Завод-3: назад в СССР

Глава 21

— Да, к тебе, а то я уже подумал, ты сегодня не работаешь! Сказали, что на планёрку пошёл — стою и жду, а тебя всё нет! — эмоционально ответил электрик.

Выглядел он малость… не знаю, не выспавшимся, что ли. У мужика под глазами появились тёмные круги. Пить, что ли, бросил? Оно ведь как, когда организм проспиртованный, то поначалу остро реагирует на отказ и дальше употреблять. Спрашивать я ничего не стал, но пометку мысленно для себя сделал.

— Планерки — дело такое, никогда не знаешь, когда она начнётся, а потом не знаешь, когда закончится, — я огляделся и остановил взгляд на тропинке, ведущей за корпус МСП. — Пойдём пройдёмся? Во время прогулки и думается лучше.

Электрик принял моё предложение, и мы пошли по хорошо утоптанной тропинке. В обед здесь немало рабочих ходило в столовую. Это был всем хорошо известный обходной путь. Хочешь пойти пораньше в столовую — тебе сюда, чтобы никому не мозолить глаза. В остальное время здесь было немноголюдно, так что место для конфиденциальных разговоров самое удачное. Убедившись, что на тропинке мы совершенно одни, старик завел разговор.

— В общем, Егор, тут такое дело наклевывается… — тяжело вздохнул он, растирая лоб пятерней. — Если будем делать то, о чем мы с тобой договорились, то завтрашний вечер для этого подходит идеально! Ты же не передумал? А то от тебя никаких вестей!

Он покосился на меня подозрительно и несколько настороженно. Не знаю, с чего он вообще взял, что я могу передумать после всего сказанного… или сам струхнул и просто транслирует свои собственные настроения?

— Нет, я точно не передумал, все в силе. А вестей от меня нет, потому что завал такой, что не продохнуть, я быстро бегаю и низко приседаю, — честно ответил я.

— Слава богу, а то я уже напрягся! Ты ж на несколько дней пропал!

Гена явно успел за это время много чего передумать и даже переволноваться.

— Почему завтрашний вечер? — уточнил я, сворачивая наметившийся философский диспут.

— Завтра начальник то ли берет отгул, то ли в однодневную командировку уезжает, но это не суть. Главное, что завтра его в цеху не будет — весь день. А тут ещё так удачно совпало, что у нашего старшего механика день рождения, — шепотом пояснил электрик. — Значит, оно что — в цеху будут выпивать. Причем выпивать будут все, у механика-то не мелочь, а юбилей, ему полтинник стукнул. И я точно знаю, что он накрывает большую поляну. На весь цех! Мы с тобой… можем этим воспользоваться!

И он вздохнул немного грустно, понимая, что сам эту самую поляну упускает.

Что такое посиделки в родном цеху — я знал не понаслышке, сам не раз в них участвовал. Как говорится, и я там был, мёд, пиво пил. Празднования юбилеев у нас всегда проходили с размахом, ну а старшего механика — так тем более. Все обычно собирались в одном из отделов, накрывали столы и сидели, не высовываясь, допоздна. Коллектив в цеху всегда был дружный, не кончались темы для разговоров, вот никто и не хотел уходить. Ну а некоторых особенно усердных потом выводили под руки. Так что — да, причины, почему действовать надо уже завтра, Гена привёл верные.

Никого в цеху попросту не будет, а значит, у нас будут развязаны руки.

— Возражений нет, — произнёс тогда я.

— Потому предлагаю перейти от теории к практике, — продолжил, уже немного успокоившись, мой собеседник. — Честно тебе скажу, Егор, я настолько нервничаю последние дни, что с утра до вечера пью корвалол! Даже водка не лезет!

— Вот это уже серьезно, — я не удержался от улыбки, вспомнив свои мысли на этот счёт.

