Дар. Золото. Часть 4

Глава 5

1

Старенькая и надежная швабра в правой руке, дубовая корчага с водой в левой, и тряпка, разумеется.

На черный, отполированный тысячами ног и лап, мрамор пыль садилась возмутительно быстро. При том, что крепость драконов Первого дома стояла почти на самом верху Стамбута, и воздух вокруг всегда был кристально чист. Из-за этой, неизвестно откуда бравшейся пыли, старый, отражающий эхо, зал мыли каждый день, тратя драгоценную воду. А куда деваться, если традиция и все такое. Только вот шваброй махали здесь одни девчонки. Парни почему-то категорически отказывались возить тряпкой по черному камню. Наверно себя на полу видели. В отражение.

В общем-то, мыть полы дело нехитрое, иногда даже увлекательное. Можно, например, потанцевать, представив вместо швабры кого-нибудь из парней, похихикать «увидев» как неуклюже они наступают на ноги или краснеют при этом. Но тряпка вдруг зацепилась за узенькую трещину, потом еще за одну, добралась вскоре до целого веера этих трещин, и Линда, вспомнив события двухнедельной давности, снова хлюпнула носом. Вот опять, как вспомнит Тишана, так всё… плакать хочется.

В растрепанных чувствах, девушка кое-как домыла мраморные плиты, заблестевшие от влаги, поставила «орудия труда» у широкой двери и решительно зашагала через весь зал к столу заседаний, на котором большой стеклянный кувшин просто необходимо было вытереть чистой фланелькой. Как это она сразу не заметила на нем отпечатки всяких там пальцев?! И вскоре кувшин был тщательно протерт и снова воодружен на стол. На карту, если уж совсем точно. На ту самую древнюю карту, которую Тишан показал на конклаве. Показал и снова «сложил». Жаль, конечно, что Линда этого не видела, она тогда в галерее стояла – ей на всеобщем сходе находиться не положено. Зато она прекрасно слышала всякие там восторги и возмущения. Восторги, что карта настоящая, а возмущения, что гном оказался наглым, высокомерным, хитрым, мелочным и…

Cами они высокомерные и мелочные, вздохнула Линда. Она ласково погладила шершавый пергамент, от души жалея, что драконам магия не подвластна. Очень уж хочется тоже увидеть такое чудо.

По испещренной тонкими линиями поверхности карты вдруг пробежали искры. Словно колечки волн, от брошенного в воду камня.

Линда испуганно дернулась. Попятилось, оступилась о ножку кресла, и с грохотом приземлилась мягким местом на только что вымытый пол. Но подниматься не стала, в панике развернулась на четвереньки и, шлепая ладошками по влажному мрамору, резво устремилась к выходу.

И только у двери вскочила и обернулась.

Растянувшись на всю огромную поверхность тяжелого дубового стола, во всей своей дикой красе сверкали Серые Горы!

Зажав ладошкой крик, готовый сорваться с губ, Линда стояла в проеме дверей и лихорадочно решала важный вопрос: удрать как можно быстрее и дальше, или подойти как можно быстрее и ближе. Победило всесокрушающее и всеобъемлющее женское любопытство.

На цыпочках, стараясь даже не дышать, молодая драконица подкралась к столу.

— Как это… — прошептала она, осторожно протягивая ладонь к миниатюрной крепости на вершине. И вроде бы почувствовала под пальцами твердость камня, теплую шершавую поверхность стен, но тут же рука провалилась в пустоту.

— Как это… может быть… такое вот?.. — тихо повторяла она, пытаясь утихомирить вспыхнувшие в душе восторг и страх одновременно, — …какая красивая!.. всё видно!..

Совсем немного времени спустя рыженькая драконица успокоилась и, осторожно шагая вокруг стола, с интересом разглядывала горы. Она забыла о швабре, воде и корчаге, стоявшей у дверей. Она увидела стадо коров, крошечных, пестрых, сбившихся в кучу. На отвесной скале, недалеко от крепости, понаблюдала за тренировкой парней, таких маленьких и смешных. Заметила крохотного черного грифа парящего под яркими лучами солнца над теплицами, пристроенными к южной стене. И удивилась - почему птица летает одна. Они же стаями живут. Может на разведку полетела? Даже захотелось посмотреть, куда это падальщица направляется. А направлялась та ни много ни мало к загону с коровами. Ну, и с чего бы?

Внезапно, будто подчиняясь желанию Линды рассмотреть коров получше, карта расширилась, местность стремительно приблизилась, и девушка оказалась чуть ли не в самом центре стада. Нос к носу с молодой пегой буренкой. От неожиданности драконица взвизгнула, но, сообразив, что это просто объемная картинка, хихикнула. Тут же взгляд наткнулся еще на одно животное, безжизненно лежавшее рядом. И только тогда девушка заметила, что стадо напугано. Чем? И почему еще вчера здоровая и веселая коровка, сегодня… издохла?!!

