Зов долга

Глава пятая

Через некоторое время мы остановились возле тяжелой железной двери, подобной многим другим, мимо которых мы прошли, удаляясь от места засады. Симеон тут же распластался по стене, как будто ожидал еще одной атаки. Он переводил лихорадочный взгляд вперед и назад по ходу туннеля, напряженно ловя намек на движение, которым неприятель мог выдать себя, и я в первый раз заметил, что его бледное лицо и руки покрыты шрамами, судя по рубцовой ткани старыми. Симеон был вооружен дробовиком, — наверное, потому, что бессмысленно было предъявлять ему какие-либо требования по точности стрельбы. Он держал дробовик прижатым к телу, но в постоянной готовности применить без размышлений.

Каждый раз, когда он переводил взгляд с одного конца туннеля на другой и скользил взглядом этим по мне, он чуть вздрагивал — что, как вы должны понять, я не находил успокаивающим, учитывая его психическое состояние и сам факт вооруженности. Когда я поделился этим наблюдением с Эмберли, она только покачала головой.

— Дело не в тебе, — сказала она, нажимая на дверь. Металл немного прогнулся, но не сдвинулся с места, и она сделала шаг назад, с раздражением выдыхая. — В твоей форме.

Я счел это хорошим объяснением, потому как именно полковой комиссар должен был для начала сослать Симеона в тот ад, которым являлись штрафные легионы.

— Чем он провинился? — спросил я, невольно заинтересованный, и Эмберли снова пожала плечами, заставив подвывать сервомоторы, к чему я уже начинал привыкать.

— Сломался в тяжелой обстановке. Приказал расстрелять целый взвод за то, что не поприветствовали должным образом вышестоящего офицера во время вражеского артиллерийского обстрела, и сам застрелил семерых солдат из личного оружия, прежде чем его сумели свалить с ног. Трагично.

— Такое случается. — Я тоже пожал плечами. — Некоторые молодые офицеры не могут выдержать того давления, которое оказывает на них битва. Именно поэтому за ними стоят комиссары.

— Так он и был комиссаром, — отозвалась Эмберли, и я глянул на этого жалкого грешника со смесью ужаса и жалости.

Иногда приходится слышать истории о тех, кто принадлежал к Комиссариату, но в результате оказался на самом дне и ниже, но никто не придает им большого значения — и в тот раз впервые я увидел одного из своих соратников опустившимся до такого состояния. Впрочем, на мрачные размышления у меня оказалось не очень много времени.

— Позвольте. — Янбель мягко проскользнул мимо меня на маленьких колесиках своих аугметических ног и принялся производить какие-то сложные манипуляции своими механодендритами с одной из кабельных коробок, в то время как его обычные руки были заняты небольшой ароматической курильницей и, к моему удивлению, глопом из зеленоватой сои, который он, очевидно, выклянчил у Юргена. Поймав мой взгляд, он только пожал плечами. — С того времени, как мы позавтракали, прошло немало времени.

Объяснение это прозвучало не вполне членораздельно.

Вспоминая о том, что большинство техножрецов, с которыми мне довелось быть знакомым, совершенно не заботились о вкусе еды, рассматривая ее только как топливо для организма (что, полагаю, в данном случае было преимуществом), я решил рассматривать устроенный Янбелем импровизированный перекус как подтверждение давно сложившемуся впечатлению, что некоторая доля эксцентричности является необходимым условием для включения в свиту Эмберли.[20]

— О, разобрался. — С гулом сервомоторов лист металла перед нами начал сдвигаться в сторону, пропуская нас внутрь, и техножрец усмехнулся, глядя на Эмберли. — Тридцать семь секунд. Возможно, пора посоветовать арбитру обновить протоколы безопасности.

— Учту, — сухо отозвалась Эмберли, входя в ярко освещенное пространство за дверью.

Я последовал за нею, понимая, что мы оказались в подсобном помещении, которое мало отличалось от любых других подвалов по всему Империуму: пыль, трубопроводы, пара убегающих прочь грызунов и лестничный пролет, ведущий наверх. Основным отличием от прочих, которое я отметил, была группа юстикаров с нацеленным на нас оружием, но Эмберли это, казалось, не слишком заботило, а учитывая, что большая часть ее окружения находилась между мной и стволами, — меня тоже. Впрочем, стражи порядка начали расслабляться сразу, как только тяжелая дверь в подземный город стала закрываться за нами.

