Запах гари

17

Очнувшись, Бардаганов увидел белый, как свежевыпавший снег, потолок и стойку капельницы у кровати. На запястьях его были манжеты, от которых к каким-то приборам шли разноцветные провода; провода отходили и от головы. Голова болела, во всем теле он чувствовал слабость, дышать было тяжело. Он глубоко вздохнул, чтобы выяснить, может ли он по-человечески дышать, и почувствовал в груди острую боль. Назло ей он вздохнул еще раз и закашлялся; боль слегка притупилась.

Вспомнив, что произошло, он стал было закипать лютым гневом, но тотчас постарался взять себя в руки. Ему надо побыстрее выздоравливать, чтобы отомстить тому наглому борзописцу, а заодно и своей благоверной. С нею надо что-то решать, подумал он, не откладывая в долгий ящик. Эта стерва стояла ему поперек горла, как наглые конкуренты в бизнесе. Бросить ей, как собаке объедки, немного денег, и отправить к чертям, а самому сосредоточиться на буровой. Из месторождения надо выкачать всё, что есть, взять по-максимуму, а там — трава не расти. Начинать с нуля он уже не хотел — слишком много сил и нервов потратил он, чтобы снова в штыковой атаке выбивать из жизни эти проклятые, и в то же время благословенные деньги. Он намеревался отдохнуть — острова с белым песочком на пляжах, тёплое море, выпивка и девочки. Сколько можно, в конце концов.

Он не сразу обратил внимание на цвет кожи рук. Кожа если и отличалась от потолка, то ненамного. Осознав это, он приподнял руки с медицинскими манжетами на запястьях и с недоумением воззрился на них. Это не была бледность в обычном понимании, не было похоже ни на что, с чем Бардаганов сталкивался раньше. Кожа его была грязновато-белой, как жирное молоко.

Он взглянул на предплечья, приоткрыл одеяло и согнул ноги в коленях. С ногами была та же история — грязно-белый цвет кожи, поросшей чёрным волосом. Густая чёрная поросль, признак настоящего мужчины, на белом фоне выглядела уродливо, как заросшая грязной шерстью обезьяна на свежевыстиранной постели. Он выпростал ноги и прикрылся одеялом, недоумённо уставившись в потолок.

«Пройдёт, — с уверенностью и злобой на собственное тело и на всех, кто мог иметь отношение к этой его странной трансформации, подумал он. — А если нет?»

Испуг закрался в его сердце, как змея в гнездо с беззащитными птенцами. Испугался он того, что не сможет осуществить своих целей; бузудержная его борьба за деньги в результате превращения его в эдакую белоснежку могла закончиться неизвестно чем.

Но тотчас, повинуясь приобретённой и неистребимой привычке добиваться своего, чего бы ни стоило, он стал выискивать способы исправить эту чертовщину. Есть же медицина, наука, в конце концов, а у него есть деньги. Пусть делают, что хотят, пусть бьются лбом о стену, извращаются, как могут, но вернут ему нормальный вид, иначе он им такое устроит!

В боксе он лежал один. Отворилась дверь и человек в белом халате, принужденно и хитровато улыбнувшись, подошёл к нему. Поздоровавшись, он бегло взглянул на приборы, не выказывая особого интереса, что-то переключил и уселся на стульчик чуть поодаль кровати.

— Здравствуйте. Меня зовут Андрей Михайлович. Как вы себя чувствуете?

— Что это такое? — Бардаганов приподнял руки.

— Электростимуляторы, чтобы вы быстрее поправлялись.

— Я про белый цвет моего тела.

— Это пройдет, ничего страшного.

— Это мало даёт надежды.

— Что вам мало даёт надежды?

— Ваши слова, доктор, или кто вы…

— Вам нельзя волноваться.

— А я и не волнуюсь. Я хочу знать, что со мной.

— С вами все будет в порядке.

— Где я?

— Вы в больнице. У вас отравление дымом, на пожаре, помните?

— От отравления дымом такого не бывает.

— Иногда бывает и не такое.

— Что вы лапшу мне на уши вешаете? Говорите как есть!

