Я (не) твоя пара, двуликий! или Игры со временем

Глава 50. Освобождение

Дин

В оружейной по порядку чистил огнестрелы, начиная от простого ТТ до древнего «Маузера». Закончив с М1911, пристроил на место в спец схрон, отошел на шаг, равнодушно разглядывая малый огнестрельный арсенал во всю боковую стену оружейной. Провел кончиками пальцев по рукоятям, выхватил саморазрядный «файв севен». Носа коснулся знакомый и, я бы даже сказал, с относительно недавних пор ненавистный запах озона, зелий и трав. Оскалил клыки, беззвучно втянул носом воздух. Рука со стволом дрогнула в желании резко развернуться и наставить дуло на рыжую… ведьму.

— Что ты здесь делаешь? — сжал губы, недоумевая, кто её сюда впустил, не только в закрытую секцию, но и вообще в Бункер.

— Пришла поговорить, — тихо отозвалась Ульяна. — Меня Леонардо впустил, даже он меня простил, — в тоне — подавляемые нотки обиды, которые совершенно не трогали. — А ты всё никак не можешь снизойти до простого разговора со мной. Не думаешь, это не слишком честно по отношению ко мне? Всё же я не первый год в вашей семье живу, Картен.

Медленно обернулся. Ведьма нарочито спокойно опиралась плечом о косяк железной двери, скрестив на груди руки в защитном жесте, и выглядела она так, будто бы только переместилась с Реа.

— Что тебе до моего прощения, ведьма? — сухо интересуюсь, возвращаясь к привычному делу.

— Может, до того, что я считаю тебя частью своей семьи несмотря ни на что. Хватит, Дин. Я не для того столько упрашивала ректора ХИРО дать мне допуск смотаться ненадолго на Аррет, чтобы и дальше с тобой воевать.

— Разве мы воевали?

— От Снежи набрался цепляться к словам?! Даже она, твоя пострадавшая от моей дурости пара, не держит на меня никакого зла, почему ты не можешь хотя бы понять?!

— Не ори. Ты знаешь, я не терплю шума. И я тебя понимаю, но не принимаю, это разные вещи. Вы с Адрианом выбрали остаться на Реа, так оставайтесь, незачем шляться сюда как на праздник.

Ведьма вспыхнула.

— Какой же ты упертый баран! Никогда не замечала. Ужас просто.

Короткая пауза. Спокойно занимался монотонной работой, ведьма пыхтела.

— Помочь?

Покосился на неуверенную ведьму.

— Как хочешь.

Лицо Льяны посветлело. Активно закивав, она приблизилась к арсеналу.

— Руководи. Чем мне заняться?

— «Форт-12». Им займись.

Ведьма с радостью кивнула и повернулась к оружию, скучнея.

— Эм. И какой из этих монстров «Форт-12»?

Спустя час непрерывной работы в блаженной тишине ведьма снова распустила язык.

— Динушка, — мяукнула тихо и, порезавшись об мой взгляд, исправилась: — Дин. Давай мириться, а?

— Я не ссорился. Я просто не желаю тебя видеть, это снова две важные вещи.

— Дитя ты! Двухсотлетнее. Нужно уметь прощать.

— Обязательно, — спокойно кивнул. — Всё, кроме предательства.

— Хм. То есть, если теоретически кто-то тебя разочарует, ну, допустим Снежа или Мор, то ты и их не простишь, так? Вау, не надо на меня так смотреть, будто сейчас душу вытрясешь и выпьешь, я же говорю, теоретически!

— Теоретически – будет больно.

— Но простишь. Всегда надо уметь прощать.

— Верно. Кроме предательства.

— Да, ё моё, не предавала я тебя! Просто оступилась. Да, ни хрена такая оступка, понимаю, только я уже достаточно и без тебя наказана! Завтра мне запечатают частично силу, и, может быть, мы никогда не увидимся больше, и не надо так смотреть, якобы ты только этому обрадуешься! Дин, очнись, мы через столько прошли, ты знаешь меня как облупленную, пожалуйста, прости меня, прошу, — просит отчаянно и пытается униженно опуститься на колени. В холодной ярости вздергиваю ведьму за руку.

