Дар. Золото (СИ)

День седьмой

Утром на мой вопрос «где-бы помыться», слуга, подметавший коридор, молча показал мне дверь в подвал. Оказывается, там была купальня. Там я и наплескался, и кое-что постирал.

А Пончик заболел. Он лежал в комнате на полотенце и, положив голову на лапы, смотрел на меня совершенно безучастными глазами. Я присел на корточки:

— Ты простыл? — спросил я его, на что зверек показательно чихнул, — Я же говорил тебе, не высовывайся из короба. Вот, что мне теперь с тобой делать?

Как лечить животных я не знал. Может ему просто надо отлежаться? А может ему травку какую-нибудь принести? Ага, грибов. Мухоморов. Чтоб не мучился.

Я закинул в печку остатки дров, и пошел в кабачок напротив гостиницы, который приметил еще вчера вечером. Может, куплю ему мяса. Вдруг поможет? Заодно сам поем.

Как оказалось, я был единственным, кто решил в это раннее утро позавтракать. Остальные в этом кабачке страдали недугом. Недуг этот называется похмелье. Штука, говорят, серьезная и опасная. Говорят, даже можно «сгореть синим пламенем», если вовремя — в основном по утрам — не принять «на грудь».

Лица стоявших за высоким столиком троих «клиентов», безошибочно классифицировались как хари и рыла, а запах того, что они пили с утра, сшибал с ног.

Но увидев меня, хозяйка кабачка — судя по ее обутым в золото пальцам — тут же подхватилась с места, вцепилась мне в рукав и потащила в дальний угол, где стоял небольшой, но чистый столик под раскрытым настежь окном. Чуть ли не насильно, усадив меня на резной стул, единственный во всем помещении, она попросила «не обращать внимание на это отребье» и метнулась к стойке за грифельной доской. Встав возле меня с этой доской и мелом в руках, она… торжественно разрешила:

— Говорите!

Я растерялся:

— Что?

— Что вы хотите на завтрак? — хитро улыбнулась она.

— Вот так вот, что хочу?

— Конечно!

— А если я захочу… пончики?

Она расхохоталась. Но тут же спросила:

— Молодой человек, вы ведь наверняка знаете, что такое «бытовая магия»?

Я все понял. Редчайший дар! Алхимики и артефакторы нервно пьют в сторонке валерьянку. Стаканами! Чтобы заполучить «бытовика» или как их еще называют «повара» к себе на службу, устраиваются аукционы. Способность преобразовывать практически любой предмет в съедобный, даже среди магов оценивалась как… Ну, я даже не знаю как! Куда там алхимикам со своими реакциями, или артефакторам, которые просто добавляют свойства в предмет и накачивают его энергией. Здесь запредельный уровень превращения вещества! Как ее сюда, в эту глушь, занесло?!

Но мне пришлось спуститься с небес — услуги «бытовиков» очень дороги.

— Не переживайте, цены у меня как на обычной кухне!

Да-а… надо приобретать повязку на лоб. Срочно.

— Тогда, на ваше усмотрение, ларэсса.

Она почему-то смутилась, но тут же шутливо присела и убежала «готовить».

Ждал я не особо долго, но когда с кухни потекли сногсшибательные запахи и даже забулдыжки у входа в кабачек завертели носами, у меня от нетерпения потекли слюни. Тем более, я со вчерашнего походного перекуса ничего не ел. Хорошо, что хозяйка не стала испытывать меня на прочность и вприпрыжку принесла на подносе…

Щас, расскажу, что принесла!

Молочный сбитень, приправленный корицей на первое; рассыпчатую гречневую кашу с нежнейшим филе индейки поджаренной в дарагонском соусе на второе; биточки по вессальски в томатах на третье, и аларский чай с воздушными эклерами в карамельной помадке. И все это мне одному.

Короче, наелся я… хорошо, в общем, покушал. Не хотелось обижать «повара» словами «в меня уже не лезет», поэтому съел все. Не скупясь, расплатился, попросил немного мяса для «кошки», забрал заботливо обернутый в холщевую ткань кусок, и, боясь не поместиться в узенькую входную дверь кабачка, все-таки покинул это заведение. И пончики, кстати, мне тоже вручили. Просто так.

