Звездная Кровь. Изгой III (СИ)

156

Благодаря тому, что среагировали быстро, мы успели. Приняв встречный бой на подходе к Речным Башням, мы рассеяли первую волну нападавших. На нашей стороне была внезапность, выучка и бронетехника. Враг же давил числом, но это заведомо проигрышная тактика.

Остаткам кавалерии ван дер Фуса, увы, это не помогло. Их восставшие, расколошматили чуть больше, чем полностью. Самого младшего офицера унесли с несколькими пулевыми ранениями и парой штыковых ударов.

Когда мы явились к Речным Башням, то встретили полсотни гвардейцев, производивших впечатление игрушечных солдатиков, и приблизительно половину центурии перепуганных насмерть городских ауксилариев. И тех и других я принял под своё командование и пользуясь затишьем, заставил окопаться.

Громогласно звучал мат, легионеры, ауксиларии и гвардейцы передвигались почти бегом. Пехотные лопатки, повсеместно в Поднебесном Аркадоне называемые «легионерскими», безжалостно кромсали газоны с подстриженной изумрудной травкой, топоры вгрызались в декоративные и фруктовые деревья, чтобы на скорую руку изобразить укрепления. Технику мы также успели окопать перед следующей куда более организованной и массированной атакой.

Штурмовать вообще дело непростое, а когда на штурм идут неподготовленные, только получившие в руки винтовки люди, так и вовсе заведомо обречённое на провал. Несколько волн плохо организованной, но яростной атаки разбились о выросшее нашими стараниями укрепление.

На город опустилась ночь, но никто не спал. Получившая в руки оружие беднота, громила более богатые районы и сводила счёты. Горело несколько зданий, которые никто и не думал тушить. Ночью несколько раз стреляли танки в форте и долбили пулемёты, но за гарнизон Замкового Утёса, я не переживал. Прорваться к ним никто не сможет. Форт падёт только в том случае, если защитники сами откроют ворота и пустят врага.

Следующая атака на Речные Башни случилась только под самое утро нового древо-дня. На этот раз атаку поддерживал бортовыми залпами «Золотой Дрейк». Это было бы катастрофой, если бы мы не окопались, а так… Отделались лёгким испугом. Тем не менее обстрел с воздушного корабля давил на нервы.

Внизу только что кипел бой, но несколько выстрелов крупнокалиберного бомбомёта, установленного на штурмовом «Agresanto», вышедшего на позицию, угомонили разошедшихся рабочих.

Лиловое небо было спокойным, только Трон Вечности сиял холодным светом, да висела шхуна у нас над головами. Пейзаж был бы умиротворяющий, если бы не тот факт, что с борта летающего корабля по нам безнаказанно постреливали время от времени. Я внутренне готовился это прекратить, а это значит, что есть необходимость снова пролить кровь, чужую и, есть совсем ненулевой шанс, что свою. Не знаю, на что из этого было пойти для меня тяжелей психологически. Однако есть такое слово «надо», а значит, к бесам колебания, собраться, стиснуть зубы и делать.

Что происходит на борту корабля, было решительно непонятно из-за отсутствия прямой видимости. Я знал только то, что часть команды десантировались вместе с оружием. На этот раз непосредственно в городской застройке. Всё, что я видел — суетящихся нескольких членов вражеского корабля, когда они опускались на шлюпке.

Снова начали долбить короткими очередями пулемёты и захлопали винтовочные выстрелы.

— Как мы его ссадим с небес, офицер? — спросил Броган, поблёскивая лысиной, он успел где-то потерять шляпу. Штаб-сержант, как и я напряжённо вглядывался в небо.

Говорить не хотелось, но ответить что-нибудь было нужно.

— Осадим, Броган, — зло процедил я. — И поопаснее осаживали…

Тем временем раздался ещё один нестройный залп с борта «Золотого Дрейка». Вспухли красивые облачка порохового дыма. Артиллерийский огонь, как и до этого, оказался весьма неточным, но психологическое воздействие оказал на легионеров колоссальное. Что говорить? Мы с Броганом и то присели, схватившись за шляпы. Ну как за шляпы? Я за поля, а он за свою лысину. Раздались крики ужаса.

Сбить мы их не могли. Пулемётный огонь против воздушных кораблей неэффективен. Левитоний — экзоресурс, заставлявший парить конструкции тяжелее воздуха, каким-то необъяснимым образом влиял на гравитацию. Из-за этого все кинетические виды боеприпасов меняли траекторию. Боевые рунные заклинания до парящего в небесах парусника попросту не доставали.

— А соберите-ка мне группу захвата, сержант! — сдержав рвущееся из меня ругательство, приказал я.

— Разрешите мне возглавить её, офицер? — с готовностью откликнулся он.

— Никак нет, Броган, — вынужден был отказать я. — Сегодня вы мне понадобитесь здесь на позиции.

— Разрешите хотя бы отправиться с вами, Кир.

— Не разрешаю, — отрезал я. — Вы останетесь здесь на позициях. С собой возьму Кюнса и Зееса. Зеес нас подкинет на броне до шлюпки, захватим её, поднимемся на борт. Команду возьмём в штыки.

— Опасное дельце, Кир, — Броган мечтательно улыбнулся. — Сверху могут начать обстреливать шлюпку.

— Могут, — кивнул я. — Но об их меткости мы можем судить уже сейчас. Нам нельзя отдавать инициативу противнику, а то они ведь так и пристреляются по нам.

— И то верно. Разрешите выполнять, офицер?

Я кивнул и огладил стальной череп, украшавший эфес меча.

