Обратный отсчет: Равнина

Часть 2 6–10 день месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

6 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

Труднее всего было отучить себя резко подниматься на ноги — не всегда Гедимину удавалось вовремя вспомнить, где он находится. С досадливым вздохом вернув на место приподнявшийся купол шатра (кости-опоры от неосторожного рывка повылетали из пазов, и не сразу сармат нашёл, куда их вставлять), он выбрался наружу, к багровому свету трёхногих фонарей. Что-то волокнистое зашевелилось под ладонью, Гедимин отдёрнул было руку, но, приглядевшись, увидел траву — из гравия снова торчали вееровидные листья лиловых и красных огнелюбок.

«Быстро они восстановились,» — без особого удивления подумал сармат, вспомнив, как ещё вчера дымился раскалённый щебень. Он поворошил камешки — они всё ещё легко поддавались, огнелюбки, выросшие за ночь, не успели развесить корневую систему. Найденный кусочек металла ещё хранил тепло — или, возможно, Гедимину померещилось.

На стоянке Броннов было тихо, только за плетёной загородкой что-то мерцало, и из темноты доносился хруст — кто-то, похоже, поедал огнелюбки вместе с гравием. Гедимин соединил вытяжной шланг скафандра с сучком-патрубком большой бочки, украдкой попробовал её приподнять и помянул про себя спаривание «макак». «Надо быть осторожнее с этими Броннами. Ассархаддону понравилось бы такое устройство мышц. Определённо, не обошлось бы без новой направленной мутации…»

…Пластинка желтоватого металла опустилась на дно кюветы и тут же покрылась мелкими пузырьками. Гедимин покосился на термометр — «вода» нагрелась на пару градусов. Синеватая жидкость помутнела, постепенно белея. Сармат следил за газовыми датчиками, но до бурного выделения не дошло — пузырьки лопались под водой, растворяясь в ней снова. Через пару минут реакция замедлилась, а потом и вовсе прекратилась. Гедимин слил бесцветную жидкость и осмотрел металлическую пластинку с размытыми, округлившимися краями. «Ещё одна щёлочь. Проверить на местной органике.»

Он взял со штатива последнюю пробирку — с третьей фракцией воды, жидкостью зеленоватого цвета. «Посмотрим, что будет здесь,» — он покосился на так и не пригодившуюся колбу для сбора газа. «Если опять ничего — придётся подогреть реакцию.»

…Жидкость, подогретая на полсотни градусов, наконец начала мутнеть. Пластинка металла подёрнулась рыхлым красным налётом. Реактив забурлил, и газовый датчик наконец зафиксировал приток — одна из составляющих «зелёной воды», слипаясь в молекулы, быстро поднималась по трубке в газоуловитель. Гедимин одобрительно хмыкнул и привернул горелку. «Идёт. На выходе соль и газ. Изучим…»

— Всё окисляешь? — хмыкнул Айзек, выглянув из-за переборки. — Что там так бурлит?

— Тяжёлая фракция воды, — отозвался Гедимин, следя за повышением давления. — Кажется, выявил местный галоген. Это сущес…

Осколки газоуловителя брызнули во все стороны. Гедимин, не успев ничего подумать, нырнул под стол, вскидывая над головой генератор защитного поля. Сверху зашипело.

— Мать моя пробирка! — Айзек, проворно задёрнув переборку, нажал здоровенную красную кнопку под потолком. — Воздух я откачаю, а стол вытирай сам. Твоя авария, тебе и ликвидировать.

Гедимин поднялся с пола. Тонкое защитное поле над местом эксперимента не выдержало града осколков, и их разбросало по отсеку; красная соль растеклась по столу, и реакция прекратилась, не оставив на химически стойком фриле видимых следов. Гедимин, облегчённо вздохнув, сгрёб реактивы в контейнер, залил стол омывающим раствором и пошёл собирать осколки.

— Давление было ничтожным, — пробормотал он, сердито щурясь на кусочек стекла. — Никаких посторонних веществ. Нагрев минимальный. Никаких оснований для…

— Местные галогены, говоришь? — Айзек наблюдал за ним, с анализатором отслеживая газовый состав — насосы работали на полную мощность, выгоняя из отсека отравленный воздух. — Это, видимо, был фтор. Попробуй держать его в темноте… и стекло оберни защитным полем.

…Состав воздуха вернулся к норме (если не учитывать испарения омывающих растворов с мокрого пола, потолка и переборок, — Гедимин под пристальным взглядом Айзека полчаса промывал их). Последний уцелевший осколок газоуловителя был засунут под микросканер. Гедимин высматривал следы повреждений на внутренней поверхности, но ничего не находил.

— Не реагировал он со стеклом, — буркнул сармат, сердито щурясь на Айзека. — Никаких следов.

Переборка отодвинулась, и одновременно приоткрылся люк, впустив сквозняк.

— Айзек, ты там надолго? — спросил Гварза. Выглянувший из шлюза Вепуат шагнул на подсыхающий пол и озадаченно хмыкнул.

— А что тут было? Ликвидация?

— Один великий химик пытался взорвать базу, — угрюмо ответил Гварза. — В этот раз не удалось. Айзек, я бы на твоём месте так близко не стоял. И отсеки надо бы герметизировать…

Гедимин недобро сощурился.

— Я выделил галоген. Кто же знал, что…

В отсеке снова потянуло сквозняком — кто-то вошёл в незакрытый шлюз, впустив в лабораторию воздух Равнины. Айзек со свистящим вздохом развернулся к люку — и, промедлив секунду, изобразил приветственный жест.

— Рад вас видеть, — Руниен хотел было воткнуть посох в пол — видимо, по стражеской привычке — но опомнился и только слегка стукнул им по мокрой поверхности. — Особенно — всех сразу. Досадная оплошность со вчерашним дождём… хорошо, что вы, высокий народ, стойки, как скалы! Ничего плохого не случилось тут?

Он обвёл угрюмых сарматов вопросительным взглядом. Гедимин тронул пальцем свежие щербинки на шлеме и наплечнике — взрыв был сбоку, осколки летели под углом вверх, чудом разминувшись с лицевым щитком.

— Ничего существенного, — отозвался Айзек. — Как, надеюсь, и у вас, стражей.

Руниен снова хотел воткнуть посох в «землю» — и, остановив замах, прижал костяную «палку» к груди.

— Хорошо, что раны или обида не помешают вам отправиться в путь. Сегодня вас ждут. Хранимое Сердце Равнины — Кайшу хочет говорить с вами.

Последнюю фразу он произнёс так торжественно, что Гедимину померещились крупные буквы перед каждым словом. «В путь? Сердце?.. Sa hasu, я так до галогенов и к ночи не доберусь!»

— Этого не хватало, — вырвалось у него. — Все опыты на…

— Hetatza! — рявкнул на него Кенен Гварза, шагнув вперёд. — Закрой рот!

Айзек укоризненно взглянул на них обоих и поднял руки в примиряющем жесте.

— Мелкие неприятности, Руниен. Не для твоих ушей. Мы все едем, конечно же. Кого за нами прислали?

Руниен удовлетворённо улыбнулся и слегка притронулся пальцами ко лбу.

— И мы с Ауной идём с вами. Мальгес ждёт у холма. Возьмите пищу и воду, если не принимаете угощений, — мы подождём у малой стоянки.

…Стражи стояли у полевой кухни Броннов; аборигены высыпали им навстречу, кто-то, не найдя места на волокуше, взобрался на бочку. Гедимин увидел два больших, явно не на Бронна сшитых рюкзака из шкур, со множеством шнуровки вместо привычных застёжек. Заметив сарматов, Ауна оглянулась через плечо, улыбнулась, прикрывая клыки, и подобрала один из рюкзаков — как заметил Гедимин, очень осторожно, стараясь ничего им не задеть. Сармат, насторожившись, потянулся за сканером.

— Heta! — Кенен, неведомо как оказавшийся за плечом Гедимина, хлопнул его по запястью. — Куда ты лезешь⁈

— У них там взрывчатка, — прошипел Гедимин в ответ, неприязненно щурясь на рюкзаки. Руниен со своим тоже был осторожен — груз у стражей был если не один и тот же, то со схожими свойствами.

— Там камни и палки, местные штучки, — прошептал Гварза, плечом отталкивая Гедимина и подходя к обрыву. — Жаль, нельзя тебя оставить в лагере!

— … да, нам как раз по пути, — услышал Гедимин обрывок разговора с Айзеком. — Если Дим-мин хочет увидеть литейни, навряд ли Хранимое Сердце ему откажет.

Сармат мигнул. «Литейни⁈ А я ведь даже не говорил…» — он расплылся в глупой улыбке и на время забыл о «камнях и палках» в чужих рюкзаках. «Остатки Куэннских технологий, город Куэннов… и как раз светает — мы ничего не пропустим.»

Он взглянул с обрыва вниз, высматривая присланный за ними транспорт, и увидел в низине, среди подрастающих огнелюбок, большого зверя. Мех у него был короткий, гладкий, будто прилизанный, но покрытый такими яркими узорами, что в сумерках они казались светящимися. Вдоль хребта, от основания черепа до длинного, с кистью на конце, хвоста тянулся двойной ряд длинных остистых отростков, обтянутых кожей. Существо, приподняв вытянутую голову, следило за чужаками. На темени и на лбу у него были глаза — вдобавок к четырём по бокам морды.

«Шипы, конечно, мешают, но можно сбоку…» — Гедимин оборвал мысль на полуслове — очевидно было, что никакой упряжи, никаких сёдел или переносных мешков на звере не было, и он был явно маловат для существа, способного утащить четыре тонны.

— А как мы на него все сядем? — вполголоса спросил он — и услышал дружное фырканье двух сарматов и одной человекособаки. Айзек укоризненно на него оглянулся, Руниен поджал губы, но ответил очень сдержанно:

— На Мальгесов не садятся. С ними идут рядом. Они видят самые короткие тропы на Равнине. Вам, как особая честь, разрешено держаться за спину.

Увидев, что «пассажиры» спускаются с холма, зверь поднялся, разминая лапы, встряхнулся всем телом (по волнистым узорам на шкуре пробежал белый огонь) и слегка наклонил голову, разглядывая чужаков. Руниен приложил пальцы ко лбу, и Гедимин с изумлением увидел, как Айзек повторяет его жест.

Страж проговорил длинную фразу, состоящую из икания и клёкота, и существо ответило ему — чуть короче, но явно осмысленно. Гедимин вспыхнул. «Разумное!» — он уткнулся взглядом в заросли огнелюбок. Долго переживать ему, впрочем, не дали — Вепуат уже толкал в бок.

— Мы, двое, пойдём впереди, — Ауна, уже взявшаяся за шип на спине Мальгеса, оглянулась через плечо и подбадривающе кивнула. — Беритесь за хребет — и держитесь крепко.

— По сигналу закрыть глаза и до сигнала не открывать, идти на ощупь! — отдал последнее указание Кенен Гварза, недобро глядя на Гедимина и Вепуата, замыкающих короткую процессию. — Не открывать глаз, понятно?

Гедимин, дождавшись, когда он отвернётся, потянулся за тёмным щитком. «Интересно, что же такое тут можно увидеть…»

— Это растёт из позвонков, — прошептал Вепуат, осторожно берясь за покрытый кожей шип. — Если запнуться и повиснуть всем весом, наверное, сломаешь напрочь…

Гедимин опустил руку и досадливо сощурился. «Лезут в череп без сканера… Ладно, им виднее.»

Шип был тёплым на ощупь — под кожей вроде бы ненужная кость была оплетена множеством сосудов, и они ощутимо пульсировали. Гедимин крепко обхватил его ладонью и закрыл глаза. Мальгес заклекотал, выгибая спину, шип двинулся куда-то вперёд, и сармат, зажмурившись, шагнул следом.

Он пытался отсчитывать секунды, но числа в голове путались; он дошёл до семнадесят шести, когда услышал громкий клёкот, и его толкнули в плечо.

— Не спать!

Под ногами был гладкий, слегка выпуклый камень, — какие-то булыжники, обтёсанные с боков и собранные в довольно плотную кладку. Гедимин открыл глаза, убедился, что кладка плотная, и, промигавшись от яркого света, поднял голову. «Ah— hasu!»

Свет разливался повсюду — не приглушённый, едва разгоняющий темноту над холмами, а ослепительно-яркий, ярче дневного. Мальгес и его попутчики стояли посреди мощёной дороги, наполовину её перегородив; перед ними по «шоссе», плавно изгибающемуся вправо, ползла гружёная бочонками волокуша. С двух сторон вдоль изогнутой улицы громоздились уложенные друг на друга пятиметровые шары, будто вырезанные из выбеленной кости, со странными изогнутыми отростками, частично отломанными. Секунду спустя Гедимин понял, что это башни — строения из шарообразных модулей, уложенных по три на каждом ярусе-этаже. Этажей тоже было три; сверху их частично прикрывала длинными «отростками»-козырьками острая конусовидная крыша. Два ряда двадцатиметровых башен тянулись, уходя за поворот; оглянувшись, сармат увидел, как один из рядов продолжается, уходя вправо. «Это витки спирали,» — щёлкнуло в мозгу. «Весь город — огромная спираль.»

Он взглянул на ближайшую башню. У неё была сложная структура, какие-то коммуникации пронизывали каждый шар-отсек, уходя в глубину земли, но сармат не мог понять их назначения, даже не различал отдельных узлов. Он видел только белые стены, шипы-выросты, местами отколотые, и сложный выгравированный орнамент, покрывавший каждый квадратный метр «кладки». Прорезанные углубления были залиты чем-то блестящим, местами золотистым, местами зеленоватым, где-то — красно-медным или серебряным. Это выглядело как металл, но Гедимин не узнавал этих металлов, и сигма-сканер не мог ему помочь.

«Город Куэннов…» — сармат завороженно смотрел на башни, на обломки перекинутых через улицу мостков — середина вывалилась, остались только толстые зубцы-основания… Он даже не сразу заметил прилепившиеся к белым «высоткам» строения из желтоватого камня-плитняка — примитивные толстостенные башенки, едва поднимающие верхушку конусовидной крыши над первым ярусом Куэннских строений. Ещё позже он увидел жителей, хотя они были там давно, и он чувствовал их взгляды со всех сторон. Скогны выбрались из своих башенок, вылезли из-за плетёных загородок, встали под навесами из коры и смотрели на пришельцев во все глаза — даже ремесленник за примитивным точильным станком отложил недоточенный нож и вытаращился на чужаков.

«Надо же, тут педаль, система блоков… ход лёгкий… ремень не новый, но без серьёзных повреждений. Рабочий механизм…» — пронеслось в голове Гедимина, прежде чем он, досадливо щурясь, повернулся в другую сторону. «Ремонтный рефлекс, чтоб его…»

— Впечатляюще, — услышал он голос Айзека. — И каждый раз, как первый. Эй, Вепуат! Гедимин! Вы готовы идти?

— Пора идти, — поддержал его Руниен, поворачиваясь к сарматам. — Сердце Пламени великолепно, но Кайшу ждёт. Вы ещё многое увидите по дороге.

Мостовую определённо положили Скогны, — Гедимин, как ни старался, не мог состыковать бесшовные резные башни с неровной, примитивной, хоть и старательной каменной кладкой. Чем дальше они шли, тем чаще сармату вспоминался череп ириенца, проросший кристаллами окиси ирренция — так же скогнийские постройки «прорастали» хаотичной сетью сквозь распланированный древний город. Они и выглядели издали, как островерхие кристаллы; их строили из светлого и тёмного плитняка, очень плотно укладывая камни, так, что невнимательному прохожему стена показалась бы монолитом. Гедимин видел идущие сверху вниз желобки на стенах — их дно, особенно у оснований башенок, спеклось в стеклянистую корку. Все стены были покрыты мельчайшими щербинами — видимо, дожди из расплавленного металла проходили и здесь. Гедимин искал такие следы на стенах Куэннских башен, но они были гладкими — даже сложный орнамент нигде не нарушился.

По мостовой скользили размытые тени — верхний ярус тоже был заселён; Гедимин видел, как из отсеков третьего этажа, «надрезанных» сверху, высовываются клиновидные головы и пёстрые крылья. Из «люков» нижних ярусов свисали верёвочные лестницы; кое-где Скогны забили в орнамент клинья и соорудили примитивные ступени. Навесы из коры крепились к шипам древних башен, под ними в больших плетёных садках трепыхалось что-то многоцветное и летучее, чуть в стороне лежали почти плоские панцирные звери — те, что таскали волокуши.

За поворотом, далеко в стороне от дороги, десяток Скогнов сидел за столом; Гедимин, оглянувшись на блеск лезвий, сначала обнаружил, что ножи у них каменные — и сильно удивился, откуда народ, умеющий обрабатывать тугоплавкие металлы, выкопал такое дикарство. Сами Скогны, ничему не удивляясь, разделывали каменными лезвиями какие-то здоровенные пузыри с щупальцами, — похожих тварей сармат видел в одном из садков и, кажется, над холмами в день вылета спор. Работа шла быстро — пустые шкурки сыпались градом в ведро. Ещё пара секунд — и двое Скогнов, поставив у стола новую ёмкость, поволокли заполненную под другой навес. «А вёдра у них из шкур,» — отметил про себя Гедимин, уже уставившийся на подъёмный механизм, к которому цепляли полный «контейнер». «Оператор крана» стоял наверху, почти что над открытым варочным чаном, и короткими возгласами направлял рабочих. Двое Скогнов сматывали тросы — очень быстро и без натуги, и «оператор», казалось, не подгоняет их, а одёргивает, не давая излишне спешить. Поймав ведро на самом верху, он опрокинул его над чаном, и крюк пошёл вниз.

«Чан не из металла. И не из дерева,» — машинально отметил Гедимин, разглядывая нижние патрубки, заткнутые большими пробками. «Покрыт глазу… нет, это термическая деформация. Очень равномерная, и, похоже, целенаправленная. На патрубках её нет…»

Мальгес заклекотал, на секунду перекрыв уличный шум, и встряхнулся всем телом, замирая на месте — перед его носом через дорогу бежал Скогн и тащил небольшую волокушу. На ней стояли два открытых ведра, из которых от толчков вылетала сероватая слизь.

«Местная Би-плазма?» — Гедимин повернул голову к очередному «крану» — в этот раз поднимающему вёдра со слизью на площадку над обширными садками. Они были приоткрыты сверху, и Скогн с черпаком забрасывал внутрь сероватую и чёрную жижу. Видимо, она была по вкусу летающим тварям — до поддонов под садками ничего не долетало. Пробегающий мимо Скогн деловито заглянул в поддоны, не нашёл ничего интересного и промчался мимо.

«Интересные сооруже…» — Гедимин сам не заметил, как сделал шаг к обочине, и очнулся только от звонкого хлопка по наплечнику.

— Стоять! Тебя куда понесло⁈ — взгляд Гварзы не предвещал ничего хорошего.

— Осмотреть механизм, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. «Зачем было тащить нас через весь город, если такая срочность? Подошли бы прямо к резиденции…»

— Никаких механизмов, — Гварза следил, как сармат возвращается к спокойно стоящему Мальгесу, пока тот не взялся за спинной шип. — Хватит устраивать нам проблемы!

— Серрдце Пламени очень кррасиво, — Ауна оглянулась на сердитых сарматов. — Так стрроили только Куэнны. Смотрри по сторронам, Дим-мин, смотрри на белые башни…

Айзек, дождавшись, когда она отвернётся, молча показал Гедимину кулак. Сармат виновато сощурился, положил ладонь на гребень Мальгеса и поднял взгляд выше навесов, каменных строений и примитивных механизмов — к белым башням, сделанным непонятно из чего. Экспедиция уже добралась до второго витка гигантской спирали; постройки не изменились — те, что стояли на въезде в город, отличались от тех, что Гедимин видел вокруг, разве что деталями орнамента и количеством и длиной сохранившихся шипов. Отсюда уже просматривался фрагмент третьего витка, с теми же башнями, построенными по одному проекту.

«Что-то это мне напоминает…» — Гедимин смотрел на очередное строение и задумчиво щурился. Массивный жилой отсек держался на выростах-шипах, не ломая их и не скатываясь, — было чему удивиться, и сармат охотно вырезал бы из стены десяток кернов для исследования, но в самих отсеках что-то его смущало. «Что Айзек говорил про их размеры? Ничего… Видимо, они не больше и не меньше нас. Эти шары — по пять метров в поперечнике. Даже если стены совсем тонкие, всё равно внутри будет тесно…»

Гедимин представил себе, как сворачивается на дне шарообразного отсека, и недовольно сощурился. «Ну, пусть им было удобно размазываться по нижней полусфере. На потолке и стенах они явно не висели — анатомия не та. Что поместится в такой комнате? Один матрас, ящик для вещей, может — полки… верстак войдёт уже впритык… верстак или самая маленькая лаборатория… а вот литейная станция уже не влезет. Если там ещё и мойка…» — сармат встряхнул головой, отгоняя воображаемые картинки, — он уже думал, как растянуть литейную станцию вдоль вогнутой стены. «Или у них была общественная душевая? И пищеблок? И, может, даже информато… Hasu!»

Вполголоса помянув спаривание «макак», Гедимин уткнулся взглядом в мостовую.

— Ты чего? — встревожился Вепуат, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Не нравятся башни?

— Это бараки, — буркнул сармат. — Куэннские бараки. Мало я их в Ураниуме видел⁈

…Когда за очередным поворотом цепочка белых башен оборвалась, немного не доходя до пятёрки резных зубчатых пиков, высоко поднятых над равниной, Гедимин молча кивнул собственным мыслям — «А вот и станция. И энергомачта над ней.» Центральный пик уходил ввысь на добрых полторы сотни метров; «ветви», плотно прижатые к «стволу» башни, спиралью поднимались по нему, и от них исходил свет. Гедимин представил себе, как они распрямляются, выбрасывая в пространство потоки квантов, и даже прищурился от воображаемой вспышки. Эта «антенна» была рассчитана на гигантскую мощность — сармат начал было расчёты, но вынужденно оборвал их.

— Старейшина Кайри! — услышал он голос Айзека — и увидел, как оба стража вскидывают руки ко лбу, а Мальгес склоняет голову почти до земли. Кого все приветствуют, он заметил не сразу, — вышедший к ним Бронн был с головы до пят увешан бусами и кусочками меха, но роста они ему не прибавляли.

— Снова в Сердце, Айсиек, — старейшина Кайри медленно поднёс пальцы ко лбу; его лицо было изрезано складками, странно растянутыми вдоль вытянутых челюстей, а из-под бусин и меха между макушкой и плечами торчали клочки бело-жёлтых, выцветших волос. — И Кен-нен, конечно. Радостно видеть вас тут, мастера из Тлаканты. Вас не потревожили в дороге?

— Нергоны ещё не настолько обнаглели, чтобы напасть на Мальгеса, — мрачно ответил ему Руниен. — Спасибо за лучшего проводника, хранящий.

— Спасибо стражам, — чуть шевельнул когтистым пальцем старик-Бронн. — Я вас более не задерживаю. Лучший отдых, лучшая пища…

Он слабо повёл ладонью. Мальгес с громким клёкотом вскинул голову, хлестнул по бокам хвостом и в один прыжок исчез за воротами. Гедимин проводил его взглядом и озадаченно мигнул — створок в воротах не было, но за ними как будто не было вообще ничего.

— До встречи, Айсиек, — Руниен приподнял посох на прощание; он словно сразу успокоился, даже расплылся в улыбке. — Отдохните перед долгой дорогой!

Сарматы остались вчетвером, не считая миниатюрного Бронна. Проходящие мимо Скогны замечали, казалось, только его — ни один не прошёл без приветствия, на сарматов же они косились с опаской. Кайри шагнул в сторону, указывая на ворота.

— Правильные слова про отдых. Вы проделали долгий путь. Вы снова откажетесь от нашей пищи, но посидеть в тишине вам же не возбраняется?

Гедимин мигнул. «Сидеть? После того, как по городу мчались бегом? И куда мы, спрашивается, спешили?»

— Кайшу ждёт, — качнул головой Айзек — видимо, он думал так же. — Ты ведь знаешь, Кайри…

— Кайшу знает, как широка Равнина, — отозвался Бронн. — Вы только что пересекли её всю. Кайшу никогда не оставила бы вас без отдыха. Идите за мной.

«Гостеприимство, мать моя колба,» — Гедимин, угрюмо щурясь, прошёл под высокой стрельчатой аркой. «Это называется „гостеприимство“. До лаборатории я, похоже, доберусь только к ночи.»

…Изнутри строение тоже было белым и гладким — насколько позволял разглядеть неяркий свет каких-то кристаллических друз, свисающих со стен в плетёных мешочках. Своды, сужаясь, уходили на несколько метров вверх, места было много — даже для сарматов, а мелькающие в полумраке Скогны вообще терялись в огромных залах. «Тут можно выстроить целый скогнийский город,» — думал Гедимин, оглядываясь по сторонам. «А Куэнны, видимо, очень не любили острые углы. Интересно было бы взглянуть на производственный процесс… во всём этом волнистом и сглаженном.»

Чем дальше они уходили, тем сильнее Гедимин убеждался, что весь этот комплекс был заводом или вспомогательным корпусом энергостанции — и, по меркам Куэннов, не таким уж огромным. Оборудование сняли, оставив голые стены, но в элементах орнамента ещё угадывались направляющие, «гнёзда» под какие-то узлы, остатки креплений. Скогны здесь явно не жили — только развесили светильники и застелили полы чем-то волокнистым. Оно хорошо поглощало звуки — все мимопробегающие, и мелкие, и рослые, скользили бесшумными тенями, и Гедимину даже захотелось грохнуть кулаком о кулак — тишина неприятно давила на уши.

Боковой проход перекрывала длинная занавесь — тканое полотнище со стилизованной картиной. Гедимин успел рассмотреть только фрагмент с беловолосым копейщиком-Скогном, втыкающим остриё себе под ноги, — потом завеса отдёрнулась, открыв неожиданно маленькое помещение с ещё более толстым слоем подстилок на полу. Там по кругу были разложены приплюснутые сверху шары разных размеров, обёрнутые тем же волокнистым материалом, только более светлым. Кристаллы тут развесили рыжеватые, и их, видимо, было мало, — даже после сумрачных коридоров Куэннского завода Гедимину в комнате показалось темно.

— Выбирайте места, высокий народ, — Кайри, оглянувшись на гостей, сам устроился в шарообразном кресле, мягко просевшем под его небольшим весом. Гедимин настороженно сощурился, предположив, что под сарматом оно прогнётся до пола — или вовсе лопнет. Но Айзек спокойно сел в шар побольше, и кресло только чуть-чуть промялось.

«Какая-то органика,» — думал Гедимин, прощупывая волокнистую поверхность. «Очень прочная органика. Что-то из местных растений?»

— Рассказывают, что на вашем холме даже ночью не гаснет свет, — услышал он негромкий голос Кайри. — И работа не останавливается даже под огненным ливнем. Далеко ли она продвинулась? Найдено ли место для стройки?

— Много ли наработаешь с нергонами под боком? — неожиданно резко отозвался Айзек. — Мы не можем сойти с холма, чтоб на них не наткнуться. Им, как видно, не по нраву эта стройка…

Бронн шумно вздохнул.

