Яблоки преткновения

Глава 25

Долли ушла, а я оказалась целиком во власти размышлений о том, могла ли симпатичная инора Карр быть замешана в разбрасывании яблонь. Причина обидеться на отца у неё была, возможность создать управляющий артефакт – тоже, не зря же в её кабинете все стены были увешаны различными грамотами, да и количество научных трудов впечатляло. Но я сильно сомневалась, что она смогла бы из растительных остатков папиной яблони и клеток мантикоры вырастить нужного монстра, слишком уж специфические знания и умения там нужны. С другой стороны, меня же ранее не смущало, что леди Галлахер не способна создать управляющий артефакт? И тут меня осенило: не могли ли они договориться, объединившись на фоне нелюбви к моему папе, и создать управляемого растительного монстра общими усилиями? У каждой есть ровно по половине нужных знаний и одна общая обида на непутёвого жениха. Идея меня настолько захватила, что я тут же побежала рассказывать о ней Расселу. Но вот незадача: его не было.

– Так уехал же инор Болдуин-младший, – удивилась Долли. – Сразу после того, как вы в саду погуляли, собрался и уехал.

Настал мой черёд удивляться.

– Как это уехал? Он же сказал, что останется до завтра на случай, если вдруг что-нибудь понадобиться.

Промелькнула мысль, что, видно, он посчитал, что мне понадобились поцелуи и на них счёл свою задачу выполненной. Нет, конечно, поцелуи были очень впечатляющие, но я как-то не так представляла раньше поддержку со стороны заботливого инора.

– Так он не насовсем уехал. Сказал, дело у него образовалось срочное. – Она загадочно улыбнулась и добавила: – Помяните моё слово, инорита, в ювелирный магазин он поехал. Разве может быть у него другое срочное дело?

– В ювелирный магазин? – удивилась я. – Зачем?

– Как это зачем? – возмутилась Долли. – Не думаете же вы, что он постоянно возит с собой обручальный браслет на случай, если понадобится? Опять же, браслет должен подбираться к девушке, а не девушка к браслету.

– Не говори глупости, Долли, – отмахнулась я. – У него наверняка совершенно другая причина для поездки. Более серьёзная.

– Куда уж серьёзней, инорита? – вытаращилась она на меня. – Что может быть серьёзнее семьи? Думаете, он просто так с вами целовался, без всяких планов?

– Ах, Долли, ничего я не думаю, – отмахнулась я.

Разговаривать о столь личных вещах казалось недопустимо даже с той, кто фактически меня вынянчила: гувернанток-то мне папа был не в состоянии нанять, поэтому со мной занимались либо он, либо Долли. Но в характере папы присутствовала некоторая хаотичность, поэтому чаще мне уделяла внимание горничная, подсовывая то одну, то другую интересную книгу, а то и вовсе учебник по математике со словами: «Ежели сами учиться не будете, то ждёт вас нищета и голод». Возможно, и училась я хорошо только благодаря её неустанной заботе.

– Инор Болдуин – порядочный инор, не какой-то там проходимец, – продолжала возмущаться Долли. – Какие у вас основания думать о нём плохо?

– А какие у меня основания думать о нём хорошо?

– Как какие? Он же Болдуин, – убеждённо ответила она. – А Болдуины испокон века отличаются порядочностью.

– Поэтому мой папа бросил двух невест у алтаря, – напомнила я.

– Он не бросил. Он забыл. А всё почему? Потому что не судьба. Знать, Богиня решила так, а не иначе. На вашей матери он ведь женился, в конце концов. А если бы не женился, то и вас, инорита Сильвия, не было бы. А значит, в его жизни всё правильно, – убеждённо сказала Долли.

С этим я не могла не согласиться: жизнь без себя я не представляла совершенно. Возможно, в рассуждениях нашей горничной и было здравое зерно, но только не в тех, что касались Рассела. В то, что он поехал за обручальным браслетом, я не верила, хотя совершенно не расстроилась бы, если бы оказалась не права. Не тот это случай, когда важно доказать собственную правоту.

