Зимних дел мастер

Глава четвертая Снежинки

Говорят, что не бывает двух одинаковых снежинок, но кто в последнее время это проверял?

Снег бесшумно валил в темноте. Он скапливался на крышах, легко касался ветвей деревьев и с тихим шорохом покрывал землю. От него остро пахло свежестью.

Матушка Ветровоск всегда проверяла снег. Она стояла в дверном проеме, освещенная пламенем свечи, и ловила снежинки на лопату.

Беленький котенок наблюдал за снежинками. Наблюдал и только – не гонялся за ними, не ловил лапкой, но смотрел очень пристально на то, как снежинка, кружась, опускалась на землю. Он еще немного смотрел на нее, пока не становилось ясным, что забава закончилась, тогда он поднимал голову и выбирал другую снежинку.

Его звали Ты. Так и звали, обращаясь к нему «Эй Ты! Ну-ка прекрати!» и «Ах Ты! Брысь отсюда!». Когда дело касалось имен, Матушка Ветровоск особо не вымудрялась.

Матушка посмотрела на снежинки и улыбнулась своею не-слишком-приятной улыбкой.

– Иди-ка Ты домой, – сказал она и закрыла дверь.

Мисс Тик сидела перед очагом и дрожала. Очаг был не слишком большим – только чтобы готовить еду. Но из маленького горшка, стоящего на углях, пахло беконом и гороховым пудингом, а рядом с ним стоял горшок побольше, откуда доносился аромат курицы. Курица не часто перепадала мисс Тик и потому ее согревала надежда.

Надо сказать, что мисс Тик и Матушка Ветровоск недолюбливали друг друга. Со старшими ведьмами такое часто бывает. Можно было понять, как они друг к другу относятся по тому, насколько исключительно вежливы они были.

– Снег в этом году ранний, госпожа Ветровоск, – сказала мисс Тик.

– И в самом деле, мисс Тик, – ответила Матушка Ветровоск. – И весьма… занятный. Вы его не рассмотрели?

– Да что я, снега не видела, госпожа Ветровоск, – сказала мисс Тик. – Мело всю дорогу. Мне даже пришлось толкать почтовую карету! Насмотрелась на него до конца жизни. Однако, что мы будем делать с Тиффани Болит?

– Ничего, мисс Тик. Еще чаю?

– Мы за нее отвечаем.

– Нет. Она отвечает сама за себя, раз и навсегда. Она ведьма и она танцевала Зимний Танец. Я за ней наблюдала.

– Я уверена, она не понимала, что делает, – сказала мисс Тик.

– Как можно танцевать и не понимать, что ты делаешь?

– Она еще маленькая. Может, она так разволновалась, что ноги сами плясать пошли. Она ведь не знала, что происходит.

– Ей не мешало бы узнать, – ответила Матушка Ветровоск. – Ей не мешало бы послушать.

– Я уверена, вы-то всегда делали то, что вам говорили, когда вам было почти тринадцать, – сказала мисс Тик, позволив себе лишь налет сарказма.

Какую-то долю секунды Матушка Ветровоск разглядывала стенку. Потом она ответила:

– Нет. Я делала ошибки. Но я не искала оправданий.

– Разве вы не хотите помочь ребенку?

– Я помогу ей помочь себе самой. Я всегда так поступаю. Она втанцевала себя в старейшую историю в мире и единственный способ выбраться из нее, это пройти весь путь до конца. Это единственный способ, мисс Тик.

Мисс Тик вздохнула. Истории, подумала она. Матушка Ветровоск верит, что все в мире построено на историях. Ну что же, у каждого из нас есть свои маленькие странности. За исключением меня, разумеется.

– Да, конечно. Только она слишком… нормальная, – вслух сказала мисс Тик. – Учитывая, что она сделала, я хочу сказать. И слишком много думает. И вот сейчас, когда она привлекла к себе внимание Зимних Дел Мастера…

– Она очаровала его, – сказала Матушка Ветровоск.

– Это станет большой проблемой.

– Которую она должна будет решить.

– А если она не справится?

– Значит, она не Тиффани Болит, – твердо ответила Матушка. – Oна сейчас пребывает в Истории, но сама того не знает! Поглядите на снег, мисс Тик. Говорят, что нет двух одинаковых снежинок. Но как можно быть увереным в этом? Они себя умниками считают, кто так говорит. Я всегда хотела вывести их на чистую воду! И я это сделала! Выйдете наружу и поглядите на снег. Взгляните на снег, мисс Тик! Все снежинки одинаковые!

Тиффани услышала стук и с трудом распахнула крошечное окошко спальни. На подоконнике густым слоем лежал снег, мягкий и пушистый.

– Не хотели тя будити, – сказал Роб Всякограб. – Но Ужасен Велик Билли рек, что треба те поглядать на сие.

Тиффани зевнула.

– На что мне надо посмотреть?

– Улови снежинку, – ответил Роб. – Да не рукой – потают они.

В темноте Тиффани попыталась нащупать своей дневник на столе. Его не было. Она поглядела на пол, вдруг он упал. Роб Всякограб чиркнул спичкой и зажег свечу, и вот он здесь – дневник, как будто всегда тут лежал. Только, как она заметила, он был подозрительно холодным наощупь. И Роб выглядел совершенно невинным, что было верным признаком вины.

Тиффани отложила распросы на потом и выставила дневник в окно. Снежинки упали на его обложку и она поднесла его поближе к глазам.

– Они выглядят как обычные… – начала было она и остановилась, а затем сказала: – О, нет… Это какой-то фокус!

– Айе? Да, можно и так назвати, – ответил Роб. – Но то его трюк, вишь ли.

Тиффани уставилась на летящие снежинки, освещенные пламенем свечи.

Каждая из них была Тиффани Болит. Крошечной, замороженной, сверкающей Тиффани Болит.

Внизу мисс Тенета громко рассмеялась.

В дверь спальни, расположенной в башне замка, яростно стучали дверным молотком. Роланд де Чаффлей (да, так его звали и не было в том его вины) старательно не обращал на это внимания.

– Чем ты там занимаешься, мальчик? – раздраженно спросил приглушенный голос.

