Звездная Кровь. Изгой III (СИ)

150

Откатились Ледяная Звезда и Огненный Шар. Начал с последнего. Заклинание ушло в ослепшую морду гиганта и красочно взорвалось, заставляя того податься назад и издать рёв ярости.

Ещё не успело погаснуть пламя на обожжённой и обгоревшей до костей морде, а я уже отправил следом за первым рунным заклинанием Ледяную Звезду. Попадание исправно проморозило жуткую обожжённую морду гигантской обезьяны. Сохранившаяся до этого момента, плоть начала отходить от костей лоскутами.

Собрав все силы, я с кряхтением поднялся на ноги, чувствуя, как тянет каждая мышца, и как стреляет болью в голове и спине. Рука сама собой стиснула рукоять «Копья» так, что побелели пальцы.

Гигантопитек был совсем близко, его урчащее дыхание источало такую жуткую вонь, что ещё немного и начнёт резать глаза.

Мне представился ещё один шанс нанести удар, когда тварь, корчившаяся от боли, удачно подставила свою башку под выстрел. Вскинув тяжёлую импульсную винтовку к плечу, выстрелил. Затем ещё и ещё, сразу, как только конденсаторы позволили. Новый рёв боли огласил окрестности, гигантопитек упал, но и в этот раз, он остался жив!

В вихре Звёздной Крови в моей руке материализовалось Зирдиновое Копьё. Я бросился вперёд, направляя оружие прямо в височную кость гигантской обезьяны, надеясь, что этот удар станет тем, что, наконец, поставит точку в этой затянувшейся схватке.

На этот раз тварь так же ударила лапой, как и в прошлый раз, но я был уже научен горьким опытом и сумел увернуться, избежав удара. Зирдиновое Копьё с глухим стуком вонзилось височную кость гигантопитека, мир на мгновение замер. Казалось, время остановилось, и все звуки стихли, оставляя только глухой удар металла о кость. Внутри меня всё обмерло, когда я понял, что моё Зирдинове Копьё попросту застряло в височной кости. Не может быть, чтобы всё было зря. С глухим рыком я навалился на древко и, упёршись ногами в податливую пашню, налёг на него, извлекая всю пиковую мощь собственных мускулов и…

Ничего не произошло!

Секунду, вторую, третью… Вспотевшие ладони начали скользить по гладкому зирдину. Я зло выругался. Словно в ответ на это раздался хруст, и древко копья резко ушло в глубину черепа. Оскалившись, затолкал его поглубже. Большое и горячее тело гигантопитека вздрогнуло и затихло. Гигантская обезьяна издала последний хриплый, жалобный стон, и замолчала. Рядом со мной появилась капелька Звёздной Крови и несколько глифов, отливающих бронзой.

Я стоял, тяжело дыша и чувствуя, как с каждой секундой тело покидают силы. Адреналин и гнев, поддерживавшие меня в бою, уступали место опустошению и невероятной усталости. Каждая мышца была напряжена до предела, казалось, если я сделаю ещё хоть один шаг, то просто рухну рядом с поверженным монстром и в корчах сдохну.

Вокруг всё ещё плотной завесой стояла вонь зверя, бойни и горелого мяса. Осмотрел изрытое поле боя, задним умом осознавая, что только что пережил, и меня охватило странная смесь из удовлетворения победой над сильным противником и глубокой, прямо-таки смертельной усталости. Ноги подкашивались, и я опустился на колени, чувствуя, как пульсирующая боль отдаётся в голове и спине.

Задыхаясь от вони, попытался справиться с тошнотой, подступавшей к горлу. Всё тело дрожало, а сердце бешено колотилось в груди. Я чувствовал, как наваливается тяжесть, и понимал, что это не просто усталость от боя, но и осознание того, что я только что сразился с существом, которое мне было очевидно не по зубам.

Я закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. В ушах всё ещё стоял рёв гигантопитека, и казалось, что он преследует меня даже в этой долгожданной тишине. Мир вокруг постепенно возвращался к норме: я слышал, как ветер шуршит в листьях, где-то вдалеке кричали перепуганные птицы, долбили короткими очередями пулемёты, стегали плетью одиночные выстрелы из винтовок. Но всё это казалось далёким и нереальным, словно я находился в другом измерении, и ещё до конца не вернулся в реальный мир.

С трудом поднявшись на ноги, осмотрелся, и только тогда в полной мере дошло, что я всё ещё жив. Жив и победил. Но эта победа меня буквально вычерпала до самого дна. Ощущение опустошения и усталости давило на меня, похоже, понадобится время, чтобы оправиться от всего этого.

Я сделал несколько шагов, чтобы собрать Звёздную Кровь и Руны, а после отступил от безжизненного тела гигантопитека и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Я вытер пот со лба и, собрав остатки сил, направился прочь от тела гигантской обезьяны. Сейчас мне нужно было только одно — закончить этот бой. Отдохнуть и собраться с мыслями можно будет позже. Но сделав всего несколько шагов, я снова ощутил дурноту и головокружение.

