Заморозки

Глава 15 Дорожные раздумья

Хорошо думать в дороге, и чем длиннее путь, тем лучше думается, утверждал великий писатель земли русской.

Если ему верить (а кому же верить, если не ему?), мне должно думаться просто великолепно, поскольку дорога у меня — длиннее и придумать трудно. Рейс Москва — Токио, беспосадочный перелёт на лайнере Ил-62М. Гордость Аэрофлота.

Взлетели вечером, в начале девяти, будем в Токио около полудня, по токийскому времени. Есть, есть время поразмыслить.

В салоне полумрак: пассажиры успокоены, накормлены легким ужином, и остаётся им спать, и больше ничего.

Мы летим на восток, в страну восходящего солнца, но оно, солнце, прежде должно зайти. Оно и зашло недавно, и теперь внизу тьма. Редкие огоньки деревенек, но это пока летим над европейской частью страны. А в Сибири от деревни до деревни расстояние изрядное, потому и редких огоньков не увидим. Вряд ли.

Здесь тихо, насколько вообще может быть тихо в летящем самолете, но я и беруши вставил, и маску Зорро надел, только без прорезей для глаз. Надел и пытаюсь задремать, а лучше бы и поспать.

Организм не протестует, сейчас десять вечера по времени Сосновки, в это время я обыкновенно готовлюсь ко сну. Но я-то не в Сосновке, я на высоте одиннадцати километров или около того, и перемещаюсь со скоростью четырнадцать вёрст в минуту на восток. Не точно-точно на восток, но куда-то туда.

Кресла удобные, места достаточно — лечу я первым классом. И со мной первым классом летит моя команда. Я сам, Лиса и Пантера — ну, это понятно. Нодирбек сам оплатил свой полёт, мол, знай наших, Узбекистан — богатая солнечная страна! Ефим Геллер — не могу же я советскую легенду шахмат, да ещё действующего чемпиона страны, оставить в общем салоне. Заодно пришлось и Антона в первый класс брать, негоже ему одному быть без команды, тем более, что он тренер-секундант, технический директор и пресс-секретарь в одном лице.

Вот мы шестеро и заняли половину салона первого класса.

Но это команда. А ещё этим же рейсом летит наша делегация. Это больше команды. Возглавляет её, понятно, товарищ Миколчук. Корреспонденты — Тигран Петросян от газеты «64» и Михаил Таль от рижского журнала «Шахматы», а с ними полдюжины товарищей в штатском, которые коротко именуются «техническими помощниками». Но в первый класс билет взяли лишь товарищу Миколчуку, экономика должна быть экономной.

Антон и Нодирбек переглянулись, и, поговорив со стюардессами, совершили рокировку: пересели в туристский салон, а сюда, в первый, пригласили Таля и Петросяна. Ну, правильно, Gens una sumus. Да Нодирбек и не пьёт спиртного, потому для него невелика жертва. А Таль и Петросян, освоившись, потребовали коньяка, а потом ещё и ещё. Порции-то маленькие, хоть и первый класс. Выпили, надели такие же масочки, как и у меня, и теперь спят. Молодцы, опытные путешественники!

Почему в Токио? Потому, что в Багио. Вместо близкой и уютной Европы летим в экваториальную страну, куда прямого и рейса-то нет. Вот и получается — сначала перелёт Москва — Токио, потом Токио — Манила, а уж из Манилы — в Багио, автомобилем.

А почему в Багио? Потому, что деньгами соблазнились. Призовым фондом, который много-много выше, чем, к примеру, в Граце. Чемпиону мира деньги очень нужны. Ну и мне, претенденту, тоже не помешают.

О Филиппинах мне рассказали знающие люди. Островное капиталистическое государство, тропики. Семь тысяч островов! Когда-то испанская колония, в двадцатом веке — американская, в войну оккупирована японцами, после войны Филиппины получили формальную независимость, но влияние США остается значительным. У власти клика диктатора Маркоса. То есть сначала-то он был избранным президентом, а потом решили, что Маркосу альтернативы нет, и конституцию переписали под него. Народ, в общем-то, был не против: Маркос пообещал поднять Филиппины с колен, улучшить жизнь народа и вернуть людям традиционные филиппинские ценности, а то, что всяких борцов за права человека отправили по тюрьмам, то так им и нужно. Ведь если Президента не критикуешь — ходи вольно, не оглядывайся, не бойся. Даже коммунистическую партию Маркос разрешил, правда, она на Филиппинах неправильная, на Китай смотрит.

