Затерянные в солнце

==== Глава 49. Найти слова ====

— Тьярд.

Голос звучал тихо и нежно, бережно, но Тьярд все равно заворчал и заворочался, пытаясь отмахнуться от чьих-то прикосновений к своим волосам. Тяжелые объятия сна почти сразу же приняли его обратно, но голос вновь, уже настойчивее, позвал его:

— Тьярд, просыпайся. Ты просил разбудить тебя через полчаса. Время пришло.

Он с трудом разлепил пудовые, налитые тяжестью веки и медленно заморгал, пытаясь понять, где он. Ощущение было таким, словно проспал он как минимум сутки, а разбитое от усталости тело ныло, настаивая на обратном. Тьярд тяжело вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся со сна сердце, и ощутил теплую шершавую ладонь, которая гладила его по волосам, едва прикасаясь.

Слегка повернув голову, он взглянул в голубые глаза Кирха, полнящиеся нежностью. Сын Хранителя сидел рядом с ним, примостившись на краешке топчана. Теперь он работал здесь: больше нигде в лагере спокойного угла для него не нашлось, а в шатре царя Небо его не смели беспокоить. Правда, у этого, как и всегда, была обратная сторона. В лагере шептались о том, что царь Небо слишком приблизил к себе своего фаворита, что тот попытается нарушить тысячелетнюю традицию и предъявить права на власть, что его назойливое присутствие только вредит общему делу, и так далее без конца. Немыслимая чепуха, раздражающая Тьярда, словно множество навозных мух, жужжащих и жужжащих за спиной. Однако, по осени, чувствуя приближение долгого сна и смерти, даже навозные мухи зверели и начинали кусаться. Потому Тьярд удвоил стражу вокруг своего шатра, но тревога за Кирха все равно не проходила, пока его не было в лагере, чтобы следить за всем собственными глазами.

В последний раз смежив ресницы и позволив себе насладиться мягким прикосновением любимой руки, Тьярд с трудом поднялся и сел, часто моргая и пытаясь хоть как-то привести в порядок запорошенные пылью глаза. Казалось, сейчас под веками застыл едва ли не весь Роур, хотя никакой пыли там просто быть не могло: толстый снежный наст не позволял ей срываться с земли, даже когда тысячи конских копыт мешали и выворачивали сугробы наизнанку.

На миг перед глазами потемнело, и цепкая рука страха сдавила грудь. Тьярд снова с головой окунулся в рев дермаков, свист тысяч стрел над своей головой, бешеное ржание коней и крики людей, разрывающий уши звон стали и утробное карканье боевых рогов. Никогда в жизни он не испытывал такого острого ощущения страха, как этой ночью. А еще — ощущения невероятной сладости каждого прожитого мига.

В его шатре было тихо, приглушенно горели свечи, и пахло тлеющими травами, а за его толстыми стенами звуки лагерной жизни казались отдаленными и какими-то чужими. Здесь был Кирх, такой нужный, такой родной, и Тьярд молча обнял его, чувствуя, что мог бы, наверное, всю жизнь вот так провести, сжимая его в своих руках и не отпуская никуда.

— Тяжело было? — Кирх спрашивал очень осторожно, в тоне его звучала неуверенность. Он всегда вел себя так, когда боялся причинить Тьярду боль.

— Да, — сухо ответил царь Небо. — Но будет еще тяжелее.

Со вздохом он отпустил Кирха и медленно встал. От слабости ноги подкашивались, и Тьярд покачнулся, но постарался скрыть это от глаз сына Хранителя, сразу же нагнувшись и подтягивая к себе сапоги.

— Рагмар и Дитр прибыли? — спросил он через плечо, надеясь, что Кирх не заметил его почти что случившегося падения на пол.

— Вот-вот должны подойти, — отозвался Кирх. Помолчав, он добавил. — Им не слишком-то понравилось то, что я им передал от тебя.

— Еще бы им это понравилось, — проворчал Тьярд, садясь обратно на край топчана и принимаясь натягивать сапоги. Крылья за спиной сейчас как-то особенно мешались, неловко болтаясь, отяжелевшие и совсем не гибкие.

Перед тем, как упасть на заслуженный короткий отдых, Тьярд успел отдать все необходимые распоряжения. Первое крупное столкновение с дермаками показало, что тех ведунов, которые были в его распоряжении, явно недостаточно. Корты не обладали достаточной мощью для того, чтобы на равных противостоять стахам, к тому же, обучение их оставляло желать лучшего. О нет, они старались, поистине старались, и Хан прикладывал все усилия для того, чтобы максимально эффективно использовать их возможности. Это сработало бы против любой другой армии, кроме армии стахов.