Так дело не пойдёт. Открыв криптор, я отыскал в нём боевой стимулятор «Шаг Смерти» и дрожащей рукой сделал себе инъекцию в шею. Ждать, пока препарат подействует, пришлось недолго. Зрение прояснилось, боль из головы и спины отступила, а мысли обрели чёткость. Первым делом, я открыл Скрижаль и наложил на себя Малое Исцеление, вернулся за своим полуторником — слишком ценная вещь, чтобы позволить ему просто так валяться в меже.

Около частокола снова носились размалёванные дикари в перьях, но им уже адекватно отвечали легионеры и ауксиларии, надёжно укрытые частоколом. В общем, можно сказать, что бой был закончен. Эта шайка покривляется ещё немного, до тех пор пока не поймут, что они тут ничего кроме пули не получат и сами уйдут. Но помочь дикарям это осознать в моих силах.

Приняв позицию для стрельбы с колена, я прицелился из импульсной винтовки и выстрелил. Хозяйственная постройка, только что служившая политропам надёжным укрытием, частично обрушилась и вспыхнула. Облизав пересохшие губы, я выстрелил повторно в ещё один сарай. Снова ответом мне стали вопли ужаса, обрушение строения и пожар. Прежде чем они побежали, я взорвал и поджог ещё две постройки.

Как только дикари дрогнули и начали в полнейшем беспорядке отступать, ворота плантации распахнулись. Из них вырвались кавалеристы под командованием ван дер Руфа. Цезари издавали резкие кровожадные клекочущие звуки, азартно орали потрёпанные ауксиларии.

Дальше началось форменное избиение. Довершая разгром, кавалерия стреляла в спины, уже обращённым в бегство врагам, а когда дикарей настигали, их рубили саблями, не оставляя им шансов на спасение. Эта их атака была финальным аккордом противостояния. Дикари, окончательно потерявшие надежду, были рассеяны и в панике бежали, оставляя за собой лишь трупы.

Мои ощущения словно обострились: пока шёл к открытым воротам, я слышал, как листья шуршат в такт ветру, как трещат горящие постройки, как стучит моё сердце.

Когда последние дикари исчезли за горизонтом, а кавалеристы вернулись с триумфом, напряжение покинуло тело, оставляя после себя лишь усталость. Я стоял на деревянной стене плантации, окружённый дымом пожаров, которые никто не стал тушить и понимал, что этот день будет преследовать меня ещё долго. Но я выжил, и это было главным.

Сделав глубокий вдох, я повернулся и направился вниз со стены. Весь остаток дня я планировал позволить себе и своим легионерам отдых. Война ещё даже не началась, и загнать людей ещё до основных боевых действий казалось мне неразумным.

Хозяин плантации Балфус ван дер Блаз оказался невысоким лысеющим мужчиной с усами подковой. На поясе у него висел пехотный тесак и кобура с револьвером, а на сгибе локтя он держал винтовку системы «Найторакс» — ту самую, со скобой Генри. После недолгого разговора он выделил нам длинный барак, засыпанный больше чем наполовину душистым сеном.

Это было как раз то, что мне сейчас было нужно. Сняв кирасу и шлем, я растянулся на сене и позволил себе отключиться. Вообще, раньше у меня такое получилось бы едва ли. Провалиться в сон сразу после приёма боевого стимулятора обычному человеку не светит. Но, видимо, я уже был не вполне человеком. Организм уже, так точно, намного крепче, чем у обычного человека.

Под вечер меня разбудила Леона, принёсшая тарелку с кашей из каких-то бобовых. Грубая пища наполнила желудок, но усилила жажду, что заставило меня выйти в поисках колодца.

Возле источника воды нашёл Гарри, работавшего воротом. Напившись студёной воды, я обратил внимание на вереницу низкорослых голых мужиков, таскающих камни.

— А это ещё что за уроды? — хрипло и совершенно не толерантно поинтересовался я.

— Хорошая плантация, офицер! — мечтательно произнёс легионер, находившийся в прекрасном расположении духа. — Тут много скотины, земля плодородная и много рабочих рук. А эти ленивые трэли из политропов. Может, их друзей и родных мы сегодня разогнали.

— Трэлей? — переспросил я, ощущая начавшую скапливаться на языке горечь. — В смысле, людей⁈

— Да какие они люди? — деловито набивал трубочку Гарри. — Вы же сегодня сами их видели. Клоуны голозадые. Станет уважающий себя человек булками сверкать на всю округу?

— И то верно! — согласился я, скидывая сюртук и снимая рубашку. — А откуда они здесь на плантации.

— Известно откуда, — раскурил трубочку довольный вниманием офицера легионер. — Купил их ван дер Блаз.

— Купил? — уточнил я, умываясь из ведра колодезной водой.

— Точно так, офицер, — согласился Гарри. — Или переправился на тот берег и там сам наловил. Говорю же — хорошая плантация тут. И трэлей наловить недолго, и лес под боком.

Я с сомнением хмыкнул. То, что на плантации вкалывают рабы, мне было не по душе. Ещё больше мне не понравилось, то, что я влез в местные расклады и разогнал политропов, пришедших предъявить счёт своему угнетателю и рабовладельцу.

Встряхнувшись, словно собака, я натянул рубашку, выбрасывая непрошеные мысли из головы. Единство — примитивный и жестокий мир. Кто я такой, чтобы подходить к народам, его населяющим со своей собственной меркой, выработанной в более спокойное, гуманное и рафинированное время?