Дар. Золото. Часть 4

Глава 37

1

Лекарь Александр Крисс был возмущен до самой глубины своей лекарской души! Вот до самой-самой! Почему? Тут надо бы задать другой вопрос. Из-за чего. А все просто: его блохастое сиятельство, ни слова не сказав, тупо спалило прошлой ночью каторжный лазарет. Вот так! Похоже, поджигать больницы становится дурной привычкой. Не мудрствуя лукаво, оборотень вместо встречи с главным лекарем больнички, направил свои лапы в королевские каменоломни. Понятно, что был он там не один. Но ведь даже не предупредил, кошак длиннохвостый! И с собой не взял! Что показалось обиднее всего.

О шокирующей новости лекарь Александр Крисс узнал от Дарека. Поваренок доставил обед точно под полуденный бой часов на дворцовой башне, причем доставил лично, не доверяя никому. Вместе с обедом он прихватил и бурно обсуждаемые городские сплетни. И Саня, схватив корзину, помчался на второй этаж, в бывший губернаторский кабинет отжатый Машкой у Тана для всяких сборищ. Насколько он знал, там сейчас проходит «разработка плана по захвату Сурьевской крепости с помощью имеющихся подсобных средств». Кто является главным «средством» угадать было несложно, а вот остальных «подсобников» Саня еще не видел. И видеть не желал! У него своей работы по горло! Потому в кабинет он ворвался без стука, не заморачиваясь правилами этикета, бухнул корзинку на стол перед «главнокомандующим» и ехидно поинтересовался:

— Вот кто ты после этого?!

Машка остановил своё (видимо, какое-то чрезвычайно умное) разглагольствование, бегло себя осмотрел, проверяя все ли на месте, всего ли хватает, и переведя дух, определил, что руки-ноги вроде целы. Но разве этого суматошного знахаря поймешь? Может, что-то надо было сделать для него, да все забыли, а теперь не помнят. И оборотень вопросительно уставился на возмущальца.

— Оу! Это тот самый лекарь? — раздалось откуда-то сзади. Красиво так раздалось, мелодично.

Саня очень недовольно оглянулся. Кажется, кто-то только что его помянул? Оказалось, кроме Машки, в кабинете находились еще двое.

Закинув ногу на ногу, с видом, ловко балансирующем на грани элегантной порочности и образцовой благопристойности, шагах в пяти от него сидела молодая женщина. И если обрисовать ее коротко и по существу, то эпитет «жгучая брюнетка» подходит к ней на все сто. Даже на двести. Жгучая, да. Черные блестящие волосы, тонкие брови, глаза цвета спелой вишни на смуглом лице, прямой аристократический нос и полные чувственные губы. И даже этот портрет не достоин половины тех эпитетов, которые допустимо было бы применить.

Напротив, за другим краем стола сидела ее копия. Только в мужском варианте. И который из этих двух вариантов был эффектнее, можно было бы поспорить. Брюнет тоже улыбался, разглядывая Саню с нескрываемым любопытством.

Но лекарь был возмущен! Сейчас его не интересовали никакие брюнетки! А уж брюнеты и подавно.

— Ты что же наделал, благородие твое ушастое?! — он снова повернулся к оборотню. — Ты зачем всё спалил?! Ты понимаешь, насколько ценные там были…

Машка так шустро вскочил с места, что лэр Крисс поперхнулся. А когда кот подхватил его под руку и поволок прочь, и вовсе растерялся. У самого выхода, он невольно глянул в сторону женщины, и брюнетка, поймав его взгляд, красиво изогнулась, сделала губки бантиком и сдула со своей ладони переливающееся всем цветами радуги сердечко. Красиво пульсирующая иллюзия полетела в его сторону, и он сообразил, что незнакомка маг-воздушник.

— Я сейчас, — бросил Машка оставшимся в кабинете, выталкивая лекаря за дверь, — пошли со мной, сдвинутый.

Он отпустил Санин локоть, помчался по гулкому холлу к лестнице, и Сане не оставалось ничего другого, как вприпрыжку устремиться за ним.

На третьем этаже, в своей комнате, князь Рас, встав на четвереньки, вытащил два набитых под завязку вещмешка, от которых пахло дымом и лекарствами.

