Завод-3: назад в СССР

Глава 23

Я обернулся и увидел перед собой Таню, кутавшуюся в форменный халат. Девчонка оперлась плечом о стеллаж с инструментом и скрестила руки на груди.

— Давно не виделись, — поприветствовал я её, поймав себя на мысли, что кладовщица всё-таки чертовски привлекательна.

— Давно, но тебе, наверное, некогда было видеться, — предположила она. — Я слышала, что ты стал мастером.

— Есть такое, — согласился я.

— Ну и как тебе на новом месте? — она оттолкнулась от стеллажа, вздохнула и, подхватив у меня из рук блокнот, полистала страницы.

— Что как?

— Нравится? Я знаю, что работа мастера очень нервная, и не каждому она подходит, — пояснила Танюха.

— Не жалуюсь, работа как работа, не хуже и не лучше, чем все остальные.

— Ах да, ты же у нас звезда, поэт, — как-то нервно хихикнула она.

Было видно, что Таня чувствует себя слегка неловко. После того, что у нас произошло, девчонка толком не знала, как себя теперь вести. Было видно, что она не прочь возобновить общение, которое складывалось между нами в первые дни. И да, она сделала правильную ставку, предложив мне помочь, ничто так не сближает, как совместная работа.

— Я так понял, ты мне помочь хочешь? — уточнил я. — Если так, то я только за.

— Что делать надо? У тебя столько всего в блокноте понаписано… — она вернула блокнот мне.

Я коротко объяснил ей задачу, Таня внимательно выслушала. Вопросов не последовало, мне вовсе казалось, что ей на самом деле всё равно, чем заниматься, лишь бы рядом со мной.

— Давай начнём, — охотно согласилась она.

— Делать вам нехрен, каким-то мартышкиным трудом занимаетесь, ей-богу! — последовал очередной едкий комментарий от тёти Любы.

Кладовщицу, естественно, распирало любопытство на тему того, чем это мы собираемся заниматься, но спросить прямо она не могла — держала марку.

— Теть Люб, мы заодно и порядок наведем в кладовой! Вам мешать точно не будем, обещаем, — ответила Таня.

Работу решили распределить следующим образом — я сел за стол, вооружившись блокнотом и карточками с инструментом, и называл Тане инструмент, который был мне нужен, а она смотрела его наличие в соответствующей ячейке стеллажа. Правда, не на все инструменты были номера. Те же сверла, метчики и прочие расходники никаких номеров не имели. Хранилось такое в отдельных ячейках. Развертки, калибры, большинство цековок и зенковок имели цифровой шифр и вносились в карточки. Тут дело такое — в зависимости от детали инструмент мог иметь некоторые конструктивные особенности. Например, та же цековка могла подойти на одну деталь, а на другую уже нет.

По итогу нашего двойного нажима очень скоро на столе начали появляться кучки с необходимым для работы инструментом. Здесь, в отличие от кладовых с заготовками и оснасткой, я решил сразу собирать инструмент, необходимый для тех или иных позиций. Теперь-то было понятно, на какие детали есть всё необходимое, а с какими придётся мучиться. Благо полных комплектов по позициям, которые включали и оснастку, и заготовки, и инструмент, оказалось достаточно для выполнения ближайшего недельного плана, что не могло не радовать. Я одна за одной выписал на отдельный лист блокнота позиции из плана на следующую неделю. И это число комплектных позиций постоянно росло.

Видя, что мы с Таней складываем инструмент на столе, тетя Люба принесла нам ящик с удобными отдельными секциями, чтобы складывать в него инструмент.

— Нате, — бросила она, продолжая причитать. — сами, наверное, никогда бы не догадались!

— Спасибо, теть Люб, что бы мы без вас делали, — от души сказал я.

Кладовщица, услышав мою благодарность, замялась, а потом добавила:

— Жалко на вас смотреть, давайте, что ли, помогу! — тетя Люба тут же взяла журнал и принялась записывать в него позиции к выдаче, чем действительно серьёзно облегчила нам задачу и сократила затрачиваемое время.