Зато верных ему журналистов и писателей, композиторов и архитекторов, скульпторов и спортсменов он щедро награждает, поощряет и вообще балует. Стремится прослыть меценатом, которым, в сущности, всегда и был. Для своих. Именно поэтому он и выделил шестимиллионный призовой фонд матчу за шахматную корону. Два миллиона проигравшему, три победителю, и миллион ФИДЕ, чтобы не отщипывали от участников матча. Великодушно, что есть, то есть. И, конечно, ФИДЕ была целиком на стороне кандидатуры Багио. Такие-то деньжищи!

Играть придётся до шести побед. Мы было с Карповым согласились, что безлимитный матч не есть хорошо, однако вот так запросто условия не поменяешь. Разве на следующий цикл, но опять, решать будет Конгресс ФИДЕ, на который и летит наша делегация во главе с Миколчуком. Слишком уж неопределённо — до шести побед. Матч может длиться и шесть партий (ну, теоретически) — и сто двадцать шесть. Трудно всем. И организаторам — взвесить и рассчитать, определиться с расходами и т. п. Трудно и зрителям, особенно приезжающим издалека: каждый хочет посмотреть решающие игры, финал, а кто знает, когда он будет, финал. И нам, игрокам, тоже непросто. После трёх недель игры собственно шахматная сторона невольно тускнеет, игрок включает защитный режим, более заботясь не пропустить удар, нежели его нанести. Так свидетельствует анализ турниров, и потому организаторы стараются уложиться в пятнадцать туров, а лучше бы и короче. При безлимитном матче определенное преимущество будет у того, у кого лучше общефизическая подготовка. Карпова некоторые недалекие люди считают физически некрепким, но это те, кто его не знает. Конечно, он не десятиборец, но на серебряный значок ГТО, пожалуй, сдаст. Как и я. Я повыше сантиметров на десять-двенадцать, он чуть постарше, ему двадцать семь. В общем, оба средней упитанности в полном расцвете сил. Важно, в какой кондиции каждый из нас окажется именно здесь и сейчас. И в этом как раз проблема: отрезок лучшей формы не может длиться долго. Две недели, больше вряд ли. А если матч затянется на полгода…

Летим мы поздно. Не по времени — по дате. Наш вылет планировался седьмого числа — чтобы пройти двухнедельную акклиматизацию, и начать матч, будучи в гармонии с долготой, широтой и высотой Багио. Ан нет, сорвалось. Известные события внесли поправки. Впрочем, официально никаких событий не было. Ни-ка-ких! Чистка партийных рядов, скупо сказал Стельбов. Дело внутрипартийное, людей беспокоить нечего.

Гречко, Кулаков и Мазуров скончались? Дело житейское, маршалу семьдесят пятый год, другие помоложе, но много и самоотверженно трудились, сжигая свечу жизни с обоих концов. Нет, для тех кто в курсе, послание было недвусмысленное, но для всех остальных оно прошло почти незаметно. Лишь те, кто имеет привычку слушать по ночам сквозь рев глушилок всякие вражьи голоса, были в курсе о переменах в ряде министерств и ведомств, но и опять — что им до того? Товарища Тяжельникова направили послом в Монголию. За что? Было бы за что — убили бы, шутили на советских кухнях. Но шутников было ничтожно мало. Ну, в Монголию, так в Монголию, не дрова ведь рубить. И нам-то что до этого?

Вместо Гречко министром стал Устинов, и тут же получил звезду Героя. За подавление мятежа, шептали по кухням. Но даже Би-Би-Си не подтверждала этой догадки. Впрочем, и не отрицала.

И хаоса особого не случилось, и беспорядков никто не видел, но вот с нашей поездкой вышла заминка, потом вторая, и только на флажке вопрос был улажен, визы получены, и теперь мы — летим! Потрепав нервы и себе, и организаторам матча, и соперникам тоже. Карпов уже стал чемпионом без игры, второй раз побеждать без игры было бы не комильфо. И не только без игры, но и без призовых. Чемпион без призовых — это как паровоз без колёс. Пыхтеть может, свистеть может, ехать не может. Не хватает важной детали.