Бардаганов уже кричал, лицо его, и без того белое, побелело ещё больше, глаза сверкнули недобрым.

— Вы хотите выздороветь или нет? Если хотите — успокойтесь.

— Доктор, вы врёте и не краснеете. Вы знаете, кто я такой? Что вы со мной сделали?

— Послушайте, мы вас лечим, а вы вместо спасибо…

— Это вы называете лечением? — он показал руки в манжетах, как в наручниках. — И вообще — где я? На больницу это не похоже. Вы что, эксперименты надо мной ставите?

Он пристально, с привычной злобной проницательностью поглядел на доктора, не знавшего, что уже отвечать и порядком растерявшегося. Доктор даже привстал и отодвинул стул. Двигался он медленно, словно стараясь быть незаметным, но в глазах его промелькнул испуг, будто собеседник его выразил явное желание броситься на него и впиться зубами в шею.

— Электростимуляторы, говоришь… — Бардаганов сбросил манжеты, удерживаемые затрещавшими липучками, сорвал всё с головы и приподнялся. — Да я тебя…

Тут распахнулась дверь, и в бокс с непроницаемыми лицами вбежало трое крепких мужчин в белых халатах. Не произнеся ни слова, они ринулись к Бардаганову и схватили его за руки.

— Ложитесь, вам нельзя вставать! — заорал один из них словно глухому.

— Что?! Да вы чего, нюх потеряли все?! Я тебя буду спрашивать, что мне можно, а что…

Не договорив, он взревел, как голодный динозавр из фантастического фильма, и ринулся вперед. Одного из обидчиков он толкнул на приборный стол, и тот бочком свалился на пол, тряхнув приборы и повыдёргивав из гнезд провода. Второй, обхватив его обеими руками за шею, с натугой пытался прижать голову непокорного пациента к кровати, но Бардаганов одним движением разорвал захват и отбросил нападавшего от себя. Тот отлетел к стене и обрушился на комод, головой разбив зеркало и обронив на пол горшок с фиалками. Третий, благоразумно зайдя сзади, вынул из кармана халата электрошокер, прислонил его к спине Бардаганова и нажал кнопку. Раздался громкий треск, тотчас заглушенный рёвом Бардаганова; он упал спиной поперек кровати, скорчившись в судорогах боли. Не потеряв сознания и совсем не намереваясь сдаваться, с перекошенным яростью лицом он хотел подняться, но электрошокер вонзился ему в живот и снова затрещал. Бардаганов сложился пополам и затих.

Тем временем в соседнем боксе двое в костюмах наблюдали за этим действом на экране ноутбука. Тот, что был помоложе, в самый напряженный момент противостояния, когда Бардаганов, казалось, одержит верх над тремя соперниками, потянулся к подмышечной кобуре и подался к выходу. Увидев, что строптивца всё же обуздали, он нехотя опустил руку и вернулся.

— Резвый тип, — произнес полковник. — Это хорошо. Он вполне предсказуем. И это тоже хорошо. Я думаю, нам несложно будет с ним работать.

— Вы уверены, полковник, что его следует отпустить? Серого эти идиоты упустили, ещё и этот накивает пятками.

— Куда он денется? Мы привяжем его ниточкой, которую он не сможет разорвать. У нас есть уникальная возможность испытать их в деле, в реальной ситуации. Ты только представь: два сверхчеловека, два монстра сойдутся в смертельном поединке! Мы заставим их проявить свои лучшие качества, чего без опыта не выявить никак. Все теории хороши до поры до времени, — правый уголок его губ пополз вверх в презрительной ухмылке. — Опыт и только опыт — вот что самое главное.

— Не жалко такого материала? Один из них может погибнуть.

— Разбрасываться добром, конечно, не стоит, но ты же видишь — наши головастики уже научились штамповать их. В результате поединка мы выясним, кто же лучше — серый воин или белый? Кто сильнее, быстрее, у кого лучше чутьё? Может, в одной ситуации лучше один, а в иной — другой? Мне нужен конкретный результат. Деньги на проект заканчиваются, а что мы имеем? Два уродца, непонятно для чего нужные. На пенсию я пока не собираюсь. И еще долго не соберусь. А пока я работаю, я всегда выдаю результат, всегда добиваюсь своего.

