поднимаясь следом. — Пойду посмотрю, что со зверьми. Один вроде был помятый…

…Сбоку на пологий белый купол светили жёлтые фонари душевой, другая сторона таяла в темноте. Свет сарматского «факела» дотянулся до полоски цветных камешков, и Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Гедимин, смотри!

Свет фонаря выхватил из темноты десяток низкорослых силуэтов. Бронны, вспугнутые пришельцами, поспешно поднимались с гравия и отряхивали накидки. Один из них поправил ушастую шапку и с писком шагнул к сарматам.

— Нурру? — Гедимин озадаченно мигнул. — Что случилось?

Вепуат пару секунд слушал писк, потом сдавленно хрюкнул в респиратор, быстро что-то ответил и повернулся к ремонтнику.

— Они тут выражают почтение Пламени. За хорошую дорогу от Ушта и удачную работу. Дерево хорошо отлежалось, и мастерская у тебя тоже ничего. В общем, они довольны. Только немного расстроены. Ты благословил Алвен, Тогот и Синви. А в Ушт так и не выбрался. Они говорят…

«М-мать моя проби-ирка…» — беззвучно выдохнул Гедимин, прижимая к животу кулак. Ничего смешного не было, и смеяться он не хотел, но его сложило пополам, и он затрясся в приступе беззвучного хохота. Он краем глаза видел, как Бронны, переглядываясь, срываются с места и шарахаются в темноту, как Вепуат оборачивается и что-то вскрикивает им вслед, но остановиться не мог. «Благословения, уран и торий. Грёбаные благословения…»

7 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Спутанный сон оборвался на середине — что-то неприятно обожгло веко. Гедимин, смигнув выступившую жидкость, сел на матрасе, взглянул на зеркальный монитор, — там пузырь над колбой «термометра», надутый горячим паром, вытянулся во всю длину и угрожал лопнуть. «Двести пятьдесят или ближе к трём сотням,» — прикинул про себя Гедимин, поворачиваясь к вентиляционной колонне. Клапаны были закрыты — холодный воздух в реактор не поступал.

— Зачем ты её теребил-то? — без удивления, со слабой досадой пробормотал сармат, передвигая рычаги. Колонна негромко загудела, раздутый пузырь задрожал на ветру, медленно оседая. Горячие волокнистые щупальца скользнули по плечу, на секунду обвили грудь и расплелись вдоль позвоночника. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Если сам закрыл, мог бы и сам открыть. Одно другого не сложнее.

Он зевнул в респиратор и наклонился за матрасом — надо было свернуть его и затолкать под пульт раньше, чем Айзек спустится в операторскую. Отражённый в зеркале радиометр показывал слегка возросшую мощность, дозиметр на запястье — чуть повышенный фон. «Было две недели назад,» — вспомнил сармат. «Какие-то местные циклы. Ничего опасного.»

Обожжённая рука о себе уже не напоминала — кожа за ночь стала светло-жёлтой, предплечье, куда ввели дозу флония, не жглось и не опухало. Гедимин отхлебнул из двух фляжек и устроился у монитора. Хотелось думать о реакторе, — он хорошо себя показывал, даже третий твэл не выдавал никаких странностей. Но в голову лезло вчерашнее и его последствия, и сармат недовольно щурился. «У нас тут беглый преступник,» — он тяжело вздохнул, услышав скрежет отодвигаемой крышки — спокойное дежурство в операторской подходило к концу. «Стая чужих „трилобитов“… и ещё три бригады столяров. Зайду к ним с утра, пока не началось…»

— Выспался? — хмыкнул Айзек, покосившись на торчащий из-под пульта матрас. — Вепуат, надеюсь, тоже. Увидишь его — скажи, что карантинщики на свободе. Если он о них, конечно, ещё помнит — за дипмиссиями и всем прочим…

Гедимин недовольно сощурился.

— Тебе сто раз говорили — нет у них эа-мутации. Убедился?

— Иди-иди, — Айзек нетерпеливо махнул рукой. — Постарайтесь там не начать войну!

…Вепуат убрал ладонь с поясного фонаря и радостно усмехнулся. С его плеча свисала связка мелких «кальмаров» и «пузырей» — он выгреб всё из бочонка с охлаждённым мясом и нанизал на тросик.

— Ага, видел их уже, — рассеянно кивнул он в ответ на слова Гедимина. — У Ардана уже и шрама не осталось. Если бы не блокатор, зажило бы скорее, но Айзек упёрся, как баран. Идёшь купаться? Надо будет филкам воды набрать. Жаловались, что к вентилям не подойти. Как-то по-другому надо поставить твои загородки…

Гедимин фыркнул.

— Думай, куда деть твоих зверей! Мне они там даром не нужны. Заодно и с вентилями проблема решится.

…Вепуат, оставив Гедимина в душевой, быстро пошёл к загородке. За прозрачным полем свисали со стен «трилобиты», еле слышно булькая и пощёлкивая щитками. Вепуат застучал когтями по броне, помахал связкой дичи, — животные дёрнулись было, но остались на местах с полувыпущенными крыльями. Сармат, проделав проём в защитном поле, встал в нём и выставил вперёд согнутую руку. Гедимин, набирая в скафандр воду, следил, как Вепуат подманивает «трилобитов», вертит их, разглядывая со всех сторон, и скармливает каждому по три тушки. «Тренировать их сегодня, похоже, не будут,» — думал сармат, глядя, как накормленные существа перебираются на стену. «Вепуат говорил, что с такой стаей не справится. В крайнем случае можно выпустить их в Сфене Огня — там не замёрзнут, доберутся до еды. С ними проще. А вот с существом, которое в горячем цехе…»

…Текк’ты приползли ранним утром, не дожидаясь рассвета. Их массивные тела клубками загромоздили долину. Один даже уложил хвост на крышу каменного ангара. Гедимин думал, распределяя существ на работы, что столярам внутри здания всё прекрасно слышно, — проползание такого гиганта над головой трудно не заметить. «Если бы Текк’ты приползали по расписанию, сделал бы так, чтобы они с Броннами не пересекались,» — мелькнуло в голове, и сармат досадливо сощурился. Даже очень дисциплинированные существа не могли бы соблюдать расписание без приборов для измерения времени — а Текк’там и приборы не помогли бы.

Что столяры уже в мастерской, было понятно и без просвечивания стен, — фонари с дверей сняли, из продухов сочился жёлтый свет. Гедимина, заглянувшего внутрь, встретили радостным писком. Трое мастеров, оставив подмастерьев возиться с ещё не расколотыми деревяшками, столпились у двери. Гедимин посмотрел на аккуратные горки готовых прутьев и довольно хмыкнул. Работа шла быстро — насколько это было возможно с плотной древесиной и примитивными инструментами. Стоило протянуть руку к горке, как сармату принесли сразу три заготовки. Он машинально чиркнул когтем, намечая, где сточить концы, где просверлить отверстия, — уже было видно, какое именно место эти детали займут в арматурной сетке.

Мастер что-то пропищал, прижимая ладони к груди. Он был в рукавицах, как и работники, но тёплые накидки все давно поснимали, а на ногах вообще ничего не оставили — так и ходили босиком, не боясь заноз и ушибов.

— Благослови их, — прошептал застрявший в дверях Вепуат. — Просят же.

Гедимин поморщился.

— Они вчера полдня благословлялись.

— Так то вчера, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Жрец ты или не жрец?

— Я ремонтник, — буркнул Гедимин, прикасаясь к прикладу сфалта и стряхивая с пальцев что-то невидимое на замерших Броннов. Существа радостно заверещали. Сармат кивнул, стараясь не слишком щуриться, и боком протиснулся обратно в дверь. «Очень важное действие. За этим и приходил. М-да. Надо привыкать. Что там было про неблагословлённый город?..»

…Из продухов в стенах горячего цеха тянуло жаром — за ночь помещение не остыло, внутри, похоже, было под восемьдесят градусов. Гедимин мысленно порадовался термоизолированным внутренним стенам — как бы ни нагрелся склад, в цехе можно было спокойно работать. Желающие уже собрались — у дальнего торца кто-то нетерпеливо попискивал, шуршал камешками и звенел чашами весов. Навстречу Гедимину вылетела стайка нхельви, обогнула сарматов, едва не попав под ноги, и скрылась за ангаром. Писк прекратился. Скогны с радостным визгом высунулись из-за стены и замахали руками. Вепуат сдержанно хмыкнул.

Дверь цеха кто-то успел открыть и даже закрыл за собой. Гедимин, оставив Вепуата общаться со Скогнами, вошёл, держа наготове генератор защитного поля, но обнаружил внутри только двоих филков (и накрепко закрытую дверь склада). Мелкие сарматы сыпали руду в горячий тигель. На поддоне дымилась горка чёрного песка — сильно перегревшийся продукт вечерней загрузки.

— Есть сложности? — спросил Гедимин, глядя, как филки возвращают тигель в печь. С ручными захватами они управлялись уверенно — за день натренировались.

— Да нет, работа как работа, — отозвался один из филков. — Только странно… За счёт чего эти печи греются? Без топлива, без электричества…

— Ядерные реакции, — буркнул Гедимин и тут же прикусил язык, увидев, как филки, и без того светлокожие, белеют до полупрозрачности и подаются назад. — Неопасно. Фон в норме.

Он показал филкам дозиметр. Они судорожно сглотнули, переглянулись и с опаской двинулись к следующей печи. Гедимин мысленно выругал себя, «недомерков» с бессмысленной радиофобией и бредовую физику Равнины. «Хоть бы не пришлось искать новых рабочих! Не Скогнам же доверять таскать тигли…»

— Так рано — и уже на работе? — удивился Вепуат, увидев филков. Те, кивая, протиснулись мимо него и выскользнули в «шлюз». Вепуат, ничего не заметив, подошёл к печи — Гедимин оставил ему две незагруженные — и еле слышно хмыкнул.

— Помнишь ёмкости с блёстками? Ну, те твои, в два слоя?

— Чего мои-то? — Гедимин настороженно сощурился. «А ведь с ними что-то было не так. Сигма-излучение без видимого источника…»

— Скогны просят тебя сделать ещё таких. Даже собрали ульсену для переплавки, — сказал Вепуат. — Любопытное свойство у этих штук.

— Опять⁈ — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». — Что, они тоже взрываются?

— Нет, тут всё мирно, — Вепуат выглянул в «шлюз» и громко пищал, пока не дождался ответа. — Попробуй налить внутрь горячую воду.

Гедимин мигнул.

— Термос? Ну, это ожидаемо, хотя… как они обеспечили герметичность?

Вепуат ухмыльнулся.

— Сейчас принесут и покажут. Это тебя немного позабавит. Вчера… ну, я не думал, что ты так расстроишься. Мы же не могли предвидеть…

Гедимин стиснул зубы, и Вепуат замолчал.

— Давай проверим, что там с Кут’тайри, — пробормотал он, направляясь к закрытой двери.

Бывший жрец сидел на подстилках, поджав под себя ноги, и смотрел в одну точку. Даже в красном свете рассыпанного кейека его шерсть казалась белесой. Тонкая кость с нанизанными на неё грибами лежала на краю полупустой плошки, — их немного поджарили, да так и бросили, даже не надкусив. Вепуат заговорил с изгнанником, старательно улыбаясь, но вскоре ухмылка исчезла с его лица. Негромко что-то прошелестев, он повернулся к Гедимину.

— Плохо дело. Он даже не хочет смотреть на термос.

— Естественно, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — И никто бы не хотел.

— Надо как-то договориться с Аса’аном… — Вепуат, замолчав на полуслове, шумно вздохнул, что-то прошуршал, обращаясь к бывшему жрецу, и поманил Гедимина к двери. — Ну вот, Скогны уже в цеху и звенят шихтой. Пойдём жечь костёр? Ты… ты постой рядом, ладно? Будем держать генераторы наготове. Мало ли, кто полезет в наш портал…

В цех они вышли вовремя — Скогны уже поделили между собой печи, и далеко не сразу удалось отогнать их и освободить горн. Гедимин прикрыл заслонку и выставил защитное поле; Скогны укоризненно пищали на него, но в «стену» не тыкали и под ноги не лезли.

— Портал сделаем поуже… — Вепуат положил на холодный гравий два раскалённых камешка и высыпал сверху размятую сухую листву. Гедимин стоял напротив, боком к ангару, с генератором защитного поля наготове, угрюмо щурился на искры и надеялся, что хотя бы поймёт происходящее. Жителей разных городов он даже вчера не различал.

Крупные обрезки листьев скорчились, вспыхнули — и в глаза сармату ударил яркий красный свет. Высунувшаяся из огня рука положила на гравий глиняную табличку. Вепуат, подобрав её, радостно хмыкнул и поманил кого-то к себе. «Свои!» — жестом успокоил он Гедимина. «Есть контакт!»

Когда пятеро Сэта один за другим вышли из сияния, огонь ещё горел, хотя листья давно должны были превратиться в пепел. Шестой выглянул из костра и остановился на полдороге, прижав обе руки к груди и низко наклонив голову. Его предплечья были обмотаны серебристыми шнурами — только это Гедимин и разглядел из-под термоизолирующих накидок.

«Новый главный жрец,» — сармат перевёл взгляд на другого пришельца. Тот как раз обращался к нему на шелестящем языке, указывая то на Сэта, выглядывающего из костра, то на правую руку Гедимина. Сармат озадаченно хмыкнул.

— Ядро Сатурна! — Вепуат виновато опустил взгляд. — Забыл, что ты не понимаешь. В общем, этот шестой — тот мастер из асаанового цеха. Пришёл поблагодарить тебя.

Сэта, увидев, что Вепуат на него указывает, наклонил голову ещё ниже. Гедимин неуверенно ухмыльнулся.

— Вижу, цацки ему вернули. Всё в порядке?

Сэта прошуршал что-то в ответ и шагнул назад, расплетаясь на языки пламени. Костёр погас — резко, будто повернули рубильник.

— Он тебе очень благодарен, — сказал Вепуат. — Все удивились, что ты про него вспомнил. Особенно вчера, в такой ярости… Верховный жрец спрашивает, что у тебя с рукой.

Гедимин мигнул.

— Зажило давно уже, — отмахнулся он, выразительно пошевелив пожелтевшими пальцами. — Веди их уже в цех! Мало ли кто тут шпионит…

Сэта о чём-то шуршали, когда за ними закрывался «шлюз». Вепуат, изредка отвечая им, ждал, пока они подвяжут накидки и их рукава — всё, что болтается и может попасть в расплав или намотаться на штырь. «Это всё из „асбеста“,» — напомнил себе Гедимин — свисающая свободная одежда одним своим видом нарушала технику безопасности, трудно было смотреть на неё, не морщась. «Не загорится, куда ни пихай. Им бы нормальные комбинезоны… и все цацки вон. Или под одежду. У нас тоже много чего, но на броню мы это не вешаем…»

Из-под свисающих накидок появились свёртки и плоские мешки. Вепуат заглянул в первые два, радостно ухмыльнулся и повернулся к Гедимину.

— Они всё-таки принесли гамак! И тут ещё еда всякая… Последишь за Скогнами? Мы быстро.

Гедимин досадливо сощурился, но Скогны-ученики уже обступили его и заверещали, указывая на круглую чашку на поддоне. Это было старое изделие — простой двуслойный сосуд с металлическими брызгами между листами стекла. Брызги были нанесены хаотично, много металла перетекло в нижнюю часть, но оставшееся блестело довольно ярко. В сосуде бурлил кипяток.

— Только что с огня? Где вы воду грели, в печи, что ли? — Гедимин недовольно сощурился. «Не ошпарились? Повезло. Полторы тысячи градусов, — вот был бы паровой взрыв…»

Скогны заверещали громче. Один из них прижал ладонь к стенке сосуда. Гедимин хотел отшвырнуть его, но карлика, похоже, не беспокоил жар. «Вакуумная прослойка? Она там очень тонкая, но — мало ли…» — сармат сам тронул сосуд и удивлённо хмыкнул. «Тонкая, но работает. Хм, а внутри всё бурлит. Там точно нет кейека или горячего камня?»

В ёмкости не было ничего, кроме воды — и она, хоть и не была ничем прикрыта, не остыла ни на градус и, кажется, собиралась попросту выкипеть. Гедимин поднёс к сосуду «щупы» анализатора. «Температура кипения. И… похоже, она не снижается. Хотя при таком теплообмене…»

Уровень жидкости уже опустился на сантиметр. Скогны довольно ухмылялись, глядя, как она выкипает без подогрева. «Дымит, как перегревшийся туманник,» — мелькнуло в голове Гедимина. Сармат пристально следил за показаниями анализатора. «Теплообмен идёт. Но… эта штука сверху как защитным полем прикрыта. Странный эффект…»

Скогны, которым надоело смотреть на пар, обступили Гедимина. Один указывал на печь, второй сжимал в руке стеклодувную трубку, третий махал маленьким тиглем, наполненным обломками серебристого металла. В переплавку пошли поцарапанные плоские подвески, обломки пуговицы и какие-то бесформенные капли, — видимо, новых слитков не подвезли. Гедимин хотел достать подвеску — металлический лист ещё можно было выгладить и заново прорезать прожилки — но Скогн попятился к печи, и сармат отдёрнул руку.

— Sata! В горн-то зачем лезть⁈

Он оглянулся на кипящую воду. Её уровень упал уже на два сантиметра, а температура так и не понизилась. «Вот как, значит, тут выглядит термостат. Надо сделать себе такой. Для опытов,» — подумал сармат, глядя на широкую, ничем не закрытую горловину, из которой валил пар. «Удобно — с изоляцией не возиться. Хотя — крышка лишней не будет.»

