Зелёный змей Урала [СИ]

Глава 2. Незванные гости

Как уже писал, в первую очередь занялся письменностью, что в принципе не составило большого труда, через две недели я свободно изображал любые надписи с помощью этих значков, но убей меня, если я знаю, как эти слога произносятся. Знаков было не слишком много, это не китайские иероглифы, но заморочек было достаточно! Особенно с «тся-ться» и тому подобным. Так вот писались они одинаково, а мягкий знак был уже буквой, апострофом, одинарным, если мягкий, и двойным, если твердый. В общем. Напоминало скоропись, которой я некогда увлекался. Здесь тоже встречались знаки, соответствующие целому слову. Но как звучит этот язык оставалось практически полной загадкой. Одновременно с «велосипедом» отрабатывалось еще две задачи:

Первое: создание системы мер, так как образцов у меня не было, сами понимаете, что эталонный метр мне с собой никто не дал. Да и китайской рулетки под рукой не оказалось. У «алхимика» (я старательно и сознательно избегал слова «отец» и «мать» по отношению к покойным, хотя, скорее всего, они для парня являлись именно родителями, но его память мне была недоступной) были мерительные инструменты и какие-то грузики к двум типам весов. Одни были чашечными лабораторными, вторые находились в мастерской и могли быть подвешены на крюке в любом месте. К ним прилагалась и дополнительная палка, на которую можно было подвесить грузики с разрезом. Но размерность этих «эталонов» для меня была загадка. Решил сказать, что Луна твердая. И переходить с метрической системы на местную я просто не стал. Приблизительно я понимал, что используется пядь, шаг, локоть, аршин, сажень и косая сажень. И что фаланга указательного пальца – примерно дюйм. Что я точно уяснил, так это величину сажени, так как обнаружил инструмент «землемера», этакий циркуль с неподвижными ножками, размах которого был чуть больше размаха моих рук, но я еще «маленький», недорос или недоросль. Поэтому, затратив несколько дней на всякого рода измерения, я «создал» эталоны дециметра, метра и сантиметра, точно кратные 10 и приступил к созданию штангенциркуля. Очень помогла обнаруженная в «лаборатории» линза, оказывается она уже была известна, но сделана она была не из стекла, а из прозрачного камня, горного хрусталя высокой чистоты, хотя, конечно, уступала по прозрачности оптическому стеклу с просветлением. Давала неплохое увеличение около 4х крат, благодаря чему удалось точно и аккуратно нанести штриховку на штангель. Но это было чуточку позже, так как в первую очередь штангенциркуль – это ровные поверхности, которые получить можно только с помощью станка, фрезы и тел вращения. Сами понимаете, в этом диком мире подшипников не было. Их требовалось создать, что в этих крайне примитивных условиях было той еще задачей! Домница была настроена на получение крицы из руды, содержащей ванадий, довольно тугоплавкой. Чугун получить в ней было невозможно. Только методом науглероживания «готового» продукта, а наличие ванадия, это я хорошо знал, так как соседнюю гору в 20 и 21-м веке довольно основательно раскопали, и состав местной руды мне был хорошо известен, очень затрудняло этот процесс. Единожды попытавшись получить чугун, я от этой идеи отказался. Сумел отковать и обработать вращением три вала. Изготовить и заточить (абразивных материалов под рукой тоже не было) несколько десятков фрез. А кроме того, свить и заточить сверла, благо, что марка стали позволяла резать незакаленную сталь той же марки. Или предварительно отпущенную. Сверла изготавливаются достаточно просто, первое я сделал полностью вручную, не совсем удачное, с коротким боковым режущим краем. Затем, когда появились фрезы, то создал пресс-форму для них, целую серию, уже после того, как «утвердил» собственную меру длины, и одним движением прессовал заготовку, затем брал ее за кончик и скручивал в спираль. После нагрева и закалки приступал к заточке. Абразивы я позже нашел, они имеются в данной местности, но секрет наполнителя, с помощью которого делаются абразивные круги, пока оставался «большим секретом». Времени на это не было.

