Часть 27 35–38 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

35 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из «окон» душевой пробивался свет, внутри шумела вода, а у входа стояла разгруженная волокуша. Пока Гедимин обходил реакторный купол, дверь открылась; двое филков вытащили бочку с водой и снова нырнули в ангар. Сармат остановился и прислушался, но посторонним звукам было не пробиться сквозь гул и плеск — в душевой завели стиральную машину. Гедимин, еле слышно хмыкнув, поднял сигма-сканер и направил луч под ноги и чуть наискось — под ближайший обрыв.

Ничего, кроме гравия и редких «кустов» иглицы, на экране не было. Сармат пошарил лучом, расширил область сканирования, — прибор «разглядел» ямки, оставшиеся от костяных шестов, и ещё одну иглицу, проросшую прямо в углублении. Больше никакой органики в ущелье не было.

«Эффективные чистильщики, мать их колба…» — Гедимину вспомнился вчерашний живой смерч, кружащий над обрывом, и его передёрнуло. «Ни кости, ни обрывка одежды…»

…Раненого зверя снова уложили немного по-другому — кажется, его перекладывали по нескольку раз в день, и всегда «связывали» защитным полем. Гедимин по широкой дуге обогнул хвост, покрытый твёрдыми наростами — его «пристёгивали» к земле особенно тщательно, и всё же сармату эти «крепления» казались ненадёжными. Из панциря над неподвижной лапой высунулся круглый глаз, провернулся, отслеживая движения Гедимина, и втянулся обратно — но из брони уже выглянули другие. Сармат отвёл взгляд и ускорил шаг — существо вроде бы не могло навредить ему, но от глаз, торчащих из боков, почему-то было не по себе.

Под куполом горели два фонаря и одинокая жаровня с отражателем; Джагулы принесли свои «горелки» и уже с утра что-то кипятили. По периметру их лагеря из гравия торчали наклонные костяные шесты, опутанные тросами и увешанные разделанной дичью. Мясо разрезали на тонкие пласты, шкуры, натёртые чем-то блестящим, растянули отдельно — где нашлось свободное место. Из навесов, под которыми лежали раненые, уцелел только один; кто под ним прячется, Гедимин видел плохо — заслоняли кочевники. Иногда в просвет выглядывала судорожно сжатая кисть руки — видимо, раненому выдали кровяной камень, и теперь он корчился в попытках вырастить раздробленные кости. Гедимин смутно помнил, что у кого-то из Джагулов была травма челюстей — он долго лежал, забытый всеми, кажется, даже и без воды, и, если его труп не скормили сааг-туулу, может, очередь до него и дошла. Кочевники на раненого не обращали внимания — больше их занимал собственный мех. Раздевшись догола, они старательно вычёсывались. Над котлами в облаках пара свисали с костяных жердей какие-то обмотки. Гедимин, поморщившись, отвёл взгляд — и тут же наткнулся на ведро из кожи и тонких костей, доверху наполненное очистками местной «рыбы». Очистки успели подмёрзнуть и затвердеть — их вытащили из-под купола и оставили на морозе. Поблизости бродил филк, подозрительно щурясь на кочевников; из-за него, похоже, местная фауна до сих пор не слетелась на добычу — других причин Гедимин не видел.

— Кет, — негромко окликнул его Кенен Гварза, неожиданно вышедший из темноты. — Есть поручение. Резак исправен?

Гедимин, забыв, зачем пришёл, растерянно хмыкнул.

— Нужно срезать два дерева, — Гварза развёл ладони на метр. — Вот такого примерно размера. Срезать, выпотрошить, внутренности сложить на видном месте. Дотащат и выварят сами.

Гедимин мигнул.

— Древесина сейчас негодная. Много воды.

— Без тебя знаю, — Гварза раздражённо сощурился. — Вашим с Хепри питомцам…

Он выразительно кивнул в сторону лагеря Джагулов.

— Нужен древесный жир. Не знаю, что это за дрянь, но вроде бы накапливается в стволах. Моим плазмомётом деревья рубить несподручно. Ну? Чего ждёшь?

— Они мне не питомцы, — Гедимин поморщился. — Я предлагал их выкинуть, если помнишь.

— Помню, и что? — Гварза пожал плечами. — Плазморезов у нас больше нет. Эти что-то мололи про топоры и колуны, но…

Он выразительно скривился. Гедимин покосился на лагерь (кочевники следили за сарматами, навострив уши) и тяжело вздохнул.

— Зачем жир? Не для оружия?

— Кормить эту тварь, — Гварза кивнул на сааг-туула. Животное, обнаружив невдалеке от себя сразу двоих сарматов, вытаращилось во все глаза и даже приподняло голову, насколько позволяло защитное поле.

— Значит, ей стало лучше, — пробормотал Гедимин, пытаясь вспомнить, чем сааг-туула кормили вчера — кажется, какой-то тёплой жижей. — Ладно, деревья сейчас срежу. Потом будет просьба.

— Земляные работы? — хмыкнул Гварза, оглядываясь на дальний обрыв. — Местную фауну приспособить к делу не удалось?

— За ней и пришёл, — Гедимин покосился на притихших кочевников. — Не знаешь, у Джагулов есть лопаты?

Гварза издал короткий смешок.

— Эксперимент рискованный, но… Будем думать. А ты…

На окраине камень проскрежетал по камню и с грохотом откатился. Потом громыхнуло — и загрохотало часто. Гедимин, болезненно щурясь, развернулся на шум. «Ладно гравий бросать с обрыва. Крышку-то зачем швырять⁈»

…Деревья-валуны до сих пор не промёрзли — под складчатой древесиной уже было выше нуля, а в волокнистой сердцевине — плюс двадцать. Разрезанные стволы дымились, быстро остывая — защитный слой больше не сохранял тепло. Гедимин покосился на слои, пропитанные чем-то густым, почти твёрдым. «Древесный жир… Значит, это ещё и съедобно. Интересно, Айзек его изучал? Хватает на корм сааг-туулам — может хватить и на субстрат.»

Он отошёл от разрубленных стволов, уступив место Джагулам. Они пришли вшестером, под конвоем настороженных филков, по дороге забрав из «передвижного лагеря» странной формы инструменты с костяными рукоятками. Гедимин определил их как тёсла, выкованные из рэссены и зачем-то отмеченные криво прочеканенными значками. Возможно, это было клеймо изготовителя или указание на принадлежность — одно и то же на всех объектах, попавшихся Гедимину на глаза. Джагулы явно берегли их — брались за них только там, где нужно было разломить твёрдую структуру по естественному шву или разрубить крепящее волокно, и дальше выдирали обломки руками. Гедимин отошёл на пару шагов и остановился на границе светового пятна. Кочевники его уже не занимали — за ними было кому следить.

— В тёмное время кто-то из нас будет здесь, — донеслось из густой тени. Сармат видел массивный силуэт с длинным шестом в руке; палка вроде бы и светилась, но ничего, кроме себя, не освещала.

— Есть опасность? — отрывисто спросил Гварза. Он стоял там же, в темноте, почти заслонённый массивной фигурой Калига.

— Нергоны, — отозвался страж — и замолчал, будто это слово всё объясняло.

— Вокруг лагеря? — спросил Гварза.

— Достаточно и тех, кто в нём, — отозвался, негромко фыркнув, второй страж. Очертания человекопса скрывала темнота — он тоже держался в тени, погасив светящийся посох.

— Джагулы под контролем, — ровным голосом сказал Гварза. — Как и их животное. Раз Кет и Хепри решили проявить милосердие…

— Что говоррит мастерр Айсиек? — перебила его Ауна. — Сюда прривели нерргонов — но удеррживает их он. Что он намеррен с ними делать?

— Лишняя опасность, — гулко вздохнул Калиг.

— Айзек рассчитывает извлечь пользу, — отозвался Гварза; Гедимин почти увидел, как он брезгливо морщится. — Приспособить их к работе.

— К рработе? — Ауна, не удержавшись, повысила голос. — Даже у Неррга не вышло прриспособить Джагулов к рработе! Гррабить они ещё умеют, но даже охрранять…

— Вепу-а, кажется, пытался приручить их зверя… — с сомнением пробормотал Калиг. — Я думаю, это возможно. Только Бронны не станут… Да, Бронны никогда не станут. На то они и Бронны.

— Зверря? — Ауна громко фыркнула. — Стрранный замысел… но пускай! Всякое может быть. Но кому сдалось пррирручать нерргонов⁈

«Вот и я думаю,» — Гедимин, подавив тяжёлый вздох, тихо отошёл от шатра.

… — Кет!

Далеко уйти не удалось. Сармат, недовольно щурясь, опустил сигма-сканер. На экране виднелись пещеры, кишащие Текк’тами. В полости главного корпуса бушевала песчаная буря — дробильщики вместе с новым сырьём поневоле зарылись в уже наработанный песок, и он от вибрации взлетел к потолку и теперь клубился, заполняя всю пещеру и неизбежно вылетая в соседние корпуса. Гедимин успел задуматься о том, что этот эффект можно бы применить, чтобы погнать песок в нужном направлении, но вспомнил о глубине шахты и только поморщился. «Все эти раскопки с филками — что реку вычёрпывать…»

— Отдыхаешь? — Кенен смерил его неприязненным взглядом.

— Жду, — буркнул Гедимин, кивнув на закрытую шахту. — Там работа.

— А у тебя — нет, — Гварза, наклонившись, вынул из-под валуна примитивный костяной штатив и поставил в пустые ямки в замёрзшем гравии. — Есть поручение. Стеклянные колбы ты, вижу, освоил…

Гедимин молча смотрел, как он вешает на костяные опоры светящийся красный «кристалл».

— Во всём бараке — ни одного термометра, — сказал Гварза, выпрямившись. — И пять радиометров на весь лагерь. Займись делом. Три уличных термометра с креплениями… и ещё пять ручных радиометров. До вечера успеешь?

— Термометры… — Гедимин покосился на неприметное табло в углу экрана. — Жидкостные? Чем наполнять? Тут что, нашли подходящие спирты?

Гварза молча протянул ему закупоренную колбу из чёрного стекла. На её боку кто-то вычертил размашистую букву «А».

…Гедимин в последний раз глянул на плавильный конус, на треть наполненный шихтой, и задвинул заслонку. На поддоне лежали заготовки — тёмные щепки и обломки костей. На мелкие приборы сырья уходило немного, но вот работа… Сармат размял неловкие пальцы, подобрал перо, заправленное жёлтым красителем, повертел его в руках и сдержанно хмыкнул. «Разметить шкалы несложно. Главное — определиться с нулём…»

— Очередные странные вещи… — прошелестело над плечом. Гедимин, не отрывая руки, закончил ровную черту и досадливо сощурился. «Кут’тайри. Давно не вылезал. Соскучился?»

— Термометры, — буркнул он. — Измерять темп… тепло и холод.

— Измерять? — повторил за ним Сэта, подбирая с поддона готовую шкалу. — Я видел мерные тросы и палочки. Но как их приложить к холоду?

Гедимин отложил последнюю шкалу и повернулся к печи. «Расплав дозрел,» — он подобрал обрезок сырого гриба и насадил на штырь. «Дегазация… а потом долгая неприятная возня. С дозиметрами разберусь быстро. А вот термометры… Инструменты не годятся. Придётся крутить из защитного поля.»

— Как у вас измеряют тепло? — спросил он, глядя, как из расплава бурно выходят пузырьки. — Есть какая-то единица? Прибор?

Кут’тайри повёл ухом и наклонил голову набок. Вид у него был озадаченный.

— Ты говоришь — вещь, чтобы… чтобы отличать тепло от холода? Для чего? Для печей? Знать, хорошо ли они нагреты? Тогда берут кованый штырь и держат до нагрева — и по цвету…

Гедимин качнул головой.

— Этот способ я знаю. А если речь не о раскалённых штуковинах? Здесь, в цеху, тепло. Снаружи холоднее. Как вы измеряете, на сколько?

Сэта шевельнул ухом.

— Я бы ответил, если бы понял, о чём ты, — осторожно сказал он, глядя на свою ладонь. — Хотя… Вы, закованные в броню, не чувствуете ни тепла, ни холода? Нет… Я видел, как ты проверяешь жар рукой. Тогда — о чём ты? Что надо… измерять?

Гедимин досадливо сощурился и снял со стойки стеклодувную трубку. «Всё ясно. Мог бы и не спрашивать. Лучше займусь делом.»

…Защитное поле растворилось. Тонкий слой стекла остывал стремительно — сармат даже не выносил заготовки на прохладный воздух, выдерживал их в горячем потоке, в нём же и переносил в отсек постепенного остывания, но за эти секунды яркое жёлтое свечение успевало превратиться в тускнеющее красное. «Готово. Теперь…» — сармат вернул инструмент на стойку и медленно поднял генератор защитного поля. «На материальной опоре… ага, вот так, вдоль ладони. Нарастить длину… ещё дециметр…» — он поднёс прозрачную «трубку» из защитного поля к проёму в респираторе и осторожно дунул. «Тут литейную станцию бы, а не дикарские штучки…»

Капля расплава растянулась в длину. Гедимин поджал её щипцами, ужимая в форму — миниатюрная колба внизу, дальше — тоненькая трубка. «Сойдёт. Ещё две…»

— Кувшин для цветочника? — Сэта заглянул через плечо. — Тоньше самой тонкой кости…

— Цветочник? — Гедимин закрыл отсек для остывания и шумно выдохнул, растворяя остатки «инструментов». Во рту пересохло — больше от волнения, чем от горячего воздуха. «По крайней мере, стенки не схлопнулись. И толщина вроде подходящая. Остынет — опробую. Посмотрим, что у меня вышло. И что там нахимичил Альгот. Хоть кто-то из филков занят делом…»

— Маленький зверь, — Кут’тайри отмерил пальцами пару сантиметров и тут же широко развёл их. — С очень длинным ртом. Тонким, как волос.

— А-а… — протянул Гедимин, думая о колбе из чёрного стекла. Подобрав с поддона обломок чьей-то раковины с отростками-шипами, он задумчиво повертел его в пальцах и развернул шипами кверху. «Это — для барака. Пару дырок в стене — и пусть висит. Где вешать? Наверное, сразу за шлюзом, у комендантской. Интересно, коменданта предупредили?»

— Очень много странных вещей… — пробормотал Кут’тайри, отходя от печи. Ещё пара секунд — и за ним закрылась дверь склада. Гедимин покосился на неё, не отрываясь от работы, — он вытачивал в костяной плашке желобок. «Шкалу размечу по ходу дела. Надо ещё проверить, при какой температуре этот их спирт замерзает. Альгот инструкций не оставил. Или они у Гварзы. Поискать? Лучше перепроверю. Мало ли.»

…«Спирт» был тёмно-зелёным, с резким запахом, смутно напоминающим какие-то «мартышечьи» специи; Гедимин ждал, что при охлаждении он загустеет или начнёт разлагаться на фракции, но кристаллизовался он мгновенно и по всему объёму. Сармат посмотрел на щётки зелёных кристаллов, торчащие из кюветы, сверился с термометром и одобрительно хмыкнул. «Минус сто тридцать три. Надеюсь, такие холода тут редкость. До сих пор не было, но местной зимы мы не видели.»

Он вынул кювету из охладителя и, накрыв защитным полем, поставил под вытяжку — и, беззвучно выругавшись, потянулся за анализатором. «А ведь на взаимодействие никто не проверял… А, нет, никаких следов. Не разъело… Видимо, Альгот проверил.»

Кто-то потянул на себя край полога. Гедимин, смахнув защитное поле поперёк «двери», откинул крючки. На пороге стоял взъерошенный пернатый сармат, пытающийся уложить крылья.

— Звал-звал — никто не слышит, — Эгнаций дёрнул плечом, но крыло, вместо того, чтобы лечь на спину, оттопырилось ещё сильнее. — Там, если что, зелёный фонарь повесили. Можно спускаться. У тебя тут опыты?

«Чего… А, понял. Текк’ты уползли, пещеры свободны. Кто, интересно, вешает сигналы? Гварза?» — Гедимин благодарно хмыкнул и шагнул к двери.

— Перья мешают? Хочешь — расплавлю, — предложил он. Эгнаций поспешно замотал головой. Крыло, оставленное в покое, хлопнуло по скафандру и улеглось на спину параллельно второму.

— Не мешают. Даже забавно. Только — всё равно непонятно, зачем они.

…Вспомогательный и жилой корпуса понемногу заметало песком. Гедимин прошёл по ним, сгребая наносы и сгоняя их к туннелям, — набралось на полный мешок.

— Как реку вычёрпывать, — пробормотал он, закрывая очередную ячейку склада, наполненную доверху. Места было ещё много — объём складов сармат рассчитал верно. «Ещё бы рассчитать, как всё это поднять, пока все корпуса не засыпало…»

Эгнаций шумно встряхнулся. Жёсткие перья затрещали, укладываясь на броню.

— Вроде бы в песок не лезешь, а всё равно он везде.

— Это с меня насыпалось, — отозвался Гедимин, с досадой глядя на мелкие щитки на ступнях. «Издержки подвижной конструкции. Постоянно что-то куда-то забивается. В другой раз обернусь защитным полем. Сквозь него не просочится.»

— Ну что, наверх? — Эгнаций украдкой попробовал на вес поршневую машину и крепче обхватил обвязанные тросом детали привода.

— Давай, — рассеянно кивнул Гедимин, оглядываясь на ангар горячего цеха. «Детали небольшие, слой тонкий. Должны были остыть. Соберу на пробу. Надо будет показать Вепуату… да, зайти к Вепуату. Посоветоваться.»

— Тебе передатчик очень нужен? — спросил он уже наверху, забирая у Эгнация нетяжёлый, но непривычный груз. Сармат растерянно хмыкнул.

— Верну, — пообещал Гедимин, вынимая прибор из-под пернатой брони. Передатчик выглядел привычно — ни чешуи на корпусе, ни клешней вместо штекеров, ни глаз по бокам. «Даже странно,» — едва заметно ухмыльнулся ремонтник, пряча аппарат под ипроновый слой. «Полезное вещество — ипрон. Без него давно бы щупальца отрастили.»

…Тонкий столбик тёмно-зелёной жидкости остановился, будто в задумчивости, и медленно пополз вверх. Уполз недалеко — замер на отметке «22». Гедимин покосился на экран передатчика и сдержанно хмыкнул. «Не врёт. Даже странно.»

— Тоненькая какая трубка, — заметил Вепуат, выглядывая из-за прозрачной переборки. Гедимин подвесил самодельный термометр так, чтобы разведчику было хорошо видно и жидкость, и шкалу.

— Не с Земли привёз? Сырьё местное?

— Местное, — кивнул Гедимин. — Немного врёт, но в целом — работает. Альгот подобрал правильный состав.

— Состав составом, а вот как ты делал эту трубочку… — Вепуат недоверчиво покачал головой. — Думал про литейную станцию, но — ты тогда ко мне зашёл бы. Да и… тебя, в общем, слышно. Массу в карман не спрячешь. Значит, вручную… Не знаю, ремонтник. Я бы не взялся.

Гедимин, смутившись, быстро отвёл взгляд и потянулся за передатчиком.

— Филки порадуются… Но я за другим пришёл. Нужен совет. У тебя были наработки по Джагулам? Где-то тут, в базах?

— Да, насканировал кое-чего, — признался Вепуат. — А тебе что конкретно? Базы эти… так я их толком и не разобрал.

Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку. Прятаться ему было не от кого, но рефлексы всё равно срабатывали.

— Джагулы… Они копать умеют? Ну, то есть, их анатомия… — он запутался в словах и сердито сощурился. — У них кисть так сложится?

Вепуат хмыкнул.

— Умеют, — заверил он. — Насколько это им привычно — не знаю. Но анатомических препятствий не вижу.

— Хорошо, — Гедимин слегка приободрился. — А что с силой? Намного они слабее филков?

— Поверни-ка экран ко мне, — попросил Вепуат. Несколько секунд Гедимин по его указаниям копался в информационных базах и машинально пытался понять их внутреннюю логику. Получалось плохо — то ли не хватало знаний по биологии, то ли данные и впрямь нуждались в сортировке.

— Ага, вот оно, — Вепуат задумчиво взглянул на таблицу. — С силой там всё в порядке. Строение кости, мышечные волокна… Я бы сказал — филки даже слабее. Другой вопрос — выносливость…

— Хм? — Гедимин перевёл взгляд с таблицы («И вот где он это прочитал⁈») на Вепуата.

— Выносливость, — повторил тот. — Джагулы — существа рывка. То есть — работать будут, и быстро. Но так же быстро и отползут. И на полдня где-нибудь залягут.

Гедимин досадливо сощурился. «Ясно. Поставить им смены по полчаса. За день как-нибудь отлежатся.»

— Если вешать ковш на руку — где лучше крепить? — он с сомнением рассматривал скан чьей-то согнутой конечности со странными выростами у локтевого сустава. — Так же, как филку, или есть… особенности?

— Ковш? — Вепуат неопределённо хмыкнул и провёл пальцем по переборке. — Поднеси экран ближе… Ага, вот так. Делай крепления вот здесь и здесь. Как там у филков, уже не помню. Но Джагулам будет удобно. И ещё… Ты им сразу ковши не давай. Пусть попробуют своим инструментом. И потом уже, для сравнения…

Гедимин невесело усмехнулся.

— Филки сравнивали. Ни метеороида не помогло.

…Гедимин положил ладонь на крепления и расслабил мышцы. Костяные штыри чуть прогнулись и так и застыли, не поддаваясь. Сармат убрал руку, посмотрел на столбик зелёной жидкости, — он медленно уползал вниз, «втягиваясь» в колбу.

— Сейчас минус девятнадцать, — сказал Гедимин коменданту, с сомнением разглядывающему термометр. — Если остановится сильно выше или ниже — ищи меня, сверимся.

— Угум, — отозвался филк. — Он на холоде не треснет? Что в него вообще налито?

— У Альгота спроси, — буркнул Гедимин, в очередной раз подумав, что химик мог бы оставить инструкцию — хоть на драной подстилке нацарапать. — Минус сто двадцать выдержит.

— В минус сто двадцать я его на улице не оставлю, — проворчал комендант. — А в воду его можно? Брайс просил погружной. Что-то у него там не промывается, как нужно.

«Погружной? Надо рукоятку сделать, чтобы не шпарились,» — мелькнуло в голове у сармата, и он задумчиво кивнул.

— Скажи — пусть потерпит. Этот в горячую воду не надо. Краска смоется.

…Под луч фонаря попала щётка прозрачных «кристаллов». Гедимин обогнул «куст» иглицы, оглянулся на непроглядную темноту у обрыва и покачал головой. «Ни тепла, ни света. Где эта тварь берёт энергию⁈»

Гварзы на окраине не было. Вместо него за куполом настороженно следили двое филков. Это был ближний пост — сигнальный, с фонарями, прикреплёнными к шлемам; где посты дальние, Гедимин только догадывался — они на свет не вылезали.

— И вот варят какую-то кору, — услышал сармат негромкий голос; филк махнул рукой, указывая на дымящиеся котлы посреди лагеря кочевников. — Растительные волокна.

— Для еды? — вполголоса предположил другой часовой.

«Корм для сааг-туула?» — Гедимин посмотрел на варево, слишком вязкое для воды, и торчащие из жижи волокнистые сетки. Одну из них как раз поддели костяной рогулькой, вытащили наполовину — и затолкали обратно. «Да, точно. Топят древесный жир. Вываривают остатки.»

— Кто будет есть кору⁈ — филк-часовой недовольно дёрнул плечом. — Древесное волокно — это целлюлоза. А есть такой процесс — нитрирование… Слышал?

Гедимин от неожиданности хрюкнул в респиратор. Крепко прижатая к нему ладонь поглотила звук — филки даже не шелохнулись.

— Ну уж, нитрирование! — часовой недоверчиво хмыкнул. — Откуда дикарям…

— Дикарям! — передразнил его другой. — У этих дикарей есть осколочные гранаты. Вот и думай…

Он, резко замолчав, сделал шаг вперёд, сунув руку в карман, пару секунд присматривался к лагерю кочевников и с облегчённым вздохом шагнул в тень. Джагулы его не заметили. Они вообще, казалось, не замечали ничего за пределами светового круга под их куполом. Кто-то неподвижно лежал на подстилках, кто-то устроился ближе к источнику света и чинил одежду, кто-то стоял у котлов. Ещё одна группа держалась поодаль от светильников; это были рослые особи, довольно крепкие. Как и почти все под куполом, они разделись по пояс, но цацки снимать не стали. «Такое снимешь — потом надевать замаешься,» — беззвучно хмыкнул Гедимин, глядя на слои бус. Мелкие зубы, нанизанные на толстую нитку, подозрительно напоминали не то броннские, не то скогнийские.

— Не люблю, когда они так собираются, — услышал сармат негромкий голос филка. — Что говорят? Ни слова не разберёшь.

— Ага, — поддакнул второй. — То ли про свой суп, то ли — как удобнее нас резать. Что там, всё-таки, за дрянь в котле?

Джагул с костяной рогулькой снова поддел вываренные волокна — и выдернул их из котла. Расплавленный жир потёк в булькающую жижу. Другой Джагул, уклоняясь от брызг, вывернул в котёл ведро потрохов и принялся размешивать.

Плотная группа кочевников разом, как по команде, оглянулась на сарматов. Сквозь неразборчивый гул из-под купола донеслось хриплое рявканье. Другой Джагул зарычал и подался вперёд. Гедимин шагнул к куполу, сдвигая височную пластину. «О чём они там?»

— Джегех! — услышал он — и не сразу даже понял, что это не сбой «автопереводчика», а чьё-то имя. — С чужаками говорит Джегех. Он, а не я или ты! И когда он скажет?

— Ты слышал, — отозвался другой Джагул; руки он держал сложенными на груди, почти как сармат, только обе кисти как-то странно свисали наружу. — Чёрный панцирь сказал о трёх днях. Урджен разучился считать до трёх?

— Дни… ночи… — первый сцепил когтистые пальцы в замок и с хрустом вывернул. — Урджен ещё их различает — вот что странно. Скоро перестанет. Пузырь из твёрдого воздуха… Вчера снилось — весь воздух стал твёрдым. Грызу его, а вдохнуть нечего.