— Я сделаю чашку для себя, — сказал он, доставая из кармана расплющенный ульсеновый пруток. — Ещё раз покажу разбрызгивание металла. Дальше — сами.

…Бывший жрец со склада не вышел. Гедимин, поливая расплавленной ульсеной стекло, видел краем глаза, как у соседней печи работают Сэта. Им металла не досталось, но Вепуат принёс красители четырёх цветов. Гедимин шипел на Скогнов, лезущих в расплав то руками, то носом, поворачивал стеклянные заготовки нужным боком и следил за выкипающей водой. Когда последнюю шихту извели на пупырчатые бусины, сармат с облегчённым вздохом закрыл печь. Не так сложно было выдувать сосуд через неудобный мундштук или поддевать стекло кованым штырём, как следить за мельтешащими силуэтами и слушать непрерывный писк, не понимая ни звука. Никто не обжёгся и не спалил одежду, и Гедимин был уверен, что это его заслуга, — у Скогнов были свои представления о технике безопасности…

«Выкипело,» — сармат заглянул в опустевший сосуд, замерил температуру внутри и удивлённо хмыкнул — она незаметно упала до двадцати восьми градусов. «Вот тебе и термостат,» — Гедимин вынул «щупы» из ёмкости и снова взглянул на термометр. «Вот тебе и защитное поле вместо крышки. Не знаю, что это было, но попробую воспроизвести…»

Он огляделся по сторонам в поисках ёмкости с водой — и тут же о ней забыл. У прозрачной «стены», разделяющей цех надвое, стояли Скогны и выясняли что-то у Сэта. Те держались спокойно и отвечали, хоть и очень коротко; Вепуат быстро переводил с шуршащего на визгливый, не издавая ни одного понятного звука. Ещё несколько секунд — и Скогны с писком вывалились в «шлюз», вернулись, впустив холодный сквозняк и сородичей с мокрым «мешком» для горячих предметов, и принялись собирать готовые «стекляшки». Гедимин еле успел отобрать у них свою толстостенную колбу; «термос», из которого выкипела вода, всё-таки уволокли.

— Забавный эффект, да? — Вепуат усмехнулся, но его глаза остались тёмными. — И тебе стало интересно? Ловко ты всё-таки делаешь эти ровные горловины. У меня они вечно наискось.

За его спиной Сэта собирали горячие чашки и бусины и негромко шуршали на своём языке. Красного свечения Гедимин не увидел — похоже, недавние «переговоры» никого не разозлили.

— О чём говорили? — сармат кивнул на освобождённый от «стены» коридор. — Зря ты сделал дырки. Сцепились бы прямо в цехе…

Вепуат отмахнулся.

— Никто не сцеплялся. Скогны спрашивали про осаду, — как всё прошло, что себе думает Аса’ан, кого теперь казнят… Ничего нового, Гедимин. За городом смотрят, но мир заключён, и нарушать его не с чего.

Гедимин покосился на закрытую дверь склада.

— Жрец живой?

— Ага, — Вепуат кивнул. — Немного приободрился. Повесишь ему гамак? Я без тебя не рискнул ковырять стену. Мало ли, какая там проводка…

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Ладно, проковыряем.

…Кут’тайри стоял посреди склада, разглядывая ещё горячую стеклянную чашу — пятиугольную в поперечнике, на пяти коротких ногах. Она занимала его больше, чем составленные в угол плетёнки, — там, как разглядел Гедимин, были сушёные корешки, стебли или, возможно, полоски мяса, что-то вроде ягод, бурдюки с водой… Сармат выбрал в стене углубления и вколотил туда короткие обломки костей, — все принесённые «контейнеры» были приспособлены для подвешивания, и Гедимин пристроил их на высоте, удобной для филка. Сэта был примерно того же роста.

— Держится, — сказал сармат, надавив ладонью на подвешенный гамак. Большую нагрузку он давать не стал — ограничился центнером. Сэта, насколько он помнил, весили обычно меньше.

— Темно тут всё-таки, — вздохнул Вепуат, пройдя мимо безучастного Кут’тайри и оглядевшись по сторонам. — Но свет точно привлечёт внимание.

— Ему чертежи не чертить, — буркнул Гедимин. — А будет нужно — возьмёт кусок кейека, посветит.

Кут’тайри, на секунду подняв на него взгляд, что-то прошелестел и отошёл в сторону, покачивая на ладонях стеклянную чашу. Вепуат едва заметно сощурился.

— Что он сказал? — насторожился Гедимин. — Если ему тут не нравится, мог бы сам…

— Он сказал: «Моя жизнь в „руках“ Пламени», — перебил его Вепуат. — И что он не понимает, зачем мы его вытащили. Да тихо ты! Знаю, что хочешь сказать. Он ведь так и сделает. Ему сейчас не до шуток.

Гедимин поморщился.

— Чего ты от меня-то хочешь⁈ Могу с ним поговорить о сэтских технологиях. О той штуке, и как он до неё додумался. И с какого перепугу она взорвалась. Думаешь, от этого ему полегчает?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Взорвалась она потому, что Сэта разгневали жреца Пламени. Это и камню понятно. А с технологиями… погоди пока.

Гедимин выразительно пожал плечами.

— Много сложностей. Пойду лучше печами займусь. Там ещё ночь или уже утро?

…За полчаса вода, нагретая до пятидесяти градусов, не остыла ни на один. Гедимин, убрав от «термостата» анализатор, потянулся за пробкой. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ты бы лучше её сунул в охладитель. Вот так, открытой.

— Обмёрзнет, — буркнул Гедимин, незаметно трогая когтем открытое горлышко сосуда. Что-то не давало температуре внутри изменяться, при том, что препятствий для теплообмена практически не было. Граница двух сред проходила по краю стекла — внутри было на тридцать пять градусов теплее, как будто Гедимин протыкал когтем невидимую, но непроницаемую плёнку.

Сармат налил внутрь холодной воды, охладив содержимое до плюс тридцати. «Плёнка» не помешала смешиванию и остыванию, и непохоже было, чтобы вода собиралась нагреваться. Гедимин снова тронул когтем горлышко сосуда. Граница сред была на месте; перепад температур уменьшился, но всё так же противоречил законам физики.

— Очень чёткий раздел, — пробормотал сармат. — Будто молекулы во что-то ударяются — и всё. Быстрые внутри, медленные — снаружи.

— Интересно, на сколько этого эффекта хватит, — сказал Вепуат. — Если, к примеру, снаружи минус семьдесят…

Гедимин досадливо сощурился. Колба у него была одна, быстрая кристаллизация воды её разорвала бы, — а что ей могло бы помешать, сармат пока не понимал. «Странности. Везде какие-то странности,» — сармат покосился на колбу без внутреннего напыления — в ней вода полчаса как остыла до плюс пятнадцати. «Хуже всего — этот эффект и для местных в новинку. Хотя… может, какое-нибудь объяснение они и придумают.»

Он прислушался к шуму на окраине. Минут пятнадцать назад завыла и тут же заткнулась дудка — прибыл небольшой караван, скорее всего, с припасами и солдатами-сменщиками. Выходить к нему сармат не стал — за разгрузкой припасов он наблюдал десятки раз, ценных реагентов не ждал, все рабочие и так были в лагере — кроме тех, кто уполз под землю. «Сегодня дежурит Корген. Термосы ему, наверное, уже показали. Спросить, почему они так работают? Выдаст какой-нибудь бред про стихии и колдовство…»

— Если сделать сосуд, зеркальный изнутри, — что будет? — подумал он вслух.

— Проверь, — быстро ответил Вепуат. — Мы ведь делали. Только били их потом. А опытов с ними не ставили. А если стекло в два слоя, чтобы металл не стирался…

Он надолго задумался. Гедимин посмотрел на термометр. «Плюс тридцать. А если взять вещество холоднее, чем воздух?»

…Ледышка оплавилась по краям. Воздух внутри был чуть-чуть холоднее, чем снаружи, — за счёт обычного теплообмена, не более того, никаких невидимых плёнок и прочего бреда.

— Тает, — сказал Гедимин, глядя на капли воды. — Греется и тает. Никакой термоизоляции. Ничего не понимаю. Что это вообще за эффект?

Снаружи под чьими-то ногами захрустел гравий. Кто-то поддел пальцем полог и вполголоса пробормотал что-то недовольное. Вепуат, озадаченно хмыкнув, пошёл открывать. Гедимин угрюмо сощурился. «Гварза. Его тут не хватало. Вот так сядешь на полчаса поработать…»

— Кет… — вошедший равнодушно глянул на ёмкости с водой и повернулся к сармату. — Проверка на растворимость? Самое время — после того, как всунул это вещество во все фляжки… Не встречал караван? Почему?

— Что там делать? — буркнул Гедимин, чувствуя нарастающее раздражение. — Они обычно сами справляются.

— Новости из Сэви, — Гварза навис над столом, опираясь на столешницу ладонью. — К ним вчера доехал караван из Тогота. А завтра он доедет сюда и встанет лагерем. Тогот прислал учеников-стеклоделов.

… — А нас тут всё больше, и больше, и больше, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на тёмный холм. Светлое время суток промелькнуло, уместившись в одну смену, — Гедимин только и застал пару часов с утра, а когда выбрался из «реакторного отсека», давно стемнело. Плато превратилось в цепь цветных огней — жёлтые справа, одинокий красный по центру, слева — красные и жёлтые вперемешку и едва различимый белый. «Завтра зажгутся новые,» — думал Гедимин. «Один или даже несколько. Тоготцы кухню привезут или обойдутся шатрами?..»

— Скоро придётся строить гостиницу, — сказал Вепуат, оборачиваясь к нему. — Это из Синви можно бегать учиться. Или из городов Сэта с их порталами. Из Тогота приедут надолго.

Гедимин пожал плечами.

— В бараке ещё есть пустые комнаты. Скогны — существа компактные. Не хватит — достроим новые.

…Длинная тень вынырнула из-за скалы. За ней бок о бок летели ещё две, одна тянулась сзади, заметно отставая. Её дёргало то в одну сторону, то в другую. Через пару секунд Гедимин разглядел под её брюхом свисающие обрезки шнура.

«Трилобит» с тихим треском сел на подставленную руку и вцепился в перчатку. Вепуат поймал ещё двоих. Третий сделал над ним круг, попытался столкнуть уже севшего и под недовольное хрюканье пристроился на плече Гедимина. Сармат сунул ему в челюсти кусок мяса — задание, хоть и не без промашек, было выполнено.

— Осваивается, — сказал Вепуат, перехватив его взгляд. — И строй держит. Виляет, но это поправимо. Нет, мне всё-таки интересно, как их натаскивают, не спуская со шнурка…

Что-то сверкнуло сбоку и чуть позади — там, где остались огненные кратеры сторожевых постов. За первой вспышкой последовала вторая, более яркая. «Трилобиты», коротко прогудев, втянули хоботки и уползли по броне за спину. Гедимин схватился за сигма-сканер.

Только прибор и мог что-то разглядеть в такой темноте. Над рябью разломов в стороне от «стоянки» сарматов медленно всплывал, колыхаясь, гигантский силуэт. Секунда — и очертания сегментированного дирижабля расплылись и затерялись среди помех.

— Sata! — вскрикнул Гедимин, глядя, как в той же стороне в небо бьют столбы красно-жёлтого пламени. Вепуат вскинул руку в предостерегающем жесте. Вспышки угасли, и тут же на них «ответили» с постов. Гедимин услышал громкий шорох и треск. Он хотел развернуться к постам, но Вепуат схватил его за плечо и повернул к разгорающимся «кострам».

— Спокойно! Тут все мирные. Но появиться хотят эффектно. Смотри!

Эшку-тэй висели за его спиной, не издавая ни звука. Вепуат приподнял перья, прикрывая их, и встал рядом с Гедимином. Из темноты над долиной всплывали два гигантских «трилобита».

Они были раскрашены как раз для таких появлений — яркие узоры на чёрном фоне, светящиеся кромки огромных щитков над длинными крыльями. Сквозь внутренние полости с громким шипением проходил воздух. Крылья, растущие в два яруса, слаженно колыхались, сегментированные хвосты плавно выгибались, подгоняя «дирижабль» вперёд. Через десять секунд огромные «трилобиты» повисли над пепельным валом, и Гедимин увидел сомкнутые челюсти, многочисленные глаза, несимметрично разбросанные по головному сегменту, и ряды бронированных крючьев под брюхом — каждый с десятком загнутых шипов, готовых впиться в соразмерную опору, но совсем не пригодных для передвижения по земле.

Жаберные щели тоже просматривались — как и гуманоидные силуэты за ними, «пилоты» живых «дирижаблей». Гиганты нестройно шипели, подёргивая крыльями. Те, кто сидел на их спинах, на конструкциях, вколоченных в неподвижные фрагменты щитков, крепко держались и чего-то ждали. Пара секунд — и «трилобиты», шумно стравив воздух из каких-то объёмных полостей, опустились почти до земли. Их брюшные крючья коснулись пепла, и они их тут же поджали. «Не любят спускаться,» — подумал Гедимин, жалея, что не может заглянуть в жабры — «пилоты» работали там, управлять «трилобитом» сверху, с нечувствительной брони, было очевидно бесполезно. «Как они вообще живут? Всегда на лету? Тогда зачем столько крючьев?»

Манёвры закончились. «Дирижабли» замерли, широко расставив крылья. «Пассажиры» поднялись на ноги. Первым встал Сэта; на его груди, поверх тёмно-синей кольчуги, висел отполированный камешек в костяной оправе. Гедимин смотрел, как поднимаются прибывшие — пятеро Сэта, увешанных цацками, двое одетых попроще, но в кольчугах и с оружием, двое Джагулов без оружия, но в панцирях из костей и кожи, со странными многослойными наручами… «Операторы дронов,» — мелькнуло в голове, и сармат поискал взглядом летучих лазутчиков. Ни одного «трилобита» рядом не было — зато на головных щитках гигантов, кроме настоящих глаз, обнаружились наклеенные «зрячие камни». Гедимин с кривой ухмылкой поднял руку в приветственном жесте.

— Видеотрансляция, мать её колба…

Вепуат, укоризненно хмыкнув, пихнул его в бок — и сам повторил его жест, с ухмылкой глядя на прибывших.

— Посольство Аса’ана. Гедимин… как по-твоему, Айзека надо предупреждать?

— Уверен, что посольство, а не боевая авиация? — Гедимин угрюмо сощурился на огромных «трилобитов». «Пассажирские места» на их панцирях в несколько простых операций превращались в пулемётные гнёзда. Сармат не знал точно, что тут служит аналогом авиационного пулемёта или бластерной турели, но проверять ему совсем не хотелось.

— Тихо! — зашипел Вепуат, глядя на Сэта с каменным зеркальцем на груди. Тот заговорил, поднеся к амулету обе руки с согнутыми пальцами; глаза из-под шлема горели ровным желтоватым огнём, красные пятна на ладонях не проступали.

Вепуат повернулся к Гедимину.

— Это верховный жрец из Аса’ана. Они все рады, что нашли тебя. Они надеются, что твоя рука не сильно пострадала. Они извиняются за Тей’кахашту. Он умеет отдавать приказы и выполнять, он не умеет правильно говорить с богами. Аса’ан готов ответить, если вызвал гнев. Но надеется, что этого не случилось. Вожди Аса’ана хотели бы заключить мир.

Гедимин растерянно хмыкнул. Из всего этого до его мозга дошла только последняя фраза.

— Мир? С кем? С Шакхой?

Вепуат досадливо сощурился.

— С нами, жрец Пламени. С Шакхой разобрались вчера.

— Мы с ними не воева… Hasu! — выдохнул Гедимин и получил кулаком в нагрудную пластину, но даже этого не заметил. — Верно. Официальный мирный договор. Так? Они хорошо придумали. Скажи им…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Погоди. Вопрос серьёзный. Нас тут всего двое, и мы обвешаны «трилобитами». А Айзек вообще не в курсе. Я позову их в Элидген. Официально — так официально.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Так им и скажи.

«А если официально…» — мысли в мозгу шевелились со странным замедлением — будто в черепе запускался сложный механизм, постепенно набирающий обороты. «Если это будет договор с Элидгеном… Это касается всех. И филков, и стражей, и Броннов со Скогнами. Всех Броннов со Скогнами. И столяров тоже…»

…Крышка с грохотом отлетела в сторону. Гедимин на бегу недовольно сощурился — ломать сооружения он не хотел, но в спешке не рассчитал силу. «Если треснула — заварим,» — подумал он и тут же забыл о крышке — не рассчитав скорость, едва не врезался в операторский пост. Айзек взлетел из кресла, вскидывая наручный «арктус».

— Теск! Ты что, мутировал⁈

— Посольство из Аса’ана, — выдохнул Гедимин; тормозить пришлось когтями о стены, шагнуть назад и не нависать над Айзеком он смог далеко не сразу. — Будем заключать мир. С Элидгеном. Надо всех…

— Ядро Сатурна! — Айзек грохнул кулаком о кулак. — Сиди тут, никуда не лезь, будет нужно — позовём. Да… реактор заглуши. На всякий случай.

