Зов долга

Глава двадцать вторая

Попасть в терминал космопорта, куда запихнули беженцев, оказалось достаточно простой задачей, потому как взвод Фарила как раз выходил из своих казарм, чтобы сменить взвод Суллы, которая наслаждалась дракой с хитиновым ужасом все последние дни, если не дольше.

Мы с Юргеном отыскали себе местечко в командной «Химере», и, хотя салон этой машины не был призван улучшать состояние моего организма, не говоря уже о том, что к тряске и грохоту добавлялось присутствие моего помощника в столь замкнутом пространстве, я все же был рад здесь находиться. Вне сомнения, Юрген мог бы найти нам еще одну «Саламандру» без особых проблем, потребуй я именно ее, но после Ацеральбатерры я ощущал себя гораздо комфортнее в окружении сплошной брони и к тому же имел возможность воспользоваться вокс- и ауспик-аппаратурой, чтобы получить гораздо более четкую картину идущих сражений.

К моему облегчению, оказалось, что ситуация не изменилась с того времени, как я глядел на гололит командного пункта. Наши войска держали периметр вокруг аэродрома и медленно продвигались вперед, постепенно затягивая рой тиранидов в сжимающуюся петлю, заставляя их отступать постепенно все ближе и ближе к отвесному склону, за который я едва не выбросился всего несколько недель назад. Не то, конечно же, чтобы я рассчитывал, будто тираниды в действительности упадут с него и разобьются, потому как видел неоднократно, что они способны карабкаться вверх по отвесным краям с потрясающей ловкостью, так отчего бы им с той же уверенностью не спускаться по ним, если это понадобится. Но как бы то ни было, разрыв между передовой и зданием терминала даже увеличился, и я начал думать, что поездка на это пустое, по сути своей, задание позволит мне оставаться далеко от настоящей сватки, в то же самое время позволяя имитировать бурную деятельность в передних рядах.

Благодаря этим мыслям и к моему собственному смутному удивлению, я выпрыгнул из «Химеры» с ощущением, похожим на душевную легкость, и направился к ступеням, ведущим в здание терминала, а Юрген, который повсюду таскал за собой свою излюбленную мелту, шел за мною по пятам. Фарил отдал нам жизнерадостный салют из верхнего люка, затем боевая машина, взревев двигателем, отправилась восвояси на поиски того, какого бы врага уничтожить.

— Стой, кто идет?

Пара солдат СПО, разодетых в сиреневую с красно-коричневым форму, которую даже слаанешит посчитал бы кричащей и безвкусной, трясущимися руками направили на меня лазганы. Я слегка склонил голову, позволяя им как можно лучше разглядеть мое лицо в профиль, как его предпочитали показывать те печатные листки, которые мне довелось видеть.

— Комиссар Кайафас Каин, — величественно отозвался я. — Желал бы переговорить с вашим офицером.

Солдаты опустили оружие и затеяли переговоры с несколькими своими сотоварищами, вышедшими из широких бронзовых дверей, украшенных аквилой и чем-то, что я сначала принял за представителей местной летающей фауны, но на самом деле являлось изображением летающих машин. Через приоткрытые створки можно было видеть широкий, с мраморным полом главный вестибюль здания. По крайней мере, то, что он мраморный, я понял, когда прошел внутрь. Снаружи нельзя было разглядеть даже самой малой малости свободной поверхности, потому как практически каждый квадратный сантиметр его занимали импровизированные спальные места-скатки и лежащие на них гражданские.

— Это он. Действительно он, — услышал я бормотание одного из солдат. — Да не стойте там, идите за лейтенантом!

— Премного благодарен, — сказал я, стараясь, чтобы мое тяжелое дыхание не было слышно окружающим. Солдат, к которому обратился постовой, поспешил исполнить поручение. Сам же постовой, как оказалось, имел уголок-нашивку младшего капрала и при моем приближении совершил какой-то жест, наивно полагая, что это и есть отдача чести. Я отсалютовал ему как на параде и улыбнулся дружелюбно. — Можете ли вы просветить меня касательно текущей ситуации?