Я заглянула к папе, он спал с совершенно счастливым выражением лица. И мне даже гадать не надо было, что ему снится: наверняка наконец-то вывел ту самую яблоню, которая позволит остаться его имени в веках, и сейчас принимает положенные ему почести и награды или читает статью о себе в журнале «Мир растительной магии». Точно же, в этом журнале публиковали имена всех, кто заканчивал академии с Золотым дипломом по специальности «магически изменённые растения». А у нас должны были быть все экземпляры за последние лет двадцать. Сколько лет назад леди Эллиот окончила академию? Лет пять? Или больше? У дам с высокими доходами и возможностью магических косметологических процедур возраст определить сложно. К тому же вполне возможно, что она выглядит старше, чем есть, из-за тяжёлых жизненных невзгод. Я вспомнила фигурки, элегантно размахивающую кружевным зонтиком, и решила, что вряд ли невзгоды в жизни леди Эллиот нанесли ущерб её внешности.

И всё же я начала просмотр журналов, начиная с двухгодичной давности, не столько чтобы найти что-то о леди Эллиот, сколько чтобы отвлечься и дождаться приезда Рассела, не думая о нём постоянно. Я листала, особо не вчитываясь, как вдруг взгляд зацепился за «всем известный случай, касающийся леди Э». Статья была посвящена проблемам профессиональной этики, нарушение которой приводило не только к потере репутации специалиста, но и к серьёзным штрафам. Намёком проскользнуло, что проштрафившейся леди вообще запретили профессиональную деятельность. Но именно намёком, таким тонким, что я засомневалась, не плод ли это моего разгулявшегося воображения, которое непременно хотело сделать леди Эллиот виноватой хоть в чём-то. А ведь, возможно, буква «Э» вовсе не относилась к леди Эллиот, а была неким символом, которым обозначали всех проштрафившихся дам. Меня никогда не интересовали скандалы, если они не касались моего отца. А вот он наверняка знал, и что за леди, и что за скандал, но до утра у него и не спросишь. Я заложила страницу подвернувшимся сложенным листом и принялась с куда большей тщательностью проверять статьи, но до приезда Рассела больше ни одного упоминания о скандале не нашла, а вот о самой леди Эллиот – да. Даже целую статью за её авторством нашла пятилетней давности, где она приводила результаты исследования по влиянию разных типов заклинаний по скорости роста на растения, растущие на разных типах почвы. Весьма интересно исследование, между прочим, написанное со знанием дела и довольно полезное: можно было выбрать тип воздействия в зависимости от типа почвы, чтобы получить запланированный результат. Нашла я также данные по её Золотому диплому. Окончила она Туранскую академию шесть лет назад, так что я не очень-то и ошиблась с возрастом. А ещё после её фамилии была приписка: «Рекомендована в Королевский Ботанический сад». Судя по найденной раньше статье, до Ботанического сада леди дошла и даже какое-то время занималась исследованиями, прежде чем отправиться в свободное плавание. Интересно, что такого случилось, что леди резко охладела к выбранному делу, которое она явно любила?

За размышление над этим меня и застал Рассел. Слова Долли сыграли свою роль, и я невольно в первую очередь посмотрела на его руки. Но там ничего не было. Конечно, можно было предположить, что соответствующий аксессуар лежит где-то во внутреннем кармане и ждёт своего часа, но я решила, что глупости это всё. В конце концов, мы и поцеловались всего два раза: сначала я отвлекала его, потом он – меня.

– Нашли что-то интересное, Сильвия? – спросил Рассел.

– Нашла, но я не уверена, что вы этого ещё не знаете. Про Золотой диплом знаете точно. А про то, что леди Эллиот работала в Королевском Ботаническом Саду и писала статьи?

– Тоже знаю, – кивнул он.

– Тогда ничего интересного я не нашла, – я почти расстроилась, но ту же оживилась: – Зато узнала кое-что интересное из независимого источника. Про инору Карр. У неё оказывается, тоже может быть зуб на моего папу.

– Да, он говорил, – неожиданно ответил Рассел.

– То есть вам он сказал, а мне нет? – возмутилась я. – Я его дочь! Я должна в первую очередь узнавать о таких вещах.

– Подозреваю, что говорить с вами на такую деликатную тему ему было неудобно. Некоторые вещи проще доверить чужому мужчине, чем родной дочери.

Он сел на край письменного стола, чуть наклонившись ко мне. А я почему-то начала повторять про себя, что здесь нет не только цветущих, но и вообще никаких яблонь, а значит, причин для оправданий я подобрать не смогу. И вообще, хватит уже отвлекаться и отвлекать друг друга. На всякий случай я немного отодвинулась от стола вместе со стулом, делая вид, что поступаю так исключительно из-за необходимости показать найденную статью об этике.