В загоне происходит что-то нехорошее! Очень нехорошее, раз черная птица почуяла смерть. Не дай Небеса, падёж начнется! Все драконьи дома без мяса на зиму останутся. Без молока, без творога и масла. А без масла Линда оставаться не хотела ни в коем случае! Надо срочно сообщить старшим!

И девушка стремглав помчалась к отцу, напрочь позабыв и о карте, и о швабре, и том, что сейчас произошло…

Нужно спасать стадо!

2

— Ты меня звал, папа?

Касим стоял в дверях королевского кабинета, не решаясь войти, и смотрел не на человека, сидящего за столом, заваленным кучей свитков, а в сторону огромной картины-гобелена, изображающей баталию давно минувших дней.

Король усмехнулся, за картиной был потайной ход, где заняв удобное кресло, тихо посапывал в дреме его секретарь.

— Проходи сын. Да, я тебя звал.

Мальчик прошагал по роскошному ковру к стулу, обитому красным сукном, основательно в нем устроился и без церемоний спросил:

— Тебе же не нравится то, что ты хочешь сделать. Зачем тогда делать?

Калину Первому всегда было сложно разговаривать с наследником. В ребенке бушевала такая сила, что пугаться или восхищаться ею было просто бессмысленно. Наверно, на Даре еще не было человека, который мог бы похвастаться подобным потенциалом. Это вызывало опасение, что маленький мальчик не выдержит такой мощи. Но Касим словно играя забавлялся ею, будучи при этом до крайности прямолинейным. Как впрочем, многие дети в его возрасте.

— Да, сын, мне не нравится, но так нужно. Поэтому я хочу, чтобы ты со мной навестил нескольких... человек, — лгать этому ребенку было бесполезно. — Мне нужно, чтобы ты кое-кого послушал. Узнал, что они думают, чувствуют, хотят.

— А зачем? — поболтал ногой Касим.

— Видишь ли… Они не должны… пострадать. Я не могу их допросить, я не могу сделать это ментально, потому что они сразу почувствуют и обвинят меня в… применении магии. А этого допустить нельзя. Твои же способности позволяют без вмешательства в разум узнать их мысли и желания. И дальнейшие планы, естественно. Ты поможешь мне?

— Да, ты же мой отец. А кто они?

Король встал.

— Пойдем.

Всю дорогу к летнему домику, скрытому в густых, намеренно неухоженных, зарослях в глубине королевского сада, мальчик молчал. Не проронил он ни слова, когда четверо подростков – трое юношей и девочка – при появлении короля резко замолчали и встали с дивана, где до этого момента напряженно о чем-то беседовали. Не обращая внимания на хмурые, колючие взгляды, Его величество представил Касиму каждого из них, и задал им несколько, совершенно ничего не значащих вопросов о завтраке, которым их накормили, об удобстве кроватей, о книгах в небольшой библиотеке при доме. Поинтересовался, не скучно ли им здесь, и предложил развлечься чем-нибудь, что не будет для них опасно.

Король был искренен, и дети это поняли. Но каждый из них был отпрыском древних родов эльфийских кунгов, и прекрасно понимал, что человек облеченный властью, так же искренне, ни минуты не сомневаясь, принесет их в жертву собственным интересам. Знали они и то, что их отцы не уступили бы в подобной искренности вессальскому королю, потому на лицах детей не было возмущения или того хуже обиды. Они знали правила, по которым живут власть предержащие, и сейчас знаменитое эльфийское самомнение служило им лучшим лекарством от паники или слез.

Касим молчал и в дворцовой трапезной, куда они вдвоем с отцом заглянули после посещения гостевого дома выпить душистого чая с воздушными эклерами, которые так мастерски готовили королевские повара. Но когда последнее пирожное исчезло с серебряного блюда, мальчик спросил:

— Зачем они тебе, папа? Они тебя ненавидят и боятся, — конечно, Касим не мог понять, зачем его отцу чужие дети. — Они не могут решить, что для них лучше: остаться здесь рабами или умереть. Они думают, что их не станут… вызволять. Они бы именно так поступили со своими детьми. Ты ошибся, папа. За ними не придут.

Калин смотрел на ребенка и изо всех сил пытался сдержать внезапно хлестнувшее разум бешенство. Да, его сын слишком мал, чтобы понимать стремление отца обеспечить свой род никем не оспариваемой властью. Раз и навсегда. Навечно! Да, ребенок не понимает, что в таких делах жалость не только не нужна, но и недопустима. А правильно это или нет, не имеет значения. Результат, вот что должно волновать правителя. И не маленькому мальчику раздавать советы.