— У них нет лиц, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь на филков, и его вибриссы дрогнули. — Одни глаза. И дырки в коже. Как они говорят? Что думают? Ты понимаешь, Джегех?

Джагул, сложивший руки на груди, резко поднял и опустил согнутые пальцы.

— Ничего не поймёшь без маски Кьюссов, — пробормотал он. — И от неё было тяжело в голове. Чёрные панцири сказали ждать. У меня тут тоже странные сны.

Другой Джагул провёл ладонью вдоль пояса и с шумным выдохом прижал уши.

— Ножи! Не дали взять даже ножи. Зачем⁈

— Амулеты вернули, — Джегех тронул многочисленные нитки бус. — Думал, их отдадут Пламени. Видно, ему не нужно. Вообще ничего не взяли.

— Одно нам дали, а другое — нет, — вскинул голову тот, кто говорил о ножах. — Не пойму, почему так. Теперь всё — их. И зверь. И мы. Почему забрали ножи⁈

— Джегех, — один из кочевников двинулся вперёд. — Джегех говорит с чужаками. Но не с теми. Где испепелитель? Видели его? Он не приходил говорить с нами.

— Пернатый панцирь… — подал голос кто-то из Джагулов. Джегех резко развернулся к нему.

— Это был другой. Другой в его коже! Другие глаза. Пернатый ранен. Или мёртв.

Он оглянулся на сарматов. Его уши дрогнули, прижимаясь к голове.

— Тогда испепелитель…

— Его не вынесли к воротам Ук-кута, — пробормотал другой кочевник. — Охотники не видели…

— Что ты знаешь о порядках чужаков⁈ — вскинулся Джегех. — Те ворота — для наших мёртвых. До нас тут не умирали.

Теперь на сарматов оглянулись все. Филки насторожились ещё сильнее. Гедимин видел, как они опускают пальцы в петли «резинок»-пращей.

— Надо говорить с испепелителем, — донеслось из-под купола. — Я не знаю порядков. Но решать будет он. Вдвоём с пернатым — или один.

«Если испепелитель — это я, почему они даже не смотрят…» — мелькнуло в голове Гедимина, и он беззвучно помянул спаривание «макак». «Им меня не видно!»

Он с шумным вздохом дотянулся до фонаря — и увидел, как Джагулы вздрагивают и прижимают уши. Теперь все смотрели на него — и многим хотелось отступить, хотя он даже не притронулся к оружию. Принимать дружелюбный вид было поздно.

— Кто у вас главный? — спросил он, глядя ближайшему Джагулу в глаза. Тот мгновенно отвёл взгляд — даже раньше, чем смигнул.

— С чужаками говорю я, Джегех, — другой кочевник двинулся вперёд. Его глаза внезапно округлились, а уши плотно прижались к голове. Гедимину хотелось оглянуться — он не был уверен, что это — реакция на него.

— Я — Гедимин, — сармат всё-таки решил не оборачиваться. — Ты говорил, что вы готовы работать на Пламя. У вас есть лопаты?

Джагулы быстро переглянулись. Вид у них был ошалевший. Гедимин досадливо сощурился. «Чего они? Испугались? Ждали другого?»

— Всё, что было, на звере, — отозвался наконец Джегех.

— Мне нужны рабочие, — сказал Гедимин. — Собери тридцатерых, кто покрепче. Нужно засыпать песок в мешки.

Джагулы снова переглянулись. «Они меня вообще понимают?» — озадаченно подумал сармат. «Может, кость не то переводит?»

— Песок? В мешки? — переспросил Джегех, оглядываясь на соплеменников. — Сейчас? Не выйдет. Джаарган не сможет…

— Так бери рабочих из оставшихся полутора сотен, — перебил его Гедимин. — Что, он один с лопатой справляется?

— Лопатой? — неуверенно повторил Джегех, и сармату снова показалось, что «переводчик» дал сбой. — Л-ладно…

Он развернулся к лагерю и издал несколько воплей — видимо, закодированных команд, — из обкусанных слов Гедимин уловил только «сюда» и «надеть». Плотная группа, недавно обсуждавшая сарматов, незаметно растворилась. После недолгой суеты и поиска разбросанной одежды к закрытой «двери» стянулся десяток настороженных Джагулов. Джегех посмотрел на свои ладони с растопыренными пальцами, на собравшуюся «бригаду», резко махнул рукой и оглянулся на Гедимина.

— Сойдёт, — буркнул сармат, смерив Джагулов внимательным взглядом. Выглядели они крепкими — и вроде бы здравомыслящими, судя по тому, что влезли в самые тёплые накидки и даже надели шапки. «Может, хватит мозгов никуда не бросаться — ни на меня, ни в степи? Не люблю я всего этого…»

— Ещё десятерым скажи готовиться, — напомнил он Джегеху. — Эти скоро вернутся.

Не успел он отойти на шаг от «распахнутых» «ворот», как под ноги бросилась стайка нхельви.

— Эгнация сюда-а! — крикнул Гедимин вслед убегающим зверькам, надеясь, что не запутался в языках. Джагулы уже выбрались на холод и теперь настороженно следили за сарматами, выдыхая жёлтый пар.

— Десять лопат, — буркнул им Гедимин, указав на сааг-туула, и отошёл на пару шагов. Эгнаций вынырнул из темноты через пару минут — за секунду до того, как из хвостового «отсека» выбрался кочевник с охапкой инструмента. Гедимин радостно хмыкнул — это были именно лопаты, вполне узнаваемые, с довольно широкими клиновидными штыками из чьих-то костей. Джагул, перехватив взгляд сармата, поднял охапку чуть выше.

— Сойдёт, — кивнул тот. — Раздай. Теперь — идём.

Никто не издал ни звука, пока отряд спускался в ущелье. Гедимин шёл впереди, подавляя постоянное желание оглянуться. Эгнаций замыкал цепочку. Джагулы двигались очень тихо, как-то умудряясь не ломать ледяные кристаллы, и быстро — на спуске даже обогнали сармата, но тут же замедлили шаг, а потом и остановились. Впереди был подъёмник — его Гедимин собрал заранее, оставалось только подсоединить привод. Защитное поле, растянутое над агрегатом и зияющей шахтой, удерживало тепло.

— Сюда не ходить, — буркнул Гедимин, соединяя детали, и сдвинул рычаг, разворачивая «стрелу» — теперь крюк повис над твёрдой землёй в полуметре от замерших кочевников. — Первые четверо — сюда. Каждый встаёт на свою опору. Держаться здесь. Держаться крепко. Шахта глубокая.

Он придержал крюк подъёмника и выжидающе посмотрел на Джагулов. Они переглянулись. Один потрогал нагревшийся металл, шумно выдохнул и шагнул на опору. Его ступни изогнулись — он будто искал какие-то выступы или выбоины, куда можно вцепиться, но балка под ногами была непривычно узкой. Он ухватился за крюк и застыл, глядя на провал шахты.

— Обычный подъёмник, — пробормотал Гедимин. Ему было не по себе. «Привыкнут,» — успокоил он себя. «Прикрою защитным полем — не выпадут.»

Все опоры были заняты. Шестеро Джагулов, которым места не хватило, вертели головами и пытались потрогать то крюк, то трос, то защитное поле. На того, кто потянулся к опоре подъёмника, Гедимин рявкнул. Эгнаций уже встал у рычагов, и «стрела» развернулась к колодцу. Джагулы, прекратив «исследования», уставились на крюк. Прозрачный шар защитного поля висел на нём, медленно опускаясь в провал.

— Очень глубоко, — сказал Гедимин, оглядываясь на притихших Джагулов. — Без этой штуки не спуститься и не подняться. Кто спустился — отходит и ждёт. Там большие пещеры и много песка.

— Песка? — повторил кто-то из Джагулов, шевельнув ушами. Гедимин скользнул взглядом по его одежде. Бахромы и цацек на ней было много — и всё это при физической работе должно быть за всё цепляться и на всё наматываться. «А отряхивать это от песка…» — Гедимин угрюмо сощурился, представив себе процесс очистки такой «спецодежды». «Замотаю их внизу в защитное поле. Филки одеты в гзеш, с него всё соскальзывает. А эти… Их в стиральную бочку надо будет засовывать.»

— Слезли? — крикнул он в шахту, выждав пару минут после остановки крюка. Защитное поле разрушилось, трос пару раз слабо дёрнулся — что-то внизу шевелилось, но молчало.

— Уррроарррх… — донеслось из шахты полминуты спустя. Гедимин мигнул, но тут же понял, что эхо исказило Джагульскую речь — крикнули что-то значимое, просто «переводчик» не справился. Кочевники, оставшиеся наверху, зашевелились, странно дёргая плечами и встряхивая головой — кажется, вопль их успокоил.

— Ещё четверо, — скомандовал Гедимин. — Так же ждать внизу!

…Как сармат ни старался установить равновесие, крюк, на котором он спускался вместе с двумя Джагулами, слегка перекашивало. Существа молчали, глядя на подсвеченные стены. Когда крюк остановился, они быстро огляделись. Те, кто уже сидел в пещере, встретили их рычанием и фырканьем — и они, опомнившись, шагнули на твёрдую землю. Гедимин подёргал трос, сверху дёрнули в ответ — Эгнаций ждал сигнала.

— Песок, — Гедимин шагнул к оплывшим барханам и бросил у их подножья охапку пустых мешков, привычным движением «надувая» их изнутри защитным полем. — Сгребайте его в мешки. Наполнятся — поедут наверх.

Он повернулся к Джагулам и поднял генератор защитного поля. «Каждому — отдельный пузырь. Воздуховоды на затылке… ещё ряд добавлю. Так должно быть удобно.»

Ещё минуту существа, выронив лопаты, ощупывали прозрачную плёнку — то свою, то соседскую. Потом осторожно, с опаской подобрали инструмент и двинулись к холму. Мешки потрогали тоже — сначала лопатами, потом — руками. Каждый раз, не нащупав чего-то, оглядывали затянутую в плёнку ладонь. Гедимин молча ждал.

Первый Джагул поддел штыком песок — и тут же уронил поддетое обратно.

— Что это? — отрывисто спросил он, оглядываясь на Гедимина.

— Песок, — отозвался тот, глядя на кочевников с нарастающим недоумением.

— Простой песок? — переспросил Джагул. — Зачем тебе простой песок?

— Надо, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Что, работать не хочешь?

Джагул развернулся к бархану и налёг на лопату. Остальные молча взялись за инструмент. Секунд десять Гедимин следил, как они сгребают песок, потом свернул защитное поле в ковш и передвинулся к другому бархану. «Быстро работают. Ну, посмотрим…»

…Через пять минут рабочих из защитного поля пришлось вынимать. Гедимин, мысленно называя себя идиотом, смотрел, как они, тяжело дыша, сбрасывают накидки и выбираются из обмоток. Шерсть и одежда были сухими, только с ладоней чуть ли не капало.

— Живые? — спросил Гедимин, щурясь на «арктус». «Теплообмен, вот что… Неэффективный теплообмен. Нельзя их в поле. А без поля — точно придётся в стиральную бочку.»

Джагулы, угрюмо что-то рявкнув, подобрали лопаты и склонились над остатками бархана. Ещё пара минут — и Гедимин, придвинув к холму пустые мешки, затянул и оттащил в сторону наполненные. «А неплохой результат. Если бы не перегрев…»

— Работайте, — сказал он, подбирая мешки, связанные попарно. — Скоро вернусь.

«Разбегаться им некуда,» — думал он, поднимаясь вместе с грузом по шахте. «Хотя попробовать могут. Перекрыть колодец? Нет, задохнутся…»

Крюк плавно развернулся, на секунду повис на месте, позволив Гедимину спрыгнуть, и пошёл дальше — к «припаркованной» чуть поодаль волокуше. Двое Броннов-погонщиков обычно спокойно сидели на спине тяглового зверя; сегодня они вертелись, выглядывали что-то в колодце, а при виде сармата пронзительно заверещали.

— Тут Джагулы? Внизу Джагулы?

— Рабочие, — буркнул Гедимин, отцепляя мешки от крюка. — Хотя с такой работой… Эгнаций, стой там, следи за шахтой. Телегу сам разгружу.

Возвращался к подъёмнику он, «светя» под ноги лучом сигма-сканера. На дне пещеры среди песчаных гор шевелились десять гуманоидных силуэтов. Рядом лежали почти полные мешки.

— Наверх никто не лез, — доложил Эгнаций. Гедимин кивнул и ухватился за трос.

— Майна!

…С подъёмника он спрыгнул нарочито шумно. Джагулы, вздрогнув, развернулись к нему. Они уже выпрямились и теперь тяжело дышали, свесив языки. Каждый прикрывал пасть растопыренной ладонью — видно, кто-то уже наглотался песка. В мозгу Гедимина мелькнуло слово «респиратор», и сармат досадливо сощурился — как это должно выглядеть при такой анатомии и физиологии, он не представлял. «Или надышатся, или перегреются. Что хуже — Ассархаддон его знает…»

— Твёрдый воздух, — отрывисто сказал самый разукрашенный Джагул, указывая лопатой на мешок. — Там, внутри. Не уходит.

— Уведём, — криво ухмыльнулся Гедимин, разрушая защитные поля и поднимая ближайший «контейнер». — Быстро копаете. Я наверх, кто устал — отдыхайте.

…Гедимин отцепил от лебёдки последний пустой мешок, привычно собрал «контейнеры» в связку, глянул на сигма-сканер — и беззвучно выругался. Он даже не сразу нашёл, где Джагулы, — они неподвижно лежали на стопке каменных заготовок, раскинув руки и широко разинув пасти. До шахты сармат добирался бегом, одним глазом глядя на экран — зафиксирует прибор дыхание?..

— Майна! — крикнул он, хватаясь за трос подъёмника. Дёргающийся сигма-луч ничего не мог зафиксировать — то ли крюк на спуске мотало, то ли у сармата дрожала рука. «Что с ними? Перегрев? Нехватка воздуха? Переутомление? Сколько они отработали? Полчаса? Has— sulu! Я же не хотел никого убить…»

Когда он спрыгнул на камень, распластанные силуэты вздрогнули и зашевелились — и Гедимин шумно выдохнул. «Живы. Полчаса… Пора им наверх. Вот надо же было связаться с аборигенами…»

— Все наверх, — буркнул он, обводя поднимающихся рабочих широким жестом. — Отряхнулись, оделись — и на подъём. Лопаты пусть тут лежат.

Джагулы, уже поднявшиеся на ноги, быстро переглянулись. Самый разукрашенный странно наклонил голову. С их глубоко запавшими глазами существа и так смотрели исподлобья — но этот взгляд был самым выразительным.

— Мы собрали твой песок, — сказал Джагул. — Во все мешки, сколько их было. Больше сил нет.

— Я и сказал — идите наверх, — кивнул Гедимин. — Только отряхнитесь.

Он настороженно следил за ними, пока они наскоро вычёсывались и одевались, — на шерсть, пусть и сухую, налипало очень много песка. Краем глаза он успел заметить, как то один, то другой украдкой зачёрпывают его из-под ног и ссыпают в складки одежды. «Будто на них самих этого добра мало,» — криво ухмыльнулся сармат. «В купальню их, что ли… Вода там ещё есть?»

Он поднимался последним, с грузом песка. Джагулы сидели у шахты; за ними следили сердитые Бронны и озадаченный Эгнаций. Пасти прикрыли. Измотанным никто не выглядел, и на ноги по команде все поднялись быстро.

— Разгрузишь телегу? — спросил Гедимин у Эгнация. — Провожу рабочих и приведу вторую смену.

Эгнаций хмыкнул.

— Разгружу. Только… А, после твоей работы — не разбегутся!

Гедимин не был уверен, что Джагулы настолько измотаны, — шли они быстро, даже и вверх по крутой тропе, и ещё успевали оглядываться — то ли на подъёмник, то ли на складские ангары.

— Песок возят туда? — спросил их предводитель, поднявшись на обрыв. — Там дом песка? Это для чего?

Гедимин открыл было рот, чтобы объяснить про забутовку и демпферы, но осёкся. «Ещё лекцию им прочитай! Это ж кочевники. Хорошо, хоть копать умеют. Где только научились…»

— Надо, — буркнул он. — Иди. Отведу в лагерь. Отдохнёте до завтра. Завтра так же копать сможешь? Другие смогут?

— Простая работа, — отозвался Джагул, глядя на Гедимина со странной настороженностью. — Те, двадцать, тоже будут… копать?

— Видел же, сколько внизу песка, — проворчал сармат. — Весь надо поднять наверх. Завтра будет ещё больше. Идём!

…Возвращения первой смены ждал весь лагерь. Стоило Джагулам выйти на свет, все их соплеменники, бросив свои дела, поднялись с земли. Кенен Гварза, наблюдающий за ними, даже вздрогнул — но, увидев Гедимина, еле слышно усмехнулся.

— Как работа?

— Не хуже филков, — отозвался Гедимин, глядя, как из-под купола выбирается вторая смена. — По крайней мере, не ноют. Только песок… Надо бы их загнать в купальню. Филки мылись? Вода осталась?

— Купа-альню? — протянул Гварза со странной ухмылкой. — Ну допустим… Эй! Подойди.

Гедимин, вместе с Джагулами обходя пустые шатры, слышал, как Гварза приказывает отловленному филку открыть вентили в душевой. «Спросить ещё, есть ли у них мыло… Там весь лагерь пора загонять на мойку. Все какие-то слипшиеся. Ладно, это уже завтра…»

…Под конец второй смены Гедимин вспомнил, что хотел выдать рабочим самодельные ковши из защитного поля — и, спускаясь на пустом подъёмнике в притихшую пещеру, решил, что этот эксперимент подождёт до завтра. Похоже, валиться на плоские камни и охлаждаться всем телом было обычным для уставших и перегревшихся Джагулов, — вторую смену сармат нашёл в том же положении. Смутно вспомнилось что-то о хрупкости «естественнорождённых» организмов и об особенностях работы их иммунитета, но это Гедимин решил уточнить у Вепуата. Джагулы выглядели усталыми, озадаченными и припорошенными песком — и снова украдкой рассовывали его по «карманам». Зачем им эти образцы, Гедимин так и не понял, а спрашивать не стал — пора было идти за третьей сменой.

Под куполом рабочих снова ждали — и с особенным нетерпением их ждала первая смена. Они собрались отдельной плотной группой на расстеленной одежде. Рядом стоял Джегех и другие «вожаки» — или, может, «эксперты», — у Гедимина всегда было плохо с социальной терминологией. Там же устроилась и вторая смена; краем глаза сармат видел, как им приносят дымящиеся ёмкости. Третья смена собралась у выхода раньше, чем его успели открыть; уши никто не прижимал, некоторые даже ухмылялись. Гедимин насторожился и следил за ними особенно внимательно, но больше никаких отличий в поведении не заметил — только с подъёмником они обращались смелее, видимо, первая смена успела провести инструктаж. Работали быстро и тихо, наскоро объясняясь жестами и непереводимым рявканьем. Гедимин на первом заходе выделил себе три мешка; к тому времени, как они наполнились, Джагулы набили песком оставшиеся семь, и больше сармат за ковш не брался — успевал только поднимать и разгружать «контейнеры». Поймав себя на мыслях о том, что волокуша могла бы двигаться быстрее, он криво ухмыльнулся. «Десяток таких смен — и филки могут сидеть спокойно… Стоп. На кой нам тут спокойно сидящие филки? Так вообще работать разучатся. Шесть-семь смен… может, у них больше и не найдётся.»

Эгнаций, ждущий его у подъёмника, вопросительно хмыкнул.

— Ты сегодня довольный. Что, есть польза?

Гедимин кивнул.

— Сам не ожидал. Долго работать не могут… — он едва заметно сощурился, корректируя мысленный график завтрашних смен. — Но копать умеют. И не ноют.

— Это важно, — согласился Эгнаций.

…Третья смена тоже взяла образцы песка. Попытку отломить кусочек тектона Гедимин пресёк, за царапаньем и кусанием защитного поля наблюдал с ухмылкой, не вмешиваясь. Ни отколупать, ни отгрызть образец ожидаемо не удалось; и пытавшийся, и все остальные заметно огорчились.

— Так и есть — твёрдый воздух, — услышал Гедимин шёпот с поднимающегося «лифта». — И на вкус такой же…

«Исследователи,» — криво ухмыльнулся он, оглядываясь на десяток мешков и отступившие барханы. Пол расчистить не удалось, но холмов над ним стало заметно меньше. «Надо будет рассказать Вепуату. Потом, когда свожу их в душевую. Прогрелась там вода? Надо проверить…»

…У купола дежурил Кенен Гварза. Гедимин, занятый своими мыслями, заметил его не сразу — уже после того, как закрыл за рабочими «дверь». Джегех, дожидающийся их на прежнем месте, несколько секунд на них смотрел, потом двинулся к куполу. Рабочим было не до него — они даже лопаты никуда не сложили, так вместе с ними и сели в круг у фонаря и расставленных рядом ёмкостей. Ёмкости с заострённым дном хорошо втыкались в оттаявший гравий. Лопаты втыкать в него не стали — принялись осматривать рабочую часть и рукоять, потом изучили ладони землекопов — из всех трёх смен по очереди.

— Ты вернул их, — услышал Гедимин голос Джегеха. — Они всё сделали?

— Всё на сегодня, — ответил сармат. — Сколько тут способных работать? Пятьдесят, шестьдесят, сто? Собери их завтра к тому же времени. И ещё — нужны мешки для песка. Сколько у вас есть.

— Песок? — переспросил Джегех, быстро оглянувшись на рабочих. — Опять копать песок? Завтра тоже?

— И ещё много дней, — буркнул Гедимин, отгоняя непрошеные мысли о способности Джагулов к долговременной планомерной работе. — А сейчас скажи им — здесь есть купальня. Эти тридцать пусть возьмут мыло и чем вытереться. Если есть сменная одежда — её тоже. Отведу их в купальню.

Секунды две Гедимин думал, что «переводчик» забарахлил — Джегех вскинул голову, впился взглядом прямо в глаза и так замер. Замерли и остальные «вожаки». Те, кто сидел на земле, быстро переглянулись и уставились на сармата. «Ну чего⁈» — Гедимин недовольно сощурился. Джегех, отойдя от «паралича», встряхнулся всем телом и странно оскалился.

— Я скажу, — бросил он, разворачиваясь к тридцатке рабочих. Кто-то вцепился Гедимину в плечо и дёрнул его назад. Сармат обернулся, на лету подавляя боевые рефлексы. На него с ухмылкой смотрел Гварза.

— Раздаёшь награды? Видно, было за что. Как работа?

— Сойдёт, — сдержанно признал Гедимин. — Только не знаю, насколько их хватит. И снаряжение — ни комбинезонов, ни респираторов…

Гварза криво ухмыльнулся.

— Земляне как-то обходились. И не одну тысячу лет. За месяц не сдохнут. Эгнаций! Помоги Кету. Пост у дверей душевой. Тридцать пленных, — чтобы все строем вышли и строем же ушли. Ясно?

… — Чего он тебя всё — «Кет» да «Кет»? — громким шёпотом спросил марсианин, глядя, как Джагулы роются в жилых «ячейках» вдоль бока сааг-туула.

— Я откуда знаю? — отозвался Гедимин. Гварза сейчас интересовал его меньше всего. Из «ячеек» извлекали шуршащие мешки и мешочки — сшитые не из чего попало, как «контейнеры» «Элидгена», а из одноцветной кожи с тиснением, шнурами и нашитыми поверх бусинами. Они чётко делились на два вида — небольшие, продолговатые, на костяном каркасе, и крупные бесформенно-округлые. Следом полетели вороха чего-то тряпичного — то ли полотенца, то ли обмотки. Джагул вылез из последней «ячейки», отобрал у соплеменника часть вороха и оглянулся на Гедимина.

— Всё, что ли?.. Идём, — буркнул сармат. Ему было неспокойно.

… — Урджен говорил — тут горячий источник, — громко прошептал кто-то в плотной толпе, растянувшейся по предбаннику. — Теперь видишь?

— Откуда он тут? — кто-то был сильно удивлён. — Здесь Сфен Земли!

— Сфен Огня рядом, — отозвался кто-то. — Может, долина плавится?

— Долины незаметно не плавятся. Все увидели бы.

В предбаннике, увешанном сохнущей филкской одеждой, места было немного. Джагулы выпутывались из накидок, поясков и обмоток, Гедимин следил за ними, пересчитывая отдельные предметы и думая, что даже «макаки» не цепляли на себя столько ерунды. Одежду разложили горками по предбаннику, где-то в её завалах остались и цацки; мешки и — зачем-то — большие костяные гребни взяли с собой. Гедимин открыл дверь и отступил к технологическому помещению — Джагулы были не крупнее филков, но места занимали много. Держались тихо, но вертели головами, пытаясь смотреть во все стороны одновременно — и сармат думал, что скоро попробуют взять образцы.

— За сломанное оборудование сломаю руку, — угрюмо предупредил он. Верчение головами прекратилось. Взгляды сошлись на сармате. Он встал у вентиля, снял с держателя шланг, покосился на насадку. «Может, их проще струёй? Или — слишком большой напор?» Из-за спины дальнего кочевника выглянул Эгнаций, пробравшийся через завалы одежды, криво ухмыльнулся и закрыл дверь. Гедимин молча кивнул.

Он направил шланг на Джагулов, и они молча шарахнулись к стенам, вздыбив шерсть, оскалившись и прижав уши. Сармат ошалело мигнул. «Что их испугало? Шланг? Стой спокойно, пусть они привыкнут…»

— Что это? — отрывисто спросил Джагул пару секунд спустя.

— Отвод от бочки с водой, — пояснил Гедимин, махнув шлангом в сторону водопроводных труб. — Вон там бочка. Вот труба от неё. И это труба, только гибкая. Стой тихо, я тебя полью. Вода тёплая.

— Вода? — Джагул шумно втянул воздух. — Подожди.