Проблема была в самих ведунах. Ни корты, ни вельды никогда не сражались с врагами с помощью энергии Источников, не знали боевых рисунков и пытались использовать то, что использовали и в обычной жизни: в основном работали с силой ветра. Ну, вот землю в последней атаке сумели расколоть. Но они не знали, как швырять огненные шары, не знали, как создать молнию или льдистое копье, как правильно выставить щит или отбить рисунок врага. Кто-то должен был научить их этому, и Тьярд приказал Хану перед атакой внимательно присматриваться к боевым рисункам стахов, чтобы потом иметь возможность повторить их. Только и обучение этим рисункам ведунов кортов тоже требовало времени, а возможности их были крайне малы. В связи с этим нужно было что-то большее, что-то гораздо более сильное.

Вот тогда-то Тьярд и припомнил разговоры о том, что Черный и Белый Дома могли бы принять участие в сражении. Во время заседаний Совета все Старейшины единогласно орали «нет!», орал это и Рагмар Белоглазый, но Дитр, который сейчас стал главой Черного Дома, молчал, и Тьярд видел в его глазах сомнение. Дитр-то сталкивался уже с ведунами стахов и знал, на что они способны. Дитр был на развалинах Кренальда и видел, что там произошло. И он мог помочь. Тьярду оставалось лишь молиться, чтобы так оно и было.

— Бьерн оправился? — негромко спросил он, не глядя на Кирха.

— Да, — кивнул тот. — Очень слаб после исцеления, но говорит, что готов сражаться. Вот только…

— Что только? — подхватил Тьярд.

Кирх нахмурился и потер подбородок, потом взглянул на Тьярда.

— Я бы не стал брать его в атаку в следующий раз, Тьярд. Он слишком ценен. Мы не можем просто позволить ему погибнуть от копья дермака. Он единственный, с кем я могу работать, чтобы разбудить твоего отца. В противном случае мне нужен другой вельд с дикостью, которую он приобрел только что и еще не успел научиться с ней работать.

— Если эта война затянется, думаю, у тебя будет множество подопытных образцов, — проворчал Тьярд.

Кирх тревожно глянул на него, и царь Небо укорил себя за сказанное. Он не должен был пугать Кирха. Он ведь не хотел втягивать его во все это и благословлял Иртана за то, что тот сделал парня Хранителем Памяти, которому не нужно было участвовать в битвах. В противном случае, сердце Тьярда, должно быть, разорвалось бы от тревоги за него в первый же час того безумия, что творилось сейчас к северу от их общего с анай лагеря. Вельды не созданы для того, чтобы сражаться на земле. Мы созданы для неба, и там наше место. Но для неба нужны макто.

— Ты прав, — Тьярд взглянул в глаза Кирха. — Я и не собирался брать Бьерна с собой, но сейчас у меня нет никого, кому можно было бы доверять, кроме него и Лейва. Руководить кортами должен вельд, в котором я буду абсолютно уверен, что во время битвы он не повернет армию и не ударит в тыл анай. Ты прекрасно знаешь, что таких людей у меня всего двое.

— И то, на второго я бы полностью не рассчитывал в данной ситуации, — сварливо буркнул под нос Кирх.

— Лейву можно доверять. Ты видишь, он же сумел выполнить то, что мы ему поручили, и вернулся из Аманатара с союзниками.

— Ага, и теперь ходит раздутый, как индюк, будто он сам царь Небо, — Кирх потемнел еще больше.

В Тьярде одновременно возникли две совершенно разнонаправленных эмоции. С одной стороны — раздражение оттого, что Кирх вновь завел свой бубнеж про то, как ему не нравится Лейв, с чем Тьярд боролся уже долгие годы. С другой стороны — ему стало ужасно смешно оттого, что даже в такие тяжелые времена, как сейчас, несмотря на немыслимое напряжение и ответственность, что-то в сыне Хранителя продолжало оставаться таким детским и непосредственным, чего самому Тьярду теперь не хватало как воздуха.

Постаравшись отбросить от себя обе эмоции, он открыто взглянул в лицо своему любимому.

— Постарайся быть к нему не таким строгим. Лейв старается, пусть так, как умеет, и как может, но он один из очень немногих людей, которым я доверяю. И я не могу отказаться от его помощи.

— Как скажешь, — помявшись, все же кивнул Кирх.

В слабом свете свечей все равно было видно глубокие тени, что залегли под его глазами, заострившийся нос и скулы, то, как нервно он примаргивал, пока говорил. Судя по всему, он тоже не спал ровно столько же, сколько и Тьярд, если не больше. Каждый из нас отдает этой войне все, что у него есть, и даже больше.

— Как продвигается лекарство? — спросил его Тьярд, и он вновь поморщился, а потом устало вздохнул, и плечи его опали.