Спросить Гедимин ни о чём не успел — Айзек пролетел мимо него, доля секунды — и наверху громыхнула крышка. Судя по грохоту, она всё-таки не треснула — ни в первый раз, ни во второй. Сармат шумно выдохнул, встряхнул головой и криво ухмыльнулся, глядя на отражение твэлов в мониторе. Тонкие щупальца, прижавшиеся к его вискам и плечам, потеплели и едва заметно дрожали — существо из реактора было явно озадачено.

— Всё хорошо, — выдохнул Гедимин, наклоняясь над пультом и рассеянно гладя жёлтую стенку. — Ещё один союз. Нормальные соседи и обмен технологиями. Если только никто не натворит ерунды…

…Когда за сарматом пришли, отражение в мониторе давно потускнело. На количество и температуру щупалец остановка реактора не повлияла — хранитель всё так же «держался» за Гедимина и вроде бы не обижался на внезапное глушение.

— Наверх, — бросил филк, скатившийся в туннель; зрачки у него были огромные — до краёв радужки. — Там эти. Дирижабли. Айзек очень звал.

— Ещё не дерутся? — спросил Гедимин с кривой ухмылкой. Филк мотнул головой и умчался. Когда сармат вышел из «реакторного отсека», посланец уже исчез — только шлюз в защитном поле зиял, не закрываясь.

…«Дирижабли» висели над соседним плато. Снижаться они не любили и при первой возможности поднялись на двадцать метров и замерли так, слабо поводя полувтянутыми крыльями. Гедимин видел над крышей ангара светящийся орнамент на панцирях, а вдоль обрыва — слабый блеск отполированной кости, — позиции Скогнов-стрелков и «блиндаж» ракетомётчиков слегка демаскировали фонари у горячего цеха. «И тут демаскировка, и там она же. Ладно, сойдёт,» — Гедимин отвернулся от свечений и бликов и вышел к сияющему куполу.

Защитное поле поставили только что, но изнутри оно успело прогреться — кто-то принёс термопластину и две жаровни. По периметру «зала» устроились, кажется, все, кроме отряда стрелков, — даже нхельви набились под купол и в тесноте лезли на плечи Броннам и Скогнам. Карлики, ничего не замечая, следили за плотной группой чужаков. Им дали место на одном из сегментов разорванной дуги, ближе к жаровням. Сэта встали по центру, Джагулов оттеснили на край; их было только двое — «пилоты» остались на «дирижаблях». Гедимин окинул взглядом притихший зал — всем тут было не по себе, только трое в чёрных скафандрах ничем не показывали волнения. Вепуат оглянулся на сармата и жестом поманил к себе — там было свободное место, как раз между ним и Айзеком.

Карлики расступились, пропуская Гедимина, но что-то длинное и белое упёрлось ему в грудь. Сармат взглянул на неожиданный шлагбаум — страж молча сунул посох ему в руку и шагнул назад. Гедимин изумлённо мигнул.

— А ты как?

— Вставай в круг, — вместо ответа буркнул Корген. Его блестящие шипы, как и перья Вепуата, встали дыбом. «Не телепортируется, но ныряет в камень,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Если что, позовёт подкрепление.»

Желтизна с ладони почти уже сошла. Сармат сжал пальцы на прохладном древке и шагнул в круг. Ладонь заныла от невидимых шипов, боль поднялась до локтя и в долю секунды схлынула, оставив на коже слабое покалывание.

— Вот и Гедимин с нами, — сказал Айзек — сармат даже не понял, на каком языке он говорит. — Значит, вожди Аса’ана хотят мира с Элидгеном, городом нового Пламени?

— Да, — отозвался Сэта с зеркалом на груди. — Я, хранитель жара Аса’ана, пришёл предложить мир. Наш спор с Шакхой случайно задел Равных Куэннам. Но мы не хотели ссоры с вами.

— Мы тоже не любим ссор, — сказал Айзек, покосившись на Гедимина. — Мы любим мирную торговлю и развитие ремёсел. Мы делимся знаниями и учим новым вещам. Но мы очень не любим, когда из них делают оружие.

Сэта склонил голову, прикрывая зеркальный камень ладонями.

— Шакха! Это была огромная глупость, — он ощерился, показывая четыре пары клыков. — Мы видели, что из-за этого было. Мы запомнили. Эту глупость не повторит никто в Аса’ане. Учиться у Равных Куэннам — большая честь для Сэта. Если будет ваша воля и воля Пламени…

Айзек кивнул.

— Элидген заключит мир с Аса’аном. Не будет войн. Будут ремёсла, и обмен, и обучение. Но у Пламени свои условия…

«У него даже интонации — как у этого… вождя, жреца, или кто он,» — подумал Гедимин, стараясь мигать не слишком часто. «Условия? Да, надо сказать им…»

— Отста… — начал было он, но бронированная перчатка Айзека до хруста сжала его оголённое запястье, и сармат прижал онемевшую руку к груди, изумлённо мигая. Командир по-прежнему смотрел на чужаков; ни рот, ни глаза не дёрнулись.

— Здесь вы видите пришельцев из разных народов, — размеренно заговорил Айзек. — Сэта, Джагулы, Бронны, Скогны, нхельви… Все они заключили с нами мир. И всех их равно рады тут видеть. Мы знаем о ваших ссорах и войнах. Даже больше, чем нам хотелось бы. Здесь, в Элидгене, их не будет. Все, кто приходит сюда, расходятся с другими мирно, как бы ни хотели убить их. Тот, кто причинит другому вред, будет изгнан из Элидгена, и его народ ответит за его преступление. Если Аса’ан согласен, мы заключим мир. Если нет — мы не нападём на вас первыми, но не подходите близко к холму.

Он приподнял руку в странном, незнакомом Гедимину жесте. Сэта и Джагулы быстро переглянулись. Гедимин видел, как ощериваются пасти, сгибаются пальцы, и поблескивают клыки и когти.

— Это большая цена, Равный Куэннам, — медленно проговорил Сэта. — Пусть мы принесём такую клятву. Кто поручится за карликов? Они не знают цены словам. Они не соблюдают договоров. Кто поручится за зверьков, разрывающих скалы? Они не знают даже своей силы.

Айзек приложил к груди сжатый кулак; его ладонь легла на плечо Гедимина, и сармат растерянно мигнул.

— Сэта из Шакхи знают больше о карликах и о договоре Элидгена, — сказал Айзек. — Они могли бы рассказать о цене слов. Они работали со Скогнами бок о бок в одной литейне. За много дней не было сказано даже плохого слова.

Вепуат исподтишка показал Гедимину кулак. Сармат угрюмо сощурился. «Ладно. Влезать не буду. Дипломатия, мать её пробирка…»

— Трудно поверить, — отозвался Сэта.

— Странно было бы требовать веры, — сказал Айзек. — Здесь вождь Аса’ана, старшие Бронны и Скогны и один из стражей. Все они на Пламени поклянутся соблюдать договор Элидгена. Если кто-то и после этого не разберётся с ценой слов…

Он молча поднял сжатый кулак, и Гедимину померещилось, как из-под пальцев бьёт холодный зелёный свет. Галлюцинация длилась долю секунды — сармат даже не успел понять, видит её или нет.

— Мы готовы, — отозвался Сэта. — Мы выполняем волю Аса’ана. Я принесу клятву.

— Гедимин, встань в центре, — велел Айзек. — Посох отдай, перчатку надень. Ага… Сфалт держи вот так. По сигналу сдвинешь пластину. Луч прямо в небо.

— Купол сожжёт, — Гедимин покосился на защитное поле.

— Так и нужно, — Айзек едва заметно ухмыльнулся.

…Над головой сверкнула зелёная вспышка, и со всех сторон сразу налетел холодный ветер — защитный купол выгорел дотла. Гедимин надавил пальцем на экранирующую пластину, плавно задвигая её на место. Смотрел он только на корпус сфалта — на руки на нём: чёрная бронированная перчатка рядом с когтистой ладонью в короткой жёлтой шерсти, шестипалые руки — тёмная и светлая — с откидными когтями, массивная ладонь, будто вырезанная из базальта, пушистая полосатая лапка… Не хватало одной руки — желтовато-бурой, с короткими мощными пальцами и подточенными когтями.

«Джагулы клятву не принесли,» — думал Гедимин, слушая непонятные шорохи, потрескивания, писк и взрыкивания. Корген, вернув себе посох, теперь стоял среди сарматов. Переговоры ещё не закончились — и через несколько секунд, когда Гедимин собирался незаметно просочиться в «реакторный отсек», о нём вспомнили. Вепуат вцепился в его локоть и втащил сармата в круг. Напротив, потеснив посланников-Сэта, стояли двое Джагулов. Вепуат, оглянувшись, нашипел на Коргена, и посох вернулся к Гедимину. Сармат досадливо сощурился. «Что ещё? Вроде договорились…»

— … вернуть племени Джуул, — услышал он голос Джагула. В переводе рычание превратилось в речь, но интонация осталась рявкающей — как будто говорящий с трудом сдерживает то ли страх, то ли злость.

— Эти эшку-тэй — наши трофеи, — отозвался Вепуат, покосившись на Гедимина, как будто ждал от него поддержки. — Мы добыли их в бою. Если они нужны племени Джуул — платите выкуп.

— Справедливо, — заметил жрец из Аса’ана. — Заметь, что народ Пламени милосерден — ваши звери до сих пор живы, а не нанизаны на колья.

Гедимин неприязненно сощурился — чем больше он узнавал о местных обычаях, тем меньше они ему нравились.

— Справедливо, — Джагул наклонил голову. — Я не говорил о несправедливости. Нам нужны живые эшку-тэй. Чего ты хочешь, одетый в чёрные перья?

Вепуат молча показал ухмыльнувшемуся Гедимину кулак и перевёл взгляд на Джагула.

— Нам нужен кейек, чистый кровяной камень и руда рална. По камню за каждого зверя.

Джагулы быстро переглянулись. Гедимин ждал спора, но их лица будто разгладились, а клыки — втянулись. Сэта, напряжённо следящий за ними, качнул светящейся гривой.

— Малая цена за живых зверей, — заметил он. — Народ Пламени щедр. Мы внесём часть платы за племя Джуул, если воины Джуул не запаслись камнями.

Джагулы снова оскалились, но один из них достал из-под полы бренчащий мешочек.

— Покажи зверей, — буркнул он. — Если они не могут летать, оставишь их себе.

…Ещё один камешек лёг в стеклянную чашку. Это был сероватый обломок со стальным блеском — осколок минерала «рална». Вепуат перехватил «трилобита» за хвост, свернул в клубок и протянул Джагулу. Ещё одно животное отправилось в утеплённый мешок. На мешке были лямки и костяные крючки-застёжки, внутри — обшитые войлоком ячейки с тщательно обработанными продухами, — Джагулы принесли штатный контейнер для транспортировки «трилобитов», и Гедимин приглядывался к его устройству, думая, что не помешает его скопировать.

— Тринадцатый зверь, — сказал Вепуат, отряхивая руки. Душевая опустела, хрюканье и потрескивание прекратились — в рюкзаках «трилобиты» сидели тихо, да и хлопать щитками там было негде.

— Если были другие — ищите их в Сфене Огня.

— У тебя тринадцать камней, — буркнул Джагул. — Из тех, что ты называл. Племя Джуул с тобой в расчёте.

…Летучих гигантов снова заставили снизиться. Гедимин и Вепуат наблюдали с обрыва, как яркий огненный орнамент на секунду перекрывается тенями и снова загорается в темноте. Некоторые из теней слегка светились.

— Ещё одна группа в обучение, — шёпотом рассуждал Вепуат, щурясь на закрытый горячий цех. — Совсем новички. Не знаю, как их развести с шакхийцами. Поладят, нет? Если установить очерёдность… Тогда Скогны совсем их обгонят. Может, третью печь им?

— Печей всё-таки мало, — Гедимин тяжело вздохнул. «Вот в кои-то веки они мне понадобились, так и отсюда выгоняют…»

Вепуат развёл руками.

— Потерпи немного. В Шакхе скоро свои построят. Будут к нам заходить только за инструкциями. А вот Аса’ан… Аса’ан надо хорошо натаскать. Дальше эта технология пойдёт уже от них. Они у Сэта — что-то вроде столицы.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Пойдёт от них… Они, похоже, в плотном общении с Джагулами. И Кьюссы где-то рядом. Если не одни, то другие скоро наделают оружия. Они-то ничего нам не обещали…

Вепуат заглянул ему в глаза.

— Ты не волнуйся раньше времени, Гедимин. С нас пока хватит Аса’ана. До Джагулов очередь дойдёт.

8 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Душевую от помёта отмыли. Посреди чистого помещения у стены рядом со стиральным агрегатом стоял посудомоечный. С ним возился филк, выгружая миски и фляги на волокушу, застеленную шкурами в три слоя и полупрозрачным пузырём какого-то животного поверх них. Гедимин поморщился, подумав, что давно пора сделать накидное полотнище из гзеша — его, по крайней мере, можно будет стерилизовать кипячением.

— Работает? — спросил он у филка.

Тот нагнулся над каменным баком и что-то нашаривал на его дне. Вынув две половины глиняной плошки (слишком маленькой для любого сармата, — видимо, очередной подарок Скогнов), он сердито фыркнул.

— Убавь напор! Видишь — миски не выдерживают?

Гедимин отобрал у него расколотую плошку, повертел в руках и заглянул в бак.

— Напор нормальный. Как вы их туда пихаете?.. Ага. Говорил же — глиняное торчком не ставить!

— Плашмя — не отмывается, — отозвался недовольный филк, протискиваясь мимо сармата.

— Так держи их там, сколько надо, а не пять минут, — буркнул Гедимин, пропуская его к машине. Из неё вынули ещё десяток плошек, одну — с тонкой трещиной.

— Видел? — филк, раздражённо фыркнув, швырнул треснутую посудину к глиняным осколкам, и она развалилась окончательно. — Когда нам уже выдадут нормальные миски⁈ Ведь умеете же их делать!

Он сунул Гедимину под респиратор ёмкость из чёрного стекла. Сармат хмыкнул.

— Когда наберёте мне достаточно чёрного песка. Сколько смен у вас на рудосборнике?

— Достаточно, — буркнул филк. — Ешь ты, что ли, эту руду⁈

Сбоку раздалось сдавленное хрюканье. Обернувшись, Гедимин увидел Вепуата со шлангом в руках. Тот успел ополоснуть броню и теперь подсоединял «кишку» к открытому клапану скафандра. «Как он мимо прошёл? Я же тут стою, у двери. Не заметил. Грёбаные филки!» — Гедимин досадливо сощурился.

— Вчера санки весь вечер валялись без дела, — угрюмо сказал он. — Не нужна новая посуда — не напрягайтесь. Мне-то всё равно, из чего вы там жрёте.

Филк, громко фыркнув, бросил на шкуры последние плошки, и Гедимин мельком подумал, что при более аккуратном обращении они бились бы реже и раздражали меньше. Волокуша с грохотом поехала к выходу. Вепуат, дотянувшись, отодвинул глиняные ёмкости друг от друга. Филк ещё что-то бурчал, выбираясь из ангара, когда шум воды в скафандре заглушил его слова.

— Что, народ недоволен? — Вепуат ухмыльнулся. Гедимин угрюмо сощурился в ответ.

— Ладно, что станцию строю я один. Но и со всякой ерундой вожусь только я. Что, в лагере больше никого нет?

Вепуат примирительно похлопал его по локтю. В скафандре забулькало.

— Они стараются. Гравий смёрзся и больше не оттаивает. Устойчивое похолодание. Я, как помоюсь, пройду по плато, оттаю им площадку. Пусть работают.

Он, отсоединив шланг, прошёлся по душевой, заглянул в контейнер с «мылом» и еле слышно хмыкнул.

— Они и посуду этим же моют. Хорошо, оно легко споласкивается. Не то наелись бы ксеносульфатов…

— Ну, хоть не скогнийского мыла, — отозвался Гедимин. Из закрытой душевой бочонки с «чёрной грязью» в предбаннике не просматривались, но они там были — и филки эту дрянь на себя намазывали. «И заменить её тут нечем. Не то давно заменили бы. Айзек что-то искал… видимо, не нашёл.»

— Беглый Сэта на складе, — внезапно вспомнил он. — У него там есть вода?

— Вчера приносили, — ответил Вепуат. — Из их города бурдюк… ну, и я нашей принёс. Не знаю, можно им её или нет, — там много чего не хватает, они же пьют, считай, термальный рассол…

Гедимин резко качнул головой.

— На питьё ему хватит. А мыться? Он там третий день без купания.

Он вспомнил, как в тюрьме неделями сидел «без купания», и его передёрнуло. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— А верно. Не задумывался, как они моются. С их плохо управляемой температурой тела… Им всё, кроме кипятка, будет ледяным. Наверное, источники в городе достаточно горячие…

— Как мыться в рассоле? — перебил его Гедимин, отогнав непрошеные мысли о системах охлаждения и о минеральном осадке в трубопроводах. — Он же осядет и въестся в кожу. Это же не «асбест» вываривать…

— Третий день без купания — тяжело, — пробормотал Вепуат. — Они на вид очень чистоплотные. Надо спросить. Может, тихо отведём его сюда. Под куполом, например…

Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл. «Вчера тут толкались аса’анцы. Они его ищут. Может, соседний холм уже весь в „видеокамерах“… кстати, надо будет там порыться. Зрячие камни нам самим нужны. Только разобраться, как их перепрограммировать…»

…Горячий цех был открыт. Двое филков высыпали из тигля раскалённый чёрный песок. Руду Гедимин заложил вчера, идя на смену, «выкипала» она за пару часов, — ещё восемь кристаллы грелись попусту. «Пора вводить ночные смены,» — подумал сармат, глядя на горку руды, ещё не пристроенной к делу. «Тут все валятся спать в одно и то же время. Весь барак. Даже часовые… не знаю, выставляют их на ночь? Если нет — ничего хорошего. За периметром следят всего двое стражей, а работать вообще некому.»