Ханур мясо есть не стал. При виде пончиков он оживился, но снова поскучнел и отвернулся.

Я налил ему в кружку воды, на всякий случай мелко порезал мясо и положил на тряпочку, и засобирался в местный магистрат. Надо предстать перед светлым взглядом главы этого города. Зачем? Передать ему мое направление и спросить, чем конкретно будет заниматься маг поисковой специализации на вверенной ему территории.

Выйдя во внутренний дворик при гостинице, где находилась конюшня, я нашел своего лошарика. Коняшка мне обрадовался как родному, и даже потыкался носом в ладонь, и мне стало стыдно. Надо угостить его чем-нибудь вкусным, ездить-то мы все горазды, а вот накормить… К чести владельца заведения, слуги у него добросовестно отрабатывали свой хлеб. Мой лопоухий транспорт был вычищен, накормлен и лежал на сухой соломе, а его седло, уздечка и даже короб ханура висели рядом на крепком крючке. Так что зря я жаловался на дороговизну. Если бы еще постояльцев кормили… Вон, через улицу, целый «бытовой маг» в какой-то забегаловке обитает. Работай она в гостевом доме, цены бы такому дому не было.

Рассуждая о превратностях и загогулинах местного предпринимательства, и рассматривая город, отличающийся от множества других городков Вессалии наклонными улочками, лесенками и подъёмниками, я, расспрашивая редких прохожих о направлении, неспешно добрался к небольшому одноэтажному дому в центре.

По разноцветному песку дорожки, ведущей от решетчатых ворот к массивной двери из старого дуба, по вычурной безвкусице мраморной отделки фасада с колоннами, по экзотического вида цветам и кустарникам, окружавшим здание, я понял, насколько гордится своим положением губернатор городка, под громким названием «Тихий».

Ну, возможно, есть чем.

Роскошь — это совсем неподходящее слово.

Обстановка внутри Тихинского магистрата криком кричала о количестве потраченных денег и сил, и по сравнению с Королевской канцелярией, больше похожей на чуть-чуть прилизанные казематы, местная управа балдела сама от себя. Домик, хоть и небольшой, и внутри слегка даже тесный, сделал всё, чтобы поразить, потрясти, и сшибить с ног. И заставить почувствовать посетителя — нет, просителя! — мелким насекомым, которого срочно нужно подвергнуть инсектированию.

Совсем не хотелось чувствовать себя блохой, поэтому, когда я добрался до двери секретариата, так и подмывало открыть её пинком. Но меня пристыдило воспитание, и пришлось открывать как обычно. Рукой.

— А стучаться не научили?! — сходу услышал я визгливый мужской голос.

Да, я тоже удивился. И послал воспитание подальше:

— А вы здесь оправляетесь? Простите, не знал, что это уборная.

Эффектно причесанный молодой человек в ярком шейном платке и при жилете, глядя на наглого меня, открыв рот сидел за секретером. И дышал как та самая рыба, которую на берег выбросило.

Я изысканно поклонился, зацепив грастой всё, что можно зацепить: входную дверь; дверь, ведущую в соседнюю комнату; тот самый секретер, за которым восседал этот крендель и его ноги под секретером заодно. Я старался.

Парень вскочил:

— Что вы творите?!

Я сконфузился:

— Так тесно же. Чуток бы поширше… вам тут… вот… — И развел руками, «нечаянно» задевая какой-то полудохлый, но очень экзотический цветок. Горшок с цветком угрожающе покачнулся на подоконнике, и парень в прыжке, сбивая собственный стул, попытался его поймать. Увы, до Машкиной ловкости ему было далеко. Тяжелый горшок с грохотом приземлился и разлетелся вдребезги, обдав кусками влажной земли дорогую мебель. Стебель растения был безнадежно поломан в нескольких местах, и я скорбно произнес:

— Отмучился.

Парень подпрыгнул:

— Вы кто такой, вообще?!

Дверь в соседнюю комнату открылась, и из нее выглянул толстенький человечек в дорогущем камзоле, при мече и в ботфортах. Я отрыл рот. А человечек оглядел все устроенное мной непотребство, поднял на меня глаза и строго спросил:

— Вы к кому?

