Зимних дел мастер

Глава третья Секрет Боффо

Ничего хорошего нет оказаться начинкой в пироге из ошарашенных танцоров. Мужчины-то они были не мелкие. Столкнувшись с ними, Тиффани стала Болит со всех сторон. Ее всю покрывали синяки, среди них был даже отпечаток ботинка, который она не собиралась показывать никому.

Фиглы заняли все поверхности в ткацкой мисс Тенеты. Она сидела за станком, отвернувшись к стене, потому что, по ее словам, ей так было удобнее размышлять. Но на то она и была мисс Тенетой, для которой без разницы было где и как сидеть. Вокруг хватало ушей и глаз, чтобы слушать и смотреть. Огонь в очаге пылал и повсюду стояли свечи. Черные, разумеется.

Тиффани была разозлена. Мисс Тенета не кричала, она даже не повысила голос. Она только вздохнула и сказала: «Глупое дитя», что было намного хуже, потому что Тиффани и сама так про себя думала. Один из танцоров помог отнести ее обратно в дом. Этого она совсем не помнила.

Ведьмы не делают то, что кажется им подходящим именно сейчас! Это почти одно и то же, что хихикание! Вам каждый день приходится разибраться с глупыми, ленивыми, лживыми и просто неприятными людьми, и так легко решить, что мир станет лучше, если вы надаете им как следует. Но вы не станете этого делать, потому что, как мисс Тенета однажды объяснила, а) мир действительно станет лучше, но очень ненадолго; б) затем мир станет намного хуже; и в) вы не должны быть такими же глупыми, как и все остальные.

Ее ноги рвались танцевать и она послушала их. А слушать ей следовало свою голову. И вот теперь ей приходится сидеть около очага мисс Тенеты с грелкой на коленях и кутаться в шаль.

– Так Зимовой – это что-то вроде бога? – спросила она.

– Навроде того, – сказал Билли Подбородище. – Но не из тех, кому молятся. Он просто… зиму делает. Служба у него такая.

– Он – стихия, – отозвалась мисс Тенета со своего места.

– Айе, – вздохнул Роб. – Боги, стихии, демоны, духи… Без бутылки не разберешься.

– Танец, приветствующий зиму? – продолжала Тиффани. – Какой в этом смысл? Танец Морриса нужен, чтобы лето приветить, оно понятно, а это…

– Ты что, младенец? – сказала мисс Тенета. – Год круглый! Колесо мира должно вращаться! Потому-то здесь и танцуют Темный Моррис, чтобы уравновесить. Они приветствуют зиму потому, что в ней заложено будущее лето!

Клик-клак стучал станок. Мисс Тенета ткала материю из коричневой шерсти.

– Ну ладно, – сказала Тиффани. – Мы приветствовали… его. Но это же не значит, что он должен был явиться, чтобы посмотреть на меня!

– Почему ты кинулась танцевать? – требовательно спросила мисс Тенета.

– Эээ… Там было свободное место и…

– Да. Свободное место. Но не для тебя. Это место было предназначено не для тебя, глупое дитя. Ты танцевала с ним и теперь он желает встретиться с такой нахальной девицей. Никогда раньше я о таком не слыхала! Иди и принеси третью книгу справа, на второй полке сверху, в книжном шкафу, – она вручила Тиффани тяжелый черный ключ. – Хоть это ты сделать сможешь?

Ведьмам нет нужды бить кого-то за глупость, ведь у них всегда наготове острый язык.

У мисс Тенеты, в отличие от других старых ведьм, было несколько полок с книгами. Полки были высокими, книги выглядели большими и тяжелыми, и до этих пор мисс Тенета запрещала Тиффани протирать с них пыль, позволяя лишь отпирать большой железный стержень, надежно охраняющий их на полках. Посетители глядели на них со страхом. Книги, они опасны.

Тиффани открыла замок и смахнула пыль. Ага… Книги, как и сама мисс Тенета, были не тем, чем казались. Они выглядели как магические книги, но назывались, например, «Энциклопедия Супа». На полке стоял словарь. Рядом с ним находилась книга, которую просила мисс Тенета, она была покрыта паутиной.

Все еще красная от стыда и злости, Тиффани вытащила книгу, борясь с паутиной. Паутина отскакивала с треньканьем, с книги сыпалась пыль. От книги пахло старостью и пергаментом, как от самой мисс Тенеты. Золотые буквы заголовка почти стерлись, но можно было разобрать название – «Античная и Классическая Мифология» Чаффинча. В книге было полно закладок.

– Страницы восемнадцать и девятнадцать, – сказала мисс Тенета не поворачивая головы. Тиффани раскрыла книгу.

– Тацен Времен года? – спросила она. – Разве не Танец Времен Года?

– Увы, Дон Вайцен де Йойо, кисти которого принадлежит этот шедевр, ладил с буквами хуже, чем с картинами, – сказала мисс Тенета. – Отчего-то они его смущали. Кстати, ты первым делом разглядела слова, а не картинки. Книжный ребенок.

Картина была… странной. На ней были изображены две фигуры. Тиффани никогда не видела маскарадных костюмов. У них в семье не было денег для подобных вещей. Но она читала о них и эти рисунки были очень похожи на то, что она себе воображала.

На странице были нарисованы мужчина и женщина. Женщина называлась «Лето» и была высока и светловолоса. Поэтому невысокая и русоволосая Тиффани сразу же отнеслась к ней с недоверием. В руках у женщины была корзинка в виде морской раковины, наполненная фруктами.

Мужчина назывался «Зима», он был стар, сед и сутул. Льдинки посверкивали в его бороде.

– Ага, вот он какой, Зимовой, наяву-то, – сказал Роб Всякограб, расхаживая по странице. – Деда Морозище.

– Это он? – удивилась Тиффани. – Вот это Зимовой? Да ему на вид лет сто!

– Юнец, а? – ехидно заметила мисс Тенета.

– Не дозволяй ему себя почеломкать, а то нос у тя посинеет и отвалится! – жизнерадостно добавил Вулли Валенок.

– Вулли Валенок, как ты смеешь говорить такие вещи! – сказала Тиффани.

– Да я что, потешить всех хотел, – ответил Вулли, потупившись.

– Само собой разумеется, это всего лишь художественное восприятие, – сказала мисс Тенета.

– Что это значит? – спросила Тиффани, не сводя глаз с картинки. Картинка была неправильной. Совсем не так он выглядел.

– То значит, он все выдумал, – ответил Билли Подбородище. – Сам он его не лицезрел, никто Зимнего Кузнеца в глаза не видывал.