— Моя уже говорит — старый, что у тебя стряслось, или ты на тот свет раньше времени собрался? — нервно хохотнул мужик. — Я же не скажу ей, из-за чего на самом деле переживаю! Потому, если ты хочешь делать сам, то потяни ещё чуть-чуть, придёшь — расскажешь, как все прошло, а я с больничной койки все выслушаю!

Электрик снова засмеялся, но чувствовалось, что смех у него нервный. Он здорово себя накрутил, а корвалолом от него действительно пахло, наверно, вместо водки в стопку наливает. Есть такие люди, любящие раздувать из мухи слона. Ещё и не случилось ничего, а у них уже трагедия вселенских масштабов. Так и сгореть недалеко, без деда бабка останется.

Оттягивать всё равно смысла не было никакого, мне только спокойнее будет, если мы закроем проблемы чертового трансформатора уже на этой неделе. Ведь и у самого меня голова этим здорово занята.

— Давай завтра, — подтвердил я и, чтобы успокоить издергавшегося собеседника, добавил с преувеличенной бодростью: — Мне самому нетерпится скорее с этим закончить.

Электрик оживился, сунул руку в карман и достал сложенный в несколько раз лист бумаги. Заговорщицки оглядываясь по сторонам, он протянул этот лист мне. Ей-богу, Штирлиц!

— Пока, как ты говоришь, ты быстро бегал и низко приседал, я времени тоже даром не терял, — он кивком указал на лист. — Там все написано, подробно. Схема, время, что с собой брать. Ты мальчик взрослый, думаю, разберёшься.

Мне стало любопытно, и я начал разворачивать лист.

— Не-не-не! — зачастил тот. — Только дома прочитай, здесь смотреть точно не нужно! И поукромней спрячь, чтобы если кто-то и захотел найти, то не нашел! — горячо попросил он.

— Обязательно, — согласился я. — Осторожность никогда не повредит. А если у меня вопросы возникнут? Ну, по пунктам твоего плана.

— Если будет что-то непонятно, то позвонишь… — электрик осекся, по новой принялся тереть пятерней лоб.

— Понял, принял, звонить не надо — мало ли, нас КГБ будет прослушивать, — пошутил я.

— Да-да, — очень серьёзно закивал Гена, — если у тебя вопросы возникнут, то лучше приходи, обсудим с глазу на глаз.

Потом вздохнул, покачал головой, посмотрел на меня внимательно и добавил:

— Вот ты смеешься, а я к этому серьезно отношусь, что и тебе рекомендую. Мы, сынок, сошки мелкие, как там и что происходит — никто не знает, ни ты, ни я.

Никак не привыкну, что все меня считают младшим, тем, кого ещё повоспитывать не грех. Я, сделав серьёзное лицо, заверил, что всё понял, и мы вернулись обратно к остановке, где меня окликнул один из работяг, вышедший из ворот цеха.

— Эй, Егор, мужики тебя уже ждут! Чего ты собрание собрал, а сам не пойми где шляешься?

— Иду! — я махнул в его сторону рукой. — Подождёте, не обломитесь.

Я попрощался с электриком, ещё раз заверив, что после работы внимательно изучу его план. Для пущей убедительности добавил, что закроюсь по такому случаю в ванной комнате и включу проточную воду.

— Это что у нас теперь, традиция такая — ежедневные планерки? — шутканул рабочий, когда я подошел к воротам корпуса. — Мы уже обсуждаем, может, на такие встречи горькую прихватить?

— Это производственная необходимость, если понадобится, мы хоть каждый час собираться будем, — ответил я. —. А насчет горькой, за забором — сколько влезет, но не на участке.

Я хорошо знаю, что с рабочими следует сохранять дистанцию и, когда надо — осаживать. Иначе быстро смекнут, что мастер такой весь мягкий, и попытаются на голову сесть. Ровно так, как в первый день вели себя с Романом мастера и замы.

— Да пошутил я, чего ты сразу ворчишь! — тот поднял руки, мол, каюсь. — На праздники тоже нельзя?

