Зов долга

Глава двадцатая

Одно хорошо: Сестер было легко найти. Требовалось лишь держать курс в сторону самого плотного скопления тиранидов на всем плато, и, конечно же, когда Юрген круто завернул за очередной угол, оставшийся от того, что, наверное, когда-то было модным торговым пассажем, они там как раз с энтузиазмом врезались в плотное скопление наваливающихся на них хормагаунтов, и похожие на косы когти производили мало впечатления на женщин в сверкающих силовых доспехах. Сестры, конечно, тоже понесли некоторые потери, и две уже навзничь лежали в грязи — и им не помог бы уже и сам Император, не говоря уже о смертных медиках, — но чокнутое Сестринство, кажется, оставалось настолько же равнодушным к своим потерям, как тираниды — к своим, и, надо сказать, весьма внушительное число хитиновых тушек было разбросано по округе. Среди них большое количество гаунтов, что не особенно удивительно, но также несколько варриоров и карнифекс, что, вероятно, и было причиной достигнутых поразительных успехов. Благодаря удаче либо расчету (почти наверняка первому, хотя я не сомневаюсь, что Сестры объявили бы это направляющей их дланью Императора) они, кажется, вырезали все формы, которые могли быть координаторами коллективного сознания роя, что оставило, по сути, лишь безмозглых трутней, которые медленно отступали перед лицом фанатичного натиска Сестер, — но это лишь до тех пор, пока что-нибудь башковитое не появится в зоне досягаемости и не возьмет ситуацию под контроль. Что должно произойти очень скоро. Как кровь сворачивается в ране, не осознавая этого, так рой скоро закроет ту брешь, что возникла в управлении.

Когда это случится, дела обернутся самым неприятным образом, и за считаные минуты, потому как вся орда целиком подчинится новому стремлению и начнет действовать как единое целое. Несмотря на это, кажется, дела обстояли не настолько отчаянно, как я опасался. У меня еще было немного времени для того, чтобы вмешаться, прежде чем Сестры внезапно окажутся перед лицом вражеской атаки на фланг. Быстрый взгляд на планшет заверил меня в том, что Сулла как раз укрепляла наши фланги, так что, если бы произошло самое худшее, мы, по крайней мере, удерживали бы копошащуюся орду до прибытия подкреплений, хотя это слабое утешение на случай, если к тому времени сам я стану не более чем причиной тиранидного несварения, — так что я, для пущего спокойствия, постарался крепко запомнить самые быстрые пути отступления к нашим оборонительным линиям.

— Мы занимаем позиции по краям от выступа, — доложила лейтенант через мгновение, и звук ее голоса в моем воксе был необычно приятен. — Нужно ли нам выступить вперед и поддержать вас?

Конечно же, я не желал бы ничего иного, особенно учитывая, что, прежде чем дать ответ, мне пришлось расстрелять стаю горгулий, которые заметили нас и сочли легкой добычей. Но если бы гвардейцы поступили именно так, дела могли с легкостью обернуться весьма дурно, и это несмотря даже на тот уют, который обеспечили бы мне отряд-другой тяжеловооруженных солдат. Но если придется в спешке сматываться отсюда, мне хотелось бы, чтобы оставалось место, куда бежать, а еще лучше, чтобы там находился хорошо окопавшийся взвод, способный предоставить мне соответствующее огневое прикрытие, а не добавить свои окровавленные куски к моим.

— Лучше окапывайтесь и крепите оборону, — отозвался я. Не берусь оценить, кто при этих словах ощутил больший упадок духа — я или лейтенант. — У вас будет еще возможность поохотится на жуков, и довольно скоро.

Я сделал паузу, затем меня вдруг осенила идея:

— Где-то у нас в тылу бродят выжившие из СПО и собираются последовать за этими святыми психопатками в прорыв. Если сумеете, сделайте так, чтобы они не пошли дальше вас, и постарайтесь заставить их окопаться как нормальных солдат. Судя по тому, что я видел, они не будут серьезной поддержкой, но и позволять им разбрасываться своими жизнями толку нет, — по крайней мере, они могут в кого-нибудь пострелять из укрытия.