Он оглянулся на сородичей и коротко рявкнул. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагулы роются в мешках. Через пару секунд они потянулись обратно — с неглубокими костяными мисками в руках. Все миски выглядели немного по-разному, но общей оставалась продолговатая форма, три шипа на дне — короткие «ножки»-опоры и длинная прорезь вдоль края.

— Налей нам воды, — попросил Джагул, опуская ёмкость на пол, и отступил к стене. Посреди душевой остались неровные ряды пустых мисок, всего тридцать штук.

«А ведь это… это для личной гигиены. Специальные такие чашки… для умывания?» — думал Гедимин, сворачивая из защитного поля временный водовод. Секунда — и несильная струя потекла по прозрачному жёлобу, разделяясь на рукава. Миски были неглубокими, наполнились быстро.

Джагул покосился на растворяющийся водовод, склонился над ёмкостью, старательно принюхиваясь — и, громко фыркнув, выпрямился. Вздыбленная шерсть улеглась, клыки спрятались под губу.

— Вода, — признал он. — Ещё есть?

— Стой уже смирно, — буркнул Гедимин, поднимая шланг. Струя воды ударила в потолок и хлынула вниз дождём. Сармат открыл вентиль на полную. Джагулы столпились под «водопадом», ловя жидкость и растирая по телу. Не прошло и пяти секунд, как все намокли с ног до головы. «Ну, хотя бы воды они не боятся,» — думал Гедимин, закрывая вентиль и выжидающе глядя на Джагулов.

— Берите сейчас мыло, у кого что есть, — сказал он. — Мойтесь. Ещё нужна будет вода — скажете.

О том, что его слушают, сармат догадывался по развёрнутым к нему ушам. Джагулы снова копались в вещах, вытряхивая из длинных сумок какие-то засушенные белесые пласты. Разломанное вещество, брошенное в воду, громко зашипело и вспенилось. Гедимин изумлённо мигнул. «Тут есть мыло, которое мылится⁈» — думал он, глядя на густые шапки белой пены, лезущие из каждой миски. Когда вещество начали размазывать по телу и втирать в шерсть, оно зашипело ещё громче. Гедимин покосился на сигма-сканер, — в воздухе резко повысилась концентрация какой-то неорганики, — и открыл ближайшие вентиляционные лючки. Тянуло снять респиратор и понюхать незнакомое вещество, но сармат удержался. Джагулы, побелевшие от пены, устроились на полу и старательно расчёсывали мыльную шерсть. «Им нравится,» — думал Гедимин, глядя, как они осторожно проводят по «лицу» и ушам тыльной стороной гребня и тщательно, по волоску, разбирают гриву. «Им это очень нравится. Надо подбавить воды.»

Мелкий тёплый «дождь» накрыл существ. Они вздрогнули, оглянулись на Гедимина — и с негромким фырканьем стали ловить воду и выливать на себя. Потемневшая пена потекла в водостоки. Гедимин вспомнил, что так и не взял образец мыла, заглянул в миски — там было пусто, ценный состав соскребли даже со стенок. Джагулы один за другим поднимали ёмкости, вставив гребень в длинную прорезь, и сами вставали с пола. Состав, уже не шипящий, покрывал их мех белым налётом.

— Ещё воды, — попросил один из них. — Много.

…Гедимин распахнул лючки. Воздух, прогретый термопластинами, хлынул в душевую. Вымокшие Джагулы отряхивались, вода летела во все стороны, с существа на существо, но с каждым циклом отряхивания шерсть становилась суше. Её снова расчёсывали — тем же гребнем, кое-как отмытым от мыла и вытертым о клок спутанного волокна. Крупными клочьями вытирали гриву. Гедимин засёк время и ждал — выгонять кого-то мокрым на уличный холод было бы издевательством. «По крайней мере, они успокоились,» — думал он, глядя на Джагулов. Кто-то из них под шумок подобрался к шлангам и теперь ощупывал их и обнюхивал — только что на зуб не пробовал. Гедимин выразительно хмыкнул в сторону «исследователя» — шланг оставили в покое, зато в растянутой по ангару толпе начались перешёптывания.

— Это бочка размером с озеро. Бочка, в которую влезет ливень. Ты такие видел?

— Так скажи, что хочешь посмотреть, — отозвался другой, и вокруг зафыркали. — Пусть испепелитель тебя проводит.

— Я говорю — тут горячий источник, — сердито прошептал первый. — Урджену он снился.

— В горячем источнике вода теплее, — вмешался ещё кто-то. — Здесь, как у Кьюссов, греют воду в бочках.

— И где ты видел такие бочки?

Гедимин, дотянувшись до рычага, перекрыл вентиляцию. Стук закрывающихся лючков заставил Джагулов притихнуть.

— Высохли? Одевайтесь. Отведу в лагерь.

…На полу в предбаннике не осталось ни одной бусины. Гедимин был почти уверен, что Джагулы что-нибудь потеряют — часть цацки или украшение с одежды, но нет — в предбаннике ничего не валялось. Эгнаций на ходу пересчитал толпу и махнул рукой в сторону лагеря.

— Долго вы там. Тебя уже Скогны спрашивали.

— Сейчас, — буркнул Гедимин, запоздало вспомнив про горячий цех и вечерние занятия. — Не гнать же их было мокрыми на мороз.

В лагере Джагулов тоже заждались — и, судя по бурной встрече, уже не надеялись увидеть живыми. «Мытыми они выглядят приятнее,» — отметил про себя Гедимин, глядя, как существа сбрасывают накидки и хвастаются блестящей шерстью. Пришли «вожаки»; кто-то снова заспорил о горячих источниках и размерах бочек, но прислушаться Гедимин не успел — по его поножам настойчиво стучали чем-то твёрдым.

— Мастер Дим-мин! — очень недовольный Скогн в шапке с меховыми ушами запрокинул голову, глядя сармату в лицо. — Ты не говорил, что дом стекла сегодня закрыт.

— Идём, открою, — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. «Ещё два часа в запасе. Надо забрать отливки — Ут’таркех там наверняка ждёт…»

— Видели, как Джагулы спускались в дом Пламени, — проверещал Скогн, бегом догоняя сармата. — Много Джагулов, и ты был с ними!

— Мы работали — грузили песок, — буркнул Гедимин, глядя на быстро приближающийся ангар. У ворот уже ждали — и Скогны из Тогота, и озадаченный филк.

— Джагулы грузили песок⁈ — Скогн замер на месте. Догнал он Гедимина, когда тот уже открывал дверь, а под его рукой в ангар прорывалась толпа «учеников». Ардан успел проскользнуть первым, добрался до печей и загромыхал инструментами. Гедимин, пропустив последнего Скогна, загнал дверную створку в паз и потянулся за тубой с горючей смесью. Аборигены, переодеваясь на ходу, то выбегали в цех, то возвращались; их не смущал ни поддон с разгорающимся огнём, ни возможное появление Сэта.

— Видели, ты вёл Джагулов из дома воды, — высунулся в дверь очередной любопытствующий. В цеху уже звенели шихтой и громко что-то обсуждали.

— Всем надо мыться, — буркнул Гедимин, вороша горючую смесь. — Иди работать!

Скогн исчез, и вовремя — столб красного огня ударил в потолок.

— Ничего не случилось с Пламенем? — первым делом спросил Сэта, вышедший из костра, и окинул сармата встревоженным взглядом. — Ни с Пламенем, ни с его городом? Твой зов пришёл поздно…

— Угу, — согласился Гедимин, вспоминая, что не растянул вдоль коридора защитное поле. — Не успеете — оставлю вам печь, закончите — сами уйдёте. Ардан поможет. Скогнов не трогать!

— Будто в доме стекла только и нужного, что водяные карлики, — Сэта пренебрежительно дёрнул вибриссами. — Не тревожься о них, мастер-жрец.

Ут’таркех, не дождавшись сигнала от Гедимина, оставил отливки «дежурному по порталам» и куда-то ушёл. Искать его сармат не стал, только отправил тому же «дежурному» мешки с рудой, отодвинул штабеля отливок к стене и вышел в цех. Там его уже ждали.

— Это правильно — задать Джагулам работу, — Скогнам, пока плавилась шихта, было совсем нечего делать, и они окружили сармата плотным кольцом. — Много самой тяжёлой работы! Они тут ходят, пьют вашу воду, — пусть платят! Но вот в купальню их пускать — совсем ни к чему. Столько воды ушло на этих грязных тварей!

«Ваше дело до нашей воды⁈» — Гедимин недобро сощурился.

— Теперь они чистые, — отозвался он. — А тебе что, места в купальне не хватило? Вы же ходите туда только раз в неделю.

Скогны недовольно заверещали.

— Хочешь приручить нергонов добром? Они не понимают добра! — абориген оскалился, показывая мелкие острые зубы. — Они осмелеют — и начнут убивать и грабить. Твою броню им, может, не пробить, но не у всех же есть броня!

— Что там? — вмешался растерянный Сэта; шихта плавилась, работы не было, а громкий спор у соседней печи трудно было не заметить. — Разговор о Джагулах? Тут был бунт?

Гедимин сердито сощурился.

— Джагулы пока мирные. Это Скогнам неймётся. Жалеют чужую воду.

— Воду? — Сэта шевельнул ухом. — Водяные карлики всегда о воде. Так кто кого убил?

— Никто никого, — буркнул Гедимин. — И, надеюсь, так оно и будет.

У него в кармане, в непрозрачной пробирке, лежал обломок белого пласта — высушенное Джагульское «мыло», образец для Альгота, и сармат думал, где искать химика, чтобы пробирку отдать.

…В реакторном бункере было прохладно — огненные камешки, высыпанные на пол безо всяких жаровен и отражателей, удерживали температуру чуть выше нуля. Гедимин вдохнул холодный воздух и тяжело опустился в кресло. Локти упёрлись в край пульта управления. Никаких рычажков там не было, но на всякий случай сармат чуть отодвинулся. Тёплое волокно легло на его висок и расплелось вдоль щеки.

— Все такие спецы по традициям, а работать некому, — прошептал сармат, угрюмо щурясь. — Надо бы им всем устроить мойку. Только не в один день со Скогнами. Не то точно кого-нибудь убьют.


36 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Иди кровь сдавать, — сказал Гедимину Айзек, едва спустившись к щиту управления. Сармат, не успевший даже сдать смену, удивлённо мигнул.

— Декомпрессия. Забыл?

— Тут забудешь, — пробормотал Гедимин, уступая командиру место у монитора. — Что там с Джагулами?

Айзек криво ухмыльнулся.

— Довольны, но озадачены. Ты и сегодня отправишь их копать?

Пол под ногами едва заметно дрогнул — кто-то из Текк’тов, проползая под холмом, слегка зацепил высоко лежащий бункер. Гедимин невесело хмыкнул.

— Придётся. Филки не справляются.

…Пробирка с ярлыком «для Альгота — Джагульское мыло» со стола исчезла. Спросить, куда она делась, было не у кого — филк-медик был завален пустыми и полными кровезаборниками, литейщики настраивали температурный режим плавильного агрегата, все были очень заняты. Прикрыв бронёй проколотое и зудящее запястье (филк — с непривычки, что ли — воткнул иглу как-то криво), Гедимин сунулся в соседний отсек. Там в контейнере громко шуршал Зелёный Пожиратель — ему дали что-то погрызть. За ним из-за прозрачной переборки наблюдал скучающий Вепуат.

— Гедимин! — он прижал обе ладони к перегородке и радостно ухмыльнулся. — А ты не спросил Джагулов, как они делают мыло?

Сармат опустил ладонь на перегородку и растерянно хмыкнул.

— Нет. А что?

— Альгот ходит озадаченный. Там куча какой-то разъеденной органики — и дождевая соль, похоже, совсем не у дел, — сбивчиво пояснил Вепуат. — Довольно едкий у них дезинфектант. Похоже, он им шерсть и обесцвечивает. Нет, я видел, что пигмент у них подъеден, но что это целенаправленно… Интересно было бы знать, чем моются чёрные Джагулы. Почему их не обесцвечивает.

«Найдёт же, чем интересоваться!» — Гедимин угрюмо сощурился. «Мне бы понять, что у этих тварей на уме. Насколько можно доверять им…»

— Спрошу. Если Гварза их раньше не выгонит, — пообещал он. Вепуат ухмыльнулся.

— Гварза никого не тронет. Раз ты пристроил их к работе, и третий день всё тихо… Не видел сааг-туула? Сегодня ему должны снять швы…

«До декомпрессии ему точно ничего не снимут,» — думал Гедимин, выходя из лаборатории. В душевой шумел стерилизатор, к бронеходу стягивались умытые и переодетые филки. За шатрами горел двойной красно-жёлтый огонь — на земле стояла чашка-отражатель с осколками кейека, и Скогны тянули волокушу-рудосборник по оттаявшему гравию вокруг неё. Ещё дальше виднелось пятно жёлтого света на углу каменного ангара — фонарь у входа в горячий цех. Гедимин, повернувшись к невидимым за краем обрыва шахтам, «посветил» под ноги лучом сигма-сканера и довольно хмыкнул. «Текк’ты работают на всех участках. Хоть этот механизм удалось настроить…»

Он выключил сканер и двинулся к дальним шатрам. «Где Ардан? Надо ему сказать — вечерние занятия переносятся на утро. Если получится, вся вечерняя смена будет свободна. Интересно, сколько Джагулов сегодня выйдут на работу?»

Повозки и шатры Скогнов, приехавших из разных городов, стояли неподалёку друг от друга, но всё же на заметном расстоянии; ближе всего к горячему цеху был лагерь тоготцев. Рядом с ним, несмотря на ранний час, уже собралась плотная группа аборигенов. Гедимин приостановился, разглядывая шапки и бахрому на одежде. «Тоготцы. По крайней мере, ближайшие — тоготцы. О чём они там…»

— … и что скажет мастер Дим-мин!

Голос тоготца звенел от возмущения, срываясь в ультразвук. Тот, к кому он обращался — абориген из другой плотной группы, численностью поменьше, с плавниками на шапке с меховой опушкой — только фыркнул в вибриссы.

— Вот идёт мастер Дим-мин. Пусть он теперь с тобой разговаривает!

Абориген в шапке с плавниками резко развернулся, и вся его группа забралась на одну из повозок. Гедимин удивлённо мигнул. Спросить он ни о чём не успел — его уже обступили сердитые тоготцы.

— Мастер Дим-мин! Ты слышал этого рыбоеда⁈ Как можно говорить с такими…

— Потише, ручейник, не зли богов! — донеслось из-под навеса. — А то вместо рыбы будешь глодать камни!

— Если случай вытащил тебя из болота… — взвился один из тоготцев, но тот, кто говорил с Гедимином, лишь брезгливо дёрнул усами.

— У одних богов хватает на них терпения! Мастер Дим-мин, скажи им — может, твои слова просочатся сквозь ил в их ушах…

Гедимин болезненно поморщился. «Традиции, чтоб их! Понятно одно — они опять перегрызлись. Но из-за чего?»

— Что сказать-то? — спросил он, угрюмо щурясь. Пока он договорил, Скогны из разных городов успели обменяться четырьмя репликами, и их вопли становились всё пронзительнее. «Защитным полем разделить их, что ли? Правда же, сцепятся…»

— Что они не могут отказать нам! — проверещал тоготец, глядя сармату в глаза и едва не роняя шапку. — Не могут не продать нам стеклянную скорлупу! Они отказали нам, Тоготу, — и Синви, и Сэви, все рыбоеды! Не продали нам ни осколка!

Гедимин мигнул.

— А с чего должны были?

Скогны, прекратив верещать, быстро переглянулись. Те, кто сидел на повозке, тоже притихли и навострили уши.

— Мы показали им хорошие товары… — заговорил было кто-то из тоготцев.

— Ты, повелитель стекла, можешь же им приказать! — перебил его переговорщик. На повозке громко фыркнули.

— Не продают — значит, не хотят, — Гедимин пожал плечами. — С чего вы вообще к ним полезли? Шихта — из Сфена Огня. Идите с торговлей к Сэта.

Переговорщик, поймав на лету упавшую шапку, растерянно оглянулся на сородичей. С повозки донёсся весёлый визг.

— Сэта! Стоять перед Сэта — нужна смелость. Откуда она у ручейников⁈

— Да что ты, рыбоед… — взвился кто-то из тоготцев. Гедимин с тоской взглянул на генератор защитного поля и ударил ладонью о кулак. Скогны пригнулись.

— Идите в цех, — угрюмо сказал сармат. — Тут есть стеклодувы? Занятия будут сейчас, не вечером. Если придут Сэта — договаривайтесь с ними. Они из Аса’ана. Аса’ан ещё не торгует со Скогнами. Но уже знает про зеркала. И водяного металла у него нет.

…Тоготцы под присмотром Ардана делали запчасти для горелки — похоже, печи для плавления стекла в Тоготе уже достраивались. «Дело за шихтой,» — думал Гедимин, глядя, как аса’анцы собирают из полых стеклянных трубок и шаров странную, явно декоративную конструкцию. «Странно, что за ней пошли к жителям Синви. У них ведь мало, самим не хватит…»

— Говорят, в Шакхе уже горят зеркальные чаши, — пробормотал жрец-«ученик», глядя исключительно на стеклянную конструкцию. — И город наполнен их жаром. Будто бы их печи, где плавят стекло, благословлены жрецами Пламени…

«Надо как-нибудь сходить к ним. Хоть посмотреть, что мы там благословили. Конструкция простейшая, но…» — Гедимин оборвал недостроенный план на полуслове и едва заметно сощурился.

— Будто бы мастера из Шакхи узнали о стекле всё, чему их могли научить, и сравнялись с учителями… — продолжал жрец, бросив быстрый взгляд на Гедимина. — Может ли быть, что мастера Аса’ана…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Стройте печи, — буркнул он, не дослушав. — Знаете вы достаточно. Основные приёмы освоили. Стройте свой цех, я не против.

Сэта, возившийся со стеклянной штуковиной, остановил руку с лезвием и медленно отвёл её от горячего стекла. Второй, зажав ладонью сопло горелки, отключил её и повернулся к Гедимину. Штуковину осторожно засунули в отсек для остывания — всем вдруг стало не до неё.

— Строить свой цех? Свои стеклянные плавильни? — переспросил главный жрец, пристально глядя на сармата. Тот пожал плечами.

— В Шакхе построили. Вы их не глупее. Шихту найдёте. А ульсену для зеркал… ну, вон там Скогны из Тогота. Ищут, у кого выменять шихту.

Сэта переглянулись.

— Карлики? Выменять? Не украсть, не выманить обманом? — жрец недоверчиво шевельнул ухом. — Трудно поверить…

— Жители Шакхи торговали со Скогнами, — сказал Гедимин, мельком подумав — «не исключено, что он об этом и сам знает…». — Здесь, в Элидгене. И в день Земли соберутся снова. Могу позвать и вас. Если договоритесь. Со Скогнами, не со мной. У меня столько ульсены нет.

Он оглянулся на прозрачную стену. По ту её сторону стояли притихшие Скогны и пристально на него смотрели. Отложенные инструменты, не донесённые до стойки, дымились на выступах печи.

— На земле Пламени, по слову его жрецов… — медленно проговорил Сэта, глядя на Скогнов. — Что ж, мы готовы к торгу. Скажи карликам — мы обменяем стеклянную скорлупу на водяной металл. Если всё пройдёт без обмана, им нечего бояться.

— Работайте, — буркнул Гедимин, разрезая защитное поле. На той стороне уже ждали.

— Ты говорил с Сэта не о стекле, — заметил один из тоготцев, пристально глядя на него. — А теперь пришёл к нам…

Гедимин угрюмо сощурился. «Вот всем вот этим должен бы заниматься Маккензи. Он, по крайней мере, умеет.»

— Сэта согласны меняться, — буркнул он. — Им нужна ульсена. В следующий день Земли они будут тут. Привозите металл, и я прослежу, чтобы обмен прошёл мирно.

— День Земли? — Скогны переглянулись, быстро шевеля когтями. — Хороший день. Тогот его не пропустит. Скажи рождённым в огне, что мы придём.

Из цеха Скогны выходили без обычного радостного верещания — и те, кто ждал их снаружи, тоже примолкли. Что-то они обсуждали на ходу, но быстро и тихо — Гедимин не разобрал ни слова. Облегчённо вздохнув, он плотнее прикрыл печную заслонку и взглянул на сигма-сканер. «Текк’ты ещё работают. Бронеход уже уехал. Пойду проверю свои машины.»

В складском «отсеке» было жарко и светло — ярко горела жаровня с отражателем. Кут’тайри, растянувшись в гамаке, скусывал что-то поджаренное с тонкой ветвящейся кости. Жир, капая на подставленную ладонь, сгорал на лету. «Хорошо устроился,» — подумал Гедимин с беззлобной ухмылкой. Он старался двигаться бесшумно, но его уже заметили.

— Лежи, я к машинам, — пробормотал сармат, склоняясь над гудящим агрегатом. «Ритм сохраняется, деформация… пока деформации не видно. Такой срок, конечно, не показатель…»

— Мастера из Аса’ана пришли с утра, — заметил Кут’тайри, нависая над машиной с другой стороны. — Я слышал, новые печи в Шакхе горят жарко…

— Будут проблемы — говори сразу, — предупредил его Гедимин. — У тебя прямая связь с Шакхой. Это я к ним пока доберусь…

— Я бы сказал, мастер Хеттийиррн, — жрец наклонил голову. — Значит, скоро новые печи разожгут и в Аса’ане…

Гедимин, помрачнев, выключил сигма-сканер.

— Вы раньше не враждовали с Аса’аном. Ты был первым. Что ты к нему прицепился?

Жрец быстро отвёл взгляд.

— Спорить с Равными Куэннам… — он приподнял вибриссы и тут же опустил их. — Самое глупое дело. Скоро такие же печи построят Кьюссы в каменных городах. И Джагулы на спинах своих зверей. Любой сможет плавить стеклянную скорлупу.

— Тем лучше, — отозвался Гедимин, но в груди шевельнулось что-то тяжёлое и холодное. «Кьюссы и Джагулы… И те, и другие — не дураки. Сколько будет таких, додумавшихся до оружия?»

— Ты уверен в своей силе, — багровые глаза беглого жреца ничего не выражали. — Ты держишь в руках само Пламя. Что же, и я бы сказал, что этого достаточно…

Гедимин ждал, что ещё он скажет, но Кут’тайри замолчал. Сармат чувствовал затылком его пристальный взгляд, пока не вышел со склада. Он вдохнул поглубже, пытаясь растянуть невидимый обруч на рёбрах, и криво ухмыльнулся. «Думать надо было, когда Вепуат показывал Скогнам красивые стекляшки. Когда впервые пообещал научить. А теперь — уже поздно.»

… — Четыре десятка, — Гварза оглянулся на барак и хмыкнул в респиратор. — Не считая караульных. Забирай всех. Джагулы ещё не нужны? Джегех уже спрашивал.

Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Джагулы подождут до вечера. Чтобы сразу с работы — в мойку. От вчерашнего никто не заболел?

— Они живучие, — отозвался Гварза. — Сновидец Урджен говорил что-то про ветер… про какой-то ритуал для тебя. О чём речь?

Гедимин мигнул.

— Понятия не имею. Этот Урджен у них вроде жреца?

Гварза пожал плечами.

— Все их вожаки болтают с богами. Надо полагать, с ничтожным результатом… Эгнаций! — он, оборвав фразу на полуслове, развернулся к пробегающему мимо сармату в пернатой броне. Тот сперва вздрогнул, потом, увидев Гедимина, радостно ухмыльнулся.

— Опять копать?

— Хоть кто-то доволен, — буркнул Гварза, оглядываясь на гудящий барак. На окраине лагеря что-то протяжно зашипело, и раздался гулкий вздох. Потом заскрежетал гравий — что-то массивное перевернулось на другой бок.

— Швы уже сняли, — пробормотал Гварза, ни к кому не обращаясь, и быстро пошёл к живому холму. Гедимин встряхнулся, отгоняя ненужные мысли, и развернулся к бараку.

— Идём за рабочими. Четыре смены — вроде успеваем.

…За Гедимином, похоже, следили — выходя из-под реакторного купола, он увидел вдалеке, у головы сааг-туула, две короткие вспышки. Животное дремало, распластавшись вдоль обрыва; защитных полей, удерживающих его, стало больше. Гедимин замедлил шаг у задних лап — повязки и швы сняли, голую кожу прикрыли «протезами», собранными из срезанных мёртвых чешуй. «Крепления какие-то косые…» — сармат пригляделся, недовольно щурясь. «А. Ему так удобнее. Медицинские крепления. Ладно, отвалиться не должны…»

Джагулы, лежащие и сидящие на земле, зашевелились, едва Гедимин вышел на свет. Часть уже стояла у закрытых пока «ворот». Сармат заметил, что у собравшихся лопаты в руках, нет шапок и очень мало цацек. «Десятеро на ногах, остальные сидят, но готовы к старту,» — думал он, быстро пересчитывая кочевников. Смотрели все на него, кто-то навострил уши, кто-то настороженно прижимал, некоторые даже пытались изобразить улыбку. Получалось у них не лучше, чем у самого Гедимина.

— Ты пришёл? — один из Джагулов приподнял когтистую руку, и сармат с удивлением узнал голос Джегеха. Переговорщик куда-то дел половину цацек — остались только намертво пришитые к одежде и, возможно, какая-то мелочь на руках или шее.

— Идёшь работать? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Копать будешь, как все. Мне всё равно, кто из вас кто.

— Я иду, — отозвался Джегех, качнув лопатой. — Ты считаешь странно, по десять — одна рука и ещё четыре пальца. Тут собрались одиннадцать рук и четыре пальца сверх — по твоему счёту, ровно.

Гедимин, мигнув, на долю секунды уставился на его руку. « Hasu! Шестеричная система… Так, шестьдесят шесть и четыре… Семь смен? Вот это хорошо…»

— Мы считаем десятками, — сказал он, взрезая защитное поле. — Идём.

…Тонкий слой песка подступил к подъёмнику. На дне пещеры громоздились барханы — два неровных ряда вдоль стен, между ними — запорошенный песком просвет. Гедимин обвёл их взглядом и тяжело вздохнул. Джагулы за его спиной глухо зарычали.