Вся эта возня не отрывала меня от «основной задачи»: продумывания дальнейших шагов. Иметь собственный замок в горно-лесистой местности, да еще набитой всякими ценными разностями, это, конечно, здорово! А дальше? Ну научился я выходить за ворота и возвращаться, слишком много времени на это не понадобилось. Нашел в округе три десятка интересных ловушек для соболя и куниц. Есть, пока, заготовленная предыдущим хозяином, большая бочка с дубильным составом и емкость, в которой вымачивались снятые шкурки. Шкурок – много. А толку от этого? Я – один. Сам с собою разговариваю, чтобы язык не забыть. Понятно, что при такой занятости, «алхимик» упустил работу с молодежью, вот и засобирался старшенький на «большою землю». Тем более, что карта, пусть и примитивная, была. Сам хозяин, видимо, тоже не собирался сильно здесь засиживаться, поначалу, затем хозяйство и семья крепко привязали его к этому месту. Иначе не стал бы он плавить в слитки золото и серебро. Насколько я понимаю, форма и вес этих слитков копировали гривну. Гривен этих скопилось достаточно много. Уже после того, как я сделал подъемный механизм для запора калитки, я съездил к Исе, в то место, которое я знал, и сделал пробные промывки. Золото было и большое количество платины. Тут подоспел заквашенный лишайник, и я снял со стены несколько лоскутиков, пропитал этим раствором ткань и проверил все горшочки в лаборатории, отделив кислоты от щелочей, органику от неорганики, и продолжил ставить опыты, начатые моим предшественником. Благодаря тому, что у него нашлась соляная кислота и цинк, а у меня была платина, то обзавелся нормальной зажигалкой, кислотной, правда, но превосходящей по скорости появления огня дурацкие пириты и ворсинки конопли. Огонь – наше все! Тем более, что зима была холоднющей и долгой. Закончив изготовление трех станков: фрезерного, токарного и сверлильного, приступил к самому главному действу: я ведь молодой и необученный, и, кроме штыка-ножа, холодным оружием не владею. Луки – точно созданы не для меня. Бить белку в глаз – это не мое хобби. Станки мощностью не обладали, так как привод у них стоял ножной, как у швейной машинки, зато резцы у меня были «фирменные», алмазные. Много таким станком не снимешь, но чистовая обработка – просто загляденье! После того, как «появились» кислоты, в сталь я начал добавлять молибден, некоторый запас которого имелся в хозяйстве, и я сумел привязать к карте расшифрованные записи «алхимика», то есть, знал где что лежит. Что-что, а геологией он занимался плотно и регулярно! Как и химией. Однако огромную сложность представляли из себя названия веществ, которые он использовал. Приходилось многое додумывать самому, на основе того, что помнил из уроков деда. С органикой у меня похуже, дед к тому времени умер, а неорганику он «вбил» в меня крепко! Наладив станки и заточку инструмента, я приступил к изготовлению «Маузера» С-96 и «ТТ», устройство которых знал практически досконально. Все необходимое для производства у меня имелось, а патронами и нитроцеллюлозой займемся чуть позже или параллельно. Исходники для получения азотной кислоты у меня есть. До весны успел сделать два ствола и скрепить их с корпусом будущих пистолетов. Все! Если хочу выжить, то надо ехать вниз и посмотреть на поля. Заодно прогуляться по реке, посмотреть: как там и что. Снега было еще много, но он начал таять, пара дождей и его смоет.