Позже выяснилось, что с моей стороны посоветовать такое было огромной ошибкой.

— Есть, сэр, — заверила меня Сулла, и я снова обратил свое внимание на насущную проблему.

Юрген выехал на площадь, где все еще работал фонтан, демонстрируя совершенно дикую картину: обширная чаша запружена телами генокрадов и останками одной из Сестер Битвы, которая, если судить по тому, как далеко ее разбросало, взорвала весь свой запас фраг-гранат в тот момент, когда враги все-таки смяли ее сопротивление. После гибели бедной девушки битва прокатилась дальше и теперь, похоже, сосредоточилась на дальнем краю площади, там, где три узкие улицы вливались в широкое открытое пространство, по одной на каждом углу и одна ровно между ними. Я кинул взгляд окрест и содрогнулся от дурного предчувствия. Как было понятно с первого взгляда, подобный расклад повторялся с каждой стороны площади, таким образом складываясь в восемь потенциальных направлений, с которых следовало ожидать нападения, — и, совершенно предсказуемым образом, Сестры всем гуртом навалились на те три, где углядели врага, совершенно не обращая внимания на вероятность его захода им в тыл.

— Где командир? — спросил Юрген, и я осмотрел одну за другой разгоряченные группки воительниц в силовой броне, высматривая ту, что руководила всем этим погромом. Всю жизнь я старался, насколько это было возможно, держать дистанцию с воинствующей ветвью Экклезиархии, и те встречи, которых я не смог избежать, касались Ордена Мажорис, так что знаки воинского отличия Ордена Белой Розы для меня оставались совершенно неизвестными.

Все Сестры были в такой же сверкающей серебром броне, которая была на Эглантине, — с черными или темно-синими стихарями, отмеченными символом их Ордена; все палили из болтеров или испепеляли гаунтов шипящими огнеметами — по оружию я тоже ничего не смог определить. Впрочем, отряд в самом центре, кажется, был немного меньше по численности, чем остальные, и действия воительниц, казалось, были чуть лучше скоординированы и более дисциплинированны, что выдавало в них ветеранов, так что, решив для себя, что наиболее опытный воин на поле боя и должен командовать, я приказал Юргену поторапливаться в этом направлении.

— Прибыли два отряда СПО, — сообщила мне Сулла, как раз когда Юрген повел нашу «Саламандру» напролом через груды строительного мусора. Гусеницы «Саламандры» крушили тела мертвых тиранидов, и я осознал, что невольно восхищаюсь безусловной воинской доблестью Сестер Битвы, но это не отменяло того факта, что их прямолинейное рвение вот-вот поставит нас всех на волосок от смертного приговора. — Но они не слишком внемлют нашим приказам.

— Тогда действуйте по ситуации, — сказал я, потому как больше не мог терять времени.

Битва теперь стала гораздо ближе, и мы начали привлекать собой внимание все большего числа тиранидов. Сулла произнесла «конец связи», и, к своему невероятному облегчению, я тут же поймал другой источник сигнала.[74]

— Говорит комиссар Кайафас Каин, — незамедлительно передал я, быстро разворачивая болтер, дабы уничтожить стаю хормагаунтов, которые перепрыгнули через головы Сестер на их левом фланге и теперь направлялись ко мне с самыми недобрыми намерениями. Я с содроганием отметил, как внезапно вернулась к ним слаженность действий. Очевидно, по меньшей мере одна тварь с синапсами уже вошла в зону досягаемости, и направление, в котором двигались тираниды, должно было вот-вот смениться, возможно в течение каких-то секунд. — Выходите из боя и отступайте!