— К вам.

Теперь он уже более тщательно оглядел меня, остался недоволен, потом посмотрел на секретаря, тоже остался недоволен и, отступив внутрь помещения, пригласил:

— Ну, заходите.

— Значит, маг, — глава местного магистрата задумчиво решал вопрос о моей полезности, так внезапно свалившейся на его голову, — даже не знаю молодой человек, куда вас послать.

Хорошо, что он имел в виду деятельность, в которой я должен был принимать участие во благо короны.

— Так это вы же посылали запрос в Академию?

— Посылал, посылал… — побарабанил пальцами по столу местный глава. Но мне показалось, что он имеет очень отдаленное отношение к моему вызову. Интересно, а кто имеет? — Хорошо, молодой человек. Сейчас я вас пристрою.

Он открыл небольшую перламутровую коробочку, стоявшую у него на столе, и достал… артефакт связи! Нет, этот город меня удивляет все больше и больше. Здесь металлические водосточные трубы. Здесь в номере у меня стоит печь. В этом городе подносит дешевое пойло маг — бытовик, а у губернатора на столе стоит самый дорогой из известных мне в Вессалии артефактов. Гражданских, я имею в виду. Мало того, если есть один «приемник», как его окрестили адепты Академии, значит, где-то есть и второй. Это парный артефакт. А клерк Королевской канцелярии, помниться, мотался куда-то пешком, что бы доложить обо мне. Дела-а…

Небольшая пирамидка из нефрита слегка засветилась, загудела, и в кабинете главы города раздался приглушенный голос:

— Слушаю.

— Э — э… День добрый, дорогой мой… Тебе маги не нужны?

Говоривший у второго «приемника» вздохнул:

— Куда бы своих деть. От парочки обычных «пехотных» я бы не отказался. А что там за маг? — полюбопытствовал голос.

Глава уцепил листок моего направления и поднес к глазам:

— Э-э… так… где тут… а, вот. Спецификация: поисковая магия.

На том конце молчали. А потом осторожно поинтересовались:

— Молодой человек присутствует?

Глава машинально кивнул, но опомнился и сказал «да».

— Давай его ко мне. Я подумаю, — и пирамидка пикнула отключаясь.

— Ну, вот и пристроили вас. Езжайте с этим в Крепость, — он пододвинул ко мне, лежащее на столе направление, — Соберите вещи потеплее и езжайте.

— Крепость?

— Да, к начальнику гарнизона. Мне кажется, там вам самое место.

Фраза прозвучала двусмысленно, особенно если вспомнить, какой бардак я устроил в приемной. Но куда направили, туда и направили. Что-то такое о крепости говорил король. Выходит, мое направление вовсе не местная инициатива. Чем дальше, тем интереснее и интереснее…

Теперь меня волновал совсем другой вопрос. Как лечить ханура?

Вспомнилась Финна. Её крепенькие ладошки с вечно грязными ногтями от постоянного копания в земле. На мои высказывания, что можно надеть перчатки, она пожимала плечами и произносила любимое «не нравиться, не смотри». Она бы давно этими ладошками моего ханура на ноги поставила.

Ладно, проехали.

Выйдя на воздух из душного дома, и взяв под уздцы лошарика, я почтительно остановил дородную матрону, идущую с собачкой по своим делам, и поинтересовался, где в городе есть какая-нибудь знахарская лавка зелий и снадобий. Матрона осмотрела меня с ног до головы, и ответила, что таким молодым людям не пристало заниматься такой гадостью. О какой именно гадости она говорила, я не понял, но на всякий случай уточнил, что у меня заболела собака. О! Вот теперь мне в подробностях объяснили где, как и сколько. Где расположено, как добраться и сколько времени на это понадобиться. Тут же был задан вопрос — а что с собачкой? а что за порода? а как кушает? а как спит? — но мы с лошариком уже удирали по каменной лестнице вверх по улице, чтобы вместе с «собачкой» не пришлось лечить и нас.

Когда я зашел в лавку знахаря, звякнув колокольчиком, в полутемном помещении с продавцом о чем-то разговаривал покупатель в кожаной куртке и надетом на голову капюшоне. Продавец оторвался от созерцания трех золотых монет лежавших перед ним на прилавке, а покупатель быстро накрыл их ладонью.