— Вот, — с гордостью пропыхтел оборотень, — я сейф ломанул. Все, что там было. Записи, мешочки всякие, пузыречки - всё здесь. Наслаждайся.

Не дав лекарю опомниться, он со скоростью сквозняка выскочил из комнаты, а Саня, не отрывая взгляда от закопченых баулов, наощупь пододвинул к себе стул.

— Псих, — пробормотал он. Но взгляд уже был полон предвкушения, — натуральный.

Поднять тяжелые мешки ему не удалось, и баронет Александр Крисс собственноручно потащил их волоком. Оба сразу. По вершку, по пяди, но потащил. В лабораторию. В новенькую, просторную, уставленную всякой, чрезвычайно необходимой, всячиной. А как оставить такое добро без присмотра? Вы что, с ума сошли? Это же величайшая ценность! Здесь ведь не одно поколение лекарей трудилось, искало, экспериментировало. Не одна жизнь была отдана… точнее… отобрана.

2

Побежало для лекаря Александра Крисса быстротечное время.

Сидя на полу, в окружении разворошенной кучи тетрадей и журналов, он не замечал, как бегут часы, как солнечный диск неуклонно падает на запад, как в комнате становится темно и глаза уже еле-еле различают буквы. Размах проделанной работы поражал. Но порой хотелось встать и вымыть руки от грязи, что казалось навечно прилипла к пожелтевшим от времени страницам. Циничные эксперименты, от которых холодели кончики пальцев, пугали до рвоты, и возникало желание отбросить документы подальше. Но все-же, где-то на краю разума, бьющимся в стекло мотыльком трепыхался вопрос: может быть жестокость необходима? Может быть по-другому просто невозможно? Оправдывает ли ее высокая цель, и какую цель допустимо назвать высокой? Все чаще ловил он себя на мысли: а так ли был неправ тот, кто втиснул в его тело Знак Равновесия? Что если полжизни проклинаемый им тюремный врач увидел в жаждущем знаний мальчишке то самое гениальное бездушие, которое превращает Лекаря в Палача?

Кабинетная дверь распахнулась. Саня вздрогнул, хотел было возмутиться, но вспомнил, что не далее, чем в обед позволил себе такую же вольность.

— Чё сидим? — кот выглядел подозрительно веселым, и от него попахивало дорогим вином, — все давно собрались, а тебя нет.

Саня расширил глаза.

— ...э… кто собрались? Куда?

— В горы, эскулап, в горы. Тебе на все про всё четверть часа. Время пошло, — и след оборотня, как говорится, простыл.

Лэр Крисс с трудом сообразил, что Машка и давешняя компания составили-таки план по захвату Сурьевской крепости и вознамерились срочно претворить его в жизнь. Видимо, в составленном плане отводилось место ему, лекарю, и кошак сообщил об этом в последний момент в своей неподражаемо наглой манере.

Но если в обед невниманием к себе Саня был возмущен, то сейчас в горы ему не хотелось. Волею Хозяйки и неугомонного князя он заполучил в руки настоящее научное сокровище, пусть даже выпачканное в крови, но не ставшее от этого менее ценным. Поэтому любопытство пополам с фанатизмом цепко захватило лекарскую душу. Только ведь от Машки так просто не отвертеться. А значит расширенный комплект лекарств на пояс, вещмешок за спину, короткий меч на перевязь и вперед. Осталось только одно: где-то по-быстрому раздобыть поесть - совсем забыл, что он не обедал и не ужинал.

На плацу скупо освещенного в вечерних сумерках княжеского дворца, кроме Машки, нетерпеливо поглядывали в его сторону трое верховых. Те самые брюнетистые брат с сестрой и слегка полноватый парниша в затрапезного вида одежонке, явно страдавший от отчаянного косоглазия. Причем оба глаза косили во внешние стороны. Присмотревшись, можно было удивиться и цвету зрачков этих глаз – коричнево-желтые с оранжевой окантовкой. То, что перед ним метаморф, лэр Крисс не сомневался - насмотрелся на них, что называется. Но что за ипостась у оборотня с такими глазами, терялся в догадках. Вполне может оказаться какая-нибудь мутация после «чумы», выкосившей треть Сурьи пятнадцать лет назад.

— А Линда где? — Саня забрался в седло припасенной для него лошадки.

