Часть 11 9–15 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

9 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Чужих шагов Гедимин не слышал. Проснулся от того, что кто-то пинком подбросил его расслабленно лежащую кисть и вполголоса помянул размножение «макак». Уже выпрямившись и перехватив плазморез пониже приклада, Гедимин увидел жёлтый свет и Кенена Гварзу — тоже с тяжёлым стволом наизготовку.

— Чего разлёгся? Купол ставить, бегом! — Гварза, бросив плазмомёт за плечо, резко развернулся и вышел. Шатёр колыхнулся — полог откинули так, что едва не содрали весь кожух с опор.

— Купол? В такую рань? — Гедимин, ошалело мигнув, вышел вслед за Кененом. «Сейчас какой день-то? Вчера или сегодня?»

В лагере было светло — все, кто мог, повытаскивали жаровни на открытое место. Вдоль шатров уже наметился контур широкого защитного купола; к нему и направился Гварза — ставить опоры, растягивать нематериальную плёнку. На окраине в пятне света перекликались, шуршали и чем-то гремели аборигены. «Все проснулись. Видимо, уже сегодня. И кислотный ливень на подходе,» — подумал Гедимин, поднимая взгляд к небу. Оно было тёмно-лиловым, изрезанным частой сеткой вспыхивающих расщелин — то жёлтых, то зелёных, то светло-розовых. «Будто молнии в грозовой туче,» — Гедимин невольно поёжился.

Он уже обошёл лагерь и выбрался на окраину, к полевым кухням. Вокруг них ходил ходуном гравий — крупные плоские звери закапывались в него, уходя на глубину дециметр за дециметром. Гедимин видел на экране сканера, как они пробиваются к материковой плите и ложатся на неё, прикрывая панцирем голову и лапы. Небо снова вспыхнуло, и холм на секунду залило нежно-розовым светом. «Zaa hasu», — беззвучно выдохнул сармат, хватаясь за генератор защитного поля. «Не нравится мне это…»

Волокуши аборигенов остались на месте, рядом со штабелями бочонков, — жители растаскивали только корзины, на ходу доедая ягоды курруи. На каждую брошенную батарею бочек или повозку был накинут грубый кожух из плотно сшитых шкур. Они были покрыты выцветшими пятнами, местами расслаивались, видны были трещины, чем-то наскоро заклеенные. Скогны и Бронны возились, придавая каждому кожуху строго остроконечную форму, — что-то должно было стекать по нему без задержек. Внизу, там, где края «шатра» ложились на гравий, расставляли поддоны — как разглядел Гедимин, такие же облезлые шкуры с подвёрнутыми кверху и так подшитыми краями. Место для них выбирали тщательно, по нескольку раз передвигали поддон то под один край кожуха, то под другой, осторожно заглубляли в гравий, выкидывали насыпавшиеся камешки. Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Что-то готовятся собирать,» — думал он, уплотняя купол, поставленный над лагерем. «Надо мне вынести свои чашки. Интересные у них ёмкости — будто падающее вещество будет распределяться по площади, а не по объёму…»

У лаборатории с куполом возились Вепуат и Айзек. Вокруг сновали взбудораженные нхельви, то взлетая на крышу, то скатываясь по трапу. Из открытой шлюзовой камеры выглядывали филки.

— Скогны здесь будут? — спросил Гедимин, уплотняя защитное поле над бронеходом. — Места хватит? Лучше их внутрь, где кислород…

Айзек, обернувшись, еле слышно хмыкнул.

— Местные идут в душевую. Устроятся там, рядом с водой. Я сказал, что ты разрешаешь.

— Hasu! — выдохнул Гедимин, роняя руку вместе с генератором поля. — Какая вода⁈ Это же кислотный ливень! Айзек, гони их…

Командир экспедиции только ухмыльнулся.

— Они переживают такие дожди в своих башнях, забыл? Ты свои строил по их образцу. Они должны защищать от всего, что тут есть. Вот и случай испытать их. Дасьен!

Филк выглянул из шлюзовой камеры.

— Забирай воду и бегом в барак! Все твои пусть сидят там и не высовываются до общего сигнала. До сигнала, понял? Не до последней капли дождя. Закончит лить — начнёт испаряться!

Филк, ошалело мигнув, подхватил бочонок на ремнях и поволок к бараку. Секунду спустя его догнали ещё двое. Теперь груз тащили втроём. Последние филки спускались по трапу, оглядываясь на бронеход с явным сожалением, и нехотя ускоряли шаг. Ещё одна вспышка накрыла холм — в этот раз полыхнуло зелёным. Гедимин поглядел на подсвеченную дверь барака и помянул про себя спаривание «макак». «Их и правда там оставят. Всех. Без респираторов, без кислорода, без ничего.»

— Айзек! — он шагнул к командиру, щурясь от бессильной злости. — Верни их в машину! У них даже респираторов нет!

— Как и у местных, — Айзек кивнул на Броннов, с корзинами наперевес бегущих к душевой. Сверху ещё не капало, но каждая вспышка заставляла карликов сжиматься и ускорять шаг. Вдалеке стучали крышки вентиляционных лючков — и аборигены, и сарматы герметизировали свои убежища.

— Местные — мутанты, а филки тут при чём⁈ — Гедимин хотел схватить Айзека за плечо, но тот проворно подался назад. — Я не испытывал барак под кислотным ливнем. Если что-то пойдёт не так…

Вепуат опустил ладонь ему на плечо.

— Ты испытывал душевую, — хмыкнул он. — Под расплавленным ливнем. Думаешь, этого мало?

Гедимин сердито фыркнул.

— Одно дело — высокая температура, и другое — агрессивные реагенты. Ты хотя бы знаешь, что именно сегодня польёт?

Вепуат пожал плечами.

— Миски поставишь — узнаем. Эй! Айзек, ты видел столяров?

Гедимин, вздрогнув, повернулся к обрыву. Защитный купол уже уплотнился, побелел, осталось лишь несколько продухов, за которыми виднелись разноцветные вспышки. Они участились и стали ярче; теперь преобладали зелёные.

На дне долины лежали присыпанные гравием штабеля тектоновых заготовок, разобранный подъёмник — каменные балки, складчатые крышки шахт… Очередная вспышка осветила длинный ангар. Его дверь была плотно закрыта, снаружи ничего не осталось. На экране сканера Гедимин увидел ряды захлопнутых лючков — и несколько открытых, для притока воздуха. Сармат мысленно проследил путь, по которому этот воздух пойдёт в жилую камеру. Ему было не по себе — но расчёты показывали, что последние капли едкой взвеси осядут на тряпках, прикрывающих внутренние лючки. Бронны внутри подготовились тщательно — обрывки подвесили небольшие, но в несколько слоёв. Сармат недоверчиво покачал головой, глядя на закрытые «шлюзы» мастерской. «Если они и правда пережидают такие явления в таких постройках… Если им всем не повыжигает там лёгкие…»

Резко развернувшись, он посмотрел на защитный купол. Под ним исчезли шатры и бронеход; вдалеке виднелись кожухи над повозками и бочками, в другой стороне — длинные складчатые крыши двух ангаров. Ни над одним из них защитного поля не было.

«Экспериментаторы, мать их пробирка…» — Гедимин, угрюмо щурясь, зарывал каменные металлосборники в гравий под краями купола. Вспышки так участились, что темнота уже не смыкалась — холм накрывало волной то жёлтого, то зелёного света. Выпрямившись, сармат посмотрел на закрытые продухи. Ещё можно было сделать для себя лаз и уйти под купол…

…Внутренние засовы отчего-то не задвинули — Гедимин одним когтем открыл дверь. За собой он её закрыл на блокиратор — как и следующую, и все остальные. На выходе из последнего шлюза его ждал ухмыляющийся Вепуат, обвешанный «трилобитами». Вокруг — везде, и в предбаннике, и в душевой — на полу устроились Бронны, Скогны и нхельви. Их было больше, чем Гедимин когда-либо видел, — даже на праздник конца месяца не собиралась такая толпа. Едва сармат вошёл, все повернулись к нему и замолчали.

— Здесь все, — сообщил Вепуат, обведя помещение широким жестом. — Даже нхельви. И никто не ушёл, и под куполом не остался. Дырки мы заткнули…

Гедимин скользнул взглядом по рядам лючков, закрытых деревянными створками и заткнутых ветошью, и с силой втянул воздух.

— Думаешь, защитит?

— А ты как скажешь? — ухмыльнулся Вепуат, почёсывая «трилобита» под головным щитком. — Ты же видишь такие вещи — что будет работать, что развалится, что взорвётся. Вот эта твоя штука под кислотным дождём — будет работать?

Гедимин тронул ближайшую стену и нехотя кивнул.

— Мне кажется — будет. Но лучше бы все сидели в бронеходе.

Бронны зашевелились, зашуршали плетёнками, кто-то снова принялся жевать — всё те же ягоды курруи. «Откуда у них столько этого добра?» — задумался на секунду Гедимин. «Под холмом я плантаций не видел. И зачем сейчас их есть? Корешки или лепёшки были бы сытнее…»

Вепуат покосился на запястье и повернул дрон, лежащий у стены, на пару градусов. Поодаль, у другой стены, лежал второй; их сигма-сканеры были включены, двигатели — выключены.

— Буду сканировать изнутри, — сказал Вепуат, перехватив взгляд Гедимина. — Тут говорят, что литься в разное время будут разные жидкости — «едкие воды», как их тут называют.

— Хашт, — прошептал Гедимин. — Это собирательный термин?

Вепуат пожал плечами.

— Такого слова я вообще не слышал. Ну… оно хотя бы произносимое. Называй их так, если надо. Местные термины ты не проверещишь.

За неплотно заткнутыми лючками что-то негромко зашкворчало, и аборигены затихли, закрывая лицо и едва не вжимаясь в пол. Гедимин быстро перевёл взгляд на экран сканера. Первые капли с неба были мелкими, больше похожими на водяную взвесь; ещё секунда — и на душевую обрушился ливень.

«А вот такого я не видел,» — отметил про себя Гедимин, глядя на сканер. Это было что-то из отряда неорганики — короткая молекула, несколько знакомых атомов… Вещество ручьями текло по складкам крыши, и гравий под ними вскипал пеной. «Растворяются остатки органики,» — подумал сармат. «М-да, почва в таких условиях точно не образуется…»

Земля уже была покрыта пеной; новые капли, падая, размывали её. Реакция прекратилась — видимо, растворилось всё, что могло. Ливень притих было, но через пару минут полил с новой силой. Гедимин поднёс анализатор к продуху, заткнутому ветошью, — состав воздуха был в норме, испарения, проникая внутрь, размазывались по стенам.

— Стихает, — отметил вслух Вепуат. «Трилобиты» на его плечах беспокойно зашевелились, выпустили хоботки, к чему-то принюхиваясь, и снова их втянули и замерли. Аборигены сидели на полу тихо, переговариваясь вполголоса, но кто-то уже достал камешки, костяшки и расчерченный лист — что-то вроде игральной доски, Гедимин видел такие на каких-то полузабытых картинках в сети…

— Тихо, — сказал Вепуат, глядя на экран передатчика. — И ветра нет.

— Что, это всё? — Гедимин недоверчиво покосился на дверь. Отчего-то выходить наружу не хотелось.

— Непохоже, — пробормотал Вепуат, глядя то на экран, то на спокойных аборигенов. — Так, тут снова… Ага, вот и оно.

Снаружи зашипело, зашкворчало, затрещал лопающийся камень. Крупные капли падали часто, но их стука Гедимин не слышал — только шум пара, бьющего с каждого квадратного сантиметра крыши. Из слоя гравия рвались наружу гейзеры, разбрасывая мелкие камешки. Температура одним скачком поднялась на два десятка градусов.

«Реакция,» — Гедимин неотрывно смотрел на экран, отслеживая, как жидкости смешиваются. «То, что льёт сейчас, — не кислота. Это щёлочь. Мать моя пробирка…»

Шипело долго — дождь то затихал, то усиливался. Гедимин видел, как пенятся внутренние стены — мелкая взвесь оседала на них и смешивалась с остатками кислоты из недавнего дождя. Волокна ветоши пожелтели, а потом и почернели, сармат взялся за генератор защитного поля, но шипение снаружи наконец утихло. Гедимин слушал, как в наступившей тишине падают последние капли. Им уже не с чем было реагировать.

— Удаление опасного реагента, — еле слышно хмыкнул Вепуат. — Что характерно — без нашей помощи. Удобно!

Гедимин покосился на аборигенов. Они, уже ни на что не обращая внимания, играли в фишки, кто-то задремал, подсунув шапку и кулак под голову. Один Бронн возился с вентилем, пытаясь пустить воду. Вокруг с нетерпеливым писком толпились нхельви.

Пока Вепуат переводил, чего они хотят, а Гедимин скручивал из защитного поля широкую поилку, снаружи снова зашипело, и из гравия ударили гейзеры. Третье вещество реагировало с продуктами первой реакции; Гедимин предположил, что это кислота, более сильная, чем первая. На экране высветилась ещё одна незнакомая молекула с парой известных атомов. Почерневшие волокна ветоши начали рассыпаться пылью, но толстые затычки ещё держались — волокон в них было много. Вепуат, проверив состав воздуха, одобрительно хмыкнул.

— Как потом отмывать эти складчатые стены… — Гедимин угрюмо сощурился на анализатор. Вепуат ухмыльнулся.

— Подожди. Может, само отмоется.

…Тишина длилась уже четверть часа, и, кажется, начинал подниматься ветер. Гедимин слышал его свист в складках стены. Он смотрел на сканер — прибор фиксировал потоки испарений над долиной. Ветер сносил их с холма, и состав воздуха постепенно менялся. Ещё через пару минут двое аборигенов отложили игральные фишки, и один из них поднял другого к заткнутому продуху. Гедимин не успел их остановить — Бронн выдернул клок ветоши и прижался к продуху лицом, шумно втягивая воздух.

— Стой! — Вепуат ухватил сармата за плечо. — Они не сдохнут! Видишь?

«Трилобиты» на его броне развернули хоботки и зашевелились, выпуская крылья. Бронн, отвернувшись от продуха, радостно заверещал. Все, рассовав по карманам фишки и разрисованные листья и шкурки, разбежались по ангару, выдёргивая затычки. В душевой потянуло сквозняком. В нём ещё были какие-то испарения, но никого из аборигенов они не беспокоили.

— Можно открывать, — сказал Вепуат, прислушавшись к оживлённому писку со всех сторон. — Первая гроза ушла. Ещё одна придёт до того, как погаснет Пламя. Они говорят, чтобы мы следили за небом… и оставили двери для них открытыми.

— Будет ещё одна? — Гедимин настороженно сощурился на экран сканера. — Может, им всем пересидеть здесь?

— Они куда-то очень рвутся, — качнул головой Вепуат. — Выпускай! Это не первая такая гроза. Разберутся!

Из открытого ангара рванули все — и обутые Скогны, и босые Бронны, и нхельви с их короткими лапами. Гедимин стоял на пороге, с опаской глядя на мокрый гравий. На тёмных камешках виднелась едва заметная зеленоватая пыль. Гедимин тронул её — хрупкий налёт осыпался на землю и исчез среди камней. Ветер свистел в наушниках — такой сильный, что «трилобиты» втянули крылья и прижались к скафандру Вепуата.

— А быстро тут всё очищается, — заметил разведчик, проверяя состав воздуха. — Будто ничего и не было. Что там с минералами?

— Ничего нового, — ответил Гедимин, поднимаясь на ноги. — Органику растворило, соли впитались, испарения сдуло. Ни одного нового атома…

Он покосился на сизое небо. Вспышки практически угасли, но расщелины среди серых и синеватых складок ещё посвечивали. Свет был белым, с очень слабыми оттенками зелени и желтизны; розовый пропал вовсе.

— Затишье, — пробормотал сармат. — Я пойду работать. Филков выпустим?

— Можно, — согласился Вепуат. — Посмотришь, что у тебя в чашках? Тут всё так быстро впитывается. А мне интересно, что получилось в итоге. Семь реагентов из одной тучи!

«Из семи туч,» — угрюмо сощурился Гедимин. «И все они образовались в разных местах. И не смешались между собой даже сейчас — иначе все реакции прошли бы ещё в воздухе. Не знаю, как тут вообще что-то выживает, в этом бредовом мире. Надо посмотреть, что с деревьями…»

Дверь барака была закрыта изнутри на засов. Гедимин погремел бронёй, Вепуат прошёл вдоль стен с воплями «Heta!» и «Отбой!», но реакции не последовало. Сарматы, переглянувшись и пожав плечами, двинулись к обрыву.

Столярная мастерская уже была открыта; котёл на улицу не вытащили, но Бронны выбрались — и возились с кожаными поддонами, вытряхивая из них зеленоватую пыль. Собирали её осторожно, стараясь не просыпать мимо мешочка, и, кажется, были довольны собранным и его количеством.

— Ждут следующего дождя, — хмыкнул Вепуат, глядя, как Бронны расставляют пустые поддоны по прежним местам — или переносят на более подходящие точки. Кто-то пытался соскоблить зеленоватые кристаллы с плоского камня. Для них принесли отдельный мешочек. «Более грязное сырьё,» — подумал Гедимин с невольной ухмылкой. «С примесями… Кажется, эта зелёная пыль для чего-то нужна. Проверю чашки…»

— Эй, там! — донёсся из-под посветлевшего дырявого купола голос Гварзы. — Не расходиться!

— В небе тихо, — отозвался Вепуат. — Пока нет вспышек, бояться нечего. Ты не собирал зелёный осадок?

Гварза сердито фыркнул.

— С вами тут сам выпадешь в осадок! Не разбегаться, быть в пределах видимости, — оба слышали?

Гедимин поморщился.

— А филки всё-таки вышли, — еле слышно сказал Вепуат, прислушиваясь к шуму лагеря. — Айзек до них докричался. Мы с тобой, видно, менее убедительны.

Гедимин остановился у ямы. На её дне лежала каменная чаша-металлосборник, частично засыпанная гравием, — бурно исходящий пар разбрасывал камешки, и часть улетела на дно. Они лежали там, наполовину погружённые в мелкие зеленовато-серые кристаллы. Ветер не выдул их из углубления, — Гедимин набрал целую горсть и ещё немного наскрёб по стенкам.

— А то, что собрано со шкур, сильно светлее, — заметил Вепуат. — Там какая-то ещё реакция идёт, которой на камнях нет. Но и это вроде годится. Только я не понял, для чего. Пойду спрошу.

Гедимин покосился на контейнер из чёрного стекла, доверху наполненный порошком, и пожал плечами.

— Это, наверное, для Айзека. Не по моей части. Разве что реагирует на омикрон или сигму.

— Проверь, — кивнул ему Вепуат. — Ты собери, что осталось, а я — к местным.

…Ни на «омикрон», ни на «сигму» мелкие кристаллы не реагировали — ни по одному, ни в массе. Светиться, как цера, излучать или поглощать тепло они тоже отказывались. Гедимин, потеряв к ним всякий интерес, поставил контейнеры на край стола и придвинул к себе стопку подсушенных листьев. Статистика по вращению плоских тел понемногу накапливалась; пока что сармат знал, что треугольные насадки прочнее всех, а многоугольные постепенно приближаются по взрывчатости к круглым. «Интересно то, что эту штуку можно размотать обратно,» — думал Гедимин, вырезая из листа примитивные шестерни. «Даже для такого непрочного объекта. Диск из рэссены, наверное, сотню оборотов выдержит. Можно делать крепёж с винтовой резьбой. Взорваться не успеет. Да и вентили нормальные тоже…»

В шатёр вошёл Вепуат.

— Снаружи тихо, — доложил он. — Даже Гварза почти успокоился. Айзек через пару часов уезжает — ничего от него не надо?

Гедимин пожал плечами.

— Мне надо из чего-то сделать объёмные насадки. Что-то непрочное и лёгкое в обработке. Грязь какая-нибудь, что ли…

— Угу, — кивнул Вепуат, разглядывая обрывки листьев на полу. — Что-то такое было. А тот ипроновый кругляш уже взорвался?

Гедимин кивнул на кювету с мягкой подложкой. Золотистый диск лежал там, на самом видном месте, — как остров стабильности посреди бредового мира.

— Как-нибудь сделаю привод и оставлю его вертеться на неделю, — пообещал он. — Ипрон, похоже, не реагирует ни на что. Не участвует ни в каких странностях… Может, сделать из него все ключевые узлы?

Вепуат хмыкнул.

— Не думаю, что у них столько есть. Он даже тут редкость… А что с зелёной пылью? По твоей части или нет?

Гедимин качнул головой.

— Можешь забрать. Что это вообще за штука?

— Часть моющего состава, — ответил Вепуат. — Вроде бы основная. Той грязи, которой наши филки моются, помнишь? Ещё её смешивают с песком и волокнами и чистят всякие вещи. И шкуры в ней замачивают, чтобы шерсть и чешуя легче сходили. В общем, полезная штука.

— Ага, — кивнул Гедимин, вспомнив «грязь», которой натирались несчастные филки. Вроде бы кожа с них пока не слезала.

— Отнеси Айзеку, — попросил он, протянув Вепуату контейнеры. — Пусть разберётся в составе и сделает своё мыло. Не такое поганое на вид.

…Шарики и кубики, слепленные из странного сиреневого ила, подсыхали в горячем воздухе. Гедимин, поднявшись из-за стола, смотрел на небо. Сквозь отверстие в крыше были видны темнеющие сизые складки и слабо вспыхивающие разломы. «Гроза приближается,» — думал сармат, глядя на подстилки в шатре. Некоторые из них были сильно похожи на те шкуры, в которые аборигены собирали зелёную пыль. «Положу вот это на дно чаши. Посмотрим, какое вещество получится. Пусть у Айзека будут все образцы. Моющее средство — штука полезная.»


10 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин заворочался на подстилках, наткнулся на стол и нехотя открыл глаза. Над головой светил зелёный шар. Снаружи тихо шуршал гравий, попискивали пробегающие мимо зверьки, издалека доносился спокойный голос Айзека, и хрюкали друг на друга «трилобиты», разминая крылья. Гедимин поднялся на ноги, взглянул на часы и озадаченно хмыкнул. «Второй час утра. Никто не разбудил…» — он встряхнулся, отгоняя сонную одурь, и потянулся за флягой с водой. «Значит, пока тихо. Темень… Это снаружи затмение или ещё нет?»

Он посмотрел в дырку в крыше. Небо над ней было иссиня-чёрным, и по нему медленно расходились тонкие, едва заметные концентрические круги — серебристые с прозеленью. «Красиво,» — подумал Гедимин, наблюдая, как тает слабое свечение. «Как треки сигма-квантов на защитном куполе.»

В шатёр заглянул Бронн-уборщик, пискнул что-то приветственное и, подобрав подстилки, на которых недавно лежал сармат, выскользнул на улицу. Гедимин откинул полог и проводил его взглядом. Бронны сновали по лагерю, никуда не прячась, и особо испуганными не выглядели — только уши плотно прижимались к голове, не высовываясь из-под капюшонов.

«Понятно. Ну, хорошо. Хотя бы от затмений они не зарываются в землю. Может, Текк’ты вернутся к работе. Им-то какая разница, светло наверху или темно?» — со слабой надеждой думал Гедимин, устраиваясь за столом. За ночь кто-то прибрался в лаборатории — мелкие ошмётки сухой глины под ногами больше не валялись, крупные уже размокли — можно было заново лепить насадки для экспериментальной установки. Гедимин придирчиво осмотрел вал, недовольно сощурился и достал из ящика новую палку. «Третий за день. Глина взрывается сильнее. А с прочностью у неё не очень. Двенадцать оборотов — предел. Чуть больше, чем у листа. А ведь должна быть гораздо прочнее…» — сармат перевёл задумчивый взгляд на таблицу с результатами опытов. Вчера он взорвал много заготовок — как плоских, так и объёмных.

«Видимо, на объём „наматывается“ больше этой… энергии, или что у них тут,» — Гедимин покосился на молчащий дозиметр и досадливо сощурился. «Мне бы хоть что-нибудь для её измерения. А то так вслепую долго можно тыкать…»

Он взял с поддона глиняный кубик, покосился на едва заметную насечку на ребре и надел очередную насадку на вал. Над установкой поднялся купол защитного поля. «Ещё один прогон…»

— А, вот ты где, — Айзек откинул полог и зашёл в шатёр. — И спишь тут? Не тесно?

Гедимин аккуратно раскрутил кубик в обратную сторону, отсчитывая обороты, — эксперимент пока откладывался, и взрывчатую «энергию» надо было размотать.

— Что там, снаружи? Затмение? — спросил он, остановив вращение насадки. Айзек покосился на неё и еле слышно хмыкнул.

— Утро. Но светлее уже не станет. До завтрашнего дня — точно. Ты был в душевой? Если нет — сходи. Она нам снова будет нужна.

«А. Значит, местных я переоценил. Снова будут прятки,» — Гедимин досадливо поморщился.

— Нам? Ты про аборигенов? — уточнил он со слабой ухмылкой. Айзек качнул головой.

— Нам всем. Аборигенам, филкам… ну, и нашей четвёрке. Страж навряд ли придёт. Но там и без него будет тесно.

Гедимин мигнул.

— Филкам? А это зачем? Так боятся темноты? Они ж не дикари, чтоб не знать астроно…

Он осёкся — на плоской Равнине затмения, чем бы они ни вызывались, определённо не были связаны с движением планет относительно звёзд. «Тут, скорее всего, реактор стопо… Да нет, навряд ли. Никто его не стопорит. Не открывают коридор оттока, и всё. Обычное отключение энергоподачи. Местные нервничают, ладно. А мы чего?»

Айзек молча смотрел на него и был предельно серьёзен.

— У тебя поддоны готовы? — спросил он, когда Гедимин стёр с лица ухмылку. — А факелов много? Доставай всё, и идём. Надо посмотреть на месте, как всё это лучше распределить.

Когда Гедимин с охапкой поддонов, натёртых светящимся жиром, вышел к душевой, её двери были открыты настежь, а внутри горел свет — более яркий, чем обычно, будто кто-то натыкал в пазы лишних фонарей.