— Я работаю, Тьярд. Иртан видит, я перепробовал уже, кажется, все возможные сочетания, и дело идет, однако я не могу пока тебе с полной уверенностью сказать, что я закончил. Сейчас у меня есть семь образцов разной степени приближения к идеалу, но работа продолжается. — Он поднял голову, и в его синих глазах загорелось упрямство. — Я обещал тебе сделать это проклятое лекарство и поднять твоего отца, и я его сделаю во что бы то ни стало.

— Только не загони себя, — отозвался Тьярд, отводя глаза.

Он хотел сказать что-то более теплое, хотел сказать Кирху, чтобы тот берег себя и не изматывался до изнеможения, но — не мог. От Кирха сейчас зависел исход этой битвы; никто кроме него не мог создать лекарство от дикости, настоящее лекарство, которое смогло бы поднять на ноги Ингвара, а вместе с ним заставило бы очнуться всех макто. И он должен был выполнить свою задачу до конца, как бы Тьярду не хотелось оградить его от усталости и бед.

Кирх внимательно посмотрел на него, подмечая то, что Тьярд спрятал в густой тени ресниц, но продолжать тему не стал, прекрасно понимая, что толку от этого чуть. А вместо этого негромко спросил:

— Ты сейчас снова возвращаешься на фронт?

— Да, — кивнул царь Небо. — Нужно отвести Первого Стража Аманатара Шариса и его людей к месту соприкосновения армий. Они собираются нанести еще один удар, пока дермаки не оправились после ночной атаки. Думаю, наша помощь там тоже понадобится.

— Иртан охранит тебя, мой царь, — тихо проговорил Кирх, самыми кончиками пальцев дотрагиваясь до его щеки. — Я буду молиться за тебя, Тьярд. Возвращайся скорее.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и Тьярду хотелось сказать так много, так много, но он не смог. Горьким комком в горле свернулись невыплаканные слезы по шести с половиной тысячам погибших этим утром людей, страх за остальных и невероятное напряжение от ответственности, что лежала сейчас на его плечах. И было такое впечатление, что во всем мире осталось лишь шесть человек, которые могли это напряжение разделить с ним, и самый важный из них сейчас сидел напротив него.

Только вот Кирх терпеть не мог все эти лишние слова, всю эту нежность и ласку, от которой сжималось в болезненный комок сердце Тьярда. Ему не нужны были слова. И Тьярд отчего-то понимал — это правильно. Положив руку на плечо Кирха, он легонько сжал его и тихо пообещал:

— Я вернусь так скоро, как только смогу. — Кирх кивнул, и какая-то смутная тревога на миг стиснула грудь Тьярда. Не удержавшись, он добавил: — Все становится опаснее с каждым днем, поэтому береги себя. Пей и ешь только то, что тебе приносят те, кому ты веришь. Не выходи из шатра слишком часто, а если выходишь, бери с собой охрану. Я не знаю, что могут предпринять Пастыри Ночи, но на шатер Великой Царицы и цариц кланов уже были нападения, и я не хочу, чтобы ты пострадал.

— Хорошо, Тьярд, я буду осторожен, — серьезно кивнул Кирх.

Стараясь не смотреть на него, чтобы не сказать еще чего-то лишнего, Тьярд поднялся и подхватил с подушек свой черный кафтан, изрядно помятый и окровавленный. Большая прореха на правом бедре сейчас была осторожно заштопана, хотя запекшаяся кровь на ней осталась до сих пор, и Тьярд тихонько улыбнулся под нос, мысленно благодаря Кирха за заботу.

Он успел набросить кафтан на плечи и опоясаться поверх него ятаганом Ярто Основателя, когда входной клапан палатки откинулся, и внутрь просунулась голова Рудо, одного из его охранников.

— Царь Небо Тьярд, пришли Рагмар Белоглазый и Дитр Черноглазый. Они желают видеть тебя.

— Я уже иду, — кивнул Тьярд.

Он задержался на пороге, бросив долгий взгляд на сидящего на полу шатра Кирха, и грудь вновь стиснуло от неясной тревоги. Возможно, она была надумана Тьярдом, слишком измотанным за последние дни, поэтому и воображающим себя незнамо что. А возможно, дело было в другом. Пригнувшись, он вышел наружу и негромко шепнул придерживающему для него входной клапан шатра Рудо:

— Будь крайне внимательным. Охраняй Кирха, как меня.

— Будет исполнено, царь Небо! — выпрямился по швам охранник.