Всё-таки мировая женщина — бурчит, а делает. Другие порой наоборот — сладко льют в уши, но делать ничего не делают. А у нас в шесть рук дело пошло гораздо быстрее. Правда, изредка кладовщице приходилось отвлекаться на рабочих, приходивших за инструментом. Тогда тетя Люба откладывала журнал выдачи, шла к окошку, и на некоторое время мы оставались с Танюхой снова вдвоём. Заметил я и другое — некоторые рабочие сами заходили внутрь инструменталки, брали инструмент и, бросая на напоследок «я то-то взял», уходили из инструменталки без всякой записи. Классика — именно так тумбочки работяг заполнялись инструментом, которые брать-то брали, но забывали возвращать.

— Почему не записываете таких? — я всё-таки поинтересовался у Тани.

Объяснение было логичным.

— Они же его себе оставляют, ну, в смысле, инструмент, и в следующий раз в инструментальную уже не пойдут. Зачем, если у них условное сверло на три уже есть.

Так бы оно и было, будь все работяги осознанными и честными. На самом деле немало рабочих хранили в тумбочке с десяток сверл на три, но каждый раз приходили за новыми. И брали не одно (чего вполне хватило бы для работы), а сразу три. Естественно, никто ничего не возвращал — сверла, якобы, ломались. А потом вот так смотришь — и не хватает инструмента на все позиции. Эх! Бороться с этим было практически невозможно. Если заставить рабочих возвращать весь взятый инструмент, то в самый нужный момент, когда возникнет аварийная или горящая позиция, рабочий её не сможет сделать. Не всегда инструменталка работает сверхурочно, а так инструмент у работяги в любое время дня и ночи в тумбочке есть. Так что тут выходит палка о двух концах.

Тук-тук-тук, — послышался очередной стук по перегородке окошка.

— Они хотя бы пять минут могут не приходить! — начала негодовать тетя Люба, со стуком положила ручку на журнал выдачи и гневной походкой пошла к окошку. — Какого хрена вам всем от меня надо⁈

Послышался голос мастера первого участка:

— Мне бы пробочки гладкие, резьбовые и вот эти калибры, — судя по тому, что мастер не назвал, какие конкретно размеры ему нужны, всё это было записано у него на листочке.

— Ты бы ещё мне летопись Временных лет принёс! — буркнула кладовщица, но пошла собирать инструмент.

Я обратил внимание, что мастер первого участка берет позиции с моего участка. Интересно, зачем они ему. Не припомню, чтобы те же калибры были универсальные. Нет, такого не должно быть, они идут под конкретную деталь. На первом участке таких точно нет, а перераспределить позиции и перебрать состав участков никто ещё не успел.

— Танюха, неси сюда калибр 70/62! — попросила кладовщица.

— Тю, а ему зачем понадобился твой калибр? — удивилась Танюха.

Запрашиваемый калибр лежал на столе, среди уже найденных. Вопрос был интересный. Но спрашивать у коллеги я не стал, куда любопытнее будет потом понять, что он с этим калибром собрался делать.

— Пусть берет, прямо сейчас он мне без надобности, — заверил я.

— Ну чего ты там замечталась, калибр где? — тетя Люба подошла к нам, забрала у Тани калибр и понесла мастеру первого участка.

— Он вчера тоже что-то брал с твоего участка, — припомнила Таня. — Кстати, ничего обратно не вернул, тетя Люба, как всегда, не стала записывать.

Я намотал услышанное на ус, и мы продолжили ревизию инструментов. Некоторые другие инструменты оказывались у кого-то на руках, кто-то не сдавал, где-то ещё не было поставки. Я не раз благодарил Таню за то, что она вызвалась мне помочь. Всё-таки девчонка ориентировалась в ячейках стеллажа не хуже, чем у себя дома. И каждый сантиметр знала как свои пять пальцев. Сам я бы провозился гораздо дольше, хотя бы потому, что Таня знала место, где лежал инструмент с разными номерами, но один и тот же по функционалу. Вот где был бы затык, а теперь облегчался не только поиск, но и дальнейшая работа. Каких-то позиций в ячейках не оказывалось, но по большинству из них девчонка находила замены. Те же позиции, которые были на руках, я записывал отдельно, с фамилиями рабочих. Придётся примерять на себя роль коллектора, по-другому тут не получится. По собственному желанию мало кто захочет возвращать инструмент в кладовую — а мне без него далеко не уехать.