— Ну, мы просто сидим тут тихо, выжидаем, — ответил этот человек, очевидно затрудняясь дать ответ, — на тот случай, если нападут тираниды. — Он попытался глянуть на меня чуть более браво: — Мы не боимся ввязаться в драку, вы же знаете, сэр, просто те, кто командует, решили оставить это Гвардии, а нам велели присматривать за беженцами.

— И это самая благородная задача, какую только можно представить, — заверил я его, серьезно кивнув, обрадованный и удивленный тем, что голова моя при этом не начала пульсировать от боли так, как я ожидал. — Эти люди являются будущим Периремунды. Они должны получить защиту, и любой ценой.

— Я так об этом никогда не думал, — заявил младший капрал, на глазах приобретая некое подобие воинской выправки, — видимо, остаток солдатской гордости заявил свои права.

К сожалению, через мгновение этот эффект был слегка подорван, когда он наконец заметил Юргена, и челюсть у него буквально отвалилась, как у напуганного сквига. Но впрочем, мы беспрепятственно прошли мимо охранения и вошли в само здание терминала, так что какие бы мысли ни пришли в голову постового, высказать он их уже не успел.

Внутри я увидел одно из самых гнетущих зрелищ в Галактике, несмотря на яркую одежду, в которую были одеты люди. Конечно, это не так плохо, как некоторые вещи из тех, что мне довелось повидать, но впечатление все же было тяжелое: мужчины и женщины с пустыми глазами, согнувшиеся под грузом утрат, апатичные дети, слишком усталые и голодные, могли только сидеть и поскуливать, вместо того чтобы наслаждаться своими самыми беззаботными годами, как им и положено, а также наполняющий собой все помещение нескончаемый шум сотен голосов, к которым давно уже никто не прислушивался. Запах был едва ли не столь же мучителен, как шум, и даже все те годы, что я провел в компании Юргена, не смогли подготовить меня к столь концентрированной и пронзительной дозе человеческого.

Когда я прошел на небольшой участок свободного пространства возле дверей, через которые веял пронизывающий все и вся ветер и заметала поземка, то был поражен внезапным зарядом тепла, поскольку такое количество тел оказалось способно перебороть даже холодный климат Хоарфелла. Большая часть тех солдат, которых я видел снаружи, теперь расселись около импровизированного барьера, который отгораживал пятачок свободного пространства от главного вестибюля терминала: сооружена эта преграда была из мебели, сдвинутой сюда для того, чтобы освободить больше места для вездесущих скаток, которые устилали холодный каменный пол. В баррикаде были и конторки, все еще несущие на себе символику той или иной компании воздушных перевозок, что ранее совершали регулярные рейсы на другие плато; скамейки, а также рекаф-машина с давно истощившимся запасом того напитка, которым она когда-то щедро одаривала желающих. Двое солдат СПО располагались по сторонам своеобразных ворот, сделанных из грузовой палеты, и на руках у них лежали лазганы. По тому как солдаты не сводили глаз с толпы, вместо того чтобы присматриваться к тому, что происходит снаружи, я начал подозревать, что они опасались неприятностей именно с этого направления, и куда больших, чем мог бы причинить любой ксенос.

И, как подумалось мне, у них были к этому все предпосылки. Вонь отчаяния была едва ли не столь же мощной, как и немытых тел, и я начал понимать, что у Кастин был повод для тревоги. Очень немного потребовалось бы, чтобы превратить эту угрюмую человеческую массу в неистовую толпу, которая немногим лучше орочьей орды, и, если подобное произойдет, какая-то пара лазганов не станет нам защитой. У меня, впрочем, не было времени предаваться подобным деморализующим размышлениям, поскольку через толпу ко мне пробирался слегка полноватый молодой человек в столь же экстравагантной форме, что и у солдат СПО.

Он непрерывно бормотал извинения, избегая прикасаться к разношерстным гражданским, ему и в голову не пришло использовать локти и статус, как должен был бы сделать настоящий офицер, и я понял, почему его нагрузили столь неблагодарной работенкой. Вне сомнения, вышестоящие командиры решили, что это тот самый человек, которого им меньше всего будет не хватать на передовой.

