Знаки

Глава 19

Яша возвращался домой после утренней молитвы. В руке он нес газету. В принципе он узнал достаточно об этом мире. Можно было начинать действовать, но… Страшно. Стоит лишь начать и пути назал уже не будет. Было безумно жаль счастливых последних дней. Впрочем они и так уже уходили, мгновения счастья, выпавшие двоим. Нехама уволилась из своего детского сада и старалась поменьше выходить на улицу. Говорила, что не может оставаться спокойной под взглядами местных женщин. Она собралась продавать квартиру и переезжать. Надеялась, что на Севере страны найдет себе новое место для жизни.

Уже подойдя к дому он увидел толпу, клубящуюся у подъезда. Яша остановился рядом с юнцом, тянущим тонкую шею и спросил:

– Что происходит?

– Колдунью поймали. Ее сейчас рав Борух на чистую воду выводит. – Юнец ответил не оборачиваясь. Потом проговорил с какой-то надеждой, – камнями будут побивать наверное.

Пройти через толпу было нереально. Яша подошел к стене дома и "дверью" перешел в свою комнату. Затем вышел в коридор и остановился при виде открывшейся ему картины. Нехама стояла с отрешенным лицом посреди гостиной, по стенам сгрудились черные фигуры мужчин в шляпах. Возле женщины оставалось пустое пространство и там скакал низенький полный старичок в лапсердаке. В руке он сжимал книгу в черном переплете и размахивал ей словно саблей. Он выкрикивал что-то неистовое, но кроме отдельных слов Яков ничего не понимал. Очевидно было лишь, что к молитвам его слова не имеют никакого отношения.

– Что здесь происходит? – Голос Яши накрыл присутствующих. Старик замер на полуслове, взгляды устремились на молодого человека. Но он видел лишь один взгляд. Прошел на середину комнаты и обнял свою женщину.

– Кто это? – Машиах кивнул в сторону старика.

– Рав Барух, – Нехама доверчиво прижалась к нему, – местный раввин. Когда-то был другом и учеником папы. Теперь же… Всегда мечтал о нашей квартире.

Молодой человек обвел взглядом всех, кто находился в квартире. Внезапно на него и его женщину пало серебристое сияние, повисело облаком и неожиданно разбежалось легкой волной, накрывая людей. Оно дарило чувство легкости и неземного блаженства. По квартире прокатился стон. Внезапно волна схлынула и покатилась обратно. Собралась в небольшое светящееся облако и укрыло двоих стоящих в центре. На смену блаженству и легкости пришло ощущение невыносимой тяжести и утраты. Присутствующие с ужасом опускались на колени. Последним пал рав Барух. Книга выпала из ослабевших рук. Губы дрожали. Казалось он сейчас заплачет.

– Итак харедим (верующие), что мы имеем? – Яшин голос наполнял собой гостиную, – один сребролюбец, и его якобы верующие последователи.

– Почему якобы верующие? – одна из шляп с трудом подала голос.

– Да хотя бы потому, что даже не усомнились в словах вашего "учителя". Вы его пальцы видели? Там есть хоть один перст без золота? Таким должен быть духовный учитель? Вы произносите слова из Книги, но не от сердца они идут. Вы же обуреваемы низменными страстями. Не видите чуда на расстоянии вытянутой руки. Вы могли сами сотворить чудо и на ступень приблизится к Всевышнему. Но вам даже мысль такая в голову не пришла. Вы бормочете молитвы механически и надеетесь, что это вам зачтется. Вы ошибаетесь. Я разочарован вами!

– О каком чуде ты говоришь?

– О простом. Бесплодие этой женщины можно было излечить. Это дорого, но возможно. Ну и? Кто-нибудь шевельнул пальцем? Отдал хотя бы грош? Нет! Так что зря вы носите черные одежды и растите пышные пейсы. Это не даст вам пропуска в рай. Вы даже хуже безбожников, ибо они не прикрывают свои дела красивыми словами из Книги.

– Да кто ты такой? – Простонал один из стоящих на коленях.

– Кто я? – Яша приблизился к стоящему на коленях раввину и положил ему ладонь на голову, – проверен, взвешен, признан легким. – В оглушающей тишине раздался пронзительный вопль. От ладони молодого мессии начало разбегаться золотистое сияние. – Да будет тебе воздано по вере твоей и по делам твоим.

– Заберите этого тельца, – Яков указал на коленопреклонную золотую статую, стоящую посреди залы, – и когда будете уходить, сделайте милость, выложите из карманов все, что вы успели наворовать в квартире.