— Инквизитор вернулся, — четко доложил командир отряда, видимо кому-то вышестоящему, через встроенный в шлем вокс-передатчик, поскольку для всех находящихся в помещении факт этот и так должен был быть очевиден. Затем юстикар слегка запнулся: — С дополнительным… персоналом.

— Комиссар Каин, — представился я, выступая вперед и перехватывая инициативу прежде, чем кто-то подумает, что я являюсь всего лишь еще одним из подручных Эмберли. — Арбитр ожидает моего визита. Сожалею, что пришлось использовать несколько обходной путь.

— Похоже, это будет занимательная история, — раздался голос с лестницы. Я поднял взгляд и увидел седовласого человека в черной форме арбитра сениорис, который разглядывал нас сверху вниз с выражением легкого любопытства. — Я хотел бы услышать ее в деталях и в более подходящей обстановке.

— Нам потребуется медик, — произнесла Эмберли, позволяя Найту соскользнуть с ее плеча на руки оказавшихся поблизости юстикаров.

Арбитр Киш отступил на пару шагов, дабы дать им возможность пройти, затем снова утвердился наверху лестницы.

— А что остальные двое? — спросил он.

— К сожалению, они погибли. — Эмберли посмотрела в мою сторону. — Я уверена, что Кайафас расскажет вам подробнее.

— Вы не собираетесь присутствовать на совещании? — спросил Киш.

Эмберли покачала головой.

— Присоединюсь к вам, как только смогу сменить одежду на что-нибудь более комфортное, — ответила она, проследовала вверх по лестнице во главе своей банды не вписывающихся в нормальное общество личностей, которое теперь пополнилось Земельдой, и скрылась от наших взоров.

С моей привычкой читать язык жестов, я не мог не заметить, что Пелтон и Киш избегали встречаться взглядами и каждый из них буквально ощетинился, когда они оказались вблизи друг от друга: разговор Пелтона с зеленовласой продавщицей закусок внезапно стал самым захватывающим трепом в Галактике, в то время как внимание арбитра полностью поглотил какой-то вокс-9 докладом.[21]

Впрочем, задумываться об этом мне было некогда, потому как к тому времени мы с Юргеном, в свою очередь, достигли вершины лестницы.

— Комиссар Каин. — Киш протянул руку для пожатия, улыбаясь со всей возможной открытостью, и я совершенно автоматически протянул свою в ответ, — добро пожаловать на Периремунду. Сожалею, что прием, вам оказанный, был вовсе не настолько сердечным, насколько мне хотелось бы.

— Не беспокойтесь, — гладко ответил я. — Сожалею, что поцарапали вашу машину.

— Должно быть, это попросту случайность, противник перепутал цель, — произнес Киш, когда мы с комфортом расположились в его кабинете, а я бегло и сжато пересказал ему наши приключения на дороге от аэродрома. Приемной ему служило обширное помещение, хорошо обставленное и с эффектным видом на простирающийся внизу город и открытую пустошь за ним, где небо полыхало багрянцем и золотом, поскольку солнце наконец-то садилось за каменные колонны на горизонте. — Мятежники, очевидно, полагали, что в машине окажусь я, и надеялись, что мое устранение подорвет усилия по их искоренению.

— Это кажется наиболее вероятным, — согласился я, потягивая амасек еще более изысканный, чем тот винтаж, который я обнаружил в машине, а Эмберли испарила своей огненной бомбой. — Вряд ли проведенного мною здесь времени достаточно, чтобы обзавестись собственными врагами.

— Кроме тех, которым противостоим все мы, — сухо добавила Эмберли; она расположилась, откинувшись, на диванчике возле одной из стен, баюкая в руке тонкого фарфора чашечку с рекафом.

Я кивнул, соглашаясь, и спросил:

— Насколько глубоко закрепились проникшие в наш тыл генокрады?

