Заклинатели войны

Глава 6

Сладковато-пряный запах синей пальмы был везде. Он впитался в ткань тяжёлых золотистых портьер, он реял над огнём камина, он льнул к одежде и коже гостя, вошедшего в комнату.

Запах богатства, благовоние солидности, аромат благосостояния.

Гарраш Дайвенкар старался не смотреть на полки, где стояли статуэтки из драгоценной древесины. Он вельможа (пусть и в изгнании), а не приказчик, допущенный в хозяйские покои. Посмотрел на сокровища, когда вошёл, выразил вежливое восхищение – и этого вполне достаточно.

Но, видимо, он всё-таки выдал свой интерес.

Хозяин сказал мягко:

– Здесь не все фигурки – из синей пальмы. Некоторые ценны работой. Вот этот ягуар вырезан из обычной яблони. Но какое мастерство! Взгляни, господин мой, на эти мышцы под кожей. Он же вот-вот прыгнет!

Ягуар и вправду был хорош, о чём Гарраш сразу и сказал. Но больше его интересовал хозяин дома. Коренастый, плечистый мужчина держал на ладони деревянную фигурку – и глаза его светились неподдельной нежностью.

– А вот эта скульптурная группа называется «Девушки-шаутис у колодца». Такая маленькая – а как искусно вырезаны детали! И как обыграны прожилки!.. Я люблю древесину, господин мой. И я счастливый человек, потому что занимаюсь тем, что мне действительно нравится.

Гарраш кивнул. А сам подумал, что владелец этого богатого особняка, полного редких и ценных вещей, действительно счастливый человек: в прошлом году ему удалось избежать пожизненной каторги. Отделался потерей должности энирского градоначальника.

Крайт Рокенно́, в недавнем прошлом – «рука наместника», а сейчас – богатейший на Фетти торговец древесиной, показывал гостю одну статуэтку за другой. А гость прикидывал, как бы перейти к разговору, ради которого он пришёл.

– Но я забыл о долге гостеприимства! – спохватился хозяин дома. – Что предпочтёт твоя милость – нааш или вино?

– Если можно, вино, – отозвался Гарраш, прикинув, что нааш пришлось бы заварить, остудить и медленно пить. А он всё-таки не хотел затягивать свой визит в этот дом.

– Подай вина! – возвысил голос Крайт Рокенно и тут же вернулся к прерванному разговору: – Увы, скульптура, которую я мечтал сделать жемчужиной моей коллекции, мне не достанется.

– В самом деле? Почему?

– У меня её перехватили.

– Неужели на Фетти есть человек, способный перебить цену самому Крайту Рокенно?

– Есть, но не на Фетти.

– Ты о короле, уважаемый?

– Нет, я про алонкеев.

– А! Эти всегда получают то, что хотят.

Откинулась золотистая портьера. В комнату бесшумно скользнула женщина средних лет в тёмном платье и тёмном покрывале, наброшенном на голову. Она поставила на столик перед гостями поднос, на котором стояли два бокала и кувшин, и бросила на Рокенно вопросительный взгляд. Тот махнул рукой: мол, иди...

Женщина исчезла так же бесшумно, как и появилась.

– По энирскому обычаю, твоя милость, каждый наливает себе сам, – объяснил хозяин, берясь за кувшин. – Так о чём я говорил?.. Ах да, статуя моей мечты... Я сделал глупость. Затянул торговлю... Ты здесь недавно, господин мой. Но, может быть, слышал о великом резчике Ше́гу-Ра?

– Слышал, но немного.

– Как и подобает гению, Шегу-Ра капризен. Я трижды предлагал ему отличные деньги – просто удивительная статуя, в человеческий рост, из грушевого дерева. Но нахальный шаути отвечал, что хочет оставить эту вещь себе. Я на некоторое время оставил его в покое. Думал: пусть он поразмыслит над моим последним предложением, кто ещё ему столько даст? И упустил время. Кто-то нащебетал про эту великую работу алонкеям. Вот тот пиктрис, что пришёл за данью... жаль, не утонул в пути! Сборщик, фэй Донато, заявил, что произведение искусства перейдёт в личное владение Нулла. И ратуша выкупила статую у Шегу-Ра, причём за куда меньшие деньги, чем дал бы я! Я попробовал было заказать жабе копию, но он наотрез отказался. Мол, ни один шаути дважды одну работу не делает.