Мы возились порядка двух часов, не заметив, как рабочий день стремительно подошел к концу. Об этом в своем стиле сообщила тетя Люба.

— Так, молодёжь, вы как знаете, можете хоть спать здесь оставаться, а у меня рабочий день подошел к концу! — кладовщица пошла переодеваться, закрыв окошко в инструменталку. — Ведите себя хорошо.

Мы с Таней остались в инструменталке вдвоём.

— Если хочешь, иди, — предложил я девчонке, видя, что она устала. — Давай либо завтра продолжим, либо, с твоего позволения, я сам доделаю, а потом ключи вахтёрше отдам. Пойдёт?

— Давай уже доделаем, здесь немного осталось, — Таня наотрез отказалась уходить. — Так, Егор, смотри, вот здесь обратная цековка отсутствует. Но мужики обычно берут на замену другой номер.

С этими словами она обогнула стеллаж и оттуда уже меня позвала.

— Подойди сюда!

Я подошел, Таня стояла возле ячейки, где лежало множество цековок на любой вкус.

— Вот, она где-то здесь! Надо поискать.

Таня попыталась аккуратно вытащить тяжелый ящик из ячейки и едва его не уронила. Я в последний момент подхватил ящик, оказавшись в опасной близости от её губ. Ну а дальше я впился в ее губы своими губами, отложил ящик с цековками и потянул Таню к себе. Она не сопротивлялась, такое впечатление, что именно этого девчонка все это время ждала. Инструменталка была закрыта, кто-то пару раз постучал в перегородку окошка, но мы не обращали на это внимания, всё равно выдать мы ничего никому не смогли бы. А здесь и сейчас мне, как и Тане, было очень хорошо.

— Фух, — Танюха сдула упавшую на лоб прядь волос, надевая на себя обратно халат.

Я нашел штаны и тоже принялся натягивать их на себя. В этот момент снова постучали, но на этот раз не в перегородку окошка, а в дверь инструментальной кладовой. Дверь открылась, и на пороге появилась контролёр Аня.

— Ой, как хорошо, что вы ещё не ушли, я как раз хотела сдать инструмент обратно… — Аня запнулась.

Увидела, что мы с Таней одеваемся. Логическая цепочка быстро выстроилась в голове у контролёрши. Металлический таз с инструментом, который она держала в руках, с патетическим звоном упал на пол. Перевернулся, в разные стороны по полу покатились пробки, калибры и прочий измерительный инструмент. Аня, сжала губы, выскочила из инструменталки прочь.

— Не будешь её догонять? — Таня покосилась на меня.

Я ничего не ответил. Устраивать какое-либо выяснение отношений на публику не в моих правилах. Не знаю, что она себе надумала, хотя что тут думать — всё примерно ясно. Но получилось как получилось, трагедию из этого точно не стоит делать. Но и оставаться в инструменталке у меня уже не было настроения. Хотя даже не в настроении дело, у меня были немножечко иные дела и планы на сегодняшний вечер.

— Так, Танюх, мне пора бежать, завтра тогда с твоего позволения продолжим, — объявил я девчонке. — Дел полно.

— Я думала, что сегодняшний вечер и ночь мы проведём вместе, — прошептала Танюха, погладив меня по руке пальцами.

— Насчет вечера — точно нет, а там зависит от того, как я с делами разберусь.

— А можно так, чтобы освободиться к ночи? Я хочу плов сделать, и ещё у меня есть дома бутылка хорошего вина, — посвятила меня в свои планы девчонка.

Я обещать ничего не стал и повторил, что для начала мне стоит разобраться со своими делами, а там уже будет видно. Мы попрощались, я зашёл за пропуском, переоделся и отправился в тринадцатый цех. В этом цеху мужики как раз занимались изготовлением инструмента и кондукторов. Работали там серьезные специалисты, способные ловить микроны. Я шел туда, естественно, не просто так. Сразу после визита к начальнику милиции, который подкинул мне шабашку, я начал размышлять о том, куда эти ручки пристроить. И первым пришел в голову как раз тринадцатый цех. Именно там работал мой знакомый по прошлой жизни, который меня не раз и не два выручал. Конечно, в этой жизни он меня ещё не знал, но я был уверен, что Саныч не откажет в просьбе. И предполагал, что, несмотря на окончание рабочего дня, токарь останется работать сверхурочно.