— Предельная освещённость, — донёсся из ангара голос Айзека. — Свет должен быть со всех сторон. Да, и в шлюзах тоже. Любая тень — уязвимость.

Ему вторил приглушённый писк — аборигены впятером бродили по ангару, заглядывая в каждый продух. Гедимин, заглянув в душевую, увидел карлика в четвероухой шапке — Нурру тоже была здесь и вместе с двумя соплеменниками что-то высматривала и явно беспокоилась. В дверях стоял Вепуат и внимательно слушал. Вид у него был озадаченный.

— Защитное поле, — услышал Гедимин голос Гварзы. — Поверх ангара, над источниками света… Может, прибегнуть к маскировке? Этих… существ привлекает именно свет?

«Существ?» — Гедимин мигнул. «Так тут ожидается нападение? Н-ну да… под прикрытием затмения только и нападать. Тогда чего мы лезем в ангар? Чтобы нас там подожгли со всех сторон?»

— Тени в складках стен, — снова заговорил Айзек. — Положить снаружи поддоны, осветить межстенье… или лучше факелы высунуть наружу?

— Факелы прибережём для внутреннего пространства, — отозвался Гварза. — А снаружи — поддоны. Подзаряжать их излучением при необходимости. А защитное поле я всё-таки выставлю. Внутри. Не от тварей, так от заряжающего луча — прикроет.

Гедимин тронул Вепуата за плечо. Тот едва заметно вздрогнул.

— Чего они там? Ничего не понимаю. Что за проблема с темнотой?

— А, Гедимин. Иди сюда, — поманил его Айзек. Он был предельно серьёзен.

— Смотри, — он указал на длинную стену с открытыми вентиляционными лючками. — Мы закроем почти все продухи, оставим самый минимум для притока воздуха. Сколько оставить, и какие именно?

Гедимин потыкал когтем в лючки.

— Вот эти. Хватит для перетока… Вы все сюда набьётесь? Весь лагерь? Тогда ещё вон те два — так дышать будет легче.

— Ага, — Айзек оглянулся на одну стену, на другую, пошевелил пальцами, что-то подсчитывая. — Немного. Смотри. С той стороны за каждым лючком должен лежать поддон и освещать межстенье. И стену снаружи, чем ярче, тем лучше. Ни один открытый проём не должен смотреть в темноту. Понятно?

Гедимин мигнул.

— Зачем? Если все будут внутри, кому нужен свет снаружи?

Гварза приложил к респиратору ладонь и со вздохом покачал головой. Айзек недовольно на него покосился и повернулся к Гедимину.

— Дело не в темноте, атомщик. С затмением придут некоторые… существа. Если в ангаре останутся тёмные места, для них это будет… как открытая дверь. Нам надо выстроить стену из света. Как можно ярче и шире, чтобы не дать им приблизиться. Аборигены уже собрали все свои светильники, мы задействуем факелы и поддоны… Ты сможешь подзаряжать их по ходу дела?

Гедимин снова мигнул. С вялым удивлением он отметил, что от услышанного бреда почему-то не гудит голова — то ли за месяц на Равнине у сармата развился иммунитет, то ли бред не такой уж бредовый.

— Я их сейчас заряжу, хватит на три дня, — сказал он. — Эта цера не так быстро высвечивается.

Айзек и Гварза переглянулись.

— Будет гораздо быстрее, — мрачно сказал командир экспедиции. — Атомщик, я знаю, как всё это для тебя звучит. Но тут никто не шутит. Заряди их до отказа и держи излучатель наготове. За полчаса до восхода мы все должны быть в укрытии, и вокруг должно быть светло, как на Меркурии. Понятно?

Гедимин качнул головой.

— Айзек, ты сам видел такие затмения? Или только слышал от местных?

Сарматы снова переглянулись. Гварза поморщился.

— Местные, в отличие от тебя, не склонны к глупым шуткам. И их слушать — имеет смысл.

Гедимин фыркнул.

— Когда я глу…

— Heta! — крикнул Айзек, вставая между сарматами. — Вот нашли же время!.. Атомщик, всё очень серьёзно. Час, два или все восемь, — но каждый клок тени будет смертельно опасен. Нам нужно очень светлое укрытие, источники света со всех сторон.

«Смертельно опасен,» — повторил про себя Гедимин. «Некоторые существа… Он так говорит о них, будто каждое страшнее звёздного крейсера. Существа, избегающие света… Sa hasu! Кто кого ещё должен бояться⁈»

— Ладно, свет будет, — кивнул он, угрюмо щурясь на Айзека. — Наши фонари тащить? Запитаем от реактора…

Айзек, быстро переглянувшись с Гварзой, покачал головой.

— Может быть непредвиденная реакция. Обойдёмся церой и кейеком.

— Лагерь куполом накрывать? — деловито спросил Гедимин. — А почему прячемся не в бараке? Потолки низкие, но места там больше.

— Слишком много перегородок, — серьёзно ответил Айзек. — Тени. Пустой ангар осветить легче. Лагерь оставим, как есть. Никаких полей не надо. Кенен, будешь ставить — точно по стенам, без затемнения, ладно?

Гварза молча кивнул.

— Как есть? — Гедимин оглянулся на лабораторию. — Без прикрытия? Тогда вещи нужно перенести…

Айзек качнул головой.

— Места не хватит. И потом — тени… Оставь всё как есть. Из бронехода я выну стартёр, а остальное… — он махнул рукой.

Гедимин мигнул.

— Что значит — как есть? У меня оборудование в шатре. Машина, сырьё, ирренций… Тут будут враждебные твари — что, оставить всё им?

— Не тронут, — отозвался Айзек, думающий уже о чём-то своём. — Никто ничего не тронет… Давай, пока есть время, проверим световую защиту. Кенен, иди внутрь. Гедимин, расставь поддоны у стены. Посмотрим, как хорошо всё будет освещено…

…«Оставить всё неизвестным чужакам?» — Гедимин заглянул в шатёр и брезгливо поморщился. В лагере по-прежнему было темно — даже стало темнее, когда сарматы перенесли все источники света в пустой ангар. В чёрном небе мерцали серебристые кольца, расходясь по складчатому куполу, как круги по воде. Шатёр изнутри освещался только фонарём на поясе Гедимина — всё остальное забрал Айзек.

«Какие-то дикари будут тут рыться…» — Гедимина передёрнуло. Он плотно закрыл ящики и повернулся к поршневой машине. «Ещё хватит мозгов её запустить. И, чего доброго, взорвать…»

Он вскрыл цилиндры и вынул все термоэлементы — а потом, соединив их попарно, обернул защитным полем и сложил в стол. «Хотя бы не взорвётся,» — криво ухмыльнулся он, глядя на пустые цилиндры.

— Гедимин! — в шатёр заглянул Вепуат. — Работаешь?.. Айзек попросил за тобой приглядывать. Мол, нам лучше не расходиться.

Гедимин кивнул.

— Где трилобиты? — спросил он, посмотрев на пустые плечи разведчика. Дронов у него тоже не было — только плазмомёт за спиной.

— В душевой, — ответил тот, нервно усмехнувшись. — Лежат клубками на полу. Им тоже не по себе. Заметил — уже позднее утро, а ни на фотон не посветлело?

Гедимин снова кивнул.

— Столяров не видел? Поднялись из долины?

— Уже в ангаре, — ответил Вепуат. — И повара к ним подтягиваются. Без вещей, даже кружек не взяли. И полные карманы этих их ягод… Я так думаю, это нейролептик. Съел — и ничего не волнует. Ни рана, ни галлюцинации, ни затмение…

Гедимин дёрнул углом рта — сегодня шутки его не веселили. «Чужаки будут рыться в лаборатории…» — он поморщился. «Хорошо, если не всё растащат. А Айзеку ни до чего нет дела. Уже наелся успокоительных ягод?»

— Ты что-нибудь понял про это затмение? — спросил он. — Чего все боятся, почему не осветить весь лагерь, зачем вещи бросать?

Вепуат пожал плечами.

— Я только вижу, что местным очень страшно, — тихо сказал он. — Они с утра сами не свои. А из-за них и мне не по себе.

Гедимин прислушался к шорохам за стеной. Со стороны полевых кухонь доносился приглушённый писк — кто-то из аборигенов ещё оставался там, не все перебрались в душевую.

— Пойдём спрашивать местных, — сказал он. — Может, они объяснят внятно. От Айзека проку не добьёшься.

…Между двух волокуш стояла жаровня; все колпаки с неё сняли, раскалённое содержимое разворошили, и оно горело вчетверо ярче обычного — световое пятно расплылось до самых шатров. Гедимин, выйдя к лагерю, услышал встревоженный писк; аборигены вокруг жаровни зашевелились, поднимаясь на ноги. Вепуат издал несколько повизгиваний, и существа с нервными ухмылками снова сели на землю. «Они, похоже, не были уверены, что мы — это мы,» — подумалось Гедимину. «И ждали кого-то другого…»

— Спроси — не пора им ещё в укрытие? — он кивнул на дальний ангар. — Там светло, и им будет спокойнее.

Аборигены запищали — еле слышно, с опаской оглядываясь на тёмные холмы. Кто-то низко поклонился — и тут же выпрямился, с испугом глядя себе под ноги.

— Они благодарят нас всех, — озадаченно перевёл Вепуат. — За сияющую башню и укрытие в ней. Они желают нам всем увидеть новый восход. И предупреждают, что нужно беречься теней.

«Теней?» — Гедимин обернулся. От его тела в темноту тянулась длинная чёрная полоса — красный свет кейека причудливо растянул её и деформировал. «Что опасного в тенях? Все предметы их отбрасывают.»

— Спроси, какие существа придут сюда в темноте, — сказал он Вепуату — и увидел, как Бронны и Скогны вздрагивают и съёживаются. Он расслышал несколько шелестящих звуков, ещё более тихих, чем испуганная речь.

— Какая-то поганая разновидность нергонов, — сказал Вепуат. — Ну, как я понял. Здесь их называют «Икси».

— Икси? — Гедимин неуверенно усмехнулся — название показалось ему забавным. Аборигены при звуках этого слова съёжились, как от удара, и сармат убрал с лица ухмылку. «Так. Нергоны… Не нравится мне это.»

— Это нергоны? — уцепился он за знакомое слово. — Как Джагулы и Сагаты?

Аборигенам, кажется, хотелось зарыться поглубже в гравий.

— Как Сэта и Райвиги, — мрачно перевёл Вепуат. — Гедимин, у тебя фонарь далеко? Что-то тут темнеет…

Гедимин достал земной фонарь. Круг белого света расплылся нешироко, но аборигены зашевелились и заговорили чуть громче — кажется, свет и впрямь успокаивал их.

— Эти нергоны приходят для грабежа? — спросил он. — Почему никто не прячет вещи? Можно закрыть их в ангаре, там есть комнаты…

Он замолчал — на него смотрели уже с нескрываемым ужасом. «То ли я не то сказал, то ли Вепуат не так перевёл. Чего они трясутся? Их тут много, все с оружием, мы рядом…»

— Икси не берут вещей, — сказал разведчик. — Ничего, кроме воды. Может быть, куджаглу. Им оставили на виду…

Один из Скогнов указал на волокушу — там на видном месте стояла открытая корзина с шипастыми грибами.

— Они только смотрят. А запирать от них бесполезно. Где есть тени, там они пройдут. Чем больше вещей, тем больше теней для Икси.

Гедимин неуверенно ухмыльнулся — всё это было очень похоже на бред. Вот только голова не гудела…

— Если Икси ничего не трогают, зачем от них прятаться? — спросил он. — Работайте спокойно. И укрытие тогда не нужно. Они же посмотрят и уйдут, так?

— Ну ремонтник! — укоризненно протянул Вепуат, глядя, как аборигены шарахаются от него к жаровне. — Вот зачем было их пугать?

— Я не понимаю, из-за чего столько шума, — сердито прошептал Гедимин. — И мне не нравятся диверсанты в лаборатории. Эти твари всё-таки приходят, чтобы убивать и грабить? Тогда надо встретить их с оружием. Заминировать холм по периметру, закидать световыми гранатами…

Вепуат протяжно заверещал. Аборигены, сбившиеся в кучку вокруг жаровни, смотрели то на него, то на Гедимина, и сармат не мог понять, о чём говорят их взгляды.

— Сегодня день, в который ходят Икси, — перевёл Вепуат, виновато разводя руками. — Их день. Если их не пускать в такие дни, они будут ходить, когда им вздумается. И никто не будет знать заранее и не успеет защититься. Они… то есть — местные… очень просят тебя ничего странного не делать. Они пойдут сейчас в убежище и тебя зовут туда же. Икси не могут пройти туда, где свет. Но они его не любят и стараются погасить. Их будет много вокруг — сегодня очень тёмный день. Ты… в общем, будь осторожен, ладно?

Гедимин мигнул — кажется, последнюю фразу Вепуат добавил от себя. Скогны вытряхнули из жаровни весь кейек на расстеленную шкуру, подняли её за края, стараясь не рассыпать камешки, и понесли к ангару. Бронны поспешили за ними, стараясь не выходить из светового пятна. Сармат протянул вслед им руку с сигма-сканером, но ничего странного не увидел — темные участки от освещённых не отличались ни для сканера, ни для дозиметра.

— Ничего странного не делать, — пробормотал он и еле слышно фыркнул. — После таких-то рассказов… Как думаешь, эти их Икси существуют?

Вепуат пожал плечами.

— Им очень страшно, — тихо повторил он. — И моим трилобитам тоже. И вот это мне совсем не нравится. Животные не бывают суеверными.

Гедимин мрачно кивнул.

— Значит, нужно много света… — он оглянулся на шатёр. — Вот что. Нужен лабораторный облучатель. Отдам его Айзеку, пусть поддерживает светимость внутри. А я останусь снаружи.

…На сияющий изнутри ангар было больно смотреть — Гедимин взглянул и невольно потянулся за тёмным щитком. Внутри между рядами источников света на полу свернулись Бронны, Скогны и нхельви. Филки стояли вокруг; теней они не отбрасывали — слишком много пересекающихся лучей было со всех сторон.

— Уверен, что останешься? — отрывисто спросил Айзек, выглянув наружу. Светло было и здесь — вокруг ангара лежали вымазанные церой поддоны, освещая всё вокруг на два десятка метров. «Нас видно за сотню километров,» — думал Гедимин, оглядываясь в темноту. Ему казалось, что этот ангар — единственный источник света… может, даже и на всей Равнине.

— Буду следить, — он кивнул на поддоны. Сфалт лежал на его плече — протяни руку и стреляй.

— Будь осторожен, — тихо сказал Айзек, глядя ему в глаза, и шагнул назад. Гедимин слышал, как стучат двери и засовы — шлюзы закрывались один за другим, пока не настала тишина. Сармат шагнул на границу света — теперь он не отбрасывал тени на ангар. Жёлтый камень блестел в перекрестье десятков лучей, и казалось, что он светится изнутри.

— Ну что? — донеслось из-за дома.

— Тихо, — отозвался Гедимин, взглянув на сигма-сканер. — Вот с дозиметром что-то странное.

Он щёлкнул по корпусу прибора. Цифры мигнули. Если им верить, интенсивность сигма-излучения здесь достигла минус десяти микрокьюгенов в час — и медленно приближалась к минус двадцати.

— И у меня, — признался Вепуат, удивлённо хмыкнув. — Минус двадцать, да? В первый раз такое вижу… Эй! Видел?

Гедимин вскинул руку со сканером, запоздало тронул экран, воспроизводя недавний участок записи. Длинная размытая полоса ряби мелькнула на краю плато — и вскоре сармат увидел ещё одну.

— Пришли, — криво ухмыльнулся он, закрывая экран дозиметра и поворачиваясь лицом к лагерю. Он не увидел ничего. В двадцати метрах от ангара смыкались чёрные стены. Темнота казалась сплошной и ощутимо-твёрдой — так и хотелось её пощупать.

За чёрной стеной что-то зашелестело — но не листья и не полог шатра. Это было похоже на голос, и вскоре ему ответили. Сканер показывал, как гравий вокруг ангара постепенно покрывается полосами ряби. Они двигались, переплетались, расходились, отращивали «хвосты», — там определённо было что-то живое и фонящее. Гедимин невольно покосился на дозиметр и сердито фыркнул — «Нашёл время сбоить! Какие ещё минус три кьюгена⁈»

— Свет! — крикнул Вепуат, и Гедимин вздрогнул. Световое пятно вокруг ангара незаметно ужалось — между сарматом и чёрной стеной оставалось всего десять метров. Он вскинул сфалт, полоснул по ближайшим поддонам ослабленным омикрон-лучом — они вспыхнули с удвоенной яркостью, чёрная стена шарахнулась назад, и что-то за ней прерывисто зашипело — будто кто-то дышал приоткрытым ртом, сначала часто, потом — замедленно.

— Гребаные Икси, — пробормотал в наступившей тишине Вепуат. — Нет, ты смотри!

Дозиметр показывал минус восемнадцать кьюгенов — только это Гедимин и успел заметить, когда его накрыла чернота. Он шарахнулся, одним прыжком перемахнул через поддоны и, прижавшись спиной к стене, схватился за сфалт. Свет отшвырнул чёрную стену — скорее, накатывающую со всех сторон волну — на пять метров назад. Шипение в темноте стало громче и чаще. Гедимин криво ухмыльнулся, покосился на отчего-то озябшую руку — и ухмылка перешла в оскал. Чёрные щитки от запястья до локтя были пропороты до ипронового слоя, по всему предплечью протянулись царапины сантиметровой ширины.

«Saat hasesh!» — он развернул облучатель к гаснущим поддонам. Они тускнели на глазах — цера выгорала, едва успев зарядиться.

— Держи их! — донёсся из-за ангара испуганный голос Вепуата. — Прибавь лучей — поддоны гаснут!

Гедимин шагнул ближе к границе темноты и двинулся вдоль стены. Поддоны вспыхивали по его следу, и что-то шипело за чёрной стеной. На экране сигма-сканера мелькнула когтистая кисть с неестественно длинными пальцами и тут же пропала. Ни скелета, ни чёткой структуры у неё не было — только рябь сигма-помех.

— И тебя задели? — Вепуат протяжно присвистнул, взглянув на Гедимина. Броня разведчика была покрыта золотистыми полосами, одно из креплений плазмомёта покорёжилось и чуть не отвалилось.

— Что они делают с церой? — сердитым шёпотом спросил Гедимин. Только что заряженные поддоны успели потускнеть. Между ангаром и чёрной стеной осталось три метра — только-только пройти.

Он достал фонарь, протянул к плотной темноте — с той стороны что-то зашелестело, и сармату послышалась насмешка. Он ткнул фонарём в черноту — корпус вздулся изнутри и упал сармату под ноги покорёженными обломками. Гедимин вслух помянул уран и торий.

— Держи! — вскрикнул Вепуат, хватаясь за облучатель. Освещённое пространство ужалось до двух с половиной метров. Гедимин сдёрнул сфалт с плеча.

— Купол над ангаром! — скомандовал он, недобро щурясь. — Я им сейчас посвечу…

Чернота над лагерем вдруг вспыхнула белым огнём — будто сигнальная ракета ушла в небо и там разорвалась, на секунду отогнав мрак. За первой вспышкой последовала вторая, что-то вокруг зашелестело, по пальцам потянуло холодным ветром, и темнота внезапно отступила на пятнадцать метров.

— Дер-жи-и-и-тесь! Я-а-а иду-у-у! — заорал где-то рядом знакомый голос, и ещё одна «ракета» вспыхнула над холмом. Гедимин на долю секунды увидел притихшие шатры, бронеход, очертания фигуры с белым посохом в руке — а затем крик оборвался протяжным воем. Вспышки били уже на земле, часто, но неярко, а шипело вокруг так, будто пробился паровой гейзер. Гедимин схватил сфалт и выстрелил в небо, ярчайшая вспышка разметала темноту, за ней, отстав на долю секунды, ударила ещё одна, но шар белого света на земле уже погас. Вепуат с гневным воплем выстрелил ещё раз — над самыми шатрами. Слабая белая вспышка сверкнула снова, кто-то вскрикнул, будто от боли. Темнота заколыхалась, чёрные волны двинулись к ангару, и Гедимин, уже не думая ни о чём, содрал с реактора защитные пластины и вскинул его высоко над головой. Ослепительный зелёный свет ударил во все стороны, сармат зажмурился, на ощупь бросая в сторону ангара шар защитного поля. От холода не осталось и следа — пальцы жгло, виски жгло, из зажмуренных глаз сочилась жидкость.

— Луч и радуга! — заорал кто-то совсем рядом. — Великое пламя! Падальщики — прочь!

Гедимин на ощупь задвинул пластины на место, кое-как, проморгавшись, открыл глаза. Он стоял на ярко освещённой площадке, за спиной поднимался белесый купол защитного поля, чуть в стороне виднелся бронеход, а ещё дальше — шатры, — все, насквозь, до самого края лагеря и волокуш полевой кухни. Перед Гедимином стоял Вепуат с плазмомётом на плече, его грудь наискось пересекали золотистые полосы. Из полумрака, прихрамывая и опираясь на сверкающий посох, вышел Хассинельг.

— Падальщики — прочь! — повторил он с радостной клыкастой ухмылкой. — На дно ущелья — и не вылезать! Великое пламя, вот это был свет так свет!

На его руках и груди запеклась кровь от длинных рваных ран, голень кто-то пробил зубами насквозь, едва не откусив ногу, но Хассинельг, будто не чувствуя боли, восторженно смотрел на сарматов и широко ухмылялся.

— Что ты тут забыл? — сердито спросил Гедимин. — Вепуат, помоги ему! Есть чем сделать перевязку?

— Это царапины, — отмахнулся Хассинельг, слизывая кровь с руки. — На свету им не разойтись. Вот посиди я в темноте…

Он шагнул к светящемуся поддону и подставил разодранное предплечье под яркий свет — и Гедимин изумлённо мигнул. Края царапин стремительно смыкались, ткани соединялись, кожа разглаживалась, — ещё секунда, и от раны осталась только размазанная кровь. Хассинельг покосился на сармата и издал негромкий смешок.

— Раны от Икси легко лечить. Нужен только свет. А вот в темноте — проест насквозь вместе с костями. Вы-то не ранены?

Вепуат, уже подставивший свету ободранный рукав, досадливо хмыкнул.

— Жаль, на скафандр не действует. Так тебе точно не нужна помощь? И… что ты, правда, тут забыл? Я думал, все ваши сидят по пещерам.

Хассинельг, всё ещё прихрамывая, поставил прокушенную ногу между двумя поддонами — теперь она освещалась с двух сторон.

— И я сидел, — он уткнулся взглядом в гравий. — Пока сюда не стянулись Икси со всей округи. Нельзя же было оставлять вас с ними одних.

«Он ещё и пересчитал их?» — Гедимин еле слышно хмыкнул — и услышал радостный вопль Вепуата. Разведчик, отступив от светящихся поддонов, указывал на длинные чёрные холмики на гравии. Они на глазах оседали, едва заметно дымясь. Гедимин шагнул к ним, зажигая фонарь, — чёрный дым повалил столбом, странная субстанция стремительно разрушалась. Через полсекунды на остатки сверху упал купол защитного поля, а Вепуат, возмущённо фыркнув, оттолкнул Гедимина и склонился над непрозрачным колпаком с сигма-сканером в руке.

— Ну, теск! И как мне теперь их исследовать⁈

— Извини, — смущённо пробормотал Гедимин, глядя, как незащищённые остатки Икси на свету разлетаются дымом. То, что лежало под непрозрачным куполом, ещё частично сохраняло форму, — что-то вроде черепа, полуразрушенные челюсти с острыми треугольными зубами, хребет с длинными остистыми отростками… Вепуат вытряхнул из-под брони складной контейнер с непрозрачными стенками и принялся аккуратно, прикрывая проём от света, проталкивать его под купол. Гедимин погасил фонарь и встал между сарматом и светящимися поддонами. «А вокруг светлеет,» — с удивлением отметил он. «Небо чёрное, а тут… Не как днём, конечно, но на раннее утро похоже.»

Хассинельг, уже не хромая, подошёл к Вепуату, засунувшему что-то в контейнер и теперь просвечивающему ящик сигма-лучами.

— Так его! — одобрительно ухмыльнулся он, показав острые зубы. — Чтоб неповадно было угрожать Куэннам. Сюда падальщиков никто не звал!

Он вскинул над головой посох, и белая кость ярко вспыхнула. Точно над ней в чёрном небе зажёгся ярко-зелёный «трилистник». Он растянулся над лагерем и повис над землёй — яркая голограмма, заметная, наверное, с любого холма Дальнего Края. Гедимин еле слышно хмыкнул и оглянулся на реактор. Пластины были плотно сомкнуты, сфалт больше не «фонил».

Поблизости застучали засовы, зашелестели в пазах сдвижные створки, и Гедимин, обернувшись, увидел распахнутую дверь душевой. Из неё, вереща и толкаясь, вылетали нхельви.

— Куда⁈ — крикнул из ангара сердитый Айзек. За зверьками из душевой с пронзительным визгом повалили аборигены. Они останавливались у порога, задирали головы, махали руками и плотными группами разбегались по лагерю. Вскоре весь холм заверещал — аборигены сновали повсюду, разглядывая каждую палатку и камешек так, будто впервые их видели.

— Пускай выходят, — успокоил Айзека Хассинельг, ухмыляясь во всю пасть. — Мрак ушёл и не вернётся. Вот это была вспышка! Падальщики её надолго запомнят.

Айзек молча пожал лапу Хассинельга и жестом велел всем выходить из душевой. Гварза встал рядом с ним, скользнул угрюмым взглядом по Гедимину и Вепуату и повернулся к стражу.

— Опасности больше нет? Ты уверен?

Хассинельг звучно щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Как в могуществе Куэннов. Сегодня падальщики не сунутся к холму. Надолго забудут сюда дорогу. Вы полхолма засыпали их прахом!

Гедимин смущённо сощурился и незаметно погладил корпус плазмореза. «Реактор — полезная штука. Даже на самой бредовой планете.»

