Зов долга

Глава десятая

Ну что я могу сказать… Уж это-то последнее замечание точно привлекло всеобщее внимание, в этом можете быть уверены, и последовавший нестройный шум, по крайней мере, дал мне время, чтобы спрятать собственный ужас. Это было гораздо хуже самого пессимистического сценария из тех, что мы с Кастин сумели выдумать, пока ждали на холодном аэродроме там, в Дариене.

Полковник глянула на меня, плотно сжав губы.

— Надо будет скорректировать нашу стратегию, — произнесла она, а я раньше не замечал за ней склонности к преуменьшениям. — Мы действовали, полагая, что будем противостоять вторжению из космоса. Если тираниды уже на планете, нам нужно укреплять фронт на достаточную глубину.

— Когда будем знать, откуда они собираются атаковать, — согласился я.

Если они уже на Хоарфелле, их лазутчики могли скрываться где угодно. Маскировка и камуфляж были у них врожденными.

Имелась, правда, слабая вероятность, что мы сможем вычислить их присутствие, основываясь лишь на косвенных данных.

— Как только вернемся, запросите доступ ко всем файлам СПО и юстикаров на Хоарфелле за последние шесть месяцев. Пропавшие люди, сбои ауспиков, слухи, сплетни, байки — все, что может показаться странным или подозрительным.

Кастин кивнула.

— Если, конечно, можно доверять этим данным, — отозвалась она, подняв уже привычный вопрос о том, насколько мы можем рассчитывать на другие организации, в любую из которых могли проникнуть генокрады.

— На текущий момент придется считать, что можно, — сказал я. — Это все, что нам остается.

Кастин вновь кивнула, и взгляд ее выражал отнюдь не счастье.

— Свяжусь с Рупутом, как только можно будет отправить сообщение.

В данный момент снестись с Броклау не позволяли меры предосторожности, которые установил Киш для этого собрания. Направленные вовне вокс-передачи были полностью блокированы.

— Хорошо, — сказал я и снова повысил голос, перекрывая возобновившийся гул: — Могу ли я задать вопрос?

Как часто случается в подобных случаях, единственного голоса, который звучал так, будто говоривший владеет ситуацией, оказалось достаточно для того, чтобы все остальные глубоко вдохнули — образно выражаясь — и немного успокоились. Вероятно, в данном случае сыграла свою роль и моя ложная репутация человека, который в любой кризисной ситуации остается спокойным и решительным.

— Конечно же, комиссар, — проговорил Киш с видимым облегчением, потому как я опередил делегацию Сороритас, собиравшуюся затянуть второй стих «Он прижимает нас к сияющей груди Своей».[36]

В очередной раз став объектом всеобщего внимания, я принял вид скромный и деловой.

— Были ли действительно отмечены следы деятельности тиранидов на каком-либо из плато?

На память пришли слова Эмберли о том, что нам может понадобиться Дариен, и с тактической точки зрения они имели смысл в том случае, если другие плато, оборудованные космопортами, оказывались под большей угрозой — а так, видимо, и было. В конце концов, необходимо учитывать, что на подходе еще две дивизии Имперской Гвардии и, когда они прибудут, нам необходимо будет их где-то высадить.

— Нет, — признал Киш, и его очевидное облегчение раскатило по аудитории волны уверенности, которую потихоньку вновь обретали присутствующие. — Надеюсь, это означает, что, какое бы вторжение в наш тыл ни произошло, оно весьма ограничено в масштабе.

— Как вы можете быть так в этом уверены? — спросила Эглантина с некоторой резкостью в голосе, как будто обращалась к послушнице, которая не сумела правильно припомнить какую-то заветную часть вероучения.

Киш поглядел на нее едва ли не с жалостью:

— Залогом этому уникальная география нашей планеты, ваше благочестие. Пригодная для обитания часть Периремунды составляет незначительный процент всей поверхности и плотно заселена. Если тиранидам удалось успешно приземлиться, их численность либо настолько невелика, что позволяет оставаться незамеченными в подобных условиях, либо они оказались изолированы на одном из небольших необитаемых плато и фактически заперты там. Лорд-генерал и я сам склоняемся к последнему и не ожидаем больших затруднений в том, чтобы справиться с врагами, когда те обнаружат себя.