– Ничем, тетя Данута, – ответил Роланд, не поворачивая головы от стола. Одним из преимуществ проживания в замке была возможность без труда запереться в комнате; на его двери было целых три железных замка и два засова, в руку толщиной.

– Твой отец кричит, чтобы тебя привели, слышишь? – сказал другой голос, еще более раздраженный.

– Он обычно шепчет, тетя Араминта, – спокойно сказал Роланд, аккуратно надписывая конверт. – Он кричит только тогда, когда вы напускаете на него доктора.

– Это для его же собственного блага!

– Но он кричит, – повторил Роланд и лизнул отворот конверта.

– Ах ты неблагодарный малчишка! Мы тебя измором возьмем! Или прикажем стражникам выбить дверь!

Роланд вздохнул. Замок построили люди, которым выбитая дверь пришлась бы не по вкусу и поэтому всем, желающим ее выбить, придется тащить таран по узкой спиральной лестнице, наверху которой не было достаточно места, чтобы развернуться. И после всего этого они будут вынуждены разносить дверь толщиной в четыре доски и сделанной из столь древнего дуба, что он был подобен железу. Даже один человек месяцами мог оборонять эту комнату, при условии, что провизии у него было достаточно.

Роланд слышал, как ворчали его тетушки, спускаясь из башни, и как стучали их туфли. Затем он услыхал, как они начали кричать на стражников.

Пользы от этого было мало. Сержант Робертс и его стража[2] с раздражением принимали приказания от тетушек. Хотя все знали, что если барон умрет до того, как Роланду исполнится двадцать один год, по закону тетушки будут управлять поместьем до совершеннолетия Роланда. Тем не менее, хотя барон и был очень сильно болен, он еще не умер. Не очень благоприятные времена для невыполнения приказов, которые казались им неподходящими, но сержант и его ребята спасались от гнева тетушек, притворяясь глухими, тупыми, забывчивыми, рассеянными, больными, бестолковыми или – как, например, Кевин – иностранцами.

Свои вылазки Роланд совершал в предрассветные часы, когда никого вокруг не было и он мог спокойно поживиться на кухне. И отца он тоже навещал в эти часы. Старик был погружен в лекарственный сон, но Роланд приходил, чтобы просто подержать его за руку, находя в этом утешение. Если ему попадался на глаза сосуд с осами или пиявками, он выбрасывал его в ров.

Роланд задумчиво поглядел на конверт. Может быть, ему следовало рассказать Тиффни обо всем происходящем, но ему не хотелось об этом думать. Она могла огорчиться и попытаться снова спасти его, а это было бы неправильным. Это то, с чем он должен разобраться сам. Кроме того, он не был заперт. Они были заперты, там, снаружи. Пока он удерживает башню, есть еще место, куда они не смогут засунуть свой нос и украсть. Он спрятал последние оставшиеся серебрянные подсвечники, остатки старинной серебрянной посуды («отправили на оценку» – сказали тетушки) и шкатулку с драгоценностями своей матери под кроватью. Он немного не успел со шкатулкой, из нее уже пропало материнское обручальное кольцо и серебрянное ожерелье с гранатами, которое его бабушка оставила ей.

Завтра ему нужно будет встать пораньше и поскакать в Двурубахи с письмом. Он любил писать письма. Мир в них становился намного лучшим местом, потому что все плохое можно было не включать.

Роланд снова вздохнул. Как хорошо было бы написать Тиффани, что в бибилотеке ему попалась книга под названием «Осады и Выживание» знаменитого генерала Тактикуса (того самого, что изобрел «тактику»). Кто бы мог подумать, что такая старинная книга может оказаться настолько полезной? Генерал особо настаивал на запасании провизии, поэтому у Роланда было полно картофеля, колбас и тяжелых дварфийских буханок, которые так удобно сбрасывать нападающим на головы.

Он посмотрел в другой конец комнаты. Там висел потрет матери, который он достал с чердака, куда они его утащили («пока не почистят» – так они сказали). Прямо рядом с портретом, если знать, что искать, можно было заметить более светлую часть стены, размером с небольшую дверку. И канделябр рядом с нею казался немного скособоченным.

Проживание в замке имеет очень много преимуществ.

За окном пошел снег.

Нак Мак Фиглы сидели на соломенной крыше дома мисс Тенеты и таращились на снежные хлопья. Они смотрели, как в тусклом свете, пробивающемся сквозь грязные окна дома, кружились и летали крошечные Тиффани.

– Снежинками речет, – сказал Величий Ян. – Ха!

Вулли Валенок поймал падающую снежинку.

– Треба признатися, что островерха шапка у него отменно вышла, – сказал он. – Люба ему карга наша.

– Вот вздор-то несешь! – заявил Роб Всякограб. – Он – Зима! Он – весь снег, и лед, и бури, и морозы. Она же – великуча девица! Хиба ж они пара? Билли, ты то что речешь? Билли?

Гоннагль покусывал кончик своей мышылинки, с отсутсвующим видом уставясь на падающий снег. Однако голос Роба каким-то образом сумел пробиться сквозь его думы, потому что он откликнулся:

– Да что ему о людях-то ведомо? Он не боле живой, чем великуча таракашка, однако могуч, аки окиян. И он шибко с каргой любезен. Отчего? Что она ему? И что он делати начнет? Вот что я те кажу: снежинки только начало. Начеку быть нам должно, Роб. Оченно плохо все могет быть…

Высоко в горах Тиффани Болит легко призмелялись на старый уплотненный снег на гребне пика, сорвав лавину, которая снесла более сотни деревьев и охотничью избушку. Но вины Тиффани в этом не было.

Так же, как не было ее вины и в том, что люди подскальзывались на ней, свежевыпавшей, или что дверь было не открыть, потому что она звалила ее снаружи, или что в кого-то запустили комком, слепленным из нее. Почти вся она растаяла к завтраку на следующее утро, да и все равно никто не замечал ничего необычного, за исключением ведьм, которые никогда не принимают слова на веру, и детей, которых никто не стал бы слушать.

Но даже при этом Тиффани встала по утру очень смущенной.

И от мисс Тенеты не было никакой помощи.

