Зов долга

Глава двадцать третья

— Вы в этом уверены? — спросил я, с большим трудом маскируя немалое удивление.

Киш кивнул:

— Абсолютно. Пришлось немного повозиться, но, как только мы идентифицировали наших неподконтрольных псайкеров, мы сумели проследить все их передвижения за последние несколько лет с большой точностью.

Он вывел данные на гололит в центре стола для переговоров, и Эмберли кивнула, как будто увиденное лишь подтверждало то, что она уже давно предполагала.

— У них есть, конечно же, как вы можете предположить, общие знакомые, но никаких связей вне их родного плато. За одним исключением.

— Но возможно, это просто совпадение, — проговорил я, пытаясь не обращать внимания на покалывание в ладонях. — Все-таки есть лакуны в записях.

— Что неудивительно в текущих обстоятельствах, — мягко напомнила Эмберли.

Хотя на тот момент уже можно было сказать, что мы наконец обратили тиранидов в бегство, удержав все важнейшие центры Периремунды и снова заняв те немногие, которые им удалось поглотить, война все еще была далека от завершения. Наш Флот наконец-то переломил хребет флота-улья, заставив то, что от него осталось, отступить в поисках более простых целей, так что споровый дождь прекратился еще неделю назад. Несмотря на это, еще очень много тварей оставалось на поверхности, чтобы представлять собой серьезную проблему для Гвардии и того, что оставалось от СПО, и такое положение дел продлится еще немалое время. Даже когда все плато были зачищены, там еще оставалась уйма бродячих тиранидов, с которыми тоже нужно было что-то делать.

Но все же проблема с каждым днем теряла остроту. Теперь, когда не осталось больше биокораблей, которые можно было убивать в космосе, Флот перешел к тому, чтобы в меру сил отстреливать самые крупные скопления врага с орбиты, при этом уделяя особое внимание пищеварительным резервам, которые способны были породить для тиранидов подкрепление. Орбитальные бомбардировки, впрочем, не сильно помогали против значительно разбросанных на местности войск противника, и последние упорствующие из тиранидов заставляли выслеживать и отстреливать себя традиционным способом. Это, впрочем, было уже не нашей проблемой, благодарение Императору. Обычные люди не могли даже надеяться выжить в адских условиях вне плато, не говоря уже о том, чтобы сражаться там, так что честь наконец-то объявить Периремунду полностью свободной от заражения ксеносами выпала Орденам Астартес.

Я кивнул и вновь приятно удивился тому, что за этим движением не последовало прилива тошноты. Не то чтобы я отдыхал те две недели, которые прошли со дня очень нервной стычки в терминале космопорта, но и настоящего боя с тех пор я не видел, распределяя свое время между рутиной службы и пробиванием заявки на проведение инспекции в Гаварронских СПО (теперь, когда дела шли достаточно мирно для того, чтобы уделить этому некоторое внимание). Еще я бегал от местных пикт-репортеров, которые писали что-то очень похожее на жития святых. Вообще окружающие вознамерились поверить в героическое единоличное спасение тысячи гражданских от орды изголодавшихся ликторов и отряда культистов Хаоса.

Запрос Киша о личной встрече для обсуждения глубоко секретных вопросов оказался для меня в определенной степени неожиданным (как, впрочем, и присутствие в конференц-зале Эмберли, что было сюрпризом еще большим и много более приятным), но я ухватился за него с благодарностью в надежде на то, что, если сбегу на Принципиа Монс без предупреждения, то, по крайней мере, смогу пережить пару следующих дней без того, чтобы какой-нибудь идиот принялся совать мне в лицо визуализатор и просить прокомментировать какое-нибудь событие, о котором я никогда и слыхом не слыхивал.

— Ваша правда, — сказал я.

Основная часть архивов, которые я просмотрел, была вывезена со Скайвеста[82] элитным отрядом юстикаров под личным руководством Найта всего через несколько часов после того, как оттуда выбили тиранидов, и получила такой гриф секретности, что я сомневался в том, что даже Живану позволялось на них взглянуть.[83]

Я указал на имена, тонкими красными стрелками связанные с теми тремя, которые представляли для нас особый интерес.

— Кого-то из этих людей мы можем допросить?