— Что вам угодно? — спросил продавец.

Это прозвучало как «чего приперся». Но у меня в гостинице лежал больной зверь, так что недовольство я проигнорировал. Пока шел к прилавку, человек в капюшоне, закрыв собой обзор столешницы, сунул золото продавцу и резко повернувшись вышел из лавки, чуть запнувшись около меня.

— Так, что вам угодно? — снова спросил знахарь. Если именно он знахарь. А то может он тут вместо приказчика.

— У меня заболела… кошка. Простыла. Не подскажете чем можно вылечить?

Ну, вот. На меня в очередной раз смотрят как на дебила. Ответ тоже порадовал. Точнее вопрос:

— А сколько жизней у нее осталось?

Мне очень хотелось быть вежливым. Честно. Не сложилось.

— Ровно столько, сколько и у вас.

Он не понял.

— Ну, если вы настаиваете, могу предложить прочную веревочку. Недорого. Надеюсь, ветку на дереве сами подберете?

Они здесь совсем непуганые, что ли?

— Вот скажи мне, почтеннейший, — я решил для начала не хвататься за острые предметы, — Ты просто тупой, если решил, что можно безнаказанно хамить незнакомому человеку? Или у тебя девять жизней? Может, проверим, сколько их на самом деле?

Конечно, я не стал бы устраивать побоище, но обойтись банальным «что вы себе позволяете» не хотел.

Вдруг кто-то положил руку мне на плечо.

— Чего буянишь, Тишан?

Сзади стоял Машка и лыбился. Похоже, это он был здесь только что. В капюшоне. Вернулся? Я даже колокольчика не слышал. Но некогда мне тут с ним. Я снова повернулся к продавцу.

Выражение его физиономии кардинально поменялось. Теперь оно было скорее испуганным. Продавец смотрел то на меня, то на Машку и молчал.

— Мне повторить свой вопрос?

— Я так понял, ханур заболел? — Машка пытался меня отвлечь от этого барыжки.

Барыжка, кстати, при слове «ханур» побледнел и начал приседать, норовя спрятаться под прилавок.

— Да, — на Машку я не смотрел, я смотрел на лавочника, — И если я сейчас не найду лекарство…

— Погоди, — наемник взял меня за плечо, и обратился к сбледнувшему лавочнику, — Тащи дарайские травы.

У того почему-то затряслись руки:

— Но…

— Неси, — Машка сказал это так, что даже мне, вдруг, захотелось чего-нибудь принести. Продавца сдуло, — Что с хануром?

— Не знаю, — я начал успокаиваться, — Вроде простыл. А ты знаешь, как их лечить?

— Все кошачьи лечатся одинаково, — улыбнулся Машка.

— Он разве кошка? То есть э…

— Нет. Но, очень похож.

Продавец выскочил из подсобки и вывалил на столешницу несколько мешочков.

— Сколько за все? — спросил Машка, но продавец замотал головой так быстро, что показалось она сейчас отвалиться, — Сколько. За. Все.

— Одна, — пискнул знахарь.

Машка повернулся ко мне:

— Серебро не жалко?

Я молча вынул из кошеля в нагрудном кармане монету и бросил на прилавок.

И мы вдвоем пошли лечить Пончика.

Я, конечно, был удивлен, когда Машка за мной увязался. Мог бы просто рассказать, как этими травками пользоваться. Но наемник заявил, что надо сначала посмотреть. Я так понял, на ханура посмотреть. Хотя, мне показалось, что его интересует совсем не здоровье зверя. Но я засунул свои подозрения куда подальше, когда мы поднялись ко мне в номер.

Ханур лежал на полотенце, вытянув лапы и ни на что не реагируя.

Пока я ходил по городу, ему стало хуже. Это было видно по резко выступившим ребрам, по утратившей блеск шерстке, по прерывистому дыханию. Нас он не видел и не слышал.

Машка, присевший возле него, длинно и заковыристо выругался. И тоном приказа сказал:

— Смешивай травы по щепотке каждой в кружку и заливай кипятком.

