Звезда Мафусаила

Глава тринадцатая. Тайна планеты Забвение

Все замерли, молча стоя на пандусе, а Жанна испуганно прижалась к Добрынину, вцепившись своими хрупкими пальчиками в рукав его комбинезона. Паша машинально расправил плечи, как бы подчеркивая тем самым, что за его широкой спиной девушке ничто не грозит.

Невероятность происходящего вызывала в умах экипажа «Жана Вальжана» противоречивые чувства. Человек так уж устроен, что все неизвестное всегда представляется ему таинственным, жутковатым, устрашающим, таит в себе неизведанную опасность. Но в то же время где-то в глубине души это неизвестное и влечет, и притягивает к себе, и вызывает сладостное желание окунуться в эту тайну, подобно тому, как юная девушка с замиранием сердца ждет первого поцелуя.

Но сейчас и здесь, что хорошего можно было ожидать, когда на древнейшей из планет не только Млечного пути, но и всей Вселенной, вдруг ни с того, ни с сего в горной скале открывается огромная дверь, ведущая…Куда? А вдруг действительно-это дверь в ад или иное измерение и сейчас вырвавшиеся оттуда чудовища, страшные и омерзительные, как на картинах Франциско Гойи, утащат в пылающие недра Обливиона всех, кто находится на борту крейсера. Эти мысли невольно промелькнули в голове Яворского и он автоматически потянулся рукой за парализатором, обычно висевшим у него на поясе. Нащупав ладонью пустоту, он только тогда вспомнил, что ни у кого из них нет с собой оружия, оно было оставлено внутри «Жана Вальжана» за отсутствием в нем необходимости. Да и чем могли помочь людям обыкновенные парализаторы, если открывшийся провал действительно таил в себе реальную угрозу? А будь у них даже и самое современное оружие? Разве страшно оно для представителей цивилизации, способной создавать подобные циклопические сооружения? Устыдившись своих панических мыслей, Феликс обвел взглядом лица товарищей. У всех был такой же ошарашенный вид, как и у него. Один лишь Арбенин не утратил хладнокровия и, достав из складок своего необъятного комбинезона прибор, похожий на бинокль, приставил его к глазам и внимательно рассматривал открывшийся проем в стене.

Минуту спустя, опустив бинокль, он сказал без особого волнения в голосе:

— Там какая-то мерцающая пелена, словно туманная дымка. Похоже на какое-то защитное поле, которое словно, полог прикрывает вход. Что предпримем, командир? — обратился он к Феликсу, признавая его право решать за всех.

— Я думаю, что это тот шанс, который выпадает один раз в миллион лет. Если штурман прав, там мы можем столкнуться с артефактами Древних, что само по себе неоценимо для науки. Если же Удальцов ошибается и это с ними не связано, то все равно нужно выяснить, куда ведет этот так внезапно открывшийся вход. Тем более, что мы с Пашей целую неделю тщетно пытались исследовать эту стену всеми доступными нам способами.

Все закивали головами, поддерживая это предложение. Всех охватил исследовательский зуд.

— Но всем нам идти туда нельзя. — охладил их пыл Яворский. — Травкин ты останешься на крейсере. Проследи за погрузкой киборгов и техники. Хромов, Громов и Добрынин останутся здесь тоже вместе с Жанной. Ну, а мы с Герой, Матвеем и, если желаете к нам присоединиться, Константином Семеновичем, пойдем на разведку.

Хромов, Громов и Добрынин стали возмущаться, требовать, чтобы их взяли с собой, но Яворский оставался непреклонен.

— Артем не пилот и не смыслит в управлении огнем крейсера, — напомнил он. — А учитывая, что здесь где-то поблизости болтается пиратский звездолет надо быть готовым ко всему. А без Дениса вы в случае чего и пяти минут не продержитесь…

— А я пойду с вами! — настойчиво заявила Жанна. — Я тоже хочу посмотреть, что там такое! Я на это имею право, тем более, что я сама по себе и вам не подчиняюсь! — но, наткнувшись на тяжелые взгляды Яворского и Арбенина, утратила свой боевой задор и умолкла.

Четверо разведчиков спустились по пандусу вниз, а остальные, оставшись наверху, пристально смотрели им вслед. По мере приближения к проходу он рос и ширился, но Яворский отметил про себя, что отрылась лишь половина стены. Вторая ее половина оставалась таким же монолитом, каким прежде была она вся. По приблизительным прикидкам ширина прохода составляла метров 50–60 и столько же по высоте. Чем ближе они подходили, тем заметнее было мерцание внутри прохода. Не дойдя шагов трех до мерцающей пелены, все четверо остановились.

— Похоже, это какой-то портал, — приглядевшись произнес Матвей.

— Скорее все же силовое поле, — высказал мысль Арбенин.

— Пока не проверим-не узнаем, — решительно сказал Копылов, двинувшись вперед.

— Обожди! Куда ты? — отчаянно крикнули Удальцов и Яворский, пытаясь его задержать. Им удалось уцепиться в рукав его комбинезона, но Копылов уже шагнул в мерцающее марево, даже не заметив, что тащит за собой обоих. Несколько секунд спустя, не особенно раздумывая, за ними последовал и полковник.

Переход был похож на то, как обычный путник, идя прохладным ранним утром по тропинке среди лугов, вдруг в какой-нибудь лощинке попадает в полосу густого тумана — шаг, другой, третий и она осталась позади, а вокруг опять ничем не ограниченная видимость. Так и разведчики, пройдя сквозь мерцающее марево, оказались в светлом и просторном помещении, словно на солнечной лужайке. Собственно говоря, это было нечто вроде коридора, конец которого скрывался где-то вдали в голубоватом сиянии, и от входа, где стояли Яворский, Удальцов, Копылов и присоединившийся к ним секунду спустя Арбенин, виден не был.

