Зов долга

Глава восьмая

— Есть у вас какие-нибудь предположения, о чем пойдет речь? — спросила Кастин, хотя вряд ли ожидала ответа.

Я покачал головой, про себя проклиная ветер, что разгуливал по просторам космопорта, и ответил:

— Арбитр не стал вдаваться в подробности.

Полковник и я обменялись кучей подобных фраз за последние несколько часов, и ни одна не привела нас ни к какому умозаключению, поскольку запас всех, даже самых безумных, предположений мы исчерпали еще ранее. Что и к лучшему, потому что эти гадания лишь еще больше портили нам настроение. Хотя, нужно сказать, ни одно из наших предположений по пессимизму и близко не стояло с тем, что предстояло услышать в ближайшее время — едва достигнем столицы. Я плотнее закутался в шинель и постарался, чтобы озноб был не слишком заметен.

Мы стояли на краю посадочной площадки, расположенной в самом центре аэродрома, и ворчание двигателя одинокой «Химеры», которая доставила нас сюда, скрашивало наше ожидание, заодно наполняя воздух запахом сгоревшего прометия; леденящий ветер умудрялся бросать грязноватый снег мне в лицо с любого направления, куда бы я ни повернулся. Ни один из вальхалльцев, сопровождавших нас, конечно же, не испытывал совершенно никакого неудобства, по их меркам, погода стояла вполне комфортная. Большая часть отряда (который являлся разумной предосторожностью в свете давешнего визита на Принципиа Монс) была облачена в шинели и меховые шапки, но бойцы, как один, оставили тяжелые одеяния не застегнутыми (кроме Кастин, которая для особого случая нарядилась в парадную форму и не хотела, чтобы та промокла перед встречей с арбитром), позволяя рассмотреть под шинелями стандартные легкие бронежилеты.

— С шаттла есть какие-нибудь известия? — спросил я Юргена, и тот скорбно покачал головой, потому как уже начал испытывать дискомфорт предстоящего путешествия по воздуху.

— Потороплю их, комиссар, — пообещал он, движимый чувством долга, и стал вызывать кого-то по воксу в своей обычной манере, сочетавшей спокойную рациональность и несокрушимую настойчивость.

— Благодарю, — я взглянул на хронограф, — не хотелось бы заставлять арбитра, не говоря уже о лорде-генерале, ждать.

По правде говоря, я мог бы заставить обоих дожидаться своей персоны неограниченное время (само мое положение обеспечивало такое право, не говоря уже о репутации), но поступать подобным образом было нежелательно. С одной стороны, я хотел как можно скорее услышать дурные вести, которые приготовил для нас Киш, чтобы начать беспокоиться уже по реальному поводу, а не строить ужасные предположения, которые подкидывало мне мое воображение; а с другой стороны, мне, кажется, удалось произвести положительное впечатление на лорда-генерала еще при встрече на Гравалаксе, и я был бы не прочь усилить его. Как свидетельствует мой опыт, никогда не вредно быть на короткой ноге с теми, кто командует всеми остальными, особенно в тех случаях, когда принимаемые ими решения могут весьма существенно повлиять на мои шансы пережить следующие двадцать четыре часа, не потеряв никаких важных частей тела. Короче, на тот момент я просто хотел забраться на борт челнока, который опаздывал уже на десять минут, и спрятаться от этого гнилого, болезненного ветра.

— Кажется, у диспетчеров возникли проблемы, — доложил Юрген через несколько мгновений. — Они задерживают все рейсы и пока не могут разобраться, в чем дело.

— Проблема? — спросил я, переключаясь на частоту, на которой я мог слышать все сам, и тревога моя мгновенно вскипела оттого, что у распорядителя воздушного движения в голосе были отчетливо слышны тусклые нотки сдерживаемой паники.

— HL — шестьсот восемьдесят семь, отвечайте. Говорит Дариен Нижний,[29] вызываю HL — шестьсот восемьдесят семь. Вы отклонились от предписанной траектории полета. Вернитесь на курс и немедленно доложите.

— Они упустили один из тяжелых транспортных дирижаблей, — любезно пояснил Юрген. — Вез прометий для топливных хранилищ на краю плато, но затем у него порвались крепежные тросы, и теперь его сносит к городу.