— Нагонит по дороге, — зыркнул Машка предупреждающе, и с великосветским изяществом поменял тему. — Господа, позвольте представить вас друг другу. Лэр Алекскандр Крисс. Ларэсса и лэр Милена и Рослав Тоил. Гражданин Джинги Ули.

Лекарь просто кивнул, приветствуя остальных - не время и не место для показушных великосветски манер, тем более, что эффектная брюнетка сразу же пристроила свою лошадку рядом. Словом, вечер обещал быть томным.

Но у всех вечеров на свете, есть одна особенность. Они, бывает, не держат своих обещаний. Так случилось и с этим. Давно минул час, когда в соответствии с распоряжением новенького губернатора горожане покинули городские улицы и заперлись в домах. Пустынные кварталы освещались скупо, через два, а то и через три фонаря - так городская управа на всякий случай берегла топливо - далекопо обезлюдившим улочкам разносились звуки шагов патрулей, и появись у них на пути припозднившийся прохожий, он обязательно был бы остановлен и проверен. А то и сопровожден для выяснения личности в ближайший жандармский пункт. Словом, невесело было в Сурье, и вороньими стаями витало над городом ожидание перемен. К худу ли, к добру, Хозяйка ведает.

— Сань, я сейчас… переоденусь, — вдруг негромко сообщил Машка, когда они миновали последнюю заставу и впереди замаячил темный горный тракт. — Вон в тех кустах. Забери барахло, хорошо? И конька моего поведешь.

Саня еле успел подхватить брошенную ему уздечку, как оборотень уже выскользнул из седла и исчез в лесных сумерках.

Видимо, он заранее обговорил эту ситуацию со спутниками, потому что Милена и Рослав лишь проводили его взглядами. Оборванец со странным именем также не выказал никакого беспокойства. Он, вообще, спал в седле.

— Машал пойдет по лесу? — все же спросила воздушница, и Саня с трудом оторвался от лицезрения ее коленок, затянутых в облегающие кюлоты.

— Да, так безопаснее, — лекарь спрыгнул на землю, подхватил торбу с одеждой выкинутую кошаком из кустов.

— Это, конечно, странно, особенно, если нас обещали охранять оборотни. Которых я, кстати, нигде не вижу. Но, насколько я понимаю, Машал знает что делает, — Милена явно стремилась к общению, и уж точно не князь Рас был ей сейчас интересен. — А вы, Александр, давно в этих краях?

Лэр Крисс и сам был не прочь поболтать. Особенно если крупы лошадей почти соприкасаются, и спутница, судя по всему, ни на гран не страдает болезнью многих аристократок - лицемерной скромностью. Потому приятная беседа завязалась под благожелательные усмешки братца-воздушника и доносившийся храп едущего позади метаморфа. А чем еще, кроме разговора, скрасить тянущееся в вынужденном безделии время?

А время тянулось медленно, как дорога, петлявшая меж скал и поднимавшаяся все выше и выше. Прохладный воздух забирался под куртки, усыпанное огромными звездами небо скупо, но все же освещало горы, и дорожная колея хорошо просматривалась впереди. Безветренная тишина сопровождавшая путников изредка нарушалась стрекотом сверчков, беседа постепенно сошла на нет, и даже метаморф перестал храпеть.

По ощущениям, ехали они часа полтора, и дальние очертания крепости на склоне показались впереди. Потянулись едва уловимые, но характерные запахи топившихся дровами печей, едва слышно доносилось бряцание железа. В крепости не спали.

Здоровенный волк вышел на дорогу.

Лошади всхрапнули, Милена ойкнула, но серый лишь сверкнул на нее зеленью зрачков и направился вглубь леса, часто останавливаясь и оборачиваясь. Звал за собой.

Встадница наклонилась к Сане.

— Это оборотень, да? — первый испуг прошел.

— Возможно, — пожал плечами Саня. Не объяснять же такой любопытсвующей дамочке, что и обычные хищники могут вести себя очень умно.