С собой взял лаек, колчан со стрелами, для солидности, и саблю с кинжалом. Пожевать на дорожку, воды в баклажку и корма для лошади. Строение оказалось заметенным снегом по самые уши, но наверху на крыше торчала деревянная рукоятка, вытащив которую из-под снега, я увидел широкую «снежную» лопату. Погрелся и вошел в строение. Печка, три кровати, стол, несколько табуреток, и чулан, с воротами в сторону реки. Лодка-долбленка, сети, две сохи, что меня просто убило! Не умею я пахать этим приспособлением! И упряжь для двух лошадок под эти самые сохи. Косы, серпы, бороны и всякая мелочёвка. Гулять по реке я не пошел, вернулся на гору. Требовался плуг, колесный, желательно с двумя-тремя лемехами. Дельное железо и сталь у меня были в мастерской. Вернулся через четыре дня, на двух лошадях, везя с собой и ручной горн, для того, чтобы склепать это сооружение прямо на месте. Наковальня там была. Опробовал «изделие», отрегулировал глубину вспашки, жеребцы малость поупрямились, но затем в два дня распахали все поля. Но что я туда посеял для меня осталось полной загадкой: крестьянин из меня, городского жителя, тот еще! Несколько полей оказались «занятыми». Что на них растет я не знал, но трогать не стал. Позже выяснилось, что там росли какие-то корнеплоды на семена, а примерно треть всех угодий засеяно озимыми. Довольно быстро управившись с этим вопросом, и имея работающий запор на калитке, я ушел в «отход» из которого возвратился через две недели. Путешествие было плодотворным: мрамор, малахит, магнетит, галенит, гадолинит, керагирит, полибазит, несколько самородков электрума и огромный кусок серебра, руками не поднять, еще не взвешивал! Плюс россыпь мелких алмазов, причем практически не обкатанных, нашел под камнем, который расколол крупный чистый кристалл. Очень нужная в хозяйстве вещь! Главная находка: несколько отличных ярко-красных кусков киновари. Карта, составленная «алхимиком», не подвела, и находки позволили почти полностью расшифровать названия, которые он использовал. Например, свинец он почему-то называл «оловом», если использовал слоговое письмо и совершенно правильно называл его по латыни, но с прибавлением слова nigrum. Плюмбум нигрум. Моя задача облегчалась тем, что много материала мне не требовалось! Развивать производство было не с кем. Две руки, одна голова и две ноги, не считая конских. Впрочем, весна внесла коррективы и в это дело! В один из вечеров я обнаружил дымы на востоке, там, где сливается Тура и Иса. Кажется, мое одиночество закончилось, друзей у меня здесь нет, а остальные – враги. Интересно: они меня осадят или будут брать штурмом? Я, правда, выяснил, что дверь в сени только облицована деревом с обоих сторон, а сама – стальная. Стальные заглушки сделаны и для всех окон. Кислоты и цинка у меня достаточно, чтобы готовить еду на «зажигалках». Есть спирт, который тоже неплохо горит, но вот остальное они могут разграбить. Разнес по вышкам стрелы и луки, вынес копья с упором для отталкивания лестниц. И срочно начал делать гремучие ртуть и серебро, раскатывать в фольгу один из самородков и готовить пластификатор, чтобы прикрыть состав от попадания воздуха, точнее кислорода, которые оба эти вещества не слишком любят. Четыре часа мучений и несколько типов капсюлей одного диаметра и высоты у меня появилось. Две сотни гильз я наделал еще зимой, откалибровал, просверлил, проверил в обоих патронниках. Совсем небольшое количество нитроцеллюлозы из конопли у меня имелось, которую я растворил в смеси спирта и диэтилового эфира, и высушил эту однородную массу, но я ее на кусочки еще не резал. Этот размер требуется подбирать под капсюль. Вариантов тут не так много, но они есть: смесь 80:20 ртути и серебра, два чистых 100 % и с азидом свинца. Он самый безопасный, но его делать замучаешься! Смог сделать совсем чуть-чуть, 20 граммов. Но, ради чистоты эксперимента сделал и на его основе. Навонял в лаборатории – спасу нет. Осечек не дала самая первая серия с величиной реза 1,5 миллиметра. Прокатал 200 оболочек, залил свинцом и вставил стальные сердечники. К маузеру прицепил кобуру, а «ТТ» сунул под мышку. Боеготовен! Лаков никаких нет, но этот порох абсолютно не гигроскопичен, а под фольгу на капсюле я герметик тоненький поставил. Не спал двое суток! А стрелять не пришлось! Мои поля никто не тронул! Было видно, что вокруг них ходило несколько человек и чем-то дымили, а остальные к полям даже и не подошли. Поднялись по тропе, развешивая тряпочки и веревочки, походили вокруг «замка», втыкая в стены палочки с курениями и тряпочками. Пели какие-то песни, а перед калиткой положили тушу оленя и пару-тройку метров ярко-красной ткани, правда, зачем-то ее в крови оленьей вымазали. Искупались в луже или небольшом озерце, прямо в одежде, и ушли, как пришли, оставив женщин на вершине. Они-то меня и попросили далее на их действа не смотреть, я ушел со стены, и поднялся в лабораторию, из которой мне было видно, что они разделись и долго катались на животе вниз по одному из камней, на который лили воду из ручья из берестяных плошек. Похоже просили ихнего бога, дабы не оставил их чрева пустыми. Гостили они не долго и ушли. Не надоедали, не приставали с вопросами, тем более, что ответить я им не мог. Язык мне был совершенно не знаком. Нечто подобное я слышал во Внутренней Монголии. Из всего услышанного понял всего несколько слов: огыз (род, племя), буга (они так оленя называли) и заалуучууд (это они меня так окликали, что это означает – я не знаю). Так как агрессии они не проявили, то на следующий день я на коне спустился к ним, приторочив к коню два мешка с мукой, ее у меня было очень много. Меня интересовали их луки, плюс была надежда, что мне удастся приобрести пару человек в помощники. Брать мужчин я не хотел, а для работы по дому явно не хватало двух пар рук. Конечно, языковой барьер – суровая вещь, но бартер есть бартер. Его все понимают. Плюс у меня с собой было серебро, одна гривна с 16 насечками, рублями, и небольшой кошелек с монетами. Ну и два больших мешка муки. Ехал я в полном вооружении, в том числе, и с одним из пистолетов под мышкой. Если сзади не нападут, то может быть и отобьюсь.