Этот широкий коридор был абсолютно пуст и стерильно чист, пол его и стены были выполнены из знакомого уже всем материала, природа которого так и осталась неизвестной. За счет чего достигалось его освещение разведчики не поняли. Похоже, что свет лился откуда-то с потолка, который им виден не был.

— Странно! Что бы это могло означать? — озадаченно произнес штурман, втайне надеявшийся обнаружить здесь реликвии Древних в виде каких-то приборов, сооружений, записей и т. п. Что конкретно он надеялся здесь найти, Матвей и сам объяснить затруднялся, но в любом случае, не абсолютно пустой коридор.

— Обратите внимание на стены, — вдруг сказал Арбенин. — В них словно впечатаны дверные проемы с изображением каких-то рисунков.

— Точно! — пробасил Копылов, подходя к стене слева от входа. — Вот смотрите, словно отпечаток двери, а на нем голографическое изображение…

— Млечного пути! — воскликнул штурман. — Причем изображен здесь рукав Персея!

— А вот на следующей двери рукав Лебедя! — с удивлением произнес Яворский.

— Насколько я смыслю в астрономии, — добавил Арбенин, подойдя к третьей «двери», — здесь изображен рукав Стрельца и облако раскаленного межзвездного газа в самом центре Млечного пути.

— Но что бы могли обозначать эти зеленые мерцающие точки в каждом из спиральных рукавов? — присмотревшись внимательно к голограммам, спросил наблюдательный Копылов.

Действительно, на каждой из голограмм с россыпью звезд, туманностей, звездных скоплений и облаков межзвездного газа мерцала зеленая точка. Но только одна.

— А вот и рукав Центавра, — уже более спокойным тоном произнес Удальцов. — Следовательно, рассуждая логически, следующей должна быть голограмма с рукавом Ориона. Любопытно взглянуть, ведь здесь ведь находится и наша межзвездная Империя.

Он подошел к четвертой двери и с удивлением заметил:

— Нет, это не рукав Ориона! Похоже это Малое Магелланово облако!

— А вот и Большое Магелланово облако! — добавил Яворский, подойдя к пятой двери.

— Позволю себе предположить, что на шестой двери будет голограмма Галактики Андромеды! — уверенно заявил Арбенин.

— Точно! — пробасил Копылов уже стоявший там. — И опять на ней зеленая точка…Хотя нет, пять зеленых точек и одна оранжевая. И вот, глядите, одна даже красная. А на Магеллановых облаках по одной зеленой…

— И на этом все! — с нотками разочарования в голосе воскликнул штурман, пройдя дальше по коридору. — На этой стене на «дверях» голограмм больше нет. Во всяком случае поблизости, в пределах видимости.

— Давайте посмотрим, что на противоположной стене, — предложил Феликс. Однако, к их удивлению там, хотя и имелись впечатанные «двери», но никаких голограмм тоже больше не оказалось.

Озадаченные разведчики собрались в центре коридора на короткое совещание.

— Странно все это, — сказал заметно разочарованный штурман. — Кому взбрело в голову создать такое колоссальное сооружение и так его замаскировать, только для того, чтобы украсить его семью голограммами с изображением отдельных участков звездного неба?

— Вот именно! — с нажимом произнес Феликс. — Никто ради семи картинок не стал бы этого делать. Давайте спокойно проанализируем, что это за голограммы? Что они могли бы означать? На что это похоже вообще? Зачем эти зеленые, красная и оранжевые точки? Ведь это не каприз того, кто делал эти голограммы, а явно имеет какое-то значение! Свой, непонятный нам смысл!

— Прежде всего, — стал размышлять вслух Арбенин, — что мы здесь вообще имеем? Млечный путь, пусть и без одного спирального рукава, галактики Малое и Большое Магеллановы облака — спутники Млечного пути, и наконец, самая близкая к нам галактика, близнец Млечного пути, — Андромеды. Ее еще называли в древности Туманностью Андромеды. Что же общего для них всех?

— Прежде всего, — пожал плечами Удальцов, — это соседи. Млечный путь, галактики Магеллановых облаков и Андромеды находятся на самом близком расстоянии друг от друга. Относительно, конечно, так как до Андромеды два с половиной миллиона световых лет. Но до других более далеких галактик, невообразимо более долгий путь.

— Меня смущает одно обстоятельство, — задумчиво произнес Феликс, — в Млечном пути выделяют обычно пять главных спиральных рукавов и два малых. Ну, малых здесь нет, это объяснимо, даже не все астрофизики соглашаются их выделять отдельно. Но почему здесь нет голограммы рукава Ориона? Ведь это центральный спиральный рукав нашей галактики!

— А зачем она здесь, если мы с вами находимся внутри рукава Ориона? — раздался за спиной Феликса чей-то незнакомый голос.

Все обернулись и замерли от неожиданности. Рядом с ними стоял невысокий, но широкоплечий, с фигурой античного атлета русоволосый парень. На нем были брюки из какого-то странного переливающегося материала и рубашка с короткими рукавами. Ноги парня были обуты в какую-то мягкую обувь, вроде мокасин. Его серые глаза смотрели на разведчиков спокойно и доброжелательно и в них светилась мудрость многих сотен тысяч поколений.