– Вот как? – вскинул голову Гарраш. – Но тогда я видел эту статую! Ведь мой гарнизон, мои люди охраняют склад, где и древесина синей пальмы, и это чудо... Да, конечно, помню! Суровая дама! Смотрит на тебя так, словно прикидывает, как бы половчее оторвать тебе голову.

– Статуя называется «Гнев жрицы», – мечтательно сказал Крайт. – Да, удивительно выразительное лицо... Кстати, когда алонкеи собираются перевозить это деревянное чудо на корабль?

– Через несколько дней. Сначала капитан хочет починить свой пиктрис. А сборщик сидит в ратуше, разбирается с бумагами.

– Значит, я ещё увижу «Гнев жрицы». Знаешь, господин мой, эта статуя изображает женщину, которая действительно жила на свете в давние времена. Она была жрицей Гранитного жертвенника, имя ей – Шуа́рна. О ней сложена легенда... Ты её не знаешь, не так ли? Она здешняя, энирская.

Меньше всего Гарраша Дайвенкара интересовали легенды жабоглазых. Особенно сейчас, когда он хотел узнать, согласится ли Крайт выполнить его недавнюю просьбу. Но перебивать хозяина было бы и неучтиво, и глупо.

– Этой самой Шуарне, – продолжал Крайт, – приписывают силы, каких никогда не было ни у одного жреца. Она, мол, умела метать с ладони огненные шары и сжигать всё вокруг. Но силы просыпались в ней лишь тогда, когда она была разгневана. В таком состоянии она была неуязвима для стрел и мечей. И ещё в гневе она выкрикивала предсказания, которые всегда сбывались. Её боялись называть по имени, звали Хозяйкой Чёрного Страуса...

– Чёрного Страуса? – переспросил, не сдержавшись, Гарраш.

– О, она была владелицей редкостной твари... Говорят, из обычного страусового яйца вылупился птенец с головой орла. Жители деревни хотели убить это существо, но Шуарна забрала его себе, вырастила и объездила под седло. Чёрный Страус был длинноног, бесстрашен и свиреп, он питался мясом и в бою бил и рвал противника клювом... Собственно, и сейчас в Энире и его окрестностях матери – и шаутис, и вайтис – пугают своих детей: «Будешь баловаться – ночью придёт Чёрный Страус и растерзает тебя!» Частенько люди в сердцах говорят про недруга: «Да чтоб его Чёрный Страус сожрал!..»

– А неплохо бы завести такую верховую птицу, – улыбнулся Гарраш. Легенда оказалась забавной. Чего только не придумают жабоглазые!

– Жрица была гордостью и защитницей своей деревни, – со вкусом повествовал Крайт. – Но однажды в деревне появился красивый незнакомец и обольстил Шуарну. При всей своей мудрости она не распознала в нём оборотня-ящера... Погоди, как там говорил сказитель?.. «Она простёрла к нему руки для объятий, и не было в ней ни искры гнева, и была она доверчива и уязвима, а ящер-снерк перегрыз ей горло...» А куда исчез Чёрный Страус – этого никто не знает. Но с тех пор неупокоенный дух Шуарны реет над островом. Жрица ищет своего верхового страуса, а когда отыщет – быть беде для всего живого. Иногда, являясь людям, она, как при жизни, делает пророчества – всегда недобрые и всегда безошибочные. Впрочем, другие сказители говорят, что Шуарна устала от скитаний и ищет, в кого бы вселиться, чтобы передать этому человеку свои страшные умения.

– Вайтис для этого не годятся? – пошутил Гарраш. – Я бы не отказался кидать огненные шары, быть неуязвимым и знать будущее наперёд. А злюсь я часто, гнева хватит...

Крайт не поддержал шутку. Глаза его потухли.

– Я заговорил тебя, господин мой, – сказал он негромко, – а ведь ты пришёл по делу... Кстати, ты не пьёшь? Тебе не нравится вино, привезённое с Таричеса? Приказать подать местное?

Гарраш глянул на кубок в своих руках. Да, глотнул вина – и забыл о нём за разговором...

– Нет, почтенный, вино хорошее. Но в Арконе я привык пить его разбавленным. Не велишь ли подать воды?