— Чисто символически, уж точно не так, чтобы потом станок в глазах двоился.

— Обижаешь! Мы меру хорошо знаем.

— Ты лучше скажи, все собрались в мастерской?

— Говорю же — все тебя ждут!

Так и поговорили, а вернувшись в цех, зашли в комнату мастеров, где действительно собрались все рабочие с моего участка.

— Так, — начал я собрание и сразу перешёл к делу. — Разговор будет непростой, но я сразу попрошу не перебивать. Если появятся какие вопросы, задавайте, когда закончу, ни один вопрос не останется неотвеченным. Договорились?

Почти все промолчали, но кое-кто заверил, что перебивать не будут. Вот и хорошо, что меня услышали, не хотелось превращать собрание в балаган, что произошло в кабинете у начальника. Но скептические приговорки все же не заставили себя долго ждать.

— Ты там чего уже надумал, Егор? Взгляд у тебя какой-то дюже подозрительный!

— И двух дней не проработал, а начинает тайнами говорить, воду мутит. Начальник!

Было видно, что работяги насторожились. Я тоже понимал, что разговор нам предстоит серьёзный, и не всем он понравится. Многие могут воспринять мои предложения по улучшению производственного процесса как покушение на их святая святых — установленные в цеху и на участке порядки. Подать всё нужно было так, чтобы подобных ощущений у них не возникало.

— В общем, так, шутки при себе оставьте, а ситуация у нас следующая, — и я начал пояснять собравшимся суть.

Рассказал о том, что наш общецеховой план выполнен лишь на малый процент. О том, что нам надо разделять две данности — реальный план и написанный в отчетностях. Для этого мы сегодня утром посовещались в кабинете начальника и разработали пять пунктов, подлежащих реализации. Я перечислил их, и примерно на втором пункте уже заметил, как у мужиков в глазах повис знак вопроса. Мне пообещали не перебивать, поэтому все внимательно слушали, хотя сдержаться было непросто — кто-то даже рот открывал, готовясь заговорить, но всё-таки себя одёргивал. Зато когда я закончил говорить, последовали вопросы. Как ни странно, рабочие оказались куда более организованными, чем руководящий состав, который с утра уже после первого пункта устроил балаган.

— Погоди, это что получается, наш участок будет расформирован?

— А нам детали с первого участка отдадут? А то они себе по нахапали и делиться не хотят!

Вопросы были самые разнообразные, но по большей части всё-таки ожидаемые. Я снимал возражения примерно так же, как в кабинете у начальника некоторое время назад. Отвечал максимально подробно и исчерпывающе, стараясь делать так, чтобы мои ответы не порождали новые вопросы.

Мужики взяли время посовещаться, а потом, придя к общему знаменателю, выдвинули в переговорщики фрезеровщика — того самого Андрея Андреича. Я его успел достаточно хорошо узнать и приготовился к непростому разговору.

— Вот ты говоришь, план шман, так- то мы в курсе, что у нас по показателям беда, — фрезеровщик коротко и довольно вальяжно, но не переходя на дерзость, пожал плечами. — Давай прямо, перейдём от теории к практике — ты куда клонишь? Че надо от нас?

— Клоню туда, что план надо выполнять, — прямо сказал я. — Времена, когда «и так пойдёт», позади, мы должны сдать намеченное кровь из носу.

— Хорошо, план какой? Номинальный? — уточнил фрезеровщик.

— Нет, реальный. Я номинальными показателями не мыслю и вам не советую.

— Допустим, никто же не спорит, реальный план — это хорошо, — Андрей выставил вперёд руку в якобы примиряющем жесте. — Вот только вопрос, как ты себе представляешь — выполнить почти годовую норму за оставшиеся три месяца?

— Благодаря тем пяти пунктам, которые я назвал.