Вскоре, из-за отвесной скалы, куда отвел их четвероногий, показался огонек. На небольшой поляне, рядом с весело трещавшим костерком, облюбовала место парочка, которая у неподготовленного человека могла бы вызвать оторопь. Это в лучшем случае. У неподготовленных лошадей она сразу вызвала панику, и Сане ничего не оставалось, как срочно использовать на животных свою «усыпительную» способность. И не верьте никому, что лошади спят стоя! Копытные, все как одна, быстренько умостились брюхами на травке, не обращая никакого внимания на всадников, едва успевших выскочить из седел. Это слегка сгладило остроту впечатлений от открывшейся мгновением ранее картинки, когда снежный барс улегшись возле огня, вкусно зевнул, выставив напоказ желтоватые клыки, а отливающий медью дракон, обернувшись хвостом и аккуратно сложив лапу на лапу, с интересом разглядывал прибывших.

— …м…мама, — коротко выразила свои эмоции воздушница, ее братец обошелся коротким «мля!», но к чести обоих, сильного испуга они не выказали. И Саня, отцепив поклажу с уснувшей лошадки, пошел к огню.

3

— А это мальчик или девочка? — Милена уже освоилась и глазела на Линду с детским восторгом. — А что за кинжал у него на шее?

Ликанта наотрез отказалась «сворачиваться» в инвентарь. Разве можно пропустить грядущие события, болтаясь в пространственном мешке браслетов? И Линда пошла на поводу у своенравного клинка. Без зазрения совести она стащила у какой-то собачонки будочную цепь (не должна свободная душа быть привязана!), сделала ее золотой, и недолго думая подвесила Ключ себе на шею.

— А можно его погладить? — не унималась воздушница.

— Странно, что ты барса не захотела погладить. — Машка, успел втихаря перекинуться и одеться, и сейчас увлеченно жевал кусок колбасы, стянутый из Саниного мешка, — он бы от поглаживаний не отказался, зуб даю.

Саня и Рослав не отставали от него по части употребления вкусностей, и возле костра раздавался всеобщий аппетитный чавк.

— Нет, кошек я не люблю. У них глисты бывают, — высказалась магесса, не обратив внимания на сдавленный лекарский хрип, — и потом, у него же клыки! И когти. А этот такой милашка! Как игрушечный!

Трехсаженная «игрушечная милашка» удивленно посмотрела на свою мощную лапу, где красовались двухвершковые черные когти, даже поднесла её к морде, как это делают завзятые модницы, проверяя маникюр. Потом пожевала челюстями, обнажая недурственный ряд белоснежных клыков, и, презрительно фыркнув, выдохнула из ноздрей две невесомые струйки дыма.

— Да-а, — оценил ситуацию оборотень, — вас, женщин, фиг поймешь.

К Машке из темноты почти неслышно подошел лучник. Откуда взялся, не понять, но боец поклонился оборотню и негромко доложил.

— Они собрались, ваше сиятельство.

— …сиятельство? — обернулась Милена.

Но Машка уже четко командовал куда-то в сторону леса:

— Начинаем. Всё по плану, шестеро на дорогу, остальные вдоль обочин, — он повернулся к воздушникам. — Вы как? Мандраж присутствует?

— Само-собой! — улыбнулась Милена.

Но игривая улыбка на пухлых губках оборотня не впечатлила.

— Отлично.

— Я так понимаю, мне никто ничего объяснять не собирается? — Саня на всякий случай напомнил о себе.

— Ты в запасе, эскулап, — снизошел до ответа князь Рас, — твоя главная задача не мешаться под ногами и проследить, чтобы лошади не проснулись. Если почувствуешь, что кому-то плохо, дуй туда. Но осторожно! Мне твоя голова пока нужна. Вопросы?

— Попозже, — намек на последующее разбирательство прозвучал очень недвусмысленно, но Машка демонстративно его «не заметил».

— Готовы? — на поляну, в круг света выходили люди и волки. — Напомню еще раз. Если хоть кто-нибудь хоть что-нибудь в засаде вякнет, гавкнет, мяукнет, пукнет, почешется - набью морду. Собственноручно. Потом. Если живы останетесь. Запомните, это наемники. Видели они многое, жалости у них нет, совесть отсутствует по определению. Единственное, чем их можно достать в нашем случае – страх. А страх для них только то, чего они не знают. Значит, действуем строго по плану, и ни единого шага импровизации, творческие вы мои!