— Фильтры забились, — доложил филк (то ли Эгберт, то ли Войя, — им сильно не хватало нашивок с хотя бы номерами, даже номера запомнить было бы легче).

— Угу, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь («Вот и ещё одна помеха. Каждый день их менять, что ли?»). — Сейчас. Вы тут пока…

Он перевёл взгляд на горку гравия. В этот раз к рудосборнику прилипли крупные обломки неправильной формы. «Надо измельчить. Набить, как есть, — выйдет полтигля воздуха. Воздух греть незачем.»

— В лаборатории — камнедробилка, — сказал он вслух. — Тащите сюда. До отъезда можете не возвращать. Всю руду — раздробить до трёх миллиметров, в тигель сыпать только измельчённую.

Филки переглянулись.

— Дробить? — то ли Эгберт, то ли Войя поднёс руку к респиратору. — Об этом речи не было.

Гедимин сузил глаза, но Вепуат втиснулся перед ним и повернулся к филкам.

— Можете взять третьего. Найдёте — скажете мне. Я тут считаю отработанные часы. Не знаю, на кой оно кому нужно, но непосчитанными не останетесь.

Гедимин хотел фыркнуть, но вместо этого мигнул — филки, мгновенно успокоившись, пошли к выходу, по дороге выясняя, где проще добыть волокушу. «Что он им сказал? Вот вроде бы на понятном языке, но всё равно я ничего не понял…» — он безнадёжно покачал головой и полез в карманы за спрессованным промасленным волокном. «Фильтры. Надо их уже менять по графику. Чтобы не вспоминать посреди смены. Двое суток — дольше они не выдерживают.»

— И мне поменяй, — попросил Вепуат, «заглядывая» в газоотвод лучом сигма-сканера. — Сегодня приедут тоготцы…

Он нервно поёжился, и перья на плечах поднялись и с треском опустились.

— Две печи на Скогнов, куда-то пристраивать Сэта… Придётся их разводить по времени. Опытных, допустим, ставить на утро, новичков — на вечер…

— Пока я на смене, можешь занять все печи, — сказал Гедимин, сбрасывая на поддон твёрдый ком отработанного фильтра — то ли окаменевший клубок, то ли волокнистый минерал. — Только потом тигли обратно засунь.

Вепуат покачал головой.

— Температурный режим не тот. Это заново всё греть, охлаждать… И потом — без тебя я тут не работаю.

Гедимин мигнул.

— Я тут зачем? Все технологии ты знаешь. С механизмами… да ты видишь эти «механизмы». Тут никакой механик ничем не поможет. Приходи, когда хочешь, и работай.

— Я один со Скогнами и Сэта не справлюсь, — Вепуат помрачнел. — Не разделюсь надвое… Тебе что, совсем надоел этот цех?

— Не надоел, — быстро ответил Гедимин. — Но как-то это… неоптимально. Когда там приедут тоготцы? Не раньше рассвета, наверное. Поставь их на вечер с местными Скогнами. А Сэта пусть работают утром. Тогда ты один со всеми справишься, и всем будет проще.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Ты забыл, что смысл именно в совместной работе? Надо, чтобы они взаимодействовали. Они привыкают постепенно. Но пока что нужен присмотр. А кроме тебя, мне положиться не на кого. Не филков же сюда ставить?

Гедимин рассеянно кивнул. Чем дальше, тем разговор казался ему бессмысленнее… и какой-то звук, тихий, как гул воздуховодов, но в другой тональности, тревожил всё сильнее. «Что там? Как будто что-то горит…»

— Идём, — буркнул он, не дослушав, и шагнул к закрытой двери склада.

Едва сарматы её приоткрыли, им в глаза ударил красный свет и раскалённый ветер. Посреди помещения повис огненный шар. Будто кто-то расплылил горящую аэрозоль, — внутри шара всё время что-то металось, клокотало, мчалось в разные стороны, растягивая облако пламени к стенам и снова его сжимая. Сквозь ослепительный свет Гедимин разглядел на полу чёрные пятна — смятую одежду, пару пустых посудин и зеркало с ручкой. Они горели вместе с невидимой «аэрозолью» в кипящем облаке.

— Огненная форма! — вскрикнул Вепуат. Стена защитного поля встала между ним и горящим воздухом. Пламя потускнело.

— Zaa hasu! — выдохнул Гедимин. — И как его теперь обратно?

Он вскинул «арктус», окружая живой огонь защитным полем. «Кажется, надо сжать его. В прошлый раз помогло… Вот нашёл же время! Где мы ему теперь возьмём…»

Пламя замерло. Ещё секунду оно горело вертикальным столбом, медленно сжимаясь. Из-под его основания проступила сброшенная одежда, потом — раскалённая чашка… Огненный столб повис над зеркалом. Пару мгновений он дрожал над отражающей поверхностью — и, сменив цвет на золотистый, втянулся в лежащее на полу тряпьё. Секунда — и гуманоид с тёмно-красной гривой зашевелился, с трудом поднимаясь на ноги.

«Вернулся,» — Гедимин с облегчённым вздохом посмотрел на Сэта. Жрец-изгнанник выглядел белесым, будто выцветшим, но грива уже «разгорелась» до тёмно-бордового. Он подобрал зеркало, показал клыки в невесёлой ухмылке и что-то прошелестел. Вепуат еле слышно хмыкнул и ответил, кивнув на подвешенные на стену «контейнеры» и висящий рядом гамак. Услышав новую реплику, он пошевелил пальцами и повернулся к Гедимину.

— Сегодня ему лучше. Просил разрешить ему выйти к печам и посмотреть за работой. Даже не знаю…

— Да пусть смотрит, — Гедимин пожал плечами. — Только чтобы снаружи его не увидели. Что тут с ним было? Они так лечатся?

— Они так моются, — Вепуат ухмыльнулся. — Холодная вода им неприятна, так что купаются в огне. Термическая стерилизация.

Гедимин мигнул.

— Это же вроде опасно. Трудно потом возвращаться. Нужна помощь, особый ритуал, вещества какие-то…

— Ну да, обычно так, — Вепуат кивнул, уточнил что-то у жреца, пристально наблюдающего за сарматами, и кивнул ещё раз. — Надо же… Я не знал. Выходит, наши зеркала помогают Сэта себя контролировать. Если огненная форма видит своё отражение, она… ну, как бы остаётся в своём уме. И помнит, куда возвращаться. Кут’тайри пробовал на себе и ещё на девятерых. И каждый раз получалось.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Экспериментатор, чтоб его… Оружие он тоже пробовал? А что ещё?

Вепуат укоризненно хмыкнул, но сказал что-то по-сэтски. Жрец опустил голову на грудь и шевельнул острыми ушами. Его грива из багровой стала чёрной.

— Он сделал зеркальную чашу, чтобы огонь перетекал по её поверхности, — перевёл Вепуат. — Огонь снаружи, перетекая, отражался обратно. Потом он решил сделать изогнутый путь для огня, чтобы направлять его изнутри наружу. И усилил его огненным камнем. Когда пламя растекалось по чаше и собиралось в смерч, это было очень красиво. Равные Куэннам не говорили, что им ненавистно оружие и так дорог Аса’ан. Ему, Кут’тайри, неоткуда было это узнать.

«Красиво, мать моя пробирка…» — Гедимин тяжело вздохнул, отогнал фантомные горячие волокна от рук и висков и воспоминания о холодном сине-зелёном огне и махнул рукой.

— Да, наверное, красиво. Интересная была штука. Но войн нам тут не надо. Скажи ему ещё… — сармат покосился на закрытую дверь — «надо было принести образец…». — Скажи, что в зеркальном сосуде горячее не остывает даже на морозе.

«А вот холодное прекрасно греется. А стенки пустого сосуда — прохладные. А как всё это объясняется с научной точки зрения…» — Гедимин досадливо сощурился.

Пока Вепуат говорил, грива Кут’тайри медленно краснела, а голова поднималась с груди. Когда жрец подал голос, Гедимину показалось, что его шерсть едва заметно пожелтела.

— У Равных Куэннам много удивительных вещей, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Если бы Кут’тайри не разгневал тебя, он узнал бы так много о них. Он жалеет, что больше не сделает ни одного зеркального пузыря. Они и пламя, текущее по ним, были очень красивы.

Гедимин сузил глаза.

— Почему не сделает? При чём тут я, вообще? — он двинулся было к Сэта, но сообразил, что только зря его напугает. — Надо что-то сделать, чтобы Аса’ан и Шакха от него отвязались и не хотели убить. А зеркала — пусть делает, сколько хочет. Цех по полдня свободен. Только ты следи за ним — мало ли…

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Посмотрим. Пока что у меня «трилобиты» не вылетаны. И… занятия со старыми группами мы, пожалуй, проведём с утра. Вечером у нас тоготцы.

…Два кратера у дороги горели ярко — Гедимин видел каждую пластину на спине «трилобита», пролетающего над ними. Вепуат устроился прямо у разлома и гонял зверей над сторожевыми постами, сбрасывая на склон камешки для поиска. Сэта забрались на высокие скальные зубцы и оживлённо шуршали — тренировки эшку-тэй до сих пор не надоели им.

— Интересно, Джагулы тренируют зверей над Аса’аном? — вслух думал Вепуат, скармливая «трилобитам» мясо. — В городе негде и жарко, но рядом-то можно? Как они вообще взаимодействуют? В Сфене Огня жить неудобно, если ты не Сэта. А Джагулы — не Сэта. И звери у них… зверей надо кормить. Тут — явно нечем.

— Наёмники, скорее всего, — отозвался Гедимин. — Работают за кейек или «асбест». Или за кровяной камень. Где-то поблизости разлом туда, где они кочуют… Племя Джуул? Слышал я это название…

Он покосился на «трилобита» — Вепуат как раз ощупывал его клеймо.

— Мне так кажется, там без Кьюссов не обошлось, — пробормотал разведчик, почёсывая животное под головным щитком. — Джуул — жёлтые Джагулы. С жёлтой шерстью. Так же, как и Хеллуг. Кьюсские союзники. Интересно, кто сидел за теми «видеокамерами» на мордах гигантов… и чьи они вообще, эти «трилобиты»-переростки. Кочевать на них не слишком удобно…

Гедимин пожал плечами и угрюмо сощурился.

— Я сто раз говорил — если Кьюссам что-то надо, пусть приходят. Мы с ними не воюем. Но гадить себе исподтишка не позволим.

— Тут и без Кьюссов нагадили бы, — невесело хмыкнул Вепуат. — Вот собрал бы Кут’тайри армию с новым оружием и полез в Аса’ан, — и мы потом не отмылись бы. Вот чего им всем не сидится? Ты, Гедимин, хочешь воевать?

Сармата передёрнуло.

— Мне прошлого раза хватило, — буркнул он, подавляя ноющую боль во всех старых шрамах — их накопилось до неприятного много.

— Вот и я о том же, — вздохнул Вепуат и защёлкал когтями, подзывая «трилобита» на плечо. — Не хватало ещё здесь… Но с Кьюссами надо что-то делать.

Гедимин кивнул. Сказать было нечего. «Вряд ли Джагулы тренируют зверей рядом с Аса’аном,» — подумал он, вспомнив, с чего начался разговор. «Если бы так — все они общались бы гораздо спокойнее.»

…Кут’тайри выбрался со склада. Гедимин не сразу его заметил — жрец неподвижно стоял в углу, наблюдая за сородичами у горна. Руки он сложил на груди под накидкой, но то и дело пальцы нервно вздрагивали — его так и тянуло то к инструментам, то к печи. Гедимин сочувственно хмыкнул и поставил на видное место открытую колбу-«термос» с зеркальным напылением. Внутри выкипала неостывающая вода. Помогая «ученику» скручивать стеклянную трубку в полую воронку, он краем глаза видел, как бывший жрец смещается к «термосу». «Инженеры бывшими не бывают,» — думал он с кривой ухмылкой. «Может, он ещё что-нибудь изобретёт. Не для войны.»

…Скогны, закончив работу, столпились у поддона с готовой вещью. От их радостного верещания у сармата звенело в ушах. В этот раз они соорудили что-то, по их меркам, огромное, — чашу, собранную из трёх вогнутых «лепестков», с фигурными ручками, с нефункциональными кривыми шипами, напоминающими элементы Куэннских сооружений… Всё это было собрано из стекла пяти цветов и слегка похоже на беспозвоночное животное — что-то подобное Гедимин видел в старых земных фильмах.

Выносить конструкцию на улицу не спешили — сначала кто-то оделся и добежал до лагеря, потом вернулся с толпой сородичей, но без «носилок», потом принесли мокрую подстилку нужной ширины… Пока Гедимин следил за странным сосудом, гадая о его назначении, Сэта разглядывали и примеряли готовые подвески из рыжеватого и бордового стекла. Готовая ёмкость с горлом-змеевиком — тоже странная штуковина, сильно похожая на попытку соорудить дистиллятор — остывала на поддоне рядом с выкипевшим «термосом». Жрец, наблюдавший за его выкипанием, незаметно исчез.

— Ну, вот и дошло до предметов роскоши, — ухмыльнулся Вепуат, возвращаясь к печам. — Даже любопытно, кому эта чашка достанется. Пить из неё очень неудобно, есть — тоже, но выглядит внушительно. Ага! И твои дошли до красивого, но бесполезного?

— Это дистиллятор, — буркнул Гедимин. — Не видел, куда делся жрец?

— В укрытие, само собой, — отозвался Вепуат. — Он уже сорок минут как ушёл. Собирался прихватить твой «термос», но, наверное, решил не привлекать внимания.

Он повернулся к Сэта, разделившим между собой подвески; один из них подобрал остывающий дистиллятор и негромко зашуршал. Это был, судя по количеству и форме цацек, новый главный жрец. Какое отношение жрецы имеют к производству стекла, Гедимин так и не понял — но это, похоже, был не личный интерес Кут’тайри, его преемник тоже из цеха не вылезал… Вепуат зашуршал в ответ, ему тоже что-то сказали, и он озадаченно мигнул.

Таким же озадаченным он был, когда вернулся с улицы. Гедимин, засыпающий в тигель раздробленную руду (филки, пока он бродил по Сфену Огня, успели перемолоть все небогатые запасы и сложить в отдельный мешок), оглянулся на него и вопросительно хмыкнул.

— Странные дела, — сказал Вепуат, останавливаясь у печи. — Спросил их про дикий кровяной камень — у нас ведь своего осколка так и нет, и мои срезы расти не хотят…

Гедимин кивнул. За срезами, засунутыми под пульт управления в «реакторном отсеке», он периодически наблюдал. Ни глаз, ни сканер не находили даже признаков дыхания, не то что роста, — колониальный организм успешно притворялся окаменелостью. «Надо было сканировать, когда он тому филку рану заживлял. Там-то было взаимодействие. Должно было идти какое-то выделение… или впитывание, кто их разберёт…»

— Получается, он водится в двух местах, — продолжал озадаченный Вепуат. — Есть в Аса’ане. Но у них с Шакхой ещё идут какие-то примирительные ритуалы. Пока не закончатся, им не до торговли.

Гедимин мигнул.

— Мир же заключили, разве нет?

Вепуат пожал плечами.

— Традиции, чтоб их… В общем, из Аса’ана ничего не получишь. Ещё есть в сгоревшем городе. Но туда ходить они очень не любят. Думаю, и не пойдут, хоть мы какие Куэнны. Остаётся ждать проку от Аса’ана… Поговорю я с ними напрямую. Так дело быстрее пойдёт. С нами-то они не воевали!

— Ну, если у них на каждый договор сто ритуалов… — Гедимин поморщился. «Вот где Маккензи, когда он так нужен⁈ Пусть бы вёл дипломатию, он это умеет. А я — нет. И учить никто не хочет.»

— Стой. Что там про сгоревший город?

— Плохо я понял, если честно, — пробормотал Вепуат, понизив голос. — Они туда, похоже, не только ходить не любят. Они и говорить о нём не хотят.

— Ну, прогоревшей конструкцией по голове получить… — начал было Гедимин, но «логический модуль» отключился, не закончив работу, а перед глазами встали изрытые нишами шахты раскалённого города. — Стой! Он вообще чей? Город Сэта? Как они это умудрились спалить⁈

Вепуат развёл руками.

— Да, сэтский город. Был. Назывался «Теккех», если я в произношении не наврал. Сгорел.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин. Мозг уже высчитывал температуру, необходимую, чтобы «сжечь» (или, скорее, расплавить) населённые шахты. «Может, от неравномерного нагрева что-то растрескалось? Шахты, в принципе, могут сложиться. Ходить в них после этого не захочешь. Но — существа из плазмы? Им-то что может навредить? Пожар? Обвал? Чушь какая-то…»

— Посмотреть бы на эти развалины, — вслух подумал он. — Просто из интереса… Это далеко?

— Тут расстояния — сам знаешь, — Вепуат слегка сощурился — что-то в идее Гедимина ему не понравилось. — Поговорю я лучше с аса’анцами.

