Гладиатор

Глава 33. Калигула

К Мастеру мы идем втроем — Элеонор, Хейзелсмоук и я.

Бруно мы решили оставить дома, чтобы он присмотрел за Марией, ибо теперь совершенно неизвестно, на что она способна, и чего от нее можно ожидать. А леди, которая всего месяц назад была для меня никак не Элеонор, а мисс Флауэрс, отправилась с нами по просьбе самого Хейзела. Мол, нам ее помощь сильно пригодится.

Фраза эта показалась мне немного странной, но Хейзел лишь фыркнул, и попросил не спорить, так как хотел быстрее добраться до Мастера и Эльзы.

Дверь он выбивает чуть ли не с пинка, за что расплачивается сильнющей болью в боку. Такой сильной, что он даже падает на пол. Но, быстро оклемавшись, практически сразу встает. А буквально через мгновение по лестнице вниз уже несется Мастер. В одних трусах. Фигура, которой позавидует и Шварценеггер, заинтересовывает Элеонор, что ясно следует из ее почти немигающего взгляда.

Твою мать! Да она же чертова нимфоманка! Как я раньше то мог этого не замечать?!

— Какого евнуха, Хейзел?! Ты что, опять в трактире перебрал?!

— Хуже, Майки, намного хуже… — и охотник отводит руку, демонстрируя нехилое кровотечение.

— Срань ослиная! — Мастер шустро сбегает по лестнице, оказываясь рядом с нами. — Неужто охотники на оборотней снова заявились?

— Хуже. Ты в курсе, кто нынче кардинал нашего Императора?

Мастер хмурит брови.

— Хренов Эдриан, мать его за ноги!

— Да ладно!

— Но это не важно, — Хейзел хватается за Мастера, будто боится рухнуть. — Где твоя благоверная?

***

Она спускается немного позже. В халате, но выглядит вполне себе прилично. Ей хватает буквально одного взгляда на рану, чтобы замереть в некоем замешательстве.

— Ощущаешь жжение, или наоборот?

— Холод, — говорит Хейзел, растянувшийся на диване Мастера. — Как будто рану снегом набили.

— А чувство, как будто твои органы сверлят, есть?

Хейзелсмоук кивает.

— Мне очень жаль, — говорит она, опуская взгляд.

— Жаль?! — до этого спокойный Мастер вдруг вздрагивает, словно получает удар по лицу. — Ты не сможешь ему помочь?!

— Прости меня, Майкл, — она поднимается и смотрит Мастеру в глаза. Затем оборачивается к волку. — Есть такое растение, очень редкое для нашего мира. Называется оно Калигула. Лишь самые сильные алхимики способны синтезировать из него яд. Но если создать именно сам яд еще возможно… к примеру, я бы могла, порывшись в книгах… то сложнейшей задачей является сделать из него противоядие. И вот тут… я бессильна.

К всеобщему удивлению, Хейзелсмоук, вместо того чтобы впасть в уныние, расплывается в широченной улыбке.

— Серьезно, сука?

Мастера аж передергивает.

— Ты не имеешь права так говорить с ней! — Мастер оказывается у Хейзела спустя мгновение и, кажется, готов размозжить ему череп.

— Да брось, Майки! А как назвать ту, которая использует против твоего лучшего друга приворотное зелье?!

— Не гони ерунды!

— Я могу это доказать, — хрипит Хейзел.

Через минуту после того, как он заходит в спальню Мастера и Эльзы, против чего была хозяйка дома, Хейзелсмоук появляется с флаконом духов в руках.

— Надо же… вы с этой шлюшкой Марией один парфюм используете, — улыбается он, а затем смотрит на Элеонор. — Поможешь, красотка?

Она соглашается с лучезарной улыбкой на лице. И, как только она подходит к охотнику, тот щедро смазывает ее шею этими самыми духами.

Во время процесса Эльза стоит с каменным лицом. Оно не меняется даже тогда, когда Мастер начинает без всяких угрызений совести подкатывать к Элеонор прямо у нее глазах. Но вскоре Хейзел надевает ему на нос ту самую прищепку, которую он снял с моего носа, когда мы вышли на улицу, покинув дом.

Мастер приходит в себя и отпускает учительницу математики, которую мгновение назад стискивал в крепких объятиях.

— Что за хрень? — спрашивает он, глядя на супругу.

Она смотрит на него, не выдавая ни единой эмоции.

— Когда ты начал по ней сохнуть, Майки? — задает вопрос Хейзел. — До того, как у тебя начал учиться Спенсер? Или же после?

Отвечать не требовалось. Ответ был написан на его лице.

— Если не обшибаюсь, первым лекарем Маркуса даже и не она была, верно?

Верно. Сначала он звал какого-то мужика. Раз или два. А затем вдруг появилась эта самая Эльза…

— Какого черта, Эльза?