Поднялась, сверкнув медными чешуйками Линда, расправила крылья, потянулась, разминая лапы. Чем уж ее заинтересовал Машка в предстоящем мероприятии - тайна за семью замками, но сейчас драконица являла собой эталон невозмутимости, и Сане оставалось лишь удивляться и наблюдать.

Брат и сестра, оглядываясь, посерьезнели, и вскоре, вместо чувственной дамы и вальяжного мужчины, на поляне стояли собранные и готовые к бою маги. У обоих на поясах, по примеру лекаря, появились похожие на скрутки наборы, и что находится в кармашках этих, даже с виду тяжелых, предметов, Сане почему-то совсем не хотелось знать.

— А где… тот… Джингил? — он вдруг вспомнил косоглазого метаморфа, о котором, похоже, все забыли.

— У него своя цель, — коротко бросил Машка, давая понять, что лишние вопросы даже Сане задавать не стоит.

4

Что бы вы сделали, если бы всю свою сознательную жизнь зарабатывали на хлеб-соль огнем и мечом? Образно выражаясь. Хорошо, пусть конкретно вы зарабатываете топором и ножом на красную икру. Но однажды вы бы попали, как кур во щи, в захудалую крепостицу, где основного контингента не более двадцати человек и запасов продовольствия от силы на неделю. И таких, как вы, собралось тут под сотню. И торчите вы здесь ту самую неделю. Кого-то из ваших подельников уже отстрелили вражеские лазутчики, (скорее обычные охотники из округи), стоило недоумкам выйти погулять за крепостные стены. А потому вы знаете, что за воротами вас пасут. Продукты закончились, работодатель не спешит проявиться и как-то выполнить свои обязательства, словом, из всех создавшихся критических условий, приемлемыми являются те самые мечи и топоры. И кое-какие артефакты, без них в наше время никуда. Ах, да, еще маг поблизости вертится, из тех, что не пришей не пристебай. Не то огневой, не то ветровой, но по всеобщему мнению очень уж плюгавенький - пользы от него, разве что воробьев погонять. Остальные, гарнизонные, не больно-то торопятся помогать. Благородные, как же-с!

Итак, повторим вопрос: что делать?

Правильно. Активировать артефакты, одеть броню, поднять щиты и обнажить оружие. Желательно ночью – в темноте стрелкам, засевшим среди камней целиться сложнее. И толпой, под прикрытием щитового панциря, ощетинившись копьями и мечами, прорваться к городским пригородам. Затеряться там врассыпную – где в садах, где в лесах – а уж потом каждому своя дорога. Можно даже попытаться работу выполнить, если всё срастется, чтобы заказчика потрясти и предъяву кинуть. И бегом-бегом! Час хорошего бега в полной амуниции для тренированного наемного не проблема. Главное в выбранной тактике – держать строй. И щиты. Стрелы и болты их не пробьют, а в открытый бой с профессионалами охотнички вступить не осмелятся. Конечно, и среди наемных найдутся умники, что захотят под шумок, слинять из крепости в одиночку. Задами да огородами. Но таких недалеких не больше десятка наберется – путь пробуют, земля им пухом. А остальные с головой дружат. Так что, сказано-сделано.

Крепостные ворота надрывно заскрипели.

5

— Что они делают?

— Хной шкуры обсыпают.

— …?

— И чего ты на меня пялишься? Это самый безопасный и подходящий порошок. Как оказалось. Вот только хи-хи не надо! От него, правда чих нападает. Но наши чародеи обещали поспособствовать, чтобы никто не чихнул.

— Лэр, — к Машке с кривой сосны, что росла прямо на камнях, спрыгнул лучник, — ворота открыли.

— Хорошо. У нас не больше четверти часа. Как раз они дотопают к двум скалам, и ворота за ними закроют. Всем внимание и тишина.

Лучник исчез в темноте, поспешив донести распоряжение всем, кто залёг вдоль дороги, а вокруг, казалось, даже лес внял Машкиным словам и замер в безмолвии.

Через некоторое время справа от залегших Машки и Сани еле слышно восхитились:

— Ого! Глянь, красиво идут!

— Ага, — шепотом согласились слева, — я слыхал, это черепахой называется. Такую дуру хрен чем пробьешь.

Говоруны распластались на самом краю обрыва, и наивно полагали, что никто их не слышит.

