Звездная Кровь. Изгой III (СИ)

145

Нехорошее предчувствие посетило меня, когда я заметил спешащую в мою сторону легионера Леону Мур. Это была миниатюрная, даже хрупкая женщина, ещё не успевшая вступить в прекрасную пору бальзаковского возраста. Посмотрел налево, потом направо, глотнул ещё эфоко и пришёл к выводу, что торопится Леона не просто в мою сторону, а непосредственно ко мне. Нехорошее предчувствие усилилось, стиснув мои виски холодными пальцами. Сделал ещё один глоток, усилием воли подавил желание скрыться в недрах кухни и спрятаться там от проблем, по крайней мере, пока не позавтракаю нормально.

— Офицер! — она настолько спешила, что даже не поприветствовала меня. — Там… там…

В глазах женщины поселились одновременно страх и нерешительность.

— Леона, успокойтесь, — спокойно, даже тихо сказал я, сделав ещё один глоток эфоко, с сожалением понимая, что одна из проблем требует моего участия и допить кружку не судьба. — Хорошо. Теперь спокойно и по порядку скажите, что произошло?

— Офицер, в тюремном каземате вскрылась пленная диверсантка.

— Твою мать, — спокойно выразился я на великом и могучем, добавив уже понятно для Леоны. — Насмерть?

— Эээ… Никак нет, офицер. Жива гадина! — обстоятельно доложила Леона грудным голосом. — Но непременно уйдёт в Вечность, если не помочь.

— Пойдёмте, Леона, — преувеличенно спокойно сказал я и без энтузиазма пошёл в каземат, отведённый для пленных.

Как только мои серебряные существа отстроили новый форт на Замковом утёсе, я велел разделить пленных, чтобы они не смогли договориться о том, чтобы давать одинаковые показания. Это было трудно, пока я располагал только ауксилией дигов. Мало нас было, чтобы везде успевать, но Зеес справился с распределением своих бойцов и на работы, и на несение службы. Он же позаботился о том, чего не предусмотрел я — поставил везде в форте стальные двери, ворота, ставни, решётки, и прочую фурнитуру, сделав нашу цитадель по настоящему неприступной и удобной.

Так что сбежать наши пленники не могли, не имея попросту такой возможности. Общения между собой были лишены. Не разговорив их с ходу, я понял, что морально к форсированным методам допроса, просто не готов.

Собственно, мне не было жаль диверсантов, совершивших нападение на ауксилариев. Подозреваю, если бы им предоставилась возможность убить меня или, например, Зееса, колебались бы они едва ли. Информация о том, кто нам противостоит и какими силами, нам была необходима. Но пытки…

Я решил, что со следующим донесением обо всём письменно доложу генералу. Есть же в штате легиона специально обученные люди? В смысле те, кому по должностным обязанностям положено заниматься разведкой и контрразведкой? Есть, вспомнить хотя бы Ами. Вот пусть они и ломали бы себе головы, над тем, что им делать с диверсантами.

Уже на подходе к каземату, я понял к кому мы идём. Гарея Кануль — учительница младших классов в местном аналоге школы.

Она не боялась ни меня, ни Зееса, когда мы пытались с ней несколько раз работать. Единственное, что нам удалось от неё узнать — то, как они сами себя называли «не покорившиеся». Ясное дело, не покорившиеся Поднебесному Аркадону, что само по себе было странно. Манаан никто никогда не оккупировал, тем более Аркадон. Они сами вошли в состав Империи и довольно давно.

Однако «не покорившиеся» подписания договора с Аркадоном не признавали. В общем-то, они существовали всегда, но раньше это не выплёскивалось из местных кантин и существовало лишь на уровне пьяной болтовни.

Гарея была их связной и хранила в своём скромном доме на окраине города оружие и боеприпасы. Мы выяснили это, когда вломились туда и перевернули всё вверх дном.

И всё же я не хотел выносить учительнице младших классов смертный приговор. Всё внутри меня, несмотря на очевидную её причастность к диверсионной деятельности, противилось против этого. Может, из-за того, что она выглядела как пожилая школьная учительница? Или из-за её фанатичной убеждённости в правоте её дела?

