Якут

Глава 9 Вот и снова зима

До устья Бытантая мы долетели стрелой, да и до самого дома поднялись по нему бодренько. Эта река нынче достаточно тихая и, как я уже отмечал, менее извилистая, чем Адыча. Просто огибая бесчисленные острова надо выбирать самую широкую протоку, чтобы не отклониться от верного курса. А мотор несёт нас, считай, с ветерком.

Дома всё на своих местах. Дверь всё также подпёрта снаружи палочкой, как мы её и оставили. Печка не растрескалась, заготовленные зимой брёвна никто не укатил, и столбы приготовленных угловых опор скучают по рукам плотника, который обязательно венчает их хозяйственными постройками.

Остатки дня приезда мы уделили планированию грядущих свершений и обсуждению вопроса о том, сколько работников звать на помощь. Вот тут-то и ожидала нас неожиданность. Утром мы проснулись от шума на дворе.

Представляете себе?! Выхожу — а тут Ким с незнакомым парнем борется. Кружок зрителей вокруг… и всё по правилам. У нас, у якутов, если какой спор — побороться — обычное дело. Выяснилось, что вчера нашу лодку увидели соседи аж из трёх стойбищ. А про то, что у меня запланировано строительство знают все. Так вот и примчались в расчёте, что расплатимся мы не хуже, чем в прошлом году. Больше десятка крепких мужчин — это не шуточная сила.

А поскольку так и не проданные чуть ли не с весны железные изделия у нас так и остались (так родители решили), то нет и ограничения по количеству работников. Ким и его братья вполне прилично плотничают, да и остальные, наверное, не без рук. Одним словом, гнать никого не пришлось. Дружно навалились и построили всё, что нужно. Даже в кузнице насыпали земляной пол и вымостили его камнями, перестроили горн и материала наготовили для печей.

Один из парней привел свою девушку, помогать Айтал стряпать на такую ораву едоков. Они как-то сдружились, а потом…

— Миха! Сата мне рассказала, что Тускул не может заплатить за неё калым и она согласилась, что он её украдёт, — во как! До меня дошло, что речь идёт как раз о той самой девушке, что помогает моей солнечной.

— Хм, а нам-то что делать?

— Понимаешь, Тускул — сирота. Его принял род Саты и он вырос с детьми хозяина, но он им не родной.

Картинка походила на нашу с Айтал историю, только с другим финалом. Припомнил, что за работник этот избранник помощницы — да ничего особенного. Мастеровит и не ленив.

— Айтал, радость моя! Ты полагаешь, что нам следует дать им средства, для того, чтобы они смогли воссоединиться с родительского благословения?

— Да. А потом Тускул отработает у нас три года.

Я присел и призадумался. Супруга оставила меня в покое, чтобы я мог спокойно пораскинуть мыслишками. С одной стороны пара крепких рук — большое подспорье, с другой — есть на кого положиться, когда задумаем опять попутешествовать — всяко не замрут домашние дела. Тесноты избежать проще простого — второй домик мы этой командой в два счёта скатаем. Ну а на счёт тайны серебряной копи — об этом стоит поразмыслить. Собственно, серебра мне не жалко, тут иного рода опаска.

Поговорил я с парнем. На счёт того, что секрет имеется, который ему предстоит свято хранить. Он подумал и согласился, только выторговал под это дело сокращение срока отработки долга до двух с половиной лет. А хоть бы и так. Тут у меня уже выстраивается очередь желающих на арбалеты, так что без дела нам сидеть будет некогда. Лишь бы женщины между собою не поцапались.

К слову сказать, Тускул оказался неважным охотником и средней руки рыбаком. То есть помощник толковый и товарищ надёжный, но не добытчик. Его ни в лес, ни на речку из приютившего стойбища с собой никогда не брали. А хоть за скотиной ходить, хоть по хозяйству управляться — вот тут он мастер. А мне больше и не надо. Мы с ним построили сразу две печки и вскоре получили медь для арбалетных тетив. Потом был длительный период заготовки мяса и рыбы. Мы с Айтал били гусей, Вожак собирал их, а трудяга-работник отвозил на подворье. А рыбу мы сетями не ловили — она и на крючки шла хорошо, поэтому хватило пары перемётов. Ячменя и ржи привезли соседи в уплату за починку утвари и всякий новодел.