Скогны и Бронны, убежавшие было в лагерь, вернулись к душевой, деловито сгребли на шкуры рассыпанный по полу кейек и понесли его на кухню. Потом пришла Нурру с подмастерьями. Каждый выдернул из стены по фонарю и, помахав ими Гедимину, все отправились к той же кухне. Филки, переглядываясь, начали разбирать «факелы». Сармат посмотрел на зелёный шар, утащенный из его лаборатории, подобрал его и пошёл к шатру. «Вроде как всё кончилось… Поддоны пока оставлю — с ними всем спокойнее.»

Откинув полог, он просунул внутрь «факел». Ничего по углам не шевельнулось. Поршневая машина стояла на своём месте, ящики стола вроде бы никто не двигал… только ипроновый диск, прошедший уже десять тысяч оборотов и так и не взорвавшийся, кто-то снял с вала и положил рядом. Гедимин, морщась, вытер его драными листьями. «Диск-то им чем помешал?»

Поблизости захрюкал, стуча щитками панциря, кто-то из «трилобитов». Вепуат цыкнул на него, а через пару секунд заглянул в шатёр Гедимина — уже без животных, с чёрным контейнером в руках.

— Трилобиты успокоились, — доложил он. — Снова рвутся летать. Думаю, это хорошо. Им виднее, что тут опасно, а что нет. И вот эта штука…

Он щёлкнул пальцем по крышке контейнера.

— … Им сильно не нравится. Можно, я с ней к тебе?

— Садись, — пожал плечами Гедимин, возвращая ипроновую насадку на вал. Он полез в ящик за термопластинами — хотел собрать и запустить поршневую машину, подсоединить передачу и снова закрутить диск на валу, но взглянул на рукав скафандра и обо всём забыл. Чёрная обшивка была вспорота, из-под неё торчал ипрон — и, что хуже, её собственные щитки выгнулись и покрылись гребенчатыми выступами, на схождении которых что-то поблескивало и вроде даже шевелилось. «Гребучая мутация!» — сармат сковырнул щиток и поднёс его к свету. « Has— sulu, опять вся броня в чешуе…»

— Всё в переплавку, — пробормотал он, угрюмо щурясь на содранные щитки. — Из-за грёбаных нергонов мутация ускорилась. Вепуат! Ты свою чешую переплавлять собираешься?

— Хм-м? — донеслось из-за стола. Вепуат, просунув в узкую щель «щупы» сигма-сканера, увлечённо исследовал останки Икси. Что происходит вокруг, он, похоже, не замечал.

— Ладно, как хочешь, — пробормотал Гедимин, сдирая щитки с рукава. — Что, интересный образец? Взял пробу ДНК?

— ДНК? — пробормотал Вепуат, в этот раз что-то расслышавший. — Нет у них ДНК. Вообще ничего нет. Ни состава, ни структуры. Одни контуры.

Гедимин, на время забыв о «мутировавшем» скафандре, взялся за сканер — и изумлённо мигнул. От Икси осталась голова и кусок позвоночника с чем-то вроде лопаточной кости; их ещё соединяла какая-то ткань, покрытая короткими шипами, но даже сигма-лучи не отличали её от костей и зубов. Она была однородной при любом приближении — будто останки слепили из неопознаваемого материала. Гедимин попытался определить состав — экран почернел, и ни одной строчки на нём так и не проступило.

— Вот же пакость, — он брезгливо поморщился. — Дозиметры на них сбоят, сканеры сбоят… Скальпелем ковырнуть не пробовал?

За его плечом что-то шумно вздохнуло. Хассинельг, незамеченным войдя в шатёр, теперь стоял у стола и, отставив посох, разглядывал ящик и приборы в руках сарматов. Заметив чужие взгляды, он, кажется, смутился.

— Да, это так… — пробормотал он, едва открывая пасть. — Всё правильно… Вы только, когда закончите всё это… вы оставьте его, где темно и тихо. На открытом каком-нибудь месте. Чтобы он ушёл спокойно.

Вепуат, отдёрнув руку от образца, изумлённо мигнул.

— Ушёл⁈ Так оно ещё живое⁈

Хассинельг смутился сильнее прежнего.

— Ну… — он посмотрел себе под ноги. — Это Икси. Они всегда… не очень живые. Так уж устроены. Вы его выпустите потом, ладно? Нельзя, чтобы он вот так… застрял.

Гедимин мигнул. То, что лежало в контейнере, не проявляло никаких признаков жизни… да и признаки существования были весьма сомнительными. «Не очень живые? Так устроены?..» — мозг отказывался обрабатывать такую информацию, но с ходу вцепился в другое. Хассинельг за «не очень живую» тварь явно… переживал?

Вепуат, подумав о том же, еле слышно хмыкнул.

— Тебе что, жалко стало? Они ж тебя живьём чуть не сожрали!

Хассинельг покосился на разодранную руку — сейчас на ней и шрама не осталось — и шумно вздохнул.

— Могли сожрать. Мы, стражи, с ними не очень ладим. Но… они тут очень нужные, вот что. Без них всё перепутается.

— Что? — Вепуат мигнул. Гедимин согласно наклонил голову — ему тоже хотелось что-нибудь понять.

— Тут, на Равнине… — Хассинельг с трудом подбирал слова. — Тут очень тесно. Негде устроить мир мёртвых. Поэтому всё очень близко. Иногда путается. Живые там, мёртвые здесь… Икси их разбирают и показывают дорогу. Это в ущелье падальщиков — там прямой путь… Только они и умеют ходить и там, и там. Без них будет страшная путаница.

Гедимин мигнул. «Мир мёртвых?» — ему на секунду стало не по себе. Может, это и звучало как дикарские сказки, но… Ему вспомнилась долина, покрытая ирренциевой пылью, и очертания давно разрушенных АЭС на горизонте. Он встряхнулся, отгоняя видения, и преувеличенно громко хмыкнул.

— Они типа проводники мёртвых? — первым переварил услышанное Вепуат. — Ага, понятно. Работа такая. А чего они шастают среди живых и нападают на всех подряд?

Хассинельг вяло махнул хвостом.

— Это из-за войны. С ними не очень поладили… хорошо, хоть договор соблюдают. Вообще — они в свой день всё обходят. Ищут мёртвых. Кто-то уже мёртвый, кто-то не хочет или не может жить… Кого найдут — уводят. Ничего больше не трогают. Но из-за войны…

Он развёл руками, едва не сшибив пару опор. Вепуат фыркнул.

— Так ты, по их мнению, жить не можешь или не хочешь? Или вообще умер? И мои зверьки — тоже дохлые?

С улицы донёсся приглушённый трубный рёв, и Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Я же сказал — с ними не поладили, — насупился Хассинельг, глядя на сарматов исподлобья. — Плохо, но так уж вышло.

Гедимин покосился на тихий контейнер. «Наверное, не очень приятно лежать куском,» — мелькнуло в мозгу. «Он понимает, что мы тут говорим? Навряд ли.»

— А чего ты тогда кричал им «прочь»? — Вепуат недоверчиво усмехнулся. — Вроде рад был, что их… отогнали. А теперь рассказываешь тут, какие они полезные. Как я должен вот этого освободить… А он тебе опять ногу прокусит.

Хассинельг снова вздохнул — ещё громче и протяжнее.

— Мы с ними не дружим, — пробормотал он, разглядывая столешницу. — Но делать их работу нам тоже не хотелось бы.

…Полог шатра тихо опустился. Гедимин и Вепуат молча рассматривали экраны приборов. Ничего нового там не появилось — Икси, живой или мёртвый, не разлагался и не пытался отрастить потерянные части тела. Взаимодействовал с окружающей средой он не больше, чем кусок гравия. Вепуат ковырнул когтем его «шкуру» — если это была шкура — и пожал плечами.

— На ощупь как гранит. Только твёрже. Немного холодный.

— И на дозиметре выдаёт какую-то чушь, — тяжело вздохнул Гедимин, так и не нашедший в приборе неисправностей. — Слушай… Они, как я понял, разумные. Их относят к нергонам. Ты что-нибудь понял из их шипения? Ты же знаешь нергонский…

Вепуат покачал головой.

— Ни ползвука. Видимо, их языка в базе не было. Любопытно…

Он склонился над ящиком и медленно и внятно проговорил несколько фраз — как показалось Гедимину, на разных языках. Выждав пару минут, он выразительно пожал плечами.

— Может, он чего и понял, но отвечать не хочет. Ладно, вечером пойдём выпускать…

Он сказал ящику ещё несколько фраз. Гедимин, услышав знакомые звуки, озадаченно хмыкнул.

— Ты там о чём? О нас?

— Сказал, что если бы они не напали, мы им не навредили бы, — перевёл Вепуат. — Что с нами можно говорить мирно. Если не вредить нам и нашим друзьям… Попробую налить ему воды. Местные говорят — воду они пьют…

…Новый слой нейтронностойкого фрила стал тоньше — Гедимин, пополняя его, выгреб все лабораторные запасы, но всё же щитки немного уменьшились. Ремонтник смотрел, как они медленно остывают, и весь скафандр едва заметно дымится. Щитки снова были гладкими, без посторонних наростов.

«Надо за ними следить. Так и норовят мутировать,» — думал Гедимин, выходя из душевой в уже привычный полумрак. На окраине лагеря зажёг бортовые огни бронеход — Таркасан готовился к отъезду. На крыше машины сидел с плазмомётом Кенен Гварза. К его плечам были прикреплены два жёлтых «факела». У бронехода стоял с горящим посохом в руках Хассинельг, у его ног кружили световые пятна, складывающиеся в радиационный «трилистник». Такой же горел в небе над холмом — за десять часов он так и не погас.

— Если что — сигналь, — говорил стражу Айзек, тоже «украшенный» «факелами». — Вспышка в небо — и Гедимин тебе посветит. Его реактора на всех хватит.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Гедимин, запоздало сообразив, что страж в момент открытия реакторного кожуха был без скафандра и защитного поля, начал было высматривать следы лучевых ожогов, но тут же бросил это занятие — за десять часов, при такой-то полученной дозе, все признаки поражения давно бы проявились. «Как будто темнота приняла всё на себя…» — Гедимин вспомнил догорающие останки Икси по всему холму и вполголоса помянул уран и торий.

— Уехали, — тихо сказал Вепуат, подходя к нему с контейнером в руках. — Во-он там тихое место. Шатёр прикрывает от света, получается тень. Пойдём выпускать?

— Ты всё изучил? — спросил Гедимин, с подозрением глядя на ящик. «А я бы не выпускал. Пусть приносит пользу науке. Компенсация за драные скафандры…»

— А чего его изучать? — Вепуат дёрнул плечом. — Нулевая реакция на всё, кроме света. А на свету мы их уже изучали. Прикрой меня, я его вытряхну…

Что-то с шорохом выпало в густую темноту за шатром. Гедимин прикрывал площадку от последних лучей света — и сам не видел ничего, даже собственных ступней.

— Отойдём? — предложил он, поднимая руку с сигма-сканером. Шорох от падения останков был единственным звуком — сейчас под шатром было тихо.

— Ага, — согласился Вепуат. — Может, оно стесня… Hasu!

Фонарь на руке Гедимина вспыхнул сам собой. Сармат увидел Вепуата со сканером в руке — и пустую гравийную площадку без малейших следов чего-то инородного. Существо — живое или мёртвое — исчезло, не оставив ни единой молекулы.

— Ничего себе скорость, — пробормотал Вепуат, показывая Гедимину экран. В остановленный фрагмент попала размытая полоса ряби — как те, что сармат видел, пока защищал «световую крепость» от чёрных волн.

— Включил заранее, а направить не успел, — вздохнул Вепуат, перебирая кадры. — Но скорость у них ничего так. Прямо с места в разгон. Как только Хассинельг успевал отмахиваться…

Гедимин покосился на исполосованную броню Вепуата. Жёлтых полос стало заметно меньше — всё-таки разведчик ремонтировал скафандр, хоть и отказывался переплавлять деформированные щитки… «Да, скорость. И физическая сила. И прочность тканей…» — сармата передёрнуло. «Странные твари. Неудивительно, что у аборигенов играет фантазия. Что там было про отлов беглых мертвецов?..»

— Пойдём работать, — сказал он вслух. — Поможешь с опытами? Нужен дублирующий сканер для фиксации…


11 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Я, кажется, понял, что они имели в виду, — задумчиво сказал Вепуат, глядя, как «трилобиты» носятся втроём по пустой душевой. Несмотря на нехватку крыльев, Подранок обгонял всех и с места взмывал под потолок — в один «прыжок», не дёргая на полпути хвостом. Существа ловили то брызги на лету, то световые блики на мокрых стенах, — странное, бессмысленное занятие почему-то им очень нравилось.

— Кто? — озадаченно спросил Гедимин, прислушиваясь к звукам за прикрытой дверью. В соседнем бараке уже колотили железкой о железку — комендант будил жильцов, ещё пятнадцать минут — и проснувшиеся филки должны были потянуться к душевой. «Им ещё кровь сдавать,» — вспомнил Гедимин и недовольно сощурился — то же предстояло и ему. «Сегодня декомпрессия. Надо будет первым прийти, чтоб потом не толкаться… Так чего там хотел Вепуат?»

— Я говорю — понял, что они плели про ловлю беглых мертвецов, — разведчик криво ухмыльнулся. — «Кто не хочет жить, того Икси забирают»… Помнишь?

— Ну? — Гедимин, уже выкинувший из головы «мартышечьи бредни», с недоумением посмотрел на Вепуата. «Вот было бы над чем мозги ломать! Подумал бы лучше, из чего сделать жёсткие тросы. Из рэссены? Ипроном покрыть, чтобы не заразилась? Ипрона не напасёшься…»

— Это просто хищники, — Вепуат снова дёрнул углом рта. — Больное, ослабленное животное хищнику прибрать проще. Если у какого-нибудь Бронна нет сил собирать кучу светильников, жечь их… и некому это для него сделать, и к чужим светильникам его не пускают… ну, вот тут Икси его и сожрут. Старую особь, или больную, или просто ненужную. Это была такая… эвтаназия, понимаешь? Самим руки не пачкать, оставить в нужный день в темноте — и всё. Вот и все проводники мёртвых.

Гедимин поморщился.

— Тебе больше думать не о чем? — не дожидаясь ответа, он встал, выливая из скафандра остатки воды, включил просушку и пошёл к двери. Снаружи уже шуршал гравий — сонные филки ступали неловко, часто подворачивали пальцы и ворошили камешки с излишним шумом. «Собираются. Вот сейчас „трилобиты“ на кого-то нащёлкают…» — он едва заметно ухмыльнулся, но оборачиваться не стал — Вепуат и так знал, как его питомцы относятся к филкам-чужакам. «Эвтаназия, sa has— sulesh…» — его передёрнуло. «С пожиранием дикими тварями… Мразотный обычай. Надеюсь, Вепуату померещилось.»

…В первом отсеке лаборатории, прямо на столе Вепуата, лежали кровезаборники; рядом сидел Айзек, занося что-то в журнал. Засмотревшись на них и опустевший стол, Гедимин едва не наступил на разложенные на полу обрезки ткани — кто-то бросил их тут, сложив стопкой и придавив парой кювет, но защитное поле сверху не поставил. Рядом лежал жёлтый эластичный жгут, намотанный, по местному обычаю, на пучок тонких костей. «Бельевая резинка,» — понял Гедимин, опознав в обрезках раскроенные, но ещё не сшитые тканевые носки. «Опять тут портняжный цех. У кого-то носки протёрлись? Ну да, откуда у этой тряпки прочность…»

— А, Гедимин, — кивнул Айзек, оторвавшись от журнала. — Без Вепуата? Ну, засядет в очереди… Давай руку. Что с самочувствием? В груди не болит, не душно?

Сармат, приоткрыв для кровезаборника полоску кожи на запястье, неловко пожал одним плечом.

— Нормально. Там ветер, жары нет…

— Ага, холодает, — поддакнул ему Вепуат, заходя в отсек. — С вечера было плюс семнадцать, а сейчас до десяти не дотягивает. Жара, похоже, кончилась.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Осень, тески. Начало осени. «Трилобиты» ещё не мерзнут?

Вполуха слушая обсуждение животных и их повадок, Гедимин рассматривал вороха тряпья на всех стульях — выстиранное бельё после просушки почему-то сложили тут, у его стола, а на соседний стул сгрузили запасные комбинезоны. «Не все,» — подумал сармат. «Пять штук. Где остальные? Держали бы их вместе, всей кучей. Будут потом искать по всему лагерю.»

— Тебе прямо сейчас эти стулья нужны? — спросил Айзек, проследив за его взглядом. — Можешь сбросить на пол. Но лучше поработай в шатре — машина скоро уедет, а полчаса тут будет очень тесно и шумно.

Гедимин мигнул.

— Мне есть где работать, — угрюмо сказал он. — Почему тут тряпки?

— Это для новых поселенцев, — ответил Айзек, перекладывая наполненные кровезаборники в отдельные ячейки. — Надо сказать, чтоб носки дошили. В бараке полно места, пусть сидят там и шьют.

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Новые? Этих десяти было мало?

Айзек ухмыльнулся.

— Ещё пятеро, тески. Понемногу заселяем барак. Гедимин, тебе точно не нужны лаборанты? Новоприбывших надо чем-то занимать.

— Пусть возьмут с собой большой бак, — отозвался Гедимин, вспомнив об ангаре на дне долины и о попытках запихать семьдесят деревьев в один маленький котёл. — Будут замачивать древесину. Нурру не справляется.

Айзек весело хмыкнул.

— Это она тебе сказала?.. Нет, Гедимин, такие операции для новичков сложноваты. Но ты подумай…

Шлюзовая камера открылась, выпустив в отсек троих филков в мокрых комбинезонах с откинутыми за спину шлемами. Гедимин недобро сощурился. Ближайший филк, поймав его взгляд, на всякий случай подался в сторону, но к шлему даже не потянулся.

… — Уже плюс восемь, — сообщил Вепуат, остановившись у трапа. Где-то над лагерем кружили его дроны — Гедимин пару раз видел в темноте их бортовые огни.

— Надо что-то утеплять для трилобитов, — подумал вслух Вепуат. — Кочевников давно не слышно. Ушли туда, где теплее? Сомневаюсь, что они много возятся с отоплением…

Гедимин досадливо сощурился на скрытый в темноте край обрыва. «Кочевники пусть хоть провалятся. Мне интересно, где наши строители. Тоже ушли в тёплые края? Три дня потеряли из-за местной погоды. Если их ещё и похолодание отпугнёт…»

Гравий под ногами мягко дрогнул. Из-за холма донёсся протяжный гул, и в тот же момент над обрывом сверкнула белая вспышка — на краю, над валунами, стоял страж со светящимся посохом и призывно махал им над головой. Сарматы, переглянувшись, быстро пошли к нему.

— Сегодня все рано проснулись, — сказал, оглянувшись на них, Гор. Он воткнул посох в гравий, пригасил его свечение и слегка наклонил голову в знак приветствия. Гедимин, кивнув ему, подошёл к краю обрыва. Заглянуть в провал он не успел — над скалами уже поднимались огромные змеи.

Текк’т протяжно гудел, нависнув над Гедимином, а сармат не мог выбрать, в какую пару глаз смотреть. С двух сторон на него глядели ещё два существа — и, насколько он мог видеть, из долины высовывалось ещё пять голов.

— Зря ты так близко к ним подходишь, — еле слышно прошептал Вепуат ему в наушник. — Им и издалека тебя видно.

— Что они говорят? — нетерпеливо спросил Гедимин. Ему самому было не по себе от нависшего над ним змея — что-то даже заныло под грудиной.

— Работы просят, — хмыкнул Вепуат. — Сегодня они тут вдевятером.

Гедимин мигнул. «Девять Текк’тов? Только крупные особи? По стольку они тут ещё не собирались…»

— Скажи — пусть копают, — с замирающим сердцем он взялся за сигма-сканер. — Другой работы сегодня нет.

«И если они все возьмутся за дело,» — он смотрел на проставленные под землёй вешки, и его глаза слабо светились. «Если не будет никакого форсмажора… Сегодня они закончат главный корпус. Всю полость, вплоть до патрубков.»

Гул в долине затих, сменившись редким грохотом — кто-то в пещере перекатывал камни, подтаскивая их к выходу.

— Ищи филка, — велел Гедимин Вепуату, оборачиваясь к лабораторному шатру. — Пора собирать подъёмник.

…«Плюс шесть,» — отметил сармат, мельком взглянув на анализатор. «Всё ещё холодает. До нуля дойдёт?»

Вокруг уже посветлело достаточно, чтобы отличать по цвету камешки под ногами — или одну неровную плиту-заготовку, слепленную из тектона, от другой. В одном штабеле был тектон двойной плотности, в другом — тройной; Гедимин уже не путал их на глаз, а на ощупь они отличались ещё лучше. Сейчас сармат искал отличия между недавно слепленными плитами и теми, что почти уже месяц лежали под гнётом. Отличия были — не очень заметные, возможно, мало на что влияющие, но сармат их нашёл и теперь угрюмо щурился на экран сигма-сканера. «Штабеля перевернуть. Выдержать ещё месяц. Всё-таки идёт усадка…»

— Гедимин! — с обрыва свесился чем-то встревоженный Вепуат. «Трилобит» на его плече вскинул хоботок, но трубить не стал, только громко хрюкнул.

— Ну? — сармат недовольно сощурился.

— Твои поддоны таскает какой-то филк! — сообщил Вепуат. — Я хотел его прогнать, но он заявил — Айзек разрешил ему. Чего Айзек хотел от твоих поддонов?

Гедимин удивлённо мигнул. «Айзек? Филки? Вот только захочешь поработать…»

…Филка он поймал за шатром — тот, собрав все светящиеся поддоны и кое-как засунув их под мышки, шёл к душевой. Гедимин хотел схватить его за плечо, но, передумав, просто встал на дороге.

— Куда? — хмуро спросил он, отметив про себя, что двух поддонов не хватает — видимо, не влезли.

— Не мешай, я работаю, — отмахнулся филк, даже на него не взглянув, и потопал напролом. Гедимин, изумлённо мигнув, шагнул с дороги. Филк, не оглядываясь, добрался до душевой; её двери были открыты настежь, изнутри шёл свет, показавшийся Гедимину в утреннем сумраке слишком ярким.

— Айзек просил отделить реагент, — пробормотал филк, обращаясь то ли к себе самому, то ли к назойливому чужаку, вошедшему вслед за ним. Он положил поддоны на пол и склонился над теми двумя, что уже лежали здесь. Они были залиты мутной, слабо светящейся водой. Филк легонько встряхнул один из них, удовлетворённо хмыкнул и, осторожно его подняв, слил вещество в раскладное ведро. Поддон больше не светился, зато ведро зажглось неярким желтоватым светом. Гедимин мигнул.

— Ага, сойдёт, — пробормотал филк, сливая воду из второго поддона и тщательно вытирая их оба комком измятых листьев. Синеватый металл снова стал зеркально-гладким, без маслянистых потёков.

— Значит, полчаса на всё, — пробубнил филк, расставляя поддоны на полу. У дальней стены Гедимин увидел трёхногую жаровню; над ней виднелась горловина сосуда из местной керамики, из неё в ближайший вентиляционный лючок уходил пар. Филк сунул в горшок тряпицу на палочке, довольно хмыкнул и снял ёмкость с нагревателя. Жидкость внутри, как успел заметить Гедимин, была синевато-зелёной. Филк, пристроив горшок с ножками у стены, уже черпал из него ракушкой, насаженной на палку — или, может, не ракушкой, а чьей-то полой костью странной формы. Гедимин так ошалел от увиденного, что не сразу вспомнил про анализатор и списки ДНК.

— Сюда половину, и сюда — половину, — бормотал филк, напряжённо щурясь. Жидкость разливалась по поддонам, затапливая их тонким слоем. Разлив весь горшок, филк взял ведро с водой. Её он уже плескал, не вымеряя, — сколько влезало в поддон. «Аккуратный,» — отметил про себя Гедимин, молча наблюдающий за чужими «опытами». «На пол не льёт. Что там за зелёная дрянь? Похожа на кристаллы от кислотных ливней…»

Филк помешивал костью в поддонах, и жидкость быстро мутнела. Она не пенилась, как ожидал Гедимин от моющего раствора, — но жир, размазанный по металлу, стремительно отделялся и превращался в клубящуюся муть. Филк, проходя мимо ведра с раствором, заглянул в него и снова хмыкнул — там уже отложился слой светящегося осадка.

— Ну, чего тебе? — спросил мелкий сармат, повернувшись к Гедимину. Ведро с водой уже опустело, во всех поддонах шла реакция, — можно было и отвлечься на чужака. Гедимин попытался изобразить дружелюбную улыбку, но филк настороженно сощурился и подался в сторону.

— Видишь — занято, — махнул он рукой, указывая на поддоны. — Через час приходи.

— Я не в душ, — качнул головой Гедимин. — Чем ты тут занят?

— Не видишь — мою поддоны, — филк недовольно сузил глаза. — Айзек велел. Тут какой-то нужный реагент, надо его отделить. Руками не трогать!.. А, ты в скафандре, — тогда можно.

— Эта штука расщепляет жир? — спросил Гедимин, кивнув на горшок из-под раствора. — Странно, что не пенится.

— Ну да, местное мыло, — кивнул филк, и его лицо немного прояснилось. — Да, мы с Айзеком поудивлялись. Бронны в него кладут всякие абразивы, волокна — и так моются. Видел, наверное, эту чёрную грязь?

Гедимин согласно хмыкнул.

— Это кристаллы, собранные в кислотный дождь? — на всякий случай спросил он, хотя и сам уже знал ответ. — Просто растворить в горячей воде?

Филк поднял на него удивлённый взгляд.

— Тоже химик? Да, они. Полезное вещество. Теперь раствор только выпарить — и снова будет чистая цера. С жиром она к гзешу не липнет…

— Откуда знаешь? — быстро спросил Гедимин. Сам он такого опыта ещё не проводил — и вообще о чистке поддонов и сборе церы не задумывался, отвлечённый появлением Текк’тов, состоянием тектона и перспективой достройки главного корпуса. «Что это вообще за филк? Опять я что-то упустил, пока возился с шариками…»

— Сам попробуй, — отозвался филк. — Слушай, ты тут все полчаса будешь стоять? Ничего интересного не будет — я раствор солью и пойду выпаривать.