Король взял себя в руки.

— Они что же, не хотят вернуться домой? — как можно спокойнее спросил он, прекрасно понимая, что вспышка гнева от наследника не укрылась.

— Они думают, что если вернутся, все равно никогда не станут кунгами. Их не допустят к… как это называется… ну, чтобы они правили. Для них это большой позор. Тот, кто был в плену, не может быть главным на своей земле. У эльфов такой закон. Я так услышал.

Калин холодно улыбнулся.

— Хороший закон. Мало ли чем могут заполнить разум в плену, тем более детский. И не только в плену. Чужие учителя тоже могут сделать так, что ребенок будет презирать свой дом, свою семью. Особенно, если учителя маги. Такие как мы с тобой. И ребенок будет считать все, что его окружает чужим домом. Не имеет никакого смысла доверять наследникам, учившимся у таких учителей, не правда ли?

Мальчик не опустил взгляд, не заерзал под пристальным взглядом короля, он, казалось, даже не заметил холодка в отцовском голосе.

— Наверно, это правильно, — сказал он, — никто не будет заботиться о чужом доме…

— Молодец, что ты это понимаешь…

— …если только не считает своим домом всё, что видит.

Король встал.

— Ты прав, Касим. Я хочу сделать своим домом всё, что вижу. От края до края. Недавно у нас с тобой украли право на собственную землю. Восемь чеканов, которые ни у кого не вызывали споры: если они у тебя есть, ты хозяин там, где стоишь. Есть подозрение, что все восемь печатей находятся у эльфов. И еще две они сами недавно показали. Так вот, с помощью этих детей, наследников эльфийских кунгов, я хочу получить то, что должно принадлежать нам с тобой. И заметь, дети не в темнице, их кормят и выполняют практически любую их прихоть.

— Но ты убьешь их, если нам не принесут то, что ты хочешь.

— Да, сын. И я очень надеюсь, ты понимаешь почему. Великая цель – великая плата.

Они возвращались по длинному дворцовому холлу, звук их шагов гулко скакал по украшенным роскошными цветами углам, а вечерние тени двигались за ними, как неслышная охрана. Король держал мальчика за руку и старался шагать не слишком широко. У покоев маленького принца он взлохматил волосы на его макушке и улыбнулся.

— Спокойной ночи, Касим. Пусть тебе приснится теплый берег и пальмы.

Мальчик рассеянно кивнул и зашел в комнату, задумчиво прикрыв за собой дверь.

— Трудный день? — вдруг спросили из темноты.

Ребенок замер, но узнав голос, вздохнул.

— Я должен их отпустить.

— И как ты себе это представляешь? Да, ты можешь набрать еды на кухне, усыпить охрану, даже найти для них обувь и теплую одежду. А дальше? Куда они пойдут? Они ведь не ты, которого даже волки в лесу будут охранять и таскать снедь из соседних деревень. Эти дети не маги. Единственное, что они могут, это менять свойства некоторых металлов и увеличивать силу в несколько раз, когда есть угроза жизни. Но их вычислит первый же ментальный маг.

— И что делать?

— Как это ни прискорбно, мой господин, но нужно лечь спать.

— Мне плохо, Танто. И больно. Ведь на их месте могу оказаться и я.

— Думаю, не открою великий секрет, если скажу, что на их месте может оказаться любой. А плохо тебе потому, что сегодня ты стал взрослым. Когда детство умирает, всегда больно. Или ты хотел бы оставаться ребенком всю жизнь? Нет? Тогда терпи. И думай.

3

Лир, ждал короля у дверей королевского кабинета.

— Что-то случилось? — Калин Первый был удивлен. У начальника Тайной Стражи рабочий день, конечно, не ограничен, но время довольно позднее.

— Я принес докладную. Подумал, что это будет вам интересно.

— И сколько вы меня ждете?

— Два часа, — поклонился Лир.

Калин прищурился.

— Значит, два часа вы попросту убили зря. Если бы я решил пойти спать, вы бы ждали меня всю ночь? Неужели у вас не хватает людей, чтобы меня найти и передать докладную там, где я нахожусь? Если уж так срочно надо.

— Я полагал, что сообщение не терпит вмешательства чужих рук и разного рода отлагательств.

— Послушайте, Лир. Разговаривайте нормальным языком, — поморщился король. — Ладно, что у вас там?

Лир, с недавнего времени занимавший пост начальника Тайной Стражи совсем не тянул на тот уровень, который показывал Касандр Лоран. Он был чрезвычайно боязлив, угодлив и нерасторопен. Но у него было одно хорошее качество: преданность королевской семье. Не рассуждающая и не сомневающаяся ни в чем собачья преданность. Он подобострастно протянул Его Величеству свернутый вчетверо лист бумаги.