— Работаем, — буркнул сармат, бросая у ближайшего холма пустые мешки. Сегодня их было тридцать — лишние нашлись в «передвижном лагере» Джагулов. Рабочие, обогнув сармата, подошли к бархану и остановились.

— Каменный песок, — сказал Джегех, поддевая лопатой горстку песчинок. — Холмы каменного песка. Вчера было меньше.

— Текк’ты дробили камень в две смены, — отозвался Гедимин, сворачивая ковш из защитного поля. — Быстро работают, когда хотят. Хочешь такую штуку на руку? Она удобнее ваших лопат.

Джагулы переглянулись.

— Песок… делают… из камня… Текк’ты? — еле слышно пробормотал кто-то. — Вот к чему сон о пляшущих скалах…

— Не надо странных штук, — сказал Джегех, прижимая уши, и налёг на лопату. Джагулы посторонились — потревоженный бархан просел, растекаясь в стороны. Гедимин, пожав плечами, погрузил ковш в песок. «Кроме Джегеха, тут ещё и Урджен. Тоже из вожаков. Любопытно…»

…Мешки, наполненные песком, остались внизу. Гедимин, пропустив впереди себя молчаливый отряд Джагулов, в очередной раз поднимался на холм. «Что раздражает,» — думал он, глядя, как вдалеке вспыхивают и гаснут сигнальные фонари, — «так это беготня. Если бы кто-то приводил свежую смену к спуску и там же принимал отработавшую и вёл под купол…»

— Опять? — зазевавшийся филк запоздало замахал фонарём. Джагулы под куполом поспешно поднялись с земли. Кто-то, устроившийся далеко от выхода, коротко рявкнул и бегом кинулся к открытому выходу. Гедимин ждал его, вполглаза присматривая за вышедшими рабочими. «Сегодня они спокойнее. Поняли, что уводят не на расстрел…»

— Ты бы хоть сам фонарём помигал! — выдохнул филк, недовольно щурясь на сармата. — Я бы их поднял заранее.

Опоздавший Джагул развернулся на полдороге — кто-то из сородичей бросил ему оброненную шапку. Те, кто уже вышел из-под купола, недовольно оскалились.

— Чего мигать? Смены по полчаса. Так и рассчитывай, — отозвался Гедимин, глядя, как Джагул прячет настоящие уши под искусственными, нашитыми на шапку. «Карлики тоже так делают… Хм, а там даже какие-то мембраны вшиты. Такие себе наушники…»

— И как нам отмерять твои полчаса? На нюх, что ли? — филк еле слышно фыркнул. Второй часовой согласно кивнул.

— У тебя-то часы, тебе проще…

Джагул в шапке наконец выбрался из-под купола, виновато прижимая уши перед сердитыми сородичами. Гедимин молча махнул рукой в сторону дальнего спуска и пошёл вслед за отрядом. «Отмерять полчаса…» — вяло шевелилась в голове засевшая мысль. «И правда. Хотя бы простейший таймер…»

…Эгнаций снял с подъёмника последние мешки. Волокуша медленно развернулась к ангару. Гедимин навалился на массивную крышку, закупоривая шахту, и, выпрямившись, отсоединил приводы подъёмника. Сооружение разбиралось за считанные минуты; несколько привычных движений — и каменные опоры легли под обрывом, а детали приводов, обвязанные тросиком, — рядом с поршневой машиной. Волокушу Гедимин нагнал у ворот склада — она ещё и подъехать не успела.

— Всё, идите на отдых, — сказал сармат Броннам-погонщикам, сбрасывая на землю последние мешки. На складе оставалось всё меньше свободных ячеек — всё заполонили песок и гравий. Гедимин вспомнил о почти расчищенной пещере — от барханов остался тонкий, по щиколотку, слой породы — и довольно ухмыльнулся, закрывая двери ангара. Наверху похрустывал гравий — волокушу уже дотащили до лагеря, теперь тягловый зверь медленно разворачивался вместе с ней. Бронны-погонщики, уступив поводья кому-то из сородичей, устраивались у полевой кухни и делились новостями. Эгнаций оглянулся на закрытую дверь, повёл плечами, расправляя и складывая короткие чёрные крылья, и еле слышно хмыкнул.

— Теперь идём мыть кочевников? Они там, наверное, заждались.

— Вепуат говорил — после работы надо дать им остыть, — сказал Гедимин. — Он биолог, ему виднее. Идём… только вот — все семьдесят в душевую не влезут. Да ещё их мисочки…

— Надо бы разделить их, — сказал Эгнаций, на долю секунды задумавшись. — Из них, кажется, половина мылась вчера? Этих запустим первыми, им только песок отряхнуть. А новички будут мыться как следует. Тридцать и сорок… думаю, поместятся?

Гедимин кивнул.

… — Собери тех, кто вчера мылся, — громко и чётко проговорил сармат, глядя Джегеху в глаза. Смотреть следовало бы на уши — сейчас они стояли торчком, не дёргаясь, и сам переговорщик выглядел увереннее, чем вчера.

— Отведу их в купальню. Смоют песок тёплой водой, высохнут и вернутся. Мыло им не нужно.

— Бери тех, кто не мылся, — отозвался Джегех. — Им нужна эта вода. Вчерашние обойдутся.

— Ты их спросил? — хмыкнул Гедимин. — Собирай вчерашних. Воды хватит на всех.

Джегех смерил его недоверчивым взглядом, переглянулся с молчаливыми вожаками и шагнул прочь от стены. Гедимин видел, как он резко взмахивает рукой, и слышал короткие рявкающие возгласы. Притихший при появлении сармата лагерь зашевелился.

— Плюс двадцать пять, — сообщил Гедимину Эгнаций, вынырнувший из темноты. — Не замерзнут. Я пластину в цистерне оставил…

— Хорошо, — Гедимин быстро пересчитал собравшихся Джагулов и протянул руку к защитному куполу. «Надеюсь, Джегех не наврал. Если тут не вчерашние, а новички — уйдут недомытыми.»

…В желобках водостоков желтел оседающий песок. Можно было бы его смыть, но смысла в этом не было. «От второй смены втрое больше осядет,» — думал Гедимин, вешая шланг на крепления. Джагулы старательно расчёсывались — мыло и мисочки они не взяли, но гребень прихватил каждый. Кажется, это помогало им быстрее высохнуть, но Гедимин, глядя на тела, с ног до головы покрытые шерстью, только радовался своей гладкой коже — и вовремя свёрнутому проекту «Слияние». «А то бы и нам отрастили мех… Вот на кой метеороид оно надо⁈»

— Эй! — он, недовольно щурясь, шагнул к водяным часам. Какой-то Джагул заметил их и теперь выжимал туда воду из мокрой гривы — прицельно, именно в пустую ракушку. От окрика Гедимина он шарахнулся, вздыбил шерсть и прижал уши. Остальные подались в сторону.

— Высохли? Идите в лагерь, — буркнул сармат, слушая, как капает на пол вода из «заведённых» часов. — Эгнаций, открой заслонки. Пусть цистерны наполняются.

…Гедимин открыл вентиляционные лючки. Едкое Джагульское мыло пенилось и испарялось бурно — даже аборигены морщили носы и задерживали дыхание, натирая морду белым раствором. Слой песка проступил в каждом водостоке. «Закончим — пролью всё как следует. И фильтры промою,» — думал сармат.

Один из Джагулов отложил гребень и выпрямился, приглядываясь к висящим на стене часам. Гедимин недовольно хмыкнул. «Хорошо, хоть в стиральную машину не лезут!»

— Что за вещь? — Джагул, чуть прижав уши, повернулся к сармату. — Это для благословений?

Гедимин мигнул.

— Нет. Это водяные часы. Наливаешь доверху и засекаешь время, — пояснил он, думая, сколько слов из этого набора кость-«переводчик» оставит непереведёнными. Джагул дёрнул ухом, оглянулся на часы, зачем-то посмотрел внутрь и шумно фыркнул.

— Эта вещь должна плавать.

Гедимин угрюмо сощурился. «Вот что тебе мешало отогнать его, а не читать лекции⁈ Обсуждай теперь с ним измерение времени…»

— Все начесались? — мрачно спросил он, снимая со стены шланг. — Время вышло.

Джагулы, устроившиеся на полу с гребнями, зашевелились. Поднимались они быстро, но каждый поднимающийся оглядывался на сородича у часов и недовольно скалился. Гедимин, беззвучно хмыкнув, открыл вентиль. Напор он сделал посильнее — чуть меньше максимального. Пена потекла по водостокам, смывая песок. Джагулы, прижав уши, отряхивались от едкого вещества. На часы больше никто не глазел.

…Что-то заставило аборигенов спешить — выйти из душевой, не просохнув как следует, — каждый, войдя под прогретый купол, сбрасывал одежду и выворачивал подмокшей стороной наружу, некоторые шумно отряхивались. Те, кто лежал недалеко от жаровен, зашевелились, отползая подальше и уступая промокшим место.

— Джегех! — громко позвал Гедимин, заглядывая в воздуховод. Дальний силуэт вздрогнул, на секунду склонился над кем-то из лежащих и быстро пошёл к сармату. По пути к нему присоединились ещё двое.

— Ты щедрый хозяин воды, — сказал один из них, пытаясь улыбнуться так, чтобы не торчали клыки. — Твои источники обильны.

— Угу, — отозвался Гедимин и перевёл взгляд на Джегеха. — Собери на завтра столько же рабочих. Пусть все хорошо отдохнут — работы будет много.

Джагулы переглянулись.

— Джаарган набрался сил, — сказал один из них — кажется, не Джегех. — Если будут удачные сны, он споёт для вихрей. И другие тоже. Если ответят — мы скажем.

Гедимин мигнул. «Это что было, и зачем мне это знать?»

— Угу, — отозвался он. — До завтра.

…Кут’тайри высунулся со склада, едва услышав, как Гедимин открывает дверь и лязгает поддоном. Сармат, собравшийся в тишине разжечь огонь и забрать из Шакхи отливки, удивлённо хмыкнул.

— Мастера из Шакхи передают тебе слова почтения, — вдоль гривы Кут’тайри протянулась яркая полоса белого свечения. — Новый цех раздал жрецам зеркальные амулеты. Те, кто уходит в огонь, теряя разум, теперь смогут легко вернуться.

На его ладони лежал остроконечный зеркальный шестигранник в оболочке из прозрачного стекла. Верхняя его часть, лишённая граней, была сплющена и превращена в миниатюрный диск. На нём блестели бок о бок чёрные и светло-зелёные треугольники — стеклянный символ радиационной опасности.

— Эхм… — Гедимин смущённо сощурился. — И что, их уже… проверили в деле? Работают?

— Это могущественный дар Пламени, — Кут’тайри склонил голову, с почтением прижимая подвеску к груди. — Один из множества его даров. Этот знак мастера Шакхи сделали для тебя.

Гедимин покачал головой.

— Рано вы начали их раздаривать, — пробормотал он. — У вас сырья — всего ничего. Ты бы лучше себе оставил.

Кут’тайри ничего не ответил — так и стоял молча, держа амулет на протянутой ладони, пока Гедимин его не забрал. Дверь склада вскоре закрылась, но сармат ещё долго смущённо щурился, сжимая подвеску в кулаке. «Технология пошла в дело. Ну, хоть на этот раз — не оружие…»

…Устроиться в бункере и спокойно обтачивать заготовки для лючков ему не дали. Только он снял первую стружку, как наверху заскрежетал мёрзлый гравий. Ещё секунда — и в туннель, подталкивая перед собой заспанного филка, спустился Айзек.

— На пульте не спать! — он лёгким толчком направил мелкого сармата к креслу. — Гедимин, вставай.

Филк, недовольно что-то пробормотав, уткнулся взглядом в светящийся монитор. Тёплое щупальце на предплечье Гедимина задрожало и расплелось на тонкие волокна, обхватив руку до локтя. Сармат мигнул.

— Идём-идём, — поторопил его Айзек. — Нас ждут. Прими внушительный вид… Что в кулаке?

— Стружка, — буркнул сармат, пряча обрезки металла в карман. — Чего ты примчался? Я на смене…

— Где ж ещё, — отмахнулся Айзек, разворачиваясь к выходу. — Сейчас пойдём объявлять волю Пламени. Вот даже не знаю — дать тебе открыть рот или лучше не надо?

— Какую ещё волю? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Он уже выбрался из бункера — и увидел широкую цепь огней вдоль обрыва и длинного «живого холма». Между бронеходом, шатрами и подсвеченным изнутри куполом мелькали рослые и приземистые тени. Гедимин чётко видел два светящихся посоха и замерший между ними чёрный силуэт — Кенен Гварза стоял, сложив руки на груди, и чего-то ждал.

— Сааг-туул вполне здоров, — сказал Айзек, замедлив шаг. — Ему разрешат подняться. А Джагулам — перебраться с холма на его спину. Племя Хеллуг снова в строю, в привычном состоянии… Ну, что ты решил? Что с ними делать?

Гедимин мигнул.

— Ты же командир, — пробормотал он. Под пристальным взглядом Айзека ему было не по себе.

— Я, как командир, спрашиваю тебя, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Ты два дня плотно с ними работал. По итогам все живы, дочиста вымыты, и никто не послан в ядерный могильник. Так что мы с ними решаем?

Гедимин пожал плечами.

— Работали нормально. Не хуже филков. Странные, но… проблем пока не было. Может, будут. Я не понимаю, что у них в голове.

Айзек фыркнул.

— А что у тебя в голове, кто-то понимает? Ну да, осторожность… осторожность — это всегда разумно. Держать их поодаль от карликов для общего спокойствия… Но в целом — что скажешь? Прогнать, оставить?

Гедимин сузил глаза. «Чего он меня-то спрашивает? Я не командир. Это они с Гварзой…»

— Оставляй, — буркнул он. — Пригодятся. Только под клятву… они их вообще держат?.. пусть клянутся не нападать. Ни на холме, ни вокруг. Будут делать, что сказано — пусть живут. Не будут — выгоним.

Волокна, прилипшие к его руке, нагрелись и вновь остыли. Хранитель был рядом и внимательно слушал. Что он слышит и понимает, Гедимин не знал.

— Кенен считает так же, — сказал Айзек и двинулся к двум белым огням. Гварза обернулся и шевельнул рукой в знак приветствия.

— Сошлись во мнениях? — он, не дожидаясь ответа, перевёл взгляд на громадное животное, распластанное на земле. Сааг-туул беспокоился. Его бок ярко освещали фонари, и он пучил глаза то на свет, то на сарматов. Филки рассредоточились у шатров, держа его под прицелом. Трое Джагулов, выпущенные из-под купола, замерли в световом пятне. За ними пристально следили вооружённые Бронны. Броннов было много, как и Скогнов, но почти все держались в тени, как и залёгшие среди шатров нхельви. Джагулы, которых не выпустили, столпились у стенки купола и молча ждали.

— Мы вылечили вашего зверя, — сказал Айзек, обращаясь к тройке Джагулов. — И многих из вас. Вы пили нашу воду…

— Хеллуг помнят, — отозвался кочевник. Он настороженно следил за сарматами, не замечая, как Бронны в двух шагах от него угрюмо скалятся.

— Иди к своему зверю, — сказал Айзек. — Ему позволят встать. Спусти его с холма и отправь есть. Сам возвращайся.

Джагул поднялся на макушку зверя, ещё двое перебрались на загривок. Сааг-туул беспокойно зашевелился. Все, кто был рядом, подались в темноту. Айзек шагнул вперёд, поднимая генератор защитного поля.

Гедимин сам не заметил, когда сфалт лёг ему в руки — очнулся только от резкой боли, когда что-то обожгло запястья. Сааг-туул топтался у обрыва, неуверенно разминая лапы и покачивая хвостом. Гигантская булава медленно колыхалась над землёй. Под рявканье Джагулов и верещание со всех сторон существо развернулось задом к обрыву и осторожно сползло по склону. Внизу захрустел гравий, потом бронированная морда снова высунулась на свет. Животное ткнулось носом в дерево-валун и открыло пасть. Круглый ствол лопнул с оглушительным треском. Сааг-туул навис над раздавленными остатками, медленно сгребая их в рот.

Двое Джагулов спустились по его лапам и приблизились к сарматам.

— Что решило Пламя? — отрывисто спросил один из них. — Что оно сказало о нас?

Тонкие щупальца на запястьях Гедимина замерли в неподвижности. Он чувствовал их слабое тепло. «Интересно, Джагулы его „видят“?» — думал сармат, глядя на кочевников. «А оно их?»

— Пламя решило… — медленно проговорил Айзек, покосившись на Гедимина. — Вам разрешено здесь остаться. Вы даёте клятву не нападать ни на кого в Элидгене и выполнять волю Пламени. Если вы откажетесь…

Джагулы, быстро переглянувшись, опустились на колени и упёрлись ладонями в гравий. Их длинные морды практически уткнулись в землю.

— Хеллуг клянутся перед самим Пламенем, — глухо проговорил один из них. Айзек хмыкнул.

— Пламя здесь. Гедимин…

Сармат неуверенно шагнул вперёд, снимая с плеча сфалт. Из-под отодвинутой пластины в небо ударил яркий зелёный луч. Вокруг зашелестело, кто-то в темноте взволнованно взвизгнул. Джагул приподнял голову — и, содрогнувшись, уткнулся лицом в гравий.

— Переговорщик Джегех, — снова заговорил Айзек. — И ты, сновидец Урджен. Вы говорите от имени всех Хеллуг?

— Д-да, — Джагулы поднялись на ноги, щурясь на яркий зелёный свет. Их мех стоял дыбом.

— Я говорю от всего Элидгена, — Айзек положил руку на приклад сфалта, рядом с открытым проёмом. — Пламя здесь. Повторите перед ним свои клятвы.

«Облучатся…» — думал Гедимин, едва заметно щурясь на ладони Джагулов. Кочевники дотронулись до сфалта и замерли так — только когти мелко дрожали, царапая обшивку.

— Хеллуг не ослушаются воли Пламени, — проговорил один из них, неотрывно глядя на зелёное сияние. — Хеллуг не причинят вреда никому в доме Пламени.

— Хеллуг признают, что наказание было справедливым, — сказал второй, и его рука едва заметно дёрнулась на прикладе. — Хеллуг будут верны Пламени. Пусть это будет замечено.

— Пока вы держите слово, в доме Пламени вам не причинят вреда, — отозвался Айзек со странной интонацией — он будто зачитывал с экрана ритуальный текст. — Не откажут в воде, лечении и убежище. Пламя слышало клятвы, нарушители в его руках. На этом всё.

Невидимые щупальца дрогнули, наливаясь теплом, и растаяли, оставив слабое фантомное жжение. Гедимин рывком задвинул пластину и прижал заэкранированный реактор к груди. Подавить дрожь удалось не сразу. Кто-то мягко взял его за плечо и потянул назад, на край светового пятна. В центре остались двое Джагулов и Айзек — и казалось, что он, не такой уж рослый, возвышается над ними на полметра.

— На этом всё, — повторил один из Джагулов, низко склонив голову. — Джегех пойдёт к Хеллуг. Он хорошо им расскажет. Урджен будет со зверем. Передаст все слова ему.

— Хорошо, — отозвался Айзек и жестом подозвал филков-конвоиров. Гедимин смотрел, как Урджен по панцирю жующего зверя перебирается на его холку и скрывается в темноте. Пара обрывков мыслей мелькнула в мозгу и пропала, оставив в черепе гулкую пустоту.

— Чего ждёшь? — Гварза толкнул его в плечо. — Кто как, а я — спать. Знать бы заранее, чем тут придётся заниматься, — сидел бы в гетто!

Айзек, повернувшись к нему, невесело усмехнулся.

— А ведь это ещё не худший сценарий… Иди отдыхать. Я проверю работу постов. Сарматов там достаточно, но с реакцией у них плохо. С утра погоняй их на взаимодействие. И местных подключи.

— Само собой, — согласился Гварза. — Раз эта тварь теперь мобильна, придётся вешать над ней дроны. Пульт заберу себе — Эгнаций явно не тянет. К тому же полдня сидит в шахте.

— Четверть, — машинально поправил Гедимин. — И обычно — меньше. У шахты, наверху.

Гварза тяжело вздохнул.

— Кет! Твоё место — у реактора. Бегом!

Айзек молча вклинился между сарматами и смерил Гедимина выразительным взглядом.

— Реактор, так или иначе, требует присмотра. Завтра с утра Джагулы пересядут на своё животное — и племя Хеллуг будет мотаться вокруг холма. Как реактор на них отреагирует, знает только он. Что он пока думает?

Гедимин покосился на «опустевшее» запястье и озадаченно хмыкнул.

— Его не поймёшь. Вроде спокоен. Не злится, но и не радуется… А эта клятва на реакторе — она зачем?

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Наверняка не скажу. Но если она вынудит Джагулов вести себя тихо… Извини за испачканный сфалт. Если надо — зайди в машину, там дезинфектанты.

…Сфалт, пахнущий дезинфектантами, лежал рядом с сарматом на матрасе. Гедимин машинально придерживал его рукой, будто кто-то в пустом бункере мог схватить оружие и утащить. В голове по-прежнему было пусто и гулко.

«Сейчас — спать,» — Гедимин закрыл глаза и уткнулся лбом в приклад сфалта. «А завтра — посмотрим, что будет.»


37 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек спустился в бункер, тихонько что-то насвистывая. Гедимин, изумлённо мигнув, развернулся к нему. Айзек посмотрел на него и едва заметно ухмыльнулся.

— Всё спокойно, атомщик. До войны далеко. Выходи! Кенен на первый час назначил большое переселение и разбор трофеев. Думаю, будет на что посмотреть.

Длинный «живой холм» снова растянулся вдоль склона холма настоящего, только в этот раз ни лапы, ни хвост не были схвачены защитным полем. Гедимин не стал снимать с поясного фонаря колпак, прошёл по кромке тени, но животное его заметило — из-под брони один за другим высовывались глаза. У передних лап ярко горели фонари и жаровни, тут же стоял Руниен с посохом наперевес — мощный источник белого света. Видимо, из-за этого глаза гиганта, расположенные на передней части туловища, были втянуты и спрятаны — а может, из-за того, что по этой передней части постоянно кто-то бегал.

Филки выстроились вдоль кромки светового пятна в рыхлую шеренгу. «Почётный караул,» — мельком подумал Гедимин, подавляя кривую ухмылку. Защитное поле над лагерем кочевников было вскрыто. Жаровни убрали, оставив одинокий фонарь для подсветки. Последние жители, подобрав одежду, цацки и костяные шесты, разбросанные по площадке, тонкой цепочкой стягивались к сааг-туулу. Зверь растянулся на земле, широко расставив передние лапы и оттопырив пластины брони по всему телу, от загривка до основания хвоста. За приоткрытыми «дверьми» жилых «отсеков» горели огни, и шевелились тени — кочевники возвращались в «передвижной лагерь».

— Нашли незамёрзший источник? — Кенен Гварза, встав у передней лапы сааг-туула, говорил с группой «вожаков», снова нацепивших на себя все положенные цацки. Один из них махнул рукой в направлении дальнего холма.

— Зверю хватит этой воды.

— Если не хватит, или она замёрзнет — веди животное сюда, — сказал Гварза, кивнув в сторону душевой. — Воду мы вам обещали.

— Ты так говоришь, будто она не замёрзнет, — пробормотал со странной ухмылкой один из Джагулов.

— Мы не полагаемся на тепло или холод, — бесстрастно отозвался Гварза. — Нам нужна вода — и она здесь. И к слову о ней. Вас тут сто пятьдесят восемь. Из них только семьдесят мылись на этой неделе. Сколько дней воды не видели остальные, и что вы с этим думаете делать?

Джагулы быстро переглянулись. Кто-то из поднимающихся в жилые «отсеки» остановился на полпути, навострив уши и едва не уронив шапку. Шерсть вокруг свежего шва на его лице выглядела грязной и слипшейся.

— Много котлов побилось, — проворчал Джагул-вожак. — Не в чем греть воду. Они все помоются, только не сразу. А пока не будут сходить на вашу землю.

Джагула, застрявшего на подъёме, обступили сородичи. Сначала его пытались столкнуть с «тропы», но он что-то успел объяснить — теперь все стояли и слушали, навострив уши, и кто-то даже высунулся в «окошко» в панцире. Над его головой ворочался, выглядывая из-под брони, круглый выпученный глаз.

— Ясно. Их восемьдесят восемь… — Гварза покосился на запястье с приоткрытым экраном передатчика. — Разделишь их поровну на два отряда. Первый пойдёт мыться до света, второй — после. Как у дома воды жёлтый огонь вспыхнет три раза, веди зверя туда. Ссадишь первый отряд, заберёшь, потом так же со вторым.

Джагул-вожак, оглянувшись на толпу на панцире зверя, глухо рявкнул и повернулся к Гварзе.

— И в твоих источниках хватит воды и огня? Тут, под холмом, кипящая река?

— У нас есть то, что нам нужно, — отозвался Кенен, пожимая плечами. — Если кому не по нраву вода нашей реки…

Джагулы, развернувшись к переговорщику, глухо зарычали. Тот склонил голову, почти уронив её на грудь.

— Нам не запретили спрашивать, — пробормотал он. — Совсем незачем злиться…

— Стой, — вмешался Гедимин, оборвав мысленные расчёты распределения сорока четырёх Джагулов по душевой и нужного количества шлангов и напора воды. — Это всё с утра? У меня тут занятия, и песок сам себя не…

Гварза тяжело вздохнул.

— Кет, — он поморщился. — Тут без тебя есть кому включить душ. Занятия? Так чего ты тут маячишь? Твои Скогны таращатся из-за того шатра?

Гедимин повернулся к шатру. Скогны, и правда, были там — и по прижатым ушам и недоброму оскалу сармат понял, что он, и впрямь, задержался. «Чего они? Всегда же ждали у цеха,» — думал он, отходя от гигантского животного. За его спиной громыхнули, смыкаясь, массивные щитки брони.