Подъехал в тот момент, когда они снимали свои юрты и готовились идти дальше. Остановились они неподалеку от выхода на поверхность мрамора. Поздоровался я по-русски, мне ответили, и я повторил, что мне сказали. Затем похлопал по мешку с мукой и пальцем показал на себя, на них и снова на себя.

– Худалдаа? Салилцоо? Та юу хусч байна вэ? – я понял, что меня поняли, и показал рукой на лук, его тетиву и… Да чтоб я сдох! Вот та девчонка – явно русская! И мой палец уткнулся в нее.

Последовала непереводимая игра слов и выражений, но принесли несколько луков, но все небольшого размера, такие у меня и у самого имеются. Я отрицательно помахал рукой и показал на лук одного из них, размером метра полтора, с колчаном и вертикальными надписями на монгольском. Переговорщик меня понял, но замотал головой и пальцем, вначале показав на мешки с мукой. Дескать, за такое количество муки этот товар не продается.

– Елико? – спросил я, именно так я расшифровал слово «сколько». Монгол или бурят подманил ту самую девчонку и попросил повторить меня: что я сказал. Девица перевела, а дальше я сам понял. Потому, что было сказано: «найман алтын». Найман – это восемь, ну а кто у нас не знает такое замечательное слово как «алтын»?

– Голомя. – ответил я, отрицательно покачав головой, и на руках показал шесть.

– Зургаа нь хангалтгүй, долоо! – и категорично показал руками, что торговаться больше не будет. Я сунул руку под кольчугу и вынул гривну, но монгол отрицательно помахал руками и еще раз прозвучало слово «алтын». Я сунул гривну обратно и вынул кошелек. Там были как золотые монеты, так и серебряные, и даже из сплава серебра и золота, электрума. Вытряхнув несколько штук на ладонь собирался отсчитать семь монет, но переговорщик взял одну большую монгольскую и две маленьких серебряных, подозвал воина с большим луком и что-то сказал ему. Тот снял через голову налуч с луком и колчан со стрелами. Я показал на тетиву. Запасные оказались в небольшой сумочке на налуче. При мне их предводитель деньги воину не отдал, так что я не узнал: сколько стоит такой лук, если его брать без посредников. Но я показал пальцем на «переводчицу».

– Елико? – после долгих объяснений и показа мне товара «целиком», с демонстрацией того, что лобок у нее уже покрылся пушком, и что-то вроде сисек наметилось выше, сошлись на мешке муки.