— Только если вы желаете засунуть голову в пасть тираниду и покричать: «Эй, есть кто живой?» — сухо отозвалась Эмберли.

Киш поглядел на нас с некоторым неодобрением, ему не нравилась наша легкомысленность.

— Как свидетельствуют проверенные источники, никто из них не пережил нападения тиранидов на Скайвест, — деловым тоном проговорил он, — но мы все равно можем сделать интересные выводы относительно их взаимодействия.

— Культ Хаоса, — сказал я, распознав характерные признаки. — Или, по крайней мере, местная ячейка оного.

Эмберли кивнула, и вид у нее был несколько удивленный скоростью моего дедуктивного мышления, но мне ведь уже приходилось встречать подобные вещи, и достаточно часто, чтобы с первого взгляда узнавать почерк.

— Я тоже так это интерпретировал, — сказал Киш. — Хотя мне кажется достаточно необычным, что небольшая группа обладала тремя умелыми колдунами.

Арбитр адресовал инквизитору вопрошающий взгляд.

— Так и есть, — подтвердила Эмберли. — И именно поэтому нужно как можно скорее последовать и по другому следу тоже. — Затем поглядела на меня, радостно улыбаясь, и я постарался подавить дрожь дурного предчувствия. — К счастью, Кайафас предоставил нам идеальную возможность именно для этого.

— Правда? — спросил я. Затем показал на гололит. — Конечно, можно допустить, что каждый из этих псайкеров действительно наведывался на Гаваррон по крайней мере один раз за последние пять лет, но мои полномочия распространяются исключительно на СПО.

После обмена многочисленными дипломатическими записками и совершенно бесстыдной игры на своей репутации я сдвинул дело с мертвой точки и в конце концов добился разрешения расследовать инцидент на Ацеральбатерре, раз уж поблизости нет местного комиссара, который мог бы принять это дело.[84]

Поскольку никаких других событий, способных вызвать дополнительные вопросы о лояльности местного ополчения, за прошедшее время не произошло, были все шансы на то, что моя затея в итоге окажется пустой тратой времени, но она давала мне возможность еще день или два оставаться на комфортном расстоянии от операций по зачистке планеты от тиранидов.

— Так что не вижу, как бы я мог расследовать еще и этот случай.

— Вам и не придется, — заверила меня Эмберли. — Но ваше расследование о случае «дружественного огня» будет отличным прикрытием для того, чтобы, не привлекая внимания, мы могли поинтересоваться и другими вопросами.

— Например, такими как?.. — спросил я, ощущая все меньше энтузиазма.

Эмберли взглянула на меня так, как обычно глядели старые добрые наставники в Схоле, когда собирались мне указать на какое-то очевидное упущение с моей стороны.

— Ну, когда вы предполагали, что в СПО Гаваррона мог проникнуть враг, подразумевались гибриды генокрадов. Это, конечно же, само по себе вполне вероятно, но у Империума имеются и другие скрытые враги, о чем не стоит забывать.

— Вы действительно полагаете, что имеется культ Хаоса, нашедший укрытие в ленных владениях Экклезиархии? — Я не сумел удержаться от скепсиса в голосе.

Эмберли пожала плечами:

— Почему бы и нет?

Я почувствовал, как челюсть моя пару раз спазматически открылась и закрылась, прежде чем смог говорить членораздельно.

— Ну, для начала потому, что Эглантина и ее гарпии выжгли бы всех еретиков скопом уже много лет назад, — резонно заметил я.

Эмберли вновь пожала плечами.

— Это если бы они вообще их заметили, — сказала она, совершенно не тронутая моим уже совершенно неприкрытым недоверием. — Насколько свидетельствует мой опыт, такие люди, как она, склонны очень многое принимать от окружающих как само собой разумеющееся.

— Ну что же, сообщу, если обнаружу что-нибудь, — сказал я, надеясь перевести разговор на более безопасную почву.

Улыбка Эмберли стала еще шире, и мне стало ясно, что дрожь дурного предчувствия становится только сильнее.

— А вот этого не потребуется, — радостно заверила она меня. — Я отправлюсь вместе с вами. — И она кокетливо улыбнулась. — Думаю, что буду очень неплохо смотреться в гвардейской форме.

