Звезда Мафусаила

Глава двенадцатая. В которой сначала кое-что проясняется, а затем все окончательно запутывается

…но его изумления никто не заметил, кроме самой Жанны. В первое мгновение на ее лице отобразилось такое же удивление, как перед этим у Арбенина, но она быстро справилась с ним и бросила в его сторону умоляющий взгляд. Уловив его, полковник, уже было открывший рот, чтобы что-то сказать, промолчал и лишь вопросительно взглянул на Феликса.

— А, это вы Константин Семенович, — сказал тот, — очень кстати, знакомьтесь Жанна д'Оспанэ, пилот прогулочной яхты князя Оболенского. Бывшей яхты…

Девушка привстала в кресле, приветствуя полковника, но внимательный взгляд заметил бы, что она продолжает смотреть на него смущенно и с некоторой опаской.

— Арбенин Константин Семенович, — в свою очередь с легким полупоклоном представился полковник, не дожидаясь, пока это сделает Яворский. — Значит, это вам удалось отразить нападение пиратов? Вы отважная и смелая девушка, ваши родители могут вами гордиться… И, видимо, послушная дочь, какой и надлежит быть юным девушкам вашего возраста?

На последнюю фразу, заданную в несколько ироничном тоне никто не обратил внимания, но щеки Жанны вспыхнули румянцем, она, пытаясь его скрыть, опустила голову и ничего не ответила.

— В Ваше отсутствие, Константин Семенович, — продолжал, между тем, Яворский, — мы прикинули план действий на сегодня. Решили попробовать посадить крейсер на космодром. Надо только проверить все ли там готово.

— Это очень кстати, — оживился полковник, — на орбите ему оставаться нежелательно, особенно в свете последних событий. Пиратский звездолет ведь не уничтожен и находится где-то поблизости здесь в системе Мафусаила. Кстати, — задал он вопрос Жанне, — к какому типу кораблей от относится? Как пилот, вы не могли этого не заметить!

— Все произошло очень быстро, — несколько смущенно ответила девушка, — но мне кажется это был корвет. Фрегат или крейсер разнесли бы яхту с первых же выстрелов.

— Логично, — кивнул полковник, — корвет «Жану Вальжану» не страшен, но все же правильнее будет укрыть крейсер от греха подальше. Где один корвет, там может появиться и тяжелый крейсер, а то и два.

— Тогда мы с Пашей спустимся на шлюпке вниз, — деловито заметил Феликс, посмотрим, как там поработали киборги.

— Я с вами, — безапелляционно заявил штурман. — Должен ведь я увидеть, что вы все это время от нас скрывали из наследия Древних!

— А вам, Жанна, — добавил Яворский, — я настоятельно рекомендую удалиться в отведенное вам помещение и продолжить курс лечения, а то я заметил, что у вас на щеках то появляется, то исчезает румянец. После ранений нередко бывает лихорадка, поэтому для вас крайне важно соблюдать постельный режим.

— Хорошо, — вновь зарумянившись, тихо ответила девушка и покинула помещение рубки.

Спустя полчаса, когда Травкин и Громов погрузились в работу за своими пультами, ничего не замечая вокруг, а Копылов, как обычно, дремал в кресле в углу рубки, дверь в «медицинский отсек» где находилась Жанна, отворилась и на пороге появился Арбенин.

Он остановился, сложив на груди руки, бросил короткий взгляд на девушку, лежавшую в постели, и с нескрываемой иронией спросил:

— Но почему д'Оспанэ?

Прекрасное своей экзотической красотой лицо девушки в обрамлении короны густых темно-каштановых волос выглядело прелестно и, ожидая ответа на свой вопрос, полковник невольно им залюбовался.

— Дядя Костя, — сердито ответила она, — ты прекрасно знаешь, что одна моя прапрабабка была казашкой, у нее фамилия Оспанова, а прабабка француженкой. Вот я и назвала себя так. А в переводе это означает Небесная. А тебе что не нравится? Разве плохо звучит? — кокетливо улыбнулась девушка, сменив гнев на милость.

— Дорогая моя девочка, — вздохнул полковник, присев на край ее койки, — я качал тебя в колыбели, когда ты была еще младенцем, я рассказывал тебе случаи из своей служебной практики, которые ты воспринимали, как сказки, когда подросла. В конце концов, я близкий друг твоего отца… Я всегда считал тебя умной девочкой, хотя порой и чересчур независимой. И у меня в голове не укладывается, как ты могла отважиться на такой глупый поступок — угнать яхту князя? Ведь тебе еще не исполнилось восемнадцать лет и у тебя нет удостоверения пилота!