Одним словом, к зиме мы подготовились вполне добротно. А потом началась работа над арбалетами. Естественно, сей кропотливый труд вершился в домашнем тепле и только за период полярной ночи мы наладили целых четыре штуки — с помощником дело шло вдвое скорее, чем у меня одного. Ну а дальше, когда приловчились, да наделали и шаблончиков и приспособлений — думал чердак лопнет от количества ценных мехов, что навезли тунгусы. И лошадок у нас теперь стало несколько, и коров. Одним словом, опять дом начал лопаться от богатства, прямо скажу, избыточного.

Так что цену на арбалеты скидывать мне никакого резону не было. Просто сидеть и мастерить всё время одно и то же — скучно. Словом, самый платёжеспособный спрос мы удовлетворили, и ладно. Меня волновала лодка, потому что Айтал всерьёз собиралась летом проехаться на этот раз по Бытантаю и его притокам, и, как вы понимаете, с маленьким ребёнком. То есть на сей раз нам требовалась не утлая долблёнка, пусть и с парой балансиров, а нечто с будочкой, где в любой момент можно укрыться от назойливого комарья. Естественно, для рек нужно что-то плоскодонное из досок.

Поскольку большой продольной пилы у меня не было, как не хватало и стали, чтобы сделать валки для прокатки полотна, да и материалу было не в избытке — только то, что привёз из юрты на Адыче, то досок я просто натесал. Две, для боковых стенок сразу делал кривые навстречу друг другу так, чтобы заострить нос. Ну нашлись подходящие брёвна достаточной толщины. Из них и сколотил лодку, похожую на ящик, только суженную к носу, зато прямую в корме. Но впереди днище у неё приподнималось, то есть воду она не только раздвигала, а ещё и подминала под себя. Ну раз не знаю я, каким образом гнут деревянные детали, так хоть так выкручусь. "Машину" для нового корабля тоже сделал новую, побольше. Одним словом, может и не так быстро побежит это корыто, но зато в нём есть место для моего драгоценного груза — семьи.

Сынишку мне Айтал родила уже когда солнце начало показываться над горизонтом. Тогда и настало время. Тускул съездил в соседнее стойбище за опытными женщинами, а мы с Сатой приготовили всё необходимое и для родов, и для ритуалов, которыми они должны сопровождаться. Потом нас, мужчин, выдворили и пока всё не завершилось, словно забыли о нашем существовании.

Я, конечно, не доктор, чтобы уверенно утверждать, но вроде как всё у них получилось правильно. Во всяком случае, результат мне понравился, да и Айтал выглядела довольной. А тканых тряпичек для завёртывания крохи, как оказалось, она прихватила из родительского дома. Можно сказать — пелёнок.

Что ещё рассказать про зиму? Казаки нас отыскали и обьясачили. Обидно, но терпимо. Выложили мы положенных соболей, да они и ушли своей дорогой. А потом у нас с Тускулом был непростой разговор. Никак парень не привыкнет быть богатым. Вот обязательно ему надо выпендриться перед соседями, а особенно перед родственниками жены. Аж распирает прямо от желания показать, что и одет он теперь как уважаемый человек. И в средствах не стеснён. Напрасно Айтал так добра с нашими работниками. Балует она их.

Вожак залаял уже под утро. Хотя в это время утренняя заря вместе с вечерней, разделённые коротким проблеском солнца, бывают только около полудня, но чувство времени меня никогда не подводило. Точно знаю, сейчас между четырьмя и пятью пополуночи. И вот наш молчун заливается, чего за ним обычно не водится.

Оделся и вышел на двор. Собака всматривается, и уши вострит, хотя уже и мне слышен гул копыт нескольких лошадей. Три? Четыре?

Четыре. Женщины из соседнего стойбища и детишки с ними. По трое на каждом коне — бедные коняшки после десятка километров выглядят заморёнными, словно сутки скакали.

— Миха! Беда! Чагыл-тойон пришел. Наших лошадей угоняет. Мужчины нас послали помощи просить, а сами отправились в погоню.

Я представил себе эту "погоню". Во всём стойбище крепких мужчин восемь человек. Могу по именам назвать. А у этого "князьца", как называют его русские, десятка три всадников. Причем не меньше троих в куйахах — это пластинчатый доспех, весьма эффективный против холодного оружия. А уж для стрелы, считай, неуязвимый. По-существу — профессиональные военные. Надо большой толпой собираться, чтобы отбить у таких налётчиков табун. Как минимум, ещё с двух посёлков народ собирать нужно.

Тускул побежал за нашими лошадьми, а женщины принялись готовить припасы в дорогу. Выглядели они встревоженными, но удержать не пытались. Беженки же, оставив в тепле детвору, уехали в соседние стойбища просить помощи.

Якутская лошадка мохната, коротконога и хорошо упитана. Я, долговязый, чувствую себя на ней, как Дон Кихот на перекормленном ослике Санчо Пансы. Тем не менее, трусят они бодро — даже рысью этот аллюр назвать язык не поворачивается. Заводные кони у нас тоже есть. Или вьючные. На них палатка, спальники и припасы.

След, проложенный преследователями похитителей, не даёт нам сбиться с пути, однако свежее он не становится. По-видимому, мы не приближаемся к погоне, и идёт она не по следу тех, кого собирается настигнуть, а срезает дорогу. Места эти мне незнакомы, да и спутник мой здесь впервые. Но Киму, за которым мы сейчас едем, я доверяю. Он тут с детства живёт и всё исходил вдоль и поперёк.

Поворот в распадок, подъём наискосок, и долгий ровный участок. Затем свежая тропа вдоль склона и в ельнике мы присоединяемся к пятерым знакомцам. Ким, два его брата и работники. У всех наскоро связанные из дощечек доспехи на груди, щиты и пальмы на длинных древках. Луки тоже с собой.

— Где остальные? — я подозреваю, что вторая часть отряда пересекла виднеющуюся перед нами тропу и затаилась по другую её сторону. Но хочу услышать подтверждение.

— Отец ранен, младший брат с ним остался. Молот убит, а что с Айалом мы не знаем. Нюргун видел, как он дрался, но помочь не мог.

Да-а! Дела.

Мы находимся на склоне и неподалеку видим противоположный склон. На дне ложбины, видимо по руслу замёрзшего ручья, проходит след. Скорее всего, им прошли нападающие и, Ким ждёт, что обратно они проследуют этим же путём. Видимо, рассчитывает на то, что сумеет встретить их стрелами. Здесь нас, конечно, могут и обойти, ну так мы выставим дозорного, чтобы поглядывал назад. Склон неплохо просматривается.

Ждём. И сами мы, и наш след на нетронутом снегу скрыт ельником. Молодчина Ким. Отличное место выбрал и правильно к нему вышел. Снизу наших следов на снегу не должно быть видно. Кроме того, судя по высоте кромок тропы внизу, там в низине, снег лежит толсто, не менее полуметра, но наст лошадь не держит. Значит, пойдут цепочкой и табунщики и кони.

Наших лошадок отвели назад, чтобы они нас случайно не выдали. А ведь уже давно стемнело и кроме света звёзд ничто не рассеивает тьму. Целиться будет трудно, поэтому я постоянно перевожу взгляд с удалённых объектов на близкие, чтобы глаза привыкли. Соседи тоже рассчитывают на хорошие стрелковые качества арбалета и радуются тому, что к одному, имевшемуся у них, прибавилась ещё пара. Тускул всё ещё неважный охотник, но стреляет он прекрасно. Почему так, спросите Вы. А кто, скажите, пристреливает наши изделия? Вот.

Ждали мы долго. Видимо похитители делали остановку или по другой причине задержались. Появились они уже когда небо на востоке посветлело. Первую группу из трёх человек мы пропустили, не выдав своего присутствия. Потом потянулся табун, и ещё двое проехали мимо нас. Явно присматривают за животными. Зато потом в видимости появился отряд из одиннадцати человек. Цели мы распределили заранее и головного Ким снял, когда с нами поравнялась середина колонны. Отличный дальний выстрел.

Я застрелил замыкающего — до него тоже было далековато, а Тускул попал в самого нарядного всадника, следовавшего в середине колонны. Завязка боя прошла удачно, зато потом всё скомкалось. Часть противников бросилась поднимать поверженного командира, часть помчалась на нас, а кто-то пустился наутёк не вдоль тропы, а карабкаясь на противоположный склон. Никакой организованности!

Я, как и договаривались, свалил левого из нападающих, Ким — правого, а Тускул промахнулся и схватился за пальму, но наши лучники успели подстрелить этих троих — мы ведь в укрытии, как-никак. Потом оказалось, что стрелять не по кому. Кто остался жив — упали, прося пощады, а беглецов достал Ким — шибко он за батюшку серчал и за Молота с Айалом.

Наших лошадей мы осторожно свели в ложбину. Пленным велели позаботиться об убитых, а сами пустились догонять табун. Ким снова застрелил двоих, а трое передовых удрали. Потом соседи собирали оружие и пересчитывали лошадей, а мы с одним из работников заторопились искать Айала. К счастью, он не погиб — лошадь принесла его, израненного, к стойбищу. Но мы, перед тем как это узнали, осмотрели и место, где он дрался, и по следам прошли, наблюдая кровавые пятнышки на снегу. Зато успокоили мужчин, приехавших с соседних стойбищ на выручку. А уж потом и домой поехали.

