Затерянные в солнце

==== Глава 7. Ошибка Неназываемого ====

В задумчивой черноте медленно и тихо опускались золотые перья. Или звезды. Или снежинки. Или не опускались, а просто плыли, вокруг, везде, со всех сторон, и через нее тоже. Здесь был покой тишины чистой, как воды не тревожимого ни дуновением высокогорного озера, как легкий ветер, едва качающий тонкие травы и мягко оглаживающий пушистые спинки разлетающихся в разные стороны мотыльков, как замершие на фоне светлого ночного летнего неба верхушки сосен, когда можно пересчитать каждую иголочку, на которую падают и насаживаются серебристые звезды.

Эрис была всем, и огромные шири открывались ей, проходя сквозь нее. Разноцветные волны звука прокатывались, мягко и нежно, как неторопливый прибой, лижущий разогретый на солнце песок и разбивающий об него свои пушистые пенные гребни. Она смотрела вглубь, прямо сквозь эти шири, она была всем.

Присутствие. Что-то родное и такое до боли нужное колыхнуло ее бесконечное спокойствие, взбаламутило его, как настырный весенний ручеек, вливающийся в бездвижную лужу, в которой отражается небо. И следом пришло ощущение: золотая твердость и мягкость, какая бывает только у свежесрубленной древесины, которую выгладил до зеркального блеска рубанок; искорки смеха, похожие на щекотку крепкого меда Нуэргос; запах вишневых лепестков в уединенном, затерянном и спрятанном ото всех уголке гор, где испарения поднимаются над горячей водой, слегка шевеля розовое кружево вишен. Тиена.

Все внутри Эрис запело, зазвенело, задрожало от золотой вибрации, прошившей тело насквозь, открывшейся ей навстречу. Эрис чувствовала ее где-то рядом, такую нужную, такую родную. Будто ее сильные, покрытые сеточкой шрамов руки обнимали кольцом, защищая от всего на свете, будто тепло ее дыхания слегка щекотало волосы за ушком, а затылком чувствовалась вечная кривоватая ухмылка, словно у большого пса, разлегшегося на первом весеннем солнце и вывалившего язык на бок, жмурясь от солнечных лучей. Они были рядом, так близко друг к другу, так друг в друге, как не были никогда, даже в самые пронзительно-сладкие моменты близости. Тиена текла в венах Эрис, растворялась в ее душе, стучала ее сердцем, и Эрис улыбнулась ей всем своим существом, вкладывая в эту улыбку запах белых ландышей, чьи нежные соцветия покачиваются на легком ветерке, теплую землю и мягкую траву под босыми ступнями и ажурное небо над головой сквозь зеленый лиственный узор. А потом очнулась.

Издали доносилось ворчание развороченной земли, которая очень медленно, но верно успокаивалась. Эрис чувствовала ее, недовольную, раздраженную тем, что ее потревожили, но уже успевшую устать и вновь начавшую засыпать. Рябь на ней становилась все тише и тише, деревья, что раньше рвались под ураганным ветром, склоняясь ветвями едва ли не к самой земле, сейчас лишь слегка вздрагивали, будто дивясь тому, что только что происходило и уже закончилось. Ураганный ветер, что какое-то время назад ломал вековые исполины как тонкие прутики, умчался рвать тучи и швырять их друг в друга куда-то на запад, к бесконечному Океану, где места для его ярости было гораздо больше. А огонь из глубин шипящим котом уполз в дальний угол и уснул там, лишь изредка еще высвечивая алым глазом из каверн, будто проверяя, не потревожат ли его вновь.

Эрис выдохнула, потом глубоко вдохнула и выдохнула вновь, моргая и глядя в темное небо над головой. Возвращалось ощущение тела: отсыревшая одежда и зудящая от ожогов кожа, твердые корни под спиной, мокрые листья, запутавшиеся в волосах. Следом пришел и звук. Сначала едва различимое гудение, словно вой ветра в скалах, потом и все более и более понятные голоса, которые вдруг рассыпались на отдельные тональности, засверкав, будто драгоценные камни, и обросли именами. Громче всех сейчас говорил Сын Ночи Рольх, и в голосе его явственно звучала усталость:

— Мы сделали все, что могли. Сделать больше не смог бы никто.

— Неужели же нет никакой возможности вылечить его? — голос Лейва надрывался, словно он с трудом сдерживал слезы. — Чтобы совсем прогнать эту заразу? Вы же Анкана! Вы же должны знать все на свете!

— Мы знаем достаточно о том, что нужно знать, — сухо ответила ему Истель.

— Какой толк понимать, как вращаются небесные тела, и при этом не иметь возможности спасти жизнь человеку? — вскричал Лейв. — Что толку от всей вашей науки, если вы не можете спасти всего одну человеческую жизнь?

— Успокойся, Лейв, — примирительно произнес Бьерн, гудя, словно усталый медведь. — Не стоит так.

— Не стоит?! Не стоит?! Речь же идет о твоей жизни!

— Я знаю. И поэтому — заткнись.

Эрис сбросила с себя остатки забытья, оперлась ладонями о землю и медленно села. Ощущение мокрой земли и листьев под пальцами было даже приятным. Окружающее пространство заливал свет от двух костров, разбитых на небольшом расстоянии друг от друга. У дальнего сидели вельды и анай, над Бьерном склонялись оба Анкана, внимательно изучая его лицо. Только вот анай было как-то слишком мало, кого-то не хватало…

Острые когти боли вонзились прямо в грудь, и на миг Эрис забыла, как дышать. Эней. Перед глазами вновь пронеслась эта картина: рассеянная улыбка Эней, глаза, что медленно тускнеют, выступившая на губах кровь. Ногти до боли, до крови вонзились в ладони, а Эрис закрыла глаза и сжала зубы. Казалось, что голову и глотку сейчас разорвет от поднявшихся тяжелой горячей волной слез. Хотелось упасть на землю и выть, скрести ее ногтями и биться, пытаясь хоть как-то вывести ее изнутри.