У Саныча были золотые руки, но при этом был и один большой недостаток — трезвым он не работал по определению. Принцип такой у мужика был, а чужие принципы уважать надо и учитывать. И на этот небольшой недостаток начальство Саныча закрывало глаза. Во-первых (как я уже говорил), у токаря были золотые руки. Во-вторых, как бы это парадоксально ни звучало, но его пристрастие к алкоголю никак не влияло на рабочий процесс. Единственное, что оставалось — устойчивый запах перегара, но мужик, зная об этой проблеме, решал её весьма специфически — он съедал перед началом рабочего дня чеснок и ещё обливал себя тройным одеколоном. Видимо, думал, что чеснок и одеколон будут глушить запах спирта. На самом деле проблему это не решало, а запахи сливались в ядрёный шлейф, так что из-за этого у мужика появилось обидное прозвище — Вонючка. В лицо его, конечно, так никто не называл, всё-таки человек уважаемый, с шестым разрядом и личным клеймом, но за спиной этим активно грешили.

Саныч сидел возле своего токарного станка, а на полу была навалена куча стружки. Работы у него всегда была хоть отбавляй, но прямо сейчас Саныч сделал себе небольшой перерыв — достал самогонку, налил в стопку мутноватой жижи и собирался выпить.

— Здорово, Саныч! — поприветствовал его я.

— И тебе не болеть! — он покосился на меня, явно пытаясь припомнить.

Я знал Саныча очень хорошо, всё-таки много лет на одном заводе работали, и обращаться к нему мне тоже приходилось. Но сейчас мне нужно было представиться, объяснить, кто я такой и чего хочу.

— Поможешь?

Я вытащил принесённую для образца ручку, протянул её Санычу. Тот подрагивающей рукой взял её и осмотрел с разных сторон, а потом положил на тумбочку. Невозмутимо достал вторую стопку, поставил и, налив самогона, подвинул мне. На стол положил дольку чеснока на закусь.

— Так, сначала за знакомство!

Поскольку я прекрасно знал Саныча, то понимал — с ним никакой каши не сваришь, если за компанию не выпьешь. Я взял стопку, мы чокнулись, выпили. Самогонка хорошо пошла, как к себе домой, но закусывать чесноком я всё-таки не стал, занюхал рукавом.

— Так, ну, теперь рассказывай! — Саныч поставил стопку на стол.

Я объяснил, что мне нужна партия таких вот ручек из металла. Расценки у Саныча тоже были свои, и мерились они ингредиентами для приготовления хорошего самогона.

— Так, тут на мешок сахара делов, — объявил он.

— Идёт!

Про себя я быстро посчитал, во сколько обойдётся мешок — килограмм сахара сейчас стоил девяносто четыре копейки, мешок на пятьдесят килограмм выходил на пятьдесят рублей. Если быть точнее — сорок семь. Одна деталь шла по цене килограмма сахара. Сделка виделась отличной.

— Купишь, принесёшь, в квартиру поднимешь — и в расчёте, — сообщил токарь.

— Договорились, сколько тебе времени на всё про всё надо?

Саныч поскреб макушку.

— В среду приходи!

Мы пожали руки, Саныч не стал просить металл, либо он у него был в закромах, либо знал, где задарма его достать. Я обратил внимание, как у токаря, стоило ему взять деталь в руки и включить станок, руки удивительным образом переставали дрожать. Удивительный всё-таки мужик…

Пристроив таким образом заказ от начальника милиции и забыв о нём до среды, я вышел с проходной. Следующая задача была — навестить второго вора, которого слил мне его подельник — того, что слинял в окошко Кириной квартиры. Мне виделось два варианта развития событий. Первый — вор мог запросто сбежать и больше не появляться дома. Второй — проведя где-нибудь ночь, он, поняв, что его не ищут, вернулся обратно. Никакой из вариантов нельзя было исключать, но склонялся я всё-таки ко второму.