— Комиссар, какая честь! — Он повысил голос достаточно, чтобы поприветствовать меня, не доходя некоторого расстояния, и несколько ближайших гражданских повернулись, чтобы посмотреть в мою сторону.

Как только это произошло, в их лицах вспыхнуло узнавание, сопряженное с чем-то, что заставило кровь мою застыть едва ли не до той температуры, что царила снаружи. Это была возродившаяся надежда. К моему ужасу, шепот волнами раскатился вокруг и все больше и больше лиц поворачивалось ко мне, и все они, очевидно, верили в то, что неожиданное мое прибытие знаменовало для них быстрый исход из этого преддверия ада. Как только они поймут, что я не могу им предоставить ничего подобного, дело обернется весьма скверной стороной.

— Лейтенант, — повернулся я к подошедшему, стараясь изображать непринужденную уверенность в себе. Когда все идет наперекосяк, никогда не вредно потянуть время. В худшем случае это дает возможность заметить ближайший выход, вытащить оружие первым, а если уж оказываешься совсем везунчиком, то может случиться нечто идущее на пользу. — Надеюсь, вы не против, что я вот так свалился вам на голову, но, как я слышал, эти люди оказались взаперти чуть ближе к боевым действиям, чем это может быть безопасно, так что я подумал: возможно, мне удастся что-нибудь для них сделать.

— Я очень на это надеюсь, сэр, — произнес пузатенький офицер, глядя почти с надеждой на толпу за барьером, которая постепенно стекалась ближе к нам по ходу разговора.

Солдаты, охраняющие ворота, задвинули их за прошедшим лейтенантом и без всякого эффекта попытались отодвинуть толпу. Лейтенант сказал что-то еще, но мое внимание было на мгновение отвлечено голосом Суллы в воксе.

— Пятый отряд, отвечайте! — В голосе ее проскальзывало необычное напряжение, и спустя мгновение, заполненное шипением статики, отозвался неуверенный голос:

— Пятый-второй, отвечаю. Мы потеряли связь с первой командой,[80] лейтенант. Возможно, неполадки с воксом, но…

— Четвертый отряд в пятый сектор! — Как бы ни раздражало меня ее общество, я должен был признать, что Сулла отреагировала на ситуацию молниеносно. — Возможно, это ликтор, так что продвигайтесь с осторожностью. Марскил, удерживайте позицию и оставайтесь начеку!

— Прием подтверждаю, — отозвался капрал, чей голос звучал с некоторым облегчением, и через секунду знакомый четкий голос Грифен также подтвердил получение приказа.

— Выдвигаемся, лейтенант.

Ладони мои снова принялись зудеть. Если тиранидам удалось проскользнуть через наши порядки или выводок генокрадов незамеченным проник в город, то плотная толпа вокруг меня привлечет их так же, как канонада привлекает орков. Возможно, давно пора было обратиться по поводу состояния дел у беженцев к местным юстикарам в их штабе, где бы он ни находился, — главное, чтобы подальше отсюда.

— Мы, конечно же, предпримем все от нас зависящее, — заверил я лейтенанта, как будто слышал все то, что он мне только что говорил, и придавал этому хоть какое-то, на фраг, значение.

Я попытался припомнить тактические карты, которые просматривал на борту командной «Химеры» Фарила. Где, ради варпа, находится пятый сектор? Приведет ли попытка ускользнуть отсюда к тому, что я окажусь посреди еще одного роя тиранидов или стаи генокрадов?

— Ваша помощь была бы очень ценной, — сказал мне молодой офицер. — Вы сами можете видеть, что условия здесь далеки от идеальных.

Эта фраза спровоцировала волну визгливого смеха и пару ругательств, брошенных из толпы гражданских, но, к моему облегчению, ни одно из этих замечаний не было слишком враждебным. Впрочем, мне было хорошо известно, насколько легко и быстро это может измениться. Настало время применить немного старого доброго каиновского шарма, подумал я про себя и обратился непосредственно к гражданским.