Соберись! Эрис зажмурилась еще сильнее, стараясь дышать как можно ровнее и держать себя в руках. Соберись немедленно! По погибшим Воинам не плачут! Тебя учили этому всю твою сознательную жизнь, вот и терпи!

— Эрис! Она очнулась! — громкий голос нимфы выдернул ее из черного колодца боли, куда она так стремительно падала.

Эрис еще раз глубоко вздохнула, загоняя слезы как можно глубже. У нее будет время, но не здесь и не сейчас.

Послышалось мягкое шуршание земли под сапогами, а потом тихий шелест, словно что-то, едва касаясь земли, волокли поверх листьев. Эрис открыла глаза, стараясь придать лицу спокойное выражение, и взглянула на присевшую возле нее на корточки сестру. Свет от костра обрисовал ее тело, за плечами горбились огромные птичьи крылья. Эрис сморгнула, глядя на них. Кажется, она никогда не сможет привыкнуть к тому, что произошло с сестрой. Это все просто в голове не укладывалось.

— Ты в порядке? — Лэйк внимательно взглянула на нее своими темно-синими глазами. Ее прямые черные брови сдвинулись к переносице, а длинный подбородок придавал сходства с волчьей мордой, еще больше подчеркивающегося черными патлами, спадающими на глаза. Эрис вдруг подумала, что не удивилась бы, если бы у Лэйк шевельнулись уши, словно прислушиваясь к звукам ночи. — Ничего не болит?

— Я в порядке, — кивнула Эрис, окончательно стискивая себя в железных тисках воли. Поплачет потом. Не здесь. Взглянув поверх плеча Лэйк, она спросила: — Что происходит?

— Все в сборе, — отрывисто ответила сестра. — Анкана вылечили Найрин: ее сильно обварило кипятком во время бегства из города. Одного из вельдов, Бьерна, поразила какая-то их болезнь, которую они называют дикостью. Вылечить ее Анкана не могут, но, насколько я поняла, какое-то время еще этот Бьерн протянет. Еще его макто погиб.

— Что мы делаем дальше? — Эрис взглянула сестре в глаза и увидела на самом их дне ту же мертвенную пустоту, что была и у нее в душе.

— Дальше мы уходим отсюда, как можно скорее. Ты разрушила город, но вельды видели в лесу огромную армию дермаков. Их сотни тысяч, и мы должны попасть домой до того, как все они обрушатся на земли Раэрн. — Лэйк оглянулась через плечо и добавила: — После того, как все отдохнут, конечно. Найрин не сможет провести нас в таком состоянии. Ей нужно как минимум несколько часов сна.

— Поняла, — кивнула Эрис, отчаянно цепляясь за информацию. Сейчас ей было нужно что-нибудь, что угодно, лишь бы отвлечься от терзавшей грудь боли.

Издали доносились громкие голоса: спорили между собой вельды и Анкана. Потом Истель подняла голову, словно почувствовав взгляд Эрис, и посмотрела ей прямо в глаза. Ощущение было тяжелым и холодным. Даже спустя почти что месяц совместного путешествия и множество всего пережитого, Эрис так и не определила для себя, как же она относится к Дочери Ночи. Ведьма была холодна и рассудительна; казалось, никакие человеческие чувства не присущи ей за исключением, разве что, раздражения. И еще у нее была какая-то цель, ей что-то нужно было от анай, Эрис это прямо всем нутром чуяла. Скорее всего, ей нужна была Найрин, но уж больно внимательно она оглядывала и остальных сестер, словно примеривалась или взвешивала их, рассматривая со всех сторон, как скот перед покупкой. Зачем-то все они ей сдались, и Эрис это ох как не нравилось. Рольх был проще: он общался с ними, терпеливо выслушивал их постоянные жалобы и препирательства, почти никогда не срывался, да и вообще казался гораздо ближе к живым людям, чем эта женщина.

— Они опять что-то задумали… — рассеяно пробормотала себе под нос Эрис.

— Анкана? — Лэйк только глаза скосила, не став поворачиваться целиком, а потом тяжело вздохнула. — Они все время что-то задумывают и делают, не ставя нас в известность, даже если дело напрямую нас касается. Я уже жду не дождусь момента, когда мы наконец-то простимся навсегда.

— Что-то мне подсказывает, что ты его не дождешься, — хмуро заметила Эрис, наблюдая за тем, как Истель что-то негромко говорит Рольху, показывая головой на них с Лэйк. Сын Ночи выпрямился, взглянул в их сторону и громко проговорил:

— Ты вовремя очнулась, Эрис дель Каэрос. Подходите сюда, пришло время обсудить наши дальнейшие действия.

— До того, как это обсуждать, я бы с радостью узнала, что тут вообще произошло, — проворчала Эрис, опираясь на руку Лэйк и поднимаясь на ноги. Тело чувствовалось странно слабым, но ходить она могла.

— Будем надеяться, что хоть это они нам расскажут, — хмуро кивнула рядом Лэйк.

Вдвоем они подошли к костру вельдов и Анкана. Тут же сидели, обнявшись, Торн с Найрин, причем дочь царицы держала нимфу так, словно боялась, что та в любой миг может исчезнуть. Рядом с ними расположилась Саира, вытянувшая свои длиннющие ноги на полполяны и опиравшаяся руками о бревно, на котором сидела. Вид у нее был задумчивый, но когда взгляд обращался на вельдов, на лице появлялось выражение плохо сдерживаемого раздражения и гадливости.

Что касается самих вельдов, то они выглядели какими-то всклокоченными и встревоженными. Все они собрались вокруг сидящего в центре Бьерна, который прятал под тряпицей левую ладонь. Эрис вывернула глаза, чтобы посмотреть, что у него с рукой, и отшатнулась: для ее внутреннего зрения запястье вельда выглядело так, словно Бьерна покусали бешеные собаки, и у него началась гангрена. Кожа вздулась и светилась изнутри трупно-бордовым огоньком, пальцы были скрюченные, будто когти хищной птицы, и постоянно конвульсивно подергивались. Вид у Бьерна был измученный до предела, но он упрямо сидел, сохраняя лицо спокойным. Этот паренек был гораздо крепче, чем выглядел. Эрис надеялась, что этого ему хватит, чтобы долго протянуть с такой раной.