Подхватил зверька на руки, сел с ним на мою кровать — стульев в комнате не было — и замер, держа его на коленях. Мне показалось, что он запел. Правда, так тихо и странно, что я еле слышал звук.

Я бегом спустился вниз к хозяину гостиницы, заплатил еще за один день и попросил срочно принести в комнату дрова, металлический чайник и кружку крутого кипятка. Мужик выслушал все молча, при слове чайник удивленно на меня глянул, но, промолчал, и, кивнув, пошел давать указания. А я понесся в кабачок напротив, к «повару». Заодно спрошу, как ее зовут.

При виде меня хозяйка забегаловки заулыбалась, но заметив, что я тороплюсь, не стала разводить политесы и спросила что нужно. Я попросил сделать два обеда с собой.

Она шустро принесла две берестяные коробки, практически не потратив на это и четверти часа, запросила всего несколько медяков, и сообщила, что зовут ее Тилла. Я тоже представился, расплатился и побежал в комнату.

А в комнате я застал картину… акварелью, да. Неподвижно сидящий Машка с Пончиком на коленях, напротив двое испуганных слуг шушукающихся между собой, охапка дров посредине и огромный, с полведра, носатый чайник на полу. Такой старый, что, наверное, пережил шакарское нашествие. Не забыли и кружку с кипятком. Надо сказать оперативно они все притащили. Но я не стал церемониться, выгнал их со словами «валите отсюда», что они и сделали моментально.

Машка действительно сидел не двигаясь, ничего не видя и не слыша. И у него странно остановились зрачки. Может так и надо?

И я занялся приготовлением отвара. Спасибо Хозяйке судьбы, воду я мог подогреть сам. Не до кипения, конечно. А чтобы горячую жидкость в кружке еще больше нагреть, для меня труда не составило. И вскоре необычное мутное снадобье уже дымилось, остывая. Подумал, если я могу нагреть воду, может, сумею ее остудить? Никогда не пробовал, но сейчас именно тот случай. Если для нагрева я направляю тепло из магических потоков на предмет, значит, для охлаждения надо сделать наоборот. Сделал… И обозвал себя последними словами! Отвар покрылся корочкой льда. Не, я в восторге, конечно! Но сейчас мне лед никак не нужен. В другой раз, пожалуйста!

Я по быстрому затопил печь, — хорошо, что слуги убрали золу — и поставил на нее кружку с застывшим отваром. Ну их, эти эксперименты. А Машка продолжал сидеть в той же позе с такими же остановившимися глазами. Я решил, что нужно ждать. Снял с печурки чуть оттаявший отвар и сел на пол возле стены, подсунув под себя полотенце. И как-то незаметно заснул.

Проснулся я, когда за окном плыли сумерки. Печка прогорела и в комнате было свежо. Тело затекло, и стоило пошевелиться, как в ногах и руках начало покалывать.

Машка, с безвольным хануром на коленях, все так же сидел на кровати.

Я тихонько поднялся с пола. Может спит. Но он не спал. Лицо парня осунулось, заострилось, губы побелели и потрескались, вокруг глаз темнели синие провалы. Его глаза были открыты, но он меня не видел…

В них застыла тьма.

Ханур у него на коленях еле-еле дышал.

Крысиные — е…

Был один полутруп, теперь два…

Я тронул Машку за плечо. Никакой реакции. Чуть потормошил. И почувствовал, что прилипаю к нему. Буквально. Я отскочил. Что за демон?! Настроился и просмотрел» пространство. И ахнул. Над парнем сияла маленькая зеленоватая воронка из сверкающих «нитей», тонкой струйкой проходя через него куда-то в пол.

Вот тут, как говорится, меня накрыло не по-детски. Я, вцепился ему в плечи и начал трясти со всей дури. А чего терять-то?! Схватил за грудки и дернул несколько раз, чуть не скинув ханура с колен. Потом заехал ладонью по лицу. Еще и еще раз. Воронка как была, так и осталась. Хвосты крысиные, и что делать? Чем бы ее убрать? Лихорадочно вспоминал всё, что читал или прослушал в Академии. Но в голову лезла всякая чушь и ничего путного я не вспомнил. Вот так всегда: теория это не практика! Мало ли чего там у тебя в башке. Если руки не попробовали, все красивые теории в башке и останутся. Никому не нужные.