– Доселе! – вставил Вулли Валенок.

– Вулли, – сказал Роб Всякограб, поворачиваясь к брату. – А не сказывал я те про тактичны замечания?

– Айе, Роб, сказывал, – послушно ответил Вулли.

– Так вот это сейчас было не из таких, – сказал Роб.

Вулли понурился.

– Прощения просим, Роб.

Тиффани стиснула кулаки.

– Я не думала, что так получится!

Мисс Тенета развернула кресло с некоторой церемонностью.

– А чего ты ожидала? Не расскажешь ли мне? Может, ты пошла плясать из-за обычного стремления подростков сделать все наперекор? Совершать поступки – значит думать! А ты вообще о чем-нибудь думала? И раньше находились желающие потанцевать. Дети, пьяные, юнцы на спор… ничего не происходило. Весенний и осенний танцы это… всего лишь древний обычай, как полагает большинство людей. Всего лишь дни, когда огонь и лед передают друг другу владычество над миром. Но кое-кто полагает, что знает больше. Мы полагаем, что во время танца что-то происходит. Для тебя танец ожил и что-то случилось. И теперь Зимовой ищет тебя.

– Зачем? – выдавила Тиффани.

– Я не знаю. Когда ты танцевала, ты что-нибудь видела? Что-нибудь слышала?

Как можно описать ощущение, когда ты повсюду и ты – все? – спросила себя Тиффани. И она даже пытаться не стала.

– Я… Кажется, я слышала голос или два голоса, – пробормотала она. – Эээ, они спросили меня, кто я такая.

– Ин-Те-Рес-Но, – произнесла мисс Тенета. – Два голоса? Я поразмышляю о скрытых смыслах. Но вот что я не могу понять, так это как он тебя нашел. Надо подумать. А пока неплохо будет всем одеться потеплее.

– Айе, – сказал Роб Всякограб. – Зимовой жару не терпит. Ох, из головы-то повылетало. Вот те послание из дуплястого древа с того лесу. Вулли, карге его дай. Забрали мы его, сюда идучи.

– Письмо? – спросила Тиффани, а Вулли Валенок стал вытаскивать из-за пазухи грязный, свернутый в рулон конверт. Ткацкий станок постукивал позади них.

– От того мешка с дерьмом, что в замке сидит, – продолжал Роб Всякограб, пока его брат возился с конвертом. – Пишет, что живет не тужит, никому не служит, да тебя ждет-поджидает и тебе того же желает. Да всяко про барашков там разное, занудное на мой погляд, а на заду он накарябал Ж.О.К.С.Л., только мы еще не уразумели, что сие означает.

– Вы прочитали мое письмо? – с ужасом спросила Тиффани.

– Айе, – с гордостью ответил Роб. – Нае проблемо. Для долготных слов Билли Подбородище догадки давал, а так я сам.

Он просиял, но его улыбка тут же увяла, когда он заметил выражение лица Тиффани.

– Ах, вестимо печалит тя, что вскрыли мы энту конвертицию, – продолжил он. – Но все путем, потому как мы ее слизняком залепили. Нипочем те не прознать, что читано оно было.

Но Тиффани не сводила с него глаз и он закашлялся. Фиглы побаивались вообще всех женщин, но ведьм особенно. Наконец, когда он совсем разволновался, Тиффани сказала:

– Откуда вы узнали, где лежало письмо?

Она искоса глянула на Вулли Валенка, жующего край своего килта. Так он обычно делал только когда был по-настоящему перепуган.

– Эээ… Пойдет, коли совру чуток? – спросил Роб.

– Нет!

– Так то интересно. Про драконов и единорогов…

– Нет. Я хочу знать правду!

– Вот те скукотища. Ну в замок баронский завалились, да письмо твое прочитали о том, что письмоносец ведает куда письмо покласть – в дупло древа у водопада.

Даже если бы сам Зимовой вдруг очутился в комнате, холоднее бы не стало.

– Послания твои он хоронит в коробке, что под его… – начал было Роб, но тут же зажмурился, потому что терпение Тиффани лопнуло еще громче, чем странные паутинки мисс Тенеты.

– Разве ты не знаешь, что нельзя читать чужие письма? – требовательно спросила она.

– Э… – начал Роб Всякограб

– И вы ворвались в замок барона…

– Э, э, э, нет, нет, нет! – сказал Роб подскакивая на месте. – Тут ты нас не поймаешь! Мы пролезли в одну из тех здоровенных щелей для стрел…

– И затем вы прочитали мои личные письма, посланные лично Роланду? – сказала Тиффани. – Они личные!

– Ох, айе, – ответил Роб Всякограб. – Но не страшись – никому не поведаем, что в них писано.

– Да мы ни одной живой душе не сказывали, что у тя в дневнике, – сказал Вулли Валенок. – Даже про цветики, что ты у ся намалювала.

Мисс Тенета посмеивается за моей спиной, подумала Тиффани. Я это знаю. Но у меня все язвительные интонации закончились. Такое бывает, когда поговоришь с фиглами.

Но ты была их кельдой, напомнил ей Второй помысел. Они считают, что их священный долг – охранять тебя. Что ты по этому поводу думаешь, не имеет никакого значения. Они устроят тебе оооочень трудную жизнь.

– Больше не читайте мои письма, – сказала она. – И мой дневник тоже.

– Лады, – ответил Роб Вскограб

– Обещаете?

– Ох, айе.

– Но вы уже обещали мне это!

– Ох, айе.

– Клянетесь своею жизнью?

– Ох, айе, нае проблемо.

– И это обещание, что дают лживые воришки фиглы, на которых положиться нельзя? – сказала мисс Тенета. – Вы все равно верите, что уже померли?

– Ох, айе, мистресс, – ответил Роб Всякограб. – Благодарим покорно, что внимание мое притянули к сему явищу!

– А на самом-то деле, Роб Всякограб, у тя нет ни малейшего намерения сдержать свое обещание!

– Айе, мистресс, – с гордостью ответил Роб. – Уж не таку хилую клятву. Потому что, вишь ли, наша священна доля – каргу охранять. Животы за нее положим, коли нужда будет.

– И как же вы это сделаете, коли уже мертвы? – резко возразила мисс Тенета.

– То вопрос не из легких, верно, – сказал Роб. – Мабудь мы положим живот всякого отвратца, что покусится на нее.

Тиффани сдалась. Она вздохнула и сказала:

– Мне почти тринадцать. Я в состоянии постоять за себя.