Стоя передо мной, она была переполнена презрением и не ответила ни на один вопрос, заданный на допросе, и вообще не произнесла ни слова. Прямая, не сломленная, гордая, пылающая к нам искренней и чистой ненавистью.

Войдя в каземат, я обнаружил женщину с перерезанными венами на запястьях. Не размышляя, перетянул её руки жгутами и наложил рунное заклинание «Малого Исцеления».

— Я принесла ей сегодня завтрак, офицер, — лепетала побледневшая Леона. — А она тут уже такая.

— Да чем она вскрыла себе вены? — ответил я. — У неё же отобрали всё!

— Смотрите там гвоздь…

Я присел около нар и действительно обнаружил перепачканный в крови и частичках кожи плохо забитый в половицу гвоздь. Заключённая, испуганная перспективой пыток, перерезала… Да нет, она порвала себе вены об торчащую шляпку гвоздя из половицы.

Казалось бы, ситуация очевидна: пленница, боясь, что выдаст сообщников, решила покончить с собой. Однако у меня было ощущение, что всё не так просто. Я посмотрел на Гарею, её бледное лицо оставалось таким же непреклонным и суровым, как прежде, даже в полубессознательном состоянии.

Вернувшись к своим мыслям, я оказался перед сложным выбором. С одной стороны, Гарея Кануль была врагом, чьи действия могли угрожать безопасности моего гарнизона и мирным жителям. С другой стороны, её фанатичная убеждённость и готовность пожертвовать собой заставляли меня задуматься: что стоит за её ненавистью? Верней, это было понятно — лютая ненависть к нам. Но чтобы школьная учительница превратилась в боевика-диверсанта… Тут нужна серьёзная психологическая работа.

Леона вот вроде бы легионер, но, увидев лужу крови, побледнела, словно мел. А ведь проходила подготовку не лучше и не хуже, чем все остальные рядовые в легионе.

Или… Или за этим диким поведением Гареи скрывалась более глубокая история, чем просто непримиримость к Аркадону.

Если это так, то даже пытки могут не привести к желаемому результату, а лишь усугубят ненависть к нам. И если она откинется, это также не добавит очков популярности легиону, да и мне. Хотя… Меня и так тут прозвали «Кровавым». Мне уже не страшно за свою репутацию.

Нужно пробовать другой подход.

Я посмотрел на Леону, которая стояла рядом, не зная, что сказать или сделать, чтобы помочь мне. Её беспокойство было очевидным, она боялась получить нагоняй.

— Леона, — начал я, — я хочу попробовать изменить подход. Надо попытаться поговорить с Гарей, когда она придёт в себя. Но без давления и угроз. Не подведи меня ещё раз. Следи за ней внимательней. Раз в полчаса смотри на неё через раздаточное оконце в двери. Понятно?

— Вы думаете, она заговорит? — с сомнением спросила Леона.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но попробовать имеет смысл. Попросит пить — дай. Не попросит, залей в неё через силу. Вопросы?

— Всё ясно. Считайте, уже сделано.

Спустя несколько часов, после того как рунное заклинание начало действовать, я вернулся в каземат Гареи. Она была бледна и выглядела усталой, но её глаза оставались полны упрямства и ненависти. Я сел на её нары, стараясь не показывать ни угрозы, ни агрессии.

— Гарея, — начал я спокойно, — я не пришёл сюда, чтобы заставить вас говорить против вашей воли. Я пришёл, чтобы понять.

Пленная учительница молчала.

— Почему вы считаете нас врагами? — продолжил я. — Мы ведь ни захватчики, ни оккупанты. Наши враги — урги. Мы здесь из-за того, что нам нужно было оснастить бронетехнику на местном заводе. Это не мы на вас, а вы напали на Шестнадцатую Панцирную Роту…

Гарея, наконец, заговорила, её голос был слабым, но полным решимости.

— Вы — чужаки. Мы никогда не признаем власти, которая принадлежит вам.

Это я уже слышал и не раз. От других пленных, которые сидели по отдельным казематам. Этот разговор оказался бесполезным. Я так и не узнал, какие силы нам противостоят и как скоро нам ждать следующего удара.