— Им было по нраву, когда мы их кормили и им же кланялись. А они пинали нас и кидали нам объедки. Вот это им нравилось. А все остальные наши дела…

Кто-то осторожно постучал по плечу Гедимина.

— Смотри! — прошептал Вепуат, едва он обернулся, и сунул под нос экран сигма-сканера. Гедимин не сразу даже понял, что ему показывают, — стекло было сплошь покрыто белой рябью.

— Это тут везде, — прошептал Вепуат, придвигаясь к сармату вместе с креслом. — У меня дозиметр по «сигме» зашкалило. На твоём предел вроде выше — что показывает?

Гедимин посмотрел на запястье и ошалело мигнул, увидев тревожный огонёк — светодиод зажёгся, показывая, что предел измерений перейдён. «Сигма, не влезающая в дозиметр… Что у них тут за генератор⁈»

Забывшись, он взялся за сигма-сканер — и выругался про себя, ожидаемо не увидев ничего, кроме белой ряби.

— Эй! — сердито зашипел Кенен Гварза, поворачиваясь к сарматам. — Убрали игрушки, оба! Тоже мне, нашли место…

— Так кто, всё-таки, рассказал нергонам, что намечается большое дело? — услышал Гедимин голос Айзека — тот беседовал со старейшиной Броннов, не отвлекаясь ни на перешёптывания сарматов, ни на показания дозиметра. — От кого они узнали о стройке, да с такими подробностями? Сдаётся мне, что не сами догадались…

Кайри вяло шевельнул челюстями. Зубы у него были мелкие, острые, как у всех Броннов — и совершенно целые, без единого заметного промежутка.

— Да, вернее всего, не сами. Думаю, тут не обошлось без Скогнов. Им только дай похвалиться! Только и разговоров, как им построят новые литейни. Я, Кайри, уверен — кто-то из них и похвастался перед нергонами, как скоро зажгут новое Пламя…

— Всё болтаешь? — раздался резкий, высокий голос, показавшийся Гедимину на удивление знакомым. Занавесь откинулась, пропуская в комнату увешанного бусами Скогна. Вместо клочков меха с его одежды свисали кованые колечки, при ходьбе звенящие друг о друга; сармат невольно усмехнулся, но сам Скогн держался гордо и ничего нелепого в своей одежде явно не видел.

— Броннам только дай потратить чужое время, — продолжал Скогн, положив ладонь на странный футляр, закреплённый у пояса. — Да и что взять с существ, делящих его на день и ночь? Всё, что короче дня, — совсем не долго, верно?

Кайри недовольно поморщился.

— Я дал путникам немного отдохнуть после долгой дороги. Вовсе незачем было врываться посреди чужой беседы. Что там за спешка?

Айзек поднялся на ноги.

— Жаль, что мы не договорили, старейшина Кайри. Но нас и вправду ждут.

— Ещё как, — подтвердил Скогн, изобразив запоздалый приветственный жест. — Я только и нашёл вас по голосу этого Бронна! Много нелепой болтовни… и, как всегда, во всём виноваты Скогны?

Айзек не ответил. Сарматы уже прошли под завесой и снова выбрались в прямой коридор заброшенного завода. Гедимин покосился на сканер — экран всё так же рябил.

— Да, кто же ещё, — Скогн, похоже, не нуждался в собеседнике. — Бронны! Будто и не было ни победы, ни договора, будто Нерг до сих пор правит, — эти карлики готовы упасть на пузо перед любым нергоном! Кто-то из кочевников припугнул их, они и выложили всё, что знали. А теперь нашим воинам рисковать в степи…

Он с размаху хлопнул по стене. По коридорам прокатился гул — низкочастотный, давящий на макушку и заставляющий кости слабо вибрировать. Гедимин сглотнул — уши заложило — и услышал тихий, но постепенно нарастающий шелест и постукивание. Ещё секунда — и в стене открылся узкий коридор, упирающийся во что-то светящееся.

— Кайшу, Сердце Равнины, хранимое и хранящее, принимает мастеров-чужеземцев! — голос Скогна прогремел внезапным громовым раскатом. Гедимин мигал, пытаясь разглядеть что-то в гигантской линзе из опалесцирующего стекла, повисшей в центре огромной круглой залы. Узкая галерея тянулась вдоль стены, сарматы едва на ней умещались, — спиной к белой резьбе, когтями в гладкий камень, лицом к огромному мерцающему диску. Он висел, не держась ни на чём, кроме тонких выростов по периметру — они тянулись во все стороны, врастая в светящийся обод над галереей, и то вспыхивали, то гасли. Из линзы прорастали и другие нити, уходящие к потолку или вниз, под галерею; они то вытягивались, то исчезали, и это движение не прекращалось ни на секунду.

— Рада вас видеть, сарматы, повелители лучей и металлов, — этот голос не оглушал, но от него почему-то становилось не по себе. — Вы быстро откликнулись на зов, и вы не щадите себя в работе. Я жалею, что вы не получили должной защиты от погоды и злонамеренных соседей…

Гедимин, щурясь, вглядывался в толщу мерцающего «стекла». «Эти выросты очень похожи на лучевое крыло…»

— Мы не в обиде, — сухо ответил Айзек. — Но будет очень неприятно, если из-за нергонов сорвётся стройка. Мы не можем выйти и собрать образцы, не можем спокойно работать в лагере, — мы ходим с оружием и постоянно озираемся. Может, отложить стройку до лучших времён?

По поверхности линзы прокатилась красная волна, ближе к краю сменившаяся фиолетовой.

— Я готова окружить ваш лагерь непроходимой стеной. Могу привести армию к вашему холму, чтобы она вышла туда, куда вам не удалось. Но мы не Куэнны, и мы не знаем, что нужно вам для работы. Мне рассказали, что вы собираете камни, и что вам нужны камни из других мест, — но никто не понимает, какие и для чего. Можете сказать мне так, как я пойму, — и я разъясню старейшинам так, как поймут они.

«Эта штука — монолитная и разумная,» — Гедимину очень хотелось себя ущипнуть, но мешал скафандр, и он больно прикусил себе губу, но бредовое видение не развеялось. «И она — командир этой Метагалактики…»

— Гедимин! — услышал он резкий голос Айзека. Все сарматы, с трудом умещающиеся на узкой галерее, развернулись к нему — и, кажется, глядели так уже не первую секунду. Ремонтник растерянно мигнул.

— Что?

— Кайшу спросила, как должны выглядеть правильные образцы, — проговорил Айзек, глядя на него с нарастающим раздражением. — Их возьмут для нас из пластов, слагающих Сфен Земли. Так будет быстрее, чем нам самим обходить всю Равнину. Но здесь нет геологов, и даже Кайшу не знает, что такое «керн». Покажи ей образец.

Гедимин ошалело мигнул, похлопал себя по броне, оглянулся на Вепуата, — тот, повторив его жест, развёл руками. «Будто я их с собой ношу!» — сармат в растерянности огляделся по сторонам. «Вырезать из чего-нибудь? А из чего?»

За спиной была стена из белого Куэннского «фрила» — как помнил Гедимин, не поддающегося даже плазменной резке. Он посмотрел под ноги, на узкую опору. Эта галерея была построена явно позднее, чем зал; к ней даже не приделали перила — только каменный бортик. Гедимин осторожно опустился на гладкий камень и погрузил в него резак. «Хоть бы не обвалилось…»

Поверхность камня была истёрта до зеркального блеска — это были не следы тщательной обработки, его просто истоптали, изгладили, стерев несколько миллиметров кладки. Минерал был серый, плотный, со стеклянным блеском на изломе; пристально разглядывать его Гедимин не стал — сразу поднял над головой, удерживая двумя пальцами, и показал гигантскому диску.

— Это керн, — громко и чётко сказал он, глядя куда-то в белое «стекло», пронизанное светом. — Обычный объём. Вырезается полой трубкой. Берётся из самых широких пластов. Не выйдет взять — пусть отламывают куски, как умеют.

— Что, если камни будут очень велики или очень малы? — спросило странное существо. Никаких органов чувств Гедимин у него не разглядел, но чем-то оно видело и слышало его… и говорило на понятном ему языке.

— Если велики — отломить кусок поменьше, — ответил он, не тратя времени на удивление. — Если малы — собрать в конте… ёмко… hasu!… в мешок собрать несколько, чтоб не высыпались. Разные — в разные мешки. Из пластов — отдельно, с поверхности — отдельно. И на каждом подписать, где взято. Тут вообще умеют писать?

Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю, Гварза смерил таким взглядом, что Гедимин невольно покосился на скафандр в поисках оплавлений, но гигантский диск даже не сверкнул.

— Надписи будут сделаны, — отозвалась Кайшу. — В лагере будут те, кто их прочтёт. Подними руку выше, сармат-кузнец…

Гедимин даже не успел удивиться, что он «кузнец», — один из отростков диска упёрся в керн, и каменный цилиндрик вылетел из пальцев облачком пара. Ладонь обдало жаром.

— Маленькие ровные кусочки, — задумчиво проговорила Кайшу, пока Гедимин, удивлённо мигая, смотрел, как под диском из тумана формируются тысячи кернов. — Одинаковые меры для разных камней. Это прекрасно, как Куэннские башни. Куэнны не зря вас избрали, высокий народ…

Обод диска налился белым светом. Яркая вспышка накрыла галерею. Это был странный свет — Гедимин видел, как он медленно, плавно течёт и разливается по кольцу орнамента, разделяя огромный шар зала надвое. Он покосился на дозиметр, но прибор зашкалило по «сигме» ещё снаружи, и ничего нового он показать не мог.

— Завтра же рудокопы и каменщики всех городов выйдут на поиски, — пообещала Кайшу. — Повозки отправятся к Алвену так быстро, как их смогут собрать. Камни из Сфена Земли… но говорят, что вы собираете и другие вещи. Даже живых зверей…

«Если по её приказу нам и вправду что-то привезут…» — Гедимин, недоверчиво щурясь, слушал, как Айзек, помогая себе жестами, объясняет про сбор руд, металлов и биологических образцов. «Хотя бы несколько кернов из отдалённой области, пусть и без подписей… М-да, это было бы неплохо. Но тут, кажется, очень тяжело с организацией. Ассархаддона бы сюда… и Лиска — к тем кочевникам!»

Он едва заметно ухмыльнулся, представив, чем закончилась бы попытка помахать примитивным оружием на Взрывника.

«Не знаю, что может эта штука, кроме как светиться… свет у неё, кстати, не свой.»

Зал был построен в форме сферы, и выход из него вроде бы был один, сбоку, — но внизу, на самом дне, просматривался колодец, затянутый толстым синим стеклом очень знакомого вида. «Накопитель,» — анализатор не работал, но это вещество Гедимин мог распознать и без него. «Очень ёмкий и почти насыщенный. Источник излучения — снизу, прямо под залой. А сверху… Да, точно, — мы как раз под центральной мачтой. Эта висящая штука только пропускает излучение. Она гораздо слабее того, что внизу. И если тут реакторный накопитель, то рядом может быть и реактор…»

Он откинулся к стене и медленно поднёс руку к левому виску. «Если оно выйдет на контакт…»

Перед глазами словно взорвалась плазменная граната. Гедимин услышал грохот, невнятный шум сквозь звон и жар — а потом всё прекратилось, и свет погас. Среди плывущих перед глазами багровых пятен проступил чёрный силуэт. Кто-то из сарматов нависал над Гедимином — почему-то сверху.

— Видишь меня? Слышишь? Кто я? — голос Айзека звенел от волнения. — Не трогайте его, пусть придёт в себя!

Гедимин мигнул, встряхнул головой, слабо надеясь, что очнулся в каком-нибудь понятном и привычном месте, — но из привычного и понятного рядом были только трое недовольных и напуганных сарматов.

— Айзек, — прохрипел он, пытаясь подняться; кто-то подхватил его и прислонил к стене. Он потянулся к виску — и тут же получил по запястью.

— Heta! Одного раза мало⁈

Рявкнул на него вовсе не Гварза — тот стоял поодаль и брезгливо морщился. Айзек сердито сощурился на Гедимина и показал ему кулак.

— Ну вот на кой метеороид было это делать⁈

— Молчите, — раздался сверху голос светящегося диска. — Пусть говорит он, если разум и речь ещё с ним. Ты посмотрел на Пламя — что ты в нём увидел?

Гедимин ошалело мигнул и криво ухмыльнулся, глядя в бело-серебристое свечение.

— У тебя тут… — он судорожно сглотнул, вспомнив ударивший в глаза огонь. — У тебя вся энергия Метагалактики. Все звёзды, всё… Уран и торий!

Он сжал пальцы в кулак, и его полубезумная ухмылка стала ещё шире.

— Вся энергия Метагалактики! На кой тебе наша станция⁈

— Ты управлял великим огнём, ты должен понимать, — отозвался мерцающий диск, и в его глубине зажглись галактики. — Чтобы удерживать пламя в руках, а потоки — в руслах. Новый огонь в Сфене Земли — больше силы для Сфена Земли, больше покоя для Сфена Лучей…

По белесой поверхности пробежала дрожь, и её прорезали синевато-зелёные вспышки. Гедимин подался к стене. По спине стекала испарина, кровь грохотала в ушах. «Гедимин, ты идиот,» — запоздало подумал сармат, глядя, как вспышки становятся ярче. «Надо же было тебе лезть в чужой реактор…»

— Кемагвен говорит со мной, — изменившимся голосом сказала Кайшу — похоже, теперь и ей было не по себе. — Он хочет знать, кто был здесь, и кто говорил с Пламенем. И кому Пламя ответило.

Айзек судорожно сглотнул, Гварза поменялся в лице и молча показал Гедимину кулак. Сармат устало ухмыльнулся в ответ, думая, тянуть руку к шлему или нет. «Кемагвен? А они знают, кто это. Один я тут стою, как дурак…»

— Это была случайность, — сказал Айзек. — Передай Кемагвену, что никто не лезет в его дом. Больше его не потревожат.

Зелёное свечение уже разлилось на весь диск и начало дробиться на трёхмерные сегменты, напомнившие Гедимину устройство его скафандра — чешуи панциря, подогнанные друг под друга и не всегда симметричные. Световые нити, уходящие в стену, потускнели и почти погасли, но живая линза так и висела в воздухе, будто силы тяготения на неё не действовали.

— Кемагвен спрашивает, жив ли говоривший с Пламенем, и может ли он заговорить снова, — сказала Кайшу. Гедимин ошалело мигнул.

— Ты… уверена, что правильно его поняла? — переспросил Айзек, как будто не веря своим ушам. — Это невозможно. Гедимину мозги выжжет. Я не дам…

Зелёный свет, потеряв структуру, свернулся внутри диска в спираль.

— Кемагвен говорит, что Пламя будет сдерживаться. Они оба рады, что говоривший жив. Они обещают, что тревожиться не о чем. Кемагвен говорит… — Кайшу на секунду замолчала, а потом её голос странно зазвенел. — Он поднимется, чтобы взглянуть на того, кого слышит Пламя.

— Saat hasesh, — услышал Гедимин обречённый выдох Айзека, а затем его крепко ткнули кулаком под рёбра. — Вставай! Можешь открыть шлем, атомщик. Вот тебе твой желанный контакт.

Гедимин, задержав на секунду дыхание, поднёс руку к виску. Пальцы дрожали. Он слышал тихий шелест и гул — внизу сдвигались гигантские пластины, открывались и закрывались шлюзы. Дозиметр издал пронзительный писк и погас; Гедимин хотел взглянуть, что с ним, но в его череп с двух сторон вонзились невидимые иглы, и он зажмурился от боли. Иглы выдернулись, но тут же впились снова — уже не на всю длину, только острыми концами, прокладывая путь вдоль хребта от макушки до нижних рёбер. Две воткнулись в грудь, и сармат сдавленно зашипел. Боль сразу же притихла — будто существо, неосторожно всадившее в него когти, отдёрнуло лапу. Перед глазами плыли багровые пятна, кожу нестерпимо жгло — жжение кольцами расходилось от мест, куда вошли «иглы». Существо снова притронулось к вискам, и Гедимин беззвучно выдохнул: «Has— su!» Ещё секунда — и «когти» втянулись, оставив сармата с гудящим черепом и резким жжением в груди. Он попытался промигаться — слёзной жидкости было слишком много, она уже текла по щекам и мешала видеть. Когда в глазах прояснилось, он поднял взгляд и увидел четыре глаза на бронированной морде.

Это было что-то вроде огромной змеи, сплошь покрытой переливающейся бронёй; из крошечных проёмов между щитками панциря прорастали световые пучки, плавно качающиеся в воздухе. «Лучевое крыло,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Только не зелёное, а многоцветное. Что это за кванты?..» Существо молча разглядывало его четырьмя глазами, похожими на лужицы расплавленной стали. Сармату померещилось, что там есть зрачки — тоненькие вертикальные линии, но рассмотреть их не удавалось — от пристального вглядывания кружилась голова. Несколько секунд бронированная змея висела в воздухе, свернувшись неплотной спиралью, а затем резко взвилась, обогнула неподвижный диск и растянулась длинной вспышкой между ним и проёмом в округлом своде. «Энергомачта,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Сверху энергомачта. Оно поднялось туда. Повезло, что мы в скафандрах…»

Раскалённая иголка ткнула сармата в висок — предельно осторожно, почти не причинив боли. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Те, что с щупальцами, в общении приятнее. Эти, наверное, для Куэннов — у них панцирь по всему телу, чувствительность нулевая…»

— Кемагвен радуется, — голос Кайшу звенел от волнения. — Он очень давно не взлетал над башней. Он приветствует того, кто пробудил живущих в Пламени. Он рад, что не умрёт, не увидев, как Пламя порождает новую жизнь. Он желает великой силы тем, кого ты пробудил. Он жалеет, что твоё тело такое хрупкое.

Гедимин невольно ухмыльнулся. Боль прошла окончательно, даже жжение унялось, — только пропитанный испариной комбинезон неприятно прилип к телу. «Контакт, мать моя колба…» — вертелось в голове. Мозг от избытка новой информации искрил и плавился. «Здесь хранитель Куэннского реактора. Другая порода, не та, что у нас. И, видимо, другое поколение…»

Он поднял руку к шлему, с досадой заметив, что она дрожит. Пластины плотно легли в пазы. По гладкой обшивке скользили синеватые блики — летающий диск светился изнутри, пропуская сквозь себя потоки квантов, и бросал отсветы на всё вокруг.

— Вам нужен отдых, — услышал Гедимин голос Кайшу. — А вашему другу — помощь. Не лучшее время для разговоров о делах. Мы поговорим ещё — когда по камням, привезённым на ваш холм, вы подберёте место для малого Пламени. Ваша работа сложна… можете вернуться к ней.

«А ведь у Скогнов нет скафандров,» — думал Гедимин, на ватных ногах выбираясь наружу. «Они не защищены ничем. Но они выходят в этот коридор — и туда, на галерею. Почему им мозги не выжгло?»

— Живой? — Айзек, отодвинув Вепуата, с тревогой заглянул Гедимину в глаза. — Ага, вроде живой. Со своим умом — вопрос сложный, но предположительно в нём. Ну что, проконтактировал?

Гедимин досадливо поморщился.

— У него вместо волокон шипы. Больно. Тяжело внятно думать с шипами в черепе.

Гварза громко фыркнул.

— Это не из-за шипов, теск. Это твоё обычное со…

— Heta! — прикрикнул на него Айзек, придерживая Гедимина за плечо. — Шипы? Значит, они отличаются…

— Другой подвид, — кивнул Гедимин — и поморщился от боли в потревоженных висках. — Куэннский. Кемагвен сказал — я разбудил новых… что это новая жизнь… Кто он такой? Знаешь? Панцирь, как у Куэнна…

После выжигающего света в «реакторном зале» (хотя это скорее был «коридор оттока», но у Гедимина не хватало сил на точную терминологию) коридоры древнего завода казались совсем тёмными — сармат далеко не сразу заметил, как со всех сторон подходят Скогны. Они стояли тихо, пока Айзек, заметив их, не спросил о чём-то резким тоном. Один из аборигенов ответил ему, притронувшись пальцами ко склонённому лбу, — жест не то почтения, не то страха.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Скогны думают, что тебе нужно лечение, пища и купальня. Мы не будем ничего у них брать, но от купальни отказываться глупо. Сейчас пойдём туда и будем там, пока тебе не станет легче.

Гедимин думал было отказаться, но голова гудела, под рёбрами ныло, и хотелось завалиться куда-нибудь в темноту, пока не прекратятся вспышки перед глазами. «Купальни? Здесь? Бывшая Куэннская душевая? Любопытно…»

— Литейни… — прохрипел он — какое-то воспоминание всплеснуло в мозгу. Айзек тяжело вздохнул и кивнул Вепуату.

— Поведём его вдвоём. Он явно не в себе. Какие ещё литейни, мать твоя пробирка⁈

…Скогны не стали перекрывать древние своды, — потолок «купальни» уходил вверх на пятнадцать метров. Сквозняка не было, но воздух казался свежим — насколько можно было об этом судить, не вылезая из скафандра. Вепуат придерживал Гедимина под руку, пока тот на неприятно ослабевших ногах спускался в ванну; он подождал, пока сармат сядет, по шею погрузившись в зеленоватую жидкость, и сам ухнул туда же с головой. Куэннские ванны были рассчитаны, видимо, на целую бригаду, — там же, чуть в стороне, уместились Айзек с Кененом, а казалось, что они на другом краю комнаты.

Гедимин подозрительно сощурился на зелёную воду, вспомнив цвет выделенной фракции и испарившийся из неё галоген-«фтор». Он потянулся было к анализатору, но, увидев рябящий экран, махнул рукой и открыл клапаны. Вынырнувший Вепуат в затопленном по горло скафандре уже вымок с ног до головы и вроде бы не растворялся…

Вода была тёплой, но странно освежающей — намокшая кожа даже немела на секунду, её покалывало невидимыми иголочками. Гедимин поднял прояснившийся взгляд к тёмному, оставленному без подсветки своду и увидел вдоль стен длинные резные цистерны, протянувшиеся от потолка почти до края «ванны». Он проследил за кривыми толстыми патрубками, нависшими над «водой». Из них торчали короткие загнутые шипы. На ближайшем патрубке они стояли несимметрично, некоторые были смещены, — видимо, так выглядели Куэннские вентили. Гедимин в залитом по грудь скафандре тяжело поднялся со дна, двинулся к патрубку проверять свою гипотезу, но Айзек, обернувшись на плеск, недовольно фыркнул.

— Сломаешь — сам же будешь чинить! Да, без чертежей!

Гедимин остановился, недовольно сощурился, но тянуть руки к вентилям ему расхотелось. «Лезут в мозг без сканера… Когда Айзек научился таким штукам?» — беззлобно подумал он, снова поднимая взгляд на «вросшие» в стену цистерны. Из них на разной высоте торчали шипы — более длинные, чем на патрубках, увешанные позднейшими добавлениями — светящимися кристаллами в плетёных сеточках. На ближайшей цистерне кристаллы были синие; Гедимин увидел ещё несколько синих, но были и фиолетовые, и красные, и даже пара зелёных. Внизу, под ними, тоже стояли погружённые в пол ванны, но в полутьме сармат не мог их рассмотреть.

«Это, вероятно, под разные типы жидкостей,» — ему на секунду стало не по себе. «Это и не купальня… какая-то водозабор… жидкостнозаборная станция. Или вовсе гальванический цех…»

— Все отдохнули? — услышал он вслед за громким плеском голос Айзека. — Тогда выбираемся и сохнем. Пока Гедимин не добрался до механизмов и не свалил их нам на головы…

Сармат обиженно хмыкнул, но не мог не признать,что Айзек не так уж ошибался. Механизмы и впрямь притягивали — в основном потому, что Гедимин ничего в них не понимал. «Чутьё» ремонтника сбоило, отказываясь работать с резьбой по «кости» и «декоративными» шипами. Сармат пытался хотя бы высмотреть трубопроводы, по которым жидкость поступает в цистерны, и прикинуть, где насосная станция, поднимающая её на такую высоту, но ни то, ни другое обнаружить не удалось. «Они как будто в пустоте висят,» — думал он, выбираясь на бортик и выливая из скафандра воду. «Но при этом работают. Вот о чём надо было спрашивать Куэннов… Эх, Айзек, Айзек…»

…Здесь было несколько круглых кресел, но Гедимин сел на пол, на уложенные во много слоёв мягкие подстилки, и прислонился спиной к стене. Цепочка фантомных «ран» вдоль хребта слегка заныла. Сармат, досадливо щурясь, прижался лбом к прохладной выстилке шлема. «Понятно, почему с „Пламенем“ никто не говорит. Мне просто плохо, а какой-нибудь Скогн там бы и помер…»

Он услышал тихий шорох, скосил глаз на устроившегося рядом Вепуата и увидел, как тот потихоньку вырезает из подстилок фрагменты. «Образцы,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Правильно. Хоть кто-то в нашем отряде помнит о работе.»

— Уму непостижимо, — донеслось из угла, где в креслах расселись Гварза и Айзек. — Эта сущность не выходила на контакт с тех пор, как Куэнны оставили колонию. Это её первая встреча с представителем другой расы… другого мира! Понимаешь, сколько времени прошло, прежде чем она решилась…

— Тут ничего странного, Кенен, — сдержанно отозвался Айзек. — Никому не будет приятно остаться в одиночестве среди непонятных чужаков. Из наших союзников-Скогнов никудышние атомщики…

Гварза резко выдохнул.

— Вот именно. Первый контакт за тысячи лет! И с кем⁈

Вепуат оглянулся на его возглас и еле слышно хмыкнул.

— Смотри-ка, Гедимин. Он не прочь бы с тобой поменяться.

Гедимин поморщился.

— Так кто ему мешал? Шлем несъёмный, пластины приварены?

Айзек протянул руку к плечу Кенена; его еле слышный голос звучал успокаивающе. Вепуат смерил сарматов долгим задумчивым взглядом и придвинулся к Гедимину.

— Мне вот кажется, что он пробовал. Ещё без нас, в те, другие командировки.

Гедимин мигнул.

— И что?

— Видимо, ничего, — прошептал Вепуат. — Его не заметили. М-да… так он долго не успокоится.

— Лишь бы работать не мешал, — буркнул Гедимин, разглядывая светящиеся кристаллы. Теперь он окончательно убедился, что это естественные объекты — аборигены только отломили друзы от скалы и, возможно, сбили с них пустую, бесполезную породу. Все светящиеся щётки были разной формы, без какой-либо симметрии, и многие фрагменты камня только мешали исходящим лучам, устраивая ненужное преломление. Гедимин задумчиво прищурился, мысленно отсекая от ближайшего «светильника» лишние мелкие кристаллы и инородные вкрапления. «Вот так гораздо лучше. Местные, похоже, не особо стараются…»

Он перевёл взгляд на дверную завесу — две друзы висели рядом с ней, освещая проход, и обе можно было бы обколоть гораздо удачнее. На широком полотнище из тёмной, почти чёрной ткани была вышита стилизованная картина — зелёный шар, испускающий серебристые и желтоватые лучи, и бело-красная змея, обвившаяся вокруг. Шар виднелся между её витками, лучи проходили насквозь. Красные полоски обозначали стыки между пластинами змеиного панциря, красные ленты, торчащие наружу, изображали «крылья», — Кемагвен получился вполне узнаваемым, хотя вышивальщик определённо никогда его не видел, даже издалека.