Понимаете, я действительно не очень люблю многолюдья. Соседи уже привыкли к тому, что ни на праздники звать меня не надо, ни на торжества, ни на другие события. Вот и предстоящие похороны пройдут без нас. Мне бы компьютер с выходом в сеть и форум, где бывают те, с кем интересно поговорить! Ну вот такие привычки двадцать первый век воспитывает в людях.

Разгадал я секрет своего двигателя. Это же у меня получился эжекторный насос с паровым приводом. Такие используются в шахтах и карьерах в случаях, когда электричество к месту употребления опасно подавать. Ну, там, сырость, или гремучий газ. Тогда тянут шланг со сжатым воздухом и откачивают воду. Я ведь даже видел их изнутри в ремонтных мастерских. Сопло, диффузор — всего-то и деталей в них. Вот и сейчас, припомнив немудрёную начинку этих неприхотливых устройств, я просто повторил то, что придумали люди, изучившие всякие законы Бернулли и другие мудрёные науки.

Так что на новой лодке сразу установил водомётный движитель. Не в том смысле, что он раньше был другим — он и был водомётным. Просто на этот раз я его упрятал в корпус прямо на корме у самого днища. И тянул он не в пример лучше, чем старый. Кстати, для внешней теплоизоляции котла и топки использовал на этот раз не песок, а керамзит. Намешал я глины с рубленой хвоей, налепил колобков помельче, и, когда они просохли, обжёг. А то через песок много тепла уходит — к обшивке вообще не прикоснёшься.

Словом, мы с моей маленькой снова собирались в дорогу, и на сей раз намеревались путешествовать с удобствами и не торопиться обратно — есть, кого на хозяйстве оставить. А ещё мы договорились не выходить из Бытантая — у него много притоков, вот и будем заходить во все по очереди.

В передней части у нас будочка, в которой мы запросто умещаемся на ночлег. Позади — тоже будочка для истопника-рулевого. А посерёдке… хочу взять с собой корову, чтобы со свежим молоком путешествовать. Вот и судим нынче, как грузить, чем кормить… ну и на счёт удаления продуктов жизнедеятельности надо заранее похлопотать. А вот ворот на носу я пристрою обязательно. И пару-тройку блёсен сделаю для рыбалки на ходу.

Посыльный мальчишка на лошади примчался за мной. Я, как увидел, насколько он торопится, думал опять беда приключилась, а Тускул, ни о чём не спрашивая, побежал за лошадьми. Оказалось, ничего страшного не произошло. Улахан кинээс — это вождь нашего наслега — приехал. Так что батюшка Кима — глава здешнего рода — передал приглашение пожаловать в его юрту для встречи с дорогим гостем.

Поэтому мы отправились с Айтал и сынишкой. Жена, ясное дело, со мной. К женщинам едет. По своим делам. Она, оказывается, давно собиралась, а тут, если вместе со мной… любопытная.

Собственно, тут и из соседних родов главы приехали, что-то вроде слёта получилось. Или съезда — это как кому нравится, тот пусть так и называет. Кима определили тойоном — военным вождём. Очень возрос его авторитет после победы над участниками недавнего набега. А еще выяснилось, что меня тоже считают главой рода, входящего в их круг. Ну да, и материально помогал и, хм, военной силой. Получается, что и вправду свой. Собственно, ничего более существенного не прозвучало.

Завели, правда, разговор о том, платить ли ясак казакам. Мнения разделились, и когда меня спросили, ответил, что плачу и платить буду, потому что против казачьих ружей ничего поделать не могу. Не так крепко бьют мои арбалеты. И вообще, незачем казакам про них знать, а то как бы не поотбирали. Другие мнения тоже высказывались и вопрос остался открытым. То есть на усмотрение каждого. Новоиспеченный тойон тоже против русских ополчаться не спешил — он ведь, как и я, участвовал в строительстве Верхоянского острога и посмотрел на этих людей.

А потом выяснилось, что всё это не просто так, а с меня причитается ясак в пользу Кима. Опаньки! Нет, понятно, что любая власть должна чем то питаться, пока не возжелала сама взять то, что ей нужно.

Деваться некуда. Отдам я эти несколько несчастных шкурок. Ну достаточно у нас пушнины.