– Посмотрите-ка на мисс Самоуверенность, – вставила мисс Тенета, но сказано это было не так уж и ехидно. – Даже супротив Зимового?

– Что ему нужно? – спросила Тиффани.

– Я тебе уже говорила. Может, он заинтересовался, что за наглая девица пошла с ним танцевать? – ответила мисс Тенета.

– Это все мои ноги! Я же говорила, что не хотела этого!

Мисс Тенета развернула свое кресло. Через сколько глаз она на меня смотрит, подумал Второй Помысел Тиффани. Глазами фиглов? Воронов? Мышей? Всеми ими одновременно? Видит ли она меня глазами мышей или блестящими глазками насекомых?

– О, значит все в порядке, – сказала мисс Тенета. – Раз ты этого не хотела. Ведьма – эта та, кто ответ держит! Ты так ничему и не научилась, дитя?

Дитя. Очень жестоко было сказать такое тому, кому почти исполнилось тринадцать. Тиффани почувствовала, как заливается краской. Кровь прилила к голове.

Она прошла через комнату, открыла входную дверь и вышла наружу.

Шел густой снег, медленно и тихо. Тиффани взглянула в бледно-серое небо и увидела, как опускаются крупные, мягкие хлопья; про такой снег народ на Мелу говорил: «Бабушка Болит овечек стрижет».

Она шла прочь от коттеджа и чувствовала, как на ее волосах тают снежинки. Мисс Тенета что-то кричала ей в дверях, но она шла дальше, подставляя разгоряченное лицо снежинкам.

Я поступаю глупо, говорила она себе. Но быть ведьмой тоже глупо. Зачем нам все это? Тяжелая работа, за которую и награды не дождешься. Когда у мисс Тенеты бывает хороший день? Когда ей принесут стоптанные ботинки и размер окажется подходящим! Что она вообще понимает?

Ну и где этот Зимовой? Здесь он или нет? Это всего лишь слова мисс Тенеты. Ее слова и картинка в книге, придуманная художником!

– Зимовой! – закричала она.

Было слышно, как идет снег. Он падал с тихим, холодным шуршанием.

– Зимовой!

Ответа не было.

Ну и чего она ожидала? Раскатов баса низкого голоса? Сверкающего человека из сосулек? Вокруг ничего не было, только пушистый белый снег мерно падал серди темных деревьев.

Она чувствовала себя немного одураченной, но и довольной в то же время. Вот так поступают ведьмы! Поглядела она в лицо своим страхам и нет их больше! С этим она хорошо справилась.

Тиффани обернулась – и увидела Зимового.

Запомнинай, сказал ее Третий Помысел. Важна каждая мельчайшая деталь…

Зимовой был…

…ничем. Снег обрисовывал его силуэт. Падающие снежинки отклонялись в сторону, как будто им мешал кто-то невидимый. Зимовой был не больше чем очертанием и только две крошечные пурпурно-серые точки висели в воздухе на том месте, где должны находиться глаза.

Тиффани стояла неподвижно, мысли застыли, тело ждало приказаний.

Падающий снег сформировал руку, которая потянулась к ней так медленно, как будто Зимовой боялся спугнуть ее. Какое-то странное чувство недосказанности… словно он хотел что-то сказать, но не имел голоса; такое чувство, словно он силился что-то сделать, вкладывая всю душу в свои старания, даже не зная, что такое душа.

Рука замерла в футе от нее. Снег сформировал кулак, рука повернулась и ладонь разжалась.

Что-то блестнуло. На ладони лежала белая серебрянная лошадка на изящной серебряной цепочке.

Рука Тиффани метнулась к горлу. Она же надела подвеску прошлой ночью! Как раз перед тем, как она отправилась… смотреть… на танец…

Должно быть она потеряла подвеску! И Зимовой нашел ее!

Вот что интересно, заметил ее Третий Помысел, разбирающийся с миром на свой лад. Нельзя увидеть то, что спрятано в невидимом кулаке. Как так получается? И почему там, где должны быть глаза, находятся эти пурпурно-серые пятнышки? Почему они не невидимые?

Вот такой он Третий Помысел. Даже когда тебе на голову вот-вот свалится огромный валун, именно он размышляет о том, а не вулканического ли происхождения этот валун, как, например, гранит, или он из песчаника?

Та часть рассудка Тиффани, что была не настолько педантична, наблюдала за серебряной лошадкой, раскачивающейся на цепочке.

Первый Помысел сказал: «Возьми ее».

Второй Помысел сказал: «Не бери, это ловушка».

Третий Помысел сказал: «И правда, лучше ее не брать. Она может оказаться намного холоднее, чем ты можешь себе представить».

И затем вся остальная ее часть взяла верх над всеми Помыслами сразу и потребовала: «Возьми ее. Она часть тебя. Ты думаешь о доме, когда держишь ее. Возьми же ее!»

Тиффани протянула правую руку.

Лошадка упала в подставленную ладонь. Инстинктивно, она сжала пальцы. Лошадка и правда была намного холоднее, чем она могла вообразить, и обожгла ей руку.

Тиффани вскрикнула. Снежный силуэт Зимового рассыпался вихрем снежинок. Снежный покров вокруг нее взметнулся и, с криком «Кривенс!», толпа фиглов подняла ее и стоймя потащила через поляну в дом.

Тиффани с трудом разжала ладонь и дрожащими пальцами взяла лошадку. На ладони остался четкий отпечаток, белая лошадь на розовой плоти. Это был не ожог, это было… обморожение.

Мисс Тенета развернула свое кресло на гремящих колесиках.

– Подойди ко мне, дитя, – приказала она.

Все еще прижимая к себе руку, борясь со слезами, Тиффани подошла к ней.

– Встань рядом, быстро!

Тиффани подчинилась. Не время было для непослушания.

– Я хочу заглянуть тебе в ухо, – сказала мисс Тенета. – Убери волосы.

Тиффани убрала волосы и вздрогнула, когда мышь защекотала ее своими усиками. Потом зверюшка убежала.

– Как удивительно, – сказала мисс Тенета. – Я ничего не вижу.

– Э… А что вы ожидали увидеть? – отважилась спросить Тиффани.

– Дневной свет! – гаркнула мисс Тенета столь громко, что мыши бросились врассыпную. – У тебя что, совсем мозгов нет, дитя?

– Эх, не ведаю, интересно кому, – сказал Роб Всякограб. – Но кажись, Зимовой утек. Снег стих.

Но никто его не слушал. Когда ведьмы заняты склокой, они полностью сосредоточены на ней.

– Она моя!

– Безделушка!

– Нет!