В десяти шагах от его шатра по колено в снегу уже стояли Рагмар и Дитр, сложив руки в рукава на груди, с одинаково каменными лицами. Разве что Дитр вообще не шевелился, и его иссеченное шрамами лицо было спокойно и умиротворено, а вот пузатый Рагмар нервно стучал ногой в высоком сугробе, и на щеках его цвел яркий румянец то ли от гнева, то ли от раздражения. Пожелав самому себе удачи, Тьярд двинулся им навстречу.

При его приближении оба ведуна поклонились, а Дитр еще и позволил себе краткую скупую улыбку.

— Царь Небо, сын Хранителя Памяти Кирх упомянул, что вы хотите нас видеть, — голос Дитра был спокойным.

— Но это еще не все, царь Небо! — едва не заорал ему в лицо Рагмар, и Тьярд удержался, чтобы не поморщиться. Этого никак нельзя было делать: они и так все считали, что он прибрал к рукам слишком много власти и вел себя неучтиво и непочтительно по отношению к Старейшинам. — Кирх утверждает, будто вы отдали приказ собирать ведунов и отправлять их на фронт! На фронт! — Рагмар повторил это так, словно это у него в голове не укладывалось.

— Именно так, — кивнул Тьярд. — Я уже упоминал, что буду вынужден просить помощи у Белого и Черного Домов. Вот этот день и настал.

— Но мы же принесли клятву, царь Небо, и вам об этом прекрасно известно! — Рагмар взглянул на него как на сумасшедшего. Глаза его от ярости едва из орбит не вылезали. — Мы принесли клятву не сражаться!

— Это было во времена процветания и мира, а сейчас — время войны, — пожал плечами Тьярд.

— Но клятва не может зависеть оттого, какие теперь времена! Это невозможно!

— Если вы продолжите держаться своей клятвы, то рискуете остаться единственными вельдами во всем Роуре, потому что всех остальных вырежут дермаки, — Тьярд понял, что устал настолько, что сил орать и сопротивляться у него уже нет, поэтому говорил самым будничным тоном из всех возможных.

Почему-то такой тон подействовал на Белоглазого как холодный душ. Рагмар открыл рот, чтобы что-то сказать, да так и промолчал. Его взгляд метнулся за плечи Тьярду, еще раз оглядел крылья, а потом Рагмар как-то весь обмяк, словно то, что в нем боролось, подломилось у корня.

— Совет не разрешит, — все-таки попробовал он в последний раз, но уже совсем извиняющимся тоном, и пряча глаза.

— В военное время полнотой власти обладает лишь царь Небо, и все решения касательно ведения боевых действий принимает он. Потому, Совет — не ваше дело, Белоглазый. Я разберусь с ними. А теперь собирайте всех ведунов, всех до самого последнего, и отправляйте их на север. — Тьярд твердо взглянул ему в глаза. — Сегодня ночью мы потеряли шесть с половиной тысяч человек только потому, что не можем дать достойный отпор ведунам стахов. Я больше не собираюсь нести такие потери. Мы должны противостоять им, и другого выхода у нас нет. Или так, или уничтожение.

Тьярд дождался, когда Рагмар сумрачно кивнул, не глядя ему в глаза, потом перевел взгляд на Дитра. Тот слегка поклонился, в его задумчивых глазах застыла печаль.

— Я уже поднял ведунов, мой царь. Они готовы выступать на север.

— Хорошо. Как только соберутся Белоглазые, отправляйтесь.

От усталости у Тьярда кружилась голова, и просто физически не было сил ни на споры, ни на расшаркивания. Потому он только кивнул ведунам, а потом развернулся и побрел в сторону лагеря анай. Его охрана следовала на некотором отдалении, чтобы не наступать ему на пятки. За последние дни Тьярд уже так привык к ним, что успел научиться не обращать на них внимания.

Серое утро было холодным и неуютным. С востока задувал пронзительный ветер, и Тьярд поежился, кутая плечи в кафтан и жалея о том, что не может, как анай, обернуться целиком в свои крылья. И сразу же хмыкнул под нос. Вот оно как! Уже недоволен своими крыльями, а? Еще и двух месяцев не носишь, а уже недоволен!

Ровные ряды палаток вельдов тянулись во все стороны, и находящиеся в лагере наездники любопытно поглядывали на проходящего мимо Тьярда. Они еще не успели до конца привыкнуть к его крыльям, и каждый раз выворачивали шеи, провожая его каким-то странным взглядом, в котором зависть мешалась с благоговением и удивлением. Впрочем, и до этого тоже ему не было никакого дела.

Потом между палаток мелькнула какая-то фигура, привлекая внимание Тьярда. Какой-то вельд быстро бежал в его сторону, прижимая к боку болтающийся у бедра ятаган. Увидев царя Небо, он на секунду замер, а потом припустил еще быстрее, и Тьярд остановился, поджидая его.