«Это, надо полагать, Пламя,» — думал Гедимин, лениво разглядывая полотно. «И его оператор. Управляет изнутри. Даже высшая раса ничего умнее не придумала… Или это ещё один реакторный „зверёк“? Просто видимый и более общительный?»

Обожжённый висок снова заныл, и сармат, прижав пальцы к височной пластине, досадливо сощурился. «Что-то надо придумать. С такими контактами последний мозг вытечет…»

Завеса качнулась, отодвигаясь. В комнату бесшумно вошёл седой Бронн.

— Боли Дим-мина всё ещё не уходят? — спросил он. Гедимин настороженно посмотрел на него, но решил счесть это за проявление сочувствия.

— Легче, — коротко ответил он. — Пройдёт. Существо привыкло общаться с Куэннами. У них панцири… и черепа явно прочнее.

Он криво ухмыльнулся. Бронн слушал его внимательно, приподняв острые уши.

— Куэнны говорили с Пламенем, — сказал он, глядя на Гедимина с непонятным выражением на изрезанном ложбинами лице. — Они ушли, и оно замолчало. Даже Хранимое Сердце, Кайшу, не слышала от него ни слова. Даже её брат…

— Старейшина Кайри! — подал голос Айзек. — Всё хорошо снаружи? Кемагвен вернулся?

— Всё хорошо, — подтвердил Бронн, забираясь в кресло. — Весь город глядел на красивые сияния и сполохи. На белых башнях горят огни, печи стали жарче, а вода течёт вдвойне обильней. Все думают, какими будут вещи, сделанные в этот день, — было ли это благословением на металл, камень или дерево…

Он улыбнулся, прикрывая ладонью острые зубы. Айзек кивнул в ответ.

— Рад, что всё обошлось. Гедимин бывает неосторожен… Если на башнях огни, могут ли их увидеть Куэнны?

Его голос, до сих пор спокойный, зазвенел от волнения, и Гедимин насторожился. Бронн качнул ушами.

— Нет никаких вестей из Города Каналов, Айсиек. Они ушли. Уже давно Сердце Пламени их не ждёт.

— Жаль, — склонил голову Айзек. — Мы не можем больше задерживаться, старейшина Кайри. Кайшу обещала нам помощь, но нашу работу никто не сделает.

…Мальгес ждал их за воротами, устроившись на тёплых камнях мостовой. Стражи толпились рядом. Здесь собралось десятка полтора; Гедимин только и опознал их по белым посохам — никто из них раньше не попадался сармату на глаза. Через пару секунд из примолкнувшей толпы вынырнул Руниен.

— Я видел Кемагвена над башнями, — сказал он вместо приветствия. — Стоило пересечь всю Равнину, чтобы это увидеть! Мальгес говорит, что вы уходите, — я, пожалуй, провожу вас до холма.

— Где Ауна? — спросил Гварза, повернувшись к незнакомым стражам спиной. Эти существа далеко не отходили, держались молча, и их взгляды казались Гедимину не слишком дружелюбными.

— Исполняет свою работу, — отозвался Руниен, поправляя лямки двух рюкзаков, кое-как пристроенных на его спине. — Как сможет, вернётся на холм.

Один из стражей что-то резко сказал ему, протягивая перепончатую ладонь к сарматам. Руниен рявкнул что-то в ответ и виновато покосился на Айзека.

— Глупые предрассудки… и у нас, на Краю, и в степях. Идёмте. Никто не посмеет напасть на Мальгеса, а посмеет — я, страж договора, здесь, рядом.

…Гедимин услышал под ногами шорох гравия и проросших сквозь него огнелюбок и открыл глаза, выпуская спинной шип Мальгеса. Ноги слегка подкашивались — обратный переход показался длиннее и труднее. «Выросли на десять сантиметров,» — машинально подметил он, глядя на красные листья огнелюбок. «Очень торопливые растения. Видимо, так и выживают.»

— Ну вот, — Айзек по пальцам пересчитал вернувшихся сарматов и облегчённо вздохнул. — Погостили, и будет. Я пойду кормить Би-плазму Би-плазмой, Гедимин вернётся к своим галогенам…

— И успешно взорвёт лабораторию, — закончил за него Гварза. — Айзек, пойдёшь — не забудь закрыть отсек. После сегодняшнего я за полную герметизацию.

Гедимин угрюмо посмотрел ему вслед. После событий чересчур длинного дня хотелось залезть в тихий угол и дождаться, пока хаос внутри черепа рассортируется, остынет и осядет. Айзек вполголоса выговаривал Вепуату за образцы подстилок с Куэннского завода, тот, скучая, смотрел куда-то мимо и ждал, когда его отпустят. Гедимин встряхнулся, вдохнул поглубже, отгоняя навалившуюся усталость, и взял Айзека за плечо.

— Отстань от Вепуата. Есть разговор.

В глазах Айзека мелькнул испуг, он даже подался в сторону — совсем как Маккензи, пойманный на «горячем». Вепуат встревоженно хмыкнул.

— Да мы ничего…

— Ты иди, — посоветовал ему Гедимин, крепко вцепляясь в броню Айзека. На долю секунды возникла даже мысль придержать его когтями, но потом сармат опомнился и изобразил дружелюбную улыбку. Получилось плохо.

— Чего тебе, Гедимин? — спросил Айзек, стараясь держаться спокойно. — Что-то случилось?

— Нужна информация, — Гедимин осторожно подтолкнул его к ближайшему шатру. — Тут с ней всегда проблемы. Не можешь рассказать нормально — буду спрашивать, взяв за шкирку.

Айзек вымученно улыбнулся.

— А мне казалось, что ты в последние дни тонешь в море информации… Хорошо, атомщик. Только без когтей, ладно? Не хотелось бы тут мутировать.

У входа в шатёр Гедимин отпустил его — иначе в хрупкое сооружение было не войти. Айзек, поджав ноги, устроился у жаровни, привычным движением запустил в неё коготь, размешивая камешки.

— Так регулируется нагрев, — поймал он удивлённый взгляд Гедимина. — И яркость свечения, соответственно. Любопытное вещество этот кейек…

— Эти камни — односторонняя омикрон-линза, — сармат тронул каменную чашу. — Вот это действительно любопытно… Стой! Так ты уже разобрался в местных технологиях⁈

Айзек качнул головой.

— Ты же прошёл через Сердце Пламени. Какие тут технологии⁈ Местные условия не располагают к взлёту науки и техники. Тут выжить бы… — он покосился куда-то вверх. Гедимин вспомнил складчатое небо перед металлическим ливнем и согласно хмыкнул.

— Башни у них прочные. Примитивные, но прочные. Жаль, не взяли образцов…

— Их привезут, атомщик, — заверил его Айзек. — Кайшу, может, единственная, кто может тут что-то организовать. Вот увидишь, завтра появятся первые волокуши… Так что ты хотел спросить?

Гедимин встряхнулся, пытаясь выхватить из хаоса внутри черепа внятную мысль.

— Вепуат установил, что Бронны и Скогны — не местные виды…

Айзек, не дослушав, энергично кивнул.

— Он этим занимался все эти дни? Такую-то мелочь мог спросить у меня. Да, и те, и другие — не отсюда.

— А нергоны? — быстро спросил Гедимин.

— И нергоны, — снова кивнул Айзек. — Все. Собственного разума Равнина не породила. Условия не располагают…

Он покосился на купол шатра. В приоткрытое отверстие точно по центру проникал свет, уже не такой яркий, как в Сердце Пламени, — день медленно переходил в вечер.

— Все… — повторил Гедимин — эта информация определённо была важна, только пока он не знал, для чего. — И Бронны, и Скогны враждуют с нергонами?

Айзек недовольно сощурился.

— Не только они. Все народы договора. Давняя грызня. Нерг был вождём всех племён, сидел в Сердце Пламени. Слабые народности были подчинены. Потом его свергли, в Сердце перебралась Кайшу, нергоны ушли, но не подчинились… — он едва заметно поморщился. — В общем, тут неспокойно. Мы с Маккензи очень надеялись, что строительству это не помешает…

— Давно это было? — спросил Гедимин, отгоняя видения переливающегося диска, повисшего в воздухе. «Интересно, как она туда влезла. Ворота узкие, зал старый… Не иначе, эта штука умеет менять форму.»

— Двадцать тысяч лет назад, если верить Руниену, — Айзек снова поморщился — похоже, Руниену он не слишком-то верил. — Он видел местные хроники. Меня так глубоко пока не допустили. Тут вообще… проблемы с летоисчислением.

«Двадцать тысяч лет…» — повторил про себя Гедимин. Мозг искрил — эта информация в него не вмещалась. «А живут они все тут, очевидно, ещё дольше. За двадцать тысяч лет не поставить волокушу на колёса⁈»

— Равнина маленькая? — спросил он. — Обитаемая часть?

Айзек на секунду задумался.

— Пламя разгорается в первом часу утренних сумерек. Его свет сюда доходит через восемь часов. Это радиус, дальше сам посчитаешь.

Гедимин мигнул. «Восемь световых часов? Если Сердце — солнце этой системы, то мы, выходит, на орбите Седны…» — он невольно ухмыльнулся.

— А численность народов измеряется миллионами? — вспомнил он ещё одну обмолвку Айзека. — Местные города… Сердце — большой или маленький?

— Сердце — гигант, мегаполис Равнины, — покачал головой Айзек. — Крупнее, наверное, нет. Миллионы… ну, так говорят. Бронны склонны немного преувеличивать, говоря о врагах. Скогны точнее в расчётах. Гигантское войско и число «двадцать тысяч» тут обозначаются одним словом — думаю, это что-то значит…

Гедимин встряхнул головой.

— Tza hasesh! Что они здесь делят⁈ Они все на Луну влезли бы — и ещё место осталось!

Айзек развёл руками.

— Я так понял, спор не из-за места. Даже и не за то, кто кому будет кидать объедки… — он снова поморщился. — Дело в способах… обращения с Равниной. Народы договора — первые, кто взялся её… упорядочивать. Делать более предсказуемой, пригодной для жизни… управляемой, что ли. Кайшу даже себя превратила в такой пульт управления. Говорят, Равнина сильно изменилась со времён её победы. Раньше мы бы дня тут не выжили.

Гедимин недоверчиво хмыкнул. «Дня? Бронны выживали тысячелетиями. Не в бочках же прятались…»

— А что нергоны? Им-то что не по нраву?

— Вот это им и не по нраву, — вздохнул Айзек. — Насколько мы с Маккензи и Кененом смогли понять. Они приспосабливались к хаосу, он их усиливал… теперь им тяжело и неудобно. И очень досадно.

Он едва заметно ухмыльнулся.

«Чем я занимаюсь, мать моя колба⁈ Вникаю, кто здесь кому макака?» — Гедимин досадливо сощурился. «Будто в тюрьме этого не наелся…»

— А Куэнны?

— А что Куэнны? — Айзек пожал плечами. — Как видишь, одна колония заброшена, другая неизвестно где… Говорят, они соединили пригодные для жизни полости в одно целое и разожгли Пламя, заставив его каждые сорок часов давать свет. Прочая ерунда их не интересовала даже тогда.

«Проще оказалось построить реактор такой мощности, чем добиться пользы от местных источников энергии,» — взял себе на заметку Гедимин. «Жаль, я его не увидел. Но, судя по „сигме“ и накопителям…»

— Пламя — альнкит? — спросил он наугад, внимательно глядя на Айзека. Тот хмыкнул.

— Постарайся всё-таки туда не лезть. Да, альнкит… то, что Кенен называет «безоболочником». Удачная конструкция в смысле мощности, но абсолютно неуправляемая. Захочешь воспроизвести, — не здесь, ладно? — его взгляд стал почти умоляющим. Гедимин фыркнул.

— Хватит уже! Я не псих и не диверсант. Значит, Куэнны тут сами по себе… А Кемагвены?

— Кемагвен. Единственное число, — поправил его Айзек. — Он тут один. Их всего — что-то около десятка. Или вовсе вымерли. Они из того же мира, что Куэнны, но повезло им гораздо меньше. Там у всех что-то не то с воспроизводством…

Гедимин ошалело мигнул.

— А клони…

— Что там у Ассархаддона было с клонированием Зелёных Пожирателей? — прищурился Айзек. — Вроде бы так и не освоили…

Гедимин снова мигнул, уже смущённо. «И верно…»

— Они, наверное, клонировались бы, если бы могли, — задумчиво сказал Айзек. — У них нет табу на способы воспроизводства. Тем не менее — их мало. И никогда не было очень много. Кемагвен один… как и его реактор. Чем-то он похож на тебя, не находишь?

Он едва заметно усмехнулся. Гедимин недовольно сощурился, но внутри что-то кольнуло — «Он ведь прав. И я бы, наверное, не отказался…»

— Что ещё спросишь? — Айзек бросил быстрый взгляд на часы. — Кенен рано или поздно придёт меня искать, и вы опять сцепитесь…

Гедимин фыркнул. «Вот хотел что-то спросить, но сбился. Ладно, и правда — пора идти работать.»

— Если светит тут Пламя, зачем эта круглая штука в небе? — спросил он, выползая из шатра. — Она же искусственная? И, похоже, каждый день другая…

— А, это? — Айзек махнул рукой в сторону кругляша в зените. — Солнце договора. Привычная деталь пейзажа, ничего больше. Говорят, спокойнее, когда пейзаж привычный. Это как пластины из фэнрила в окнах на той же Луне. Помнишь эти окошки с картинками?

«Лучше бы они тут ставили картинки в окна,» — Гедимин неприязненно покосился на кругляш. «Не так нелепо выглядело бы. Энергии эта штука, небось, жрёт немеряно.»

— Больше вопросов не осталось? — вежливо спросил Айзек, остановившись у шатра. Гедимин качнул головой.

— Пока достаточно… Стой!

Айзек замер на секунду, прежде чем обернуться.

— Хм?

— Как тебе удалось получить скан материковых пластов со знакомыми породами вместо… всего того, что тут вылезает на экран? — спросил Гедимин. — Я же точно помню — там были земные минералы!

Айзек развёл руками.

— Сам не знаю, атомщик. Видимо, программный сбой.

— Айзек! — донёсся со стороны лаборатории недовольный голос Гварзы. — Тебе там помощь не нужна?

— Иду! — громко ответил сармат, жестом велев Гедимину не открывать рта, и быстро зашагал к машине. Гедимин, выждав десяток секунд, пошёл за ним. Внутри черепа ещё трещало и искрило. «Теперь я много знаю о местной разумной фауне. Осталось выяснить, на кой мне это понадобилось.»

7 день Кислоты, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Герметичный цилиндр ещё оставался тёплым, когда Гедимин его вскрывал, прогрелся даже светозащитный кожух. Сармат вынул из-под него термодатчики, просмотрел показания и еле слышно хмыкнул. «Цвет пламени — белый» — отметил он, открыв вкладку в электронном журнале. Реакция, за исключением этой детали, была подробно расписана ещё вчера; её продукт лежал в жаропрочном сосуде, покрывая дно на два сантиметра. «Вещество сыпучее, мелкозернистое, ярко-малинового цвета…»

Айзек замедлил шаг у его стола, заглянул в колбу и хмыкнул.

— Можно подумать, ты работаешь с красителями. Один реагент ярче другого, только что не светятся.

Гедимин осторожно освободил рабочий сосуд от продукта реакции, пересыпав его в менее прочную ёмкость. Вещество частично спеклось в тонкие корочки, они падали на дно с тихим звоном. «Поддаётся плавлению при тысяче восьмисот по Кельвину…» — отметил сармат, придирчиво осмотрел колбу и поставил рядом с другой, на сантиметр заполненной зеленовато-бурыми чешуйками.

— «Ксенофториды», — вслух прочитал Айзек этикетку. — «Ксенофторид ксенолития»… «ксенофторид рэссены»… То-то вчера тут гудело пламя. Работал с галогенами? И какие результаты?

Гедимин кивнул на колбы.

— Ксенофториды.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Есть идеи для применения? — он достал колбу с малиновым порошком и внимательно её осмотрел. Гедимин пожал плечами.

— Надо пробовать. От фторидов бывает прок.

— В крайнем случае, этой штукой можно намазать указатели, — вздохнул Айзек, возвращая колбу на место. — Отсыпешь мне полграмма для проверки на токсичность. И вон той, зелёной, тоже.

Гедимин удивлённо мигнул и быстро потянулся за пустой пробиркой — такого интереса к его возне с химикатами Айзек до сих пор не проявлял.

Из-за дальнего стола донёсся протяжный вздох. Вепуат, выключив микросканер, поднялся на ноги, повернулся к сарматам и досадливо хмыкнул.

— Везде ДНК, — сообщил он озадаченному Гедимину — тот напряжённо вспоминал, что могло так расстроить Вепуата. — Все слои — чуть обработанная натуральная органика. Волокно, покровные ткани… в общем — флора и фауна. Никакой полимеризации, никаких неклеточных структур.

— А ты что думал найти? — Гедимин вспомнил, о чём речь, но остался озадаченным. — Видел же, какой тут уровень технологий…

— Думал, вдруг что от Куэннов осталось, — Вепуат разочарованно вздохнул. — Видимо, всё вывезли. Или истлело.

— Я не уверен, что они вообще чем-то покрывали полы, — покачал головой Айзек. — В Городе Каналов мы ничего такого не заметили. У них когти — наверное, в подстилках они вязнут, неудобно…

Из-за переборки с сердитым фырканьем выглянул Гварза.

— Айзек, тебя долго ждать?

— Иду я, — откликнулся сармат с едва различимым раздражением в голосе. — Гедимин, так ты мне отсыпешь… ага, хорошо. И какую-нибудь мелкую отливку из рэссены. Тоже проверим на токсичность.

Гедимин мигнул.

— Её кто-то есть собирается?.. Ладно, держи.

Он достал из-под брони одну из «таблеток» — цилиндрических отливок — на них вчера ставили опыты по магнетизму. «Не магнитятся,» — установил Гедимин, прежде чем высыпать отливки в карман. «Сделать катушку и проверить электромагнитное поле…»

…Когда сармат выбрался из лаборатории, в воздухе реяли споры огнелюбок, и над холмами кишели летучие организмы — от поедателей спор до высших хищников длиной с сарматский локоть. Уже заметно посветлело — можно было различить насыщенную «пылью» дымку и отличить красные огнелюбки от лиловых.

— Опять стражей куда-то унесло, — заметил Вепуат, глядя на экран передатчика — ему уже посылали информацию два отправленных на разведку дрона. — Один Калиг сюда ходит, как на работу. Каждую ночь бродит вдоль периметра.

Гедимин удивлённо хмыкнул — после первой ночи на Равнине на Калига он не натыкался и вообще успел о нём забыть.

Вепуат ещё пару секунд высматривал что-то на экране, потом сердито фыркнул.

— Наберёшь тут образцов! Как бы так спуститься с холма, чтобы никто не прицепился? Во-он там, у зарывшегося дерева, какие-то новые экземпляры…

Гедимин, оторванный от мыслей об остывающем в лаборатории проводе и возможных материалах для его изоляции, недовольно сощурился.

— Провалишься. Ты видишь, где там разломы? Я не вижу.

— Ну не на каждом же шагу разломы, — отмахнулся Вепуат. — Бронны вчера там бегали, сам видел. Мальгес спину чесал. Может, от него что осталось…

— Собираешь образцы? — Гедимин сдержанно хмыкнул. Мальгеса вчера не удалось даже просканировать — как-то не подвернулось случая. «Если там остался мех, то его давно сдуло. Или завалился между камешками. И вообще — непохоже, что Мальгесы обильно линяют… Hasu! Опять отвлёкся на чужую работу. Из чего, всё-таки, сделать изоляцию? Диэлектриков тут много, но вот пластичных…»

— Смотри! — вскрикнул Вепуат. Опустив передатчик, он выглядывал что-то среди холмов. Оно немного сдвинулось — и теперь и Гедимин заметил в извилистой долине, среди живых валунов и торчащих из них перистых листьев, пучки раскрашенных волокон на длинных палках.

Палки были скреплены крест-накрест, пучки — развешаны в определённом порядке, — издалека сходило за полосатое полотно в четыре цвета. Яркость красителей наводила на мысли о химической промышленности, но Гедимин вспомнил минеральные соли, выделенные им в простейших реакциях, и раскраску местной растительности.

— Кто-то едет сюда, — сказал Вепуат, присмотревшись к мерному покачиванию «знамён». — Смотри, тут, ближе — две палки в одних цветах, а там, поодаль, — совсем другие.

— Два каравана? — Гедимин почти сфокусировал взгляд на тенях за грудами валунов, но очередной лист развернулся, закрывая обзор. — На волокушах?

— Да нет, похоже, верхом. Видишь? — Вепуат указал на что-то, различимое за шевелениями листьев только ему. — Один зверь, второй зверь. Знаменосец — на загривке. Волосы вроде тёмные.

— Бронны? — Гедимин оглянулся на тихий лагерь. — Думаешь, сюда?

— Приближаются, — пожал плечами Вепуат. — Много петляют, но приближаются… А! Там страж с ними. Идёт рядом с караваном. Видел — посох сверкнул?

Гедимин качнул головой.

— Пойду за Айзеком. Это его работа.

— Что там? — раздался за его спиной голос Айзека. Сармат вышел из-за шатров и остановился у обрыва.

— Держитесь на холме, никуда не спускайтесь, — дежурно предупредил он, с подозрением глядя на Гедимина и Вепуата. — Что тут такое?

— Два каравана, — разведчик кивнул на дальний холм, из-за которого снова показались «знамёна» двух отрядов. — Похоже, сюда.

Айзек пригляделся и радостно хмыкнул.

— Так и есть! Караваны из Синви и Алвена. Говорил же я — если кто может их поторопить, то это Кайшу. Скоро, атомщик, у тебя будет гора образцов. Отойдите к шатрам, близко пока не лезьте, — это, и правда, работа для нас с Кененом. Эй, Гва-арза! Приё-о-ом!

Гедимин мигнул.

— Странно как-то к нам тут относятся, — обиженно хмыкнул Вепуат, глядя вслед убегающему Айзеку. — Ладно, пойдём к шатрам. Интересно, издалека эти караваны? И что там, на дорогах, с кочевниками? Такая мелочь их не привлекает?

К обрыву вышли Айзек и Гварза, и Вепуат примолк и отодвинулся к шатрам. Из-за плетёных загородок повыбирались аборигены и залезли на бочки, высматривая в низине приближающийся караван. Он подошёл уже к холму, «деревья» больше его не заслоняли; теперь Гедимин видел приземистых бронированных зверей с широкими спинами, крохотных на большом расстоянии седоков с корзинами чуть ли не с них размером, гордо поднятые «флаги» из крашеного волокна и заметный промежуток между двумя караванами. В первом ехали Бронны, во втором — Скогны, — теперь уже можно было разглядеть чёрные и светло-жёлтые гривы над острыми ушами.

«А куда пропал храни…» — хотел было спросить Гедимин, но не успел даже додумать вопрос. Рядом с головным зверем первого каравана появилась ссутуленная, но всё равно высокая фигура. Существо перемещалось внаклонку, выставив на обозрение длиннейшие спинные шипы, и только посох в лапе мешал ему опуститься на четыре ноги. Оно было серовато-чёрным, блестящим, каким-то пластинчатым и очень колючим.

— Ещё один, — еле слышно прокомментировал Вепуат. — А бывает по два стража одной расы?

— Калиг и Навкет, — отозвался Гедимин, вглядываясь в пластины на спине и плечах существа. «А ведь эти чешуи — стальные. Обычная сталь, никаких ксенометаллов. И шипы тоже. А кожный покров… Уран и торий! Это не кожа и не покров. Оно всё неорганическое!»

Он схватился за сканер, и вовремя — караван уже развернулся у подножия холма, и под пологим склоном послышалось пыхтение — звери, распластавшись на осыпи, вползали на плато. Гедимин на секунду подумал, что надо бы найти время, расчистить склон и выдолбить ступени, но тут же забыл о дорожных проблемах — на холм поднялось неорганическое существо, ожившая статуя из чёрного базальта, местами окованная сталью. «Без следов коррозии,» — машинально отметил Гедимин, направляя на чужака луч сканера. Существо прикрыло глаза широкой когтистой ладонью и встряхнулось так, что шипы зазвенели.

— Heta! — в один голос рявкнули на Гедимина Кенен и Айзек, развернувшись к шатрам. Сармат спрятал сканер за спину и досадливо сощурился. «Каким местом они все чуют „сигму“? Может, и мне надо?»

— Твёрдой вам земли, — шипастое существо прижало лапу к груди. Говорило оно внятно, но что-то внутри него звенело, громыхало и лязгало, как ненадёжно закреплённая камнедробилка. Айзек склонил голову, прикасаясь пальцами ко лбу.

— Спокойных тебе дорог, Корген… и вам, жители Алвена и Синви.

Все четыре зверя уже взобрались на холм и улеглись попарно, привычно вжавшись в землю. Седокам явно было не по себе. Они неприязненно переглядывались и не выпускали из рук корзины. Корген сказал им что-то — сперва одной группе, потом другой; пришельцы нестройно изобразили приветственный жест и уставились на Айзека.

— Здесь камни из Сфена Земли, — Корген скрипуче-протяжно распорядился, и чужаки принялись открывать корзины. — Сам я их не собирал, только проводил до холма. Посланцы просят тебя оценить привезённое.

— Гедимин, — Айзек повернулся к шатрам, украдкой показывая сарматам кулак; ремонтник удивлённо мигнул, зато Вепуат с презрительным хмыканьем убрал руки за спину — ещё одна попытка сканирования, похоже, провалилась. — Посмотри на образцы. Их надо выложить на что-то ровное… Вепуат, неси подстилку из шатра!

Гедимин шагнул к открытой корзине. Бронны, держащиеся за неё с двух сторон, смотрели на него снизу вверх с явной опаской — вместе со своим плоским зверем они были едва ему по пояс. Сармат опустился на траву, заглянул под плетёную крышку и еле слышно хмыкнул — кое-что из правил сбора образцов до аборигенов дошло без искажений. В корзине, проложенные мягким волокном, слоями лежали свёртки из белых листьев — листьев растения, с прожилками и погрызами, а не бумажных листов, как померещилось было Гедимину. По наиболее гладкому месту каждого листа ровными старательными строчками тянулись знаки. Сармат взял обёрнутый камень, машинально вгляделся в надпись — один из Броннов, протянув руку, неловко подтолкнул его, разворачивая строки вертикально. Гедимин мигнул.

— Вроде нормально, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Даже надписи нанесены… Айзек, сможешь прочитать?

— Давай лист, — отозвался Айзек, жестом показывая, что свёрток неплохо бы развернуть. Гедимин вытряхнул камень на ладонь — и снова хмыкнул. «А тот летучий диск умеет переводить. Они ведь правда старались взять керн. Но технология бурения им, видимо, незнакома…»

На его ладони лежал обломок камня, старательно обколотый до цилиндра — без шлифовки, разумеется, но почти ровно. «Объём установленный, работать с образцом можно…» — Гедимин придирчиво его осмотрел и пожал плечами. Откуда-то доносилось фырканье; покосившись на источник звука, сармат увидел группу Скогнов из второго каравана. Они тыкали пальцами в керн и ухмылялись, не пряча зубов. Бронны недобро щерились в их сторону, и отогнутые когти на их руках нервно подрагивали.