…Дудели, трубили и колотили в барабаны не только на подъезжающих повозках — в лагере аборигенов хватало своих инструментов, и все были пущены в ход. Когда последний барабанщик отложил колотушку и спрыгнул с волокуши, Гедимин рискнул открыть наушники. Об этом он тут же пожалел — вокруг Скогнов, приехавших на трёх повозках, собрались все поселенцы и заверещали. Приехавшие отвечали коротко, торопясь разбить лагерь, — они привезли два шатра, полевую кухню, припасы и пять жаровен. Волокуши оттащили на край плато, за стоянку «воинов» из Сэви. Все «воины», естественно, толпились тут же, мешаясь под ногами, и возбуждённо повизгивали. Ненужное оружие болталось за спиной или лежало на краю волокуши. «Охраннички, мать их колба…» — Гедимин недовольно сощурился.

— Да не погаснет пламя, — услышал он негромкий голос, с лёгкостью перекрывший визг и писк. Рядом с сарматом незаметно встал Руниен. Он опирался на посох, воткнутый на двадцать сантиметров в промёрзший гравий, — когда его втыкали, Гедимин тоже не заметил, хотя звук должен был быть громкий.

— Компания из Тогота? — спросил он, кивнув на новые повозки. Аборигены из Синви и Сэви толпились вокруг, но к поклаже никто не притронулся — только сами приезжие разбирали шатры, стаскивали бочонки и корзины, все остальные стояли вокруг, махали руками и верещали. «Чего сбежались, если помогать не собираются?» — Гедимин пытался разобраться в интонациях и мимике аборигенов — что-то его сильно насторожило.

— Приехали учиться мастерству у Равных Куэннам, — ответил с усмешкой Руниен. — В каком-то мастерстве Синви и Сэви обогнали тоготцев! Боги такого не видели!

— Вепуат их ждал, — пробормотал Гедимин. Верещание вокруг повозок стало тише, но Скогны ещё толпились вокруг. Их зубастые ухмылки и оттопыривание когтей заставляли сармата хмуриться. «Вепуат ждал. А местные, похоже, нет. И совсем не рады.»

— Чего они на них насели? — Гедимин двинулся вперёд и рявкнул, широким жестом отгоняя Скогнов от чужих волокуш. Карлики, прижав уши, расступились, но не заткнулись.

— Тут нет никакой драки, — Руниен выставил вперёд посох и постучал по гравию, посылая во все стороны волны белого света. Скогны попятились, что-то пискнули и отступили к своим повозкам. Тоготцы, ставящие большой шатёр, покосились на них через плечо и как будто о них забыли.

— Драки нет, но ругани хватало, — буркнул Гедимин. — Чего они не поделили? Тут, на холме, полно места. Воды тоже на всех хватит. Они что, не в тот барабан постучали?

Руниен вежливо улыбнулся. Смотрел он на Гедимина странно — то ли с сочувствием, то ли с опаской, то ли с завистью.

— Тогот всегда гордился мастерами, — сказал он. — Но мастеров стекла там не было. В Тоготе даже не слышали о нём, когда в Синви подносили стеклянные чаши богам. Теперь и тоготцы приехали учиться. Они говорят, что превзойдут мастеров из Сэви и Синви. А те говорят, что такого не будет.

Гедимин мигнул.

— И давно они меряются… всем подряд? Может, перенести тоготский лагерь на тот край плато? Если дойдёт до диверсий или саботажа…

Руниен качнул посохом. Белый свет расплескался по гравию и снова стёкся в мерцающую лужу под наконечником. Гедимину очень хотелось потыкать в неё когтем — это не было похоже на лазерные фокусы или голограмму, скорее, это выглядело как незнакомая текучая субстанция. Сармат с трудом отвёл взгляд и уставился человеку в лицо.

— Скогны всегда спорят о мастерстве, — отозвался Руниен. — А стражи смотрят, чтобы не дошло до драки. Их споры тебя не побеспокоят.

Снизу запищало. Гедимин, опустив взгляд, увидел группу Скогнов. Все, кто только что ставил шатёр и возился с полевой кухней, столпились вокруг сармата и стража и смотрели на них, запрокинув головы и придерживая шапки. Руниен протяжно пискнул.

— Они хотят поклониться новому Пламени, — сказал он. — Если ты, Дим-мин, разрешишь нарушить его покой…

…Протяжный гул на окраине раздался, когда Гедимин, выйдя из «реакторного отсека», закрывал люк. Сармат, уже привыкший к сбитому графику, криво ухмыльнулся. «Предупредить Вепуата… и прихватить переводчика. В горячем цехе пусть разбираются без меня.»

Вепуат, окружённый толпой Скогнов, стоял в «шлюзовой» камере — видимо, объяснял, что болтающуюся одежду и свисающие цацки надо оставить здесь. Часть накидок и украшений уже лежала в «шлюзе». Над ними стоял, опираясь на посох, бесстрастный Руниен.

— Текк’ты? — Вепуат оглянулся на дальнюю стену и досадливо сощурился. — Скогны уже тут. Здесь их оставить — залезут куда-нибудь… Руниен! Помоги Гедимину с переводом. Очень важное дело, угодное Пламени.

Страж молча склонил голову и повернулся к Гедимину. Тот покосился на Вепуата с нарастающим уважением. «Разобрался в традициях… Так, ладно. Не до ерунды. Найти двух Текк’тов и дать задание. Образец в кармане, покажу с ладони.»

…Гигантские клыки медленно опустились. Верхняя челюсть змея легла Гедимину на загривок, и он пригнулся, глядя меж двух огромных зубов на проплывающие мимо скальные пласты. Текк’т, держащий сармата во рту, осторожно вползал в шахту, наматывая тело спиралью вдоль её стен. Гедимин взялся за его клыки и покосился наверх — где-то там, на макушке змея, балансировал с посохом в руках Руниен. «Не свалился бы,» — подумал сармат, когда голова Текк’та слегка наклонилась на спуске. Плотные пласты жёлтого камня медленно плыли мимо.

Текк’т откинул верхнюю челюсть. Нижняя была плотно прижата к ровному полу пещеры. Гедимин выбрался из пасти, отряхиваясь от слюны — по спине и плечам текло, с локтей капало, и очень хотелось помыть скафандр. «Ещё хорошо, что я в броне,» — подумал он, стараясь не морщиться.

Руниен легко спрыгнул с головы змея и вскинул над головой посох. Пещеру залило ярким белым светом. Со всех сторон раздался давящий на уши гул — Текк’ты, оставив работу, сползлись к сармату и теперь выглядывали из скалы, склонив над ним головы. Гедимин едва заметно вздрогнул и быстро развернулся к штабелям тектоновых плит.

Это были старые заготовки, все сроки выдержки давно прошли. Сармат мельком взглянул на анализатор, провёл ладонью по жёлтому камню и довольно хмыкнул. «Вот двойной тектон, вот тройной. Деформация закончена. Можно работать.»

— Скажи им, — Гедимин повернулся к Руниену; Текк’ты, пока он изучал заготовки, придвинулись ближе и легли почти вплотную, втянув мешающие хвосты в камень. — Вот из этих и этих плит надо сделать вот такие пластины. Такие же, но в десять раз больше.

Он поднял на ладони каменный макет и зажмурился, радуясь, что сквозь тёмный щиток не видно его глаз. Над его пальцами двигался воздух — Текк’ты, наклонившись с разных сторон, дышали на руку, приоткрыв пасти. Что-то надавило на ладонь — тёплый язык коснулся макета, ощупывая стыковочные выступы и впадины. Гедимину очень хотелось отдёрнуть руку, но он стиснул зубы и поднял её выше. «Надо было взять поддон. Донёс бы под мышкой. Вот сейчас оно надавит посильнее…»

Над головой гулко загудело. Гедимин открыл глаза и опустил ноющую от напряжения руку. С макета капала слюна.

— Они спрашивают, — перевёл Руниен, — нужно смешивать камень разных видов или брать его отдельно. И можно ли лепить пластину из остатков двух плит, если целых не хватит.

— Двойной и тройной камень брать отдельно, и готовые пластины складывать отдельно, — ответил Гедимин. Вопросы по работе заставляли тревогу отступить — можно было ненадолго представить, что он даёт инструкции обычным сарматам.

— А остатки… — он вспомнил, как Текк’ты лепили всё, что он им поручал — по десять раз заходя разными способами с разных сторон — и решительно кивнул. — Пусть лепят. Правда, непонятно, зачем плиты вообще отлёживались… Так, это не переводи.

«Отлёживались, чтобы понять динамику деформации,» — напомнил он себе. «Хоть как-то изучить незнакомый материал. Никто в Солнечной системе не строил из тектона. И не будет.»

Ещё пару минут Текк’ты гудели друг на друга, не обращая на чужаков внимания. Гедимин следил за ними, скосив глаз на генератор защитного поля. Потом самый крупный змей резко качнул головой, и все, кроме него и его сородича почти таких же размеров, нырнули в скалу. Гедимин услышал вдалеке грохот разгрызаемого и разминаемого камня — рабочие вернулись к прежним задачам.

Двое оставшихся склонились над штабелями заготовок. Один с коротким гулом взял в пасть плиту из двойного тектона, второй подобрал тройную и положил на виток хвоста. Резкий тычок мордой — и плита плавно выгнулась по форме макета. Гедимин мигнул. «А верно. Им даже лепить особо не надо. Можно сразу… Hasu!»

Текк’т поддел плиту мордой, выгибая её в обратную сторону, — первый вариант чем-то ему не понравился. Гедимин, забывшись, шагнул к нему, но налетел на выставленный посох.

— Твоя броня прочна, но не прочнее скал, — бесстрастно сказал Руниен, пытаясь передвинуть сармата на прежнее место. — Будь осторожен с гигантами.

— Лучше скажи, зачем они так делают, — сердито прошептал Гедимин, глядя, как Текк’т, семь раз выгнув плиту в каждую сторону, сминает её в бесформенный блин. — Плиты были почти готовы. На кой метеороид по сто раз их мять⁈

Руниен приоткрыл рот, приложил к нему навершие посоха и протяжно загудел. Текк’ты оглянулись на него. Один из них, оставив скомканную плиту, вытянул пятнадцать метров туловища из земли и склонился над Гедимином.

— Что ему надо? — спросил тот, силой заставив себя остаться на месте. Сердце колотилось где-то под горлом.

— Мало кто любит советы под руку, — отозвался Руниен. — Мало кто способен удержаться от совета. Пора наверх, мастер Дим-мин. Завтра твои плиты будут готовы, и ты увидишь, хороши они или плохи.

Гедимин порадовался, что под тёмным щитком не видно лица, — он, как сармат, не должен был краснеть, но уши и затылок жгло, как от кислоты. «Верно. Пойду наверх. Дураку полработы не показывают. Досадно быть дураком…»

…Крышка шахты аккуратно легла на место. Теперь только сканирующий луч «видел», как двое Текк’тов разминают камень, сгоняя его в шестиугольную форму. Гедимин в скафандре, блестящем от слюны гигантского змея, стоял над обрывом и угрюмо щурился. «Им, конечно, виднее. Но не могу понять — что именно они видят.»

Он выключил сигма-сканер и, не оглядываясь, пошёл к лаборатории.

9 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин пригнулся. Идти внаклонку было неудобно, но вставать на четвереньки не хотелось. Вторая дверная створка отъехала в сторону, и стук десятка молотков сменился тишиной, а затем — радостным верещанием. На сармата отовсюду смотрели Бронны. Он изобразил местный приветственный жест — верещание стало громче, а смущённые ухмылки из-под ладоней — шире.

— Уран и торий, — буркнул Гедимин, протягивая руку к сфалту за плечом и делая вид, что стряхивает что-то с пальцев на всех, кто сидел в столярной мастерской. Бронны с визгом замахали руками, то вскидывая головы, то кланяясь. Гедимин дотянулся до ближайшей горки заготовок и взял в руки длинную чёрную плашку — почти готовый «прут» деревянной «арматуры». Древесина была плотной; её кололи по внутренним швам, из-за которых деревяшки казались пластинчатыми, — теперь, без швов, она выглядела монолитной. «Очень прочная,» — Гедимин зажал в руках плашку, упирая концы в ладони, и с силой сдавил. «Чуть пружинит. Я могу согнуть её руками. А вот доламывать придётся ногой. Очень хорошо…»

— Работайте, — сказал он, внаклонку пробираясь в дальний угол склада. Нерасколотых заготовок было ещё много. Гедимин отделил часть и сложил отдельно, прикрыв защитным полем. «Закончат с арматурой — дальше работа будет сложнее. Рычаги. Множество рычагов. А из остатков — опоры, рейки и рукоятки. Всё, на что жалко переводить мифрил — а гзеша не хватит…»

Его провожали негромким попискиванием. Сармат только щурился — Вепуат снова «откосил» от перевода, оставшись снаружи. Закрыв за собой «шлюз», Гедимин хотел было отругать разведчика, но обнаружил, что тот без дела не сидел — массивная крышка шахты была отодвинута, а каменные опоры подъёмника — вытащены на её край. Вепуат выволок последнюю из них на видное место и оглянулся на Гедимина.

— Полезешь туда? Именно сейчас? Уверен?

— Не люблю, когда меня таскают во рту, — буркнул Гедимин, устанавливая опоры вертикально. Трос, лежащий без дела, изнашивался медленно, но где-то успел подмокнуть. «Выдержит,» — решил сармат, проверив его на прочность. «Но в шатре его держать нельзя. Переедет в горячий цех, там сухо.»

— Ой-ёй, — Вепуат заглянул в тёмную шахту и поёжился. Перья на его плечах затрещали, укладываясь на броню. Гедимин недовольно сощурился.

— Кричи, если что, — он поставил ступню на якорь и жестом показал — «майна!».

Крюк шёл вниз то быстро, то медленно — Вепуат никак не мог сладить с блокиратором — и повис в метре от поверхности, не достав до дна. Гедимин спрыгнул, поднял выше фонарь, оглядываясь по сторонам. Долго искать не пришлось — выгнутые шестиугольные плиты лежали цепочками вдоль стен.

«Это двойной тектон,» — сармат тронул пластину костяшками пальцев, прислушался к звонкому стуку и поднял её, ставя на ребро. «Вот шипы, а вот паз,» — он прощупал углубления изнутри и довольно хмыкнул. «Всё по макету. А ведь на нём эти прорези миллиметровые, не разглядишь…»

Он осторожно положил пластину и поднял другую. Вес тройного тектона чувствовался сразу. Гедимин прикрыл глаза, пытаясь подключить «чутьё ремонтника». Оно молчало. «Как эта штука будет выглядеть через месяц?» — сармат тронул вогнутую поверхность. По степени изгиба мозг машинально высчитывал радиус собранной сферы, — это был элемент обшивки самого маленького, главного, корпуса. «Закончат с главным — дам другой образец,» — думал сармат, переворачивая пластину. «Надо отслеживать деформацию. Хотя бы сверху, сканером. А раз в десять дней — лично. Пока всё нормально. Только я всё равно не понимаю, зачем было разминать плиты…»

Когда Гедимин шагнул на край шахты и отпустил трос, Вепуат облегчённо вздохнул, а по ту сторону провала радостно заверещали. Сармат, мигнув, оглянулся на столярный цех. Все Бронны высунулись наружу, кто-то даже и вышел, не накинув верхнюю одежду. Заметив, что сармат на них смотрит, карлики прикрыли ухмылки ладонями, закивали и втянулись в ангар, утаскивая за собой зазевавшихся. Гедимин покачал головой.

— Десять пластин, — сказал он, сматывая трос — подъёмник пора было разбирать. — Хотя форма несложная. Не торопятся.

Вепуат пожал плечами.

— Они осторожные. А что, есть спешка?

— За месяц как-нибудь долепят, — пробормотал Гедимин, высчитывая про себя дни. «Если не похолодает, и не польёт кислота, и не будет никаких праздников… Ладно. Когда закончат, тогда закончат. Дальше будем смотреть по факту.»

…Гедимин закрыл дверь, и в горячем цехе стало тихо. Посреди коридора стоял Вепуат, задумчиво глядя в сторону склада. Существо, спрятанное там, сегодня не подавало признаков жизни — даже на занятия не вышло.

— Вот думаю — официальные порталы им, что ли, сделать? — Вепуат оглянулся на Гедимина и невесело ухмыльнулся. — Один для Шакхи, другой для Аса’ана. Как-то надо разделять их…

Гедимин хмыкнул.

— Это надо, чтобы они согласились лезть только в свой портал. Это с нашей стороны они будут разные. А с той их, наверное, не отличишь. Лучше подумай, куда девать жреца. Отсюда он, если его раскроют, даже не выберется…

Вепуат понуро кивнул.

— На склад я, конечно, никого не пущу. Но вдруг они его через дверь учуют. Каким-нибудь внутренним сигма-сканером… Может, в лабораторию его? С вещами вместе?

— Вот Гварза-то обрадуется… — пробормотал Гедимин, представив себе гамак, повешенный в лабораторном отсеке, и существо, жарящее над огненными камешками очередной гриб или кусок мяса.

— С Гварзой я договорюсь, — пообещал Вепуат. — Хуже то, что ему каждый день придётся так бегать. Со склада в лабораторию, из лаборатории на склад…

Гедимин пожал плечами.

— Других укрытий тут нет. Могу его взять в реакторный, туда никто не полезет. Но там он замёрзнет.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Для него это было бы честью… Слушай, а правда! Если там воздух подогреть до плюс тридцати… Ему будет прохладно, но не замёрзнет. Гамак повесим вдоль стены… Хорошо придумал, точно. Сейчас ему об этом скажем.