— Вали отсюда. У тебя есть моё прощение!

— Правда? — радостно. — Тогда, может быть, выпьем чаю, а? В знак примирения. И не рычи, страшно!

Закатываю глаза, бросаю тоскливый взгляд на арсенал, перебранный только на восемьдесят процентов, и нехотя соглашаюсь.

— Ладно. Идем.

Сидим с болтающей ногами ведьмой в комнате приема пищи на нулевом уровне, пьем обещанный чай.

— Вкусно, — довольно мурлычет Льяна и откусывает печенье. — Слушай, если у нас с тобой такая доверительная нота, расскажешь, как оказался в Аррет?

— Нечего рассказывать. Провалился в стихийный портал, предварительно схлопотав несколько отравленных клинков в спину. Стихийник меня и спас. Вывалился на окраине Столицы, полуживой от боли и ярости, чуть не разорвал несколько несведущих людишек. Помог Леонардо. Страж заметил аномальщину в той зоне по своему серверу и прикатил, когда я уже немного порвал одного из людишек. Тогда спасал уже он меня.

— Ого, дела. Странно, почему тогда, когда я провалилась в свой портал, его Лео не засек по серверу?

— Ты из кольца, возможно, поэтому, да и с чего ты взяла, что он тебя не засек?

— О-о-о… Ты думаешь…

— Я ничего не думаю. Допивай чай, и на выход. Много работы, Льян, — отозвался устало.

Ведьма пораженно замерла и расплылась в счастливой улыбке, в женских глазах застыли слезы. Напряженно нахмурился.

— Ты назвал меня Льяной. Хотя с того как… ну, ты понял, не называл. Значит, простил, точно простил. Спасибо! — и кинулась мне на шею. Насилу отодрав от себя ведьму, повел не сопротивляющуюся девчонку на выход из Сейда. На сегодня ведьмы для меня слишком много.

Выставив девушку на платформу, ядовито помахал в ответ, обнажив клыки, и как только ведьма скрылась наверху, мрачно повернул в обратную сторону.

Ульяна

Выбравшись на прохладный предновогодний воздух, подставила небу умиротворенное лицо, тихо радуясь сыплющимся с него мягким снежинкам, а самое главное, освобождению. Прощение выбить из такого, как Дин Картен, очень непросто, но я на самом деле считала полукровку частью своей семьи и всегда буду считать, а в семье не место обидам и тягостям, они всё разрушают.

Легко выдохнула, собрала на ладони снежинки и сдула их, заливаясь тихим смехом, а затем вошла в портал, возвращаясь в отчий дом, где меня ждал любимый супруг и, что совсем неожиданно, мои девочки, хотя все пророчили нам пацана. Даже я до самых родов думала, что ношу мальчика, и имя мы ему придумали соответствующее, а оказалось, родила близняшек. Удар, счастливый удар по центру темечка для всех домочадцев, а Адриан ещё несколько суток, после того как повидал своих маленьких лисичек, ходил как камнем ударенный или под чем-то веселым.

Первой на глаза мне попалась Хинис. Женщина тепло улыбнулась.

— Уже вернулась? Как сходила?

— Лучше, чем ожидалось, — гордо вздернула нос и хохотнула. — Как чувствует себя Мирослав? — покосилась на упругий, уже заметный животик.

— О, хорошо. Но… ты точно уверена, что это мальчик?

— Конечно. А где Адриан и девочки?

— В парке, там как раз сегодня ледовый каток намечается. Злат отправился с ними, к слову, — понизила Хинис голос, — мне кажется, у него кто-то появился.

— Да ну? Так это же здорово!

Хинис кисло вздохнула: ну, да, наверное.

— Ладно, я побегу к ним. Тоже хочу повеселиться, ну, а ты отдыхай, папе привет!

— Передам. Беги уже.