– По крайней мере, ты ему нравишься, – сказала она, яростно заводя свои часы.

– Откуда мне знать, мисс Тенета, – овтетила Тиффани, совершенно не желающая разговаривать на эту тему. Она мыла посуду в раковине, стоя спиной к мисс Тенете, и была рада тому, что та не может видеть лица Тиффани – и, если уж на то пошло, что она сама не может видеть лица мисс Тенеты.

– Интересно, что скажет на это твой молодой человек?

– Это какой такой молодой человек? – спросила Тиффани с таким каменным выражением лица, какое смогла принять.

– Он пишет тебе письма, девочка!

Которые ты читаешь, используя мои глаза, подумала Тиффани.

– Роланд? Он всего лишь друг… в некотором роде.

– Друг в некотором роде?

Не буду я с тобой это обсуждать, думала Тиффани. Могу поспорить, мисс Тенета усмехается. Не ее это дело!

– Да, это так мисс Тенета. В некотором роде.

Последовало долгое молчание, во время которого Тифани успела отскрести донышко железной кастрюли.

– Как важно иметь друзей, – проговорила мисс Тенета таким голосом, что он казался более тихим, чем был на самом деле. Как будто он признавал победу Тиффани. – Как закончишь, голубушка, будь добра, принеси мне мешочек для запутки.

Тиффани отнесла мешочек и поспешила обратно в маслодельню. Она всегда чувствовала себя увернее в маслодельне. Там все напоминало ей о доме и ей лучше думалось. Она…

В самом внизу двери была проделана дыра сыровидной формы, но Горацио, сыр, находился в своей сломанной клетке, издавая слабые звуки – мнмнмнм – возможно, храпел. Тиффани не стала его беспокоить и занялась утренним молоком.

Хорошо хоть снег перестал идти. Она почувствовала, что краснеет и постаралсь выкинуть из головы даже мысли об этом.

Сегодня ночью собирается ковен. Интересно, другие девочки уже заметили? Ха! Конечно, заметили. Ведьмы обращают особое внимание на снег, а уж если этот снег кого-то оконфузит…

– Тиффани? Я хочу поговорить с тобой, – позвала ее мисс Тенета.

Мисс Тенета очень редко называла ее Тиффани. То, что она назвала ее по имени, тревожило.

Мисс Тенета держала в руках запутку. Мышь, чьими глазами она обычно пользовалась, неуклюже болталась между обломками костей и обрывками тесемки.

– Как неудачно, – пробормотала она и повысила голос: – Эй вы, непутевые! Подите-ка сюда! Ведомо мне, вы тута. Зрю я, как на меня вы пялитесь!

Фиглы появились практически отовсюду.

– Вот и ладно! Тиффани Болит, сядь.

Тиффани быстро села.

– Как невовремя, – проговорила мисс Тенета, откладывая запутку. – Как неудачно. Но сомнений никаких нет.

Она помолчала с минутку и сказала:

– Я умру послезавтра. В пятницу утром, за полчаса до семи.

Это было такое впечатляющее заявление, которое совершеннно не заслуживало следующего ответа:

– Вот досада, выходные пропустить, – сказал Роб Всякограб. – Далече собрались?

– Но… Но… Вы не можете умереть! – воскликнула Тиффани. – Вам сто тринадцать лет, мисс Тенета!

– В этом-то, судя по всему, и дело, дитя, – ответила мисс Тенета спокойно. – Говорил ли тебе кто-нибудь, что ведьмы могут предчувствовать свою смерть? Как бы то ни было, я хочу устроить хорошие похороны.

– Нет ничего круче хороших поминок! – заявил Роб Всякограб. – Пити да плясати, речи толкати да обжирати!

– Можно подать сладкого хереса, – сказала мисс Тенета. – А что до обжирати, я всегда говорю, что с окороком нельзя промахнуться.

– Но вы не можете просто взять и… – начала было Тиффани и остановилась, когда мисс Тенета быстро, по птичьи, повернула к ней голову.

– …Оставить тебя в таком положении? – продолжила она. – Это то, что ты собиралась сказать?

– Э… нет, – соврала Тиффани.

– Тебе придется к кому-нибудь перебраться, – сказала мисс Тенета. – Ты еще маленькая, чтобы занять дом, тем более, что есть желающие и постарше тебя.

– Я знаю, я не собираюсь провести всю свою жизнь в горах, мисс Тенета, – быстро сказала Тиффани.

– О, да, мисс Тик говорила мне, – ответила старая ведьма. – Ты хочешь вернуться к своим маленьким меловым холмам.

– Они не маленькие! – отрезала Тиффани громче, чем намеревалась.

– Трудные были времена, как ни посмотри, – тихо сказала мисс Теннета. – Мне надо написать письма, которые ты потом отнесешь в деревню, а после полудня у тебя будет свободное время. Похороны проведем завтра пополудни.

– Простите? Вы хотите сказать до смерти? – спросила Тиффани.

– Конечно же! Не вижу причин пропускать свои похороны.

– Здравый подход, – заметил Роб Всякограб. – Разумная деталь, что люди забывают учитывать.

– Это называется прощальной вечеринкой, – сказала мисс Тенета. – Только для ведьм, само собой. Все остальные обычно начинают нервничать – не могу понять почему. И как хорошо, что у нас еще есть та отличная ветчина, подарок мистера Армбиндера за подтверждение его прав на каштановое дерево. Я мечтаю отведать ее.

Часом позже Тиффани вышла из дома с карманами, полными записок к мясникам, булочникам и фермерам из окрестных деревень.

Ее немного удивляла их реакция. Казалось, что все они приняли это за шутку.

– Мисс Тенета не собирается умирать, уж в ее-то годы, – сказал мясник, взвешивая сосиски. – Я слышал, что Смерть приходил за ней, но она захлопнула перед ним дверь!

– Тринадцать дюжин сосисок, пожалуйста, – сказала Тиффани. – С доставкой.

– Ты уверена, что она собирается умереть? – спросил мясник, чье лицо омрачилось сомнениями.

– Нет, но она – да, – ответила Тиффани.

Затем мясник добавил:

– Ты слышала про ее часы? Ей сделали их после того, как ее сердце остановилось. Они вроде механического сердца, понятно?