Говоря это, он смотрел в окно, жилы на его шее натянулись как канаты, желваки на скулах напряглись, в глазах блеснул холодный огонь.

— Пошли, вправим ему мозги.

Они вошли в бокс Бардаганова. Тот, усмирённый, лежал на кровати, укрытый одеялом, руки и ноги его были привязаны прочными стропами к железным поперечинам. Он уже пришел в себя и тяжело дышал, злобно сверкая глазами и бормоча ругательства. Увидев гостей, он умолк, удивление, лишь на мгновение отобразившись на его лице, исчезло.

— Смотрите, кто пожаловал! — с иронией выдал он и сплюнул в сторону окна.

— Бардаганов, вы не в той ситуации, чтобы иронизировать, — заявил полковник.

— Так объясните мне ситуацию.

— А ситуация такая, что наши доблестные врачи ни много ни мало спасли вам жизнь. А вы вместо благодарности устроили драку.

— Кому нужна такая жизнь?

— Вы имеете в виду белый цвет кожи? Господи, нашёл несчастье. Во-первых, наука сейчас творит чудеса. И со временем у вас будет нормальная кожа. Если вы будете вести себя адекватно, конечно. И делать то, что мы скажем.

Полковник недовольно поморщился, словно проделывая что-то неприятное, незапланированное, и уселся на стул, обтянутый блестевшей от многолетней службы дерматином. Напарник его, с независимым видом вложив руки в карманы брюк, подошел к окну, безразлично взглянул на акации, которые росли за клумбами роз, и повернулся.

— И что же доблестным органам потребовалось от Бардаганова?

— Нам потребовалось от вас? — изумлённо проговорил полковник, в порыве искреннего чистосердечия приложив ладонь к груди. — Господь с вами, Бардаганов. Просто хотим вам помочь. Ну, не просто, конечно. Мы же не в детском садике, правда? Мы блюдём государственные интересы, если вы в курсе.

— И в чем заключаются государственные интересы?

— Да просто в банальной бесперебойной работе нефтегазового комплекса. Вы знаете, что натворил тот идиот, с которым у Вас был конфликт? Придурок с серой рожей? Журналист, который любит совать нос везде, куда не следует? Он разбомбил чуть не всю вашу буровую. Устроил там боевые действия и такой пожар, что с луны, наверное, было видно. Уничтожил чуть не половину запасов выкачанной нефти. И вы думаете — он на этом остановится? Это всё произошло на вашей буровой, Бардаганов. Он превратил в дым ваши деньги. И это только начало.

Лицо Бардаганова одеревенело, взгляд упёрся в потолок.

— Сочинять и я умею, не хуже вашего, — прохрипел наконец он.

— Вы можете позвонить своим людям. Да весь город знает об этом. Когда мы уйдем, вас развяжут и дадут телефон.

— Что вам от меня надо?

— Найдите этого идиота и приведите его нам. Желательно живым. Но если нет… мы не слишком расстроимся.

— Вы не можете задержать одного человека?

— Мы не хотим лишнего шума. Он где-то в тайге шастает, сколько народа понадобится, чтобы загнать его…. И почему у него рожа серая, вы же не в курсе. Генетические мутации и прочее. Короче говоря, он сильнее обычного человека. У него сильнее развито чутьё. Почти как у вас, Бардаганов.

— Чего?

— Разве вы не чувствуете себя иначе, чем раньше?

— Раньше бывало по-разному.

— В каком смысле?

— С похмелья, например.

— А, ну это понятно. Но сейчас это нечто другое. Вы стали сильнее физически, Бардаганов. Поэтому вас привязали. С вашим характером я удивляюсь, как это вас ещё в цепи не заковали. Вам не сложно будет его найти. Тем более у вас чувства обострились. Вы почуете его в тайге, как волк овечку.

— На кой мне это надо?