– Паки славяни ясти? – спросил я девочку. Она отрицательно покачала головой. Мы обнялись и потерлись щеками с вождем. Тот через девочку сказал, что осенью они придут за зерном, прежде чем откочуют на юг, я сел на коня и хотел подхватить девчонку, чтобы усадить в седло перед собой, но сверху увидел, что ей предварительно требуется очень-очень хорошо вымыться. Насекомых у нее было море! Так что, не было печали, купила бабка порося!

Ей где-то одиннадцать-двенадцать лет, хотя могу и ошибаться, народец здесь довольно мелкий, я не в счет, у меня питание было неплохим. Семейство было, вежливо говоря, зажиточным и работящим. Я пока живу за счет их запасов и не бедствую. Она придерживалась рукой за стремя и быстро перебирала босыми ногами по каменистой тропе. Ходить босиком она умеет хорошо. Как со всем остальным – черт ее знает. Главное, через нее я смогу овладеть старославянским, пусть и не в полном объеме, но закончить перевод тех самых записок, которые достались мне по случаю. Я несколько раз оглядывался, проверяя: не пошли ли за нами их воины. Но, честно говоря, в этой «орде» их было совсем немного. Поднявшись на один из пригорков, я увидел, что мои опасения были напрасны: они уже покинули место стоянки и хвост их колонны втягивался в лес. Сами кочевники в лесах не живут, здесь им скот пасти негде. Это ничья земля, именно поэтому сюда и пришел «Алхимик».

Бензилбензоата у меня, конечно, нет, поэтому избавлялись мы от «непрошенных гостей» самым радикальным способом. Слез было море! Но куда деваться? Тем более, что саму ее эти гады кусали весьма регулярно. Зато я значительно продвинулся как в изучении языков за лето, так и в дальнейшей расшифровке записей. Заодно учил ее писать и на слоговом, и на буквенном алфавите. Ну, а через три месяца, убираясь в большой комнате, девица и выдала на-гора свою версию того, кто был «алхимик». Она нашла в шкафу пояс с золотой пряжкой и вензелем. Кожа ремня была зажата в золотых звеньях цепи. Кроме того, там же висела перевязь, которую простые воины одевать не смели. И, хотя она с девяти лет в плену, она прекрасно помнила, что в ее родном Переяславле она всего один раз видела такую цепь, когда в город приезжал князь Кий. Я лихорадочно вспоминал: кто такой Кий и когда он жил? По-моему, в середине 9-го века. Черт, ну и дела! Её родной город примерно в двух тысячах километров от этих мест! Ничего себе: путешествие! Ей, как она говорит, 14 зим. В плен ее с матерью угнали половцы, там их разделили, ее трижды перепродавали как невесту.

– А что ж тебя так дешево оценили? Мешок муки.

– Это еще дорого, порченная я, три года назад меня продали старому монголу. Он меня девства лишил, а я не понесла, и он меня снова продал, там понесла и скинула, после этого продали Байегу в подарок, ты его видел, а он толстых любит. Жен у него много, к себе меня так и не взял. Стала опять «казы», девчонкой незамужней. Говорил, что когда располнею, то перейду жить в его шатер. Продал тебе, а ты взял меня и остриг. Тебе я тоже не нужна. Оно и верно, ты – княжий сын, княжич, а мой отец кожемякой был да бурлачил на порогах. Так что, раба я твоя.

История довольно грустная, но она меня не слишком смутила. Я, собственно, ничего такого и не планировал с ней. Купил ее не для «утех», а из-за рук, их не хватает даже и после приобретения. Зато она точно сказала, что орда в этом районе одна, и с «алхимиком» у них были чисто деловые отношения. Он у них брал скот осенью, чтобы самому баранов не пасти, и продавал им излишки зерна, необходимые орде, чтобы пережить зиму. Поэтому мои путешествия по окрестностям стали более дальними и интенсивными буквально через месяц после ее появления. Потому, что одному хорошо, а вдвоем лучше!