— Граждане Периремунды! — произнес я, повышая голос без всякого очевидного усилия, так что он прорезал бормотание толпы так же легко, как пробивался сквозь шум на поле боя. — Могу заверить вас, что вы не забыты, как и та огромная жертва, которую вы принесли, покинув свои дома, позволив Гвардии более эффективно организовать усилия в борьбе против тиранидов. Мое присутствие здесь должно заверить вас в этом. Но я должен попросить вас о терпении еще лишь на краткое время. Даже сейчас битва за очищение вашего мира от пятнающих его ксеносов все еще продолжается.

Более подходящего момента для этих слов я не смог бы выбрать, даже если бы очень постарался. Снаружи кто-то закричал коротким, придушенным воплем боли и ужаса, который через мгновение эхом повторил другой голос, и между ними был лишь один-единственный выстрел лазгана.

Я развернулся на каблуках, будто пораженный током, и страх с застарелыми рефлексами совместными усилиями подавили краткий приступ тошноты, сопровождавший это движение. Глазам моим предстал ходячий ужас более чем в два человеческих роста, рубящий и рвущий своими когтями и шипами, и снежная каша стала красной от останков разорванного в клочья капрала, что первым приветствовал меня, и его напарника.

— Огонь! — заорал я, выхватывая собственное оружие и выпуская заряд из лазерного пистолета, в то время как солдаты СПО вокруг меня все еще стояли, парализованные ужасом. Возвышающийся как башня монстр, казалось, мерцал при каждом движении, и мой выстрел совершенно не причинил ему вреда, выбив кусок камня из колонны, поддерживающей портик над входом. — Защищайте гражданских!

Я бы не дал за этих вояк ломаного фрага, но если что-то и могло заставить СПО поднять свои задницы и открыть огонь по жуткой твари, то именно такие слова. Толстенький лейтенант наконец-то вытащил свое личное оружие, да и солдаты наконец вышли из ступора и принялись палить по врагу, хотя никакого стоящего результата это не принесло.

— Да стой же на месте, фрагом тебя! — пробормотал рядом со мною Юрген, пытаясь навести мелту, но ликтор двигался слишком быстро, и к тому же на линии огня мельтешили солдаты СПО.

За нашими спинами гражданские бросились к дальнему концу терминала, завывая в ужасе, и это, на мой взгляд, с их стороны было весьма разумно. Еще пара солдат ополчения в огненно-алой форме упали, разбрызгивая кровь, голова толстенького лейтенанта прокатилась по мраморному полу совсем рядом с моим ботинком, добавив к прожилкам в камне длинную красную полосу.

— Когда будете готовы, будьте любезны выстрелить, — сказал я своему помощнику, не удержавшись от некой доли укоризны в голосе, но он, как обычно, оставался совершенно нечувствителен к сарказму в любой его форме.

— Уже почти, — заверил он меня и наконец-то выстрелил, испарив мусороприемник, питьевой фонтанчик, а также разукрашенный горшок, в котором, кажется, некогда произрастали декоративные растения.

К счастью, Юргену удалось также задеть и ликтора, опалив один из его длинных шипов, а также превратив рвущие когти на левой верхней конечности твари в бесполезные куски зажаренного мяса, — и это несмотря на невероятную скорость врага. Конечно, чтобы убить ликтора, одного ожога недостаточно, но более чем достаточно, чтобы его хорошенько разозлить. Завизжав от ярости, враг кинулся прямиком ко мне, ворвавшись в здание и прижав меня к импровизированной баррикаде прежде, чем я смог снова выстрелить из своего пистолета.

Бормоча проклятия, я уклонился от первого выпада противника, насколько возможно смещаясь на сторону его поврежденной конечности, и рубанул по дымящемуся хитину цепным мечом. Юрген неплохо его пропек, кажется, потому как сукровица и ядовитые ручейки превратившейся в жидкость плоти стекали из трещин в покрывавшем тиранида панцире, так что мой меч, визжа, вонзился глубоко в тело врага, проводя на его боку широкий открытый разрез. Я, впрочем, знал, что не стоит ожидать, будто эта рана станет смертельной, и потому пригнулся, как раз когда противник развернулся, пытаясь снести мне голову оставшимся когтем-косой.