— Мою задницу сносит, — произнесла Кастин, прикрывая глаза рукой и глядя вверх. Обширная тень закрыла переливчатую дымку, которая обозначала здесь солнце, пробивающееся через снеговые облака, тем самым погружая нас в частичное затмение. — Эта штука идет с двигателями.

— Вы правы, — откликнулся я, и дрожь от осознания этого факта ударила больнее, чем порывы ветра. Низкий гул двигателей эхом отражался от припорошенного снегом камнебетона вокруг нас. Я кинул взгляд на замершую «Химеру». — Ластиг, можем ли мы сбить его из тяжелых болтеров?

— Попробуем, — сказал сержант, опытный воин, под командованием которого находился сопровождавший нас отряд. — Семь Несчастий, за мной!

— Есть, сержант!

Рядовой Пенлан, чье прозвище было, надо сказать, не вполне незаслуженным, бегом последовала за командиром, и след теплового ожога на ее щеке раскраснелся от внезапной физической активности. Несмотря на ее репутацию человека, с которым постоянно случаются какие-то происшествия, я понимал, что Ластиг сделал правильный выбор. Она была надежным и компетентным солдатом, не склонным терять голову, а нам как раз нужна была твердая рука на тяжелом вооружении, если мы собирались заставить надутого газом бегемота над нами снизиться без того, чтобы зацепить его высоковзрывчатый груз. Что напомнило мне о…

— Говорит комиссар Каин, — передал я, используя свой комиссарский код доступа, для того чтобы вклиниться на частоту диспетчеров. — Ввиду очевидной и непосредственной опасности для гражданского населения я перевожу данный инцидент под военную юрисдикцию, немедленно. — В действительности, конечно, гражданское население меня заботило не больше брошенного фрага, но прозвучало это неплохо, и, если я только мог судить, сотрудники аэропорта только рады были переложить проблему на плечи любого, кто окажется достаточно слабоумным, чтобы вызваться добровольцем. — Сколько прометия на этой штуке?

— Три килотонны, — сообщил мне диспетчер, заставив кровь мою похолодеть даже больше, чем ей случалось на Симиа Орихалке. — Если они сдетонируют…

Голос его сошел на нет, и я его не винил; взрыв такой силы сровняет с землей большую часть города, прихватив заодно космопорт и наш гарнизон. И тут мне явилось наконец-то головокружительное осознание того, почему ни Эмберли, ни Киш не засекли никакой деятельности генокрадов в Дариене. Фраговы гибриды покинули это место, приготовив вот этот сюрприз, который, несомненно, вызовет панику и восстания по всей планете, если все пройдет как задумано. И что более важно, я превращусь в барбекю вместе с городом. Чего бы это ни стоило, дирижабль необходимо остановить.

— Цельтесь по газовым ячейкам,[30] — передал я по воксу Ластигу и Пенлан, с облегчением отметив, что покрывающая ячейки оболочка немного нависает над скоплением топливных цистерн, которые были закреплены под туго натянутым полотном, — а надо сказать, каждая из цистерн была такого размера, что в ней можно было разместить все наши «Химеры» и еще осталось бы свободное место.

Град тяжелых разрывных зарядов должен был разорвать на куски относительно слабый материал ячеек баллона, выпустив газ, и тем самым лишить воздушное судно подъемной силы. Я повернулся к остальным солдатам, сопровождавшим нас:

— Цельтесь в двигатели!

Двигатели, по правде сказать, должны были быть прочнее ячеек, но все равно не бронированными, поэтому лазерные заряды нашего легкого вооружения обязаны были причинить им достаточные повреждения.

— Верно говорите, — согласилась Кастин, вскидывая личное оружие и кладя два заряда точно в двигатель правого борта, который тут же стал истекать топливом и струйками дыма.

Лишь теперь я вспомнил, что Кастин обычно носила при себе болт-пистолет, но пока что, кажется, нас не подорвала, так что я предоставил ее самой себе и направился обратно к «Химере», Юрген следовал за мной по пятам. Из машины я мог наблюдать за происходящим с большим комфортом, без того чтобы ветер бросал мне в лицо снег каждые пару секунд и отвлекал меня в самый ответственный момент. А если дела пойдут совсем скверно, у меня есть некоторый шанс избежать самых дурных эффектов образовавшегося в результате шара огня за толстой броней (разница была бы совершенно незаметной, но дайте мне выбор между почти неминуемой смертью и гарантированной — и я всегда выберу хоть жалкую, но надежду). Мне показалось, что Кастин сейчас присоединится ко мне, но она, похоже, разрезвилась, всем своим видом демонстрируя полное удовлетворение жизнью и профессией, и продолжала дырявить мучительно воющие двигатели.