– Беня, ты не поверишь, у меня такое произошло…

– Сарочка, ну что там еще. У меня заседание правительства сейчас начнется. Если уж дозвонилась, то выкладывай, что случилось?

– Я пошла проверять работу уборщиков и неожиданно услышала громкие шаги. Повернула за угол и буквально остолбенела. Молодой "хареди" разгуливал по нашей резиденции как в музее. Рассматривал картины, щупал мебель. Мне даже показалось, что он топал по плитке нарочито громко. Я конечно спросила, кто он такой и что делает в нашем доме.

– И что он сказал? – Голос мужа звенел от напряжения.

– Сказал, что потрясен качеством жизни слуг народа.

– А ты?

– Ну я конечно поставила хама на место и позвала охрану…

– И? Ну не томи.

– Ты знаешь, этот молодой как-то странно махнул рукой и наши охранники замерли словно истуканы. Тебе явно стоит сменить охранную фирму. Если они не могут справиться с каким-то юнцом, то я даже как-то боюсь доверить им нашу безопасность. А этот невозможный юноша поинтересовался лишь, неужели о благополучии народа нельзя заботиться в более скромных условиях. Я даже отвечать ему не стала. Так он подошел к стене, что-то на ней начертил и ушел в нее. Сразу после этого и охрана отмерла…

– Да уж. Везучая ты Сара. У нас, между прочим, заседание правительства как раз по поводу этого, как ты сказала "юнца" намечается. Тут весь Кнессет лихорадит. А тебе, как с гуся вода.

– Беня, не говори загадками, кто это был?

– Машиах.

– Это про которого наши "пингвины" трындят? Да ну, не разыгрывай меня, Пурим уже прошел.

– Причем тут Пурим. Он сегодня утром одного не слишком благочестивого раввина обратил в золотую статую. В Меа Шеарим разброд и шатания. Того и гляди народ друг другу бороды рвать начнет! Так что ты, любовь моя, прошла по краю.

– Ну надо же что-то делать! Беня, мне страшно!

– Вот сейчас и будем обсуждать, что нам делать. Мало нам палестинцев было…

Яша стоял перед огромным зданием кубической формы. На стене красовалась надпись "Шаарей Цедек". "Врата Истины" хмыкнул молодой человек. Ничего себе название для больницы придумали. Из "Врат" несло такими застарелыми эманациями боли и страданий, что он даже поежился. Ох и неохота же идти внутрь, но надо. Ничего не поделаешь, эту сторону мира тоже требовалось изучить.

Внутри суетилось уйма народу. Бегали сестры в белом и уборщики в синем, врачи в зеленом. Халаты, комбинезоны, форменные блузы со штанами, глаза попросту разбегались. И больные. Много и разные. С потухшими взглядами и наоборот с надеждой в них. Что больше всего бросалось в глаза, так это количество стариков. Они шли на костылях, проезжали в колясках и на каталках. Ковыляли по бесконечным коридорам и сидели истуканами в креслах у разных дверей. Это было дико и неправильно. И уж меньше всего походило на достойную старость. Впрочем все это достаточно логично. Если уж мир помешался на деньгах, то глупо было бы давать человеку помереть до того, как он не расстанется со всеми своими сбережениями.

Внезапно его прострелило настолько острое чувство, что Яша не раздумывая бросился к лестнице. Он мчался по коридору и мимо проносились удивленные лица и монотонные стены. Здесь! Он вошел в небольшую комнату. В глаза бросилась кровать с кучей кнопок и рычагов, лежащее под тонким одеялом тело и женщина на коленях в ногах кровати. Потом пошли детали. Странное, безжизненное и безволосое лицо лежащей и ее душа, балансирующая на самой кромке.

– "Аль тильхи"! (Не уходи!) – Он казалось весь вложился в этот зов.

– "Итаяфти" (Я так устала).

– "Ани азор лях, мафтиах"! (Я помогу тебе, обещаю!).

Женщина плачущая в ногах у дочери едва сумела сдержать крик. Она закусила до крови свою ладонь. Стоящий рядом с кроватью дочери молодой "хареди" внезапно окутался пронзительно ярким серебристым светом. Смотреть на него было попросту больно и так же невозможно было отвести глаза. Серебристая фигура протянула светящиеся руки и положила на грудь умирающей.

– "Такуми вэ тильхи!" (Встань и иди) – Голос казалось заполнил собой все больничное здание.

– "Има"? (Мама?) – голос с койки поразил женщину. Она оглянулась, но рядом уже никого не было…