Вдруг услышал, скорее почувствовал, что меня зовет кинжал.

Точно!

Я подскочил к баулу. Путаясь в барахле нашел черный клинок, и выхватил его из ножен. Что нужно сделать «спросил» у него. «Сунуть» был ответ. И как? «Молча!». А кто-то сомневался, что у этого оружия столько наглости?! Я нет.

Недолго думая, просто подскочил к Машке и ткнул острием в воронку.

Если бы не вбитый в подкорку рефлекс крепко сжимать оружие, у меня бы его вырвало из рук. И запястье бы вывернуло. Но я тут же вцепился в рукоять другой рукой, и воронка с противным визгом заискрила, будто я сунул клинок в точильный камень. И распалась, брызнув изумрудными каплями в разные стороны.

Я облегченно выдохнул. Оказывается, все это время не дышал.

Рано обрадовался! Воронка теперь завихрилась над хануром, и тельце зверька буквально скинуло на пол. Я быстро опустился на колени возле него, и, уже зная, что делать, чуть ли не воткнул клинок в сверкающий сгусток. Воронка тут же завизжала — заискрила, разлетаясь в разные стороны.

Всё. А дальше что делать?

«Ничего». Мой клинок был доволен. Правда, я не понял чем, но с этим разберемся потом. Сейчас, главное Машка и Пончик.

И слава всем тем, кто на Небесах — вскоре я, даже не увидел — почувствовал, как Машка слабо вздрогнул. И моргнул.

Медленно, словно сопротивляясь чему-то, он выходил из состояния темного небытия. Порозовели губы, посветлели синие куги под глазами. Он глубоко вдохнул, будто выныривая из дикой глубины. Задышал часто и быстро. И наконец, осмысленно посмотрел на меня. Он, словно побывал в бездне, и почему-то остался жив.

— Я не смогу… — вдруг прошептал он.

— Что не сможешь? — я, сидел на коленях перед лежащим хануром.

— Я не вытащу его.

Это он о Пончике? Что происходит? Откуда не вытащит?

Ну вот, почему я не лекарь? Почему я совсем ничегошеньки не знаю? Все приблизительно кое-что кое-о-чём! Мне стало душно. Я встал, открыл окно, и свежий ветер влетел в помещение.

Я резко повернулся к Машке:

— А травы? Я сделал отвар. Дать?

Он покачал головой.

— Может, есть другое лекарство? Вспомни. Может, есть? — попросил я, уже, честно говоря, ни на что не надеясь.

Взгляд Машки принял озадаченное выражение. Он смотрел на меня, не мигая, его взгляд блуждал в далях, ведомых только ему, но через несколько мгновений зрачки его странных, серо-желтых, глаз расширились, и заняли всю радужку, не оставив ни капли цвета. Я видел такое впервые, но разбирать, что к чему, будем потом. Сейчас Машка явно что-то вспомнил. Он поднял зверька на колени и вытащил свой любимый засапожный нож.

Я дернулся навстречу, но в шаге от парня остановился. А он слегка надрезал себе запястье вдоль сухожилий, откинул нож на пол, и сосредоточенно начал сжимать и разжимать кулак порезанной руки. Затем повернул к себе мордочку ханура, раскрыл его пасть пальцами и закапал своей кровью на язычок зверя, шепча при этом слова на каком-то очень странном и незнакомом мне языке.

Этому нас в Академии точно не учили.

Машка сидел на полу возле стенки, там, где недавно сидел я, и очень тщательно заматывал запястье холщевой лентой. Лента была из моей сумки, ясное дело.

Он вообще, как я заметил, щепетильно относился к себе. К внешнему виду, к состоянию одежды, к чистоте лица и рук, к чистоте вообще… Не наемник, а девица-красавица, прямо.

Ханур лежал у меня на кровати все так же без движения. Но дыхание его выровнялось, и теперь он просто спал.

Я примостился на небольшом подоконнике и прихлебывал из кружки тот самый отвар, который готовил пару часов назад. Как сказал Машка, ханур проснется не скоро, а отвар нужен свежий. Так что не пропадать же добру. Кстати жидкость была вполне себе вкусной. Необычной, но пить можно. Правда, когда я отхлебнул из кружки, парень даже руку заматывать перестал, так на меня посмотрел… Не знаю, что он хотел увидеть, но то, что хотел, наверно, не увидел, и промолчал. Потом его об этом спрошу.