— Погоди ты про пункты. Вот ты хочешь, чтобы мы приспособы отдали? Я тебя правильно понял, Егор? — спросил Андреич. — Я, значит, приспособы делал для себя, смекалку включал, время тратил, металл искал, инструмент, а что получится — плодами моего труда будут пользоваться все? — теперь он сменил позу и сложил руки на груди. — Вот хрена с два!

— Делал — зачтется, значит, ведь никто насильно у тебя забирать приспособы не будет, — ответил я.

Следом пояснил, что каждый, кто готов, чтобы его индивидуальное приспособление было включено в технологию производства, было пронумеровано и отправилось на склад, будет премирован. Как всё правильно проделать, тоже описал в двух словах — рабочий, которому принадлежит приспособа, подает рационализаторское предложение. Там дальше рацпредложение вводится в производственный процесс со всеми вытекающими, а официально задокументированный автор предложения получает официально задокументированную премию.

— Не хотелось бы всё-таки свое добро кому-то отдавать, — забурчали рабочие.

Однако Андрей, высказывавшийся сейчас не только от своего лица, но и от лица всего участка, продолжил задавать правильные вопросы.

— Допустим, премия — это хорошо, но, во-первых, обозначь, каков будет её размер. Во-вторых я спрошу, как на во-первых ответишь, — сказал фрезеровщик.

О том, как рассчитывать премию, я ещё не думал, не успел. Но раз работяг это так сильно тревожит, то задумаюсь сейчас. Я бегло поразмышлял и предложил вариант, при котором рабочие сами обозначат время, что у них ушло на проектирование и изготовление этих приспособ. А я переговорю с начальником, чтобы получившееся количество нормочасов провести по расчётам с коэффициентом два. Сделал мужик приспособы за десять часов, а получит как за двадцать.

— Дело? — я обвёл взглядом присутствующих.

— Дело, — подтвердили работяги.

Посыпались вопросы, сколько можно часов писать, мужики уже прикладывали дело к носу и прощупывали границу дозволенного. С ними-то понятно — им чем больше, тем лучше, но есть какие-то разумные рамки, которые не стоят пересекать.

— Так, чтобы жаба не задушила. Ни вас, ни начальника, когда ему цифры на стол лягут. Двадцать часов, полагаю, пройдет, а напишете больше, то вопросы появятся, — доходчиво объяснил я.

— Ладно, а если я за твои двадцать часов не захочу приспособу отдавать, че тогда будет? — продолжал допытываться Андрей Андреич.

— Тогда твоя приспособа отправится в металлолом — совершенно забесплатно.

— В смысле, в металлолом? — ахнул тот и сузил глаза.

— Распоряжение сверху прошло, что никакая оснастка, которой нет в технологии, до работы допускаться не будет. Мы с мастерами закрывать глаза тоже не будем, иначе потом так влетит, что лишение премии покажется цветочками. Причём влетит всем, от мала до велика,– я аккуратно улыбнулся.

Мол, не надейтесь, что рабочий — он человек маленький.

— Чего так, тыщу лет приспособами пользовались, а тут — раз тебе и на!

— Меня особо не просвещали, так же, как и вас, поставили перед фактом. Но краем уха я слышал, что из-за кустарной приспособы кого-то на заводе на станок намотало. Скандал поднялся такой, что несколько человек уволили по статье, — я решил сгустить краски.

Да, никакой проверки не было, и никого на станок не наматывало — пока ещё, по крайней мере, но надо будет поговорить с Ромой, чтобы он и вправду выпустил такой запрещающий приказ.

— Шо-то я о таком не слышал! А у меня полно знакомых с других производств по городу, — нахмурился Андрей.

— Вообще-то это в другом городе произошло, и не мне тебе говорить, что о таких вещах никто распространяться не будет. Вот и не утекло далеко.

— Тоже верно…

— Ну конечно, рукожопых понабирают, а потом из-за них другие должны страдать! — высказали свое мнение работяги.