— Достаточно глубоко, — ответил Киш, не отрываясь от огней люминаторов, которые начали, мерцая, зажигаться в Принципиа Монс. — Если судить по количеству ячеек, которые мы раскрыли за последний год, они находятся здесь уже несколько поколений. Никто не подозревал об их присутствии, пока они не начали свою кампанию по разжиганию мятежей.

— Что поднимает перед нами вопрос о том, почему именно сейчас? — Я кинул взгляд на Эмберли. — Мы в большой беде, не так ли?

— Именно так. — Она пожала плечами, заставив заволноваться дымчатую материю платья. — По крайней мере, мы уничтожили патриарха, что должно дезорганизовать их хотя бы здесь, в Принципиа Монс. Но должны быть еще — в гнездах на других плато.

— Например, на Хоарфелле? — обеспокоенно спросил я, но, к моему облегчению, она покачала головой:

— Конечно же, мы не можем полностью исключить этого, но, кажется, подобное маловероятно. Мы до сих пор не получали докладов о беспорядках там. — Она оценивающе поглядела на меня, без сомнения догадавшись об основной причине моего беспокойства. — Конечно же, даже там должна найтись ячейка гибридов. Дариен достаточно большой город, чтобы они могли в нем спрятаться и без обширного туннельного комплекса.

— Это верно, — согласился я, когда картина этого привольно раскинувшегося города с пригородами, увиденная мною с высоты, встала перед моим внутренним взором. — Могу я сообщить полковнику Кастин о том, против чего мы на самом деле выступаем?

— Можете, хуже от этого не будет, — признала Эмберли, обменявшись быстрыми взглядами с Кишем, который, очевидно, не очень обрадовался этому, но по понятным причинам не склонен был спорить с инквизитором. Впрочем, от Эмберли беспокойство арбитра не укрылось, потому что она сразу же снова поймала его взгляд. — Пятьсот девяносто седьмой принимал участие в зачистке Гравалакса, — пояснила она, — сражался с тиранидами и прежде. Их эффективность увеличится, если они будут знать, с чем имеют дело.

— Я понимаю. — Киш кивнул, вроде бы успокоенный. — Тогда, конечно же, сообщите им, комиссар. Полагаю, вы можете полагаться на осмотрительность своего полковника?

— Безусловно, — ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, словно я уязвлен подобным вопросом. На его месте я задал бы точно такой же.

— Ну хорошо. — Киш повернулся и активировал гололит, встроенный в его стол. Медленно вращающееся и, что характерно для всех подобных устройств, слегка помаргивающее изображение Периремунды появилось на нем, усеянное голубыми значками, обозначающими основные населенные центры, и помеченное красным там, где удалось выследить и уничтожить гнезда генокрадов за последний год или около того, с тех пор как они начали демонстрировать свою деятельность. Янтарные точки отмечали места, где, как полагалось, культисты сумели избежать очистительного огня юстикаров и СПО, и обширная сыпь тошнотворно-фиолетовых показывала те места, где существование таких ячеек подозревалось, но не было доказано. Арбитр кивнул Эмберли. — Если так, то я понимаю, почему вы настояли на размещении в Дариене этого подразделения.

— Это показалось мне предусмотрительным, — произнесла Эмберли, мельком скосив глаза на Юргена, который потерянно сидел в углу комнаты, с отсутствующим видом жуя еще один глоп из припрятанных в недрах формы.

Догадываясь о том скрытом смысле, который мог быть вложен в этот взгляд, я не мог не согласиться с нею. Удивительный дар моего помощника, который разрывал телепатическую связь в выводке тиранидов, что обнаружилось в туннелях под Майо,[22] мог оказаться эффективным и здесь.

Конечно, для этого инквизитор должна была ожидать, что мы окажемся достаточно близко к проклятым тварям, для того чтобы способности Юргена сделали свое дело, что само по себе внушало беспокойство. Стремясь не думать о подобном, я указал на гололит:

— Можем ли мы увидеть на этой карте расположение наших собственных сил?

— Конечно же. — Киш повозился с управлением, и на изображении появилось внушающее уверенность число зеленых значков.

Я достаточно легко узнал идентификационный код 597-го, да и другие гвардейские полки оказались развернуты настолько грамотно, насколько вообще было возможно в текущей ситуации; два из них стояли прямо здесь, в столице. В то же время основная часть отмеченных имперских боевых единиц принадлежали СПО, и я с немалой долей трепета заметил, сколь многие из них расположены в непосредственной близости от янтарных или фиолетовых контактных иконок.