А когда потом, собственно?

— Маш, а что ты в лавке делал?

— Тебе не все равно? — равнодушно спросил наемник.

— Как бы, да. Интересно, за что в травяной лавке можно заплатить золотом.

— Все-таки увидел. Забудь. Крепче спать будешь.

— Какие мы таинственные… Ты когда в Лирию возвращаешься?

— А что?

— Хотел домой письмо отправить. Отсюда, боюсь, долго будет добираться. Пока то, пока сё, а из Крепости и подавно.

— Из Крепости? — Машка прищурил глаза.

Я вздохнул. Да, мне самому не нравится казарменная жизнь. Я в Академии достаточно по общагам помотался. Но деваться некуда. Надо и отрабатывать полученные знания, так сказать, и опыт получать.

— Направили меня туда. Чем я там буду заниматься — не представляю, но начальник гарнизона меня ждет.

Машка молчал. А я, допив зеленую жидкость, подошел к хануру. Погладил по сбившейся шерстке, потрогал сухой нос. Заметил, что Машка за мной наблюдает и отошел от кровати, присаживаясь к печке — подкинуть дров.

— Что с Пончиком было, — я постарался спросить без интереса, но не получилось. Машка, наверно это понял и ехидно хмыкнул.

— Да ничего особенного.

Ясно, что ничего не ясно:

— Маш, кота за хвост не тяни. Объясни толком, если знаешь. А то вытаскиваю из тебя по чайной ложке.

Он вздохнул, но все-таки снизошел до объяснения:

— Я и сам не понял. Как говорят, на хануров магия не действует. Понятно, что их можно спалить огнем, убить ножом и вообще. Но они как-то избегают таких ситуаций. Предвидят их что ли. Знают, когда на них кто-то может напасть. А вот маги их используют как живой артефакт, сильно накачанный… как это называется?

— Магические потоки.

— Во-во. Потоками. Если этих потоков слишком много зверь может сойти с ума и начать кидаться на всех подряд. Хотя это только предположение. Как на самом деле — не знаю. Может, хануры куда-то скидывают лишнее… Если потоков мало — умирают от нехватки. Вот такие странные звери. Магия не действует, но без этих потоков жить не могут.

— Получается, у него их было мало? Поэтому он заболел? А кто мог забрать?

— Откуда я знаю. Это ты у нас маг.

— Я не забирал.

— Тогда предыдущий хозяин забрал.

— От дарайского мага он удрал пять дней назад!

— Есть ритуалы, действие которых отсрочено. На час, а иногда на несколько дней. Когда событие случается, тогда и происходит поглощение. Слушай, ты что, этого не знаешь?

Я помотал головой.

— Какой же ты тогда маг? Даже я знаю.

— Вот и меня интересует. Если я не знаю, то ты-то откуда?

Машка покачал головой.

— Ну, ты умник! — рассмеялся он, — Перевернул!

Мне вроде бы полагалось обидеться, но я вспомнил. Одну единственную лекцию. О ловушках и минах, о том, как собирать в одно место много энергии, откуда ее брать и запечатывать. Практики у нас не было. Что тогда показалось мне странным. Балор каждое занятие сопровождал показами. Правда, иногда мы что-то делали сами. В тот раз, отчитав нам теорию, он собрался уже проводить практику в подвале, но когда наши темные эльфы начали вдруг задавать вопросы, чего никогда не делали, он сослался на прием у губернатора и ушел. А я и забыл об этом.

— Чего задумался? — прервал мои воспоминания Машка.

— Ты не ответил на вопрос, — я спрашивал серьезно и Машка как обычно ехидно осклабился.

— Тиш, я не маг. Но с магами мне пришлось иметь дело. Поверь, мне не понравилось. Я надеюсь, им тоже. Один ты тут нарисовался не такой как все.

— А как ты определил, что Пончик попал в ритуал?