…Кут’тайри на звук открывающейся двери приподнялся на локте, отложил ветвящуюся кость с нанизанными на отростки кусками еды и выбрался из гамака. Воздух в жарком помещении прогрелся до восьмидесяти градусов; еда не остывала, а сам Сэта не замерзал и даже выбрался из накидок, оставшись в набедренной повязке и малочисленных обмотках. Короткий мех на его теле выцвел до белизны, точно под цвет одежды, и плотно прилегал к коже — само существо сейчас было холоднее воздуха. Гедимин не знал, насколько это плохо, но на всякий случай насторожился.

Вепуат заговорил с Сэта, указывая то на дверь склада, то на что-то за торцевой стеной — не то на лабораторию, не то на реакторный бункер. Существо, не повернув головы, произнесло короткую фразу и село в гамак, глядя мимо сарматов. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Что с ним? Опять плохо? — встревоженно спросил Гедимин. «Тут вроде не холодно, еду он ест, даже, вон, помылся по-своему… Что опять не так?»

— Он говорит, что не будет бегать и прятаться, — ответил Вепуат. — И если его тут найдут — так тому и быть.

Сэта поднял голову и что-то добавил; его глаза слабо вспыхнули красным и погасли.

— Да чтоб тебя… — Вепуат поморщился и, махнув рукой, развернулся к двери. — Ладно, идём. Он, в конце концов, не мешок руды, чтоб таскать его туда-сюда. Захочет жить — спрячется, нет — насильно не заставишь.

…Мощный сигма-луч зацепил дозиметр на запястье и ушёл в сторону рассвета — к «центру» странной расплющенной планеты. «Элидген» послал сигнал в Сердце Пламени. Два реактора «переговаривались» уже шесть часов — луч за лучом каждые сорок минут. Гедимин не понимал ничего, только чувствовал, как шевелятся волокнистые щупальца, оплетающие его плечи и затылок. Они отпустили сармата, когда он задвинул крышку люка, оставив Айзека следить за «общением»; Гедимин в последний раз сверился с дозиметром и пошёл открывать шлюз.

«Уже темно,» — сармат постоял немного за куполом, привыкая к густому мраку с редкими огнями. На окраине верещали на разные голоса. Гедимин, досадливо сузив глаза, двинулся было на шум, но верещание внезапно стихло, и сармат удивлённо хмыкнул. Почти минуту он стоял, прислушиваясь к тишине, пока не услышал голос Вепуата. Разведчик говорил по-скогнийски, и ему негромко отвечали.

«Ага, ясно. Тоготцы пошли в цех. Остальным стало не на кого верещать,» — подумал Гедимин, с неприятной тяжестью под рёбрами вспоминая о другой компании новичков. «А скоро придут из Аса’ана. Два стада новобранцев, и опять растаскивать их по углам. Кого мне, интересно, всучат? Скогны о стекле немного уже знают, но они сами мелкие — ловить неудобно. Сэта крупнее, но их учить надо совсем с нуля… и ещё война эта, чтоб её…»

Его мысли нарушил странный звук — поблизости кто-то громко хрустел челюстями, перемалывая непрочный камень. «Тягловый зверь? У лаборатории? Как его сюда занесло…» — Гедимин, не успев додумать, поднял повыше фонарь и изумлённо мигнул. У бронехода, сложив руки на груди, стоял с угрюмым видом Кенен Гварза. У его ног из гравия торчало туловище здоровенной многоножки, слегка светящееся зеленью. Голову существо зарыло в камешки, нашло там что-то съедобное и теперь пыталось разгрызть. Через пару секунд громкий хруст сменился чавканьем — кажется, камень удалось размягчить.

— Пожиратель? — Гедимин, подойдя почти вплотную, посветил на жующее существо. Оно лениво зашевелилось, догрызая что-то на ходу. Гварза взглянул на сармата и поморщился.

— Где Хепри?

— Готовится к занятиям, — отозвался Гедимин, старательно подавляя раздражение. Зелёный Пожиратель выкопался из гравия и теперь лежал под ногами, задумчиво шевеля перистыми усиками. Его морда была заляпана слабо светящейся слюной, и он понемногу собирал её обратно в пасть.

— Ясно, — Гварза оглянулся на горячий цех. — Когда отзанимается, гони его сюда. Поручение от Айзека.

Он кивнул на задумавшегося Пожирателя. Существо, подобрав слюни, приподняло голову и растопырило усики, к чему-то принюхиваясь.

— Он тут не замёрзнет? — Гедимин покосился на термометр.

— Посмотрим, — отозвался Гварза. — Скажи Хепри — вот ему новый питомец. Раз он так любит зверушек, пусть от этого будет польза. Следить, вести журнал… всё как обычно.

Пожиратель, сложив усики, быстро пополз в темноту. Гварза отвернулся от сармата и двинулся за многоножкой. Из-под его респиратора донеслось сдавленное шипение. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ещё и Пожиратель. Его тоже надо выгуливать в Сфене Огня?..»

…Из-за приоткрытой двери доносился звон шихты и пронзительный визг на несколько голосов попеременно. Вепуат налёг на створку, вбивая её в пазы, и шумно выдохнул.

— Загрузку печи они освоили. Пока плавится, займёмся делом.

Красные камешки, упав на побелевший гравий, слабо вспыхнули, вверх пошёл пар — иней быстро испарялся. Вепуат, вынув из-под брони сшитую из шкур «колбасу», выдавил из неё на камни густое чёрное месиво. Оно зашевелилось, дымясь, выплюнуло клуб густого дыма и затлело по краям, медленно разгораясь.

— Альгот нахимичил, — пояснил Вепуат, туго завязывая «колбасу». — Горит нежарко, но долго. В самый раз для порталов.

— Альгот? — Гедимин покосился на анализатор. «Ворвань, растительное волокно, ещё растения… гриб, что ли?»

— Сэтские порталы — удобная штука, — рассуждал вслух Вепуат, глядя на тлеющее месиво. — Жаль, туда, кроме Сэта, никто не пролезает. А так — возили бы грузы… всякие там жидкие молнии в бочках и золотую глину…

Красные искры сверкнули чуть ярче, и столб огня ударил на два метра вверх. Вепуат, замолчав, шагнул назад. Гедимин приподнял руку и чуть шевельнул пальцами — генератор защитного поля был наготове, хватило бы полсекунды, чтобы его задействовать.

«Один, второй… пятеро. И, похоже, трое жрецов. Двое литейщиков. Почему опять жрецы? Тут же не молельня…» — сармат, настороженно щурясь, слушал шелестящую речь. Говорили недолго — вскоре Вепуат указал на закрытую дверь цеха и сам двинулся к ней.

— Поле я поставлю, ты уплотнишь, — на ходу сказал он. — Смотри за Скогнами. У них по плану конусы — кувшины и чашки. Поучишь приделывать ручки. Вчера все облажались.

— Если что — кричи, — отозвался Гедимин, пропуская вперёд себя огненных существ. Они ёжились и прятали руки под накидками — все пришли в тёплых балахонах, но без рукавиц.

Когда Гедимин добрался до печи, защитное поле уже разделило коридор наискось. На одной его стороне пятеро Сэта разглядывали горн, а Вепуат показывал им, как открывается заслонка, и чем брать раскалённый плавильный конус. По другую сторону выстроились Скогны. Забыв про печь и недоплавленную шихту, они собрались у прозрачной стены и молча глазели на Вепуата и чужаков рядом с ним. Гедимин настороженно сощурился, ожидая подвоха, но Скогны не пытались ничего проломить или докричаться сквозь заделанные воздуховоды. Они молча следили за Сэта. Те, если что и видели краем глаза, не подавали виду — их занимала только печь и инструменты.

«Расплавилось,» — Гедимин покосился на сигма-сканер. «Могло бы ещё побулькать, но — надо их побыстрее занять. Будет паршивое стекло, ничего страшного. Мало его, что ли, было…»

— Эй! — он громко щёлкнул когтем по броне и толкнул заслонку печи. Скогны развернулись к нему, запищали и вмиг столпились за его спиной. Гедимин наклонил конус, показывая пузырящуюся массу.

— Что дальше, кто-нибудь помнит?..

…Печь Гедимин прикрыл защитным полем. Раньше это было ни к чему, но сейчас в угол цеха набились все Скогны разом, и кого-нибудь неминуемо приложили бы о заслонку. Тоготцы хвалились кувшином с тремя ручками (одну из них надо было бы переделать, но её «творец» разверещался, и Гедимин махнул рукой) и чашкой с конусным дном, слегка закрученным спиралью (следы попыток Гедимина исправить ещё один промах… кажется, Скогнам понравилось). Остальная толпа, чётко разделённая на две части, махала руками, топорщила когти и вопила — то ли ругала сделанное, то ли уверяла, что мастера из Синви могут лучше. Сармату хотелось сделать из защитного поля поршень и выдавить живую массу за дверь. За спиной о чём-то шуршали Сэта; Скогны, выясняющие, у кого чашки круглее, напрочь о них забыли — только это Гедимина и радовало.

— Уф! — шумно выдохнул Вепуат, когда последний Скогн выкатился за дверь. — Гедимин, закрой за нами. Устроим портал в шлюзе. Снаружи сейчас громко.

Сэта с непрерывным шорохом и потрескиванием выбрались в коридор. Один держал в руках дымящуюся чашку с ногами, другой — бусины, наскоро нанизанные на «асбестовую» нитку и разделённые крупными узелками. Главный жрец прижал когтистую руку к груди и стряхнул с когтей на Вепуата что-то невидимое. Разведчик, быстро коснувшись приклада за спиной Гедимина, ответил похожим жестом. Через узкий огненный портал существа проходили по очереди, тех, кто нёс стекляшки, пропустили первыми. Несколько секунд — и последние искры в чёрном месиве мигнули, и повалил густой дым. Вепуат проворно сгрёб остатки в горсть и раздавил их.

— Завтра обещали принести кровяной камень, — сказал он с усталой ухмылкой. — Буду привязывать его к себе. Посмотрим, работает ли на сарматах.

— А покажут, где он растёт? — быстро спросил Гедимин. Вепуат тяжело вздохнул.

— Спрашивал. Пока — нет. Это у них в городе… туда, похоже, не всех пускают. Даже и из местных.

— А что с мёртвым городом? — Гедимин оглянулся на дверь и понизил голос. — Далеко он хотя бы?

Вепуат пожал плечами.

— Эти тоже не любят о нём говорить. Тут получается… их всего было пять. Городов у Сэта. Их самих вообще немного…

Гедимин мигнул.

— Всего пять? Даже не пятнадцать, как у…

Вепуат недовольно сощурился.

— Ты слушай. Было пять. А потом… ну, они называют это ударом стихий. Какое-то глобальное бедствие… В общем, из пяти уцелело три. А два сгорели. Они говорят… — Вепуат оглянулся на дверь и тоже понизил голос. — В общем, это всё из-за Кайшу. Она это устроила. Для всех нергонов. Тогда всем досталось. Но Сэта… их и раньше было немного. А теперь — всего три города. И два сгоревших.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. В голову лезло что-то про взорванный Марс и «устройство судного дня» — сорвавшуюся задумку Маркуса. «Здесь, с их примитивными технологиями… Как кто-то мог устроить глобальную катастрофу?»

— Это всё правда? — угрюмо спросил он.

— Не знаю, — отозвался Вепуат. — Рассказал, что слышал. А добираться до Теккеха несколько дней. Навряд ли Айзек такое одобрит.

…Зелёный Пожиратель хрустел гравием. В этот раз он закопался на полметра. Нехватка воздуха и камешки, давящие на голову и спину, совсем его не беспокоили. Вепуат стоял над ним со сканером в руке и время от времени ухмылялся. Гедимин заглянул было в экран, но ничего понятного не нашёл — разведчик запустил луч в какие-то внутренние полости, там что-то копошилось, то съёживаясь, то раздуваясь, без чёткого ритма и направления…

— Значит, три города, — Гедимин медленно переваривал новую информацию, стараясь не задумываться о доступных аборигенам технологиях. — С двумя у нас вроде как мир. Надо бы связаться с третьим.

— Свяжемся, — мрачно пообещал Вепуат. — Кроме нас, некому. Не знаешь, когда эти твари спят? И как? Если его в мешок на ночь сунуть, уймётся? Как бы он мне броню не прогрыз…

10 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Никуда сегодня не собираетесь? — спросил Айзек, с подозрением глядя на Гедимина. Тот недовольно сощурился.

— Чего сразу я?

Вепуат, залезший с головой под пульт управления, к самодельным чашкам Петри, даже вылезать не стал — только фыркнул. Айзек с тяжёлым вздохом покачал головой.

— А ни у кого больше нет такой привычки. Только вы двое. Не стоило вас объединять… Ладно, идите. В начале ночи сдаёте кровь — и хоть вовсе провалитесь.

Гедимин, закрыв за собой люк, осторожно провёл пальцем по плечу — там, под скафандром, шевелились тёплые невесомые волокна. Почувствовал хранитель что-то или нет, но от сармата отцепился.

— Айзек не в настроении, — вполголоса заметил Вепуат. Он стоял неподалёку, дожидаясь Гедимина, и вид у него был смущённый и озадаченный.

— Его дело, — буркнул ремонтник, выбираясь из-под купола. — А я пойду сканировать плиты и деревяшки.

— Ага, плиты, — закивал Вепуат. — Только погоди. Я тебе показать хотел. Видел, что творится с туманниками?

…Живые воронки, вросшие в гравий, давно уже не «туманили» — Гедимин и не помнил, когда в последний раз видел столбы пара. Он вообще забыл о растениях на холме — и теперь растерянно смотрел на торчащие из гравия выросты. Из края высохшей, твёрдой, глубоко провалившейся воронки выступал штырь с тонкими перьевидными пластинами. Они росли под прямым углом друг к другу. Вепуат тронул их пальцем — пластины прижались к общему стержню.

— Высохла, но живёт, — разведчик постучал когтем по затвердевшему краю «гриба». — Смотри!

На экране сигма-сканера виднелись очертания подземной части — разросшаяся конусовидная полость, плотно набитая небольшими объектами и прикрытая толстой мембраной. От полости вдоль стенок воронки тянулись длинные структуры с перемычками и поперечными креплениями — и Гедимин быстро вспомнил, где он такое уже видел.

— Катапульта для спор! — сармат шагнул от края воронки и вскинул голову, вычисляя начальный импульс и траекторию полёта. — Хорошо, что сказал. Надо за ними следить. Когда всё это полетит — тут будет артобстрел. А на холме толпы без скафандров…

— Да ну, — отозвался Вепуат. — Не такие уж крупные семена. И полетят вверх… А смотри. Тут что-то не сходится. То, что падало нам на головы, было куда крупнее!

— Может, ещё вырастут перед запуском, — буркнул Гедимин, разглядывая «катапульту». Она ещё не сформировалась — часть перемычек должна была лопнуть, часть — высохнуть и затвердеть, тяжи — натянуться туже… «Нет, всё равно не сходится. Выкинуть такую кучу здоровенных семян… Разве что половина усохнет и никуда не полетит. Иначе катапульта треснет.»

— Некуда им расти, — качнул головой Вепуат. — Они уже полностью сформированы. Сама штуковина ещё растёт, а они — уже нет. Похоже, у этой твари есть какая-то промежуточная стадия…

Гедимин махнул рукой.

— Лишь бы никого не убило. На излучение оно реагирует? Нет? Ну и пусть себе растёт. Я пошёл.

…Лучевой резак легко рассекал стекло. Секунда — и на ладони Гедимина остались две половины зеркального шарика. В серебристой поверхности виднелись чёткие, но деформированные отражения.

Чашки были невелики — на ладони сармата поместились бы ещё две такие же. Он повертел зеркальную полусферу в пальцах и недовольно сощурился. «Примитивное оборудование, всё на глаз. Да ещё на расплаве… С амальгамой было бы ровнее.»

Подавив желание вытопить из разрезанного шарика металл и отправить остатки в переплавку, сармат отложил образцы на поддон. Остыли они быстро — Гедимин, не заботясь о прочности, выставил их на холодный сквозняк. «Можно работать. Прямо здесь. Кейек под рукой, термометр на руке, по лагерю бегать незачем.»

В цехе было пусто, только за плотно закрытой дверью склада что-то негромко гудело — видимо, Кут’тайри снова принял огненную форму. На утреннем занятии Гедимин его видел — он прошёл вдоль стены, огибая печи, на несколько минут замер за спинами Сэта-стеклодувов и незаметно исчез. Каким-то образом он протискивался в двери, приоткрытые на сантиметр-полтора — Гедимину ещё ни разу не удалось расслышать, когда склад открывается или закрывается, он видел только узкую щель, и то обнаруживал её по горячему сквозняку в цехе.

«Кейек,» — сармат достал из печи небольшой камешек, привычно замерил температуру. «Плюс сорок три по Цельсию.» Осколок слабо светился красноватым светом, когда Гедимин положил его в зеркальную чашку. Свечение стало чуть ярче за счёт красных бликов — камешек обвело алым ореолом.

«Надо подумать об отражателях для фонарей. Наши тускловаты. И ещё этот тёмный месяц…»

Сармат, забывшись, занёс руку над чашкой и ошалело мигнул — пальцы обожгло. Отдёрнув ладонь, Гедимин схватился за анализатор. «Уран и торий…» — беззвучно выдохнул он пару секунд спустя.

Чашка горела изнутри красным огнём. Температура осколка поднялась до трёх сотен градусов и с каждой секундой росла. Гедимин, задвинув печную заслонку, развернул над поддоном защитные поля. «Реакция на другие осколки? Невозможно. Расстояние, термоизоляция… Что в самом камне?»