Я нырнул в нашу крепкую небольшую машинку как раз в тот момент, когда Пенлан выпустила очередь из болтера, которым была оснащена башня, а Ластиг секунду спустя открыл огонь из второго орудия на переднем скате, хотя и не мог добиться нужного угла. Не думаю, впрочем, чтобы это имело какое-то значение, потому что цель наша все равно была достаточно большой. Дирижабль уже находился над нами, и я высунулся из верхнего люка, чтобы видеть происходящее. Ластиг сделал череду дыр в заднем нависающем крае. Конечно, мой поступок выглядел несколько безрассудно, но я рассчитывал успеть нырнуть обратно в том случае, если обстановка снаружи станет совсем уж неуютной; и, в конце концов, надо же беречь незаслуженную репутацию лидера, ведущего людей за собой.

— Фраг! — выругался Ластиг, когда корма дирижабля наконец прошла ту точку, где он еще мог навести свой болтер на цель.

Пенлан, впрочем, подобных затруднений не испытывала, и потому глаза ее были прикованы к ауспику наведения — она поворачивала башню из стороны в сторону, оставляя на боках неуклюже ползущего бегемота длинные рваные раны.

— Юрген, — позвал я, — нужно развернуть машину!

— Слушаюсь, сэр, — отозвался он; мгновение спустя работавший на холостых оборотах движок взревел, и из-под гусениц «Химеры» полетели брызги ледяной каши, когда она повернулась вокруг своей оси, давая возможность Ластигу вновь применить орудие. — Так удобнее?

— Неплохо, неплохо, — отозвался сержант, подтверждая свои слова удачным выстрелом болтера, прогрызшим очередную дыру в газовом баллоне.

— Работает! — доложила Кастин снаружи, и ее напряженный голос отозвался эхом в моем передатчике.

Кинув взгляд на продырявленный дирижабль, я был вынужден согласиться. Он определенно терял высоту, обшивка висела складками и хлопала на ветру сразу в нескольких местах, там, где до того была туго натянута давлением газа: летающая машина была если не искалечена, то серьезно подранена. За ее двигателями тянулись полосы дыма, но ни один из них до сих пор не отключился, а лопасти теперь развернулись в горизонтальной плоскости, чтобы дать дополнительную подъемную силу, насколько возможно, пока дирижабль продолжал свое неуклонное движение в сторону ничего не подозревающего города.

— Продолжайте огонь!

Возможно, это был самый ненужный приказ из всех, какие она когда-либо отдавала, но тем не менее все мы последовали ему с пламенным энтузиазмом, и Пенлан снова крутанула башню, чтобы разорвать еще несколько газовых ячеек, да так, что я едва не потерял равновесие.

Именно в этот момент я заметил еще одну опасность, которая укрылась от моего внимания за угрозой всесожжения. По мере того как левиафан все более снижался, швартовы, которые болтались под ним, начали скрести по земле, подобно щупальцам огромных размеров медузы, поднимая за собою миниатюрные снежные бури. Вспомнив о том, что любой, кто запутается в них, будет разорван на куски и, таким образом, потеряет способность далее продолжать свои труды по обеспечению моей личной безопасности, я передал общее предупреждение по воксу.

— Берегитесь причальных тросов. — Произнося эти слова, я еще раз взглянул наверх.

Последняя очередь болтерных зарядов, кажется, завершила дело; в любом случае дирижабль определенно терял не только высоту, но и маневренность — его водило из стороны в сторону.

— Будет исполнено, сэр, — откликнулся Юрген, как и обычно принимая мои последние слова за буквальный приказ и исполняя его наиболее прямолинейным способом.

Он резко подал «Химеру» назад.

— Фраг!

Захваченная врасплох неожиданным толчком, Пенлан сжала рукоятку поворота башни, так что та дико мотнулась, взвизгнув сервомоторами, протестующими против столь жесткого обращения. Очередь болтерного огня вильнула прочь от цели, взорвавшись где-то среди переплетения металлических опор, которые, подобно вуали, окутывали зловещую тушу топливного хранилища, под завязку наполненного прометием. Пенлан отдернула палец от гашетки, будто она внезапно раскалилась добела, и уставилась на меня, причем глаза ее под нависающей шапкой были до предела расширены.