— Языки поотрываю, — яростно прошипел Машка, и бойцы сконфуженно замолчали.

А внизу, плотно сомкнув ряды, накрыв себя щитами и магическим заслоном артефактов, из тех, что наверняка запрещены, набирала скорость колонна пехотинцев. Далеко в безветренное пространство разнесся четкий ритм, слаженно идущих в ногу людей. Они не сдерживали шаг, они не стремились к тишине. Сложно обвеситься доспехами и оружием и остаться бесшумным. И не нужно. Они прекрасно знали, вставшие у них на пути будут сметены, раздавлены, растоптаны. Потому что их много и терять им нечего.

6

Через полверсты быстрого шага «черепаха» поверила в свою неуязвимость. Схлынуло напряжение и ожидание неминуемой атаки, послышалось повеселевшее «а неплохо идем!», «давно надо было дернуть отсюда!», и на скрип закрывающихся воротин обратили внимание, разве что, задние рады. Старшина, кряжистый мужичок лет сорока с гаком, осадил всеобщее воодушевление хриплым: «Держать строй, перепелки! Только вышли, а уже раскудахтались». Опыта ему было не занимать, а потому не доверял старшой ночному спокойствию гор, сопровождавшему одоспешенный хирд. Не зря, как оказалось.

В прохладном безмолвии раздался вой.

Сначала одинокий, тоскливый, пустивший гулять эхо под звезды. За ним подтянулся второй, третий, четвертый. Вскоре торжественная волчья песня переливалась в пространстве, заполняя собой лес и горы, выворачивая душу наизнанку, бросая в дрожь, зовя и останавливая одновременно.

Строй колыхнулся. Но наемник знал свое дело.

— Держать щиты, мать вашу! Собачьего брёха испугались? — он сплюнул в сторону. — Ни один волк к железу не подойдет, не дурнее нас. Это они, место обозначают. Как вороньё.

Вой оборвался так же внезапно. Отряд выровнял шаг, набирая сбившийся темп, но прошли-пробежали они совсем немного.

В узкой лощине между двух скал было как-то особенно темно, потому неожиданно возникшие на обочине тлеющие головешки заметили сразу. Буд-то кто-то специально собрал в кучу еще не потухшие угли и оставил на краю дороги. Через мгновение с другого края появилось второе такое же кострище. Чуть дальше, засветились еще два, и следом за ними замерцала на дороге третья пара. Шесть не понять откуда взявшихся куч затухающих углей, словно оставленных впопыхах.

Передний «черепаший» ряд замедлил движение, заставив столкнуться остальных.

— Костры кто-то палил, — негромко объяснили матюкнувшимся задним.

— Чё, прям на дороге?

— Сомкнуть строй, — пресек разговоры старшой, зыркнул по сторонам и вверх. Негромко скомандовал, — копья пригнуть. Поглядим, кто тут у нас огоньком баловался.

Стукнули о землю щиты, мгновенно выстраивая заслон, и ежовыми иглами вылезли из щелей длинные пики.

В темноте угли продолжали тускло мерцать. Ни дуновения ветерка, ни шороха, ни колыхания. Ни звука. Только мертвый покой вокруг.

— Ой, да хорош глазеть, — недовольно буркнули в последних рядах. Им было плохо видно, что творится впереди, потому остановка нервировала. — До утра теперь стоять что ли? Двигаем уже.

Старый наемник недоверчиво вертел головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте леса.

— Ладно, — наконец, нехотя согласился он, — пошли.

Но стоило поднять копья, как тлевшие угольки вспыхнули. Едва люди сделали шаг, пляшущие раскаленные искры полетели вверх, словно дунул кто на костры, и они разгорелись. Странное невесомое пламя вдруг поднялось, затрепетало, обтекая дымящиеся контуры. Они становились все отчетливей, и вот уже выросли из раскаленных углей яркие силуэты. В туманном пламени, в пяди над землей, хищно пригнули головы огненные волки.

Мягко, невесомо, опасно сделали они один шаг. Маленький, осторожный. Заискрилась вставшая дыбом шерсть, прижались острые уши, вывалились раскаленные языки, горящие капли слюны потекли, падая на землю и взвиваясь серым дымком.

«Черепаха» замерла. Молоденький наемник из передних испуганно прошептал:

— Откуда они взялись?