Раскалённая чашка «фонила». Пульсация сигма-излучения показалась Гедимину знакомой, но он не успел её опознать — она угасла, оставив ровный слабый фон. Термометр показывал пятьсот сорок градусов. Ульсена между слоями стекла расплавилась, но вытечь не могла; отражения размыло — чётко виден был только ярко-красный свет.

«Технологии. Новшества, чтоб им всем…» — Гедимин поддел камешек когтями и выкинул на поддон. Можно было не опасаться — кейек едва-едва нагрелся до полусотни градусов. Жар держался над ним — между зеркальными стенками чашки. Он растаял быстро, только полусфера, нагретая до полутысячи градусов, ещё долго дымилась. Пару минут Гедимин наблюдал, как она остывает, и как теряет «лишние» семь градусов осколок кейека. Потом он подобрал камешек и положил на дно второй чашки.

…Щупы анализатора сомкнулись на горке чёрно-красных камешков. «По кейеку — сто пять градусов. Ещё один сюда…» — Гедимин добавил в чашку маленький обломок. Измерять температуру камешков было непросто — вокруг них дрожал, поднимаясь к вытяжке, раскалённый воздух.

«Тысяча четыреста шестьдесят. Фон ровный?.. Это максимум. Добавить ещё один…» — Гедимин положил осколок кейека и тут же отдёрнул руку. Давно следовало брать камешки захватами, не мучая себя фантомными ожогами, но сармат не мог оторваться. Тут опять происходило что-то необъяснимое; Гедимин мог ещё не поверить термометру, но пальцы «говорили», что прибор не врёт.

— Hasu! — чашка от резкого тычка опрокинулась, камни высыпались, но оплавленное стекло уже деформировалось и вздулось бесформенным пузырём. Полусфера, нагретая до температуры плавления, не выдержала и начала оплывать. Гедимин, отодвинув от неё камни, мог только смотреть, как пожелтевшее стекло медленно багровеет. По краям надреза выступил ульсеновый «пот» — давно расплавившийся металл протёк между размягчёнными слоями стекла. Рассыпавшиеся камешки светились по-прежнему тускло; сармат сгрёб их в горку, замерил температуру и недоумённо пожал плечами. «Полторы тысячи градусов. Из ничего, из отражения в стекле. А если бы стекло выдержало — дошло бы до десяти тысяч?»

…Зеркальные чашки Гедимин оставил в цехе — они так и лежали на поддоне, с горками красных камешков внутри, нагретые до тысячи четырёхсот градусов. Нагрев прекратился двадцать минут назад, но и остывать чашки не собирались. «Вот они какие — равнинные термоэлементы,» — сармат с кривой ухмылкой шагнул за порог. «От трёх сотен до полутора тысяч градусов. Практически из ничего. Одна чашка — и в бараке будет жара. Одна чашка… жаль, они лёгкоплавкие. Сейчас бы такую в домну…»

Что-то странное мелькнуло на краю поля зрения, и Гедимин, забыв о «равнинных термоэлементах», остановился и повернулся на шум. Уже полтора часа как рассвело; гравий под ногами блестел от инея. Вдоль шатров по тёмной оттаявшей полосе двое Скогнов тянули костяные санки. За ними из земли со стуком вылетали обломки руды. Четверо Скогнов шли следом с мешком наготове. Мешок был знакомый — скирлиновый пакет из запасов Вепуата.

Скогны протащили отяжелевшую конструкцию ещё полметра и остановились — гроздь камней, налипшая на «магнит», уже свисала до земли. Четверо с воодушевлённым писком окружили её, подсовывая под неё раскрытый пакет. Когда они подняли края мешка так, что гроздь целиком исчезла в нём, Скогн шагнул на санки и вынул из катушки каменный сердечник. Обломки осыпались в мешок. Карлики выволокли его из конструкции и перевязали горловину. Скогн на санках помахал сердечником куда-то в сторону. Там стояли двое довольных филков. Они быстро закивали и помахали в ответ. Карлик с пронзительным писком опустил сердечник в катушку. Двое Скогнов уже волокли тяжёлый мешок к стене горячего цеха.

— Эй! — Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», шагнул к филкам. — Два мутанта! Кому работа поручена⁈

Филки, быстро переглянувшись, попятились к шатрам. Гедимин уже стоял рядом с санками, в кольце расступившихся Скогнов. Угрюмо щурясь, он выдернул из катушки сердечник. Уши заложило от визга, и сармат растерянно мигнул — Скогны, обступив его со всех сторон, сердито верещали.

— Что ещё? Опять Кет? Что в этот раз? — услышал Гедимин сквозь визг недовольный голос Кенена Гварзы. Сармат вышел из-за шатра. За ним, чуть поодаль, держались филки. Их было четверо — ещё двое присоединились по дороге.

— Чего «Кет»⁈ — Гедимин показал филкам кулак. — Эти двое нашли себе рабов. Заставили местных таскать рудосборник. И руду. Там мешки по полцентнера!

— Да каких рабов, мы просто… — подал было голос филк, но тут же, замолчав, спрятался за спину Гварзы. Ненадолго притихшие Скогны заверещали громче прежнего, указывая то на санки, то на сердечник в руке Гедимина, то на горячий цех.

— Местные говорят, что они сами вызвались, — сухо сказал Гварза, покосившись на филков. — Такая штука, призывающая из земли руду, им в новинку. Дети Пламени не сразу допустили их…

Филки поспешно закивали.

— Они тут всюду лазят, им интересно, — проворчал один из них, держась рядом с Гварзой. — А санки лёгкие.

Гварза подошёл к брошенному мешку с рудой и взвесил его на руке.

— Двадцать пять килограммов, не больше. Нормальный вес на такое расстояние.

Он повернулся к Скогнам и что-то проверещал. Те ответили, указывая на Гедимина и недовольно скалясь. Сармат растерянно хмыкнул. «В новинку? Призыватель руды? Ну да, у них же нет катушек. А агрегат удобный. Может, скопируют, как рассмотрят вблизи…»

— Верни стержень, — велел ему Гварза. — Скогны знают, что руда нужна для станции. Хотят помочь молодому Пламени. Надоест — уйдут. Понятно?

Он выразительно посмотрел на филков. Те насупились.

— Мы никого не заставляли. Этот амбал на всех бросается…

Гедимин, ошалело мигнув, двинулся к ним. Филки юркнули за шатёр. Гварза тяжело вздохнул.

— Где стержень?

Гедимин, выразительно пожав плечами, вложил сердечник в катушку и отступил от рудосборника. Скогны, с опаской на него оглядываясь, вернулись к санкам и подвинули их ещё на десяток сантиметров. Камни застучали по костяной мембране. Настороженный филк выглянул из-за шатра.

— И ты иди работать, — буркнул Гварза, подняв на Гедимина тяжёлый взгляд. Тот угрюмо сощурился.

— Следи, чтобы местных не гнобили. Для них любой филк — амбал.

…Вепуат, обойдя притихшего Зелёного Пожирателя, заглянул за шатры и еле слышно хмыкнул.

— Работа движется, руда собирается… Значит, филки — дети Пламени?

— Сказал бы я… — пробормотал Гедимин и досадливо поморщился. Пожиратель наткнулся на вкусный камень и снова захрустел.

— Не пускай его к жаровне, — предупредил Гедимин, проследив траекторию медленного движения. — Они все фонят. А кейека и так мало.

— Не пущу, — пообещал Вепуат. — Сейчас отнесу его на тот склон… А как думаешь, Скогны смогут сами сделать магнит?

— Может, уже и пытаются, — пробормотал Гедимин, заглянув за шатёр. Двое Скогнов, забравшись на санки, рассматривали «магнитную» катушку. «Если проткнут трубку, санки даже не сломаются. Только пропитка постепенно высохнет. И кого-нибудь треснет током… М-да. Этого не надо. Пойду скажу, что там. А то доковыряются.»

…Обе чашки стояли на поддоне. Металлический лист уже покраснел до краёв и заметно дымился. Гедимин, выругав себя за то, что не вспомнил о термоизоляции, опрокинул полусферы и высыпал кейек. По сравнению с поддоном и чашками огненные камешки казались холодными.

«Стекло выдержало,» — Гедимин, дожидаясь, пока всё остынет хотя бы до полусотни градусов, пристроился рядом со сканером. «Очень стойкий материал. Добавлю такой отражатель в поршневую машину. Лишний нагрев там не помешает. На полутора тысячах я их ещё не гонял. Главное — не забыть о термоизоляции…»

— Ого! — Вепуат, протиснувшийся мимо Гедимина к стойке для инструментов, посмотрел на раскалённый поддон, тронул каменную опору под ним и тут же отдёрнул руку. — Придётся Скогнам дать другую печь. Сюда поставим Сэта. И… это у тебя надолго? Скоро остынет?

— Пойду в воду суну, — Гедимин завернул раскалённые штуковины в защитное поле и рассовал обломки кейека по карманам. — Поддон где-то был запасной…

— Ты надолго? — спросил в спину Вепуат. Гедимин пожал плечами. В мозгу крутились параметры поршневой машины. «Если получится — двойная мощность… и экономия кейека. Надо высчитать срок службы отражателей. Пару месяцев, надеюсь, выдержат…»

…В душевой шумела вода; сквозь гул горячего воздуха Гедимин различил глухие удары поршней и свист насоса. Двое филков в мокрых комбинезонах обернулись на сармата и недовольно хмыкнули. Один из них стоял над посудомоечным агрегатом с перекрытыми вентилями и сверлил взглядом каменный корпус. Другой следил за гудящей поршневой машиной и что-то считал про себя, иногда разгибая сжатые пальцы.

— Рано вы пристроились, — проворчал Гедимин. Филк, напряжённо следящий за посудомойкой, сердито фыркнул.

— Ужин закончился — посуду моют. Ты свои фляжки когда мыл в последний раз? Ещё на Земле?

Гедимин молча двинулся вперёд. Филки шарахнулись к дальней стене. Сармат, не обращая внимания на их сердитое шипение, перекрыл вентили на воздуховодах. Гул затих.

«Один отражатель сюда, другой — сюда,» — Гедимин пожалел про себя, что не запасся ещё двумя. «Немного перекосит, но это ничего. Ага, есть нагрев… Пуск!»

Он закрыл лючок и поднялся на ноги, напряжённо вслушиваясь в гул воздуха. Термопластина, вынутая из цилиндра машины, обожгла пальцы, и сармат перехватил её когтями за удобный выступ. На металле остались ошмётки чёрного фрила — верхний слой обшивки на рукавице успел расплавиться. Снова засвистел насос, загудела проточная вода.

«Экономия сырья,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Один осколок с резьбой или два обычных — и вот тебе рабочая температура. Надо будет добавить отражателей, выровнять режим… хотя — и так неплохо.»

— И что? — настороженно спросил филк, приближаясь к вентилям.

— Всё. Работайте, — отозвался Гедимин.

Филк сердито фыркнул.

— Сбил мне счёт, сбил весь процесс, а теперь — «работайте!». Брайс, глянь внутрь — сколько ей ещё осталось?

Брайс под озадаченное хмыканье Гедимина поддел уплотнитель и сдвинул крышку. Из открытого корпуса повалил пар.

— Ещё надо, — буркнул филк, задвигая крышку и стряхивая с лицевого щитка конденсат. — Старший! Ты мыться пришёл, или что?

— Вы что, время стерилизации на пальцах считаете? — Гедимин не двинулся с места. — Часов ни у кого не… Sa hasu!

— Сам такой, — нестройно огрызнулись филки, но сармат ничего не заметил — у него и так ныло под рёбрами. «Да, верно. Часы. Откуда на Равнине часы⁈ Может, только у Гварзы. Заэкранированные. А остальным… Hasu! Чем тут можно измерять время? Хотя бы пятнадцать минут отмерить, чтобы они в машину не лазали…»

— Сейчас, — буркнул он, в задумчивости хватаясь ладонью за термопластину и щурясь от боли и досады. «Щитки в переплавку. Это — в шатёр. И поискать какую-нибудь чашку… ракушку… полую кость… где-то тут тростник был…»

В душевую он вернулся через восемнадцать минут; две из них ушли на проделывание отверстия в подвернувшейся ракушке, ещё пятнадцать — на замеры времени вытекания воды из этой ракушки. Вытекала она чуть быстрее, чем сармату хотелось бы, а проделанное отверстие постепенно должно было расширяться и сбивать точность «часов» всё сильнее… но зато у ракушки были удобные выступы для цепляния на стену, да и высокая точность тут была ни к чему.

Когда он с «водяными часами» вошёл в душевую, стерилизация уже закончилась. Филки втащили в предбанник волокушу и сгружали на неё последние миски. Ещё двое отцепляли от заглохшей поршневой машины приводы и собирались куда-то её тащить.

— Старший! — укоризненно сощурился на Гедимина комендант Дасьен.

— Тихо ты, — буркнул он, показывая просверленную раковину. — Вот из этой штуки вода, если налить до краёв, вытекает четырнадцать с половиной минут. Наполняешь, вешаешь на стену, запускаешь стерилизатор. И не лезешь в него, пока не вытечет! Много мойщиков уже ошпарилось? Чего сразу не сказал, что такая проблема⁈

Комендант присвистнул. Филки, забыв о мисках, повернулись к сармату. Ракушка пошла по рукам.

— Типа такие часы… — пробормотал комендант, отобрав «устройство». — Н-ну… тут, наверное, по-другому никак… Местные принесли?

Гедимин сердито сощурился.

— Вы и до таких не додумались. Эта штука простая, она работает, — чего тебе ещё?

Филк, разгружающий посудомойку, вытряхнул на волокушу последние миски и принялся дуть на перчатки. Горячую воду из стерилизатора спустили пару минут назад, налили прохладной, но стекло так быстро не остывало — и пальцы филку прижгло. Гедимин смотрел на него, угрюмо щурясь, и думал, что с такой ерундой филки могли бы разобраться без него.

— Давай-давай! — пришёл в себя комендант. — Это — в барак, эту штуку — в шатёр Кета. Где вторая телега? Заезжай!

Филки быстро потащили волокушу к выходу. В двери уже заглядывали другие, с пустой повозкой. Минута — и она с плеском въехала в душевую.

— Вира помалу! — скомандовал Дасьен, отступая от поршневой машины. Ракушку с отверстием он держал в руках — строго вертикально, будто она была полна воды.

Машину опустили на волокушу, привычными движениями накинули крепящие ремни.

— Пусть бы она тут стояла, — пробормотал Гедимин, отступая к стене. Судя по слаженности действий, эту операцию проводили каждый день — и, может, не по одному разу.

— От воды ей ничего не будет. Пусть тут стоит. Она только вам сейчас и нужна…

Дасьен со вздохом развёл руками.

— Мы бы с радостью, Старший. Самим надоело. Но местные её пугаются… Эй! Левее давай!

Повозка вильнула влево и выползла за дверь. Дасьен, отряхнувшись от конденсата, пошёл за ней. Гедимин остался бесцельно смотреть на вскрытый стерилизатор и распахнутые для просушки вентиляционные лючки. «Местные пугаются… Это они после того подъёмника всё не успокоятся? Их же никто не заставляет руками в цилиндры лезть…»

…Термоизоляция работала — нижняя часть цилиндра была чуть тёплой, но, когда Гедимин его вскрыл, по пальцам потянуло жаром. Чашка-отражатель выдержала и нагрев, и давление воздуха, и перевозку. Температура внутри неё оставалась прежней — чуть больше тысячи градусов.

«Сделать ещё две и погонять вхолостую и с приводами,» — думал Гедимин, вынимая отражатели и закладывая «старые» термопластины. «Где-то тут ульсена… А, верно. Всё в горячем цехе. У Вепуата заня… Hasu! Как он там — один против двух народов⁈»

…Гарью и раскалённым металлом из «шлюза» не тянуло, рёва огня было не слышно. Гедимин, нарочно зацепив плечом косяк, вошёл в цех. Его поприветствовали с двух сторон — пронзительным визгом и шипением и треском. В проёме в «стене» защитного поля стоял Вепуат. Он посмотрел на Гедимина и тяжело вздохнул.

— Всё остудил? Где поддон?.. А, ладно. Запасной я нашёл. Покажи тоготцам, как делать витое донце. Что это — не знаю, но им очень надо.

…Защитное поле со сквозной дырой размером с сармата разделяло цех надвое чисто символически и никому помешать не могло бы. Но к нему никто не подходил. Скогны по одну сторону и Сэта по другую стояли друг к другу спиной или боком и не отвлекались от работы. Одни освоили плоскостенные чашки, другие — кувшины-конусы со спиральным дном; ручки в этот раз получились ровные и почти одинаковые. Гедимин нашёл бы, что переделать, но сейчас его занимали зеркальные термоотражатели — и способы измерять время.

— Вот они о чём толковали, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на поддон. — Забавно. Такая витая ракушка. Гедимин, а ты ладони поплавил.

Его слова были едва слышны сквозь радостное и сердитое верещание Скогнов. Посмотреть на «успехи» тоготцев снова сбежался весь лагерь. Гедимин покосился на измятые и сплющенные щитки на ладони и недовольно сощурился.

— Переделаю… Вепуат! Спроси у местных, пока не разбежались, — как тут измеряют время?

Вепуат мигнул.