– Не ко времени я вам сказываю, только… – с жалким видом продолжал Роб.

– Думаешь, она нужна тебе, чтобы быть ведьмой?

– Но вы пользуетесь запутками!

– Пользуемся, да, но необходимости в них нет! Необходимости нет!

– Эге, то бишь снежок потаял… – сказал Роб, нервно улыбаясь.

Гнев развязал Тиффани язык. Да как смеет эта старая глупая карга заявлять, что им ни в чем необходимости нет!

– Боффо! – закричала она. – Боффо, Боффо, Боффо!

Все сразу стихло. Немного помолчав, мисс Тенета поглядела за спину Тиффани и сказала:

– Эй вы, чертовы фиглы! Гэть отсель зараз! Уж я прознаю, коли не уберетесь! Это наше, карговое дело!

В комнате что-то просвистело и дверь в кухню захлопнулась.

– Итак, – сказала мисс Тенета. – Тебе известно про Боффо?

– Да, – ответила Тиффани, тяжело дыша. – Мне известно.

– Очень хорошо. И ты сказала кому-нибудь? – мисс Тенета замерла и приложила палец к губам. Затем она подхватила трость с пола: – Я сказала, гэть отседа! Прочь в лес, паршивцы! Вот я проверю, убрались ли вы! На всю родню вашу вина падет, коли супротив меня пойдете!

Из-под пола донесся звук катящихся картофелин и фиглы полезли наружу сквозь узкую поддувную решетку.

Всего на несколько секунд мисс Тенета стала более человечной и менее пугающей. Ну… Слегка менее пугающей.

– Как ты узнала об этом? Пыталась что-то найти? Шарила тут и обыскивала? – спросила мисс Тенета.

– Нет! Я таким не занимаюсь! Я случайно обнаружила, как-то раз, когда вы отдыхали. – Тиффани потерла руку.

– Сильно болит? – спросила мисс Тенета и наклонилась посмотреть. Может, она и была слепой, но… как все пожилые ведьмы, знающие свое дело, она замечала все.

– Нет, сейчас уже нет. Но болело. Послушайте, я…

– Тогда тебе придется учиться слушать! Ты думаешь, что Зимовой ушел?

– Похоже, что он просто исчез… То есть совсем исчез. По-моему, он всего лишь хотел вернуть мне подвеску.

– По-твоему, это то, чем обычно занимаются духи, такие, как дух зимы, повелевающий штормами и морозами?

– Я не знаю, мисс Тенета! Я других не встречала!

– Ты танцевала с ним.

– Я не собиралась этого делать!

– И тем не менее.

Тиффани подождала немного и затем спросила:

– Тем не менее что?

– В общем смысле, тем не менее. Его привела к тебе твоя подвеска. Но сейчас его здесь нет – в этом ты права. Я бы знала, если б он был.

Тиффани прошла к входной двери, немного помедлила, затем открыла дверь и вышла наружу. Кое-где на земле виднелся снег, но в целом был обычный предзимний серый день.

Я бы тоже знала, что он здесь, подумала она. Но его здесь нет. Второй Помысел тут же спросил: «Неужели? И как бы ты это узнала?»

– Мы оба трогали лошадку, – прошептала она.

Тиффани вертела в руках цепочку, оглядывая голые ветви спящих деревьев. Лес стоял покоробленный, приготовившись к зиме.

Он где-то там, но не очень близко. У него должно быть дел по горло, ведь зима на носу…

Тиффани машинально произнесла «Спасибо!», потому что мать их всегда учила, что ласковое слово сказать не трудно, и вернулась в дом. Внутри было жарко натоплено, но у мисс Тенеты был большой запас дров, собранный с помощью секрета Боффо. Местные лесорубы всегда следили, чтобы дров хватало. Замерзшая ведьма может стать очень опасной.

– Я бы выпила чашку черного чая, – сказала старая ведьма, когда Тиффани задумавшись вошла в дом.

Она подождала, пока Тиффани не отмоет чашку, и затем спросила:

– Ты слыхала истории обо мне, дитя?

Ее голос звучал мягко. Да, они кричали и говорили такие слова, что лучше бы и не говорить, раздражения и непокорности хватило. Но сейчас они обе были здесь и деться им некуда. Мягкий голос означал перемирие и Тифани была этому рада.

– Э… Что у вас в подвале демон? – ответила Тиффани, все еще пребывая в замешательстве. – И что вы едите пауков? И по ночам к вам являются короли и принцы? И что любое растение, посаженное в вашем саду, зацветет черными цветами?

– Они так говорят? – спросила довольная мисс Тенета. – Последнего я еще не слышала. Как мило. А о том, что я расхаживаю по ночам в самое темное время года и даю тем, кто хорошо себя вел, полный кошель серебра? А тем, кто вел себя плохо, я распарываю живот ногтями, вот так?

Тиффани отпрянула, когда мисс Тенета протянула к ней морщинистую руку и ее желтый ноготь чуть не полоснул Тиффани по животу. Старая ведьма вселяла ужас.

– Нет! Нет! Этого я не слышала! – выдохнула Тиффани, прижавшись к раковине.

– Нет? А ведь это чудесная история с настоящими историческими корнями! – злая хмурость мисс Тенеты сменилась улыбкой. – А про то, что у меня хвост, как у коровы, слышала?

– Как у коровы? Нет!

– В самом деле? Какая досада, – сказала мисс Тенета, опуская руку. – Боюсь, что ремесло сказочников захирело в этих краях. Я должна серьезно этим заняться.

– Это всего лишь разновидность Боффо, верно? – спросила Тиффани. Она не была полностью уверена. Мисс Тенета и ее ногти были очень даже жуткими. Не удивительно, что девочки сбегали так быстро.

– Ах, у тебя все-таки есть мозги. Так и есть. Боффо – хорошее название. Боффо, действительно. Искусство оправдывать ожидания. Покажи людям то, что они хотят видеть. Покажи им то, что они ожидают. В конце концов, у меня есть репутация, которую я должна поддерживать.

Боффо, думала Тиффани, Боффо, Боффо, Боффо.

Она подошла к черепам, взяла один из них и прочитала наклейку на его обороте, как она прочитала ее месяц назад:

– Как живые, правда? – сказала мисс Тенета, возвращаясь в свое кресло. – Если о черепе так вообще можно говорить! Магазин продает замечательную машинку для производства паутины. Надо залить внутрь вот эту липкую жидкость и после некоторой тренировки можно получить отличную паутину. Всяких ползучих тварей не терплю, но паутина у меня быть должна. А ты заметила мертвых мух?