Ну что же, насчет последнего она оказалась права, и это служило мне некоторым утешением. Эмберли радостно усмехалась мне из-под вальхалльской шапки, темный мех которой отлично оттенял ее чуть бледные черты и светлые волосы. Прилагавшаяся к форме шинель не была застегнута, открывая облегающую все ее округлости форму, а вот отсутствие нательной брони меня сначала удивило. Но с другой стороны, наш визит не должен был превратиться в боевое задание. Хотя я не сомневался, что Эмберли столь же хорошо экипирована, как была на Гравалаксе, несмотря на отсутствие каких-либо видимых защитных элементов.

— Ну что, как я выгляжу? — спросила она, отпивая глоток амасека из хрустального бокала.

Мы занимали места в пассажирском отделении ее «Аквилы», которая оказалась перекрашена специально для этого случая в тусклые цвета Муниториума и теперь выглядела снаружи как второразрядная грузовая машина, не видевшая ремонтного дока со времен Готических Войн. То есть выглядела как транспорт, который я мог бы реквизировать для дел не самой большой важности.

— Очаровательно, — заверил я Эмберли, не покривив душой. — Можешь сойти за солдата, если никто не будет слишком присматриваться.

Последнее было более или менее верно и для всех остальных из ее команды. В конце концов, в сравнении с Юргеном даже Симеон выглядел настоящим штурмовиком. Поскольку его импланты были спрятаны под форменной вальхалльской шинелью и шапкой, бывший комиссар выглядел более по-человечески, чем я его когда-либо видел, а мощная доза какого-то из транквилизаторов свела к минимуму его обычный набор припадков и тиков. Пелтон тоже хорошо играл свою роль, потому как годы, проведенные в Адептус Арбитрес, несомненно, добавляли ему внешней дисциплинированности не меньше, чем военная форма.

Слабым звеном, конечно же, являлась Земельда, которая, как бы ни старалась, могла сойти только за гражданскую, позаимствовавшую военную форму. Во всяком случае, для любого, кто знал, что такое Имперская Гвардия. Она, впрочем, старалась как могла, даже вернула себе натуральный цвет волос (каштановый весьма приятного оттенка). Столкнувшись с непреклонным намерением Эмберли взять Земельду с собой, я склонился перед неизбежностью и лишь посоветовал добавить к ее образу несколько повязок, якобы ее недавно контузило в бою. Таким образом, если кого насторожит ее выправка или поведение, это можно будет списать на дезориентацию, с которой я излишне хорошо познакомился за последние пару недель. Конечно, надо признать, надежда на этот трюк была довольно слабой, но, поскольку мы собирались вести дела с СПО, которые и сами недалеко ушли от гражданских, это могло сойти нам с рук.

Не надо и говорить, что Земельда была просто в восторге от возможности снова закрутить водевиль с переодеваниями и репетировала роль контуженой с не меньшим энтузиазмом, чем роль горничной благородной леди. Нам с Эмберли пришлось воспользоваться всем нашим влиянием, дабы самым строгим образом запретить ей кривляться как в вертепе.[85]

К моему немалому облегчению, Рахиль и Янбель оставались на борту, поскольку даже Инквизиции не под силу выдать эту парочку за солдат Гвардии.

Я пригубил амасека из своего бокала, стараясь унять трепет сомнения. Конечно же, инквизитор знала, что делала, это надо принимать как само собой разумеющееся; проблема была в том, что у меня не было ни малейшего представления, чего же конкретно она хотела добиться. В теории, конечно, все выглядело достаточно разумно: позволить ее подчиненным проникнуть на Гаваррон под видом моего эскорта, который не должен был вызвать оторопь у встречающих. В конце концов, если бы среди гаварронцев и правда оказались гибриды, было бы наивно рассчитывать на серьезную поддержку со стороны их бывших товарищей при возможном огневом контакте.

Учитывая именно последнюю вероятность, я собирался взять с собой отряды Ластига или Грифен, до тех пор пока Эмберли не предложила себя в качестве ложной замены, и, надо сказать, я все равно предпочел бы взять с собой гвардейцев. У меня не было сомнений в умении ее людей сражаться, но я не стоял с ними бок о бок в сражениях и не мог рассчитывать на то, что они будут действовать как гвардейцы и прикрывать мою спину. В первую очередь они были преданы Эмберли, Инквизиции и той миссии, которую она на них возложила. Не было и сомнения в том, что если бы возник конфликт интересов, то они оставили бы меня на мели, не задумавшись даже ни секунду. А самое паршивое, я все еще не представлял себе, кроме как в самых общих чертах, что же они собираются предпринимать, когда мы прибудем к месту нашего назначения. Хотя, может, это было и к лучшему. Если бы я знал, что они рассчитывают отыскать на Гаварроне, будьте уверены, недобрые предчувствия терзали бы меня, на зависть тиранидам.