— С этим ясно. Что у вас с одеждой? — спросил Гварза, чуть повысив голос.

— Всё было прожарено и очищено… — донеслось до Гедимина уже из-за шатров, сквозь гулкое дыхание сааг-туула. Как у Джагулов принято очищать одежду, сармат не дослушал — его окружили Скогны, и в ушах зазвенело от верещания. Он судорожно сглотнул, посмотрел вбок — кроме плотного кольца рядом с сарматом, быстро формировалось ещё одно, многослойное, рыхлое и вытянутое в сторону повозок. Все, кто там был, сходились к Гедимину; те, кто подходить не хотел, замирали и прислушивались. Это были не только Скогны — на периферии сармат увидел Броннов и лезущих к ним на плечи нхельви.

— Джагулы? Тут так и будут Джагулы? — проверещал кто-то из ближнего кольца — кажется, приезжий из Синви.

— Они обсели зверя, но не уходят, — подал голос другой, в ушастой шапке — видимо, из Тогота. — Всё их племя тут и на звере. Что это? Почему так?

— Я слышал слова Кен-нена, — вмешался Бронн. — Слова на наречии Джагулов! Он сказал им… он открыл для них дом воды! Скажи, мастер Дим-мин, — что вы теперь, в союзе с нергонами?

— Страж Руниен был там, — заговорил ещё кто-то. — Был там! Подожди его слова…

— Здесь мастер Дим-мин, — сердито отмахнулся Бронн. — Пусть говорит он. Что это, что скажет об этом Хранящее Сердце? Теперь Пламя горит для нергонов?

«Мать моя пробирка,» — беззвучно выдохнул Гедимин. «Айзека тут, что ли, нет, чтобы он их успокаивал? И Вепуат, как назло, в карантине…»

— Пламя — для всей Равнины, — он угрюмо сощурился на ближайших Скогнов. — Джагулы — наши, поклялись работать на Элидген. Они обещали к вам не лезть — и вы к ним не лезьте. То же самое, что с Сэта. Ничего нового.

Скогны переглянулись.

— Сэта — народ городов, — один из них неприязненно оскалился. — Они злы на своей земле. Не зажигай огонь — и они не придут. Джагулы ходят везде. Проклятые твари!

— Хищный ветер, ломающий стены, — пробормотал кто-то на периферии. — Убийцы, увешанные черепами…

Гедимин покосился на костяные шесты над повозками — там, как и несколько дней назад, красовались ободранные черепа Джагулов с аккуратно закреплёнными нижними челюстями. «Вот кто бы говорил про увешанных…»

— Эти кочевники будут вести себя тихо, — мрачно пообещал он. — А вы будьте настороже. Первыми не нападать, но если начнётся…

От зубастых ухмылок Скогнов ему стало не по себе.

— Хранящее Сердце узнает об этом, — пробормотал кто-то среди повозок. — Что оно скажет…

…Стеклодувы-Сэта украшали ещё горячий кувшин узорами — жёлтыми завитками, отдалённо похожими на языки пламени. Гедимин не сразу даже понял, что его смущает — пока не наткнулся взглядом на заострённое, лишённое ножек дно и три отходящих вбок штыря, чуть наклонённых книзу. «Оно что, подвесное?»

— Мастер Хеттийиррн, — окликнул его один из «учеников», показывая на суженное, без обычного расширения, горло кувшина. — Тут намечена короткая спираль. Что выдержит эти повороты и не разорвётся? Кость, дерево, камень?

Гедимин мигнул.

— Полтора оборота? Что угодно выдержит, — сказал он. — Прочная кость, древесина… Странное горло. Удобно будет пить?

Сэта едва заметно вздрогнул, на шее проступили и тут же погасли красные пятна. Сармат удивлённо хмыкнул.

— Эта вещь сделана так, как надо, — поспешно ответил другой стеклодув. — Мы её скоро закончим.

Главный жрец, до сих пор молча следивший за «учениками», но к стеклу не прикасавшийся, повернулся к Гедимину.

— Уже который день тут слышно дыхание зверя Джагулов, — сказал он. — Но сегодня оно идёт издалека. Дальше, чем было, но не удаляется и не приближается. Вы прогнали Джагулов… вы знаете, где они?

— Здесь, — буркнул сармат. — Никто никого не прогонял. Бродят вокруг базы. Что вам до наших Джагулов⁈ У вас по городу такие же ходят.

Жрец шевельнул вибриссами.

— Это же племя Хейю вы приютили? Тех, кто уже причинил вред Пламени и был им проклят? Не вызовет ли это гнев Пламени — такое пренебрежение его волей?

Гедимин недобро сузил глаза. «Вот мало мне было Кут’тайри с его рассуждениями. Ещё и этот. Все жрецы, что ли, так лезут в чужие дела?»

— Нам тут виднее, чего хочет Пламя, — угрюмо ответил он. — Пока эти Джагулы к вам не суются, вы их не трогайте.

— Жрецу Пламени, конечно, виднее, — поспешно согласился аса’анец, отворачиваясь к печи. — Ваше милосердие удивляет даже богов.

«Если бы мы могли прийти, отстреляться и уйти…» — Гедимин убрал руки за спину — так не видно было, как сжимаются кулаки. «Если бы не приходилось строить по молекуле задел на сотни лет вперёд… Надеюсь, от нашей возни в местных традициях будет польза. Или хотя бы не будет вреда.»

…Из душевой доносился специфический звук наполняющейся цистерны — прерывистый громкий плеск. Торец ангара, как обычно, был ярко освещён, но в этот раз световое пятно было вдвое шире обычного — и, сделав к нему шаг, Гедимин увидел, что оно двойное. Второй фонарь был прикреплён к обшивке бронехода. Вдоль его гусеницы на мёрзлом гравии лежали крупные и мелкие костяные детали. С ними возились двое филков. Один по-разному их раскладывал, другой стоял над ними с передатчиком, снятым явно с чужой, более крупной руки, и что-то заносил в голографический журнал. Владелец передатчика, Гварза, встал за его плечом и изредка тыкал пальцем в экран. Слов Гедимин не слышал — звуки поглощал прозрачный купол, зачем-то установленный между бронеходом и душевой, прямо над разложенными на земле штуковинами.

Прорезав в защитном поле проём, Гедимин захрустел гравием. Гварза оглянулся на него и слабо шевельнул ладонью в знак приветствия.

— Кет? Можешь посмотреть — образцы Джагульских военных технологий.

— Устроили им конверсию, — криво ухмыльнулся филк, сидящий на земле. — Забрали всё метательное. Ножи, так и быть, оставили.

— А что, рукой круглый камешек не кинуть? — Гедимин недовольно сощурился — от затеи отчётливо пахло бессмысленностью. — Раскрутится — рванёт…

Гварза неопределённо хмыкнул.

— Это так. Но мощные образцы всё равно лучше изъять. Можешь взять что-нибудь на изучение.

Гедимин скользнул взглядом по «образцам». Рассчитывать, по опыту, было особо не на что. На камнях лежали разобранные копье- и колёсометалки разного калибра — от ручных до массивных, устанавливаемых на спине сааг-туула и бьющих на полкилометра. «Кости, жильные тросы… а, жгуты из чёрного гзеша. Скобы из… а, это не ульсена. Какая-то рыжая ксеномедь. Новый металл… ага, снаряды тоже из него.»

Литые приплюснутые «снаряды» с пробитым по центру квадратным отверстием были насажены на ребристую кость в длинном «патронташе». Гедимин стряхнул пару штук на ладонь, отметив про себя, что диски на штыре не проворачиваются — техника безопасности соблюдалась строго. Металл был грязно-жёлтым со слабой краснотой; сигма-сканер на него отреагировал непонятным набором букв и цифр — это вещество на изучение ещё не попадало.

Филк, занеся в инвентарный журнал разобранный колёсомёт, перебрался к следующему «орудию» — длинной полой палке. Один её конец ветвился, разделяясь натрое, с другого свисал большой сдувшийся мешок — чей-то внутренний пузырь, для верности вываренный в сеше. Гедимин покосился на рёбра жёсткости и отходящие от них отростки — они были естественного происхождения, вот только рукоятки к ним прикрепили уже искусственно.

— Что это? — спросил сармат. Перед глазами встала примитивная печь с ручным нагнетанием кислорода — вот только нагнетать кислород в горку кейека было очевидно бессмысленно.

Гварза поднял на ладони мелкие красно-жёлтые многогранники отдалённо знакомых очертаний.

— Шумовые гранаты. А это — устройство для их запуска.

— Пневматика… — пробормотал Гедимин, глядя на широкий раструб, отходящий кверху от ствола. «Заряжается, видимо, здесь. Потом сжатым воздухом семена выталкивает… Такой штукой, наверное, можно глушить мелкую фауну. Или зазевавшихся часовых.»

Что-то чёрное знакомо блеснуло среди отобранных «снарядов», Гедимин с радостной ухмылкой наклонился — и разочарованно хмыкнул. Грубо обколотый каменный наконечник, закреплённый на короткой кости-стабилизаторе, издалека был очень похож на обсидиановый. «Что-то другое. Возможно, тоже вулканическое. Хотя… хотя — надо проверить,» — он подобрал «обсидиановую» стрелу и вопросительно хмыкнул.

— Это? Местные бронебойные снаряды, — пояснил Гварза, делая в журнале очередную пометку. — От трения нагреваются, потом взрываются. Природное сырьё, элементарная обработка…

В его голосе звучало плохо скрываемое разочарование. Гедимин молча кивнул. «Значит, оно взрывается само… Никакого нитрирования целлюлозы. Просто очередной местный минерал. Ну да, когда под ногами полно взрывчатки — кому нужно выдумывать новую⁈»

— Зачем пришёл? — вывел его из задумчивости резкий вопрос Гварзы.

— Копать, — отозвался Гедимин. — Есть свободные филки?

Гварза хмыкнул.

— Шесть смен. Хоть закопайся, — он покосился на дальний обрыв и немного понизил голос. — К слову о копании. Сновидец Урджен просил передать, что Джаарган к ритуалу готов и начнёт с первым светом.

Гедимин мигнул.

— Какой ещё ритуал? Они хоть объяснили?

Гварза пожал плечами.

— Они-то объяснили… Что-то вроде призыва ветра, чтобы он поднял твой песок, и им больше не махать лопатами.

— Грёбаные дикари, — пробормотал, не сдержавшись, Гедимин. — Ещё и эти работы сорвутся… Рано мы их выпустили из-под купола!

— Возможно, ритуал будет перед работами, а не вместо, — сказал Гварза. — Можешь запретить, но я бы не стал. Такие вещи важны для дикарей. Что-то вроде ваших с Айзеком благословений…

Гедимин болезненно поморщился.

— Ладно, днём мне не до них. Пусть ритуалят.

…На окраине что-то посвистывало. Гедимин, разгружающий мешки с песком, мельком подумал об очередном приехавшем караване — но свист доносился не с главного тракта, а откуда-то справа, из-за Сарматского плато. «У Броннов или Скогнов какие-то гуляния,» — успел подумать сармат, прежде чем свист оборвался горловым рокотом и воем.

— Джагулы, — заметил Эгнаций, придержав мешок на подвесе. — Кажется, не один.

Вдалеке снова засвистело и забрякало. Коротко взвыла какая-то дырявая ракушка. Джагул снова зарокотал, но быстро замолчал. Свистеть у него получалось лучше — да даже и трубы из ракушек звучали приятнее…

— А. Ритуал, — Гедимин досадливо сощурился, покосился на скалы в слабом утреннем свете и навалился на рычаг, уводя лебёдку с подвешенными мешками к незаполненной складской ячейке. «С первым светом, как и обещали. Ну вот, теперь филки не будут спрашивать, зачем носить шлем, и для чего к нему наушники. Всё поймут на доступном примере.»

… — Мастер Дим-мин!

Гедимин оглянулся на тропу и растерянно мигнул. До сих пор Скогны и Бронны по своей воле в ущелье не спускались. Сейчас на спуске собрался целый отряд. Все прижимали уши и неприязненно скалились — филки, с подъёма двинувшиеся было к тропе, даже замедлили шаг и оглянулись на Гедимина.

— Что случилось? — спросил он. Сверху на него глядела следующая смена землекопов — филки с обрыва заметили недовольных аборигенов и остановились.

— Что делают нергоны? — спросил, срываясь на верещание, ближайший Скогн. — Кого они зовут? Тебе, жрецу Пламени, сказали?

Гедимин мигнул.

— Джагулы? Воют… Ритуал призыва ветра, — не без труда вспомнил он — такие вещи память будто нарочно зарывала поглубже. — В помощь рабочим в пещерах. Копать будут быстрее.

Кто-то из филков шёпотом перевёл с местного, остальные переглянулись и захмыкали, кто-то ухмыльнулся. Скогны и Бронны смотрели на Гедимина без малейшего признака веселья.

— Ветер? Они зовут Ак-коу? — последнее слово абориген проговорил сквозь пальцы, прижатые ко рту. — Это для тебя, Дим-мин? Ты просил?

— Не просил, но… — сармат замолчал, глядя в затылок удаляющемуся Скогну. Существа почти бегом пустились вверх по склону. Свист за холмом ненадолго примолк.

— А им не по себе, — вполголоса заметил озадаченный Эгнаций. — Не любят таких ритуалов.

— Да он и мне… — проворчал Гедимин, прижимая два пальца к наушнику. Невидимый Джагул протяжно взвыл, другой подхватил. «Надеюсь, до стрельбы там не дойдёт,» — подумал сармат, оглянувшись на Броннов-погонщиков. Они тропу не преграждали и никуда не бежали, но прижимали уши и топорщили усы. «Где Гварза? Поставил бы звукоизоляцию…»

…Трос на подъёме качался сильнее обычного. Гедимин настороженно щурился, прислушиваясь к отдалённому вою. Ритуал затянулся. Гедимин уже перестал считать, сколько раз наступала тишина — а через пять или десять минут кто-то снова брался за свистульки и воющие ракушки. «Мощные связки у этого Джааргана,» — думал сармат, переступая по опоре и компенсируя усилившийся наклон. «Или их там полсотни, и воют посменно?»

Он спрыгнул на твёрдую землю и еле успел поймать крюк — его слабо, но отчётливо повело. Сильный ветер надавил на ладони. Бронны-погонщики приникли к панцирю тяглового зверя — их тоже сдувало. Болтающиеся шнурки и свисающие бусины качались на ветру. Направления у него не было — порывы налетали со всех сторон сразу.

— Ветрено, — заметил Эгнаций, отводя в сторону крюк подъёмника. На ветру он болтался так, что приходилось придерживать. Гедимин отсоединил трос, позволив ему упасть на землю. Ветер бил в респиратор, давил на подставленные пальцы. «С чего такой ураган? Никто не предупреждал,» — сармат покосился на календарь и озадаченно мигнул. «Даже день неподходящий… А, мать моя колба! Совсем одичал с местной фауной. При чём тут вообще день⁈»

На обрыве над складом что-то шуршало, звенело и брякало, негромко, но неотступно. Гедимин слышал этот шорох и звон, закрывая склад, — он прорывался и сквозь шум ветра, и сквозь вой и свист на окраине. «Здесь-то что? Тоже ритуал?» — сармат быстрым шагом поднялся по главному тракту и остановился в верхней точке, растерянно глядя на лагерь. В стороне от повозок выстроились крестом высокие костяные дуги. На каждой звенели, шуршали и посвистывали связки семян, кованые пластинки и просверленные кости. Ветер дул в прикреплённые к дугам ракушки в такт завываниям Джагулов, будто подстраиваясь под рваный ритм. Гедимин ошалело встряхнул головой и повернулся к лагерю.

— Что вы тут поставили?

— Ворота ветра, — отозвался кто-то из Броннов и снова нырнул под навес. Здесь, наверху, дуло сильнее, чем в долине — ветер трепал пологи, раскачивал тонкие шесты, гонял по замёрзшему гравию песок и мелкие ледяные кристаллы. Аборигены держались за повозками, с опаской глядя на шуршащие дуги и с неприязненным оскалом — вдаль, туда, где что-то завывало в такт ветру. Гедимин, угрюмо щурясь, двинулся на звук. Дойти не успел — и вой, и свист внезапно оборвались, только ветер ещё гудел над холмом и трепал погремушки.

Гедимин вышел на обрыв. «Рассвет» уже отгорел — теперь и без фонаря был виден длинный живой холм, бредущий вдоль соседнего плато. Кто-то из сидящих на его спине повернулся к сармату и замахал руками. Сааг-туул с гулким вздохом развернулся и двинулся к Элидгену.

Здесь, где обрыв был ниже, Джагул, вставший на загривок зверя, мог бы ухватиться за смерзшиеся камни и забраться на холм. Он будто нарочно вылез на самую высокую и не очень удобную точку. Гедимин отметил, что цацек на нём много, и все болтаются незакреплёнными. В руках он держал причудливый шлем из чьего-то черепа — странную конструкцию, еле-еле прикрывающую макушку и лоб, зато обвешанную бусами из чешуи.

— Сегодня нас слышат, — отрывисто сказал Джагул, глядя на Гедимина. — И нам отвечают. Почти наверняка вихри поднимутся. Когда ты будешь готов?

— Чего? — Гедимин настороженно сощурился. «У него ритуальные штуки. Это он тут завывал?»

— Пойдём к норе — поднимать вихри, — отозвался Джагул. — Сейчас? Или когда уйдёт свет? Без света проще. День Молнии — не самый пригодный.

«А, так их развлечения ещё не закончились…» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Надеюсь, в песнях и плясках участвуют не все. А так — пусть пляшут, пока смена внизу копает. Мне без разницы.»

— Вечером, — сказал он. — Я иду к реак… Пламени. Сейчас некогда. А вечером — ладно.

Джагул ухмыльнулся, не показывая клыков.

— Пламя тоже слушало нас. Зови. Будем ждать.

Он ступил вниз по «склону» живого «холма» и нырнул в проём под отодвинувшимся щитком брони. Сааг-туул, шумно вздохнув, побрёл прочь от лагеря. Гедимин развернулся к бункеру и ускорил шаг, старательно думая об образцах. В карманах лежали «пули» из рыжеватого металла и «обсидиановые» стрелы. И то, и другое требовало изучения.

… — Как там ритуал? — с порога спросил Айзек. Гедимин сузил глаза. «И он туда же! Больше спросить не о чем?»

— Этот их… жрец сказал, что вроде как готово, — неохотно ответил он. — Что-то там у них вышло.

— Ага, — кивнул Айзек; в его внимательном взгляде не было даже признака усмешки. — Я так и предполагал. Полчаса назад хранитель зашевелился. Что-то чувствует.

Гедимин вздрогнул всем телом и схватился за височные пластины. «Хранитель⁈ Ладно вопли… ладно ветер — странное совпадение… но если хранитель что-то заметил…»

Горячие щупальца прижались к его виску и мелко задрожали, скользя из стороны в сторону, будто кто-то встревоженный часто перебирал пальцами.

— Сейчас он притих, — заметил Айзек, внимательно глядя на сармата. — Минуты за три до твоего появления. До этого полчаса дёргался, и очень ощутимо.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, пытаясь понять, в какую сторону указывают мельтешащие щупальца. Дёргались они, и правда, с каждой секундой слабее — но всё время в разных направлениях.

— Кто там? Оно опасно? — спросил он, зажмурившись, но никакой реакции не дождался. Щупальца потрепыхались ещё немного и замерли, вытянувшись вдоль позвоночника — ото лба до нижних рёбер.

— Вот так, — Айзек выразительно развёл руками. — Реакция есть реакция.

— Эти их квантовые… твари с континент размером, — прошептал Гедимин, судорожно вспоминая, какое же имя назвал ему недавно встревоженный абориген. — Ещё одна такая же? Они довопились… до кого-то из них?

— Возможно, — отозвался Айзек, проводя пальцами по прикрытому пластинами дозиметру. — Так что… Когда там предполагается кульминация? Надо полагать, в мою смену?

Гедимин мигнул.

— Вечером, перед работами, — пробормотал он, уже ни в чём не уверенный. — Вроде как в пещерах. Я с ними спущусь…

— И я тоже, — сказал Айзек. — Любопытно будет постоять там с дозиметром.

Гедимин запоздало взглянул на свой радиометр, быстро отмотал показания назад и с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Повышение фона, пульсация… указатель вертелся — чуть не сорвало… Тут была какая-то фонящая тварь! А ты бы и не заметил, если бы носом не ткнули…»

— Как его зовут? — угрюмо спросил он. — Это их… существо?

Айзек поднял руки к шлему и резким движением опустил височные пластины, выжидающе глядя на Гедимина. Тот повторил его жест.

— Неэкранированным — никаких имён не говорить, — взгляд Айзека был смертельно серьёзен. — Ак-коу.

— Ак… — Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». — Скогн называл это имя безо всякого экрана!

Айзек едва заметно поморщился.

— Скогны знают чуточку больше. Осторожнее тут, ладно? Особенно с тем, о чём ничего не знаешь. Через десять часов встретимся. Можешь даже заглушить реактор, если будет неспокойно.

…Грязно-жёлтый металл размягчился при полутысяче градусов, при шестиста — потёк. Гедимин попробовал его ковать — чуть остывшая заготовка на втором ударе пошла трещинами. «М-да,» — сармат бросил обломки в свёрнутый из защитного поля тигель. «Вещество достаточно бесполезное. Но, видимо, распространённое… А вообще — это сильно похоже на сплав. Что-то вроде очень примитивной бронзы — когда что было в куске породы, то и вытекло. Если попробовать очистить…»

Он наметил в журнале план химической «очистки» — ряд экспериментов с окислителями для постепенного выделения компонентов сплава — и убрал остывший слиток в карман.

Наконечник Джагульского дротика слабо поблескивал на ладони; блеск был красно-оранжевый, без радужного отлива. Сканер видел внутри минерала слои; по слоям его, видимо, и кололи, как в древности — обсидиан и кремень. Скол был острым, но умеренно — до обсидиана, о который походя распарывались сарматские перчатки, ему было далеко.

«Нагревается от трения…» — Гедимин зажал костяную рукоять меж пальцев и сделал резкий взмах. Красные блики стали ярче, термометр зафиксировал скачок температуры на пять градусов. Гедимин пошаркал наконечник о подвернувшийся камень — чёрный минерал побагровел и задымился. Сармат, хмыкнув, растянул поперёк коридора защитное поле и приложил наконечник к соплу сфалта. В зелёном блике на белесой плёнке не было ни теней, ни областей повышенной яркости — омикрон-поток проходил сквозь наконечник, не усиливаясь и не ослабевая, только сам камень из багрового стал ярко-красным и уронил пару осколков. «Ага, понятно. Никаких омикрон-линз. Просто нестабильная разновидность кейека,» — думал Гедимин, замеряя температуру дымящегося камня. «Надо бы ещё проверить реакцию на другие наконечники. Если сложить их в кучу — нагрев будет?»

Отколотые фрагменты он всё-таки взорвал — в шаре защитного поля, осторожно собрав «стеклянную» пыль для утилизации. На пике нагрева, перед взрывом, «обсидиан» выдавал триста двадцать градусов. Микросканирование показало, что минерал не окисляется, но сжимается — незначительно, на считанные микроны. В какой-то момент сжатие, видимо, его и разрушало, выявляя внутренние неравномерности. Гедимин долго думал, можно ли из этого процесса извлечь пользу. Пока что очевидным было одно — обсидиан этим минералом не заменишь.

…Глушить реактор Гедимин не стал — только завернул филка-сменщика в защитное поле и показал, где при разгерметизации корпуса будет безопасная зона. Украдкой погладив установку напоследок, он выбрался из бункера — и в двух шагах от купола едва не налетел на Калига.

— И ты ходишь без фонаря в темноте? — прогудел страж, запоздало зажигая белое свечение вдоль посоха. Гедимин увидел на его лице тёмный щиток, прикрывающий глаза. Он быстро огляделся, прислушиваясь к отдалённым голосам. Справа, вдоль обрыва и за ним, было тихо — никто не бродил, перемалывая деревья и шумно вздыхая.

— Где Джагулы? — спросил сармат. Калиг указал гаснущим посохом в сторону лагеря аборигенов и немного наискось.

— Мастер Айсиек там с ними.

…Сааг-туул лежал под обрывом — прямо под лагерем аборигенов; огни полевых кухонь слабо освещали его бронированный загривок. Яркое световое пятно горело в стороне, «за углом» — на выходе из «ободранного» ущелья, в пяти метрах от торца склада. Посреди пятна, сложив руки на груди и поместив поверх открытый дозиметр, стоял Айзек. Там, куда он смотрел, четверо Джагулов деловито поднимали высокую костяную дугу. Арка на тройных опорах, собранная из костей и тросов, звенела и шуршала — с каждой детали свисали гремящие и звякающие подвески. В саму дугу, вдвое увеличивая её толщину, были вмурованы раковины и полые кости причудливой формы. «Ворота ветра,» — Гедимин, опознав конструкцию, быстро оглянулся туда, где стояли четыре таких же, но меньшего размера. «У склада-то они зачем⁈»

— Гедими-ин! — крикнул Айзек, заметив силуэт сармата в световом пятне, и обрадованно замахал рукой. Джагулы, уже поднявшие «ворота» вертикально, вздрогнули и прижали уши, глядя на чужаков исподлобья. Конструкция на двух костяных опорах, прикопанных в гравий, держалась устойчиво, но на пару градусов кренилась в одну сторону — едва заметно, но раздражающе.

— Мы тут гото-овимся! — крикнул Айзек, кивнув на «ворота». — Соберёшь нам подъёмник? Эгнаций вытащил опоры, но ничего не по-омнит!

«Вот макака,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Что там помнить⁈»

— Зачем подъёмник? — крикнул он, заглядывая в ущелье. Джагулы по-прежнему косились на сарматов, но больше не стояли столбом — теперь они расшатывали опоры «ворот» и через пару секунд уложили сооружение плашмя. Один прошёлся вдоль арки, поправляя запутавшиеся подвески.