Командир отряда, которая теперь, когда мы подобрались достаточно близко, чтобы можно было отличить одну психованную, распевающую псалмы воительницу от другой, явно выделялась тем, что была вооружена цепным мечом и болт-пистолетом, обернулась и кинула взгляд в мою сторону. Подобно почти всем Сестрам, она пренебрегала шлемом, несмотря на очевидную глупость подобного поведения,[75] и потому ее узкое лицо было мне хорошо видно, в обрамлении той безвкусной прически, характерной для большинства женщин ее призвания. Темные глаза воззрились на меня из-под прямо обрезанной вороной челки, которая не скрывала геральдические лилии, вытатуированные на челе. Помимо лилий, чело было украшено изрядным количеством прыщей.

Тонкие губы ее неодобрительно сжались.

— Мы служим Его Благословенному Величеству! — огрызнулась она. — Ваша власть на нас не распространяется. Пойдите и пристрелите пару-другую отлынивающих гвардейцев, как вам и положено, и дайте нам спокойно выполнять нашу священную обязанность.

— Вас вот-вот раздавят, — отозвался я. — Позволить себя разорвать вряд ли будет хорошей помощью Императору, не так ли?

— Наши судьбы лишь в Его руках, и ничьих более, — отозвалась она, отворачиваясь, чтобы выпустить кишки гаунту, который лишь мгновение назад выпустил заряд телоточцев в упор по одной из Сестер.

Несчастная женщина завизжала, когда живые патроны за доли секунды сжевали без следа большую часть ее лица и начали закапываться куда-то под броню, дабы отыскать какой-нибудь жизненно важный орган, что случилось милосердно быстро, — то, что осталось от воительницы, спазматически дернувшись, рухнуло на землю. Я ожидал было, что Сестры каким-то образом отреагируют на происшедшее, но жуткая кончина их соратницы, кажется, лишь заставила их еще больше утвердиться в своем намерении сражаться до смерти.

Ну что же, фраг с ними, подумал я, наводя болтер на цель, которую на этот раз представляла группа чистокровных генокрадов, появившихся в одной из замеченных мною ранее аллей, выходящих на площадь. Пора было сматывать удочки. Но я решил попробовать еще разок.

— Если вы не отступите сейчас, вы не только погибнете зря, но также пропустите рой в ту дыру, которую оставили позади в нашей обороне, — произнес я, хотя, сказать по правде, был уверен, что даже у тиранидов мои слова встретят больше понимания. — Затем внезапно меня осенило. — И как только это произойдет, — продолжил я свою мысль, — они направятся прямиком к храму, где убьют всех до единого гражданских, которые нашли там убежище и в данный момент молятся Императору о спасении. Если действительно хотите предстать перед Золотым Троном, позволив произойти подобному осквернению, когда прекрасно могли бы предотвратить его… Ладно, это ваши отношения с Ним, сущим на Земле. — Я повернулся к своему помощнику: — Уводи нас отсюда, Юрген. Мы сделали что могли.

— Ваша правда, комиссар, — согласился он столь же флегматично, как обычно, и крутанул нашу быструю маленькую машинку, устремляясь обратно по собственным следам.

Оглянувшись на происходящее теперь у нас за спиной, я почувствовал, как внутренности мои свело судорогой. Худшие опасения становились реальностью. Настоящая лавина хитина выливалась на площадь из боковых улиц, и мы оказались почти отрезаны от пути к безопасности.

Оставив Сестер заботиться о спасении, если они того пожелают, я пригнулся так низко, как только мог, продолжая поливать огнем закрепленного на пилоне орудия все, что, как мне казалось, подбиралось излишне близко, отчаянно выискивая более крупных созданий, которые должны были сообщать этой массе копошащегося непотребства направление и цель. Я срезал одного из варриоров, который уже наставил на нас свою пушку, плюющуюся смертью, но, уже падая, он все-таки выстрелил, забрызгав корпус нашей «Саламандры» каплями дурно пахнущей биокислоты, в то время как заряд телоточцев размазался по нашей броне. Несколько случайных капель принялись проедать мою шинель, но, к счастью, мне удалось скинуть ее быстрее, чем они сумели проникнуть через плотную ткань, и я остро пожалел о том, что не додумался надеть под нее свою драгоценную панцирную броню с Гравалакса.