— Назад, комиссар! — настойчиво проговорил Юрген, который не мог стрелять из опасения задеть меня, и я отчаянно рванулся, врезавшись в одну из перевернутых конторок, чувствуя, как кровь пульсирует у меня в ушах.

Если бы проклятая баррикада не стояла на пути, у меня была бы половина шанса спастись, потому как, возможно, тварь бросилась бы мимо меня, дабы начать поедать гражданских, я мог нанести ей неплохую рубленую рану в спину — но теперь этого уже не случится. Окруженный со всех сторон горой ломаной мебели, я мог ожидать столь же некрасивой смерти, какая постигла солдат СПО.

Внезапно, к моему изумлению, сильно смешанному с облегчением, ликтор отшатнулся, и кайма усиков, что свисали с его жвал, беспокойно задрожала. На мгновение я предположил, что это особенный дар Юргена каким-то образом снова пришел мне на помощь, но, кажется, не было никакой особенной причины, почему этот дар именно сейчас повлиял на тварь; определенно они находились сейчас не ближе друг к другу, чем до этого.[81]

Но затем, пытаясь сосредоточиться на ближайшем окружении через тошнотворную дымку, которая, казалось, смыкается над моим сознанием, я заметил, что за моей спиной происходит нечто необычное.

Гражданские, как я уже говорил, попытались бежать, когда беспощадное чудовище ворвалось в здание терминала, но сейчас крики паники, казалось, еще больше усилились. Рискнув кинуть краткий взгляд через плечо, заставивший кровь в висках болезненно запульсировать, но одновременно каким-то непостижимым образом прояснивший сознание, я заметил, что толпа расступается и сбивается плотно у стен здания, вместо того чтобы убраться как можно дальше от ликтора, что было бы самым первым, и совершенно понятным, побуждением. Что-то еще напугало гражданских не меньше, чем чудовище, которому я сейчас смотрел в пасть, так что я предположил, что он не единственный тиранид, прорвавшийся внутрь. Если дело обстояло именно так, то я совершенно не удивился бы, потому как ликторы склонны призывать прочих хищников, как только обнаружат достаточное скопление еды, чтобы оправдать целенаправленное нападение. Но вместо прилива гаунтов, или чистокровных генокрадов, мое зрение оскорбило нечто еще более ужасающее.

Три человека двигались сквозь расступающуюся толпу, не обращая ни на кого внимания: пожилой человек, девушка и мальчик-подросток. Девушка и мальчик сами по себе являли собой достаточно жуткую картину, потому как глаза их были пусты, а волосы развевались вокруг голов, как будто подхваченные яростным ветром, который не дано было ощутить никому из окружающих, но старик был в тысячу раз хуже, потому как попросту левитировал над полом на разрядах молний, блещущих и гремящих вокруг него. Похохатывая, словно безумец, он вскинул руку, и колдовской огонь окутал ликтора. Существо отшатнулось прочь, визжа, и через мгновение девушка из троицы пробормотала что-то, призывая из чистого воздуха заряд кипящей плазмы. С жестокой усмешкой на лице она одним движением ладони запустила его через весь вестибюль, заставив разбиться о кучу мебели, за которой, съежившись, укрылся я.

— Изыди, ведьма, именем Императора!

Лысеющий, средних лет мужчина в одеждах экклезиарха низкого ранга выступил из толпы, размахивая аквилой, и голос его эхом отозвался по всему вестибюлю, когда он принялся зачитывать молитву экзорциста. Мальчик повернулся к нему с презрительным выражением на лице, будто человек этот был чем-то, что прилипло к подошве ботинка.

— Что Император вообще когда-либо для нас сделал? — спросил он, и экклезиарх рухнул на пол, будто его ударили по лицу, корчась и завывая, как одержимый. — Лишь Истинные Силы могут спасти нас теперь.

Пригвожденный к месту паникой, я переводил взгляд с одной угрозы на другую; ликтор, все еще окутанный колдовской энергией, вслепую наносил удары, а трио псайкеров неуклонно приближалось ко мне. По крайней мере, тиранид из боя выбыл, хоть и временно, так что я выстрелил по ближайшему ведьмаку. Лазерный заряд сгорел в молниях, что окружали старика, и он снова расхохотался, очевидно будучи не более в своем уме, чем это заведено среди культистов Хаоса.