— На кой тебе это надо? — вспыхнув злобой, вскричал второй агент. — Он разрушил твой бизнес, трахнул твою жену, запроторил тебя сюда, а тебе не хочется хотя бы набить ему рожу?

— Решайте свои проблемы сами. А свои я решу как-нибудь. Рожу набью кому надо…. А кому не надо….

— Э нет, Бардаганов. Проблемы уже переросли ваши личные рамки, — вставил полковник. — Вы ущерб государству наносите.

— Что? Что вы несёте?

— Хватит дурачком прикидываться! — рявкнул младший агент, прохаживаясь взад-вперёд, не вынимая рук из карманов. — Ты хочешь сказать, что налоги платишь в полном объеме? Все до копейки отдаёшь родному государству?

— А то нет!

— И на буровой у тебя всё в порядке? Охрана труда соблюдается? Сколько людей покалечились из-за твоей жадности, сколько рук — ног поотрывало?

— Пусть головой думают, перед тем как совать руки-ноги куда не надо.

— И с экологией ты в ладах? Ты ж весь край отравил! В реке ни одной рыбины не осталось! После тебя, как после ядерного взрыва, выживут только крысы и тараканы!

— Ну, хватит всякую чушь плести! Сами знаете — рыба гниёт с головы!

— Рыба гниёт оттуда, откуда ей сказано гнить. А насчет налогов, Бардаганов… — сказал полковник, слегка ослабив узел галстука.

— Можете проверять, у меня все документы в порядке.

— Да кому нужны твои документы! — в прежнем тоне гнул второй. — Без документов всё видно, как на ладони. Картина маслом, так сказать.

— Что видно?

— Если б ты платил все налоги, на какие шиши купил бы столько недвижимости? Две квартиры здесь, квартира и дом в Москве.

— Какой дом в Москве?

— Ого, какой! Столько этажей, что и сосчитать трудно! Ну конечно, на брата записан — значит не твой. Хочешь, чтоб мы и братца в оборот взяли? Придётся, если ты такой упрямый. Будет брату подарочек — лет десять на зоне. А счета в банках? Ну, это конечно, мелочи — открыто всё, официально; смотрите, мол, проверяйте — нажил непосильным трудом. А в Швейцарии…

— Ну ладно, хватит сочинять!

— Вот именно, хватит, Бардаганов, — укорял полковник. — Ходим вокруг да около, уговариваем вас, как красну девицу. Все ваши счета и недвижимость арестованы. Будем расследовать, сколько вы украли у государства.

— Ах вы ж…. Да я всю жизнь на государство только и пахал! Когда было все нормально, то вы глаза закрывали — экология, руки-ноги оторванные…. А только попал Бардаганов в переплет… Вы на падаль и сбежались, как гиены.

— Из любого переплета можно выбраться, если, конечно, избрать верный путь.

— Какой ущерб нанесён буровой? — после недолгого молчания хрипло обронил Бардаганов.

— Сожжена цистерна на хранилище. Ещё там что-то…

— Ну это… переживу.

— Переживёт он! — вскричал полковник и быстро, в гневном порыве достал из кармана телефон. — Варьюнов? Здравствуй. Слушай, тут Бардаганов переживает, что мало ущерба нанесли буровой. Всего одна цистерна на хранилище сгорела, понимаешь ли! Этот, с серой рожей, он же выродок. Он мог ведь и две цистерны сжечь! Конечно, мог! Да всю буровую вместе с самим Бардагановым впридачу! Устрой там всё, пусть небо еще немного покоптится. Возвращение серого, так сказать, вторая часть. И люди тоже могут пострадать, ещё лучше будет.

— Да вы чего беспределом занимаетесь! — взревел Бардаганов. — Понял я всё, понял!

— Давай, Варьюнов, делай!

— Не делай!

— Давай, занимайся, не слушай крикунов. До встречи.

— Да вы уроды просто! — Бардаганов рванулся так, что загудел металлический уголок, к которому были привязаны руки.

— Сколько бывает неприятностей из-за упрямства, — благожелательно, даже по-отечески выговорил полковник. — Пора начинать головой работать, Бардаганов. Не мальчик уже.