— Простите, сэр, меня застало врасплох.

— Меня тоже, — признал я, с усилием заставляя безмятежную улыбку пробиться сквозь гримасу ужаса, которая, казалось, закаменела на моем лице. — Никакой беды не произошло…

— Вижу всполохи огня, — доложила Кастин, и голос ее прозвучал напряженно, как никогда.

Ледяная рука коснулась моего сердца, а затем сжала пальцы, и мне пришлось сделать над собою усилие, чтобы взглянуть вверх. Яркий оранжевый цветок появился на расположенной по правому борту цистерне и, помилуй нас Император, расползался все шире прямо на глазах. Теперь в любой момент все цистерны могли взорваться, унеся в прошлое космопорт и нас с ним заодно. Даже если бы нам как-то удалось попасть на борт этой штуковины и преодолеть сопротивление гибридов, которые управляли ею из кабины экипажа, все равно мы искалечили аппарат слишком сильно, чтобы увести его куда-нибудь, где он мог бы взорваться без особого вреда, я уже не говорю о том, чтобы самим спастись с него и уцелеть.

И как раз в этот момент на меня нахлынуло вдохновение. В отчаянии оглядываясь вокруг в поисках какого-нибудь способа спасти наши шкуры — или хотя бы свою собственную, — я увидел, как один из швартовов бороздит посадочную площадку прямо перед нами, поднимая вокруг небольшое облако снега, пара и сточенного в пыль камнебетона, будто давая нам ощутить в миниатюре нависший над нами апокалипсис.

— Юрген! — проорал я. — Тарань причальный канат!

Не сомневаюсь, что большинство людей на его месте помедлили бы, сомневаясь и, возможно, размышляя, не рехнулся ли комиссар, — но одной из хорошо замаскированных добродетелей моего помощника было его непоколебимое уважение к приказам. Он опять отреагировал без вопросов и хотя бы секундной задержки. «Химера» качнулась назад, а затем вперед, когда он швырнул рычаг переключения скоростей снова на переднюю передачу, причем сразу такую высокую, что ни один другой водитель не помыслил бы даже попытаться проделать подобное, дал газу, да так, что высокий визг мотора заставил бы скривиться от зубной боли эльдарского баньши, и лишь затем отпустил сцепление. Несмотря на претерпеваемое жестокое обращение, «Химера» прыгнула вперед, подобно спущенной со сворки гончей, шарахнув меня о край люка с такой силой, что я ощутил удар, который должен был оставить синяк, даже через толстую ткань своей шинели (что, в свою очередь, заставило меня на короткий миг пожалеть, что мне не пришла в голову идея надеть под нее свою личную нательную броню), но затем все мое внимание было полностью захвачено необходимостью вцепиться во что-нибудь, чтобы держать равновесие. Все прочие в нашей компании находились на сиденьях, которые защищали их от большей части ударов, но я не решался покинуть свою позицию в башне машины. У нас был лишь один шанс, чтобы претворить задуманное в жизнь, и тот достаточно слабый. Точный расчет времени имел для нас первейшую важность.

— Пенлан, — распорядился я, заклиная Золотой Трон, чтобы обычная для Юргена жесткая манера вождения не перемешала ей все мозги, — будьте готовы повернуть башню, как только я укажу. И как можно быстрее, не останавливаясь, что бы ни произошло. Ясно?

— Так точно, сэр, — кивнула она, мрачная и решительная, слишком многое повидавшая, чтобы задавать какие-либо вопросы в решающей ситуации.

— Приготовьтесь к столкновению! — предостерег Ластиг со своего места, рядом с сиденьем водителя.

Я именно так и поступил, когда Юрген пропахал «Химерой» болтающийся стальной трос толще моего предплечья, который рыл узкую канавку в более чем твердом камнебетоне посадочной площадки. Машина содрогнулась от удара. Со своего возвышения я увидел, как передний скат проминается, и на какое-то пронизанное паникой мгновение мне показалось, что швартов или разрежет машину, или перевернет ее, но Юрген вступил в сражение за власть над «Химерой», и гусеницы снова вцепились в прочную поверхность под тонким слоем льдистой слякоти. Трос угрожал снести мне голову, болтаясь из стороны в сторону, на какое-то мгновение заякоренный весом нашего гусеничного транспорта.