Крайт вновь возвысил голос:

– Подай воды...

Женщина появилась почти сразу после приказа. Видимо, у неё уже был приготовлен кувшин с водой на случай, если понадобится.

Когда она склонилась, чтобы поставить кувшин перед гостем, тот невольно отметил её необычную внешность. Красивое, с тонкими чертами лицо – но какое-то отрешённое, словно женщина находилась во власти тяжёлых, мрачных раздумий. А над левой бровью – свежий синяк.

Когда женщина вышла, Гарраш сказал вежливо:

– У тебя аккуратная и исполнительная служанка, почтенный.

– Служанка? О нет, это моя жена. – Крайт Рокенно принялся небольшими глотками смаковать вино из своего кубка.

Гарраш взялся за кувшин с водой, стараясь скрыть удивление.

Жена? Странное обращение с законной супругой.

Если бы Гарраш знал, что перед ним хозяйка дома, он, конечно, поздоровался бы с нею и сказал хоть несколько учтивых фраз. Мол, в убранстве дома чувствуется заботливая женская рука... или что-нибудь в этом духе. Да Рокенно просто должен был представить гостю супругу, этого требовали хорошие манеры. А тут «подай, принеси, поди вон...» Странно...

Впрочем, не его это дело. Есть вещи поважнее.

А Крайт как раз и вспомнил об этих «вещах поважнее». Поставил пустой бокал на поднос и, не наполняя его вновь, спросил:

– Господин мой, ты всё ещё не отказался от этой странной затеи – напасть на Гранитный жертвенник?

«Он не поможет!» – ухнуло сердце Гарраша.

Да, в плане, который разработали они с Онг-Ши, было слабое место. Военачальник Дайвенкар не мог привлечь к делу солдат своего гарнизона. Тут была нужна отпетая шваль, бродячие головорезы. А где их взять?

Не встанешь же на перекрёстке, не начнёшь орать: «Эй, плачу хорошие деньги пьяницам, дебоширам и буянам! Дурни приветствуются особо и получают двойную плату!..»

Онг-Ши тоже не завёл среди городских бродяг друзей настолько близких, чтобы сказать им: «Парни, а нападите-ка на мою деревню!»

А потому пришлось припомнить, как ещё в столице, перед отъездом в Энир, Дайвенкар имел беседу со своим двоюродным братом, который в прошлом году побывал в этом городе: был послан туда в составе следственной комиссии.

«Съездили мы зря, – говорил кузен. – Тот, кого надо бы отправить на каторгу, остался при добром имени и при богатстве. Потерял только кресло в ратуше. Крайт Рокенно, торговец древесиной. Запомни имя, Гарраш, и будь осторожен с этим человеком. Богатая сволочь. Взятками добыл должность градоначальника – и развернулся вовсю. Древесину синей пальмы скупает он один, а кто ещё попробует, с тем потолкуют суровые парни с тяжёлыми кулаками. Он и сам приобрёл две плантации синей пальмы, выстроил в Энире роскошный особняк. Жирел бы и дальше, да вышла досадная ошибочка. Решил Крайт Рокенно, что ему нужен загородный дом. Приглядел местечко с красивым видом на море. Там, правда, уже стоял дом пожилого лекаря, уважаемого всей округой. Так в чём загвоздка? Дом купить и снести! Но лекарь заупрямился, отказался продавать родовое гнездо. Крайт послал к нему костоломов, а те перестарались. Лекарь после той беседы скончался. Может, Крайт это дело замазал бы, но дочь лекаря написала брату в столицу. А брат при королевском дворе занимает пост помощника церемониймейстера – и помолвлен с племянницей одного из советников. Он подал королю прошение от двоих несчастных сирот. Мол, они с сестрой умоляют о справедливости и правосудии. Сам понимаешь, сирота сироте рознь, к придворным сироткам Массимар прислушивается. Король послал в Энир следственную комиссию. Скажу я тебе: этот Крайт – на редкость скользкий гад. Как мы ни старались, а не доказали его связь с бандитами. Те, кого удалось поймать, даже под пытками его не выдали. Так что Крайт легко отделался: его вышвырнули с должности «руки наместника». Мол, раз ты допустил в городе безобразия, то какой ты градоначальник? Прислали из Вейтада другого... забыл его имя. Не из тех, кто море до самого дна видит. Тюфяк. Но вроде честный...»