– Правда? – спросила Тиффани. – В таком случае, если ее сердце остановилось и взамен она получила механическое, то как она могла жить, пока ее новое сердце не было готово?

– О, ну понятно, что это все магия, – ответил мясник.

– Сердце качает кровь, а часы мисс Тенеты находятся не внутри ее тела, – заметила Тиффани. – Нет… трубочек…

– Часы качают кровь магически, – медленно сказал мясник. Он странно посмотрел на нее. – Какая же ты ведьма, если таких вещей не знаешь?

И везде было одно и то же. Сама идея смерти мисс Тенеты просто не могла поместиться в головы людей. Ей было 113 лет и люди приводили в качестве доводов то, что мало кто умирал в таком возрасте.

Они говорили, что это шутка. Они говорили, что у нее был договор, подписанный кровью, который давал ей вечную жизнь. Еще, они говорили, что сначала надо украсть у нее часы. Или что каждый раз, когда Мрачный Жнец приходит за ней, она называет ему чужое имя и посылает его за кем-то другим. И они говорили, что она, может, просто приболела…

Когда Тиффани закончила со всеми делами, она и сама начала сомневаться, что это в самом деле произойдет. Однако мисс Тенета казалась очень уверенной. Когда вам 113 лет, удивительно не то, что вы умрете завтра, а то, что вы до сих пор живы.

С головой, полной мрачных мыслей, она отправилась на ковен.

Пару раз она почувствовала присутствие фиглов. Она не могла объяснить, как ей это удавалось. Это был навык, которым вы овладевали со временем. И, овладев, почти всегда отказывались его применять.

Когда она добралась, все уже были на месте. Молодые ведьмы даже разожгли костер.

Некоторые люди думают, что «ковен» – это название сборища ведьм. Во всяком случае, так написано в словарях. Однако настоящее слово, обозначающее сборище ведьм, это – «спор».

Большинство ведьм, которых встречала Тиффани, никогда не говорили «ковен». Только миссис Иервиг всегда говорила так. Она была высока, худа и довольно холодна. Она носила серебрянные очки на цепочке и использовала слова вроде «аватар» и «сигил». Аннаграмма, управляющая ковеном потому, что она его придумала, и у которой была самая высокая шляпа и самый пронзительный голос, являлась ее лучшей ученицей (и единственной).

Матушка Ветровоск говорила, что миссис Иервиг – это волшебник в юбке, и Аннаграмма всегда приносила кучу книг и всяких жезлов на собрания. Девочки проводили церемонии, но в основном для того, что Аннаграмма успокоилась. Для них основной целью ковена была возможность повидать друзей. Даже если они были друзьями только потому, что были единственными людьми, с кем можно было говорить свободно и кто бы понял, на что вы жалуетесь.

Они всегда собирались в лесной глуши, даже зимой. В лесу хватало валежника, чтобы разжечь костер и, ясное дело, все были тепло одеты. Ведь даже летом, чтобы не замерзнуть на метле, требовалось несколько слоев одежды и иногда даже пара бутылок с горячей водой, привязанных тесьмой.

Костер облетели три маленьких огненных шара. Их создала Аннаграмма. Она говорила, что с их помощью можно уничтожить врага. Остальные девочки чувствовали себя неловко. Это была магия волшебников, демонстративная и опасная. Ведьмы предпочитали уничтожать врага с помощью взглядов. Нет смысла убивать врага. Иначе как он узнает, что ты победила?

Димити Хаббаб принесла огромный поднос со сладким кексом. Как раз для такой холодной погоды.

Тиффани заговорила:

– Мисс Тенета сообщила мне, что собирается умереть утром в пятницу. Она сказала, что она знает и все.

– Какая жалость, – ответила Аннаграмма голосом, в котором почти не было сожаления. – Она была такая старая.

– Она и сейчас такая, – сказала Тиффани.

– Ммм, это называется Зов, – сказала Петулия Хрящ. – Старые ведьмы знают, когда они умрут. Никому не известно, как они это узнают. Просто узнают и все.

– У нее все еще есть эти черепа? – спросила Люси Варбек, у которой в пучок волос были воткнуты вилка и нож. – Я не могла их перенести. Казалось, что они все время смотрели на меня!

– Я убежала из-за того, что она использовала меня вместо зеркала, – вставила Лулу Дорогушка. – Она все еще так делает?

Тиффани вздохнула:

– Да.

– Я категорически отказалась к ней идти, – сказала Гертруда Изнур, шуруя кочергой в костре. – А вы знаете, что если ты покинешь ведьму без разрешения, то ни одна другая ведьма не возьмет тебя на обучение? Но если ты уйдешь от мисс Тенеты после первой же ночи, никто ничего не скажет и тебе найдут другое место.

– Миссис Иервиг говорит, что она зашла слишком далеко с этими черепами и воронами, – заявила Аннаграмма. – Все вокруг просто запуганы до смерти, в буквальном смысле!

– Ммм, а что будет с тобой? – спросила Петулия Тиффани.

– Не знаю. Наверное, пойду к кому-нибудь другому.

– Бедняжка, – сказала Аннаграмма. – Мисс Тенета случайно не говорила, кто поселится в доме? – добавила она так, как будто этот вопрос только что пришел ей в голову.

В тишине, последовавшей за этим вопросом, шесть пар ушей так насторожились, что чуть ли не заскрипели от напряжения. Не так много девочек шли в ученицы к ведьмам, но у ведьм был долгий век и заполучить свой собственный дом было желанной наградой. С этого ты начинала зарабатывать уважение.

– Нет, – ответила Тиффани.

– Даже никакого намека?

– Нет.

– Она ведь не сказала, что оставит его тебе? – резко спросила Аннаграмма. Ее голос был почти раздражающим. Она могла и слово «привет» произнести как обвинение.

– Нет!

– Все равно, ты еще слишком молода.

– На самом деле никакого ограничения по возрасту нет, знаете, – вставила Люси Варбек. – То есть нигде ничего такого не написано.

– А ты откуда знаешь? – резко спросила Аннаграмма.

– Я спрашивала у Старухи Пьюмаер.