Я указал на них, поведя рукой, и спросил:

— Нужно ли понимать так, что данные боевые единицы считаются потенциально ненадежными?

Киш кивнул:

— Конечно же.

Дрожь недоброго предчувствия охватила меня, когда полномасштабная картина сложилась в моем мозгу. Разумеется, не все отряды СПО будут в итоге подвержены порче, но вполне достаточно, чтобы их назначение на любые боевые задачи стало рискованным. Я видел инфицированных солдат, которые обращали оружие против собственных товарищей на Кеффии и Гравалаксе, и сама возможность того, что это произойдет, уже оказывала не лучшее влияние на боевой дух. Но что еще хуже, по мере того как проблема будет становиться все более очевидной, усиливающееся недоверие в рядах приведет, вне сомнения, к стычкам и учащению «дружественного огня» даже между теми отрядами, которые совершенно чисты от инфекции.

Я задумался о том кошмаре, который готовился упасть на наши головы, и моя тревога превратилась в ужас. Если даже часть того, что я увидел сейчас, была правдой, то Периремунда находилась на грани падения в пучину анархии, в ситуации гораздо худшей, чем виденное мною на Кеффии или Гравалаксе. На тех мирах заражение генокрадами было вовремя выявлено и эффективно нейтрализовано прежде, чем котел закипел, но здесь он готов был взорваться. Раздумывая над своими выводами, я заметил незнакомый мне значок среди небольшого числа зеленых росчерков на карте — которое начинало казаться мне все более жалким — и в некотором смущении указал на него.

— А здесь что такое? — спросил я. — Это не Гвардия и не СПО.

— Это женский монастырь, — объяснил Киш, удивленный тем, что я не узнал символа. — Орден Белой Розы[23] содержит на нашей планете небольшой Дом Сестринства, благословляя Периремунду своим присутствием. — Он пожал плечами. — Конечно же, для нас это очевидная удача — в наших обстоятельствах.

— Немалая, — дипломатично согласился я.

Этого нам только и не хватало — кучки распевающих псалмы фанатичек в силовых доспехах, путающихся у нас под ногами и мешающих дать скоординированный военный ответ врагу. Мне не часто в прошлом представлялась возможность лично контактировать с воинствующими Орденами Экклезиархии, но из тех немногих случаев, когда это все-таки происходило, я вынес мнение, что несомненная воинская доблесть их монахов и монахинь идет рука об руку с наихудшими проявлениями ограниченности и узости взглядов, способными достать до печенок самого Императора. Эффективно ввести их в бой в рамках того, что хоть немного напоминало бы связный план битвы, — практически невозможная задача. Лучшее, что можно было сделать, — указать им направление, выкрикнуть «Еретик!» и предоставить их самим себе. Если повезет, они могут пробить дыру во вражеских войсках, которой вы сможете воспользоваться. А если им это не удастся, по крайней мере, вы избавитесь от них раньше, чем они вынесут вам мозг своими проповедями.

— Уверена, что мы сможем найти для них какое-нибудь важное дело, — произнесла Эмберли, похоже не более моего убежденная в их полезности.

Но что-то в ее тоне заставило мои ладони зудеть, и я пристально поглядел на инквизитора. На задворках моего сознания зашевелилось ужасающее подозрение.

— Есть что-то еще, что вы мне не сообщили, не так ли? — спросил я, встречаясь с Эмберли взглядом.

Спустя мгновение она кивнула:

— Есть, но это все еще засекречено. Вы можете сообщить своему полковнику и майору Броклау, если сочтете нужным, но, если эта информация просочится дальше до того момента, когда будет сделано официальное оповещение, меня это самым серьезным образом огорчит.

— Понял. — Я даже не желал представлять себе последствия ее огорчения. — И какова же эта информация?

Я не был уверен в том, что хочу это знать, но пойти теперь на попятный, не потеряв лица, я не мог. Уверен, что Эмберли прекрасно догадывалась о свойствах моей настоящей личности, но Киш, конечно же, верил в легенду о Герое Каине, и разочаровывать его было не время.