Эглантина смотрела на него и не выглядела убежденной его словами.

— Если они вообще приземлились на одном из плато, — заметила она.

— Если они высадились в пустыне, то давно мертвы, — заверил ее Киш.

Будучи не понаслышке знаком с тем, насколько жизнестойкими бывают хитиновые уроды, я бы не поручился за подобное, и, судя по сомнению на лице, Живан разделял мое мнение на этот счет.

— Несмотря на это, — вклинился я, — не повредило бы провести сканирование с орбиты. Возможно, находящиеся там наши корабли могли бы этим заняться?

— Уже занимаются, — заверил меня Живан с одобрительным кивком. — Пока что ничего обнаружить не удалось, хотя, надо заметить, с наиболее глубоких участков поверхности сложно снять точные картины.

Вспомнив ту обширную песчаную бурю, над которой мы пролетали перед моим первым визитом в Принципиа Монс, я кивнул. За нею могло скрываться все что угодно, равно как и за дымом экваториальных вулканов. Но тот факт, что до сих пор не удалось обнаружить копошащейся орды, появления которой все мы с ужасом ожидали, возвращал крупицу уверенности в себе.

Теперь, когда наше сознание освободилось от картины приливной волны из хитина, которая накроет нас с головой, стоит высунуть нос из этой комнаты, внимание всех вернулось к более прозаическим вопросам тактического характера. В конце концов решение свелось к тому, чтобы предоставить каждому командиру на местах свободу действий в том, каким образом закрепиться на плато, к которому приписано его подразделение. Проработали экстренные планы эвакуации преимущественной части населения на те пики, что находятся под защитой Гвардии, на случай если появится флот-улей или силы противника в нашем тылу поднимут голову прежде, чем прибудет наше подкрепление. Заслушали доклад Киша о мучительно медленном процессе определения, какие из частей СПО свободны от порчи генокрадами, чтобы на них соответственно можно было полностью положиться в бою — без того, чтобы кто-то постоянно приглядывал за ними, готовый призвать артиллерийский огонь при первом же признаке предательства. Число подразделений, оказавшихся вне всяческих подозрений, все еще оставалось угнетающе малым, и, возможно, нам придется возложить все надежды на те соединения, которые попадали во вторую категорию доверия, то есть отмеченные Кишем как относительно свободные от подозрений. Именно тогда, когда гололит вывел этот, гораздо более длинный, список, Эглантина снова перебила арбитра.

— Да это практически то же самое, что сомневаться в лояльности моего сестринства! — воскликнула она не без драматизма.

Оказалось, что канониса заметила в списке Гаварронское ополчение — соединение СПО, базировавшееся на том самом плато, где Орден Белой Розы основал свой сестринский Дом, — и, поскольку Гаваррон являлся ленным владением Экклезиархии, формально независимым от планетарного правительства и подчиненным лишь власти каноника, предпочла интерпретировать это как плохо прикрытую попытку поставить под сомнение лояльность самой церкви.

Честно говоря, я почти не сомневался, что Киш с наслаждением воспользуется возможностью немного подначить соперницу в бесконечной сваре церкви и государства, но в текущих обстоятельствах такой конфликт слишком сильно затрагивал общие интересы, поэтому арбитр просто склонил голову перед разъяренной канонисой.

— Уверен, что никто здесь не желает выказать подобных сомнений, — заверил он. — Если вы верите в чистоту Гаварронских СПО так же, как в чистоту ваших Сестер Битвы, вы вольны распоряжаться ими так, как сочтете необходимым.

Не имея возможности пойти на попятный теперь, когда Киш так ловко вернул ей ее же слова — без того, чтобы вызвать как раз те подозрения, против которых она так возражала. — Эглантина резко кивнула.

— Мы побеждаем милостью Императора, — произнесла она.

— Ну что ж, тогда победа наша предрешена, — мягко произнес Киш, тем самым еще раз проворачивая нож в ране оппонента, а затем собрание продолжилось и тянулось до самого позднего вечера.