Никаких лучших и хитроумных планов у меня не было и это раздражало. Если козырей нет, нужно брать дерзостью и скоростью. Время работает против нас, а если шлюпку разнесут в щепки, то мучиться придётся недолго, если вообще придётся.

Команда из добровольцев собралась на удивление быстро. Действуя добрым словом и площадной бранью, Броган сработал на отлично. Двадцать легионеров смотрели на меня со смесью страха и надежды, пока мы грузились на броню боевых машин. В группу прорыва включили танк «Agresanto» с семидесятимиллиметровой пушкой и два гусеничных пулемётных бронетранспортёра.

Сказать, что наш наглый прорыв удивил нападавших — ничего не сказать. Бронетехника, облепленная пехотой, прошла сквозь ряды атакующих словно клинок сквозь лепёшку тауро. Несколько выстрелов из пушки проложили нам путь, а шквальный огонь из пулемётов и винтовок, расчистил его. Я призвал из Руны АКГ-12 и не стеснялся использовать боевые заклинания, остерегаясь пускать в ход только Огненный Шар. Город был почти целиком деревянным, сжечь его дотла мне не хотелось. В противном случае Пипе придётся править уже пепелищем.

Техника двигалась со всей доступной скоростью. Через четверть часа мы были у шлюпки.

— Огонь! — рявкнул я, указывая в сторону нескольких арминумцев, суетящихся около небольшой небесной лодочки.

Я сам вскинул карабин и дал несколько коротких очередей. Остальные легионеры тоже начали стрелять, залпа не вышло, но хотя бы беглый огонь у нас удался. Ощутимо завоняло едкими пороховыми газами. Я соскочил с брони, забросив карабин за спину, выхватил револьвер, меч и рванул вперёд.

— Примкнуть штыки! В атаку! — заорал я во всю мощь лёгких, — Ура-а-а-а!

Ломанувшись вперёд, заметил, что два арминумца засуетились и начали отвязывать шлюпку от фонарного столба. Открыв с ходу огонь, надо сказать, мы убили только одного из них, сейчас перевесившегося через борт крылатого судёнышка.

Остальные же отделались лёгким испугом и сейчас, отойдя от шока, вызванного нашим неожиданным появлением, начали действовать. Я остановился и прицелился с левой руки из «Головореза». Из-за борта шлюпки высунулся безусый юноша, вооружённый карабином системы «Найторакс», мы встретились взглядами. Я замешкался, а он, не раздумывая, пальнул по мне. Тяжёлая пуля свистнула в непосредственной близости от моей головы, обдав лицо воздухом. Подавив острое желание пристрелить гадёныша немедленно, я прицелился в отвязывающего концы бойца и проделал ему в черепе новую не запланированную природой дырку. Второму я попал куда-то в грудь, но это было сейчас неважно. Главное, что шлюпка с «Золотого Дрейка» оставалась на месте.

— Вперёд! — снова заорал я. — Ура-а!

— Ра-а-а-а! — рядом упал на одно колено Кюнс и выстрелил по мальчишке.

Того отбросило на дно шлюпки. Значит, попал. То, что мы только что убили безусого юнца, немного царапнуло, но нельзя приготовить яичницу… И вообще, лес рубят, щепки летят.

Мы рванули дальше, возглавляя атаку и подбадривая всех остальных дикими криками. Легионеров учили ходить по плацу, строиться в каре и линию, а тут такое разнообразие! И они восприняли эту перемену с воодушевлением.

Самое плохое, что нас заметили на борту «Золотого Дрейка» и начали стрелять вниз, поддерживая своих огнём. Не сказать, что ураганным, но Кюнсу прострелили ляжку.

— Перехвати ногу ремнём выше ранения! — приказал я ему. — Потом тебя подлечим, будешь как новенький!

Я и остальные устремились вперёд к шлюпке. Сзади меня закричали женским голосом. Не понимал я стремления местных женщин служить в линейных пехотных частях, подавив в себе побуждение остановиться и оказать помощь, продолжил бежать и орать. Собственно, пока больше ничего предпринять сверх этого я не мог. Мы обязаны захватить шлюпку любой ценой.

— Ура-а-а-а!

Из шлюпки высунулся бледный парнишка, весь изгвазданный в крови, несмотря на отчаянную бледность, он крепко сжимал в руках свой «Найторакс». Он прицелился, я выстрелил навскидку, но с двух десятков метров промазать было сложно. Юноша плеснул мозгами и повис на борту. Я грязно выматерившись, бросился вперёд. Последние десять метров пробежал с такой скоростью, что ноги, казалось, едва касались земли.

— Все в шлюпку! — выкрикнул приказ я немного отставшим легионерам. — Бегом! Бегом! Бегом!

Перепрыгнув через борт, встретился взглядами с отсиживавшемся под защитой бортов, арминумцем. Взгляд его был затравленный и испуганный, но он нашёл в себе силы коварно выпрыгнуть на меня со дна крылатой лодки. В его руке блеснул зажатый нож. Это было неожиданно. Я не ждал встретить здесь ещё хоть кого-нибудь, полагая парнишку последним выжившим, но ошибся и поплатился за это. Острейшее лезвие вспороло левую сторону лица, одаривая меня острой вспышкой боли.

Реакция Восходящего превосходит реакцию даже самого быстрого человека. Напавший на меня даже не успел понять, что уже умер, сам насадившись на острейший иллиумовый полуторник. Подняв его насаженного на меч, я просто перекинул его через борт, вон из шлюпки. Стряхнув кровавые капли с клинка, осмотрелся.