— Тихо там! — недовольно сощурился Гедимин, поднимая корзины со спины зверя. Бронны, вцепившиеся в них, едва успели спрыгнуть — сармат не ожидал, что они будут держаться так крепко.

— В другой корзине мешочки с мелкими камнями и песком, — перевёл Корген их встревоженные возгласы. — Они сделали надписи очень чётко, но сильно спешили — краска могла смазаться. Посмотри, это можно прочесть?

Айзек выдернул из корзины подвернувшийся мешочек, глянул на слегка расплывшиеся строчки и уверенно кивнул.

— Скажи, чтоб не беспокоились. Но лучше делать надписи на белых листках и класть их внутрь. Поблагодари их за быструю и хорошую работу.

Корген проскрежетал пару фраз, и Бронны заулыбались. Их предводитель (так Гедимин решил по увесистым рядам бус, чудом не согнувшим аборигена в колесо) бросил презрительный взгляд на караван Скогнов и отвернулся. Оттуда снова донеслось фырканье и короткие реплики. Гедимин увидел, что Айзек болезненно морщится.

— Посмотри, что привезли Скогны, — прошептал он ремонтнику, — и мы их отпустим, пока не пришлось разнимать.

— Они же вроде союзники? — прошептал тот в ответ, заглядывая в скогнийскую корзину. Скогны притихли, зато насторожились Бронны — Гедимин видел боковым зрением, как те приподнимаются и присматриваются. Айзек тяжело вздохнул.

«А вот Скогны бурить умеют,» — Гедимин вынул из белого листа аккуратный высверленный керн и одобрительно хмыкнул. «Не очень понятно, что это было — мягкое сверло с абразивом?.. Надеюсь, им не очень дорого даются эти свёрла…»

— Тот же минерал, что под этим холмом, — заметил он, показывая Айзеку обёртку с надписью. — Или очень похожий. Видимо, образует слои по всему Сфену… Так что там на этикетке? Читается?

— Взято из холма трёх деревьев-башен над ручьём, рядом с Алвеном, — прочёл Айзек. — И указано, кто брал… Гедимин, что ты смотришь? Ты чего ждал — широты и долготы?

Сармат проглотил ругательство.

— Надеюсь, они сами найдут этот холм, если он будет нужен, — пробормотал он без особой уверенности. — Ты умеешь хранить эту… бумагу? Не расползётся при высыхании?

— Делай снимки, атомщик, — прошептал Айзек в ответ. — Я помогу с переводом. Будет небольшой архив. Они сделали, что могли, понимаешь? Здесь всё-таки не Земля.

— Да понял я, понял, — поморщился Гедимин, перетаскивая ещё две корзины со спины вьючного зверя на траву у шатра. Айзек уже благодарил Скогнов, потом от себя добавил что-то Корген — и караваны, развернувшись, двинулись вниз по склону, оставив на плато широкие ямы без единой травинки. Аборигены ещё пару раз обернулись, помахали «флагами»; Корген стоял у обрыва, воткнув посох на полметра в гравий, смотрел им вслед, и Гедимину казалось, что он облегчённо вздыхает.

— Ничего себе запасы, — прошептал, неслышно подойдя, Вепуат. — Помочь донести?

— Они лёгкие, — отмахнулся Гедимин. — Тут больше волокна, чем камня.

Вепуат проследил, как он оборачивает ненадёжные плетёные стенки защитным полем и вешает корзины на выдвинутые из брони щитки, быстро оглянулся через плечо на задумавшегося Коргена и едва заметно ухмыльнулся.

— Аборигены, очевидно, не ладят. Но культурные связи между ними теснейшие. Одни и те же материалы для всего, что сделано руками. Одно волокно, одни шкуры, одна древесина — даже зубы для бус одни и те же.

Гедимин покосился на его дроны, плавно кружащие над холмом. «Сканирование, похоже, задалось — все ДНК пересчитал…»

— Тут, наверное, выбор небольшой, — предположил он, восстановив в памяти обрывки познавательных фильмов. — Окультуренная флора и фауна… её вообще не очень много.

— Десятка три наберётся, — уточнил Вепуат, сверившись с передатчиком. — Не так мало, на самом деле… Помнишь эти их маленькие подвески в форме спиральных галактик?

Гедимин мигнул — в такие подробности он не вдавался.

— Это же растение даёт ягоды курруи, — сказал Вепуат. — Очень плотная древесина с необычной структурой… Кстати — помнишь, я выяснял, кто чем дышит?

Гедимин заинтересованно хмыкнул.

— Те растения, что идут аборигенам в пищу, сплошь поглощают тот же окислитель, — с видом заговорщика прошептал Вепуат. — При том, что дикая флора тянет всё подряд. Исключение одно — те грибы, которыми отравилась Би-плазма. Вот у них окислитель другой… но тоже всего один. Где-то, похоже, есть разумный вид, который только их и ест…

Гедимин пожал плечами.

— Айзек говорил, что весь разум сюда пришёл извне. Видимо, со своими запасами. Это… разумно, — он коротко усмехнулся. — Стой… что тогда с животными? Я видел в корзинах летучие штуки. Что у них с окислителями?

Вепуат задумчиво сощурился, замедлив шаг у самого трапа.

— А вот тут неясно. Это местная фауна с тремя окислителями, но её, несомненно, едят. И не травятся. Как-нибудь подвешу дрон над местной кухней — может, дело в способах приготовления?

…Сортировка образцов заняла гораздо меньше времени, чем думал Гедимин, — через час все камни были разложены по лоткам, выставленным в два ряда. В первом были минералы, собранные по округе, во втором — привезённые из Синви и Алвена, — их несомненные аналоги, с минимальными, микроскопическими отличиями.

— Хм… — Айзек, приклеив последнюю этикетку, задумчиво посмотрел на два ровных ряда. — Одно и то же, да?

Гедимин кивнул.

— Сфен — это про геологию?

Айзек поднял взгляд к потолку.

— Это про всё, атомщик. Видимо, и про геологию. Проверь их как следует. Нам надо бы определиться с местом стройки. Толстый устойчивый пласт, помнишь?

— Проверим, — отозвался Гедимин. — Но я бы подождал других образцов. В других Сфенах могут быть более подходящие пласты.

Айзек вздохнул.

— Исключено, атомщик. Мы строим в Сфене Земли. Вопрос в том, на каком расстоянии от Сердца, и где конкретно, — но со Сфеном всё решено.

— Почему? — спросил Гедимин, глядя ему в глаза. — Если ты не видел местности…

— Я много чего видел, — Айзек слегка сощурился. — Достаточно споров, атомщик. Только в Сфене Земли можно рассчитывать хоть на какую-то стабильность. Минимум потрясений и катаклизмов… Определяйся с пластом. Вся Равнина ждёт нашего решения.

Последнее прозвучало так пафосно, что Гедимин фыркнул в респиратор, но Айзек уже отошёл за переборку и сделал вид, что ничего не слышит.

«Минимум катаклизмов…» — сармат вспомнил металлический ливень и многометровый слой вулканического шлака под ногами. «Придётся поверить. Надеюсь, станция выстоит. Мы с Иджесом всё-таки старались.»

…Боёк опустился на каменную пластинку. Когда звон затих, Гедимин его поднял и вгляделся в верхние, отделившиеся и лопнувшие, слои. «Область поражения глубже, чем для местных образцов. Видно невооружённым глазом. Но лучше проверить…» — он направил на камень сканирующий луч. «Да, так и есть. Слои толще, но более рыхлые. Похоже, что формировались под меньшим давлением… А это что?»

Он вгляделся в симметричные образования, отличающиеся от камня только формой и структурой, и еле слышно хмыкнул.

— Вепуат, тут окаменелые споры. Хочешь посмотреть?

— Да? Показывай! — Вепуат, оживившись, завис над экраном сканера. — Надо бы извлечь и сравнить с современными видами. Что-то в них знакомое…

За его спиной кто-то презрительно фыркнул.

— Палеонтологи, мать моя пробирка! Они ещё и палеонтологи… — услышал Гедимин бормотание Гварзы. Когда он развернулся на звук, Кенен уже выходил в шлюзовую камеру. Вепуат, еле слышно хмыкнув, пожал плечами.

— Работал бы он, что ли… Ходит и ходит, и всё ему не так. У тебя ещё есть такие камни? Давай сюда, я их сам на споры проверю.

8 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Так и не придумал?

Гедимин покачал головой.

— Не подобрать достаточно пластичную основу. Без неё изоляция лопнет на сгибе.

Под ногами шуршало — в темноте из-под гравия пробивались новые огнелюбки. Цвет их листьев ещё было не различить, но Гедимин уже научился распознавать, когда долгая равнинная ночь переходит в утренние сумерки. Через восемь часов на горизонте должен был вспыхнуть зелёный гейзер.

«Свет из Сердца Пламени идёт сюда восемь часов. Мы позавчера добрались за считанные минуты,» — Гедимин беззвучно усмехнулся. «Значит, посланцы с образцами тоже дойдут быстро. Может быть, уже сегодня.»

— Смотри! — Вепуат, подняв голову, разглядывал что-то в небе. Гедимин посмотрел туда же — и удивлённо мигнул. Среди пёстрых светящихся пятен и полос, ничуть не похожих на привычные звёзды и очертания галактик, медленно разгорались три объекта — большой полукруг с накинутым вперехлёст полукольцом, три слипшихся шара и равносторонний треугольник с торчащими из углов выростами. Объекты светились всё ярче, постепенно меняя цвет и сдвигаясь в разные стороны. Через пять минут они замерли — синевато-серебряный полукруг точно над горизонтом, треугольник — в зените, тройной шар — в стороне от них, на выпуклой складке неба.

— Это что, сегодняшние солнца? — Вепуат нервно хмыкнул. — Интересная форма.

Гедимин пожал плечами.

— Если это голограмма для украшения неба, можно придать ей любую форму. Когда там висит одна и круглая, на солнце она всё равно не похожа.

— Хотел бы я знать, для кого такое небо привычно и приятно, — пробормотал Вепуат, глядя на замершие «солнца». — Или нет… не хотел бы.

Что-то еле слышно гудело; звук приближался, становясь всё громче. Гедимин оглянулся на лабораторию и увидел в небе над ней среди хаотичных размытых пятен чёткую белую черту. Она стремительно удлинялась и всё больше походила на инверсивный след.

— Кейланн! — Вепуат вскинул руку над головой, прикрывая и себя, и Гедимина защитным полем. — Интересно, он сюда или…

Его последние слова потонули в оглушительном рёве — Кейланн вынырнул из небесной складки прямо над холмом, широко раскинув нелепые крылья и хвостовой веер. Каким-то чудом они не отломались, и сам он не грохнулся, затормозив на сверхмалой высоте, — только ураганный порыв ветра ударил в защитное поле, разметав мелкий гравий и повыдирав с корнем огнелюбки. Гедимин успел разглядеть, что Кейланн прижимает к бронированному брюху какие-то сплющенные шары; ещё секунда — и существо разжало лапы, и три «бомбы» рухнули на холм, оставив в слое гравия обширные воронки. Кейланн взмахнул хвостом, изменил форму крыльев — и, оттолкнувшись от воздуха, взмыл на пару сотен метров вертикально вверх. Когда ошеломлённый Гедимин выбрался из-под защитного поля и промигался, инверсивный след уже дотянулся до края неба и медленно таял.

— Воздушный обстрел, sa has— sulesh! — Вепуат встряхнул головой, прижимая к груди успевшие нырнуть под купол дроны. — Это он промахнулся или целился не в нас?

Гедимин резким жестом велел ему залечь. Три предмета лежали неподвижно на дне воронок, не светились и не издавали никаких звуков — и «чутьё ремонтника» говорило, что это не механизмы, и что никакой опасности это не представляет. Сармат осторожно прощупал приплюснутые шары лучом сканера — и не удержался от усмешки.

— Heta! Ничего опасного. Это образцы минералов. Воздушная доставка…

— Эй! — раздался из-за шатров встревоженный голос Айзека. — Вы здесь? Целы?

— Выходи, — отозвался Вепуат. Он успел добраться до сброшенного груза и теперь разглядывал многослойный плетёный кожух, проложенный грубым волокном. Шары казались большими из-за амортизационной оболочки; мешки, спрятанные внутри неё, были меньше раза в четыре.

— Два слоя лопнуло, а третий цел, — заметил Гедимин, вскрывая «посылку». Он смутно надеялся на пластичные материалы, но в оболочках не было ничего, кроме примитивного плетения и набивки волокном. Внутри лежал зашитый мешок из шкуры, также набитый волокном; в небольших полостях, обложенных мягким материалом со всех сторон, Гедимин нашёл свёртки из белых листьев и надписи, идущие сверху вниз.

— Это привёз Кейланн? — Айзек выдернул образец из его руки и всмотрелся в значки, подсвечивая их лучом фонаря. — В такую рань?.. Да, всё верно. Камни прислали из Тогота. Окрестности Сердца Пламени…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Видимо, очень спешили. С этих зверьков только бомбы бросать. Такая скорость и высота, — без взрывчатки разнесёт…

Айзек недовольно посмотрел на него и протянул свёрток Гедимину.

— Займись образцами. Сегодня придут все караваны — работы будет много.

…Камень не зазвенел — он лопнул с сухим треском. Один удар бойка рассёк его почти надвое, отколов и подбросив кверху треснувшие слои. Гедимин уже без сканера видел тоненькие серые прослойки между бело-жёлтыми плотными пластами — там обычно лежали окаменевшие споры, и на изломе уже проглядывало несколько штук.

— Огнелюбки, — уверенно сказал Вепуат, едва взглянув на экран сканера. — Целая куча спор огнелюбок.

Гедимин вынул осколки из креплений, переложил в кювету и оглянулся на Айзека. Тот молча стоял у установки и задумчиво щурился.

— Не годится, — сказал Гедимин, поставив кювету в ряд с ещё двумя; камни, лежащие в них, были одного цвета и очень похожей структуры, но отличались толщиной слоёв — и, как выяснилось, прочностью. — Рыхлый, легко раскалывается, что поперёк слоёв, что вдоль.

— Чем ближе к Сердцу, тем хуже камень? — Айзек поддел когтем отколовшуюся желтоватую пластинку, царапнул проступившую на изломе выпуклость — миниатюрное кольцо. — Тут ещё окаменелость. Посмотри, Вепуат, — может, что-то интересное…

Разведчик озадаченно хмыкнул ему вслед, но Айзек уже вышел.

— Тоже споры, — пробормотал он, разглядывая чёткое кольцо. — Одну такую я видел. А здесь их много… вон тут ещё две… Интересно, — в наших образцах, из-под холма, таких штук нет. Темноты, что ли, не любят…

Гедимин подошёл к литейной станции. Кусок комковатой породы почти уже испарился, оставив на дне тигля пригоршню чёрных кристаллов. «Довольно крупные,» — отметил про себя сармат. «Те, что из Синви, были мельче. А наши совсем крохотные. Проверить на прочность и попробовать расплавить…»

…Гедимин сверился с термодатчиками. Тонкие пластинки ксенолития почти уже остыли, но красноватые разводы на поверхности никуда не делись. Сармат посмотрел на анализатор, «просветил» уже остывшие и сложенные в стопки пластины из Синви и со вздохом полез в память передатчика — вносить изменения в справочник. Сверка групп знаков заняла немного времени — через несколько секунд на экране снова появилось обозначение ксенолития, но рядом с ним стояли незнакомые символы.

— Второй металл, — пояснил Гедимин для озадаченного Вепуата. — Их всё время было два. Какая-то примесь… Тут она буроватая, а в новых образцах — красная.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Два разных?.. Видимо, по свойствам очень близкие, — ты же много опытов с ним ставил…

— С жёлтым — да, — нехотя признал Гедимин. — Очень близкие щелочные металлы… Надо будет поработать с солями — хотя бы на них должны вылезти отличия. А с красной примесью я ещё не работал. Попробовать сжечь…

Из-за плеча донёсся вздох.

— Скучаете в ожидании новых образцов? — Айзек прошёл мимо литейной станции и остановился у контейнера с отливками. — Гедимин, у тебя там что-то булькает, а форма не готова. Прогорит тигель, попортит станину…

Сармат озадаченно мигнул. «Форма? Я отливать ничего не собира… Hasu!»

В следующую секунду он стоял у тигля, где оставил час назад горстку «чёрного песка» — крупных кристаллов из тоготской руды. Сейчас на дне ёмкости булькала прогретая до трёх тысяч по Кельвину бурая жижа. Сармат подставил первую подвернувшуюся форму — расплав потёк быстро, не показывая твёрдых вкраплений и не налипая на стенки. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Всего три тысячи? Образцы с холма до четырёх не размягчались…»

Он оглянулся на контейнер с «песком» из Синви. «Даже не проверил. А ведь кристаллы крупнее, и другие свойства могли поменяться… Всё надо проверять. Абсолютно всё.»

— Чёрный песок из Тогота плавится при трёх тысячах, — сообщил он в простраство — надо было с кем-то поделиться удивлением, пусть даже его опыты с минералами никого не интересовали. Из пространства донеслось удивлённое хмыканье — сразу с двух сторон.

— Покажи, — потребовал Айзек, мигом изменившись в лице. Несколько секунд он изучал остывающую отливку, потом быстро пошёл к полузадвинутой переборке и исчез за ней. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Видимо, внутренние связи слабее, — пояснил сам себе «химик», разглядывая уцелевшие тоготские кристаллы. — Эти штуки явно формировались под давлением. И под Тоготом оно было меньше. Интересно, что их так сплющивало…

…Гедимин выходил из лаборатории последним, уже под гул разогревающегося двигателя, на ходу внося заметки в журнал. На столе осталась зафиксированная ёмкость с подсыхающим чёрным порошком — «гидроксид красного ксенолития» оказался нерастворимым, выпал на дно колбы и теперь ждал, пока у кого-нибудь дойдут руки его изучить. «Интересно будет посмотреть на него в чистом виде,» — думал сармат, закрывая за собой люк и заталкивая в машину втяжной трап. Небо окончательно посветлело, тени стали чёткими и ложились строго от предполагаемого направления на Сердце Пламени, под ногами копошились огнелюбки, горизонт периодически мутнел от быстропроходящих дождей. Машина медленно сползала с холма; Гедимин подошёл к обрыву и смотрел, как сворачиваются в трубки листья «живых валунов», собирая падающую воду. За спиной кто-то сердито хмыкнул.

«Что ему на этот раз не так?» — Гедимин угрюмо сощурился. Оборачиваться он не стал, надеясь, что Гварза пойдёт по своим делам, но через несколько секунд тот постучал пальцем по броне ремонтника.

— Чего? — нехотя обернулся тот, мысленно готовясь к драке. Айзек уехал, можно было не бояться его побеспокоить, Вепуат влезать бы не стал…

— Те кристаллы, которые ты назвал чёрным песком… — медленно проговорил Гварза, глядя мимо него. — Где ты их взял?

Гедимин мигнул.

— Местный минерал. Много в осадочном слое, — он тронул ступнёй рыхлый гравий. Гварза болезненно поморщился.

— Айзек сказал, что не знает конкретного минерала, — он покосился на долину, по которой медленно ехала передвижная лаборатория. — Как это вещество выглядит?

Гедимин снова мигнул.

— Сканер тоже Айзек отобрал?

Разворошив верхний слой гравия, он выцепил крупный обломок с блестящими прямо на поверхности вкраплениями.

— Этот минерал. Отлично виден на сканере. Тебе зачем?

— Угу, — буркнул Кенен и, не обращая больше внимания на Гедимина, ушёл к шатрам. Сармат увидел, как он наклоняется и перебирает камни, а потом достаёт мешок для образцов. «И правда, собирает обломки,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Интересно…»

— Геолог, ядро Сатурна! — громко прокомментировал злопамятный Вепуат.

— Работай! — сердито фыркнул Гварза, наполняя мешок; он даже не повернулся к разведчику.

— Чего это он? — тихо спросил Вепуат у Гедимина, подойдя к обрыву. Сармат пожал плечами.

— Айзек что-то рассказал. Возможно, нашли область применения…

Что-то мелькнуло среди холмов, и он, замолчав, вгляделся в шевелящиеся заросли. Через несколько долгих секунд из-за «кустов» показалась первая палка с привязанными к ней пучками волокна, блеснул мокрый щиток на спине панцирного зверя, потом ярко заалел в дневном свете кусок ткани, прикреплённый к той же палке, но перекладиной ниже. Гедимин хмыкнул.

— Кажется, к нам, — оглянулся он на Вепуата. — Стражей никого нет, Айзек уехал… Гварза понимает по-местному?

Гварза, с мешком в руке подошедший к обрыву, сердито фыркнул.

— Оба к шатрам — и не вылезать без приказа!

…Два зверя медленно поднялись на холм и, едва отойдя от опасного края, тут же залегли и захрустели травой вперемешку с гравием. Гедимин уже видел сканограммы их пастей, украдкой сделанные Вепуатом, — всё, кроме маленьких слитков рэссены, эти мощные челюсти перемалывали без усилий. Седоки — светлокожие Скогны в явно избыточном количестве бус и меховых хвостов — с опаской смотрели на сарматов из жёлоба между двумя рядами корзин. Каждая корзина была помечена пучками цветного волокна; некоторые совпадали по цветам со «знаменем» каравана.

Гварза коротко сказал что-то на местном, быстро получил ответ и повернулся к сарматам, жестом приказав сканировать. Скогны принялись отвязывать корзины и осторожно спускать их на землю; с ремешками и самодельными блоками они управлялись довольно ловко. «У них много рычажных механизмов. Странно, что колёсных нет…» — мелькнуло в голове Гедимина, пока он разглядывал экран сканера. Часть образцов собирали сами Скогны — сармат узнал старательно высверленные керны; часть им выдали Бронны, сами почему-то не приехавшие.

— Tza, — довольно кивнул Гедимин, повернувшись к Гварзе. — Скажи им, что всё в порядке. Откуда караван?

— Из Сэви, — отозвался Кенен. — Образцы неси в шатёр. Без Айзека не разбирать! Мне некогда заниматься переводом.

Двое Скогнов с максимальным количеством бус уже спустились на землю и с учтивыми жестами подошли к Гварзе. Тот ответил и указал на шатёр. Трое пошли к строению; Гварза старался шагать через раз, и Скогны почти за ним поспевали.

— Переговоры, надо полагать, — сказал Вепуат, проводив их взглядом. — Ладно, лаборатория всё равно уехала… Помочь с корзинами?

Сгружая образцы в шатре, Гедимин прислушивался к голосам — аборигены на окраине лагеря внезапно оживились, и их перекрикивания заглушали негромкие переговоры в соседнем строении. Когда сармат выбрался к их стоянке, он увидел рядом воткнутые в гравий «знамёна» селения Сэви и двух плоских зверей, уткнувшихся мордами в какие-то объедки. Пищевых отходов им насыпали с горкой, добавив рваные листья-обёртки и даже обломки корзины, — животные, как полевой утилизатор, перемалывали всё, очищая землю до гравия. На их спинах ещё оставалась упряжь — бронированным зверям она, должно быть, не мешала; у забытой корзины сидел один из Скогнов, копаясь в вещах. Гедимин равнодушно скользнул взглядом по плетёным из коры ящичкам и полупустым мешочкам, вытряхнутым из них, и собрался было вернуться к шатрам, но что-то привлекло его внимание.

Скогн нашёл то, что искал, и сел, скрестив ноги, уложив на колено разломанную пополам лепёшку из чего-то ноздреватого. Из мешочка, зажатого в кулаке, он выдавил жидкую кашицу тёмно-синего цвета, тут же туго затянул узкую горловину и отложил мешочек в сторону. Гедимин пристально смотрел на плотную, чуть поблескивающую ткань, залитую сверху чем-то полупрозрачным. Она плавно тянулась, свисая с брони зверя, и сквозь неё наружу не просачивалось ни капли.

— Yiir erri? — Скогн наконец заметил чужака и, не сводя с него растерянного взгляда, отложил недоеденную лепёшку. — Yinrrr?

Гедимин мигнул.

— Это, — он протянул руку к эластичному мешку. — Дай взглянуть.

Скогн определённо не понял ни звука, но жест расшифровал правильно. Гедимин взял из его руки мешок, осторожно потянул за ткань — она поддавалась легко, рыхлое плетение расходилось, но прозрачный слой растягивался вместе с ним, и ёмкость оставалась герметичной. Сармат поднял мешок к свету, прищурился, высматривая слои пропитки. «Однородное вещество… что-то вроде каучука, возможно, синтетическая смола. Взять на изучение…»

Он перевёл взгляд на Скогна. Тот, забыв о лепёшке, над которой уже висела какая-то летучая гусеница, смотрел на сармата, приоткрыв зубастую пасть. Гедимин смутился, быстро оглянулся через плечо, — лаборатории с Айзеком не было, стражей — тоже, идти к Гварзе совершенно не хотелось.

— Это — мне, — он жестом показал, что забирает мешок, и свободной рукой выудил из кармана какие-то обломки. — Тебе — это?

На ладони оказалась одна из ещё нетронутых окислами рэссеновых отливок — пруток толщиной с палец. Гедимин подумал, что надо поискать ещё что-то, но Скогн оказался быстрее. Молниеносным движением он сцапал кусок металла, что-то вскрикнул, ударив себя кулаком с «железкой» по лбу, и в один прыжок исчез за загородкой — там, где собрались и громко общались его сородичи. Гедимин мигнул, несколько секунд подождал, не вернётся ли абориген за ещё одним куском, оброненной лепёшкой или синей жижей, но появилась только вторая гусеница. Спикировав на длинных прозрачных выростах вдоль боков, она сглотнула на лету первую и накрыла собой недоеденную пищу, на глазах растягиваясь вширь и утолщаясь.

…Порвать мешок удалось только с третьей попытки — такую нагрузку выдержал бы только очень прочный скирлин, материал для спецодежды. Ткань поддалась первой; прозрачное вещество, утончаясь, ещё долго тянулось, пока не лопнуло и не повисло тонкими длинными ошмётками. Гедимин, едва дыша, просканировал её; знакомые атомы попадались, но следов ДНК не было, — это явно была сложная органика, полимер, а не слюна или слизь какой-нибудь местной твари. Сармат попробовал её подогреть — она, и без того жидкая, теряла тягучесть уже при восьми сотнях по Кельвину, растекаясь сероватой «водой». Немного пролилось на ладонь; Гедимин выставил её на сквозняк и ждал, наблюдая, как медленно застывает расплав.

— Ага, вот ты где! — в шатёр заглянул Вепуат и удивлённо хмыкнул, увидев, как сармат держит руку на весу. — Что там у тебя? Улитка?

— Первый местный полимер, — Гедимин показал ему разорванный, измазанный в синей жиже мешок — и только сейчас сообразил, что зря не опустошил и не вымыл его перед экспериментами. Вепуат, впрочем, понял всё правильно — заинтересованно хмыкнул, потянул эластичную ткань, взялся за сканер.