Но теперь-то всё уладилось. Карпов со своей командой давно в Багио. С пятого июля. Обжился, поди. Придышался. С городом познакомился, с окрестностями. Он уже играл на Филиппинах, в семьдесят шестом. Получается, для него это почти своё поле. Ну да ладно, для Карпова везде своё поле, где он только не играл. Публика его любит, да и есть за что: скромен, незаносчив, и результаты показывает обычно либо очень хорошие, либо блестящие. Достойный пример для подражания. И я, по мере сил, подражаю, да. Но не копирую. Шахматам не нужен второй Карпов, одного достаточно. И второй Фишер не нужен. Нигде никто не нужен второй, ни Гоголь, ни Пушкин, ни Лобачевский. Нужны первые. Вот и шахматам нужен единственный и неповторимый Чижик — ну, я надеюсь.

Товарищ Миколчук предлагал мне хорошего врача в команду — я отказался. Спасибо. У нас в команде три дипломированных врача, включая меня, а у семи нянек, как известно, успехи сомнительны. Массажиста предлагал. Спасибо, их у меня две. Повара предлагал, я тоже отказался: повар, конечно, это прекрасно, но перед матчем лучше не экспериментировать. И просто хороших людей предлагал товарищ Миколчук. Спасибо, у вас экстрасенсы есть?

Тут он предлагать перестал, просто сформировал делегацию по своему вкусу. Или не по своему. Но эта делегация — представительская. Ко мне напрямую отношения не имеет.

А играть — нам.

Точнее, мне.

Вообще-то жаловаться не на что. Миколчук и со мной, и с девочками, вежлив и предупредителен. Да что Миколчук — сам Павлов принял нас в своем кабинете, был ужасно демократичен, и обещал всем земных и небесных благ полной мерою. Всего-то и нужно — победить. Какой пустяк для таких славных ребят. И девчат, добавил он поспешно.

Некоторые считают, что Павлова вернут рулить комсомолом, другие пророчат опять же Монголию, третьи подозревают, что от него ждут мирового успеха — ну, не личного, а успеха наших спортсменов. На Олимпиаде? И на Олимпиаде, но Олимпиада будет через два года, неизвестно, кто будет возглавлять Спорткомитет через два года. Сейчас нужен успех, сейчас, в битве за Корону!

Да что Павлов! Я был на Большом Приёме, и сам товарищ Гришин Виктор Васильевич нашёл для меня тёплые слова, сказав, что среди моих боевых орденов найдётся местечко и для ордена трудового. Сказал, и по-доброму улыбнулся.

Вот как!

На столике передо мной сегодняшние газеты. Я их не вижу, но чувствую запах краски — вечерние выпуски. О перестановках в верхах газеты не пишут, о внешней политике пишут сухо и мало, а вот о спорте вообще и о шахматах в частности — пишут, и пишут очень много. Большие интервью не только с шахматистами, а и с артистами, космонавтами, шахтерами, хлеборобами. Все желают мне успеха. «Дави его, Миша» — так непринужденно, по-простому, дает наказ тракторист Иван Полежаев из колхоза «Светлый Путь» Костромской области. Ну, и остальные в том же духе. Как Пересвета на бой с Челубеем провожают.

Судя по времени, мы скоро пересечем условную границу между Европой и Азией. Может, и уже пересекли.

О деньгах разговора не было ни с Миколчуком, ни с Павловым. В смысле — о моих призовых. Может, просто забыли? Ага, конечно. Может, не хотят раньше времени ставить вопрос ребром. Конечно, если я проиграю Карпову, будет нехорошо. Но много хуже — если я у Карпова выиграю, но стану невозвращенцем. Ну да, Ми и Фа остались в Сосновке, но кто меня знает? Вдруг я бессердечный? Решу, что ничто детям не угрожает? Да мало ли вариантов? Вот когда я вернусь, тогда со мной и поговорят. Или не поговорят. Сумма-то для страны мизерная. Стране престиж важнее.