Машка отвел взгляд в сторону, вздохнул и пробурчал:

— Моя доброта мне боком вылезет когда-нибудь. Я… как бы… умею лечить… животных. Мне и раньше приходилось вытаскивать… некоторых… из… Из дерьма, в общем.

— Ты добрый до такой степени, что готов уйти за грань?

Машка замер. Но через время все же ответил:

— Я не думал, что меня затянет вместе с ним. Зверь оказался очень сильным. Он пытался выбраться сам, но не смог. И меня тянул. Что это за ритуал, я не знаю, — парень замолчал. Потом через силу продолжил, — Если бы не ты, я бы вместе с ним ушел. И я не спрашиваю, что ты сделал. Это твои тайны. Так что теперь я тебе должен, — и улыбнулся, — С меня одна жизнь.

Мне почему-то стало неловко. Я еще ни разу никого не спасал, да и его не собирался. Просто так получилось. Само как-то. Потому промямлил:

— Да, не стоит…

Машка заржал. Вот, что он за человек? Всю тожественность момента испортил!

— Эх, пожрать бы сейчас, — высказался он, когда успокоился.

А я совсем забыл! У нас же обед есть.

Оказалось, что обед еще горячий: печеный картофель с форелью и горошком; салат из жареных океанских мидий и вессальской цветной капусты, приправленный соленым маслом, отжатым из подсолнечника… И пара персиков! С ярко красным бочком.

Когда Машка увидел это великолепие и обалдело уставился на меня, я с легким злорадством сделал равнодушную физиономию и капризно скривился:

— Приборов, не вижу.

Парень поднял на меня глаза:

— Ты ограбил ресторан «У трех сосен»?

О, настало мое время! Сделав брезгливое лицо, я ответил:

— Было бы кого грабить. Это «всего — лишь» бытовая магия.

Машка был озадачен. Но озадаченность не помешала ему подхватить ножом кусок форели, сунуть его в рот и чуть ли не замурчать от удовольствия. Я решил не отставать, и мы управились с едой в самые короткие сроки. Да, было вкусно, но мало. А Машка вообще облизал пальцы, наплевав на хорошие манеры, и настроение у нас резко повысилось, а значит все плохое уже позади. Будем надеяться.

— Тиш, а ты же у нас дворянин? — вдруг спросил меня Машка.

Я поперхнулся остатками обеда:

— … э… ну, вроде…

Мой ответ его удивил:

— Вроде? Райены старинный дворянский род. Барон Эльгар Райен имеет титул в четвертом поколении, а ты стал быть в пятом. Не так?

Я уже говорил, что Машка не может не испортить хорошее настроение? У него специализация такая, что ли?

— Я бастард, — незачем наемнику знать все тонкости наследования в нашей семье.

— Жалко, — без всякого сожаления высказал Машка, — Мог бы нанять меня на службу.

Он все больше меня удивляет.

— На шиша?

— Я бы с тобой в Крепость поехал.

— А на… зачем ты мне там нужен? Я и сам стирать умею.

— Понимаешь, — насмешливо-проникновенно начал Машка, не обратив внимания на подначку — надоело мотаться из города в город, хочется осесть где-нибудь основательно, хочется устроенности, серьезных отно-шений…

— Ты меня часом, не замуж ли зовешь? — перебил я его.

Теперь уже Машка поперхнулся, но тут же по-свойски хлопнул меня по плечу.

— Будь ты девкой…

— Убью.

— Уверен?

— Ты мне должен.

— Тогда ладно.

Мы замолчали.

— Тебе зачем в Крепость? — спросил я Машку.

Он немного подумал, но все же ответил:

— Долг у меня там. Отдать надо, — это было сказано просто и буднично. А меня коротко толкнуло всплеском ментальной ненависти.

Но не мое это дело в чужие дела лезть. Со своими бы разобраться.

— В Крепости не хватает людей. Если тебе так сильно надо, можешь наняться.

Машка покосился на меня:

— Откуда знаешь?

— Начальник гарнизона сегодня по «приемнику» главе муниципалитета жаловался.

И я рассказал ему о своем посещении магистрата.

Словом, мы сидели у стены в темноте, тихо болтали о том, о сем, время бежало своим ходом, и понемногу становилось светлее и спокойней. У меня на душе.