— Но ты молодец, — вновь вмешивается Хейзел. — Не лила на себя эту дрянь, как эта малолетка. По чуть-чуть. И аккуратно. Влюбляя в себя Майки медленно и постепенно. И всего-то что нужно — зайти за солью, просто поздороваться… спросить о погоде… вылечить ученика. А потом уйти. А он продолжает думать о тебе. С каждым разом все сильнее и сильнее. Мечтать о тебе всю ночь, смотреть из окон. А ты, небось, даже знала, когда он смотрит на твой дом, и специально отдергивала занавески. Сидела у камина… читала. И все у него на виду, да? Тонкая работа…

Эльза сглатывает.

— Это правда? — пытаясь схватиться за соломинку, Мастер делает по направлению к Эльзе шаг. — Ты следила за мной, чтобы подобраться к Маркусу?

— Сначала тебе нужна была всего лишь его кровь, да? — Хейзел сел на диван. Он был бледным. Очень бледным. — Для Эдриана. Ты поставляла ему каждый раз все новые и новые экземпляры. С помощью них он сделал и это самое зелье, да? Но это ведь не главная причина. Что он пытается понять? Что ему нужно?

Эльза продолжает молчать, но и не предпринимает никаких попыток к бегству.

— А зачем вообще охмурять меня Марией? — вмешиваюсь, наконец, я. — Что это дает?

Хейзел поднимает глаза вверх, словно раздумывая.

— Скажи, Марки… — очень тихо и медленно говорит он, — а ты в нее кончал, да?

Я хмурюсь.

— Да ладно!

Хейзелсмоук широко улыбается.

— Он создает гомункула, да? — Смоук встает, идет к Эльзе и останавливается прямо перед ней. Смотрит ей в глаза. Между ними сантиметров пять — не больше. Они даже чувствуют дыхание друг друга. — Собирается отвязать Тень Марки от него самого, и прикрепить к другому Марки… к его иммитации.

Теперь Эльза тоже улыбается.

— Эдриан знал, что рано или поздно ты, блохастая псина, обо всем догадаешься, — наконец, говорит она, и лицо ее больше не принадлежит той доброй лекарше, которая лечила меня и остальных ребят — теперь оно полно самоуверенности и нескрываемого чувства превосходства над остальными. — Он хотел и тебя привязать, но эта тупая эльфийка не смогла пробить твою шкуру и взять кровь. Идиотка даже не поняла, что ты оборотень.

— Тупая эльфийка? — у меня аж в горле пересыхает. Что за херня тут происходит?! Верить что, совсем никому нельзя?! Это же она об ассасинке, да? О ней?!

Эльза делает глубокий вдох.

— А потом ты перестал быть нам нужным. Как и Танней, в общем-то, — она бросает в сторону Мастера пренебрежительный взгляд. — Я предлагала попросту убить тебя, чтобы не возникло подобных проблем. Но эта треклятая Стелла… всё была уверена, что ты зачем-то нужен. Мол, у нее предвиденье насчет тебя.

Пожимает плечом.

— В любом случае, я рада знать, что очень скоро ты сдохнешь в страшных болезненных конвульсиях, опорожняясь прямо под себя, хоть уже и не будешь этого понимать. Смерть от Калигулы — самая ужасная смерть.

Хейзел тоже сглатывает.

Он понимает, что Эльза не лжет.

— Значит, — Мастер медленно подходит к пялящейся друг на друга парочке, — все, что между нами было — это ложь?

Эльза закатывает глаза.

— Думаешь, хотя бы одна женщина сможет полюбить одноглазого солдафона, который только и делает что ноет о своей несчастной судьбе, бесцельно доживающего свои последние дни? Ни желаний… ни мечты. Ты даже в постели… весьма посредственен.

Мастер опускает взгляд, а охотник сочувствующе на него смотрит.

— Что теперь, псина? — Эльза улыбается. — Попытаешься убить меня?

— Думаешь, у меня не выйдет? — он словно только что подписывается на «слабо».

— Нет, стойте! — вдруг подает голос молчащая до этого самого момента Элеонор. — Разве стоит сразу… убивать?! Может, сначала узнаем, почему она так поступила? Быть может, ее заставила нужда, или…

Ее прерывает громкий смех Эльзы — прямо ведьминский хохот.

— Ну ты и тупая же, Элли, — Эльза облизывает губы, продолжая улыбаться. — Если бы ты видела Эдриана… то понимала бы меня. Ради него, идиотка, я готова на все. Быть там, где он скажет. Делать то, что он скажет. Я умру, если он попросит. И буду изображать влюбленную дурочку, если потребуется. Всё ради того… чтобы он исполнил свою мечту.

Мастер смотрит на нее своим единственным глазом. Очень холодно. Прямо-таки ненавистно.