Единственным, кто взглянул на Бьерна, а потом сразу же занялся своими делами, был Кирх. Сейчас он не участвовал ни в какой беседе, а разложил у костра банки, склянки и кучу пакетиков с травами и припарками и с удвоенной силой толок что-то, следя за котелком, в котором на огне кипятилась вода. Эрис с любопытством взглянула на него. Вид у парня был такой решительный, словно он решил создать лекарство от болезни, излечить которую не смогли даже Анкана при всей их мощи обоих Источников. Эрис только хмыкнула, глядя на то, как он, сведя к носу красивые черные брови, что-то быстро перетирает в ступке. Возможно, они не так уж и сильно отличаются от нас. Во всяком случае, упрямства им не занимать, как и анай.

Рольх кивнул им головой, указывая на придвинутое к костру бревно, и Эрис опустилась на него, разглядывая остальных членов отряда. Ощущение было крайне странным. Бесконечный день, за который, казалось, прошла целая маленькая жизнь. Множество событий и новой информации, которую они узнали сегодня. А потом еще и разрушение Кренена. Эрис до сих пор чувствовала, как волны первозданной мощи слегка колеблют землю глубоко под ними, и она лениво отвечает им утробным рокотом. Роксана, поверить не могу, что все это сотворила я.

Истель молчаливо взглянула на Сына Ночи, и он кивнул ей, понимая без слов. А потом повернулся ко всем собравшимся.

— Времени у нас не слишком много, выступать нужно как можно скорее. На юг движется огромная армия дермаков. Мы с Истель отследили ее перемещение издали, но близко подходить не рискнули. К тому же, Дитр и Бьерн видели ее сверху и могут подтвердить мои слова.

Оба вельда кивнули. Эрис приметила, что лицо ведуна Дитра сильно воспалено: все рубцы покраснели, некоторые открылись, и из них сочилась сукровица. Причем, судя по всему, исцеление Анкана не помогло ему. Или они его просто не предлагали?..

— Сколько их? — хрипловато бросила сидящая рядом с Эрис сестра.

— Насколько мы поняли, тысяч восемьсот, не меньше, — ответил Рольх. — К тому же, с ними около пяти тысяч стахов, Псари с как минимум тремя Сворами и еще пять сотен ведунов.

Эрис ждала большую цифру, но не чего-то подобного. У костра воцарилась звенящая тишина, а сама она ощутила, как вымораживают липкие пальцы страха каждую косточку. Восемьсот тысяч! А ведь она надеялась, что уничтожила большую часть дермаков на месте, разрушив Кренен!

Словно вторя ее мыслям, подала голос Торн:

— Но ведь… Эрис ведь обрушила на них город. Мы же все видели! — Торн упрямо выпятила свой длинный подбородок, как делала всегда в детстве, но ее стальные глаза слишком быстро перебегали с Истель на Рольха и обратно, выдавая крайнее смятение.

— Да, ты права, развалины Кренена погребли под собой оставшуюся армию дермаков, и я даже предполагать не хочу, сколько их там было, — кивнула Истель, устало потирая висок. — Не говоря уже о том, что камнями раздавило и будущие кладки дермаков, и маток, что означает, что новых войск в ближайшее время здесь уже не выведется. Так что хоть в чем-то мы победу одержали.

— Победу! — фыркнул Лейв. — Восемьсот тысяч дермаков идут на юг, и это вы называете победой?

— Умей радоваться тому, что имеешь, — морозно взглянула на него Истель. — Еще неизвестно, сколько бы их было, если бы Кренен не рухнул. — Она повернулась к Эрис и пронзительно взглянула на нее. — Я так понимаю, что ты использовала свои возможности для того, чтобы контролировать разумы дермаков, не так ли?

Все сидящие у костра одновременно посмотрели на нее, и Эрис почувствовала себя слегка не в своей тарелке. Она терпеть не могла привлекать всеобщее внимание, тяготилась им и не любила такие ситуации. Не говоря уже о том, что сейчас она сама крайне смутно и размыто помнила то, что случилось сразу же после смерти Эней. К тому же, эти воспоминания вызывали невероятную боль, и тревожить их еще раз ей уж точно не хотелось. Ты — анай. Однажды Тиена женится на тебе, и ты станешь Держащей Щит. И тоже каждый раз будешь робеть, когда на тебя будут смотреть другие люди? Постаравшись скрыть эмоции, Эрис пожала плечами:

— Честно говоря, Истель’Кан, я понятия не имею, что я сделала. Я помню, что ощущала себя внутри дермака, потом внутри десяти дермаков. А потом все очень размыто и темно, и я ничего не могу припомнить конкретно.

— Но ты же контролировала действия того первого дермака, так? — Эрис кивнула, и Истель продолжила. — И ты помнишь, как именно проникла в его голову, да?

Эрис вновь неуверенно пожала плечами.

— Вроде бы помню. Это почти то же самое, как сливаться с деревьями или путешествовать сквозь материю, только немного иначе. Но я не помню, что со мной было дальше.

— Дальше произошел выброс силы, — проговорил своим густым голосом Рольх, глядя на нее. — Ты уже не могла остановиться. Испытывая гнев за смерть своей сестры, ты перестала контролировать собственную мощь, и вот, во что это вылилось.

— На это способны только Первопришедшие эльфы, — подхватила Истель, не спуская с нее глаз. — Сильнейшие из них могут контролировать до двух десятков созданий с психикой и разумом, близкими к человеческим. Ты держала под контролем около трех сотен дермаков.

Эрис непроизвольно сглотнула, чувствуя на себе взгляды всего остального отряда. Она и знать не знала, что делает. Я никогда не причиню вреда моему народу! Никогда! И другая мысль сразу же напластовалась на первую. Они сказали, Первопришедшие эльфы. Значит, я из Первопришедших? Этого не может быть!..