– Да, – ответила Тиффани, кинув украдкой взгляд. – Это изюм. Я думала, что у вас пауки-вегетарианцы.

– Молодец. С глазами у тебя все в порядке. И моя шляпа тоже оттуда. «Злая Ведьма Номер Три, Для Страшных Вечеринок», кажется так. У меня все еще где-то хранится каталог, если тебе интересно.

– Все ведьмы покупают у Боффо? – спросила Тиффани.

– Только я, по крайней мере в этих краях. О, и я думаю, что старая госпожа Бездыханка, что живет в Двух Скатах, также покупает там бородавки.

– Но… Зачем? – спросила Тиффани.

– У нее они не растут. Просто не растут и все, у бедняжки. Что только ни пробовала. Всю жизнь у нее лицо, как задница у младенца.

– Нет, я спрашиваю, почему вы хотите выглядеть так… – Тиффани запнулась и продолжила: – Жутко?

– У меня есть свои причины, – ответила мисс Тенета.

– Но вы ведь не делаете ничего такого, о чем говорится в историях, правда? Короли и принцы не ходят к вам по ночам за советами?

– Нет, но они могли бы, – твердо сказала мисс Тенета. – Если бы заблудились, например. О, я знаю все об этих историях. Я сама сочинила большинство из них!

– Вы сочинили истории про себя?

– О, да. Почему бы и нет? Я не могу положиться в таком важном деле на любителей.

– Но люди говорят, что вы можете увидеть душу человека!

Мисс Тенета хихикнула.

– Это уже не моя выдумка! Но вот что я скажу тебе, для кое-кого из моих прихожан мне понадобилось бы лупа! Я вижу, что они видят, я слышу, что они слышат. Я знала их отцов, и дедов, и прадедов. Я знаю все слухи и все секреты. И я для них Правосудие и я справедлива. Погляди на меня. Увидь меня.

Тиффани посмотрела – за черную накидку и черепа, и резиновую паутину, и черные цветы, и повязку на глазах, и истории – и увидела маленькую, глухую и слепую женщину.

Боффо менял все дело… не только всякие безделушки, но та его часть, что касалась мышления – слухи и истории. Мисс Тенета была могущественной потому, что люди считали ее таковой. Все было так же, как и с обычной ведьминской шляпой. Но мисс Тенета пошла еще дальше.

– Ведьме не нужны устройства, мисс Тенета, – сказала Тиффани.

– Не пытайся умничать со мной, дитя. Разве девица Ветровоск не говорила тебе об этом? О, да, тебе не нужна ни волшебная палочка, ни запутка и даже остроконечная шляпа, чтобы быть ведьмой. Но они помогают ведьме войти в образ. Люди ожидают чего-то такого. Тогда они поверят в тебя. Я бы не стала тем, кто я есть, в чепчике и полосатом переднике! Я соответствую их ожиданиям…

Снаружи, со стороны сыроварни, донесся какой-то шум.

– Наши маленькие синие друзья? – спросила мисс Тенета, поднимая брови.

– Нет, им абсолютно запрещено входить в любую сыроварню, где я работаю, – сказала Тиффани, направляясь к двери. – О, боже, надеюсь, это не Горацио…

– Говорила я тебе, что от него ничего, кроме беды, не дождешься? – прокричала мисс Тенета вслед заторопившейся Тиффани.

Да, это был Горацио. Он опять просочился из своей клетки. Когда ему было нужно, он становился довольно текучим. На полу валялась разбитая масленка, но масла в ней уже не было, только жирный след на полу.

В темноте под раковиной раздавалось торопливое чавкание – нямнямнямнямням…

– Так теперь ты охотишься за маслом, Горацио? – сказала Тиффани, беря в руки метлу. – Ты знаешь, что это, фактически, каннибализм?

И все-таки, лучше масло, чем мыши, призналась она себе. Уж больно печально было натыкаться на кучки крошечных, обглоданных костей. Даже мисс Тенета не смогла найти этому объяснение. Она смотрела глазами мыши, подбирающейся к сыру, но в какой-то момент все погружалось в темноту.

Потому что этим сыром был Горацио.

Тиффани знала, что Ланкрские Голубые сыры всегда были полны жизни и иногда их приходилось прибивать гвоздями к месту, но…

Даром, что она была мастерица по сырам, но Горацио без сомнения удался на славу. У него были просто бесподобные голубые прожилки, что придавали ему пестроту, вот только Тиффани не была уверена, что они должны светиться в темноте.

Она потыкала в темноту палкой от метлы. Послышался треск, когда она вытащила метлу, от конца было отгрызено дюйма два. Затем, раздалось громкое «Тьфу!» и отгрызенный кусок вылетел из-под раковины и врезался в стенку напротив.

– Что же, молока тебе больше не будет, – сказала Тиффани, выпрямляясь.

Про себя она размышляла:

«Он пришел, чтобы вернуть мне мою лошадку. Зимовой пришел только для этого.

Хм…

Когда начинаешь думать об этом, то находишь все довольно… впечатляющим.

Ему надо заниматься всеми этими снежными лавинами и бурями, придумывать новые узоры для снежинок, но он нашел время, чтобы прийти и вернуть мне мое ожерелье.

Хм…

И он только что стоял здесь.

И затем он просто исчез – то есть исчез полностью.

Хм…»

Она оставила Горацио, бормочащим что-то глухо под раковиной, и приготовила чай мисс Тенете, которая снова села за свой станок. Потом она бесшумно вернулась к себе в комнату.

Дневник Тиффани был толщиной в три дюйма. Аннаграмма, еще одна ведьма на обучении и ее подруга (более или менее), говорила, что дневник должен называться Книга Теней и писать его надо на пергаменте, магическими чернилами, что продаются в Магической Лавке Закзака Сильнорука по Приемлимым Ценам – по крайней мере, для самого Закзака цены были вполне приемлимы.

Но Тиффани не могла себе этого позволить. Все, что у вас есть – это ваши ведовские таланты, но вы не должны ими торговать. Мисс Тенета не возражала против продажи сыров, но все равно бумага была слишком дорога в этих краях и у странствующих коробейником не было особого выбора. Но у них обычно продавалось одна-две унции зеленого купороса, из которого получались неплохие чернила, если смешать его с давленными чернильными орешками или кожурой грецкого ореха.

Дневник Тиффани был толстым, как кирпич, потому что она вклеивала в него дополнительные страницы. Она рассчитала, что сможет пользоваться им еще года два, если будет писать мелко.