Аннаграмма прищурилась.

– Ты спрашивала у нее? Почему?

Люси округлила глаза.

– Потому что хотела узнать, вот и все. Послушай, все знают, что ты старше всех нас и… более обученная. Несомненно, дом достанется тебе.

– Да, – ответила Аннаграмма, наблюдая за Тиффани. – Несомненно.

– Тогда, ммм, все улажено, – произнесла Петулия чуть громче, чем это было необходимо. – У вас много снега выпало вчера? Матушка Черночепчик сказала, что это так странно.

Тиффани подумала: «Боже мой, сейчас начнется…»

– У нас в горах снег часто выпадает так рано, – сказала Люси.

– По-моему, он был более пушистым, чем обычно, – добавила Петулия. – Довольно красивый, кому такое нравится.

– Это всего лишь снег и ничего больше, – заявила Аннаграмма. – Эй, вы слышали про новую девочку, что пошла в ученицы к мисс Суматохе? Убежала от нее с воплями через час. – Она неприятно улыбнулась.

– Ммм, из-за лягушки? – спросила Петулия.

– Нет, не из-за нее. Против лягушки-то она как раз ничего не имела. Это из-за Невезучего Чарли.

– Его можно испугаться, – согласилась Люси.

И на этом все, поняла Тиффани, когда все принялись за пересуды.

Кто-то, кто был в сущности богом, сотворил миллиарды снежинок по ее образу – и они этого не заметили!

…Что, совершенно очевидно, было хорошо…

Конечно, хорошо. Меньше всего ей хотелось поддразниваний и глупых вопросов. Конечно же…

…Но… ну… Как здорово, если бы они заметили или сказали бы «ого!», если бы они завидовали, или испугались, или поразились. Она сама не могла им ничего рассказать, по крайней мере, она не могла рассказывать при Аннаграмме, которая превратила бы все в шутку и наверняка бы обвинила ее в выдумках.

Зимовой пришел повидать ее и был… впечатлен. Вот только грустно, что осведомлены об этом были лишь мисс Тенета и несколько сотен фиглов. Тем более, что после пятницы – тут она содрогнулась – знать будут только синие человечки.

Скажем другими словами: если она сейчас же не поделится этим с кем-нибудь такого же размера, как и она сама, и кто не собирается пока что умирать, она просто взорвется.

Поэтому она все рассказала Петулии по дороге домой. Им было по пути и они обе летали медленно, поэтому ночью было проще пройтись, чем лететь, натыкаясь на вершины деревьев.

Пухленькая Петулия была такой надежной и она уже лучше всех ведьм в горах обращалась со свиньями, очень важное обстоятельство в местах, где разводят свиней. И мисс Тенета как-то сказала, что скоро парни будут бегать за ней, потому что девушки, разбирающиеся в свиньях, всегда нарасхват.

Одна беда была с Петулией, она всегда соглашалсь с тобой и всегда говорила то, что по ее мнению ты хотел услышать. Но Тиффани проявила беспощадность и расказала Петулии обо всем. Ей удалось заполучить несколько «ого!», которые ее порадовали. После окончания рассказа Петулия сказала:

– Должно быть все это было так, ммм, интересно.

Вот такова Петулия.

– Что мне теперь делать?

– Ммм… Ты должна что-то делать? – спросила Петулия.

– Ну, рано или поздно люди начнут замечать все эти снежинки, похожие на меня!

– Ммм… Тебя беспокоит, что их не замечают? – спросила Петулия так бесхитростно, что Тиффани рассмеялась.

– Нет, но я подозреваю, что снежинками дело не ограничится! Потому что он – вся зима!

– И он убежал, когда ты вскрикнула, – задумчиво сказала Петулия.

– Точно.

– И затем он сделал что-то… глупое.

– Что?

– Снежинки, – услужливо подсказала Петулия.

– Ну я бы так не сказала, – ответила Тиффани, слегка задетая. – Не назвала бы это глупым.

– Все понятно тогда, – сказала Петулия. – Он же мальчишка.

– Что?

– Мальчишка. Ну ты знаешь, какие они все? – продолжала Петулия. – Краснеют, мычат, бормочут, почесываются. Они все одинаковы.

– Но ему несколько миллионов лет, а он ведет себя так, будто никогда не встречался с девочками!

– Ммм, ну не знаю. А он мог встречаться с девочками раньше?

– Должен был! Вот, скажем Лето, – продолжала Тиффани. – Она девочка. Вернее, женщина. В той книге было так нарисовано, во всяком случае.

– По-моему все, что ты можешь сделать, это подождать и посмотреть, что будет дальше. Извини. В мою честь никогда снежинки не делали… Эээ, вот мы и пришли…

Они добрались до пустоши, где стоял дом мисс Тенеты, и Петулия стала немного нервничать.

– Мммм… Все эти истории про нее… – сказала она, глядя на дом. – Как тебе с ней?

– Знаешь историю о том, что она делает своими ногтями? – спросила Тиффани.

– Да! – ответила Петулия, вздрогнув.

– Она сочинила ее. Только не говори никому.

– Зачем кому бы то ни было понадобилось сочинять истории о себе самих?

Тиффани задумалась. Свиней Боффо не одурачишь, поэтому Петулия с этим никогда не сталкивалась. И она была на удивление честной, что, как уже успела усвоить Тиффани, было в каком-то роде недостатком. Не то чтобы ведьмы были бесчестными, но они очень тщательно выбирали, какой вид правды можно было рассказать.

– Я не знаю, – солгала она. – К тому же надо прорезать толстый слой тела, прежде чем что-то вывалится. И кожа довольно прочная. Не думаю, что это возможно.

Петулия встревожилась.

– Ты что, пробовала?

– Я попробовала порезать ветчину ногтем большого пальца этим утром, если ты об этом, – ответила Тиффани.

Ты должна проверять все, подумала она про себя. Я слышала историю о том, что у мисс Тенетты волчьи зубы, люди пересказывали ее друг другу, хотя они не раз видели мисс Тенету.