— Но как так получилось, Дети Ночи? — Эрис гордилась хотя бы тем, что ее голос не дрожал. — Я же полукровка, даже меньше. Крови эльфа во мне всего-то четверть!

— Мы говорили тебе о том, что кровь Первопришедших передается их потомкам до третьего поколения. Судя по всему, твоя бабка была из тех, кто пришел в Этлан из-за Кругов Мира, ведя за собой других эльфов. Ее кровь смешалась с кровью еще более древней, кровью расы гринальд, первых существ, созданных богами, но измененной, улучшенной. — Взгляд Истель остекленел, словно она видела что-то, невидимое окружающим, или находилась в состоянии глубочайшей задумчивости. — Трон Ночей никогда не изучал кровь анай. Разрушения, последовавшие за окончанием Танца Хаоса, были поистине страшны, и гибель расы гринальд стала невосполнимой утратой. Крол была обвинена во всех грехах, и след ее затерялся среди бесконечных равнин Роура.

— Вы говорите так, словно Крол ни в чем не виновата, — проговорила Торн, и в голосе ее звучало сомнение. — Словно то, что сотворила Крол с народом гринальд, не было ужасно, даже наоборот.

— Естественно, эксперимент Крол привел к уничтожению расы гринальд. Но при этом он и создал новое. Два народа, отличные друг от друга, но кое в чем схожие, — подхватил Рольх. — И у анай, и у вельдов очень хорошо развит сердечный центр, который называется малхейн. Именно благодаря ему вельды могут контролировать своих макто, а анай — развивать то, что вы называете даром Богинь. Ничто в этом мире не ведет только к плохому. У каждого события всегда есть и положительные, и отрицательные последствия.

Эрис задумчиво кивнула головой. Эта ее догадка подтвердилась, дар обращения с крыльями действительно оказался следствием изменения, привнесенного Крол в их тела. И пошел им только на пользу, как и сказал Рольх. Оглядев членов отряда, Эрис убедилась в том, что они тоже постепенно приходят к этой мысли. Кое-кто кивал на слова Сына Ночи, кто-то непроизвольно трогал рукой грудь. Саира даже проворчала что-то под нос, и Эрис услышала обрывок фразы: «… хоть что-то бхара сделала правильно». Она непроизвольно улыбнулась; казалось, Саиру ничто в этом мире не могло изменить.

Истель, тем временем, заговорила дальше:

— После катастрофы в Кренене, устроенной их царицей, анай, естественно, хотели, чтобы о них все забыли, потому и укрылись в Данарских горах, отрезав себя от общения с остальными народами и создав собственную, отличную ото всех культуру. Возможно, если бы мы изучали вас раньше, то смогли бы развязать этот узел между вами и вельдами еще много лет назад. Только Западный Этлан слишком далеко от основного цивилизационного центра, малонаселен, не имеет развитых народов высокого уровня, и Трону Ночей не слишком интересна была его история. До того момента, как не зашевелился Неназываемый за Семью Рубежами.

— Выходит, вот зачем вы здесь? — губы Тьярда искривила сардоническая усмешка. — Исправить собственную невнимательность? Нашими руками уничтожить врага, которого вы сами же и проглядели?

— Мы здесь для того, что исправить то, что было однажды сломано, Сын Неба, — холодно взглянул на него Рольх. Тьярд принял взгляд и выдержал его, так же пристально глядя в ответ. На Рольха это не произвело должного впечатления. — Поскольку теперь вы собственными глазами видели истину о своем прошлом, мы можем объяснить вам то, зачем мы здесь.

— Не прошло и месяца! — фыркнула Саира, закатив глаза. Рольх проигнорировал ее.

— После окончания Первой Войны, в которой был повержен Крон, гринальд, сыгравшие в ней одну из первых ролей, вернулись в Западный Этлан, на свою родину. Сюда, к берегам Внутреннего моря, — Рольх кивнул головой на северо-запад. — В то время, как эльфы Срединного Этлана не смогли удержать единство гигантской империи, созданной Ирантиром после разгрома Крона, и их государства начали дробиться и падать под ударами соседей одно за другим, гринальд только наращивали свою мощь, военное и торговое превосходство. Орлы были сильны, прекрасно сражались, в данниках у них ходили те самые корты, которые сейчас служат вельдам. Их город процветал, оставаясь оплотом Коалиции Сил Света, охраняющим Семь Преград и спящего за ними Неназываемого. Они, в общем-то, и осуществляли контроль над тем, чтобы Неназываемый не вырвался из своей темницы, чтобы никто не смог помочь ему вернуть могущество. Естественно, что такая сильная раса стала препятствием на пути к возвышению Сети’Агона, занявшего место Крона и возглавившего его армии. Гринальд нужно было уничтожить, любой ценой. И повод не заставил себя ждать. — Рольх задумчиво взглянул в огонь. — Танец Хаоса всегда несет с собой только разрушения и смерть, деструкцию и крушение всего. Мир лихорадит в агонии, и этим охотно пользуются те, кто знает, как это сделать.

— Неназываемый воздействовал на разум Крол, — подхватила Истель. — Она была женщиной горячей и амбициозной, к тому же, способной к Соединению. Трон Ночей много лет следил за ее способностями и возвышением. К ней отправляли послов, предлагая обучение, настаивая на нем, объясняя его практическую необходимость и выгоду для самой Крол, но она ничего не желала знать. Как старшая раса, гринальд имели право отдавать своих детей на учебу к Анкана только по их собственному желанию. Потому наши послы отчаялись что-либо поделать с царицей и были отозваны обратно в Лес Ночей.

— То есть, зная, какая она, вы просто сложили руки? — вновь подол голос Лейв. В его глотке клокотало рычание. — Зная, что эта полоумная баба может уничтожить полмира, вы просто ушли?!

— Не забывай, что былое влияние Трона Ночей давным-давно уже было забыто и потеряно в веках. Мы могли лишь советовать, мы не могли приказывать. Тем более, такой, как Крол, — поджал губы Рольх.

