Змеиное царство (СИ)

Ресторан "Лазурный"

По мере того, как мы приближались к ресторану, я наблюдала за Эриком краем глаза. Его профиль оставался безупречным и невозмутимым, но я замечала мелкие детали – как время от времени его пальцы чуть сильнее сжимали руль, как медная змея беспокойно извивалась на приборной панели, как едва заметно подергивалась жилка на его виске.

"Лазурный" возвышался на берегу озера — стеклянное здание, мерцающее огнями, словно драгоценный камень. Когда мы остановились у входа, к нам тут же подскочил молодой парковщик. Увидев Эрика, он почтительно кивнул, но когда его взгляд переместился на меня, в глазах промелькнуло недоумение.

Эрик обошел машину и открыл мне дверь, подавая руку. Я приняла его помощь с преувеличенной благодарностью, стараясь держаться так, словно была убеждена, что выгляжу великолепно.

— Профессор Вальрас! — метрдотель у входа просиял, увидев Эрика. — Ваш столик готов, как вы просили. Лучший вид.

Его глаза расширились, когда он заметил меня, но профессионализм победил, и он лишь слегка поклонился.

— Мадам.

Я чувствовала на себе взгляды, когда мы проходили через ресторан – элегантные пары в вечерних нарядах оборачивались, перешептывались. В любой другой ситуации я бы сгорела от стыда, но сейчас меня питали гнев и решимость проучить Эрика.

Наш столик располагался на террасе с видом на озеро. Вечерняя вода мерцала отражениями огней, а воздух был наполнен ароматами цветущих деревьев и тонкого парфюма.

— Надеюсь, вид вам понравится, — сказал Эрик, отодвигая для меня стул. — Я специально выбрал место, где нам никто не помешает обсудить научные вопросы.

Я опустилась на стул, стараясь принять самую неизящную позу, какую только могла.

— Вина? — предложил он, когда сомелье подошел к столику.

— Лучше пиво, — ответила я с самой широкой улыбкой. — Тёмное, если есть.

Я видела, как сомелье моргнул от неожиданности, а Эрик на секунду застыл, но быстро кивнул.

— Тёмное пиво для дамы и бокал красного вина Château Margaux 2005 для меня.

Сомелье удалился, а я развернула салфетку с преувеличенным энтузиазмом и заправила её за воротник футболки, как нагрудник.

— Итак, профессор Вальрас, — начала я, наблюдая, как его змея скользит по его плечу, явно реагируя на его скрытое раздражение. — Вы хотели обсудить эксперимент? Или спор, на который вы поставили меня сегодня утром?

Эрик замер. Его глаза, обычно тёплые и насмешливые, стали холодными и острыми.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — произнёс он с безупречной вежливостью.

— О, я думаю, вы прекрасно понимаете, — я наклонилась через стол, полностью наплевав на этикет. — Я слышала ваш разговор с Марко. Весь разговор. О том, кто из вас будет "проводить со мной эксперимент". О вашем пари. О том, кто из вас будет иметь честь лишить меня девственности во имя науки.

Сомелье вернулся с напитками, и мы оба замолчали, натянуто улыбаясь. Когда он удалился, Эрик неожиданно рассмеялся – глубоким, искренним смехом, который заставил меня отпрянуть.

— Лишить вас девственности? — он покачал головой, и его глаза искрились весельем. — Лина, никто не собирается вас "трогать", как вы выразились. Связь можно установить без проникновения.

Я застыла, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Медная змея склонила голову набок, словно тоже находила ситуацию забавной.

— Хотя, кажется, вы мечтаете о другом, — добавил он с легкой улыбкой.

— Я... я думала...Вы сами говорили — слова застряли в горле, и я почувствовала себя невероятно глупо. Значит, я всё неправильно поняла? Значит, все мои планы мести были основаны на ошибочном предположении?

— Я сказал метафорически. Признаюсь, для того чтобы немного вывести вас на эмоции.

Я нахмурилась. На эмоции? Эта его стратегия – выводить на эмоции, а потом получать то, что нужно. Он сказал про «пожертвование девственности науке»,чтобы оказавшись от этого предложения, я точно согласилась на меньшее.

— Для нагов секс – это не то же самое, что для людей, — объяснил Эрик, сжалившись над моим смущением. — Это прежде всего обмен энергией, связь на уровне, который сложно описать словами. Физический контакт важен, но он может быть разным. Иногда достаточно просто держаться за руки, смотреть в глаза.