– Ммм… Я приду завтра и помогу, – сказала Петулия, нервно поглядывая на руки Тиффани, на случай, вдруг эксперименты с ногтями повторятся. – Прощальные вечеринки бывают очень веселыми. Но, ммм, на твоем месте я бы сказала Зимовому, чтобы он уходил. Я Дейви Простаку так и заявила, когда он вдруг ммм… ударился в романтику. Я сказала ему, что начала встречаться с Макки Ткачом – не говори другим!

– Это не тот, кто все время разговаривает о свиньях?

– Ну, свиньи очень интересные, – с укоризной сказала Петулия. – И у его отца, ммм, самый большой свинарник в горах.

– Да, об этом стоит подумать, стопудово, – сказала Тиффани. – Ой.

– Что случилось? – спросила Петулия.

– О, ничего. Руку пару раз кольнуло, – Тиффани потерла ее. – Думаю, что она так заживает. Увидимся завтра.

Тиффани вошла в дом. Петулия поспешила дальше в лес.

Откуда-то с крыши послышались голоса.

– Учуяли, что толста девица рекла?

– Айе, только свинки не таки уж интересны.

– Да брось. Оченнно полезны бестии, эти свинки. Усе в них полезно, окромя визга.

– А вот и нет. И визг спользовать можно.

– Не будь дурнем!

– Айе, можно! Тесто для пирога раскатать, да окорока покласть и побольше, а потом треба визг хапать да на пирог кидать, пока не утек, и прямо в печку!

– Никогда не слыхивал ничего подобного!

– Не слыхивал? Так тож пирог с окороком и визгом.

– Да не быват такого!

– Чего это? Есть ведь пирог с вязигой, а вязига лишь чуток длиньше визга. Я кумекаю, должон ты…

– Коли вы, бестолковцы, слушать не будете, я вас самих в пирог засуну! – завопил Роб Всякограб. Фиглы заворчали и затихли.

С другой стороны поляны за Тиффани следили серо-пурпурные глаза Зимового. Он увидел, как в маленькой спаленке под крышей зажглась свеча и наблюдал за теплым свечением до тех пор, пока оно не погасло.

Затем, неловко переступая на своих новых ногах, он направился к цветочной грядке, где летом цвели розы.

В Магической Лавке Закзака Сильнорука продавались хрустальные шары всяких размеров, но все примерно по одной цене, которая была – Куча Денег. Однако, у большинства ведьм, особенно у тех, кто знал свое дело, обычно в наличии было Совсем Мало Денег, поэтому они приспособляли вместо шаров другие подручные средства, например стеклянные поплавки от старых рыбачьих сетей или блюдца с чернилами.

На столе Матушки Ветровоск разлилась лужица чернил. Чернила были налиты в блюдце, но они расплескались, когда Маутшка и мисс Тик столкнулись лбами, пытаясь одновременно заглянуть в блюдце.

– Нет, вы слышали? – сказала Матушка Ветровоск. – Петулия Хрящик задала важный вопрос и она даже не задумалась об этом!

– К сожалению, я тоже упустила его, – сказала мисс Тик.

Ты, белый котенок, запрыгнул на стол, старательно прошлепал по разлитым чернилам и сиганул на колени мисс Тик.

– Ну-ка перестань, Ты! – рассеянно сказала Матушка, а мисс Тик уставилась на свое платье.

– Следов почти не видать, – ответила мисс Тик, хотя на самом деле, это были очень заметные отпечатки четырех кошачьих лап. Платья ведьм шьются из черной ткани, но со временем они линяют из-за частых стирок или, как в случае мисс Тик, частого бросания в реки и пруды. Платья ветшают и обтрепываются, но их владелицам это только нравится. Это означало, что ты работающая ведьма, а не показушница. Однако, четыре четких кошачьих следа на платье скорее говорили о твоей недотепистости. Мисс Тик опустила котенка на пол, где он подскочил к Матушке, потерся об нее и попытался вымяукать еще курочки.

– И что за важный вопрос? – спросила мисс Тик.

– Проникация Тик, я спрашиваю вас, как ведьма ведьму: Зимовой когда-либо встречался с девушкой?

– Ну, – сказала мисс Тик. – Я полагаю, что классическая интерпретация Лета может быть названа…

– Но встречаются ли они? – спросила ее Матушка Ветровоск.

– В Танце. На какое-то мгновение, – ответила мисс Тик.

– И в это мгновение, в то самое мгновение, в танце оказалась Тиффани Болит, – сказала Матушка Ветровоск. – Ведьма, которая не носит черного. Нет, ей подавай голубое или зеленое, как зеленая трава под голубым небом. Она все время призывает силу своих холмов. И они взывают к ней! Холмы, что когда-то были живыми, мисс Тик! Они чувствуют биение Танца, но холмы в костях у нее и она тоже чувствует Танец, хоть и не осознает этого. И холмы влияют на ее жизнь, даже здесь, в горах! Она не могла не откликнуться на звуки Танца! Это сами Холмы отбивали ритм ее ногами в Танце Сезонов!

– Но она… – встряла мисс Тик, потому что никакой учитель не любит слушать другого, говорящего столь долго.

– И что случилось в то мгновение? – непреклонно продолжала Матушка. – Лето, Зима и Тиффани. Долю секунды они слились в танце. Потом они разделилсь, но кто знает, что могло перемешаться? Ни с того, ни с сего Зимовой стал вести себя так глупо, как будто он стал немного… человеком?

– Во что же она такое вляпалась? – спросила мисс Тик.

– В Танец, мисс Тик. В тот Танец, что никогда не окончится. И изменить его ей не под силу, пока не под силу. Придется ей немного поплясать под его дудку.

– Она сильно рискует, – сказала мисс Тик.

– У нее есть сила холмов ее, – ответила Матушка.

– Рыхлых холмов, – возразила мисс Тик. – Они так легко изнашиваются.

– Но сердце мела это кремень, помните? Он режет острее, чем нож!

– Снег покроет холмы, – сказала мисс Тик.

– Не навсегда.

– Однажды он покрыл, – сказала мисс Тик, сытая по горло играми. – Тысячи лет тому назад. Это был Ледниковый Период. Огромные бестии по всему миру свалились от простуды.