— Ну, и что? — с вызовом ответила девушка, сверкнув глазами. — Можно подумать диплом пилота прибавит мне навыков вождения звездолетов. А яхтой я управляю с четырнадцати лет и никакие удостоверения мне не нужны.

— То-то ты и до управлялась, — с сарказмом заметил Арбенин, — что оказалась черт знает где от дома и едва не погибла! Я уже не говорю о том, что яхта взорвалась.

— Это с каждым могло случиться, — упрямо возразила девушка, наморщив носик. — Я не виновата, что двигатель пошел вразнос…

— Погоди минутку, — прервал ее собеседник. — А как бортовой ЭлеМ вообще допустил тебя к управлению яхтой?

— Я его отключила, — нехотя созналась Жанна, пряча глаза от осуждающего взгляда полковника, — а включила обратно уже потом, когда оказалась здесь. Хорошо, что успела. Это ведь он вел бой с пиратами. Я бы сама не смогла от них отбиться.

— Так я и думал, — вздохнул Арбенин. — Но ты представляешь, каково сейчас отцу? Он ведь места себе не находит?

— Может, он и не знает ничего еще, — понурив голову сказала девушка, — его вызвали в столицу, чем я и воспользовалась. Кстати, — сменила она тему беседы, — дядь Костя, спасибо тебе, что не выдал меня моим спасителям!

— Едва удержался, меня еще вчера кольнула мысль, что без тебя с этой яхтой не обошлось. Поэтому морально я готов был увидеть тебя здесь. А между прочим, — поинтересовался полковник, — я так и не понял, почему ты не назвалась собственной фамилией? Она ничуть не хуже выдуманной!

— Да в том и дело. Но моя фамилия славна делами предков, — с гордым достоинством сказала девушка. — А я хочу пожить хоть немного, купаясь не в отблесках их славы, а доказав, что и сама заслуживаю этой славы и уважения.

— Ладно, — поднялся Арбенин, — быть по сему. Все равно изменить уже ничего нельзя. Но имей в виду никаких флиртов, а тем более романов, я тут не допущу и буду тебе самой строгой дуэньей! Теперь я за тебя отвечаю перед твоим отцом.

Он направился к двери, а Жанна, скорчив рожицу, высунула вслед ему свой розовый язычок и прошептала:

— Вот зануда!

Полковник резко обернулся, но она уже лежала с умильной миной послушной девочке на своем прелестном личике. Он укоризненно покачал головой, улыбнулся и вышел из комнаты.

Тем временем Яворский, Добрынин и Удальцов, выйдя из космошлюпки, приступили к обследованию космодрома. Как и предполагал второй пилот, киборги уже закончили его уборку и сейчас готовили технику для ее эвакуации на «Жан Вальжан».

Удальцов прежде всего, стал обследовать поверхность очищенной площадки, даже безуспешно пытался отколоть от нее кусок покрытия.

— Да вы вообще понимаете значение этого открытия? — возбужденно говорил он, хотя его никто и не слушал. — Это ведь искусственное покрытие, а не природное образование. Другими словами, факт существования Древних практически доказан!

— С чем тебя и поздравляю! — буркнул Феликс, ощупывая носком ботинка покрытие космодрома. — Как думаешь, Паша, «лапы» не будут скользить на нему? Это же сплошной каток.

— Да нормально все будет, — ответил тот, — вес крейсера огромный. Да и до нас тут, похоже, садились корабли.

— Э, прагматики вы, нет в ваших душах места романтике, — с досадой махнул рукой штурман и направился к выполненной из того же материала стене в горной гряде.

Пилоты, тем временем, объяснили киборгам, где те должны будут находиться во время посадки крейсера.

— Потом по пандусу поднимайте все на борт и загружайте в трюм, — распорядился напоследок Феликс. — И смотрите не попадите под дюзы, когда будем садиться. Тут уж спасение обгорающих-дело ног самих обгорающих. В смысле разбегайтесь подальше от пламени дюз, — добавил он, чтобы было понятнее.

Подошел штурман, на лице которого читалось благоговейное восхищение всем увиденным.

— Подумать только, — бормотал он про себя, — Титаны, Асуры, Древние! Не зря я в них верил, не зря был убежден в существовании их працивилизации! Вот оно их творение, здесь под ногами! Кто поверит, что я топчу ногами древний артефакт?!

— Если тебе от этого станет легче, — насмешливо заметил Феликс, — то мы с Пашей готовы поверить! Но времени исследовать все эти артефакты у тебя еще будет достаточно, а пока надо возвращаться на корабль. Время не ждет, вон Мафусаил уже в зените стоит. Если мы хотим еще сегодня посадить сюда крейсер, то терять нельзя ни минуты.