— Юрген, огнемет! — приказал я, и мой помощник расчистил нам путь струей полыхающего прометия; на наше счастье, обратным током воздуха, устремившегося в сторону пламени, в него затянуло еще одного варриора вместе с теми гаунтами, которых он направлял. Тварь упала, визжа и полыхая, и мгновение спустя наша «Саламандра» качнулась, поскольку отвратительная тварь наконец нашла покой под ее гусеницами. Я пригнулся, когда еще одна стая горгулий пронеслась низко над нашими головами, и весь сжался в ожидании смертоносного дождя из жуков-телоточцев, но, кажется, у них была на примете другая цель, вне сомнения, потому, что сознание тиранидов посчитало, что между нами и укрытием все равно достаточно хитина, чтобы мы стали не особенно сложной добычей. С этим трудно было не согласиться. Горгульи принялись кружить над одним из отрядов Сестер Битвы, проносясь над ними на бреющем полете, а затем почти лениво ударяя крыльями, чтобы набрать высоту для еще одного захода. Две женщины упали, в то время как остальные открыли ответный огонь из своих болтеров, сбив несколько чудовищ. Те целестинки, с которыми я пообщался, по крайней мере, пытались пробиться назад, но меня не оставляло ужасающее подозрение, что они слишком поздно попытались выйти из боя. Это было со всей определенностью верно для их соратниц на правом фланге, которые угодили в клубок шипастых лоз-душителей. Одной из Сестер удалось воспользоваться огнеметом, чтобы прожечь себе путь на свободу, но для ее спутниц все уже было кончено, потому как странные, покрытые колючками побеги проросли прямо сквозь не прикрытую броней плоть. Отчего Сестры не дали себе труда надеть шлемы в дополнение к своим силовым доспехам, было моему пониманию совершенно недоступно.[76]

— Сулла, — передал я по воксу, стараясь, чтобы паника не пробивалась в моем голосе, — мы на подходе, идем по горячему. Тираниды прорвались.

— Подтверждаю. — Голос ее звучал настолько спокойно, что провоцировал подлинное бешенство, хотя, если уж на то пошло, я отлично знал, что она прилагает усилий не меньше моего, для того чтобы создавать подобное впечатление. — Прикроем вас, как только вы окажетесь на огневой дистанции.

— Счастлив слышать! — отозвался я, чуть повышая голос, чтобы перекричать треск установленного на корпусе нашей машины тяжелого болтера, который Юрген использовал в паре с огнеметом, дабы расчистить дорогу впереди. Я снова развернул болтер на турели, в полной мере используя его возможность бить по площадям, для того чтобы не дать тварям вцепиться нам в спину. Штатное вооружение «Саламандры» позволяло вести огонь только по ходу движения (и надо добавить, что я не в первый раз благословил свою предусмотрительность, которая заставила меня установить именно такое дополнительное орудие). — Есть какие-то соображения, когда этот счастливый момент настанет?

— Теперь уже вот-вот, — заверила меня Сулла, что меня несколько приободрило. — Четвертый отряд поддержит ваш отход. — Она сделала паузу. — Также с ними хочет выйти местный сброд. Сколько уж ни есть от них толку — весь ваш.

Не много, а если они в таком же состоянии, как те, которых мы встретили ранее… Но любая малость могла нам помочь, и даже если гаварронцы просто послужат приманкой для тиранидов — это хотя бы отвлечет тварей на секунду-другую, чтобы мы могли прорваться.

— Комиссар, — доложил Юрген, — на два часа, очень большой.