– Может быть и так, – ответила Матушка Ветровоск, сверкнув глазами. – Лично меня там тогда не было. Между тем, нам надо присматривать за нашей девочкой.

Мисс Тик отхлебнула чаю. Пребывание в доме Матушки было своего рода испытанием. Тот горшок с куриными потрошками вчера вечером оказался не для нее, а для Ты. Ведьмам достался хороший густой гороховый пудинг и похлебка без – и это важно – бекона. Матушка обвязала толстый кусок жирного бекона веревочкой и после готовки вытянула его из горшка, тщательно высушила и отложила на другой день. Несмотря на свой голод, мисс Тик была впечатлена. Как говорится, бережение лучше ворожения.

– Говорят, что мисс Тенета слышала Зов, – сказала она.

– Да, похороны завтра, – ответила Матушка Ветровоск.

– Трудное у нее там владение[3], – продолжала мисс Тик. – Мисс Тенета была с ними очень, очень долго. Непростая задача для новой ведьмы.

– Трудно ей будет… соответствовать, чтобы быть преемницей, – ответила Матушка.

– Соответствовать? – спросила мисс Тик.

– Я конечно же имею в виду – жить, – ответила Матушка Ветровоск.

– Кто займет дом? – поинтересовалась мисс Тик, которая любила первой узнавать новости.

– Мисс Тик, это не ко мне, – резко сказала Матшука Ветровоск. – Вы знаете, что у ведьм главных нет.

– И в самом деле, – ответила мисс Тик, прекрасно знающая, что главной, которой у ведьм не было, являлась Матушка Ветровоск. – Но я слышала, что миссис Иервиг будет продвигать Аннаграмму, а у миссис Иервиг немало приверженцев появилось в последнее время. Наверное, это из-за ее книг. Она подает ведовство как увлекательное занятие.

– Знаете, не люблю я ведьм, которые навязывают свое мнение другим, – сказала Матушка.

– Безусловно! – согласилась мисс Тик, стараясь не рассмеяться.

– Но тем не менее, я обязательно выдвину имя на обсуждение.

С лязгом, подумала про себя мисс Тик.

– Петулия Хрящик вполне подходит, – сказала она. – Хорошая увлеченная ведьма.

– Да, но увлечена она в основном свиньями, – ответила Матушка Ветровоск. – Я подумываю о Тиффани Болит.

– Что? – удивилась мисс Тик. – Вам не кажется, что у ребенка и так полно забот?

Матушка Ветровоск мимолетно улыбнулась.

– Мисс Тик, как говорится, «если хочешь, чтобы дело было сделано, поручи его тому, кто занят!» А юная Тиффани может стать вскорости очень занятой, – добавила она.

– Почему вы так думаете? – спросила мисс Тик.

– Хм… Я не совсем уверена, но хотелось бы мне посмотреть, что произойдет с ее ногaми…

Тиффани почти не спала в ночь перед похоронами. Ткацкий станок мисс Тенеты стучал и щелкал всю ночь напролет, потому что у нее был заказ на простыни, который она хотела успеть доделать.

Уже начало светать, когда Тиффани наконец сдалась и решила встать. По крайней мере у нее будет время, чтобы вычистить загон и подоить коз. Шел снег и сильный ветер продувал пустошь насквозь.

Она покатила тележку с навозом к компостной яме, от которой шел пар, и тут услышала перезвон. Как ветровые колокольчики мисс Пуландер, которая та развесила вокруг дома, только этот звон был так тонок, что даже демону был бы неприятен.

Перезвон доносился с клумбы, на которой летом росли розы. Это были пышные старые розы, наполняющие воздух ароматом, они были такого густого красного цвета, что казались почти – ага – черными.

Сейчас розы опять зацвели, но они были…

– Нравятся ли они тебе, пастушка? – раздался голос. Он не прозвучал у нее в голове, это не были ее Помыслы, ни один из них, а доктор Суетон обычно спал до десяти. Это был ее собственный голос из ее собственных губ. Но это были не ее мысли и она не собиралась их произносить.

Тиффани побежала обратно в дом. Этого она тоже не собиралась делать, но ноги взяли верх. Не потому, что испугалась – не то, чтобы испугалась. Просто ей нестерпимо захотелось оказаться где-то в другом месте, а не в саду, не сейчас, когда солнце еще не взошло и воздух был наполнен мельчайшими ледяными кристаллами, такими крохотными, что они казались туманом.

Она вбежала в моечную и столкнулась с темной фигурой, которая сказала: «Ммм, извини», и, следовательно, это была Петулия.

Петулия относилась к людям, которые станут извиняться, даже если вы наступите им на ногу. Прямо сейчас более желанного зрелища не было.

– Извини, меня позвали к трудной корове и ммм, потом уже не стоило и ложиться, – сказала Петулия и добавила: – С тобой все в порядке? Ты плохо выглядишь!

– Из моего рта раздался голос! – сказала Тиффани.

Петулия странно посмотрела на нее и чуть-чуть попятилась.

– Ты хочешь сказать, что услышала голос в своей голове? – спросила она.

– Нет! С этим я разобралась бы! Мой рот произнес слова сам по себе! Сходи посмотри, что растет на клумбе с розами, ты просто глазам не поверишь!

На клумбе цвели розы. Они были сделаны изо льда, столь тонкого, что таяли даже от дыхания и оставляли после себя мертвые черенки, на которых они расцвели.

– Они тают даже от тепла руки, если подержать ее рядом, – сказала Петулия. – Ты думаешь, это твой Зимовой?

– Он не мой! И я не могу придумать другого способа, как еще они могли бы появиться!

– И ты думаешь, что это он, ммм, говорил с тобой? – спросила Петулия, срывая еще одну розу. Изморозь сыпалась с полей ее шляпы при каждом движении.

– Нет! Это была я! То есть это был мой голос! Он не был похож на его голос. Ну как я себе его представляю. Он был немного ехидный, как у Аннаграммы, когда та в плохом настроении. Но это был мой голос!

– Как ты представляешь себе его голос? – спросила Петулия.

Порыв ветра пронесся через пустошь, завывая и раскачивая сосны.

…Тиффани… Будь моей…

После паузы Петулия кашлянула и сказала:

– Ммм… Это мне показалось или ветер прозвучал как…?