Я вспомнила свои ощущения во время "экспериментов" – головокружение, тепло, разливающееся по телу, чувство полета. И всё это происходило без каких-либо интимных прикосновений.

— Тогда почему ваш спор звучал так... двусмысленно? — я не собиралась сдаваться так легко.

— Потому что мы действительно спорили о том, кто из нас установит с вами связь, — пояснил он. — Это важно, Лина. Неправильный партнер может сделать опыт неприятным или даже опасным. Магия, которая высвобождается во время такой связи, непредсказуема.

Его змея скользнула через стол, осторожно приближаясь к моей руке. На этот раз я не отдернулась, позволяя ей коснуться моих пальцев кончиком хвоста.

— Кстати, вам совсем не обязательно было так... одеваться, — Эрик окинул взглядом мою мятую футболку и растянутые штаны. — Я уже видел вашу прекрасную фигуру в шелковой пижаме.

Я почувствовала, как краска снова заливает мои щеки. Он смеялся надо мной! И хуже всего было то, что я действительно заслужила эту насмешку своим нелепым планом мести.

— Я... я думала, что вы... — я запнулась, не зная, как закончить предложение, не делая ситуацию еще более неловкой.

— Что я пытаюсь вас соблазнить? — он усмехнулся, и в его глазах плясали золотистые искры. — Не буду лгать, мысль привлекательная.

Он сделал глоток вина, не отрывая от меня взгляда поверх бокала.

— Если вы очень попросите, я могу стать вашим первым мужчиной, — произнес он с той же усмешкой, которая делала его лицо одновременно порочным и неотразимым. — Но только после завершения экспериментов. На работе я себе такого не позволяю.

Его тон был легким, почти шутливым, но что-то в его глазах, в том, как напряглись его плечи, говорило, что он не совсем шутит.

— Вы невыносимы, — выдохнула я, но злости в моем голосе уже не было.

— И всё же вы здесь, — он мягко улыбнулся. — Со мной. В этом нелепом наряде, который, как ни странно, ничуть не умаляет вашей привлекательности.

Его змея полностью преодолела пространство стола и теперь осторожно обвивалась вокруг моего запястья. Ее чешуя была теплой и удивительно мягкой на ощупь.

— Знаешь, — сказал Эрик, внезапно переходя на "ты", — мне кажется, мы начали неправильно. Давай попробуем еще раз. Я – Эрик Вальрас, наг, ученый и, время от времени, невыносимый самонадеянный осел. А ты – Лина Таврина, прекрасная женщина с блестящим умом, которая заставляет меня улыбаться так, как я не улыбался уже очень давно.

И каким-то образом, несмотря на всю мою первоначальную злость, на все мои планы мести, я обнаружила, что улыбаюсь ему в ответ.

"Он снова меня очаровал," — мелькнула предательская мысль в моей голове, когда я поймала себя на том, что улыбаюсь Эрику. Как легко он разоружил меня, превратив мой гнев в смущение, а затем в что-то, опасно похожее на симпатию.

Пока мы обсуждали детали эксперимента, к нашему столику приблизилась небольшая группа музыкантов. Мягкие звуки скрипки и гитары наполнили воздух, смешиваясь с шелестом волн озера и приглушёнными голосами других посетителей.

Эрик поднялся и протянул мне руку:

— Потанцуем?

Я оглядела себя с нескрываемым ужасом.

— В этом? — я обвела рукой свой нелепый наряд. — Вы шутите?

— Мне безразлично, — его глаза смотрели прямо и серьёзно. — Я хочу танцевать с тобой, а не с твоей одеждой.

Что-то в его голосе заставило меня подняться и вложить свою ладонь в его. Мы вышли на небольшую площадку у края террасы, где уже кружились несколько пар. Я чувствовала на себе взгляды – любопытные, недоумевающие, осуждающие – но они странным образом перестали меня беспокоить, когда Эрик положил одну руку мне на талию, а другой крепко сжал мою ладонь.

Он начал двигаться, и мне оставалось только следовать. Его движения были уверенными и плавными – словно он не танцевал, а струился, как вода по камням горного ручья.