Я повернул болтер, куда он указывал, с колотящимся, будто молот, сердцем. И правда, как раз в зоне досягаемости нашего главного калибра вырисовывался силуэт тирана улья, чью массивную фигуру нельзя было спутать ни с какой другой, и его ядовитая пушка как раз нацелилась в нашу сторону. Мне удалось рефлекторно нырнуть за бронированный борт, что окружал меня, за мгновение до того, как смертоносный дождь ядовитых зарядов заколотил по нему, и после этого почти сразу же я снова распрямился, хватаясь за болтер прежде, чем тварь успеет еще раз выстрелить. Мне удалось пробить ряд отверстий поперек груди тирана, и тварь покачнулась, но устояла на ногах, визжа подобно навечно проклятому еретику.

— Держитесь, комиссар! — вклинился в переговоры новый голос. — Мы на подходе!

С острой вспышкой облегчения я узнал сержанта Грифен, чья храбрость и опытность заслужили мое полное доверие, потому как именно вместе с нею мы прошли насквозь гробницу некронов на Симиа Орихалке. Конечно же, она по ходу дела потеряла большую часть своего отряда, но мне не хотелось вменять ей это в вину, и к тому же меня она вывела целым и невредимым, а что может быть лучше?

— Рад, что вы пробрались к нам, — сказал я, осознавая, что должен поддерживать у них определенное представление о себе, и постарался снова выцелить тирана.

Если бы только удалось свалить его, подумалось мне, этого могло оказаться достаточно, чтобы расстроить деятельность роя на достаточно долгое время, чтобы я успел убраться в безопасное место. Надежда на это была довольно слабой, потому как в настоящий момент в зоне досягаемости уже должны были появиться и другие тираниды-синапсы, но когда ничего больше не остается, то я нахожу даже слабую надежду весьма заманчивой.

Верещание возвышающейся теперь над нами чудовищной туши усилилось, и, предупрежденный подобным образом, я снова нырнул за броню как раз в тот момент, когда тварь выплюнула шар биоплазмы в мою сторону, одновременно кидаясь в атаку и нанося удары когтями. Толстая металлическая плита, защищавшая меня до сего момента, разъехалась, подобно бумажной салфетке, и даже наша стремительная «Саламандра» замедлила движение, я же отчаянно откатился, стараясь избежать тянущихся ко мне лезвий. Добираться до тяжелого вооружения было уже некогда, и даже если бы я успел навести дуло на вздыбившееся чудовище, меня бы это не спасло. Так что я вытащил цепной меч, ударив совершенно рефлекторно, и был вознагражден потоком вонючей сукровицы, когда лезвие глубоко зарылось во врага. Существо зарычало от ярости и снова нанесло удар, который я отразил инстинктивно, еще раз рубанув поперек грудного сегмента, расширяя те раны, что были ранее нанесены моим болтером.

— Я им займусь, — произнес Юрген, невозмутимый, как всегда, поворачиваясь на своем сиденье.

Пока он произносил эти слова, мне как-то удалось краем глаза отметить мелту в его руках, когда ослепительная белая вспышка ее выстрела и запах горелого мяса полностью отрубили чувства. Тварь отшатнулась назад, а наша побитая, но непреклонная «Саламандра» отпрыгнула от раненого колосса.

— Хорошо сработано, — похвалил я своего помощника, хотя дышать мог при этом разве что урывками и на ноги вставал несколько неуверенно.

Даже если не принимать во внимание манеру вождения моего помощника, которая по понятным причинам была еще более дерганой, чем обычно, я определенно испытывал переизбыток неприятных ощущений. Юрген улыбнулся, демонстрируя состояние зубов, от которых отшатнулся бы и орк, и вернулся к управлению «Саламандрой». К моему глубочайшему огорчению, мне пришлось признать, что болтер пришел в совершенную негодность. Он был расплавлен и переклинен плазменным зарядом и уже ни на что не годился, так что я просто вынул лазерный пистолет и принялся стрелять по всякой мелочи, которая ошивалась поблизости, не ожидая, впрочем, никакого положительного результата этой деятельности.