— Для подгото-овки! — крикнул Айзек. На Гедимина он уже не смотрел. Двое Джагулов-«монтажников», оставив лежащую арку, взбирались на спину сааг-туула, ещё двое кочевников спускались им навстречу. Гедимин, озадаченно хмыкнув, развернулся и двинулся к лабораторному шатру. «Подъёмник? Ну что ж, посмотрим…»

…У главной шахты лежали каменные опоры. Над ними стоял Эгнаций. Встопорщенные перья выдавали волнение — то ли самого сармата, то ли его скафандра. Гедимин коротко ему кивнул и склонился над столбами, привычным движением поднимая конструкцию, скрепляя её на ходу и загоняя в подготовленные пазы. Эгнаций с облегчённым вздохом схватился за расходящиеся фрагменты и выпрямил каркас.

— Тяжёлая штука! А из металла её сделать было никак? Полые какие-нибудь трубы…

Гедимин, ничего не ответив, установил поршневую машину и натянул тросы. Краем глаза он видел приближающийся свет — Айзек с фонарём у пояса подходил к шахте, за ним, чуть поодаль, тихо шли Джагулы.

— Готово? — сармат поднял взгляд на «стрелу» подъёмника, повернутую к провалу, и резким жестом оттеснил кочевников от агрегата. Они отступили на границу светового пятна и там замерли, настороженно глядя на конструкцию и шумно вдыхая холодный воздух.

— Кто пойдёт вниз? — спросил Гедимин, рассматривая чужаков. Джагулов он различал плохо, но этот был приметный — правая кисть после какой-то давней травмы застыла в скрюченном положении и еле-еле шевелилась, на двух пальцах не хватало ногтевых фаланг, да и предплечье отчётливо загибалось внутрь. «Это ему филки так кости собрали?» — Гедимин недовольно сощурился — плохую работу он не любил. «Да нет. Он, похоже, не первый год так ходит.»

— Мы вчетвером, — ответил Айзек. — Что там, внизу, с песком? Нужен будет расчищенный участок. Сразу за барханами, на дальней стороне от них. Сможешь подготовить?

Гедимин мигнул.

— Расчищенный? До голой скалы? И именно с дальней стороны? — он махнул рукой в сторону вспомогательного корпуса, невидимого под скальными пластами. — Там много чистого пола. За пределами главного корпуса песка почти нет — так, пыль…

Айзек оглянулся на Джагулов. Те молча слушали, навострив уши. Сопеть перестали, но приоткрыли пасти, будто пробуя воздух на вкус; жёлтый пар над их головами стал гуще.

— Рядом с песком, — проронил Джагул с искалеченной рукой. — Совсем рядом.

— Да, вплотную к твоим… завалам, — Айзек криво ухмыльнулся. — Чем ближе, тем лучше.

«Чистый пол рядом с барханами?» — Гедимин пожал плечами.

— Пойду вперёд. Эгнаций, следи за тросом. Закончу — дам сигнал.

…Участок, расчищенный с утра филками, снова занесло метровым слоем песка, над которым кое-где поднимались полутораметровые холмы. Гедимин старался обходить завалы, но вскоре увяз в них по щиколотку — крупнозернистый сухой песок был рыхлым, даже растопыренные пальцы в нём тонули. «Вот здесь, наверное,» — он прикинул расстояние до ближайшей чистой площадки и свернул из защитного поля подобие бульдозерного отвала. «Надо было согнать кочевников с лопатами. Их ритуал — пусть бы сами и возились.»

…Один из Джагулов в пещерах уже был — с подъёмника он спрыгнул легко и помог спуститься второму. Тот пару секунд стоял у колодца, разглядывая песчаные холмы и горящие «термоэлементы», потом снял шапку и сел на землю. Его искривлённая ладонь зарылась в песок, глаза крепко зажмурились, вибриссы задрожали. Гедимин с недоумением смотрел, как его уши, словно локаторы, описывают неполную окружность. Второй Джагул тоже к чему-то принюхивался, прикрыв глаза. Айзек молча ждал, отойдя от них на пару шагов и жестом попросив Гедимина молчать. Полминуты спустя кочевник тяжело поднялся на ноги и направился к расчищенной площадке. Шёл он быстро, почти не увязая в песке, но заметно хромал. Вскоре его нагнал второй.

Гедимин отступил. Джагул скользнул по нему взглядом и склонился над расчищенным пятачком, прощупывая камень искривлёнными пальцами. По его едва заметному жесту второй достал длинную костяную трубку, испещрённую мелкими значками. Её верхний, плотно заткнутый, край был иссиня-чёрным от жирной липкой сажи. Из неё торчала длинная пробка с расширением и проушиной, из которой свисала низка мелких конусовидных ракушек. «Контейнеры,» — мелькнуло в голове Гедимина, заметившего, что ракушки тоже плотно заткнуты — и затычки по краям прокрашены разноцветными пигментами.

Выдернутая пробка оказалась кистью — её нижний конец был обтянут прокрашенными ремнями. Джагул одним движением начертил на полу широкую правильную окружность. От неё разошлись симметричные завитки — что-то вроде спиральных галактик, растянутых за рукава. Гедимин украдкой царапнул прокрашенный камень — Джагул резко развернулся к нему и недобро оскалился. Айзек, запоздало зашипев на сармата, оттащил его от нарисованного кольца. Дорисовав завитки, «художник» вытряхнул в центр круга красный пигмент из одной из ракушек и растёр его по камню, нарисовав что-то вроде размытой восьмёрки. Испачканную ладонь вытирать не стал — сунул закрытые «контейнеры» соплеменнику и шагнул в центр круга, из-под искривлённой руки глядя на дальний подъёмник. Смотрел он долго, изредка прикрывая глаза пальцами, будто что-то прикидывал или строил траекторию. Затем надел шапку и молча побрёл к шахте.

Уже наверху, сойдя на твёрдую землю, он развернулся к краю шахты и присел рядом с колодцем, простукивая когтями камень. Гедимин протянул было руку, чтобы придержать его за накидку, но Айзек сердито зашипел в ухо. Второй Джагул, обменявшись с первым парой рявкающих фраз и шумных вздохов, высыпал на край шахты просверленные ракушки на шнурах. Несколько секунд Гедимин смотрел, как кочевники привязывают шнурки к подвернувшимся камешкам. Потом один из них сел у края колодца и свесил ракушку вниз. Чуть отодвинув камешек-противовес от шахты, Джагул отпустил его. Лёгкая ракушка осталась висеть.

— Это ненадёжно, — сказал Гедимин, глядя, как Джагул обвешивает просверленными раковинами края колодца. — Камни слишком лёгкие. Слабый ветер — и всё повалится. Надо прижать чем-нибудь…

Он протянул Джагулу комок смёрзшегося гравия и, не дождавшись реакции, положил сверху на тонкий трос. Кочевник молча снял гнёт и отложил в сторону. Ещё одна подвеска спустилась в колодец и повисла на краю, покачиваясь на сквозняке.

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он уже стоял у склада. Вдвоём с Эгнацием они открыли дверь и теперь следили за Джагулом, остановившимся у порога и что-то высматривающим.

— Здесь лежит песок? — отрывисто спросил он, выглядывая наружу. — Пусть будет открыто. Как закрывается?

Кочевник, развесив по краям шахты пустые ракушки, обогнул по широкой дуге выключенный подъёмник и направился к складу. Гедимин, оглянувшись на кое-как держащиеся подвески, выразительно пожал плечами и двинулся за ним. Когда он подошёл, первый Джагул уже отобрал у соплеменника трубку с краской и теперь вырисовывал на земле круг с завитками — такой же, как тот, что остался в пещере. Второй, не дожидаясь, когда рисунок будет закончен, встал в центре и протянул руку к дверной створке.

— Здесь, — бросил ему первый, указав на край складчатой крыши. Второй молча достал связку сухих семян, нанизанных на трос. Осторожно сдёрнув пару дюжин, он бросил их внутрь, на пол склада, и повесил полупустую связку над дверью, придавив камешком.

— Двое внизу, один здесь и двое у ворот, — хриплым голосом проговорил Джагул с искривлённой кистью, оглядываясь на сарматов. — Больше никого. Скажи своим освободить дорогу от ямы до ворот.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Мы с тобой спустимся в шахту — сначала ты, потом — я, Джаарган и Урджен. И как только мы окажемся на дне, Эгнаций разберёт подъёмник. Соберёт снова, когда ритуал закончится. Как проще подать ему сигнал? Помигать в шахту?

Гедимин машинально кивнул.

— Зачем разбирать подъёмник?

— Есть… — Айзек оглянулся на Джагулов, рассыпающих вдоль края шахты что-то мелкое, цветное, судя по вязкости — сыпучий состав, смешанный с жиром. — Есть ненулевая вероятность разрушения. Не хотелось бы остаться без подъёмника — выбираться будет непросто.

«Разрушение…» — Гедимин поморщился. «Одно дело — мигающие цифры на дозиметре… или тревога хранителя — он, в конце концов, тоже квантовый. Другое дело — влияние на материю. Настолько сильное, что камни разрушаются. И из-за чего? Из-за краски, ракушек и завываний⁈»

— Пусть прикроет опоры полем, — буркнул он, не глядя на Айзека. — А машину и приводы — в столярный цех. Там не будет… разрушений?

Айзек пожал плечами.

— Я не сталкивался раньше с подобными… технологиями. Джаарган делает всё, чтобы направить… воздействие… от шахты прямой наводкой к твоим складам. Но насколько оно управляемо… Как я понял — не очень.

Гедимин подавил раздражённый вздох и сосредоточился на сыпучем веществе — из него уже сформировали вокруг шахты кольцо с очень знакомыми завитками. Только число витков в растянутых спиралях было другим и по-другому распределялось. От их вида у Гедимина всплывало в памяти что-то про «знаки» огня и «разрыва», а от настороженных, с прижатыми ушами и вздрагивающими вибриссами, Джагулов становилось не по себе. Двое выкладывали орнамент, третий — скорее всего, Джаарган — стоял над ними, пристально глядя на завитки — как будто ошибиться в их форме или числе было смертельно опасно.

…В проёме колодца зажёгся жёлтый свет — подъёмник миновал узкую шахту и спустился в полость пещеры. Он замер у самой земли. Айзек подёргал трос, и опустевший «лифт» медленно пополз обратно. Эгнацию предстояло вынуть крюк и разобрать подъёмник, не уронив в колодец ракушки и не разрушив круг из сушёных лепестков, вымоченных в жире. Гедимин подозревал, что за время спуска половину лёгких фрагментов органики уже унесло ветром.

— Э-эй! — крикнул Айзек, помахав сармату фонарём. — Забери отсюда все ча-ашки!

Гедимин, пожав плечами, подобрал «термоэлемент» и вынес во вспомогательный корпус. Когда он вернулся, двое Джагулов уже стояли в кругу, нарисованном чёрно-синей сажей, и сармат запоздало вспомнил, что не взял образец пигмента. Вещество въелось в камень крепко — Гедимин несколько раз наступил на орнамент, но ни один завиток не размазался.

«Спецодежда?» — криво ухмыльнулся он, глядя на разнаряженных Джагулов. Готовились к ритуалу они в обычных тёплых накидках; сейчас оба надели поверх них странные конструкции из чьих-то чешуй, костей и множества ниток бус. Оба были в костяных масках со свисающими подвесками, и что им видно через эти сетки, Гедимин не знал. Джаарган оглянулся на него, поднял покалеченную кисть и странно дёрнул пальцами.

— Вы, двое, будете здесь?

Айзек махнул рукой в сторону выхода.

— Вон там, ближе к шахте. Мешать вам не будем, — он едва заметно усмехнулся. Пальцы Джааргана снова дёрнулись.

— Я буду там, — Гедимин, показав Айзеку открытый экран дозиметра, двинулся к выбранной точке. — Сканер включать?

— Рассеянный луч, — громко прошептал Айзек, кивнув на своё запястье. — Я дублирую. Кенен сверху. Если что-то будет…

— Слушай! — повысил голос Урджен. Пока сарматы переговаривались, он выбрался из круга и теперь стоял рядом, протягивая Гедимину «контейнер» с краской.

— Для защиты. Надо, — он указал на кольцо с завитками. Гедимин беззвучно хмыкнул, оглянулся на Айзека — тот уже отошёл к стене и теперь сидел на тектоновой заготовке, с любопыством глядя на Джагулов.

— Не надо. Иди, — буркнул сармат, отворачиваясь от кочевника. От запоздалого приступа стыда свело челюсти. «Сколько мы с этим возимся? Почти час на бессмысленный дикарский обряд! Надеюсь, закончится он быстро. Кому он, вообще, поднимает дух? Где все кочевники? Если эти дикари задумали диверсию…»

Он отступил к стене и погасил фонарь. Теперь светились только экраны приборов, «термоэлементы» в дальних пещерах — и маски Джагулов, пропитанные фосфоренцирующим раствором. Дикари уже чем-то шуршали и звенели, потом один поднял причудливую раковину, поднося к пасти. Вой, отдаваясь эхом от каменных стен, неприятно давил на уши. Почти минуту Гедимин слушал его, недовольно щурясь. Потом раковину опустили, и Джагулы завыли сами.

Это была песня, в ней даже угадывался ритм, но все слова сливались — сармат уловил только повторяющийся булькающе-лающий возглас, что-то вроде «куу». Гедимин покосился на дозиметр. Кривая интенсивности слабо подрагивала. «Ничего. Даже указатель не реагирует. Вот интересно, из шахты этот вой слышен? Или одни мы… наслаждаемся?»

Ещё полминуты спустя он с раздражённым вздохом опустил дозиметр. «Когда им надоест выть, а ничего так и не случится… Может, ничего и не должно?»

Оглушительный вой резанул по ушам. Гедимин успел уловить слабое движение над правым плечом, шарахнулся, отдёргивая занывшую руку — и увидел, как между ним и Джагулами поднимается стена. Песок взметнулся волной и хлынул навстречу.

— Поле! — заорал Айзек. Вдалеке вспыхнул фонарь, натянулась и тут же лопнула белесая плёнка. Гедимин шарахнулся, прикрывая респиратор — ветер ударил в лицо, чудом не разорвав лёгкие. В потускневшем свете двух фонарей клубился, распухая, гигантский смерч. За ним поднялся ещё один. Вдоль воронки метались, пропуская сквозь себя песок, огромные полупрозрачные моллюски. Один из них отделился от потока, промчался мимо Гедимина, врезался в стену в полуметре от него, и сармата швырнуло на песчаный пол.

— По-о-оле! — взвыл Айзек, но его вопль потонул в вое ветра. Гедимин вскинул генератор. «Стена… воронка… туннель! Дорога прямо к шахте…» — он дотянулся до приклада сфалта. Плазменный шар взорвался под потолком и погас, ветер на долю секунды утих — и тут же защитное поле встало плотной стеной между сарматом и смерчем. Белый туннель протянулся от невидимых в темноте барханов к шахте, упираясь в колодец. Ветер взвыл. Поле задрожало, тая на глазах, и помутнело снова — генератор, подключенный к реактору, мигал, но держался. Сквозь проеденные летящим песком окошки в «стенах» туннеля Гедимин видел гигантский смерч. Его воронка наклонилась к земле, вытягиваясь горизонтально, и медленно ползла к шахте. Летучие моллюски метались вокруг, то влетая в смерч, то вываливаясь на его края. Сармат покосился на дозиметр, но успел только разглядеть горящий светодиод — поле снова начало таять, и Гедимин поднял генератор выше. «Непрерывная генерация. Закрыть бреши. Оно движется… Мать моя колба!»

«Туннель» надулся изнутри и впечатал сармата в стену. Что-то очень массивное проползало мимо, и Гедимин не мог сдвинуться ни на миллиметр — только слушал, как похрустывают щитки брони. Через три очень долгих секунды давление пропало, и песчаный смерч с оглушительным воем рванулся к шахте. Он стоял между полом пещеры и чёрным провалом высоко наверху, плотный, будто выточенный из песчаника столб. Что-то билось изнутри в защитное поле, но напор уже ослаб — и оно окончательно потеряло прозрачность. Вой затих высоко над головой.

«Ушло?» — Гедимин замер, прислушиваясь к отдалённому свисту и завыванию — и вздрогнул всем телом. «Оно наверху! В долине… долина открыта сверху! Если оно поднимется, как здесь — зашвыряет песком холмы. Филки… лагерь местных…»

Ah— hasulu! — выдохнул сармат, вспарывая когтями защитное поле.

«Туннель», лишённый подпитки, растаял мгновенно — можно было и не махать когтями. Гедимин шагнул к шахте. «Подъёмник…» — запоздало шевельнулось в голове, и сармат еле слышно помянул размножение «макак».

— Живой? — выдохнул кто-то, сидящий у стены, и Гедимин вскинул фонарь. Айзек, морщась, потирал плечо. По его броне в разных направлениях протянулись параллельные глубокие царапины.

— Ранен? — Гедимин шагнул к нему. Айзек мотнул головой и попытался встать. Удалось не с первого раза. Гедимин быстро подставил ему руку. Из темноты вынырнула тень со светящимся черепом, вскинула когтистую ладонь и шумно выдохнула.

— Стоять перед летящим — огромная глупость!

«Джагулы? Живые?» — Гедимин впился взглядом в нелепый силуэт. Все бренчащие чешуи и свисающие бусы были целы. Секундой позже из темноты вышел Джаарган; он тяжело дышал, но и его «скафандр» был нетронутым — даже подвески не спутались. Он ткнул Гедимина скрюченной ладонью в грудь и прошёл мимо. Остановился под самой шахтой, шумно втягивая воздух.

— Оно наверху? — спросил сармат. — Его там кто-нибудь контролирует?

Он наконец взглянул на свой рукав — и увидел всё те же параллельные насечки, — песок, летящий на огромной скорости, исполосовал прочную обшивку. Одна из полос прошла по экрану дозиметра.

— Ты сам не слышишь? — резко спросил Джаарган. — Летящие поют громко.

Из шахты доносился вой ветра. Песчаная буря шла по долине, удаляясь от колодца. Смерчи полосовали скалы, сбрасывая комья гравия и швыряя их на камни… и ещё Гедимин слышал мелодичный свист — кто-то дул в просверленную ракушку.

«Удаляются… В том направлении?» — сармат запоздало схватился за сигма-сканер — и с присвистом выдохнул сквозь зубы. Луч пробил восемьдесят метров камня — и раздробился на встречных потоках. Экран заволокло рябью. Полосы крупной ряби мелькали, пролетая от края к краю, мелкие точки мигали и гасли в постоянном движении. Огромный «фонящий» массив метр за метром отползал от шахты к складам.

Светодиод на корпусе дозиметра погас — излучение резко ослабло. Гедимин бросил взгляд под ноги, на каменный пол, и помянул про себя уран и торий. По пещере будто прошёлся робот-уборщик — песок выдуло. Ни барханов, ни метровых напластований, ни «залежей» под тектоновыми заготовками, — ураган высосал всё, до чего дотянулся. Теперь многотонные заносы клубились над долиной.

«Ветер такой силы…» — Гедимин оборвал бесполезные подсчёты и шагнул в сторону, поднимая фонарь. Жёлтый свет дотянулся до узких тёмных отверстий в потолке. «Шахты сброса. Не пролезу. Придётся через главную…»

— Кто разбирается в этих тварях? Кто умеет их контролировать? Ты? — отрывисто спросил он, развернувшись к Джааргану. — Айзек, я наверх. Всё уляжется — сброшу трос. Джаарган, лезь на спину!

Джагул со всем своим снаряжением оказался неожиданно лёгким — Гедимин даже не чувствовал его рук на броне. Выдвинув часть пластин, чтобы «седоку» было на что опереться, сармат обернул его защитным полем, оставив снаружи только голову. Джагул молча устроился на его загривке и всеми свободными когтями вцепился в фиксаторы. Айзек попытался что-то сказать, но Гедимин только отмахнулся и с разбегу взлетел вверх по стене. Когти легко входили в жёлтый камень, пробивая углубления между слоями. «Вертикаль — это несложно,» — отрывисто щёлкало в мозгу, пока сармат карабкался, не обращая внимания на соскальзывающие пальцы. «Хуже на горизонтали… Attahanqa!»

Внизу кто-то вскрикнул, но Гедимин не обратил внимания — он рывком втянул своё тело в вертикальный колодец и повис, уцепившись всеми когтями. Они вошли в камень до упора, так, что заныли фаланги пальцев.

— Живой? — он покосился на руку Джааргана, вцепившуюся в наплечник. — Держись, дальше — легче!

Больше он не останавливался до самого верха — «бежал» по вертикали, вбивая когти в стену. Двух конечностей хватало, чтобы держаться; жёлтый камень поддавался неожиданно легко, и сармат не доверялся ему более чем на долю секунды. Ветер выл всё громче, но почувствовал его Гедимин, лишь ухватившись за верхний край колодца. Подтянувшись, он выполз из шахты — и замер, завороженно глядя на тёмно-бурое облако.

Оно растянулось на полдолины и перекрыло её всю. Там что-то мелькало, метались тени, наружу прорастали «щупальца» смерчей и тут же таяли. С воем, свистом и рёвом локальная песчаная буря втягивалась в открытые двери склада. Иногда она ужималась, и Гедимин видел Джагула у открытой двери. Он стоял неподвижно, обхватив себя за плечи, и ни одна нить бус, свисающих с его маски, не шевелилась, будто кочевника окружило непроницаемое защитное поле. Гедимин, ошалело мигнув, двинулся вперёд. Воздух, уплотнившись, с силой толкнул его в грудь. Даже здесь, в полусотне метров от склада, ветер был очень силён.

Что-то зашуршало на плече, и сармат запоздало отключил защитное поле. Он хотел подставить слезающему «седоку» ладонь, но Джаарган уже спрыгнул и шарахнулся к скале, прижав уши и испуганно скалясь. Гедимин мигнул.

— Оно под контролем? Оно знает, что делать? — он кивнул на горизонтальный песчаный смерч. Плотное облако ужималось, метр за метром уползая в ангар. Гедимин взглянул под ноги — камень покрылся едва заметными параллельными насечками, но песка на нём не было — только выброшенный из смерча мелкий гравий.

Кто-то крепко вцепился в его ладонь, и сармат замер. Облако, раздувшись, выплюнуло две мерцающие тени. Они пронеслись над долиной и, не долетев до Гедимина пары метров, взвились вертикально в небо и шмыгнули в песчаную тучу. Сармат сдавленно зашипел — ветер, поднятый ими, ударил по респиратору, крепко прижав его к лицу — так, что заныла переносица.

— Стой! — Джаарган вцепился в его руку и бросил вперёд что-то мелкое, шуршащее. Ветер тут же подхватил предметы и унёс их. Туча с оглушительным воем протиснулась в двери склада. Джагул, застывший у ворот, резко развернулся к ним и налёг на каменную створку. Она с грохотом легла в паз. Свист и вой стали громче, и Гедимин увидел, как в красном свете жаровен над дальним торцом ангара поднимается смерч. Он взвился на полсотни метров и опал, превратившись в облако из длинных серебристых силуэтов. Они кружили над долиной, и что-то из-за ангара вторило их свисту, воя на разные голоса, звеня и треща.

— Летящие довольны, — пальцы Джагула, вцепившиеся в бронированную перчатку, внезапно разжались. Джаарган спустил костяную маску на грудь и подул на мокрые ладони. Он дышал тяжело, шумно, изо рта валил пар. Гедимин смотрел на него с тревогой.

— Иди, — сказал Джагул, медленно опускаясь на камень; его трясло. — Уже можно. Ак-коу приняла подношения.

Гедимин огляделся по сторонам. Джагул, закрывший двери склада, вышел из круга и теперь быстро приближался к неподвижному Джааргану. Летучие моллюски клубились на выходе из долины, дуя в ракушки и играя погремушками. Дозиметр погас.

— Ты цел? — спросил Гедимин у подбежавшего Джагула. Тот вместо ответа склонился над Джаарганом.

— Всё сделано, — бросил он, не оборачиваясь. — Твой песок там. Иди смотреть.

К воротам склада Гедимин подходил с опаской, не выпуская из поля зрения кружащих неподалёку существ. Вой раковин и треск погремушек шёл с двух сторон — видимо, Экеста добрались до маленьких «ворот» на холме. Над обрывом мелькнул силуэт в жёлтом комбинезоне, и Гедимин облегчённо вздохнул — что бы ни происходило тут, филки выжили. «Шатры и волокуши целы. Жаровни горят. Склад…» — он налёг на дверную створку. Отодвинулась она с трудом — в пазы набился песок. Долину вымело дочиста — управляемый смерч ничего за собой не оставил, всё «загрузил» на склад, а вот разбираться в тонкостях хранения уже не стал. Песок громоздился неровными холмами по всему свободному объёму. Гедимин скользнул взглядом по приводам вентиляции — их не было, даже крышки лючков кто-то поснимал. Не было и пульта управления.

Что-то блеснуло в свете фонаря. Сармат наклонился. Из песка выглядывал бок просверленной ракушки. За ней тянулся измочаленный трос с оборванной петлёй. Камешек-противовес из неё давно выпал.

— Гедими-и-ин! — донеслось из-за спины, и сармат, вздрогнув, развернулся к шахте. Рядом с ней над грудой каменных опор стоял Эгнаций и нетерпеливо махал костяным рычагом. Неподалёку, у колодца, сидели двое Джагулов. Один поил другого, придерживая дымящийся бурдюк.

— Сейчас всех поднимем, — выдохнул Гедимин, останавливаясь над опорами. — Иди за машиной. Тебя не задело?

Эгнаций пожал плечами. Короткие крылья за его спиной развернулись и сложились с сухим треском.

— Оно прошло как по нитке. У обрыва ураган, десять метров по холму — полный штиль… Эй! А ты как сюда попал?

Гедимин, отмахнувшись, подобрал опору. Несколько секунд — и каркас подъёмника встал над шахтой. К двоим Джагулам незаметно подошёл третий, тоже с костяной маской, спущенной на грудь. Все трое выглядели измотанными, но хуже всех пришлось Джааргану. Он сидел, склонив голову на грудь, и тяжело дышал. Ему ещё раз предложили питьё — он разок глотнул и снова замер, прикрыв глаза.