— Мне потом вернёшь, — буркнул Гедимин. — Он мой, вообще-то. И поддоны тоже. Помощь нужна?

Филк ошалело замигал, пристально глядя ему в лицо — но навряд ли видел что-то под шлемом.

— Твой?.. Да, точно. Айзек говорил… — он наморщил лоб. — Гедимин Кет? Ох-х… Я пока вас плохо различаю. Ничего не видно на такой высоте!

Гедимин ухмыльнулся.

— Значит, ты химик? Здорово придумал, — он хотел хлопнуть филка по плечу, но ограничился одобрительной гримасой. — Хорошо, когда много учёных. Как тебя зовут?

— Альгот, — филк сдержанно улыбнулся в ответ. — Айзеку нужен был химик… и вот — я здесь. Ты… ты ведь шёл куда-то, да? Айзек просил тебя не отвлекать и вообще не трогать. Ты, мол, очень занят…

Гедимин недовольно сощурился, но спорить не стал — молча шагнул к двери. «Помощь ему, похоже, не нужна,» — думал он уже снаружи, глядя на экран сигма-сканера. Филк аккуратно сливал раствор церы в ведро, стараясь не тревожить осадок.

… — Ну надо же, — похмыкал Вепуат, вместе с Гедимином выходя к лагерю аборигенов. Только что ремонтник высыпал на просушку влажноватый светящийся порошок — выпаренную церу. Сухие поддоны давно лежали в шатре. Альгот, что-то буркнув в ответ на благодарность, исчез среди палаток — Гедимина он, похоже, побаивался.

— Ну, толковые сарматы нам нужны, — пожал одним плечом Вепуат. На другом плече сидел, втянув крылья, кто-то из «трилобитов». Ещё двоих, показавших признаки замерзания, Вепуат закрыл в утеплённом шатре. Верхний продух Гедимин прикрыл защитным полем с воздуховодами и полчаса ждал, пока температура внутри установится в пределах двадцати градусов. Сшитые шкуры хорошо держали тепло, да и полог пристёгивался довольно плотно — оставалось выяснить, как аборигены перекрывают верхнее отверстие, когда снаружи холодает.

— Угу, — отозвался Гедимин. Он уже забыл и о сармате-химике, и о проблемах с теплоизоляцией, — на краю волокуши кружком сидели Бронны-подмастерья и их предводительница в четвероухой шапке. Почуяв холод, аборигены замотались в тряпки и мех плотнее, но эта компания, очевидно, не мёрзла — у каждого в руке была кружка с мутной жижей, и Бронн с черпаком подливал в опустевшие ёмкости местную брагу.

— Has— sulesh! — выдохнул Гедимин, чувствуя, как пальцы против воли сжимаются в кулаки. — Они когда-нибудь работать будут⁈

— Тихо-тихо, — Вепуат крепко схватил его за локоть и выступил вперёд, прикрывая сармата спиной. Бронны уже заметили их — зашевелились, кто-то даже поднялся, не выпуская кружку из рук. Нурру, вытолкнутая вперёд, скрипуче что-то пропищала и протянула полную ёмкость ближайшему сармату. Гедимин мигнул.

— Она говорит — у мастерской стоит полный котёл, размокает, — перевёл Вепуат, всё так же крепко держа ремонтника за руку. — И пока он стоит, они поднялись сюда. Они сложили в штабеля ровно половину заготовок. Думают, что после этого не помешает кружка браги. И будет хорошо, если ты выпьешь с ними за правильно сделанную работу.

Гедимин снова мигнул.

— А, значит, котёл стоит… — пробормотал он, почти уже успокоившись. «Верно. Сейчас работает раствор. Они ему не помогут и не помешают, где бы ни сидели. А насчёт половины работы — вот пойду и пересчитаю.»

…В помещении с низким потолком было светло — Бронны перенесли «факелы» из мастерской на склад. Гедимин, устроившись со сканером на полу, рассматривал высокие штабеля — слой деревянных заготовок, плоский камень и снова дерево. Первые «башни» уже остыли, уложенные недавно ещё источали тепло. Сармат глядел на расплющенные заготовки, изменившие форму и снова улёгшиеся плотно волокна и довольно ухмылялся. «Ради хорошего материала можно и выждать. Полости блоков закончат небыстро, и они тоже должны будут устояться. Арматура понадобится нескоро. Пока — разобраться бы с контролем и управлением…»


12 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

«Омикрон-поток можно отслеживать рамочными шкалами в ключевых местах,» — Гедимин в задумчивости вышел из шатра и остановился, глядя в темноту, подсвеченную красными и жёлтыми фонарями. «Полосами тусклой церы — там, где возможны вспышки. Температуру… в крайнем случае — сосуд с водой. Закипит — пошёл перегрев. Очень точные значения тут не нужны, главное — не упустить опасный расклад…»

Сармат прошёл ещё несколько шагов, тихо обогнул закрытую лабораторию на бронеходе и снова остановился, глядя на световые пятна вдоль длинных стен двух ангаров. В бараке пока было тихо, а вот из душевой доносились какие-то звуки — кто-то в первом часу утра выбрался помыться.

«Манометры для систем охлаждения… Трубки с поплавком достаточно. Здесь давление — не ключевой показатель. Нейтронный поток… вот с этим будет проблема. И сигма… пульсирующая сигма…» — Гедимин досадливо сощурился и поднёс руку к шлему. «А ведь за ней нужно будет следить. Что-то в этом бредовом мире должно на неё реагировать…»

Он тяжело вздохнул, резко встряхнулся и направился к душевой. «Надо охладиться. Может, мозг заработает. Что, кроме защитного поля, может реагировать на сигма-кванты?..»

В открытом настежь предбаннике из каждой стены торчали длинные палки — точнее, слегка изогнутые тонкие кости. С них свисали пёстрые рубахи, носки и подштанники. Вдоль них бродил угрюмый филк в жёлтом комбинезоне, щупал голой рукой сырую ткань и морщился. С самой толстой жерди свисала охапка лёгких «скафандров», вывернутых наизнанку.

— Ни астероида не сохнет! — пожаловался филк, через плечо оглянувшись на Гедимина. — Комбинезоны — ещё так-сяк, а вот эти тряпки…

Он помял в кулаке свисающий рукав и досадливо поморщился.

— От похолодания, наверное. Влажность сразу возросла… Придётся ещё день их тут держать. А сарматам — ходить ещё день во вчерашнем. Мн-да-а, соблюдёшь тут гигиену…

Гедимин мигнул.

— А чего они тут висят? В лаборатории воздух суше, — сказал он, присматриваясь к вентиляционным ходам. «Можно и здесь осушить. Сейчас достану термопластины… Надо будет составить инструкцию для таких случаев. Раз они здесь устроили сушильню…»

— Из лаборатории Айзек выгнал, — вздохнул филк, стаскивая с жерди комбинезоны. — Сказал — пять комплектов он бы ещё выдержал, а пятнадцать — уже много. Мн-да-а… Придётся по два дня ходить в одном исподнем. В чёрную дыру такую колонизацию!

— Подожди, — сказал Гедимин, приоткрывая вентиляционные лючки. — Попробуем форсировать просушку.

«Вот не подумал бы, что тут такие проблемы,» — вертелось в голове, пока сармат перекладывал термопластины и настраивал ток воздуха так, чтобы лишнюю влагу выдувало из предбанника, и она стекала по наружным складкам стены, не впитываясь обратно в сохнущую ткань. Свою одежду Гедимин выполаскивал вечером в горячей воде с завезённым с Земли моющим раствором. Высыхала она после двух-трёх встряхиваний и пары минут на сквозняке. «Ну да, рыхлое растительное волокно… или животное, кто его тут разберёт. Тянет воду, как губка. Ага, вот так…» — он подставил руку под поток подогретого воздуха. Развешанные тряпки заколыхались — жидкость улетучивалась, масса уменьшалась. Гедимин довольно хмыкнул и, шагнув назад в «мокрую» душевую, закрыл за собой дверь. «Так и умыться забудешь!»

…Когда Гедимин с прояснившейся головой выбирался из ангара, в предбаннике стоял филк, щупал сохнущую ткань и задумчиво щурился. Выглядел он уже не таким мрачным.

— Инструкция, — буркнул ремонтник, сунув ему листок с наскоро набросанным чертежом и парой пояснений. — Там всё указано. Станет сырее — делаешь так. Станет суше — эдак.

— Угу, — отозвался филк, глядя то на листок, то на тряпки. — Надо ж мне было влезть в коменданты!

…Текк’ты явились к холму в третьем часу утра — только-только начинало светлеть. Гедимин, услышав низкочастотный гул на окраине, с облегчённым вздохом поднялся из-за стола. «Надо было с утра ставить опыты с шариками. И то было бы больше проку!»

— Плюс два, — сообщил, сверившись с термодатчиками дронов, Вепуат. Он сидел на валуне, нахохлившись, и ни одного «трилобита» с ним не было.

— Туман, — вздохнул он, кивнув на дальние холмы. Все низины затянуло дымкой. В свете жёлтых фонарей блестело дно «ободранной» долины — туман отсюда ушёл, оставив капли конденсата.

— У филков бельё не сохнет, — пробормотал Гедимин, глядя на сверкающие змеиные тела, кольцами свернувшиеся на дне долины. В этот раз Текк’ты выползали осторожно — защитный купол над подъёмником остался нетронутым, и Бронны у мастерской кипятили отвар и караулили котёл, ни за что не хватаясь и не дёргаясь.

— Ага, сыро и холодно, — кивнул Вепуат, стряхивая конденсат с чешуй скафандра. — Погода нелётная. Даже Сокол отказался выходить. Где-то надо их вылетать и при этом не поморозить…

Текк’т подтолкнул рылом горку валунов и негромко что-то прогудел. Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Так куда их сегодня послать? Там, внизу, всё докопано?

— Один из трёх корпусов, — поправил его Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. — А так — там ещё копать и копать. Скажи им расчищать ходы вон к тому склону, а когда закончат — расширять полость за ними. Один пусть останется наверху и месит камень.

Массивная крышка шахты от лёгкого тычка съехала по направляющим и остановилась, едва с них не соскользнув. Единственный змей, оставшийся на поверхности, сгрёб все валуны в кучу, оттащил их подальше от разобранного подъёмника, смял в огромный ком, небрежно поделил его надвое и свернулся над ошмётками камня в огромный клубок. «Сорок пять метров длины,» — отметил про себя Гедимин. «В последнее время на замеску становятся самые крупные. Кто помельче — копает.»

Глубоко под поверхностью протянулись цепочки вмурованных в камень вешек — намеченные под землёй туннели-переходы. На экране сканера было видно, как Текк’ты наматываются на них спиралями и выдирают из массива каменные комья. Бесформенные валуны вылетали в пещеру главного корпуса и откатывались на середину.

— Как у них всё быстро, — пробормотал Вепуат, заглянув из-под локтя Гедимина в экран. — Скоро накидают на подъём. Пойду за филком. И ты иди — пока смонтируешь…

Гедимин качнул головой.

— Сегодня подъёмник не нужен. Пусть камни лежат внизу. Там их и будут перерабатывать…

Он посмотрел на полость, чётко просматривающуюся на экране, и очертил участки у стен, отдалённых от ещё не расчищенных ходов.

— И готовые плиты надо будет спустить. Завтра, наверное. Когда расчистят ходы, и освободится место. Вот тогда пригодится подъёмник.

…Гедимину хотелось спуститься в главный корпус, обойти его, потрогать стенки. Он был расчищен только начерно — чистовую отделку сармат оставил на самый конец работ: постоянно проползающие Текк’ты и пролетающие валуны разбили бы разглаженные стенки в крошево. И всё-таки сармату хотелось спуститься — удерживало только присутствие Вепуата. Пока сармат стоял у штабеля тектоновых заготовок и в очередной раз осматривал и простукивал их торцы. Заготовки за месяц припорошило пылью и мелким гравием, но сами они не трескались и не покрывались выбоинами — и расплавленный металл, и несколько видов щелочей и кислот стекли по ним, не причинив вреда. Сармат вынул из щели между плитами комок застывшего расплава, не без труда смял его и сунул в карман.

— Спускать будем по одной, на тросах, — он тронул ладонью верхнюю заготовку. Текк’т, чуть в отдалении лепящий новые плиты, повернул голову к сармату и прислушался. Вепуат коротко что-то прогудел, и существо, помедлив пару секунд, вернулось к работе.

— Близко встали, — сказал разведчик, отступая на два шага вдоль штабеля. — Он нас боится задеть.

Гедимин, морщась от боли во внезапно занывших рёбрах, отошёл к самым дальним плитам.

— Двух Текк’тов придётся привлечь, — заговорил он снова, когда старые шрамы успокоились. — Одного — на обвязку, одного — на укладку. Слишком большой вес… а подъёмник у нас — стационарный. Стрела не дотянется…

— Да я вообще опасаюсь за трос, — покачал головой Вепуат, делая вид, что приподнимает верхнюю плиту. — Они все за тонну весом. Одно дело — тебе один раз спуститься, другое — перетаскать вот это всё.

— Значит, нужен новый трос, — не стал спорить Гедимин — он и так думал, хватит ли того, что есть, на обвязку. — До завтра привезут…

Над холмом взорвалась белая вспышка, и тут же наверху пронзительно заверещали десятки глоток, и кто-то загрохотал железкой о железку. «Поддоны⁈» — то, чем грохотали, Гедимин опознал с полузвука. «М-мать моя пробирка!»

…Те, кто подговорил филка греметь поддонами, рассчитали всё до секунды — когда сармат, сильно обогнав Вепуата, взлетел на холм и добрался до источника шума, филк, всё бросив, нырнул за спину Айзека, а оттуда — за шатры. На Гедимина смотрели, сложив руки на груди, Айзек и Гварза, а вместе с ними — двое стражей и растянувшийся на земле Мальгес.

— Heta! Никого не убивать! — Айзек шагнул к Гедимину, показывая пустые ладони. — О, Вепуат тоже тут… Все в сборе.

Руниен, вытащив из гравия застрявший посох, слегка наклонил голову.

— Любишь ты играть с огнём, Айсиек, — заметил он, с опаской глядя на озадаченного Гедимина. — Дим-мин стремителен, как лавина. Тот несчастный, за шатром, — его не покарают смертью?

Гедимин мигнул, наклонился за брошенными поддонами, — прочный металл выдержал варварское обращение, на гладкой поверхности не осталось ни царапины. Внимательно осмотрев вещи, сармат выпрямился и смерил Айзека недобрым взглядом.

— Это ты так меня звал? Ничего умнее не придумал?

Айзек развёл руками.

— На крики и свет ты не отзывался. Вепуат! Ты-то что не толкнул его в бок⁈

Вепуат раздосадованно дёрнул плечом.

— Мы работали. Не до пустяков. А что вам надо, я до сих пор не знаю.

Гварза фыркнул в респиратор.

— Заразился от Кета, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Следовало ожидать.

Айзек недовольно посмотрел на него.

— Мы через полчаса уходим в Сердце Пламени. Гедимин, останови своё колесо — уборщики боятся подходить к шатру. Вепуат, собирай всех «трилобитов» — Кайшу хочет их видеть.

Гедимин еле слышно фыркнул — получилось одновременно с Вепуатом.

— Это ипроновое колесо, оно не взорвётся.

— За полчаса ты местным этого не докажешь, — отозвался Айзек. — Тески, давайте поживее. Нас ждут.

Гедимин выбрался на окраину первым — и как раз успел увидеть, как Бронны привязывают тяглового зверя к наспинным шипам Мальгеса длинными верёвками с накидными петлями. Оба существа никак на это не реагировали. Когда тросы были закреплены, Руниен шагнул на спину зверя, потыкал в панцирь посохом — существо встало, сделало два шага вдоль лежащего Мальгеса и снова слилось с гравием.

— Дасьен, Альгот, идите сюда, — поторопил мелких сарматов Айзек. — Руниен…

Страж склонил голову и приветственно помахал посохом.

— Садитесь сюда! — он указал на плоский панцирь. — И не касайтесь земли, пока не услышите рёв Мальгеса!

— Глаза держать закрытыми, — хмуро дополнил Кенен Гварза, глядя, как филки с опаской забираются на панцирь и садятся, украдкой нащупывая края. — Иначе будет худо… Кет, ты идёшь с другой стороны.

Гедимин, засмотревшийся на животное и его седоков, и не собирался устраиваться рядом, но на фразу Кенена сердито фыркнул.

— Руниен, прикрой безоружных спереди, — Айзек огляделся по сторонам и, увидев Вепуата с «трилобитами», облегчённо вздохнул. — Гварза пойдёт за вами. Вепуат, Гедимин, вы — с этой стороны, а я — впереди. Правила безопасности все помнят?

Вепуат подтянул свисающую шлейку и досадливо поморщился.

— Поморозим всех зверей с этими прогулками. На кой они Кайшу⁈ Она, тыщу лет тут живя, «трилобитов» не видела?

Все три зверя сидели на его броне, втянув крылья и хоботки, и старались не шевелиться — даже при виде филков только их хвосты слабо дрогнули.

— В защитное поле их? — вполголоса предложил Гедимин. — Или из скафандра обдув можно вывести…

Гварза ударил ладонью о ладонь, и металлический грохот прервал все разговоры. Мальгес медленно поднялся с земли и встряхнулся всем телом. Его яркая шерсть местами слиплась от росы. Он ударил лапой по гравию и взревел, глядя куда-то за холмы. Когда эхо его рёва затихло, Айзек — а за ним и все сарматы — вцепились в спинные шипы Мальгеса, и Гедимин закрыл глаза. «Восемь световых часов мы пройдём за тридцать минут. Существо работает — лучше не мешать!»

…Он открыл глаза снова на спиральной улице древнего города, под удивлённое попискивание сбежавшихся аборигенов. Скогны со дня последнего захода в их поселение успели найти обувь, надеть шапки и вообще утеплиться, но всё так же сидели по мастерским на улице — и тыкали когтями в сторону «трилобитов», будто впервые этих животных увидели. Вепуат с каменным лицом подтягивал шлейки — кто-то из зверей в пути забеспокоился и пытался сорваться с привязи, но теперь угомонился и снова прижался к чёрной броне. Филки, встряхиваясь и растерянно хмыкая, спустились на твёрдую землю. Руниен отцепил петли от шипов Мальгеса и смотал тросы.

— Зачем мы это с собой взяли? — тихо спросил Гедимин у оказавшегося рядом Айзека. — Филки пешком не дошли бы? Таркасан вроде добирался…

— Это для груза, — прошептал Айзек. — Обратно много везти. Кое-что и для тебя…

— Ну что, идём? — громко спросил Гварза. Он стоял во главе процессии, обогнав даже Руниена, и сам страж косился на него недовольно. Филки, оглядевшись по сторонам, что-то пробормотали и шмыгнули за спину Айзека. Гедимин встал рядом. «Им тут не по себе. Да и мне тоже.»

Туман добрался и сюда — и почему-то не развеивался, белесой дымкой окутывая шпили над Куэннскими бараками и центральным строением. Белое вещество, соприкасаясь с ним, покрывалось зеленоватыми искрами. Гедимин покосился на дозиметр — вокруг плавно пульсировало сигма-излучение, и стрелка уверенно указывала на центр гигантской спирали. «Пламя фонит. Раньше такого вроде не было.»

…В полутёмной комнате Вепуат забрался в дальний угол и утащил с собой кресло-подушку. Там он и сидел, успокаивающе поглаживая «трилобитов», и всё равно из полумрака только и слышались щелчки спинных пластин. Старейшина Кайри и ещё двое Броннов с выцветшими, как и у него, волосами даже встали в креслах, чтобы лучше разглядеть всех зверей. Вепуат угрюмо щурился и пару раз оглянулся на Гедимина — как тому показалось, с мольбой.

— Три нергонских зверя! — Кайри еле слышно пощёлкал когтями; из угла ему ответили треском наспинных щитков. — И ты носишь их каждый день на себе… Чудны дела богов! И что, они подчиняются твоему слову? Прилетают к тебе, когда позовёшь?

— Угу, — буркнул Вепуат, придерживая «трилобита» за шлейку.

— И мне на руку они сядут по твоему слову? — не отставал Кайри. Он придвинулся ближе, и Гедимин увидел, как «трилобиты» поднимают спинные щитки и елозят по броне, будто примеряясь для прыжка.

— Тише там, — недовольно сощурился он. — Отодвинься, а то цапнут. Они Броннов не любят.

Айзек укоризненно покосился на него и сам встал из кресла.

— Правда, старейшина Кайри, не надо их дразнить. Твои сородичи кидаются на них с копьями. Они хорошо помнят ваш запах.

— И мы это знаем, — отозвался Бронн, нехотя возвращаясь на место. — Но я хотел бы увидеть, как эти звери подчиняются чужаку без нергонской крови. Если Вепу-а согласится…

— Нет, — буркнул, не дослушав, Вепуат и прикрыл животных бронированной рукой. — Ничего хорошего не выйдет.

— Старейшины могут и отойти, — сказал Айзек, подходя к нему. — Животные не будут на них отвлекаться. Можете с Гедимином показать, как «трилобит» прыгает с руки на руку? Или без корма они работать не будут?

Вепуат поморщился и очень неохотно поднялся из кресла.

— Чего вам неймётся?.. Ладно. Отгони всех к двери. Гедимин, поможешь?

Никакой еды у сармата с собой не было — и он, встав у дальней стены, с сомнением смотрел, как Вепуат распутывает шлейки. Освобождённый «трилобит» зашевелился, вытягивая крылья, и перебрался с плеча на предплечье.

— Чужак, — вполголоса пояснил Вепуат, глядя Гедимину в глаза. — Руку чуть выше. Ага… Tza!

То ли этот возглас, то ли громкий щелчок языком — но что-то заставило «трилобита» сорваться с места. Долю секунды спустя он сидел на предплечье Гедимина, расправив все крылья и приподняв голову.

— Tza! — ремонтник подбросил его под грудной сегмент. Чужак выписал над головой Вепуата полукруг и сел на подставленную ладонь. Сармат перехватил его понадёжнее и усадил на плечо.

— Heta, heta…

— Да-а, чудны дела богов, — пробормотал у двери кто-то из старейшин. — Видели бы нергоны, как их звери подчинились иноземцам…

— Они видели, — ровным голосом проговорил Айзек. — Старейшина Кайри, мы тут не слишком засиделись?

Кайри склонил голову, приложив обе ладони к груди, и быстро отступил в коридор.

— Хранящее и хранимое сердце ждёт вас.

…Оба филка, синхронно вскинув головы к гигантскому светящемуся диску, повисшему в воздухе, резко выдохнули и подались к стене. Гедимин покосился на Айзека — даже сквозь респиратор была видна его ухмылка — и недовольно сощурился. «Их тоже не предупредили, чего тут ждать? Ну и что в этом забавного, sa hasulesh⁈»

— Новые хранители пламени на нашей Равнине, — донёсся из мерцающей линзы голос, и её поверхность превратилась в горящий зелёный «трилистник». — И те, кто уже выходил сюда… Мастер Дим-мин, рада видеть тебя в добром здравии. Ни мощь Текк’та, ни холодное дыхание Икси не способны сокрушить тебя.

Гедимин уткнулся взглядом в реакторную шахту. «Всякая ерунда тут разносится быстрее сигма-потока. Кто разболтал про Икси? Хассинельг?»

— Ваш город на краю Равнины растёт с каждым днём, — снова заговорила Кайшу, и её световая метка переползла с груди Гедимина на скафандр Айзека. — Я слышала о его нуждах — и мы собрали всё, что смогли для вас найти.

Айзек благодарно склонил голову.

— И три мешка золотистой глины, — продолжила Кайшу. — Старейшина Кайри спрашивает, долго ли вы будете отказываться от ягод курруи. Ваши поселенцы едят их, и им от этого одна польза.

Гедимин удивлённо мигнул — и увидел, как Айзек, на секунду задумавшись, наклоняет голову.

— Я не откажусь от ягод. Старейшины Броннов очень щедры.

«На кой ему этот мутаген?» — Гедимин хотел перехватить взгляд Айзека, но сармат смотрел на светящийся диск. Филки зашевелились, послышался тихий шёпот; Гварза, придвинувшись к мелким сарматам, коротко что-то прошипел, и они снова притихли.

— Двое, о ком ты предупреждал меня, здесь? — спросила Кайшу, и Гедимин растерянно мигнул, но Айзек, не мешкая, протянул руку к филкам.

— Дасьен и Альгот здесь. Они от имени новых поселенцев и города Элидген будут говорить с народами договора. Пусть их обучат вашей речи.

Гедимин резко выдохнул, подался было вперёд, но сбоку крепко вцепились в его локоть. Зелёный «трилистник» внутри сверкающей линзы превратился в многоцветное сияние. Широкий луч накрыл обоих филков, и они замерли на месте.

— Дас-энн и Алгот, — повторила Кайшу. — Видно, вы ещё не раз встанете тут, над Пламенем… Будь по-твоему, мастер Айсиек. Если нет ни у кого никаких других просьб…

Гедимин беспокойно шевельнулся. «Рассказать ей о колёсах,» — мелькнуло в мозгу. «О подсчете оборотов, блокираторах, открутке… Они бы могли использовать механизмы вращения. С оглядкой, но могли бы…»

— Если просьб ни у кого нет — возвращайтесь в Элидген, — закончила фразу Кайшу. — Пламя знает о твоих новых ранах, мастер Дим-мин. Оно позвало бы тебя, но не хочет тебе навредить. Сегодня вы говорить не будете.

Гедимин растерянно мигнул. Он уже готовился к вспышке перед глазами и странным видениям облучённого мозга — и не сразу понял, о чём Кайшу говорит. «Раны? Они и существу рассказали? И оно поняло, о чём речь⁈»

— Я… Ну, как оно хочет, — пробормотал он, пожав плечами. — А переломы уже не болят… А можно будет спуститься к его… жилищу? Туда, в реактор?