Каждое его движение имело продолжение в моем теле, каждый шаг предугадывался с такой точностью, что мне казалось, будто мы танцуем этот танец уже сотни раз.

Я никогда не была хорошей танцовщицей, но сейчас, ведомая им, я чувствовала себя грациозной. Он был настойчив, но не груб, направлял меня, но не принуждал. В его руках я ощущала себя одновременно легкой, как перышко, и сильной, как ветер.

С каждым тактом музыки мы оказывались всё ближе друг к другу. Его рука на моей талии становилась теплее, увереннее. Я чувствовала жар его тела сквозь мятую футболку, замечала, как его дыхание становится чуть глубже, чуть медленнее. Моё собственное сердце стучало так громко, что, казалось, должно было заглушать музыку.

Эрик наклонился ближе, и его дыхание коснулось моего уха, вызвав дрожь, пробежавшую по всему телу. Я знала, что он замечает все эти признаки – учащённое дыхание, расширенные зрачки, лёгкую испарину на шее. Он был учёным, исследователем – для него читать физиологические проявления эмоций было так же просто, как для меня читать книгу.

От этой мысли я должна была бы смутиться, но вместо этого что-то внутри меня отозвалось острым, почти болезненным возбуждением. Быть изученной, понятой, расшифрованной без слов – в этом была своя интимность, своя пронзительная красота.

Его медная змея, оставленная на столике, наблюдала за нами немигающими глазами. Её взгляд казался таким же изучающим, как и взгляд её хозяина.

Когда музыка стихла, Эрик не сразу отпустил меня. Его руки задержались – одна на моей талии, другая сжимая мои пальцы – словно он не хотел разрывать контакт. Я тоже не спешила отстраняться, наслаждаясь теплом его тела, его запахом – дорогой парфюм с нотами мускуса и чего-то древесного.

Мы вернулись к столику, и я заметила, что несколько посетителей наблюдают за нами с нескрываемым интересом. Неужели наше притяжение было настолько очевидным?

— Я действительно считаю, что для успешного эксперимента именно я должен установить с тобой связь, — произнёс Эрик, когда мы снова сели.

Его змея тут же скользнула по столу к нему, поднимаясь по руке и устраиваясь на плече, словно живое украшение.

— И почему же? — спросила я, делая глоток воды, чтобы унять внезапную сухость во рту.

— Из-за того, что происходит между нами, — его глаза не отпускали мои. — Это сексуальная связь, Лина. Желание, смешанное со страхом. Напряжение, балансирующее на грани. Именно такие эмоции создают идеальные условия для магического обмена.

Я хотела возразить, сказать что-нибудь рациональное и холодное, но не могла найти слов. Потому что он был прав. Каждой клеточкой своего тела я ощущала это странное, мучительное притяжение к нему.

— Я чувствую, как влияю на тебя, — продолжил он тише, наклоняясь ближе. — Вижу, какая ты поддатливая в моих руках, как твоё тело отзывается даже на самое лёгкое прикосновение.

Его глаза затуманились, приобретая тот особый золотистый блеск, который я уже видела во время экспериментов. Словно в них плавились драгоценные металлы, словно в их глубине извивались золотые змеи.

— Конечно, мои амбиции тоже влияют на мое стремление, — признался он с неожиданной честностью. — Я хочу совершить научный прорыв. Ученый должен быть амбициозным, иначе какой в нём смысл?

Я кивнула, благодарная за эту крупицу искренности. В конце концов, разве не те же амбиции привели меня в этот исследовательский центр?

— Но ты... — он замолчал, словно подбирая слова. — Ты не просто подходящий объект для эксперимента, Лина. Ты невероятная. Твой ум, твоя страсть к науке, твоя смелость... и то, как ты выглядишь сейчас, в этой нелепой футболке, с карандашом в волосах, пытаясь меня проучить... Это делает тебя неотразимой.

Я почувствовала, как жар разливается по моему телу, словно горячий мёд по венам. Его слова проникали глубже, чем должны были бы, заставляя что-то внутри меня раскрываться, тянуться к нему, как цветок к солнцу.

— Вы льстите мне, профессор Вальрас, — я попыталась отшутиться, защищаясь от этой волны эмоций. — Неужели вы говорите такие комплименты всем своим подопытным?

— Только тем, кто приходит на свидание в футболке со школьным логотипом, — парировал он с усмешкой, но его глаза оставались серьёзными, изучающими.