Но все скучные посиделки, к счастью, когда-нибудь заканчиваются, так что спустя некоторое время Киш и Живан пожелали нам доброго пути и напомнили о необходимости соблюдать абсолютную секретность. Правду сказать, предостережения были не так уж необходимы, потому что все без исключения присутствующие, полагаю, представляли себе последствия, если информация о тиранидской угрозе просочится в гражданские круги до того, как будут закончены все военные приготовления. Простые люди и так уже были запуганы известиями о том, что вокруг снуют предатели и еретики, походя взрывая разные детали окружающего ландшафта. Стоит лишь намекнуть, какая угроза в действительности нависла над их родным миром, панику невозможно будет сдержать.

С головой, пульсирующей от усталости, я с удовольствием вышел из зала заседаний и вдохнул относительно свежий воздух холла. Кинул взгляд вокруг, ожидая увидеть Юргена, но он будто испарился, оставив лишь слабое напоминание о себе, витавшее в воздухе возле того диванчика, который он занимал. Были здесь и несколько более вещественных доказательств его давешнего присутствия — поднос, на котором стояли тонкого фарфора чайник с танной и наполовину опустошенная кружка, а также еще один поднос, украшенный размазанными остатками того, что, вероятно, было когда-то эклером с дольчеягодами. Небольшая горка из крошек и менее опознаваемого мусора окружала то место, где, должно быть, стояли его ноги.

— Комиссар? — раздался за моим плечом голос Лазура, и что-то под его одеянием слабо загудело. — Вас что-то беспокоит?

— Да нет, ничего, — отозвался я, пряча раздражение. Зрелище остатков юргеновского пикника напомнило мне о том, насколько сам я голоден. Где Юрген раздобыл провизию, я не хотел даже спрашивать. — Просто недоумеваю, куда подевался мой помощник.

— Уверен, что он вскоре появится, — учтиво сказал Лазур и понизил голос до шепота: — Инквизитор Вейл, кажется, весьма доверяет вашей способности находить утерянное.

Он вгляделся в мое лицо, ожидая увидеть на нем реакцию, но хотелось надеяться, что долгая практика не позволила выдать ему что-либо, хотя, признаюсь, услышать имя Эмберли из уст (которых, как я уже упоминал, у него по-настоящему не было) совершенного незнакомца было достаточно ошеломительно.

— На Гравалаксе нам просто повезло, — пояснил я, стараясь вести себя настолько мило, насколько возможно.

Будучи слишком опытным притворщиком, я старался не искать спасения во лжи, которая могла быть легко поставлена под сомнение и раскрыта.

Очевидно, Лазур был в курсе, что мы с Эмберли знакомы, и если хотя бы подозревал о ее присутствии на Периремунде (если не знал наверняка), то мог пытаться выудить информацию об этом, хотя, конечно, в его словах могло заключаться и что-то совершенно иное. Видимо хорошо зная правила подобной игры, Лазур дружелюбно кивнул:

— Именно так я и слышал. Ну что же, тогда просто пожелаю вам удачи в поисках вашего подчиненного. — Он уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но, как я и ожидал, будучи знакомым именно с подобной тактикой беседы, обернулся, будто запоздало вспомнив о чем-то. — О, чуть не забыл. Есть ли какие-то зацепки касательно Метея?

Я не имел ни малейшего представления ни о каком Метее, но был в тот момент достаточно устал и голоден, чтобы удержаться немного не поддразнить собеседника.

— Ничего сколько-нибудь основательного, — произнес я, выдержав небольшую паузу, чтобы он подумал, будто я принимаю решение, скрывать ли от него информацию, и он снова кивнул, будто я что-то только что подтвердил.

— Конечно же. Сначала вам нужно поговорить об этом с инквизитором. — Он снова дружелюбно кивнул и сотворил знак шестерни. — Омниссия регулируй ваши системы.

— И ваши тоже, — вежливо отозвался я, размышляя, о чем же еще умолчала Эмберли.

— Кажется, вы неплохо сошлись, — произнесла Кастин, подходя поближе, теперь, когда техножрец ушел.