С двух сторон от сармата громыхнули о шлем перчатки — и Гварза, и Айзек приложили руку к лицевому щитку, и так синхронно, будто пару дней тренировались. Гедимин сердито фыркнул. «Ну что опять не так⁈»

— Столь сильного огня не выдержишь даже ты, мастер Дим-мин, — невозмутимо ответила Кайшу. — Будь осторожен — то Пламя, что ты носишь на спине, только слабый отблеск Пламени Равнины. Ступай!

…Филков сразу увели вниз. С ними пошли Гварза и Айзек, оставив Гедимина и Вепуата следить, как аборигены грузят на спину вьючного зверя тюки, мешки и бочонки. «Своё» животное сармат опознал только по тросам, прикреплённым к панцирю. Их так и оставили, а новый груз найтовали так, чтобы не задевать эти крепления. Зверь спокойно лежал, ни на что не реагируя.

— Ну его и нагрузили, — вполголоса заметил Вепуат. — Филкам сесть будет негде. Да и стражу придётся идти пешком. Смотри, какая бочка!

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на огромную (по меркам аборигенов) бочку. Все патрубки у неё были снизу — очевидно, для стока жидкости: её не предполагалось набирать в другие ёмкости, её просто выливали. Вместе с ней на спину зверя уложили длинные толстые кости, местами обвязанные кожаными ремнями; на вид они были тяжёлыми, но на деле — раза в два легче из-за многочисленных полостей внутри. Следом погрузили три массивных мешка с чем-то комковатым; это вещество Гедимин узнал без сканеров — по желтоватому налёту в местах, где кожи, составляющие мешок, сшивались вместе. Всё свободное место заняли неровные пласты растительного волокна — довольно жёсткое, оно так и росло, переплетаясь, его просто срезали с места роста и в чём-то выварили в попытке размягчить. На них укладывали простёганный войлок — и просто куски войлока, и пучки костей, обмотанных тонким шнуром, и мешки, набитые лепёшками необработанного сеша и комьями сухой слизи… Когда пирамида груза поднялась в рост сармата, аборигены наконец перестали бегать к ней с волокушами и встали вокруг, проверяя в последний раз найтовочные тросы.

— Филки точно пойдут пешком, — прошептал Вепуат, поглаживая притихших «трилобитов». — Оно само-то до Элидгена добредёт?

— Тут мало тяжёлого, — отозвался Гедимин. — Войлок и плетёнки объёмные, но весят мало. Глина, бочка, кости, может, сеш… Довезёт.

— Отличные спальные коконы для мастеров-сарматов! — громко сказал, повернувшись к Гедимину и Вепуату, незнакомый Скогн и широко улыбнулся. — Надеюсь, их хватит на всех. И Дим-мин и Вепу-а не будут больше лежать в своих мастерских, как брошенный инструмент. Хорошие тёплые коконы, и очень крепкие!

Гедимин только и успел мигнуть, как с другой стороны навьюченного животного выглянул Бронн и сморщил нос с выразительным фырканьем.

— Скогны! Только и хотят всех связать и придушить. И отчего Кайшу их слушает⁈ Мы привезли бы лучшие коконы для мастеров-сарматов. Лучшее волокно, лёгкое, прозрачное… Заматываться в душную шерсть! Будто на деревьях Равнины мало листьев!

Теперь фыркнул Скогн.

— Спать в драных листьях, как дикий зверёк? Только Бронн до такого додумается. Сколько жучков по утрам копошится в твоей голове? Говорят, они ещё заползают в уши…

Бронн, дёрнув ушами, фыркнул ещё громче. К нему — как и к Скогну — постепенно стягивались сородичи.

— От листьев приятный запах, и дышать в них легко. Полежишь в валяной шерсти — встанешь весь в поту, грязный и в колтунах. Даже жучки побрезгуют!

Скогн, быстро оглянувшись на сарматов, протяжно проверещал что-то на родном языке. Бронн ему ответил. Вепуат шумно выдохнул и двинулся вперёд, отделяя одну группу аборигенов от другой. Гедимин следил за ними, держа наготове генератор защитного поля — ссора началась из-за ерунды, но могло дойти и до драки. Несколько секунд поверещав друг на друга, Бронны и Скогны разошлись, пренебрежительно фыркая. Вепуат облегчённо вздохнул — до защитного поля не дошло.

— Похоже, старый спор, — пробормотал разведчик, возвращаясь к Гедимину. — Даже, пожалуй, традиционный.

Гедимин посмотрел на вьючного зверя и туго увязанные скатки войлока на его спине.

— О чём они вообще спорили? Спальные… коконы? Это вроде одеял? Для филков?

— Ты же слышал, — отозвался Вепуат. — Это всё — для обустройства барака. Подстилки, одеяла…

— И филки будут спать в мешках из… валяной шерсти? — Гедимин вспомнил комья разнородных волокон в запасах Вепуата. — Без комбинезонов, в одежде из такой же… ксеноорганики?

Вепуат пожал плечами.

— А на чём спать предлагаешь ты? Гзеш — штука неудобная, на камне — холодно и жёстко. А всё остальное — ксеноорганика. Радуйся, что обошлось без коконов из листьев! Бронны взаправду так спят. Про жучков — не знаю, но, наверное, заползают иногда.

Гедимина передёрнуло.

…Руниен с довольным видом взобрался на вершину пирамиды тюков и оттуда, наклонившись, потыкал нагруженного зверя посохом в панцирь. Животное молча поднялось на ноги и медленно побрело к воротам. Руниен покачивался на верхушке пирамиды и широко улыбался.

— Дас-энн и Альгот уже в Элидгене, — сообщил он. — С ними Гор и корзина ягод курруи. Но и ты, Айсиек, за ними приглядывай. Мы не знаем, как сильны ваши малорослые родичи, и скоро ли они встанут на ноги.

Айзек молча кивнул. Его лицо немного прояснилось, но выглядел он задумчивым.

— Вепуат, — заговорил он, когда ворота заброшенного завода остались позади. — Среди твоих образцов есть что-то, при реакции дающее густую пену? Может, бактерии с бурным газовыделением?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Не слышал о таком. Даже местное мыло не мылится.

— Вот то-то и оно, — Айзек тихо вздохнул. — Ладно, будем искать.

…Три мешка золотистой глины Гедимин забрал в шатёр. Удалось отбить и четверть сырья для варки гзеша. Остальное Айзек увёз в лабораторию — переводить на комбинезоны для новых переселенцев. Гедимин, вечером проходя мимо барака, видел яркий свет и шевелящиеся тени — филки всей толпой сшивали по кускам растительные плетёнки и войлок. Сармат даже посмотрел (на экране сканера) на готовые изделия, на обустроенную по местным обычаям комнату, — сшитый из плетёнок настил на полу, два расстеленных войлочных кокона у стен, плетёные ящики в ногах, занавесь из вытертых шкур над дверью… «Стойбище дикарей,» — думал Гедимин, едва заметно морщась. «Разве что из шатров переехали в каменный дом. Да и дом — дикарский…»

— Прозрачный блин, — услышал он, проходя мимо барака, громкий голос филка. — Висит прямо в воздухе над здоровенной дырой. И по-всякому светится. Ну чем это может быть, по-твоему⁈ Ясное дело, голограмма!

Гедимин мигнул.

— А тут не нужно сложных проекторов, — продолжал горластый филк — видимо, кто-то возразил ему, а Гедимин не расслышал. — Нужен яркий фонарь и несколько стекляшек. Где-то там в стенах дырки, в них светят, а за ними — отсеки с системами линз. Перед ними держат местного слизняка, а мы видим вот этот здоровенный блин. Ну, и говорят оттуда же — через рупор. Это дело нехитрое. Дикари дурят дикарей… ну, и наши делают вид, что верят. Ну не может ни одна живая тварь выглядеть вот так! И разумным блин быть не может. Где в нём мозг⁈ А зачем? Ну, кто знает этих дикарей…

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Линзы и рупор, значит. Здравомыслящие филки. Вот только планета тут бредовая. Нет там ни линз, ни рупора. И эта штука — живая и настоящая.»


13 день Воздуха, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин проснулся рано — ветер свистел в наушниках, и на этом ветру хлопал непристёгнутый полог. Достав фонарь, сармат увидел, что и весь кожух шатра заметно полощется, а одна из костей-опор уже готова вылететь из гнезда. Загнав её поплотнее в щель между камнями, Гедимин посмотрел на подстилки. Их приподнятые края дрожали на ветру.

«Ветрено сегодня,» — сармат покосился на термометр. «И холодно. Что там у Вепуата с его зверинцем?»

Полог шатра Вепуата был пристёгнут на все крючки и чем-то дополнительно изнутри придавлен. Гедимин поднёс ладонь к прикрытому проёму — пальцы почувствовали тепло. На «крыше» дрожала на ветру закреплённая жердями шкура. Она почти полностью перекрывала продух. Никаких защитных полей ни над, ни под ней не было.

«Технологии „мартышек“?» — Гедимин криво ухмыльнулся, «просвечивая» шатёр насквозь лучом сканера. Вепуат был внутри — выпустил полетать «трилобитов» и пытался давать им команды. Зверьки метались по тесному шатру, едва уворачиваясь от стен и подпорок, и недовольно хлопали спинными щитками.

— Гедимин! — донеслось из шатра. Вепуат поймал «трилобита» за шлейки и поднялся на ноги.

— Я тебя вижу. Ты там по делу или так?

— Так, — отозвался смутившийся Гедимин. Ничего, похожего на «дело», у него не было — по крайней мере, пока не приползут Текк’ты. «Вот, выяснил, что диск из золотистой глины при вращении взрывается. Никак не удаётся обойти этот дурацкий местный закон. Досадно…»

— А я вот пытаюсь вылетать «трилобитов», — вздохнул Вепуат, рассаживая животных по стойкам. — Тут тесно, снаружи — холодно. А подолгу сидеть на месте им нельзя.

— Пойдём в душевую, — предложил Гедимин. — Я её подогрею.

Пока Вепуат собирал зверей и выходил из шатра, ветер усилился — теперь в наушниках свистело без перерыва. Натянутые тросы звенели, провисающие кожухи хлопали, между ними сновали Бронны-уборщики — и их начинающийся ураган совсем не пугал.

— Надо будет подъёмник прикрывать от ветра, — вслух подумал Гедимин. — С качающимся тросом мы наработаем…

«Трилобиты», прижатые защитным полем к броне Вепуата, недовольно ёрзали и нащупывали хоботками продухи. Их свисающие наружу хвосты болтались на ветру и бились о скафандр. Выпускать крылья никто даже не пытался.

Что-то шмякнулось Гедимину на плечо, сармат рефлекторно схватил предмет — он задёргался в пальцах, и Гедимин еле успел подставить под него ладонь. Приплюснутая сфера дрожала и подпрыгивала, быстро сматывая длинный хвост из расставленных по спирали лопастей. Когда все лопасти прижались к ней, сфера замерла. Гедимин щёлкнул по ней когтем, потом ещё раз, но никакой реакции не дождался.

— Семена, — сказал Вепуат, поймав на лету ещё одну сферу. Он зажал её между пальцами и помахивал ей из стороны в сторону. Она не шевелилась, и расправленные лопасти реяли над ней, дрожа на ветру. Ещё один небольшой предмет упал на холм, скатился по куполу шатра, быстро смотал хвост и слился с гравием.

— Град, — хмыкнул Гедимин, поднимая над головой защитное поле. «Семена» падали нечасто — по паре штук в минуту — и скорость их на подлёте к земле была невелика, но сармат решил поберечь броню — и свою, и «трилобитов». Животные на «град» не реагировали — эти штуки были живыми, но, видимо, несъедобными.

Последняя «градина» упала на крышу ангара и скатилась по желобку, на лету втягивая хвост. Под вой ветра сарматы втиснулись в узковатую дверь, и Гедимин плотно её задвинул. Внутри тянуло теплом — и «трилобиты», приободрившись, выпустили крылья и беспокойно зашевелились. Вепуат, придерживая их за шлейки, прошёл в душевую, Гедимин остался в предбаннике — оценивать температуру и скорость воздушных потоков и прикидывать, как их отрегулировать.

Пока его не было, в предбанник успели затащить бочку — ту, что привезли вчера из Сердца Пламени. Её нижние патрубки были открыты, внутренние стенки частично обсохли, но внизу ещё были сырыми — с вечера в неё, похоже, наливали жидкость. Рядом стояли прислонённые к стене кости, обмотанные кожаными ремешками; их поставили обмотанной частью кверху. Гедимин тронул её когтем — на ней была влага и следы какого-то обезжиривающего химиката. Здесь же, у стены, лежали кости-вешалки для сохнущих комбинезонов. Их повытаскивали из пазов — в этот раз одежда к утру просохла. Гедимин сам в этом убедился — у самой двери стояли плетёные короба полутораметровой высоты, один — со сложенными комбинезонами, другой, разделённый изнутри натрое — с тряпичным бельём.

Сармат, прислушиваясь к клёкоту «трилобитов» и отрывистым командам из душевой, приоткрыл короб и посмотрел на аккуратно сложенную одежду. Верхняя рубашка лежала так, что на виду была часть спины чуть ниже ворота. На ней, на фрагменте из лилового волокна, ярко желтел номер «Э-1–001». Гедимин еле слышно хмыкнул, поднял над коробом фонарь — свет отразился от прозрачной плёнки над номером: цифры, чтобы не стирались вместе с грязью, залили сверху тонким слоем сеша.

— Хэ-э! — крикнул Вепуат, и Гедимин услышал треск — панцирный хвост «трилобита» ударил по крышке короба. Животное, извернувшись в воздухе, пронеслось мимо, шарахнулось от стены к стене и нырнуло в плетёный контейнер.

— Hasu! — не сдержался Гедимин, вытаскивая извивающееся тело за шлейки. «Трилобит» цеплялся крюками за всё подряд и хлопал крыльями. Подоспевший Вепуат перехватил шлейки и держал животное, пока Гедимин отцеплял от его брюшных крючьев чью-то мятую рубашку.

— Сильно порвалось? — спросил он, нашипев на «трилобита» и пристегнув его к плечу.

— Тут не поймёшь, — Гедимин досадливо щурился на рыхлую ткань. Вроде бы крючья воткнулись между нитей… Сармат помял тряпку в попытке закрыть слишком широкие проёмы между нитками. «Вроде хуже не стало… Как носят то, что рвётся от косого взгляда⁈»

— Heta, heta! — Вепуат постучал по щитку брони, и «трилобиты» нехотя притихли. Разведчик облегчённо вздохнул.

— Не очень удобно им тут летать, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Конечно, тут тепло. Но помещение узкое. Им надо делать широкие круги, расправлять внутренние полости. А тут — только гонять их по прямой. Лучше, чем ничего, конечно…

Гедимин недовольно сощурился.

— Чем мог — помог. Можно ещё поставить купол пошире, внутрь сложить термопластины и подождать…

Вепуат махнул рукой.

— Не дёргайся по пустякам, ремонтник. Это моё зверьё. А у тебя своей работы полно.

Дверь открылась. В предбанник, потирая макушку, вошёл полураздетый филк.

— Что за дрянь тут валится с неба? — сердито спросил он.

— Шлем надень… — открыл было рот Гедимин, но тут же осёкся. У филка не было не только шлема, но даже и комбинезона — он пришёл в одном нательном белье, босиком, держа носки в руке. Обогнув сарматов, он деловито скинул с себя тряпки, затолкал их в пустой короб, выдернул из горшка на полу шматок войлока, вымазанного в чёрной грязи, и потопал в душевую. Гедимин растерянно мигнул.

— Тьфу ты! — раздалось за дверью. Не успел ещё первый филк прикрыть душевую и включить воду, как в предбанник вошли ещё двое — тоже босиком и в одном белье. Один, морщась, потирал плечо.

— Это не град. И не камни. Какие-то живые твари, — сказал второй, огибая, как ни в чём не бывало, растерянных сарматов. — Оно трепыхалось на лету. На обратном пути прикрывай голову!

— Будто в плечо получить намного легче, — пробормотал ушибленный филк, вытягивая из горшка войлочную полосу. В душевую уже заходила третья группа, и, судя по недовольным голосам в отдалении, к ангару приближались отставшие — восемь или девять сарматов. Вепуат подтолкнул Гедимина к двери.

«Трилобиты», оказавшись на холоде, втянули крылья, поджали хвосты и даже не щёлкали щитками на филков, проходящих мимо. «Град» заметно ослаб — Гедимин ждал три минуты, но увидел только одно «семечко», упавшее в отдалении. Ветер свистел над холмом, трепал шатры, пытался сдуть зверьков с крыши бронехода — но нхельви упорно лежали там, подобрав под себя пушистые «парусные» хвосты.

— Вот не знал, что их гоняют голышом, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на душевую. Все филки уже вошли, плотно, чтобы не отапливать долину, закрыли двери, изнутри доносился шум воды.

— Думал, у них по два комбинезона, — ещё тише проговорил сармат, вспоминая довоенный Ураниум и работу на шахте. «Даже у нас тогда было по два. Никто не ехал в шахту голым. И босиком по улице не бегали.»

— Кстати — спасибо, — буркнул, оглянувшись на Гедимина, проходящий мимо филк-комендант. Он шёл последним — в комбинезоне и даже с пристёгнутым шлемом. Из нагрудного кармана выглядывал рамочный радиометр.

— Пожалуйста, — отозвался ремонтник. — Чего комбинезоны в барак не носишь? Голышом бегать холодно.

— А босиком — опасно, — добавил Вепуат, подбирая из кучки гравия что-то симметричной формы. Издалека оно было похоже на камешек; Гедимин даже не сразу опознал одну из падающих сфер, хоть и видел их вблизи. Хвост из лопастей исчез, на его месте зияло широкое углубление. Сфера вытянулась книзу и заметно сузилась, превратившись в конус.

— А комбинезон на старую одежду — грязно, — буркнул недовольный комендант. — Только мыл их изнутри и снаружи! Оденутся в чистое — тогда пускай.

Не дожидаясь, что ещё ему скажут, он быстро направился к душевой. Сарматы переглянулись.

— Как-то не так у них всё организовано… — пробормотал Гедимин. В бытовые дела «недомерков» ему лезть хотелось менее всего — только ремонтный рефлекс срабатывал на криво работающие «механизмы»…

— Та-ак… А вот этой ДНК у меня в базе нет, — услышал он шёпот Вепуата. Разведчик держал упавшую с неба сферу — точнее, теперь уже конус — и проверял анализатором.

— Точно нет, — прошептал он. — Что-то новое ветер принёс… Hasu!

Ещё одна сфера пролетела в сантиметре от него, хлестнув хвостом по руке. Гедимин взглянул на белое небо. По нему, закручиваясь плавными вихрями, тянулись синеватые и лиловые полосы. Трещин видно не было — только неспешное движение вихрей. «Будто смотришь на планету из космоса,» — подумал Гедимин. По ту сторону небесной дымки что-то двигалось — не с вихрями, поперёк них — и сармат, покосившись на дозиметр, увидел плавную пульсацию сигма-излучения. Вот пиков на графике стало больше — и Вепуат выставил над головой защитное поле, прикрываясь от участившегося «града».

— Кто-то летит, — сказал Гедимин, пытаясь просканировать небо. — А это с него падает.

— А. Ну, как обычно, — Вепуат пожал плечами и сунул подобранные «градины» в карман. — Говорю же — семена. Пойду изучать. А ты куда?

Гедимин не успел ответить — с окраины лагеря донёсся низкочастотный вибрирующий гул.

…Остаться на дне долины сармату не дали. Едва он объяснил, как накидывать обвязку на плиту и как сдёргивать её при укладке в штабель, самый крупный из Текк’тов протяжно загудел и опустил перед ним голову на землю. Остальные подались в стороны, частично втягиваясь в скалу. Вепуат подтолкнул Гедимина в бок.

— Чего встал? Залезай. Он в броне, ему не больно.

Гедимин мигнул.

— Зачем? — он озадаченно смотрел на сверкающие щитки на «макушке» Текк’та.

— Нас поднимут на обрыв, — пояснил Вепуат. — Чтобы мы тут… в общем, чтобы мне опять не бинтовать твои рёбра.

Гедимин сердито фыркнул, но признал, что предложение разумно — и через пять секунд оба сармата, скатившись с головы Текк’та, встали у обрыва. В утреннем свете уже и без фонарей был виден пятидесятиметровый змей, свернувшийся у подъёмника. Взяв в пасть плиту тектона, он защемлял её между кольцами тела, рывком головы накидывал тросы обвязки и, придерживая за них, насаживал очередной груз на крюк подъёмника. За рычагами, под ненадёжным куполом защитного поля, съёжился филк в жёлтом комбинезоне. Гедимин хотел усадить туда Таркасана в его упрочнённой «защите», но сообразил, что от случайного тычка пятидесятиметрового Текк’та не спасёт даже ипроновая броня. Филк, не глядя по сторонам, вяло дёргал рычаги — а ориентировался, видимо, по скрипу нагруженной стрелы. Гедимин следил за плавным спуском плиты на дно шахты и думал про себя, что Текк’т очень хорошо управляется с обвязкой и точно определяет центр тяжести. Луч сканера «видел» на дне колодца второго змея, тоже из крупных — он свернулся вокруг штабеля тектоновых плит и ждал ещё одну. Пятеро мелких сородичей, пройдя до конца туннели между главным и вспомогательным корпусами, выгрызали камень, расширяя подземную полость. Валуны, уже не проделывая в них отверстий, скидывали горкой за туннелями.

— За сегодня они штабеля разгребут, — уверенно сказал Вепуат, глядя, как очередная плита исчезает в шахте. — Значит, подъёмник больше не нужен?

Гедимин фыркнул.

— Туда надо будет спускаться для контроля. На сканере всего не увидишь. Потом будем спускать материалы — ту же арматуру, глину, тросы…

Он вспомнил о растущих ворохах скомканных чертежей по всем карманам и досадливо сощурился. «А я до сих пор не знаю, как это всё будет работать. Насовать ирренция в каменную бочку — дело нехитрое. Даже реакция пойдёт. Даже не поубивает всех вокруг. А вот дальше…»

— Спускаться? — Вепуат поёжился. — Да, верно. Текк’ты вылепят — но монтировать будем мы. М-да… Как-то не тянет меня туда. Гедимин, а ты уже придумал, как передавать энергию? С реактивным дроном вроде не задалось?

Гедимин мигнул. Передача энергии сейчас занимала его в последнюю очередь. «Дрон? Это он про ту штуку на местной смоле? Не знаю даже, куда её дели. Наверное, утилизировали.»

— Может, прямым лучом в небо? — пробормотал он. — Выжать энергию на верхнее кольцо мачты, и пусть светит. Вокруг заэкранировать…

— Восемьдесят метров? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Ну да, можно так. Но ты вроде хотел что-то взлетающее. И лучи во все стороны…

«Взлетающее…» — Гедимин хотел фыркнуть, но ему вспомнились «катапульты» для спор — туго натянутые тяжи, ломающие непрочную опору и отстреливающие споры в небо. «У местной фауны всё получается. Значит, надо думать. Отстрел… Катапульту сделать нетрудно. Старт из шахты, взлёт вертикально… Сложнее всего, похоже, будет её вернуть. Взлетающий фрагмент накопителя… он должен провисеть в воздухе, пока разряжается. Хотя бы секунд тридцать. Хм… Система воздушных пузырей?»

Он потянулся за листком для чертежа. Под руку попался светло-жёлтый лист дерева.

— Придумал? — зашевелился Вепуат. Гедимин недовольно сощурился.

— Разве что пузыри. Базовый — большой. Прицепить кольцо. По бокам — малые. На взлёте вскрываются. Выверить струи для ровного подъёма. Поднялись — газ кончился. Базовый пузырь плавно опускается. Рассчитать, чтобы хватило подъёмной силы… Надо пробовать.

Он аккуратно сложил исчирканный листок и перевёл взгляд на подъёмник. «А ведь можно для катапульты использовать ворот. Прочный, чтобы выдержал намотку. Потом всё равно размотается… и разминируется. Рассчитать, чтобы не взорвался… Надо поработать с рэссеновыми дисками. Отследить процессы. Если с каждым разом нужно меньше оборотов для подрыва, это надо выяснить. Итак, гзеш для пузырей и пруты из рэссены… Вернётся лаборатория — займусь.»

…Гедимин разрушил защитное поле, и жёлтая плёнка, более не поддерживаемая изнутри, упала на стол. Она уже полностью остыла, затвердела и не липла к пальцам. Гедимин намотал эластичный мешок на кулак, задумчиво подёргал и нехотя кивнул — всё, что можно было выжать из жёлтого гзеша, он выжал. Снова создав внутри пустой плёнки шар защитного поля — в точности по форме её стенок, с максимальным растяжением — сармат перетянул её горловину кованым зажимом (специально сделал для такого вот опыта, пока гзеш медленно остывал на растяжке) и встал рядом, направив на жёлтый шар сигма-сканер. В растянутом виде заготовка была, в общем-то, не шарообразной — такая «колбаса» двух метров в длину, чуть меньше метра в поперечнике. «В шахту шире не влезет. Для роста объёма можно наращивать только длину,» — думал сармат, разглядывая экран сканера. Жёлтый гзеш был довольно прочным — и самым лёгким из местных эластомеров; не хватало ему только термостойкости. «Объём — около метра, максимальная температура — восемьсот кельвин… М-да, на горячем воздухе оно далеко не улетит. Подобрать газ полегче…»

— Гедимин! — Айзек откинул полог шатра и остановился на пороге, удивлённо глядя на большой жёлтый шар. — Ого! Что, праздник намечается?

Гедимин досадливо сощурился.

— Это для энергопередатчика. Раз нормальный реактивный двигатель тут не сделать… Зачем пришёл?

— Передатчик⁈ Ядро Сатурна… — Айзек недоверчиво покачал головой. — Смотри только, чтобы не вращался… А что у тебя остывает на литейной станции? Очень уж похоже на тела вращения…

Гедимин снова сузил глаза. «И как догадался⁈»

— Я ставлю опыты, — буркнул он, недовольно глядя на Айзека. — По выводу энергии со станции. Или прямым лучом в небо — или запускать вот такие шары. Для запуска нужна катапульта. Тела вращения — для неё. Можно сделать вороты из рэссены. Рассчитать прочность. Пару тысяч оборотов выдержат. После запуска раскрутить обратно. Взрывчатая дрянь с них смотается. Если она не накапливается… Ну, вот я и проверю, накапливается или нет.