Что-то проснулось внутри меня, когда я встретила его взгляд. Что-то, что было сильнее моей научной рациональности, сильнее всех моих планов и обид.

И я с ужасающей ясностью поняла: что бы ни происходило дальше, какими бы ни были его мотивы, я уже не смогу остаться равнодушной к Эрику Вальрасу и его магии.

Когда вечер подошел к концу, Эрик расплатился, не позволив мне даже взглянуть на счет, и предложил отвезти меня домой. На улице уже стемнело, и ночной воздух был наполнен ароматами цветущих деревьев и свежестью озера.

Его машина тихо скользила по ночным улицам, а я украдкой наблюдала за ним. Свет от уличных фонарей периодически выхватывал из темноты его профиль — четкий, словно вырезанный искусным скульптором. Его руки лежали на руле уверенно и расслабленно одновременно. Длинные пальцы с аккуратными ногтями, явно знающие и нежность, и силу. Смуглая кожа с легким золотистым оттенком, присущим всем нагам.

Медная змея дремала, обвившись вокруг его запястья, изредка приподнимая голову, словно проверяя, все ли в порядке. Ее чешуя мерцала в полумраке, создавая впечатление, что рука Эрика украшена живым, текучим металлом.

Я заметила, как напрягаются мышцы его предплечья, когда он поворачивал руль, как чуть подрагивает жилка на шее, когда он сглатывает. Каждая деталь его облика казалась мне сейчас значимой, притягательной.

— Я уже выбрала, — слова вырвались прежде, чем я успела их обдумать. Это был момент чистой, необработанной спонтанности — И я выбрала тебя.

Эрик медленно повернул голову, и на мгновение его глаза, отражающие свет уличных фонарей, казались нечеловеческими — золотыми, с вертикальными зрачками, как у его змеи.

— Спасибо, доктор Таврина, — его голос звучал мягко, но за этой мягкостью я чувствовала глубокое удовлетворение.

Остаток пути мы проехали в тишине, но это было уютное молчание, наполненное невысказанными обещаниями и ожиданием. Когда машина остановилась у моего дома, Эрик вышел первым и обошел автомобиль, чтобы открыть мне дверь.

Он помог мне выйти, и его рука задержалась на моей чуть дольше, чем было необходимо. Затем, не отпуская моей ладони, он поднес ее к губам и оставил легкий поцелуй на внутренней стороне запястья – там, где бьется пульс.

— Завтра, — сказал он тихо, — расскажи о своем решении Марко.

Я вздрогнула, вспомнив о Марко. В течение вечера он полностью исчез из моих мыслей, вытесненный присутствием Эрика.

— Но... — я запнулась, — как я могу?

— Он поймет, — мягко перебил меня Эрик, и его глаза в лунном свете казались бездонными. — Мы с ним знаем друг друга почти столетие. Он увидит твой выбор в твоих глазах, даже если ты не произнесешь ни слова.

Я представила завтрашнее свидание с Марко, его медовые глаза, его спокойную улыбку, его серебристую змею. Что-то кольнуло в груди – сожаление? Вина? Я отогнала эту мысль.

— Хорошо, — кивнула я. — Я скажу ему.

Эрик улыбнулся и отступил на шаг, возвращая мне мое личное пространство.

— До встречи в лаборатории, доктор Таврина, — произнес он с легкой усмешкой. — И возможно, в следующий раз вы выберете наряд, который не заставит метрдотеля думать, что я привел бездомную на ужин?

Я рассмеялась, внезапно ощущая легкость во всем теле.

— Не обещаю, профессор Вальрас, — ответила я. — Возможно, мне понравилось вас смущать.

— Меня невозможно смутить, — его глаза блеснули золотом. — Но мне нравится смотреть, как вы пытаетесь.

Он сел в машину и уехал, оставив меня стоять у подъезда с бьющимся сердцем и странным ощущением, что я только что совершила выбор гораздо более значимый, чем могла представить.

Поднимаясь в свою квартиру, я думала о том, что произошло за этот вечер. Как мое желание отомстить превратилось в... что? Влечение? Любопытство? Или нечто более глубокое, чему я еще не испытывала?

И где-то в глубине души, в том месте, до которого я не хотела допускать даже собственные мысли, ворочалось беспокойство: правильный ли выбор я сделала?