Сошлись на том, что любая проверка — временна, а затем всё вернётся на круги своя. я в ответ попытался убедить их, что, может, проверка — она и к лучшему. Раньше за ведь приспособы мужикам никто не платил. Теперь же детали будут перераспределены между участками и рабочими поровну, без перекосов. И рабочим, если они найдут способ, как сделать деталь быстрее и качественнее, чем по технологии, есть смысл проводить своё новшество через рацбюро с выплатой в конце.

— Ну, без перекосов — это бабка надвое сказала, по факту будем смотреть. Я тебе зуб даю, что за некоторые позиции другие участки костьми лягут, — усмехнулся Андрей. — А лишняя копейка не помешает, тут ты прав. Постоянно приходится что-то где-то не по технологии делать.

Мы ещё немного поговорили на эту тему и договорились на том, что сегодня к концу рабочего дня рабочие заглянут в свои ящики и тумбочки и достанут оттуда все имеющиеся приспособления. Я также попросил, чтобы вместе с ревизией они подготовили рацпредложения и свои пожелания по оплате. В свою очередь я пообещал согласовать цифры оплаты в кратчайший срок, чтобы уже в ближайшую зарплату все получили в кассе свои премии.

— Хорошо вещаешь, Егор, но у меня есть ещё один вопрос, так сказать, который во-вторых, — напомнил Андрей. — Ты как-то упустил одну важную деталь.

— Ну-ка — какую? — я приготовился очень внимательно слушать.

Фрезеровщик поднял тему разрыва между реальным и номинальным планами. Те детали, которые формально были уже закрыты, на деле не попадали в работу. А когда попадут, тогда и возникнет вопрос их оплаты. Деньги за эти позиции уже выведены, как следствие, платить за них повторно возможности нет. Раньше вопрос решался просто — такие позиции делали окладники, тем было достаточно закрыть план один в один. Теперь, когда перекос убирался, а норма для окладников увеличивалась, нужно было придумывать новое решение. Старый же формат выбрасывался на помойку.

— Ты нам бесплатно предлагаешь над ними работать, а? — сформулировал вопрос фрезеровщик.

Но Андрей меня не удивил — такого вопроса я как раз ждал и имел заготовленный ответ. И теперь спокойно обозначил, что если ребята берут в работу детали, номинально уже давно проведенные, то нормочасы за них все равно получат.

— И где ж ты их возьмёшь, нормочасы? — засомневался Андрей.

— А это я уже сам разберусь, — отрезал я. — Я слово дал? Этого достаточно.

На самом деле для оплаты я планировал использовать нормочасы, заработанные мной самим на складе. Да, решение временное, но нам надо тушить пожары, а затем понадобится придумывать что-то новое, потому что часы со склада — не резиновые. Но сейчас это позволит закрыть брешь, оставшуюся после манипуляций Климента, а уж дальше я что-нибудь обязательно придумаю. К тому же, плюсом к этим часам шли те часы, которые до того должны были пойти в карман бывшего начальника Климента. Как их осваивать, я тоже успел придумать и обозначил мужикам.

— Добавлю вот что. Если к концу года сделаем не номинальные, а реальные показатели плана, то каждому премия — по сотне рублей.

Это предложение вызвало оживление, и мужики, довольные, закивали. Фрезеровщик, улыбаясь, подошел ко мне в своей роли парламентёра, и мы закрепили нашу договорённость рукопожатием.

— Давай поработаем, поверим тебе на слово, потому что мужик сказал — мужик сделал, а ты, Егор, настоящий мужик, — заключил Андрей.

Потом мы ещё некоторое время пообсуждали уже не финансовые, а чисто рабочие вопросы. Мужиков интересовало, когда новый порядок, озвученный мной, начнёт работать, и что потребуется при этом от них самих.

— Завтра же утром вы получите от меня всё, — и я начал загибать пальцы, перечисляя: — Сменное задание, заготовки, инструмент и оснастку. Всё это будет лежать в ваших ящиках в стеллажах. От вас требуется, чтобы позиции из сменного задания сдавались в обозначенный срок. Так что не подведите, у вас для этого будет всё необходимое.