Нырнуть в размышления о свойствах «взрывчатой дряни» мешал пристальный взгляд Айзека. Сармат смотрел со странным прищуром, и его рот под респиратором едва заметно подёргивался.

— А, вот как, — задумчиво пробормотал Айзек. — Ну, Кенен так и думал… Нет, так не пойдёт. Можешь даже время не тратить. Никаких вращающихся элементов на станции. Нужно что-то запустить? Лучше взрывчатку под него подсунь. Но никаких вращений, ясно?

Гедимин мигнул.

— Я же рассчитаю всё, чтобы… — начал было он, но осёкся под холодным взглядом Айзека. Тот молча покачал головой и развернулся к выходу.

…Жёлтый шар уже не рвался в воздух — восьмикилограммовый камень тянул его к земле. Гедимин, проверив прочность зажима, закинул «экспериментальную установку» на крышу бронехода и сам забрался следом, вспугнув стайку нхельви. Зверьки отступили на край, но вниз не пошли — так и остались сидеть, глазея на Гедимина и жёлтый шар в его руках. На их беспокойное попискивание со всех сторон сбегались другие нхельви; потом подтянулись и Скогны, которым вроде бы полагалось охранять лагерь. Гедимин нахмурился, резким жестом отогнал всех от бронехода и поднял шар с грузом на вытянутых руках. «Форма, конечно, неточна. Но вес правильный, и общую картину опыт даст…»

Шар медленно, плавно поплыл к земле. Камень лёг на неё, а надутая плёнка осталась над ним висеть — лёгкий горячий газ ещё не остыл. Гедимин сканировал шар, проверяя на целостность и прочность. Аборигены глазели со всех сторон, но подойти не решались. Из-за фургона выглянул сармат в чёрной броне, покачал головой и исчез.

… — Подняться на сто-сто пятьдесят метров и плавно спуститься ровно в то же отверстие, — Гедимин навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. — Отверстие метрового диаметра… Мне уже кажется, что проще будет персоналу торжественно выносить этот излучатель со станции. Поднимать на шест и излучать во все стороны. Или, как Куэнны, пучок излучения в небо…

Вепуат сочувственно хмыкнул. В чертежи он не лез — сидел поодаль от стола, поглаживая озябших «трилобитов». Сидеть в шатре зверькам было скучно, летать над холмом — холодно.

— Немного спасает, что Равнина не вращается, — Гедимин снова вздохнул и придвинул к себе чертёж. — Итак, облучаемые тяжи…

— А может, всё-таки ракету? — зашевелился на стуле Вепуат. — Можно же сбалансировать, чтобы не вертелась? Поставить четыре по периметру твоего шара. Топливо выгорит — всё вместе спустится…

— Четыре ракеты, — Гедимин задумчиво сощурился. — Топливные капсулы сверху, постепенное вытекание, зажигание от осколков кейека… Попробовать можно. Но начальный толчок всё равно понадобится… А, он как раз и запустит отток топлива. Ага, понятно…

…Жир из белесого стал рыжеватым, потом красным, потом побагровел — и наконец вспыхнул красноватым пламенем. Неожиданный жар обжёг подставленную ладонь, Гедимин отдёрнул её, покосился на термометр и довольно хмыкнул.

— Сойдёт!

— Угу, — пробормотал Вепуат, глядя на костяные и «резиновые» трубки с нарастающим опасением. — Ничего так температура… А шар оно нам не расплавит?

— Шар будет здесь, — Гедимин поднял ладонь над столом. — А поджиг — здесь. Подогреет — ничего страшного.

Он уже копался в мелких камешках, подбирая балансиры. «Должно упасть в точку взлёта. На Земле — не взялся бы. А здесь… ну, больше ничего не остаётся. Надо пробовать. Костяная ракета… Видел бы это Линкен!»

— А всё-таки тот твой мазут нравился мне больше, — вздохнул Вепуат, глядя на горшок с ещё не подожжённой ворванью. У горшка было три ноги, — очередная ёмкость, привезённая из Алвена или Синви…

— Мазут был лучше, — признал Гедимин. — Но и это сойдёт. И как горючее, и как более распространённое сырьё… А корпус потом из рэссены сделаю.

…Запускали ракету они уже в сумерках — Гедимин долго не мог решиться: уж очень по-дурацки выглядела костяная трубка с засунутым в неё мешочком полужидкого жира и вставленным сбоку раскалённым камешком. Он долго возился с балансирами, замерял скорость оттока — и снова стряхивал жир в «топливный бак» и туго его затягивал. Вепуат успел отнести «трилобитов» в тёплый шатёр и теперь сидел на краю стола, угрюмо щурясь на Гедимина и его несчастную ракету.

— За бараком, — предложил он. — Глухая стена, никто не увидит. Или — давай на дно, к шахтам?

Гедимин резко качнул головой.

— У барака — филки. Им этого лучше не видеть.

Вепуат, раздражённо вздохнув, спрыгнул со стола и протянул руку к ракете.

— Дай сюда! Сам запущу. Скажу — это моя. Ну что с ней такого-то, мать твоя колба⁈ Не взлетит? Взорвёт весь Элидген?

Гедимин отобрал у него ракету, помянул про себя спаривание «макак» и пошёл к выходу. «Взлетит — не взлетит? Ничего я не понимаю в костях и ворвани…»

…Для испытаний они устроились у спуска, с противоположной стороны от «ободранной» долины — там, как думал Гедимин, в сумерках никто не лазил. Не успели два сармата подготовить «стартовый стол» — ямку, обложенную гравием — как на краю светового пятна зажглись десятки глаз. Первыми подтянулись нхельви, за ними из темноты выступили охранники-Скогны, и кто-то из них позвал Броннов. Когда Гедимин, установив ракету так ровно, как только мог, на перекошенной во все стороны поверхности, обернулся, на него молча глазела целая толпа. Он на секунду зажмурился, сказал про себя несколько слов из запасов Иджеса и резко развернулся к ракете.

— Вепуат, отгони их. Упадёт кому-нибудь на голову…

Вепуат заверещал и махнул рукой. Аборигены молча попятились, но далеко не ушли — через пару метров остановились и снова уставились на сарматов. Гедимин вскинул генератор защитного поля, обнося место испытаний полупрозрачной стеной с козырьком.

— Дроны готовы? — угрюмо спросил он. Вепуат поспешно закивал.

— Да запускай уже! Вот как раз сейчас филки сбегутся…

Гедимин щёлкнул по костяной трубке, выбивая блокатор, и шарахнулся в сторону, накрываясь защитным полем. Секунду спустя ракету подбросило на месте, ещё секунда — и она взлетела вертикально вверх, оставляя за собой красноватый дымный след. Гедимин видел, как слабо вздрагивает трубка на лету — она двигалась неравномерно, толчками, но балансиры не давали ей завалиться на бок, и она летела всё выше, пока не исчезла в белесом небе.

— Вижу, — отрывисто сказал Вепуат, впившийся взглядом в экран передатчика. — Идёт, идёт… Ага! Топливо кончилось.

Гедимин схватился за сканер. Он не сразу нашёл крошечную ракету в затянутом рябью небе. Маленький продолговатый объект, слегка подёргиваясь на лету, шёл вертикально вниз. Через пять секунд он врезался в землю, разметав гравий — на очерченном пятачке метрового диаметра, на два сантиметра левее точки запуска.

— Двести пятьдесят метров, — сообщил Вепуат. — Много топлива налил! Ещё чуть-чуть, и улетела бы в несканируемое.

Гедимин, не отвечая, осторожно вынимал ракету из гравия. Трубка была горячей, даже дымящейся; её вколотило в гравий на двадцать сантиметров, от нижней части откололся фрагмент, но кость, против ожидания, не треснула и не развалилась в руках. Снизу висели лохмотья расплавленного и застывшего гзеша; Гедимин поддел их, выдернул трубку с капсулой, — они были целы, верхняя часть ракеты едва нагрелась до сорока градусов.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Вепуат. — Четвёрка таких поднимет твой шарик?

Гедимин молча держал ракету на ладони и думал об атомной станции. Перед его мысленным взглядом сарматы в радиозащитной броне готовили «дрон» к запуску — надували центральный баллон, заправляли жиром костяные ускорители, насаживали сверху потемневшее, фонящее кольцо энергонакопителя… «Увижу Маккензи — постучу им об стену. И вот за это тоже.»

Жёлтое световое пятно до половины перекрылось белым. Аборигены, до того сидевшие тихо, зашевелились и запищали, оглядываясь на подошедшего стража.

— Вепу-а и мастерр Дим-мин! — Ауна протянула светящийся посох к ракете, и свет стал немного ярче. — Я увидела стрранную искрру в небе. Что-то случилось? Вы кого-то прризывали?

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Просто испытания, — сказал разведчик с нервной ухмылкой. — У вас такое запускают, когда кого-то зовут? Сигнальные ракеты?

— Зов о помощи, — посох в руке Ауны качнулся. — Видимый издалека. Если кто-то из стрражей ррядом…

Над тёмными холмами сверкнула белая вспышка. Ещё одну Гедимин увидел сбоку, среди багровых огней далёкой вулканической цепи. Ауна вскинула посох и вонзила в гравий, отправляя в небо световую ракету. Ещё тридцать секунд холмы «перемигивались», и долина сверкала, затем всё стихло.

— Стрражи удивились, — сказала Ауна, выдёргивая посох из гравия. — Ваша штука не грремела и горрела так тускло. Они не уверрены были, зачем вы её послали. Значит, вы никого не зовёте? Тогда подождите до света. Не надо ночью сбивать стрражей с дорроги…

Пятно белого свечения скрылось за шатром. Вслед за стражем потянулись попискивающие аборигены. Гедимин и Вепуат переглянулись, и разведчик еле слышно хмыкнул.

— Тут, оказывается, столько народу бегает по ночам… Интересно, куда их несёт?

Гедимин молча дёрнул плечом и огляделся по сторонам в поисках обломков ракеты. Она упала одним куском, ничего не потеряв на лету, — только при ударе о землю один балансир перекосился.

— Хватит на сегодня. Завтра запустим четвёрку с грузом, — мрачно сказал он. Перед глазами так и стояли сарматы в тяжёлой «защите», заправляющие костяные ракеты ворванью. «Сделаю я корпуса из рэссены. Пусть хоть в сто раз тяжелее…»

В бараке шуршали филки, устраиваясь на ночь. Гедимин мельком увидел чей-то спальный «кокон» — и вправду похожий на кокон, зашитый со всех сторон, кроме одной. Филк вытряс какие-то подстилки, разложил их внутри и заполз туда сам, подвернул верхнюю часть кокона под локоть, уткнулся в него щекой и отключился. Гедимин беззвучно вздохнул. «А стерилизовать всё это мы будем нейтронно. Любая грязь в этот валяный мех впитается намертво. Никакие химикаты не помогут.»

Он думал, что в душевой никого не увидит — и сам себе не поверил, услышав из-за двери глухие удары, плеск и тяжёлое дыхание. Посреди «мокрого» отсека стояла уже знакомая Гедимину здоровенная бочка. Филк в жёлтом комбинезоне нависал над ней, насколько хватало роста, и без остановки лупил что-то, засунутое внутрь, двумя костяными «жердями». От ударов что-то плескало и влажно шмякало. Опустив жерди в последний раз, филк шумно выдохнул, провёл рукой по мокрому лбу и, наклонившись, резким движением выдернул из патрубков затычки. Под ноги хлынула мутная с прозеленью вода. Мелкий сармат вынул из бочки жерди, прислонил их к стене и, низко наклонившись, выкинул содержимое бочки на пол, под бьющую из шланга чистую воду. Гедимин увидел пёстрый ком белья. Струя раскидала вещи по камню, из кома выпали носки, рубашки, подштанники. Филк, шумно дыша, потоптался по ним, пока стекающая зеленоватая муть не сменилась чистой водой, переключил вентиль и подобрал что-то из вещей с пола. Гедимин смотрел, как он прополаскивает одну рубаху, потом другую, тщательно выкручивает и кидает в намокший короб.

— Ну чего встал? — филк, выжав разом три пары носков, оглянулся на сармата и сердито сощурился. Он весь был в воде и в поту и очень тяжело дышал; Гедимину даже стало не по себе.

— Что у тебя тут? — спросил он, кивнув на короб с бельём.

— Не видишь — стирка, — фыркнул мелкий сармат и, протащив отяжелевший контейнер мимо Гедимина прямо по полу, выбрался в предбанник. Ремонтник выключил воду — она так и хлестала из шланга в сточные желобки, хотя в этом уже не было надобности. Филк в предбаннике шумно возился, втыкая в стену кости-перекладины и развешивая по ним выстиранное. Когда Гедимин, сообразив, что надо бы помочь, высунулся из душевой, мелкий сармат уже шёл обратно, почти погребённый под охапкой из тринадцати комбинезонов. Затолкав их в бочку, он вытряхнул из костяной трубки почти горсть зеленоватого порошка и сунул внутрь шланг, снова переключаясь на горячую воду. Гедимин по шуму прикинул, сколько жидкости осталось в подогретой цистерне, — меньше трети.

— Да иди ты уже! — сердито фыркнул филк, проходя мимо с тяжёлым комбинезоном в руках. Распялив его на костях, он ушёл в предбанник и вернулся с охапкой шлемов. Их было всего пять — те, в которые вместо стекла был вставлен рыбий пузырь, филк кинул в стирку вместе с комбинезонами.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как мелкий сармат трёт шлемы изнутри и снаружи мокрым куском войлока на палке. Вниз капала помутневшая, позеленевшая вода. Выдернув шланг из бочки и направив на рядок шлемов, филк с тяжёлым вздохом расстегнул свой комбинезон. «Защита» была надета на голое тело; теперь сармат кинул её в бочку и, снова вздохнув, взялся за костяные «жерди».

— Помочь? — Гедимин протянул к ним руку. Филк снова фыркнул.

— Ага, два раза! Ты порвёшь, а мне чинить!

Гедимин отступил в сторону, подобрал свободный шланг и подсоединил к патрубку скафандра. Тёплая вода потекла по коже. Филк всё «избивал» комбинезоны, наклонялся над бочкой, ворошил их и снова начинал колотить. Гедимину очень хотелось себя ущипнуть — это выглядело, как на редкость бредовый сон.

Когда он, слив последнюю перемену воды, включил внутреннюю просушку и встал, широко расставив руки, филк уже вываливал комбинезоны на пол и смывал с них «мыло». Стали они чище или нет, Гедимин не видел — но мелкий сармат, довольно хмыкнув, поднял один из них, долго тряс — и унёс в предбанник. Когда ремонтник вышел за ним, филк развесил уже десять комбинезонов — все изнанкой наружу. Его чистая одежда — в свёртке из вытертой шкуры — лежала в стенной нише, но сармат не спешил одеваться.

— И что, ты каждый раз… так? — спросил Гедимин. Ему было не по себе. «Понятия не имел, как они поступают с одеждой. Да я, как это у нас-то делается, с трудом представляю…»

— Сколько времени? — вместо ответа угрюмо спросил филк, растягивая на костях двенадцатый комбинезон. — А… Надо сюда второго — одному долго. Ну чего смотришь⁈ Я — комендант. Следить за вещами — моё дело. А тут прачечной не предусмотрено. Хоть бочку привезли, уже легче…

Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», молча вышел за дверь. Выполосканная и мгновенно высохшая ткань комбинезона приятно согревала тело. Воздух снаружи был на порядок холоднее, чем в горячей, завешанной сырыми вещами купальне; сармат подумал о режиме просушки, но решил, что с этим комендант сам справится. «Вот, значит, как…» — он растерянно покачал головой, оглядываясь на душевую. Там уже ничего не шмякало и не плескалось, только кто-то тёр сухим войлоком мокрый эластомер. «Бытовые технологии, м-мать моя колба. Специфика Равнины…»

В шатре Айзека было темно и тихо, жаровню, светившуюся красным светом, накрыли колпаком; Гедимин не нашёл бы сармата без помощи сканера — тот в чёрной броне лежал, закопавшись в одеяла, и не подавал признаков жизни. Фонарь, поднесённый к шлему, заставил его беспокойно дёрнуться, он заворочался и привстал на локте, нехотя открывая глаза.

— Гедимин? — он, проснувшись до конца, растерянно мигнул. — Что-то серьёзное?

Сармат прикрыл фонарь ладонью.

— Технология стирки. Вот эта, с бочкой и палками. Твоя идея?

Айзек протяжно зевнул в респиратор.

— Только заметил?.. Спасибо Скогнам. Руками Дасьен полдня бы возился…

Гедимин фыркнул.

— Будто сейчас ему легче! Что, тут больше ни до чего не додумались?

Айзек недовольно сощурился.

— А ты что предложишь?

— Можно же собрать простую центрифу… — Гедимин оборвал себя на полуслове и шёпотом помянул уран и торий. Айзек невесело ухмыльнулся.

— Ну вот видишь…

Гедимин снова фыркнул. «Вот же бредовая планета! Ладно, попробуем по-другому…»

— В ядерный могильник центрифугу. Пусть будут механические палки. С приводом от поршневой машины. И пресс для отжима. Пресс-то можно сделать?

Айзек пожал плечами.

— Пресс?.. Спроси Дасьена. Удобно ему будет или нет. Твоя машина, так-то, небезопасна… У-уэ-эх-х… Атомщик, иди спать. Кто как, а я устал.

Он отвернулся от Гедимина и снова закопался в одеяла. Ремонтник, сердито фыркнув, поднялся на ноги.

— Набрались от дикарей… Завтра же сделаю привод.

Гравий под ногой спружинил как-то странно. Наклонившись и посветив, Гедимин увидел миниатюрную чашку. Её края чуть поднимались над россыпью камешков, дно конусом уходило на десяток сантиметров вниз. На экране сканера отобразилась знакомая структура — сферы, утром упавшие с неба, за день вытянулись в длину и сформировали из себя глубокие чаши, сместив все плотные «детали» к их конусовидному дну. Оно ещё оставалось мягким; верхние стенки утончились и затвердели. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Оно как будто готовится что-то… собирать? А, мать моя колба! Закопаю обратно и пойду спать. А завтра займусь прачечной.»


14 день Воды, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Над головой что-то зашуршало, и на лицевой щиток Гедимина упала капля воды. Сармат перевернулся набок. Сверху снова капнуло — теперь на ладонь. Шорох стал громче.

«Вода?» — непроснувшийся мозг соображал медленно. «Я же вроде в лаборато… Hasu!»

Генератор защитного поля сработал, накрыв все внутренности лабораторного шатра прозрачным водонепроницаемым куполом — и только тогда Гедимин поднялся из-под стола, загородившего ему обзор, и увидел, что отверстие в «крыше» прикрыто пологом. Пристёгнут он, видимо, был неплотно — порыв ветра сдвинул его, и дождь просочился внутрь. Несколько капель упало на стол — на забытые с вечера чертежи, размеренно вращающийся ипроновый диск на стержне и деревянные заготовки для нового привода. Гедимин, сердито фыркнув, промокнул ветошью белые листья — чертил он на них, земную краску инопланетный лист впитывал с трудом, некоторые линии сильно размыло.

Полог снова хлопнул — скорее, зашуршал, размахнуться как следует ему мешали крючки-фиксаторы. Гедимин услышал шум падающей воды — потоки били с большой силой, шкура, натянутая на опоры, даже прогибалась внутрь. «Ливень,» — сармат сунулся было к выходу, но, передумав, взялся за анализатор. «Из чего на этот раз? Простая вода? Странно.»

Он сел за стол, заглянул в прикрытую защитным полем кювету — обломок жёлтого камня, оставленный на ночь в растворе «мыльного» порошка, на вид ничуть не изменился, и вода не помутнела. Гедимин, недоверчиво хмыкнув, занёс над ней «щупы» анализатора. «Не растворяется… Надо бы проверить под нагрузкой. С другой стороны — ему ведь не месяцы напролёт мокнуть. Пара часов — и на просушку. Главное, чтобы не крошился… Ладно, возьму кусок тектона. У обрыва остались образцы…»

Под полог просунулась рука в бронированной перчатке, откинула крючки, и в шатёр, капая со всех чешуй, ввалился Вепуат. Вслед ему с улицы донёсся трубный рёв, приглушённый шумом дождя.

— Ничего так поливает, — сообщил Вепуат, стряхивая с себя лишнюю воду. — Бронны говорят — это до самой ночи.

— Ясно, — рассеянно сказал Гедимин, придвигая к себе деревянные заготовки. «Пресс. Он не должен проворачиваться. Взять вал с квадратным сечением…»

Вепуат шумно вздохнул и опустился на ближайший стул.

— Выходит, сегодня нам ракет не запускать. Погода совсем не лётная. И для моих тварей тоже. Досадно… Чем займёмся?

Гедимин покосился на подмокший чертёж, закрепил заготовку в тисках и включил лучевой резак.

— Ты — чем хочешь. А у меня работа.

— Серьёзно? — оживился Вепуат, придвигаясь ближе и капая на стол. — Что за штуки? Это для чего?

— Приводы для толкача и пресса, — отозвался Гедимин, думая, что плавить и ковать рэссену придётся в лаборатории — слишком длинная заготовка, неудобно будет возиться с ней «на руках». — Филкам нечем стирать. Маются, как дикари. Вот, сконструировал…

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Филки? А что там за пробле… А-а, эти их… натуральные тряпки. Что, правда нечем?

Гедимин досадливо сощурился.

— Иди да спроси. А я занят.

…Следить за нагревом рэссены на литейной станции остался Вепуат. Гедимин пошёл за камнем для пресса. За шлюзами всё так же лило; сквозь защитное поле, прикрывающее лицевой щиток, сармат видел небо — тёмно-синее, в волнистых зеленоватых разводах и белых крапинах, будто разрисованное несимметричным орнаментом. Снаружи посветлело, но незначительно — стена воды не пропускала видимый свет, где бы ни находился его источник — над головой или за холмами. Гравий колыхался под ногами; иногда вода чуть приподнималась над ним, но тут же впитывалась в нижние слои и по руслам на материковой плите убегала в долину. Гедимин опасался, что лагерь подмоет, но всё, что могло смыть, видимо, смыло в предыдущие годы.

К обрыву он подходил с опаской, но увидел, что все валуны на месте, и ни один не сдвинут, и приободрился. На дне долины виднелись надвинутые крышки шахт и наглухо закрытый ангар столяров. Сканер показал, что внутри работа идёт — Бронны как раз поливали вымоченные заготовки жиром и держали наготове крышку с вынутыми пробками. Вентиляционные лючки в мастерской были открыты нараспашку; те, что были в стенах склада, по большей части закрыли, пару оставшихся занавесили облезлыми шкурами. Влажность внутри ангара повысилась, но незначительно.

«Надышатся они там чёрт-те чем,» — Гедимин, угрюмо щурясь, глядел на Броннов, даже не прикрывших лица тканью. «Снаружи испарения выветривались. А внутри, практически без вытяжки… Попробовать ещё раз объяснить им про респиратор?»

Мокрый камень под узким потоком плазмы зашипел, в небо ударил паровой гейзер, а потом и второй — отрезанный фрагмент упал рядом подогретым срезом кверху, и вода, попав на него, тут же испарилась. Гедимин смотрел, как камень остывает под дождём, и следил за мелькающими за водяной стеной тенями. Бронны и Скогны прикрыли вещи кожухами, растянули тент над каждой повозкой, но сами не сидели по укрытиям, а спокойно сновали вокруг, пристраивая под дождь пустые ёмкости. Из лишних подстилок соорудили водосток, снизу, на выступе склона, пристроили большую бочку, и она постепенно наполнялась тем, что сбегало по искусственному руслу. Бронн следил за наполнением, время от времени перекликаясь с теми, кто остался наверху, — бочку держали на тросах и готовились всем стойбищем тащить наверх. У Скогнов был свой водосток; Гедимин нашёл его лучом сканера и убедился, что воду, собравшую неизвестно что в облаках и всю грязь с подстилок, набирают именно в питьевые бочки, и никто её даже не фильтрует.

«Дикари!» — сармат вспомнил, как наливал эту воду в скафандр, и его передёрнуло. «А кто-то это пьёт…» На секунду всплыла робкая надежда, что аборигены всё же процедят содержимое бочки через песок или войлок, но Гедимин только криво ухмыльнулся и провёл пальцем по респиратору, в очередной раз мысленно поблагодарив Кумалу и всех химиков «Гекаты». «Без фильтров ничего не пить!» — напомнил он себе, с остывшим камнем в руках выбираясь к шатру. «И в скафандр не лить! Странно, что тут никто ещё не мутировал…»

— Из бочек без фильтра не пей, — угрюмо предупредил он Вепуата, дотачивая камень до ровного диска. Диаметр стиральной «цистерны» он помнил — пресс должен был входить в неё без зазора, плотно прижимая мокрую массу и выдавливая воду вниз, в патрубки.

— Что, видел водосбор? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Их можно понять. Столько полезного вещества выливается зазря. Видно, у них это уже отработанная процедура, — что положить, куда, где что подставить…

— Хоть бы сквозь песок отфильтровали, — буркнул Гедимин, разворачивая каменный диск в другую сторону. «Воду брать только в душевой!» — мысленно напомнил он себе. «Фильтры всё выдержат, но лучше их поберечь.»

… «Проворачиваться — не — должно,» — размеренно повторял про себя Гедимин, придавая раскалённому металлическому пруту квадратное сечение. Пластичная рэссена поддавалась легко — сармат уже привык с ней обращаться. «Так, подогреть…»

— Ого! — Вепуат под шумок поднял со стола каменный «блин» и быстро положил его обратно.

— Не лезь, — буркнул Гедимин, слегка удивлённый его реакцией. «Чего он?.. А, некогда. Нагрев!» Из-под инструмента снова посыпались искры; они были не белыми, к каким сармат привык на земле, — рэссена даже искрила синевой.

— Эй, ремонтник! — Вепуат чуть повысил голос, перекрикивая удары молота. Гедимин сунул остывающую балку в самодельный горн и оглянулся через плечо.

— Ну?