— И верно. Гляди-ка, даже без ДНК… водонепроницаемый… на электропроводность проверял?

— Пока нет, — Гедимин аккуратно разрезал остатки мешка надвое, уступив половину разведчику. — Плавится при восьми сотнях по Кельвину — можно лить на открытом огне, в самом примитивном очаге.

— Как-то так, видимо, такую пропитку и делают, — Вепуат оттёр ткань от остатков жижи и придирчиво осмотрел. — Тряпку в горячий вар, просушить, повторить для равномерности… Смотри, тут и шнурок на горловине с пропиткой. А он явно из кожи…

Разведчик растянул тоненькую кожаную полоску между двух пальцев, попробовал на разрыв и удивлённо хмыкнул.

— Хорошая штука. Почти как наши комбинезоны. У макак одежда сильно попроще… Как думаешь, пойдёт на изоляцию?

— Проверим, — отозвался Гедимин. Он, забывшись, поднялся на ноги, услышал треск костяного каркаса и помянул про себя размножение «макак».

— Сейчас починим, — Вепуат засунул вылезшие кости обратно в пазы и положил ладонь Гедимину на макушку, заставляя того пригнуться. — Сам уже думаю перебраться в машину. Эти строения не на сарматов рассчитаны.

Когда Гедимин, поставив на место шатёр, вернулся к стоянке Броннов, чужаков там уже не было — только длинные ямки там, где лежали их звери. Аборигены спрятались под навесом, прикрыв драной сеткой вход. Гедимин осмотрел их корзины, заглянул даже внутрь, — эластичных мешков нигде не было. «Видимо, технология Скогнов. Не всё идёт на обмен…» — сармат разочарованно сощурился. «Надо показать Айзеку. Может, он такое раньше видел. Нужно больше образцов… а в идеале — цех синтеза.»

…Вепуат вырезал для изучения клочок пропитанной ткани в один квадратный сантиметр и махнул рукой — «остальное тебе». Через пять минут у Гедимина была пробирка с восемью миллилитрами густой, быстро застывающей жижи и обрезок грубой ткани из растительных волокон, не представляющей для сармата никакого интереса. Её тоже прибрал Вепуат, пробормотав что-то про условия налипания. Гедимин, пожав плечами, вернулся к пробирке.

«Диэлектрик. Прозрачность для омикрон-потока… прозрачность для сигма-потока… относительная непрозрачность для бета-частиц… в разделённых газах не окисляется…» — Гедимин, неопределённо хмыкнув, плотно закрыл крышки охладителя, оставив внутри кювету с одним миллилитром «каучука». «Дойдёт до минус десяти — проверю пластичность. Сильно охлаждать незачем — навряд ли тут запредельная морозостойкость…»

На подогретый провод «каучук» налипал отлично. Махнув пока рукой на равномерность слоя, Гедимин с нетерпением дождался, когда жидкость застыла, и согнул кабель вместе с изоляцией в колечко. Луч сканера, прощупав покрытие и металл до последнего микрона, принёс ответ, и сармат скупо улыбнулся. «Годится. Идём дальше…»

Пока провод, скрученный в спираль и придавленный прессом, ждал следующей проверки, Гедимин подошёл к охладителю. Над извлечённой кюветой немедленно сгустился пар. «Каучук» лежал на дне сероватой лепёшкой. Сармат потыкал в него когтем и удивлённо хмыкнул. «Пластичность сохранилась. Интересно…»

На растяжение за края остуженная лепёшка реагировала так же, как тёплая — растягивалась, не трескаясь. Потрепав её с разных сторон, Гедимин бросил образец в кювету и выставил на охладителе следующее значение. «Результат хороший. Теперь — минус двадцать. Пойдём с шагом в десять градусов. Если дотянет до минус тридцати…»

— … животные для опытов, — долетел из-за переборки недовольный голос Айзека. — Опыты на Би-плазме недостаточно показательны. Ты что, предлагаешь сразу применить на сарматах?

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Все работают. Айзек ищет источник субстрата… Один Гварза работу не показывает.»

Луч сканера скользил по скрученному кабелю, и сармат недовольно щурился. «Пластичность достаточная. С механической прочностью проблемы. Изотрётся. Попробовать добавки… аналог вулканизации?»

Он оглянулся на прикрытые защитным полем ряды пробирок с разнообразными реагентами. «Сначала — поговорить с Айзеком. Вдруг у местных уже отработанная технология, а я буду тыкаться вслепую…»

Он достал из охладителя кювету и снова хмыкнул. «При минус тридцати пластичность сохраняется. Идём дальше…»

Гедимин только успел подсоединить электроды к проводу, свёрнутому в тугую спираль и намотанному на штырь из земной стали, как из-за переборки быстрым шагом вышел Айзек. На середине отсека он резко развернулся и уставился на Гедимина.

— Электромагнит?

— Изоляцию проверяю, — отозвался ремонтник. — Непрочный полимер, но в целом годится. Нужны нормальные объёмы для исследований. Эту штуку привезли из Сэви — может, и цех где-то рядом. Договоришься о поставках? Они вроде согласны менять на рэссену.

Айзек слушал его, ошалело мигая.

— Постой, атомщик. Какой полимер? Здесь, на Равнине⁈

Он отсоединил электроды и отобрал у Гедимина катушку. Сармат, едва заметно ухмыльнувшись, прошёл мимо него к охладителю. «Минус пятьдесят. Вынимать осторожно, чтоб не высыпалось на пол… Hasu!»

Лепёшка, взятая за край, слегка растянулась и так и повисла. Гедимин встряхнул её над кюветой, намотал на онемевший от холода палец, — полимер стал чуть более упругим, видимо, процессы внутри шли, но до потери эластичности было ещё очень далеко. «Мать моя колба, какой же у него предел⁈ И это — в чистом виде, без обработки… Вот это Скогны. Вот это дикари…»

Из-за плеча донеслось сдавленное хрюканье. Айзек сжимал катушку в руке и трясся от нервного смеха. Перехватив взгляд Гедимина, смеяться он перестал и шумно вздохнул.

— Никаких цехов, атомщик. Это природный эластомер. Выварка из воздушных медуз. Такие большие пузыри, снизу дырка с щупальцами. Помнишь, в Сердце Пламени их чистили, — ты ещё остановился посмотреть? Шкурки потом вываривают…

Гедимин мигнул. «Природный эластомер? Местная фауна? Понятно…»

— Распространённый ресурс? — он вспомнил длинный стол и полные корзины шевелящихся «пузырей». — Тем проще. Достанешь пару литров?

Айзек несколько секунд молча смотрел на него, потом еле слышно хмыкнул.

— Думаешь, это вещество можно как-то применить… в нашей работе?

Гедимин кивнул на охладитель — датчик как раз показывал минус шестьдесят.

— Пластичный диэлектрик с огромной холодостойкостью. Придумаю, как его упрочнить, — и у нас есть изоляция… и замена скирлину. Выясни, как его здесь обрабатывают, — всё, что связано с этим веществом. Пару литров на опыты… и — как оно называется?

Айзек мигнул.

— «Sessh». Это вещество называется «сеш»… или « gzesh»? Это явные сокращения, рабочий жарго… М-да. Атомщик, ты правда кое на что наткнулся. Тут действительно технология… надо будет прояснить…

В задумчивости прижав руку к респиратору, он направился к выходу. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Так эта штука — «сеш» или «гзеш»?

Шлюз уже открывался, и Айзек ничего не услышал.

— Мне показалось, оно — «ксесс», — Вепуат на пару секунд отвлёкся от микросканера. — Выварка из медуз, значит… Их вроде бы разводят в неволе?

Гедимин пожал плечами.

— Чем проще получать эту штуку, тем лучше. Нам будет нужен стабильный источник… эластомера «сеш». Короткое название — легко запомнить.

…«Минус сто двадцать. Сеш сохраняет пластичность до минус ста двадцати. Интересные условия жизни у этих медуз…»

Гедимин прикрыл защитным полем дымящуюся кювету с хрупкими обломками и пошёл к шлюзу. Новую информацию надо было хорошо обдумать.

Дойти он не успел — в лабораторию, обогнав Айзека, влетели двое Скогнов, за ними пролез третий. Прикрикнув на первых, он пристроил копьё на оружейную стойку, поднял взгляд на Гедимина и почтительно поднёс ладонь ко лбу. Айзек выгнал из шлюзовой камеры последнего Скогна (всего их в отсек набилось шестеро) и встал у люка, сложив руки на груди. Аборигены, положив копья на стойку, сгрудились у стола, привстав на кончиках пальцев. Не успел Гедимин снять пробирку с остатками «сеша» со штатива и показать им, как они загомонили, быстро переглядываясь. Сармат не разобрал в их речи ничего, кроме набора звуков, отдалённо похожего на «сеш»… или «хсесс», — это свистошипение произносилось так быстро, что ремонтник только мигать успевал. Один из Скогнов, уверенным жестом оттолкнув других от стола, ткнул когтем в пробирку и быстро заговорил, попутно что-то изображая пальцами. Гедимин беспомощно оглянулся на Айзека.

— Перевод будет?

— Yirr hsessh? — медленно проговорил тот, забрав у сармата пробирку. Скогн щёлкнул по ней отогнутым когтем и выпалил несколько быстрых коротких фраз. Айзек снова спросил, в этот раз быстрее и неразборчивее; Скогн ответил, изобразив пальцами что-то круглое, а потом — плоское и тянущееся. Изогнув ладонь лодочкой, он показал, будто что-то в неё бросает, и размешал пальцем для верности. Другой абориген полез было с пояснениями, но первый на него рявкнул. Гедимин пересчитал их по головам и недовольно сощурился. «Охранники, называется. Мало того, что стражей нет… Будешь тут бояться любого идиота с копьём. Вот кто сейчас защищает лагерь? Они хоть караульных оставили?»

— Khansesshea, — неожиданно чётко проговорил Скогн, снова изобразив пальцами шар с длинным шевелящимся хвостом. — Kiyerr ksessha khansa ti!

Гедимин мигнул.

— «Хансеша», — отозвался на его растерянный взгляд Айзек. — Летающие стаями существа, круглые, с втяжными щупальцами. Их покровы собирают и вываривают. Пену выкидывают. Варка длится долго, пока от жидкости не останется треть. Это «сеш». Как они говорят — заготовка, полуфабрикат. Но уже на что-то годится.

Скогн напряжённо наблюдал за ним. Айзек сказал ему несколько слов, и абориген принялся рыться в ремешках и завязках. Зашевелились и остальные, хватаясь за поясные сумки. Через пару секунд на стол к Гедимину шмякнулся десяток мешочков и даже мешковидные рукавицы с плотными вставками под когти. Все они знакомо блестели — предметы из ткани и кожи были обильно пропитаны «сешем». Самый толстый слой Гедимин разглядел на рукавицах — их обмакнули в выварку раз восемь, не меньше.

— Yirr gzesh? — спросил Айзек, глядя, как сармат подбирает предметы и рассматривает их, проверяя на пластичность. Скогны заухмылялись, вежливо прикрывая зубастые рты, и снова загомонили, пока «предводитель» не вышел вперёд. Он старался говорить медленно, но звуки выходили очень уж странные. Гедимин молча слушал и ждал перевода. «Как Айзек их язык освоил?» — вертелось в голове. «Мне бы тоже не помешало. Стоишь тут, как идиот…»

— В общем, так… — медленно проговорил Айзек, на мгновение приложив пальцы к груди; Скогн тут же замолчал и застенчиво улыбнулся. — «Сеш» держится на основе и тянется вместе с ней. А можно сделать, чтобы держался и не рвался без основы. Тогда он будет называться «гзеш». Так и думал, что это немного разные вещи…

— Как это делается? — нетерпеливо спросил Гедимин. Из-за своего стола уже выбрался Вепуат, встал рядом с ремонтником.

— Его греют вместе с… — Айзек задумчиво сощурился. — С чем-то вроде крови или лимфы одного животного. Туда кладут определённые камни… камни из Сфена Кислоты. Потом перемешивают и греют отдельно — долго, целый день. Когда остынет, пытаются воткнуть нож. Если отскочит — готово.

Скогн оживлённо заверещал и, взлетев на оставленное без присмотра кресло, положил на стол снятый с плеча арбалет… или копьеметалку, — какую-то крайне примитивную конструкцию из дуги, доски с желобком и слегка провисающего жгута. Он поддёрнул жгут когтем и оглянулся на Гедимина. Сармат пригляделся и мигнул. «А вот это уже интересно…»

Жгут был сплетён из десятка тонких полосок, в которых Гедимин уже и без сканера угадал обрезки «сеша», только более плотного и сменившего цвет на тёмно-тёмно-багровый, почти чёрный. Сармат осторожно растянул его и хмыкнул. «Порвать, конечно, можно. Но трудно. Даже мне… Уран и торий! Неплохо они его усовершенствовали…»

Жгут в его руках растянулся уже в семь раз; удерживать его было тяжело, упругая коса вырывалась из пальцев. Гедимин задумчиво щурился, разглядывая тонкие полоски. «Поискать предел прочности… и нагрев-охлаждение проверить надо бы. Но вещество, определённо, интересное…»

Скогны, примолкнув, подались назад и с опаской следили за сарматом. Гедимин аккуратно, не выпуская жгут из рук, свёл растяжение на нет и протянул «арбалет» владельцу.

— Они могут дать мне образец… насовсем? Надо для опытов.

Айзек покачал головой.

— Они-то дадут, но не хотелось бы их грабить. Я свяжусь со старейшинами Синви. Пусть сделают выварку специально для тебя.

Гедимин недовольно сощурился.

— Когда сделают? Через год?

Айзек поморщился.

— Тут не Земля, атомщик. У них нет синтезных цехов. Экспериментируй пока сам… у тебя же есть немного сырья?

— Считанные миллилитры, — ответил сармат. — С чем экспериментировать? Чья кровь, где Сфен Кислоты?

Айзек тяжело вздохнул.

— Ты же понимаешь, что без серьёзной доработки тут не обойтись…

Он повернулся к перешёптывающимся Скогнам — они заметно встревожились. Айзек сказал что-то — судя по жестам, благодарное — и выпроводил их в шлюзовую камеру. Каждый, как заметил Гедимин, быстро оглядывался через плечо; они притихли, и им, похоже, было не по себе.

— Постоять бы со сканером рядом с их котлами, — тихо заметил Вепуат. — Явно какая-то реакция с катализатором. Может, та кровь — просто наиболее доступный источник… чего-то, что можно добыть другими путями.

Гедимин оглянулся на свои пробирки. «Что из этого может быть в крови живого существа — так, чтобы оно при этом не сдохло?..»

…Гедимин наматывал провод на катушку, когда пол под ногами едва заметно дрогнул. Через пять секунд толчок повторился. Гедимин, отложив катушку, оглянулся на Вепуата — тот поднял взгляд от микросканера и с удивлением посмотрел под ноги. Лабораторию снова встряхнуло, в этот раз сильнее.

— Землетрясение? — Вепуат поднялся из-за стола. — Что тут вообще с текто… А, hasu!

— Что угодно, — прошептал Гедимин, намертво прикрепляя все штативы к столу. Холм мелко дрожал. Сармат бросил взгляд на запястье и увидел, как вспыхивает тревожный светодиод.

— Дроны видят что-то внизу! — Вепуат, подобрав оружие, метнулся к шлюзу. — Что-то движется…

Его слова заглушил гул открывающегося люка. Гедимин успел войти следом, на ходу разглядывая экран дозиметра. Прибор — и, похоже, весь холм — захлёстывали волны сигма-квантов. Стрелка-указатель металась из стороны в сторону, пока сармат, сообразив, не развернул руку так, чтобы она смотрела вниз. Метания прекратились — теперь она мерно раскачивалась, пока не остановилась. Лабораторию встряхнуло с удвоенной силой — и внезапно всё замерло.

— Ядро Сатурна! — донёсся из распахнутого шлюза вопль Вепуата. Гедимин, уже не заботясь о герметичности лаборатории, вылетел наружу, сдёргивая с плеча сфалт, — и сам замер на пороге, во все глаза глядя на гиганта, нависшего над холмом. Пятидесятиметровый змей, будто отлитый из металлизированного рилкара, встал на хвост у обрыва, заглядывая из низины в лагерь. В разбросанных по бронированной морде глазах плескалась переливающаяся ртуть.

— Текк’т, — услышал он собственный голос и судорожно сглотнул — горло сжал спазм. Существо, увидев чужаков, чуть приподнялось, встряхнулось со стеклянным звоном и обрушилось в низину. Над обрывом показались ещё две шипастые головы. Холм едва заметно вздрогнул.

— Яд-дро Сатурна, — прошептал Вепуат, медленно подходя к краю. — Полсотни метров, мать моя пробирка…

Гедимин с кривой ухмылкой поднял руку в приветственном жесте. «Они разумны и не враждебны,» — напомнил он себе — рядом с такими гигантами даже немелкого сармата поневоле брала оторопь. Текк’ты, похоже, понимали разницу размеров — ни к сарматам, ни к их лагерю не приближались, поглядывая издалека. Из полевой кухни высыпали Бронны, сбежались к обрыву, что-то вереща и махая руками, но страха в их голосах Гедимин не слышал. Один змей повернул к ним голову — карлики завопили громче прежнего и сгрудились у самого края, рискуя свалиться в низину. Гедимин бросил под обрыв шар защитного поля, растянул его в полосу, соорудив ограждение, — Бронны даже не заметили, всё их внимание занимали сейчас Текк’ты.

— Союзники, — сказал Гедимин Вепуату, застывшему у обрыва. — Наверное, по делу. Надо Айзека позвать…

— Ага, — вяло отозвался тот. — Айзека. Где, рапторида их сожри, все стражи⁈

Текк’там, видимо, надоело взаимное разглядывание — все три головы снова приподнялись над обрывом и наклонились к сарматам. Их тела зазвенели, зашелестели, как осыпающееся разбитое стекло. Ближайший змей выпустил что-то из пасти — оно упало с пятиметровой высоты с глухим грохотом, и ошалело мигнувший Гедимин увидел каменное бревно. Оно было идеально цилиндрическим, отшлифованным до блеска, — громадный керн трёхметровой длины, взятый из тонкослойного пласта уже знакомой Гедимину породы. Ещё один змей приоткрыл пасть, выронив кусок камня — пять или шесть кривоватых шаров, слепленных вместе. Последний замешкался, и звон и лязг «стеклянной» брони стали почти нестерпимыми — даже сармат схватился за наушники. Змей нехотя поддался на «уговоры» — если это был аналог речи — и аккуратно положил что-то на край обрыва. Это был конгломерат из пары десятков разноцветных каменных комков, каждый размером с кулак. Когда Гедимин, промигавшись, двинулся к нему, Текк’т шарахнулся от обрыва — и, выгнувшись блистающей дугой, ударился головой о землю. Сармат ждал грохота — или треска лопающейся брони — но змей бесшумно нырнул в гравий всеми пятьюдесятью метрами, и лишь кольчатые выступы на хвосте сверкнули на прощание. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как закрывается за Текк’том дыра в земле.

— Эй! Подождите! — услышал он крик Айзека — и ещё пару воплей на непонятном языке. Сармат выбежал к обрыву и остановился, глядя на взлетающие над землёй хвосты. Двое Текк’тов нырнули в недра одновременно, на почтительном расстоянии друг от друга; на секунду Гедимин задумался, как они там, в каменных пластах, будут ориентироваться, но тут же выкинул нелепые мысли из головы.

— Чего не позвали-то⁈ — накинулся Айзек на Вепуата. Тот оказался быстрее Гедимина и уже простукивал трёхметровый керн. Дроны кружили над ним.

— А чего звать? — ответил Вепуат, разглядывая камень. — Образцы — они и есть образцы. Гедимин, чего они там накомковали? Что-то интересное?

— Похоже на то… — Гедимин смотрел на экран сканера. Половину пород, притащенных Текк’тами, он видел впервые.

— Образцы… — покачал головой Айзек. — Геологи нашлись… Хоть бы спросили, откуда они! А, вот тут пометка…

Он обошёл керн и провёл ладонью по его боку. Гедимин, быстро обогнув комковатый валун, проследил за взглядом Айзека и еле слышно хмыкнул. Пометка была выдавлена — именно выдавлена, а не вырезана или выбита — прямо в камне — шесть значков один над другим вдоль гладкой поверхности. «Семь сантиметров в глубину,» — отметил про себя Гедимин. «С запасом.»

— Образцы из Ксолу, — сообщил Айзек, досадливо щурясь. — «Ксолу» — и ни слова более. Кто додумался поручить Текк’там собирать образцы⁈

— Видимо, Кейланна для доставки не нашлось, — сказал Гварза, неведомо как оказавшийся у обрыва — Гедимин даже не заметил, как он подошёл. — На волокуше не наездишься — всё-таки шесть световых часов…

Айзек фыркнул.

— Ладно бы доставка — но собирать-то зачем⁈ У нас тут всё-таки не горный комбинат. Этого даже Гедимину на опыты многовато.

Гедимин молча разглядывал керн. И форму, и пропорции образца, по неизвестной связи полученного от Кайшу, Текк’ты соблюли в точности.

— М-да. Союзники не мелочатся, — Вепуат щёлкнул когтем по камню.

— Им, наверное, сложно переносить мелкие предметы. Ещё проглотишь или вдохнёшь… — пробормотал Гедимин, примеряясь, с какой стороны образца удобнее взять нормальный, соразмерный керн. — Интересно, как они туннели заделывают. Даже следа не осталось…

Айзек тронул его за плечо.

— Атомщик, не отвлекайся. Мы место для станции до сих пор не выбрали. А сидим тут уже неделю. Эта порода — она плотнее или рыхлее тех, что ты уже проверил?

Гедимин пригляделся к слоям на срезе и задумчиво хмыкнул.

— Плотнее тоготской, но рыхлее сэвийской. А самая плотная — отсюда, из-под холма. Как это место называется? Край?

— Дальний Край, — поправил Айзек. — Значит, здесь — прочнейшие пласты?

Гедимин пожал плечами.

— Пласт целиком я не видел. Но порода очень плотная. Тут, видимо, наивысшее давление… только неясно, что давило.

— Давит, — без тени усмешки поправил Айзек. — Всё, что снаружи, атомщик. Миллиарды Метагалактик, спрессованные со всех сторон. Здесь — точка наивысшего давления. Странно было бы, если бы это ни на что не влияло. Так ты уверен в своих словах? Готов подтвердить, что здесь — лучшее место для станции?

Гедимин мигнул.

— Слишком быстро, — буркнул он, недовольно глядя на Айзека. — Я сказал — порода наиболее плотная. Всё остальное ты сам додумал. Про породу могу подтвердить. Про станцию — нет.

Кенен Гварза, до сих пор молча наблюдавший за ними, протяжно вздохнул.

— Вот Маккензи подсунул эксперта, м-мать его пробирка…

— Не лезь к нему! — быстро одёрнул его Айзек. — Идём в лабораторию. Гедимин, проверь новые образцы. Если будет что сказать насчёт пластов — сразу иди к нам!

Гедимин и Вепуат растерянно переглянулись.

— Ну, где-то ж её надо будет поставить, — пробормотал разведчик. — Мне больше интересно, из чего они собрались строить. Мы ещё только начали разбираться с местной химией… да по большому счёту — даже не начали!

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Не построят, так выроют. Будет пещерная станция. Вон, тут у них Текк’ты лепят камень, как глину, — скатают шарик, насверлят дырок…

Он опустился на землю и погрузил бур в каменное бревно поперёк пластов. «Два года,» — пульсировало в мозгу. «У нас на всё два года. Я не хочу ни за что отвечать в этом дурацком, бессмысленном месте. Но придётся.»

…«На чём проверять-то?» — Гедимин в задумчивости перебирал завалявшиеся по карманам железки, осколки металлофрила и неведомо как туда попавшие обломки равнинных минералов и ксеноорганики. Две неподключённые магнитные катушки лежали на столе; одна была намотана на стальной сердечник, другая — на штырь из рэссены. «Друг на друге, что ли? Земные материалы проверять как-то бессмысленно…»

Он разложил на поддоне всё, что удалось накопать по карманам, а подумав, добавил ещё микроскопические «слитки» рэссены и несколько пробирок с порошкообразными веществами. По его расчётам, всё это должно было попасть в магнитное поле — если оно, конечно, сформируется.

«С этой Равниной никогда не знаешь, что будет,» — Гедимин уже пятую секунду медлил над катушкой с подсоединёнными электродами, не решаясь пустить ток. «Простейший опыт… а ну как взорвётся?» Он покосился на стальной сердечник. Единственный знакомый элемент в конструкции вроде бы должен был успокаивать — но из-за него-то Гедимину и было не по себе. «Ладно, начнём. Attahanqa…»

Стальные фрагменты задрожали, как по команде разворачиваясь к катушке. Гедимин прислушивался, не раздастся ли треск пробоя, но слышал только тихий скрежет — мелкие железячки постепенно сдвигались с места, подползая к катушке. Сармат опомнился, когда они почти уже до неё добрались, и отодвинул их подальше. В ту же секунду они поползли обратно.

«Крупные фрагменты. Не стальная стружка,» — Гедимин еле слышно хмыкнул, перенося детали на самый край поддона. «Сильное поле. Не ожидал…»

Он посмотрел на фрагменты рэссены и ксенолития, заглянул в пробирки, — ни одна крупица порошка не шелохнулась, хотя многие предметы лежали к катушке почти вплотную. Только железные гайки и сломанные болты упорно ползли к источнику поля, сдвигая подвернувшиеся препятствия.

«Всё-таки не магнитится,» — Гедимин с сожалением взглянул на кусочки рэссены. «Значит, поля не создаст. Ладно, если опыт назначен, надо провести…»

Он отодвинул поддон с так и не отключённой катушкой в сторону, сгрёб с него пригоршню обломков и осколков и высыпал в другой, привычным движением подсоединяя к новому экспериментальному образцу вторую пару электродов. «Провод и изоляция пусть полежат под напряжением — посмотрим, что будет в работе. А я закончу с катушками…»

Застывшие капли рэссены дрогнули и качнулись, медленно сдвигаясь с места. Гедимин изумлённо мигнул, быстро перевёл взгляд на железные обломки, — они так и лежали, не сместившись ни на миллиметр. Сармат отключил ток, переложил капли в поле катушки со стальным сердечником — они замерли, будто приклеенные. Гедимин, озадаченно хмыкнув, вернул их на место. «Ничего не понимаю. От материала сердечника как-то меняется…»

— Атомщик, — Айзек вышел из-за переборки, устало щурясь. — Чем это ты… А-а, опыты с электричеством… Ты проверил пластообразующие минералы?

Сармат кивнул.

— Ничего не поменялось? — взгляд Айзека стал неприятно-острым. Гедимин снова кивнул.

— Порода прочнее на Дальнем Краю. Это я сам проверил и готов за это ответить.

Айзек устало усмехнулся.

— Спасибо, атомщик. Это уже немало… Спать пойдёшь?

— У меня работа, — отозвался Гедимин, отодвигая кусочки рэссены от катушки. «Правда, что ли, тут два вида… А может, не два?»