По какой-то причине шестереночки всегда приводили ее в легкий трепет, даже наши собственные технопровидцы, хотя ей удавалось хорошо скрывать свои чувства. Полковник не жаждала находиться в их компании и обычно стремилась, если только возможно, увильнуть под условно важным предлогом. В то время как мы столь эксцентричным образом беседовали тет-а-тет с Лазуром, она болтала с офицером одного из полков Харракони и — вероятно, к счастью — пропустила весь наш диалог.

— Возможно, — осторожно отозвался я и снова огляделся в поисках Юргена. Толпа в холле стала редеть, моего помощника по-прежнему нигде не было видно. Я было повернул голову, заметив краем глаза какое-то движение, но, посмотрев прямо, никого не обнаружил. Последние офицеры Имперской Гвардии расступались, чтобы дать возможность пройти Эглантине и ее эскорту, оставив Кастин и меня в одиночестве. — Наверное, лучше вам отправляться. Я нагоню, когда найду Юргена.

— Хорошо. — Полковник кивнула, не меньше моего осознавая необходимость как можно быстрее привести полковые дела на Хоарфелле в движение, и направилась по коридору, одновременно проверяя связь в своем воксе легким постукиванием пальца. Я услышал, как она произнесла: — Ластиг, мы отправляемся. Мне нужна вокс-связь с майором Броклау сразу же, как только окажемся за пределами действия глушилок.

Оставшись в совершенном одиночестве, я нетерпеливо вздохнул и в очередной раз огляделся, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на то, куда удалился Юрген. Он не мог уйти далеко, потому как чайник с танной все еще был горячим.

Это простое умозаключение спасло мне жизнь. В тот момент, когда я низко наклонился, чтобы на ощупь определить температуру фарфора, краем глаза заметил новое движение, такое же быстрое, как и прежде, и прохладный ветерок пронесся возле моей щеки. Уж с этим ощущением я был знаком слишком хорошо. Это не прибавило мне хорошего настроения, и я рефлекторно выхватил цепной меч, проводя им защитную комбинацию ударов, которую практиковал так часто, что она претворялась в жизнь уже без всякого сознательного усилия. Быстро оборачиваясь вокруг своей оси в поисках цели, я обнаружил, что нахожусь в совершенно пустой комнате.

Во рту у меня пересохло, на корне языка внезапно зародилось ощущение холода, и вокруг разлился запах озона, сопровождающий колдовство. Мне, конечно же, уже приходилось сталкиваться в бою с псайкерами, но почти всегда это происходило в компании Юргена, так что теперь пришлось подавить поднимающуюся, подобно приливу, волну паники. Отодвинув ее в задние отделы мозга, туда, где она могла работать мне на пользу, ускоряя рефлексы, вместо того чтобы уменьшать мои шансы на выживание, я снова внимательно осмотрел комнату, выискивая выдающий врага размазанный след движения.

Заметил его проблеск я периферическим зрением и в самый последний момент инстинктивно парировал, скорее ощутив, чем увидев последовавший удар, — впрочем, наградой мне был вполне знакомый звук, с которым твердые как алмаз зубья врезаются в сталь.

— Твою!.. — произнес голос, в котором сквозило обиженное удивление, совсем рядом с моим ухом, и я ударил на звук, но, конечно же, невидимый противник обладал тем преимуществом, что мог прекрасно видеть гудящее оружие в моих руках, и потому легко уклонился.

— Юрген! Кастин! — проорал я. — Назад, ко мне!

Но в моем микронаушнике раздавалось лишь шипение статики, отсекая все остальные звуки. Кажется, псайкер, кем бы он ни был, обладал сверхъестественной способностью блокировать средства связи так же, как и мои органы чувств.[37]

— Ты остался один, герой, — решил поддразнить меня голос, в то время как я чисто инстинктивно снова перешел в защитную позицию и опять смог отбить невидимую атаку. — О да, ты очень хорош или большой счастливчик.