— Эту штуку будут монтировать сами филки? Собирать, засовывать в бочку? — уточнил Вепуат. Гедимин утвердительно хмыкнул, одним глазом следя за цветом нагревающегося металла. «Двадцать семь, двадцать восемь… Есть нагрев!»

— Гедими-ин! — Вепуат даже подпрыгнул на месте, отчаявшись привлечь внимание. — Они это не подни-имут! Оно ж полтонны весит!

Гедимин ошалело мигнул.

— Где полтонны⁈ Диск совсем тонкий…

Вепуат выразительно хмыкнул.

— А дай филку его поднять! Он без палки тяжеленный, а с ней — его вообще только ты и сдвинешь!

— Да чтоб вам всем, — обречённо выдохнул Гедимин, выдёргивая побелевшую балку из печи. «Придётся облегчать. Перековывать квадрат на двутавр…»

…Пока двутавровая балка остывала, Гедимин с Вепуатом обсуждал, как подвесить её вместе с насадкой к потолку — чтобы филки, передвигая пресс к бочке и занося его над ней, уж точно не надорвались. Разведчик весело хмыкал, ремонтник морщился — по всему выходило, что пора строить отдельное помещение для прачечной. Гедимин придирчиво осматривал кости-била, сверлил отверстия под новые крепления, — прочная кость должна была выдержать механическую «руку», не треснуть и не раскрошиться.

Он как раз проделывал последний паз, когда услышал сквозь шум воды протяжный низкочастотный гул.

— Уран и торий, — прошептал Гедимин, прорезая последние миллиметры и откладывая кость в сторону. — Всё-таки пришли.

— Ага, — поддакнул Вепуат, глядя на экран передатчика. — Смотри! Только макушка из скалы торчит. Воду они, похоже, не любят.

Гедимин посмотрел на прибор и недовольно сощурился.

— Твои дроны в небе? Гони их под крышу. Погода нелётная.

— А, не промокнут, — отмахнулся Вепуат. — Зато всё видно. А то сидишь в палатке, как слепой… Ну что, идём, или пусть уползают?

…Стражи, похоже, тоже не любили воду — ничей посох не светился над обрывом, когда Гедимин и Вепуат вышли под дождь. На дне долины блестели торчащие из скалы длинные тела — огромные змеи чуть-чуть «всплыли» из камня, но большая их часть осталась под землёй. Гедимин увидел на одном из фрагментов оттопыренные пластины брони, образовавшие козырёк, и еле слышно хмыкнул. «Там у него ухо. Прикрывает…»

— Ты до них докричишься через эту воду? — Гедимину пришлось повысить голос — тут, на обрыве, прямо из-под ног, из-под пласта гравия, били водопады, а внизу уже бурлил ручей. Вода, не застаиваясь, утекала к «неободранным» краям; там уже разлились озёра, и сармат, оторопело глядя на них, думал, правильно ли он всё рассчитал, и не затопит ли шахты. Вепуат, отрывисто кивнув, прижал руки к респиратору и что-то прогудел. Текк’т, выглядывающий из обрыва, загудел в ответ. Потоки, падающие сверху, задрожали вместе со скалой, разбрызгивая воду во все стороны.

— Скажи — пусть спускаются и копают, — Гедимин, убедившийся, что станцию не затопило, облегчённо вздохнул. — Шахты не открывать!

Блестящие выступы ушли в скалу, гравий едва заметно дрогнул. Гедимин оглянулся на лагерь — только они с Вепуатом и остались под открытым небом, остальные, даже аборигены-водосборщики, попрятались. Бронехода не было — уехал на малую декомпрессию.

— Говоришь, погода нелётная? — Вепуат потыкал в запястье, подзывая ближайший дрон. — Ладно, заберу, пусть из шатра сканируют.

Гедимин молча кивнул. Он думал о воде — и о том, почему не размывает пласты гравия. Что-то показалось ему странным только у шатра, когда он пропускал Вепуата с дроном под мышкой вперёд.

— А чего они у тебя здесь? Не отдал на декомпрессию?

Вепуат дёрнул плечом.

— Забыл.

— Зря, — Гедимин неодобрительно посмотрел на его чешуйчатый скафандр — щитки не топорщились, плотно прижатые к ипроновому слою, но все их гребни и выступы были отлично видны. — Мутируют.

Вепуат опустил мокрый дрон на стол, посмотрел на него и со вздохом потянулся за ветошью.

— За сутки? Ничего им не будет. Завтра отправлю, на большую декомпрессию… А, надо ещё второй выловить…

Он потыкал в передатчик. Гедимин следил за ним с нарастающим недоумением. «Он что, регулярно их тут забывает? А возможно… Я-то не смотрю, где они у него. Надо будет проверить их — давно не проверял. Может, что поломалось.»

Вепуат выглянул из шатра и вернулся обратно с выключенным дроном в руках. Теперь оба аппарата лежали на столе Гедимина среди деталей разобранных механических приводов — аккуратные корпуса из металлофрила рядом с откованными вручную «железками» и грубыми деревяшками. Ремонтник взглянул на них — и резко отвернулся. Что-то кольнуло в груди.

— Ну так что, пойдём испытывать? — громко спросил Вепуат, подобрав костяные била. Ему они были по руке, не то что низкорослому филку.

— Пойдём, — согласился Гедимин, заворачивая приводы в защитное поле. «Соберу на месте. Так, пресс, сама машина… Что там говорил Вепуат? Пресс тяжёлый? Приводы ему отдам, а это понесу я.»

— На чём испытывать будем? — Вепуат, нехотя отдав била, развешивал свёртки с деталями по оттопыренным чешуям; на них вещи держались лучше, чем на штатно отодвинутых пластинах брони — Гедимин на секунду даже задумался о модификации своего скафандра, но вовремя себя одёрнул.

— На моём комбинезоне, — сказал он, недоумённо хмыкнув, и тут же осёкся. — Да, верно. Наша одежда не подходит. Она из скирлина… И твоя из скирлина?

Вепуат, нагнувшись, вытянул из-под верхних подстилок неровный лоскут войлока.

— Это сойдёт? По крайней мере, из местного материала…

Гедимин сгрёб с пола всё, что подвернулось, — войлок и вытертые шкуры вперемешку — и замотал в шар защитного поля.

— Хорошо придумал. И испытаем… и, может, в шатре будет почище. Не видел, как аборигены стирают это добро, и где сушат? Филкское бельё постоянно в душевой висит, а вот подстилок я там не видел.

Вепуат, внезапно смутившись, отвёл взгляд и пару раз пожал плечами.

— Вот это тоже брать?.. Ага, идём. Тебе не тяжело?

…Пустая стиральная бочка, оставленная в душевой, успела немного обсохнуть на сквозняке — как и стены, и пол, и развешенные в предбаннике тряпки. Гедимин покосился на остатки влаги во впадинах камня — тёплый ветер вытягивал воду, но сам по себе был слишком влажным. «Медленно сохнет. Надо ускорить, пока водоросли не завелись.»

— Ага… угу… — доносилось из душевой, пока Гедимин настраивал переток воздуха. Вепуат крутился вокруг бочки и даже успел взять со внутренних стенок смывы и насканировать что-то в патрубках.

— Так я и думал, — сказал он удивлённому Гедимину, поднимаясь с пола. — Дезинфицировать придётся нейтронно. Местные такие вещи, должно быть, прожаривают…

Гедимин фыркнул.

— У местных нет микросканера. И понятий о дезинфекции. Что, уже развелась ксенофауна?

— Пока немного, три вида, — кивнул Вепуат, разглядывая экран прибора. — Хм… а этого у меня в базе не было. Гедимин, у тебя есть источник нейтронов?

— Где я здесь возьму нейтроны⁈ — сармат досадливо дёрнул плечом. Он пристраивал у стены поршневую машину и искал, чем её подпереть, чтобы не запрыгала от тряски. «Или к полу присверливать, или утяжелители… Ага, нашёл. Вот так. Теперь смонтировать привод…»

Вепуат, на время забыв о нейтронной дезинфекции, затыкал патрубки, вынимал из стенной ниши горшок с зелёными кристаллами и складывал в бочку «образцы» нестиранных подстилок.

— Не знаешь, какая вода тут нужна? — он оглянулся на подогретую цистерну — нагреватель в неё положили недавно, но и воды в ней оставалось немного. — Ещё подержать, или хватит?

— Тут нужен минимум кипяток, — отозвался Гедимин, проверяя ход механических колотушек. — Но взять негде… Запускай, как есть.

Он выждал пять минут, глядя на мутно-зелёную воду под колотушками — уже через несколько секунд мути стало так много, что замоченные тряпки пропали из виду. «Местные определённо их не стирают,» — думал сармат и брезгливо морщился. «Так… Мало мытья скафандра, придётся его ещё и прожаривать. И всю эту дрянь в шатре — тоже. А я-то на ней лежал…»

Песты опустились в бочку. Вода брызнула, попав и на приводы, и на Гедимина. Вепуат шарахнулся от фонтана, приглушённо ругаясь, Гедимин рухнул на пол, ближе к клапанам, настраивая ход. Брызги из бочки сыпаться перестали.

— Ты тут всё-таки осторожнее, — попросил Вепуат, недовольно щурясь. — Это же тряпьё, а не металл.

Гедимин выждал пару минут — колотушки поднимались и опускались, машина не прыгала, бочка не разваливалась. Перекрыв клапаны, он вынул обе кости из «цистерны» и заглянул внутрь. Там клубилась тёмно-зелёная муть.

— Они там не растворились? — Вепуат, перегнувшись через край, потыкал в воду «щупами» анализатора. — А, нет, плавают. Сливаем?

Зелёная муть выплеснулась из патрубков. Гедимин, вспомнив, как филк выкидывал вещи из бочки и прополаскивал их, снова сунул в «цистерну» шланг. Вода из патрубков потекла обильнее; Вепуат костяным шестом поворошил вещи на дне, и она снова помутнела.

— Ну, в целом, лишнее вымылось, — неуверенно сказал он через пару минут, глядя на посветлевшую воду. — Что, попробуем отжать?

Гедимин возился с подвесным прессом и ответил не сразу. «По-моему, рычаг удобный, и ход лёгкий,» — думал он, сдвигая по направляющим подвешенный груз. «Но надо бы проверить на филке.»

— Давай, — согласился он. — Веди эту штуку к бочке, заноси и цепляй вот это вот сюда. А это я отсоединю…

Он поставил к стене мокрые колотушки. На кожаную оплётку налипли клочья шерсти. Гедимин озадаченно смотрел на волокна, гадая, откуда они могли насыпаться в его шатре. «Нхельви, что ли, полиняли? М-да-а, хорошо местные прибираются в шатрах. Надо было взять робота!»

Камень на шесте опустился до упора. Бочка затрещала. Из патрубков брызнула мутноватая вода с мелкими волокнами. Гедимин приподнял пресс и опустил его снова; второй отток был уже слабее. Сармат подождал, пока из патрубков перестанет капать, опять поднял камень и опустил его. На пол упало несколько капель.

— Кривоватый какой-то подвес, — хмыкнул Вепуат, глядя на сдвижные крепления пресса. — Не перекосит его?

Гедимин пожал плечами.

— Месяц отработает, а там — деформация выровняет… Ну что, вытаскивать?

За тряпками полез Вепуат. Гедимин застопорил все механизмы, отсоединил приводы и теперь смотрел, как разведчик поднимает ком сырых подстилок и роняет его на пол. Ком, упав, расплющился — вернулся к форме, которую принял под прессом — но на куски не развалился. Вепуат, не без усилия выдернув одну подстилку, растянул её в руках и недоумённо хмыкнул.

— Э-э-э… Мы тут, похоже, перестарались.

Гедимин растерянно мигнул. В руках у разведчика был кусок войлока — материал ещё опознавался — и даже довольно чистый кусок… но съёжившийся вдвое, комковатый и местами расслоившийся. Вепуат выдернул из общего комка ещё несколько предметов — одни из них от деформации порвались, другие разлохматились, и все сильно сжались.

— И хорошо так перестарались, — разведчик подобрал обрывки войлока. — Всё-таки ты не рассчитал силу удара!

Гедимин недовольно сощурился. Что перестарались, он и сам видел… но на каком этапе?

— Натуральные материалы, sa has— sulu, — еле слышно пробормотал он, разглядывая съёжившийся войлок. — Вечно с ними какая-то… Погоди. Вот это — температурная деформация. А вот это — механическая… Да это не материал, а просто комок волокон. Естественно, он ведёт себя, как вздумается. У филков в одежде нет ничего войлочного. Надо проверять на ткани!

Вепуат медленно развернулся к предбаннику.

— На ткани? Ну, если не порвётся, то к вечеру высохнет… Одолжим у филков носки. Но ты перенастрой колотушки! Удар слишком сильный, сделай мягче. И пресс. Можно же сделать так, чтобы он не грохал со всей дури?

Гедимин поморщился.

— Иди за носками, — буркнул он, подходя к прессу. «Сделать движение плавнее, чтобы нажимать, а не бить… Ну, может, и имеет смысл.»

Из предбанника донёсся громкий вздох Вепуата.

— Вот чем только ни займёшься, когда ракеты не запускаются!

…Каждый носок из кучи на дне бочки был осмотрен со всех сторон, ощупан и едва ли не просканирован. Гедимин молча ждал, когда Вепуату надоест возиться с тряпьём. Он и так видел, что новых отверстий в носках не появилось, и в объёме они не ужались — хотя помялись ещё сильнее.

— Ага, — сказал Вепуат, сгребая носки в кучу и прижимая к груди. — Правильно мы снизили температуру. Ну что, всё на просушку — и зовём филков?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Поставь над тряпками защитное поле. Я облучу бочку — а потом пройду по предбаннику. От этого полоскания ни одна бактерия не сдохла. Может, омикрон-луч их возьмёт.

…За филками отправился Вепуат. Гедимин возился с дозиметрией — он облучил всё здание душевой и очень надеялся, что не прохлопал какие-нибудь легкозаражаемые вкрапления. Что на дозиметрии лучше было оставить Вепуата, он понял, только когда на пороге появился Кенен Гварза.

— Гедимин, ты здесь? — обогнав его, мимо вешалок с мокрым бельём протиснулся Айзек. — Ага-а… Вот оно что. Ты мне об этом вчера пытался сказать? Я спросоня туго соображал… Смотри, Кенен. Гедимин тут развернул стиральную установку!

— Угу, — отозвался угрюмый Гварза. Он уже стоял у поршневой машины и рассматривал отсоединённый привод. Переведя взгляд на подвешенный под потолком и заведённый к стене пресс, он брезгливо поморщился и щёлкнул пальцем по плоскому камню.

— Химически устойчиво?

— За ночь не размокло, — ответил Гедимин, стараясь держаться спокойно.

— Пресс как пресс, — вмешался Вепуат, протягивая командирам мятые сырые носки. — Мы уже его проверили. Уж никак не хуже, чем руками и ногами!

— Ногами? — Гварза, скривившись, быстро оглянулся через плечо, но там никого не было. Айзек успокаивающе похлопал его по локтю.

— Филки не слишком сильны физически. Справляются, как умеют. И что, ткань не страдает от такого… способа стирки?

Вепуат растянул перед ним мятый носок.

— Ткани даже легче под прессом, чем когда её руками крутят. Меньше рвётся. А сама стирка — теми же палками, что у филков. Только палками машет машина. Хочешь — запустим, сам посмотришь.

Айзек покачал головой.

— Это надо вечером показывать Дасьену. Вы пока идите отдыхать. А я предупрежу его, чтобы не пугался.

Гварза поднёс палец к цилиндру поршневой машины.

— Эта штука — насколько она управляема?

— Чем тут управлять? — отозвался Гедимин. — Цепляешь привод, открываешь клапаны. Закрываешь клапаны, убираешь привод, цепляешь другой. Этому зверька можно обучить, не то что филка!

— Зверька… — Гварза едва заметно поморщился. — Ладно. Вечером, после водных процедур, придёт Дасьен. Если он это одобрит — мне без разницы.

Айзек кивнул.

— Предупрежу Дасьена, — повторил он, подозрительно щурясь на примитивный механизм. — Атомщик… Ты ручаешься, что эта штука не взорвётся?

…«Взорвётся, взорвётся… Да что у них всё взрывается⁈» — Гедимин, стараясь не щуриться слишком заметно, по второму разу объяснял Дасьену, как управляться со стиральной установкой. Предупреждал его Айзек или нет, но на машину филк косился с явной неприязнью.

— Ну, я в целом понял, — перебил он Гедимина. — Но этот реактор — он же от подъёмника, так?

«Реактор⁈» — Гедимин с присвистом втянул в себя воздух, но вовремя захлопнул рот и ограничился сдержанным кивком. «М-да, вот такие теперь у меня реакторы. И кому я только что полчаса всё разжёвывал⁈»

— А подъёмник работает и днём, и ночью, — продолжал филк. — И как мне брать эту штуку для стирки?

— Подъёмник пока не нужен, — успокоил его Гедимин. — А если будет нужен — я постараюсь не занимать его в твои часы. Ты ведь стираешь по плану — в середине ночи?

Филк обрадованно закивал.

— Да, в одно и то же время…

Он оглянулся на короб с грязной одеждой, оставленной филками в предбаннике.

— Опробую твой реактор, — он нервно усмехнулся. — Не уходи пока, ладно? Вдруг что-то взор… заклинит?

…Предбанник снова завесили сохнущим тряпьём и вывернутыми наизнанку комбинезонами. Гедимин следил, как филк настраивает вентиляцию и разворачивает приводы для лучшей просушки. Поршневую машину ремонтник вытер ветошью и забрал с собой — до следующего вечера. Филк вроде выглядел довольным… ну, хотя бы менее заморенным, чем вчера.

«В этой бочке помещается одежда пятидесяти филков,» — думал Гедимин, выбираясь из душевой. «Можно напихать больше, но стирать будет неудобно. Значит, для второй полусотни придётся ставить вторую бочку и второй привод… или делать бак нормального объёма. И отдельное помещение. Но это уже внизу, в жилом корпусе… Хм. Колотушки придётся делать самому. И, по возможности, не из костей. Жаль, тут не поставишь нормальную центрифугу. Запитать её — есть, от чего, но взорвётся же…»

Запнувшись обо что-то в задумчивости, он едва не потерял равновесие. Крупный предмет, непохожий на привычные камешки, выкатился из-под ступни и упал ворсистой выпуклостью кверху. Занеся над ним фонарь, Гедимин увидел комки гравия, плотно оплетённые сетью корешков. Он перевернул растение корневой системой вниз и растерянно хмыкнул, увидев ступенчатые синевато-серые наросты вокруг центральной чашки — то ли гриб, то ли лишайник.

Прикопав растение обратно в гравий, сармат огляделся по сторонам. По краям светового круга поднимались другие «грибы» — чашевидные выросты, на несколько сантиметров выпирающие из гравия. Гедимин подошёл к одному из них, по пути заметив ещё три таких же, наклонился, тронул когтем поблескивающие наплывы вокруг центральной чаши. Поверхность на ощупь напоминала бугристую кожу, на ней блестели мелкие капли — и на дне углубления уже скопилось немного жидкости, по составу — обычной трёхкомпонентной воды.

«Похоже, вчерашний „град“ пустил корни…» — сармат без усилий выдернул растение из гравия. Под ним висел плотно оплетённый комок камешков — вдвое больше той части «гриба», что торчала над поверхностью. «Надо под ноги смотреть внимательнее. Тут этих штук много.»

Он потыкал «гриб» когтем, попытался его процарапать — поверхность оказалась неожиданно плотной, куда более прочной, чем Гедимин подумал сначала. «Чашка» по центру растения явно предназначалась для сбора жидкости — здесь, на многометровом слое гравия, искать воду в почве было бесполезно. Сармат покосился на небо — оттуда, как он уже знал, могло литься всякое. «Эта штука не выглядит жаропрочной,» — подумал он. «И она очень… основательная. Будто закрепилась тут надолго. Уж точно не на сутки или двое. А если пройдёт металлический ливень? Или их с гарантией не будет… ну, в течение жизненного цикла вот этой штуки?»

Гедимину вспомнился кислотно-щелочной ливень и втянутые листья местных деревьев. «Грибу-чашке», как он решил обозначать новое растение, втягиваться было очевидно некуда — и она точно не могла сложиться в вытянутый конус, с которого кислота быстро стекла бы. «Проверить на химическую устойчивость,» — Гедимин вспомнил, что из образцов «хашта» у него остался только итоговый продукт множества реакций, и досадливо сощурился. «Что есть, тем и проверю. Ксенолитиевой щёлочью, тающим песком… Если есть защитный механизм, он сработает. Может, из этой штуки удастся добыть что-нибудь полезное…»


15 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дождь ночью пару раз начинался — Гедимин слышал шум падающих капель и стекающих ручьёв — но к утру окончательно утих. Мокрый гравий блестел в красном свете фонарей. В лагере было тихо, только на окраине копошились аборигены. Гедимин оглянулся на отсыревший полог шатра и недовольно сощурился. Воздух над холмом не двигался — после позавчерашнего урагана и вчерашнего ливня настал штиль. «Слишком много воды. И материалов, подверженных гниению. Вся эта ксеноорганика…» Он замерил температуру воздуха — она держалась чуть выше «земного» нуля. «Холод должен сдерживать микроорганизмы. Хотя — кто их знает тут, на Равнине…»

В задумчивости он зацепил ногой выступ на привычно гладкой поверхности и зашипел от досады — одно из вчерашних растений опять попалось на дороге. От пинка оно откатилось на полметра; когда Гедимин его поднял, он не нашёл повреждений — и плотный ком корневой системы, и верхняя чашка со ступенчатыми наплывами были целы, даже не надломились. Сармат сунул растение в оставшуюся от него ямку и еле слышно хмыкнул. «Кажется, о них часто спотыкаются. Если бы я его не подобрал, оно и на новом месте прижилось бы.»

Для проверки гипотезы он аккуратно пнул другое растение. Откатившись на метр, оно легло на бок — наклонно, корнями приблизительно вниз. Сармат воткнул рядом с ним вешку из яркого фрила. «Пронаблюдать… Защитным полем, что ли, прикрыть, чтобы не трогали?»

Он вспомнил о другом растении — вчерашнем образце, принесённом в шатёр. Оно и сейчас сидело в глубоком контейнере, нетронутое, со своим комком субстрата — и даже чего-то наконденсировало за ночь из воздуха внутри шатра. «Вот так на нём и буду экспериментировать. На живом,» — решил сармат. «Для полноты картины. Пока темно, всё равно больше делать нечего.»

Когда Гедимин вышел к душевой, из-за прикрытой двери уже доносились плеск, бульканье и хитиновый треск. Вепуат поднялся затемно и теперь «выгуливал» тройку «трилобитов» по ангару. Дверь в предбанник была предусмотрительно закрыта. Гедимин боком протиснулся мимо белья, вывешенного на просушку, мимоходом тронул пальцем чью-то рубаху, — ткань ещё была влажной, несмотря на сквозняк, местами переходящий в ветер. «Осушитель справляется, но на пределе,» — заключил сармат. «Если влажность будет расти, добавлю вторую пластину для тяги.»

Дверная створка затрещала — кто-то из «трилобитов» не успел вовремя притормозить и хлестнул по ней бронированным хвостом. Гедимин, покачав головой, завернулся в защитное поле — всё-таки оно было мягче скафандра, и у хитинового покрова были шансы уцелеть…

— Уран и торий! — Вепуат с радостной ухмылкой помахал Гедимину и щёлкнул языком, заставив летящего «трилобита» резко сменить направление. — Надо всё-таки куда-нибудь убрать бочку. И пресс. Особенно пресс!

Гедимин посмотрел на подвес — в него недавно кто-то врезался, а потом неловко пытался поставить все крепления, как было. Вепуат, проследив за его взглядом, развёл руками.

— Тесно! Я боюсь, полёты придётся свернуть. Пока тут все не побились…

Он подставил руку, и ближайший «трилобит» спикировал на неё, на лету меняя угол наклона крыльев и изгиб хвоста. Вепуат сунул ему микроскопический клочок мяса и шумно вздохнул.

— Кочевники из долины ушли. Видимо, тоже из-за холодов. Стражи говорят — тепло ещё будет, но холода больше.

Вода в скафандр Гедимина уже набралась и теперь бурлила, отделяя комбинезон от кожи и омывая сармата со всех сторон. Пока насосы работали, Гедимин неспешно прошёл вдоль стены, рассматривая узлы трубопровода. Их примитивной конструкцией он был недоволен, и с каждым днём недовольство усиливалось. Заглянув в технический отсек, он проверил уровень воды в двух цистернах. Дасьен вчера обещал проследить, чтобы они обе наполнились, и своё слово сдержал. Гедимин направил луч сканера вниз, на водяную линзу между пластами осадочной породы, и еле слышно хмыкнул. Вода вчерашнего ливня нашла путь в «водохранилище» — и уровень в нём повышался миллиметр за миллиметром. «Ага, запасы пополняются,» — думал сармат, разглядывая тонкие «капилляры»-протоки в толще камня. «Теперь всё зависит от частоты таких ливней. Хватит на постоянное восполнение, или придётся в конце концов бурить новую скважину…»

Вдалеке раздался громкий лязг — в бараке филков кто-то объявил побудку. Гедимин слил воду из-под брони и, широко расставив руки, встал на просушку. Вепуат, досадливо хмыкнув, полез за мясом — пора было усаживать «трилобитов» на плечи, пристёгивать их и освобождать купальню. Существа недовольно щёлкали спинными щитками, беспокойно вертелись, выпуская крылья, и порывались взлететь.

— Стой! — Вепуат неожиданно крепко ухватил одного из них за панцирь и повернул к себе другим боком. — А… нет, показалось. Но когда-нибудь они побьются всерьёз. Тут тесно. Да ещё эта бочка…

— И пресс, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. «Прачечную перенести можно. Более того — придётся. Она сюда уже с трудом влезает. Но зверинец тоже надо куда-то деть. Здесь ему определённо не место.»

…На обратном пути Гедимин подобрал пригоршню гравия — и в шатре высыпал его растению в кювету. Пока сармат купался, с «грибом» не произошло ровно ничего — он всё так же сидел на видном месте, понемногу растворяя ком субстрата и осаждая водяной пар на стенках «чашки». Вепуат, увидев его, выразительно хмыкнул.