— Из бездны, — прошелестело не то сзади, не то сбоку, не то сверху.

Кто-то осенил себя защитным оберегом, кто-то самый впечатлительный забормотал молитву.

— Я на такое не подписывался, — с дрожью в голосе озвучил общую мысль молодой, — с демонами драться. В гробу я такое видал.

— ...видал....видал...видал... — подтвердили внезапные шорохи.

— Арбалеты! — рыкнул старшой, приводя в чувство испуганных подельников, — первая четверка то-овсь! — он помедлил, ожидая готовности. — Залп!!

Торопливо щелкнули механизмы, спуская тетиву и болты ушли в цель. Но смертоносные иглы не долетели. Они врезались в невидимый заслон, застряли и вспыхнули, сгорая.

— Вторая четверка! — упрямо командовал наемник. — Залп!

Выстрел повторился с тем же результатом. Пылающие в ночи волки продолжали медленно и неотвратимо идти вперед.

------------------

— Еще три таких выстрела и финита. Ля комедия… — еле слышно ругался себе под нос Машка, — защита полетит к демонам собачьим. Где эта чешуйчатая со своей железякой? Медленно, чтоб вас! Медленно. Нельзя давать им опомниться.

Сане было не до кошачьего бормотания. Он, открыв рот и забыв где находится, во все глаза смотрел на разворачивающееся действо.

------------------

Сначала раздался гул. Так гудит лавина, срываясь со склонов. Глухо, тяжело, заставляя дрожать землю под ногами. Горящие волки остановились, дружно подняли головы, повернулись к центру дороги. Там снова замерцали алыми сполохами угольки. Суетливыми мотыльками пробежались вдоль странного длинного силуэта, лежавшего на земле без движения. Стремительно очертили контур гибкого тела и заплясали на вытянувшихся наростах, молниеносно превратившихся в витые рога.

— …к…к-корова, ч-что ли? — выдохнул кто-то.

Голова с рогами резко вскинулась. Сверкнувшие янтарем глаза с вертикальными зрачками, не мигая, уставились на людей. Ощерилась узкая морда, вытянулись окровавленные клыки. Гибким, слитным движением поднялся с земли огромный, горящий силуэт рогатого монстра, и с хрустом, взорвавшим ночную тишину, расправил кожистые крылья. Ветром качнуло придорожные ели, взвихрился дым под ногами. Существо вытянуло когтистую лапу, с грохотом опустило ее на землю, размалывая камень в пыль. Зло хлестануло хвостом из стороны в сторону…

На груди восставшего ужаса сверкающими бриллиантами засиял белый клинок.

— Дракон!!! — попятился хирд.

Чешуя крылатого демона вспыхнула медными отсветами, по вытянутой морде побежали раскаленные трещины.

— Стоя-ать! — видимо, нервы у старшого были из корабельных канатов. — Идиоты. Морока никогда не видели?! Там нет ничего! Это иллюзия. Насквозь пройти, раз плюнуть. Вперёд!

------------------

— Не пойму, у нее что, глаза косят? — зрение у Сани было отличным, потому внимательный лекарь просто не мог не заметить такой внезапный дефект своей воспитанницы.

— Какие глаза? Куда косят? Зачем? — всполошился оборотень: не дай Хозяйка, что-то пойдет не по плану. По его плану!

— Линда, — еще внимательней присмотрелся лекарь, — вроде глаза в кучку свела. Что это с ней, глянь?

Машка глянул.

— Ё-о! — и замер, — …да она щас чихнет… нет!.. Нет!

------------------

Линда чихнула.

Дальше происходящее на дороге можно смело называть красивым словом «бардак». Потому что выдох у драконицы был огненный и узконаправленный. А по причине отчаянного сдерживания себя, еще и оглушительный. Как ни старалась, как ни сводила она глаза «в кучку», это не помогло, порошок хны жутко щекотал ноздри и… дощекотался. Единственное, что она успела сделать – чуть отвернуть лицо…э… морду в сторону, и раскаленная струя прошла, слегка зацепив правый край «черепашьих» рядов. Железо на вспыхнувших щитах потекло, раздались вопли побожженных людей, бесполезные заслоны были отшвырнуты подальше.