В голосе его я угадал ноющие нотки, характерные для малодушных и слабых, получивших наконец возможность поиздеваться над кем-то, кого он полагает еще слабее себя. Внезапно нахлынувший гнев, который вызвало это понимание, оказался достаточно силен, чтобы смыть почти весь мой страх. После всех тех чудовищных врагов, которых я встретил лицом к лицу и победил, в мои планы никак не входило проиграть какому-то ничтожеству.

— Мне доводилось сражаться с демонами и настоящими ведьмами, — откликнулся я, стараясь, чтобы голос мой звучал легко и беспечно. — Псайкер, каких отдают по три штуки за монетку, для меня не слишком серьезное препятствие.

Вы могли бы подумать, что подстрекать этого типа к нападению было не самым разумным решением, но в тех обстоятельствах я полагал, что терять мне все равно особенно нечего. Рано или поздно, но он пробьет мою оборону, и мой шанс заключался в том, чтобы вывести его из равновесия и надеяться, что он допустит ошибку, если мне только немного повезет, — ошибку, которая откроет его точное местоположение на достаточное время, чтобы цепной меч лишил его, предположим, ног.

— Я достаточно силен, чтобы выпустить тебе кишки!

Ну что ж, разозлить псайкера мне удалось. Голос его поднялся до капризного визга, и находящееся неподалеку кресло слегка качнулось, как будто что-то врезалось в него. Мне оставалось лишь мгновенно ударить, и, когда гудящее лезвие моего меча прорубило обивку из гроксовой кожи, я был вознагражден целым облаком мягкого наполнителя и приглушенным ругательством. Возможно, мне даже удалось зацепить его.

Продвигаясь вперед, пока в обороне противника образовалась брешь, инстинктивно пользуясь достигнутым преимуществом, я внезапно увидел мерцающие очертания человеческой фигуры, которая конденсировалась, подобно туману, передо мной, колеблясь между видимым и невидимым состоянием, словно изображение на плохо настроенном гололите. За моей спиной раздался грохот падения чего-то керамического и стоящего немалых денег, и знакомый долгожданный запах наполнил комнату.

— Держитесь, комиссар! Я здесь! — выкрикнул Юрген, но уже самого его присутствия было достаточно.

Внезапно озоновый привкус колдовства исчез и сменился запахом старых носков и кишечных газов, в то время как прямо передо мной предстал похожий на хорька мелкий тип, размахивающий страшно зазубренным боевым лезвием, которое он едва ли знал, за какой конец держать, и глаза его были полны потрясения.

— Что вы… — начал он было произносить с возмущенным выражением, прежде чем мой цепной меч отделил его голову от туловища.

Псайкер продолжал еще мгновение пялиться на меня, пытаясь осознать собственную смерть, прежде чем давление, нагнетаемое сердцебиением, не выдавило из его шеи фонтан крови, заставив голову скатиться с плеч.

— Где вы были, Юрген? — спросил я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал спокойно, пока руки протирали и возвращали в ножны меч, который только что в очередной раз спас мне жизнь.

Мой помощник пожал плечами и указал на поднос, валяющийся на полу в окружении осколков, и разбросанные бутерброды.

— Я увидел, что охранники возле двери расступаются и дают всем выйти, так что решил принести вам и полковнику чего-нибудь перекусить. Подумал, что оно будет нелишне после всех этих разговоров.

Он задумчиво обозрел то, во что превратилась его ноша, и снова забросил за спину лазган, который изготовил для боя.

— Принесу что-нибудь еще.

— Благодарю, — отозвался я, хотя нельзя сказать, что действительно желал сейчас выпить танны, и собрался последовать за ним. — Пойдемте вместе, чтобы не заставлять вас ходить понапрасну.

Маловероятно, что неподалеку скрываются еще какие-нибудь сверхъестественные убийцы, иначе они напали бы на меня все вместе, но у меня совершенно не было настроения рисковать.

— Комиссар?

Из аудитории вышли ни больше ни меньше лорд-генерал Живан и арбитр Киш с целым отрядом личной охраны, которая тут же взяла хеллганы на изготовку, едва увидев неожиданную картину погрома. Лорд-генерал кинул взгляд на мертвого псайкера и выгнул бровь:

— Вижу, наш разговор за ужином будет еще более интересным, чем я ожидал.