По крайней мере, я знал, что могу всецело доверять Юргену, и потому дал себе зарок оставаться как можно ближе к нему, несмотря на все отрицательные стороны этого нелегкого решения. Юргену же, в свою очередь, пришлось мириться с необходимостью оставить свою любимую игрушку, потому как мелта была совсем не тем оружием, которое помощник комиссара постоянно носит с собой на рутинные проверки в собственном тылу. Юрген явно не был рад такому раскладу, потому как тоже не считал беды наши оконченными (что, учитывая, как у нас шли дела с самого момента прибытия на Периремунду, вряд ли можно было поставить ему в вину). Лишенный такого успокоительного, как мелта, Юрген сидел в одном из кресел, баюкая на коленях лазган, навязчиво проверяя исправность каждого из компонентов оружия. Ну, но крайней мере, это отвлекало его от обычных горестей воздушного полета, так что я просто благословил Императора за подобные маленькие милости, а сам попытался полностью охватить взором картину ленного владения Гаваррон, пока Понтий облетал его по кругу, заходя на посадку к одной из площадок местного расположения СПО.

Первое, что меня поразило, — чистота, резко контрастирующая с другими плато, которые мне выдалось повидать с момента моего прибытия на Периремунду. Беспорядочные скопления жилищ и буйная, вольная природа, боровшиеся друг с другом за каждый дюйм пространства, здесь сменились широкими, прямыми проспектами через ухоженные поля, где любые сорные травы или полевые цветы, что решались поднять голову над поверхностью земли, искоренялись так же беспощадно, как и еретики. Квадраты этих полей были ограничены аккуратно подстриженными живыми изгородями, которые, как мне показалось, образовывали между собою идеальные прямые углы. Город, над которым мы пролетали, был спланирован с такой же геометрической строгостью, и улицы его образовывали идеальную координатную сетку, приводя, как и положено, к обширной площади в центре, где храм Императора величаво возносил к небу множество шпилей, зубцов и статуй.

— Город словно игрушечный, — произнесла Земельда, и в голосе ее была нотка неодобрения: она сравнивала его с уютным, живым столпотворением Принципиа Монс — сравнение было не в пользу Гаваррона. И я был согласен с ней. Идеальность здешнего ландшафта, долженствовавшая отражать преданность Ему, сущему на Земле, в каждой, самой незначительной детали повседневной жизни, мне показалась стерильной и чужеродной в той же мере, как, к примеру, четкая функциональность клановых жилищ тау.[86] Затем Земельда вытянула шею, чтобы лучше видеть что-то в отдалении. — Мы туда направляемся?

— Нет. — Эмберли покачала головой. — Это монастырь. Мы садимся на летном поле СПО.

Орден Белой Розы, судя по всему, не был скован обетом бедности. Монастырь их выглядел так, будто это было загородное имение какого-нибудь провинциального аристократа одного из аграрных миров, и вытянутые белые здания Сестринства поднимались над землей не более чем на три этажа, составляя сложные композиции переплетающихся между собой квадратных двориков, в центре которых били фонтаны и цветы склонялись под нежным ветерком. Другие, более обширные дворы, очевидно, имели более утилитарное назначение: там Сестры, облаченные в силовые доспехи, практиковались в боевых искусствах и выполняли упражнения с четкостью, которую сержант Лерми[87] хоть и скрепя сердце, но нашел бы похвальной. В других дворах, заполняя пространство четкими линиями, стояли блестящие черные «Рино», украшенные эмблемами Сестринства и облепленные свитками обетов, из-за чего выглядели скорее как самодвижущиеся часовни, чем практичные БМП. Удивляло лишь то, как далеко от монастыря располагался пункт нашего назначения. В нескольких километрах. От осознания этого ладони мои начали зудеть под перчатками.