— И можно узнать, какая? А то мне интересно, как человеку то без мечты…

— Можно, — смотрит на него Эльза. Ее взгляд выражает безумство. Одержимость. Она больна Эдрианом. И не исключено, что тут не обошлось без этих самых обольщающих духов и прочих штучек. — Он хочет стать Богом. И станет. Вот увидишь.

— Жаль, что тебе не судьба увидеть это, — вдруг произносит Хейзел и хватает ее за шею. С легкостью поднимает над землей.

Держась за его руку, Эльза начинает задыхаться, и потому предпринимает всяческие попытки сопротивляться — пинается, царапается, извивается.

Мастер поворачивается к происходящему спиной, чтобы не видеть смерть своей супруги.

Когда лицо Эльзы начинает багроветь, она блаженно закрывает глаза и расслабляется, будто решает принять свою смерть.

Элеонор тоже отворачивается, и я замечаю, что она бледна как смерть. И затем эта «смерть» крепко вжимается в меня.

Мгновение — и Хейзел почему-то отбрасывает Эльзу в сторону, а сам принимает боевую позицию.

Еще мгновение — и в дом, прямо через парадную дверь, врывается черный дым. Из него вылетает блестящий кусок металла, устремляясь в охотника, но тот шустро уходит в сторону.

Последнее мгновение — и посреди комнаты материализуется Эдриан. И он, кажется, изумлен тем, что не убил оборотня.

Но времени на раздумье у него нет, так как волк набрасывается сбоку.

Мы с Элеонор отбегаем в дальнюю часть комнаты, и оттуда наблюдаем за поединком. Хейзелсмоук на пару с Мастером против Эдриана, кардинала Императора.

И это было… нечто.

Сражавшиеся с просто нечеловеческой скоростью Мастер и Смоук практически не уступали Эдриану, то и дело перемещавшегося туда-сюда с помощью своего черного дыма. Он пытался порезать их ножами и прочими кунаями, но ни один из них не достиг ни одну из двух целей.

А вскоре он и вовсе где-то просчитался, и переместился как раз туда, где пролетала нога Мастера. То, как он повалился на пол, и как исказилось при этом его лицо… это надо просто видеть!

— Вот же гниды, — резко встает он, потирая челюсть. — Отребья… как смеете Вы противиться воли Вашего Бога?!

— Кхар — мой Бог, — пожимает плечом Мастер. — А такое божество как Эдриан… мне неизвестно.

Хейзелсмоук ухмыляется. На него сейчас даже смотреть тяжело. Если он и до этого выглядел как больной гриппом, то теперь, после боя, кажется был готов помереть.

Эдриан выпрямляется, внимательно оценивает обоих соперников.

— Слишком тесное пространство, но даже тут я по одному бы с дерьмом вас смешал, — выдает он. — Ладно. Я забираю Эльзу. Она нужна мне.

— Не думал, что ты сентиментален, — держась за бок, хрипит Хейзел.

— Не в сантиментах тут дело, блохастик, — кажется, Эдриан не лжет. — Она — очень ценный актив. Я в нее вложился. Многому обучил. Чтобы подготовить жрицу такого класса… нужен не один год. А я собрал всех самых талантливых магесс, каких только смог найти. Потому предлагаю сделку.

Мастер и Хейхел внимательно слушают Эдриана.

— Я даю противоядие, а вы мне — её, — он показывает на лежащую в отключке Эльзу пальцем.

— Годится, — кивает Мастер.

После этого Эдриан вынимает из широкого рукава два флакона. Кидает их охотнику через всю комнату.

— Красный — выпить, черным — залить рану, — объясняет он. А затем улыбается. — Не откажу себе в удовольствии убить тебя в честном бою, чтобы не прослыть тем, кто убивает лишь больных, хромых собак, да одноглазых инвалидов.

Он протирает свои ногти об одежду.

— Сразу же после того, как Муромец превратит эту женскую сборную Спенсера в фарш, я брошу вам вызов. Вам обоим. Тебе, — он указывает пальцем на Мастера, — я даже верну глаз. И на этой самой Арене… вы двое сдохнете. От моей руки.

Теперь он переводит взгляд на меня. И улыбается.

— Так что очень скоро я оставлю тебя одного, Спенсер. Без твоего гарема… без учителя… без девушки… и даже без собачонки. И в тот миг, когда ты останешься совсем один… тогда я и приду к тебе. Тогда мы и поговорим. Довольствуйся тем, что пока еще имеешь. У тебя ровно пять дней.

Он перемещается с помощью черного дыма к Эльзе, и закидывает ее руку за свою шею.

— Надеюсь, твой Кошмар достаточно силен, чтобы не погибнуть на Арене. И… еще кое-что, — он смотрит на волка прямо перед тем, как испариться в последний раз, — если попытаешься снова дать дёру — убью на месте. И Стелла меня больше не остановит.

И через миг мы остаёмся в доме Мастера вчетвером.