Вельда он не знал. Это был совсем молоденький паренек, широкоскулый, с узким разрезом глаз. Отсалютовав ударом в грудь, он выпрямился перед Тьярдом и выпалил:

— Наездник Арто Ниран, царь Небо! Я курирую лазарет у обоза кортов! У нас происшествие! — говорил он отрывочно, грудь вздымалась рывками, дыхания парню явно не хватало.

— Что случилось? — нахмурился Тьярд.

— Какая-то ведунья анатиай ворвалась в лагерь кортов, расшвыряла там всех в разные стороны и перепугала. Она искала раненую, которую доставил Бьерн Мхарон второго дня. Мы пытались остановить ее, но…

— Среброволосая с зелеными глазами? — уточнил Тьярд, ухмыляясь под нос.

— Ну, цвета ее глаз я не видел, но волосы серебристые, да, — паренек с любопытством взглянул на Тьярда.

— Что с ней сейчас? — спросил Тьярд, решив не вдаваться в подробности.

— Кажется, она что-то сделала с раненой, — Арто неуверенно переминался в снегу. — Наши ведуны лечили раненую, но очень осторожно, говорили, что ее раны слишком велики, чтобы исцелить зараз. А та ведьма, судя по всему, отдала все свои силы, чтобы исцелить ее разом. Никто не пострадал, но обе они без сознания, и мы не знаем, что с ними делать. Корты волнуются, им не нравится, что анатиай без спроса прошла в их лагерь. Квартал оцеплен, наездники не пускают их в палатку, но, боюсь, долго сдерживать их нам не удастся… — Паренек замялся, опуская глаза. Лицо у него было такое, словно и ему присутствие анатиай в лагере кортов нравилось не больше, чем самим кортам.

— В таком случае, пусть твои люди унесут их обеих в лагерь анай, — приказал Тьярд. — Скажи, что так распорядился я. Этого будет достаточно.

— Слушаюсь, царь Небо! — низко поклонился наездник, лицо его просветлело.

А Тьярд зашагал дальше, гадая, почему эта здравая мысль не пришла в голову самих наездников. Или пришла, но они настолько боялись нарушить перемирие, что сразу же побежали за советом к царю. Хорошо еще, что самосуда кортов не допустили, хоть на это им решительности хватило.

Впрочем, наверное, так оно было и лучше. То, что все бежали за советом к царю, означало, что у Тьярда достаточный авторитет, что его власть признается, и никто не пытается ее оспорить или действовать через его голову. Правда, всякой мелкой ерунды, которую постоянно приходилось решать, от этого меньше не становилось.

Когда он дошел до переговорного шатра, ноги уже ныли от усталости, а весь краткий отдых, который он получил от сна, улетучился, как и не было. Голова была тяжелой и горячей, а перед глазами слегка мутилось, но Тьярд сжал зубы и заставил себя собраться. Дела не могли ждать, пока он полностью восстановит силы. Он отвечал за своих людей, а это значило, что сон можно и отложить.

Пригнувшись, Тьярд шагнул внутрь шатра, отстраненно заметив, как его стража занимает свои места у входа, сменяя предыдущих часовых. Здесь было тепло, пахло дымком и травами, жареным мясом, и рот Тьярда моментально наполнился слюной. Когда он ел в последний раз, он тоже припомнить не мог.

У стола негромко совещались Великая Царица анай, Эрис, Магара и Руфь. Кажется, они так и не покинули шатра с момента их прощания. Эльфа не было, а вместо него на стуле сидела сухая маленькая старушка в белом балахоне. Когда Тьярд вошел в шатер, старушка подняла на него глаза, и Тьярд едва не споткнулся, столько силы было во взгляде ее выцветших зрачков. На другой стороне шатра, отвернувшись ото всех спиной, на раскладном топчане спала Боевая Целительница Листам. Она отдала свои последние силы, чтобы привести их с Лэйк сюда, и, судя по всему, дойти до собственной палатки, чтобы лечь, уже не смогла.

— Вот и ты, царь Небо! — приветствовала его кивком головы Великая Царица. Указав чубуком трубки, над которой вился дымок, на свободный стул, она добавила: — Садись, поешь, ты пришел первым, так что время пока есть.

— Благодарю, первая первых, — Тьярд устало опустился на стул и пододвинул себе пустую тарелку. Посреди стола высился большой чан с жареным мясом вперемешку с овощами, и он с удовольствием нагреб себе несколько больших ложек раскаленного рагу.

— Это — Старейшая Способная Слышать становища Сол, — представила старушку Эрис, и Тьярд низко склонил голову перед иссохшей ведьмой. Та, пристально глядя ему в глаза, тоже кивнула, но губ не разжала. — Она здесь, чтобы обсудить кое-какие детали касательно того, что мы недавно узнали.