Летим, летим… Арифметическая загадка: расстояние между Москвой и Владивостоком по воздуху шесть с половиной тысяч километров, билет на наш советский самолет Ил-62 нашей советской компании «Аэрофлот» стоит сто тридцать четыре рубля. Расстояние между Москвой и Токио по воздуху семь с половиной тысяч километров, билет на наш советский самолет Ил-62 нашей советской компании «Аэрофлот» стоит одну тысячу двадцать два рубля. Вопрос: почему так дорого?

Ещё и не так дорого: первым классом билет стоит одну тысячу шестьсот пятьдесят восемь рублей восемьдесят копеек! Как точно рассчитали, до копеечки!

Дорого, да. Но наши люди в Токио первым классом не летают! И туристским классом тоже не летают! Во всяком случае, за свой счёт. Зажравшиеся только летают за свой счёт. А остальные — в командировку. Государство платит.

Кстати, о зажравшихся в нашей прессе тоже писать перестали. Почему? Значит ли это, что компанию против «зажравшихся» проводила антипартийная группировка? Или просто решили отложить до более подходящих времён?

Так я и уснул где-то над Западной Сибирью. Или Казахстаном? Не видно сверху. Тьма. И на глазах повязка.

Трехчасовой рубеж я встретил в туалете. Дело житейское, полёт далёкий, вот и посетил. Ничего. Привык. Это в Сосновке три часа ночи, а в Петропавловске-Камчатском полдень!

А мы сейчас в районе Амура. Там, где некогда самураи решили перейти границу у реки.

Лететь нам ещё часа три, не больше. В Токио десятый час, в Маниле — начало девятого утра. Пора, пора и мне привыкать к новому времени. То есть — не спать!

Я полистал газеты — как сделал бы, будучи в своей московской квартире. Или в самолете Москва — Вена.

Урожай убирается. Свиньи откармливаются. Сталь выплавляется. Всё не само собою, а благодаря самоотверженному труду советских людей под мудрым руководством и неустанной заботой. Инженеры и рабочие Московского производственного объединения «Темп» скоро порадуют советских потребителей новой моделью компактного радиоприёмника «Сокол-Олимп», навстречу будущей Олимпиаде, понятно.

Меня уже порадовали. Представители «Темпа» подарили к поездке, и сейчас «Сокол-Олимп» у меня в багаже. Вернее, в багаже Антона. «Алмаз» я брать не стал: Филиппины далеко, средние волны с Родины поди, и не долетят. А «Сокол» спокойно принимает на коротких волнах, потому и «Маяк», и всё остальное будут в моём распоряжении. Недостаток — хоть и компактный, а весит килограмм с лишком. Но для этого у меня есть секунданты, обеспечивать переноску особо важных и ценных предметов. Учёные, опыт есть.

И опять проблема безлимитного матча: какую одежду брать, сколько? Я, конечно, понимаю (и организаторы заверили), что в отелях есть и химчистки, и прачечные, и прочие службы мирового уровня, но я не могу полгода носить одни и те же костюмы, одни и те же галстуки, одни и те же туфли. Значит, что?

Значит, нужно играть так, чтобы не затягивать матч надолго.

Но игра есть продукт обеих сторон. Я-то согласен выиграть шесть-ноль, за две недели. И Анатолий согласен выиграть с тем же счётом. А вот что получится в итоге?

Карпов, очевидно, навалится на меня сразу. Без разведки. У него преимущество в акклиматизации, и он его использует, обязательно использует. Он особенно силен в начале матча или турнира, а тут ещё я без акклиматизации. Лакомый кусочек.

Но я, конечно, приму меры. Геллер советует играть вязкие и надежные дебюты, строить линию Мажино. Разумная тактика. И Карпов к такой тактике, думаю, готов. Но я знаю, что он знает, что я знаю, что он знает — и так до дурной бесконечности. Мудри, не мудри, а победит тот, кто будет играть лучше здесь и сейчас.

Тем временем проснулись все. Привели себя в порядок, и стали ждать завтрак.

За одну тысячу шестьсот пятьдесят восемь рублей восемьдесят копеек с человека не так и шикарно. Или на меня время действует? По Москве-то четыре утра.

Ладно, закусили-выпили. Я ограничился минеральной водичкой: организм в четыре утра есть не хочет. А вот японцы, те да, те налегли.

Но по коньяку Петросян и Таль их легко обставили.

С тем и пошли на посадку.