– Не показалось, – прошептала Тиффани, застыв на месте.

– Ах, – сказала Петулия, таким ясным и ломким голосом, как ледяные розы. – Тогда я думаю, что нам стоит пойти в дом, а? Ммм, и зажечь все свечи и заварить чай? А затем надо начинать подготовку, потому что очень скоро заявится толпа народу.

Минутой позже они уже были внутри, с запертой дверью и мирно потрескивающими зажжеными свечами.

Они не говорили ни о ветре, ни о розах. Какой в этом смысл? Да и дел было полно. Спасение в работе. Работай, а думать и говорить будешь позже, и нечего кудахтать, как перепуганная наседка. Им даже удалось отскрести еще один слой сажи с окон.

Все утро народ из деревень нес заказанное мисс Тенетой. Люди беспрерывно шли через пустошь. Солнцы взошло, но день был белесым, как яичный белок. Мир был… нормальным. Тиффани ловила себя на мысли, что ей могло все почудиться. Были ли розы? Ни одной уже не осталось, хрупкие соцветия не перенесли даже слабый утренний свет. Разговаривал ли ветер? Затем она перехватила взгляд Петулии. Да, все это было. Но сейчас надо было готовить еду для поминок.

Девочки начали делать рулеты из ветчины с тремя сортами горчицы. Хотя с рулетами из ветчины промахнуться практически невозможно, но если вы ничего кроме них не предложите почти сотне проголодавшихся ведьм, то поминки Полностью Провалятся. Поэтому люди везли тачки, нагруженные буханками хлеба, жареной говядиной и банками с соленьями, столь большими, что в них и кит бы утонул. Как правило, ведьмы просто обожают соленья, но все же самая их любимая пища – бесплатная. Да, вот в чем заключается диета для усердно работающей ведьмы: еда, за которую будет платить кто-то другой, и побольше еды, чтобы и по карманам можно было рассовать.

Как оказалось, мисс Тенета тоже ни за что не платила. Никто не стал бы брать с нее денег. Люди, однако не спешили уйти, а с тревожным видом топтались около черного хода, пытаясь перекинуться словом с Тиффани. Когда ей удавалось выделить им минутку, то все разговоры были об одном и том же:

– Она ведь не собирается умирать на самом-то деле, а?

– Собирается. Примерно в полседьмого завтра утром.

– Но она такая старая!

– Да, и я думаю, что в этом-то и дело.

– Но что же мы будем без нее делать?

– Я не знаю. Что вы делали, когда ее здесь еще не было?

– Она всегда была здесь! Она все знает! Кто нам будет говорить, что нам делать?

И затем они спрашивали:

– Это ведь будешь не ты, нет?

И кидали на нее взгляд, говорящий: «Мы надеемся, что не ты. Ты даже черные платья не носишь».

Через какое-то время Тиффани все это так надоело, что она резко сказала работнице, доставившей полдюжины жареных цыплят:

– Как же все те истории о животах, которые она распарывала своими ногтями?

– Эээ, ну да. Но с нашими знакомыми такого никогда не случалось, – с добродетельным видом ответила работница.

– А что насчет демона, который сидит в подвале?

– Ну да, говорят, он там сидит. Конечно, я лично никогда его не видела. – Женщина встревоженно поглядела на Тиффани. – Он там внизу, да?

Тебе бы хотелось, чтобы он там был, подумала Тиффани. Тебе всерьез хочется, чтобы в подвале сидело чудовище!

Однако, насколько Тиффани было известно, если кто и был в подвале нынче утром, так это компания пьяных фиглов, вовсю храпящих. Фиглы даже в пустыне способны раздобыть себе выпивку.

– Поверьте мне, мадам, лучше не будить то, что находится сейчас в подвале, – ответила она, встревожено улыбнувшись работнице.

Работница, казалось, была довольна этим ответом, но вдруг снова беспокойно встрепенулась.

– А пауки? Мисс Тенета и правда ест пауков? – спросила она.

– Ну, паутины в доме полно, – ответила Тиффани. – Но паука вы нигде не увидите!

– Ах, это точно, – сказала женщина с таким видом, как будто ей сообщили большую тайну. – Говорите, что хотите, но мисс Тенета настоящая ведьма. У нее есть черепа! Ты, небось, на них глянец наводишь, а? Она может лишь посмотреть на тебя и твои глаза вылезут наружу!

– Только она никому такого не делала, – встрял мужчина, привезший огромный поднос с сосиками. – Я про местных говорю.

– Это правда, – неохотно признала женщина. – В этом отношении она была очень великодушна…

– Ах, она была настоящей стародавней ведьмой, мисс Тенета, – сказал мужчина с сосисками. – Мало кто мог не намочить штаны от страха, когда она принималась распекать его. А ее ткачество? Она вплетает твое имя в ткань, вот что она делает! И если ты соврешь ей, твоя нить порвется и ты тут же упадешь замертво!

– Конечно, так оно все время и происходит, – ответила Тиффани, думая про себя: «Это изумительно! Боффо живет своею собственной жизнью!»

– Да, в наши дни таких ведьм больше нет, – сказал мужчина доставивший дюжину яиц. – Нынче они все в облаках витают и пляшут без подштанников.

Все испытующе поглядели на Тиффани.

– Сейчас зима, – сказала она холодно. – А я должна идти и заниматься делами. Ведьмы скоро прибудут. Спасибо вам большое.

Пока они ставили яйца вариться, она рассказала Петулии о разговорах. Петулию это совсем не удивило.

– Ммм, они ею гордятся, – сказала Петулия. – Я слышала, как они похвалялись ею на свином рынке в Ланкре.

– Они похвалялись?

– О, да. Вроде такого: «Вы думаете, Госпожа Ветровоск крута? У нашей есть черепа! И демон! Наша ведьма будет жить вечно, потому что у нее механическое сердце, которое она заводит каждый день! И она ест пауков! Попробуйте эти отравленные яблочки, а?»

Боффо продолжает работать сам по себе, думала Тиффани, надо только запустить его. Наш Барон круче, чем ваш, наша ведьма ведьмистее вашей…