Снова поморщившись от такого явного выражения раболепия, король устало взял послание. Развернул, вчитался. И медленно поднял глаза на стоявшего перед ним мужчину.

— Когда. Это. Пришло?

Лир побелел.

— Мы только сейчас сумели расшифровать. Как только мне показали расшифровку, я сразу к вам. Сразу.

Калин стремительно зашел в кабинет, уселся в свое любимое кресло, бросил донесение на стол и сцепил задрожавшие от гнева ладони. Он понимал, что службист ничем не провинился, напротив, его стоило бы похвалить. Но слова застряли в горле, и он потянулся за графином.

— Выяснили, о каком бароне идет речь? — вода немного успокоила.

— Да, Ваше Величество. Лэр Лоран еще в начале шестого лунного месяца направил соглядатая в баронство Райенов.

Король внезапно поднял ладонь, и Лир замолчал, не понимая, что бы этот жест значил. Калин Первый, как заправский фокусник, выудил откуда-то из-под стола мятый исчерканный блокнотный лист и повертел в руках, всматриваясь в линии рисунка. Поднял глаза на службиста.

— Вы продолжайте, продолжайте…

— Эльгар Райен имеет четырех дочерей, две из которых на выданье, и одного сына, Тишана Райена, до недавнего времени бывшего бастардом. Сейчас он является полным наследником.

— Тишан…

Почему на скулах Его Величества заиграли желваки, Лир не знал, и его голос задрожал.

— Сведений о нем у нас немного. Известно, что он совсем недавно окончил Академию Магии и был направлен в город Тихий. Возможно, где-то отрабатывает по Академическому направлению. Мы это установим в самое ближайшее время.

Король со злой насмешкой прищурил глаза.

— Установите, значит… — Он разглядывал службиста со снисходительным интересом. — Ну-ну… устанавливайте. Только не забудьте сегодня же представить мне полный отчет об этой писульке. И еще. Помнится, вы очень неплохо справились с моей деликатной просьбой по поводу семейства вашего бывшего начальника. Результат превзошел все мои ожидания, благодарю. Но мне бы хотелось побеседовать с исполнителями. Это можно устроить?

Своих вассалов Калин Первый редко о чем-нибудь просил, и Лиру, склонившемуся перед ним в поклоне, это было хорошо известно. Такие мягкие и вежливые интонации в голосе короля, говорили об одном: ничего хорошего для вассала ожидать не стоит.

— Да, и пригласите Алиенну. Мне понадобятся ее услуги. Кстати, что там с соглядатаем? Вы сумели его разговорить?

Лир опять занервничал.

— Видите ли, Ваше Величество, он… погиб.

Улыбка короля была образцом добродушия.

— Ваши специалисты перестарались? Бывает, — но в голосе прозвучали недовольные нотки.

— Нет, Ваше Величество. Нами было установлено, что наемники барона заметили передвижения агента по усадьбе. Ему пришлось активировать боевой артефакт.

— Он себя подорвал что ли? О как! Наемники заметили агента. Мало того, что заметили, еще и захватили, получается. Хорошие у барона наемники, — король задумался. — Это кое-что меняет. Ладно, я жду исполнителей, Лир. И если у вас на этом всё, можете быть свободны.

На цыпочках Лир покинул кабинет, еле слышно прикрыв за собой дверь, и как только шаги испуганного начальника Тайной Стражи затихли за дверью, Калин шумно выдохнул. Снова повертел в руках блокнотный лист, встал, походил по кабинету. Сна, после донесения чрезмерно пунктуального службиста, как не бывало. Король остановился возле окна, распахнул его, впуская вечернюю прохладу и обернулся к гобелену.

— Выходи. Есть новости.

Заспанный Танто, зевая, вышел из потайного места. С мерзким звуком подтянул к себе по полу стул и шлепнулся на него с видом предельно измученного недосыпом человека.

— Что ты по ночам делаешь, хотелось бы знать? — полюбопытствовал король. Вопрос был явно риторическим, но секретарь блаженно зарыл глаза.

— Ваше Величество, у слов не хватит красок, чтобы это живописать. Не заставляйте меня рассказывать, иначе вы вспомните, что в вашей Службе Порядка существует отдел «по наблюдению за нравственностью граждан». Но то, как он работает, говорит либо о слишком малочисленном контингенте, либо о том, что с нравственностью ваших подданных все в абсолютном порядке.

— Главное, чтобы ты был в состоянии держать перо? Садись на мое место, бери бумагу, тушь, будем писать.

— Мемуары? — радостно «проснулся» Танто.

— Указ, шут! — усмехнулся король.

Секретарь состроил кислое лицо.

— Не повезло.

— Ты так считаешь? А если я скажу что собираюсь устроить бал? Королевский Бал!