— В первом часу местных сумерек выезжаем к порталу, — сказал Айзек, оглядываясь на Вепуата. — Все, со всем оборудованием. Вам пора на декомпрессию. Как раз успеете к шестичасовому медосмотру.

Гедимин мигнул. «Да, верно. Ураниум-Сити…» — он прижал на секунду ладонь к виску. «Понятно, почему Айзек возвращался такой ошалелый. Я, похоже, тоже буду натыкаться на стены…»

— И надолго это? — спросил без особой радости Вепуат. — Я всё жду, когда страж даст мне спуститься с холма. Кучу опытов так и не провели. На медосмотр нам получаса хватит?

Айзек покачал головой.

— Декомпрессия, Вепуат. Минимум восемь часов. Я бы настоял на двенадцати. Вы оба тяжело перенесли… Эй! Атомщик, что у тебя там?

Вепуат, проследив за его взглядом, схватился за генератор защитного поля — и только тогда Гедимин обернулся и увидел катушку на стальном сердечнике. Штырь, когда-то прямой и гладкий, оплыл, сталь, раздвинув витки обмотки, выпирала спиралевидными гребнями, и они постепенно росли, как будто что-то выдавливало металл из-под намотанного провода наружу. Сармат смотрел на них секунд пять, прежде чем его рука, словно онемевшая, дотянулась до выключателя. Цепь разомкнулась; стальные выросты, утончившиеся уже до прозрачности, изогнулись, обвисая книзу, но больше не росли.

— М-мать моя пробирка… — выдохнул Гедимин, разглядывая деформированный сердечник. Он не сразу решился потрогать выпирающий гребень кончиком когтя. Это определённо была сталь — привычный, знакомый сплав, твёрдый, тугоплавкий… Анализатор не показал ничего нового — металл даже не «фонил»…

— Оч-чень интересно… — Айзек, оказавшийся смелее Гедимина, взял обесточенную катушку в руки. — Такого я ещё не видел. Что это за металл? Выглядит знакомо.

— Сталь, — буркнул Гедимин. — Марка…

Айзек дёрнул плечом.

— Уже понятно, атомщик. Земные материалы… м-да, вот поэтому вас и заставили мучиться с местными рудами. Ты всё-таки соблюдай осторожность — тут всякое бывает…

Вернув катушку на поддон, сармат вышел. Гедимин перевёл взгляд на рэссеновый сердечник, — эту установку не отключили, и её успели облепить кусочки застывшего расплава, но сам штырь, по крайней мере, никуда не вытекал.

— Декомпрессия, значит, — задумчиво пробормотал Вепуат. — А ведь и правда — не помешает.

9 день Льда, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Пристегнись, — прошептал Айзек в наушник Гедимину. Тот поддел ремень пальцем и досадливо сощурился.

— Кто их ставил⁈ Они и полтонны не удержат…

Айзек молча дотянулся до ремня и защёлкнул карабин.

Под ногами, в недрах платформы, уже гудел двигатель; ещё секунда — и глайдер сдвинулся с места. Гедимин попытался оглянуться через плечо, услышал скрежет креплений и недовольно поморщился — ремни определённо были рассчитаны на филка, а не на ликвидатора в тяжёлой броне. «Кто их, всё-таки, ставил?»

Отсек качнуло — машина добралась до спуска и теперь медленно сползала с холма. Гедимин вспоминал многометровый слой гравия на пологом склоне, удерживающийся только под собственным весом, и снова пытался оглянуться на принайтованное чуть поодаль оружие. Его сфалт и плазмомёт Вепуата обернули защитным полем поверх креплений; управляющие стержни реактора были намертво зафиксированы, и Гедимин надеялся, что их всё-таки не вытряхнет на резком повороте.

— С нами кто-нибудь идёт? — вполголоса спросил Вепуат. — Не влетим в разлом?

— Калиг и Навкет идут с двух сторон, — ответил Айзек. — Тут недалеко, на самом деле. Просто время тянется медленно.

Машину чуть качнуло вбок на неровности рельефа, и напрягшийся Гедимин снова услышал хруст креплений. Он глубоко вдохнул и с трудом расслабил мышцы. «Едем. Платформа устойчивая. Айзек каждый день по два раза её гонял…»

— Подъём, — прошептал Айзек, прислушиваясь к движениям платформы. — Всползаем на холм.

Гедимин покосился на дозиметр — светодиод уже зажёгся, где-то рядом курсировала плотная стая червей-пирофор. Айзек, взглянув на прибор, облегчённо вздохнул.

— Портал готов. Прикройте глаза, голову вниз, — будет тяжеловато…

Глайдер приостановился. Гедимин посмотрел на дозиметр — пульсация червей постепенно перекрывалась другой, знакомой по первому перемещению. «Портал „светит“?» — сармат вспомнил, как внезапно отключился прибор при переходе, и снова оглянулся на обернутый защитным полем реактор. «Там ещё кусок рэссены,» — некстати вспомнил он. «Проверить на заражённость…»

— Sata! — вскрикнул Айзек, утыкаясь лицом в подставленные ладони. Платформа двинулась с места. Гедимин зажмурился, стискивая зубы, но это помогло слабо — глайдер уже трясло, и от разнонаправленных вибраций ныли суставы, и шевелилось что-то в сросшемся позвоночнике. «Реактор,» — сармат снова и снова представлял себе холодный зелёный свет, пронизанный блестящими колоннами. «Проверить реактор. Выдержал Равнину. Выдержит переход. Проверить…»

03 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Услышав гул приоткрывающегося люка, Гедимин вздрогнул и открыл глаза, выставляя вперёд руку с генератором защитного поля. Крепления ремней заскрежетали. Кто-то щёлкнул карабином на его груди и сочувственно хмыкнул.

— Резко не вставай. Говорил же — он тяжело перенесёт переход. Со своими старыми шрамами… Вепуат, ты как? Осторожно, без резких движений…

— У-ух! — донеслось слева; лязгнула чья-то броня. — А если сюда макаку засунуть, — она вообще встанет?

Гедимин ухмыльнулся. Глаза он открыл, но легче не стало — всё вокруг затянуло серой дымкой, и от неосторожного поворота головы она уплотнилась до черноты. Вдохнув поглубже, сармат попробовал подняться. Палуба уже не тряслась, ноги вроде бы держали, вот только с видимостью было неважно. Сармат вдохнул ещё раз, пытаясь понять, что не так с воздухом.

Люк загудел громче, по пальцам потянуло прохладой. Гедимин развернулся к выходу и увидел в дымке серебристый силуэт.

— Парни, вы в порядке? — встревоженно спросил Кенен Маккензи, заглядывая в отсек. — Выйти сможете?

«Маккензи,» — Гедимин почувствовал, как губы растягиваются в нелепой ухмылке. «Земля. Выйти… снаружи станет легче. Воды бы… Да, сфалт… не забыть сфалт.»

Он развернулся к скамье — и сам не понял, как оказался у скрежещущей переборки. Скрежетала она от его когтей — сармат цеплялся за неё, медленно сползая на палубу. Встряхнув головой, он кое-как выпрямился и уже тогда услышал взволнованные возгласы Кенена и Айзека.

— Сфалт, — прошептал он, выглядывая сквозь туман два параллельно закреплённых цилиндра. Смутно понимая, что лучше не наклоняться, он опустился на палубу и нащупал крепления. Выдернув сфалт из-под защитного поля, он крепко прижал его к груди. Тяжесть холодного металла в руках непонятным образом успокаивала.

— А я сразу сел, — донёсся сбоку голос Вепуата. — И вставать что-то не тянет.

— А чего ты хотел? — издалека, похоже, снаружи долетел голос Айзека. — Первый нырок — и сразу на неделю! Тащи теперь медиков и тележки… или хочешь атомщика на руках нести?

Гедимин, досадливо щурясь, в два рывка поднялся на ноги и перекинул сфалт за спину. В глазах немного прояснилось, но за переборку он на всякий случай держался. «Гварза… он ещё и за штурвалом был,» — мелькнуло в мозгу. «Он-то жив? И как Айзек каждый день по два раза…»

— На руку опирайся, на руку! — прикрикнули на него, едва он протиснулся в люк. — Нашёл время показывать гордость!

— Ты меня не удержишь, — отозвался Гедимин, щурясь на яркий свет. «Белый какой-то. С просинью. Отвык от местных ламп…»

Кто-то вскрыл его респиратор, и по лицу хлестнул морозный воздух. Гедимин закашлялся. «Холод. Зима. Здесь ещё зима. Воздух… один окислитель вместо трёх. Почему вкус металла? Лёгкие порвало?»

— Нормально, нормально, — услышал он голос Гварзы. — Два-три раза туда-сюда — и будут выходить на своих ногах. Дай им пересидеть минут пятнадцать. И воды принеси.

«А при первом переходе было легче,» — думал Гедимин, сидя бок о бок с Вепуатом на краю тележки и чувствуя, как тянет холодом по мокрой макушке и загривку. Слабость постепенно отступала. Он осторожно огляделся — вокруг был ангар, непривычно огромный после тесных отсеков лаборатории и низкого свода шатра. Гварза и Айзек как ни в чём не бывало обсуждали что-то у отогнанной в сторону машины, там же топтался и Маккензи, натянувший поверх шлема что-то с меховыми хвостами. «Как старейшина Скогнов,» — Гедимин нелепо ухмыльнулся и снова отхлебнул из фляги с водой. «Искупаться бы. Может, даже без скафандра. В холодной, в горячей и опять в холодной.»

— Понятно, почему Айзек всегда такой измотанный, — тихо заметил Вепуат. — Два раза в день вот так переходить… Надо будет с ним поменяться. После таких прыжков точно не до науки…

Гедимин досадливо сощурился. «Верно. Как я-то не сообразил⁈ Надо Айзеку сказать — я погоню машину. От меня всё равно толку нет. А он, может, чего наисследует.»

— Ну что, продышались? — широко улыбнулся Маккензи, увидев, как Гедимин поднимается на ноги. — Да, теперь вас можно выпускать на медосмотр. Слушайте сюда, парни.

Он жестом поманил сарматов к себе. Гедимин увидел одобрительный взгляд Айзека и задумчивый прищур Гварзы. Оба «командира» молчали, только Маккензи было не заткнуть.

— Сейчас — сразу после прожарки — вы с Кеном сядете в глайдер и вернётесь к себе в «Вайтрок». От офиса до медчасти дойдёте своими ногами… Точно дойдёте? — Маккензи недоверчиво хмыкнул. — Ну, будем надеяться. Если мутации у вас не найдут, вы двое пойдёте к Скегги. И там, у него, просидите до трёх дня. Есть, сколько влезет, непременно помыться — и проспать минимум шесть часов. Если вернётесь в таком же виде, как сейчас, — выезд отложим до завтра. Декомпрессия, парни. Все на декомпрессию!

…«Как тут ночью светло,» — Гедимин щурился от уличных фонарей. Световые пятна были повсюду — горели бортовые огни глайдеров, светильники вдоль улиц, торцевые окна бараков. Только небо, прикрытое защитным полем, оставалось иссиня-чёрным. «Светло и холодно…»

Роботы-уборщики урчали под ногами, скалывая намёрзший лёд. Снега на улицах уже не было, даже крыши вычистили, — осталась утоптанная ледяная корка. Воздух сквозь респиратор проходил подогретый, но прохладный — заметно холоднее того, чем дышал сармат на Равнине — и он на секунду задумался, как в том диком мире должна выглядеть зима. Вспомнив что-то про минус сто, он невольно поёжился и решил о Равнине пока не думать.

Очередь у дверей медчасти тянулась вдоль здания, загибаясь за угол, но продвигалась довольно бодро. Гедимин занял было место в хвосте, но Вепуат, высмотрев где-то в середине чёрный скафандр, выдернул ремонтника из очереди.

— Свои, — бросил он незнакомому ликвидатору-филку. Сзади донеслось что-то про чистильщиков, которые всюду лезут не в своё время, но Вепуат даже не обернулся.

— Скорее бы добраться до штаба, — прошептал он, глядя на быстро убывающую очередь. — Давно не видел Скегги. Стало ему легче, как ты думаешь? И Иджес там твой… дронщик, мать его пробирка…

«Да, Иджес… а я все гонки пропустил,» — с трудом вспомнил Гедимин и покосился на чёрный купол высоко над головой. «Какое тут всё здоровенное. Филки не такие уж мелкие, оказывается. На них хоть не наступишь в задумчивости…»

— Ликвидатор — ни шагу без пушки? — весело хмыкнул сармат-медик, одним шлепком прилепив к руке Гедимина кровезаборник. — В глаза посмотри… Ага, ясно. Что за праздник в семь утра? Даже макаки два дня как унялись…

Гедимин сощурился от луча миниатюрного фонарика, полоснувшего по глазам, и досадливо хмыкнул — запах спирта, влитого в ошалелых сарматов, выпавших из глайдера, ещё не выветрился, хотя всякий эффект от него пропал ещё там, в ангаре Маккензи.

— Норма, — бросил медик, отцепив кровезаборник, скользнув по нему равнодушным взглядом и сложив в кучу таких же. — Пошевели плечами… Ага, ничего нового, старые рубцы. Осторожнее со спиной… и мозги под ЭСТ-лучи лучше не пихать. Хотя с вашей работой… ладно, иди! И ты иди, теск. И дроны забери!

— Ещё не мутанты, — Вепуат, выбравшись из медчасти, облегчённо вздохнул, потёр проколотое запястье и быстро огляделся по сторонам. — Большое везение. После водички на трёх окислителях… Ладно, давай в штаб. Там твой стол, небось, заняли. Сколько филков за ним поместится? Пять-шесть?..

…Из-за полосы препятствий доносился треск бластерных разрядов, среди развалин мелькали силуэты в чёрной броне, то высовываясь, то ныряя в укрытие, а над ними, плюясь торпедами с краской, носились четыре дрона. Гедимин остановился, прикидывая, с какой точки удобнее было бы запустить в аппарат обломком фрила, чтобы сразу его сбить; Вепуат оглянулся на задумавшегося сармата и постучал пальцем по его наплечнику.

— Пропустили учения! Надо хоть у себя на холме устроить пострелушки. Отогнать местных, чтоб не мешали, и немного размяться. Как думаешь, Айзек позволит?

Гедимин мигнул — подобные идеи ему в голову не приходили.

— Отбой! — донёсся из-за полосы препятствий зычный вопль, и Гедимин снова мигнул, узнав голос Иджеса. Из развалин со всех сторон выползали присыпанные ледяной пылью и уляпанные краской филки. Дроны, прекратив огонь, перебрались к дверям штаба и повисли там. Гедимин протянул к одному из них руку и услышал пронзительный писк.

— Кому сказал — не трогать! — рявкнул Иджес, выбираясь из-за обломка стены — и там же остановился, растерянно мигая.

— Атомщик⁈

… — Так тебе уже учить кого-то дают? Ты типа опытный дронщик? — Вепуат следил за Иджесом, недовольно щурясь. Тот, намертво вцепившийся в плечо Гедимина, только лениво отмахивался.

— Все в госпитале, что ли, что больше выпустить некого? — продолжал Вепуат. — Тебя самого ещё полгода гонять. Дронщик, ядро Сатурна…

Иджес покосился на него и еле слышно хмыкнул.

— Ты, спец, лучше спроси про новые нормы расчистки. Это как раз по твоим мозгам. А дроны мы с атомщиком обсудим. Иди, иди!

Вепуат сердито фыркнул, но слова о новых нормах всё-таки достигли его мозга — и он, забыв и о Гедимине, и об Иджесе, навалился на двери штаба и влетел внутрь. Иджес довольно хмыкнул.

— Ну, как ты там, у Маккензи? Ничего не мутировало? Станция строится?

Филки, оставленные без присмотра, уже выбрались из развалин и стянулись к штабу. Теперь и Гедимин заметил вторую дверь рядом с первой… да что там — целый пристроенный модуль, ещё одну комнату, присоединённую к старому штабу. Филки преимущественно заходили в неё — к старой двери мало кого тянуло. Гедимин попытался пересчитать незнакомых сарматов с нашивками ликвидаторов, но быстро сбился со счёта. «Что-то слишком много их. Помнится, было меньше…»

— Станция… почти выбрали место, — нехотя сказал Гедимин. — Не знаю, что мы там построим. На месте Маккензи свернул бы я проект…

«Надо бы рассказать ему про рэссену,» — мелькнуло в мозгу. «И про сеш, про криостойкость. Про органику, менее горючую, чем тантал. Только не здесь… спуститься в туннель, что ли?»

— Ремонтник! — окликнул его с крыльца высунувшийся за дверь Вепуат. — Ты где застрял? Гонщик, иди уже работать!

Иджес пренебрежительно фыркнул и вслед за Гедимином протиснулся в двери штаба. Его притёрло к косяку в попытке пройти одновременно, но он этого даже не заметил.

В штабе было тесно, гул десятков голосов сливался в монотонный шум. На пришельцев оглянулись немногие, и те быстро вернулись к своим разговорам. Гедимин покосился налево, на новую дверь, прорезанную в стене. Никаких специальных обозначений на ней не было.

— Ты садись, — Вепуат уже грохнулся на стол с оружейной стойкой — тот, где ещё неделю назад сидел Гедимин. Место было свободно — ни чужого оружия, ни разложенных вещей, ни забытого аккумулятора… Гедимин устроился в кресле, положил сфалт на стойку, потерянно огляделся по сторонам. «Как будто не неделя, а год прошёл…»

Из-за лабораторного стола Ренгера поднялся филк в тяжёлом скафандре.

— Эй, не надо сюда садиться, — сказал он, пока Гедимин пытался вспомнить его имя. — Это стол одного сармата… как же его?..

Вепуат сердито фыркнул.

— Сарда, глаза протри! Это стол Гедимина. А это — сам Гедимин!

Сарда смутился и уткнулся в микросканер, хотя никаких образцов под ним не было — это Гедимин со своего места видел отлично.

— Вернулись… Ага, понятно… — Скегги остановился у стола, задумчиво глядя на сарматов. Передвигался он тяжело, как-то замедленно, хотя ноги не подволакивал, и непохоже было, что он недавно поранился. Гедимин на долю секунды перехватил его взгляд — глаза у Скегги были тёмные, почти чёрные, хоть он и пытался изобразить приветливую улыбку.

— Вроде бы оба в порядке. Немного скафандры ободраны…

— Да там негде… — начал было Вепуат, но Скегги коротким жестом прервал его оправдания.

— Броню на стапель — и оба в мойку. Иджес посмотрит, что где подправить.

Вепуат выбрался из скафандра не сразу и с большой неохотой.

— По карманам не рыться! — предупредил он ухмыляющегося Иджеса. Гедимин вспомнил, сколько странных вещей в карманах у него самого. Немного утешало, что у него они определённо неживые и в большинстве живыми не были… хотя — кто знает, на что способны равнинные микроорганизмы?

…Воздух, и правда, был какой-то другой. Вода тоже — Гедимин тайком попробовал её на язык, пока отмывался в душевой. Пена, стекавшая с кожи, была светло-серой, но не фиолетовой и не зелёной, — это уже радовало. Он стоял под холодными струями, остужающими разогретое тело, и блаженно щурился — в те секунды, когда не вспоминал про бочки с патрубками, волокуши и кусок рэссены, оставленный в реакторе. «Ну ладно, с местом определились. А строить-то из чего⁈»

— Бетон, — вслух сказал Вепуат — видимо, и его терзали те же мысли, и ни холодная, ни горячая вода от них не помогла. — Только бетон, как до войны. Ничего другого не остаётся. Ты же не изобразишь рилкар из местных минералов?

Гедимин фыркнул.

— Я не уверен, что изображу из них бетон… Может, надо было делать по-другому? Набрать здесь образцов, показать местным — пусть подбирают аналоги?

— Посмотрел бы я, как ты объясняешь местным про электропроводность, — еле слышно хмыкнул Вепуат. — И как ищешь аналог сивертсенита. У нас вроде как есть медь, сталь, какой-никакой литий, каучук в двух формах, что-то вроде кварца. Попробовать изобразить цемент…

Гедимин выключил воду.

— Идём, — буркнул он. «Надо бы отключить мозги и немного поспать. Только сначала проверю реактор…»

…Скегги оглянулся на приоткрытую дверь склада и досадливо поморщился.

— До расчисток ещё час. Пока что у нас тесно. И шумно. Постелили вам тут, на складе. Хоть на голову никто не наступит.

Вепуат уже устраивался на расстеленном матрасе и, похоже, был всем доволен. Из-за спины Скегги в помещение заглядывали любопытные, а за ними, совсем у стены, Гедимин видел неподвижный чёрный силуэт.

— Спи. Я через полчаса приду, — пообещал он, отодвигая свой матрас в сторону. — Постараюсь не будить.

— Опыты? — невесело усмехнулся Скегги, пропустив его к выходу. — Ну да. Всё как обычно. Твоя нора на месте. Пыльно там, наверное. Прихвати робота — пусть почистит.

Едва увидев Гедимина, Иджес отделился от стены и неуверенно улыбнулся.

— Вниз, — сказал ему ремонтник, подбирая сфалт. — Ненадолго. Просто посмотришь.

…Иджес смотрел на экран сканера. Всё, что Гедимин вытряс из карманов, лежало теперь в пузыре защитного поля под сигма-лучом. Иджес ни к чему не притронулся — только смотрел на экран.

— Не знаю, атомщик, — пробормотал он, и его передёрнуло. — Я бы не смог. Совсем не смог. Вот это вот увидел бы на сканере — и всё. Пусть Маккензи хоть голову отгрызают. Нашёл же, с кем договориться, макака драная…

Гедимин молча разглядывал неприметное табло на корпусе сфалта. Запуск прошёл гладко, и сармат отсчитывал секунды до безопасного глушения. «Ну, хоть реактор не мутирует,» — думал он. «Там работал — и здесь работает. На ирренций можно положиться. Не ожидал…»

— Прикрой глаза, я в реактор лезу, — предупредил он Иджеса и сам опустил затемнённый щиток. Из вскрытого корпуса ударил знакомый, приятный глазу свет; Гедимин подставил под него пальцы и ощутил фантомное тепло. Это определённо был фантом, — ни один сигма-квант не мог просочиться сквозь сомкнутые щитки скафандра.

«Тёплая,» — сармат осторожно вынул облучённый тёмно-синий штырь. Тот быстро прогрелся при запуске — и теперь, на открытом воздухе, так же быстро остывал. Он не разваливался и не вытекал меж пальцев, — металл под облучением ещё держался, но Гедимин чувствовал, что его структура нарушена. «Заражение запущено,» — кивнул он собственным мыслям, глядя на экран сканера. Прибор видел микроскопические распухшие полости внутри стержня — атомы рэссены склеились, образовав «гнёзда» ирренция, и от них волнами расходилось заражающее излучение. «Чёткие сферы заражения,» — Гедимин снова кивнул, осторожно возвращая образец в реактор. «Процесс идёт. Надо будет пристроить ксенолитий туда же. Так, для эксперимента. И тот красный металл, когда я его выделю.»

— Всё, можно смотреть, — сказал он Иджесу, убирая последние защитные поля. Механик вяло кивнул и даже не сразу поднял руку к шлему.

— Ты всё посмотрел? — спросил Гедимин, кивая на образцы. — Вон там органика — хочешь, проверим на огнестойкость? Очень интересный результат…

— Не, — Иджес качнул головой, поднимаясь из-за стола и быстро отступая к двери. — Не надо проверять. И… тебе для работы, конечно, но… лучше бы ты всё это там оставил! Ну его в ядерный могильник…

…Передатчик громко задребезжал. Гедимин, выдернутый из дремоты, помянул про себя спаривание «макак» и нехотя сел на матрасе, нашаривая флягу с водой. Во рту пересохло, внутри черепа колыхался туман.

— Полтретьего, — сообщил Вепуат. Он бесцельно бродил по складу, помахивая наручным сигма-сканером, и рассматривал экран. Два дрона кружили поодаль.

— Ну что, прошёл декомпрессию? Давление выровнялось?

Гедимин качнул головой.

— Мы так каждый понедельник будем бегать туда-сюда? — он досадливо поморщился. — Так мозг совсем вытечет.

— Ну, не на Равнину же тащить медотсек, — пожал плечами Вепуат. Взгляд у него был задумчивый, но ясный, гораздо яснее, чем, по ощущениям, у самого Гедимина.

— Чем ты напугал гонщика? — спросил он, выключив сканер. — До сих пор к двери не подходит.

Гедимин вздохнул.

— Понятия не имею. Он даже в руки ничего не взял. А там у нас ведь есть стерилизатор. И облучатели всякие…

…Иджес выглянул из-за развалин, когда сарматы уходили, — ненадолго, и Гедимин не успел перехватить его взгляд. Он замедлил шаг, думая, что механик его догонит, но тот шагнул назад, под прикрытие стены. Сармат посмотрел на небо — сквозь синеватый купол просвечивал жёлтый шар, опускающийся на западные крыши. Это было настоящее солнце — звезда, неуправляемый термоядерный реактор. Гедимин сощурился на него и криво ухмыльнулся. «Что там Айзек говорил про одно и то же солнце на одном и том же месте?»

9 день Льда, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Споры огнелюбки клубились над холмами, затягивая горизонт белесой дымкой, то и дело разрываемой смерчами — летуны стаями вываливались из небесных складок и кружили в облаках спор. Гедимин смотрел на синевато-зелёное небо, подсвеченное изнутри, по разломам, жёлтым; внутри, за складками, время от времени вспыхивали яркие белые огни, но зафиксировать их местоположение никак не удавалось. Поверх всего этого, как наклеенное, висело круглое сине-белое «солнце».

— Хотел бы я знать, что там, наверху, происходит, — пробормотал Вепуат, настороженно глядя на вспыхивающее небо. — Оно всё какое-то… плотное, насыщенное, что ли. Будто мы в маленьком пузыре, а вокруг всё клокочет. И сканер туда не добивает… а интересно, если послать мощный луч и поставить приёмник — сигнал в конце концов вернётся?

Гедимин задумчиво сощурился.

— Вернуться должен. Только неизвестно, куда. Всё это ведь ещё и движется. А кто рассчитывал местные орбиты… или что тут вместо орбит? В общем, я не возьмусь.

Он поворошил мелкий гравий, высматривая застывшие капли расплава. «Айзек сказал, что нам привезут вещества для исследования. Об оплате не упоминал. Сомневаюсь, что их отдадут за так. Одно дело — ненужные камни, другое — ценное сырьё. Надо бы запастись рэссеной — кажется, она тут в цене.»

… — И Гедимин снова разогревает плавильную печь, — услышал сармат весёлый голос Айзека вслед за гулом открывающегося люка. Затем по палубе застучали хитиновые «копыта» — в лабораторию, скрестив на груди чересчур длинные конечности, пробирался Гор.

— Дим-мин, — поймав взгляд сармата, страж тронул крючковатой лапой предполагаемый лоб и махнул в сторону литейной станции. — Пусть всё идёт так, как должно идти.

— Угу, — отозвался Гедимин, не вполне понявший, что это было — вежливое пожелание, ритуальная фраза или продолжение разговора с Айзеком. Впрочем, Гор уже вышел за переборку, и кто-то из соседнего отсека задвинул её до упора. Еле слышно хмыкнув, Гедимин скользнул взглядом по термодатчикам и начал загружать сырьё.