— Зря я, похоже, тащил его наверх, — пробормотал Гедимин, виновато щурясь. — Что-то с ним не то.

— Э-эй! — донёсся из колодца нетерпеливый крик Айзека. — Наверху-у! Все живы?

— Спускаю крюк! — заорал в ответ Эгнаций и, оттеснив Гедимина, сам схватился за рычаги. Гедимин быстро оглянулся на склады — над ними всё мелькали размытые светящиеся тени.

— Отдай, — кто-то тронул его за руку. Сармат мигнул. С его пальцев так и свисал забытый тросик от подвесной ракушки — и она болталась, стуча по броне. «Я что, с ней и собирал подъёмник?» — Гедимин поспешно стряхнул ненужную цацку. Джагул заглянул в неё, оборвал часть троса, остальное смотал и спрятал ракушку под ритуальной накидкой.

— Такого будет много, — ухмыльнулся он, поймав взгляд сармата. — На камнях, в песке, повсюду. Экеста наигрались и бросили. Подбирай, если увидишь. Пригодятся для нового призыва.

Гедимин оглянулся на щёлкающий блокиратор — Эгнаций сматывал трос, и «лифт» быстро поднимался. Его заметно перекашивало — Айзек никак не мог распределить вес равномерно.

— Ваши… ворота с висюльками… они заберут? — спросил Гедимин, прислушиваясь к разноголосому вою. — У вас много таких?

— Всё оставят, — отозвался Джагул; он снова попытался дать Джааргану питьё, но тот был слишком измотан. — Раскидают и бросят. Будет новый призыв — повесим обратно. Найдёшь лепестки — тоже нам отдай. Всё там, в песке. Тебе, наверное, не надо.

Он подобрал и показал Гедимину ярко-синий обрывок крупного цветка. Засушенный лепесток не был скомканным, как померещилось сармату, — он так и рос, изогнутый в зигзаг с пятью резкими изгибами.

— Отдам, — пообещал сармат. Перед глазами стоял смерч, высасывающий песок с восьмидесятиметровой глубины. В нём мелькали лепестки — остатки орнамента, «нарисованного» у шахты, сорванные с её краёв ракушки и сухие семена, брошенные на ветер. «Технологии, мать моя пробирка…» — он вспомнил, как его прижало к стене воздушным потоком, и невольно вздрогнул. «Вот тебе и ритуалы…»

— Уран и торий! — Айзек шагнул на твёрдую землю с ухмылкой и приветственным жестом. — Ну что, принял выполненные работы?

Гедимин угрюмо сощурился в ответ.

— А предупредить нельзя было?

Урджен, выбравшийся из шахты вместе с Айзеком, сел рядом с Джаарганом; его тоже пошатывало, но в бурдюк с тёплым питьём он вцепился жадно. Услышав слова Гедимина, он вскинулся, едва не уронив мех — хорошо, кто-то поймал ёмкость на лету.

— Что⁈ Я говорил тебе, говорил в твои уши! — он попытался встать, но сосед удержал его. — Кому говорил — вот защита⁈

— И верно, — Айзек смотрел на Гедимина с укоризной. — Урджена ты зря не слушал. Впрочем, и я был не умнее.

— Стоять перед Экеста, — пробормотал еле слышно Джаарган, и его вибриссы дёрнулись. — Так ищут смерти. Или того, что над ней. Видно, боги к вам благосклонны.

Гедимин хотел ещё о чём-то спросить, но Айзек резким жестом прервал его.

— Разбирайте подъёмник! — велел он сарматам. — Урджен, вы с Джаарганом можете идти? Я мог бы донести вас обоих. Зверю Хеллуг не пройти в долину — дом помешает.

— Иди с нами, — отозвался Джаарган, поднимаясь на ноги. — Чтобы твои воины не приняли нас за врагов. Хеллуг выполнили обещание. Ты, испепелитель, воины, — собирайтесь и празднуйте. Много хорошей еды и питья в честь насылающей вихри.

Он отхлебнул из почти пустого бурдюка и двинулся к тропе. Один из Джагулов незаметно придерживал его, обхватив за плечо. Свисающие цацки трещали и звенели на ходу — непривычно громко в наступившей тишине. Вой над холмом незаметно смолк. Гедимин оглянулся на склады — мерцающее облако погасло.

— Да, сглупили мы изрядно, — пробормотал в респиратор Айзек, рассеянно глядя на полуразобранный подъёмник. Джагулов на холме встретили — насколько мог разглядеть Гедимин, четверо или шестеро филков. Айзек спустился в долину. Чего он хотел, Гедимин не понял, но точно не помогать с подъёмником или крышкой шахты.

— Но это было крайне… познавательно, — Айзек нервно усмехнулся. — И повезло, что никто, кроме тебя, не полез любопытствовать. Техника безопасности, атомщик! Чем она тебе вечно не нравится⁈

Гедимин убрал руку от шахтной крышки, запечатавшей колодец, и сердито фыркнул.

— А я что⁈ Откуда мне было знать, что это за штука? Что у них вообще что-то получится? Они не сказали «мы наймём Экеста». Они несли что-то про ритуалы…

Айзек тяжело вздохнул.

— Местная терминология. Пора бы к ней привыкнуть! И это, собственно, не найм. Это вежливая ритуализированная просьба. Получится или нет — они сами до последней секунды не знали. Но Урджен совал защиту тебе в руки. Мне вот не совал! Так чего было не воспользоваться⁈

Теперь вздохнул Гедимин. В мозгу искрило. «Если бы хоть кто-то что-то нормально объяснял…»

— Его «защита» — рисунок на камне. Как рисунок может защитить от песчаной бури⁈ Он что, генерирует защитное поле? Там встроенный «арктус»⁈

— Рисунок? — пробормотал озадаченный Эгнаций. Он стоял рядом и переводил взгляд с Айзека на Гедимина и обратно.

— Не знаю, что там за поле, — отозвался командир. — Физик здесь ты, вот ты и выясняй. Но Джаарган и Урджен стояли посреди бури. И те, кто закрывал склад и поднимал ворота — скорее всего, тоже. Кого-то из них расплющило о скалу?

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Я видел. Я трогал тот орнамент. Там нет ничего. Никакого барьера. Никакого гасящего потока. Это бесполезный рисунок. Почему он защитил их?»

— Иди отдыхай, — сказал Айзек, заглянув ему в лицо. — Семь часов до твоей смены. Ложись спать. Или ройся в песке — ищи ритуальные ракушки. Что-нибудь, что не трогает мозг. Твой, похоже, сейчас плавится.

— Дозиметрия… — Гедимин покосился на приборы, вспоминая, как мигали светодиоды. «Надо замерить фон орнамента,» — запоздало сообразил он. «Если ещё не стёрся. А потом — попробовать воспроизвести. Жаль, ветер стих…»

— Куд-да⁈ — Айзек накрыл экран ладонью. — Дай мне запись, держи мою — но до утра ничего не трогай! У тебя и так глаза мутные. И я хорош, не подумал…

Он крепко взял Гедимина за плечо и развернул к тропе. Тот не сопротивлялся. Перед глазами стояли зубчатые графики интенсивности излучения. «Сигма-излучение воспроизводимо. Пульсации повторяемы. Разобрать их и повторить. Без посторонних и в безопасных условиях.»

…Вепуат восторженно взвыл.

— Ядро Сатурна! С этим карантином пропустишь всё на свете! — он навалился на прозрачную переборку, и она жалобно захрустела. — Ты стоял прямо там? Всех видел, всё записал? Даже поднялся и досмотрел до конца? А мне отсюда даже слышно было плохо… Значит, можно поднять песок без лопат и мешков? Гедимин, а завтра у них так же получится? Текк’ты ведь ещё надробят. И послезавтра тоже. Какая периодичность у этого их ритуала? А максимальная грузоподъёмность? Если они тридцать тонн вымели — шестьдесят тоже выметут? Тогда можно и филков не трогать…

Гедимин фыркнул.

— Если бы филки могли так же — не трогал бы. А с периодичностью… Эти ритуальщики обратно еле шли. Я думал, Джааргана придётся нести. Он будто сам одной лопатой весь песок перекидал. Навряд ли до завтра отдышится. Разве что послезавтра…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Осмотреть бы его до ритуала и после. Интересно, отчего такая усталость? Если бы утомлял вой, ему ещё с утра было бы плохо.

— Не надо было мне тащить его наверх, — пробормотал Гедимин; ему было не по себе. — Может, переволновался…

Вепуат качнул головой.

— Джагул? От подъёма по стенке? Ты видел, как их зверюга по холмам ползает? А они на ней — и с панциря не падают. Нет, тут другое… Жаль, ты его не просканировал!

Гедимин поморщился.

— Гора сканов. И все в ряби. Эта штука в движении фонит, как взорванный реактор. А в медицине я всё равно не понимаю.

— Покажешь сканы? — Вепуат прижался к перегородке, пристально глядя на светящийся экран. — Давай посмотрим с самого начала. Вот вы встали там, в пещере…

…«Как я это пропустил?» — Гедимин досадливо щурился на экран. На голограмме, растянутой на два метра, рядом стояли данные с двух дозиметров. Два графика медленно выползали из-за края экрана, показывая одно и то же — интенсивность сигма-излучения стремительно падала. Ещё несколько секунд — и линии резко взлетели.

— Вот! — Вепуат, забывшись, вместо экрана ткнул пальцем в переборку и тут же его отдёрнул и потёр ушибленную фалангу. — Это как раз тот промежуток. Видишь, указатели качнулись? Это они на ваших… жрецов смотрят, да?

Гедимин молча кивнул. Стрелки двух указателей с небольшой поправкой разворачивались к одной точке — именно там, как он помнил, стояли Джагулы.

— А ведь, по совокупности… — Вепуат провёл пальцем по переборке, повторяя траекторию графика. — Излучение даже слабее, чем было вот здесь. Эта штука всё ещё не дотягивает до твоего реактора. Он фонил куда как сильнее!

Гедимин едва заметно поморщился. Его интересовал не резкий взлёт, а предшествующее падение. «Хранитель что-то чуял,» — думал он, потирая висок. «Даже видно, как он втягивается в реактор. Ему страшно, а помочь некому. Надеюсь, Айзек поговорил с ним…»

— Ага, вот оно взлетело и дальше… дальше идёт вверх, — Вепуат щёлкнул по переборке, нетерпеливо глядя на Гедимина. — Давай дальше!

За острым пиком шёл мгновенный провал — и новый взлёт с выходом на высокое плато. Вепуат сдавленно хрюкнул, указывая на стрелку в углу экрана — ровно под вторым зубцом графика она провернулась на триста шестьдесят градусов и крутилась так секунды три, едва не слетая со шпенька. Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «А это я как прохлопал⁈»

— Ну надо же, — прошептал Вепуат, глядя на крутящуюся стрелку. — Вы оба как будто… будто в этой штуке, прямо в её центре! Отовсюду фонит одинаково!

Стрелка замерла.

— Там шахта, — буркнул Гедимин, оценив направление.

— Видимо, это момент спуска, — отозвался Вепуат, глядя на графики, покрытые мелкими зубцами. Кривые протянулись параллельно оси времени, только мелко подёргивались, и эта «тряска» постепенно складывалась в сложный ритм пульсации.

— Так они спускаются… Ну вот, теперь стрелка следит за ними, — Вепуат прочертил пальцем полукруг. — Они смещаются… Вот тут ты прикрылся полем — излучение ослабло… а тут оно падает, падает… Это они поднимались по шахте?

Гедимин угрюмо кивнул.

— И теперь указатели плавно идут за ними, — пробормотал Вепуат, следя за медленным движением графиков. — Фон тот же… хм, повышается, и быстро! Это…

— Это я наверх полез, — буркнул Гедимин, проматывая часть записи. — Вот тут начинаются данные с поверхности. Всплеск — это они на меня вылетели.

Ушибленная переносица ещё чесалась — видимо, респиратор содрал клочок кожи. «А Джааргана не зацепило,» — запоздало понял сармат. «А он стоял рядом со мной. Спецодежда… Кто-нибудь объяснит, как бусы влияют на скорость ветра?»

— Ага, — отозвался Вепуат, глядя только на графики. — Стрелки дёргаются — это какое-то движение внутри облака… И вот интенсивность снова падает, а указатель отклоняется… нет, качается. Из стороны в сторону. Куда он смотрит?

— На клубки этих… моллюсков, — ответил Гедимин. — Один прямо за складом, второй — над холмом.

«А хранитель всё ещё в реакторе,» — думал он, подавляя желание взглянуть на дозиметр — в экранированном отсеке прибор ничего интересного не показал бы. «Как втянул щупальца, так и сидит. Сейчас-то вылез? Вроде все разлетелись…»

— Отмотай назад, — попросил Вепуат. — На те секунды, где стрелка крутилась… Ага, вот так. Интересная всё-таки штука…

— Может, просто Экеста слетелись с разных сторон одновременно? — Гедимин пожал плечами. Он разочарованно щурился на кривую перед внезапным пиком — сильное излучение реактора перекрыло все сигма-всплески. Если там и была какая-то слабая пульсация, вычислить её было невозможно.

— Да непохоже, — пробормотал Вепуат. — Что-то там было ещё. И никак себя не показало, кроме… кроме вот этой пляски стрелок. Какое-то существо, направляющее стаи Экеста. Более договороспособное, чем они…

— Или просто вожак локальной стаи, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Наземные кочевники умеют общаться с воздушными. Знают кого-то управляемого или предсказуемого. Освоили их язык. Обставили всё ритуалами, как и положено дикарям. Хорошее объяснение. Может быть, даже правильное. Надеюсь, что правильное.»

— Ты, конечно, не запомнил подробности ритуала? — Вепуат смотрел на него со смутной надеждой. Гедимин резко качнул головой.

— Обвешались костями, дули в дудки и выли. Если это звуковой код — я его не расшифрую. А как краска и костяшки формируют защитное поле…

— Данных мало, вот что, — перебил его Вепуат. — Слишком мало данных. И, насколько я понимаю в дикарях, так запросто нам ничего не объяснят. Гедимин… Ты на следующем ритуале попроси надёжную защиту. И просканируй. Прямо в процессе включи сканер и не выключай. Что запишет — потом разберём. Пока что нужны данные. Ядро Сатурна! Вот всё на свете пропущу с этим карантином!

…Интенсивность излучения на холме упала до считанных микрокьюгенов. Гедимин сдвинул височные пластины, постоял, прислушиваясь к ощущениям, и тихо вздохнул. Издалека донёсся короткий вой, перешедший в хриплое тявканье.

У обрыва, рядом с почти незаметным постом ракетомётчиков, стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза и смотрел на огоньки и слабую рябь в темноте. Сааг-туул лежал неподвижно посреди долины; свет изредка пробивался из приоткрытых жилых отсеков и тут же гас. Вместе с отсветами вырывались короткие возгласы, иногда — плеск, чавканье или стук кости о глину.

— Празднуют, — еле слышно хмыкнул Гварза, оглянувшись на Гедимина. — Хочешь пообщаться? Из трезвых там один сааг-туул. Часовых уже угостили… о, вот ещё им принесли. Не скучать же на посту?

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Надолго это у них?

Гварза пожал плечами.

— Запасы ограничены — на два дня навряд ли хватит.

Краем глаза Гедимин уловил слабое движение в темноте — а обернувшись, увидел Бронна, подошедшего почти вплотную.

— Мастер Дим-мин призывает кого хочет и когда хочет, — сердито сказал абориген. — Никто не будет спорить. Но можно было предупредить!

— Никто не ждал, что у кочевников получится, — неожиданно мирно отозвался Гварза. — Часто хвалятся и ничего не делают.

— А Равные Куэннам делают — и не предупреждают, — пропищал Бронн, исчезая в темноте. — Очень опасно!

— Кто-то пострадал? — тихо спросил Гедимин; ему было неловко.

— Разве что морально, — ответил Гварза. — И много бус унесло ветром. Смотри под ноги — я уже подобрал три обрывка.

Ещё один обрывок низки — просверленная косточка и нить с двумя узелками по краям — валялся у реакторного купола. Гедимин подобрал его и сунул в карман.

— Ты здесь? — тихо спросил он, останавливаясь у реакторной крышки. — Оно ушло. Бояться нечего.

…Хранитель зашевелился только на втором часу смены, когда Гедимин, отложив обточенную заготовку, доставал из-под пульта матрас. Мозг искрил, мешая заснуть. В памяти всплывала то крутящаяся стрелка-указатель, то реакция иссиня-чёрного пигмента на омикрон-излучение, — он поглощал кванты и тут же переизлучал их, ничего не меняя в своём составе… «А вот в бусах ничего странного не было,» — Гедимин перевернулся на другой бок. «Просто бусы. Надо бы ещё просканировать дудки и маски.»

Тёплое волокно осторожно коснулось виска. Сармат беззвучно хмыкнул.

— Ты ведь не летучих моллюсков боишься. И тем более — не ветра. Там было что-то ещё. Что-то — или кто-то.

Волокна, потеплев, переползли на макушку и расплелись по темени. Сармат закрыл глаза. «Кто бы там ни был — работу он сделал. И очень неплохо. Получится ли повторить? Завтра поговорю с Джаарганом…»


38 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Там! Там! — донеслись из темноты отрывистые писклявые возгласы. Мимо Гедимина, обогнув его на бегу, промчалась стайка нхельви.

— Туда! Туда! — вторая стая вылетела им навстречу и куда-то умчалась. Гедимин вскинул сигма-сканер — луч «разглядел» зверьков, залёгших у обрыва, и длинный «живой холм», перегородивший соседнее ущелье. Сааг-туул лежал в низине и что-то задумчиво выгрызал из обледеневшего гравия — Гедимин только слышал громкий хруст.

— Там! — пискнул кто-то в темноте, и мимо сармата беззвучно пробежали более крупные существа. «Увидел» их только луч сигма-сканера, — четверо Броннов с колёсомётами нагнали стаю нхельви почти у обрыва и остановились там, повернувшись к «передвижному лагерю» кочевников. Это был не единственный пост на том краю плато — Гедимин насчитал ещё дюжину вооружённых аборигенов за дальними торцами душевой и барака. Сааг-туул не обращал на карликов внимания, кочевники вообще не проявляли признаков жизни.

В душевой было пусто. Кто-то успел вывезти высохшую одежду и вынуть из пазов кости-вешалки. Гедимин взглянул на термометр у двери — зелёная жидкость застыла на отметке «+10». Сармат, озадаченно мигнув, сверился с наручным термометром, открутил показания на минуту назад, — на улице похолодало до минус тридцати, и термопластины в душевой определённо не справлялись. Гедимин прикрыл несколько лючков, перенаправляя воздушные потоки, и выбрался наружу. «Без термочаши не обойдётся. Вовремя я их сделал. Интересно, что там в бараке, и почему филки молчат? Или им, закупоренным, не холодно?»

В горячем цехе с утра и подавно было пусто. Гедимин прошёл вдоль печей, на ходу проверил, как идёт возгонка руды, — в тиглях лежал горячий чёрный песок, рядом с печами — груды камней. «А их дробят на загрузке,» — мельком подумал Гедимин; ничем не занятый мозг уже высчитал, сколько руды нужно было загрузить в тигель, чтобы получить такой выход. «Дробилку, видимо, приносят сюда. Мне от двери её не видно, а когда не работает — и не слышно.»

Кут’тайри лежал в гамаке, в задумчивости выцарапывая что-то на плоском обломке кости. Увидеть «чертёж» Гедимину не удалось — не успела открыться дверь, как беглый жрец отбросил кость и поднялся на ноги.

— Лежи, я за чашкой, — буркнул сармат, про себя отметив, что обломок «удачно» упал изрисованной стороной вниз. Чаши-отражатели стояли вдоль стены, прикрытые защитным полем. Сармат опустился на пол рядом с ними и сделал вид, что выбирает. Кут’тайри, выждав секунду, встал за плечом.

— Хеттийиррн вольно обходится со всеми богами, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — И того же ждёт ото всех. Не у всех броня такая прочная.

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Я-то при чём? Ритуал проводили Джагулы, — дежурно напомнил он. — Кстати — а ты так можешь?

За плечом шумно зашелестело.

— Меня боги не слышат, — сдержанно ответил Кут’тайри.

— А тот, кто теперь там жрецом? — не отставал Гедимин. — Он так умеет?

— Мы — рождённые огнём, — отозвался жрец и замолчал, как будто это всё объясняло. Гедимин вопросительно хмыкнул и с чашкой в руке повернулся к нему.

— И что? Это существенно?

Вдоль шеи жреца проступил ряд раскалённых красных пятен. Он молча смотрел на Гедимина почти две секунды — сармат уже и не ждал ответа, но Кут’тайри всё же заговорил.

— Мы почитаем Ак-коу. Но благоволит она кочевникам. К живущим в городах она редко склоняется. Кьюссы считают, что все боги под их рукой — но сами к Ак-коу не обращаются. Зовут Джагулов. И это правильно.

Он отошёл к гамаку и остановился там, выжидающе глядя на Гедимина. Сармат выразительно пожал плечами.

— Значит, так могут только Джагулы. Ладно, запомнил.

…В душевой его встретили очень недовольные филки. Ворчание было слышно даже снаружи, сквозь продухи. Малорослые сарматы раздевались, ёжась от холода, и ныряли под горячий душ. Те, кому воды не хватило, топтались снаружи, переругиваясь с купальщиками. Гедимин молча отодвинул их с дороги и под недовольный гул протиснулся в технологическое помещение.

— Чашку не трогать, — предупредил он, выбираясь обратно. — Пятьсот градусов — руки сожжёт. Охлаждаться вентиляцией.

— Охлажд-даться! — слегка посиневший филк сердито фыркнул, ныряя под душ. — А с вечера было не прогреть?

Гедимин взглянул на термометр и молча пожал плечами. «Плюс шестнадцать. Вполне тепло. Сколько им надо — шестьдесят?»

Едва он вышел из душевой, как услышал недовольный голос Кенена Гварзы:

— Это чем надо было думать⁈

Гедимин недобро сощурился, но тут же понял, что в этот раз докопались не до него — Гварзы поблизости не было. Голос доносился из-за бронехода, в ответ что-то недовольно бурчал невидимый филк, и верещали двое или трое Скогнов. За машиной что-то тяжело шуршало, похрустывало и изредка брякало. Обогнув её, Гедимин увидел, как Скогны разбирают предпоследний из четырёх шатров. Они уже сняли полог и теперь складывали его; ещё двое вытаскивали опоры, осторожно отогревая их от пазов, поросших инеем. Для отогрева принесли чашечку с обломками кейека, и она красновато светилась в густой темноте. Гварза и филк со своими фонарями стояли ещё дальше, над сложенными остатками двух шатров.

— Так во что их одевать? — филк повысил голос. — В камни?

— Собирай все подстилки, — Гварза махнул рукой в сторону остатков шатра. — Сошьёте внахлёст — тепло удержат. Эй! Кет, подойди сюда.

Филк, сердито фыркнув, подобрал охапку подстилок и, закинув их на плечо, пошёл к лаборатории.

— Чего? Опять катаклизмы? — Гедимин покосился на желтовато-зелёное небо, покрытое тёмными складками. Кто-то уже зажёг на нём голографические солнца; в этот раз их было два, желтоватое и синеватое.

— Шатры для жизни больше не пригодны, — сказал Гварза, поднимая руку с анализатором — на запястье ярко светились показания термометра. — Сегодня минус тридцать. Дойдёт и до шестидесяти. Забирай свои вещи. Распределишь по тёплым помещениям. Что у тебя там? Стол, образцы, мотор от подъёмника?..

…Скогны разобрали шатёр, не дожидаясь, когда Гедимин вынесет вещи, — стол он перетаскивал на волокушу из-под голого каркаса. Место ему нашлось только в одном здании, далеко не самом удобном.

«Грёбаные потолки!» — сармат, сердито щурясь, затащил стол на столярный склад и толкнул к стене. Тянуло выпрямиться, но места не хватало. От завалов деревянной арматуры осталась небольшая горка, едва заметная рядом с грудой запчастей для систем управления. Температуру в ангаре ни разу не роняли ниже нуля — даже странно было, что склад до сих пор никто не заселил. Гедимин покосился на бочонки и мешочки с образцами и кивнул собственным мыслям. «Спускаться неудобно, но бывало и хуже. До вечера всё равно времени не будет.»

Будто в ответ на его рассуждения пол под ногами дрогнул, потом ещё раз — Текк’ты, проползая под скалами, резко выгибали спины, уходя в глубину, к подземным полостям. Шли они объёмным клином — крупные особи по бокам, стая молоди — между ними. Гедимин невесело ухмыльнулся. «Сейчас поползут за гравием. Потом включат дробилку. Часа через три можно будет выгребать песок. А место на складе скоро кончится. Опять не рассчитал…»

…Скогны-стеклодувы ждали у горячего цеха. Гедимин дружелюбно кивнул им — и увидел настороженно прижатые уши и оскаленные зубы.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов, не дожидаясь, пока им откроют дверь. — Кого призовёшь сегодня?

— Никого, — буркнул сармат. — Сегодня ничего не будет.

«Чего они скалятся?» — думал он, запуская аборигенов в цех. «Никто даже не пострадал. Лагерь вообще не зацепило…»

— Завтра кто-то будет призван? — повернулся к нему хмурый абориген. — Каких опасностей ждать рядом с тобой?

Гедимин мигнул.

— Завтра — может быть, — неохотно признал он. — Не от меня зависит. Чего вы боитесь? Ваши отвлекалки сработали, никого не задело. И завтра сработают.

Скогн сердито взвизгнул. Все повернулись к Гедимину, недобро скалясь.

— Здесь были Экеста, летящие в вихре. Как ты можешь говорить — «сработают»⁈ Сама Ак-коу не знает, что Экеста сделают сейчас. Что им будет по нраву, куда их потянет. А ты говоришь, будто они под твоей рукой.