— Держитесь, комиссар, — передала по воксу Грифен, и я наконец увидел «Химеру» четвертого отряда в проеме между рестораном и магазином одежды, витринные манекены которого продолжали наблюдать за сражением с элегантной небрежностью. Хотя одному какой-то шальной снаряд все же оторвал голову. Впрочем, его, одетого в пару квадратных сантиметров прозрачной ткани и несколько веревочек, видеть без головы было даже утешительно.

Юрген снова включил огнемет, прожигая путь в плотной массе гаунтов, и мы оба пригнулись так низко, как только могли, когда телоточцы затрещали по броне, подобно смертоносному граду.

Раздавив каблуками сапог парочку этих чудовищных тварей, которые упали рядом со мной, я рискнул выглянуть за броню как раз вовремя, чтобы увидеть, как заговорило вооружение «Химеры», разорвав на куски подраненного тирана, — тот продолжал все это время упрямо преследовать нас, несмотря на то что мы далеко от него оторвались.

— Хорошо стреляете, — поддержал я невидимых мне бойцов как раз в тот момент, когда треск и вспышки лазганов начали вырываться из нескольких зданий на этой стороне площади. Я углядел за окном второго этажа, там, где когда-то были апартаменты владельца ресторана, пару солдат, выцеливающих тиранидов-синапсов из удобной позиции над площадью. Варриор всего в нескольких десятках метров от нас отшатнулся, когда их лазерные заряды угодили в него практически одновременно. — Благодарю, Ворхеез.

— Всегда пожалуйста, комиссар, — заверил меня мужчина в этой паре, в то время как дуло его лазгана уже следило за очередной целью. — Ленни, на одиннадцать.

— Вижу, — заверила нас солдат Дрере, умудрившись на этот раз выстрелить за мгновение до своего напарника, и в воксе мне слышно было слабое шипение ее аугметических легких. — Фраг, а оно быстрое!

Я повернулся, увидев, что к нам резво приближается еще один варриор и у ног его бежит свита гаунтов. Благодарение Императору, тиранов больше в округе не наблюдалось, так что я начал верить, что мы действительно прорвемся. Выжившие Сестры Битвы сумели тесно сбиться вместе, и моя давешняя знакомая с плохой прической все еще поддерживала среди них должный порядок, хотя, кажется, число их сократилось едва ли не вдвое против изначального; но, несмотря на это, они в огне ковали свой путь к отступлению, ведомые все той же силой своей веры. Надо признать, что выжившие тираниды-синапсы все еще по праву считали воительниц основной угрозой и потому поддерживали нападение основной части роя на них, что, на мой взгляд, было и неплохо. Если уж я и считал что-то справедливым, так это что задолбавшие самого Императора имбецилки получат по заслугам за то, что втянули меня в эту заваруху.

Еще несколько лазганов присоединилось к общему хору, менее дисциплинированно и прицельно, чем вальхалльцы, но все равно я приветствовал и их, наблюдая краем глаза, как гаварронцы в своей сине-серой форме занимают те укрытия, которые могут отыскать, или распластываются вдоль стен на подходящих к площади улицах. Каким бы бестолковым ни казался их огонь, его оказалось достаточно, чтобы свалить по крайней мере нескольких гаунтов и даже случайного генокрада. Другие выстрелы дали знать о местонахождении пешей группы нашего отряда за прикрытием, которое предоставляла им «Химера». Я мог видеть их руки, обнаженные и покрытые пленкой пота,[77] когда они прицеливались в тиранидов.

— Продолжайте движение, — подтолкнул я Юргена, и он снова включил огнемет, испепелив очередной выводок чистокровных, которые подбирались к нам с очевидным намерением убить нас, прочно засевшем в том, что заменяло им мозги.