— Тоже стало интересно? Местные их называют туманниками.

Гедимин подсыпал в кювету гравия, взял пустую ёмкость и потянулся к штативу с чёрными пробирками.

— Хочу проверить на химическую устойчивость. Как-то оно должно переживать кислотные дожди.

— Не-не-не, — Вепуат проворно отобрал у него кювету с растением и передвинул на свой край стола. — С живыми организмами работаю я. Что за дрянь в пробирке?..

…Раствор «тающего песка» Гедимин готовил сам — подогревал воду, поставив над ней два фонаря, добавлял реактив и следил, как он клокочет. «Держать на свету…» — повторил он себе, выливая бурлящую жидкость в чашу «гриба». Предыдущий состав из неё вылил Вепуат. На дне осталось полсантиметра слизи — едва первая капля щёлочи упала на дно, «гриб» начал сочиться чем-то серым, и за полчаса тихого шипения оно переработало гидроксид ксенолития на связанный ксенолитий и воду. Вепуат хотел проследить, что потом происходит с содержимым чаши; Гедимин решил сначала закончить свои опыты и собрать образцы, а потом отдать ему растение, и пусть хоть «трилобитам» его скармливает.

Поверхность «гриба» — его ступенчатый край, куда до сих пор едкие растворы не попадали — подёрнулась слоем серой слизи. В чаше клубилась муть — слизистые нити всплывали со дна, распадались на клочки и снова погружались. Вепуат уткнулся в экран сигма-сканера. Гедимин перебирал осколки «вечного льда» и косился на бочонок с кейеком. «Проверить на устойчивость к холоду…»

Из чашки закапало. Вепуат подставил пробирку.

— Смотри, реактив вытесняется, — удивлённо сказал он. — Слизи столько, что места не хватает. И она ещё сочится… Ага, понятно. Этот реагент — сильнее, его не переварить. Только вылить вон.

Гедимин проследил за вытекающей жидкостью. Края, с которых она капала, располагались так, что капли не попадали на нижний ярус — не прикрытые слизью корни.

— Выливай, — скомандовал он. — Теперь его надо подморозить. Эта часть года — холодная, так?..

…Когда из-под холма донёсся протяжный гул, давящий и на уши, и на кости черепа, в Элидгене уже светало. В кювете на столе Гедимина лежал почерневший фрагмент «гриба» — часть, погибшая от переохлаждения; выжившее при минус тридцати растение уволок к себе Вепуат. Гедимин не возражал — на устойчивость к радиации и высоким температурам «гриб» уже проверили. Второй отмёрший кусок в кювете «образовался» как раз при плюс тридцати — жара туманнику очень не нравилась.

На площадке между шатрами растений не было — зато, стоило выйти за шатры, они торчали через каждые два метра. «Град» выпал не только на Сарматском холме — Гедимин видел серовато-синие пятна на гравии везде, куда доставал его взгляд. На ободранном дне долины растений отчего-то не было — ни живых, ни мёртвых. «Кто-то уже съел,» — решил сармат и тут же забыл о местной флоре — на него выжидающе смотрел сорокаметровый змей. Внизу, в долине, ждали ещё двое — вода стекла, и Текк’ты могли больше не прятаться в скале.

Первую за день группу Гедимин обычно посылал копать — и запасать камень для вечерних месильщиков. Пока он жестами объяснялся с Текк’тами, из ангара столяров выглянули Бронны — сначала Нурру, затем — её подмастерья. Они даже не делали вид, что следят за котлом, оставленным у ангара — просто глазели на Гедимина и гигантское существо, нависшее над ним. Сармат старался не обращать на них внимания. Свою работу они делали, как могли — Гедимин уже привык, что их торопить бесполезно. Каждый день в ангаре прибавлялось две башенки из деревянных заготовок и плоских камней — запасы будущей арматуры росли…

«Светло. Можно запускать ракеты,» — думал Гедимин, возвращаясь к шатрам. «Только предупредить стража…»

Свечение белого посоха он увидел у шатра. Страж — Хассинельг, из-за похолодания надевший длинную стёганку — стоял в кольце Броннов и Скогнов и слушал их приглушённое верещание. Гедимин прошёл бы мимо — но кольцо собралось вокруг маленького защитного купола, которым он прикрыл перевёрнутое растение. И купола там уже не было.

— Дим-мин! — страж поднял посох повыше, и аборигены расступились, пропуская Гедимина к разрушенному куполу. Вешка — и растение рядом с ней — была на месте, вот только туманник кто-то вкопал корнями вниз.

— Угу, — сармат недовольно сощурился. «Чего они сбежались? Валяется растение — непорядок, надо воткнуть?.. Купол они сами сломать не могли. Это Хассинельг. А ему-то чего неймётся⁈»

— Зачем убрал купол? — хмуро спросил он. — Он был тут для дела.

При первых звуках его голоса аборигены — кто стоял ближе к стражу — зачем-то схватились за белый посох и навострили уши, переглядываясь и перепискиваясь. «Как будто так они понимают, что я говорю,» — подумалось Гедимину. «Хм… А если правда?»

— Твой купол? — протянул Хассинельг, глядя на сармата с непонятным выражением на чешуйчатом лице. — О нём я тебя и спрошу. Зачем ты вывернул туманник из земли? Незачем было это делать.

Гедимин мигнул.

— Я хотел посмотреть, как он заново пустит корни, — честно ответил он, озадаченно глядя на аборигенов. «Они правда сюда сбежались из-за дикого растения⁈»

Бронны быстро переглянулись, один испустил протяжный писк. Хассинельг сухо щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Туманники пускают корни, да… — нехотя подтвердил он. — Не нужно больше так делать. Понапрасну портить растения.

Гедимин снова мигнул.

— Так это местные… посадки? Их специально выращивают? Не знал. Ладно, не буду портить ваши… насаждения.

Бронны снова запищали — казалось, они и впрямь понимают земную речь. Гедимин покосился на посох в руке Хассинельга. «Любопытная всё-таки штука. Интересно, на меня сработает?»

— Не специально, — отозвался страж. — Но… хорошо будет, если ты не будешь попусту их портить. Можешь брать воду или сок, если тебе нужно… но у тебя и так много воды, в твоём колодце, разве нет?

Гедимину надоело мигать. «Сок,» — машинально отметил он. «Это они про ту слизь? Хм-м… А ведь от неё в самом деле может быть польза. Адсорбент…»

— Воды много, — сдержанно согласился он, выдёргивая из гравия уже ненужную вешку. — Значит, туманник зароется снова в землю, если его случайно опрокинуть?

— Да, так, — подтвердил Хассинельг и протяжно что-то пропищал. Аборигены нехотя расступились, кто-то сделал пару шагов к шатрам, но там и остановился.

— Когда Бронны держатся за посох, они понимают, что я говорю? — быстро спросил Гедимин. Хассинельг, поднявший было палку над гравием, снова воткнул её в землю. Дозиметр на запястье сармата мигнул, зафиксировав выброс сигма-квантов — похоже, страж собирался телепортироваться, но оборвал процесс в самом начале.

— В общих словах, — нехотя признал Хассинельг. — Не совсем чётко. Чтобы хорошо понимать, посоха мало.

— А на меня сработает? — Гедимин быстро протянул руку к палке. — Я пойму их речь? Если голой рукой, без брони?

Хассинельг смерил его долгим взглядом и с явной неохотой протянул ему посох.

— Можешь взяться.

В мозгу мелькнуло что-то про облучение и мутагены, но сармат оборвал разумные мысли, сдёрнул перчатку и крепко обхватил белые позвонки. Кость оказалась очень гладкой, тёплой на ощупь… и ещё было ощущение, что странный материал вытекает из-под пальцев. Хассинельг что-то проверещал, Скогны, а затем и Бронны, вразнобой ему ответили. Гедимин разочарованно вздохнул. «Ни одного понятного звука. Ну, так я и думал…»

— Спасибо, — буркнул он, разжимая пальцы, и быстро вставил руку в перчатку. «Пойду мыть. И флоний надо бы ввести. Сколько на этой штуке? Два-три милликьюгена?»

… — А, вот ты где, — Айзек, сделав пометку в журнале, взял со стола пустой кровезаборник и выразительно им помахал. Гедимин мигнул — о сегодняшней декомпрессии он как-то забыл.

— Ага, сейчас, — отозвался он. — Только руки помою.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Что ты ими потрогал?

Гедимин поморщился.

— Как палка стража помогает понимать чужой язык? На местных действует, на меня — нет…

Айзек шумно вздохнул.

— Можешь сильно не намываться. Akkhadalis практически стерилен. Дасьен, к слову, с утра хвалил твою стиралку. Не автомат, но процесс сильно облегчила.

Гедимин пожал плечами.

— Может, проще было бы возить в Ураниум стирать? Я не уверен в местном дезинфектанте. А кипячение эти тряпки не вынесут. У меня вон подстилки…

Сообразив, что сболтнул лишнего, сармат закрыл рот. Айзек еле слышно усмехнулся и прикрепил кровезаборник к его руке.

— Войлок — вообще материал специфический… Аборигены таскают его по камням и бьют палками. В крайнем случае — осторожно полощут в ручье.

Гедимин вспомнил, как спал на веками нестиранных подстилках, и поморщился.

— Будем дезинфицировать нейтронно, — буркнул он. — В бараке филков тоже… полощут в ручье? Раз в неделю надо всех оттуда выгонять и облучать помещение. Всё-таки будет почище.

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Это ликвидаторская профдеформация?.. Ладно, обсудим. Лучше скажи, что у вас за опыты с воздухоплаванием? То баллоны, то ракеты… Местные сильно озадачены.

Гедимин досадливо сощурился. «Вот назойливые мартышки! Тут хоть что-то можно сделать, чтобы ни один зверёк носа не сунул?»

— Местным скажи — пусть полощут войлок, — буркнул он. — А мы собираем энергопередатчик. Будет взлетающим. Баллон по центру, ракеты — по краям. Если отработать плавную посадку, будет нормально.

Айзек мигнул.

— То есть — неуправляемый излучающий дрон?.. Ну-у… Опыты уже были?

— Говорю же — надо отработать посадку, — Гедимин недовольно сузил глаза. Недоделанные механизмы он обсуждать не любил — особенно здесь, на Равнине, где не мог вообще ни за что поручиться.

— Отрабатывай, — хмыкнул Айзек, отцепляя от его запястья кровезаборник. — Только постарайся никого не покалечить… Что у тебя внутри баллона? По описанию он небольшой. Что там с подъёмной силой? Кольца-накопители не такие уж лёгкие.

— Привези одно на пробу, — мрачно сказал Гедимин. — Проверю.

Айзек едва заметно вздрогнул и придвинулся к нему.

— Ты это серьёзно?

— Да чтоб вас всех… — Гедимин с тяжёлым вздохом поднялся из-за стола. — Кто-нибудь, кроме меня, строит эту несчастную станцию?

…Зверей и растение заперли в тёплом шатре. Место для испытаний выбрали на окраине, подальше от аборигенов — и, разумеется, не успел ещё Гедимин прикрепить к баллону пару ракет, как на краю «полигона» собрался первый десяток зевак. Когда ракеты были прикреплены, а балансиры — выверены, собралось уже полсотни, и к аборигенам присоединился страж. Увидев его, Гедимин досадливо поморщился, протянул собранный «дрон» Вепуату и вышел к «зрительским трибунам».

— Эй, Хассинельг! Вот эта штука с большой вероятностью упадёт вам на головы. Гони всех отсюда!

Хассинельг не двинулся с места, только успокаивающе помахал посохом.

— Всем интересно, Дим-мин. Со мной или без меня — они придут. И будут смотреть.

Гедимин фыркнул.

— Это опасно, ты понимаешь? Там кейек и горящий жир. Ты их палкой, что ли, прикроешь, когда всё начнёт падать?

Хассинельг наклонил голову.

— Я их прикрою, если что. Не смотри на нас, Дим-мин. Никто не хочет тебе мешать!

Он что-то пискнул, и аборигены с явной неохотой отступили от невидимой ограды на пару шагов. Гедимин тяжело вздохнул и хотел продолжить уговоры, но потерявший терпение Вепуат уже тянул его за руку.

— Да ну их всех! Как-нибудь не сдохнут, — сказал он, протягивая Гедимину «дрон». — Запускаем уже, нет?

Ремонтник нехотя кивнул.

— Ставь на землю. Вот тут, по центру ямки. Обе ракеты должны взлететь одновременно.

— Давай вместе с двух сторон, — предложил Вепуат, осторожно опуская аппарат на «стартовый стол». — Ты там, я здесь. На счёт «ter»?

— Tza, — кивнул Гедимин, в последний раз покосившись на аборигенов. «Надеюсь, до них много не долетит. Хорошо, тут нет горючих материалов…»

— Un… du… ter!

Кто именно промахнулся с запуском на долю секунды, Гедимин так и не понял. «Дрон» по плавной дуге взмыл на двадцать метров — и, кувыркнувшись, направился к земле. Сармат вскинул «арктус», уже видя, что перехват не сработает. Защитное поле поднялось над толпой аборигенов — и лопнуло, как мыльный пузырь: Хассинельг, высоко подняв посох над головой, раскручивал его, и его белое свечение веером расходилось во все стороны. Не долетев до него пары метров, кувыркающийся пузырь резко, почти под прямым углом, свернул в сторону и упал между аборигенами и Гедимином, подёргиваясь и дымясь. Вепуат потрясённо выругался. Гедимин, окинув быстрым взглядом дикарей (вроде бы кипящим жиром никого не ошпарило), бросился к упавшему «дрону».

Он упал на одну из ракет; полая кость треснула, жир вытек и теперь дымился на камнях и оболочке пузыря. Гедимин, смахнув догорающие обломки, сунул пузырь во влажный гравий, надеясь, что это немного охладит его. Вторая ракета, как ни странно, уцелела — во время кувырков что-то пережало трубку жиропровода, и жир перестал вытекать и воспламеняться. Гедимин вынул осколки кейека, поднял надутый шар — тот ещё не сдулся, а значит, оболочка была цела, хоть и сморщилась от перегрева — и наконец обратил внимание на аборигенов. Они так и стояли на краю «полигона», глазея на сармата, и Хассинельг был с ними.

— Все целы? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на спокойного стража. Он вспоминал веера белого света, расходящиеся от посоха. Какой-то из них сбил падающий пузырь, заставив его изменить траекторию; как это соответствовало законам физики, Гедимин старался не думать.

— Целы, — подтвердил Хассинельг. — Но я скажу всем, чтобы не становились так близко. Никто из нас не желал твоей штуке сломаться. Но всякое бывает.

Аборигены вокруг него виновато прижали уши. Гедимин мигнул. «Тут что-то было про местные традиции? Ничего не понимаю.»

Он услышал за спиной негромкий писк и обернулся. На плечо Вепуата сел дрон, и разведчик принимал от него какую-то информацию — передатчик на запястье мигал и попискивал. Поймав взгляд Гедимина, Вепуат быстро закивал.

— Заснял! Тут всё, по секундам. Я думал, оплошал на старте, а нет — первые шесть метров оно поднималось нормально! Это потом его повело… Посмотри, ты тут больше поймёшь!

Он протянул Гедимину руку с передатчиком. Сармат машинально кивнул, протянул свою, соединил слоты — и только теперь сообразил, что здесь не так.

— Дроны? Они что, не на декомпрессии? Машина же уехала…

— Яд-дро Сатурна! — Вепуат хлопнул ладонью о кулак. — Вот что я, оказывается, забыл. Ну ничего, зато — удачная запись…

Гедимин сузил глаза.

— Ты специально держишь дроны без декомпрессии? Ждёшь, пока щупальца отрастят?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Ты чего? Вот стоило пару раз о чём-то забыть… Завтра утром отправлю. Как встану, отнесу их в машину. Чтоб уж наверняка не забыть. Так ты посмотрел мои записи?

…От шатра до «полигона» сарматов провожала полусотенная стая нхельви. Гедимин угрюмо щурился, смотрел только на «дрон» в руках и приделанные по бокам ракеты-ускорители. Пузырь, несмотря на покоробленную от жара оболочку, ещё был пригоден для испытаний, вот только балансировать его пришлось заново. Гедимин думал, остановиться на двух ракетах или добавить третью — что так, что так устойчивость системы была очень сомнительна.

Окраина встретила сарматов радостным визгом — Бронны и Скогны уже рассредоточились по краям «полигона» двумя изогнутыми шеренгами, как на трибунах. Там, где дуги шеренг сходились, стоял Хассинельг и приветливо махал посохом. Гедимин, стиснув зубы, отвернулся от него, быстрым шагом вышел в центр площадки и раскидал гравий, готовя новый «стартовый стол».

— Отойди, — буркнул он, отгоняя Вепуата от ракет. Тот обиженно фыркнул, но отступил на пару шагов и прикрылся защитным полем. Аборигены притихли.

«Ter — du — un… Attahanqa!» — Гедимин щёлкнул когтями по костяным корпусам ракет. Из-под пузыря ударили дымовые гейзеры, и «дрон» рывком подбросило на пять метров. Он шёл вверх толчками, слегка покачиваясь, но Гедимин видел — при каждом отклонении он тут же выравнивается. «Балансиры работают,» — сармат с замиранием сердца следил за дымным следом. В странном пятнистом небе высоту мог измерить только сигма-сканер — и Гедимин перевёл взгляд на него. «Сто десять… сто двадцать… Ровно идёт, хорошо… сто сорок… сто пятьдесят… скоро кончится топли…»

Плоский зубчатый силуэт с длинным хвостом пронёсся по сканируемой области, заложил резкий вираж вокруг «дрона» и «клюнул» округлой башкой летящий пузырь. Тот дёрнулся в воздухе, выровнялся было, но вторая тварь вылетела с другой стороны и навалилась на него, растопырив зубцы-крылья. «Дрон», кувыркаясь, пошёл к земле.

Вепуат выстрелил первым, Гедимин отстал от него на полсекунды, летуны шарахнулись, мигом исчезнув с экранов, — а через пару секунд на площадку шмякнулся рваный пузырь. Он едва не свалился за край обрыва — ракета застряла в гравии и задержала его, пока Гедимин к нему шёл. Сармат, помянув про себя спаривание «макак», подобрал остатки «дрона». Горячие ракеты ещё дымились, но топливо уже выгорело. Как ни странно, они уцелели — порвалась только оболочка, прогрызенная в четырёх местах. Гедимин машинально попытался прикинуть, как устроены у летучих тварей челюсти, но спохватился и только тяжело вздохнул. «Ещё и фауна… Маккензи, драная мартышка, во что ты нас втянул⁈»

— Всё цело? — спросил Вепуат, влезая под локоть и дёргая за свисающие клочки. — Это, наверное, в переплавку? А балансиры не отвалились?

— Чертёж цел, — буркнул Гедимин. Он успокоился быстро — достаточно было сосредоточиться на вертикальном взлёте и уверенном подъёме «дрона» — и на расчётной точке его посадки. «В целом, всё работает. Осталось проверить спуск… Может, перед запуском пострелять — расчистить воздушный коридор?»

Последнюю фразу он, не заметив, сказал вслух — и услышал смешок Вепуата. Притихшие было аборигены зашевелились, заверещали, смешали ряды. Секунду спустя двое уже стояли рядом с Гедимином и дёргали за обрывки «дрона», пытаясь что-то рассказать сразу с двух сторон. Сармат, сердито фыркнул, поднял разорванный пузырь повыше.

— Они видели, что тебе помешал зверь, — заговорил незаметно подошедший Хассинельг. — От твоей штуки пахло жиром, а у этих зверей хороший нюх. Если твоя штука будет пахнуть жиром, они так и будут её трепать.

— И что дальше? — мрачно спросил Гедимин, про себя подбирая состав топлива. «Найти снова ту смолу? Тогда для неё всё пересчитывать заново…»

Один из Броннов громко взвизгнул, заставив остальных притихнуть, и быстро-быстро заговорил, в такт речи дёргая Хассинельга за накидку. Страж терпеливо выслушал, поправил накидку и снова перевёл взгляд на угрюмого Гедимина.

— Чтобы звери сбились со следа, нужно, чтобы эта штука сильно воняла. Тогда она будет летать, где ты захочешь. Надо её натереть очень-очень вонючими вещами.

Вепуат, не сдержавшись, фыркнул в респиратор. Гедимин недобро на него покосился. «Отлично. Ещё и вот это вот… А я не удивлюсь, если сработает.»

— У них есть что-то подходящее? — спросил он, думая про себя, сгодятся ли для такой цели экскременты — самих аборигенов или их зверей. Существа в небе сами были животными — значит, не должны были страдать брезгливостью… но, может, они опасаются карликов-охотников — и их следов?..

Бронн снова заверещал, указывая когтем на сармата. Он что-то говорил и после того, как Хассинельг громко щёлкнул хвостовой клешнёй и поднял посох, явно показывая недовольство.

— Они не всегда думают, что говорят, — пробормотал он, разглядывая гравий под ногами.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Гедимин.

— Он говорит про вашу пищу, — пробормотал Хассинельг, всё так же уткнувшись взглядом в гравий. — Ну, ту белую… жидкую штуку. Ничего хуже неё на этом холме не нюхали. Звери от её запаха улетят в соседний Сфен.

Гедимин мигнул. Он бы принял это за попытку оскорбить, но…

— Это? — он достал из-под брони контейнер с Би-плазмой. Аборигены с испуганным писком шарахнулись к шатрам. Нхельви, рассевшиеся у них под ногами, метнулись во все стороны. Гедимин посмотрел на общие попытки прикрыть рот и нос и еле слышно хмыкнул. «Это отпугивает зевак. Уже полдела.»

— У Би-плазмы очень слабый запах, — Вепуат насупился, с подозрением глядя на стража. — Что, и тебе она воняет?

— Она… не очень приятная, — с явной неохотой ответил Хассинельг. — Особенно на вид. Я не чуял ничего совсем уж плохого. Но я не с Равнины…

Сарматы переглянулись.

— Нхельви от Би-плазмы шарахаются, — вполголоса сказал Гедимин. — Может, и правда… Ладно. Попробуем. С летучей фауной надо что-то делать. Может, натравить на неё твоих «трилобитов»? Они вроде хищные?..

…Вепуат отлучился в шатёр — проверить температуру воздуха, напомнить животным о своём существовании. Все «трилобиты» сидели на привязи за плотно опущенным пологом, вокруг открытой жаровни, ветра сегодня не было — всё тепло должно было достаться им.

«Хорошо, что ракеты уцелели. Ещё бы и с ними возиться…» Гедимин неторопливо накачивал лёгкий нагретый газ в новый воздушный шар. Газ отделялся бурно, нагревался естественным путём, оставалось аккуратно его стравить и удержать в эластичной плёнке. «Вот так и будут делать на атомной станции. Каждый день, как раз перед выбросом энергии… Может, проще было дырку над реактором сделать? Для естественного оттока квантов…»

— Ещё качаешь? — спросил, войдя в шатёр, Вепуат. — О, оно уже приподнимается… Может, взять плёнку полегче?

— Некуда легче, — отозвался Гедимин, глядя на расправляющийся шар. Газ понемногу раздувал оболочку, унизанную балансирами. Без утяжелителей и пары ракет по бокам она давно взлетела бы над столом.

— Ещё полчаса, — сказал он, покосившись на Вепуата. — Не хочу спешить.

— Ага. Ну да, — закивал разведчик. — А Би-плазма? Уже помазал?

Сармат поморщился.

— Вот ты и займись. Думаешь, твоя пахнет лучше?

— Я-то тут при чём? — пробормотал Вепуат, но в карман полез и контейнер достал. Гедимин, увидев, как он капает жижей на полунадутый шар, невольно принюхался — вдруг с Би-плазмой за время пребывания на Равнине в самом деле что-то случилось, а он пока не заметил? Би-плазма, как и положено, не пахла ничем.

…На полигоне было пусто. Нхельви, высунувшийся было на ровное место, фыркнул, чихнул и исчез — только полосатый хвост мелькнул за шатром. Через пару секунд из-за палаток начали выглядывать — издалека и с большой опаской. Гедимин отвернулся от лагеря и в очередной раз проверил пусковые механизмы. «Надо продумать общее зажигание. Для синхронизации…»

— Un — du — ter! — громко досчитал до трёх Вепуат, и две ракеты, выплюнув дымок, подбросили пузырь на семь метров вверх. Следующий рывок был чуть короче, но конструкция уверенно поднималась в небо, не отклоняясь от вертикали. Гедимин щурился на дымный хвост, высматривая балансиры. Вепуат уткнулся в экран передатчика — два дрона следили за шаром в небе, замеряя скорость подъёма и высоту.

— Sata! — вскрикнул Вепуат, отрываясь от прибора и указывая вверх. Размытая тень мелькнула в нескольких метрах от баллона — и тут же пропала. Гедимин успел увидеть ещё две, прежде чем топливо в ракетах закончилось, и конструкция, плавно набирая скорость, пошла вниз. Снижалась она небыстро, немного покачиваясь — и села точно на «стартовый стол», в вырытую ямку, не обрушив её края.

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — М-да… Похоже, Би-плазма всё-таки воняет. Для местных носов.

— Пусть жуют корешки, — буркнул Гедимин, поднимая «дрон» из ямки и придирчиво осматривая оболочку и балансиры. «Что ж, конструкция рабочая. Из костей и палок, но всё-таки летает. Завтра, если позволит погода — контрольные прогоны… И можно будет звать Айзека. И Гварзу. Куда без него…»

Гедимин представил себе, как перекосит Кенена Гварзу от такой «высокотехнологичной» конструкции, и криво ухмыльнулся. «Если Айзек ещё привезёт накопитель для опытов — будет совсем хорошо. Сразу проверим с рабочей нагрузкой. Можно даже облучить…»

Он подумал о ручных облучателях, потом — о возможной конструкции полуавтоматического — экранирующая трубка с прорезями, кусок ирренция, маятники с ипроновыми пластинами-отсекателями, разные комбинации длин нитей и весов гирек… «Хорошо, всё-таки, что мне на этой станции не работать! А вот филкам не позавидуешь…»

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник