Ярмарка невест

Глава 12

— Очень красиво, — Тереза Бенедикта Баварская подошла к сестре и заглянула ей через плечо на мольберт, на котором уже начали проступать весьма узнаваемые очертания заснеженной Невы. — А что это за здание? — Она указала рукой на появляющееся на картине монументальное строение. — Похоже на крепость. Но, кто строит крепости в наше время? — она смешно наморщила носик. — Этот очень современен, у него нет даже городской стены.

— Городская стена не является преградой для пушек, — наставительно проговорила Мария Антония, тщательно вытирая кисть, чтобы на ней не осталось ни крупинки предыдущей краски. — К тому же разрушение стены может вызвать ненужные жертвы среди жителей и солдат. И какой тогда смысл тратить на ее возведение и содержание такие огромные деньги? К тому же, в Российской империи есть и старинные города, которые раньше были обнесены стенами, правда, сейчас эти стены чуть ли не в центрах этих городов расположены. Это был совсем иной тип строений, не такой, как, например, у нас, как это, — она щелкнула пальцами, вспоминая название. — Кремль. Это называется Кремль.

— Ты так много узнаешь об архитектуре, — Тереза отошла от Марии и села на небольшую оттоманку, расправляя складки на платье. — Лично для меня все это слишком скучно.

— А лично для меня — нет, — резко прервала ее Мария.

— Так что за крепость ты рисуешь? — примирительным тоном произнесла Тереза.

— Это действительно крепость, — Мария задумалась, а затем, старательно проговаривая непривычное слово добавила. — Петропавловская. В ней жуткая Тайная канцелярия расположилась. Говорят, — она оглянулась, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает, и не обнаружив никого, кроме приставленный к ним дворовой девки Наташки, которая ни слова не понимала по-немецки, а потому ее не стоило остерегаться, начала тихо говорить, порой срываясь на шепот. — Говорят, что, если подойти к крепости с подветренной стороны, то можно услышать жуткие крики, которые издаются несчастные, кому не повезло очутиться в тех мрачных стенах. Пытки и самые изощренные палачи… — она передернула плечами. — Только вот считаю, что слава крепости изрядно преувеличена.

— Почему? — Тереза наклонила голову, вопросительно глядя на сестру.

— Ее величество императрица Елисавета не производит впечатление выжившей из ума сумасшедшей. Напротив, я увидела в ней достаточно мудрую правительницу, а, будучи таковой, она не стала бы поощрять своего племянника и наследника Российского престола к участию в подобных мерзостях. А ведь он там часто бывает.

— Что ты вообще думаешь о наследнике? — Тереза отвернулась от сестры и бросила взгляд в сторону окна.

— Он милый. Странный, но милый, и порой забавный, — Мария улыбнулась. Они обе были ненамного старше Петра и посматривали в его сторону иной раз снисходительно. — Правда, не похоже, чтобы он кого-то выделял из нас. У меня вообще складывается ощущение, что его заставляют иной раз проводить время в нашем обществе, но он тщательно это скрывает за милой улыбкой.

— Отец сказал, что, если он хочет сохранить власть над герцогством, то выберет одну из нас.

— Брось, Тереза, неужели ты еще не поняла, что от его выбора и предпочтений ничего не зависит, главное — это произвести впечатление на ее величество. Некоторые, вон как стараются услужить ее величеству. Нужно же хоть немного гордости иметь, — Мария скривилась. — Полагаю, если бы его высочество внезапно объявил о том, что уходит в османскую веру и создает гарем, она бы первой вызвалась стать его наложницей, лишь бы не возвращаться в свой занюханный Штеттин.

— Ты несправедлива к бедняжке, — Тереза закатила глаза. — У нас у всех здесь одна цель — удачно выйти замуж. Ну и кто-то просто чрезмерно усердствует.

— Слишком сильно, — Тереза вернулась к прерванной работе. Рисование ее успокаивало и настраивало на позитивный лад. — Вот помяни мое слово, София Ангальт-Цербская еще заявит о себе и сделает это весьма скоро.

— Не горбись, Фитхен, — София быстро взглянула на мать и отвела взгляд. — Если ты будешь горбиться, то его высочество никогда не обратит на тебя внимания.

— Он и так не обращает на меня внимания, — пробормотала девушка, но послушно приподняла подбородок, потому что прекрасно знала, что сидит прямо, затянутый так сильно, что было трудно дышать, корсет не давал согнуть спину. — Точнее, не больше, чем на всех остальных.

— Тогда нужно чем-то привлечь его внимание. Его или ее величества, императрицы Елисаветы. Пока что у нас с тобой особое положение, благодаря тому, что у нее остались еще сентиментальные воспоминания о моем бедном брате, который умер практически накануне свадьбы, — Иоганна подняла оставленные на мгновение пяльцы и с силой воткнула иглу посредине неоконченной вышивки. — Это все просто невыносимо. Ты же о чем-то разговаривала с его высочеством. Фитхен! Не молчи. О чем вы разговаривали?

— Только о том, что его высочество намерен пригласить меня на танец во время праздничного бала.

— Но, это же прекрасно, ты движешься в правильном направлении, дитя мое, — Иоганна немого успокоилась. Это уже было хоть что-то. Остальные, насколько ей было известно, не удостоились даже этого.

— Вы же прекрасно знаете, мама, что основными претендентками на замужество за его высочество являются Баварские принцессы. Остальным остается или довольствоваться более скромной целью, или же вовсе отбросить все мысли о несбыточном и просто хорошо развлечься, и повеселиться, — София слабо улыбнулась.

— Меня это обстоятельство доводит до мигрени, — Иоганна поднесла руку ко лбу. — Сегодня запланированы какие-нибудь увеселения, на которых наследник обязан присутствовать?

— Вы лучше меня знаете, что сегодня с утра чистят лед на реке, потому что ее величество решила вспомнить о забаве, что ее отец, император Петр привез из Голландии. Металлические коньки, на которых нужно прогуливаться по льду, скользя. Ее величество сегодня утверждала, что эта забава невероятно полезна для легких, а также представляет уникальный шанс для кавалеров, подхватить даму, если она не удержится и начнет падать.

— Обеды ее величество проводит исключительно в обществе юных дев. Даже наследник приглашается туда лишь изредка, — Иоганна выглядела чрезвычайно раздосадованной подобным положением дел.

— Он выглядел необычно оживленным, когда ее величество объявила о сегодняшнем гулянье. Сказал, что с удовольствием составит нам компанию и будет пользоваться любым удобным случаем, чтобы ловить падающих красавиц. На что ему ее величество лишь мягко попеняла. Вот только я не умею кататься. Как и многие другие девушки, и нам эта затея не показалась слишком привлекательной.

— Ерунда, — махнула рукой Иоганна. — Не думаю, что это сколько-нибудь сложно. Ты всегда любила подвижные игры, так что справишься.

В это время раздался стук в дверь. Молчаливая горничная, выделенная гостьям Елизаветой, открыла дверь и приняла из рук стоящего за дверью офицера сверток с теми самыми коньками: металлическими приспособлениями с кожаными ремешками. Пока София, наморщив лоб, вертела их в руках, пытаясь сообразить, как именно надевать это чудо человечества на сапожки, и, как на них скользить, Иоганна задумчиво переводила взгляд на дочь. Иной раз необходимо вмешательство самой судьбы, чтобы события начали развиваться таким образом, как хотелось бы. Но, иногда судьба начинает медлить, и тогда ей необходимо совсем немножко помочь, подтолкнуть в нужную сторону.

Катание на коньках — это тетка хорошо придумала. Я даже оставил мысль о том, чтобы свалить куда подальше, каким-то образом открутившись от мероприятия, запланированного на сегодня, как делал уже не раз прежде. Дала делами, но отвлекаться и отдыхать тоже иногда нужно.

Модель коньков меня позабавила, до хоккейных, на которых я когда-то немного освоил лед, им было еще ой как далеко. Но, с другой сторону, состоящий, в общем-то из одного лезвия, с продернутыми крепежными ремешками, они оказались даже более устойчивы, потому что само лезвие было толще и массивнее, следовательно, площадь его соприкосновения со льдом больше. Вот только практически все из присутствующих за столом девушек выглядели настолько сконфуженными и испуганными, что тут даже к гадалке ходить не надо, чтобы понять, они никогда не катались на коньках, да и вообще, очень слабо себе представляют, а собственно, что это вообще такое.

День был на редкость ясный и солнечный, и оттого морозный. Изо рта вырывался пар, и настроение быстро улучшалось. До расчищенного участка реки шли пешком, благо идти было недалеко. Нашу толпу, а она была совсем не маленькая, охранял взвод гвардейцев, которые не слишком жестко, но довольно решительно оттесняли зевак, быстро собирающихся посмотреть на редкое зрелище — двор на прогулке. Опередив неспешно идущих дам, глядя на пышные юбки которых, я невольно задавал себе вопрос, а как они собираются в них кататься?

Возле расчищенного и оцепленного участка Невы все уже было готово. Стояли лавочки, на которые нужно было садиться, чтобы надеть и снять коньки, были разожжены наскоро выложенные небольшие очаги, на которых готовился и поддерживался в горячем состоянии сбитень. Даже шатры стояли по типу эм и жо. По всему видно, Елизавета весьма ответственно подошла к организации этого праздника жизни.

В связи с предстоящими упражнениями, длинный плащ сменился на короткий, до середины бедра, который больше напоминал сейчас привычную мне куртку или дубленку. Какую битву мне пришлось при этом выдержать с портным, который вопил, что я просто задался целью довести его до удара, и опозорить не только перед своими, но и перед иностранцами, ведь столь непрезентабельно выглядевшего наследника, впору было принять за беспризорника. Я тогда поклялся, что, если он не успокоится, то узнает, что такое истинный позор, когда я выйду голым и буду всем говорить о том, что он уверил меня, будто сшил невидимое платье, которое может видеть лишь очень благородный человек. Портной быстро заткнулся, обдумывая перспективу, потом пробурчал что-то про то, что из-за подобной безобразной выходки Великого князя он вовсе не хочет болтаться на виселице, потому что Елизавета Петровна в этом случае сделает исключение из своих правил о казнях. Так что очень скоро у меня появилась вполне приличная куртка, которую, правда, сегодня я надел впервые.

— Ваше высочество, вы вправду умеете на этом ездить? — рядом со мной плюхнулся на длинную скамью Румянцев, вертевший в руках конек.

— Когда-то умел, — я пожал плечами. — Сегодня подвернулся случай проверить, умею ли до сих пор. Я сам! — гаркнул я, заставляя отскочить в сторону паренька, который уже опустился на колени, чтобы надеть на меня коньки. Я посмотрел на него. — Тебя как зовут?

— Ванька, — пробормотал он.

— Крепостной? — он кивнул и шмыгнул носом.

— Да, государь, из дворни дворцовой.

— Я не государь. Государыня наша — Елизавета Петровна, запомни это, — говоря все это, я весьма ловко, прикручивал конек к сапогу, ну не даром же почти час тренировался в спальне. Зато теперь могу блеснуть. — Пойдешь со мной, Иван. Мой слуга Румберг завтра уезжает из страны, и мне понадобится замена. — Правда, Румберг пока об этом своем отъезде не знал, но я решил, весьма спонтанно, надо сказать, найти слугу вот так, благодаря случайности, чтобы исключить внедрения в мое окружение какого-нибудь засланного казачка. Если вдруг узнаю, что Ваньку кто-то ко мне специально подослал, то просто сниму шляпу перед его гением, потому что предугадать цепочку развития сегодняшних событий попросту невозможно, слишком уж внезапно Елизавете взбрело в голову устроить катанье на коньках. — Все понял? — Ванька смотрел на меня, часто моргая и приоткрыв рот. — Ясно. Но, ничего, как отойдешь, так сразу въедешь, что здесь к чему.

Хмыкнув, я стал и вышел на лед. Первые пару минут нужно было привыкнуть к непривычным конькам, и немного покачаться, размахивая руками, улавливая равновесие. Но вскоре довольно прочно встал на ноги, и заскользил по отлично вычищенной и отполированной глади вполне уверенно. В это же самое время Румянцев, сопя, явно подражая мне, сам надел коньки, отгоняя пытавшегося помочь Ваньку. На лед Петька вышел вместе с Иваном Шуваловым, который пришел на реку вместе со мной, Румянцевым и Лопухиным, в кои-то веки ничего не сломавшего и не съевшего ничего непотребного, и не страдающего с похмелья, и оттого пребывающего в прекрасном расположении духа.

Тут-то и выяснилась прелюбопытная вещь — ни один из них не умел кататься. Более того, все трое стояли на льду, как пресловутые коровы, браво выехавшие чуть ли не на середину Невы и теперь стоящие, не решающиеся на дальнейшие действия.

— Ты только глянь, Александр Иванович, это же насколько беспомощны нынешние отроки, — я повернулся и невольно улыбнулся, глядя, как Ушаков и Румянцев-старший лихо рассекают по поверхности весьма скользкого льда. — А там кто раскорячился, словно пучит его, не твой ли Петька?

— Мой, вот точно мой, глаза твои тебя вовсе не обманывают, Андрей Иванович. Только, сдается мне, что как-то не так воспитание отроков у нас происходит. Чего-то явно не хватает, — вторил ему Румянцев. И эти пожилых му… жчины, весело заражали, разглядывая вольную композицию из трех придурков, которые укатились зачем-то так далеко от берега, а вот толком ездить так и не получилось.

— Так я скажу тебе, любезный мой Александр Иванович, муштры армейской им недостает, — любезно предположил Ушаков, делая вполне ловкий поворот. — Да мне вот почему-то прямо видится, как Петр Алексеевич, упаси господи, что вслух подумал, трость бы на всех троих точно сломал бы, так сильно лупцевал бы вдоль хребтов. А сейчас стоят вот, словно не про них говорят.

— Петька! — гаркнул Румянцев — Хватит уже позорить мои седины. Ежели не можешь ехать, то давай прямо на задницу плюхайся да снимай коньки. А потом на четвереньки вставай да ползи прямиков в берегу, пока ее величество государыня Елизавета Петровна не соизволит тебя оттуда помиловать.

— А сам-то, Андрей Иванович, где так лихо ездить научился? — я прикусил губу, чтобы не прыснуть, потому что вид у троицы был просто донельзя комичным.

— Так ведь Петр Алексеевич шибко любил вот так кататься. Ну и мы все как один должны были, если не любить эту забаву, то уж принимать участие надо было обязательно, иначе Петр Алексеевич не понял бы, а в этом случае кто-то мог пострадать, бай бог, если не до смерти.

— Сурово, — я кивнул своим мыслям.

— Сурово, — ответил Ушаков. — Зато справедливо. Если уж притащился, то будь добр соответствовать или гнать тебя надо как шельму, оставляя на память затрещины. О, какой цветник, и где мои шестнадцать лет? — Ушков остановился, глядя куда-то мне за спину. Я резко развернулся, едва не упав, но все же сумев сохранить равновесие и увидел, как к реке спускаются девушки по вполне удобной, специально протоптанной тропинке.

Зрелище действительно было достойно восхищения. Впереди шла Елизавета, как флагман, в окружении с полдюжины кавалеров, сзади, перешептываясь и время от времени негромко смеясь располагались прибывшие принцессы, а уже за ними шли представители их делегаций.

Позади меня послышались переругивания и какое-то шевеление. Повернувшись таким образом, чтобы видеть и тетку с невестами, и мою свиту. Зрелище девиц, укутанных в меха, которые в это время садились на лавки, а слуги быстро и сноровисто завязывали на их сапожки коньки, было очень даже ничего, и Румянцев с Лопухиным решили, что не дело это вот так стоять, а вдруг кто-то из дам, желательно тех, что постарше и уже замужних, начнет падать, а рядом не будет никого, кто сможет поддержать и оказать посильную помощь. Собрав в кулаки все свое мужество и смекалку, они принялись смотреть, как двигается, легко нарезающий вокруг них круги Ушаков, а после принялись тщательно копировать увиденные движения. Так как в катании на коньках ничего сверхсложного не было, очень скоро они уже приблизились ко мне, держась прямо вполне уверенно. И тут все мое внимание переключилось на лед возле берега, куда осторожно ступая вышла Мария. На ней были такие же соболя, как и на всех остальных, Елизавета была в этом случае верна своему слову. Держалась она как бы особняком от других девушек. Почему-то раньше я не обращал на этот нюанс внимания, но теперь, вспоминая все те вечера и обеды, которые провел в этом девичьем обществе, я мог припомнить, что Мария всегда была одна. Ее тетка, которая привезла ее, где-то конкретно зависла, потому что я вообще перестал наблюдать ее поблизости от племянницы. Как впрочем я не видел и новоиспеченного барона. Куда он подевался, скорее всего, знал Ушаков, которому было поручено организовать за Берхгольцем, но вот конкретно сейчас мне было это не интересно.