— В днях. Ну… ещё день и ночь различают. Но это в каждом Сфене по-своему. Тут вообще всё не очень точное.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Да я заметил. Ладно, день на часы и минуты они не делят. Но если надо отмерить точный короткий отрезок? Есть же какие-нибудь устройства? У них тут металлургия, химия, ремёсла всякие… Есть же процессы, которые идут определённое время? Как его отмеряют?

Вепуат коротко взвизгнул, и все, кто был в помещении, повернулись к нему. Ещё несколько секунд он пищал, оживлённо шевеля пальцами. Гедимин смотрел на аборигенов. Они растерянно переглядывались, шевеля ушами; кто-то приоткрыл пасть, но, опомнившись, тряхнул гривой и запищал в ответ. Гедимин перевёл взгляд на Вепуата. Разведчик выглядел смущённым и даже виноватым.

— Всё плохо, — буркнул он, когда Скогны по его сигналу подобрали остывающие «стекляшки» и потянулись к двери. — У них ничего нет. Вообще ничего. Процессы отслеживают на глаз, нюх и вкус. Хороший нюх к хорошим рукам — дар богов. Бывает, таких идиотов за хороший глазомер держат…

Сэта, до сих пор молча наблюдавшие за сарматами, зашевелились. Главный жрец протянул руку к Вепуату и что-то прошелестел. Разведчик зашуршал в ответ; на секунду он приободрился, но, услышав новые шелесты, шумно выдохнул в респиратор. «Похоже, у Сэта тоже нет часовщиков,» — подумал Гедимин. «Странно всё это…»

— Время — штука прочная, — вздохнул Вепуат. — Разрезать его на части — задача, достойная Куэннов. У Сэта вместо часов гейзеры, а о специальных устройствах они не слышали…

Сэта негромко шуршали, переговариваясь; потом главный жрец снова протянул к Вепуату руку. Сармат благодарно хмыкнул.

— Нет, кое-что слышали. У Кьюссов есть тонущие чаши. Они отрезают от времени небольшой кусок, и всегда один и тот же. У Сэта нет таких штук. Они… они думают, что опасно резать время. Никому не нравится, когда его режут.

«Да чтоб им всем…» — Гедимин, больше ни о чём не спрашивая, прижал ладонь к шлему. Мозг шипел и плавился. «Тонущие чаши,» — всплыла последняя здравая мысль. «Вид водяных часов. Значит, кое-что всё-таки есть…»

…Чёрно-красный желвак — десять сантиметров в поперечнике — лёг на стол. Гедимин хмыкнул.

— А кровяной камень резать не опасно? Или он это любит?

Вепуат несильно ткнул его кулаком в плечо — сармат едва почувствовал нажатие.

— А ты его не режь. Отколи аккуратно вот эти выросты. Наверное, не стоило его пластовать. Может, эти круглые штуки жизнеспособны только целиком. Будут потихоньку почковаться.

— Три выроста? — Гедимин, выпустив когти, примерился к камню. Слабые места и впрямь проходили по «стыкам» округлых желваков, сросшихся в один комок. «Не уверен я, что оно вообще живое. Местные бы давно заметили…»

— Ага, сюда их, — Вепуат сгрёб со стола отколовшееся и высыпал в плошку. — Эти оставим чистыми. А этот…

Он со вздохом вскрыл щитки вдоль пальца и потянулся за отложенным осколком стекла.

— Этот будем прикармливать.

…Гедимин отобрал вымазанный кровью камешек и закрепил на нём тонкие ремешки, — Вепуат, хоть регенерация у него и включилась, успел выпачкать и их, и перчатку, и стол. Теперь он, досадливо щурясь, смотрел на зарастающий порез.

— Перестарался. Тяжело самому себя резать. Что-то да пойдёт не так.

— Ты теперь в симбиозе с… бактериальным матом? — Гедимин настороженно следил, как сармат убирает новую «цацку» под скафандр. — Что-нибудь чувствуешь?

Вепуат пожал плечами.

— Через восемь дней узнаем.

11 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На стене душевой отверстием вниз висела пустая ракушка. Закрепили её на совесть — Гедимин, надавив двумя пальцами, не смог её уронить. Довольно хмыкнув, он заглянул внутрь и хмыкнул ещё раз — на дне «сосуда» лежало набухшее волокно: кто-то увеличил время вытекания воды на восемь минут, видимо, настраивая «таймер» для стирального агрегата. «Ну вот, уже пошли модификации,» — Гедимин с ухмылкой отошёл от «часов» и снял со стены шланг от горячей цистерны. «Мозги включились.»

Он уже сливал воду из скафандра, когда дверь открылась, пропуская Вепуата. Разведчик нёс на руках, поддерживая под брюхо, полусвёрнутого Зелёного Пожирателя. Существо, спущенное на влажный пол, ненадолго замерло — и поползло к водостоку. Гедимин прикрыл отверстие защитным полем, но Пожирателю, похоже, сама дырка была неинтересна — он уткнулся в мокрый камень и зашуршал.

— Пить им тоже нужно, — сказал Вепуат, покосившись на Гедимина. — Сбрызну его водой — вроде как дождь прошёл.

Гедимин хмыкнул.

— Просушить не забудь. Снаружи минус четыре.

— Просушим, — покладисто согласился разведчик, забирая у Гедимина шланг. — Смотри, а оно тут спокойное. Загрязнений нет?

Гедимин покосился на дозиметр.

— Были бы — я почистил бы, — проворчал он, убедившись, что тревога была ложной. — У тебя что, дозиметра нет?

— У меня-то есть, — отозвался Вепуат, слегка сузив глаза. — А вот у филков — только рамки. Вот, смотрю, получится ли из этого зверька прибор поточнее.

Гедимин, смутившись, отвёл взгляд. «Верно. Тут постоянно приходится что-то выдумывать. Приборы из зверьков, приборы из ракушек…»

— Водяные часы? — Вепуат тронул «таймер» пальцем. — Ага, Скогны про них спрашивали. Не спится им по ночам…

Гедимин поморщился.

— Простая же штука, — пробормотал он, глядя на ракушку. — Проще токарного станка. Замерил один раз интервал — и пользуешься. Как они вообще работают без таймеров?

Вепуат пожал плечами.

— Привыкли. Если оборудование сделано не по стандартам, процессы в нём идут вразнобой. И какой толк от таймеров? Разве что для каждой мастерской делать свой. Для каждого котла в каждой варильне… Откуда у них стандартные котлы? Не говоря уже о топливе…

Гедимин тяжело вздохнул. Он думал о единицах измерения, о попытке ввести весовой стандарт и о котле, в котором столяры замачивали деревяшки перед выпрямлением. «Поднять им индустрию в одиночку я не потяну. Может, Ассархаддон бы справился, но… Не надо тут Ассархаддона. Обойдутся без индустрии.»

…Одинокий жёлтый фонарь горел у шатров, с теневой стороны. Он медленно, по дециметру, переползал от шатра к шатру. Гедимин увидел низкорослые силуэты и услышал приглушённый писк и перестук камешков.

— Скогны уже работают? — он остановился и быстро огляделся по сторонам. Филки, только выбравшись из барака, шумели водой в душевой; пара «рудосборщиков», похоже, была там же и за Скогнами даже не приглядывала.

— Они рано встают, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на остановившийся огонёк. — Пакеты я у них отобрал — трансформировались. Нашили мешков из чего попало, собирают в них. С утра им ещё привезут.

— Может, их и на станцию вместо филков нанять? — Гедимин оглянулся на шумящую душевую. К ней быстро шёл Кенен Гварза, уже с утра чем-то недовольный.

— Ты же сам хотел, чтобы они интересовались новшествами, — Вепуат ухмыльнулся ещё шире. — Они и интересуются… Эй! Рябь под землёй!

Гедимин схватился за сигма-сканер. Он успел засечь широкую полосу ряби под холмом — крупный Текк’т осторожно, стараясь не трясти плато, проползал в толще скалы. Ещё секунда — и с окраины донёсся протяжный гул. Гедимин насчитал три голоса; мгновение спустя к ним присоединились ещё два. Сармат, глубоко вдохнув, развернулся к Вепуату.

— Скажи им подождать и сам не убегай. Будем давать инструкции…

…На поддоне поместилось всё. Гедимин расставил вырезанные из камня детали поодаль друг от друга и надеялся, что у Текк’тов в мозгу всё не перемешается. Забравшись на стопку готовых обшивочных плит, он смотрел, как гигантские змеи «обнюхивают» макеты. Огромная пещера главного корпуса стала маленькой и тесной, когда в неё набилось семеро крупных Текк’тов, — сегодня на работу прислали «старейшин», в самом коротком Гедимин намерил сорок один метр.

— Много интересных занятий, — еле слышно хмыкнул Вепуат, кивнув на поддон. — Текк’ты такое любят. Я им сказал, чтобы копать тоже не забывали. Что там у тебя? На реактор похоже…

Гедимин досадливо сощурился.

— Пора бы делать реактор, — нехотя согласился он. — Но без золотой глины, без ипрона… Тем, что у меня есть, не заэкранируешь и коридор оттока. Нужны тонны… Вентиляция тут. Вентиляция и цистерны для воды. Никаких реакторов.

«Надо бы с Айзеком поругаться,» — с тоской подумал он, притрагиваясь к неприкосновенному карману с чертежами. Не прикасался Гедимин к ним уже трое суток — и с тех пор так и не собрался показать их командиру. «Ничего умнее я тут не начерчу. Пусть смотрит, считает, если надо — и думает, где взять сырьё. Полстанции нужно обшивать ипроном, а золотой глиной — вообще всю по периметру.»

Вепуат пожал плечами.

— Я не разбираюсь, сам знаешь. Бочка — и бочка, дырки в ней — и дырки.

— Патрубки, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Последний Текк’т убрал язык и поднял голову от поддона с макетами. Низкочастотный гул раздался где-то внутри черепа и больно надавил на висок.

— Они готовы работать, — перевёл Вепуат. — Просят пока не убирать холодный лист… ну, и эти штуки тоже. Будут сверяться.

— Разумно, — согласился Гедимин, глядя вслед уползающим Текк’там. Они растаскивали плиты тектона по разным пещерам — в одной всем лепильщикам было тесно. «Здесь мы закончили. Теперь — к Броннам…»

…Деталь получилась кривой — Гедимин, не рассчитав, прихватил лишние полсантиметра древесины и теперь досадливо щурился — «пустой расход сырья!». С выдержанным равнинным деревом сармат уже работал — получалось по-разному; без Броннов, глазеющих со всех сторон, было бы проще, но для них всё и делалось. «Насколько было бы легче…» — Гедимин с тоской покосился на чертёж. Ничего сложного там не было — сармат не один день потратил, приводя многочисленные рычаги и опоры к нескольким стандартам. Любой филк прочёл бы этот чертёж с полувзгляда — но для существ Равнины это был странный, некрасивый и непонятный рисунок. «Ладно, будут им образцы. С образцами у них нормально выходит. Ну вот, последняя деталь…»

Гедимин положил обточенную деревяшку на поддон. Вепуат, заглянув в чертёж, старательно вывел прямо на дереве пару местных значков. Цифры у Броннов, по крайней мере, были — кто-то озаботился внедрить в их городах единую письменность, а запись числа у них даже была общей со Скогнами. Теперь цифры были проставлены на каждой детали — столько штук нужно было изготовить.

— Чтоб я ещё раз построил ангар для карликов… — Гедимин сердито сощурился на слишком низкий потолок. Хотелось выпрямиться, но места не было. Бронны, увидев, что он отстранился от поддона с образцами, стянулись к ним. Подмастерья остановились чуть в стороне, трое мастеров взяли деревяшки в руки и долго верещали, ощупывая их и тыкая когтями в цифры.

— Чего они? — тихо спросил Гедимин. — Они вообще поняли, чего мы хотим?

— Поняли, — кивнул Вепуат. — Считать они умеют. Сейчас распределяют работы.

Гедимин дотянулся до горки готовых деталей. Она пока была невелика — сюда складывали «арматуру», обточенную с концов и просверленную в нужных местах. На каждой рейке белела пометка — серийный номер, один на всю горку. Гедимин вставил обточенный штырь в паз и довольно хмыкнул — входила деревяшка с усилием, до упора её пришлось бы забивать кулаком. «Не промахнулись. Неплохая точность для такого материала…»

Мастера-Бронны повернулись к сарматам и громко запищали. Вепуат ухмыльнулся.

— Благослови их, — прошептал он Гедимину. — Работа сложная, всем неспокойно. Пусть знают, что Пламя с ними.

…Тонкие волокна на плечах сармата затрепетали, обхватывая его плотнее. Гедимин озадаченно хмыкнул — обычно хранитель при появлении Айзека щупальца втягивал, а не распускал…

— Показатели в норме, — сообщил он, поднимаясь из-за пульта. Айзек кивнул.

— Никто и не сомневается. У тебя реактор под присмотром.

Гедимин молча ждал, когда он сядет за пульт.

— Чертежи, — буркнул он на вопросительный взгляд командира. — Вот. Всё, что я могу. Хочешь лучше — проектируй сам.

— Не злись раньше времени, — укоризненно хмыкнул Айзек, разворачивая бумаги. Изучал он их долго. Гедимин терпеливо ждал, стараясь не заглядывать командиру в глаза.

— Угу-ум… — протянул наконец Айзек, отчёркивая расчёты по сырью. — Будем думать, атомщик. Экранизаторы точно придётся урезать… Сколько у тебя запроектировано поршневых машин? Двадцать две?

Гедимин, при слове «урезать» угрюмо сузивший глаза, сбился с мысли и озадаченно хмыкнул.

— Ну да. Восемь облучаемых…

— Пора бы ими заняться, — Айзек, аккуратно сложив чертежи, вернул их Гедимину. — Хотя бы необлучаемыми. Литьё, подбор термоэлементов, обкатка… Двадцать два отдельных механизма. Начинай их собирать. Попутно, может, что-то доработаешь…

…Поршневую машину из шатра опять уволокли — видимо, в душевую. Гедимин в задумчивости забрёл в лабораторию — и едва смог по ней пройти. Со всех сторон поднимались защитные купола — Альгот развернул цех красителей. Он и сам тут был — методично обходил столы, глядя на манометры, свинченные с лабораторного оборудования и приделанные к перегонным устройствам. Гедимин, жестом успокоив его, протиснулся к литейной станции — и беззвучно выругался. Он пришёл как раз посреди процесса — чёрный песок в тиглях уже размягчился, но жидким ещё не стал, а это значило, что станция безнадёжно занята до самой ночи.

«Поработаешь тут, как же…» — думал час спустя сармат, угрюмо щурясь на попытки Скогнов вытянуть из стеклянного пузыря длинную трубку. У них почти получилось, но перегибать они её начали раньше времени — и сломали пополам, нарушив всю форму. Теперь они пытались её расправить. «Или додумаются переплавить, или так себе и заберут,» — думал Гедимин. Он уже попробовал отобрать бракованную деталь и отправить в переплавку — на него наверещали со всех сторон, и он отступил и теперь ждал, когда перестанет звенеть в ушах. «Когда они все уйдут, займусь поршневыми машинами. Для плавки металла эти печи надо перенастраивать. А вот стеклянных чашек наделать можно. Пока что — одну пару. Для ходовых испытаний. Айзек прав — всё надо проверить заранее.»

Скогны почему-то не спешили уходить — уже и все изделия вынесли, и Вепуат открыл портал для Сэта и вернулся в цех… Обступив его со всех сторон, карлики взволнованно пищали. Пока сармат отвечал им, Гедимин успел загрузить шихту в печь и отмерить нужное количество серебристого металла. Стеклянная скорлупа уже начала оплывать по краям, когда Вепуат выпроводил Скогнов за дверь.

— Уф! — выдохнул он, осушив флягу до половины. — Любознательные, мать моя колба!

— Чего им? — спросил Гедимин. Вепуат махнул рукой.

— Да всё то же — «зачем у чашки ноги», «почему горло кривое», «сколько в столе дырок»… В Синви уже всё выяснили, в Сэви выяснили, теперь расскажем Тоготу. Чего им друг у друга всё не выспросить⁈

…Без Скогнов ангар стал неожиданно огромным и очень тихим. Гедимин, стараясь не шуметь, заливал расплавленный металл в стеклянный шар. Ульсеновый слой ложился кое-как, сармату всё не удавалось распределить вещество равномерно. Когда он, шумно выдохнув в респиратор, убрал заготовку из печи, за правым плечом что-то шевельнулось. У стены, завернувшись в накидку, стоял Кут’тайри. Он даже не заметил, что Гедимин обернулся — его занимала только заготовка на стеклодувной трубке. Смотрел он очень внимательно, и в потемневших глазах горели оранжевые искры.

«Когда выбрался со склада?» — из-за печи Гедимин не видел, открыта ли дальняя дверь. Жаром вроде не тянуло — по крайней мере, горн с отодвинутой заслонкой грел сармату руки куда сильнее. Он снова покосился на Кут’тайри — жрец стоял неподвижно, разглядывая заготовку, и чего-то ждал. Выразительно пожав плечами, Гедимин прижал трубку фиксатором и взял со стойки вторую. «Теперь — внутренний слой. Неудобные тут всё-таки мундштуки. Перетяну стекло — опять металл перезаливать…»

Когда уже готовый шар, разрезанный по горячему надвое, остывал на поддоне, у стены снова что-то шевельнулось. Обернувшись, Гедимин успел увидеть только тень — жрец уже просачивался в едва заметную щель между дверью склада и косяком. Короткая красная вспышка — и створка погрузилась в паз.