Лейв только покачал головой и прорычал себе под нос какие-то проклятия. Истель спокойно взглянула на него, а потом продолжила говорить:

— План Неназываемого был до крайности прост: уничтожить гринальд. К тому времени власть его возросла, а сон стал беспокоен и легок. К тому же, ему помогали. Времена страха и безумия Первой Войны были забыты, и многие амбициозные и слишком рвущиеся к власти и богатству люди тайно переходили на службу другой стороне, надеясь, что это принесет им еще больше денег и славы. Впрочем, конец свой они встретили вместе с другими жителями Кренена, потому что Тени глубоко равнодушны даже те, кто действует в ее интересах.

— Туда им и дорога, бхарам продажным, — проворчала под нос Саира, и Эрис удивленно вскинула брови, когда Лейв неохотно кивнул, соглашаясь с ее словами.

— В итоге, Неназываемый достиг своей цели, — заговорил Рольх. — Крол обуяли видения, и полилась кровь. А чем больше лилось крови, тем сильнее рос страх. В конце концов, страх накрыл город плотным одеялом, привлекая к нему множество голодных сущностей из тонких миров, которые и завершили дело. Гринальд были уничтожены. Мужчины-Орлы укрылись далеко в горах к востоку отсюда, вельды откочевали в Гнездовье, а анай обосновались в Данарских горах. Дальше нужно было приложить лишь совсем немного усилий, чтобы когда-то бывшие одним народом вельды и анай люто возненавидели друг друга и возвели войну между собой в ранг священной. И Неназываемый достиг своей цели, создав все условия для того, чтобы никто не мешал ему вновь обрести силу.

— А эти оставшиеся Орлы? — не оборачиваясь и не отрываясь от своих склянок, спросил Кирх. — Они все еще где-то обитают? Помогут ли они нам, если мы позовем их?

— Орлы до сих пор существуют, но их осталось слишком мало, — покачал головой Рольх. — К тому же, насколько я знаю Беласа, вряд ли он согласится вести своих людей сюда. Он был еще ребенком, когда пал Кренен, но видел все, что тогда творилось, и питает лютую ненависть как к этому городу, так и к своим бескрылым сородичам, считая их виновными во всем. Так что не ждите, он не придет.

— То есть все эти годы анай и вельды только и делали, что плясали под дудочку Неназываемого? — Найрин вскинула на Рольха свои зеленые глаза. На щеках у нее выступил румянец гнева. — Словно какие-то проклятые марионетки делали то, что он хотел? А теперь он просто вырежет нас, как баранов?

— Да, если вы его не остановите, — кивнула Истель.

— Как мы его остановим? — подалась вперед нимфа. — У него восемьсот тысяч солдат, это почти миллион! Мы ведем войну уже проклятых три года, и силы на исходе! Что мы противопоставим этой армаде?

— У вас есть то, чего нет у Неназываемого, — в синих глазах Рольха вдруг сверкнула улыбка.

— Что? — раздраженно осведомилась Найрин.

— Ты, — Рольх слегка улыбнулся, а Найрин остолбенела и заморгала, не понимая его слов. Взглянув на Эрис, Рольх добавил: — И ты, — потом его взгляд скользнул в сторону Лэйк. — И ты. И ты, Сын Неба. — Тьярд пошевелился на своем бревне. — Вы все и каждый из вас в отдельности. Вы и есть ошибка Неназываемого.

Эрис оглянулась, повсюду встречая удивленные ответные взгляды. Все они, судя по всему, были обескуражены словами Рольха, и только один Кирх тихонько улыбался под нос, продолжая толочь свои травы.

— Но… в нас же нет ничего необычного, — неуверенно подал голос Лейв. — Да, кто-то из нас сильнее других, кто-то умнее…

— Конечно же, этот кто-то — ты, — хмыкнул рядом Бьерн, и Дитр улыбнулся ему, но Лейв деланно не обратил на это внимания.

— … кто-то талантливее других. Но что мы можем противопоставить самому Неназываемому?

— У каждого из вас свой талант, — Истель зорко смотрела на них, теперь точно совсем соколица, только черные глаза поблескивают в отсветах костра. — И каждый из вас силен в чем-то своем, что делает его неповторимым и уникальным. Но дело даже не в этом. Дело в том, что ваш полет сюда, то, как сложились его обстоятельства, то, что вы здесь увидели, то, как во второй раз пал Кренен, — все это набор случайностей, совершенно выбивающихся из общего ритма, которые Неназываемый просто не смог предугадать. И в этом я вижу волю Создателя, Своей рукой направившего вас всех сюда.

— Но вы же сами сказали, что это лишь случайности, а не чья-то воля, — вздернула одну бровь Саира. Поцокав языком, она картинно покачала головой: — Что-то не вяжется в ваших словах, Дочь Ночи.

— Разум Создателя стоит выше разума Неназываемого. И все, что происходит в мире, так или иначе, происходит по воле Создателя. Лишь он один плетет вязь случайностей, на первый взгляд незаметных, которые под вашими ногами складываются в широкую ровную тропу, ведущую вас кратчайшим путем к вашей цели. И лишь ему одному ведомо, в чем же эта конечная цель заключается, — взглянула на нее Истель.

— Это все очень хорошо, но как это связано с нами, Дочь Ночи? — спросил ее Бьерн. — Нам-то что делать?

Истель оглядела их всех, подолгу задерживаясь взглядом на каждом. Рольх только задумчиво улыбался, глядя в пламя. Лицо его было спокойно и при этом как-то подсвечено изнутри. Эрис вдруг пришло в голову, что эти двое верят в своего Создателя едва ли не сильнее, чем анай в Небесных Сестер. Это почему-то сближало ее с ними, словно она ощущала смутное необъяснимое родство.