Тьярд вопросительно вздернул брови, глядя на Эрис, но ответила ему Великая Царица.

— Мне бы хотелось обсудить это без присутствия здесь эльфов, так что, как только Шарис отбудет на север, мы поговорим о Фаишале.

— Разве мы с Лэйк не отправляемся на север вместе с ним? — удивленно спросил Тьярд.

— Думаю, это можно будет сделать и позднее, — заметила Великая Царица. — Для начала нам нужно будет разобраться с тем, что мы узнали об Источнике Рождения и Неназываемом. Информация поступила только что, и времени обсудить ее раньше не было. Так что как только спровадим эльфа, начнется совет.

— Хорошо, первая первых, — Тьярд слегка нахмурился, гоняя ложкой рагу по своей тарелке. Есть сразу как-то расхотелось. — Вот только я хотел бы как можно быстрее вернуться на фронт. Неизвестно, какой оборот могут принять дела в мое отсутствие.

— Я все понимаю, царь Небо, мы постараемся закончить все как можно быстрее, — кивнула Великая Царица.

Тьярд не успел и ложки ко рту поднести, как полог палатки откинулся, и внутрь, пригнувшись, вошла Лэйк. Вид у нее был откровенно больным: лицо белое, волосы взъерошены, а на левой щеке почему-то пылало большое красное пятно. Кивнув всем присутствующим, она устало плюхнулась на стул и тоже потянулась за миской.

— Прошу прощения за опоздание. Найрин так и не пришла разбудить меня, как мы условились ранее, — сухо сообщила она.

— Найрин в моем лагере, — проговорил Тьярд, и все повернулись к нему. — Она ворвалась в обоз кортов, разыскивая Торн, и наделала там много шуму. Сейчас все в порядке, но, судя по всему, исцеление пошло как-то не так. Мой человек сказал, что они обе без сознания.

Магара громко хмыкнула и закатила глаза, а Старейшая ведьма наградила Тьярда еще одним пристальным взглядом. Смотрела она тяжело, пожалуй, так тяжело на него в жизни еще никто не смотрел, кроме, разве что, отца, и Тьярд заерзал на своем стуле, совсем потеряв интерес к еде.

— Без сознания? — нахмурилась Эрис. — Сколько же сил она отдала, чтобы полностью отключиться?

— Не знаю, — покачал головой Тьярд. — Я не силен в этих вещах. Я приказал перенести их обеих в ваш лагерь, так что не удивляйтесь. И предупредите ваших людей, чтобы они не решили, будто это провокация.

Великая Царица и Эрис обменялись взглядами, и последняя быстро вышла из палатки, прикрыв за собой входной клапан.

— Зато у меня есть и хорошие новости, — сообщил Тьярд, окончательно отодвигая прочь тарелку. Аппетита как и не бывало. — Белоглазые и Черноглазые ведуны в полном составе отправляются на фронт. Мне удалось убедить их участвовать в сражении.

— Это очень хорошие новости, Тьярд! — лицо Великой Царицы просветлело, а взгляд на долю секунду метнулся к Способной Слышать. Тьярд даже подумал, что ему показалось. — Действительно хорошие.

— И сколько их там у вас всего? — вскинула бровь Магара.

— Пятьдесят три ведуна, — ответил Тьярд. — Разной степени силы, однако они обучены гораздо лучше кортов.

— Уже что-то, — удовлетворенно кивнула Великая Царица, а потом все-таки посмотрела на Способную Слышать, хоть Тьярд и заметил, с какой неохотой она это сделала. — Способная Слышать, что скажете вы?

— А что ты хочешь услышать от меня, первая первых? — Старейшая повернулась к Великой Царице, и Тьярд почти физически ощутил облегчение оттого, что она больше не смотрела на него. — Разрешение ведьмам участвовать в битве? Или то, что я сама туда отправлюсь?

— Нам нужна вся помощь, которую мы сможем получить, — в голосе первой первых звучала твердость, она нагнула голову и смотрела на ведьму исподлобья, будто в бой бросалась. — Боевые Целительницы измучены. Ни Листам, ни Найрин не в состоянии вести бой, Имре уже на грани. Из сильнейших остается еще Ратум и Фатих, но и они не в состоянии взять все на себя. Мне нужны Способные Слышать.

— Богиня дала нам силу не для того, чтобы с ее помощью мы убивали, — тихо проговорила Старейшая.

— Я все это знаю, — устало прикрыла глаза Великая Царица, — однако, если вы эту силу не примените на благо нашего народа, то и защищать вам больше будет некого.