Абориген, фыркнув, отвернулся к печи. Ардан боком протиснулся между растерянным Гедимином и дверным косяком и встал над группой Скогнов, наскоро выясняя, что они собрались делать. Гедимин остался в «шлюзовой камере» мрачно щуриться на складчатую стену. «Не люблю неуправляемые технологии. Особенно — непредсказуемые. А выбирать-то не из чего…»

…К концу занятия Скогны скалиться перестали — отвлеклись на стеклянные бусы — но вид у них был мрачный, и из цеха они выходили молча, оставив готовые цацки в отсеке охлаждения. В тёплой камере соседней печи охлаждался стеклянный «трилобит» — или очень похожий зверь длиной с две ладони, со светящимися прозрачными крыльями в цветных прожилках. «Бригада» Сэта провозилась с ним все три часа, не замечая ничего вокруг. Теперь «трилобит» был готов и медленно остывал в пустой камере. Сэта, закончив работу, удивлённо выглядывали из-за прозрачной «стены».

— Карлики напуганы, — заметил жрец, перехватив взгляд Гедимина. — А ты мрачен. Что тут было? Они пытались обмануть тебя?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Они испугались урагана. Вчера был ритуал подъёма песка. Никого не зацепило, но теперь все боятся.

— Ураган? — Сэта шевельнул ухом. — Ты призвал детей ветра? Ты управляешь многими стихиями…

Гедимин резко качнул головой.

— Призывали Джагулы. Я тут ничем не управляю. Только реактором, и то через раз. Осторожнее с трилобитом — крылья хрупкие.

— Мы сделали его не для того, чтобы разбить, — сдержанно ответил жрец. — Видно, что ты удручён. Если нужна помощь воинов Аса’ана — только скажи. Шакха пьёт жар твоего Пламени, а взамен даёт пустые слова. У нас не так. Скажи — и наши воины придут.

— Вы не враждуете с Шакхой, — устало буркнул сармат. — Оставьте её в покое. Я уже просил вас о помощи. Вот и выполняйте обещания.

— Волокно кипит, вбирая в себя жар, — отозвался Сэта. — За ним смотрят неотступно, и ты его получишь. Видно, мы не можем справиться с тем, что тебя гнетёт. Пусть боги дадут тебе сил для этого дела.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, глядя в стену. «Нет, ну как они так говорят — все слова понятны, а смысл вытек?»

…В последней смене копателей песка было девятеро филков и двое смущённых Скогнов с одной лопатой на двоих. Гедимин хмыкнул, но в пещеру их пустил. От попытки прикрепить к их рукам ковши из защитного поля они испуганно шарахнулись — хотя потом сармат видел, как они исподтишка следят за орудиями филков и украдкой их трогают.

— Ничего страшного в защитном поле нет, — ворчал один из рабочих, дожидаясь, пока Гедимин завяжет мешки и отпустит всех со смены. — И куда удобнее ваших лопат. Много вы намашете плоской костяшкой!

— Побольше, чем ты, — отозвался Гедимин — он бы и рад не считать выработку, но отвернуться от «работничков» и зажмуриться никак не получалось. — Я уже думаю, что от ковшей одни помехи. Все, кто работает без них, копают быстро. А у вас с ковшами — одни передышки.

Филк сердито фыркнул.

— Работаем, как можем. Не все тут — трёхметровые амбалы! Скоро вообще закончится это дикарство? Будут нормальные работы — сварка, там, или протяжка труб?

Гедимин невесело усмехнулся.

— Будут. Не обрадуешься.

…Над холмами догорал световой гейзер. Гедимин ждал, когда появится второй, — но, видимо, это и был второй, а первый он пропустил. «А сегодня светлее, чем вчера,» — отметил он про себя, глядя то на жёлто-зелёное небо в золотистых складках, то на блестящие острые побеги иглицы. Они отбрасывали тени — не белесо-размытые, как вчера, а чёткие, тёмно-серые. «Месяц Мрака на исходе. Затмение заканчивается?»

За холмом, в той стороне, где стоял реакторный бункер, завыли трубы-раковины, и кто-то застучал костью о туго натянутую шкуру и коротко, но громко что-то пролаял. «Джагулы⁈ Что у них опять…» — Гедимин обогнул купол и замер в нескольких шагах от обрыва. Отсюда уже хорошо просматривался хребет сааг-туула. Существо выгнуло спину, поджав передние и задние лапы и привстав на средних. На его загривке Джагулы в ритуальных цацках колотили по натянутой шкуре и периодически отвешивали поклоны и протягивали руки в сторону холма.

— Испепелитель! — вскрикнул тот, кто держал здоровенный бубен. Двое, вздрогнув, опустили колотушки. Самый разодетый Джагул выпрямился и стянул с себя маску-череп.

— Видел во сне, как ты держишь зелёный огонь в ладонях, — отрывисто проговорил он, глядя на Гедимина. — Меньше слушай карликов. Они рады кусать за пятки. С ними всегда так.

Гедимин поморщился.

— Чем вы там заняты? — мрачно спросил он, разглядывая цацки Урджена. «Вчера был в других. У него там, наверное, мешка два этого добра. И у остальных не меньше.»

— Почитаем Пламя, — отозвался Джагул.

Гедимин оглянулся на купол. Тонкие красные узоры, и так не слишком яркие, почти угасли. Сармат тронул висок, но так ничего и не почувствовал — хранитель «лежал» внутри реактора, подобрав щупальца.

— Оно не смотрит на нас, — подтвердил его невысказанные мысли Урджен. — Может, не посмотрит никогда. Но мы будем почитать его.

Гедимину стало неловко.

— Это… вот вам благословение, — пробормотал он, неловко черпая ладонью что-то невидимое из-за плеча и выплёскивая в долину. Джагул дёрнул вибриссами.

— Ты благословишь любого, кто будет копать твой песок. Пламени до песка нет дела.

Гедимин резко опустил руку и недовольно сощурился.

— Это песок для дома Пламени, — буркнул он. — Вечером снова пойдёте копать. Джаарган ведь не готов к ритуалу?

— И до завтра не будет, — отозвался Урджен. — Тебе надо — мы будем копать. Одиннадцать рук и четыре пальца — или собрать ещё?

Гедимин мигнул. «Вот чтоб я понимал ход их мыслей! Думал, сейчас придётся их запугивать. Нет, даже не вякнули…»

— Этого хватит, — сказал он и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Урджен, пристально глядя на него, жестом отпустил помощников, и Джагулы с бубном и колотушками ушли в «отсеки», уступив место ещё четверым — без цацек, но в кованой чешуе. Сааг-туул, громыхнув спинными щитками, растянулся на земле и уткнулся мордой в гравий. Вид у него был сонный.

— Пришёл говорить? — спросил, выждав ещё немного, Урджен. — Позвать Джегеха? С чужаками всегда говорит он.

Гедимин качнул головой.

— Пришёл говорить о богах. Ты разбираешься лучше. Вы с Джаарганом — главные… переговорщики с богами?

— Говорить могут все, не всем отвечают, — отозвался Джагул. — Сплетающая ветра прислушивается к Джааргану. Ко мне — уже меньше.

— Сплетающая? Ты об Ак-коу?

Скорее всего, это было совпадение — но резкий порыв холодного ветра коснулся ладоней и качнул бахрому и бусины на одежде Джагулов. Урджен прижал уши и коротко рявкнул:

— Тихо!

«Ни метеороида не понимаю,» — Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Только что Скогны называли это существо по имени.

— Кто будет слушать карликов⁈ — Джагул презрительно сморщил нос. — Ты — совсем другой разговор. И мы, Хеллуг, тоже. Осторожней с именами!

Гедимин мигнул. В последнее время мигать приходилось часто, но веки почти не ныли — видимо, приспособились. «Так. Как они эту… эту особь называют? Плетущая воздух?»

— И что, вы никого из… богов, — он дёрнул плечом, — не называете по имени? Это чтобы вдруг не ответили? Они… недружелюбны?

— С именами надо осторожней, — повторил Урджен; его уши остались прижатыми, и он, кажется, был совсем не рад разговору. — Они не друзья. Они боги. Они огромны и сильны. Зацепят — раздавят.

Гедимин мрачно кивнул. «Ага, уже какая-то информация. Продолжаем…»

— И вы всё-таки их зовёте, — сказал он. — Всякие цацки, свистелки, гуделки и рисунки… Это для того, чтобы не зацепили? Если без них — будет плохо?

Джагула передёрнуло — даже короткий мех на морде на мгновение встал дыбом.

— Кто-то пробовал, — отозвался он. — У кого между ушами ветер. Для правильных дел — правильные вещи. Вот и ты с Пламенем без панциря не говоришь.

«Говорил,» — Гедимин потёр занывший висок. «Даже дикари-кочевники осторожнее меня. Но я и не считаю реакторы богами.»

— Для чего вы их зовёте? — спросил он, глядя, как сааг-туул беспокойно шевелится. — И как разбираетесь, кого звать? Вот для подъёма песка позвали существо воздуха. Почему не земли или там камня?

— Земля не движется, — отозвался Джагул, помрачнев окончательно. — Камень тоже. Воздух — движется. И двигает.

— Угу, — согласился Гедимин, чувствуя, как в мозгу потрескивает какой-то проводок. — Само это существо приходило вчера… двигать песок?

Урджен с размаху ударил себя по бедру, едва не располосовав когтями штанину. Джагулы, помрачнев, переглянулись.

— Не знаю, что у тебя с глазами. И со всем остальным тоже. Ты вчера не видел стай Экеста⁈

«Сначала никто ничего не объясняет. Потом все смотрят, как на идиота,» — Гедимин с недобрым прищуром передвинул сфалт чуть ближе к руке. Джагулов с панциря как ветром сдуло.

— Эй! — сармат мысленно назвал себя идиотом. «Только-только пошла информация — и надо же было их спугнуть…»

— Урджен! Не бойся, я не буду стрелять, — громко сказал он. — Если песок таскали Экеста, зачем вы звали то… существо из воздуха? Оно ими командует?

— Оно даёт им силу, — глухо донеслось из-под толстой брони. Потом наплечник Гедимина загудел — кто-то с силой схватил сармата за плечо и дёрнул на себя.

— Кет, мать твоя колба!

Над дальней окраиной громыхнуло.

…Когда Гедимин добрался до лагеря аборигенов, Гварза уже был там, а через несколько секунд подоспел и Айзек. «Он что, телепортировался?» — с вялым удивлением подумал сармат и тут же забыл о разнице скоростей. Со спины Кейланна, приземлившегося на окраине, на землю один за другим спускались аборигены, закутанные в мех до полной шарообразности. Над ними, опираясь на посох, возвышался бесстрастный страж-инсектоид.

— Старейшина Кайри? — Айзек удивлённо мигнул. Бронн, превратившийся в мохнатый шар, дотронулся до шапки надо лбом.

— Радостно тебя видеть, мастер Айсиек.

«Да?» — Гедимин скользнул взглядом по настороженно-мрачным лицам. «По вам не скажешь.» Один из Скогнов — с коваными накладками на шапке — перехватил его взгляд и коротким жестом дотронулся до лба. Гедимин ухмыльнулся, узнав Шесека. «Неужели прилетел за рудой?»

— Где Джагулы? — спросил Кайри, глядя на Айзека в упор. — Страж Гор говорит — они тут уже много дней. Почему никто не сказал об этом?

— На Равнине плохо со связью, — отозвался помрачневший Кенен Гварза. — Сааг-туул сидит на той окраине. Проводить?

Аборигены быстро переглянулись. Кто-то недобро оскалился.

— И это правда, что вы сами пустили их сюда? Что им разрешено пить воду Элидгена…

Айзек пожал плечами.

— Племя Хеллуг поклялось не вредить никому в Элидгене и делать, что велено. Пока от них нет проблем, я не стану прогонять их.

— Сплетающая вихри была призвана сюда, — донеслось из-под тёплой накидки, прикрывающей жвалы инсектоида. Гор, борясь с теплопотерей, даже на лапы-лезвия натянул чехлы. Двигаться это мешало — он, застывший в одной позе с посохом в руках, был похож на статую.

— И Экеста были здесь, — добавил он.

Это было странное зрелище — синхронно вздымающиеся вибриссы и опадающие «уши» на шапках. Гедимин бы ухмыльнулся, но ему было не по себе.

— Кто дал Джагулам тут, в Элидгене, взывать к богам? — Кайри обвёл сарматов сердитым взглядом. — Что ещё им разрешено? Вы пустили их сюда, ладно, — вы забрали у них оружие? А их амулеты и зрячие камни?

— Равные Куэннам не знают кочевников, — пробормотал помрачневший Скогн. — Не о чем спрашивать, почтенный Кайри. Мы здесь — мы должны уничтожить угрозу.

Гедимин не удержался от ухмылки — меховой шар с носом выдры и так выглядел забавно, а уж собирающийся кого-то уничтожать… Айзек косо взглянул на него и, угрюмо сузив глаза, шагнул вперёд.

— Здесь никто не будет уничтожен. Джагулы держат слово, а я держу своё. Гедимин!

Сармат неуверенно хмыкнул.

— Они никого не трогают, — пробормотал он. — Нечего к ним лезть.

Кайри ощерился в недоброй ухмылке.

— Кровавые нергоны «никого не трогают»? Так мы дождёмся холмов над головой и неба под ногами!

Он оглянулся на притихший лагерь. Аборигены собрались плотными группами неподалёку и настороженно следили за пришельцами. Не хватало только охранников — Скогны с копьями не пришли, и Бронны-стрелки где-то задержались. Шагах в десяти от толпы замерли, привстав на передние лапы, нхельви; ещё одна группа выжидала поодаль, у фундаментов, оставшихся от шатров. «Никуда не бегут, но, похоже, готовы,» — мелькнуло в голове Гедимина.

— Вождь Тикри, — заговорил другой Бронн, переглянувшись со старейшиной Кайри. — Ты был тут все эти дни? Видел нергонов и все их дела? Кто из Алвена был ранен? Сколько раз вы отразили атаку?

Бронн в меховой шапке шагнул вперёд.

— Я тут был, — угрюмо подтвердил он. — Ничего хорошего в Джагулах под боком. Но сказать нечего. Никто не ранен, и нападений не было. Равные Куэннам не спускали с них глаз. И наши воины смотрят за ними.

— Не ходите без оружия, — сказал Кайри. Старейшины за его спиной переглядывались и еле слышно попискивали; слов Гедимин не разобрал.

Шесек обогнул толпу, подозрительным взглядом обвёл шатры и оглянулся на каменные ангары.

— Среди Скогнов кто-нибудь был ранен? — спросил он. — Я вижу, шатры нетронуты, и волокуши тоже. Кто-нибудь был задет, что-нибудь было отнято или украдено?

Скогны заверещали. Следом подключились Бронны, и разобрать хоть слово стало окончательно невозможно. Гедимин угрюмо сощурился на Гора. «Он рассказал о Джагулах? А чего только до середины? Можно же было объяснить, что тут всё спокойно, что незачем лететь толпой…»

— Холмы всё ещё у нас под ногами, — пробормотал Кайри в наступившей тишине и посмотрел на складчатое небо. — Я хочу взглянуть на Джагулов, выполняющих обещания. Скольких вы убили, чтобы их вынудить?

…Сааг-туул всё так же дремал под холмом — даже грохот в небе не заставил его сдвинуться с места. На панцирь снова выбрались часовые — всего шестеро, вооружённые только ножами. Едва на обрыве показался неровный рассыпанный строй карликов, Джагулы припали к броне, уходя в укрытия. Айзек молча вскинул «арктус», поднимая вдоль обрыва защитное поле.

— Здесь не будет никаких свар.

Гедимин слышал, как Бронны и Скогны медленно выдыхают и еле слышно скрипят зубами. На той стороне было тихо — защитное поле поглотило слабые звуки — но никто не высунулся из укрытий, только блестели кованые лезвия.

— Держать их так близко к вашим домам… — пробормотал Шесек, неодобрительно глядя на дремлющее животное. — Вместе с их зверем, здоровым и не скованным… Пламя хранит вас, но я бы остерёгся.

— Если им не разрешено сюда подниматься… — неуверенно проговорил один из Броннов-старейшин, но Гор оборвал его фразу, громко щёлкнув жвалами.

— Они проходят через весь город, от обрыва до обрыва. Дим-мин призвал их строить дом Пламени. И Сплетающая вихри была приглашена за тем же. Все строят дом Пламени — и Экеста, и Джагулы. Видно, Пламя благосклонно только к самым бесстрашным и безрассудным.

Все взгляды сошлись на Гедимине, и он недовольно сощурился.

— Если от них есть польза и нет вреда, чего бы их не позвать?

Внятные слова снова утонули в пронзительном верещании — за старейшинами незаметно увязался весь лагерь и теперь маячил у обрыва, то и дело влезая в разговор.

— Такое уж тут место, — один из Скогнов протиснулся вперёд и встал рядом с Гедимином. — Сюда приходят все. Всех принуждают к миру. Кто будет спорить с Равными Куэннам⁈ Мы, Скогны из Синви, торговали с Сэта! Один из Сэта, жрец Пламени, живёт тут…

От изумлённого визга у Гедимина заложило уши. Даже Джагулы, забывшись, приподнялись из укрытий.

— Торговля? Сэта — жрец Пламени? Объясни! — Шесек развернулся к Гедимину. За плечом сармата недовольно хмыкнул Айзек. Гедимин мигнул. «Чего я-то⁈»

— Меняли ульсену на стеклянную скорлупу, — неохотно пояснил он. — И снова собираются. И тоготцы с ними. Тебе что, не сказали?

Он никогда не видел, чтобы глаза Скогна становились такими большими и круглыми, а скрещённые вибриссы ложились на переносицу.

— Тогот? — Шесек резко повернулся к сородичам, смущённо опустившим уши. — Так и есть? И никто не сказал⁈

— Хранимое Сердце не хотели тревожить, — пробормотал ближайший тоготец. Шесек возмущённо фыркнул.

— Пусть торгуют, — быстро сказал Гедимин, запоздало сообразивший, что сделку могут и сорвать. — Пусть делают своё стекло. Как в Синви и Сэви. И в Сфене Огня. Тогот и так отстал.

Шесек смерил его угрюмым взглядом.

— Слишком быстро всё стало делаться, вот что. Это ваша выдумка — твоя и Вепу-а? Свести здесь все народы с их делами и вещами, чтобы всё шло на пользу Пламени?

Гедимин пожал плечами.

— Это правильно.

— Сэта, — Кайри, оттолкнув Скогна-литейщика, шагнул вперёд. — Я видел устрашённых Джагулов у городского холма. Видел, как Текк’ты лепят камень для дома Пламени. Хочу увидеть Сэта, живущего рядом с Броннами. Будет что рассказать Хранящему Сердцу.

…В дальний конец ангара прошёл только Гедимин. Остальных Айзек задержал у первого ряда печей, и чужаки столпились там, приглушённо повизгивая, оглядываясь и трогая инструменты. Гедимин слышал краем уха, как Айзек начал объяснять их назначение. «Шесеку не удалось перевести агрегаты Куэннов в стеклодувный режим,» — мелькнуло в мозгу. «Интересно, он у них в принципе есть? Не исключено…»

— Кут’тайри, — негромко позвал он, останавливаясь на пороге. — Тут не верят, что Сэта может быть жрецом Пламени. Выйдешь? Только тихо и спокойно. Без огнеметания.

— Мой огонь давно ослаб, — отозвался жрец, выбираясь из гамака. — Тут водяные и древесные карлики? Это они насмешили тебя?

Гедимин и сам не заметил, как кривая ухмылка прилипла к лицу. Недовольно щурясь, он шагнул за порог.

— Держись за мной, чуть сбоку. Так всем спокойнее.

Взвизгнули, кажется, все. Кто-то едва не уронил стеклодувную трубку. За плечом Гедимина тихо зашипело. Оглядываться сармат не стал.

— Кут’тайри здесь живёт, — хмуро сказал он. — Ни Броннов, ни Скогнов не трогает. Скажите своим, чтобы не боялись, и возвращайтесь в столицу. И руду прихватите — восемь мешков рэссены. Это для Шесека, он знает.

Кто-то в плотной толпе протяжно пискнул.

— Пойду уговаривать, — отозвался Шесек, протискиваясь наружу. — Ни за что не ручаюсь.

Горячий воздух, обволакивающий правую ладонь, внезапно остыл. Оглянувшись, Гедимин увидел, что Кут’тайри исчез, а дверь склада закрывается плотнее.

Бронны и Скогны ещё долго верещали, выбираясь на улицу. Айзек на ходу отобрал у кого-то щипцы. К Гедимину, закрывающему ангар, подошёл угрюмый Шесек.

— Не вышло, — коротко сказал он. — Ты скоро к нам? Печи ждут.

Гедимин пожал плечами.

— Никто не знает, — он недовольно сощурился на Кейланна. Чужаки уже взбирались ему на спину и пристраивались в лежачие «ячейки» вдоль седла. Шесек быстро пошёл к ним. Гедимин смотрел ему вслед и думал с кривой ухмылкой, что ничего не сказал о сааг-тууле и перевозке металла на нём. «Может, и правильно. Слишком много информации для одного раза.»

…В реакторном бункере было тихо. Щупальце хранителя лежало спокойно, еле касаясь локтя Гедимина парой волокон. Сармат сидел, облокотившись о выключенный пульт управления, и ждал, прикрыв глаза, когда в мозгу перестанет трещать и вспыхивать. Через пару минут он взглянул на чистый листок, подсунутый под локоть. «Бумага,» — криво ухмыльнулся Гедимин. «Настоящая, с Земли. Надо же. Думал, мы всё извели.»

Он положил листок на ровную поверхность и задумчиво сощурился. «В ядерный могильник всех квантовых тварей. Местные суеверия — туда же. С точки зрения законов физики — что происходило в ободранной долине? Вихревое движение газа… перепад давления… аэродинамическая труба…» Он задумался ещё на секунду, вспоминая, как мутнело и вновь растворялось защитное поле. «Постоянная смена направления вращения… Вот как они избегали взрыва. Значит, векторов будет много, но их сумма должна давать…» — сармат начертил в углу листа несколько цифр. «А это общее направление до подъёма. Вот сам подъём. Необходимая разница давлений… Мн-да. Чего я не понимаю — так это почему их не порвало на молекулы. Ладно, считаем дальше…»

Когда чертёж был закончен, и на листке с двух сторон не осталось свободного места, Гедимин медленно улыбнулся и чиркнул пальцами, зажигая «лезвие» лучевого резака. Мелкий пепел затерялся среди выступов спрессованного гравия. «Просто физика. В основном — просто физика. А вот почему их не порвало, и где там ядерный реактор — пусть думают биологи.»

…Обогнув неподвижный бронеход, Гедимин остановился, растерянно глядя на дальний край плато. Сейчас, когда шатры были разобраны, оно просматривалось насквозь — и тонуло в густой темноте. У дальнего обрыва, там, где ещё недавно стояли повозки и шатры аборигенов, не было ничего, кроме мрака. Последний огонь горел у ворот горячего цеха, освещая торговые весы. Дальше не было ни конструкций, ни существ.

Гедимин развернулся к бараку — и облегчённо выдохнул: четыре повозки в ряд стояли за торцом цехового ангара. Вдоль стены громоздились бочки и корзины. Пологи над повозками стали тяжелее и многослойнее, но под ними по-прежнему горели жаровни, наружу тянуло горячим паром, и просачивались обрывки писклявых фраз. «Алвен, Синви, Сэви, Тогот,» — Гедимин разогнул последний палец и сдержанно ухмыльнулся. «Все здесь. По крайней мере, все кухни. Шатры переносить не стали. Тесно им внутри, наверное…»

Он огляделся по сторонам, машинально пересчитывая «контейнеры» с припасами. Вдоль длинной стены цеха поместилось далеко не всё. «Им привезли много еды…» — сармат прислушался к звукам лагеря. Чего-то всё-таки не хватало, и он даже не сразу понял, чего, — монотонного хруста челюстей в темноте за повозками. Плоские тягловые звери исчезли.

«Зарылись?» — Гедимин тронул ступнёй мёрзлый гравий. Похолодание спрессовало его в монолит — даже сармату пришлось бы постараться, чтобы его разбить. «Нет, правда, закопались? Сильны…»

Луч сигма-сканера скользнул по плато, пронизывая гравий, обогнул края холма и погас. Ни одного живого существа в верхнем слое «грунта» не было. Под обрывом, у бывшего лагеря аборигенов, дремал сааг-туул. По его спине бродили закутанные часовые.

— Мастер Дим-мин? — из-под навеса над тоготской повозкой высунулся Скогн. На него заверещали, и он перехватил полог, плотнее прикрывая проём.

— Куда дели зверей? — спросил Гедимин, выключив бесполезный сканер.

— Увели в Тогот, — спокойно ответил Скогн. — Лёд наступает. Тёплые звери уходят в тепло.

Гедимин мигнул. О пределах холодостойкости плоских животных он как-то не задумывался. «И верно. Снаружи минус тридцать, а будет холоднее. Зарыться они уже не могут. Видимо, Сфен Земли на зиму обычно вымирает. А мы… Ладно, не первая ледяная планета. На „Маре“ было холоднее.»

— А вы? Вы тут выживете в шатрах из шкурок? — спросил он, судорожно вспоминая, остались в бараке незанятые ячейки или нет. Выходило, что разместить полсотни аборигенов на полдня ещё можно, но для постоянного обитания места уже нет. «Гварза, мать его пробирка! Вот что было не сказать, что нужен второй барак⁈»

— Мастер Айсиек обещал нам укрытие от сильного льда, — отозвался другой абориген, высунув нос из-под навеса; незаметно писк на повозках затих, а пологи зашевелились. — Чтобы спастись от слабого, хватит наших жаровен. Мы обещали строить дом Пламени — и мы держим слово. Мы — не Джагулы.

Он пренебрежительно фыркнул и исчез под пологом. Снова настала тишина. Гедимин, молча пожав плечами, снял колпак с фонаря. Темнота отступила на десяток метров, и сармат двинулся к дальнему обрыву. Там тоже было тихо — часовые Джагулов перемещались по панцирю зверя бесшумно, даже зубами не стучали. «Пойду будить кочевников. Обещали выделить рабочих. Интересно, пойдут добром или под прицелом?»

Загрузка...