— Каждый из вас оказался здесь не просто так, какие бы дороги его сюда ни привели, и что бы с ним ни произошло, — Дочь Ночи говорила тихо, но что-то такое было в ее голосе, что он, казалось, заполнял все пространство вокруг них. — И каждый из вас, так или иначе, сыграет свою роль, когда придет время. Пока же я могу сказать вам только одно: чтобы победить дермаков, вам нужно объединиться. Причем не только анай и вельдам, но вельдам и кортам. — Она обернулась к Тьярду, и он серьезно взглянул в ответ. — Вы слишком долго были разъединены чванством и гордыней с одной стороны, фанатичным обожанием и унижением с другой. Это необходимо изменить.

— Я знаю это, Истель’Кан, — негромко проговорил Тьярд. — Это будет сделано.

— Это необходимо, но этого тоже будет недостаточно, — Истель нахмурилась. — Дермаков слишком много, и, даже если вы объединитесь в одну армию кортов, анай и вельдов, вам все равно не хватит сил, чтобы остановить их. Но у вас есть еще союзники. На юге, в Заповедном лесу, живут Первопришедшие эльфы. Когда-то они были союзниками гринальд, известны даже случаи межрасовых браков между ними и Орлами. В этом и состоит причина того, почему у вельдов до сих пор есть с ними торговые договора. Возобновите сотрудничество. Договоритесь с ними. У вас есть, что предложить им, есть даже те, кого они выслушают, — взгляд Истель будто случайно скользнул по Эрис и Дитру, и Эрис сразу же пристально взглянула на ведуна. Что же в нем было такого, что он мог договориться с эльфами? И не связано ли это было с его странными шрамами?

— Первопришедшие не допускают никого в свои владения, Дочь Ночи, — негромко напомнил ей Тьярд. — Вполне возможно, что они развернут наше посольство на полпути, даже не выслушав его.

— Вы изыщите способ, я уверена в этом. Слишком долог путь, что уже пройден, чтобы все это закончилось поражением, — голос ведьмы звучал уверенно и спокойно.

— А что насчет Трона Ночей? — Найрин прищурилась, глядя на Анкана. — Учитывая сложность ситуации, учитывая, что слежка за Неназываемым — ваша обязанность, не поможет ли Трон Ночей?

— Трон Ночей не вмешивается в события внешнего мира никогда. Таково правило. — Рольх говорил спокойно, но в голосе его прорезались железные нотки.

— Почему? — нимфа улыбнулась уголком губ. — Потому что вас обидели несколько тысячелетий назад, изгнав из Совета, и вы до сих пор не можете смириться с этим и дуетесь на весь окружающий мир?

— Нет, не поэтому, — Истель взглянула на нее, и глаза у нее похолодели. — А потому, что мир сам не хочет, чтобы мы ему помогали, отвергает нашу помощь в любых видах.

— Ну вот мы не отвергаем, — улыбка нимфы стала еще шире. — Помогите нам. Это было бы очень кстати.

— Одного твоего слова недостаточно, Найрин дель Каэрос, — взглянул на нее Рольх.

— Хорошо, а если анай, вельды и эльфы попросят вместе? — настаивала Найрин. — Что тогда? Вы поможете?

Анкана переглянулись с ничего не выражающими лицами, потом Истель поджала узкие губы, а Рольх отрицательно покачал головой.

— Исключений не бывает. Трон Ночей напрямую никогда не вмешивается в конфликты государств Этлана.

— Тогда зачем вы здесь? — нимфа подалась вперед, и в голосе ее прорезалось плохо сдерживаемое раздражение. — Что вам здесь нужно? Вся ваша помощь, мудрые советы, то, что вы привели нас сюда, — зачем?

— Мы ищем Аватар Создателя, — Истель жестко взглянула на нее. — Грядет Танец Хаоса, время пришло, да и все знаки указывают на это. Они должны быть найдены до того, как мир погрузится в пучину войны и ненависти.

— Вы ищете их среди нас? — Торн очень недобро воззрилась на Истель. — И кого же из нас, позвольте спросить, вы собираетесь отправить на смерть? Не Найрин ли?

Вопреки ожиданиям вместо Истель ответил Рольх. Голос его звучал глухо, в глазах плясало пламя костра.

— Поначалу мы считали Аватарами двоих — Лэйк дель Каэрос и Боевую Целительницу Найрин. Дата ее рождения неизвестна, и в становище Сол она попала при весьма странных обстоятельствах. Не говоря уже о том, что ее сила очень велика, а Аватары всегда — сильнейшие среди живых. К тому же, в прошлый раз одна из Аватар родилась нимфой, а представители этого народа остались лишь в Западном Этлане, в самых диких уголках Заповедного леса. Искали здесь также и потому, что анай пошли от расы гринальд, павшей в прошлом Танце Хаоса. Все указывало на вас, но это не вы. Лэйк не способна Соединяться, а судьба Найрин лежит на другом пути. — Рольх заговорил громче, настойчивее. — Но Создатель недаром привел нас сюда. И дело даже не в том, что Неназываемый стремится уничтожить ваши земли, и наша цель — каким-то образом остановить его от возвращения. Грядет Танец Хаоса. Мир замер, ожидая бури, страшнейшей и жесточайшей, а вы достаточно сильны, чтобы эту бурю выстоять. Вы будете нужны Аватарам, когда придет время. И раз однажды вы покинули их, отказавшись помогать в их битве, предав свои клятвы, уничтожив собственный народ, теперь вы должны будете встать рядом с ними и сделать так, чтобы они справились.

— Какое нам дело до каких-то Аватар Создателя? — фыркнул Лейв. — Зачем нам помогать им? Ведь сейчас ни одно из государств этого вашего Срединного Этлана не придет нам на помощь. Да и Аватары ваши все равно умрут в конце Танца Хаоса. Зачем нам лишние трудности?

— Так говорили жители разрушенного Кренена, когда Крол рвалась к власти, — криво усмехнулся Рольх, и под его ироничным взглядом Лейв покраснел, как свекла.

— Потому что Аватары умрут за вас, — просто сказала Истель, и что-то такое было в ее словах, что Эрис передернуло. — За каждого из вас, сознательно, по собственной воле откажутся от собственных жизней, чтобы купить вам свободу и мир. Как делали уже тысячи раз на бесконечных ветрах времени. Чтобы мир жил дальше, жертва должна быть принесена. И долг остальных в том, чтобы склониться перед этой жертвой.