— Не подходим ли мы слишком близко к их воздушному пространству? — спросил я, и Эмберли кивнула.

— Определенно, — согласилась она, связываясь по воксу с рубкой управления, причем голос ее при этом звучал скорее заинтригованно, чем обеспокоенно. — Понтий, что происходит?

— Инквизитор? — Нашего пилота, судя по всему, вопрос откровенно поставил в тупик. — Я следую тем координатам, что предоставил мне диспетчер. Желаете ли вы, чтобы мы прекратили снижение?

— Нет, не сейчас. — Эмберли откинулась в кресле с таким выражением, как будто подтвердилось то, о чем она и раньше сильно подозревала. — Давайте разыграем сценку до конца и поглядим, как пойдут дела. — Инквизитор кинула на меня взгляд и усмехнулась. — Полагаю, он только что сделал свою первую ошибку, — сказала она, и удовольствие в голосе можно было потрогать руками. — Ты, похоже, здорово его раздразнил.

— Кого? — спросил я. — Метея?

— Вероятно, и его тоже, — подтвердила Эмберли.

Застарелое и очень неприятное чувство, что мне сообщили далеко не все о происходящем, снова начало подниматься во мне, но смысла проявлять сейчас свою тревогу открыто не было никакого, так что я только кинул взгляд в сторону Юргена. Тот, кажется, был наконец удовлетворен состоянием своего лазгана и потому загнал энергетические батареи на место с решительностью, которая очень успокоительно на меня подействовала.

— Захожу на посадку, мэм, — раздался голос Понтия по воксу, и я выглянул наружу, стараясь сориентироваться.

Широкие, низко подстриженные газоны, окружающие монастырь, внезапно исчезли из виду, как и все остальное, кроме панорамы пустынной местности на невозможной глубине под нами, и я внезапно осознал, что лужайки эти граничили с отвесным обрывом. В отличие от космопорта на Хоарфелле, здесь не было никакой ограды, способной предотвратить очень долгий полет какого-нибудь несчастного, вздумавшего здесь прогуливаться. И не в первый раз я задумался о том, а все ли бусины в сестринских четках были на месте?[88]

И прежде чем взору предстала — на этот раз гораздо ближе — ровная зеленая трава, я успел заметить краткую актиническую вспышку в низко нависающих облаках к юго-западу от нас — словно самую большую молнию, которую только можно себе представить. Но мы уже летели низко над рощицей фруктовых деревьев, чьи ветви лениво закачались от ветра, поднятого нашим движением, а затем оказались над красными черепичными крышами, причем черепицей разных оттенков были выложены повторяющиеся рисунки аквилы и геральдических лилий.

— Приготовьтесь к посадке, — сообщил нам Понтий, прежде чем включить маневровые двигатели, и знакомое ощущение пустоты внизу живота вместе с характерными звуками юргеновского дискомфорта сообщили мне, что мы вертикально опускаемся на посадочную площадку.

Белые стены поднялись в смотровых иллюминаторах, обступая нас со всех сторон, и через мгновение слабый толчок эхом отозвался в корпусе, когда наши посадочные полозья пришли в соприкосновение с поверхностью. Понтий снизил обороты двигателей.

— Вот и хорошо, — произнесла Эмберли, решительно вставая, — давайте пойдем и посмотрим, в чем же тут дело.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Юрген, — обронил я и подождал, пока мой помощник не займет свое обычное место возле моего плеча, чтобы позволить себе насладиться этим недолгим моментом полной самоуверенности. А заключался он в том, что я рукой чуть придержал Эмберли, не позволяя ей первой выйти из челнока.

— Капрал, вы знаете свою задачу, — сказал я.

— Комиссар. — Она четко отдала честь, входя в роль, которую выбрала для себя, демонстрируя лишь тень веселья, и принялась строить остальных в подобие огневой команды,[89] с тем чтобы все они могли последовать за мною вниз по пандусу, держа лазганы «на плечо». Юрген, впрочем, свой закинул за спину, как привык делать в подобных обстоятельствах, что оставляло его руки свободными, дабы иметь возможность быстрее выполнить какие-то мои приказания, буде таковые возникнут.