— Передает Каин! — отчаянно крикнул я в вокс, смещая прицел на девушку, которая как раз метнула в меня еще один заряд плазмы. Я пригнулся, и заряд попал в завывающего ликтора, заставив его пошатнуться. Он мог бы и вообще уничтожить эту тварь, если бы призрачное поле, которое все еще трещало вокруг тиранида; не поглотило часть энергии, — но что тут поделаешь, это же Хаос. Даже пытаясь работать вместе, его служители постоянно наступают друг другу на ноги. — Тираниды в терминале! И еще псайкеры!

Я выстрелил наугад в ведьму, и она пошатнулась, когда в груди ее открылась кровавая рана. Ожидал, что она упадет, но те таинственные энергии, которыми она распоряжалась, кажется, поддержали ее, и девица лишь мрачно улыбнулась, призывая из чистого воздуха еще один адский заряд. Перед тем как я нырнул обратно в свое убежище, мальчик, что был третьим из них, встретился со мною взглядом и приливная волна отчаяния захлестнула меня. Не было смысла сражаться далее, уж это было очевидно. Победа их была предопределена, как и победа Хаоса, и лишь вопрос времени, когда сила его вырвется из Глаза Ужаса, чтобы изгнать Империум со звезд, как будто его никогда и не существовало. Даже сам Император падет, и Его душа будет разорвана, чтобы насытить отвратительных демонов…

На кошмарное, бесконечное мгновение я почувствовал, что балансирую на самом краю здравого рассудка, но затем мой настырный инстинкт выживания вновь заработал на полную силу, и я начал сражаться за свою душу так же отчаянно, как бился за нее на Слокенберге. Гибельные Силы не сумели забрать меня к себе тогда, несмотря на все свои усилия, и сейчас, варп их побери, у них ничего не выйдет.

Я глубоко втянул воздух, насыщенный благоуханием Юргена, и будто рывком снова стал самим собой, внезапно осознав, что мой помощник пробился ко мне через баррикады из мебели и уже снял с ремня лазган, очевидно не желая использовать мелту, когда в зоне обстрела было столь много невинных граждан. Невообразимый кошмар, тот, что юный псайкер каким-то образом внедрил мне в сознание, отступил, быстро превращаясь во что-то столь же лишенное значения, как и любой другой сон по пробуждении.

— Лжец! — проревел я, и глаза юнца расширились от потрясения за секунду до того, как заряд из моего лазерного пистолета расплескал его мозги вместе с той скверной, что проникла в них.

Экклезиарх тоже затих, очевидно более не находясь под зловещим влиянием псайкера, хотя в сознании ли он, я не имел ни малейшего понятия.

Два оставшихся псайкера замедлили свое продвижение, куда менее уверенные в легкой победе, и девушка даже немного пошатнулась, как будто ощутила наконец последствия своего ранения. Старик, кажется, тоже опустился поближе к полу, и колдовские энергии, что трещали вокруг него, уже не были столь могущественны, как ранее, так что я ощутил вспышку пробудившейся надежды. Юрген, кажется, разрушал их возможности даже на таком расстоянии. У меня родилась отчаянная идея.

— Нам нужно сойтись с ними вплотную, — сказал я, и Юрген кивнул, принимая этот самоубийственный приказ так же, как если бы я попросил чашку танны.

— Готов, когда вы прикажете, сэр, — заверил он меня, вытаскивая из подсумка совершенно невероятных размеров штык-нож и пристегивая его к стволу своего лазгана точными и экономными движениями.

— Всегда в вас уверен, — заверил я Юргена, и мы выстрелили одновременно, дабы отвлечь псайкеров. Позади нас ликтор, шатаясь, вывалился обратно в дверной проем, наугад нанося вокруг себя удары когтями и выдирая из бронзы дверей целые куски с зазубренными краями, в то время как выжившие солдаты СПО продолжали палить по нему столь же неприцельно, как и раньше. — Пошли!