Даже учитывая, что нам снова удалось раздробить коллективное сознание роя, генокрады все равно оставались весомой угрозой. Если они выживут, то способны будут продолжать функционировать, проявляя единство намерений, даже независимо от основного общего разума. Я уложил еще одного удачным выстрелом в голову, и выжившие рассыпались в разные стороны, решив, что мы не стоим тех усилий, которые приходится на нас тратить. Или, что более вероятно, давая своим более тупым собратьям истощить нас, а затем уже нанести смертельный удар.

Мы почти добрались!

Некоторые из солдат СПО, как я теперь видел, несли тяжелое вооружение, и одна такая команда, состоящая из двух человек, как раз с трудом ворочала свою ракетную установку, готовя ее к стрельбе. Я рефлекторно прижал голову, когда ракета покинула трубу установки, проносясь в неуютной близости от нас, чтобы разорваться, доставив свою фраг-боеголовку в самый центр плотного скопления гаунтов, которые как раз заходили в атаку на Сестер.

— Это было с их стороны немного безответственно, — ровно прокомментировал Юрген, теперь полностью полагавшийся на огнемет, дабы провести нас через ряды наваливающихся хитиновых чудовищ, поскольку болтерные заряды, если бы мы принялись стрелять, рвались в опасной близости от наших соратников.

Я кивнул.

— Передайте этому идиоту, чтобы глядел, куда направляет свою водосточную трубу! — передал я по воксу, но, прежде чем Грифен успела отозваться, ракетчики выстрелили снова.

На этот раз боеголовка ударилась о землю посреди гаунтов, продолжающих без всякого эффекта засыпать нашу броню телоточцами, — и большая часть тварей разлетелась на куски. Что было куда менее приятно, так это металлический звон, с которым некоторые из кусков боеголовки срикошетили от нашей и так жестоко побитой брони, и раздавшийся почти сразу за этим тревожный звук рвущегося металла. Наша «Саламандра» резко завалилась на левый борт, больно ударив меня перегородкой по голове, а затем, к моему ужасу, Юрген заглушил мотор.

— Трак заклинило, — спокойно доложил он, словно неприятность была не больше, как если бы мои кальсоны сели при стирке на пару размеров. Он взвесил в руках мелту. — Придется бегом.

— Прекрасно, — проговорил я, стреляя в морду хормагаунту, который приковылял к нам с явным намерением откусить мне голову.

Шансов выбраться отсюда на своих двоих у нас просто не было. Даже священное Сестринство испытывало серьезные проблемы, пытаясь это проделать, а они были, на минуточку, в силовых доспехах. Но мне все же пришлось встать на ноги, чтобы отразить еще один подобный косе коготь своим нежно напевающим цепным мечом, благословляя по ходу дела свои рефлексы фехтовальщика. Похоже, удар по голове оказался гораздо серьезнее, чем я решил вначале. Я чувствовал слабость и головокружение, и, если бы не обстановка, в которой подобная роскошь была бы непозволительной тратой времени, я уже оставил бы на земле свой завтрак. Стараясь сморгнуть коричневую дымку, которая вращалась где-то в уголках глаз, я рубил и отражал удары, словно человекоподобный автомат, вне сомнения являя собой образец полного отсутствия утонченности, который определенно прогневал бы старину Миямото де Бержерака.[78] Но по крайней мере, я умудрялся сохранять голову на плечах.

Когда толпа гаунтов наконец раздалась, больше устрашенная умелым обращением Юргена с мелтой, чем моими слабыми усилиями, я внезапно обнаружил себя лицом к лицу с куда более грозным противником. Это был еще один тиран улья, очевидно выведенный специально для ближнего боя, и он поднялся над своими подчиненными, обрушивая вниз двойной набор похожих на косы когтей. Я попытался отразить град его ударов, но запнулся, и ноги мои без предупреждения подкосились, в то время как темная пелена с границы зрения устремилась вперед, затягивая взор, — и я осознал только, что переваливаюсь через борт «Саламандры», падая на щебень у ее гусениц.