В одном из них я посетил верховья реки Серебряной, так что дорогу туда теперь знаю. Сразу по возвращению, Мила или Милаша напомнила мне, что требуется начать косить сено и готовиться к сбору озимых, затем вновь пахота и сбор яровых. Она же разобралась: что я такое вырастил на малых полях, с готовых она собрала семена для посадки брюквы и репы. Они двухлетние растения и у них тоже существует севооборот, как и у зерновых. Я не стал мудрствовать лукаво, и сделал сенокосилку, с возможностью скашивать и зерновые. Но, тем не менее, попахать пришлось! И в прямом и в переносном смысле. Блин! Где бы трактор достать! И сеноукладчик! Нету! Вот там на сенокосе, на махавшись вилами по самое не хочу, я и предложил сбегать сполоснуться в реке, так как все вымазались в пыли и семенах. Иса – речка довольно быстрая и холодная, но затишки и омуты там имеются, и неплохие. Я все с себя сбросил и бултых в воду, уже привык к местным условиям, да и вода не ледяная. Развернулся к берегу, а там по щиколотку в воде стоит моя «поляночка», так ее племя называлось, в чем мать родила. Поправилась, грудь появилась, а я и не замечал! Округлилась, где требовалось. Щеки румянцем налились. Прическа, конечно, коротковата еще, но волосы у нее растут быстро, да еще и локонами идут. Видя, что я на нее смотрю, она сделала пару шагов вперед, и с легким визгом съехала по горло в воду! Нет, чтобы спокойно стоять и мыться, попыталась вылезти наверх, но не получилось. Ее чуть отнесло в сторону, но тут везде полтора метра, не более. Чуть повизгивает от страха. Я подплыл, и я выше, помог ей встать на стык дна и откоса, где течение поменьше.

– Давай вперед, сейчас покажу, где вылезать! – там есть расщелина между слоями глины, с большим количеством песка, подниматься удобно. Я пошел первым, а она за мной, держась за мою руку. Я встал на песчаный откос, и вышел из расщелины, затем помог ей выйти из воды. Чуть прижал ее к себе и поцеловал. Целоваться она не умела. Все эти «игры» были для нее незнакомы. Весь ее «опыт» оказался совершенно бесполезным по причине взаимного желания. Увы, мое мальчишеское тело не выдержало напора страстей, но это лишь на несколько секунд остановило это «маленькое безумие». Все продолжилось еще в более энергичном движении, пока обоих не подхватила какая-то неистовая волна и не раздался крик или стон Милы, и она закрыла свои глаза, и крепко прижала меня к себе, обхватив меня и руками, и ногами. С берега реки мы перебрались в домик, и еще несколько раз сделали это уже на кровати. Это происшествие выбило нас из «графика» довольно основательно, так как при малейшей возможности мы повторяли вновь и вновь тот самый опыт, поставленный нами на пляже. Молодо – зелено! Гормональную нагрузку необходимо сбрасывать. Это было, есть и будет, надеюсь, в совместном проживании двух полов. Мы же все время вместе и никаких помех со стороны! Ну, разве что Никифор, жеребец, с которым мы большие друзья, «беспокоится», что ли. Привязывать приходится, чтобы не подходил и шумно не дышал. Скотина!

В общем, сочинение о том, «Как я провел лето», можно заканчивать, потому, как уборочная страда практически закончилась. Все корнеплоды, а они не пользуются популярностью у монголов, убирали уже осенью. Купили у них овец на зиму, так как никаких постов мы не соблюдали и, зная, что орда придет, основательно подъели барашков и подаренного оленя, который лежал в зимнике. Мила лепила великолепные пельмени, собрала кучу трав, «модных» у монголов. Я немного побортничал, но это тяжелейший труд, в условиях наличия большого количество меда в «закромах», я оставил это занятие, решив сделать ульи и поселить пчел туда. А заодно, занялся белой свеклой, которую я, оказывается, высадил и она дала приличный урожай. А это – сахар! Правда процесс его получения пришлось придумывать на ходу. Я его не знал, но постепенно допер до того, что делать. Последние несколько недель до наступления зимы занимался исключительно пережогом угля и добычей дегтя, фенолов и прочей гадости из угольных ям. Без этого производство стали и дельного железа встанет. А в «график» мы так и не вошли, и по-прежнему уделяем друг другу море времени.