— Будущий Танец Хаоса вполне может стать последним, — добавил Рольх. — Все указывает на то, что близится Конец Мира. Аватары могут проиграть свою битву, и тогда это коснется всех нас, всех и каждого. И в тот момент, когда разметанные штормовым ветром Танца Хаоса государства будут гореть в огне гражданских войн и бесконечных распрей, двум человеческим душам, умирающим за вас, нужна будет поддержка. Кто поддержит их лучше вас, тех, кто однажды видел огонь и кровь гражданской войны? Кто пережил уничтожение собственной расы и был перекован в раскаленном жерле страданий, усилий, веры и войны? Кто принял на себя самый первый удар Тьмы и грудью закрыл весь мир от ее алчных лап? Конец Мира начинается здесь, в этих землях, и мы видим его самые первые аккорды. И несмотря на это, мы в силах если не предотвратить его сами, то помочь тем, кто будет в состоянии это сделать.

Рольх замолчал, и над поляной вновь воцарилась тишина. Эрис чувствовала что-то звенящее в груди, медленно затвердевающее, словно каленая стрела. Это было похоже на тысячи сверкающих нитей бесконечной паутины, лишь одна из которых была надежной. Самой горькой и болезненной, самой трудной и тяжелой, но единственно верной.

— Мы согласны, — глухо проговорила Лэйк рядом с ней, и Эрис ощутила в ее голосе ту же самую решимость, что переполняла ее саму. — Анай выступят на Танец Хаоса вместе с Аватарами Создателя.

Все кивнули ее словам, даже Саира, несмотря на то, что Лэйк сейчас говорила за весь свой народ, в том числе и за ее клан тоже. С другой стороны костра закивали вельды, а Тьярд добавил:

— Народ вельдов и кортов выступит в поддержку Аватар Создателя. Даю свое слово.

Рольх просто устало выдохнул, прикрыв глаза, словно с его плеч свалился тяжелейший груз, а Истель вдруг улыбнулась, лучезарно улыбнулась, и улыбка эта разгладила вечно нахмуренные брови, осветила все ее лицо, отразилась в темных глазах. Эрис поймала себя на том, что это одно из самых странных и необычных зрелищ из всех, что она видела. За весь месяц Истель не улыбалась им ни разу, оставаясь холодной и каменной статуей без чувств. И теперь видеть в ней что-то человеческое было крайне непривычно.

— Вы станете глашатаями нового времени, — проговорила она, и в голосе ее звенело ожидание. — Вы станете надеждой мира, залогом его будущего, гарантом завтрашнего рассвета. Крылатые вы вернетесь в свой дом и принесете благую весть о том, что времена безумия и крови миновали, что настало время мира и любви. Вы станете первым лучиком света, пробившим тяжелые тучи, что заволокли весь мир, первым камушком, что обрушит лавину. И когда придет Час Бога, вы будете готовы.

Эрис непроизвольно кивнула, чувствуя, как решимость застывает стальным стержнем. Словно что-то, чему она не знала названия, но постоянно чуяла где-то внутри себя, сейчас обрело смысл. Возможно, именно для этого мы были рождены на свет. Возможно, это и есть воля Твоя, Огненная. И я вижу ее и подчиняюсь ей.

— Я хочу кое-что сказать, — вырвал ее из задумчивости голос Тьярда.

Эрис вскинула голову, глядя на то, как поднимается на ноги царевич вельдов. Все остальные тоже взглянули на него. Нагнувшись за бревно, он вытянул из-за него свое копье с наконечником, закрытым простыми деревянными ножнами. Любовно огладив рукой крепкое гладкое древко, Тьярд осторожно снял ножны с клинка и продемонстрировал его окружающим. На темной стали виднелись травленые символы: стилизованный трезубец и шестиконечная звезда.

— Это — копье Ярто Основателя, того самого, что увел вельдов из Кренена и основал город Эрнальд. Это — величайшая реликвия моего народа, отданная мне на хранение лучшим из людей, кого я знаю. Руки величайшей оружейницы сделали это древко и отполировали клинок с помощью волшбы, хоть он и не нуждается в этом. — Тьярд улыбнулся, глядя, как играет огненный свет на темной стали. В глазах его была нежность. — Это оружие создано с помощью энергии обоих Источников еще тогда, когда вельды и анай были одним народом. Его не нужно полировать, не нужно точить, и оно до сих пор не потеряло своей остроты. И сегодня, в знак вечного мира, что будет между нами до самого последнего дня, я отдаю его тебе, Лэйк дель Каэрос, — Тьярд ловко приподнял копье и положил его на ладони, протягивая Лэйк. Та встала ему навстречу, даже не моргая и пристально глядя в лицо вельду. Тьярд ровно встретил ее взгляд и проговорил со смешинкой в глазах. — Когда я впервые увидел тебя, то хотел убить на месте, не разбираясь. Тогда я нашел в тебе прекрасного соперника, великолепного воина, сражаться с которым было для меня честью. Когда правда о прошлом наших народов соединила нас, я нашел в тебе врага, и честью для меня стало бы умереть от твоей руки. И когда великие Боги открыли мне глаза, вернув крылья и мою жизнь, я нашел в тебе друга, и бесконечно дорожу этим. Возьми это копье. Пусть оно станет символом мира, как когда-то было символом войны. Пусть оно станет знаменем надежды на завтрашний день.

— Верго убьет тебя, — тихо пробормотал Кирх, качая головой, но на губах его была теплая нежная улыбка.

Эрис ушам своим не верила, раскрыв рот и глядя на то, как Лэйк склонила голову в знак почтения и приняла копье Ярто Основателя, бережно, обеими руками. Огладив древко ладонью, она хмыкнула и взглянула на Тьярда.

— Я клянусь тебе, Сын Неба Тьярд, что это копье никогда не прольет ни капли крови вельдов. — Тьярд согласно кивнул, а Лэйк продолжила: — Я бы и сама хотела кое-что подарить тебе взамен в знак мира.