Проследив за умчавшийся ведьмой, Хинис погладила живот и тяжко вздохнула. Она-то надеялась родить доченьку… Впрочем, она будет рада любому ребенку, главное, чтобы здоров.

…Забегая вперед: Хинис родила маленькую ведьмочку — Мирославу, из-за чего Драгомир, как и Адриан, несколько дней ходил очень пришибленный от привалившего счастья. Без шуток.

Интерлюдия

ХИРО

Подземные лаборатории

Ректор Валенсо проводил ритуал по деактивации древнего проклятия, из-за которого едва не случилась глобальная, на вкус ректора, катастрофа. Ведь это только на первом этапе Лисову и её мужа перекинуло из другой ветки, подменив двойников. Ещё год-два — и подмены начали бы происходить со всеми прикоснувшимися к фолианту, а затем и до совсем уж не причастных дошло, там и до страшного отката в виде лишения самого дорогого недалеко. Вот у самой Лисовой и её незнакомых ректору подружек это оказались дети. Именно по этой причине наступали выкидыши или мертворождение. Опять-таки, не просто же так книга древних хранилась в скрытой секции старой библиотеки.

Закончив со связкой чар, ректор выплеснул на фолиант слезы Лисовой, следом положил два локона волос непосредственно «воров» фолианта, неких оборотней по имени Ариадна и Шер, хотя до имен воришек вейдару-ректору не было никакого дела. Седом окропил для верности предоставленной вейдари кровью, плюсом — и её же, после чего позволил себе ненадолго выдохнуть. Оставался самый последний, неприятный и сложный в выполнении штрих: только искреннее прощение от прямой крови по факту останков живого существа, что и представлял собой древний фолиант, позволит отменить черную ворожбу.

Вскинув над книгой руку с растопыренным пальцами, сжал их, будто натягивает вросшие в кончики пальцев нити, тихо зашептал речитатив призыва. Вдоль позвоночника ректора гулял предательский холодок. Дело осложнялось тем, что сам кровник не должен был знать до переноса в лаборатории о готовящимся ритуале, чтобы не затронуть вновь ни один из пластов реальности и времени, а то вдруг откинет их всех во времени назад, начинай потом всё это снова, а уж без памяти, так и вовсе начнется веселье.

Дыхнуло озоном, и посреди лаборатории в начертанном круге возник беловолосый высокий оборотень. От льдистого взора, что припечатал ректора, как бабочку на булавки, самому ректору стало не по себе. А Леонардо заинтересованно оглядывался, заведя за спину руки. Он-то крепко удивился, когда его выдернуло из серверной и понесло отдаленно знакомым порталом непонятно куда.

Лизнув клыки, Лео вернул безликое ледяное внимание побледневшему ректору, ласково улыбнулся:

— Как… интересно.

Спустя время объяснений Леонардо озадаченно рассматривал проклятый фолиант, вертя тот в руках и принюхиваясь.

— В самом деле, обложка сделана из шкуры моего предка. Бедное дитя.

— Дитя?

— Это была девочка, лет двадцати, двадцати пяти, — пояснил Леонардо, возвращая книгу Валенсо. — С неё содрали шкуру, когда она ещё была жива. Ужасное предательство.

— Вы это поняли по одному лишь… запаху.

— Что-то вроде того. Ну, что же. Давайте отменять ваше проклятие, и будьте добры после отправить меня обратно домой. У меня беременная нервная жена, лучше не испытывать её терпение.

Ректор согласно закивал. А спустя ещё час Леонардо спокойно вернулся домой, прямо в объятия беременной пары. Теперь играть с временем и пластами реальности не подвластно никому, уж оборотни и вейдары об этом позаботились. А Страж и дальше будет оберегать мирную жизнь своего рода и частенько, как обычно, других, вплоть до того светлого момента, как сможет передать свой пост подрастающему поколению. И пусть некоторым методы Фроста могут быть не по нраву, самому Леонардо на мнения других глубоко наплевать.

Каждый должен делать что должен и на что годен, чтобы жить в мире и гармонии с самим собой, тем самым принося всем окружающим пользу.

Конец