На кожаном переплете своего дневника Тиффани вывела раскаленной спицей: «Фиглам глядеть запрещено!». Но это нисколько не помогало. Они считали такие надписи своего рода приглашением. Поэтому она стала записывать некоторые события секретным кодом. Чтение давалось фиглам Мелового Холма нелегко, так что им нипочем не удалось бы разобраться в коде.

Она внимательно огляделась по сторонам, так, на всякий случай, и отперла огромный висячий замок, который застегивал цепь, обернутую вокруг дневника. Тиффани перелистала страницы, обмакнула перо в чернила и написала: «Встреча с *»

Да, снежинка подходящий шифр для Зимового.

Она продолжала размышлять – он просто стоял.

И потом он убежал, потому что я закричала.

Что было хорошо.

Хм…

Но…

Лучше бы я не закричала.

Тиффани разжала ладонь. Отпечаток лошадки все еще виднелся, белый, как мел, но боль уже прошла.

Она поежилась, но тут же взяла себя в руки. И что такого? Она встретила духа зимы. Она ведьма. Такое иногда происходит с ведьмами. Он вежливо вернул ей ее собственность и ушел. Нет никакого повода для волнений.

Она написала: «Псм от Р».

Тиффани очень аккуратно вскрыла конверт, что было не трудно, так как слизняк был не таким уж и клейким. Она с успехом могла бы еще раз использовать этот конверт. Потом она сгорбилась над письмом так, чтобы никто не смог прочитать его из-за плеча. В заключение Тиффани сказала:

– Мисс Тенета, пожалуйста, не могли бы вы освободить мои глаза? Они нужны мне в личное пользование.

После паузы снизу донеслось бормотание и глаза перестало щекотать.

Всегда… хорошо, когда приходит письмо от Роланда. Да, письма были в основном про овец и всякие местные дела, но иногда в письмо был вложен засушенный цветок – колокольчик или примула. Бабушке Болит это бы не понравилось, она всегда говорила, что если бы холмы хотели, чтобы люди собирали цветы, они выращивали бы их в большем количестве.

Письма всегда вызывали у нее тоску по дому.

Однажды мисс Тенета спросила ее:

– Этот молодой человек, что пишет тебе… Он твой аматёр?

Тиффани пришлось замять вопрос, пока ей не удалось посмотреть в словаре значение слова, а потом ей еще пришлось выждать, пока румянец не прошел.

Роланд был… Что касалось Роланда… Дело было в том… Он был там.

Да, когда она в первый раз встретила его, он был довольно беспомощным и глуповатым увальнем, но что вы хотите? Во-первых, он целый год был узником Королевы Эльфов, разжиревшим и ополоумевшим от сладостей и отчаяния. А во-вторых, его воспитывала пара чванливых тетушек, так как его отец – Барон – больше интересовался собаками и лошадьми.

Но он более-менее изменился с тех пор: стал более вдумчивым, менее грубым, более серьезным, менее глупым. У него также были очки – первая пара, когда-либо появившаяся на Мелу.

И у него была библиотека! Более ста книг! На самом деле библиотека принадлежала замку, но никто кроме него ей не интересовался.

В библиотеке имелись огромные, древние тома в деревянных переплетах, с большими черными буквами и цветными изображениями удивительных животных и видов заморских стран. Была там и «Книга Особых Дней» Васпмайера и «Почему Все Так, а не Иначе» Крамберри, и все тома «Энциклопедии Омнианства» кроме одного. Роланд был изумлен ее умением читать иностранные слова, а она тщательно следила, чтобы не проговориться ему о существовании доктора Суетона.

Дело было в том… Суть в том, что… В общем, с кем еще они могли дружить? Роланд не мог, просто не мог иметь друзей среди деревенских мальчишек, будучи сыном Барона и все такое. А Тиффани теперь носила остроконечную шляпу, что значило многое.

Народ на Мелу не особо жаловал ведьм, но она была внучкой Бабушки Болит, правильно? И кто знает, чему старая пастушка могла ее научить. А как они любили рассказывать о том, что она умыла нос всем этим ведьмам в горах! Помните прошлогодний окот овец? Да она оживила мертвых ягнят, лишь взглянув на них! И она из Болитов, а у них наши холмы в костях. Так что она заслуживает доверия. Она наша, понятно?

Все это было прекрасно, но старых друзей у нее не осталось. Те деревенские дети, что раньше дружили с ней, стали относиться к ней… почтительно из-за шляпы. О чем они могли разговаривать? Она бывала в таких краях, что они и вообразить себе не могли. Большинство из них не бывали даже в Двурубахах, до которых всего-то полдня пути и о чем они совершенно не переживали. Они собирались продолжить дело своих отцов или растить детей, как их матери. И это просто замечательно, быстро добавила про себя Тиффани. Но им не пришлось решать, чем заняться. Все решалось само собой, а они даже не замечали этого.

В горах было то же самое. Единственные подростки, с кем она могла бы поговорить, были другие ученицы-ведьмы, например, Аннаграмма и другие девочки. Не стоило и пытаться завести беседу с деревенским людом, а тем более с мальчиками. Они только стояли потупившись, бубнили себе под нос и переминались с ноги на ногу, так же, как люди дома, когда они разговаривали с Бароном.

Вообще-то Роланд тоже так себя вел и краснел каждый раз, когда она поднимала на него глаза. Всегда, когда она бывала в замке или они прогуливались по холмам, воздух был насыщен многозначительным молчанием… совсем как с Зимовым.

Она внимательно прочитала письмо, стараясь не обращать внимания на жирные отпечатки рук фиглов. Роланд даже вложил несколько чистых листов бумаги.

Она разгладила один лист, несколько секунд глядела на стенку и начала писать.

Внизу, в моечной, сыр Горацио вылез из-за мусорного ведра. Он остановился перед задней дверью. Если только можно вообразить себе задумчивый сыр, то именно так и выглядел Горацио в данный момент.

В маленькой деревушке Двурубахи у кучера почтовой кареты возникли кое-какие проблемы. Письма и посылки со всей округи доставляли в сувенирную лавку, которая также являлась почтовой конторой.

Обычно кучер просто забирал мешок с почтой, но сегодня он столкнулся с затруднениями. И поэтому он неистово листал сборник Почтовых Правил.

Мисс Тик постукивала носком ботинка по земле. Это действовало ему на нервы.

– Ага, ага! – наконец сказал он победоносно. – Здесь сказано – животных, драконов, птиц или рыб – нельзя!

– И кем из них я по-вашему являюсь? – холодно спросила мисс Тик.