Мы вышли на посадочную площадку, окруженную белыми зданиями монастыря, и плотный отряд закованных в силовую броню Сестер выдвинулся быстрым шагом навстречу, дабы приветствовать нас, причем болтеры они держали на изготовку. Стараясь заглушить все возрастающее недоброе чувство, что узлом заворачивало мой желудок, я вежливо приветствовал их отдачей чести, ожидая, когда они подойдут на расстояние, где можно будет начать разговор.

Как только наши ноги коснулись камнебетона, Понтий вновь подал мощность на двигатели и «Аквила» легко поднялась в воздух позади нас. Немедленное отбытие нашего транспортного челнока подразумевалось как совершенно нормальное явление, будь мы именно теми, кого изображали, — а самое последнее, чего нам хотелось бы, так это давать нашим невидимым врагам (если они вообще существовали здесь) хоть малейший намек на то, что в моем визите есть нечто необычное. Но вместо того чтобы вернуться на Принципиа Монс, Понтий должен был держаться в воздухе поблизости от Гаваррона, надежно укрываясь ниже края плато, в мертвой зоне любых местных ауспик-систем, которые могли бы выдать его местонахождение.

Когда рев двигателей затих в небе, я осознал, что слышу звук, подобный очень отдаленным артиллерийским залпам, и вспомнил ту вспышку света, что заметил еще в воздухе.

— Гром? — спросил Юрген, с подозрением поглядывая на небо.

Эмберли покачала головой.

— Флот, — сказала она. — Должно быть, где-то неподалеку обнаружили большое скопление тиранидов.

— Очень мило, — пробормотал я про себя, вызвав у инквизитора под прикрытием краткую, совершенно неуставную усмешку.

Придав лицу выражение спокойной уверенности, я шагнул вперед, обращая взгляд к старшей Сестре среди тех, что приближались к нам, и поднял руку в официальном приветствии.

— Комиссар. — Женщина лаконично ответила тем же жестом, и ее короткие пепельно-серые волосы слегка откинулись, позволяя мне заметить, что татуировку в виде геральдических лилий на ее щеке пересекает тонкая белая полоса зажившего шрама. Ее манеры лишь подтверждали, что она является опытным воином, и, таким образом, принимать ее нужно было со всей серьезностью. Ну что же, вполне справедливо, но на меня это утверждение тоже распространялось. — Добро пожаловать в монастырь Белой Розы.

Взгляд ее быстро метнулся мне за спину, пробежав по Эмберли и ее окружению, оценивая, какую возможную угрозу они могли собой представлять, и, очевидно, приходя к заключению, что никакой особенной.

— Мне не доложили, что с вами будет кто-то еще.

— Мой помощник, стрелок Юрген, — представил я, отмечая его присутствие коротким жестом. — Он сопровождает меня по любому официальному делу.

Я кинул взгляд на Эмберли, будто едва замечая ее присутствие.

— Это капрал Вейл, командует выделенной мне личной охраной.

— Мэм, — отреагировала Эмберли, отдавая честь и, к моему некоторому изумлению, застывая по идеальной стойке смирно, как на параде, будто ожидая дальнейших приказов.

Остальные остались стоять вольно, не опуская оружия, но и не перекладывая его в боевую готовность, что было с их стороны весьма неглупо, поскольку Сестер было вдвое больше и к тому же они были облачены в силовую броню и вооружены болтерами.

— Для меня встреча с вами также является приятной неожиданностью, — произнес я, стремясь сохранить за собой инициативу в разговоре. — Планировалось, что мы приземлимся в расположении приписанных вам СПО.

— Решение перенаправить вас сюда было принято на самом высоком уровне, — заверила меня Сестра Битвы с таким благоговейным придыханием в голосе, от которого у меня волосы зашевелились на загривке.

Живан и Киш определенно полагали, что мы будем придерживаться изначально разработанного плана, и, принимая во внимание Эмберли, я не мог назвать больше ни одной крупной шишки на этой планете. Но впрочем, Экклезиархия склонна была играть по совершенно особым правилам, так что я начал подозревать, что вламываться в их карманное королевство без приглашения было не такой уж хорошей идеей. Закованная в броню женщина повернулась, жестом предлагая нам следовать за собой. И, находясь в окружении тяжеловооруженных фанатичек, я, как вы можете понять, не намерен был с нею спорить.

— Пройдемте со мной, инквизитор вам все объяснит.