Ее рука потянулась к ножнам долора на поясе, и Эрис забыла, как дышать.

— Что ты делаешь?! — почти что в истерике выкрикнула Саира. — Остановись! Немедленно остановись! Это же то, что делает нас анай!

— Не долор делает нас анай, Саира, — Лэйк повернулась к ней и посмотрела в глаза. Что-то такое было в ее лице, сильное и бесконечно светлое, наполненное такой мощью, что Эрис больно было смотреть. — Не наши обычаи, не наши традиции, даже не наша земля. Анай нас делает наша вера и наше упрямство. Я поняла это только сегодня утром, — Лэйк рассмеялась и покачала головой, задорно, как девчонка. — Тот камень, на котором написана история гринальд. На котором сказано, что Небесных Сестер не существует. Это он открыл мне глаза на все. Какая разница, по большому счету, существуют Они или нет? — Найрин ахнула, а Саира прорычала сквозь зубы проклятие, но Лэйк продолжала, не слушая их. — Дело не в этом. Дело в том, что мы верим в Них. Мы верим в себя, в завтрашний день, в наших детей, в солнце, что встает на небе, в огонь, согревающий наши дома, в воду, что пропитывает нашу землю и дает ей возможность плодоносить, в ветра, что приносят издали полные влаги облака. Мы верим в жизнь и в то, что она никогда не кончится, что бы ни случилось. В жизнь, а не в смерть, и именно это делает нас анай, а не какая-то железяка. — Лэйк взглянула на долор и вновь тепло улыбнулась, а потом поднесла к губам клинок и поцеловала его. Потом повернулась к Тьярду и посмотрела ему в глаза. — Этот кинжал — самое дорогое, что есть у анай. Он является символом ее жизни и ее народа, он заслуживается очень дорогой ценой. За мой долор отдала жизнь та, что заменила мне мани… мать по-вашему, — Лэйк с трудом справилась с незнакомым словом. — Его сковала лучший кузнец Каэрос, моя наставница и друг, Дара из становища Сол. Я отдаю его тебе, Сын Неба, в залог нашей вечной дружбы и клятвы. Не будет больше войны между анай и вельдами, пока существует этот мир. И если нужно будет, я жизнь свою отдам, чтобы добиться этого.

— Благодарю тебя, Лэйк дель Каэрос. Клянусь тебе, что этот клинок никогда не прольет крови анай. Я буду беречь его, как память о тебе и как знак вечного мира, — тихо проговорил Тьярд, улыбаясь и пожимая протянутую ладонь Лэйк.

— Да не может быть! — рявкнул Лейв, во все глаза глядя, как Тьярд с поклоном принимает клинок из ее рук. — Старый полоумный хрыч все знал! Знал, отца его за ногу!

— Конечно, знал, — улыбнулся ему Кирх. — Потому и заварил всю эту кашу.

Вельды улыбались, глядя на выпученные глаза и открытый рот Лейва. А вот анай совсем не улыбались, наблюдая за Лэйк. Лицо Саиры было искажено яростью, остальные просто хмурились и молчали. Никто из них не сказал ни слова, да и сама Эрис не решилась говорить. Это было слишком, тем более, для Лэйк. Сестра, лишившаяся долора по уважительной причине, получала такое наказание, что успевала тысячу раз пожалеть о том, что у нее пропал кинжал. Лэйк же отдала его сама. И это грозило теперь не просто изгнанием из клана и народа, лишением всех званий и имени. Это грозило смертной казнью. И каким же образом без долора она собиралась возглавить клан? Эрис оставалось только гадать.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо прошептала Эрис, когда Лэйк опустилась на бревно рядом с ней, опираясь на длинное древко копья.

— Нет, — покачала головой Лэйк. — Но Роксана ведет меня, и мне этого вполне достаточно.

С языка едва не сорвалась фраза, что Небесных Сестер не существует, но Эрис сдержалась. Не место и не время. К тому же, что-то в лице Лэйк подсказывало ей, что она не проиграет. Эрис прекрасно знала этот тяжелый горящий взгляд, эти плотно сомкнутые губы и ощущение мощи, идущей от сестры. В таком состоянии Лэйк могла свернуть горы. И оно было гораздо лучше того отчаяния, что все они испытали за прошедший день.

Лицо Истель смягчилось, и легкая полуулыбка появилась на ее губах. Улыбался и Рольх, казавшийся сейчас совсем домашним, словно прирученный медведь. Анкана как будто помолодели сразу же на несколько десятков лет, сбросив с плеч груз ответственности. Эрис вдруг подумалось, а что было бы, если бы тогда, около месяца назад, ни Лэйк, ни Тьярд не согласились бы на совместное путешествие в Кренен? Как бы все сложилось? И не проиграли бы они тогда всю эту войну, в один миг? Поистине, пути Твои, Милосердная, неисповедимы. Никому не дано знать, какие Нити Ты плетешь высоко в небесах. Мы можем лишь следовать Твоей воле и надеяться.

— Что ж, вот и все, — негромко проговорила Истель, оглядывая их. — Союз заключен, обещание дано, и теперь только время покажет, что из этого выйдет. Нам пора уходить, нас ждут дела. Не задерживайтесь здесь и возвращайтесь домой как можно скорее. Вам необходимо донести весть и заставить своих людей поверить в нее.

— А вы? Вы уходите? — вскинул брови Тьярд. — Вот так просто?

— Мы будем приглядывать за вами, Сын Неба, — басовито ответил ему Рольх. — И не оставим вас. Мы придем, когда придет время. А пока у нас есть свои дела. И да поможет нам всем Создатель.

Анкана поклонились присутствующим, завернулись в свои серые плащи, глубоко надвинув на голову капюшоны, и направились к стоящим в стороне лошадям. Когда переход через Грань за их спинами закрылся, Эрис вдруг почувствовала острое одиночество. Теперь они были сами по себе. Теперь их ждало самое сложное: убедить анай в том, что вельды, с которыми они воевали две тысячи лет, им не враги.