Мы перевалились через остатки баррикады, причем я по ходу дела умудрился порвать обо что-то полу шинели, и ринулись к ошеломленным еретикам, стреляя на бегу. Они отступили на пару шагов, но та странная нечувствительность к нашему огню, кажется, все еще действовала, пока мы не приблизились на расстояние всего в несколько ярдов. Девушка, лицо которой вдруг исказил страх, попыталась призвать еще один комок кипящей плазмы, но он лишь зашипел и исчез в небытии, не долетев до нас, в то время как старик неожиданно рухнул на пол, когда исчезли его молнии. С криком страха и отвращения я одним взмахом цепного меча снес ему голову с плеч, прежде чем он успел среагировать, и увидел, как та пару раз подскочила, прежде чем остановиться, негодующе воззрившись на меня.

— Но как… — Она не смогла задать вопрос.

Очевидно, до нее наконец дошел факт отсутствия большей части грудной клетки. Колени ее подогнулись, и выражение ошеломленного непонимания промелькнуло на краткий миг в ее глазах, а затем свет жизни в них померк. Когда она соскользнула на пол и застыла, большинство гражданских вокруг нас сотворили знак аквилы и сплюнули на три мертвых тела.

— Хорошо сработано, Юрген, — произнес я, все еще тяжело дыша.

Но конечно же, дело не было закончено. Смерть псайкеров освободила ликтора от их влияния, и он снова перешел в нападение, отбросив в сторону кучу мебели, преграждавшую ему путь. Ему явно не терпелось добраться до нас.

И я, и Юрген подобрались, готовясь отражать натиск чудовища, в то время как гражданские рассыпались вокруг нас, подобно паникующим гретчинам, а солдаты СПО застыли в нерешительности, очевидно опасаясь далее стрелять в тварь из опасения задеть нас. Однако, раньше чем мы смогли разрядить в тиранида свое оружие, рев мощного двигателя эхом разнесло по обширному помещению, и, будто из ниоткуда, появилась «Химера», вспрыгнув по ступеням и ударившись о много претерпевшие двери со звуком, с которым, должно быть, падают колокольни. Голова и плечи Грифен были видны в открытом верхнем люке, и она нам помахала рукой.

— Прошу прощения, что задержались, — услышал я в воксе. — Водитель сломал руку, когда нас попытался перевернуть карнифекс, и мы потратили секундочку на то, чтобы посадить кого-то еще за руль.

— Вы прибыли очень вовремя, — заверил я ее, думая в то же время, как она намерена расправиться с ликтором, что все еще ковылял к нам, слишком быстро для тяжело раненной твари. Болтеры «Химеры», попытайся она ими воспользоваться, представляли смертельную опасность для гражданских, а закрепленные на броне лазганы защищали фланги машины. Впрочем, через мгновение я получил ответ. Вместо того чтобы остановиться и десантировать солдат, как я того ожидал, тяжелая машина просто с ревом рванула внутрь терминала, раскатав по дороге остатки баррикады и превратив очень обиженного таким поворотом дел ликтора в большое дурно пахнущее пятно под гусеницами, и все это прежде, чем я сумел как-то отреагировать на происходящее. — Хорошо водите, Маго.

— Не стоит благодарности, комиссар, — заверили меня знакомые жизнерадостные нотки в голосе той, что вечно подкидывала мне проблемы с дисциплиной. Затем в интонации появилось удивление. — Но как вы узнали, что я за рулем?

— Просто угадал, — ответил я, в то время как меня постепенно окутывало всепоглощающее желание прилечь.

Гражданские не переставали орать, но уже не от ужаса. Моя отчаянная атака против псайкеров стала подтверждением всему, что они слышали о моей легендарной храбрости под огнем противника. В голове у меня снова начало гулко постукивать, и казалось, ничего из происходящего вокруг меня не имеет ни малейшего смысла.

Ну или почти ничего. Юрген почтительно откашлялся, затем вынул флягу-термос откуда-то из своего собрания подсумков.

— Танны, сэр? — предложил он.

Я кивнул и поморщился от неприятных последствий этого действия.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, когда зрение мое снова прояснилось. — Полагаю, я заслужил.