Однако не случайно сказано, что человек предполагает, а один лишь Бог располагает. Когда Яворский, Добрынин и Удальцов поднялись на борт «Жана Вальжана», то увидели стоявших возле пульта связи Арбенина и Громова. Травкин находился за пультом и нажимал клавиши на панели. Оказалось, что буквально несколько минут назад он засек передачу в Г-диапазоне, которая велась откуда-то со стороны Терры.

— Но теперь-то я, — уверен, что адресована она кому-то в Космосе, — возбужденно говорил Артем, — полковник прав, сигнал предназначен для приема не на Обливионе!

— Возможно, — сказал Арбенин, державший в руках свой портативный передатчик, — принимающая сторона ответит на сигнал и мы постараемся засечь это место.

Но время шло, сигнал не повторялся, а Мафусаил тем временем стал скатываться к горизонту. С учетом этих обстоятельств посадку на космодром решили перенести на завтра.

На следующий день сразу после завтрака, который, как обычно, приготовил киборг-повар, все собрались в рубке, где разместились в противоперегрузочных креслах. Жанна чувствовала себя уже почти здоровой, поэтому присоединилась к остальным. Добрынин и Яворский одели шлемы связи с ЭлеМом.

— Но ты, старина, не вмешивайся, — предупредил Паша электронный мозг, — сажать крейсер буду сам. Это было сказано с такой интонацией, что подразумевалось, мол, без сопливых обойдемся!

Что ответил ЭлеМ никто не слышал, но Феликс лишь укоризненно покачал головой. Правда, он был спокоен, зная, что техника посадки у Добрынина отработана до мелочей и он действительно при посадке один стоит трех, а то и четырех ЭлеМов.

Между тем, Добрынин включил маневровые дюзы и приступил к маневру схождения с орбиты. Феликс, сидя рядом, откинулся в кресле. Он знал, что для выполнения этой операции понадобится время, так как Добрынин хочет зависнуть прямо над центром космодрома.

Минуты утекали за минутами, но вот, приборы показали, что «Жан Вальжан» находится точно над центром космодрома. Начав посадку, пилот учел вращение Обливиона, поэтому крейсер приземлился не точно в центре площадки, а ближе к стене, которую штурман накануне объявил артефактом Древних. Стороннему наблюдателю могло показаться, что с низкого темно-вишневого неба опускается какая-то гора консервных банок все с более сужающимся диаметром. Широкое основание этой металлической горы становилось все ближе и ближе. Наконец, зависнув на какое-то мгновение на высоте пятидесяти метров, крейсер выпустил свои могучие посадочные «лапы» и в следующую секунду мягко опустился на поверхность космодрома. Несмотря на опасения Яворского, крейсер встал на ней прочно и незыблемо, как Александровский столб перед Зимним Дворцом.

Сняв шлем и выключив двигатели, Добрынин повернулся к Яворскому.

— Командир, — сказал он с изрядной долей бахвальства, — докладываю, посадка выполнена безукоризненно!

— Благодарю за службу, капитан-лейтенант! — в тон ему ответил Яворский, а Жанна от избытка чувств захлопала в ладоши, глядя на Добрынина с нескрываемым восхищением.

— Мастера видно по почерку, — одобрительно заметил Арбенин, а Копылов прогудел из своего угла: «Истинное мастерство не пропьешь!»

Между тем, в трюме раздвинулась стена и из нее стал медленно выползать пандус.

— Желающие полюбоваться вблизи на прелести Обливиона — на выход, — будничным тоном произнес Феликс, обращаясь в основном к Жанне. Ему самому, как и остальным его товарищам, кроме пожалуй, штурмана, эти «прелести» уже порядком надоели.

Тем не менее, через несколько минут, на пандус вышли все. Жанна не видела до этого, что собой представляет Обливион и даже слегка отшатнулась от испуга, сделав попытку спрятаться за широкой спиной Добрынина. Он посадил крейсер так, что тот оказался буквально в двухстах шагах от искусственной стены, которая сейчас в лучах Мафусаила приобрела какой-то инфернальный оттенок, словно это в самом деле было преддверие ада.

— Смотрите, что это? — внезапно произнес Арбенин, указав рукой в левую часть стены. Там явно что-то происходило, но что именно отсюда было трудно разглядеть, какое-то движение или шевеление в сплошной скальной породе, чего не могло быть по всем законам физики.

— Да она же раздвигается! Смотрите! Разве вы не видите, в ней появилась щель! — крикнул Матвей.

Штурман был прав. Стена раздвигалась медленно, но неуклонно и вскоре относительно небольшая щель в ней превратилась в огромное зияющее отверстие.