— Это уже другой разговор, — мужики остались довольными.

Конечно, теперь всю возню с получением заготовок, поиском инструмента и оснастки я брал на себя. Сам много лет пропахав рабочим, я прекрасно понимал, насколько этим облегчит жизнь работягам. Взамен же я просил вполне понятные вещи — выполнение плана. Будет непросто, всем нам придётся напрячься, но я понимал, что при должном рвении результат не заставит себя ждать.

Напоследок я попросил рабочих уведомлять меня, если они найдут в технологии производства несоответствие любого плана.

— Будем выявлять, исправлять и внедрять, — пообещал я.

Планерка закончилась, рабочие разошлись по цеху, чтобы провести ревизию своих приспособлений и накатать рациональные предложения. Если из этой задумки получится что-то годное, то на завтрашней планерке в кабинете Ромы я предложу делать так же другим мастерам. Заодно согласую порядок выплаты по рационализаторским предложениям.

Блокнотик, подаренный Серёгой, пришелся как нельзя кстати — чтобы не держать тонну информации в голове, я начал записывать все туда. Удобно, всегда под рукой и не путаешься в номерах технологий. Там же я сформулировал задачи, которые следовало выполнить до обеда. Чтобы запустить новый формат работы уже с завтрашнего дня, сегодня надо закатать рукава и как следует поработать.

Работу начал с похода в архив. У меня на руках был целый список номеров техпроцессов, и их подшивки надо получить на руки.

— Ну, как тебе работается на новом месте? — спросила меня архивариус, мило улыбаясь.

— Вкатываюсь потихонечку, — заверил я и тут же положил перед ней немаленький список примерно из сотни позиций. — Мне бы техпроцессы получить, поможете?

Архивариус посмотрела на лист, затем перевела взгляд на меня.

— Какой конкретно номер тебе нужен?

— Все, — я улыбнулся ей в ответ.

— Все⁈ — улыбка мигом сошла с её лица, и архивариус натурально выпучила глаза. — Егор, у нас до 1 апреля ещё полгода, или ты уже у своего Серёжи шуток нахватался?

— Я серьёзно, — заверил я, пододвигая лист ближе к архивариусу.

— Ничего себе ты вкатываешься, да так и укатиться можно, — она взяла лист. — И зачем тебе столько?

— Мы план пересматриваем, — пояснил я. — Если надо помочь — могу.

— А, — архивариус отмахнулась. — Еще чего не хватало, от вас помощи, как от козла молока. Чтобы ты мне потом все тут напутал!

— Наше дело предложить.

Архивариус пошла в архив и, видя, что я все ещё стою у перегородки, добавила:

— Ты что, ждать собрался, глаза мозолить? Так тут на полдня дел. Приходи после обеда, всё и заберёшь.

— Спасибо! Обязательно зайду.

— Погоди, Егор, ты мне скажи чего вы удумали? Это ко мне другие мастера придут?

— Придут, не сегодня, так завтра. Я хочу, чтобы цех работал… правильно, — признался я.

— Эх, знаешь, сколько таких хотящих было, — вдохнула архивариус. — Все мы когда молодые — идеалисты, а потом всё меняется, с возрастом.

— Не стоит прогибаться под изменчивый мир.

Пусть лучше он прогнётся под нас… — вспомнил я текст песни «Машины времени».

— Ну ладно. Всё одно не стой тут пнём. Через два часа приходи!

Друзья! Рекомендуем свежий цикл Дамирова. Вышел шестой том. А на все тома серии хорошие скидки. Жанр: Попаданцы в СССР.

Я погиб и очутился в прошлом. СССР в самом расцвете 1978 г. Все бы ничего, вот только я молодой кинолог и служу в милиции. Попал, так попал! НА ВСЕ ТОМА СЕРИИ СКИДКИ! https://author.today/work/353762