— Давай! — взвыл я, и Пенлан тут же принялась раскручивать башню, поворачивая ее вокруг оси быстрее, чем могли поверить технопровидцы, которые занимались нашим транспортным парком, и определенно быстрее, чем одобрили бы.

Мне казалось, что моя отчаянная игра провалилась, когда башня сделала два полных оборота, а затем со звуком раздираемого металла внезапно остановилась, заполнив пассажирский отсек запахом сгоревших изоляционных материалов.

— Прошу прощения, сэр, — сказала Пенлан, глядя в совершенном уж унынии. — Она застряла.

— Отлично. — Я снова осторожно высунул голову наружу, просто чтобы быть уверенным, и сердце мое воспарило. Болтающийся швартов, как я и надеялся, плотно обмотался вокруг башни, едва не оторвав болтер, который теперь совершенно бесполезно болтался на том, что осталось от его крепежа. — Юрген, опускай рампу!

— Есть, сэр! — Мой помощник выполнил приказ, и погрузочный пандус с резким металлическим звуком откинулся за нами, царапая поверхность посадочной площадки, — свисающий сверху металлический кабель дернул нас вперед, как попавшуюся на крючок рыбу.

— Ластиг, Пенлан, наружу! — гаркнул я, мечтая последовать за ними, но сейчас такой возможностью не располагая; солдаты выполнили приказание, дисциплина и непостижимая уверенность во мне заставили их двигаться даже быстрее, чем я мог надеяться. Когда они протиснулись мимо меня, я вытащил цепной меч и принялся резать шарниры, поддерживающие этот тяжелый пласт брони. — Юрген, вперед! Правь прямиком на обрыв!

— Кайафас? — Голос Кастин отчего-то звучал немного странно, менее четко и резко, чем обычно. — Какого дьявола вы творите?

— И сам не до конца понимаю, — пришлось признаться, когда мой меч с пронзительным визгом и фонтанами искр начал прорезать петли. Под вой протестующего двигателя мы начали тянуть, сначала болезненно медленно. Корпус «Химеры» громыхал, будто принимал прямые попадания из тяжелого орудия, истязаемый металл принимал натяжение троса и безмерную инерцию медленно падающего дирижабля. Внезапно задний скат отвалился, и «Химера» покатилась вперед, постепенно набирая скорость. — Но это все, что я могу придумать.

— Император да пребудет с вами, — произнесла Кастин.

Я искренне полагал, что мне еще очень рано пребывать с Императором, но, если везение изменит мне, пожелание полковника осуществится. Я как можно беззаботнее помахал ей и нырнул в люк, занимая место, освобожденное Ластигом.

— Куда, сэр? — спросил Юрген, потому как его смотровая щель была едва ли не целиком перекрыта свисающим швартовом, а также паутинкой трещин, которые лучами разбегались по бронекристаллу.

Сказать по правде, на месте стрелка было немногим лучше, чем в башне, но мне удалось разглядеть достаточно через прицел болтера, чтобы направлять наше движение. И к моему огромному облегчению, оружие все еще было исправно. Это немного облегчало нашу задачу.

— Немного левее, — сказал я, заметив один из ярких оранжевых светоотражателей, которые обозначали границу посадочной площадки. Нам нужно было как можно дальше уйти от прометиевых терминалов.

Не стоило ухудшать положение дел, если только это вообще еще было возможно. Наш помятый броневик отозвался на легкое прикосновение Юргена к рукоятям управления, издав звук, откровенно напоминающий предсмертный стон.

— Кайафас! — раздался в моем воксе голос Кастин; судя по тону, вопрос не терпел отлагательства. — Дирижабль все быстрее теряет высоту. Он упадет прямиком на вас!

— Тогда лучше бы нам закончить дело побыстрей! — произнес я, подавляя желание поглядеть вверх, чтобы убедиться, насколько близко находятся три тысячи тонн горящего прометия и как быстро они приближаются. — Как там пожар?

— Быстро распространяется, — мрачно откликнулась Кастин.

Чудесно! Отодвинув тяжелые мысли на задворки сознания усилием воли, которое несколько удивило меня самого, я вернул свое внимание к прицелу болтера и узкой полосе припорошенного снегом камнебетона, которую видел через него. У меня была всего одна попытка, чтобы выполнить задуманное.

— Можешь чем-нибудь заклинить газ? — спросил я Юргена, и он кивнул.