– Люди, это вид животных, верно? Что я хочу сказать, поглядите-ка на обезьян, а?

– У меня нет ни малейшего желания глядеть на обезьян, – сказала мисс Тик. – Я и так знаю, что они вытворяют.

Кучер почувствовал, что зашел в тупик и снова стал яростно листать страницы. Затем он просветлел.

– А, а, а! – сказал он. – Сколько вы весите, мисс?

– Две унции, – ответила мисс Тик. – Это максимальный вес письма, который вы можете отправить в Ланкр и окрестности за десять пенсов.

Она продемонстрировала две марки, прилепленные к ее воротнику.

– И я уже купила свои марки.

– Вы не можете весить две унции! – воскликнул кучер. – Да в вас не меньше ста двадцати фунтов!

Мисс Тик вздохнула. Что же, она пыталась этого избежать, но в конце концов, Двурубахи это вам не Собачьево. Деревушка стоит на большаке и наблюдает за проносящимся мимо нее миром. Поэтому она надавила на кнопку, управляющую ее шляпой.

– Не хотите ли вы, чтобы я забыла ваши слова? – спросила она.

– С чего бы это? – парировал кучер.

Мисс Тик непонимающе посмотрела на него, а затем возвела глаза вверх.

– Прошу прощения, – сказала она. – Вот вечно так. Это все из-за воды, пружина ржавеет.

Она постучала по полям шляпы. Спрятанный острый конец выскочил, раскидывая бумажные цветы.

Кучер проследил за ним взглядом.

– Ох, – сказал он.

Суть остроконечных шляп в том, что ее носят либо ведьмы, либо волшебники. Если же шляпу наденет тот, кто ими не является, он сможет разгуливать в ней только до тех пор, пока не встретит полноправного владельца шляпы. Волшебники и ведьмы не любят самозванцев. Еще они не любят, когда их заставляют ждать.

– Так сколько я по-вашему вешу? – спросила она.

– Две унции! – быстро ответил кучер.

Мисс Тик улыбнулась.

– И не скрупулом больше! Скрупула, да будет вам известно, это двадцать гранов или одна двадцать четвертая унции. Я в сущности… бесскрупулезная!

Она немного подождала, проверяя, достигла ли цели эта в высшей степени учительская шутка, и не особо расстроилась, что нет. Мисс Тик нравилось быть умнее, чем другие.

Она села в карету.

Когда карета забралась в горы, пошел снег. Мисс Тик, которая знала, что не бывает двух одинаковых снежинок, не обратила на них никакого внимания. Но если бы она уделила им хоть чуточку внимания, то почувствовала бы себя чуточку глупее.

Тиффани спала. В камине ровно горел огонь. Внизу, в ткацкой, станок мисс Тенеты ткал дорожку сквозь ночь…

Маленькие синие фигурки крадучись пробрались к столику, за которым писала Тиффани, построили пирамидку и залезли на него.

Тиффани повернулась на другой бок и шумно вздохнула. Фиглы на мгновение застыли, а затем дверь в комнату тихо закрылась за ними.

По ступеньками пролетело синее пятно, поднимая за собой пыль, пронеслось через ткацкую, моечную, ринулось в странную дыру сыровидной формы в задней двери и выскочило наружу.

Оно пронеслось по лесу, оставляя за собой кружащиеся в воздухе листья, к маленькому костру. Вокруг костра стояла толпа фиглов, огонь освещал их лица, хотя может ему это было не по вкусу.

Пятно остановило свой бег и превратилось в шесть фиглов, двое из них держали дневник Тиффани.

Они осторожно положили его на землю.

– Добро, что мы с дому того утекли, – сказал Величий Ян. – Великучии черепа узрили? Сей карге под жорстку руку лучше не попадаться!

– Ага, вижу я, она сызнова анбарный замок навесила, – отметил Вулли Валенок, обойдя дневник со всех сторон.

– Роб, думка мя гложет, что прав нету читать его, – сказал Билли Подбородище, когда Роб просунул руку в замочную скважину. – Он особовный.

– Она наша карга. Что для нее особовно, то особовно и для нас, – сухо ответил Роб, шаря рукой внутри замка. – К тому ж она сама желать могет, чтобы прочитали его. Кой ляд записывать, ежели не хочешь, чтоб читали. То пустая потрата грифеля!

– Мабудь она хотит сама читать его? – с сомнением спросил Билли.

– О, айе? С чего бы ей того хотеть? – насмешливо спросил Роб. – Ей и так ведомо, что там написано. И Дженни знать желает, что она думает про баронского паренька.

Послышался щелчок и замок открылся. Фиглы, как один человек, пристально следили за его действиями.

Роб перевернул шелестящие страницы и ухмыльнулся.

– Ага, вот она начертала здеся: «О боже, мои фиглы опять залезли сюда», – прочитал он. Это заявление было встречено аплодисментами.

– Ах, что за любезна дивчина, что так про нас начертала, – сказал Билли Подбородище. – Можно поглядать?

Он прочитал: «О боже мой, фиглы опять залезли сюда».

– Ага… – сказал он.

Билли пришел вместе с Дженни из клана Долгого Озера. Их клан лучше ладил с чтением и письмом, и он к тому же был гоннаглем, так что ему неплохо удавалось и то, и другое.

Фиглы Мелового Холма, с другой стороны, лучше ладили с пьянством, воровстом и драками, и Робу Всякограбу особенно удавались все три вида деятельности. Но он научился читать и писать, потому что Дженни попросила его об этом. Билли знал, что Роб проявлял больше оптимизма, чем точности. Кода же ему попадалось длинное предложение, он обычно читал первые несколько слов, а затем пытался отгадать оставшиеся.

– Читально ремесло – уразуметь, что слова молвить хотят, так? – спросил Роб.

– Айе, мабудь, – сказал Величий Ян. – Зришь ли ты там слува, что молвят, мил ли карге нашей тот мешок с дерьмом в камянистом замке?

– Какой у тя склад ро-ман-тичен, – сказал Роб. – А вот те ответ – сие мне неведомо. Потому, как шифруют они письмена свои. Вот дрянна штука для читая. И нормальны слува-то не прочитаешь, не то что заплутанные.

– Дурной погляд за нами будет, коли велика карга начнет парнями бошку забивать, – сказал Величий Ян.

– Айе, но парень ожаниться не захочет, – сказал Ангюс Слегка с Приветом.

– Могет захотеть, в один день, – сказал Билли Подбородище, любимым занятием котрого было наблюдать за людьми. – Большинство верзил жанятся.