Сейчас изо всех слов кузена ярче всего вспомнилась фраза: «Те, кого удалось поймать...» Значит, у Крайта Рокенно остались верные люди, готовые хоть на убийство?

Так почему бы Крайту не одолжить этих людей ему, Гаррашу Дайвенкару, за деньги или встречную услугу? У Гарраша связи при дворе, он кое-что может...

И вот теперь Крайт задумчиво теребит короткими, сильными пальцами бахрому на обивке кресла:

– Я знаю человека по имени Джирго, кличка ему – Бурелом. Сразу после нашего последнего разговора я послал за ним. Джирго уже начал собирать людей, нужных твоей милости. Да, мы ещё не договорились о встречной услуге, но время не ждёт...

– Почему? – удивился Гарраш. – Мне эти люди понадобятся позже, когда алонкеи уберутся из порта.

– А вот тут я возражаю! – отрубил Крайт. – Всё должно произойти ещё до того, как алонкеи уйдут из Энира. Более того, это произойдёт прежде, чем они перегрузят древесину и статую со склада в трюм «Прошперу Тапу».

– А склад охраняют воины из моего гарнизона... Понимаю, уважаемый. Но алонкеи придут в ярость, если не получат дани. Вызовут военные корабли и не оставят от Энира камня на камне.

– Этого, твоя милость, не произойдёт. Я стану спасителем Энира. Видишь ли, господин мой, я хочу вновь стать «рукой наместника». Вместо этого недотёпы-чужака Файшено Унауто.

Гарраш на несколько мгновений задумался. Да, он догадался, как именно Крайт собирается усмирить гнев алонкеев. Но гораздо важнее было то, как затея Крайта отзовётся на собственных планах Гарраша.

– Хорошо, – с неохотой произнёс он. – Принимаю твою помощь, почтенный, и предлагаю свою.

– Вот и славно! – расцвёл Крайт. – Высокородный Гарраш Дайвенкар, для меня высокая честь иметь дело с твоей милостью!

«А для меня – нет, змеюка ты скользкая!» – сказал про себя Гарраш и выдавил улыбку – хотелось бы думать, что дружелюбную.

– Наше сотрудничество может продлиться и дальше, – мечтательно сказал Крайт. – Твой налёт на деревню жрецов обязательно вызовет войну. Да-да, ты же видный сторонник партии войны, это знает вся столица!

«Что ещё ты про меня вынюхал, тварь? – встревожился Гарраш, не убирая с лица безмятежной улыбки. – Надеюсь, не моё приключение на Горьком озере?»

– А если знать про войну заранее, – довольно вздохнул торговец, – можно совершить некоторые удачные торговые операции. Дело пахнет хорошими деньгами...

Гарраш промолчал, скрыв презрительный взгляд: этот жадный мужлан только про деньги и думает! Сам-то он презирал богатство и неоднократно заявлял вслух, что ему в жизни вполне хватает самого необходимого.

(Правда, королевскому вельможе Гаррашу Дайвенкару, властителю замка Дайвенкар, ни разу в жизни не пришло в голову посчитать: сколько десятков семей могли бы скромно, но безбедно прожить на это его «самое необходимое»?)

– Мне непонятно только одно, – продолжил хозяин. – Как твоя милость собирается добраться до жертвенника? Эта их защитная огненная сеть – опасная штука. В войну многие из наших сложили головы, пытаясь преодолеть такие заграждения.

Гарраш промолчал, глядя в пол. В этой комнате не было ковров – только красивый паркетный узор из редких сортов дерева.

– Ах, вот что... – протянул Крайт, откидываясь в кресле. – Значит, в деле кто-то из жрецов? Это уже серьёзно, очень серьёзно... Не могу даже предположить, что твоя милость пообещала жрецу за то, чтобы он убрал защиту с жертвенника! На это у меня просто не хватает воображения!

И вновь Гарраш Дайвенкар промолчал.

«А вот это тебе, гнусная тварь, знать незачем, – жёстко и горько подумал он. – Представляю, какая бы у тебя была рожа, если бы я признался, что за Гранитный жертвенник я пообещал врагам равноценную замену – твой город Энир!»