После промывки в щёлочи — растворе ксенолития — рэссена, плавясь, практически не давала шлака. Дождавшись, когда металл стечёт в опоки, сармат проверил вытяжку и, выставив таймер, отправился к лабораторному столу. Отливки должны были остыть раньше, чем на холм привезут что бы то ни было для обмена, — только в этом Гедимин и был сейчас уверен.

…«Ага, получилось. Так и думал — что-то из этого менее активно,» — Гедимин довольно ухмыльнулся, глядя на фильтр, усыпанный мелкими красными чешуйками. Раствор стёк, унося с собой остатки ксенолития; примесный металл остался — эта фракция воды его не растворяла, по крайней мере, без подогрева. Сармат осторожно вынул фильтр и стряхнул чешуйки в кювету. «Хорошо Текк’ты постарались. Много руды — много продукта. Наберётся на выплавку — проверим свойства…»

— Работаешь? — Айзек, минуту назад остановившийся у стола Вепуата, сконденсировался из воздуха за плечом Гедимина. — Знакомая штука… Опять взял земное сырьё?

Гедимин молча сунул ему под нос анализатор с собранными в кучки непонятными значками. «Вроде бы оно однородно. Сейчас отмечу как „ксеномедь“ — работать будет проще.»

— А, ещё один металл… — Айзек еле слышно хмыкнул. — Не прячь далеко, ладно? Выстави их на видное место — эту штуку, твой ксенолитий, его руду… Попробую спросить Скогнов, что они об этом знают.

— Хорошая мысль, — сдержанно признал Гедимин, вынимая колбу с откачанным воздухом — ксенолитий довольно быстро окислялся, приходилось хранить в вакууме. «Новых пластин я наделаю,» — думал он, с сожалением перекладывая одну из отливок в кювету. «А если аборигены что-то скажут — это может быть ценно.»

…Кто-то — скорее всего, это был Гор — видимо, отчитал Скогнов за привычку удирать с постов всей толпой; в этот раз Айзек привёл всего двоих, и те выглядели притихшими. За ними из шлюза, вертя головой и привставая на цыпочки, выбрались двое Броннов. Один из них быстро сунул в рот недоеденный кусок, и его тут же обшипели со всех сторон. Вепуат, облокотившись на стол, глядел на аборигенов непривычно угрюмо — видимо, вспомнил про стерильность.

— Можно? — дождавшись ответного кивка, Айзек переставил кюветы с образцами на стул, ближе к глазам низкорослых пришельцев. Они сгрудились вокруг, разглядывая металлические пластинки, жёлтую и красную; один из Скогнов потыкал их когтем и быстрым движением сунул образец в пасть. Гедимин только и успел хрюкнуть. Реакция у аборигена, впрочем, была хорошая — пластинка из пасти тут же вылетела, сплюнул он себе на оттянутую полу и если и обжёгся, то незначительно. Отплевавшись, он что-то сказал сородичам, и они дружно развернулись к Айзеку.

— Они говорят, что не видели ничего подобного, — перевёл тот. — И не знают, для чего такая вещь могла бы понадобиться. Покажи им руду, может, её они опознают.

Гедимин, убрав недоокисленные пластины в вакуумную колбу (аборигены следили за ним в восемь глаз, обмениваясь быстрыми жестами), положил в кювету обломок плавкой породы. Аборигены снова столпились у стула, тыкая в камень когтями и перешёптываясь. Сармат озадаченно хмыкнул. «Не опознали? В образцах из всех местностей эта руда была. Не имеет применения? Жидкая щёлочь? Странно… даже на их уровне технологий — щёлочь штука полезная…»

Он отломил немного руды и, раздробив меж пальцами, ссыпал в пустую кювету. Растворять ксенолитий не под вытяжкой было, конечно, неосторожно, но после того, как Скогн его облизал, Гедимин решил, что вреда уже не будет. Песок зашипел, стекая помутневшей жидкостью. Аборигены быстро переглянулись — и радостно загалдели. Все начали рыться в поясных мешочках; один, найдя какие-то волокна, сунул их в щёлочь, посмотрел на пузырьки и бурую муть и резко развернулся к Айзеку.

— Они знают, на что это похоже, — сказал сармат через несколько секунд воплей и бурной жестикуляции. — Из Сфена Кислоты привозят… они назвали это «тающим песком». Он даёт такой хороший раствор для промывания шкур… да, и отмывки котлов. Он сильно жжётся, нехорош для рук и портит даже рукавицы из гзеша. Но другие растворы сильно хуже. Стой, у них какое-то обсуждение…

Один из Скогнов взял кусок руды и что-то быстро втолковывал остальным. Они время от времени подавали реплики. Бронн собрался было к выходу, но его дёрнули обратно, обшипели со всех сторон, и он развернулся к Айзеку.

— Они вспомнили, что делали такую воду из какого-то камня, — пояснил сармат. — Когда были нападения на дорогах, и караваны не приходили. Был камень, который процеживали и промывали. Он давал много мути, но и раствор давал тоже. Так… Этот Скогн говорит, что такой камень нельзя растворять быстро. И вода нужна самая-самая холодная. И его всегда выливают в широкие каменные чаны. Только на самое дно, никогда не до краёв.

Гедимин, вспомнив недавний взрыв, медленно наклонил голову. «Техника безопасности. Вполне разумная. Спросил бы сразу — посуда была бы цела.»

— А тающий песок ведёт себя не так? — спросил он. — Его можно наливать до краёв, греть… а может, у них есть с собой?

Аборигены, выслушав перевод, быстро переглянулись.

— Нет, но есть в посёлках, — сказал Айзек. — Везде, где выделывают шкуры и варят жир. Они скажут сородичам, чтобы нам его привезли. И да, он не… отзывается огню. Так они выразились. Они говорят… так, это тебе уже лишнее.

— Чего? — Гедимин сузил глаза. Айзек недовольно поморщился.

— Думаешь, я от тебя скрываю важные химические формулы или кусок технологий? Это местные… представления. От них у тебя только голова заболит.

— Разберусь, — угрюмо буркнул Гедимин. «Этого ещё не хватало! Мало мне было Гварзы с Маккензи. Ещё и Айзек начал решать, что мне знать, а что лишнее…»

— Ну?

Айзек шумно вздохнул.

— Они говорят — твой песок отзывается огню, потому что он из Сфена Земли. Земля ладит с Огнём, а Кислота стоит напротив. То, что из Сфена Кислоты, не отзовётся огню… Так, ещё что-то?

Бронн что-то быстро объяснял, показывая то на броню Гедимина, то на лампы, встроенные в потолок. Сармат озадаченно мигнул.

— Он говорит — песок из Сфена Кислоты отзывается мраку и льду. Работая с ним, всегда держи на свету. Они кладут рядом кусок кейека или… хм… что-то под названием «tzerea». Нужно, чтобы жидкость была освещена и не слишком остужена. Он говорит, это важно. И ещё… — Айзек запнулся. — Он говорит — ты не очень осторожен в работе и можешь получить раны.

Гедимин услышал из-за соседнего стола фырканье и недовольно сощурился.

— Скажи ему, чтоб приделал колёса к своей волоку… а, ладно, не надо, — сармат решил, что поссориться с аборигенами всегда успеет. — Скажи ему «спасибо». И всем им. Они рассказали много полезного. Больше они ничего не вспомнили?

Айзек проводил аборигенов до шлюза. Когда оживлённые голоса стихли за прикрытым люком, Гедимин собрал реагенты и вернул их в контейнеры. Вепуат, помолчав немного, снова фыркнул в респиратор.

— Какая наблюдательная белка… Хотя нет — у белок резцы, а тут явные клыки. Ласка? Хорёк? Опоссум?.. А что там был за бред про огонь, кислоту и темноту?

Гедимин пожал плечами. Эту информацию он ещё даже не начал обдумывать.

— Айзек сказал — местные представления.

— Нет, ты постой, — Вепуат рывком перебрался со стула на свободный край стола — видимо, так лучше думалось. — Твой ксенофтор взорвался на свету? И они сами замечали, что взрыв возможен при нагреве. До этого места всё нормально. Пусть их песок из Сфена Кислоты — аналогичная щёлочь и вытесняет из воды тот же ксенофтор. Зачем его греть и подсвечивать? Чтоб громче взорвался⁈

«А вот говорил Айзек — пользы не будет, только головная боль,» — Гедимин досадливо поморщился, чувствуя, как череп неприятно тяжелеет. «Звучит как полный дикарский бред. Но если они правда светят и греют и ещё не повзрывались…»

— Будет образец — проверим, — буркнул он, заглядывая в вакуумный контейнер. Там ждали своей очереди пласты «красного ксенолития». «Пока — работаем с ксеномедью. Собрать хотя бы на пластину и стержень…»

… — Темнеет, — заметил Вепуат, глядя на горизонт. Бело-синий кругляш уже убрали с неба; оно ещё вспыхивало, но реже, и из сине-зелёного стало тёмно-синим, с серебристыми, холодно мерцающими разломами во всех направлениях. Гедимин прикидывал, что из знакомых ему реакций может там происходить; «чутьё» молчало, только при взгляде на разломы становилось не по себе.

— Надо бы размяться, — сказал Вепуат, рассматривая увядшие огнелюбки под ногами. — Пострелять, побегать… Нам, сарматам, надо шевелиться, иначе мозги киснут.

— Пострелять? — Гедимин покосился на полевую кухню. Там, как всегда, кто-то бормотал, что-то брякало, плескалось и шипело.

— Эй-эй! — Вепуат потянул его за руку, разворачивая боком к стоянке аборигенов. — Ты что-то не то услышал. Тут много камешков — будем бросать и сбивать на лету. Или составить из них пирамидку — будет мишень.

— Я думаю, как бы местные под обстрел не влезли, — отозвался Гедимин. — Скогны… или Калиг, если заявится. Где тут встать, чтобы с гарантией ни в кого не попасть?

Вепуат задумчиво похмыкал, разглядывая плато.

— Если вон там — какие-то селения, то в ту сторону лучше не стрелять. Попадёшь ещё в разлом, а там — кто знает, куда долетит.

Гедимин мрачно кивнул.

— Давай пока без оружия. Будем кидать камешки и уворачиваться. Вон там хорошее место — далеко и от шатров, и от обрыва.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Я начну!

…Камешки сыпались, как пули. Гедимину было уже не до усмешек и расслабленных стояний — он метался в разные стороны, едва успевая уворачиваться. Вепуат, скрутивший из защитного поля подобие патронной ленты, медленно загонял его к обрыву. Что-то поехало из-под ног, Гедимин на мгновение отвлёкся на ненадёжную опору — и камешек звонко щёлкнул по нагрудной пластине.

— Готов!

— А ты быстрый, — признал Гедимин, выпрямляясь и выдыхая. «Размяк,» — он прислушался к биению сердца и досадливо сощурился. «Всегда был увальнем, а теперь ещё и размяк. Ладно, тренировки дело поправят.»

— Теперь я, — он, на ходу сворачивая защитное поле в патронташ, двинулся к огневой позиции.

— Ненадолго, мать моя пробирка, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на место «мишени». — Надо бы света добавить — ни метеороида не видно… А, хватит мельтешни. Давай просто бороться!

Первую подсечку Гедимин пропустил — опомнился, уже потеряв равновесие, и рухнул, на лету широким взмахом сгребая Вепуата в охапку. Увернуться тот не успел — и через долю секунды лежал, подмятый Гедимином под себя, и подвывал на одной ноте. Сармат откатился в сторону, выпуская помятого разведчика — и услышал оживлённое верещание. Выпрямившись, он увидел, что пятачок, на котором они с Вепуатом разминались, с двух сторон окружён аборигенами. Слева стояли Скогны, уперев копья в землю; справа собрались Бронны и расселись на притащенных подстилках. Увидев, что Гедимин на них смотрит, они повскакивали с земли, подбирая расстеленные шкуры, и отступили в темноту.

— Яд-дро С-сатурна… — Вепуат подошёл к сармату, потирая вывернутый локоть. — Давно они тут, интересно?

— Последние минут десять, может, чуть меньше, — из подсвеченной красным темноты у шатров вынырнул Айзек. — Вы очень увлечённо друг друга гоняли. Сильно рука болит?

Гедимин уткнулся взглядом в землю и сделал вид, что проверяет подвижность ушибленной голени. Пальцы наткнулись на свежие щербины на обшивке, и сармат недовольно сощурился.

— Через три часа я поеду, — сказал Айзек. — Если собрались спать — проверьте, где что принайтовано, где колбы открыты…

Гедимин переступил с ноги на ногу.

— Хватит тебе ездить, — буркнул он. — Переход тяжёлый. Я поеду. Ты спи.

Айзек, едва заметно вздрогнув, внимательно посмотрел на него — и замотал головой.

— Нет, атомщик. Вот чего не надо, того не надо! Ты переход переносишь хуже нас всех. Потеряешь сознание, упадёшь на штурвал — и куда тебя унесёт⁈

— Ну, я поеду, — выдвинулся вперёд Вепуат. — Ты должен исследовать. А не раздалбывать себе мозги по порталам. А я — простой ликвидатор. Много не потеряю.

Гедимин сердито фыркнул. Айзек заметно смутился, но мотать головой не перестал.

— Не, Вепуат. Переходу к пятому-десятому вы, может, и освоитесь. Но пока я не хочу рисковать.

Он приподнял руку в извиняющемся жесте и побрёл к шатрам. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Ну ладно, — пробормотал разведчик, оглядываясь на полевую кухню. Аборигены уже попрятались — так же тихо, как и появились.

— Работаем дальше. Отливки твои, наверное, уже остыли…

…На пятой сотне градусов «медные» опилки, смоченные зелёной «водой», зашипели и вспенились, стремительно желтея. Гедимин, остановив нагрев, одобрительно хмыкнул и сделал пометки в журнале. «Без сжигания обошлось,» — он покосился на припрятанный в охлаждаемом контейнере баллон ксенофтора. Анализатор, направленный на шипящее жёлтое месиво, показал то, что и предполагалось, и Гедимин снова хмыкнул. «Пополняется коллекция ксенофторидов. Подогрев всё-таки помог…»

Он вспомнил недавний разговор с аборигенами и криво ухмыльнулся. «А если бы я работал в Сфене Кислоты — реакция ускорилась бы от охлаждения?» Он повторил эту фразу про себя, прислушиваясь к ощущениям внутри черепа. Голова не гудела — мозг принимал информацию со скрипом, но почему-то не воспринимал её как полный бред. Гедимин озадаченно хмыкнул. «То ли перебор бреда сжёг детекторы, то ли… то ли в этом есть какой-то смысл.»

10 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Ты посмотри! — Вепуат, остановившийся перед литейной станцией, с удивлением что-то разглядывал. — Кто-то занял твои опоки.

Гедимин, забыв о брошенных на столе колбах и кюветах, развернулся к установке и растерянно мигнул. Литейная станция была ещё горячей — рядом с температурным табло горели предупреждающие светодиоды; три опоки, отставленные в сторону, были прикрыты плотным защитным полем с микроскопическими окнами оттока. Воздушные насосы молчали — то, что лежало под куполом, видимо, должно было остывать предельно медленно.

— Интересно… — пробормотал Гедимин, разглядывая непрозрачное поле. «Кому и что понадобилось плавить? Айзек — биолог… Гварза? Над чем вообще работает Гварза?»

— Не трогай, — вслух сказал он Вепуату, отходя к столу. Краем глаза он видел, как разведчик сканирует купол, но сбоку, не прицельно в оттоковые окна, — а значит, луч «разглядит» только непроницаемую плёнку. «Что охлаждают с замедлением? Что-то массивное, но потенциально хрупкое? Это навряд ли — опоки небольшие. Просто хрупкое? Аморфные массы?» — Гедимин нехотя перевёл взгляд с литейной станции на стол, превращённый в химическую лабораторию, — и снова мигнул. Один из штативов стоял явно не так, как его ставили. Сармат заглянул в колбы и вслух помянул размножение «макак».

— Что ещё? — Вепуат вмиг оказался рядом.

— Ксенофториды, — Гедимин сощурился на стенки колбы, прокрашенные жёлтым на три сантиметра вверх; порошок с них тщательно стряхивали, это было заметно, но мелкодисперсная пыль намертво прилипла к стеклу. — Кто-то ополовинил все запасы.

Вепуат сердито фыркнул.

— Ядро Сатурна! Ворья на базе нам не хватало. Попросить — язык отсохнет⁈

Гедимин угрюмо сощурился на остатки реагентов. «Вот эти вещества я Айзеку точно давал. И он просил, как нормальный сармат. Гварза, драная ты мартышка…»

…Кончик когтя остался жёлтым. Въевшийся ксенофторид не сдался даже после прокаливания. Гедимин задумчиво смотрел на коготь и досадливо щурился. Совать его в реагент было, конечно, редкой глупостью…

— Въелся, как мея, — хмыкнул Вепуат, с любопытством наблюдающий за попытками отчистить коготь. — Стойкий пигмент. Будет чем рисовать указатели.

«И таблички „В градирнях не купаться!“,» — Гедимин с досадой поморщился и втянул когти. Постепенно пигмент должен был сойти вместе со слоем металла. «А ведь предупреждали — не суй пальцы в реактивы…»

Он огляделся в поисках того, на чём можно было бы испытать новый краситель. «Цветовая разметка проводов?» — сармат посмотрел на пробирку с жалкими остатками сеша. «Проверим, как этот материал держит пигменты. Вот этот жёлтый, малиновый и буро-зелёный…»

Через полчаса, когда все три кюветы с тонкими пластами «каучука» остывали под вытяжкой, Гедимин дотянулся до контейнера со смотанными кабелями. Это были первые кабеля, сделанные полностью из сырья Равнины, и всего их было три — и два из них сармат снял с отработавших установок. «А надо бы на каждый эксперимент свой образец,» — думал он, проверяя изоляцию на повреждения. «Добуду побольше сеша — всё придётся перепроверять.»

Он достал из контейнера красноватый штырь и, подавив недовольный вздох, разрезал пополам. «Заодно изучу скорость окисления. Ничего, металл почистить недолго…»

… — Это уже как-то слишком, — пробормотал Вепуат, глядя на медленно ползущие по столу камешки. Если в них и было что-то условно металлическое, добыть это из них не могла никакая литейная станция. Сканер, выкрученный на максимальное увеличение, показывал спрессованные слои, состоящие из зернистого вещества, — никакой металлической решётки даже он в упор не видел. Камешки, однако, ползли — и Гедимин, глядя на обмотанный кабелем сердечник из слоистой породы, мог только поминать про себя спаривание «макак» и «мартышку»-Маккензи, затащившую сарматов на эту свихнувшуюся планету.

— М-да… — Вепуат покосился на другую «магнитную» катушку, «подтаскивающую» к себе обломки вспененной пемзоподобной породы. — Нет, ну закономерность видна…

— В ядерный могильник такую закономерность, — мрачно пробормотал Гедимин, но Вепуат, похоже, его не слушал.

— А если взять два штыря и обмотать одним проводом — интересно, что будет? Будут разные обломки притягиваться с разных сторон или с одних и тех же? А если штыри разного размера? А если пустую катушку в воду опустить, чтоб вода была внутри, — как будет работать? А…

— Мать моя пробирка… — Гедимин тяжело вздохнул и потянулся к выключателю. «Два штыря, говоришь…»

…Катушку, намотанную на цилиндр из слоистого камня, Гедимин запитал от миниреактора — благо высокого напряжения не требовалось, хватило бы и малого аккумулятора. Теперь с конструкцией в руке и проводами, перекинутыми через плечо, сармат осторожно выбирался из лаборатории. Вепуат ждал его снаружи, нетерпеливо переминаясь у трапа.

— Включил? — спросил он, едва Гедимин ступил на землю.

— Подожди, — недовольно сощурился тот, медленно отходя от лаборатории. «Вот здесь,» — думал он, глядя на молодые проростки огнелюбок — споры проклюнулись ещё в ранних сумерках, сейчас листья уже вылезли из-под гравия, и повсюду был слышен их шорох. «Много однородных обломков. Проверим…»

Он пустил ток — и в ту же секунду катушка, вырвавшись из рук и оборвав клеммы, врезалась в слой гравия. Камешки брызнули во все стороны. Гедимин, сжимая в ладони чудом уцелевшие электроды, смотрел на десятисантиметровую воронку и ошалело мигал.

— Изоляция, должно быть, ободралась, — заметил Вепуат, осторожно «заглядывая» в ямку лучом сканера. — А сердечник… надо же, цел. Чуть выщербился с того торца.

Гедимин подобрал катушку, стряхнул лист огнелюбки, стёр с побитого торца пыль. «Пласт снизу. Огромный пласт того же минерала. Это я не рассчитал…»

— Выходит, это похоже на гравитационные взаимодействия, — сказал он вслух, опуская катушку на камни чуть поодаль от ямки, над гребнем всё того же наклонного пласта; метры гравия скрывали его, но сканер всё видел — и странно работающий «магнитный детектор» тоже. — Контрольный прогон…

Неплотно лежащие камешки зашуршали, расползаясь, — катушка давила на них, стремясь к массивному пласту, но пробить верхние слои насквозь не могла. Гедимин глядел, как обломки светлого гравия постепенно налипают на неё, вырываясь из-под рыхлых напластований и собираясь в продолговатый комок. Он подвёл обе ладони под цилиндр, напряг мышцы, пытаясь приподнять его, но через несколько секунд сдался.

— Осторожнее там, — Вепуат с опаской заглянул через плечо. — Сломаешь холм — придётся лагерь переносить.

Гедимин хмыкнул, снова попытался приподнять катушку — сейчас она, плотно «сцепившаяся» с уходящим в недра пластом, и впрямь весила как холм. «Любопытное взаимодействие. Ещё бы внятное объяснение для него найти…»

… — Иди работать, — недовольно сощурился Гедимин, глядя на Вепуата, выныривающего из-за переборки с двумя канистрами в руках. — У тебя своих дел мало?

— Не-а, — отозвался разведчик, оглядываясь по сторонам. — Тут нужно что-то большое. Вроде ванны или открытой бочки. В колбах — никакой наглядности.

Дрон, повисший напротив стола, за которым Гедимин возился с «магнитными» катушками, быстро замигал светодиодами. Сармат покосился на поблескивающие объективы и досадливо поморщился.

— На кой тебе это записывать?

— Чтоб было, что показать, когда психом назовут, — Вепуат грохнул об стол глубоким раскладным поддоном и махом вылил в него полканистры. — Вот так давай. Я могу подержать, если тебе неудобно. Включаешь?

— Вепуат… — из-за переборки выглянул озадаченный Айзек. — Зачем тебе столько… Что это у вас тут?

Гедимин только сощурился. В руках у него был контейнер, наполненный водой, в контейнере — пустая, без сердечника, обмотка из рэссенового провода, и сармат только следил, чтоб не залило электроды. Жидкость в контейнере — и в поддоне, из которого Вепуат сделал ванну — была привезена с Земли. Гедимин угрюмо смотрел на неё и ещё немного надеялся, что в этот раз обойдётся без «равнинного» бреда — и законы физики всё-таки будут соблюдены. «Видел бы Конар, чем мы тут занимаемся. Исследователи, tzaat hasulesh…»

Переключатель щёлкнул, ток пошёл — и Айзек вслух помянул ядро Юпитера. Из поддона к поднятой над ним катушке широким конусом встала вода. Она вздыбилась в один момент, плотной волной — лишь потом края конуса сгладились, приобрели аккуратную форму. Гедимин поднял контейнер выше, придерживая за донце; он внезапно отяжелел на десяток килограммов. Вепуат свалился на пол, хватаясь за канистры — они со скрежетом поползли к столу. Водяной конус вытянулся кверху. Айзек осторожно тронул его пальцем, просунул коготь внутрь, поводил им и задумчиво осмотрел мокрый металл.

— Вода земная. Аш два о с примесями, — пробормотал он, сверившись со сканером. Гедимин медленно повёл руку вниз, глядя, как конус оседает. Когда ладонь почти коснулась водной глади, он разомкнул цепь.

Что-то звякнуло. Гедимин оглянулся, когда вставший на ребро штатив уже опустился на стол, и успел увидеть только всплески жидкостей во встряхнутых колбах и выпавшую пробирку — впрочем, хорошо заткнутую. «А думал, тут земной воды нет,» — он подобрал ёмкость со стола, убедился в составе содержимого и вернул на место. «Надо было перед опытом положить поближе.»

— Вот так построишь тут электрогенератор… — пробормотал Вепуат, задвигая канистры под стол. — И улетит он в небо с первым нергетом…

Айзек тяжело вздохнул.

— Видимо, поэтому у Куэннов всё на лучах и накопителях. Вепуат, возьми лучше местную воду. Земная здесь пригодится.

Забрав обе канистры, он скрылся за переборкой. Через пару секунд кто-то наглухо её задвинул. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А хороший опыт, Гедимин. Представляешь — водопровод на таких штуках вместо насосов? Тянет мощно, была бы опора… А давай проверим, далеко ли утягивает? Метров десять хотя бы наберётся?

Гедимин задумчиво посмотрел на катушку. Она была невелика — всего-то дюжина витков в один слой. «Интересно, от чего зависит сила притяжения? Надо бы входящее напряжение повысить. Если, допустим, пробить тонкие скважины и поставить генератор над водоносным пластом…»

— Высота или глубина? — вслух спросил себя Вепуат, уже усевшийся на свободный стол. — Где-то нужно набрать десять метров по вертикали… Ага, знаю. Обрыв! Я внизу с водой, ты — наверху с катушкой. И замерить высоту столба. Только…

Он быстро оглянулся на задвинутую переборку.

— Ты не запомнил, где спускался в прошлый раз? Точно по шагам, чтоб не провалиться?

— Дойду как-нибудь, — рассеянно сказал Гедимин, думая о входящем напряжении и числе витков. «Надо искать закономерности. Это всё — бред, но и у бреда может быть структура. И я ещё не пробовал менять материал проводника. Надо будет поработать с ксеномедью. Наберу только побольше изоляции…»

Вепуат снова оглянулся на переборку и понизил голос.

— Местных надо будет отвлечь. А то работать не дадут.

…До места, отмеченного брошенным с обрыва камешком, оставались считанные метры. Гедимин приостановился, неуверенно «посветил» сканером себе под ноги — ряби не было, только многометровый слой гравия. Сармат шагнул раз, другой — и с облегчённым вздохом остановился над камешком-меткой. «Добрался. С этими рассказами про разломы…» — он невольно поёжился и на всякий случай проверил площадку вокруг своих ступней.

Сверху донёсся тихий свист. Гедимин ответил. Через пару секунд с обрыва свесился Вепуат, обрадованно хмыкнул, и вниз по крутому склону поползло прикрытое защитным полем ведро. Его позаимствовали у Броннов вместе с содержимым; вырезано оно было из того же дерева, что бочки, только, видимо, не из ствола, а из толстой ветки… если у местных деревьев вообще были ветки. Помещалось там литров десять; Гедимин, взглянув на него, на секунду задумался о мышечной силе аборигенов, — любой из них мог в это ведро целиком залезть и там искупаться. Думать ему оставалось недолго — ведро на тросе уже опустилось до уступа, и сармат подхватил его и подёргал верёвку — «трави!»