– Жанятся? – с изумлением спросили фиглы.

– О, айе.

– Они хотят жаницца?

– Многие из них, айе, – ответил Билли.

– И с пити, красти и лупити покончить?

– Эй, эй, мне дозволено трошки пити, красти и лупити! – вставил Роб Всякограб.

– Айе, Роб, но мы не могем не замечать, что должон ты также делать Объяснятки, – заметил Вулли Валенок.

Толпа согласно закивала. Для фиглов Объяснятки были темным лесом. Очень сложным делом.

– А когда возвертаемся мы с пити, красти и лупити, Дженни дает те Поджимати губок, – продолжил Вулли Валенок.

Стон прошел по толпе фиглов.

– Ооооо, зберегите нас от Поджимати губок!

– И еще Складывати ручки, – продолжал Вулли, который уже сам себя запугал.

– Ооооо, вейли, вейли, вейли, Складывати ручки! – закричали фиглы, рвя на себе волосы.

– Не говоря о Постучати ножкой… – тут Вулли остановился, не желая даже думать о Постучати ножкой.

– Аааах, Оооох! Только не Постучати ножкой! – кое-кто из фиглов начал биться головой о деревья.

– Айе, аей, аей, НО! – с отчаянием сказал Роб. – Что вам не ведомо – потаенная часть супружества!

Фиглы переглянулись. Воцарилась тишина, прерванная шумом падения небольшого деревца.

– Мы ни о чем таком не слыхивали, Роб, – сказал Великучий Ян.

– То не диво. Кто ж вам поведает? Вы не оженатые. Не уразуметь вам по-етить-ской семь-и-трии всего дела. Станьте-ка округ, а я вам поведаю…

Роб огляделся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли за ним кто-нибудь еще, кроме пяти сотен фиглов, и продолжил:

– Вишь… Сперва мы пити, лупити и красти, лады. А когда вертаемся мы на курган, то пора настает для постучати ножкой…

– Ооооо!

– И сложити ручки…

– Ааааа!

– И, конечно, поджимати губки и – завязали стенати, доколь бошки вам не посшибаю!

Все фиглы немедленно затихли, кроме одного:

– О, вейли, вейли, вейли! Оооооох! Ааааа! Поджимати… губ…

Он замолчал и огляделся по сторонам в замешательстве.

– Вулли Валенок! – сказал Роб Всякограб с ледяным спокойствием.

– Айе, Роб?

– Я те сказывал о поре, когда треба слушать о чем я толкую?

– Айе, Роб?

– Ныне такая пора пришла.

Вулли Валенок повесил голову:

– Прощения просим, Роб.

– Айе! Так о чем я бишь… О, айе… у нас губки, ручки и ножки, так? А затем…

– Объяснятки! – сказал Вулли Валенок.

– Айе! – резко сказал Роб. – Кто-нить из вас, замарашек, сподобится на Объяснятки?

Он поглядел по сторонам.

Фиглы попятились.

– А кельда тем временем будет и Поджимати, и Складати, и Постучати, – продолжал Роб зловещим голосом. – И ее пригожи глазки те кажут: Сии Объяснятки можно было бы и получше укладати.

Фиглы рыдали и в ужасе жевали концы своих килтов.

– Нет, Роб, – бормотали они.

– Нет, айе! – торжествующе сказал Роб. – Не сподобитесь! А потому, что супружества не ведаете!

– Я слыхал, как Дженни сказывала, что у тя таки Объяснятки, аки ни один фигл в мире и пробувати не стал бы, – сказал Вулли Валенок восхищенно.

– Айе, то вполне можливо, – ответил Роб, раздуваясь от городости. – А у фиглов в обычаях необъятны Объяснятки!

– Сказывала она, что у тя Объяснятки таки долги и мудрены, что пока ты до конца доягнешь, она уж забудет, с чего ты начал, – продолжал Вулли Валенок.

– Да стал бы я похваляться, то прирожденный талант, – скромно сказал Роб, махнув рукой.

– Но верзилы-то с Объяснятками не в ладах, – сказал Величий Ян. – Уж больно они тугодумны.

– Тем не мене, они жанятся, – вставил Билли Подбородище.

– Айе, и зелен юнец в замке к карге дюже приязен, – сказал Величий Ян. – Его батя стареет да недужит и юнец тот вскорости станет владельцем замка и больших бумаженций, где начертано, что володеет он холмами.

– Джении страшится, что коли заполучит он бумаженции о володении холмами, – продолжал Билли Подбородище, – то сдуру решит, что холмы ему принадлежат. А уж нам ведомо, к чему сие ведет.

– Айе, – ответил Величий Ян. – К вспашке.

Это слово вселяло ужас. Старый Барон когда-то задумывал распахать ряд низин Мела, потому что пшеница поднялась в цене, а с овец денег не было, но Бабушка Болит была жива тогда и отговорила его.

Но все же часть пастбищ на Мелу была распахана. За пшеницу выручили большие деньги. Для фиглов это сошло за подтверждение того, что Роланд тоже примется за вспашку. Не был ли он воспитан парочкой надутых и противных интриганок – его тетушек?

– Не доверяю я ему, – сказал Ангюс Слегка с Приветом. – Книги читает и все такое. За землю душа у него не болит.

– Айе, – сказал Вулли Валенок. – Но коли оженится он на карге, о вспашке и не помянет, а то карга ему живо даст Пождимати ручек…

– То Складывати ручек! – рявкнул Роб.

Все фиглы в страхе заозирались по сторонам.

– Ооооо… только не Складывати ручки…

– Углохните! – возорвался Роб. – Что за стыдобища! Карга сама решит, за кого замуж пойти! Верно, гоннагль?

– Ммм? – сказал Билли Подбородище, глядя вверх. Он поймал снежинку.

– Я рек – карга замуж пойдет за того, за кого возжелает, так?

Билли уставился на снежинку.

– Билли? – спросил Роб.

– Что? – отозвался Билли, с таким видом, будто только очнулся. – О… да… Как мыслишь, не возжелает ли она за Зимового пойти?

– Зимового? – спросил Роб. – Он не может жанится ни на ком. Он как дух – что ему в том?

– Он танцевала с ним. Мы все то зрели, – ответил Билли, ловя другую снежинку и изучая ее.

– Да то всего лишь девичьи шалости! А к тому же, с чего бы карге о нем и вовсе помышлять?

– У меня есть догадка, – медленно произнес гоннагль, наблюдая за снежинками, кружащимися в воздухе, – что Зимовой изрядно о нашей карге помышляет…