Это неожиданное движение спасло мне жизнь, потому как следующие удары тирана лишь проделали еще одну внушительную дыру в нашей крепкой маленькой машинке, но я, растянувшись на земле, был по-настоящему уверен, что пришел мой последний час. Юрген не мог стрелять из мелты, пока я находился настолько близко к врагу, потому как превратил бы меня в пар заодно с ним, и даже последний еретик в аду не понадеялся бы, что мой помощник успеет вовремя дотянуться до лазгана. И даже если бы ему это удалось, его выстрелы лишь разозлили бы тирана. Я рубанул цепным мечом по ноге твари, надеясь вывести ее из строя на достаточное время, чтобы откатиться в сторону, хотя, если б мне это удалось, меня просто разорвал бы на куски какой-нибудь другой тиранид. Несуществующее облако заслонило мне зрение, будто одеяло, и приглушенный визг наполнил уши. Я знал, что в любой момент могу потерять сознание, и это означало бы конец. Можно было утешаться тем, что я его уже не почувствую.

Да на фраг такое, подумал я, и яростный инстинкт выживания, который служил мне верой и правдой в столь многих отчаянных ситуациях, врубился со всей своей мстительной силой. Если уж мне суждено умереть, то, по крайней мере, я заберу с собой эту мерзость. Поднявшись на ноги, я, шатаясь, двинулся к твари, которая отпрыгнула от моего слепого замаха, и постарался держаться ближе к корпусу противника, отчаянно надеясь попасть хоть в какое-нибудь уязвимое место. Император помоги мне, если таковые у него и были, я их не видел.

— Комиссар, вниз! — рявкнул голос Грифен у меня в ухе, и я подчинился без размышлений, потому как колени мои просто подломились.

Визг был теперь громче, но лишь тогда, когда к нему присоединился дробный стук тяжелого болтера, я сообразил, что слышу не просто шум крови в ушах. «Химера» четвертого отряда спешила нам на помощь, и оба ее тяжелых орудия яростно плевались огнем, так что возвышающаяся надо мною чудовищная тварь, которая столь близко подошла к тому, чтобы отнять у меня жизнь, буквально развалилась, подобно слишком потрепанной мишени для штыковых тренировок. Куски хитина застучали вокруг меня, подобно отвратительным градинам, в то время как ужасающее существо медленно, тяжело рухнуло на землю.

— Поднимайтесь, сэр. — Низенькая рыжеволосая женщина явилась через тот туман, что заслонял мне зрение, одной рукой держа лазган, без каких-либо эмоций стреляя на ходу в ближайшего хормагаунта. Другую руку она протягивала мне, и я благодарно принял ее, позволив поднять меня на ноги, и так и остановился, пристально глядя по сторонам, испытывая чувство смутного непонимания. — Ну вот и хорошо, комиссар, вот вы и на ногах.

— Благодарю вас, Маго, — удалось произнести мне, и туман сгустился плотнее, чем когда-либо ранее.

Я снова пошатнулся, но меня удержало от падения облако знакомого и удивительно милого сейчас аромата, исходящего от Юргена. Мой помощник проступил через коричневые ядовитые испарения в моих глазах, сжимая мой пистолет и цепной меч, равно как и свое собственное вооружение, и покрытые грязью черты его лица несли непривычное выражение обеспокоенности.

— Я забрал ваши вещи, сэр. Боюсь только, от шинели уже ничего не осталось.

— Пошевеливайтесь! Потом поболтаете.

Грифен подхватила меня под одну руку, Маго под другую, и вместе они поспешно повели меня вверх, по посадочному пандусу «Химеры», в то время как башня машины повернулась, скосив залпом тиранидов, которым случилось оказаться поблизости.

— Премного благодарен, — произнес я, и люк с металлическим стуком захлопнулся за нами, водитель дал газу двигателю, бросая машину назад, к относительной безопасности наших позиций.

Было что-то, что я должен был сказать, подумалось мне, что-то важное, но мне никак не удавалось сообразить что. Затем туман наконец закружился вихрем, и больше меня не интересовало уже ничего.