Тьярд отстраненно удивился тому, что мысли Великой Царицы очень близко перекликаются с тем, о чем думал он сам, что она использует те же аргументы. Однако, на Старейшую, в отличие от Рагмара с Дитром, это не подействовало.

— Ты забрала себе слишком много власти, первая первых! — сухие губы Старейшей поджались в нитку, а глаза недобро поблескивали. — Ты наплевала на все традиции и обычаи, участвуешь в переговорах, руководишь армией, отдаешь приказы невоинским кастам, позволяя им участвовать в битве. Теперь ты решила и ведьмами командовать, не так ли? — Первая первых устало вздохнула, но Старейшая еще не закончила. — А что же будет дальше, царица? Прикажешь Жрицам облачиться в брони и идти убивать? Или Способные Слышать будут прислуживать тебе за обедом? — Она подалась вперед, пристально глядя в лицо Великой Царицы. — Твой титул, прежде всего, обозначает смирение и полный отказ от себя в пользу своего народа и своих Богинь. Я же вижу лишь крайнюю степень эгоизма и желание всю власть прибрать к рукам.

Великая Царица ошеломленно заморгала, выпрямившись и округлившимися глазами глядя на Старейшую. Магара нахмурилась, бросая на нее неуверенные взгляды, Лэйк подавилась своим рагу и громко закашлялась. Но вступилась за первую первых Руфь.

— Да как ты смеешь, ведьма? — Тьярд был поражен, когда в спокойных и заволоченных задумчивостью глазах царицы Раэрн промелькнула молния ярости. Не ожидала этого и Старейшая, слишком резко повернувшая голову к Руфь. — Неужели же мало тебе было знаков? Неужели же недостаточно было символов того, что Великая Царица носит свой титул по праву? Или ты просто злишься из-за того, что Держащая Щит получила свое благословение не из твоих рук, а напрямую — от Небесных Сестер? Вот это уже эгоизм, это, а не действия первой первых.

— Да уж, — громко фыркнула Магара со своего места. — Впервые наша просветленная приятельница говорит по делу! — Она резко подалась вперед, с хищной улыбкой глядя на Старейшую. — Где были твои ведьмы, которые так помогают народу анай, когда нас кромсали под Натэлем? Где они были, когда пылали берега Вахана? Когда пала Роща Великой Мани? Что они делали, Старейшая? Молились? — Магара громко фыркнула и ударила ладонью по столу. Ярость заклокотала в ее глотке, а глаза полыхнули гневом. — Пока мои дочери лили кровь, умирали в грязи и муках, где была ты, Старейшая? Слушала волю Небесных Сестер?!

— Богохульницы!.. — глаза Старейшей округлились, она переводила взгляд с одной из них на другую, а в голосе ее звучало неверие. — Да что вы позволяете себе, о чем вы говорите? Мы всегда поддерживали вас и помогали на фронтах, исцеляли раненых…

— Этого! Не! Достаточно! — каждое слово Магара подкрепила громким шлепком ладони по столу. — Когда стахи швыряют молнию разведчицам в головы, что им до твоего исцеления? Что им до него, когда им отрывает руки и ноги, обжигает до черных струпьев, и проще сразу убить их, потому что ни у одной ведьмы не хватит сил вытянуть их обратно от Трона Огненной! Нам нужна помощь: щиты, ответные удары, молнии с неба, да что угодно! Лишь бы вы подняли уже наконец свои святые кости и занялись делом.

— Да как ты смеешь?!.. — Старейшая не договорила. Лэйк подняла глаза от своей тарелки и негромко проговорила, сведя темные брови.

— Магара и Руфь дело говорят, Старейшая. — Ведьма повернулась к ней всем телом, но Лэйк не отвела глаз и не дрогнула. — Великая Царица взяла на себя великий груз, возглавив в такой момент народ анай, как взяли этот груз на свои плечи и остальные царицы. Мы отвечаем за смерти своих дочерей, мы, потому что не смогли защитить их. Больше семи сотен погибло прошлой ночью, потому что с нами не было Способных Слышать. Что останется от нашего народа, если вы не согласитесь помогать?

Несколько секунд Старейшая только оглядывалась по сторонам, будто ища поддержки, но царицы лишь хмуро смотрели в ответ, и одна только Магара сардонически ухмылялась. Потом ведьма подняла дрожащий палец и ткнула им в Лэйк. Лицо ее исказилось от ярости, голос сорвался на фальцет.

— Это ты, ты, волчица проклятая! Это из-за тебя все началось! Это ты принесла с собой заразу из Кренена! Не зря же много веков город был запретен! Правда, что была погребена под его руинами, несла на себе зло! И если бы ты не принесла ее сюда, все было бы иначе!