— Будет исполнено, — заверил помощник, обдав меня дурным запахом изо рта, и принялся свободной рукой копаться в своих неисчислимых подсумках и обвязках. — О, а я-то думал, куда оно делось.

С этими словами он выудил штуку, подозрительно похожую на окаменевший кусок глопа из тех, что везла на продажу Земельда; хотя точно сказать не могу, поскольку сосредоточил все внимание на прицеле болтера, да и в целом не склонен был к праздному созерцанию. В любом случае Юрген втиснул это нечто в прорезь рукоятки газа и кивнул с очевидным удовлетворением:

— Твердо, как наша вера в Императора!

— Хорошо, — отозвался я, надеясь, что оно окажется более прочным, чем — во всяком случае, моя — вера, но в тот момент задумываться над подобными вопросами было некогда.

Ограничивающая звездный порт по периметру стена надвинулась на нас, и я зажал гашетку болтера, надеясь, что барьер этот окажется настолько хрупок, насколько мне нужно. Обычно подобные стены больше похожи на укрепления, чем на простое обозначение границ, потому как предназначены сдержать собою взрыв, который может последовать за крушением орбитального челнока, но в этом месте принимать подобные меры предосторожности необходимости не было. Все, что находилось за этой стеной, — крутой обрыв Император знает сколько километров глубиной, так что предназначение стены заключалось в том, чтобы уберечь от падения за край редкого сотрудника космопорта, который посещает вынесенные на периферию строения. При некоторой удаче стена должна была оказаться дешевкой, не более прочной, чем большинство других гражданских построек.

К моему несказанному облегчению, я оказался прав: стена перед нами исчезла под градом тяжелых зарядов в облаке кирпичной пыли, открыв ужасающе узкую полоску покрытой снегом грязи, за которой открывалась головокружительная панорама облаков.

— Кайафас! Он прямо над вами! — пронзительно прокричала Кастин, и я выпрыгнул из своего кресла.

— Бежим, быстро! — проорал я Юргену, и мы ринулись к зияющему проему в задней части «Химеры».

Мы прыгнули почти одновременно с тем, как днище машины, накренившись, ушло из-под наших ног; «Химера» подпрыгнула на обломках, оставшихся от стены, а затем исчезла за краем бездонной пропасти.

На мгновение я было усомнился, что мы допрыгнем. Затем мои сапоги ударились о скользкую от инея траву, и я, потеряв равновесие, тяжело упал на колени. Полное паники мгновение, пока я отчаянно шарил вокруг в поисках опоры, — мне казалось, что я соскальзываю туда, в эту ужасающую бездну. Затем руки мои впились в куст, крепко прицепившийся к самому краю мира, и сердце мое постепенно стало замедлять темп. Я глубоко вздохнул, причем знакомые миазмы, исходящие от моего помощника, сообщили мне, что ему тоже удалось выбраться. Пошатываясь, я сумел встать на ноги.

— Ну, пошла, — совершенно обыденным тоном заметил Юрген, усаживаясь на кучку обломков, в то время как пылающий дирижабль проскрежетал по верхушке неповрежденных секций стены, задевая оба края пролома, вызвав, в свою очередь, небольшую лавину из кирпичей.

У меня перехватило дыхание — я понял, что мне во время нашей безумной поездки по пространству космопорта не было видно, насколько широко распространилось пламя. Оно жадно со всех сторон облизывало баки с прометием, и металл стал красным от жара, так что катастрофа, безусловно, должна была вот-вот разразиться.

Раненое чудище завалилось в бездну — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, по мере того как улетучивались последние остатки газа, увлекаемое вниз собственной смертоносной тяжестью, а также раскачивающейся на конце троса, подобно свинцовому грузу, нашей доблестной «Химерой».

— Кайафас! Вы там? — спросил в моем ухе голос Кастин, и я глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь в голосе.

— В порядке, — заверил я полковника. — Юрген тоже.

Что-то пророкотало, подобно далекому грому, и секунду спустя выдох жара пронесся совсем рядом с нашими лицами, мгновенно превращая снег на краю пропасти в пар. Далеко внизу облака зарделись алым светом, как будто каким-то образом под нашими ногами заходило второе солнце. Я еще раз глубоко вдохнул, стараясь не закашляться от попавшего в легкие окружившего нас теплого тумана.

— Но боюсь, нам потребуется еще одна «Химера».