Вместо плоского дна снизу ведра был конус, удобно втыкающийся в гравий — видимо, Броннам редко попадались ровные поверхности, зато часто — рыхлые и сыпучие. Гедимин убрал защитное поле, по привычке просканировал жидкость и тихонько свистнул — «готов!»

Вепуат снова свесился с обрыва. Он полулежал на ненадёжном, склонном к осыпанию краю. Над обрывом взлетел дрон и повис чуть поодаль.

— Местных не видно, — громким шёпотом сообщил разведчик. — Что-то жарят. Установка готова, только цепь замкнуть.

— Хорошо, — отозвался Гедимин. — Через десять секунд запустишь. Напряжение поднимай с шагом в сто вольт. Реактор не трогать!

— Была охота, — Вепуат обиженно хмыкнул. — Как думаешь, до грунтовых вод оно добьёт?

Гедимин пожал плечами.

— Сканер их особо не видит. То ли глубоко, то ли почти истощились. Начнём с ведра. Tza tatzqa!

— Zaa taikka, — отозвался Вепуат, исчезая за каменной кромкой. Дрон остался висеть над обрывом. Гедимин перевёл взгляд на ведро. Наверху, в полутора десятках метров над ним и чуть в стороне, сейчас лежала «магнитная» катушка, засунутая в контейнер с водой. Сармат мысленно провёл прямую между ведром и местом, куда он сам поставил тот контейнер, прицепленный на клеммы к миниреактору. Получалось, что водяной конус должен упереться под углом в скалу и так повиснуть, — противоестественное зрелище, которое и в «мартышечьих» фильмах редко увидишь.

Гедимин знал, что произойдёт, но всё-таки едва заметно вздрогнул, когда водяной столб выметнулся из ведра на пять метров и застыл, как остекляневший, под заметным наклоном к скале. Сармат придирчиво осмотрел его, сунул внутрь руку, — силе, тянущей кверху жидкость, не было дела до преград, даже покрытых двойным слоем ипрона. Вода облегала руку со всех сторон и настойчиво приподнимала — нужны были усилия, чтобы удерживать её на прежней высоте.

«Двадцать восемь, двадцать девять… Ага, сделано,» — конус рывком вытянулся ещё на пару метров вверх, его основание сузилось и уже не покрывало дно ведра. Гедимин довольно хмыкнул. «И это от сотни вольт. Интересно, вода удержится столбом, или её всё-таки выдернет?»

«Двадцать семь, двадцать восемь…»

Конус снова дрогнул, поднимаясь ещё выше на сужающемся основании. Его вершина почти уже упёрлась в отвесную скалу. Ещё один скачок напряжения — и конус должен был врезаться в каменный пласт, и Гедимин думал, как он поведёт себя дальше — пробьёт скалу, просочится, обогнёт?

Сверху донёсся грохот и плеск, затем — верещание на несколько голосов, потом — хруст гравия. Водяной конус рухнул, расплескавшись по засохшим огнелюбкам и скафандру Гедимина. Сармат помянул про себя спаривание «макак». Опыты, очевидно, не задались.

Абориген скатился к нему — прямо по вертикальному откосу — десяток секунд спустя, когда сармат, подобрав уцелевшее ведро, начал пробираться вдоль обрыва. Бронн остановился перед ним, запрокинул голову, крикнул что-то сердитое и хлопнул Гедимина по ноге, «отодвигая» от крупного камня. Сармат «посветил» сканером, — в считанных сантиметрах от его ступни слой гравия обрывался в белесую рябь. Наверху раздался голос Айзека; говорил он по-Броннски, быстро, отрывисто. Гедимин досадливо сощурился. «Что-то там всерьёз не так. Если уж Айзека вытащили…»

Когда он вслед за Бронном поднялся на плато, Вепуат стоял в кругу аборигенов и недовольно щурился, разобранная установка лежала у его ног, а Айзек стоял напротив и чего-то с нетерпением ждал. Увидев Гедимина, он тяжело вздохнул и шагнул в сторону.

— Забирай своё… приспособление. Вепуат заявил, что не знает, как его выключить.

Гедимин посмотрел на разомкнутую цепь и выловленную из контейнера катушку.

— Выключено всё, — буркнул он, подбирая сфалт и отсоединяя болтающийся кабель. Работать остался только реактор; с ним всё вроде было в порядке.

— Чем вы там занимались, у обрыва? — Айзек недовольно сощурился на Гедимина. — У Броннов повалились бочки, и вытекла вода. Они сильно напуганы. Можно о подобных опытах хотя бы предупреждать заранее?

Гедимин мигнул.

— Бочки?..

…Вода уже утекла, оставив обширное мокрое пятно на россыпи гравия. Упавшую бочку поставили вертикально; что-то выпало из помятых ею в падении корзин, и подобравшийся поближе плоский зверь быстро это дожёвывал. Аборигены разглядывали корзину, обсуждая, как показалось Гедимину, её ремонт. Сармат сунулся было к ним, но Айзек молча ткнул его кулаком в бок и кивнул на лежащие на боку бочки. После «утечки» их вскрыли на просушку; сармат заглянул внутрь и убедился, что и там сохранена естественная структура древесины — Бронны вообще не напрягались с обработкой, если только речь не шла об украшениях.

— Они говорят — вода продавила затычки и текла, не касаясь земли, — перевёл Айзек взволнованные возгласы с волокуши; аборигены сгрудились там, больше не приближаясь к сарматам, и Гедимин не мог понять, рассержены они или напуганы. — Как зелёные ленты на ветру. Они просят говорить, если вы снова начнёте призывать воду или что-то другое. Или хотя бы ставить знаки у жилищ. Тогда они будут затыкать краны надёжнее. Сейчас они поедут в город и пополнят запасы, а пока вам нечем мыться.

Вепуат уткнулся взглядом в землю.

— И правда, глупо вышло, — нехотя признал он. — Мы думали о грунтовых водах, а о бочках забыли. Вроде бы они стояли в отдалении…

— Ну так вода и не дотекла, — буркнул Гедимин, пытаясь по протяжённости мокрых пятен прикинуть длину «зелёных лент». «Любопытное, должно быть, было зрелище. Зря они подняли шум, а не пошли сразу к нам. Мы бы аккуратно переместили катушку и затолкали всю воду обратно…»

Что-то царапало его, не давая покоя, — не только досада из-за сорвавшихся опытов. Что-то странное было в том, что он недавно услышал — и через пару секунд он сообразил и резко развернулся к Айзеку, уже сделавшему пару шагов к лаборатории.

— Стой! Они просят предупреждать… но само это явление их не удивило? Они любовались лентами… Для них нормально, когда кто-то… призывает воду? Они сами так делают?

Он шагнул к Айзеку, протянув руку к его плечу. Тот растерянно мигнул.

— Потише, атомщик. Я за твоими мыслями не успеваю.

— Спроси у Броннов, как они призывают воду, — потребовал сармат, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить Айзека за плечо и не толкнуть к притихшим аборигенам. Тот снова мигнул.

— Так ты решил, что… Хм, а ведь и верно, — Айзек резко развернулся к волокуше и быстро заговорил. Притихшие Бронны переглянулись и ответили — не сразу и гораздо тише, чем обычно.

— Они говорят, что призывающие воду есть у Скогнов. У них самих не принято призывать насильно. Это истощает местность. Они говорят, что не станут вмешиваться в наши обычаи. Но у них так не принято. Так делают Скогны…

Старший из аборигенов добавил короткое слово с отчасти знакомыми звуками.

— Да, и нергоны, — кивнул Айзек. — За призывом — к ним. Бронны только ищут и охраняют.

Гедимин ошалело мигнул. Мозг ощутимо перегревался — но знакомого гула изнутри черепа сармат не слышал. «Это не бред. Тут есть смысл… Или мне и вправду пережгло детекторы,» — он криво ухмыльнулся, заставив Айзека податься назад.

— Я мало что понял, но он сказал о «призывающих». Не об устройствах для «призыва». Это свойство… существ? Не механизмов?

Айзек повернулся к Броннам. Кажется, их удивил его вопрос — уши зашевелились, те, кто стоял поодаль, придвинулись ближе.

— Атомщик… — вид у Айзека стал смущённый и даже как будто виноватый. — Вот теперь и я перестал понимать, что происходит. Похоже, они говорят о каком-то виде… ритуалов. Я бы перевёл это как «колдовство»… ты знаешь, что такое колдовство?

Гедимин напряг память.

— Какие-то мартышечьи фокусы. Айзек, ты им правильно перевёл? Я спросил о притяжении воды. Не об их ритуалах или развлечениях.

Айзек снова заговорил на местном — в этот раз медленно, помогая себе жестами. Бронны, навострив уши, озадаченно переглядывались, потом загомонили, перебивая друг друга и указывая то на Айзека, то на Гедимина. Сармат мигнул.

— Где все стражи, когда они нужны? — Айзек с тоской оглянулся на шатры. — Кажется, мне не хватает словарного запаса. А Кенен знает язык ещё хуже. Можно позвать его, пусть он спросит ещё раз…

Гедимин поморщился.

— Говори, что узнал. Переспросим, когда вернутся стражи. Они тут хоть что-то понимают.

В памяти упорно всплывала картинка, на которой под ногами кочевников дыбом вздымалась земля. «Похоже, это оно и было. Одновременный „призыв“ разных минералов. Эти их посохи… надо бы выпросить один на изучение!»

— Бронны настаивают, что это вид колдовства, — Айзек виновато сощурился. — И у Скогнов есть такие… колдуны. У них разные штучки для работы, но можно и без них. Ни одна штучка сама колдовать не может.

Вепуат, до того тихо наблюдавший за разговором, еле слышно хмыкнул.

— Они в чём-то правы. Катушка сама себя не включит.

Гедимин сердито фыркнул — разговор уходил в какие-то туманные дебри, и мозгу от этого легче не становилось.

— Пусть так. Скажи им, что сегодня мы ещё будем…

Вепуат щёлкнул пальцем по его наплечнику.

— Я бы с водой пока не пробовал. За пределами лаборатории, по крайней мере. Поработаем пока с камешками. Их труднее вот так вот сдвинуть.

Гедимину представился отломившийся кусок куэсты длиной в километр, и он поёжился. «Напряжение лучше не поднимать. Наоборот — сбавить. Выявить зависимость, и уж тогда, хоть с какой-то информацией…»

— Скажи им, что мы сегодня будем… призывать камни. Во-он на той стороне, далеко от них. И пусть громко кричат, если здесь что-то пойдёт не так. Нам за шатрами будет не видно.

Айзек перевёл — как показалось Гедимину, с трудом скрыв облегчённый вздох. Бронны, кажется, тоже готовы были облегчённо вздохнуть. Они перестали напряжённо вслушиваться, кто-то даже вернулся под навес. Айзек смутился ещё сильнее.

— Надо перевести, — пробормотал он, переводя взгляд на Гедимина. — Они говорят — очень редко кто-то может призывать и воду, и камни. Камень противостоит воде. Они говорят — от такого сочетания редко у кого не трескаются кости. Ты должен быть невероятно сильным, чтобы держать эти дары столько лет.

Гедимин ошалело замигал. Больше всего его удивляло, что голова не гудит от явного отборнейшего бреда. Вариантов было два, и ни один он сейчас не мог проверить. «Вот бы поговорить с Маккензи о традициях „макак“. Если мне впрямь детекторы выжгло, я бы сразу понял…»

— Скажи им, что мы будем осторожны. Мы не хотим никому навредить, — пробормотал он, взяв Вепуата за локоть и оттаскивая в сторону лаборатории. Тот не сопротивлялся, только аккуратно высвободил руку, когда они отошли на десяток метров.

— Напряжение влияет на… — заговорил он, когда между ним и Айзеком встали шатры. Гедимин угрюмо кивнул.

— Ещё как. Я бы его сбавил. Поработаем за экраном с камнями, высчитаем зависимость… Аборигенов пока лучше не пугать.

«Камень противостоит воде… Интересно всё-таки, что они имели в виду. И где-то я уже слышал про дружбу и противостояние разных… явлений…» — думал сармат, возвращаясь в лабораторию. Он размотал пустую катушку, поправил поцарапанную изоляцию, выбрал один из каменных сердечников. Вепуат сидел рядом, перебирая камешки.

— Если мало, я ещё принесу, — сказал он, поймав взгляд Гедимина. — Давай на пол что-нибудь положим и разметим. И там будем работать. Тут места мало, но снаружи… мало ли что призовётся!

…Зависимость оказалась не вполне линейной — где-то в формулу затесался множитель, и, похоже, разный для разных минералов. От чего он зависит, Гедимин понять не мог, но данные исправно заносил в журнал. Вепуат сидел у переключателя, раскладывал камешки по расчерченному полю и иногда заглядывал Гедимину через плечо, когда тот брался за расчёты.

— А вот интересно было бы, — подал он голос через полтора часа работы. — Интересно было бы поговорить с таким местным… колдуном. В столице они точно есть. А может, и тут… как там эти города?..

Гедимин задумчиво кивнул.

— Я бы осмотрел их оборудование. Возможно, Бронны что-то не так понимают. Скогны более технически развиты…

Ещё не договорив, он почувствовал знакомую тяжесть в черепе. «А детекторы-то на месте,» — невесело ухмыльнулся он. «Понимаешь, когда сам бредишь. В каком месте они развиты⁈ Куда там можно засунуть электрогенератор⁈ В жаровню с кейеком, что ли⁈»

Чьи-то шаги вывели его из задумчивости. Переборка была отодвинута, и Кенен Гварза, не обращая внимания на сарматов на полу, возился с литейной станцией. «Чужие» опоки были вскрыты; сармат вынимал из них тёмные, со стеклянным блеском отливки и раскладывал по контейнерам. Цвет их колебался от тёмно-тёмно-багрового до светло-коричневого, но основной материал был один и тот же — и Гедимин узнал в нём расплавленный и остывший «чёрный песок».

— Эй! — он поднялся на ноги. — Твои отливки? Ты взял ксенофториды?

Гварза досадливо хмыкнул, не отрываясь от работы.

— Материалы лаборатории принадлежат лаборатории. Кто-то же должен работать, пока вы двое издеваетесь над аборигенами…

Вепуат сердито фыркнул, поднимаясь вслед за Гедимином.

— Зато мы не воруем реагенты. Работник, яд-дро Сатурна…

— Зачем ксенофториды? — спросил Гедимин, подавляя желание постучать по шлему Гварзы пустой опокой. — На что влияют?

— Увидим, — отозвался Кенен, не глядя на сармата. — Займись своим делом. Будет нужен совет — обращусь.

— Что там? — из-за переборки выглянул Айзек. — Только без ссор на ровном месте, ладно? Извини, Гедимин, — ты был занят, мы не успели предупредить, что возьмём реагенты. Кенен, неси образцы сюда. Там идут опыты, не будем мешать.

«Ксенофториды пошли в работу,» — Гедимин проводил Гварзу с охапкой образцов задумчивым взглядом. «Просто так он не засуетился бы. А ведь и у меня лежат образцы сеша. Надо бы их проверить.»

— Хватит камешков на сегодня, — сказал он вслух. — У тебя своя работа заброшена. Явление интересное, но нас же не за ним сюда послали…

Кюветы с остывшими образцами «крашеного» сеша стояли штабелем в углу стола, Гедимин даже не сразу нашёл их. «Покрасилось хорошо,» — сармат посмотрел на малиновый, жёлтый и буро-зелёный листки, проверил сканером, как при остывании распределился внутри ксенофторид, и ткнул когтем ближайший образец. «Итак, механическая прочность… Sa hasu!»

Тонкий лист сеша оттолкнул коготь и разгладился — на хрупкой на вид поверхности не осталось даже вмятины. Гедимин придвинул кювету ближе и провёл когтем от края до края. Борозда разгладилась раньше, чем он убрал руку.

«Вот это уже похоже на результат,» — сармат покосился на размотанные кабели, изоляция на которых лопалась и сдиралась от косого взгляда. «Проверим ещё раз…»

Поставив перед собой контейнер с гравием, он вытряхнул туда все три лепёшки из сеша и десяток секунд крутил его в руках, слушая грохот камешков. Тонкие пласты-образцы закатились между слоями, — сармат высыпал полбанки, прежде чем их нашёл. «Целы,» — он долго придирчиво рассматривал лепёшки, а потом взялся за сканер. Невооружённый глаз нашёл лишь одно микроскопическое повреждение — самый тонкий край неравномерно застывшего образца не выдержал и надорвался. «Целы. Все три образца с ксенофторидами…» — Гедимин посмотрел на пустую пробирку из-под сеша и досадливо сощурился. «На кабелях не проверишь. Надо ждать, пока привезут сырьё. Ладно, пока наберу побольше „краски“…»

Он взял лепёшку за края и плавно потянул в разные стороны. Растягивалась она с неожиданным трудом. «Мелкая, не ухватиться,» — Гедимин сжал пальцы, рванул посильнее — и вслух помянул размножение «макак». Обрывки лепёшки остались у него в руках — растянуть её удалось едва-едва втрое.

«Да, это не гзеш,» — сармат разочарованно вздохнул и попытался растянуть оставшиеся обрывки. «Две-три длины, не больше. Прочность растёт, упругость падает. М-да… Гзеш получить не удалось.»

Он проверил все три образца и трижды разочарованно хмыкнул — эластичность везде упала в разы, а то и на порядок. Сильнее всего «ужался» малиновый пласт — его едва удалось растянуть вдвое, прежде чем прочное вещество лопнуло. «Понятно…» — Гедимин собрал все обрывки для переработки и пошёл к литейной станции. «Подожду поставок гзеша. А с жёлтой „краской“ ещё поработаю — у неё наилучший результат.»

…Из-за плетёной загородки лился красный свет; днём Гедимин не замечал его, а вот сейчас, в полной темноте, он казался почти ослепляющим. У одной из бочек, в её тени, затаился чёрный силуэт — сармат заметил его лишь по случайному блику на броне.

— И тебе не спится? — ухмыльнулся Вепуат, поднимая голову. — Похоже, шестнадцать часов проспать никто не может. Вот и местные опять копошатся…

Гедимин подключил водозаборный шланг к патрубку-сучку и сел на землю, дожидаясь, когда наберётся вода. Иссиня-чёрное небо подёрнулось тонкими трещинами, из которых сочился зеленоватый свет неприятного, режущего глаза оттенка. На холме оставалось всё так же темно — небо над Равниной светилось как-то отдельно, непонятно даже было, почему с земли этот свет виден.

— Что-то шуршит внизу, — сказал Вепуат, внезапно насторожившись. — Шаги. Слышишь?

Гедимин прислушался. Внизу без ветра колыхались разнообразные листья — веера и полотнища… и кто-то тихо ступал по гравию и подрастающим огнелюбкам.

— Шесть ног, — прошептал он, перекрывая воду, и выпрямился, с досадой чувствуя лишнюю тяжесть. Скафандр затопило до пояса, внутренние системы уже гоняли жидкость вдоль тела, мешая сосредоточиться на внешних сигналах.

— Поднимается…

Над тёмным краем обрыва вспыхнул белый свет, и Гедимин облегчённо вздохнул, увидев посох стража. По склону торопливо поднимался Руниен. Второе существо отстало, пропуская его вперёд, и, едва он взошёл на плато, одним прыжком обогнало его и встряхнулось всем телом, хлестнув хвостом по бокам. Яркие узоры на теле Мальгеса помигали секунду и зажглись неярким ровным светом. Руниен оглянулся на полевую кухню и слегка наклонил голову, прикладывая пальцы ко лбу.

— Дим-мин! Хорошая встреча в такую ночь. Мы застали тебя за работой?

Говорил он странно, с трудом подбирая слова; Гедимин не видел его лица, но ему показалось, что страж сильно волнуется.

— Ищешь Айзека? Он в лаборатории, — Вепуат выпрямился и махнул рукой в сторону шатров. — И тебе ночью не спится?

Руниен неуверенно усмехнулся.

— Моя благодарность, Вепу-а, — он коснулся пальцами груди, коротко сказал что-то Мальгесу и быстро зашагал к лаборатории. Сарматы переглянулись.

Прошло не больше трёх минут — Гедимин едва-едва успел открыть клапаны для слива горячей воды, ещё даже не набрал холодной — как гравий снова захрустел под чужими ногами. Из-за шатров одним прыжком вылетел Мальгес и растянулся на неосвещённой площадке, вяло помахивая хвостом и пристально следя за отставшим Руниеном. Вместе с человеком шли двое сарматов, быстро переговариваясь на ходу.

— Нет, до рассвета ждать не может, — говорил Айзек, и в его голосе звучала тревога. — Да, очень невовремя, но так всегда бывает. Со мной пойдёт Гедимин…

Ремонтник развернулся к нему, забыв даже про открытые клапаны и вытекающую куда попало воду. Гварза сердито фыркнул.

— Исключено.

— Ты же знаешь, что там… — начал было Айзек, но Кенен прервал его объяснения резким жестом.

— Вот именно — знаю. И только неуправляемого психа там и не хватало! Иду я. Как всегда ходил. Без полоумков обойдёмся.

Айзек раздражённо вздохнул.

— Кенен, ты зря…

— Айсиек, — подал голос Руниен; он стоял рядом с Мальгесом, и они оба пристально смотрели на сарматов и, кажется, понемногу теряли терпение. — Надо торопиться.

— Идём, — буркнул Айзек и повернулся к озадаченным сарматам. — Мы с Гварзой отойдём на пару часов. Вы оба выспались? Следите за окрестностями. Тут слоняются кочевники.

— И этим ночью не уснуть, — пробормотал Вепуат.

— Вы куда? — Гедимин пристально посмотрел на Айзека. — Авария?

— Рудники, — коротко ответил сармат, подходя к Мальгесу. Тот поднялся с земли, выгнул спину, подставляя шипастый гребень.

— Стой! — внезапно вскинулся Вепуат. — Через два часа — переход. Что нам делать?

Айзек остановился.

— Лучше всего — ничего, — угрюмо сказал он. — За несколько лишних часов с лабораторией ничего не случится. В самом крайнем случае…

Руниен поднял взгляд от подрастающих огнелюбок и щёлкнул языком.

— С Равниной нельзя шутить, Айсиек. Опасно пропускать время. Калиг проводит погонщика и зверя, с ними ничего не случится.

Айзек тяжело вздохнул.

— Никто из них никогда не ездил этим путём. Я доверяю тебе и Калигу, но… — он перевёл взгляд на Гедимина. — Ждите меня до последней минуты!

Его ладонь легла на гребень Мальгеса. Гварза, смерив сарматов мрачным взглядом, взялся за шип с другой стороны. Узоры на шкуре зверя замигали и погасли, ещё пара секунд — и маленький караван слился с темнотой. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— В такой тьме — и без фонарей… — разведчик осуждающе хмыкнул, оглянулся на бочки и качнул головой. — Я купаться не пойду. Никакого настроения. Надо нам что-то придумать с обороной холма…

Гедимин оглянулся на лабораторию, невидимую за скоплением шатров.

— Если Айзека не будет через полтора часа, я поведу машину. Помнишь те записи… с воздействием Равнины?

Вепуат мрачно кивнул.

— Задерживаться нельзя, это и мартышке понятно. За лагерем я присмотрю. Только без дронов… трудновато будет без дронов.

Гедимин вспомнил, как лопнуло защитное поле под непонятными взрывающимися снарядами — и откуда дикари их взяли?..

— Надо удвоить периметр, — сказал он, понизив голос. — А я бы его даже утроил. Сиди внутри, на свет не лезь.

— Хорошо сказано, Дим-мин, — донеслось из тени шатра, особенно густой рядом с узкой полосой красного света. — Ставьте свои стены. Я поставлю Скогнов между первой и второй, мы с братом будем между второй и третьей. А вы сидите за третьей — и лучше всего не в шатрах.

«А четвёртая закроет лабораторию,» — подумал Гедимин, снова вспомнив о взрывчатых снарядах. «Не хватало ещё, чтобы повредили ходовую часть. Такой ремонт я не потяну.»

… — Сорок минут до перехода, — Вепуат, пристроившийся было в тени шатра, беспокойно зашевелился. — Айзека нет. Если даже за десять минут он доберётся…

Гедимин мрачно кивнул.

— Пора ехать. Калиг, ты далеко?

Гравий за его спиной зашуршал — его поворошили когтистой лапой.

— Пора? Хорошо. Открывай ворота, и пусть Вепу-а их за нами закроет.

…«Надеюсь, под гусеницы никто не влезет…»

В кабине горел свет, яркие бортовые огни вычерчивали ровный полукруг на двенадцать метров — а дальше начиналась непроницаемая, неестественная чернота. Двигатель завёлся неожиданно легко, зарокотал, нарушив мертвенную тишину. Гедимин осторожно двинул рычаг, повернул штурвал, — многотонная махина выскользнула из световой ограды и развернулась к склону. Сармат выключил все огни, кроме единственного, самого тусклого. Ждать пришлось недолго — вскоре в узком световом луче зажглось белое кольцо.

«Двигаться точно за посохом, не упуская его из виду,» — повторил Гедимин про себя наставления Калига. Глайдер медленно сползал по откосу. Страж в световой луч не выходил и, кажется, посох держал в вытянутой руке. Шёл он довольно быстро — для двуногого существа; машина, подстраиваясь под его шаг, еле ползла, но по такому грунту Гедимин и не хотел бы ехать быстрее. «Лиска бы сюда,» — он чуть тронул штурвал, когда вместо цельного кольца в световом пучке оказалась половина. «Он бы и с кочевниками… поговорил.»

Время тянулось мучительно медленно. Прошло, казалось, не меньше часа, когда поверх белого кольца впереди загорелись красные огни. Машина приближалась к портальному холму. Калиг остановился. Кольцо на секунду исчезло, затем появилось снова — и вместе с ним из темноты вышел человекопёс.

— Зажигай огни! — Ауна весело ухмыльнулась. — Не бойся, Калиг в укррытии.

— Сделали бы ему затемнённый наглазник, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. Из светового пучка донеслось фырканье.

— У него полно этого добрра. Не носит — мол, на уши давит. Идём, идём, черрвяки уже заждались!

«На уши…» — Гедимин досадливо поморщился. «А ползать по тёмным углам лучше?.. Надо рассчитать точки опоры и подогнать по мерке. Займусь как-нибудь…»

Он надеялся, что из-за штурвала увидит, что пирофоры делают с порталом, — но черви не показались, и даже на дозиметре ничего не мигнуло — кабину экранировал он сам, и так, чтобы ни один сигма-квант не просочился. Ауна отошла в сторону, на прощание махнув посохом на двойной ряд светильников.

— В прросвет — и до упорра! Всё врремя пррямо, и глаза дерржи откррытыми!

«Взлётная полоса» упиралась в черноту, изредка прорезаемую многоцветными вспышками. Гедимин глубоко вдохнул и сдвинул рычаг. Бортовые огни погасли, как будто их обрезало — только индикаторы на панели указывали, что всё работает. Очередная вспышка хлестнула по глазам, прикрытым затемнённым щитком, но так ничего и не высветила. «А здесь и вправду не трясёт,» — машинально отметил сармат, отдёрнув руку от переключателя скоростей. «Ход самый малый. Ждать. Вспышки, sa hasesh! Как у Айзека глаза не болят⁈»