— Да, — согласно кивнула Лэйк. — Все было бы иначе. Сейчас ваши кости уже сковал бы ледяной холод после битвы с кортами и вельдами. А армия дермаков раздавила бы Эрнальд и двинулась в сторону земель анай, чтобы уничтожить там все живое. Это правда, все было бы совершенно иначе.

Старейшая только моргала и шамкала сморщенным ртом, не в силах больше сказать ни слова. Потом ярость оставила ее, и она как-то вся обмякла, обвалившись на спинку своего стула. Тьярду она показалась сразу же очень маленькой и смертельно усталой.

Великая Царица подалась вперед, и в глазах ее была жалость, а голос звучал тихо и мягко.

— Мы должны принять перемены, Мани. Должны. — Старейшая подняла на нее глаза, но что в них было за выражение, Тьярд понять не смог. — Если мы их не примем, они сомнут и уничтожат нас.

Несколько секунд ведьма молчала, обдумывая что-то, потом очень устало кивнула.

— Будь по вашему. Я дам тебе Способных Слышать, Тиена, — Великая Царица вздрогнула, Руфь рядом с ней сразу же ощетинилась, словно разъяренный пес. Тьярд не совсем понял, что произошло, однако догадался, что дело было в имени. Первую первых в его присутствии называли только по титулу. — Однако, я предупреждаю тебя, — скрипучим голосом добавила ведьма, — и предупреждаю в последний раз. Ты забрала себе слишком много власти. Не забудь вернуть ее, когда придет время.

— На все воля Небесных Сестер, — лишь спокойно ответила ей Великая Царица.

Никто не проронил слова, пока Старейшая медленно поднималась со своего стула, забирала прислоненную к столу узловатую палку, служившую ей опорой, а потом так же медленно выходила прочь из шатра. Только когда входные клапаны за ее спиной закрылись, Магара громко присвистнула и покачала головой:

— Огонь, а не бабка! Упрямая старая бхара!

— Магара, — предупреждающе проворчала рядом Великая Царица, и та вскинула руки, словно защищаясь:

— Да все, все! Я молчу, как рыба, и никому ничего не говорю!

Тьярд только ухмыльнулся, глядя на нее. Судя по всему, она была единственной, кто ни при каких обстоятельствах не терял своего ироничного настроя. Как Лейв, только умнее и старше, вдруг подумал он и вновь улыбнулся.

Потом в палатку заглянула Эрис.

— Шарис пришел, настаивает на немедленной отправке. Говорит, чувствует что-то, и времени мало. Так что продолжайте без меня.

— Удачи… Держащая Щит! — пожелала Великая Царица, и по тому, как она замялась, Тьярд понял, что она собиралась сказать нечто совершенно другое.

Остальные царицы, да и он сам, тоже пожелали Эрис удачи, она только собранно кивнула в ответ и скрылась за захлопнувшимся клапаном. Великая Царица еще несколько секунд смотрела в ту сторону, куда она ушла, словно могла сквозь ткань палатки увидеть свою возлюбленную. С трудом оторвав глаза от входного клапана, она оглядела всех собравшихся.

— Думаю, сейчас пришло время поговорить о том, для чего я, собственно, вас и собрала. — Она повернулась к Тьярду и негромко спросила: — Царь Небо, Фаишаль у тебя?

Гадая, что же именно сумели узнать анай, Тьярд полез за пазуху и выложил в центр столешницы тонкий серебристый кристалл. Тот сразу же поймал блики горящих свечей и преломил их, разбрасывая пучки света во все стороны. Теперь казалось, что он лежит не на грубой древесине столешницы, а на светящемся изнутри постаменте.

Великая Царица открыла было рот, чтобы начать говорить, но тут входной клапан вновь откинулся, и внутрь просунулась голова Имре. Глаза у нее были, что две плошки, а вид — донельзя сбитый с толку.

— Первая первых, прошу прощения, что тревожу вас, но у нас происшествие. — Обернувшись через плечо, она взглянула на что-то, потом вновь повернулась к присутствующим, хмуря брови. — Разведчицы задержали возле лагеря двух незнакомцев, которые приближались к нему с севера. Они назвали себя Анкана и утверждают, что хотят вас видеть. Привести их?

— Наконец-то! — выдохнула Лэйк, прикрывая глаза, и плечи ее расслабились, словно с них свалился тяжелый груз. Великая Царица бросила на нее пристальный взгляд, отвернулась и резко кивнула Имре:

— Веди.

Тьярд ощутил, как давление на плечи становится немного меньше, и, как и Лэйк, тоже откинулся на спинку своего стула. Дети Ночи обещали прийти к ним перед битвой, и они сдержали свое слово. Возможно, они нашли какие-то ответы на вопрос, что им делать, чтобы победить Неназываемого. И хотя бы это было уже маленькой победой.