— Строй!!! — надрывно заорал старшина. — Держать!!!

Куда там! Иллюзия оказалась очень даже осязаемой. Прямо-таки горячо осязаемой. И вся несостоявшаяся боевая орава беззастенчиво дала деру. Побросав все, что было в руках, наемники рванули обратно.

Но не тут-то было! Столетние ёлки, ровненько и будто специально прожженные драконьим пламенем на одной высоте, заскрипели и повалились на дорогу. Путь обратно был перекрыт. Панические вопли усилились, ругань и толкотня возле разлапистых, колючих стволов превратилась в свалку. В темноте не было видно кто куда лезет, кто на кого наступает, кто кого придушил. Крики, мат, хрип, драка...

«Мерцающая» и «пылающая» Линда удрученно подогнула хвост и с расстроенным вздохом села прямо в дорожную пыль. Она в очередной раз всё испортила.

Продолжавшие «гореть» волки переглянулись. И что теперь делать? План, вроде бы, безудержно проваливался в тартарары. Но ведь главная задача была напугать и обезоружить - и люди испугались, побежали, побросали железо. Дальше, по плану, надо было собрать их в одно стадо, связать и препроводить в город. Ну, так сейчас они перелезут неожиданную преграду, и побегут к воротам крепости. Почему туда? Потому что крепость близко. А ворота там закрыты. Значит там их, тепленьких, и надо брать. Осталось не дать воякам разбежаться по кустам, а уж как гнать добычу, чтобы она двигалась в нужном направлении волков учить не надо.

И «огненная» шестерка, победно взвыв, сорвалась с места.

------------------

— Чего расселась?! — от неожиданности Линда, чуть не чихнула повторно. Вовремя сдержалась. За Машкой стояли маги, и их одобрительные, ухмыляющиеся в полный рот физиономии драконицу немного успокоили. Но оборотень прямо-таки излучал недовольство. — Лети давай!

Медненькая удивилась глазами. Ее вопрос был понятен без слов, потому Машка скривился.

— К крепости лети, куда ж еще? Полетай, поплюйся. Порычи, там, я не знаю, что вы умеете. Только ничего не спали. Хотя… Крышу на башне подожги. Чтобы тебя хорошо видно было. Для острастки.

------------------

Взлет полыхающего в чернильной мгле красного дракона был впечатляющ. Но размах мощных крыльев, силу когтистых лап совершивших упругий затяжной прыжок вверх, сумели оценить немногие. Большинство, с горем пополам перебравшись через упавшие еловые стволы, уже мчалось к спасительным крепостным воротам, маячившим вдалеке так призывно и обнадеживающе. Серые тени, взрыкивающие и повизгивающие рядом с беглецами, добавляли скорости и остроты ощущений, и не давали свернуть ни вправо ни влево.

Непонятно с чего, а может просто такой воздушный маневр понадобился для более устойчивого набора курса, но отливающий медью дракон низенько-низенько совершил почетный круг над бежавшей толпой, чем окончательно похоронил здравомыслие несчастных, и взвился под звезды. Через несколько мгновений над вожделенной крепостью вспыхнул огненный ориентир. Конусная башенная крыша, изобразив из себя громадную свечку и осветив пространство на пару верст вокруг, весело запылала.

7

Наверное, не стоит рассказывать о дальнейших событиях, последовавших в ту ночь на северном отроге Росских гор. Понятно, что никто из крепостного контингента ворота открывать не стал, так как был напуган не меньше наемников. Тем более, что поддавшая жару Линда отвлекла этот самый контингент на более приоритетные пожарные работы. Потому перепуганные до неадекватности люди были даже рады зуботычинам, сопровождавшим их пленение - хоть что-то привычное и понятное – и практически не сопротивлялись бесцеремонным действиям пары десятков мужчин, явно не великосветского воспитания.

Словом, все будничное и банальное опустим, за исключением уставшей и присевшей на крепостную стену, как ворона на забор, драконицы. Обратный путь Линда, свесив с бортов шипастый хвост, совершала, заснув в экспроприированной Машкой телеге, а брат и сестра Тоил, не долго думая, пристроились рядышком под горячий драконий бок.

И запряженный в оглобли тяжеловоз «яблочного» окраса», невозмутимо пыхтел по ночной дороге.