– И много он вам доверил?

– Не думаете ли вы, что я выдам вам чужую тайну? – удивился он. – Доверенную мне под большим секретом.

– Я вас не прошу выдавать чужую тайну. Разве тайна моего отца может быть для меня чужой? – Рассел покачал головой, и я со вздохом пояснила: – Мне просто интересно, следует ли мне опасаться встречи с другими бывшими папиными невестами.

Рассел рассмеялся, но ответил:

– В Дисмонде – точно нет.

– Понятно, – вздохнула я. – Бедные инориты, не выдержав позора, вынужденно отсюда сбежали. И сколько их было?

– Зря вы так про своего отца, – пожурил меня смеющийся Рассел. – В конце концов, вашей матушке удалось выйти за него замуж, а остальные, значит, не очень-то и хотели.

Вопрос был достаточно спорным, потому что, если меня бросили бы в Храме, у меня вряд ли осталось бы желание создавать семью с таким инором, как бы я ни хотела этого раньше. Любовь любовью, а гордость – гордостью.

– Так зачем вы ездили в Дисмонд? – решила я перевести разговор.

– Решил проверить журнал посещений в вашем зверинце, – пояснил Рассел. – А заодно и поговорить с тем, кто дежурил при визите леди Эллиот.

– И как? – я поймала себя на том, что придвигаюсь вместе со стулом.

– Проверил и поговорил, – доверительно сообщил Рассел.

– И что вы выяснили? – нетерпеливо спросила я. – Сколько она там проторчала?

– Всю ночь.

– И что Беатрис?

– Дежурный не вспомнил, как она тогда себя вела, но подтвердил, что на леди Галлахер и инору Карр мантикора реагирует не так, как на остальных дам, вне зависимости от того, приходят они поодиночке или в компании с кем-то.

– А леди Эллиот была в зверинце до того, как начались убийства в Дисмонде?

– До, – подтвердил Рассел. – Но и леди Карр, и леди Галлахер тоже неоднократно посещали зверинец. Причём их посещения даже не всегда указываются в журнале. Например, если они просто проходят к начальнику, нигде не задерживаясь. Бардак у вас там.

– Неправда, – обиделась я. – Уж у кого, а у инора Мёрфи всегда полный порядок. Вы же сами сказали, что дамы заходили в зверинец не поработать, а по делу к начальству. С другой стороны, возможно, они как раз по дороге и собирали материал для скрещивания с папиной яблоней? Кстати, а что там нужно?

– Кровь, – совершенно буднично ответил Рассел. – Причём очень приличное количество для запуска процесса. Не меньше стакана.

– Ого, – поразилась я. – Да, по дороге незаметно столько не нацедишь.

– А вы кого-то подозреваете?

– Я же говорила. Инору Галлахер. И теперь ещё инору Карр.

– Думаете, они объединились, чтобы отомстить вашему отцу? – усмехнулся Рассел. – Не слишком ли странный способ мести? И не слишком ли долго они ждали?

– Леди Эллиот я тоже подозреваю, – обиженно сообщила я. – Кстати, смотрите.

И я показала статью об этике, указав на строчки с леди Э.

– Вы не в курсе, что это за всем известный случай?

Рассел только покачал головой. Он выглядел столь заинтересованно и одновременно столь подозрительно, что я уверилась, что он что-то знает и сейчас опять начнёт меня отвлекать. Пожалуй, сейчас я не была готова отвлекаться, поэтому попросту сбежала из библиотеки. И встретились мы за ужином, где Рассел мне сообщил:

– Представляете, Сильвия, я больше не нашёл ни единого упоминания о леди Э и её проступке, но мне, как и вам, кажется, что речь идёт о нашей леди Эллиот.

– Я правильно поняла, что ей запретили профессиональную деятельность?

– Абсолютно правильно. Проступок должен был быть значительным.

– Но вы о нём не знаете?

– Увы. – Он улыбнулся и неожиданно предложил: – А не пойти ли нам после ужина опять проверить сад?

Разум орал из последних сил: «Нет!», но сердце властно отодвинуло его в сторону и нагло заявило, принимая на себя полную ответственность:

– Разумеется. Сад надо постоянно проверять, во избежание сюрпризов от таинственного недоброжелателя.