Эмберли сделала глоток рекафа.

— Ты сам слышал Рахиль там, в туннеле, — произнесла она, и я кивнул; мне слова псайкера показались обычной для нее бессмыслицей, но теперь, с моими нынешними знаниями о заражении генокрадами, приобретали подобие смысла.

— Она говорила что-то о тени, — сказал я, стараясь сделать вид, что добрый глоток амасека последовал за этими словами просто для того, чтобы дать мне паузу на размышления, а не затем, чтобы скрыть, как нервно дернулся мой кадык в подступившей панике, — и что она голодна.

Я уставился на болезненную сыпь значков, обозначающих известные и предполагаемые культы генокрадов, едва осмеливаясь поверить тому заключению, которое не мог не вынести из всех имеющихся свидетельств.

— Они начали звать, не так ли?

— Начали, — подтвердила мои слова кивком Эмберли и поставила чашечку с рекафом на специально для нее пододвинутый столик — внешне столь же невозмутимая, как если б мы болтали о погоде. — Рахиль заметила это несколько дней назад. Именно поэтому мы пошли в рейд на гнездо, надеясь избавиться от патриарха и тем самым помешать им.

— Это сработало? — спросил Киш, и, к моему невыразимому облегчению, Эмберли кивнула.

— В определенной степени — да. Они, конечно же, все еще могут телепатически общаться друг с другом, но без повелителя выводка, который связывает их в сознание улья, колония больше не является маяком. — Инквизитор пожала плечами. — Разумеется, это был лишь самый сильный из сигналов, но это позволяет надеяться на то, что другие гнезда просто значительно слабее и их сигнал пока что не проходит. Возможно, это даст нам достаточно времени, чтобы положить конец и им тоже.

— Если Рахиль справится с подобным напряжением, — сказал я, ощущая неожиданное сострадание к псайкеру. Конечно же, голос у нее был подобен скрежету ногтей по школьной доске и даже в удачный день шарики изрядно заходили за ролики, но не иметь возможности сбежать из своей головы, чтобы не слышать тот нечистый психический вопль, исторгаемый генокрадами, призывающими собратьев к месту кормления… Вряд ли это приятно. А уж быть вынужденной активно участвовать в поисках источника этого голоса… Это немалый груз для ее хрупкого сознания и кругленьких плечиков. — Я так полагаю, именно поэтому она вас сопровождала?

Эмберли кивнула.

— Привела нас прямиком в сердце гнезда, — ответила она и широко улыбнулась. — Они, должно быть, совершенно не ожидали гостей: на нашем пути почти не попалось охранников.

Вспомнив мою собственную отчаянную дуэль с патриархом гравалакского культа — цепной меч против когтей, которые вполне способны порвать броню «Гибельного клинка», — я печально покачал головой.

— Не думаю, что они полагали, будто им понадобится охрана, — сказал я так безразлично, как только смог. — Насколько свидетельствует мой опыт, повелитель выводка вполне способен постоять за себя сам.

— Он не сдался без боя, — согласилась Эмберли, и в глазах ее на мгновение мелькнула тень, совершенно не вяжущаяся с легким тоном. — Но доспех помог, а остальные не позволили чистокровным вцепиться мне в спину, пока я его не прикончила.

Несмотря на беззаботный вид собеседницы, я не мог не представить себе, хотя бы отчасти, каким ужасом должна была быть наполнена эта ожесточенная схватка в темноте. Инквизитору и ее агентам повезло, что они вернулись живыми, и не было никакой гарантии, что в следующий раз им будет сопутствовать такая же удача. Конечно, если бы она не вернулась, если бы не прослушивала вокс-частоты юстикаров, если бы не услышала о том, что происходит на поверхности в тот момент, когда они уже возвращались с победой, мы с Юргеном были бы мертвы и все события на Периремунде приобрели бы совершенно другой оборот.

— Но Рахиль все еще чувствует тень, — сказал я, возвращаясь к словам псайкера. — Значит ли это…

— Да. — Эмберли резко кивнула. — Мы пресекли сигнал, но он уже был услышан. Возможно, мы выиграли для себя чуть больше времени на подготовку, но на пути к нам находится флот-улей, и мы не в силах остановить его.