Дом по названному адресу находился достаточно далеко от завода, поэтому я пошёл к остановке. Уже там у людей, ожидавших транспорта, уточнил, на какой автобус мне нужно сесть.

— Туда на пятом автобусе, остановка Котельная, — подсказала мне общительная старушка.

Я поблагодарил женщину и минут десять ждал автобуса с нужным номером. Пришло несколько других автобусов и троллейбусов, забитых людьми, как селедкой в бочке. Был у советского транспорта один крупный недостаток — на всех его явно не хватало, и как бы ни старались все ожидавшие поместиться внутрь, теснясь и впихивая на площадку хотя бы одну ногу, кто-то да оставался на остановке.

Наконец из-за поворота вынырнул Лиаз, в народе называемый скотовозкой, с нужным мне номером. К моему удивлению, автобус был полупустой — видимо, район, в который он отправлялся, был ещё не особо заселен. Тем лучше, не придётся толкаться в салоне.

Я зашёл внутрь, оплатил проезд. Прокатился с ветерком, правда, по ходу поездки хорошо почувствовал, как мне отдавливают ногу, пихаются локтями. На такие мелочи никто особо не реагировал, в советских автобусах это было дело привычное. Люди, когда попадали в общественный транспорт, сразу преображались, и даже интеллигент мог в любой момент превратиться в активно работающего локтями транспортного хама. За оттоптанную ногу никто извинений не приносил. Зато поездка в таком антураже заставила меня вспомнить молодость. Эх, сколько километров я намотал в таких скотовозках! Но вот бабуля, вроде бы, вида божьего одуванчика, у которой я в начале поездки спросил, когда будет Радиаторный, вовремя сообщила:.

— Тебе на следующей выходить!

К тому моменту, как мы подъехали к Радиаторному, автобус окончательно опустел. Неудивительно, ведь следующей остановкой была конечная. Я вышел на остановку, оглядываясь. Район действительно был новый и только строился — вокруг как грибы выросли панельные девятиэтажки с гостинками. Некоторые были уже построены и сданы, и в окнах таких домов горел свет. Другие только строились. Пришлось немножечко побродить по району, прежде чем мне подсказали дом, который я искал. У подъезда этой девятиэтажки сидели бабули, в советское время выполнявшие роль домофонов и видеокамер с оповещением одновременно. Бабули в косынках и кто-то с палочками отдыхали, по своему обыкновению, на скамейке у подъезда. Одна из них присоединилась к коллективу, высунувшись из окна первого этажа. Я уловил приятный запах свежих булок, которым тянуло из открытого окна. Начал искать подъезд с нужной квартирой, и бабули тотчас обратили на меня внимание.

— Шо ты тут в трех подъездах заблудился? — строго спросила одна из них, держа на коленях свою палочку.

— Меня седьмая квартира интересует, — отозвался я.

Бабки как-то странно переглянулись. Ответ последовал неожиданный.

— Я щас как в милицию позвоню! — бабуля, выглядывавшая из окна, демонстративно сняла трубку телефона, стоявшего у неё на кухне, прямо на подоконнике.

— А ну шуруй отсюда! — подключилась и бабуля с палочкой.

— Опять к Митьке… — зашушукались они.

Судя по всему, товарищ вор был, скажем так, известной личностью во дворе, раз при одном только упоминании его адреса соседи хотели звонить в милицию. Пришлось выкручиваться.

— Будет вам милиция, я почтальон!

Бабушки засомневались, но всё-таки решили указать мне подъезд.

— Раз почтальон, тебе сюда!

Конечно, никакой посылки у меня не было, и даже сумки на ремне, но я уверенно зашёл в подъезд, поднялся на второй этаж и скоро стоял у обшарпанной двери.

От автора

Законченный цикл в жанре АИ про попаданца в прошлое. Я погиб и очутился в девяностых. Я снова молод и полон сил, и готов взять от жизни все, чего когда-то лишился! СКИДКИ на весь цикл! Первый том тут: https://author.today/work/289565