Мария довольно неуверенно постояла, затем, прикусив нижнюю губу, оттолкнулась и заскользила, прислушиваясь к своим впечатлениям. Она была очень серьезна и сосредоточена, но, тем не менее, на губах у нее то и дело проскальзывала улыбка.

Я, плюнул на условности и направился к ней. Мы же так нормально больше и не поговорили. При этом я ничего и никого не видел уже вокруг, но, как оказалось, сделал я это зря.

Громкий вскрик вывел меня из полустрансового состояния, в которое я провалился, направляясь к Марии. Не успев как следует прийти в себя и оценить обстановку, я только успел заметить, да и то краем глаза, как рядом со мной кто-то упал. Скрипнув зубами от досады, я повернулся и направился упавшей девушке, лица которой пока не видел. Так уж получилось, что поблизости мужчин не оказалось, кроме меня, и показывать сейчас снобизм, оставив ее вот так валяться, пока кто-нибудь не доберется к нам — это демонстрировать себя далеко не в лучшем свете, а в это время антиреклама не работала еще так как надо. Точнее работала, но не для тебя, а для повышения шансов тех же заговорщиков на удачный заговор. Подойдя поближе, увидел, что это была София Фредерика Ангальт-Цербская. Попытавшись подняться, она снова вскрикнула, и повалилась на лед. М-да, ситуация.

— Что с вами? — я остановился рядом с нею и наклонился, как можно ниже. — София, помогите же мне ради бога, не молчите!

— Нога, мне больно ногу, — прошептал она, даже не скрывая слез.

— Постарайтесь не шевелиться, я сейчас посмотрю нет ли перелома, — опустившись на колени, я уставился на ворох разметавшихся юбок, прикидывая, как именно буду осматривать ее ногу? В конце концов, плюнув на условности, запустил руки под юбки, нашел девичьи ножки и принялся осторожно их прощупывать. Вроде бы перелома не было, но при попытке встать, София снова упала и разревелась. До лодыжек я добраться не мог, но при осторожном надавливании на сапог в районе лодыжки на правой ноге, София вздрагивала и еле слышно всхлипывала. Похоже — вывих или растяжение, в любом случае, сама она до берега точно не дойдет. — Обхватите меня за шею, я сейчас вас подниму и отнесу на берег. — Положение было аховым. Лед слишком скользкий, и на нем стоять без коньков было довольно сложно, не говоря уже о том, что, кроме меня уверенно держались на льду только Ушаков со старшим Румянцевым. Выход же слуг и гвардейцев у которых не было коньков на расчищенный скользкий лед могло привести к массовым падениям и еще большим травмам. Решив не маяться дурью, я приступил к эвакуации самостоятельно, тем более, что все и так видели, как я девчонке под юбки залез.

Когда я под прицелом едва ли не сотен любопытных глаз с в общем-то довольно легкой ношей на руках добрался до берега и передал девушку на руки подбежавшим дворовым мужикам, то успел заметить, как глаза Иоганны торжествующе вспыхнули. У нее на ногах были надеты коньки, и, могу поклясться, что она как-то поспособствовала падению дочери. Может быть, даже толкнула посильней, придав той направление в мою сторону. А еще я успел заметить разочарование и обиду в теплых карих глазах стоящей недалеко Марии, и вот с этим точно надо было что-то делать, иначе все закончиться тем, что меня просто женят на Софии. Нет, против самой девчонки я уже ничего не имел, но она меня не привлекала от слова совсем, а как ни крути, но приносить себя на алтарь этому нелепому браку, в котором я не получу ровным счетом ничего, ну это такое себе удовольствие. Уж лучше на одной из девочек императора Священной Римской империи жениться, там хоть связи получше, да приданое побогаче.

С этими мыслями, отмахнувшись от подскочившего ко мне Румянцева, который толь-только добрался до берега, совершив подвиг, ни разу не упав при этом, я кивнул Ваньке, чтобы тот помог мне снять коньки, и быстрым шагом направился во дворец. Настроение было испорчено, и я понятия не имел, как сократить ущерб от произошедшего инцидента, на который в мое время никто бы даже внимания не обратил, зато здесь и сейчас… М-да, поводом для сплетен мы с Софией всех на пару дней обеспечили это точно, и теперь я должен быстро придумать, как исправить ситуацию хотя бы в личностном плане.